Старая история

6 глава

Я проснулся резко и полностью, как будто меня окатили ледяной водой. Первые несколько секунд я плохо соображал, где нахожусь, и что вообще произошло. Но потом увидел Ульфа, и в мой мозг просочились воспоминания о нападении киборгов. И о том, как отвратительно сочно хрустнул от моего удара череп Дотти.

Я поёжился.

Господи… что же я наделал! Что натворил… Я и в самом деле предатель! Бедняга Дотти! Я вовсе не хотел его убивать! Совсем не хотел! Если бы только он не попытался….

А, собственно, что он попытался? Выполнить свой долг перед «Киберкейвом»? То, чего не смог сделать я?

Я приподнялся и посмотрел на Ульфа. Лицо киборга было спокойным, лишённым всякого выражения, он безмятежно спал. А что, боевые киборги на самом деле могут просто спать, а не пребывать в анабиозе?

Боевые киборги… Он — боевой киборг.

Сопрано, тупца! Где была твоя безмозглая башка! Он — боевой киборг! Он — солдат корпорации! Гулять с ним — одно, но… Чёрт, ради него я убил своего соплеменника… Я убил… И переспал с врагом…

Я закрыл глаза, как будто надеясь, что, когда я раскрою их снова, всё это окажется лишь сном. Я опять окажусь рядом с Дотти и уже не стану ему мешать. А ещё лучше — окажусь в том тёмном подземелье в канализации и никакого киборга не встречу. Ох, чёрт. Ульф, лучше бы я тебя никогда не встречал!

Я сглотнул ком в горле, почувствовав, что за рёбрами тяжко и тоскливо сжалось сердце.

Кажется, я втюрился. По уши. Идиот…

Я шмыгнул носом. Мне стало страшно, захотелось одновременно и плакать, и бежать отсюда. Или схватить одну из его пушек и пристрелить. Чтобы смыть с себя кровь Дотти и всех тех, кого убили соратнички Ульфа. Но я понимал, что не могу. И не хочу.

Сердце стучало молотом, казалось, оно собралось проломить мне рёбра. Я смотрел в спокойное лицо Ульфа и терялся в вихре беспорядочных мыслей и эмоций.

Вдруг я подумал. А ведь пока он спит, я могу подключиться к нему, взломать программу подчинения корпорации и перепрограммировать его. У нас будет собственный киборг! Он никогда не причинит никому из нас зла! Кроме того, он всегда будет со мной…

Я быстро сунул руку в карман куртки, которую так и не снял, схватил тонкий кабель с двумя кибер-иглами на противоположных концах. Одну воткнул в разъём в своём виске, и замер с потянутой к виску Ульфа рукой.

Нет. Хватит. Не надо становиться ещё большей сволочью, чем ты есть, Сопрано-предатель. Ульф не заслужил такого вероломства.

Я медленно вынул кабель из гнезда, смотал его и сунул обратно в карман.

А потом наклонился над грудью Ульфа, мерно вздымающейся в спокойном глубоком дыхании, и поцеловал клеймо «Мегалона», как будто своим поцелуем хотел стереть его с кожи и судьбы моего киборга.

Ульф сразу же проснулся и посмотрел прямо на меня своими жуткими, нечеловеческими глазами.

И мягко улыбнулся мне. А я, похолодев, догадался, что он на самом деле не спал.

Я мог бы убить его быстрее, чем он осознал что-либо. Раньше, чем игла его переходника коснулась бы моего виска. Просто одним-единственным коротким рывком свернуть ему шею.

Но я сдержался. В конце концов, он делает то, что должен. Это сделал бы на его месте любой из «Киберкейва». И он имеет на это полное право хотя бы из чувства мести, ведь я убивал таких, как он.

Но была ещё одна причина — более простая и уважительная. Я просто не хотел убивать его. Не мог и не хотел.

Кимири вдруг убрал иглу и спрятал кабель. А потом поцеловал меня в солнечное сплетение. Я открыл глаза и посмотрел на него.

Мальчик побледнел и выглядел таким напуганным, что мне стало его жаль. Я приподнял руки, словно приглашая его в свои объятия, и Кимири, разревевшись самым постыдным образом, прильнул ко мне.

— Прости меня! Прости, Ульф… — судорожно всхлипывал он, обнимая меня. Я гладил его по вздрагивающей спине и молчал.

— Ким, мы больше не сможем жить как раньше, — проговорил я, когда он затих. — Ты предал своих, а я предал своих. Ты же понимаешь, что так просто это не сойдёт нам с рук.

Мальчик всхлипнул и кивнул. А потом сдавленно проговорил:

— Так и что нам теперь делать?

Я молчал, глядя в далёкий тёмный потолок.

Что нам теперь делать?…

Выход был — погибнуть сейчас. Убить его, а потом сдаться трибуналу, так как я не смогу убить сам себя из-за программы анти-суицида. Смерть освободила бы нас обоих от предательства. Кимири всю жизнь впитывал в себя всё плохое, что говорили в «Киберкейве» о корпорации и всём, что с нею связано. Может быть, как он сам говорил, для него и не было авторитетов среди соратников, но он всё равно не мог вот так легко предать их. Что касается меня, я предавал больше, чем честь корпорации. Я предавал собственную кровь. Да. Смерть — это выход, пожалуй.

Но я меньше всего хотел умереть из-за чьих-то глупых правил и глупой, бесплодной вражды, длящейся столько лет и не приводящей к какому-либо результату.

Почему, чёрт побери, я не имею права на счастье? Простое человеческое счастье?!

Потому, что я не человек?… Машина. Собственность корпорации…

— Кимири. Мы должны исчезнуть. Пропасть для них навсегда. Чтобы они больше не смогли использовать нас друг против друга. И чтобы быть вместе, — неожиданно даже для себя проговорил я.

Как только у меня язык повернулся?! Я говорю, как трусливый дезертир!

— А они… — Кимири сел и поглядел на меня сверху вниз, — а они разве не станут нас преследовать?

— Ты думаешь, им есть дело до нас? Мы оба могли погибнуть сегодня. Вот и давай притворимся, что мы погибли. Я позволю тебе взломать мою программу подчинения и вырвать из-под контроля «Мегалона». Сам ты — свободен!

— Да, — произнёс Кимири неожиданно серьёзным тоном. — Именно поэтому я не могу сбежать с тобой. Я нужен «Киберкейву». Дотти… — он сглотнул и поёжился, и голос его стал глуше, — Дотти просил заменить его, когда он умрёт. Он говорил, что только я смогу стать достойной заменой.

— Представь, что тебя догнали те киборги и убили, — перебил его я. — Так и было бы, если бы я не подоспел вовремя! Ну и кто бы тогда заменил твоего Дотти?

Кимири снова закусил губу и помрачнел. Я сел и обнял моего мальчика.

— Ким, поверь мне, я ещё более мерзкий предатель, чем ты. Но мы должны, наконец, выбрать один из трёх путей. Сбежать вместе, остаться врагами или умереть здесь и сейчас, чтобы снять с себя любую ответственность.

Кимири потёрся лбом о моё плечо.

— Я не хочу умирать. И не хочу быть твоим врагом. Но я не могу… Я не могу больше предавать их!

Он был в растерянности. Его раздирали на части противоречия и страх перед неизвестным. Что ждёт его со мной? Какое у нас будущее? Впрочем, мальчишка-хакер в компании с боевым киборгом может податься куда угодно! Почему же он не может этого понять?! Перед нами открыты все дороги! Я гладил Кимири по острым плечам и думал, чему мой отец обрадовался бы больше — моей смерти во имя сохранения чести семьи, или моему счастью с любимым человеком, который дал мне моё возможное прошлое и моё невозможное будущее. Вторую половинку моей души. Отец всегда желал мне счастья. Сейчас я счастлив.

Я ласково поцеловал Кимири в лоб.

Мальчик вдруг обнял меня и уткнулся лицом в шею.

— Ульф, я всегда буду тебя помнить! Ты самое лучшее, что произошло в моей жизни! Но… Но я должен вернуться к своим, понимаешь?… Я просто должен…

Я сжал губы. Я отлично понимал его. И я очень рад, что он, «канализационный крысёныш», оборванец, хакер, оказался более благородным, чем я, прирождённый солдат.

— Кимири. В таком случае мы никогда больше не увидимся, — прошептал я.

Мальчик прижался ко мне ещё крепче. Я не мешал ему безмолвно прощаться со мной.

Если он уйдёт, то в следующий раз мы встретимся только врагами. И я убью его.

Я закрыл глаза, стиснув зубы.

Единственное, что помешает мне стать убийцей Кимири — это моя собственная смерть. Я сдамся. Приговор мне заранее известен.

— Да. Наверное, так будет лучше для нас обоих, Ким, — прошептал я.

Некоторое время мы сидели в молчании, крепко обнявшись. Потом я понял, что анти-радар можно снимать — все киборги покинули объект.

— Иди, — проговорил я негромко, похлопав Кимири по плечу. — Там безопасно.

Я сдвинул от забаррикадированной двери обломки старого ржавого станка, и Кимири смог её открыть. Он замер на пороге, словно колеблясь. Потом подбежал ко мне, поцеловал в губы — долго, отчаянно, горячо — и покинул комнату, не оглядываясь.

Я опустил голову и медленно, как сомнамбула, стал собирать с полу свою одежду и рассовывать по чехлам вооружение.