Старая Русса в истории России

Глава VII. ПРИ ПОСЛЕДНЕМ ИЗ РОМАНОВЫХ

“Зимы 1892—93 гг. замечательны длинным рядом непрерывных холодных дней”. В январе сильные метели. В начале апреля поздние холода. Лето 92-го сырое, холодное, а летом следующего года было сравнительно мало осадков, в Новгороде даже на городском валу появились многочисленные трещины, иные в ладонь шириной. Затем 21 июля — небывалая продолжительная гроза над Приильменьем, а в начале августа — заморозки. Сильные бури и метели в декабре.

...Достигнутое внутреннее успокоение, укрепление связей с окраинами, повышение народного благосостояния способствовали укреплению международных позиций России. В царствование Александра III страна не вела войн, но ее положение среда европейских держав было высокое, и с нею все считались.

Стремясь не допустить угрозы извне и поддержать всеобщий мир, император вступил в союз с Францией, которой, как и России, угрожал тройственный союз Германии, Австрии и Италии. (Все понимали, что война 1812 г. была не столько делом французов, сколько тщеславного завоевателя Наполеона). Летом 1891 г. русский народ приветливо встретил французскую эскадру, пришедшую в Кронштадт, а через год российский флот торжественно приветствовали в Тулоне.

Народ стал именовать Александра III “Царем — Миротворцем”. Зато и достижения в жизни государства были немалые. Это видно и по Старой Руссе.

По статистическим данным за 1890-й год число каменных зданий в городе достигло 350, деревянных — 1820. За короткое время резко выросло промышленное производство. Действовали лесопильные предприятия М. И. Мельникова за ручьем Войе и бельгийского подданного Де Бука на Лозьевской улице (общее число рабочих 41). Кирпичный завод К. Л. Воскресенской в д. Гущино с 45 рабочими, винокуренный с 12 рабочими. По 8—12 человек были заняты на 6 кожевенных предприятиях, в том числе у Н. М. Кошкова в Бряшной Горе и И. И. Птицына на Поперечной улице. Немало было и ремесленников, одних мастеров — 477.

Продолжала усиленно развиваться торговля. В течение года выдали 1536 свидетельств и билетов на право торговли, в том числе купцам I гильдии — две, II гильдии — 199, на мелочный торг — 423.

Росло количество предприятий и в уезде. В с. Юрьево на Ловати работал лесопильный завод С. Н. Захарова, в д. Льнище — В. А. Шелепина. На девяти кирпичных заводах работало 44 человека, на 13 кожевенных — 26. Действовало 89 маслобоек. Свыше 13 тысяч крестьян брали паспорта или свидетельства на временную отлучку для работы на стороне.

1894 г. Зима в целом была “сиротской, малоснежной”. Весна — запоздалая, с понижением температуры в конце мая. Лето холодное и сырое.

В эти дни надорванное здоровье государя ухудшилось. Не помог и недолгий отдых в Беловежской пуще. По совету врачей ему пришлось уехать в Крым. И там Александр ясно понял, что конец близок. Однако он старался не расстраивать близких. Буквально до последних минут беседовал с императрицей и наследником.

20 октября в 2 часа 15 минут его душа обрела вечный покой. На престол вступил Николай Александрович, продолжатель миролюбивых заветов родителя.

1896 г. Который уже год весна поздняя с возвратами холодов в конце мая — июне. Лето теплое, но если в 1895-м сильные дожди мешали сенокосу и уборке, то в 96-м досаждала засуха.

Старая Русса продолжала развиваться по новому капиталистическому пути. Через город прошла железная дорога Бологое — Псков, которая в жизни Руссы играла большую роль, нежели дорога на Новгород. Таким образом, южное Приильменье прочно обеспечивалось надежным транспортом уже в трех направлениях, не считая пароходного сообщения летом.

Значительные успехи были и в подъеме народного образования. Число грамотных в городе составляло 53 процента. Но особенно оно выросло в уезде, где уже числилось две второклассных, 48 одноклассных и 132 школы грамоты. В них обучалось 3656 мальчиков и 1186 девочек. Общая грамотность на селе достигла 15 процентов.

Об одном событии этого года, правда из другой области, есть возможность рассказать достаточно подробно благодаря сохранившимся документам.

29 ноября, пятница, ясный и не по-осеннему теплый день. Город Шавли (Шауляй) Ковенской губернии, площадь перед собором. В парадной форме выстроился 113-й пехотный Старорусский полк. Только что прослушали обедню, в заключение которой было освящено новое — Георгиевское знамя и икона Тихвинской Божьей Матери, присланная в благословение от Старой Руссы. Командир полковник Митрофан Дмитриевич Краевский зачитал Высочайшую грамоту, подписанную Николаем II и Военным министром генерал-адъютантом Ванновским.

“...Нашему 113-му пехотному Старорусскому полку. По случаю совершения ныне 100 лет со времени учреждения императором Павлом I в 1796 году Рыльского мушкетерского полка, который в 1833 году был присоединен к Черниговскому пехотному полку, а в 1863 году выделен на сформирование резервного полка, впоследствии названного 113-м пехотным Старорусским полком.

Всемилостивейше жалуем полку сему Георгиевское знамя с надписью “1796 — 1896”, с сохранением и прежней на знамени надписи: “За Севастополь в 1855 и 1856 годах”.

Знамя пронесли по фронту и установили на место. Торжественный парад принимал командующий округом, генерал от инфантерии Троцкий.

В офицерском собрании состоялся праздничный обед, перед входом стояли парные часовые в парадной форме Рыльского полка... Всем чинам раздали отпечатанную краткую хронику полка: Бородино, Лейпциг, Париж, могучая твердыня — Севастополь!

1897 г. Сильные снежные бури февраля сменились мартовскими волнами холода и ...тепла. Всех поразил небывалый подъем температуры в мае (в середине месяца заколосилась рожь). В июне — июле случилась жестокая засуха “от Петербурга до Курска”. Рожь осыпалась на корню, местами хлеба горели, засохла ботва у картофеля. Вспыхнули леса и торфяники. А в начале сентября уже ударили морозы.

В Новгородской губернии произошла необыкновенно мощная вспышка кори, скарлатины, брюшного тифа. Особенно пострадали дети.

В этом же году — первая всеобщая перепись населения. В Старой Руссе, по ее данным, проживало 15 с половиной тысяч человек (вместе с двумя тысячами военных); в уезде — 184 тысячи.

1898 — 99 гг. В январе — феврале 98-го атмосферная переменчивость сохранялась. В мае “возвраты холодов”. В июле “пасмурная погода напоминала глубокую осень”. А декабрь и первый месяц нового года были сравнительно теплыми. Март отличился обилием осадков и ранним наводнением. Температура лета оказалась “замечательно неустойчивой и холодной”. Заморозки в июне задержали рост ржи, повредили посевы огурцов, помидоров, картофеля. Затем — обильные дожди до глубокой осени вызвали летние наводнения “на северо-западе и в центре” страны.

...Заботясь о мирном развитии России и других государств, об уменьшении расходов, Николай II поднял голос в пользу того, чтобы правительства по доброму между собой соглашению ограничили военные расходы и впредь столкновения и споры между собой решали не войной, а третейским судом.

27 государств, в том числе Великобритания, США, Германия, Франция, Италия, скандинавские страны, Япония ответили на инициативу России согласием послать своих особо уполномоченных представителей в столицу Голландии Гаагу. Принятая конвенция сыграла значительную роль в международно-правовой регламентации правил ведения войны (она получила дальнейшее развитие в системе ООН). Однако и тогда взаимное недоверие и тайные замыслы некоторых держав помешали совершиться великому делу, благодатному для всего человечества.

1900 г. Начало XX столетия на северо-западе ознаменовалось неустойчивостью погоды, резкими колебаниями температуры. Первый январь — сильные холода, февраль — “многоснежье”. Весна поздняя и холодная, затем — бездождие. В конце августа — неожиданные заморозки “побили овощи”, и опять — засуха...

1901 г. Начало зимы, как и в предшествующем году, “до половины декабря отмечалось высокой температурой. В январе — феврале частые оттепели”. Март начался холодами, а в июне — июле “господствовала устойчивая жаркая погода”. Все это не могло не повлиять на сельское хозяйство. А по данным статистики на начало XX столетия на Старорусский уезд приходилось свыше 30 процентов всей посевной площади губернии. Особенно много выращивалось льна, в два раза больше, чем во всех остальных уездах.

Не случайно именно здесь, в Руссе, предприимчивый купец Зуев основал завод сельскохозяйственных орудий. Ежегодно изготовлялось до 10 тысяч плугов, большая часть которых сбывалась в Петроградской и Новгородской губерниях. Кокс на предприятие, находившееся на Троицкой улице, поставляла английская фирма.

1902 г. В июне — июле сильные ливни препятствовали уборке сена. Из строящихся объектов в городе заслуживали внимание торговые бани, возводимые на месте давнего солеваренного завода в Емецком конце (открыты в 1904 г.). Заканчивалось строительство второго пивоваренного завода “Чехия” (владелец Кадечка) на Соборной стороне.

В условиях неустойчивой зимы, когда холода сменялись теплой погодой, на страну нежданно налетела военная буря. И налетела с той стороны, с которой ее менее всего ожидали. Во второй половине прошлого века на Дальнем Востоке, вблизи наших границ, стала развиваться и крепнуть ранее не внушающая опасений Япония. Она отказалась от прежней замкнутости, открыла широкий доступ в страну европейцам. Быстро развились железные дороги.

С особой жадностью перенимали японцы приемы военного искусства. Вскоре их войска, преобразованные по европейским образцам, сравнялись с лучшими армиями. Они создали военно-морской флот из приобретенных в Европе новейших кораблей... Страдая от малоземелья, японцы мечтали о приобретении новых территорий за счет Китая, Кореи, России. Обеспечив себе полное превосходство над русскими силами на Дальнем Востоке — в три раза в живой силе, в восемь раз в артиллерии, в 18 раз в пулеметах, в 1,3 раза во флоте, добившись благожелательного отношения со стороны Англии и США, Япония без объявления войны начала военные действия против России.

27 января, ночью, вражеские миноносцы напали на русскую эскадру в Порт-Артуре и надолго вывели из строя ее лучшие суда. Положение Японии было несравненно выгоднее. В несколько недель на многочисленных военных и торговых судах они переправили на материк свои военные силы. Россияне же перевозили и войска, и технику, и боеприпасы за тысячи верст по одноколейной железной дороге. И только к концу войны силы воюющих сторон сравнялись.

Сама местность, где разразилась война — Маньчжурия — была населена родственным японцам народом. И там, где русские шли ощупью, противнику были ведомы каждая горка и ручеек. К тому же несчастья преследовали Россию с самого начала. Лучшие представители военного руководства на суше и на море погибли: еще в апреле — адмирал Макаров, краса и надежда флота; при осаде Порт-Артура — генерал Кондратенко, мужество и распорядительность которого больше всего поддерживали крепость. Среди главных русских полководцев не нашлось, на нашу беду, ни одного, подобного Румянцеву, Суворову и Скобелеву, которые и с небольшими силами побеждали многочисленного неприятеля.

Русские солдаты и офицеры проявили на суше и на море обычное для них мужество, отвагу и самоотверженность, вызывавшие удивление, уважение противника. Но здесь оказались бессильны храбрость и подвиги отдельных лиц, частей, отрядов.

Посланная в подмогу эскадра под начальством адмирала Рождественского совершила беспримерный в военно-морской истории труднейший переход из Балтийского моря на Дальний Восток вокруг Африки, выказала великую силу духа. Но, тем не менее, встреченная превосходно подготовленным и лучше вооруженным японским флотом, потерпела тяжкое поражение, столь непривычное для славного русского флота.

Война крайне тяжело отразилась на Старой Руссе... 18 июня пришла телеграмма Военного министра о мобилизации. Находившийся в то время на курорте А. М. Горький писал в письмах к В. В. Вересаеву: “А сцены на вокзале при отправлении запасных — это что-то невероятное!.. И какой же стон, рев, плач, ругань стоит в воздухе!.. Как будто страну посетила чума”.

6 июля утром к железнодорожному вокзалу подошел царский поезд. Хлебом-солью встретили высокого гостя горожане. По обеим сторонам Петербургской улицы, несмотря на ранний час, стояли густые толпы народа. Со всех колоколен несся торжественный перезвон. В Воскресенском соборе ждало все местное духовенство во главе с епископом Тихвинским Феодосием. Здесь царь преклонил колена перед образом Старорусской Божией Матери, отстоял молебен, выслушал историю собора с упоминанием, что здесь бывали Петр I, Екатерина II, Александр I и Николай I. Затем отправился на смотр Вильманстрандского полка перед отправкой его на японский фронт.

Смотр проходил в районе бывшего соляного завода. Полк стоял в полной боевой готовности. Было жарко. Император сошел с коня, с краткой речью обратился к воинам, благословил их иконой “Нерукотворного Спаса” и вручил ее полковнику Савицкому. Потом обошел все ряды, всматриваясь в них, узнавая многих солдат и офицеров, ибо полк летом стоял в Красном Селе и нес караульную службу царских дворцов и правительственных зданий в Петербурге, Царском Селе, Петергофе, Гатчине, когда части лейб-гвардии убывали в лагеря. После этого царь отошел под сень специально сооруженной беседки.

Впереди готовых к смотру колонн пронесли знамя старого Вильманстрандского мушкетерского полка с датой “16 авг. 1806 г.”. Раздалась команда... рядами потянулись взводы, роты, батальоны. Загромыхали зарядные ящики, кухни, полковые обозы... Все осматривал государь, всем говорил царское спасибо за службу верную, сноровку военную, выправку молодецкую. Проходили молодые солдаты и бородачи запасные, всматриваясь в дорогие черты государя, может быть, первый, да и последний раз в жизни. На глазах некоторых блестели слезы, и они не утирали их. Что дало “право” Горькому потом утверждать в книге “Жизнь Клима Самгина”: “офицеры и солдаты кричали “ура”, но у них были такие лица, как будто их заживо хоронят”. А что же он хотел увидеть? Безмерную радость?! Но особенно иронически писатель, правда, уже после гибели Николая и утверждения нового строя, отметил слезы на глазах самого монарха!..

С 18 по 20 августа все шесть эшелонов полка прибыли под Ляоян, где уже шли жестокие бои... Здесь прибывшие влились в состав 22-й пехотной Новгородской дивизии (86-й Вильманстрандский, 87-й Нейшлотский, 88-й Петровский полки) и по приказу Куропаткина двинулись под Мукден.

30 сентября вильманстрандцы приняли участие в кровопролитных боях на реке Шахе. В ночь на 2 октября японцы обрушились всей массой на центр русской армии близ д. Нанганцзы. Занимающие здесь позиции у “сопки с отдельным деревом” новгородцы отошли за Шахе, потеряв при этом восемь человек убитыми и 105 ранеными. 2 октября снова вернули покинутые позиции, и снова отход. Следующим утром — опять в контратаку. Вильманстрандцы и петровцы штыками выбивали японцев из окопов, на помощь бросились нейшлотцы, затем сибиряки двух соседних полков.

Утром 4 октября операция была закончена. На одной только “сопке с отдельным деревом” (с этой ночи – “Новгородской”) японцы оставили 1500 убитых. Но огромные потери понесли и русские, особенно 22-я дивизия. Пал командир 87-го полка полковник Руденко, выбыли из строя командиры 86-го и 88-го полковники Савицкий и Апухтин. Только вильманстрандцы потеряли убитыми четырех офицеров и 80 солдат, ранеными — 24 офицера и 683 рядовых, пропавшими без вести — 54 человека. Командование полком принял капитан Гаджело, батальонами — младшие офицеры, а на роты даже не хватило фельдфебелей.

Пополненный резервами Вильманстрандский полк принял участие в последующих боях на Ходябейской позиции и Яндылинском перевале под Мукденом, где также понес огромные потери.

1905 г. В то время как армия в далекой Маньчжурии проливала свою кровь, социал-демократы, эсеры и им сочувствующие устраивали забастовки на фабриках и заводах, в том числе обеспечивающих армию, чинили задержки на железных дорогах, волновали крестьянство. А тут еще так называемое “Кровавое воскресенье”.

9 января в Петербурге на подходе к Зимнему дворцу расстреляли мирное шествие, поднятое священником Гапоном на “встречу с царем”. Это была самая серьезная ошибка правительства, несравнимая ни с какой ни до, ни после. Будем надеяться, что история в конце концов расставит точки над “и”. А мы продолжим изложение событий, касающихся Старой Руссы.

Среди крестьян Подгощской волости вел агитацию Егор Отрепьев из д. Верещино. До возвращения в родные края отбывал наказание в Иркутской тюрьме за революционную деятельность. При обыске у него нашли запрещенные книги, рукописи с революционными стихами, свидетельство о денежном отчете за нелегальную литературу.

Учителя Тополевской земской школы Александр Цецулин и Петр Сергеев, собрав местных крестьян в ее здании, отговаривали от уплаты повинностей, убеждали “рубить частновладельческие леса и увозить из помещичьих усадеб хлеб”. Учитель Березицкой школы Павел Куполов призывал на сходке “не повиноваться закону и отбирать имения силой”. Учитель Пеньковской школы Иван Петров был привлечен за распространение прокламаций “крайне революционного характера”. Собравшиеся у него на квартире коллеги: из Рябковской школы — Никонов, Горецкой — Нелюдов, Наговской — Сезонов, при открытых окнах пели “Марсельезу”.

При чтении приговоров по этим и другим делам невольно удивляешься мягкости судей и администрации: сроки чаще всего ограничивались несколькими месяцами, а то и пребыванием под следствием. Но было-то время Русско-японской войны!

Зато после легче воспринимаешь сожжение усадьбы Соловова в с. Богородицком в ответ на его “непомерные требования”. Или только что не повсеместную рубку казенных и помещичьих лесов в условиях Старорусского уезда, где лесной массив не составлял и 45 процентов к площади удобной земли (при среднем губернском более 60 процентов). Причем на десятки тысяч крестьянских хозяйств приходилось всего 58 тысяч десятин леса или 18,5 процента, остальное принадлежало казне и частным лицам.

Мужики д. Светлицы рубили лес в частных дачах Мщихинского и Муромского. Когда местная стража вызвала подкрепление из Старой Руссы, то и в присутствии последних ее погнали кольями. Только выстрелы поверх голов остановили нарушителей. С немалым трудом изгнали крестьян д. Жизлино, рубивших лес в казенной даче. Лишь прибытие вооруженной силы из города и угроза применения оружия приостановили самовольные порубки жителей Астрилово и Должино в Белебелковской даче...

И так по всей России. Более того, дошло до предательских убийств, жертвами которых пали генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, дядя царя (февраль 1905) и несколько высших государственных сановников.

В Старой Руссе, как и везде, жадно хватали всякое печатное слово, тем более что оно доставлялось из столицы по железной дороге уже на другой день после выхода. Зимою в том же манеже городские власти знакомили рушан и с Высочайшим манифестом от 18 февраля.

Император призывал “благомыслящих людей всех сословий и состояний соединиться в искоренении крамолы и в разумном противодействии смуте внутренней”. Разъяснял, что “лишь при спокойствии всего населения возможно обновление духовной жизни народа, упрочение его благосостояния и усовершенствование государственного порядка”.

Здесь же зачитывали или разъясняли сообщения официальной печати. А она подчеркивала, что “Государство Российское созидалось и крепло неразрывным единением царя с народом и народа с царем”. При первых Романовых выборные люди созывались на земские соборы, при Екатерине II они составляли новое Уложение. У Александра I уже была мысль привлечь таковых к постоянному содействию в отправлении законодательства. Но заботы о неотложных государственных делах поглощали все внимание. Александр II, даровав свободу крепостным, нашел возможным поручить выборным людям дворянского, духовного, торгово-промышленного и крестьянского сословий земские хозяйственные и иные дела на местах. Он фактически подошел к решению вопроса их участия в выработке законодательства. Однако осуществить это намерение ему помешала бомба террористов.

Во время волны холода в конце мая — начале июня вся агитация по-прежнему шла в манеже. Там рушане услышали, что 6 июня Николай II на приеме земских деятелей заявил: “Моя воля созвать выборных от народа — непреклонна... Пусть установится, как было встарь, единение между царем и всею Русью, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам”.

И работа по осуществлению монаршей воли шла ускоренным ходом, правда, на северо-западе уже в условиях настоящей жары в природе и обществе. А ровно через два месяца, когда в разгар уборки хлебов начались настоящие ливни, в том же манеже услышали положение “Об учреждении Государственной Думы”... Вскоре поступила и самая радостная весть о прекращении войны.

23 августа в Портсмуте Россия подписала мирный договор. Вышеозначенные обстоятельства заставили подумать о прекращении военных действий, хотя армия была уже достаточно укреплена прибывшими свежими силами, готовыми к боям. Это обстоятельство и дало возможность выговорить условия не очень обременительные. Россия передала Японии Порт-Артур с прилегающим участком железной дороги, уступила южную половину о. Сахалин и добилась обязательства противной стороны в возможно короткое время эвакуировать свои войска из Маньчжурии.

Нет нужды описывать радость участников сражений, тех же вильманстрандцев. Оставшиеся в живых уже думали о том, как покинут осточертевшие сопки и предательские заросли гаоляна. А пока, в середине октября, двинулись на зимние квартиры в пятидесяти верстах от строящегося Харбина.

Николай II, соглашаясь на мир, поступил так, как в свое время поступил его дед, Александр II, прекративший Крымскую войну, дабы сосредоточиться на неотложных внутренних делах. В первую очередь надлежало успокоить страну, в которой вновь возникло революционное брожение, затихшее было после решительных мер, принятых Александром III. Затем предстояло совершить большое государственное дело, которое не успел сделать Александр II: привлечь выборных от населения к участию в законодательной деятельности. Третье — устранить в организации и оснащении армии и флота недочеты, ошибки, обнаруженные войною.

19 октября, среда. Рушан знакомили с очередным Высочайшим манифестом от 17 октября. Число лиц, пользующихся правом участия в выборах Думы, увеличилось. Однако выборы оставались многоступенчатыми, неравными по четырем куриям, в них не могли участвовать женщины, студенты, военнослужащие. Избранная Дума по Манифесту рассматривала законопроекты и передавала их в Государственный совет, который после обсуждения посылал на подпись императору. Государственный совет несколько расширялся, в него вводились выборные не только от дворянства” но духовенства, земства, торгово-промышленной буржуазии, деятелей науки и культуры.

1906 г. 7—9 апреля, когда мягкую, ровную зиму сменили теплые засушливые дни, с бранного поля в Старую Руссу вернулись к родным очагам уцелевшие защитники дальневосточных рубежей. Они и занявшие место убитых и искалеченных, объявили сбор средств на памятник павшим вильманстрандцам. Достойный проект “Орел” представил на конкурс техник-строитель полка Владимир Петрович Мартынов, которому и поручили благородное дело.

16 августа, среда. Исполнилось 100 лет со дня формирования Вильманстрандского полка. В это время он снова нес гарнизонную службу в Петербурге. По торжественному случаю на площади Красного Села под старым мушкетерским знаменем заслушали Высочайшее поздравление с перечислением славных побед: по изгнанию шведов из Финляндии, Наполеона из России, о заграничном походе до взятия Парижа. В заключение было дано обещание об изготовлении специального юбилейного нагрудного знака, который получит весь личный состав... Знак был вручен 16 августа 1910 г.

Итак, с окончанием войны правительство вплотную приступило к решению неотложных вопросов. Среди них, наряду с созданием Государственной Думы, был вопрос об “общине” или крестьянской “уравниловке” — серьезном тормозе на пути развития рынка, основной причине незаинтересованности сельчан в производстве товарной продукции.

Следует заметить, что в России исторически отсутствовала частная собственность крестьян на землю. Они веками сообща арендовали ее у помещика, монастыря, царской семьи или крупного сановника. Центральная власть непосредственно в дела общины не вмешивалась, осуществляя руководство через уездное и губернское начальство. Те же подати взимались с общины в целом, а внутри раскладывались “по справедливости”. С семьи, где “парни” — больше, где одни “девки” — меньше. Здесь существовал и выборный мини-аппарат управления: староста, “сотские” (полиция), казначей, писаря.

В отдельных регионах уже пытались найти выход. Так, сорокалетний губернатор Гродненской, а затем Саратовской губернии П. А. Столыпин поощрял изъятие из общины надельной земли в частную собственность. Став 8 июля 1906 г. Председателем Совета министров, он начал реализацию опробованной им аграрной реформы в масштабе страны. 12 ноября, в воскресенье, рушане знакомились с Высочайшим указом. Статья 1-я устанавливала — “каждый домохозяин, владеющий надельной землей на общинном праве”, имеет возможность требовать свой участок “в личную собственность”. Он может оставаться жить на старом месте, но его земли — удобные и неудобные “навсегда, без всяких переделов (!) сводятся в цельный участок — отруб”. Он может выехать и на новое место жительства — “хутор”. Лес, выгон, водопой, мельницы остаются в общей собственности. Для выкупа земли и обзаведения сельхозинвентарем можно воспользоваться кредитом Крестьянского банка под низкий процент с выплатой в течение 50 лет.

Указ вызвал далеко не однозначную реакцию. Зажиточные — и те рассуждали: “В условиях капризного климата Приильменья, имея полосы в разных частях общинного надела, ежегодно получаем средний урожай. В засушливом году — на низменных участках, в дождливом — на взгорках. А если бы в одном месте?!”. Поселение на хуторе сразу не понравилось женской половине: “Не с кем перемолвиться”.

Вскоре появились призывы к переселению на свободные земли Сибири и Дальнего Востока, где обещали специальное строительство дорог, школ, фельдшерских пунктов. Правительство в помощь последователям реформы закупало за границей сортовые семена, племенной скот.

С самого начала против реформы выступили, казалось бы, совершенно разные слои общества. Помещики считали это новым ударом после 1861 г. Бюрократия не желала разрушения общины, поскольку через нее лучше всего обеспечивалось исполнение рекрутской, строительной, гужевой и иных повинностей. Но особенно рьяно были настроены революционеры, от социал-демократов до эсеров. Частная собственность на землю означала гибель их доктрин: свободный фермер умирать за “идеалы социализма” не будет.

Столыпин и не был таким уж непримиримым антиобщинником. Он выступал за сохранение двух укладов: аренднообщинного и частно-фермерского при их параллельном развитии и здоровой конкуренции. Но будущее, считал Петр Аркадьевич, — за фермерами.

И все-таки судьба реформ Столыпина и его личная могли бы сложиться по-иному, не допусти он крупной политической ошибки: явной недооценки Государственной Думы как прообраза будущего высшего законодательного органа империи. Его сакраментальная фраза: “В России, слава Богу, парламента нет!” оттолкнула от него других реформаторов. Когда же глава правительства попытался пойти на компромисс с лидером кадетов П. Н. Милюковым и лидером умеренных октябристов А. И. Гучковым, старейшиной московских земцев Д. Н. Шиповым, те ответили: “Или все, или ничего!”.

Между тем уже было известно, что неудавшееся покушение на П. А. Столыпина 12 августа параллельно готовили эсеры-максималисты и правые “черносотенцы” из “Священной дружины”, созданной еще Александром III для борьбы с революцией. Столыпин тогда уцелел, но бомба разрушила часть его виллы, ранила сына, искалечила дочь, убила до 30 жертв. Но такова, видно, судьба великих преобразователей. Петр Аркадьевич продолжал нести свой нелегкий крест. Реформа со скрипом, но двигалась вперед. А сановники, блестяще используя конфликты, подумывали: куда бы направить послом слишком деятельного Председателя Совета министров.

1907 г. Зима, как и в предыдущем году, была теплая, но весна поздняя с “избытком осадков в виде снега и дождя” в конце марта и “ненормальными холодами до заморозков” в апреле — мае.

Столь же ненормальной продолжала оставаться и политическая обстановка вплоть до роспуска Думы второго созыва (20 февраля — 2 июня). Этот акт вошел в историю как “Третьеиюньский переворот”, когда царь и правительство полностью овладели обстановкой. Первая буржуазно-демократическая революция потерпела поражение.

Однако сам капитализм продолжал отвоевывать одну позицию за другой. В Старую Руссу протянуло щупальца акционерное общество “А. М. Лютер и К°”, (механическая обработка дерева), основанное в 1841 г. в Ревеле. Около двух третей капитала составлял английский, одну треть — немецкий. Дельцу международного масштаба А. М. Лютеру понравился участок на Красном берегу, занятый парком. Что из того, что здесь отдыхали жители значительной части города? Как уверяли позднее, за крупную взятку “отцы города” продали 8 десятин земли. Новый владелец сразу же приступил к расчистке территории, несмотря на дождливую погоду, начавшуюся с 1 июля.

1908 г. Погода не баловала. Но ни жестокие морозы в декабре — январе, ни сильные осадки в феврале, ни ливневый сентябрь не останавливали работ по возведению корпусов фанерной фабрики. В конце года уже были приняты первые триста рабочих. Росли городские кварталы. Осенью закончилось строительство водонапорной башни на Торговой площади. В Старой Руссе проживало уже около 16 тысяч человек.

1909 г. В январе—марте было тепло, зато в апреле—мае холодно, пасмурно, в июле дожди... И только тогда рушане поняли дальний прицел Лютера: его рабочим легче добираться до фабрики, особенно после налаживания перевоза через Полисть в определенные часы сразу в нескольких местах. К концу года было выпущено 23 миллиона квадратных футов клееной фанеры.

Рабочий день начинался с 6.30 и длился до 18 часов с полуторачасовым перерывом на обед. Ночная смена трудилась с 18 до 5 часов утра с часовым перерывом. Машины ремонтировали на ходу, а если это было невозможно, то в праздники. В темные, прокопченные цехи свет давали только с наступлением темноты, что приводило к несчастным случаям, порче продукции.

Понесенные убытки строго взыскивали с “нерадивых” через суд и с них же администрация взимала штраф. Последний можно было схватить по любому поводу: “не соблюдал правила внутреннего распорядка”, “нарушал тишину во время работы”, “проявил непослушание при законных требованиях мастера” и т. д. Первое время штрафы не имели предела, затем установили, что мужчин можно наказывать до 1 рубля, женщин — до 50 копеек (максимальный дневной заработок).

Никакой медицинской помощи, никаких пособий по старости или увечью. Но рабочих хватало, ибо их ряды непрерывно пополнялись разорявшимся крестьянством, что было обратной стороной медали реформ Столыпина. И на этом особенно играли революционеры.

1910 г. Январь — мягкий и снежный. Февраль — “сухой, часто ясно”. Весна ранняя, но неблагоприятная для земледелия: солнечные дни с оттаиванием земли, а ночью резкие морозы ниже 10°. Озимые, лишенные снежного покрова, начали желтеть. В апреле — первой половине мая необычайно теплая погода, затем возврат холодов и дождливое лето. Все это резко отразилось на урожае, задержало расчеты.

30 декабря, при изъятии описанного движимого имущества за недоимки, крестьяне д. Савкино Коростынской волости оказали сопротивление, ссылаясь на то, что старая неуплата якобы списана соседним деревням еще в 1905 г. и они по этому поводу тоже написали прошение губернатору. Волостной старшина с урядником и тремя стражниками попытались применить силу, но крестьяне, вооружившись камнями и кольями, не подпускали ни к одной избе.

На выручку прибыл пристав Владыкин с четырьмя рядовыми и объявил, что прошение на имя губернатора не основание к приостановке взыскания. “А мы и без всякого основания не отдадим имущества”, — был ответ. Попытки пристава подойти к одному из домов также не увенчались успехом: из толпы посыпались рейки, кирпичи, камни. Отстреливаясь, отступили в д. Перетерки, куда вечером прибыл старший уездный исправник с отрядом полицейских из Старой Руссы...

Следствие тянулось более года, на скамью подсудимых было посажено 26 человек, семь из них в возрасте от 15 до 18 лет. Всех признали виновными и осудили на сроки от двух месяцев до полутора лет тюрьмы или арестантских рот.

До открытого столкновения с полицией дошло дело и в д. Сельцо Налючской волости, где крестьяне, протестуя против увеличения налогов, отказались платить земский и продовольственный сборы.

1911 г. “Крепкие и упорно державшиеся морозы с декабря по февраль. Ниже обычной температура в марте”. И весна недружная, с возвратами холодов в середине мая. Лето вообще теплом не порадовало, а осень тем более. Даже самые крепкие хозяйства с трудом что-то вырастили и собрали. И среди них были “столыпинские крестьяне”... Насколько же неправомерно звучали обвинения в адрес реформатора по поводу “голода 1911 г.”. Кстати, в Новгородской губернии с 1906 г. были тяжелые времена, но неурожаев в полном смысле этого слова не было.

Преодолевая сопротивление помещиков и общины, реформа перестала раскачиваться и постепенно набирала темпы. Уже весною число “хуторов” в Старорусском уезде перевалило за полторы сотни, а “отрубов” за тысячу. Урожайность их полей все время поднималась и накануне войны выросла на 14 процентов. На приильменских пастбищах появился племенной скот, в болотистых низинах плавали утки, вышагивали гуси. Только здесь, в единственном уезде Новгородской губернии, гусеводство имело промысловое значение, счет голов шел на тысячи.

Как уже говорилось, на Старорусский уезд приходилось 30,9 процента всей посевной площади губернии — 118776 десятин. Половину ее засевали озимой рожью (лишь 0,1 процента яровой), 2 процента — ячменем, свыше 24 — овсом, по 3,2 — горохом и картофелем, около 17 процентов льном.

Во время уборки, наряду с косилками, уже можно было встретить жатку, льнотеребилку, а на гумнах во всю слышался стук молотилки. Замахали, крыльями десятки новых мельниц и крупорушек. Вскоре они уже составляли, почти половину губернских: 550 ветряных, 145 водяных и 15 с паровыми и другими двигателями. Треть губернских составляли маслобойки и маслоделки (более 50). Из 15 льномяльных предприятий 12 (!) находились в Околорусье. Правда, единственная льнопрядильная фабрика — в Кулотино. Приобщая молодежь к сельскохозяйственной науке, земство устраивало самые различные курсы: агрономические, ветеринарные, коммерческие.

Еще более богатыми и шумными стали здешние базары. Столыпинские фермеры обгоняли общину по поставкам товарной продукции. Благодаря их вкладу в 1911 г. через станцию “Старая Русса” было вывезено 67 тысяч пудов льна, кудели, пакли; 57 тысяч пудов льняного и конопляного семени; 198 тысяч пудов овса. Вместе с жителями Полы и Парфино рушане вывезли 131 тысячу пудов сена. И это в то время, когда в своем уезде крупного, и мелкого скота насчитывалось 326 тысяч голов, то есть свыше 1/4 губернского. В том числе крупного рогатого — 63 тысячи, лошадей — 41 тысяча.

Все новые успехи одерживали культура и просвещение. Благодаря большим ассигнованиям со стороны государства, за 1909—11 гг. в уезде прибавились 134 школы и их общее число достигло 230. Количество учащихся удвоилось и превысило 11 тысяч, соответственно более чем удвоился учительский коллектив — со 120 до 298 педагогов...

И вдруг прозвучали роковые выстрелы террориста...

1 сентября вечером во втором антракте спектакля Киевского оперного театра, некто Богров “свободно прошел к Столыпину, стоявшему у балюстрады оркестра, и также свободно выстрелил в упор”. В ночь на 6-е Петр Аркадьевич скончался... Успешный на этот раз заговор стал результатом парадоксального на первый взгляд союза: убийца был эсером и одновременно агентом охранки.

Столыпина похоронили в Киеве. На памятнике выбили его знаменитые слова, обращенные к революционерам: “Вам, господа, нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия”.

1912 г. “Начиная с 24 декабря, в январе-феврале ряд оттепелей, во время которых каждый раз, точно по шаблону, повторялась с незначительными вариациями однообразная погода: перед началом оттепели дул южный ветер, снег начинал таять, показывались лужи воды. Далее, при повышающейся температуре, (иногда таянию снега способствовал дождь), вода сбегала целыми потоками, как весною. Так продолжалось 3 — 4 дня, потом ветер из южного менял направление на северный или северо-восточный. И оттепель отходила на задний план, уступая место морозам и снегопадам, к которым нередко присоединялась снежная метель”.

Если деревня тяжело переживала резкие перепады температуры, беспокоясь за урожай, то в это же время Старая Русса не могла не “нахвалиться” успехами фабрики Лютера, где уже трудилось 550 одних рабочих, а выпуск продукции по сравнению с 1909 г. увеличился в 4,7 раза и достиг 109 миллионов квадратных футов клееной фанеры в год.

19 февраля правительство пыталось торжественно отметить 50-летнюю годовщину отмены крепостного права, но, как писала губернская газета, празднество у жителей Приильменья прошло тихо и чинно. Незаметно было никакого подъема, душа человеческая весь этот день так и осталась закрытой, под спудом ...Уже, наверное, и современный читатель прекрасно уяснил обстановку того времени, весьма далекую от праздничной. Тем более что с каждым месяцем, если не с каждым днем чувствовалось приближение рокового августа 1914 г.

Из мемуаров тогдашнего военного министра Сухомлинова явствует, что “русская мобилизация была подготовлена и он имел полномочия отдать приказ “о немедленном начале военных действий против Германии и Австрии!” Однако, в марте 1913 г. царь согласился с решением Думы и отобрал у него это право. Само собой разумеется, запоздалое решение успокоения не внесло.

1913 г. В отличие от предшествующей, вся зима была мягкая. Уже в марте начали вскрываться реки, затем потянулись “сухие, холодные дни”, когда тихая размеренная жизнь Руссы была поколеблена приездом Антиохийского патриарха Григория по пути в Новгород на юбилейные торжества у мощей святителя Никиты.

С почетом встретили необычного гостя рушане. Даже воинское начальство распорядилось встретить его Святейшество с оркестром, а по пути расставило караул. В предшествии Креста патриарх направился в Воскресенский собор. После краткого молебна обратился к присутствующим с пламенной речью. Описал тяжкое состояние своей небольшой церкви, “поддержкой для которой является общение любви со святой Русью”... Не был забыт им древний город. Уже из дальней патриархии своей прислал он потом пасхальное приветствие.

25 октября. Воспользовавшись перерывом в ненастной погоде, близ “аракчеевских казарм” торжественно, с молебном, заложили фундамент памятника “Орел”. Недостающую сумму прислал император. К сожалению, в августе следующего года автор Владимир Петрович Мартынов ушел с полком на фронт. Завершение работ было поручено кладбищенскому мастеру Витенбергу, имя которого и высечено на граните. Надпись гласит: “доблестным вильманстрандцам, погибшим в боях русско-японской войны 1904—1905 гг. 86 пех. Вильманстрандский полк”.

Продолжало набирать силы производство на фабрике Лютера. Здесь уже трудилось 695 рабочих, годовой выпуск клееной фанеры за пятилетие увеличился в шесть раз и достиг 142 миллионов квадратных футов.

В уезде насчитывалось 295 хуторов и 1232 отруба.

1914 г. Роковой год в истории Европы начался на северо-западе России с неустойчивой погоды. Однако в феврале наступило потепление, которое постепенно стабилизировалось, чтобы в июле обернуться “необычайно высокой температурой”. Но не успели забеспокоиться землепашцы, как уже было не до того.

15 июля прозвучали роковые выстрелы в Сараево: сербские националисты убили наследника австро-венгерского престола. Событие, касающееся двух государств, послужило искрой, взметнувшей мировой пожар, опаливший Европу и Россию. Последняя к этому времени уже не представляла собой сплоченного, прочного организма, способного выдержать новые испытания после русско-японской войны и первой революции. Вооруженные силы были резко ослаблены, большая часть флота уничтожена. Тихоокеанское побережье и Балтика фактически беззащитны. В армию начали проникать революционные настроения.

Совет государственной обороны, возглавляемый великим князем Николаем, двоюродным братом императора, разработал “Большую военную программу” на 4—5 лет. Но она только-только стала проводиться в жизнь, что тормозилось низким военно-промышленным потенциалом страны и зависимостью от заграницы в изготовлении многих видов военной продукции.

С началом войны внимание рушан, как и всей страны, было приковано к Восточной Пруссии, где царское командование стремилось оказать помощь союзной Франции, оттягивая на себя германские силы с Западного фронта. Жители города и уезда служили в наступающих войсках — в рядах 113-го пехотного полка 29-й пехотной дивизии 1-й армии Ренненкампфа, 86-го Вильманстрандского полка 22-й Новгородской пехотной дивизии 2-й армии Самсонова. Правда, до 18 августа вильманстрандцы были оставлены в подкреплении войскам, охраняющим Варшаву.

Рушане узнавали о событиях на фронте из сообщений официальных документов и газет, писем с фронта и рассказов раненых, непрерывно прибывающих в госпитали Старой Руссы.

6 августа. Первое серьезное столкновение с противником армии Ренненкампфа, наступавшей в обход Мазурских озер, у Сталлупенена в направлении Инстербург — Кенигсберг. В результате германский корпус отошел к Гумбинену. На следующий день нанесли поражение другому корпусу у Гольдапе. В обеих схватках отличилась 29-я и ее головной 113-й Старорусский полк. Почти все последующие донесения начинались с действий 20 армейского корпуса и его 29-й дивизии.

В это же время в Восточную Пруссию с юга стремительно вторглась армия Самсонова, угрожая с запада немецким войскам, сопротивляющимся Ренненкампфу. Маневр 2-й армии проходил в весьма трудных условиях пересеченной местности, к тому же совершенно опустошенной неприятелем. На пятые сутки, без дневок (!), при далеко отставших обозах, вышли на линию Сольдау — Алленштейн, растянув фронт на 100 верст (!).

Поздно вечером Самсонов писал в донесении: “...Тыл армии до настоящего времени не организован. Страна опустошена, (поэтому) лошади давно без сена, хлеба нет. Подвоз из Остроленки (старая база) невозможен”. И это перед сражением!

Ренненкампф же, вместо преследования отступающих при наличии сильной кавалерии и движения на соединение с Самсоновым, целую неделю или топтался на месте или продвигался не более 12 верст в день. Одновременно вырывал у командующего фронтом Жилинского разрешение идти прямо на Кенигсберг для его изоляции (?), то есть фактически отказался от завершения намеченной операции по разгрому немцев западнее Мазурских озер.

Штаб фронта, не имея точных данных об обстановке, продолжал подгонять Самсонова в прежнем направлении.

Немецкое командование, быстро уяснив обстоятельства из открытых текстов, передаваемых рациями противника, оставило против Реннекампфа всего полторы дивизии и цепочку кавалерии, а остальные силы бросило на правый фланг.

Неприятель атаковал 2-ю армию по всему фронту, захватил Уздау, когда был неожиданно остановлен контратакой 22-й Новгородской дивизии, поддержанной другими частями 1-го корпуса и кавалеристами. Удар, несмотря на стихийность, (без команды сверху), был чрезвычайно энергичным. Но в это время на другом фланге кто-то пустил ложный слух с приказом об отходе... Успех не был реализован, к вечеру героям тоже пришлось покинуть занятый рубеж и отойти за Сольдау.

В центре 13-й и 15-й корпуса, продвинувшиеся до Алленштейна, оказались в полуокружении. Самсонов, сняв связь с фронтом, выехал в самое пекло для личного управления боем... Когда же отступающие колонны перемешались и... начали сдаваться, а на призывы о помощи Ренненкампф не отвечал, — бесстрашный Самсонов, “не желая пережить поражение”, застрелился...

По собственной инициативе генерал Душкевич, командующий 1-м корпусом, с прибытием из-под Варшавы Вильманстрандского полка его недавней родной дивизии, сформировал отряд из этой дивизии и других частей и направил на выручку терпящим бедствие. Выступив из района Млавы, они той же ночью достигли Найденбурга и утром внезапно атаковали его. Противник был отброшен на десять верст. Но утомленные 35-верстным маршем и боем, русские войска не смогли развить успех...

Оставшиеся с окруженными корпусами высшие начальники не проявили упорства и мужества, чтобы вывести людей. В итоге до шести тысяч человек было убито, свыше 20 тысяч раненых осталось на поле боя, около 30 тысяч попало в плен. Лишь немногим более 10 тысяч прорвались через сомкнутые вражеские цепи, поддерживаемые артиллерией и бронеавтомобилями.

Разгромив 2-ю армию, немцы 26 августа обрушились на 1-ю. Ренненкампф фактически бросил войска на произвол судьбы, четырежды меняя место штаба, уезжая далеко в тыл... В то же время обескровленные силы 2-й армии, как могли помогали отступающему соседу. 22-я дивизия, в частности, во главе с вильманстрандцами, отвлекая врага, нанесла успешный контрудар на Янов...

И корпуса 1-й вышли из вражеского охвата. К 8 сентября они отошли за Неман... 29-я пехотная дивизия вместе с 28-й почти постоянно находились в арьергарде. Выдержали серьезный бой под Гавайтен, нанесли довольно успешный контрудар на Гольдап. И в голове 29-й неизменно шел под Георгиевским знаменем 113-й пехотный Старорусский полк. Ко времени отхода на Неман в нем оставалось 1345 активных штыков и все 35 офицеров.

Восточно-Прусская операция, несмотря на неудачный исход для России оказала серьезную помощь боевым действиям Западного фронта в период германского марша на Париж. Она заставила немцев перебросить сюда два пехотных корпуса и кавалерийскую дивизию. А когда серьезные успехи одержал юго-западный русско-германский фронт, детально разработанный немецкий план “молниеносной” войны был окончательно сорван.

... Война наложила тяжелый отпечаток на жизнь Старой Руссы. Ушел на фронт Вильманстрандский полк. Вскоре на его базе сформировался 266-й Пореченский. Затем специально был создан 178-й запасной батальон (вскоре — полк), через который комплектовались и уходили на фронт одна часть за другой. Военный госпиталь заполнился очень скоро, второй открыли в гостинице курорта... На улицах появились первые беженцы из западных губерний.

Отдельные предприятия перешли на выполнение военных заказов. Фабрика Лютера выпускала фанеру для переносных бараков и упаковочных ящиков. Завод сельскохозяйственных машин и орудий перешел на изготовление снарядных стаканов. Швейные и обувные, кузнечные и столярные мастерские обслуживали армейские части. Можно сказать: вся жизнь города была подчинена фронту и решалась больше начальником гарнизона и комендатурой, чем Городской управой.

В то же время деятельность других предприятий, даже строительных, резко сократилась, а то и сошла на нет. Без куска хлеба остались десятки, сотни людей. Некоторые подались в деревню, перебивались случайными заработками, нищенствовали.

1915 г. Зима была теплой, что чрезвычайно радовало рушан из-за дороговизны дров, но более всего переживающих за родных, находившихся в окопах. А война по-настоящему только разворачивалась.

Победа на Марне, одержанная французами с русской помощью, положила конец расчетам Германии на “молниеносную” войну и обратила ее внимание на серьезную опасность с востока. Русский фронт дугой, вершина которого сходилась западнее Варшавы, проникал внутрь Галиции, царства Польского, Восточной Пруссии. И если на начало войны здесь стояли всего 50 немецких пехотных и 13 кавалерийских дивизий, то к осени второго года войны соответственно 137 и 24. В три приема германо-австрийские войска выровняли дугу.

Первые известия о том, что на фронте неблагополучно стали приходить в Старую Руссу уже в конце января. А к лету чуть ли не открыто заговорили о нехватке снарядов и вооружения, хотя военный министр Сухомлинов хвастал большими запасами. Выяснилось, что военная промышленность слаба, а союзники, занятые своими нуждами, не особенно заботились о выполнении русских заказов. Да и доставка их северным путем была очень нелегкой.

Санитарное дело находилось в плачевном состоянии. В той же Руссе в военных госпиталях не хватало врачей и самых необходимых медикаментов. Нередко вместо специальных поездов, под Красным Крестом приходили товарные составы, где раненые лежали вповалку на соломе... Правда, только присутствие большого числа медиков предотвратило холерную эпидемию, частую гостью в истории города. Эффективные действия армейской эпидемиологической службы и помощь всего медперсонала позволили локализовать, а затем ликвидировать вспышку.

Тыл тем более не был приспособлен к ведению серьезной и долгой войны. Но это проявилось несколько позже. На второй год страна еще жила инерцией довоенного благополучия. Первые наборы в армию не успели ослабить силы народа, снизить производительность труда. Посевы почти не уменьшились. Несмотря на то, что в Старорусском уезде количество домохозяйств, где не было взрослых мужчин, увеличилось с двух тысяч до 11590, деревня держалась. Ее жизнь стимулировали отмена выкупных платежей, как результат выступлений 1905 — 06 годов, столыпинская земельная реформа, рост цен на сельхозтовары на мировом и внутреннем рынках.

Развитию сопутствовал рост различных видов кооперации, в частности, кредитных и ссудо-сберегательных товариществ, ослабляющих гнет ростовщиков и способствующих росту экономической мощи деревенских верхов. Последние были основными вкладчиками и главными получателями кооперативных ссуд. К весне второго года войны в Старорусском уезде уже числилось 37 таковых товариществ, охватывающих 43 процента всех хозяйств.

Рушане основали “Старорусский кредитно- и ссудосберегательный союз”. Средний заем устанавливался в 200, затем 300 рублей, то есть наивысший в губернии. Вскоре союз уже обслуживал не только свой уезд, но и соседние — Новгородский, Крестецкий и Демянский. Влияние его росло, и он постепенно превратился в губернский (1919 г.) с отделениями в Валдае и Боровичах.

Не только весна — и лето, и начало осени были дождливыми, всего 44 дня с ясной погодой. Но рушане давно свыклись с этим. А вот когда начали расти цены на продукты потребления и в то же время обесценивалась заработная плата, по-настоящему почувствовали усиливающееся давление войны и полную неспособность правительства поправить положение. А тут еще слухи о предательстве в высшем эшелоне власти. И как бы в подтверждение в июне был снят с должности после поражений на фронтах военный министр Сухомлинов...

А развитие кооперации продолжалось. На конец года открылось около двухсот новых обществ, которые вскоре объединились в Старорусский “Союз потребительских кооперативов”. Как и кредитный, этот союз постепенно стал обслуживать не только свой уезд, но и соседние — 21,5 процента всех едоков губернии.

1916 г. По сравнению с прошедшей, зима на этот раз была и снежной, и морозной. А в городе, где до войны проживало около 20 тысяч, уже скопилось свыше 65, в том числе 10 тысяч беженцев и 35 тысяч военных. Восемь госпиталей, среди них тыловой эвакопункт, заняли многие школьные помещения. “Минеральные воды” вообще включили в “учреждения, необходимые обороне”.

Тысячи солдат 178-го запасного полка, готовясь к отправке на фронт, жили в “аракчеевских казармах” в центре, на Коломце, Духовской улице. Теснота, грязь, плохое питание и подчас грубое обращение офицеров разжигали и без того сильное недовольство. Новый осенний набор (после уборки урожая призвали около 13 миллионов человек) обезлюдил деревню, где не осталось и половины трудоспособных мужчин.

Общий урожай в стране превышал потребности войска и населения, но система реквизиций и запрета вывоза, которыми широко злоупотребляли, уже вызывала невероятную дороговизну, а местами и голод. Установление таксы развило продажу “из-под полы”.

Армия устала. Нехватка всего и вся, военные неудачи понизили ее боевой дух. А тут еще в марте снова всплыл Сухомлинов, арестованный по обвинению в злоупотреблениях и измене в связи с осуждением за шпионаж близких к нему лиц (после шести месяцев заключения его перевели под домашний арест!).

Крайне обостренная политическая обстановка заставила буржуазию взять более решительный тон в Государственной думе. Открывшаяся 1 ноября 5-я сессия, обсуждая общее положение в стране, потребовала отставки председателя Совмина, открытого германофила Штюрмера. Eгo место занял Трепов... Так что недостатка в примерах у агитаторов левых партий, особенно большевиков, не было.

Несколько месяцев в Старой Руссе действовал мобилизованный в Москве и отправленный сюда по этапу профессиональный революционер “Анатолий” — сын местного крестьянина Николай Антипов. Связь с Петроградом осуществлялась через опытного подпольщика Федора Григорьева, работавшего под именем Михаила Семенова. Старорусской жандармерии до февраля 1917 г. так и не удалось узнать, кто здесь вел пропаганду, кто распространял в казармах и на сборном пункте листовки и прокламации.

А большевистские ячейки уже нелегально работали на железной дороге и фабрике Лютера. И если за “продолжение войны до победного конца” призывали, наряду с правящими классами, эсеры и меньшевики, то большевики выступали “за превращение войны империалистической в гражданскую”, обещая одним ударом решить все вопросы достижения народного благосостояния.

Между тем политическая обстановка все более накалялась. Рушане, в основном, были в курсе происходящего, о чем заботились и правые, и левые. Слышали, что новый премьер Трепов предложил несколько частных законопроектов, но Дума отклонила их и выразила недоверие самому Трепову. К ней присоединился Государственный совет, что свидетельствовало о полной изоляции правительства. 16 декабря указом царя Дума была освобождена от занятий до 14 февраля, но не распущена, хотя давно уже говорили о новой — Пятой. На выборы идти не решались... 27 декабря Трепова все же сменил князь Голицын.

Как метко охарактеризовал обстановку Милюков в своих “Воспоминаниях”: “Это был то ли эпилог того, что произошло, то ли пролог того, что должно начаться!”.

Подстать политической обстановке, зима была на редкость суровой. И можно представить, какие трудноразрешимые проблемы возникали в переполненном городе, где на каждого местного жителя приходилось двое приезжих!

Рост дороговизны и неудачи правительства в решении продовольственной проблемы вызвали еще перед Рождеством резкую волну недовольства даже среди консервативного чиновничества. Пошли разговоры о возможности переворота, отстранении Николая II, передаче власти законному наследнику Алексею при регентстве Михаила Александровича. Мягкий характер последнего и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю.

22 февраля, недооценив обстановку и вопреки советам Голицына и великого князя Михаила, царь выехал в Ставку. А в Петрограде уже шли забастовки и начались столкновения с полицией. Утром в столице из-за недостатка хлеба прекратили работу до 87 тысяч, на другой день уже 128 тысяч человек. Толпы громили продовольственные лавки, булочные, останавливали движение на улицах.

В городе на Полисти еще не знали о последних событиях в Петрограде, но по суете жандармерии и растерянности свиты, сопровождавшей Николая II через Старую Руссу на Псков, поняли, что случилось нечто необычное. “1 марта, среда, 1917 год, — писал царь в дневнике, — ночью повернули с Малой Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались заняты восставшими. Поехали на Валдай — Псков, где остановились на ночь… Гатчина, Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! — доехать до Царского не удалось”.

Вскоре после отъезда царя в Старую Руссу прибыли представители Петрограда. Весть о революции в столице всколыхнула гарнизон. Не подчиняясь приказам, солдаты покинули казармы. Большинство офицеров скрылось. Для руководства восстанием и захвата власти спешно создали комитет из представителей армии и рабочих.

2 марта, когда царь отрекся от престола, и в столице уже брало в руки власть Временное правительство во главе с князем Львовым, председателем Всероссийского земского союза, в Старой Руссе еще только разворачивались события. Разбуженная толпа, руководимая и поддерживаемая солдатами, устанавливала “свой порядок в городе”.

Раскрыли ворота тюрьмы, выпустив вместе с политическими еще большую группу уголовников. Кто-то из последних в знак прощания, а на самом деле уничтожения компрометирующих документов, поджег свою “альма-матер”. Запылал и дом городского головы. Сам Ванюков бежал. Разоружили полицию и жандармерию, арестовали их начальство, присоединив к ним и командира 178-го запасного полка Кавецкого.

В то же время председатель Земской управы В. В. Карцев, только что принявший и пост комиссара Временного правительства, пригласил руководителя педагогического коллектива женской гимназии Н. А. Иванову и председателя исполкома Совета 178-го запасного полка военврача М. П. Глинку. Он попросил их составить “ввиду чрезвычайной ситуации” воззвание о срочных выборах во Временный Военно-гражданский комитет Руссы.

3 марта, пятница, 12 часов дня. Когда в столице великий князь Михаил отказался от притязаний на престол, а вопрос о форме правления был отложен до Учредительного собрания, в Старой Руссе проводились выборы. Открытым голосованием были избраны представители всех слоев населения: учителей, врачей, юристов, ремесленников... По предложению Карцева члены Комитета утвердили его председателем интеллигента К. П. Шабельского, имевшего опыт руководства старорусским дворянским собранием. Затем были выдвинуты новый городской голова Ф. А. Федоров и городской судья Ф. Л. Савицкий. Результаты объявили на состоявшемся в тот же день митинге на Торговой площади. Торжественный молебен отслужил архимандрит Амвросий, настоятель Спасо-Преображенского монастыря. К счастью, сохранился весьма удачный снимок неизвестного фотографа, и мы можем видеть общую картину массового собрания.

Само собой разумеется, что такие результаты не могли удовлетворить крайне левые силы. Да и из Петрограда следовали приказы столичного Совета, претендовавшего на центральную власть. Но слишком еще слабы были здешние силы большевиков и им сочувствующих. Преобладало влияние эсеров, которые отнюдь не торопились с организацией второй власти.

19 апреля. Открылось первое заседание только что созданного уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В состав исполкома вошло три большевика.

23 апреля. Во Временный Военно-Гражданский комитет поступило постановление правительства “Об учреждении земельных комитетов”, на которые возлагалась подготовка закона о земельной реформе и регулирование земельных отношений в течение переходного периода. В их деятельность сразу же вмешался только что созданный Совет. Не зря же эсеры, составляющие его большинство, считали себя выразителями чаяний крестьянства.

Совету удалось повести за собой не только волостные комитеты, ближе всего стоящие к массам и вынужденные считаться с их требованиями, но и уездный. Последний, не дожидаясь правительственного постановления, стал проводить в жизнь инструкцию местного Совета “Об отобрании монастырских, церковных и прочих земель, и о раздаче их крестьянам”.

Губернский комитет признал инструкцию незаконной и потребовал точного выполнения директив Временного правительства. Но на заседании исполкома совместно с уездным Земельным комитетом, постановили: “Предоставляя Учредительному собранию разрешить вопрос в окончательной форме, мы стойко отстаиваем принцип — “Земля тому, кто льет на пашнях пот”. Крестьянам были переданы церковные владения Городецкой волости, часть земель князя Васильчикова в имении Выбити, помещика Дирина — в деревне Уползы, крупных хуторян и отрубников деревень Бор, Дегтяри, Цемена...

В связи с тем, что в уезде было очень много скота, но мало лугов и пастбищ, Совет внес дополнение в инструкцию “О покосах на лето 1917 г.”. Удельные и казенные участки распределялись волостными комитетами по средней цене за последние три года. Плата вносилась в уездное казначейство”. Монастырские и церковные, помещичьи и другие крупновладельческие покосы также распределялись (хозяйствам оставлялось столько, сколько необходимо для прокорма скота). В первом случае арендная плата вносилась в фонд организации яслей для детей солдаток и бедняков в рабочую пору, во втором — в государственную казну.

В особом примечании инструкция подчеркивала, что взятые в наем помещичьи земли и “обрабатываемые собственным трудом, остаются за крестьянами, если и в текущем году в состоянии их использовать”.

Расписываясь в своем бессилии, Новгород доносил Министру внутренних дел, что Старорусский земельный комитет находится под влиянием местного Совета. И, разбирая на него жалобы, вынуждены “в случае недостижения добровольного соглашения, разрешать споры установлением арендной платы”. Конечно, так действовали далеко не все волостные комитеты.

Между тем Временное правительство, послушное воле империалистов Англии, Франции, США, вело подготовку наступления на фронте. В ходе её особое внимание вынуждены были обратить на моральный фактор.

15 мая генерал-лейтенант А. С. Лукомский в рапорте командующему 1-й армии писал: “...В 86-м Вильманстрандском полку пропаганда крайне левых партий пустила глубокие корни... Официальные сообщения доверием не пользуются, солдаты внимательно прислушиваются к тому, что доходит с тыла и печатается в левых газетах... Переход в наступление воспринимают угрюмо...”

21 мая корпусной командир М. А. Соковнин доносил: “В 22-й дивизия выборные командиры авторитетом не пользуются. Многие против войны вообще. Идеи Ленина широко распространены в солдатской массе, что объясняется полученными укомплектованиями из Петербургского округа, влияние которых главным образом и сказывается... Вообще боеспособность падает, процесс брожения еще идет на прибыль”.

Зная, какой заслуженной славой и уважением пользуются на переднем крае морские части, командование спешно бросило их на агитацию. И уже через каких-то шесть дней в очередном донесении сообщалось: “Положение дел в 86-м полку значительно улучшилось под влиянием черноморцев, увещевающих идти в наступление”.

18 июня. Плохо подготовленное в военном и материальном отношении наступление началось… После первоначального успеха на Юго-Западном фронте оно закончилось поражением...

19 июня на центральной площади Старой Руссы собрались в поддержку Временного правительства представители имущих классов. К ним присоединились хуторяне и отрубники, прибывшие на уездный съезд, созванный эсерами. Но не успели открыть митинг, как сюда же прибыла колонна рабочих с лозунгами: “Долой войну! Долой десять министров-капиталистов! Да здравствуют Советы!” Назревало столкновение, когда неожиданно появилась третья сила — около четырехсот солдат запасного полка. Солдаты двинулись на представителей имущих классов, пришедших на площадь. Те, бросая плакаты и транспаранты, разбежались. Таким образом, массовое шествие прошло “под большевистскими лозунгами”!

Министр юстиции, получив сообщение о событиях в Старой Руссе, приказал привлечь к ответственности виновных в нападении на демонстрацию. Наиболее революционно настроенные части гарнизона по приказу Керенского отправили на фронт.

Старая Русса этого времени беспокоила и Министерство внутренних дел, которое приказало губернскому комиссару принять немедленно меры к “успокоению рабочих бельгийского подданного де Бука, требующих повышения зарплаты и угрожающих в противном случае реквизировать завод и лишить владельца жизни”. Когда де Бук решился закрыть предприятие, управляющего, который заявил об этом, вывезли на тачке за ворота.

Возросшая повсеместно политическая напряженность с уходом кадетов из кабинета министров вылилась в июльский правительственный кризис. Представители крупной буржуазии официально потребовали от Временного правительства отказаться от проведения основных социальных реформ до Учредительного собрания и сосредоточить усилия на наведении “порядка” в стране.

Образовался второй коалиционный кабинет во главе с новым премьером Керенским. Выборы в Учредительное собрание на основе всеобщего избирательного права откладывались до 12 ноября. На задний план отодвигался вопрос о мире, на первый — “восстановление боеспособности армии”, обещанное союзникам.

На начало 1917 г. Россия имела самую многочисленную сухопутную армию — около 6,5 млн. чел. Основной 1500-километровый фронт против Германии упирался флангами в Балтийское и Черное моря. На Салоникском и Западном фронтах (под нажимом Франции) действовали четыре особые бригады (45 тыс. чел.). Свыше половины турецкой армии сдерживал Кавказский фронт (углубившись до 250 — 300 км). В Персии казачий корпус Баратова вышел на мосульское направление, но вынужден был остановиться, так как английское союзное войско уклонилось от намечаемой встречи, опасаясь усиления здесь русского влияния.

Громадный недостаток вооружения снижал боеспособность и во много раз увеличивал жертвы. А восполнялся людскими ресурсами. Армия уже потеряла около 7 млн. убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Войне же не было видно конца...

В условиях установления “порядка” в стране, новгородский губкомиссар Булатов издал распоряжение о немедленном возвращении частных земель и “возмещении убытков, понесенных владельцами”. Неисполнение грозило уголовным судом. Это не могло не отразиться на настроении солдат, отправляемых в действующую армию. Уездный комиссар Временного правительства В. Тимкин сообщал об угрожающем положении, создавшемся в городе: “в связи с тем, что 178-му запасному полку приказано выступить на фронт... солдаты хотели отомстить виновникам их ухода”.

И снова события в Старой Руссе беспокоят министерство, на этот раз иностранных дел, куда пожаловался де Бук. 9 августа рабочие избили директора Гуляева, а владельца, пытавшегося защищать своего администратора, грозили бросить в шлюзы. По настоянию Министерства Главное управление милиции потребовало от губернского комиссара принять “самые решительные меры к охране законных прав и личной безопасности де Бука”.

20 августа Булатов просил Министра внутренних дел командировать в Руссу отряд кавалерии для предотвращения бунта из-за голода. Обращение осталось без ответа ввиду еще более грозных событий.

26 августа. Новый Главком Корнилов двинул войска на Петроград, требуя от Временного правительства передачи ему государственной власти. Уверенные в успехе Корнилова члены кабинета — кадеты — подали в отставку, развязав третий по счету кризис.

В это же время из перехваченной на станции Дно телеграммы стало известно, что через Старую Руссу должна проследовать одна из кавалерийских частей... Железнодорожники на подступах к городу разобрали путь и по обе стороны полотна залегли революционно настроенные солдаты. Эшелону пришлось повернуть на Бологое. Взбешенный командир “дикой” дивизии Балахович послал в Ставку телеграмму с просьбой направить сюда карателей. Корнилов приказал следовать казачьей сотне, снятой с ближайших станций. В ответ из Новгорода на пароходе отправили в Руссу пулеметный отряд. Но до столкновения дело не дошло: корниловщина к тому времени была разгромлена.

14 сентября Булатов повторил просьбу Министру внутренних дел от 20 августа. Не получив и на этот раз ответа, в начале октября заявил, что слагает с себя ответственность за надвигающееся волнение. Но поскольку неспокойно было и в самом гарнизоне, правительственный комиссар Северного фронта добился отправки в Старую Руссу казаков со взводом легкой артиллерии.

Между тем русская буржуазия и ее фракции во Временном правительстве кадетов Милюкова — Гучкова, а затем эсера Керенского, так и не смогла утвердить Россию на капиталистическом пути. И центр, и левые позорно оскандалились, обнаружив полную неспособность дать хотя бы какую-то альтернативу большевистской программе. И народ России это понял: новый этап революции начался не в Октябре, а раньше, когда солдаты покидали окопы и дезертировали из армии.

Разгром корниловщины и первые результаты выборов в Учредительное собрание показали рост влияния большевиков.

23 октября. На этот день в Старой Руссе к урнам пришло 10056 избирателей. За большевистский список № 6 было подано преобладающее число голосов. Но когда на очередном заседании уездного Совета поставили вопрос о передаче всей власти Советам, предложение поддержала лишь половина присутствующих. Остальные твердо стояли за “сохранение ее в руках буржуазной демократии”. Аналогичная картина была в Новгороде и многих регионах России. И все же большевики решили идти на вооруженное восстание, учитывая развитие событий в столице.

25 октября фактически весь Петроград уже находился в руках восставшего пролетариата и солдат. Поздним вечером выстрел “Авроры” возвестил начало штурма Зимнего... Революция свершилась. Временное правительство арестовали. Керенский успел уехать на фронт.

На открывшемся II Всероссийском съезде Советов приняли Декреты о мире и земле, избрали ВЦИК, создали правительство во главе с В. И. Лениным. Членом ВЦИК стал и 23-летний старорусец Николай Кириллович Антипов (см. 1916 г.) С 1928 года он — Нарком почт и телеграфа, затем Нарком РКИ, зампред СНК СССР.

28 октября. Первая попытка контрреволюции. Командир Уссурийской дивизии 3-го кавалерийского корпуса генерала Краснова телеграфировал войсковому старшине в Старую Руссу: “Немедленно! По приказанию Главковерха, со своим отрядом, каким угодно способом и во что бы то ни стало следуйте на Царское Село!”.

Содержание приказа уже вскоре лежало на столе предревкома города Коновалова. Через каких-то час-полтора вдоль сдвинутого полотна залегли две роты 178-го запасного полка. С подошедшего эшелона казаки послали делегацию с угрозами прорыва силой. Тогда на помощь обороняющимся прискакал эскадрон Нежинского гусарского полка, только что прибывшего на переформирование.

30 октября. Ночью через город на Шимск в помощь Краснову попытались пройти 4 броневика и 14 автомашин с экипажами 5-го бронедивизиона, вызванные Керенским с фронта. Солдат удалось распропагандировать, и они остались в Руссе.

5 ноября состоялся уездный съезд Советов, на котором был избран новый состав исполкома. Председателем стал Коновалов, возглавлявший ВРК.

Между тем выборы в Учредительное собрание продолжались. Из уст вольных и невольных агитаторов, из периодической печати рушане хорошо ознакомились с историей этого вопроса. Знали, что Учредительное собрание — парламентское учреждение. Впервые требование его созыва, как Великого собора, выдвинули декабристы. Идея Земского собора пропагандировалась членами “Земли и воли”, вошла в программу “Народной воли”. Лозунг Учредительного собрания был включен в программу РСДРП (1903 г.), широкое распространение получил в событиях 1905 — 07 гг. и особенно после победы Февральской революции.

Без всяких разъяснений в Старой Руссе понимали, что большевики, всемерно подчеркивая совершенство Советов, просто не могли игнорировать популярность Учредительного собрания среди широких масс и вынуждены были лишь подтвердить идущие выборы. Однако, как ни парадоксально, рейтинг самих большевиков после прихода к власти резко упал.

18 ноября. На этот день за список правящей партии в Старой Руссе было подано 9898 голосов, в то время как за эсеров 13398. Через три дня соответственно — 13 533 и свыше 16 тысяч. И такое положение складывалось в городе, насыщенном войсками, расположенном недалеко от столицы.