Становление. Том 3. Стезя отступника

Глава 30. Одержимость

Горн явился незадолго до полудня, пройдя дорогой мимо круга камней через орочьи земли. Нам долго пришлось выслушивать его ругань и причитания:

— Идиоты! Мы с тобой идиоты, Диего! — кричал Горн, — столько раз ходили здесь, выслеживая добычу, и ни разу не подумали о том, как близко отсюда до Свободной шахты! Остолопы! Кретины! Недоумки!

— Тише-тише, не кипятись, — попытался успокоить друга Диего, но тот и слушать не хотел, продолжая свою щедро сдобренную нецензурными словечками тираду.

Горн выглядел не самым лучшим образом — от него за версту разило потом и алкоголем, на доспехах повсюду виднелись следы запёкшейся крови, в основном чужой, но местами и его собственной. По его словам, он был ранен несколькими стрелами, которые по счастью почти полностью завязли в броне и ушли в тело не больше, чем на глубину наконечника. Стрелы уже давно извлекли, а раны обработали, однако для отмывки доспехов не хватило то ли времени, то ли желания. Впрочем, Горну не мешало помыться и самому — целиком, и, желательно, в бане. Похоже, последние дни выдались для него напряжёнными. Выяснить подробности мне удалось лишь тогда, когда, исчерпав весь свой весьма богатый запас ругательств, Горн наконец-то уселся на бревно у костра и выхлебал целиком бутылку принесённого с собой пива, судя по всему, уже далеко не первую за сегодня. Протерев после сего действа усы и громко рыгнув, он неожиданно пришёл в благодушное настроение:

— Ну, мы всё-таки показали этим трусливым скотам, что значит настоящие воины! Видели бы вы, как мы вдвоём гоняли их по всей шахте! Вдвоём! — Горн показал два пальца и потряс рукой в воздухе, пытаясь дополнительно подчеркнуть значимость сказанной цифры. — Пока Ли с Ориком строили планы и схемы контратаки, мы с Везунчиком занялись делом — просто вышвырнули этих засранцев из нашей шахты без лишней науки. Вы бы видели лицо Шакала, когда он понял, что все его прихвостни мертвы и он остался с нами один на один — только пятки сверкали. Гомез нашёл кому доверить руководство ударным отрядом — да этому трусу только девками в борделе командовать. И то кишка тонка! Он думал, что, отступив внутрь шахты, будет в безопасности. Чёрта с два! Мы его и оттуда выковыряли.

— Хочешь сказать, вы отбили Свободную шахту вдвоём? — с недоверием спросил Диего, пока Горн промывал горло из второй бутылки пива.

— Да, Белиар дери! Именно так! Вот это была потеха! Давно я так здорово не веселился!

— Слабоумие и отвага, — пробормотал Диего, недовольно покачав головой, — никогда не понимал, почему дуракам везёт, — и громче добавил, — ты хоть понимаешь, что вас должны были просто расстрелять из арбалетов? Стражники же не сидели сложа руки — они наверняка были готовы к встрече. Как вам удалось выжить?

— Да брось! — махнул рукой Горн, после чего немного замялся, — ну, по правде сказать, ты прав. Если бы не Везунчик, туго бы мне пришлось. Но он был настоящим мракорисом! У врага не осталось шанса ему противостоять, он метался между ними, как молния, и разорвал на куски пятерых буквально за считанные секунды. А дальше, когда мы пробились через засаду у входа, там уже было полегче. Но, всё равно несколько стрел я всё-таки схлопотал — уж больно высокие там лестницы — тяжело добраться до засевших на верхних платформах стрелков.

— Ни один человек не сможет миновать полдюжины готовых к бою обученных арбалетчиков, не получив болта в грудь. Что с Везунчиком? Он жив?

— Жив ли он? — усмехнулся Горн, — ты шутишь? Это мне ещё здорово досталось, он вообще отделался парой царапин.

— Но как? — продолжал выспрашивать Диего, явно не веря своим ушам.

— Я ж говорю — он был мракорисом!

— Хватит метафор, Горн! — недовольно оборвал друга следопыт, — говори по существу!

— А я и говорю! — не унимался здоровяк, — он на самом деле превратился в этого зверя, понимаешь? Клянусь своей секирой, он был неудержим — рвал зубами и когтями. В какой-то момент я уж даже подумал, что сейчас и до меня доберётся, но, к счастью, он себя контролировал и, когда с засадой было покончено, сразу вернулся в человеческий облик. Дальше мы уже работали, как говорится, по старинке — мечом, секирой и луком. Ну, если не считать парочку ледяных глыб, которыми он притормозил тех уродов, что скинули меня с лестницы. Чёрт, спина до сих пор ноет.

— Ну и дела, — задумчиво резюмировал Диего, — я всякие истории слыхал, но чтобы такое… да ещё и не выдуманное. Даже те байки, что рассказывают по кабакам, порой звучат и то правдоподобнее. Но если он, действительно, обратился ночным зверем, то и впрямь мог без труда раскидать целый отряд. Помнится, тогда в замке, после моей неудачной сделки с магами, никто и глазом моргнуть не успел, а я уже опрокинул двоих чародеев, пронёсся через полдвора и выпрыгнул прочь. И приземлился с невероятной высоты, даже ног, то бишь лап, не подвернув… Да, рефлексы и скорость у мракориса, что надо…

— Вот и я о чём толкую! — поддержал Горн, — настоящая машина для убийства. Он одному парню целиком голову откусил, выплюнул и даже не поморщился. Кровищи-то было…

— Слушай, давай-ка без подробностей, а? — не выдержал я, — а то я вообще-то сейчас есть собираюсь.

— Да ладно тебе, Мильтен. Когда это ты заделался слабонервным? Раньше я за тобой такого не замечал. Взять хотя бы наш первый поход в свободную шахту — вся эта слизь, вонь, да ещё проклятущая ползунячья матка. Тогда ты даже не фыркнул. Жизнь среди свитков и книг тебя разнежила.

— Милостью Гомеза, теперь этой жизни пришёл конец, — грустно ответил я, отвернулся и уставился на костёр.

— Прости, друг, — похлопал Горн меня по плечу, — не хотел тебя обидеть.

— Да что уж… На правду не обижаются. Я, действительно, сильно изменился. Всё прошлое будто сон, будто было не со мной. Хотя опыт и знания никуда не делись, но образ мыслей переменился. Я маг, а не воин. Моё дело держаться в стороне от гущи сражений.

— Сдаётся мне, ты прибедняешься, — возразил Горн. — Когда мы с Везунчиком укокошили свалившегося нам на голову молодого тролля, он невзначай заметил, что это было не легко, но всё же поприятнее, чем лазить в набитый нежитью склеп — в горном монастыре всё хоть на свежем воздухе.

— Ну да, верно. Под кругом камней было жутковато.

— Кстати, Мильтен! Спасибо за ту наводку на склад в ущелье. Там и вправду завалялась парочка свитков. Один из них нам потом весьма пригодился.

— Это как же он пригодился? — удивился я, понимая, что речь идёт не о превращении в мракориса, ведь такого свитка в тайнике не было.

— Ну, — пожал плечами Горн, — который в этого превращает… в жука!

— Что? Серьёзно?

— Ещё как! — уверенно подтвердил наёмник, — если бы не это заклятье и не способность нашего друга его использовать, мы бы ещё долго проторчали у закрытых ворот. Я уже присматривался к окрестным деревцам — думал, придётся рубить из них лестницу, чтобы приставить к стене. Ну а Везунчик тем временем — бац, и уже на другой стороне открывает ворота лебёдкой. Превратился и пролез в щель, представляешь себе? Ловко у него это вышло! И уйму времени нам сэкономило.

— Да, парень смекалистый — с таким не пропадёшь, — подтвердил Диего, — это ещё ерунда, вы бы видели, что он проделал с троллем в ущелье. У нас там с самого начала всё пошло наперекосяк — подкрасться незамеченными не удалось — проклятые гоблины устроили переполох и разбудили тролля. И пока я, как дурак, бегал взад и вперёд, уворачиваясь от кулаков этой махины и донимая его своими бесполезными выстрелами, Везунчик попросту превратил его в гоблина!

— Кого!? — воскликнул я. — Тролля что ли превратил в гоблина? Ты издеваешься, Диего? Такого просто не может быть!

— Ну… может, я слегка дал маху, — согласился следопыт, — для гоблина он был слишком толстоват, но по росту один в один! Этакий миниатюрный тролль! Я, когда это увидел, чуть лук не выронил. А везунчик так запросто подошёл к этому смешному созданию и проткнул мечом. Вот тебе и тролль… Если так и с человеком можно, то тогда я теперь буду обходить всех магов за версту.

— Да…дела! — выдохнул Горн, — что ж он так в монастыре не сделал! У меня после той битвы секира так затупилась, будто я ей камни дробил. Пришлось хорошенько на точильном круге поработать.

— По его словам, — объяснил Диего, — он нашёл это заклятье в вещах какого-то мёртвого авантюриста, прямо в том же ущелье. Бедняга, похоже, не успел воспользоваться припасённым свитком.

Я, тем временем, усиленно думал о том, как вообще возможно создать такой магический эффект. Уменьшить тролля в несколько раз! Это нешуточная задачка. В голову не приходило ни малейших идей по поводу того, как можно этого добиться. Если когда-нибудь, Ксардас соизволит ответить хоть на один мой вопрос, надо будет обязательно спросить у него про это заклинание. Судя по всему, оно принадлежало к той же неведомой мне школе магии, что и заклинания превращения в животных. Было в ней что-то интригующее и в то же время пугающее, что-то нечеловеческое.

Пока я обдумывал, воцарилось молчание. Друзья принялись за предусмотрительно принесённую Горном еду. Мы с Диего уже несколько дней не ели ничего кроме жареного мяса, грибов и лесных трав. Краюха хлеба и уже успевший распариться в котелке рис пришлись как нельзя кстати — желудок изголодался по простой мучной пище, а от мяса уже начинало выворачивать. Я поспешил присоединиться к трапезе, пока хоть что-то ещё осталось.

— Что-то Лестера всё нет, — с беспокойством заметил следопыт, — надо оставить ему немного еды. Сдаётся мне, он там оголодал в горном форте.

— Ещё только полдень, — заметил Горн, — глядишь, скоро явится наш послушник.

— Надеюсь, он получил мою просьбу прийти на встречу. Совсем не хочется тащиться за ним через половину колонии.

— Да уж, места там не самые безопасные, — подтвердил я.

— Приходилось бывать? — поинтересовался Горн.

— Нет. Туда я не доходил — только до развалин на вершине холма, что видно с равнины. Но и там земли не очень радушные.

— Не волнуйся, после того, как там прошёл Везунчик, все твари ещё неделю будут бояться высунуть нос, — заверил наёмник, — уж это я тебе гарантирую.

— Да, Горн прав, — подтвердил призрак, — парень явно недолюбливает диких животных. Особенно тех, что бросаются на него с намерением убить.

По счастью, идти за Лестером не пришлось. Послушник явился сам, как раз, когда мы уже примерялись к его порции риса. Мы посмеялись, что он почуял, что может остаться голодным. Однако Лестер не поддержал шутки — ему было явно не до смеха.

Вид бывшего послушника Братства внушал опасения. Зашёл в убежище он почти бесшумно, какой-то странной, неестественной походкой, свойственной людям, страдающим лунатизмом. Взгляд его был рассеян, глаза красны, будто он не спал уже неделю. Не поздоровавшись и вообще не проронив ни слова, он сел у костра, заглянул в котелок и с жадностью стал есть. Мы смотрели на него, то и дело, переглядываясь между собой, ища друг у друга совета, как лучше себя вести. Первым не выдержал Горн:

— Чёрт возьми, Лестер! Ты не хочешь ничего сказать?

Лестер обернулся в сторону наёмника, продолжительно посмотрел на него, открыл рот, будто пытаясь подобрать слова, а потом отвернулся и продолжил есть.

Ещё какое-то время мы сидели в молчании, но, когда Лестер доел, стали приставать к нему с расспросами. Всё, что он смог выдавить из себя, было:

— Я устал. Не могу с ним больше бороться… Этот голос… он сводит меня с ума.

Видимо, дело обстояло хуже, чем я полагал сначала, и Лестер до сих пор не мог оправиться после неудачной церемонии вызова Спящего. Если упомянутый им голос принадлежал демону, то спасти друга можно было лишь кардинальными мерами.

— Возможно, я смогу тебе помочь? — решил рискнуть я и испробовать на своём друге технику демонологии, — я могу попытаться изгнать этот твой «голос».

— А это не опасно? — встрял в разговор Горн, так как Лестер всё равно молчал.

— Да нет… — задумался я, — но только с одним условием: если Лестер сам разрешит мне немножко поковыряться в его сознании.

— Ого… всё настолько серьезно? — удивился Горн, — я думал речь идёт о каком-нибудь эликсире.

— Зелья могут лишь слегка успокоить его, но не вылечить. Похоже, он одержим, и так просто это не лечится. Разве что в монастыре могли бы испробовать святую воду… но быстро её не сделать — послушники часами начитывают над ней молитвы, чтобы она обрела силу. Но Лестеру ещё можно помочь, я читал о подобных случаях. Есть довольно опасная техника, но, как я и сказал, если он сам согласится, то ничего плохого не случится.

— Ну, если ты так считаешь, — сказал Диего, — тогда попробуй, только не уверен, что сможешь сейчас достучаться до Лестера, чтобы получить его осмысленное согласие.

Призрак указал на покачивавшегося, сидя на бревне, послушника, судорожно сжимавшего в руках косяк болотной травы и то и дело делающего такие глубокие затяжки, будто кроме дыма он больше ничем не способен дышать.

— На счет этого могут быть трудности, — согласился я, — но всё же стоит попробовать, иначе он совсем зачахнет и даже может стать опасен для окружающих.

Вместе мы решили встряхнуть Лестера. Горн достал откуда-то из своей сумки ещё один косяк болотника. Диего попытался напоить беднягу водой, а заодно обрызгал ему лицо. В конце концов, нам всё-таки удалось кое-как привести его в чувство и получить осмысленную реакцию на происходящее.

— Мильтен, ты что… хочешь влезть в мои мысли? — удивлённо посмотрел на меня Лестер, обеими руками потирая виски, будто его череп готов треснуть в любую минуту.

— Да, именно так. И надеюсь найти источник твоего недомогания.

— Что ж, попробуй, — его лицо исказилось гримасой боли. — Мне всё равно уже нечего терять — хуже быть просто не может.

— Ты должен полностью расслабиться, — пояснил я другу, — ни в коем случае не противиться мне, какие бы ощущения не испытывал. Любая твоя попытка защититься от меня может привести к необратимым последствиям для нас обоих.

— Да брось, разве я сейчас в состоянии защищаться? Да меня одолел бы даже столетний падальщик, не то что ты.

— Я говорю немножко о другой защите, — уточнил я, — о ментальной.

— Ой, да хватит! Оставь эти словечки для магов, — тяжело вздохнув, ответил Лестер, — я не хочу больше ничего слышать и говорить, от звуков у меня болит голова. Лучше приступай к делу.

Мне ничего не оставалось, кроме как последовать его совету, пока ему вновь не стало хуже. Я взял друга за плечо и приступил к тяжёлой операции. Оставалось надеяться, что выкуренный болотник немножко расслабил его сознание, затормозил природные защитные инстинкты и теперь он будет под властью наркотика более податлив. Я сосредоточился, концентрируя свою мысль так же, как делал в своё время с дурачком Мадом. Какое-то время ничего не происходило, и меня уже даже начали одолевать сомнения, удастся ли задуманное. Слияние разумов прошло неожиданно. Я словно упал в огромный бездонный колодец. Падение продолжалось несколько секунд, хотелось кричать, но я сдержался. Мир вокруг померк, осталось только то, что было в мыслях друга, а там не было ничего приятного. Я изо всех сил попытался отгородиться от него, чтобы не заблудиться в чужих страхах.

Лестер сдержал слово и не оборонялся. Даже вторжение в голову Мада было для меня опаснее. По словам друзей, как только я приступил в процедуре, мы оба потеряли сознание, и если бы не Горн и Диего, то, скорее всего, всё закончилось бы одним ударом о землю с непредсказуемыми последствиями. По счастью, друзья помогли, подхватили и, не пытаясь растормошить нас, просто оставили лежать на земле. Я сразу приступил к поиску причины страданий Лестера. Почувствовать воздействия, которым подвергся мой друг, оказалось непростой задачей.

Я был совершенным новичком в этой области магии. То, что я почерпнул из книги Ксардаса, было лишь жалкими основами. Приходилось осваивать всё самому на практике, рискуя жизнью, здоровьем и благополучием, как своими, так и Лестера. Но другого выбора не было — без поддержки Лестер просто умер или свихнулся бы от боли, которая охватила всё его естество. Что-то мучило и вытягивало из него жизненную силу, опутав его, словно удав добычу.

— Назовись! — потребовал я мысленной командой.

Ответа не последовало, лишь что-то коснулось моего сознания, будто присматриваясь ко мне поближе и думая, как напасть.

— У тебя нет власти надо мной! Как и над Лестером! Убирайся!

Что-то зашелестело, задвигалось, но путы, держащие разум Лестера, не только не ослабли, но, как будто даже затянулись ещё сильнее. Постепенно шипение и непонятный клёкот, крутящиеся в моих мыслях, перешли в отчётливый ответ:

— Ошибаешься. Он сам звал меня. Как и другие. Когда-нибудь позовёшь и ты, либо умрёшь.

— Нет, — жёстко оборвал я демона, — назовись и убирайся прочь.

Из книги Ксардаса я знал, что узнать имя демона — это половина победы. Как это имя использовать, я понимал не до конца, так же, как и не понимал, почему демон добровольно его назовёт, если оно так важно. Однако некромант настаивал, что у пришельца из другого мира просто не будет возможности соврать — нужно только достаточно его прижать.

Неразборчивый смех заглушил мои мысли. Было очень тяжело сконцентрироваться и отделить свой разум от разума демона, который мне противостоял. Диалог был внутренний, я не видел ни его, ни кого-либо вообще. Только неясные контуры в темноте, которые я воспринимал, как стягивающий Лестера жгут. И тогда я ударил по этому жгуту, что было сил. Представил огненный шар, такой же, как при использовании руны. И огонь разгорелся — заклинание сработало и поразило цель. Жгут, поражённый пламенем, неожиданно ожил и заметался, существенно ослабив хватку.

— Ты не посмеешь мне перечить! — воскликнул я, — назовись!

— Что в имени тебе моём? — раздался раздражённый ответ, — служитель Инноса, зови меня Бельджаром.

— Но ты не Белиар — он бог! — возразил я.

— Давно ли огненные маги Бельджара богом признают? — усмехнулся голос.

— Всегда его мы признавали. Хотя не чтили и не чтим. Людей он враг и ненавистник.

— Нет. Просто брат его завистник, его давно оклеветал.

— Довольно!

— Ты боишься, маг? Боишься потерять опору? То, что основа твоей веры?

— Молчи. Тебе меня не взять.

Я снова атаковал щупальца, заставив их плясать в огненном танце.

— Скажи мне истинное имя.

— Но нет его. Я безымянный. Лишь аватар, фрагмент, фрактал… Ещё не приобрёл я имя. Крушаком орки меня кличут, а друг твой Спящим называл. И верь мне, сам меня призвал. И потому он жизнь мне должен, он клятву даже приносил, судьбу свою мне посвятил.

— Он был обманут, и не ведал твоё проклятое обличье!

— Да всё он знал. Оставь двуличье. Он мой, и убирайся прочь.

— Нет! Должен я ему помочь! Уйди! Оставь его в покое!

Я снова подкрепил слова зарядом магии огня.

— Изыди Спящий! Прочь Крушак! Исчезни Белиара семя! Прошло навек твоё здесь время!

Всё стихло. Щупальца исчезли. И в этой странной тишине, я понял, что и сам чужой. И то, что мне пора домой…

Я открыл глаза и приподнялся на локтях. Горн и Диего сразу бросились ко мне.

— Ну как? Лучше? Ты был в отключке минут десять.

— Не знаю. Я говорил с ним… Как Лестер?

Горн и Диего обменялись недоумевающими обескураженными взглядами. После секундного молчания, Горн произнёс:

— Вообще-то… ты и есть Лестер.

Я осмотрел своё тело и в отчаянии сжал зубы. Наёмник был прав — я, если можно так выразиться, был Лестером.