Старкрафтер

Более близкое знакомство

Скай криво усмехнулся:

— Ну тут такое дело, из тех, которые стояли насмерть, осталось восемнадцать человек, ты сама сказала. Да, они достойны всяческого уважения, тут нет вопросов. Но теперь их больше, значит, Леонид этот довербовал новых. И те, новые, не стояли насмерть в том бою вместе с ним, так выходит? Они ничего не сделали. Получается, они просто земляне, но ты все равно их уважаешь? Лишь за принадлежность к своему наемному формированию? Слушай, а если я вступлю в «Псы войны» — ты сразу же проникнешься ко мне глубоким уважением?

Дирк тоже усмехнулась:

— Ты не видишь леса за деревьями, Скай. Удивительно не то, что Лютый Пёс стоял насмерть в безнадежном бою: в конце концов, среди землян тоже попадаются такие, которые заслуживают наивысшего уважения… Один на миллион, может быть. Удивительно то, что все восемьдесят его солдат сражались вместе с ним. Никто не запятнал себя позором, многие сознательно пошли на смерть. Нет чуда в том, чтобы встретить достойного землянина: такие редкость, но ничего невозможного. А когда ты встречаешь восемьдесят их и все оказываются достойны — вот это уже чудо. У меня всего одно объяснение: что Леонид «Лютый Пёс» умеет каким-то образом выбирать себе солдат, таких же достойных, как он сам. Наверное, это нормально, что выдающийся землянин разбирается в землянах… А вот если ты попытаешься вступить в его отряд… Думаешь, он тебя примет? Ты же стрелять не умеешь, у тебя подготовка никакущая, ну какой из тебя вояка? Ты не совсем размазня, но все же у тебя нет желания погибнуть на войне. Это не твое, и ты сам это признал. И если вдруг Леонид примет тебя в свой отряд… у меня будет очень большой вопрос, а не для того ли он это сделал, чтобы помочь тебе завоевать уважение окружающих? Ну так, фиктивно, для галочки, из солидарности землянина с землянином? Тут скорей наоборот получится: не ты заслужишь уважение, вступив в «Псы войны», а репутация «Псов» снизится в моих глазах, если они примут в свои ряды того, кто не дотягивает до них.

Кирсан вздохнул.

— Да уж. И как я мог ждать иного ответа…

— Давай начистоту, Скай, и без обид… Ты оказался много лучше того, как я представляла себе землян раньше. Это даже закономерно, потому что служба иммиграции не приглашает кого попало. Ты к тому же компетентен в своей единственной специальности и, может быть, даже добьешься определенного успеха. И я совсем не удивлюсь, если однажды ты войдешь в сотню лучших легатов. Из-за тебя, скажем прямо, я пересмотрела свое отношение к иммигрантам в целом. Убедилась, что среди вас бывают ничего так люди. Но, понимаешь, в целом ты… именно что ничего особенного. И тут уже неважно, то ли ты «ничего так землянин» или «ничего так балларанец». Дело в том, что, как ты уже понял, мы не уважаем посредственность. Если тебе зачем-то позарез нужно добиться моего уважения… докажи, что ты его достоин. Любым способом. Что-нибудь соверши, стань членом «черного легиона», ну или каким-то невоенным путем. А до тех пор, увы, ты просто один из множества «ничего так» людей.

— И снова двойные стандарты, — хмыкнул Кирсан. — Я, воевавший, должен доказывать тебе, не воевавшей, что достоин. Это нормально?

Дирк вздохнула.

— Ты снова ломишься в открытую дверь. Понимаешь, такова природа любой проверки: проверяют тех, в ком сомневаются. Твой так называемый «бой» против клеконского легата — всего лишь ступенька, которая позволила тебе подняться с уровня землянина на уровень, близкий нам. При этом… пойми, Скай, это была очень льготная проверка, которая не особо впечатляет.

— В смысле — льготная⁈

— Тебе посодействовал твой куратор. Ты был помещен в условия, в которых почти не мог провалить проверку. Тебя просто сбросили без предупреждения — ведь если бы тебя предупредили заранее, то в модуль ты мог бы и не сесть, верно? Ну давай, признайся если не мне, то себе самому — ты сел бы в модуль, если б знал, что тебя отправляют воевать с настоящим врагом?

Кирсан чуть помолчал и ответил:

— Сложный вопрос.

— Вот то-то и оно. Эта проверка доказала, что ты способен действовать, если нет другого выхода. Что как раз и подняло тебя от бесхарактерной земной размазни до уровня «ничего так» человека. И все. Этого мало, чтобы тебя уважали. И насчет меня… Мне тоже пришлось доказывать, кто я и что собой представляю, так что всю эту ерунду про то, что ты, дескать, воевавший, а я, дескать, нет, забудь и больше никогда вслух не говори.

— И что за доказательство, позволь спросить?

— Ты в нем сидишь.

— В смысле?

— Я про «Оползень». При переоснастке от старого музейного экспоната остался один только бронекорпус — все остальное заменено, сделано с нуля. Адова прорва труда вначале нескольких конструкторов, потом над этим поработали инженеры двух заводов. Фактически, это моя личная боевая машина. Ради интереса попроси себе такую же — посмотришь, что тебе ответят. Да ладно, попроси себе хотя бы простую боевую «экзу» второго класса — все они строго индивидуальны — и тебя обязательно спросят, а чем ты заслужил хоть какие-то права просить о подобном.

— Хм… Я думал, переоснастка «Оползня» — это экспериментальный проект…

— Точно. Мой экспериментальный проект. Я — его идейный вдохновитель и практический зачинатель. И для того, чтобы меня выслушали, восприняли серьезно, отдали ценнейший музейный экспонат и направили на него силы многих выдающихся специалистов, мне пришлось доказать, что я достойна и усилия всех этих людей не пропадут впустую. Для этого я прошла через пять «черных симуляций». И это я еще считаю, что мне легко поверили — помогла репутация отца. Вот так.

Кирсан непроизвольно передернул плечами, вспомнив собственную «черную симуляцию».

— О как… И в скольких из них ты «выжила»?

— Только в одной.

— Получается, ты сама теперь — «черный легион»?

Дирк покачала головой.

— Нет, пять симуляций — слишком малое количество, чтобы даже заикаться про это почетное звание. Я и не стремлюсь к нему, мне просто было нужно доказать, что я достойна того, чтобы получить обновленный «Оползень». У меня есть мечта однажды пойти в бой по стопам своего отца, так сказать. Ну или не однажды, тут уж как получится.

Кирсан немного помолчал и спросил:

— То есть, это ты сама предложила сделать из «Оползня» легатский коммодуль?

— Ага.

— Ну и зачем, если легат, по сути, лишь ядро на твоей ноге, которое мешает тебе влететь в ближний бой на полной скорости, как ты это любишь?

Девушка вздохнула.

— Ну я как бы кое-что смыслю в военном деле и понимаю, что боевая машина ближнего боя в нынешней парадигме наземной войны не имеет места. Нужен новый Дорсай, чтобы БМББ снова начали править бал на поле боя, без этого никак. Но поскольку я, кхм, навеки влюбилась в их харизму, мощь и скорость, то мне пришлось поломать голову, как применить в современном бою такую машину. Легатский коммодуль оказался не лучшим вариантом с моей точки зрения — но именно так было проще всего убедить других. Вот только я не могла предвидеть, что найти легата мне будет так трудно. С другой стороны, с тобой мне в некоторой мере повезло.

— Чудится мне подвох в последних твоих словах.

— Ага. Я действительно талантливый и искусный водитель наземных боевых машин. Не только БМББ умею управлять. Тренировалась с детских лет, впервые повела танк в шесть. Если бы я стала обычным легатским пилотом — быстро оказалась бы в числе лучших с возможностью выбирать себе легата из числа лучших, из самой верхушки пятой лиги. Из первых двадцати-тридцати. Но у таких легатов редко что-то идет не по плану. А ты пока что в самом низу четвертой лиги, и если у тебя что-то пойдет не так, что весьма вероятно — вот тут-то я и развернусь как следует.

— М-да…

— Ты не огорчайся, а радуйся, — хихикнула Дирк. — С таким пилотом и с такой машиной у тебя появляется шанс того, что проигранный бой станет выигранным… или хотя бы что ты в нем выживешь.

— Да-да, — буркнул Кирсан, — с такой маньячкой за рулем еще попробуй выжить…

Когда долгий день — а тут периоды темноты и света по девятнадцать часов каждый — подошел к концу, Кирсан взял небольшой электрокар, коих на базе две штуки, и поехал через обширный космодром, практически пустой, на базу.

Подъехав к мощным воротам — четыре метра в высоту, черт возьми, и восемь в ширину! — он подошел к «пешеходной» двери человеческих габаритов рядышком с основными воротами. Пока думал, какую кнопку тыкнуть, чтобы вызвать диспетчера, дверь сама отошла в сторону.

— Ого, ничего так безопасность на военной базе, где перед каждым встречным дверь сама открывается, — пробормотал он.

«Я запросил охрану открыть дверь», сообщил искин.

И они даже не спросили, кто он такой и что ему надо? С другой стороны, его автоматически по искину распознают, что Скай — балларанский легат, так что, видимо, вопросов и правда не возникло. Вообще, он же балларанец, видимо, привилегии в действии.

Проходная оказалась пуста, только на потолке — две спаренные турели. Не наведены на входную дверь — то есть, в небоевом положении. И то ладно, войти и увидеть четыре дула было бы неприятно.

— Искин, помоги найти командира «Псов войны», который Леонид, — сказал Скай.

«Запрос отклонен системой. Недостаточный уровень допуска».

Ладно, спросит у кого-нибудь.

— Проложи маршрут к ближайшему посту.

«Готово».

Еще поворот — и Кирсан выходит в большой вестибюль, похожий на площадь. Тут снуют туда-сюда «люди» различных видов, в том числе совершенно невиданные раньше. В глаза бросился высокий гуманоид, выглядящий «голым»: непонятно, где на нем заканчивается одежда и начинается он сам. Разве что голова — явно не шлем, потому что есть лицо, треугольное, с большими черными глазами, узким подбородком, безгубым ртом и четырьмя щелями на шее. При этом тонкая шея и выглядящая хрупкой голова разительно контрастирует с массивным, мощным телом.

— Кто это? — тихо спросил Кирсан у искина.

Оказалось — радалгаст. Единственная раса в галактике, использующая биотехнологии. Его одежда, а верней — экзоскелетный костюм — фактически живой организм, не состоящий в симбиозе с собственно радалгастом и «подключенный» только к его нервной системе. От искина Кирсан узнал также, что биотехнологии в военном деле полностью запрещены, и под запрет попадает абсолютно все, от биологического оружия в виде вируса и до живого боевого скафандра со встроенным оружием. Радалгасты из этого правила исключение: они изначально пошли по пути биотехнологий, задолго до запрета на биооружие, и в целом сами по себе на угрозу галактике не тянут, тем более что раса смело претендует на звание наименее агрессивной из всех одиннадцати самых сильных.

— А что, есть какая-то угроза галактике, связанная с биологическим оружием?

Идя через площадь вдоль проложенного маршрута, Кирсан узнал о том, что примерно пятьдесят тысяч лет назад случилась Война, стершая цивилизации предтеч. Война велась немыслимым оружием под управлением «аналоговых вычислителей» невообразимой мощи. Каждый такой вычислитель являлся биологически живым мозгом весом в тонну или более и был способен в одно мгновение провести много сложнейших расчетов. Ходят даже упорные байки, правда, не подтвержденные, что безмолвные кошмарные Реликты, все еще бороздящие темный космос в поисках целей, управляются именно такими вычислителями.

Тут Кирсан оказался перед дверями, у которой стоит охранник в уже знакомом бронекостюме со стилизованным изображением оскаленной собачьей морды. Разница только в каске: полный боевой гермошлем с забралом заменен на простой шлем с прозрачным лицевым щитком. И да, лицо под щитком — ни разу не балларанское. Землянин в чистом виде.

— Э-э-э… Привет, — сказал Кирсан.

— Здравия желаю, — холодно отозвался охранник.

— Такое дело, я ищу Леонида, того, который «Лютый Пёс».

Тот показал пальцем на дверь:

— Прямо до следующей двери, после нее снова прямо до двери, сразу после второй налево.

— Спасибо.

Кирсан двинулся по указанному пути, мысленно подумав, что лицо бойца показалось ему знакомым. Пройдя две двери и свернув, он оказался на пропускном пункте с еще двумя охранниками, перед которыми стоял уже знакомый громадный «крокодил». Крокодил предъявил пропуск или что-то в таком же роде, а затем прошел в дверь.

Кирсан подошел к охране.

— Привет, я ищу вашего командира, который Леонид.

— Здравия желаю. Сейчас доложу, — сухо сказал тот, что слева.

И тут Кирсан почувствовал, как его лицо вытягивается от удивления: из-под прозрачного бронещитка на него смотрит… Николас Кейдж. Только молодой.

Пока тот докладывал, он перевел взгляд на второго и заметил, что тот сильно смахивает на кого-то из известных музыкантов. Кто — непонятно, а вот… а вот тот, которого Кирсан встретил первым, ну как-то слишком похож на Бена Аффлека, тоже молодого. Из-за того, что у Аффлека внешность невыразительная, сразу сходство было неочевидно, но теперь, увидев молодую версию Кейджа, он все же вспомнил и Бена Аффлека… Черт, ну ведь это же не может быть совпадением⁈