Стальной кошмар

Глава двадцать пятая

Конрад Блутштурц лежал, уставившись в потолок. Ему казалось, что он вновь очутился в 1950-м году, в зеленой комнате в Аргентине. Лишь заново переживая кошмары тех дней, он мог подготовить себя к тому, что предстояло сделать, к главной проверке на прочность.

Доктора сказали, что ему нужно как минимум неделю находиться в полном покое. Протезы были прикреплены с помощью имплантантов, вживленных в кость; они были съемными, с заменяемыми частями, но требовалось время для заживления костей. Ему было практически запрещено двигаться.

И вот Конрад Блутштурц лежал на кровати, чувствуя себя таким же беспомощным, как в те дни, когда был безруким, безногим обрубком, пытающимся спастись от погони в кошмарных снах.

Впрочем, сейчас его страшило не отсутствие конечностей, а вес протезов. Протезов из сияющего голубого титана.

Это было опасно, но, как и тогда, выбора не было. И он заставил себя поднять левую руку.

Она хотя и с трудом, но поднялась. Отлично. Тогда он попытался сесть – с помощью рук, здоровой и сильной правой и еще более мощной левой, из титана. Кровать заскрипела под его тяжестью.

Он скинул с себя простыню. Ноги подрагивали, блестя, словно крылышки саранчи.

С усилием, испытывая при этом жгучую боль, Конрад Блутштурц поднялся. Было непривычно после стольких лет вновь стать высоким. У него даже закружилась голова. Почти сорок лет он смотрел на мир с высоты маленького ребенка, и вот снова стал высоким, как любой нормальный мужчина. Настоящий мужчина.

В углу стояло инвалидное кресло. Теперь оно в прошлом. Он сдаст его в металлолом, но сейчас оно в последний раз ему послужит.

Конрад Блутштурц подошел к креслу. Протезы, работающие от вживленных в конечности батареек, двигались с бесшумностью марионетки.

Первый шаг дался легко. Второй – еще легче. Движение было плавным, как на настоящих ногах. Микрокомпьютеры контролировали темп ходьбы. Он слегка покачивался на ничего не чувствующих ногах, словно стоял на палубе корабля.

Сделанной из титана левой рукой Конрад Блутштурц без труда поднял тяжелое инвалидное кресло и вышел из комнаты, стараясь держаться прямо, чтобы не нарушить равновесия. Но даже тяжесть кресла не мешала ему идти! Он чувствовал, что ходьба дается ему все легче, по мере того как титановые детали притираются друг к другу. Его лицо расплылось в улыбке.

Проходя мимо зеркала, он впервые оглядел себя с ног до головы, но вместо того чтобы испытать гордость, почувствовал гнев – в зеркале отразился сверкающий монстр. Послав про себя проклятие Харолду Смиту, он двинулся дальше.

Конференц-зал Крепости чистоты был пуст. Складные стулья вынесли на время операции, но сейчас убрали и операционный стол. Здесь была только сцена, да на месте, где погиб Феррис ДОрр, виднелось темное пятно.

Конрад Блутштурц не думал о Феррисе ДОрре. Феррис ДОрр остался в прошлом. А Конрад Блутштурц принадлежал будущему.

Деревянный настил, по которому он поднимался на сцену, прогнулся под его весом. Опустив инвалидное кресло на пол, Конрад Блутштурц развернул его к залу. Сам фюрер был абсолютно наг, но это была не та, прежняя нагота. Из промежности у него свисала розоватая резинка, но, срывая со стены огромный нацистский флаг, он забыл и об этом. Он думал лишь об угрозе, которую представляли для него эти двое, пробравшиеся в Крепость чистоты. Обернувшись флагом, в который уже давно не верил, Конрад Блутштурц уселся в инвалидное кресло. Оно застонало под его тяжестью, а круглые колесики просто смялись. Его фигура, обернутая флагом, напоминала мумию на троне какого-нибудь древнего государства. Конрад Блутштурц принялся ждать.

Скоро прозвучит голос Илзы, и перед ним соберутся все члены Лиги белых арийцев Америки и Алабамы. И так же скоро они все падут, как трава под ножом газонокосилки.

Сначала зал заполнялся медленно, а затем – как в ускоренной съемке. Он смотрел на них глазами, помутившимися от боли. Но скоро боль тоже отойдет в прошлое. Скоро исполнятся два его самых заветных желания – он получит податливое тело Илзы л хладный труп Харолда Смита.

Лига белых арийцев в полном составе стояла перед ним, наполняя зал тихим гулом. Уже прошел слух, что их фюреру должны были сделать чудодейственную операцию, но он по-прежнему сидел в инвалидном кресле, бледный и больной. Так что же произошло?

Конрад Блутштурц оживился только тогда, когда в зал вошла Илза. Ее сопровождали те, от кого исходила главная опасность для его жизни, – мужчина по имени Римо и азиат. Увидев Блутштурца, они начали пробираться к нему, но толпа в зале была слишком плотной.

Конрад Блутштурц заметил, как Илза закрыла за собой массивную двустворчатую дверь. Отлично – она все поняла. Боковой выход был закрыт еще раньше. Теперь из этого лишенного окон зала не было выхода. Ни для кого из них.

Вот так должно быть и с Харолдами Смитами, подумал Конрад Блутштурц. Он хитростью заманит их в этот зал. Устроит какую-нибудь викторину или тотализатор. Всех Харолдов Смитов, среди которых может оказаться тот самый, которого он ищет. А когда все двери будут заперты... Двое его противников были уже на полпути к сцене. И тут Конрад Блутштурц заговорил:

– Я собрал всех вас, мужчины и женщины Лиги белых арийцев Америки и Алабамы, потому что страшная опасность угрожает чистоте наших рядов. Среди нас лазутчики, враги Лиги белых арийцев.

Толпа напряглась. Все в страхе смотрели друг на друга – они помнили, что было, когда однажды их фюрер уже произнес эти слова. Это закончилось гибелью одного из них.

– Эти враги среди нас! – продолжал Конрад Блутштурц. – В этом зале! Один из них белый, а другой – нет.

– Похоже, он имеет в виду нас, – объявил Чиун Римо, пробираясь сквозь толпу.

Все повернулись на звонкий голос Мастера Синанджу.

– Ну, ты, папочка, даешь! – воскликнул Римо.

– Вы видите их! Так поступайте же с ними так, как они того заслуживают! – призвал Конрад Блутштурц.

Зал так и взорвался. Римо с Чиуном оказались в самом центре людского клубка, царапающегося, давящего, так и норовящего их схватить.

Чиун завертелся на месте, словно дервиш, и люди, оказавшиеся вблизи от него, посыпались в стороны, как камешки из-под колеса.

Римо решил использовать иную тактику. Он стал хватать протянутые руки и тянуть на себя. Подчиняясь движениям Римо, одни люди в толпе толкали других.

Конрад Блутштурц наблюдал за этой сценой с удивлением, к которому примешивалось восхищение. Двое против сотен людей! Двое безоружных против целой дивизии обученных солдат! Они не только не были ранены, но и почти без усилий продолжали двигаться к сцене.

И в этот момент Конрад Блутштурц встал со своего поломанного кресла и поднялся во весь рост, хотя озверевшая толпа этого не заметила.

Возвышаясь над сценой, он издал вздох торжества. Он чувствовал безумие дерущихся людей, ощущал запах пота, исходящего от них, даже представлял себе вкус их тел. В этом примитивном состоянии они были всего лишь собранием органов, тканей и костей. Его же устройство было гораздо сложнее. Он состоял из титана и всякого рода приводов и механизмов. При желании коленные суставы раздвигались, и он становился шести с половиной, а то и восьми футов ростом.

Он вытянул вперед левую руку, и через мгновение с громким щелчком из предплечья выехало сверкающее стальное лезвие, встав в нужную позицию. Это был сигнал – Илза выключила свет. И в тот момент, когда воцарилась полная тьма, Конрад Блутштурц сошел со сцены, словно безжалостный, неумолимый великан.

Для Римо и Чиуна темнота мало что меняла, а если точнее, даже была им на руку. Их глаза, натренированные Синанджу, умели ясно видеть во тьме, тогда как их противники были совершенно беспомощны. В смятении люди вокруг бессмысленно кружили на месте.

Так было легче убирать их с дороги. Удар здесь, удар там. Каждая протянутая к ним рука становилась орудием против ее же обладателя.

Зал наполнился криками и стонами. Но в этом гуле голосов Римо различил какой-то новый звук – тяжелую поступь, которая не могла принадлежать человеческому существу. Римо посмотрел на сцену – там виднелись смутные очертания инвалидного кресла, но оно было пустым.

И вдруг воздух рассек громкий звук, простой, резкий и окончательный, как звук топора, врезавшегося в древесный ствол. В трухлявый ствол.

Раздался дикий крик:

– Рука! Моя рука!

Ноздри Римо наполнил сладковатый запах крови.

– Чиун, здесь кто-то решил устроить бойню! – крикнул он.

– Верно! – отозвался Чиун, ударяя двух нападавших по ногам. – Это я!

– Нет, кто-то другой.

Неясные силуэты мельтешащих людей закрыли Римо обзор, и он лишь мельком увидал разящую руку с мечом. Каждый раз, когда рука опускалась, кто-то вскрикивал и падал замертво. И вот в зале уже началась настоящая паника. Римо пошел на меч.

– Чиун, выведи отсюда этих людей! Видишь, идет настоящая бойня!

– Это я устроил! – заявил Чиун, сталкивая кого-то лбами.

– Чиун, делай, что я прошу! – крикнул Римо, двигаясь в направлении электрического поля, которое ощутил где-то впереди.

Вдруг над ним нависло нечто – движения существа казались странными. Римо принялся кружить вокруг него.

Много лет назад под влиянием Чиуна Римо уяснил для себя одну важную вещь – сталкиваясь с неизвестной угрозой, никогда не нападай первым. Осмотрись, попробуй раскрыть противника и лишь тогда, когда поймешь его слабые стороны, иди вперед.

В темноте Римо не знал, что за противник перед ним. Под ногами он ощущал тела и отделенные от тел конечности. Пол был липким от крови, и ее запах наполнял сердце болью за напрасно прожитую жизнь. Противник был слишком высок для человека, но сердцебиение у него было вполне человеческое. Усталые легкие с трудом справлялись со своими функциями, и существо тяжело дышало.

И вместе с тем от существа исходило мощное электрическое поле.

Внезапно в зал хлынул свет – это Чиун выбил дверь. Теперь Римо отчетливо разглядел существо – это был Конрад Блутштурц, но не инвалид, прикованный к креслу, а получеловек-полумашина с искаженным от злобы, страшным, морщинистым лицом.

– Илза! – крикнул Конрад Блутштурц. – Они не должны уйти!

– Никто не уйдет! – откликнулся Римо. – И особенно ты!

Конрад Блутштурц повернулся на звук голоса и замахнулся титановой рукой с выдвинувшимся из предплечья искривленным лезвием.

Римо легко увернулся, но меч опять готов был обрушиться на него.

Римо проскользнул прямо перед лезвием. Похоже, это был пружинный механизм, наподобие тех, что бывает у автоматически открывающихся ножей. Римо ткнул в пружину, и меч безжизненно повис на шарнире.

– Пожалуй, я это заберу, – небрежно заметил Римо. – Все равно сломалось.

– Вам меня не остановить!

– Может, мне это удастся?

– Это не удастся никому из вас! – Лицо Конрада Блутштурца было перекошено от злобы.

– Осторожно, папочка! – крикнул Римо.

– А чего мне бояться? – спросил Чиун по-корейски, пока они, сохраняя бдительность, кружили вокруг Блутштурца.

– Этого кровопийцы. Его превратили в настоящего робота!

– И без тебя вижу. Хотелось бы узнать, каковы его возможности.

– Давай проверим.

– Нет, давай подождем.

– Он убил Ферриса. Мы должны отомстить! Титановая лапа Блутштурца сжалась в кулак, и он принялся размахивать ею направо и налево, словно булавой.

Римо нырнул под руку и нанес пробный удар. Удар пришелся Блутштурцу по ноге. Его восьмифутовая фигура зашаталась, но подкосившаяся нога вновь нащупала опору.

– Сильный, – прокомментировал Чиун. – И проворный для робота.

– Все дело в металле.

– Титан, – обеспокоенно произнес Чиун. Он даже царапнул металлическую руку ногтями, но ее обладатель не был парализован от боли, как это бывало с живой плотью. – Он не чувствует боли.

Конрад Блутштурц попытался схватить Мастера Синанджу, но тут ловко увернулся, сделав двойной пируэт, и схватил Римо за запястье.

– Эй, в чем дело?! – воскликнул Римо.

– Сразимся с ним в другой раз. Его приемы – загадка для нас.

– Не пойдет! – сказал Римо, вырываясь. Тут Конрад Блутштурц напал на него, но Римо был наготове. На этот раз он решил атаковать со стороны здоровой руки и ударил двумя пальцами по локтевому суставу.

– А-а-а! – взвыл Конрад Блутштурц, почувствовав нестерпимую боль. Инстинктивно он схватился за локоть титановой рукой, но металлические пальцы так сильно сжали локоть, что он снова вскрикнул от боли. – Илза! – жалобно позвал он.

Тогда Римо подкрался к нему сзади и ударил туда, где должна была находиться коленная чашечка. Конрад Блутштурц упал на колени, но тут же снова встал во весь рост.

– Римо, уходим! – позвал Чиун. Он явно волновался. И когда Римо отказался подчиниться, Чиун решил вмешаться.

В тот момент, когда Римо полностью сконцентрировался на неуклюжем человеке-роботе, он подошел к своему ученику сзади. Когда Римо был занят другим, когда не мог постоять за себя.

Огорченный тем, что ему предстояло сделать, Чиун ударил Римо по основанию шеи – коротким, четким ударом.

Римо зашатался, Чиун схватил его за ногу и шею, взвалил бесчувственное тело ученика на плечи и направился к дверям.

На пороге он остановился и крикнул, обращаясь к непонятному существу – Конраду Блутштурцу:

– Сейчас победа осталась за тобой, но мы еще встретимся! Это говорю тебе я, Мастер Синанджу!

Но Конрад Блутштурц не услышал его вызова. Он больше не мог терпеть ту боль, которую ему причиняли незажившие раны. Ноги отказывались слушаться, здоровая рука плетью повисла вдоль туловища, титановая же непроизвольно дергалась, словно у ребенка, с которым случилась истерика.

– Илза! – позвал он.

Илза Ганс на бешеной скорости мчалась в ночи, унося ноги из Крепости чистоты, превратившейся в сущий ад. Ее симпатичное личико исказил страх. Она до крови закусила губу.

В глубине фургона, прямо на полу, лежал Конрад Блутштурц. Скольких сил ей стоило затащить его в фургон!

Когда двери конференц-зала распахнулись, ее вынесло оттуда вместе с толпой. Илзу чуть не затоптали. Из зала она бросилась в арсенал, где схватила автоматический пистолет.

Пробираясь обратно в зал, она безжалостно убивала всех, кто попадался на пути. Нужно было как можно скорее прийти на помощь Конраду Блутштурцу!

Наконец ей удалось его обнаружить: он оседал на пол. Двух их главных врагов, Римо с Чиуном, нигде не было видно. Не было их и среди бесчисленных трупов, валявшихся на полу. Но и это уже не имело значения – главным сейчас было доставить Конрада Блутштурца в безопасное место.

Она уговорила его подняться на ноги, потому что не в силах была его тащить на себе, но он не мог стоять. Он с трудом соображал, что происходит. Оставалось только одно – снять с него протезы, которыми он так гордился.

Она отнесла его на руках в фургон и положила на пол – не было времени, чтобы устраивать его поудобнее, и еще раз вернулась в зал за титановыми протезами и распылителем.

И вот теперь она на полной скорости неслась сквозь ночь, не соображая, куда едет, да и не думая об этом. Она хотела только одного – поскорее унести ноги.