Стажировка богини (СИ)

В какой-то момент своего служения он ощутил непреодолимую тягу — зов Верховной богини и, передав обязанности верховного жреца в своём королевстве, полетел на зов к самому солнцу. Так он оказался в её чертогах.

Других мужчин из её гарема постигла та же участь: они оказались жрецами разных рангов и королевств, но менее впечатляющего происхождения, которые, ощутив зов, отправились служить Верховной богине. Что особенно понравилось Альфэй — это идеальная дисциплина. Азур, видимо, не зря в прошлом был королём и верховным жрецом королевства, успел доказать и закрепить свой авторитет. Когда он говорил, гарем внимал и повиновался. Альфэй понадеялась, что под его железным контролем склок в гареме можно не опасаться.

Мужчины сопроводили Альфэй на возвышавшийся позолоченный трон со спинкой в виде солнечного диска за накрытый стол. Чуть позади за её левым плечом расположился Азур, подливая вино.

Грянула музыка. Перед Альфэй выпорхнули птицелюди плавно скользя по воздуху и словно «замирая» в стойках, как в фильмах про заклинателей: красиво и величественно. Следом стройными шеренгами высыпали людороги, чётко, технично и выверено синхронно играя с прозрачными одеждами и платками, не переходя в пошлость. После них танцы крылатых зверолюдей больше напоминали агрессивный бой без правил с разрыванием одежды. Напоследок под томную музыку запредельно изящно выползли и заизвивались змеелюди.

В целом это действо очень напоминало то, что Альфэй уже видела в борделе мира Сяои. И если бы не воспоминание о том, насколько пресен секс со смертными, Альфэй соблазнилась бы игрой мускулов под золотистой или полупрозрачно-белой, или угольно-чёрной кожей, а то и вовсе покрытой шерстью. Но разочаровываться не хотелось. Всё и так было отлично.

— Солнцеликой никто не понравился? Возможно, этот недостойный сможет угодить её вкусу? — когда она досмотрела представление, проникновенно заглянул ей в глаза Азур.

— Вы все в моём вкусе. Почему ты решил, что вы должны делать что-то большее, чем быть усладой моих глаз?

— Этот недостойный заслужил наказание за свои грязные помыслы, — бухнулся лбом в пол Азур, заполыхав ушами, а его крылья забавно встопорщились за спиной.

— Можешь мыслить о чём и сколько угодно грязно, я не возражаю. Вам также не возбраняется удовлетворять свои желания. Я не требую целомудрия. Только не тащите в мой дворец женщин, у меня всё же вполне традиционные предпочтения.

— Этот недостойный услышал, — шепнул в пол Азур, прежде чем поднять на неё взгляд, пылающий фанатичным огнём.

Показалось, что Азур как-то неправильно её понял, но объясняться Альфэй не собиралась. Ещё не хватало став Верховной богиней отчитываться за каждое своё слово и действие! И перед кем? Каким-то смертным, да ещё из собственного гарема.

Хоть Азур и назвался её верховным жрецом, но для себя Альфэй обозначила его главным по гарему. Он цепко и въедливо взялся за свои обязанности: распланировал досуг, чтобы вокруг Альфэй всегда крутились мужчины в полупрозрачных одеждах, полураздетые, а то и совсем обнажённые, как например в купальне. Ломал голову над тем, как показать вверенное ему подразделение мужчин в наилучшем свете и по-всякому извращался в этой плоскости. Устроил смотр на тренировочном поле, на котором махали вполне себе боевым оружием и швырялись разноцветными заклятиями. Даже что-то вроде показа мод отчудил, чтобы Альфэй смогла выбрать фасон одежд и степень их открытости и прозрачности.

Постепенно среди общей массы Альфэй выделила любимчиков. Первым стал мощный крылатый людорог с чёрным оперением в цвет кожи и с золотыми глазами и рогами по имени Саддат. В купальне облачённый в одни хрустальные капли воды мужчина производил неизгладимое впечатление. А на тренировочном поле подавлял противников своей всесокрушающей дикой мощью.

Крылья достались Саддату от матери птицечеловека. Как оказалось, тёмные оттенки кожи представителей расы людорогов говорили о чистокровности. Его отец-людорог происходил из семьи, весьма щепетильно относившейся к своей родословной Увы, чванливая семейка не одобрила его выбор спутницы жизни. Поэтому мать-одиночка вынуждена была отдать Саддата на воспитание в храм.

Другой любимчик Альфэй изумительной красоты кожистокрылый брюнет змеечеловек с изумрудной расцветкой чешуи и раскосых глаз — Шисяйсан выделялся на общем фоне изяществом и деликатностью. С заманчивыми колечками пирсинга в сосках и цепочками на запястьях, шее, поясе и даже в причёске. Гибкий, сильный, стремительный и смертоносный. Впрочем, большую часть времени он просто красиво лежал в своём полупрозрарачном ханьфу, устроившись на собственных кольцах, диване, бортике бассейна или скамье в беседке, и следил за ней из-под опахал густых чёрных ресниц.

История Шисяйсана походила на историю Саддата. Только чистокровной ханжой оказалась его мать — змеечеловек, которая родила и отказалась от сына. В раннем возрасте Шисяйсан познал лишения, холод и голод, пока однажды его не нашёл на улице и не позаботился о будущем в храме отец-птицечеловек.

Выяснилось, что среди рас нет равенства, хотя королевств полностью состоящих из монорас не существует. Люди в той или иной мере живут повсеместно, как и прочие расы. Вот только птицелюдей и людорогов признают высшими расами из-за того, что каждый представитель этих рас в той или иной степени владеет магией. У людей уже только около половины могли похвастаться наличием магического дара. А змеелюди и зверолюди почти совсем не владеют магией, а те единицы, кто всё же владеет, зачастую или полукровки более магически одарённых рас или «благословлены богиней». Из-за этого змеелюдей и зверолюдей считают низшими расами, а то и вовсе отзываются, как о разумных животных.

— Разве Верховная богиня ничего не может сделать с притеснением змеелюдей и зверолюдей со стороны других рас? — спросил Шисяйсан, который в отсутствии Азура поведал Альфэй о царившем между расами несогласии.

— Могу, — честно призналась Альфэй. — Но моё вмешательство только усугубит неравенство. Смертные должны принять на себя ответственность за собственные решения, дела и жизни.

— Поэтому птицелюди так угодны солнцеликой? Они-то ответственные и свободные, — Шисяйсан не смог скрыть горечь.

— Скорее потому что у них есть крылья, и они могут избавить меня от одиночества, — пошутила Альфэй.

В чём-то она была согласна с Шиняйсаном. Азур и его сородичи казались ей более уравновешенными и надёжными. С подсказки Шисяйсана она, наконец, смогла разглядеть неуверенность змеелюдей и зверолюдей, которых даже в её чертогах оттеснили другие расы. Но лезть во внутренние разборки, чтобы защитить мужчин Альфэй посчитала лишним.

На фоне гарема она сама себе казалась коротышкой. Все крылатые смертные этого мира, так или иначе, были или птицелюдьми, или полукровками этой расы, поэтому мужчины её гарема отличались высоким ростов, мощным и мускулистым телосложением. Даже учитывая то, что крылья передавались лишь вместе с магическим даром, пользоваться ими могли только физически одарённые смертные с богатым опытом полётов.

Учитывая это, вступаться хоть за одного из её «ручных бугаев», казалось, смешным. Тем более, что мужчины умели подчиняться и хорошо работали в структурах построенных на иерархии. Руководствуясь этими рассуждениями, Альфэй и думать забыла о недовольстве отдельно взятых представителей гарема.

Поток маны от смертных изначально стабильный постепенно пошёл на убыль. Сначала Альфэй этого даже не заметила. Потом ей показалось, что часть её храмов потускнела, и их в мире как будто стало меньше.

Альфэй окончательно осознала, что что-то не так, когда из её чертогов пропал Шисяйсан. Она не сразу придала этому значение, потому что сама же разрешила мужчинам покидать небесный остров, чтобы удовлетворять свои сексуальные потребности, и никак эти отлучки не контролировала.

— Азур, ты знаешь, где Шисяйсан? Я давно его не видела, — спросила Альфэй, когда не смогла отыскать своего жреца у смертных.

— Простите, Верховная богиня! Этот недостойный виноват, — бухнулся ей в ноги Азур. — Шисяйсан отказался быть жрецом и улетел. Я не смог его остановить.

— Он объяснил причину своего ухода?

— Этот неблагодарный… Шисяйсан… Он сказал, что Верховная богиня отказалась мирить расы между собой, поэтому ему больше нечего здесь делать. Он хвастался, что нашёл другой способ исполнить своё желание.

— И что это за способ?

— Шисяйсан не уточнил, но…

— Говори.

— Почти все змеелюди покинули небесный остров.

— Кажется, я видела сегодня Мурасяя и Сииросюна, — напрягла память Альфэй, вспомнив двоих змеелюдей, которые были слегка «не от мира сего» и, казалось, что им ничего в жизни не нужно, кроме того чтобы греться на солнышке, лениво жмуря красивые глаза.

— Только они и остались, — съёжился на полу, распушив крылья, Азур.

— Это не твоя вина. Поднимись.

Как и в самый первый день создания этого мира Альфэй пришла к краю облачного острова. Она внимательно всмотрелась в свет своих поредевших храмов на земле, возносимые к ней огоньки свечей и дым благовоний. Вслушалась в мольбы и просьбы верующих смертных, среди них действительно почти не осталось голосов змеелюдей.

Часть 6

Глава 2. Брошенная богиня

Изучая странную тенденцию потери змеелюдьми веры в неё, Альфэй простояла на краю облачного острова, кажется, целую вечность.

«Фэй… Фэй… Фэй…» — донеслось глухое и еле слышное эхо, словно завывание ветра в пещере. Если бы она не прислушивалась, то и не вычленила этот странный звук на грани слышимости.

«Альфэй?» — раздался неуверенный бархатистый шёпот прямо в ухо, от которого по спине побежали мурашки, а сердце забилось чаще.

«Сибилл? — позвала она в ответ. — Ты где?»

«Наконец-то! Я тебя звал-звал… А ты имя сменила. Я под землёй».

«Что ты там делаешь?»

«Э… Стоп. Живу?» — неуверенно ответил он.

«Сейчас буду».

«Подождите. Погоди… Нет!»

Недослушав, Альфэй переместилась в тёмную пещеру, освещённую очень скудно. Она сразу же нашла Сибилла. Казалось, что свет шёл именно от него, а точнее от его кожи и вновь отросших до поясницы волос.

Сибилл стоял в окружении полуголых фигурист женщин разных рас со спущенными штанами и разведёнными полами многослойного ханьфу.

Альфэй почувствовала, что от переполнявшей её ярости температура повысилась сразу на десятки градусов. В пещере же стало значительно ярче и запахло палёным. Раздался грохот и под ногами Альфэй вздыбились неровные разломы.

— Это не то, что ты подумала! — жалобно застонал Сибилл, а его мужское достоинство начало наливаться силой, под восторженный женский писк.

— Действительно большой! И светится! — донеслись совсем уж бесстыдные комментарии.

— Все вон! Оставьте нас, — рыкнул на них Сибилл, наконец, отвоёвывая свои штаны из цепких пальчиков, и натянул их на себя.

Взбудораженных женщин словно ветром сдуло, а вернее телепортировало, выбросив из пещеры принадлежавшей богу. Альфэй выдохнула чуть свободнее.

— Эти женщины только что появились. Я их вообще не знаю. Набросились… Всё из-за того, что меня тут считают богом плодородия и приписывают огромный размер… э… — торопливо начал объяснять Сибилл.

— Того самого органа, который отвечает за плодородие, — подсказала Альфэй. Она чувствовала, что Сибилл говорит ей правду и это успокоило её окончательно.

— Ага, — с облегчением выдохнул он.

— Значит, это был твой гарем? — догадалась Альфэй.

— Э… Ну я говорил им, что мне не нужен гарем, но они не хотели уходить и вот…

Альфэй сосредоточилась, пытаясь увидеть храмы Сибилла, но это у неё отчего-то не вышло.

— Перестань блокировать моё ясновидение, — попросила она у Сибилла.

— Ничего я не блокирую… вроде бы…

Как только он задумался об этом, Альфэй смогла увидеть. Храмов было не так уж много, зато самодельные статуэтки, как правило в форме того самого органа, который женщины обнажили у Сибилла, оказались очень распространены.

Пазл потери в неё веры змеелюдьми начал складываться.

Альфэй сама вписала Сибилла в этот мир при сотворении — решила, что это будет самым убедительным жестом добрых намерений для их будущего сотрудничества. Кто же знал, что тут он станет богом, как и она? Хотя, наверное, логично, что сердечный демон бога в тренировочном мире сам стал кем-то вроде божества.

Длинные светлые волосы Сибилла спадали на чёрное ханьфу и, казалось, вплетались в геометрический узор вышитый серебряной нитью. Сибилл словно стал её отражением — луной этого мира. Хотя канонично луне приписывали покровительство женским энергиям, но… Альфэй давно смирилась, что у них с Сибиллом в распределении Инь и Ян была полная чехарда. Не стоило удивляться тому, что в своём мире она стала олицетворением солнца и богиней войны, а Сибилл — луной и богом плодородия.

Впрочем, как раз Альфэй в распределении между ними ролей всё устраивало. А спрашивать мнения Сибилла она не собиралась. Потерпит. И так отхапал себе часть её верующих. И, кстати, неплохо было бы выяснить, как ему это удалось.

— Почему тебя тут зовут Альфэй? Прямо как Верховную богиню… Хотя это и натолкнуло меня на мысль позвать этим именем. Или всё же?.. — отвлёк её от размышлений Сибилл.

— Потому что это я и есть. Альфэй — моё божественное имя.

— А как же Фэй? — бархатистые нотки в его голосе чуть дрогнули, обнажив уязвимость.

— Это моё смертное имя, которое дали родители при рождении. Божественным именем слабые вознёсшиеся боги не светят. Это рождённые боги могут себе такое позволить. Потому что, зная имя, можно проклясть бога или даже уничтожить его.

— Я-асно… Подожди. Если ты Верховная богиня Альфэй, то у тебя где-то там, в облаках есть гарем! Зачем тебе гарем⁈

— А зачем ещё он нужен? Чтобы танцевать, петь песни, кормить, купать, одевать, услаждать взор. Делать уборку во дворце, наконец, — закатила глаза к своду пещеры Альфэй и только тут заметила, что сверху пещеру освещают свисающие, сияющие, как звёзды на ночном небе, кристаллы.

— Всё это могу для тебя делать и я.

— Нет уж, даже думать забудь о моих чертогах. Не пущу! Мне нужно от тебя отдыхать хоть иногда. И вообще, откуда ты узнал о моём гареме?

— Шисяйсан рассказал.

— Ах, Шисяйсан… Так вот где он от меня прячется. Как он у тебя оказался?

— Попросил благополучия и плодородия для своей расы. Ну, я и посоветовал, чтобы выбирали лучшие плоды и оставляли их на семена, а худшие употребляли в пищу. Селекция же. И так же с магическим даром. Нужно обеспечить условия тем, у кого есть магический дар, чтобы они плодили как можно больше потомства. Разрешить им создавать гаремы, например.

Альфэй немедленно перепроверила слова Сибилла и правда увидела богатые урожаи змеелюдей и гаремы у магически одарённых представителей этой расы. В этом мире совет Сибилла стал «словом божьим», так что змеелюди, последовавшие ему, действительно процветали.

— Паршивец, — буркнула Альфэй, ощутив угрозу вере в неё.

— Я что-то сделал не так? — обеспокоился Сибилл. — Вроде бы Шисяйсан и змеелюди не жаловались. Отстроили мне храм и урожаями делятся. Очень вкусно, кстати. Хочешь попробовать? Фрукты невероятно сладкие и рис благородно, нефритово-прозрачный. Да! Я же, как раз к обеду, курицу в листьях лотоса приготовил. Ты же любишь мясо.

Пока говорил, Сибилл успел накрыть на плоский выступ скалы, которым воспользовался вместо стола. Рядом обнаружились два выступа помельче, как раз чтобы присесть, как на стулья.

— Ты воруешь моих верующих, — немного утолив голод, потому что готовил Сибилл действительно отменно, Альфэй ткнула в него куриной ножкой. — Прекрати подрывать мой авторитет у смертных.

— Давай, я скажу им, чтобы молились тебе, а не мне? — пожал плечами Сибилл, наблюдая, как Альфэй уплетает за обе щеки приготовленную им курицу.

— Не сработает. Вера не рождается из-под палки. Искренность — вот её главный критерий. Ты же чувствуешь, что в этом мире стал сильнее?

— Думал это потому, что в прошлом мире выпил твои силы.

— Нет, тут совсем другие масштабы пополнения маны. Как собственно и сама энергия другая. Не знаю, как возможно, чтобы сердечный демон подпитывался силой веры смертных, но видимо и демоны бывают божественного уровня. Хотя я о таком не слышала. Это надо у наставника уточнить.

— Не нужно! Не говори обо мне с наставником, — внезапно закапризничал Сибилл.

— С чего вдруг? Я после каждого мира обязана делиться своими воспоминаниями. Отчёт наставнику — это часть божественной стажировки.

— Он скажет тебе, что меня нужно уничтожить.

— Не уничтожить, а принять. Никто в здравом уме не уничтожает сердечных демонов, — нетерпеливо ударила ладонью по скале заменявшей стол Альфэй. — Лучше скажи, что там с твоей одержимостью. Избавился от филлиды?

— М… нет.

— Как это «нет»? Что у тебя в голове творится? — вскочила из-за стола-скалы Альфэй, яростно сжимая кулакий. — Ты сам опасен для моих миров. Ещё и паразита из мира в мир притащил. А если эта штука устроит тут конец света? У меня только получилось нормальный мир сотворить. Обязательно опять разрушать все мои старания? Я и так уже смирилась, что из-за тебя хорошего назначения мне не светит. А теперь ты ещё и какую-то заразу между мирами разносишь.

— Это Аи, и она не зараза, — обиженно засопел Сибилл, тоже поднимаясь и делая шаг навстречу.

— Твоя тигрица? Причём тут она?

Словно отвечая на вопрос, от Сибилла отделилась светящаяся мистическим синим пламенем тигрица и недовольно рыкнула на Альфэй.

— Я всё время пробовал позвать Аи, и в мире Оживших она пришла ко мне, правда в такой вот бестелесной форме. Но тут она стала ещё сильнее, даже материальное тело обретает в мире смертных. Здорово, правда? — с раздражающим обожанием поглядывая на свою любимицу, рассказал Сибилл.

— Не понимаю. Так филлида — это Аи?

— Ну, они похожи. Но филлиды какие-то… менее развитые что ли? Всего лишь шарики, даже без глаз и рта. Да и разумности у Аи намного-намного больше. И Аи меня узнала и помнит, правда? — обратился он к тигрице, и та отчётливо кивнула в знак согласия. — Но про Аи ты никому не говори, ладно?

— Ещё чего. Ты вообще какой-то совсем неправильный сердечный демон. Будет плохо, если у тебя может быть собственный сердечный демон или ещё что-то такое же опасное. Всё же в этом мире ты — бог, кто знает, какие ещё свойства и «болезни» богов ты мог перенять. Аи странно себя вела с самого начала, не подчинялась мне — своему богу-творцу и проявляла агрессию. Нет, такое нельзя утаивать от наставника.

Сибилл прикрыл глаза, скрыв всё ярче разгоравшийся и словно засветившийся синим пламенем, таким же, как его тигрица, взгляд, и страдальчески свёл брови.

— В любом случае это последний мир стажировки, в следующий раз мы встретимся, когда мне дадут назначение. Наверняка оно ещё не скоро произойдёт. Слышала, могут и обратно доучиваться отправить, хотя таких случаев не знаю. Может, это только страшилка для нерадивых и ленивых богов?

— Это твой последний мир? — встрепенулся Сибилл, резко распахивая пылавший насыщенно-синий взгляд.

— У меня было всего шесть попыток. Этот мир — последняя из них. От того, как тут всё будет, напрямую зависит моя дальнейшая судьба в качестве богини.

— Поэтому ты всё же прислушалась к наставнику и решила больше не ссориться со мной?

В уме Сибиллу не отказать, он быстро просчитал, что по собственной воле она едва ли стала бы мириться. Проницательный засранец! И это не могло не злить.

— Да, мне нужно твоё содействие, — сжав зубы, признала Альфэй.

— Я не намерен тебе мешать, — быстро заверил Сибилл. — Но что получу взамен? Пока что ты только избегала и пыталась убить меня.

— Чего ты хочешь, Сибилл?

Её прямой вопрос отчего-то заставил его сбиться и задуматься.

— Вряд ли я получу то, что хочу, если скажу «тебя»?

— Верно мыслишь, — сложила руки под грудью Альфэй.

Для сердечного демона заполучить своего бога — весьма характерное желание. Но это не значит, что она должна потакать ему.

— Тогда научи меня тому, что знаешь сама. Я же бог в этом мире. И ты сама сказала, что могу испортить твою работу.

— Знание о том, как сотворять миры бесполезно для тебя, — Альфэй дотронулась до подбородка, раздумывая о плюсах и минусах того, чтобы дать Сибиллу больше знаний о богах. — Даже у меня не хватит энергии сотворить мир с нуля и без посторонней помощи. К тому же только светлые боги способны на такое.

— Но ведь наверняка есть какие-то законы сотворения миров, важные моменты, основополагающие принципы? А если я по незнанию, нарушу равновесие в этом мире или каком-то другом? Если пойму, как устроены миры, то буду знать, что в них лучше не трогать, чтобы ничего не сломать.

— Или воспользуешься знаниями, чтобы разрушить намеренно, — возразила Альфэй.

— Разве я похож на того, кто сознательно обречёт целый мир живых существ на гибель? Фэй, ты же меня хорошо знаешь. Я не убийца.

— Война в мире зверолюдей говорит об обратном, — напомнила она.

— Не мог же я просто дать остальным убить себя или тигриное племя. Ты бы этого хотела?

Альфэй тяжело вздохнула. Она не знала, как поступила бы на месте Сибилла и на чью сторону встала в той войне. Всё же тот мир сотворила она, и все смертные были одинаково «её» и тигры, и лисы, и медведи. Истребление любого из племён не доставило бы ей удовольствия.

— Хорошо. Я буду учить тебя. И только попробуй испортить мне этот мир! — Альфэй ткнула в него и неожиданно для себя упёрлась пальцем в твёрдые грудные мышцы.

За время их споров Сибилл успел подкрасться к ней вплотную. От его тела ощущалось притягательное живое тепло.

— Начнём прямо сейчас? — Сибилл поймал её ладонь в захват и мягко улыбнулся.

Пульс зачастил, и Альфэй ощутила, как щёки налились жаром.

Этот паршивец!.. И его штучки, словно взятые из арсенала бывалого соблазнителя. Невероятно раздражает.

Часть 6

Глава 3. Манящая богиня

Даже после исчезновения Фэй из мира экзорцистов и филлид, всем существом Сибилла владело настороженное счастье.

Фэй наконец приняла его.

Конечно, доверять её расчётливому расположению безоглядно он не собирался, по опыту зная, как больно потом будет разочаровываться. Сибилл предполагал, что она опять попробует от него избавиться, как только подвернётся такая возможность. Перспектива отдать все свои силы Фэй не вдохновляла. Сибилл хотел остаться самим собой: отдельной личностью с собственным телом, мыслями и желаниями.

После всего пережитого поверить в окончательное примирение с Фэй не получилось. Сибилл словно вырвал у судьбы передышку перед новым раундом их противостояния. И он бесконечно дорожил самой возможностью быть рядом и говорить с любимой. Но также продолжал искать выход из их патовой ситуации. Видимо, эта черта была у них с Фэй общей — неумение сдаваться.

А вот информация, что Фэй слепила его из собственной женственности — казалась полной чушью. Ну, нравились ему в детстве красивые камушки и пёрышки, так это не повод подозревать его во всяком. Хотя в агрессивности он точно уступал Фэй, притом, что она ненавидела охоту и убийство живых существ. До сих пор в голове не укладывалось, как только решилась избавиться от него? Что-то подсказывало, что на этот вопрос ему не сможет ответить и сама Фэй. Тем более Сибилл уже спрашивал… и её ответы… Не стоило настаивать, он же знал, что правда ему не понравится. Больше всего случившееся походило, на импульсивный поступок в состоянии аффекта, что, в общем-то, соответствовало характеру Фэй, но не уменьшало его боль.

Порой логика Фэй ставила Сибилла в тупик. Как с последним поцелуем. Именно он воскресил болезненную надежду на лучшее. О поцелуях думать было намного приятнее. Фэй даже в его детстве такого себе не позволяла. Или это из-за филлид? Сибилл совсем не раскаивался в том, через что из-за него пришлось пройти Фэй. Информация и результат определённого того стоили. И как бы он ни гнал от себя воспоминания, поцелуи Фэй тоже стоили бесчестного, отвратительного поступка.

Жизнь вновь наладилась и это немного пугало, потому что такое с ним уже случалось. Фэй делала что-то для него, а потом бросала или пыталась уничтожить. Сибилл не хотел больше обманываться, что теперь у них всё будет хорошо. Наоборот заподозрил, что впереди его ждёт новое глубочайшее разочарование.

Несмотря на подозрения и переживания, он всё равно не мог отказаться от преподнесённого жизнью дара. Сибилл просто хотел получить свой маленький кусочек счастья. Ведь Фэй впервые пообещала встречу в новом мире, и одно это наполняло его лёгкостью, светом и теплом. Что значила будущая боль, по сравнению с этим мгновением безмятежности, без горечи прошлых обид и сожалений?

У экзорцистов Сибилл развил бурную деятельность: нашёл общий язык с Хэ Цуном, в чём немало помог его отец. Склонил на свою сторону эмпатов, которые работали на экзорцистов. Через Хэ Цуна вышел на военных. Пришлось признаться, что чувствует эмоциональную «направленность» филлиды — это было необходимо для легализации эмпатов и других одержимых. Да, они все угодили в армию, но и получили относительную свободу действия в поле закона относившегося к таким, как они, сурово.

Сибилл рассудил, что все, кто готов отказаться от блокировки эмоций — бойцы, которых, как правило, мало пугала смерть. Вот не успеть прожить свою жизнь, сколько бы её ни было отмеряно, и как того хотят такие люди действительно боялись. Так что сделать их сословием воинов оказалось самым рациональным решением. Всё же вариант с революцией, на котором настаивал Ву Лю — глава оппозиции, Сибиллу не нравился, особенно в свете того, что одной войны ему хватило, чтобы на всю дальнейшую жизнь навоеваться. И если можно было мирно договориться, то он предпочёл так и поступить.

Как и обещал Ву Чэну — своему другу в этом мире, Сибилл остался до самого конца легализации эмпатов и тех, кто хочет ими стать. С его помощью научный отдел нашёл способ подманивать к подопытным нужную филлиду посредством усилителя эмоций. Такой способ всё ещё оставался не стопроцентно безопасным, но шансы значительно повысились. Ведь даже Сибилл, зная доминантную эмоцию филлиды и подопытного, не мог гарантировать их гармоничного сосуществования. Риск всегда присутствовал.

В новый мир Сибилл перешёл без долгов и сожалений. Оказалось это как никогда просто. То ли потому что концентрироваться ему стало легче, то ли потому что там ждала его Фэй. Потраченная на перенос энергия почти сразу восстановилась. А Сибилла выкинуло в пещеру, куда совершенно не попадал свет, но ему отчего-то не составляло труда ориентироваться даже в кромешной тьме. Его диапазон ощущений значительно увеличился, это напомнило о тигрином теле — сильном, выносливом и более чувствительном.

Впрочем, слоило подумать о неудобствах вызванных темнотой, как вокруг стал распространяться тусклый свет похожий на тот, который в мире Оживших излучали костюмы стражниц. Посмотрев на собственные руки, Сибилл оторопел от понимания, что источником света является он сам. Отросшие волосы тоже чуть светились. Постепенно в пещере из чёрного камня, разгораясь словно звёзды, заблестели прозрачные камни, свисавшие сверху.

На месте Сибилл оставался не больше пятнадцати минут, прежде чем предпринял попытку выбраться из-под земли. Он долго петлял по бесконечным протянувшимся под землёй переходам. От скуки выпустил Аи. И они всё шли, лишь раз остановившись, чтобы искупаться в подземном озере, дно которого было красиво подсвечено прозрачной породой.

Есть не хотелось, а усталость всё не наступала.

Когда Сибиллу окончательно надоело бродить в поисках выхода, он вдруг понял, что отлично чувствует запутанные переходы и всё подземелье целиком, а не только часть пещеры, в которой находится. После этого озарения, пришла внутренняя уверенность, что он легко может выбраться на поверхность. Так он и поступил, попросту пожелав оказаться на поверхности вместе с Аи.

Солнце болезненно резануло по отвыкшим от яркого света глазам. На новый мир Фэй Сибилл взирал сквозь пелену слез.

Буйная зелень и обилие живности напомнили ему первый мир Фэй. Доверившись чутью, Сибилл вышел к распростёртому в низине городу, построенному из дерева и камня. Внизу сновали люди и зверолюди, которых ему уже доводилось видеть прежде, а так же полулюди-полузмеи, люди с рогами и люди с крыльями.

Сибилл вспомнил о том, как ему понравилась форма зверочеловека, всё же тигром он ощущал себя намного сильнее, выносливее и куда более ловким. Как и в третьем мире, ему легко удалось влезть в полосатую шкуру, только теперь по собственному желанию. При обращении его волосы остались прежней длины, а вот одежда изменилась на более короткий вариант штанов и запашной рубахи, какие он увидел в городе на других зверолюдях.

— Аи, попробуй тоже стать зверочеловеком! — в голову ему пришла, как показалось, гениальная идея.

Но как бы Сибилл ни подпитывал подругу, переполнявшей его энергией, как бы ни настаивал, ни просил, объясняя плюсы своего нового тела, Аи делала вид, что не понимает его. Спокойно улеглась и жмурила глаза, сосредоточившись на принятии солнечных ванн. Она отлично умела игнорировать «лишние» на её взгляд телодвижения.

Присевший на корточки рядом с её мордой, Сибилл тяжело вздохнул.

— А как насчёт материального тела? Я хочу осмотреть город. Но вряд ли там спокойно воспримут твой нынешний вид, — эту просьбу Аи мгновенно выполнила, обретая плоть. Чем ещё раз подтвердила, как собственный ум, так и нежелание становиться зверочеловеком.

Похоже его подруга совсем не переживала, что не может встать на задние лапы и поговорить с ним. И Сибилл принял это её решение оставаться в привычном теле.

— Я так рад, что мы можем снова быть вместе, как в самом начале, — Сибилл обнял тигрицу, на мгновение зарываясь носом в её светлый мех. — Мы похожи в самом главном, и никакие различия не могут помешать нашей дружбе.

Теперь они стали почти одного вида. Не так как хотелось Сибиллу, но он уважал решение Аи. Тем более Сибилл, как никто, понимал желание оставаться самим собой.

В городе их полосатая компания привлекла много внимания, а за пару фокусов на площади, которые с учётом разумности Аи — ничего им не стоили, Сибиллу даже дали денег, на которые он купил вяленого мяса, честно разделив то пополам.

Таких городов Сибилл ещё не видел, хотя хижины окраины напомнили мир, из которого он был родом. Самым высоким и необычным зданием тут оказался храм, возведённый из камня. В прошлых мирах Фэй богам не поклонялись. Снаружи и внутри храм украшали изображения золотого солнца. Статуя Верховной богини облачённой в доспехи с занесённым для удара кулаком и свирепым лицом выглядела устрашающе. Имя богини ни о чём не сказало Сибиллу, и даже разочаровало. Всё же он надеялся увидеть тут Фэй.

Дальнейшее путешествие в поисках Фэй успеха не принесло. Мир оказался слишком большим и густонаселённым, а способы связи в нём несовершенными. Сибилл обнаружил, что может в любой момент вернуться обратно в пещеру, в которой впервые появился тут. Оттуда отчего-то он лучше чувствовал окружающий мир, но всё также не находил Фэй.

Однажды ему посоветовали попросить помощи в поисках у Верховной богини. И не успел Сибилл зайти в храм, как с небес ему наперерез спустился крылатый змеечеловек в богато украшенных одеждах. Ощущения от него были странные, словно от пылающего костра и бурлящего котла разом.

Застывший взгляд змеечеловека упёрся в Сибилла.

— Вы… бог?.. — вдруг выдал он и, спохватившись, склонил перед Сибиллом голову в низком поклоне. — Этот недостойный просит прощения, если был неучтив.

— Всё в порядке. Как тебя зовут? — как только Сибилл ответил, образ зверочеловека стёк с него, словно вода.

— Шисяйсан… Великий, — разглядывая его, неуверенно добавил тот.

— Почему ты решил, что я бог?

— Этот недостойный — жрец и понял, кто вы, только взглянув на вас.

— Ты жрец Верховной богини? Мне посоветовали обратиться к ней за помощью, чтобы найти одного человека… или зверочеловека?..

— Вы зря потратите время, Великий. Верховную богиню ничто не интересует, кроме её гарема, — горько усмехнулся Шисяйсан.

— Вот как, — не смог скрыть разочарования Сибилл.

— В свою очередь этот недостойный хотел бы спросить у Великого, как можно возвысить свой народ?

— Процветание народа зависит от богатых природных ресурсов и урожаев, развитости животноводства и общего благосостояния, — уверенно поделился Сибилл тем, чему его когда-то научили. — Высоких урожаев можно добиться, если сажать семена самых лучших овощей и фруктов, а за растениями во время их роста ухаживать. В животноводстве — оставлять на племя лучших животных.

— Возможно, Великий сможет сам найти того, кого ищет. Этот недостойный предполагает, что сила бога зависит от количества храмов и верующих. Если ваш совет поможет змеелюдям получить лучший урожай, чем у других рас, этот недостойный будет повсюду прославлять Великого. Позволит ли Великий этому недостойному узнать своё имя?

— Меня зовут Сибилл.

Спустя полгода Шисяйсан построил храм Богу плодородия и стал его первым жрецом. С той поры Сибилла везде преследовали образы мужских гениталий. В мозг буквально ввинчивались настойчивые просьбы:

«Великий бог, ниспошли мне мужа одарённого по мужской части».

«Бог плодородия, позволь мне понести дитя».

«Молю, о Великий с самым большим мужским достоинством, поделиться этой радостью, чтобы у меня хоть чуть-чуть подрос, и Шанаса перестала надо мной смеяться».

Если бы Сибилл не знал, кому обязан своими слуховыми галлюцинациями, мог бы решить, что сходит с ума. Но Шисяйсан тоже бухтел внутри его головы: спрашивал совета, рассказывал о достижениях, молил о помощь. Приходилось отвечать, хотя Сибилл и просил не дёргать его по пустякам. Пока не догадался занять Шисяйсана поисками Фэй, и тот на время притих. Видимо, опасался сообщать о провале.

Своего первого жреца Сибилл слышал лучше других, прочие голоса практически сливались в общий гул, если не прислушиваться специально. Среди них, конечно, просьб о богатом урожае и приплоде скота было намного больше, чем всего остального, но такая банальщина почему-то запоминалась не так навязчиво. Подношения ему тоже приносили фруктами, овощами, зерном, забитым домашним скотом и птицей.

Чем больше росло число его храмов, тем сильнее становился Сибилл. Он прочесал весь мир смертных вдоль и поперёк, прежде чем убедился, что Фэй скорее всего, как и он тут, стала богиней, тем более что уж она-то богиня самая настоящая.

Как искать богов он не знал.

Сам став богом Сибилл не нуждался в пище и сне. Физическая усталость также покинула его. А чтобы отдохнуть ментально и морально он медитировал, в эти мгновения почти теряя связь с реальностью и переставая контролировать себя.

Закрытые глаза накрывают тёплые ладошки.

— Угадай кто? — шепчет Фэй, глубоким грудным голосом, который запомнился с разделённой на двоих течки в пещере.

Бесконечная нежность и обжигающая страсть накрывают с головой.

— Фэй, — отвечает Сибилл, кажется, и наяву.

— Угадал, милый, — выдыхает в ухо Фэй и прижимается к его спине грудью.

Сибилл судорожно вдыхает и, словно зверочеовек, чует запах возбуждения. Тело моментально откликается. Он сминает ханьфу на коленях в кулаки.

Ладонь Фэй ныряет за ворот ханьфу и, оглаживая грудь, спускается всё ниже.

В ушах грохочет кровь. Во рту сухо. Сибилла бьёт крупная дрожь желания, ещё и из-за необходимости сдерживаться, чтобы не спугнуть Фэй.

Её движения слишком смелые и настойчивые.

— Я сейчас… — предупреждает он, ощущая учащённое дыхание на своей щеке, а потом и быстрый поцелуй.

— Не сдерживайся, милый.

Кажется, он всё же дремал во время медитации. Видение столь реально, что кульминация настигает его и в действительности.

— Нужно искупаться, — вздохнул Сибилл и перенёсся к полюбившемуся подземному озеру, подсвеченному прозрачной породой покрывавшей дно.

Сон-фантазия о Фэй напомнил о том, что он давно ничего не ел. Фэй любила вкусно покушать, и еда всегда действовала на неё благотворно. Возможно, поэтому приготовление пищи ассоциировалось с чем-то хорошим. В дальней хорошо продуваемой части пещеры Сибилл устроил очаг с костром, на котором приготовил курицу в лотосовых листьях, но поесть не успел.

Трапезу прервало появление в его пещере целой толпы женщин.

— Приветствуем Великого Бога плодородия, — грянул хор мелодичных голосов.

— Нас отправил главный жрец Шисяйсан, чтобы мы стали гаремом Великого, — взяла слово женщина-змеечеловек с золотыми рогами, карими глазами и чуть коричневатой кожей, у которой оказалась особенно пышная грудь и бёдра, едва прикрытые полупрозрачным халатом.

— Какой ещё гарем? — сел голос Сибилла.

На вторгшихся к нему женщин даже смотреть было неловко от того, что их тела едва прикрывали тонкие ткани, лишь изредка закрывавшие стратегические места вышивкой или дополнительным слоем ткани.

— Главный жрец сказал, что у бога обязательно должен быть гарем, — хихикнула огненноволосая женщина из расы змеелюдей, на которой вообще не наблюдалось одежды, кроме каких-то цепочек и колец протыкавших острые пики сосков.

Сибилл гулко сглотнул, не представляя, что делать с толпой женщин и как в таких условиях искать Фэй. Его неловкость и скованность женщины, кажется, приняли за согласие на продолжение и, окружив, принялись стягивать одежду, что-то нашёптывая о его самой выдающейся части тела.

В панике Сибилл повторял имя Фэй, пока в голову не пришла странная мысль вызвать Верховную богиню.

Часть 6

Глава 4. Ревнивая богиня

Сибилл выпроводил свой гарем, отослав женщин прислуживать в храм к Шисяйсану и избавив Альфэй хотя бы от одного из раздражителей.

А их было не мало, потому что она не привыкла кого-то учить, да и не было у неё к этому призвания.

Сам Сибилл бесил неимоверно: любую информацию схватывал на лету. Пусть сотворять миры он не мог, но суть интуитивно улавливал, что и зачем нужно вложить, чтобы получить желаемый результат. Особенно тщательно Сибилл выспрашивал у Альфэй о методах маскировки и сокрытия в сотворённых мирах, о способностях богов, их слабых и сильных сторонах, чем изрядно напрягал. А соврать любознательному «ученику» у неё не выходило, ложь Сибилл чуял не хуже бога. К ни го ед. нет

Альфэй готова была плеваться кровью, когда тем, чему она училась годами, наглый паршивец овладевал, казалось, за считанные мгновения. Приходилось признать, что она ужасно завидует и ревнует. Среди соучеников на Небесах она была лучшей. Самой сообразительной и успешной. Делить собственный негласный пьедестал, даже мысленно оказалось невыносимо.

Время в мрачных подземельях Сибилла пролетело незаметно.

Когда Альфэй вернулась в свои чертоги, первым ей в ноги бросился Азур.

— Верховная богиня, вы наконец-то вернулись! Этот недостойный ни на что негоден и всё испортил, — тут же запричитал он.

— Что случилось? — напряглась Альфэй от его горячности.

— Мурасяй и Сииросюн покинули облачный остров, а они оставались последними жрецами-змеелюдьми. Кроме того они убедили зверолюдей так же отказаться от вас, — спина Азура горестно сгорбилась, а перья на крыльях наоборот встопорщились, как у драчливого воробья. — Только птицелюди и людороги ещё остались верны Верховной богине.

Альфэй едва сдержалась от ругательств, вместо этого она подошла к краю облачного острова, чтобы убедиться в том, что храмов, как и зажжённых для неё свеч и благовоний стало значительно меньше.

Если бы она хуже знала Сибилла, самым логичным было бы заподозрить его в злонамеренном подрыве веры в неё. Однако поскольку Сибилл ничего от неё не утаивал, Альфэй отчётливо осознавала, кому должна сказать «спасибо» за «чёрный пиар». Шисяйсан так и не простил ей нежелания вмешиваться в межрасовые распри.

В храмах Сибилла служили самые красивые девушки, в том числе оказывая услуги сексуального характера, за что тот благословлял их магически одарёнными детьми. Культ мужского полового органа распространялся со скоростью срамной болезни, но в том и дело, что служительницы Сибилла были защищены и от болезней передающихся половым путём.

Альфэй не запрещала проституцию, но и не поощряла её. Из-за такой политики у любителей плотских утех она оказалась не в чести, и вся «порноиндустрия» сосредоточилась у Сибилла в руках. Вернее у его жрецов и их последователей.

— Так значит, паршивец? Пустил гарем вразнос, — зло зашипела Альфэй. Хотя понимала, что у Сибилла не было времени, чтобы проконтролировать этот вопрос, а вот у его жрецов это время нашлось.

— Этот недостойный виноват, — задыхаясь, застонал Азур.

— Да причём тут ты? Это всё из-за Бога плодородия, он переманил моих верующих. Вернее его жрец Шисяйсан.

— Шисяйсан?.. — выпрямился Азур, который вдруг обрёл душевное равновесие. — Этот неблагодарный посмел укусить руку, которая его вскормила. Верховная богиня, позволит со всем разобраться этому недостойному?

Альфэй задумалась. Сама она не умела договариваться, скорее могла треснуть от души. Азур тоже не производил впечатления мудрого переговорщина и дальновидного политика. Он был прямолинейным, ответственным и исполнительным.

Зато Шисяйсан показал себя изворотливым и хитроумным противником.

Всё указывало на то, что они с Сибиллом опять разделили «сферы влияния» этого мира нетрадиционным способом. Она стала отвечать за «мускулы» и грубую силу, а Сибилл и его последователи за ум и смекалку. Что значит, если она даст отмашку Азуру, велик риск того, что её верующие устроят настоящий священный поход на «неверных».

На горизонте замаячили война, смерти и общая свара, которые им с Сибиллом ни к чему. Проблем от такого безобразия намечалось больше, чем потенциальной пользы.

— Не обращай на них внимания, — решила Альфэй. — Пусть со своими последователями Бог плодородия разбирается сам.

— Верховная богиня общалась с этим… Богом плодородия? Он посетит облачный остров для урегулирования вопроса?

— Только тут его не хватало. Никаких посторонних богов в моих чертогах!

— Как прикажет, Верховная богиня, — повеселел Азур, кажется, вполне разделяя её стремление не допускать сильных условных союзников в святая святых.

* * *

Сибилл смирился, что она не пускает его на облачный остров, хотя ныть на этот счёт не переставал:

— Я только одним глазом посмотрю. Посижу тихо, пока ты медитируешь.

Нашлась ещё одна причина злиться на паршивца.

Альфэй переполняла сила. В таком состоянии бог мог не спать и не есть, но она всё равно регулярно делала и то, и другое. В отличие от Сибилла, который обходился медитацией вместо сна, а о еде вспоминал только, чтобы порадовать её, сам же за компанию ел редко.

Наставник упоминал, что быстрее всех в плюсах божественной жизни разбираются заклинатели. Эти ребята всю свою смертную жизнь только и занимаются тем, что подтягивают свои физические, ментальные и духовные способности до божественного уровня. Обычным людям всё это приходится осваивать не постепенно, а единомоментно. Из-за чего многие не справляются, деградируют обратно или даже сходят с ума от свалившейся «силы бога».

Альфэй в собственном статусе богини даже спустя тридцать лет, прожитых на Небесах, всё ещё осваивалась. Тем более что из-за подпитки от верующих её сила многократно возросла. Возможно, только благодаря тому, что эта сила была разделена на двоих с Сибиллом, Альфэй всё же кое-как удавалось с ней совладать.

Скорость развития Сибилла бесила до зубного скрежета. И да, Альфэй ревновала свою божественную силу. Почему её сердечный демон справлялся с той лучше? Это было так несправедливо и подло! Но, по крайней мере, сама Альфэй не деградировала и не сходила с ума. Умеренный рост тоже был хорошим результатом.

Сибиллу пришлось смирился с тем, что она уходит на облачный остров, чтобы отдохнуть, и возвращается в его подземелье, чтобы продолжить учить его.

— Значит, боги на Небесах живут в отдельных павильонах, которые закрывают на время своего отсутствия? — рассевшегося напротив неё Сибилла как ничто другое интересовала жизнь на Небесах.

Дно пещеры с недавних пор укутывали удобные кучевые облака, плотные как подушка или надувной матрас. Их окрас варьировал от иссиня-чёрных до лавандово-фиолетовых с вкраплениями сияющих звёзд, которые так же играли роль дополнительной подсветки. Эти облака принимали образ кресла или дивана по желанию и служили заменой мягкой мебели.

— Всё так, но вообще-то любую защиту можно сломать, если задаться такой целью. А вот это легко обнаружить, и нарушитель будет пойман, — Альфэй устроилась в своём любимом облачке-кресле нежно лавандовом с закручивающимися рукавами яркой галактики по центру.

— И что там совсем-совсем никого кроме богов нет?

— Ну да… Даже питомцы должны быть божественного уровня, то есть в своём развитии самостоятельно вознестись на Небеса. Хотя контракт между животным и человеком, конечно, позволяет немного схитрить и разделить условный «уровень» на двоих. Только человеку в этой связке приходится фактически стараться за двоих. Именно по этой причине животные заключают контракты с заклинателями, их шанс на вознесение увеличивается. А так-то дикие и свободолюбивые они не очень горят желанием кому-либо подчиняться. Для бога же питомец божественного уровня — это невероятно круто. Особенно учитывая то, что на Небесах нет слуг. Тем, кто к этому не привык, приходится туго.

— А тебе из-за этого сложно?

— Я родом из простой семьи. Сама была чиновником, кем-то вроде «слуги народа». На Небесах меня скорее попрекают плебейским происхождением, чем завышенными требованиями в обслуживании моих нужд. Чаще всего угробить целую жизнь на самосовершенствование могут себе позволить далеко не простые люди, а кто-то уровня заклинателей, знати, а то и только императорская семья.

— Ты во всех своих мирах вела жизнь на уровне смертных, не наделённых властью, — задумался Сибилл. — Только тут всё иначе.

— Цель любого бога научиться сотворять миры населённые смертными способными осознать существование богов. Верховный бог такого мира практически всемогущ, его очень сложно уничтожить. Это мечта каждого вознёсшегося бога.

— И твоя.

— Верно. Жаль, что мы всего лишь в тренировочном мире. У меня нет столько сил, чтобы сотворить собственными мир без заготовки, которую предоставили рождённые боги — самые сильные из богов.

— Получается, ты достигла цели стажировки и получишь теперь этот свой высший балл. Ты рада?

— Высший балл мне, конечно, не светит. Всё же наличие сердечного демона сильно подпортило результат. Но да, я рада, что удалось сотворить мир, в котором я — Верховная богиня, — против воли Альфэй почувствовала на губах улыбку.

Сибилл шумно выдохнул и подался вперёд.

— Но ведь я совсем не мешал тебе. И впредь буду помогать, чем скажешь. Я же заслужил награду? — его взгляд налился ярким неоново-синим свечением.

В другое время Альфэй разозлилась бы на такое вымогательство, но сейчас у неё было слишком хорошее настроение. Разделить с кем-то, пусть и с сердечным демоном, свой триумф оказалось упоительно. Лучше, чем в одиночестве признавать саму себя крутой богиней.

— В свои чертоги не пущу! — предупредила она, дальнейшие поползновения Сибилла.

— О… — подрастерял энтузиазм он. — А как насчёт поцелуя?

Домогательства вышли на новый уровень. Вспомнился «последний раз», когда она едва сдерживалась от желания наброситься на своего демона. Внутри, словно того и ждал, загорелся слабый огонёк неудовлетворённости. Кажется, Альфэй начала понимать мужчин, которые в каждом городе заводят по любовнице. Некстати на ум пришло щедрое разрешение Ежана не считать изменой интрижки в сотворённых мирах. И вообще связь с собственным сердечным демоном не считается…

Словно ведро холодной воды отрезвила мысль, что Сибилл попросту пытается ею манипулировать. Как же паршивец бесил её такими выкрутасами!

— В щёку! Как в прошлый раз, — уловил смену её настроения Сибилл.

Альфэй грубо схватила его за ворот ханьфу и потянула к себе.

— Будешь слишком назойливым, пожалеешь, — на всякий случай предупредила она, глядя в заслонившие всё вокруг демонические глаза.

Их разделяли несколько сантиметров. Кожа Альфэй горела под едва уловимой лаской чужого дыхания. Она облизнула губы от вдруг обрушившейся на неё жажды, и взгляд Сибилла немедленно метнулся ниже.

— Фэй, — имя сорвалось стоном мольбы, от которой внутри сладко заныло.

Альфэй подавила неуместный порыв, наклонилась, ощущая у самого уха судорожный вздох, и поцеловала приятно гладкую щёку.

— Такая благодарность тебя устроит?

— Да, — глухо прохрипел Сибилл.

* * *

Боги практически не пачкались. Частично это было связано с особым строением тела, которому и еда-то не требовалась. Но Альфэй не могла отказаться от купания в обществе прекрасных обнажённых мужчин. Под этим предлогом можно было беспрепятственно любоваться на оставшихся у неё мускулистых и не очень крылатых и рогатых красавцев.

В этот раз её созерцательный настрой под чашу вина был разбит донёсшимся снаружи звуком борьбы и лязгом железа.

— Ты не пройдёшь, подлый предатель! — заорал Азур.

— Пропусти нас к Ф… Альфэй, — разорвал мирную атмосферу в её чертогах обжигающий холодом голос Сибилла.

— Какого демона!.. — успела выдохнуть Альфэй прежде чем в купальню спиной вперёд влетел Азур, а за ним вошёл Сибилл, за плечом которого шуршал своим хвостом Шисяйсан.

Альфэй поднялась из воды, не сомневаясь, что тонкий халат уже изменяется на ханьфу и доспехи.

Её гарем ощетинился непонятно откуда возникшим оружием, впрочем её мужчины поголовно владели магией. Выбравшись из воды одним рывком, опередив всех, на Сибилла бросился обнажённый Саддат, чем, кажется, окончательно вывел Сибилла из себя. Во всяком случае, демон отшвырнул Саддата прочь взмахом руки, бросив сгусток сырой силы. Саддат улетел обратно в бассейн купальни, разбрызгивая повсюду кровь.

Альфэй переместилась, оказавшись между разъярённым, неистово сверкавшим взглядом Сибиллом и своим воинственно настроенным гаремом. Краем глаза она увидела, что с пола поднимается Азур, а Саддата из воды выловили сородичи.

— Что за представление ты тут устроил? Я же запретила тебе приходить сюда.

— А ещё ты говорила, что не используешь свой гарем… так, — от избытка чувств Сибилл потерял контроль над своей силой, и от него клоками поползла тьма.

Возросла сила притяжения. Воздух сделался более разреженным, отчего дышать стало тяжелее.

— Оставьте нас, — приказала Альфэй, беспокоясь о целостности своего гарема.

— Ты не отрицаешь!..

— Придурок, — почти ласково оборвала его она, когда их покинули даже задержавшиеся Азур и Шисяйсан. — Нужно быть очень неразборчивым богом, чтобы трахаться со смертными.

— Они были голыми.

— Ну по крайней мере получать наслаждение от вида красивых мужчин я всё ещё могу.

— Значит, ты не получаешь удовольствие от секса, если с тобой не бог? — Сибилл сник. — И когда была со мной?..

Альфэй так и подмывало соврать или промолчать, позволяя Сибиллу самому додумать, как она его терпела. Нежелание разбираться с озабоченными порывами своего демона боролось с тошнотворной брезгливостью. Альфэй ненавидела манипуляции через доступ к телу или отказ в сексе.

— Тогда… В первый раз у меня была течка, так что чувственность и чувствительность зашкаливали. Во второй — не знаю, что сыграло, но… Возможно всё дело в том, что ты мой сердечный демон и как бы часть бога? Но это точно отличается от того что ощущаешь во время совокупления со смертным.

— Тебе всё же понравилось, — Сибилл оживился и, приблизившись, завладел её рукой.

— Да, но даже это не заставит меня прыгнуть в твою постель. Это ясно?

— Вроде бы ты говорила, что твой любовник не против делиться, — Сибилл прижался щекой к её ладони.

— Ты на его желания или на мои ориентироваться будешь?

— Я тоже могу раздеться и доставить тебе удовольствие… своим видом.

Сибилл потёрся щекой о её ладонь и втянул воздух у самого запястья, коснувшись кожи губами.

Вот именно того, что Сибилл будет напрашиваться в её гарем, Альфэй и опасалась.

— А исчезнуть не боишься?

— Я бы рискнул, — больше не таясь, он поцеловал её в центр ладони.

— Я бы тоже, если бы это помогло от тебя избавиться. Но не судьба, — Альфэй выдернула руку из нежного плена.

Сибилл помрачнел, но спорить и настаивать не стал. Сообразительный зараза!

Альфэй одинаково недолюбливала и уважала его за острый ум.

Часть 6

Глава 5. Упорствующая богиня

С момента посещения Сибиллом небесного острова, его нытьё стало особенно душным, как и навязчивые попытки показать стриптиз.

— Фэй, тебе же нравятся высокие и крупные мужчины с крыльями? Я вполне подхожу. Только крылья добавить и… — ханьфу поползло с плеч, чтобы оголить рельефную грудь и торс с кубиками пресса.

Крылья Сибилл сотворил из клубящейся тьмы с серебристыми искорками звёзд ближе к позвоночнику. И прежде чем Сибилл продолжил, Альфэй поторопилась втолковывать ему свою точку зрения:

— Крылья нужны только чтобы добраться до небесного острова и не свалиться с него. И качки — совсем не мой типаж! Просто так совпало из-за крыльев. Вообще-то мне нравятся мужчины азиатского типа внешности, более… изящные. Как Шисяйсан, — мстительно добавила она.

Из-за её запрета Сибилл действительно не смог сам пройти в её чертоги. Зато у Шисяйсана эта привилегия осталась, и именно он провёл к ней Сибилла, стоило тому пожаловаться на нехорошую Верховную богиню, бросившую его и развлекающуюся со своим гаремом.

Её счёт к этому змею всё рос.

Альфэй не соврала Сибиллу. Раньше она обращала внимание на мужчин отвечающих китайским канонам красоты: высоких, стройных, которые прекрасной внешностью затмевали даже женщин. Как тот музыкант из публичного дома в мире Сяои. К этому же типажу относились Ежан и Шисяйсан.

Её бывшие парни были попроще, в своей смертной жизнь Альфэй даже не думала засматриваться на красавчиков похожих на айдолов или небожителей. Только вознёсшись, она стала смелее и честнее с собой.

Не хотелось задумываться, почему вдруг в этом мире в её чертогах и гареме руководил всем Азур, так похожий внешне на Сибилла. Проблем с сердечным демоном и помимо романтического интереса хватало. Не стоило усложнять, чтобы потом, когда Альфэй заставит Сибилла исчезнуть, ей не было мучительно больно.

Всё же вняв её заверениям, Сибилл убрал крылья, но его ханьфу приобрели лёгкую прозрачность, создавая ощущение прилипшего к телу намокшего шелка. И смотрелось это… Слишком! Альфэй невольно залипала на каждой складочке ткани. После чего ловила лукавую улыбку довольного собой Сибилла.

— Так как ты получила божественное имя на Небесах? — допрос от Сибилла, примерившего роль рокового соблазнителя, Альфэй приняла куда как благосклоннее его прошлых попыток разузнать больше об устоях жизни на Небесах.

— Когда вознеслась, мне его дал привратник на Небесах. Это должность такая, но наставник потом сказал, что любой старший бог на Небесах может дать божественное имя. Вроде как, кто будет быстрее, тот и назовёт. Вознёсшиеся боги появляются за пределами защитного купола Небес, а это небольшой пятачок земли, на котором стоит павильон небесного привратника. К тому же он записывает имя в специальную книгу, её ещё называют Книгой судеб, потому что, узнав истинное имя бога, можно прочесть его судьбу. Говорят, эта книга лишь копия, настоящая хранится у рождённых богов, а через копию привратник только пополняет список тех, кто попадает на Небеса.

— Защитный купол?.. Что это?

— Помимо того, что купол поддерживает атмосферу, он, по сути, представляет собой защитное построение, скрывающее Небеса в пространстве и времени. Привратник может активировать дополнительную защиту при угрозе нападения, чтобы обеспечить абсолютную изоляцию.

— Твой павильон тоже находится за его пределами?

— Конечно же, он внутри. Небеса — точка, из которой можно попасть в любой сотворённый мир, своеобразный перекрёсток миров, созданный светлыми богами, чтобы связать свои миры. Без особой надобности боги не покидают Небеса.

— И ты всегда оказываешься в одном и том же месте после сотворения миров?

— Откуда ухожу, туда и возвращаюсь, — подтвердила Альфэй.

Внимание Сибилла к любой мелочи, происходящей на Небесах, беспокоило. Впрочем, куда больше Альфэй волновало то, что он, кажется, всерьёз взялся её соблазнять, а на вялые попытки уйти в свои чертоги принимался капризничать.

— Зачем тебе возвращаться только для того, чтобы выспаться? Я специально для тебя обустроил спальню, обещаю, что не буду туда входить.

Свод пещеры в прожилках золотоносной руды подпирали прозрачные колонны светящегося изнутри камня. Сверху и снизу ставшую её спальней пещеру устилали синие, предгрозовые кучевые облака, которые приятно пружинили под ногой и простреливали зарницами в тёмной глубине. Кровать заменило гигантское облако, более тёмное и рыхлое, в которое можно было зарыться с головой.

Захотелось просто попробовать, каково это спать в такой постели. Опасение, что будет сыро и холодно не оправдалось. Наоборот, ощущение, что погружаешься в парное молоко из тёплого и сухого воздуха, моментально убаюкало.

Альфэй неплохо выспалась, а после озаботилась поиском ванной комнаты.

В неприметной нише располагался коридор, который неожиданно выходил в огромную пещеру с грохочущим и низвергающимся вниз водопадом. Вода собиралась в озере с подсвеченным всё тем же прозрачным камнем дном. Такой по разумению Сибилла стала ванная, и вход в неё обнаружился и из его спальни тоже. О чём Альфэй узнала во время купания.

— Какого демона?.. — она едва успела возмутиться, когда Сибилл в обличии зверочеловека присоединился к ней.

Спасибо, что не в человеческом облике. Всё же у тигра имелась шерсть, которая весьма условно прикрывала шикарное тело. Сама Альфэй залезла в воду, не раздеваясь. Её одежды сами изменились на полупрозрачное нижнее одеяние приличествующее богине в купальне.

— Ты же уже выспалась? Значит, я могу присоединиться? Подумал, что будет здорово вместе искупаться, — радостно объявил Сибилл, рассекая воду и целеустремлённо топая к ней.

В подсвеченной снизу кристально чистой воде даже Альфэй было не скрыть реакции тела. Зверочеловек в полной боевой готовности выглядел впечатляюще, хотя раньше ей подобное не нравилось.

И всё же весь её гарем определённо уступал одному только жаркому взгляду Сибилла, которым тот окинул её с головы до ног.

— Никаких глупых игр, — постаралась придать твёрдости, внезапно севшему голосу Альфэй.

И Сибилл активно закивал. Расслабиться в его компании Альфэй не смогла, но гнать не спешила. Он сам нарывался и просился «услаждать её взор», а она что отказываться должна? Вот уж ложную скромность Альфэй лет тридцать как растеряла.

Но Сибилл не жаловался, а всё больше наглел, задабривая вкусной едой и талантом делать массаж. Спину Альфэй ему не доверила, а вот от массажа ног, оставлявшего ощущение контроля над ситуацией, отказаться не смогла.

Похоже, Сибилл открыл ещё одну её эрогенную зону, и реакцию скрыть не удалось. Дело даже не в том, что у Альфэй сбилось дыхание, и вырвался непроизвольный стон наслаждения. Всё же органы чувств богов куда острее, чем у смертных.

— В мире Оживших наравне с медитацией практикуют массаж, чтобы тело расслаблялось, и энергия Ци не застаивалась, — севшим голосом объяснил свои познания Сибилл.

Вероятно, он вступил на путь мазохиста, потому что упорно продолжил делать массаж, даже когда, задышав тяжело, упёрся в её колени лбом.

Немного раздражало, что Сибилл так резко реагирует на любую близость. Однако пока он мог держать себя в руках, Альфэй не собиралась ничего менять.

Но как бы хорош ни был Сибилл в массаже и создании комфортных условий для проживания, Альфэй всё же твёрдо была намерена проверить как обстоят дела у её гарема.

— Возьми меня собой. Обещаю больше ни с кем не драться, — в своей излюбленной манере заныл Сибилл.

— Нет. Тебе запрещено появляться в моих чертогах. Доступ Шисяйсана я аннулировала, так что даже не думай снова воспользоваться этим способом.

— Тогда возвращайся скорее. Без тебя тут ужасно скучно.

— Ведёшь себя как ребёнок, — упрекнула Альфэй.

На облачном острове её ждали плохие новости. Азур доложил, что Саддат увёл всех людорогов, которые отреклись от неё в пользу Сибилла.

— Этих-то он чем сманил? — взвыла Альфэй.

— Саддат сказал, что Бог плодородия пообещал сделать их сильнее, — понуро признался Азур.

И Альфэй вспомнила, что Саддат и её спрашивал о том, как можно стать сильнее. Но она отмахнулась от него, аргументировав тем, что людороги и так получились очень сильными.

К Сибиллу она вернулась с желанием убивать.

— Да сколько можно моих верующих тырить⁈ — не успел он и рта раскрыть, наехала на него Альфэй. — От меня теперь и людороги отвернулись. Что ты им наобещал?

— Я?.. — на мгновение задумался Сибилл, видимо проверяя свои храмы и верующих. — Только сказал Шисяйсану, что усилить расу можно, если получать потомство от самых сильных. К примеру, устраивать отборочные соревнования, по результату которых дают или нет разрешение на брак. Теперь у людорогов появились их брачные бои… Я всё исправлю!

— Как ты это собираешься сделать? — Альфэй упала в своё любимое облако-кресло, которое удачно оказавшееся рядом. — Мне остались верны только птицелюди. Люди верят в тех, кто им на текущий момент выгоден. А остальные ушли к тебе, за исключением каких-то одиночек.

— Просто смотри. Хуже всё равно не станет, — улыбнулся ей Сибилл.

Он вышел на середину своей пещеры, в которой словно выкрутили подсветку на минимум, отчего сияние, исходящее от Сибилла, стало ещё ярче. Когда он заговорил глухо и рокочуще, его глаза загорелись неоновой-синевой:

«Дорогие верующие, к вам обращается Бог плодородия. Прошу вашей поддержки в моих чувствах к Верховной богине Альфэй. Отныне почитая меня, равно почитайте мою любимую. Не нужно чинить ссор и споров. Тех, кто нарушит мир между нами, я не прощу».

Альфэй судорожно вдохнула и только тогда поняла, что задерживала дыхание. Этот мелкий!.. Только признания в любви на весь мир ей не хватало. Сама бы она скорее объявила о желании убить паршивца — это, пожалуй, в их отношениях никогда не изменится.

— Больше никто не посмеет проявить к тебе неуважения, — удовлетворённо заявил Сибилл закончив транслировать своё послание смертным.

— После твоих угроз? Это нужно совсем не ценить свою жизнь, — согласилась с ним Альфэй. Если хорошо подумать, то и на признание в любви она совсем не обязана была что-то отвечать.

Объявление Сибилла, привело к росту её силы почти вдвое. Теперь с его поддержкой Альфэй могла больше не беспокоиться о непостоянстве смертных.

— Ты же не уйдёшь на Небеса прямо сейчас? — забеспокоился Сибилл.

Стоило признать, это было самым логичным решением в сложившейся ситуации.

— Давай побудем тут ещё немного. Ты обещала меня учить. Мы же только начали…

— Я смогу продолжить тебя учить и в мире, где получу назначение, — оборвала поток нытья Альфэй. — Но так и быть побуду тут ещё немного. И не из-за тебя, а ради своего гарема.

Последнее утверждение так фонило ложью, что Альфэй поморщилась, как от зубной боли.

— Конечно, как скажешь, — счастливо улыбнулся Сибилл.

Ей очень сильно захотела ударить его.

Все свои дела в этом мире, как и со стажировкой в целом Альфэй закончила. Это понимание словно ослабило перетянутую внутри неё струну. Впервые за очень-очень долгое время Альфэй позволила себе отдохнуть.

Они с Сибиллом болтали, ели местные деликатесы, купались, путешествовали среди смертных.

В какой-то момент Альфэй совсем забылась, ощущая сродство с сотворённым миром, гармонию в душе и счастье от того, что может всё это разделить с тем, кто рядом.

У них с Сибиллом даже хобби появилось, посещать всюду, где бы ни появлялись свои храмы.

— Какого демона⁈ — взвыла Альфэй.

Статуя в храме изображала её саму, одной рукой собственнически обнимавшую неприлично счастливого и слишком очевидно влюблённого Сибилла, а другой показывающую кулак. По задумке скульптора, кулак, возможно, должен был быть занесён для удара, но смотрелось так, будто она грозила всем, кто посмеет посягнуть на её «добычу».

— М… Кажется, это храм любви из тех самых «парных», о которых Шисяйсан рассказывал. Место поклонения влюблённых и проведения свадебных обрядов, — улыбка Сибилла стала ехидной.

Они не объявляли себя парой. О свадьбе и речи не было! Но смертные решили иначе. Их давно уже сочетали браком и почитали как жену и мужа. Благо детей пока что не напридумывали.

От смущения и злости Альфэй затрясло.

— Не могу на это смотреть! Пойду, свой гарем навещу, — пришло решение.

Всё же громить собственные храмы и пугать смертных — идея плохая. А от увиденного разнести всё вокруг по камушку очень хотелось!

Альфэй ещё успела заметить тоскливый взгляд Сибилла, перед перемещением на облачный остров. Он всегда с трудом отпускал её к другим мужчинам, но, по крайней мере, перестал отговаривать от посещения гарема в обмен на обещание не уходить на Небеса, не попрощавшись.

— Приветствую, Солнцеликую! — первым как всегда встретил её Азур.

Альфэй заметила, что за его спиной никого больше нет. Количество мужчин в гареме с каждым её посещением становилось всё меньше, но…

— Неужели ты остался тут один? — ужаснулась она.

— Это мой долг верховного жреца. Верховная богиня позволила гарему уходить и приходить по желанию, поэтому всё больше жрецов обзаводились семьями… особенно в последнее время.

— И давно ты здесь совсем один?

— Несколько лет, — пожал плечами Азур, и, видимо, прочитав что-то по её лицу, поспешно добавил. — Но, конечно, я спускаюсь иногда вниз и могу в любой момент связаться с другими жрецами.

Альфэй слишком расслабилась и совсем не следила за временем.

— Так не пойдёт. Я хочу, чтобы ты был счастлив…

— Этот недостойный счастлив служить Солнцеликой, — впервые он перебил её.

— И я благодарна тебе за это. За веру и верность, за почитание и уважение. Но я бессмертна, Азур. И рано или поздно я… покину облачный остров. Я не хочу, чтобы ты был одинок.

— Солнцеликая уходит к Богу плодородия? Этот недостойный плохо заботился о Верховной богине? Возьмите меня с собой, куда бы ни направились! Я… — Азур закусил губу до крови.

Альфэй словно прозрела.

Азур походил на Сибилла не только внешне, но и чем-то внутри. Он безропотно ждал её, выполняя всю скучную рутину. Никогда не упрекал, принимая как данность любое её решение. Манипулировать не умел, но и его взгляда преданного щеночка хватало, чтобы Альфэй прислушивалась к его желаниям.

Она ущипнула переносицу.

Даже с двойником Сибилла сложно. Будто ей одного надоеды мало!

— Я ухожу. Оставляю облачный остров для жрецов высшего ранга, вы можете сделать тут ещё один мой храм. Его могут посещать все, кто имеет крылья. Ты волен выбрать любой путь в жизни, но я надеюсь, что он сделает тебя счастливым.

— Солнцеликая больше не вернётся? — поник Азур, а его крылья опустились к самым ногам и обвисли, словно промокший до нитки плащ.

— Я не вернусь. Бог плодородия тоже отныне будет сюда допущен.

— Разве он не уйдёт вместе с Солнцеликой? — встрепенулся Азур.

— Конечно же, я буду с Альфэй, — возразил Сибилл, который немедленно воспользовался её дозволением пройти на облачный остров. — Идём, — протянул он руку.

— Просто будь счастлив, а остальное — мелочи, — Альфэй подошла к Азуру и под шумные вздохи обоих мужчин поцеловала его в щёку.

Сибилл, не выдержав, схватил её за руку и уволок в свою пещеру.

— Ты уходишь, — сразу всё понял он. — Я иду с тобой.

— Да сговорились вы тут все что ли? — застонала Альфэй.

— Небеса такой же мир, как и все прочие. У меня столько же божественной энергии, сколько и у тебя, её должно хватить. На этот раз я пойду с тобой, — упёрся паршивец.

— Ты останешься здесь, проследишь за этим миром. Переместишься, когда мне дадут назначение. Не упрямься.

— Мы больше не расстанемся.

— Что за ребячество! Я уходу. Ты остаёшься тут, — Альфэй ощутила, как от её злости начала повышаться температура в пещере.

— Нет, — взгляд Сибилла засиял ярче.

Она не стала больше тратить время на споры и сконцентрировалась для перехода на Небеса. Сибилл по какой-то причине не пытался ей помешать. Последнее что она запомнила: невероятно яркую неоново-голубую радужку его потяжелевшего взгляда.

Часть 6

Глава 6. Преданная богиня

В момент перемещения на Небеса Альфэй увидела, что Азур всё же последовал её совету и сошёлся с женщиной из змеелюдей, которую представил ему Шисяйсан. Та была удивительно похожа на саму Альфэй. Видимо двойники сошлись, словно два отражения в кривом зеркале. Множество судеб смертных и самого мира обрушились на неё единым потоком.

Альфэй едва устояла на ногах от количества свалившейся информации.

— Осторожно, — поддержал её под локоть Сибилл.

Альфэй резко развернулась к нему.

— Как ты тут?.. — выдохнула она слабым голосом.

Их одежды остались теми же самыми что и в последнем мире. Сибилл сейчас ничем не отличался от других богов, его ханьфу вполне соответствовало негласной «моде» на Небесах.

«Тревога! На Небеса проник Тёмный бог! Всем богам срочно собраться на Триумфальной площади», — раздался громкий, словно говоривший находился рядом, сдержанный голос наставника У, который учил Альфэй основам боевых искусств.

Мысль о том, что сердечный демон не способен вырваться из мира своего бога пришлось оставить. Назрел более насущный вопрос.

— Тёмный бог? Что он тут может делать? И как вообще проник на Небеса? Тем более один, без поддержки и союзников, — прошептала Альфэй.

— Никому не говори обо мне, — попросил Сибилл, напряжённо всматриваясь в её лицо.

— Сердечные демоны довольно опасны. Обычно только для своего бога. Но Сяои напомнила, что мир, в котором сердечный демон пожрал своего бога, изолируют и уничтожают. Так что, нет. Ради безопасности окружающих, я обязана сообщить о тебе наставнику Ли.

— Аль…

— Не произноси здесь моё божественное имя, — Альфэй накрыла губы Сибилла ладонью.

— Фэй? — он чуть сдвинул её руку, чтобы можно было говорить.

— Да, так пойдёт, — Альфэй вязала Сибилла за руку и потянула прочь из своего павильона.

— А ты не хочешь дать мне другое имя?

— Чтобы получить божественное имя, нужно быть богом. Тем более имена дают старшие боги, а я отношусь к младшим, — закатила глаза Альфэй. — Идём на Триумфальную площадь. Сейчас все там, заодно и с тобой разберёмся.

Как только они переступили порог павильона, Сибилл отнял свою руку.

— Ты чего? — обернулась Альфэй, почувствовав, что он остановился.

— Я никуда не пойду с тобой, Фэй. Меня не оставят в живых. И, возможно, тебя тоже.

— Глупости. Наставник и остальные сами убеждали меня договариваться с тобой, а не нападать. Тем более всем сейчас не до тебя. Тёмный бог, проникший на Небеса, — проблема посерьёзнее сердечного демона. Но если ты беспокоишься, то просто надо вернуть тебя обратно в мой мир, тогда всё будет в порядке, — Альфэй показалось, что она нашла отличный выход из положения.

— Кто такие эти тёмные боги? Помню, ты так ругалась. До того, как твоим любимым высказыванием стало «какого демона», — криво усмехнулся Сибилл.

— Тёмные боги очень опасны, но Небеса и наши миры изолированы от них. Так что обычно мы с ними не сталкиваемся…

— Сяоа! — послышался голос Сяои, спешащей по тропинке утопающей в кустах пионов и петляющей между персиковыми деревьями.

— Аль… Стажёр А! — вторил ей Ежан, который обогнал Сяои на пару шагов.

— Я здесь, — отвлеклась на них Альфэй, а когда повернулась обратно к Сибиллу, его не оказалось рядом.

— Слава Небесам с тобой всё в порядке! — простонала Сяои, хватаясь за её руку. — Идём скорее! Тёмный бог на Небесах — хуже волка попавшего в овчарню.

— Ты в порядке? — обеспокоенно заглянул ей в глаза Ежан.

— Со мной всё хорошо. Я только вернулась из своего последнего мира. Что у вас тут вообще творится?

— Сами не знаем. Как услышали оповещение, поспешили к тебе. Идём на Триумфальную площадь, как раз всё и узнаем.

В саду вечноцветущих вишен Альфэй заметила среди деревьев старшую богиню До, которую едва узнала. С их последней встречи женщина, словно помолодела. Возможно, всё дело было в лёгкой, мечтательной улыбке. Казалось, богиня До любуется цветущей вишней, но момент для созерцания красот природы она выбрала явно неудачный.

— Старшая богиня До, сейчас опасно гулять в одиночестве. На Небеса проник Тёмны бог. Идёмте с нами, — позвала её Альфэй.

Ежан и Сяои ограничились приветствиями.

— Для моей прогулки сейчас самое время. Лепестки, вспорхнули словно бабочки. Воздух наполнила пронзительная горечь вишни. Жестокость — лишь одна сторона Смерти. Не всем открывается её милосердие, дарующее покой. Ты ещё не познала настоящей боли, дитя, поэтому не знаешь и милосердия.

— Поспешим, — потянул её за руку прочь Ежан.

— Она совсем спятила, — нахмурилась Сяои, когда они чуть отошли.

— Насколько мне известно, старшая богиня До хороша в предвидении. Думаю, с ней всё будет в порядке. Во всяком случае, возможностей избежать нежелательной встречи у неё больше чем у нас, — нейтрально заметил Ежан.

* * *

Триумфальная площадь оказалась забита до отказа. Альфэй впервые видела столько богов вместе. На возвышении у храма Бессмертия в окружении старших, самых уважаемых богов и богинь застыли двое похожих внешне, потрясающе красивых мужчин, чей лик и даже днём излучал видимый свет. Один выглядел, как чиновник, другой — как воин. От обоих мужчин ощущалась подавляющая, запредельная мощь.

Сердце пропустило удар.

Рождённых богов Альфэй раньше видеть не приходилось.

— Небеса были созданы, чтобы Светлые боги могли без страха жить и трудиться в покое и гармонии на благо всех сотворённых миров, — не повышая голос начал речь рождённый бог, похожий на чиновника.

— Это Тянбай — старший из двух богов-близнецов Лянь — семьи, которой подчиняются Небеса, — шепнул Ежан, развеивая её сомнения.

— Значит, второй — Лянь Хаотан, — догадалась Алфэй.

— Защитные артефакты сигнализируют об опасности. Кто-то из собравшихся здесь провёл на Небеса Тёмного бога. Мы непременно узнаем правду и найдём виновного. Сознайтесь, чтобы смягчить своё наказание, в противном случае пеняете на себя, — сильный голос Лянь Хаотана прервал перешёптывание Ежана и Альфэй.

После этого требования площадь накрыло единодушное молчание.

Оставалось только гадать, где кто-то из окружавших её богов повстречался с Тёмным богом. Альфэй склонялась к версии с «давним знакомым», ещё из смертной жизни бога. Потому что, как и сказал Лянь Тянбай, защитный купол Небес не пропускал Тёмных богов. А в случае попытки прорыва привратник активировал дополнительную защиту.

Она не знала ни одного случая прорыва Тёмных богов на Небеса. О таком даже в шутку и шёпотом не говорили.

— Ты, — Лянь Хаотан указал на Альфэй, и её сердце встрепенулось от ужасного предчувствия. — Почему от тебя разит тёмным?

— Возможно из-за моего сердечного демона, Верховный бог? — предположила она. — Он прошёл вслед за мной на Небеса… Правда, я не знала, что сердечные демоны способны на такое.

Со всех сторон послышались удивлённые возгласы и перешёптывания. Место в три шага вокруг Альфэй с Ежаном и Сяои опустело.

— Сердечный демон может вырваться из мира своего бога, только если поглотит его, — вмешался в разговор Лянь Тянбай. — А ты ещё жива, значит, это никак не может быть твой сердечный демон.

— Но…Я же сама его создала… — растерялась Альфэй.

— А это уже интересно, — кивнул Лянь Тянбай, принимая информацию во внимание. — Подойти сюда вместе со своим ответственным наставником.

Альфэй мельком глянула на побледневшего Ежана и испуганную Сяои, поискала взглядом наставника Ли и двинулась к нему. Боги на её пути поспешно отходили в сторону.

Вдвоём с наставником они поднялись по ступеням храма Бессмертия.

— Лянь Тянбай прав, сердечный демон не может прорваться на Небеса, не убив своего бога, — заговорил с ней наставник, пока они шли к рождённым богам.

— Но, наставник, вы же сами всё видели… Может, это потому, что демон стал богом в последнем моём мире. И так на него повлияла сила веры смертных?

От её слов наставник Ли споткнулся на ровном месте и остановился не дойдя до рождённых богов пяти шагов.

— Демон не может стать богом, — редкая бородка наставника затряслась от волнения.

— А это значит, что мы нашли ту, что притащила на Небеса Тёмного бога, — подошёл к ним Лянь Хаотан.

— Разве можно создать бога? — удивилась Альфэй, её учили, что это практически невозможно. Рождение бога требовало колоссальных затрат энергии, желания двух богов и их искренней, взаимной любви.

Братья-близнецы и наставник Ли переглянулись.

— В этой истории много неясных моментов. Чтобы во всём разобраться, переместимся в Нефритовый дворец, — предложил Лянь Тянбай.

Не дожидаясь её ответа, он схватил её за руку и перенёс в богато украшенную просторную комнату. Рядом появился Лянь Хаотан, наставника Ли с ним не было.

— Эта девчонка источник просочившейся на Небеса заразы, — услышала звонкий голос за своей спиной Альфэй.

Развернувшись, она столкнулась взглядом с невероятно красивой, словно высеченной из белого нефрита, богиней.

— Что ты видишь, сестра? — спросил Лянь Тянбай.

— Она — пустышка, дурочка, которой воспользовались. Зато Тёмного бога вскормила сильного. Его недооценивать глупо. Он довольно умён и дальновиден, — безразлично вывалила свои откровения-видения Лянь Юйхуа — младшая сестра богов-близнецов.

— Значит злоумышленник всё ещё на свободе? — уловил суть Лянь Хаотан.

— Не сопротивляйся. Дай взглянуть на свои воспоминания, — вместо ответа брату, велела Лянь Юйхуа и, приблизившись, завладела рукой Альфэй.

Чтению Альфэй не препятствовала. Тем более что богине с такой силой помешать очень сложно.

— Это её любовник. Стажёр Е, он же бог Ежан, — не напрягаясь выдала истинное имя Лянь Юйхуа.

— Ежан? Но зачем ему?.. — не могла поверить Альфэй.

Сердце пронзил острый шип боли, а горло сдавил спазм. Руки задрожали, и Альфэй прикрыла их широкими рукавами.

Ежан так заботился о ней. Он постоянно был рядом. Везде находил. Даже Сяои попросил подружиться с Альфэй.

Он не мог! Не мог же?.. Или…

— Зависть. Соперничество. Желание «спустить на землю» и возвысится самому. Ты уже и сама всё поняла, только уязвлённая гордость не даёт смириться с реальностью, — пожала плечами Лянь Юйхуа.

— Я займусь этим богом. Старший бог Ли должен был уже собрать младших богов, знавших девчонку, — сообщил Лянь Хаотан и исчез.

— Твоя невиновность в умышленном создании Тёмного бога почти доказана, — обратился Лянь Тянбай к Альфэй. — Но ты всё равно виновна в том, что он появился на свет и попал на Небеса, а теперь угрожает жизни и благополучию всех нас. Поэтому ты должна принять наказание.

— Я понимаю, Старший Верховный бог, — Альфэй сжала руки в кулаки.

Если бы Сибилл оказался сердечным демоном, то в его появлении можно было винить только себя. Но она точно никак не могла создать бога. И неважно тёмного или светлого. Нужно было ещё уточнить, как вообще такое возможно, но не это сейчас главное.

Острое разочарование разлилось по венам разъедающей кислотой.

Альфэй поверила, что Ежан отличается от тех, мужчин с которыми она была в отношениях до него, но выходит, что опять обманулась. А ведь он ей даже начал нравиться.

Конечно, в этот раз она не хотела отношений, а думала только воспользоваться Ежаном также, как полагала, что он пользуется ею. Попользовалась, надо отдать должное, с удовольствием. Но получилось, что ни отношений у них не было, ни доверия, а сплошное «потребительство», у каждого в своих целях. Альфэй не любила, но считала, что они уважают друг друга и достигли взаимопонимания.

Как после случившегося верить мужчинам? Она только разобралась со своим недоверием и вот опять всё по новому кругу.

Смятение в мыслях и чувствах полностью поглотило её.

* * *

Лянь Хаотан вернулся не прошло и получаса или, как принято было измерять этот временной промежуток на Небесах, спустя одну палочку благовоний.

— Бог Ежан сознался в причастности к появлению Тёмного бога, — без подготовки вывалил он новость.

Альфэй вздрогнула.

— Я поместил его в темницу, остальное выяснят дознаватели. Но главное уже удалось установить, он применил заклятие раскалывающее сознание на чётках со связкой миров богини Альфэй.

— Хотел свести её с ума, — кивнул Лянь Тянбай.

— Вот только девчонка оказалась изначально с надломом, так что вместо раздвоения, получилось отделить Тень, — дотронулась указательным пальцем до губ Лянь Юйхуа.

— Мало того, перед наложением заклятия, Ежан и Альфэй синхронизировали свои потоки. После чего подпитка из Инь и Ян божественных источников породила Тёмного бога, — вслед за братом и сестрой дополнил картину случившегося Лянь Хаотан.

— Но разве возможно просто взять и создать бога? — глухо спросила Альфэй, с содроганием слушая, как Лянь Хаотан рассуждает о «синхронизации», которой они с Ежаном занимались в постели.

Она всё ещё отказывалась верить в предательство Ежана и то, что Сибилл — Тёмный бог. Происходящее казалось бредом воспалённого болезнью сознания. Кошмаром, который тянулся и никак не хотел заканчиваться.

— Создать бога можно, но только Тёмного бога, а они очень опасны из-за тьмы, с которой постоянно взаимодействуют. Рано или поздно разум не выдерживает. Поэтому распространять информацию о создании Тёмных богов на Небесах строжайше запрещено, — ответил ей Лянь Тянбай.

— Нужно узнать, что этому Ежану известно о Тёмных богах, — вставила Лянь Юйхуа.

— Он утверждает, что это случайность. Он ничего такого не планировал. Думаешь, за ним может стоять кто-то ещё? — остро глянул на сестру Лянь Хаотан.

— Мы должны рассмотреть любые возможные варианты. С Тёмными богами никогда и ни в чём нельзя быть уверенными…

— Что теперь будет с Ежаном? — не вежливо вклинилась в разговор рождённых богов Альфэй.

— Низвержение, — пожал плечами Лянь Тянбай. — Создание Тёмного бога — это слишком серьёзный проступок. Неважно умышленное или нет.

— Н-низвержение?.. А как же… Что будет со мной?

— То же самое. Лишение статуса богини, низвержение в родной мир, жизнь обычной смертной. Вашу судьбу окончательно решит совет Бессмертных. До этого момента тебе запрещается покидать Небеса. Впрочем, ты и не сможешь. Никто не сможет покинуть Небеса, пока Тёмный бог не будет пойман.

На место уязвимости, смятению, растерянности, чему-то хрупкому и дрожащему внутри, как промокший щенок, пришёл гнев.

Ногти больно впились в ладони. Кулаки чесались кому-нибудь врезать за «всё хорошее».

Ежан и Сибилл оба причастны к тому, что её мечты и стремления полностью разрушены. Они сломали всё, чего она добилась упорным трудом. Нет более или менее виноватого. Оба хороши!

Она столько узнала за стажировку. Многого достигла. Смогла понять свои основные сложности и измениться в лучшую сторону. Неужели всё это было зря?

Альфэй почти возненавидела Ежана и Сибилла.

— КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ —