Старая история

3 глава

Когда человечество, наконец, научилось превращать обыкновенных людей в киборгов без особенного ущерба для здоровья и прочих неприятных последствий, производство этих антропоморфных полу-машин было поставлено на поток. Вживить в человеческую плоть гору электроники и заменить некоторые ткани искусственными сверхпрочными материалами оказалось проще и дешевле, чем строить боевых андроидов с нуля.

Корпорации экономили огромные деньги — киборгами чаще становились безродные мальчишки, пришедшие в лаборатории обречённо, будто на заклание, так как им некуда было больше идти. Случалось и так, что люди из самых низов общества продавали собственных детей в лаборатории за плату, казавшуюся им астрономической, а для могущественных корпораций представлявшую собой сущую мелочь. Некоторые аристократы, развлекающие себя охотой на полудикие племена байкеров и прочее отребье за пределами купола Мегаполиса, обменивали свои живые трофеи на те или иные боевые машины или же отдавали просто так. Все киборги подобного происхождения находились под постоянным контролем и обитали в казармах при головных башнях корпораций, и именно на них чаще всего были нацелены атаки хакеров — на существ, которые никогда не испытывали большой любви к хозяевам и никогда не обладали чрезмерно развитым чувством долга.

Но были и иные киборги — из хороших семей, отлично зарекомендовавших себя перед правительством или главами корпораций, из настоящих династий, поколение за поколением исполнявших свой воинский долг на службе закону и государству. Эти киборги не жили в казармах большую часть времени в состоянии анабиоза. Они могли обитать в собственных жилищах, как обыкновенные люди. Но в любой момент их боевая программа могла быть активизирована, и тогда простой вояка превращался в машину, выполняющую свою директиву. И даже если происходил сбой в боевой программе, киборг продолжал сражаться на стороне своих господ, ибо таково было чувство его долга, это было делом воинской чести. Именно эти киборги были способны на автономное мышление, а значит и на нарушение директив, на осмысливание и оспаривание приказов, но уже мало кто мог припомнить, когда в последний раз подобные солдаты позволяли себе такие опасные вольности.

Ульф Костэр всегда был безупречен и верен корпорации. Он никогда не подвергал честь своей фамилии и имени своего отца опасности быть запятнанными.

А теперь связался с врагом.

И даже, кажется, подружился с ним.

— Привет! Ой, то есть, «в темноте»! — выкрикнул он радостно.

— «В том бою», — отозвался я совсем не весело.

Мальчишка сел за мой столик напротив меня и попытался заглянуть в глаза.

— Эй, ты в порядке?

— В полном, — ответил я, глядя в столешницу и крутя в пальцах растрескавшуюся погнутую пепельницу из дешёвой жести.

— А мне кажется, ты какой-то грустный, — в голосе Кимири послышалось самое настоящее волнение и сочувствие. Глупый мальчик. Ты всё никак не можешь осознать, что я твой враг…

Я поднял голову и улыбнулся.

— Тебе кажется.

— А… М… Нууу, — юный хакер явно подыскивал слова для того, чтобы завязать разговор о чём-либо. Я избавил его от этой необходимости, предложив направиться куда-нибудь.

— Знаешь, я не мог дождаться этого понедельника! — Кимири едва ли не скакал вокруг меня весёлым щенком. — Думал уже «скорее бы, скорее!»

Я шёл, глядя себе под ноги и сунув руки в карманы брюк. Мальчик приостановился.

— Ульф…

Собственное имя стукнуло мне по голове, как кирпич. Я вздрогнул, замер и взглянул на моего спутника.

— Слушай, о чём ты думаешь? — спросил Кимири таким серьёзным и озабоченным тоном, что я невольно улыбнулся.

Он улыбался и смотрел на меня. А когда он улыбается, у него на щеках появляются такие морщинки-треугольнички по краям губ.

— Кимири, — низким и тихим голосом произнёс он, и меня даже чуть-чуть подбросило от звука моего собственного имени, — скажи. Ты меня не боишься?

— Неа, — мотнул я головой. — А почему я должен тебя бояться?

Он сглотнул, как будто у него болело горло.

— Я киборг. Я солдат корпорации. В любой момент моя боевая программа может быть активизирована. И если ты будешь находиться рядом, то…

Мне стало слегка не по себе от этого «то». Но я шагнул ближе и взял его за руку.

— Да всё нормально будет! Если что, то я убежать успею.

По крайней мере, мне хотелось в это верить.

— Кимири. Я участвовал в той операции. Я убивал твоих друзей и знакомых, — глухо проговорил он.

Память о том столкновении, канализации, алом огоньке на стене — всё это заставило меня напрячься и поёжиться. Я вдруг осознал, что Ульф и вправду киборг. Враг. Убийца. Но… Друзей? Хм. Друзей…

— У меня нет друзей. И я тебе об этом уже говорил, — буркнул я. — От них только и слышишь, что ты должен делать, чего не должен. Всерьёз меня никто не воспринимает. Они всё время говорят, что у меня ничего не получится. А когда у меня всё получается, они говорят, что это чистая случайность, и что мне просто повезло. Программы взлома, которые я для них разрабатывал, они используют. А в благодарность что? Эта тупая кличка «Сопрано»!

Ульф поглядел на меня теплее.

— А знаешь, как меня звали в Академии?

— Как?

— Бок.

— Бок? — хохотнул я.

— Ну да, БОК. Большая Ошибка Кибернетики.

Мне почему-то стало ужасно смешно, и я захохотал на всю улицу. Ульф хохотнул пару раз. Люди поглядывали на нас с опаской или же просто враждебно. А я про себя думал — вот только вякните!

— А откуда у тебя такое прозвище? — спросил меня Ульф.

Чёрт, не люблю эти разговоры. Но всё-таки я ответил:

— Да это я просто когда младше был, петь любил. А голос у меня был девчачий. Слава богу, потом сломался.

— И сейчас у тебя бас? — шутливо спросил Ульф, приподняв брови.

— Нет, конечно. Да и не пою я больше. Надоело. Как начнёшь напевать себе под нос, пока микросхемки паяешь, так сразу: «О, Сопрано опять подал свой ангельский голосок!»

— А я вот люблю петь, — сообщил Ульф. — Особенно в ванной. Там акустика хорошая, и никто тебя не слышит.

— А что, ты стесняешься?

— Нет, опасаюсь за психическое состояние слушателей.

— Да ладно! — я заинтересовался и слегка пихнул киборга в бок локтем. — Прям всё так страшно.

— Просто ужасно! — Ульф мотнул головой, и я понял, что он очень смутился. Это подогрело мой интерес.

— Ну ладно, чего ты! Спой, а? Ну давай вместе споём. Ты, наверное, песенку про снежки знаешь?

— Это которые радиоактивные?

— Угу. Ну давай, — я завёл первым, нарочито-небрежно и фальшиво, глупую детскую песенку про то, как двое детей пошли играть в снежки за пределами купола, и потом у них выросло шесть ног и шесть рук у каждого.

Ульф подпел. Сперва несмело, а потом мы оба разошлись. Орали во всю глотку, и люди заблаговременно убирались с нашей дороги. У Ульфа оказался красивый голос — низкий, хрипловатый, но это придавало его голосу бархатистости и глубины. А вот ноту ни одну он так и не поймал.

Потом он расслабился, вероятно, забыв о том, что он — солдат корпорации, о чём он так часто любил мне напоминать, и даже немного пританцовывал. Это было ужасно смешно — он как будто сдерживался, и было похоже, как будто его пинают по заду, а он от этого подпрыгивает.

Мы шатались по трущобам и нижним уровням города весь день. А вечером я притащил его в один притончик, куда изредка захаживал купить лёгкой наркоты и просто оттянуться. Тут играли классную музыку, и, говорят, что тут даже торгуют настоящими женщинами-проститутками. Но, конечно же, денег у меня на такое удовольствие никогда не было. Впрочем, хватало и танцулек.

Кибер-диджей был неисправен, и потому иногда подвисал, а музыка заедала, но это было даже прикольней. Я купил нам обоим по коктейлю, свой выпил сразу же, а Ульф сделал пару глотков и поставил стакан на стойку. Он оглядывался по сторонам, и все вокруг таращились на него. Чёрт. Надо было придумать какую-нибудь бандану или как-то иначе скрыть его разъёмы на висках. Ну да ладно!

Меня просто распирала гордость — смотрите, с кем я пришёл! Это не ваши бандюги с улицы, это настоящий боевой киборг! Мне стало так весело, что захотелось танцевать. А может, виной тому оказался коктейль. Кажется, они туда подмешивают какие-то препараты… А не всё ли равно?

— Пошли потанцуем! — потащил я Ульфа за руку. Киборг не сразу подчинился. Ну какой же он стеснительный!

Я выволок его на середину танцпола, и вся эта шушера — местные уличные царьки и их совсем не похожие на женщин «девки», бездарно накрашенные и чёрте как прооперированные — постепенно отступили от нас на пару шагов.

Ульф пританцовывал сперва так, как будто просто переминался с ноги на ногу.

— Ну чего ты! — подначивал я его. — Давай, покажи всё!

И киборг наконец-то перестал стесняться. У завсегдатаев клуба, устраивавших временами настоящие баталии «кто кого перетанцует» и крутивших такие кренделя руками и ногами, что просто не верилось, что человеческое тело способно на такое, поотвисали челюсти. Разве сравнится человеческое тело, пусть даже тренированное, с телом киборга? Ни одного неверного движения. Всё математически-точно, высчитано и гармонично. Я даже замер слегка, наблюдая за Ульфом. Хм. Он и правда такой классный…

Но вдруг он замер. Оглянувшись кругом, он опустил голову, растянув губы в улыбке, и быстро шагнул в сторону. Толпа расступилась. Я поспешил за ним.

Чёрт побери, совсем я ума лишился! Позволил себе такие выкрутасы, как будто мне снова восемнадцать лет. Впрочем, я совсем ещё не старый! К тому же, неужели я всю жизнь должен ходить строевым шагом и отвечать односложно «да сэр — нет сэр»?! Но… Ох, стыд-то какой!

— Ульф! Ульф, ну ты чего сбегаешь! — горячая лапка Кимири поймала меня за запястье, когда я пересекал холл, в котором от табачного дыма щипало глаза даже у меня.

— Мы им показали! Хех! Они так пялились, так пялились! — взахлёб рассказывал мальчишка. — Веселье только начинается! Пойдём ещё потанцуем, а? У меня ещё деньги остались на парочку «пластинок».

При упоминании лёгкого галлюциногена, фасовавшегося в ярко-синие прозрачные квадратики, похожие на кусочки полиэтилена и плавящиеся на языке, я нахмурил брови.

— Ты принимаешь эту гадость?

— Ну… — Кимири сунул руки в карманы и пожал острыми плечами, — так, изредка балуюсь.

— Больше никогда не балуйся! — строго рявкнул я и, кажется, даже слегка напугал паренька. Он вздрогнул, опустил голову и проговорил:

— Хорошо. Уже бросил.

Я помолчал. Потом положил руку ему на плечо. И его худое тело чуть вздрогнуло.

— А давай теперь я тебя свожу куда-нибудь, а?

Я никогда не был на таком высоком уровне города. Хотя, конечно же, это далеко не самые фешенебельные районы. Это даже чуть ниже, чем середина. Но всё же. Здесь тротуары не раздолбаны, и сквозь трещины в асфальте и железобетоне не растёт липкая ядовитая трава. Здесь нет «паутины» — ползучей гадости, которая, если попадёт на кожу, оставит долго не заживающую мокрую язву. Здесь стены не расписаны граффити — по крайней мере, те стены, что расположены ближе к оживлённым магистралям. Здесь не шатаются разные подозрительные типы и назойливые проститутки, которые не удосуживаются даже грудь побрить.

Мы ехали в аэро-каре с большими окнами и покатой застеклённой крышей, и я, прилипнув к стеклу, разглядывал дома, яркие рекламные щиты и голограммы, переливающиеся всеми красками, огромные витрины многоэтажных супермаркетов, окна, за которыми кипела чужая для меня жизнь. Кажется, пару раз я увидел даже самых настоящих биологических женщин, отдыхавших в лоджиях среди оранжерейных цветов.

От всего этого у меня начала кружиться голова. А аэро-кар подчас нырял в воздушные ямы так резко, что я жалел вообще, что выпил ту гадость практически на голодный желудок.

Мы сошли на почти безлюдной станции, красиво освещённой неоновыми столбами зелёного, белого и голубого цвета. Я задрал голову и крутнулся вокруг своей оси. Чёрное небо, поддерживаемое сияющими колоннами, совершило полный оборот где-то там, очень высоко. Я засмеялся.

— Пошли. Я покажу тебе настоящую воду, — сказал Ульф, взял меня за руку и повёл за собой.

Мы спустились в подземный переход, в котором совсем не воняло гнилыми тряпками, мочой и блевотиной, кафель и пластик на стенах которого был чист и даже почти не оббит. Правда, кое-где всё же присутствовало граффити — быстрое, одноцветное, как будто тот, кто рисовал его, боялся быть застуканным. Несколько люминесцентных ламп мигало и довольно громко гудело. Мы с Ульфом шли рядышком, в ногу, в этой белой прохладной тишине, и я сам себе казался киборгом — потому что моя кожа от этого освещения приобрела совсем не человеческий оттенок.

Потом, выйдя из переплетений подземного перехода в одни из многочисленных пронумерованных автоматических ворот, мы вошли в серебристый лифт, с одной стороны застеклённый. Немного заложило уши, когда мы плавно ринулись вверх. Я увидел настоящее море мерцающих огней, ленты магистралей и столпов, на которых держались более высокие уровни Мегаполиса. Наконец, лифт остановился, и Ульф повёл меня за собой по узкому коридору, с одной стороны отгороженному прозрачным пластиком и витыми решётками.

— Смотри, — указал Ульф вниз, когда мы вышли на обширную площадку. Я не очень люблю высоту, поэтому приблизился к периллам осторожно.

И глазам моим открылось что-то волшебное. Внизу, окаймленное кружевом тёмной растительности, лежало овальное озеро. Я видел маленькие волны и поблескивающую рябь на воде. Озеро освещалось синими лампами, установленными прямо на дне, а вода была такой прозрачной, что отсюда я мог видеть каждый камешек на дне и крошечных пёстрых рыбок, снующих между валунов и коралловых зарослей.

— Сейчас уже пляж закрыт, — сказал Ульф, расстёгивая свою куртку-безрукавку и скидывая её с плеч. — Но нас не расстреляют за маленькое нарушение…

Он подмигнул мне и расстегнул ремень брюк.

Как оказалось, белья он не носил.

И вдруг я поймал себя на мысли, что пялюсь на него. Даже наши ребята, всеми правдами и неправдами раздобывшие имплантанты и инъекции, «выстраивали» себе тело, но у них скорее получалась бесформенная груда мышц. Ульф же обладал породой и статью. Всё в нём было аккуратно, ровно, гармонично, чётко и пропорционально. На груди, как раз между сосками, темнела татуировка — герб корпорации. А может быть, это и не татуировка, а тавро, которое в обязательном порядке ставят всем киборгам? Я невольно скользнул взглядом ниже, чувствуя, как начинают гореть мои уши. Но Ульф развернулся, легко перемахнул перила и оказался на узеньком карнизе.

— Ну давай, вода сейчас тёплая, — кивнул мне киборг.

Я стоял, как истукан. Мне было безумно стыдно раздеваться перед ним. И вообще. Стыдно… Я с усилием сдержался, чтобы не провести пальцем по рельефному рисунку его пресса. Мне вдруг захотелось вырасти таким, как он. Но я понял, что и так уже вырос. В лучшем случае с возрастом чуть потолстею и всё. Хотя, если достать необходимые препараты, моделирующие мышечную массу… А что? Имплантантов у меня достаточно для того, чтобы не помереть от небольшого дополнительного вмешательства и стать киборгом. Как он.

Ох, чёрт… Нет, я тот, кто я есть.

— Ну чего ты, высоты боишься? — усмехнулся Ульф и отвернулся. Потом развёл руки в стороны, и лопатки его синхронно сдвинулись друг к дружке под бугорками напрягшихся мышц. Я невольно шагнул вперёд, почти протянув руку, чтобы потрогать эту великолепную спину.

Но Ульф, оттолкнувшись от карниза, сиганул вниз, с высоты в дюжину метров, не меньше. Я перегнулся через перила, наблюдая, как он приближается к циановому сияющему озеру. Потом он вытянул руки перед собой и вошёл в воду почти без брызг, как нож в мягкую глину.

— Ух ты, — прошептал я.

Ульф скользил у самого дна, как диковинная гигантская рыба, а потом вынырнул и помахал мне рукой.

Я быстро стащил с себя всю одежду, и ночной ветерок охладил мою кожу до мурашек.

Прыгать мне, бывало, приходилось и не с такой высоты и в куда более неприятную жижу. Но всё равно я колебался, неуклюже перелезая через перила.

Бабахнулся в воду я так, что едва не отшиб себе внутренности. Ульф, как огромный дельфин, поднырнул под меня и помог выбраться на поверхность.

Я сипло глотнул воздуха и осмотрелся.

Из темноты проступали заросли цветущего кустарника, витые колонны с шарами фонарей, на безлюдной площадке, вымощенной гладкой плиткой, стояли ряды шезлонгов. И никого не было вокруг, кроме нас двоих.

Лицо Ульфа, подсвеченное снизу холодным голубоватым светом, казалось угрюмым и страшным, и я видел, как гуляют неестественные стеклянные блики в его уже не человеческих глазах, но я не боялся киборга. И он улыбался мне. Мы плавали, ныряли, перегоняли друг друга и доставали со дна камешки до тех пор, пока меня не начало трясти от холода. Потом мы выбрались на берег. Ульф сбегал куда-то, и я хихикнул, заметив, как он лёгким тычком заставил специальный автомат выплюнуть сразу с десяток одноразовых полотенец. Лишние он скомкал в одну большую кучу и свалил на крышку автомата, а потом вернулся ко мне и протянул несколько полотенец, чтобы я вытерся досуха и даже завернулся в одно.

Ещё одно он набросил себе на бёдра и откинулся на спину, пока я растирал волосы.

Мы оба молчали, а где-то за границами пляжа, за стеной из искусственных растений, шумел сонный Мегаполис.

Я изо всех сил старался отвести глаза от мерно двигающегося в такт дыханию живота Ульфа и от притягательной выпуклости под его полотенцем.

У нас в «Киберкейве» к женщинам не относились как в Мегаполисе — то есть, как к годной лишь для рождения детей роскоши. Но всё же женщин среди нас было слишком мало, да и всех их позабирали под своё крыло лидеры и просто опасные ребята, с которыми лучше не связываться. Поэтому никого не удивляло, что парни могут находить выход из этой ситуации в объятиях друг друга. У меня, правда, никогда ни с кем ничего такого не было. Ну, если не считать всяких там несерьёзных шалостей… И я задумался, а может быть…

Конечно же, не может быть! Сопрано, тупица, совсем из ума выжил! Кто он и кто ты?!

Я вдруг замер, поняв, что нахожусь чёрт знает где с боевым киборгом. Более того, с киборгом «Мегалона», корпорации, заинтересованной в истреблении как можно большего числа киберкейвовцев…

Ульф приоткрыл прозрачные желтоватые глаза и уставился на меня так, что у меня к горлу подкатил ком.

— Ты устал? Может быть, домой? — негромко спросил он.

Я кивнул, тяжко глотая пересохшим горлом.

Пустой желудок, который к тому же подвело от страха, отозвался на это действие бурчанием.

Ульф усмехнулся.

— Хм. Но сперва заскочим в одно место…

Мы покинули пляж, бросив полотенца на ближайший шезлонг, и вошли в лифт, который доставил нас на ту площадку, где мы оставили одежду. Немного прохладно… Меня так и подмывало прижаться к Ульфу и немного погреться. Но… ах, нет… Чёрт…

Он отвёз меня в тихий райончик, и мы сидели в маленьком кафе, так не похожем на все те забегаловки, в которых мне доводилось перекусывать ранее. Здесь было опрятно, хотя плиты на полу уже порядком истёрлись, да и уголки кое-где были отколоты. Уютно шумел кондиционер и едва слышно играл музыкальный автомат. Какая-то спокойная мелодия без особой идеи и стиля. Посетителей в этот час было мало — только какая-то парочка в углу за шторкой из стеклянных бусин. Я успел разглядеть, что одним из этих двоих было существо вроде бы женского полу. Женщина была совсем молоденькой. Вся укутанная в прозрачный гипюр, с невесомой вуалькой, призванной скрыть её овальное личико, она сидела, как недоверчивая кошка, и сдержанно попивала чай.

На столе у пары лежала самая настоящая роза. Вот я дал маху! У них не принято ухаживать! Давно известно, что в Мегаполисах женщин называют самками и содержат хоть и в прекрасно оборудованных, но закрытых «гаремах», которые называют зверинцами. Никакие розы женщинам не дарят и выводят в свет только чтобы похвастаться своим приобретением перед другими. А тут не перед кем хвастаться. Значит, это пацан! Помоложе, чем я, холёный и женственный, но всё же пацан. Ха! А ведь мы с Ульфом тоже как эта пара, только розы не хватает.

Кимири смотрел на меня, как восторженный щенок. Я заказал ему всякой всячины, которая обязательно должна была ему понравиться. И, разумеется, горячего какао с молоком. Молоко, правда, синтезированное, но зато какао самое настоящее. Самому мне есть не хотелось совсем — био-раствора, который все киборги принимают раз в неделю как питание, ещё не израсходовался. Я заказал себе чашку кофе скорее для вида да чтобы не смущать мальчонку тем, что я просто так сижу и пялюсь на него.

Кимири буквально набросился на еду. Утолив первый голод, он начал спрашивать, из чего что приготовлено. И совершенно искренне удивлялся таким простым вещам, как яблоки, мёд, малина, творог, мука.

Потом, что не удивительно, мальчонку потянуло в сон. Я решительно вывел его в прохладу ночи, придерживая за плечо одной рукой.

Он сидел рядом со мной, когда мы ехали в пустом аэро-каре, покачивался из стороны в сторону, то и дело приваливаясь к моему плечу. Я приобнял Кимири и вздохнул. Мальчишка совсем не плох. Из него мог бы даже получиться киборг. Хороший киборг. Он смышлёный, выносливый — с жизнью в «Киберкейве»-то! Да и в озере он не отставал от меня. Даже почти догнал пару раз.

Но, чёрт, кого я хочу обмануть? Он всегда был и будет только маленьким крысёнышем. Врагом моих хозяев.

Почему бы не подарить ему небольшой праздник, пока есть возможность? В конце концов, жизни нас обоих могут оказаться слишком короткими. И может быть, его убьёт во время следующей стычки кто-то из моих соратников. Или даже я…

Я мотнул головой, отгоняя эти мысли. Пусть пока всё идёт, как идёт. Пусть.