Старкрафтер

Старый друг

Леонид допил сакэ, сунул в рот последний ролл суши, надел бейсболку и вышел на улицу. Так, куда бы еще пойти, чего посмотреть и чего попробовать?

В Японии ему, конечно же, сразу понравилось. Даже нет, не так: ему тут нравилось еще за двадцать лет до того, как он впервые сюда попал. Всегда мечтал и точно знал: ему тут очень понравится. Ну а сейчас наконец-то приехал и убедился: да, не зря он так долго мечтал тут оказаться.

Так уж вышло, что за тридцать пять лет наемничьей карьеры Леонид Булатов повоевал практически по всему миру, кроме Северной Америки и Антарктиды. Его носило по Ближнему Востоку, по Дальнему, по Африке, по Карибскому бассейну, по Балканам, по Океании, даже в Австралию разок заскочил — а вот в Японию заглянуть не пришлось. Оно и к лучшему: лучше приехать туристом, чем с автоматом наперевес.

Для своего отпуска Леонид выбрал Кагосиму: тропический курортный город с развитой туристической отраслью. Ну а поскольку он и есть турист, то здесь можно в избытке найти все, ради чего сюда ездят туристы. Кухни — какие угодно, увеселительные заведения — какие угодно, музеев и прочих культурных достопримечательностей — куча мала. Развлекайся, сколько влезет.

Сожалел Леонид только об одном: что не смог взять с собой Лаш. Ей бы тут точно понравилось, но, увы и ах, отпуск в камуфляже и маскировочном макияже — не отпуск, а без этого Лаш привлекала бы внимание везде: серая кожа, ярко-янтарные глаза, удлиненные уши, специфическое скуластое лицо — все это скрыть было бы не так уж и просто. Конечно, она вполне могла бы сойти за переодетую земную девушку, загримированную под темную эльфийку, в Японии подобные фрики не исключение, а норма, но… Было бы неуютно.

С другой стороны, у нее и дома куча работы. Вряд ли колония без нее развалилась бы, но Лаш из тех, кто не любит выпускать что-либо из-под контроля.

А вот Леонид отпуск определенно заслужил. Последний контракт — полицейская миссия на забытом богами и Великими Инженерами куске серого камня с гордым названием «планета» — та еще работенка. Проблема, собственно, была не в планете, а в жителях. Отребье из неразвитых народов — типичный контингент в шахтерских колониях. И там трудность даже не в поддержании порядка, а в том, чтобы делать это с каменным невозмутимым лицом, когда каждый десятый из двадцати тысяч умышленно норовит вывести тебя из себя.

Солдатам Леонида проще — они андроиды. А он — человек с железными нервами, но и у железа есть предел. Порой желание взять какое-нибудь чувырло за голову или там за хобот, приложить о стенку разок и сказать «спасибо за сотрудничество» так и рвалось на волю — но командир самого элитного подразделения в галактике просто обязан держать марку.

Однако Леонид твердо себе пообещал: еще одно такое предложение — и командующий Билорса будет послан так далеко по извилистому многоэтажному маршруту, что заблудится в этажах и обратной дороги не найдет. В конце концов, Билорса — не единственный хорошо платящий наниматель, галактика — здоровенная такая штука. Ну серьезно, нанять за большие деньги «Псов войны», всего за одно сражение снискавших себе такую славу, какую мало кто в галактике стяжал — и засунуть на шахтерскую планету, которая и так никому не упала? Балларанцы, конечно, народ странный, и Билорса не исключение — но логика-то быть должна или нет?

Леонид похрустел шейными позвонками, оглянулся по сторонам и выбросил Билорсу из головы вместе со всеми балларанцами: в конце концов, он в отпуске.

Взгляд его упал на гору Каймон, возвышающуюся вдалеке. Одна из ста самых известных гор Японии, с вершины которой открываются потрясающий обзор на триста шестьдесят градусов — популярный туристический маршрут.

Леонид припомнил одно из преданий о горе Каймон. Молодые летчики-камикадзе, отправляясь на задание, пролетали над ней, бросали последний взгляд на свою родину и, салютуя, прощались с ней. Что ж, значит, Каймон.

По линии Ибусуки Макурадзаки Леонид добрался до станции Каймон. Отсюда до вершины — примерно два с половиной часа ходьбы, но он запасся пакетом сока и небольшим бэнто — японским набором дорожной еды. К вечеру будет наверху.

Обратный путь его не смущал: освещение пешеходного пути есть, к станции Каймон вызовет такси. Это не по саванне ночью с автоматом и в разгрузке бегать, так что…

— Коничива, Лютый Пес, — прошелестел за спиной голос, произнесший его прозвище по-английски.

Рука Леонида мгновенно коснулась спрятанного в рукаве нервно-паралитического дротикомета, замаскированного под авторучку: улетая с Земли год назад, он не оставил позади ни семьи, которой никогда не имел, ни друзей: какие были — тех давно нет среди живых, наемники обычно не живут тридцать пять лет выслуги. А вот кто еще остался — так это те, которые смазывают свои пистолеты, вспоминая о Леониде Булатове по прозвищу «Лютый Пес».

Он развернулся со смещением, чтобы затруднить противнику выстрел — шанс небольшой, но это шанс. Однако за ним стоял не характерной наружности неприметный тип с пистолетом, а тощий лысый японец. Руки в карманах, за спиной продолговатый футляр, сутулая фигура, куртка с высоким воротником. Впалые щеки, лицо больше похоже на обтянутый кожей череп — но бескровные губы улыбаются, печально и искренне.

— Катана? — недоверчиво спросил Леонид. — Синкай, ты ли это?

— Он самый, — не то прошептал, не то прошелестел Синкай Итагаки по прозвищу «Катана». — А я тебя сразу узнал, Леонид. Даже не узнал — а как увидел впереди шагающий шкаф — тотчас о тебе вспомнил. Глядь — а это и правда ты. Как поживаешь?

— Да жаловаться грех, — пожал плечами Леонид. — В отпуске вот…

— А кем ты нынче работаешь?

— Да все тем же, Катана, все тем же…

— Подумать только, все воюешь…

— А что мне еще остается? Я за всю жизнь никогда никем, кроме профессионального наемника, не был. Поздно новую профессию осваивать. А ты?

— А я… я уже всё.

И Леонид внезапно понял, что «всё» Катана сказал не о своей карьере, а о себе.

Синкай снова улыбнулся, но его взгляд стал привычно жестким, как у того Катаны, которого Леонид знал десять лет назад.

— Должно быть, сами небеса устроили нам тут встречу, — сказал японец своим шелестящим голосом. — С моей стороны очень невежливо напоминать, что за тобой должок, но сейчас я в этом нуждаюсь, а у тебя другой возможности его вернуть уже не будет.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Леонид, точно зная, что ответ ему не понравится.

— Мне как раз нужен кайсякунин.

— Кайся… чего?

— Помощник при харакири.

— Охренеть…

Улыбка Катаны стала шире.

— Там ничего сложного. Мечом по шее стукнуть — голова сама отвалится. Да, и просто к слову — в Японии это не считается убийством, кайсякунин не несет никакой ответственности. Я запишу на планшет последнее послание, после этого тебя даже искать не будут.

Леонид тяжело вздохнул.

— Так ты уже… сдался?

— Вовсе нет, — покачал головой Катана. — Сдаться — это когда ты мог бы бороться, но прекращаешь. А я просто проиграл, вот и все. Путь воина — жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть. Мой час пробил, делов-то.

— И ты для этого специально сюда приехал?

— Ага. Эта гора, у тебя за спиной — она особенная. Самое лучшее место. Кроме того, сюда приходят, среди прочих туристов, люди, подходящие по духу. Среди которых я надеялся найти кайсякунина. Я не чета великим людям, слишком слаб для агонии в три-четыре часа. Сказочное везение — встретить тут именно тебя. Своего рода знак, что небеса простили мне все.

— Есть же куча куда более комфортных способов…

— Есть, но они неправильные. Когда тебе в жизни только и остается, что умереть — хочется сделать это правильно. Я в жизни не сделал ничего такого, чем можно было бы гордиться, зато кучу того, чего не стоило делать. Вот только понял это слишком поздно. Почему-то человек устроен так, что глаза открываются тогда, когда уже ничего нельзя исправить. К счастью, я японец, и у нас харакири — последнее оправдание на все обвинения, в некотором смысле… В общем, я пойму, если ты откажешься. Ты не японец, и это может оказаться чересчур даже для тебя…

Леонид тяжело вздохнул.

— Это и правда чересчур. Но я всегда плачу свои долги… Хоть и не думал, что когда-нибудь мне придется платить… вот так.

Итагаки буквально просиял.

— Ну что ж, тогда идем. Спешить нам некуда — к вечеру поднимемся, когда там уже не будет посетителей.

Два человека начали свой путь на вершину горы Каймон.