Старшая Эдда (перевод В. Тихомирова)

Прорицание вёльвы

Слушайте, вы,

превышние роды,

меньшие, старшие -

все Хеймдалля чада!

Коль просит Один,

я поведаю

о судьбах минувших,

о прошлом, как помню:

йотунов помню,

до начала рожденных,

кои меня

древле родили,

и девять знаю

земель — все девять

от древа предела

корня земные,

В начале не было

(был только Имир)

ни берега моря,

ни волн студеных,

ни тверди снизу,

ни неба сверху,

ни трав зеленых -

только бездна зевала.

Отпрыски Бора

[1]

подняли сушу,

мир серединный

[2]

воздвигли дивный -

солнце сияло

с юга на скалы,

зеленью землю

злаки покрыли;

солнце — луна же

с ним шла бок о бок -

долонь простерло

с юга чрез небо:

солнце не знало

ночлега в небе,

звезды не знали

дороги в небе,

луна же не знала,

сколь сильна она в небе;

сошлись на судбище,

по лавам сели,

совет держали

все вышние боги:

ночь нарекали,

полночь и вечер,

именовали

утро и полдень

и все межечасья

для числения времени.

Селились Асы

на Идавёлль-поле,

дома и храмы

высоко рубили,

ремесла опознали,

горны раздули,

снасти ковали,

казну и утварь,

играли в тавлеи,

весело жили,

злата имели

всегда в достатке,

доколе три девы

[3],

три великанши

к ним не явились

из Йотунхейма…

Сошлись на судбище,

по лавам сели,

совет держали

все вышние боги:

кому-то должно

карликов сделать

из крови Бримира,

из кости Блаина

[4];

был Мотсогнир сделан

и назван первым

в народе цвергов,

вторым был Дурин,

по слову Дурина

и прочих цвергов

человекоподобных

вылепили из глины:

Нии да Ниди,

Нордри да Судри,

Аустри да Вестри,

Альтиов, Двалин,

Бивёр, Бавёр,

Бёмбур, Нори,

Ан да Анар,

Аи, Мьёдвитнир,

Вейг и Гандальв,

Виндальв и Траин,

Текк и Торин,

Трор, Вит и Лит,

Нар и Нирад

(ныне всех цвергов),

Регин и Радсвинн

(разом поименую),

Фили, Кили,

Фундин, Нали,

Хефти, Вили,

Ханар, Свиор,

Фрар и Хорнбори,

Фрег и Лони,

Аурванг, Яри,

Эйкинскьяльди;

а вот родословная

Ловара предков -

Потомков Двалина

поименую,

чей род явился

из камня земного,

пришел из трясины

на песчаную землю:

Драупнир, во-первых,

Дольгтрасир тоже,

Хар и Храугспори,

Хлеванг, Глои,

Дори, Ори,

Дув и Андвари,

Скивир, Вивир,

Скафинн, Аи,

Альв, Ингви,

Эйкинскьяльди,

Фьялар и Фрости,

Фин и Гиннар -

Вот родословная

Ловара предков,

Пускай человеки

до века хранят…

Как-то раз вышли

три аса к морю,

благие, могучие

шагали по свету,

нашли на отмели

двух неживущих,

Аска и Эмблу

[5],

Судьбы не обретших, -

Души не имели,

ума не имели,

ни крови движенья,

ни цвета живого:

душу дал Один,

разум дал Хёнир,

кровь же дал Лодур

[6]

и цвет живого…

Ясень я знаю

по имени Иггдрасиль,

большой, омываемый

млечной влагой,

росы нисходят

с него на землю,

вечно он зелен

над источником Урд;

там же явились

три девы-провидицы

[7],

там поселились

под древом они:

первая Урд,

Верданди тоже

(резали жребья),

а третья — Скульд:

судьбы судили,

жизни рядили,

всем, кто родится,

узел нарекали…

Первая в мире

война случилась -

все-то помнит она! -

из-за Гулльвейг

[8], убитой

и трижды сожженной

в жилище Высокого

(трижды сжигали

трижды рожденную,

многажды жгли -

доныне жива,

Хейд её имя),

входила в дома

ведьма-провидица,

всюду вредила

злом ли, жезлом ли,

злым ли словом,

порчей — отрадой

жен вредотворных.

Сошлись на судбище:

по лавам сели,

совет держали

все вышние боги,

должно ли асам

брать возмещенье

или им должно

отмщенье иметь

[9];

Один метнул -

воины пали

(так было в мире

войны начало),

но рухнули стены

крепости асов -

ваны-провидцы

верх одерживали.

Сошлись на судбище,

по лавам сели,

совет держали

все вышние боги:

кто это отдал

небосвод в разоренье,

кто йотунам сватал

супругу Ода;

тут Тор ополчился,

исполнился гневом,

ему не сидится,

коль ждет его дело, -

забыл он обеты

слово и клятву,

сговор нарушен,

бывший меж ними…

Ведомо ей:

Хеймдалля звук

[10]

Спрятан под древом,

Осеняющим небо;

Видимо ей;

влага точится

с Одинова заклада.

Еще мне вещать? Или хватит?

Сидела не в доме,

тут старцем явился

Владыка асов, -

Глянула в око:

Чего тебе надо?

Зачем пытаешь?

Я знаю, Один,

где твой заложен

глаз — у Мимира

в чистом источнике,

пьет мудрый Мимир

мед ежеутренне

с Одинова заклада

[11].

Еще мне вещать? Или хватит?

Кольца да гривны

Родитель Ратей

дал мне, провидице,

ради тех прорицаний:

все знаю, все вижу,

все миры прозреваю!

Валькирий вижу,

они же всюду

быть поспевают,

где рати бьются:

Скульд со щитом,

Скёгуль — вторая,

Гун, Хильд и Гёндуль,

Гейрскёгуль тоже -

так именуются

Одина девы,

везде поспевают,

где рати бьются.

Я же провидела

истекшего кровью

отпрыска Одина,

Бальдра судьбину

[12] -

тот, прораставший

тонкий и долгий,

красивый на поле

омелы побег,

он, смертоносный

я знала, будет

причиной печали -

метнул его Хёд;

но скоро у Бальдра

брат народился,

сын Одина, мститель

в возрасте ночи:

рук не умыв,

ни волос не чесав,

убийцу Бальдра

настиг и убил;

тем часом оплакала

Фригг в Фенсалире

горе Вальгаллы.

Еще мне вещать? Или хватит?

Знаю, как мститель

Вали сплетал

Страшные узы -

Вервь из кишок,

Видала, как связанный

под Хвералундом

лежал зловредитель,

похожий на Локи,

с ним Сигюн сидела,

сама не своя от горя…

Еще мне вещать? Или хватит?

Течет с востока

[13]

поток тлетворный

клинков и лезвий -

Слид, сиречь Злобный;

стоит на севере

в Темных Землях

дом из золота -

в нем племя Синдри;

другой же стоит

на Горе Негасимой -

жилище йотунов, -

зовется Бримир;

третий поставлен

подальше от солнца

на Берег Мертвых

дверью на север:

отрава каплет

в дом через дымник,

весь он повит

телами змеиными;

я видела, вброд

через тяжкие воды

клятвопреступники,

и душегубы,

и те, кто чужих

жен соблазняли,

идут, и холодные

трупы гложут

Волк и Нидхёгг.

Еще мне вещать? Или хватит?

Там, на востоке,

в Железных Лесах

рожала Старуха

отродий Фенрира:

настанет время,

из них единый

окажется троллем,

пожравшим солнце,

тела обгложет

мужей умерших,

обрызжет кровью

жилища богов,

и день затмится

в средине лета,

и быть ненастьям…

Еще мне вещать? Или хватит?

Сидит на пригорке

страж великанш,

бряцает на арфе

веселый Эггдер,

его окликнул

из птичьей рощи

петух красноперый,

чье имя Фьялар,

окликнул асов

петух Гуллинкамби

[14],

вставай, мол, дружина

Родителя Ратей,

а третьим крикнул

в подземных землях

петух черноогненный

в селении Хель;

вот Гарм залаял

там, в Гнипахедлире -

вервь оборвется,

зверь выйдет голодный!

все-то ей ведомо:

я, вещая, вижу

богов могучих

последнюю битву:

брат на брата -

и гибнут в бранях,

родич на родича -

режутся рати,

мерзость в мире

настало время

меча и блуда,

щита разбитого,

ветра, волка,

погибели мира;

человек человека

не пощадит;

Взыграли под древом

Мимира дети,

пропел Гьяллархорн

мира кончину -

Хеймдалль трубит,

рог поднимает;

Один беседует

с Мимировой головою;

Дрогнул Иггдрасиль,

ясень трепещет,

трещит сердцевина -

вырывается йотун:

все устрашится

в подземных землях,

когда он явится,

родич Сурта;

что слышно у асов?

что слышно у альвов?

гудит Йотунхейм,

на судбище асы,

а цверги стонут

за каменной дверью

своих подземелий.

Еще мне вещать? Или хватит?

Вот Гарм залаял

там, в Гнипахеллире -

вервь оборвется,

зверь выйдет голодный!

Все-то ей ведомо:

я, вещая, вижу

богов могучих

последнюю битву:

Хрюм с востока

идет, щитоносный;

Йормунганд-змей

злобно клубится,

хвостом бьет море;

орел клекочет;

Нагльфар

[15] плывет -

Муспелля войско

везет с востока

корабль по водам,

(а кормщик — Локи),

везет он волка

и племя чудищ,

и Бюлейста брат

[16]

с ними плывет;

Сурт идет с юга -

огонь всепалящий

солнцем блестит

на мечах у богов,

рушатся горы,

мрут великанши,

все Хель пожирает,

небо трещит;

Хлин

[17] в тревоге,

ждет ее горе -

Один выходит

на битву с Волком,

сразивший Бели

[18]

выходит на Сурта -

скоро погибнут

все близкие Фригг.

Вот Гарм залаял

там, в Гнипахеллире -

вервь оборвется,

зверь выйдет голодный!

Все-то ей ведомо:

я, вещая, вижу

богов могучих

последнюю битву:

вот вышел наследник

Владыки Побед

[19],

Видар, на битву

с пожирателем трупов

и сыну Хведрунга

меч погружает

в глотку до сердца -

отмстил за отца;

вот вышел преславный

сын Хлодюн

[20] и Одина,

Мидгарда сторож

биться со змеем:

сразил он гада

и сам, погибая -

жилища людские

все опустели, -

на девять шагов

Тор отступает,

сын Фьёргюн и Одина,

не посрамившись;

солнце затмилось,

земля утонула,

срываются с неба

светлые звезды,

огонь извергается,

жизни кормилец,

он жаром пышет

аж в самое небо, -

вот Гарм залаял

там, в Гнипахеллире -

вервь оборвется,

зверь выйдет голодный!

Все-то ей ведомо:

я, вещая, вижу

богов могучих

последнюю битву;

и вот она видит:

время настало -

суша из моря

восстала зеленая,

воды текут,

орлан по-над ними

летает и рыбу

высматривает

[21];

сходятся асы

на Идавёлль-поле,

о змее всесветном

ведут беседы,

о прошлых делах

вспоминают, о славных,

о древних рунах

громогласного бога;

они разыскали

среди усадьбы

в зеленых травах

золотые тавлеи,

в кои играли

в прежнее время;

не пахан, не сеян

хлеб уродится,

Бальдр воротится,

Хёд воротится -

в жилище Высокого

жить будут вместе…

Вещать мне еще или хватит?

Хёнир будет

гадать на жеребьях,

два сына двух братьев

в жилище ветра

жить будут вместе…

Вещать мне еще или хватит?

Дом она видит,

он ярче солнца

играет золотом,

построен на Гимли,

дружина достойных

в нем пребывает,

вечное счастье им суждено…

И вот пришел он,

судья великий,

пришел всевластный

владыка мира…

И вот прилетает

темный дракон

с темных вершин,

Нидхёгг, над полем

летящий, несет

мертвых под крыльями…

Хватит! Ей время исчезнуть

[22]…

Речи Вафтруднира

(Один сказал:)

«Послушай, Фригг,

я сегодня хочу

к Вафтрудниру наведаться,

хочу, я сказал,

переведаться словом

с наимудрейшим йотуном».

(Фригг сказала:)

«Лучше, скажу,

Родителю Ратей

[1]

дома остаться:

сильнейшим из йотунов,

слышно, слывет

Вафтруднир мудрый».

(Один сказал:)

«Все видел,

все слышал,

всех богов переспорил:

теперь желаю

увидеть воочью,

как Вафтруднир поживает».

(Фригг сказала:)

«Здравым — туда,

здравым — оттуда,

здравья тебе в дороге!

будь разумен,

Родитель Живущих

в словопрении с йотуном».

Тогда отправился

Один беседовать

с наимудрейшим йотуном;

явился к жилью

родителя Имма;

вошел Устрашитель

[2].

(Один сказал:)

«Вафтруднир, здравствуй!

пришел я к тебе

на тебя поглядеть;

хочу убедиться,

вправду ли ты

наимудрейший, йотун».

(Вафтруднир сказал:)

«Кто там вошел

и меня же пытает

в моем же доме?

Живым не выйдешь,

гость, коль не будешь

умнее хозяина».

(Один сказал:)

«Мне имя — Победный!

Был путь нелегок

до твоего жилища:

питьем да кровом

приветь, как должно,

гостя усталого, йотун».

(Вафтруднир сказал:)

«Будь гостем, Победный!

Что же стоишь ты? -

Садись-ка за стол:

беседа покажет,

кто из нас умный,

гость или старый хозяин».

(Один сказал:)

«В доме богатого,

бедный, молчи

или беседуй разумно:

должно мне быть

осторожным в словах,

в разговорах с холоднокровным».

(Вафтруднир сказал:)

«Стоя, коль хочешь

стоя беседовать,

ответь мне, Победный,

как именуют коня,

что приносит

день ежеутренне?»

(Один сказал:)

«Зовут Светлогривым

коня, что приносит

день ежеутренне:

он же среди готов

[3]

почитается наилучшим -

грива его светозарна».

(Вафтруднир сказал:)

«Стоя, коль хочешь

стоя беседовать,

ответь мне, Победный,

как именуют того,

кто приносит

сумрак с востока».

(Один сказал:)

«Конь Снежногривый,

вот кто приносит

сумрак с востока;

он же роняет

пену с удил -

вот и роса на рассвете».

(Вафтруднир сказал:)

«Стоя, коль хочешь

стоя беседовать,

ответь мне, Победный,

как именуют

поток, разделяющий

земли богов и йотунов».

(Один сказал:)

«Ивинг-река,

вот поток, разделяющий

земли богов и йотунов,

всегда текущий -

на нем вовеки

льда не бывало».

(Вафтруднир сказал:)

«Стоя, коль хочешь

стоя беседовать,

ответь мне, Победный,

как именуют место, где Сурт

будет с богами биться».

Один (сказал:)

«Бранное Поле,

вот место, где Сурт

будет с богами биться:

сто дней проскачи -

не увидишь конца поля,

ждущего битвы».

Вафтруднир (сказал:)

«Разумен ты, гость!

Рядом с йотуном сядь -

лучше беседовать сидя:

головы наши

поставим на кон

в словопрении нашем».

Один (сказал:)

«Во-первых скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь:

как были сделаны

земля и небо, -

ответствуй, йотун?»

Вафтруднир сказал:

«Из мяса Имира

сделаны земли,

из косточек — горы,

небо из черепа

льдистого йотуна,

из крови — море».

Один сказал:

«Скажи во-вторых мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь;

месяц явился

во тьме ради смертных

и солнце — откуда?»

Вафтруднир сказал:

«Зовут Мундильфьёрп

того, кто родил

солнце и месяц,

они же вседневно

небо обходят,

мерила времени».

Один сказал:

«В-третьих скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь;

откуда явился

день в мире смертных

и ночь, и луны?»

Вафтруднир сказал:

«Зовут того Деллинг,

кто день породил,

Нёр же — родитель ночи,

были богами

созданы луны,

мерила времени».

Один сказал:

«В-четвертых скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь:

откуда явились

в мире богов

зима и теплое лето?»

Вафтруднир сказал:

«Виндсваль зовется -

ветер студеный -

тот, кто зиму родил,

Свасуд — ласковый -

лето…»

Один сказал:

«В-пятых скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь:

кто был вначале,

кто старше асов,

старейший из отпрысков Имира?»

Вафтруднир сказал:

«Бергельмир жил

за многие зимы

до сотворения суши,

Его родителем

Трудгельмир был,

Аургельмир — дедом».

Один сказал:

«В-шестых скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь:

первый из йотунов -

Аургельмир,

откуда он взялся, йотун?»

Вафтруднир сказал:

«Ознобные брызги

Эливагара

смерзлись в первого йотуна,

от коего наше

семя пошло, -

вот отчего мы злобны».

Один сказал:

«В-седьмых скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь:

откуда же дети

явились у йотуна,

когда и жены-то не было?»

Вафтруднир сказал:

«Слышно, подмышки

льдистого турса

сына и дочь родили,

нога с ногою

зачали йотуну

шестиголового сына».

Один сказал:

«В-восьмых скажи мне,

Вафтрудиир мудрый,

ответь, коли знаешь:

что тебе первое

памятно в древности,

наимудрейший йотун?»

Вафтруднир сказал:

«Бергельмир жил

за многие зимы

до сотворения суши:

как он лежал

в погребальной ладье -

вот что мне первое памятно».

Один сказал:

«В-девятых скажи мне,

Вафтруднир мудрый,

ответь, коли знаешь;

откуда приходит

волнующий море

ветер, людям незримый?»

Вафтруднир сказал:

«Йотун-орел

по имени Хресвельг

сидит там, где небо кончается,

машет крылами -

и ветер веет

над всем этим миром».

Один сказал:

«В-десятых ответь мне,

всезнающий Вафтруднир,

коль судьбы богов ты знаешь:

откуда он взялся,

Ньёрд, среди асов,

имеющий тысячу

храмов и жрищ?

Ведь он не родился асом».

Вафтруднир сказал:

«В землях ванов

рожден он, светлый,

живет у богов как заложник:

судьбы свершатся -

и он вернется восвояси,

к премудрым ванам».

Один сказал:

«Еще ответь мне:

где ежедневно

дружины сражаются?»

Вафтруднир сказал:

«В усадьбе Одина,

там ежедневно

дружины сражаются:

друг друга порубят,

а после верхами

едут на пир совместный».

Один сказал:

«Еще скажи мне,

всезнающий Вафтруднир,

откуда ты судьбы знаешь?

Слово о йотунах,

слово об асах

ты произнес исправно,

наимудрейший йотун».

Вафтруднир сказал:

«Слово о йотунах,

слово об асах

я произнес исправно,

поскольку прошел

все девять миров

и даже Нифльхель,

обиталище смерти».

Один сказал:

«Все слышал, все видел,

всех богов переспорил -

ответь мне: из смертных

кому суждено

выжить в Страшную Зиму

[4]?»

Вафтруднир сказал:

«Лив и Ливтрасир,

чета, укроются

в куще Ходдмимир,

рассветные росы

будут им пищей,

и вновь народятся люди».

Один сказал:

«Все видел, все слышал,

всех богов переспорил -

ответь мне: солнце

как явится в небе,

коль Фенрир пожрет светильню?»

Вафтруднир сказал:

«Альврёдуль деву

прежде родит,

чем Фенрир пожрет светильню,

боги погибнут,

но будет ходить

дорогой родительской дева».

Один сказал:

«Все видел,

все слышал,

всех богов переспорил -

ответь мне: какие

над морем, над миром

провидцы-девы летают?»

Вафтруднир сказал:

«Над морем, над миром

три девы летают,

дочери Мёгтрасира:

благо людям

они приносят,

хоть и родом они из йотунов

[5]».

Один сказал:

«Все видел,

все слышал,

всех богов переспорил -

ответь мне; в живых

кто пребудет из асов,

когда Сурта пламя погаснет?»

Вафтруднир сказал:

«Видар и Вали

пребудут в живых,

когда Сурта пламя погаснет,

Моди и Магни

наследуют Мьёльнир,

погибшего Тора молот».

Один сказал:

«Все видел,

все слышал,

всех богов переспорил -

ответь мне: как же

погибнет Один

в битве богов последней?»

Вафтруднир сказал:

«Отца Живущих

волк растерзает,

но Видар ему отомстит,

пойдет на волка

и звериную пасть

надвое разорвет».

Один сказал:

«Все видел,

все слышал,

всех богов переспорил -

ответь мне: что же

Один шепнул

сыну, лежащему на костре?»

Вафтруднир сказал:

«Никто не узнает,

что ты шепнул

сыну, лежащему на костре;

о прошлом сказал я

и о будущей битве,

но смерти я ныне достоин:

с тобою, Один,

напрасно спорил -

ты в мире наимудрейший!»

Речи Гримнира

Поездка Скирнира

Фрейр, сын Ньёрда, сидел однажды на престоле Хлидскьяльв и озирал все миры. Он глянул на Йотунхейм и увидел там деву-красавицу, она шла от дома отца своего в кладовую. После этого он сильно затужил.

Скирнир был слугой Фрейра. Ньёрд просил его поговорить с Фрейром. Тогда молвила Скади:

Вставай-ка, Скирнир,

ступай немедля,

спроси у нашего сына,

кем недоволен

воин умелый

и чем он разгневан».

Скирнир сказал:

«Меня ж обругает,

коли немедля

спрошу у вашего сына,

кем недоволен

воин умелый

и чем он разгневан».

(Скирнир сказал Фрейру:)

«Поведай мне, Фрейр,

правитель вышних,

я знать хотел бы,

почто ты все время

один и невесел

в доме сидишь, хозяин».

Фрейр сказал:

«Как мне поведать,

дружка мой младший,

что меня гложет?

Всем альвов светильня

светит все время,

не светит — моей охоте».

Скирнир сказал:

«Неужто охота,

спрошу, столь великая,

что и сказать невозможно?

Мы сызмала дружны,

но в прежнее время

мы доверяли друг другу».

Фрейр сказал:

«В усадьбе Гюмира

я видел деву -

милее нет;

сиянием дланей

она озаряла моря

и небесный свод.

Любви не бывало

сильней и горше

в прежнее время;

асы и альвы,

они не хотят

деву мне в жены отдать».

Скирнир сказал:

«Дай мне коня,

через темное пламя

чтобы меня пронес,

дай мне клинок,

чтобы сам он рубился,

сам йотунов бил».

Фрейр сказал:

«Вот тебе конь,

через темное пламя

чтобы тебя пронес,

вот и клинок,

чтобы сам он рубился,

коли он в верных руках».

Скирнир сказал коню:

«Сумерки пали,

пора в дорогу

к йотунам нам по сырым камням:

оба вернемся

иль оба сгибнем

в плену у турсов могучих».

Скирнир поскакал в Йотунхейм к усадьбе Гюмира. Вокруг жилища Герд была ограда, а у ворот злые собаки. Он же увидел пастуха, сидящего на пригорке, и сказал:

«Скажи мне, пастырь -

тебе же с бугра

все дороги видны, -

как пронести мне

мимо собак

весточку дочери Гюмира?»

Пастух сказал:

«На смерть идешь?

Иль из мертвых явился?

…

Весточку ты

вовек не доставишь

славной дочери Гюмира».

Скирнир сказал:

«Чего бояться,

коли решился

пойти на опасное дело:

час предназначен,

и день исчислен -

судьбой мне век отмерен».

Герд сказала:

«Что там за гром,

слышу, гремит

прямо в горнице нашей?

Земля дрожит,

и вся трясется

Гюмирова усадьба».

Служанка сказала:

«Там — человек,

он спрыгнул с коня

и на травку пустил пастись».

Герд сказала:

«Проси приезжего

быть гостем в доме

и нашего меду отведать,

хотя, быть может,

это явился

нашего брата убийца».

(Герд сказала Скирниру:)

«Ты не из асов,

ты не из альвов,

ты не из ванов светлых, -

почто же скакал

сквозь ярое пламя

и к нам явился?»

(Скирнир сказал:)

«Я не из асов,

я не из альвов,

я не из ванов светлых, -

однако скакал

сквозь ярое пламя

и к вам явился.

Одиннадцать яблок,

все золотые,

твои они будут, Герд,

коль слово молвишь,

мол, Фрейр мне желанен,

желанен и жизни милей».

(Герд сказала:)

«Одиннадцать яблок

с мужем в придачу

мне брать неохота:

не будет Фрейр,

покуда мы живы,

моим супругом».

Скирнир сказал:

«В придачу-обручье

[1],

которое с юным

с Бальдром в костре горело:

таких же по весу

восемь обручий

в десятую ночь родит».

(Герд) сказала:

«На что мне обручье,

которое с юным с

Бальдром в костре горело;

золота хватит

у Гюмира в доме,

а я в этом доме — хозяйка».

Скирнир сказал:

«А видишь, дева,

меч светозарный,

волшебный в моей деснице:

голову деве

срубит, коль скоро

молвишь не то, что надо».

Герд сказала:

«Тебя бояться

с мужем в придачу

мне совсем неохота,

но если Гюмир

тебя застанет,

знаю, будете биться насмерть!»

Скирнир сказал:

«А видишь, дева,

меч светозарный,

волшебный в моей деснице:

он же зарубит

старого йотуна,

ты же отца потеряешь.

Волшебным железом

девы коснусь -

и будет, как мне охота;

окажется дева

там, где никто

вовеки ее не увидит,

там, на Орлей скале,

будешь ты сидеть,

там сидеть-глядеть,

где лишь Хель видать,

там вкушать еду,

где на вкус еда

гаже гадов ползучих,

а пойдешь куда -

станешь чудищем,

чтобы Химнир глазел,

чтобы всяк глядел -

пуще стража богов

ты прославишься,

зверем ты будешь в клетке;

горе, беда,

хворь да нужда,

пусть тебя мучат пуще,

а присядешь где,

мной заклятая,

чтоб тебе не было роздыху -

черной немочью мучайся;

чтобы день изо дня,

чтобы тролли

тебя во владениях йотуна грызли,

в доме льдистого

чтобы день ото дня,

чтоб слабела ты,

чтоб хирела ты

да не знала бы радости,

а печаль-туга

чтобы мучили пуще;

трехголовый турс

тебе мужем будь,

или вовсе безмужняя сдохни,

счахни, иссохни от порчи,

как на пажити

в осень скошенный

сохнет чертополох;

вот я в лес пошел,

я в сыром лесу

прут волшебный искал,

прут волшебный нашел…

в гневе Один,

владыка асов,

и Фрейр разгневался:

стала, дева, ты,

непокорная,

ненавистна богам;

слышьте, йотуны,

слышьте, турсы -

племя Суттунга,

асы, слушайте:

проклинаю я,

заклинаю я

ее счастье в замужестве,

ее радость в замужестве;

чтобы Хримгримнир

посадил тебя

в клетку смертную крепкую

да поили б тебя

духи подземные

только козьей мочой,

а другого питья

не видать бы тебе -

вот и будет, как мне охота,

и не будет, как тебе охота;

вот я руну «турс»

и три руны в придачу -

«скорбь» и «похоть»,

и «черная немочь» -

захочу сейчас

начерчу сейчас,

а когда захочу — уничтожу…»

(Герд сказала:)

«Во здравие, вестник,

старого меду

выпей из льдистого кубка!

Не думала я,

что придется отдать

любовь мою сыну ванов».

(Скирнир сказал:)

«Ответь же вестнику,

скажи мне честно

прежде чем вспять отправлюсь,

когда и куда ты

придешь на свиданье

к могучему сыну Ньёрда».

(Герд сказала:)

«Роща Барри,

мы оба знаем,

укромное место:

там Герд подарит

на девятую ночь

любовь свою сыну Ньёрда».

Тут Скирнир поехал домой. Фрейр поджидал его на дворе, поздоровался и спросил:

«С коня не сходя,

в дом не входя,

сразу скажи мне, Скирнир:

какие вести

из Йотунхейма?

Радость принес или горе?»

(Скирнир сказал:)

«Роща Барри,

мы оба знаем,

укромное место:

там Герд подарит

на девятую ночь

любовь свою сыну Ньёрда».

(Фрейр сказал:)

«Ночь — это долго,

две — еще дольше,

а как же мне три прожить?

Месяц порою

бывает короче

любой половины ночи».

Песнь о Харбарде

Тор возвращался с востока и вышел на берег пролива. На другом берегу пролива был перевозчик с лодкой. Тор окликнул его:

«Эй, парень-парнище,

на том бережище чего стоишь?»

А тот ответил:

«Эй, стар-старичище,

через водищу чего орешь?»

(Тор сказал:)

«Ищу переправу,

плачу харчами,

за плечами в плетенке -

снеди на целый день;

сам-то в дорогу

набил утробу

селедкой с овсянкой

и есть не хочу».

(Перевозчик сказал:)

«Что ты кичишься

набитым брюхом!

А знаешь ли, что тебя ждет?

Домой воротишься под вечер, а дома

мать твоя померла!»

(Тор сказал:)

«Вот уж, как есть,

весь наихудшую

ты мне накаркал,

что мать померла».

…

(Перевозчик сказал:)

«Гляжу, не похоже,

что ты троедворец;

к тому же без обувки,

к тому же без одежи -

тоже хозяин мне! — сам без порток».

(Тор сказал:)

«Гони-ка лодчонку

да сейчас отвечай-ка:

чья это лодка?

От кого перевоз?»

(Перевозчик сказал:)

«Хильдольв, хозяин

острова Радсей,

он приказал мне

держать переправу:

воров, конокрадов,

сказал, не вози,

а только хороших

людей, мне известных.

Скажи свое имя -

авось переправлю».

(Тор сказал:)

«Скажу, хоть стою

на чужом берегу,

вот род мой и званье:

отец мне Один,

а брат мне Мейли,

а сын мне Магни,

а сам я сильнейший -

бог Тор перед тобою!

Теперь уж и ты

назови свое имя».

(Перевозчик сказал:)

«Нет нужды мне скрываться -

зовут меня Харбард».

Тор сказал:

«Скрываться нет нужды,

коль ты никого не боишься».

(Харбард сказал:)

«Кого мне бояться,

неужто тебя?

Коли мне суждено

помереть не сегодня,

я тебя одолею!»

(Тор сказал:)

«Нет мочи как неохота

в воду лезть да поклажу мочить!

Погоди, человечишко,

я с тобою за ругань сквитаюсь

на твоем берегу!»

(Харбард сказал:)

«Я тебя подожду

на моем берегу;

я, пожалуй что, посильнее,

чем Хрунгнир покойник».

(Тор сказал:)

«То-то, Хрунгнира вспомнил!

Я его одолел -

вот был великанище,

головища из камня! -

я прикончил его

и ногами попрал.

А ты чем похвалишься, Харбард?»

(Харбард сказал:)

«А я в это время

у Фьёльвара жил,

на острове Альгрен

пять зим зимовал:

сколь хочешь с мужами

мы биться могли,

а пуще любиться -

с девицами спать».

(Тор сказал:)

«Ну, а девы-то как?»

(Харбард сказал:)

«Которая умная дева,

та сама к нам ходила,

которая хитрая дева,

та дома сидела -

хотела веревку

сплести из песка

да выкопать яму

поглубже земли.

А я хитроумьем

всех обошел:

все семеро, сестры, были моими,

со всеми любился, со всеми спал.

А ты чем похвалишься, Тор?»

Тор (сказал:)

«А я великана Тьяци убил,

Альвальди сына

я очи закинул

аж на самое небо;

пусть каждый увидит

силу мою! -

они и поныне в небе.

А ты чем похвалишься, Харбард?»

Харбард сказал:

«А я соблазнял

наездниц ночных -

жен уводил у мужей;

мне Хлебард по дружбе

дал, великан,

волшебную ветку,

а я этой веткой

ему же мозги заморочил».

Тор сказал:

«Так ты ж за добро злом заплатил!»

Харбард сказал:

«Дуб обломали

другому на пользу -

всяк о себе печется!

А ты чем похвалишься, Тор?»

Тор сказал:

«Был на востоке,

перебил великанш,

жили в горах

и вредили немало;

те великанши

столько рожали,

что скоро земли

не осталось бы людям.

А ты чем похвалишься, Харбард?»

Харбард сказал:

Ходил я в Валланд

[1],

затеял смуту,

рати стравливал,

да не мирил:

к Одину павшие

шли воители,

а к Тору — одни рабы».

Тор сказал:

«Будь твоя власть,

ты бы так бестолково

богов наделял бы людьми».

Харбард сказал:

«У Тора — сила,

да духу мало:

с испугу, со страху

в варежку влез -

аж забыл, что Тором зовется, -

дыхнуть боялся,

так испугался,

не храпел, не пердел,

лишь бы Фьялара не разбудить».

Тор сказал:

«Харбард, такой-разэтакий,

убить тебя мало!

Дай только залив переплыть!»

Харбард сказал:

«Да погоди ты

переплывать залив -

мы же еще не доспорили!

А ты чем похвалишься, Тор?»

Тор сказал:

«Был на востоке,

потоки стерег,

там Сваранга дети

со мною затеяли свару:

метали в меня каменья,

да только того и добились,

что сами же стали

пощады просить.

А ты чем похвалишься, Харбард?»

Харбард сказал:

«Был на востоке,

с девицей гулял,

болтал с белолицей

и тайно встречался,

золото ей дарил -

вот и добыл золотую».

Тор сказал:

«А ты там нехудо время проваживал».

Харбард сказал:

«А ты бы; Тор,

мне мог бы помочь

ту белолицую деву стеречь».

Тор сказал:

«Уж я бы помог,

да не ведаю как».

Харбард сказал:

«Уж я бы тебе поверил,

да ты ведь — хитришь».

Тор сказал:

«Что я, старый башмак,

чтобы пятки щипать?»

Харбард сказал:

«А чем ты похвалишься, Тор?»

Тор сказал:

«Берсеркских жен

бил на острове Хлесей:

порчу они на людей наводили».

Харбард сказал:

«Стыдно дело, Тор,

с женами воевать!»

Тор сказал:

«Да разве же это жены?

Не жены они, а волчицы:

челн они мне проломили -

на берегу он сушился -

и Тьяльви, слугу моего,

прогнали и мне самому

угрожали железными палками.

А ты чем похвалишься, Харбард?»

Харбард сказал:

«Я шел с дружиной -

сюда она поспешала

войну объявить

и копье окровавить».

Тор сказал:

«Ты только за тем и спешил,

чтобы как-нибудь мне досадить!»

Харбард сказал:

«Коль судьи присудят,

я с тобою готов расплатиться

за такую досаду

вот этим колечком!»

[2]

Тор сказал:

«И кто тебя научил таковой срамоте:

вовек я не слышал слова срамнее».

Харбард сказал:

«Меня учили

старые люди,

которые в домовинах живут».

Тор сказал:

«Вот славно придумал;

могильные ямы

назвал жилыми домами».

Харбард сказал:

«Назвал как назвалось».

Тор сказал:

«Погоди, я с тобою

за хулу расплачусь,

дай только пролив переплыть:

волком взвоешь,

когда по тебе

молот мой прогуляется».

Харбард сказал:

«Сив твоя дома

гуляет с любовником -

с ним расплатись,

то-то подвиг для Тора!»

Тор сказал:

«Вздор мелешь,

меня задоришь,

болтливая баба,

все, поди, врешь».

Харбард сказал:

«Я истину молвил,

а ты — опоздаешь;

будь лодка у Тора,

давно был бы дома».

Тор сказал:

«Харбард, такой-разэтакий,

из-за тебя опоздаю!»

Харбард сказал:

«Подумать только,

великому Тору

простой перевозчик — помеха».

Тор сказал:

«Тебе мой совет;

подавай-ка лодчонку -

хватит ругаться, -

родителя Магни

ты должен перевезти».

Харбард сказал:

«Иди ты отсюда,

здесь нет перевоза».

Тор сказал:

«Коль нет перевоза,

скажи хотя бы,

где тут дорога окольная».

Харбард сказал:

«Сказать недолго,

идти-то — дольше:

дойдешь до колоды,

а дальше — до камня,

возьмешь левее,

а там уже Верланд,

там Тору-сыночку

Фьёргюн укажет

дорогу к дому,

к Одину путь».

Тор сказал:

«А поспею ли засветло?»

Харбард сказал:

«С трудом да бегом

доберешься, пожалуй,

только под утро».

Тор сказал:

«Вот что попомни:

ты надо мной посмеялся,

и я тебе не забуду,

как ты меня перевез».

Харбард сказал:

«А ешь тебя тролли!»

Песнь о Хюмире

Боги превышние

рыб наловили

и дичи для пира,

да не было пива;

прутья метнули,

кровь испытали -

узнали: у Эгира

солода вдоволь.

Сидел горножитель,

по-детски весел,

выглядел вроде

как сын Мискорблинди;

вдруг ему в очи

грозно сын Игга:

«Эгир, устрой-ка

выпивку асам!»

И лень, и веленьем

обижен йотун,

надумал асам

подпортить радость:

он Тора просит

котел доставить,

в котором сподручней, мол,

пиво сварить.

Тут затужили

боги преславные,

не знали, где бы

добыть котлище,

покуда Тору

Тюр-правдолюбец

тайно, по дружбе,

совет не подал:

«Живет на востоке,

за Эливагаром,

Хюмир всемудрый,

где кончается небо:

гневлив отец мой,

но держит котлище,

чан пивоварный

с версту глубиной».

«А даст ли нам йотун

кипятилище влаги?»

«Даст, коль сумеем

хитростью взять».

Дня им хватило -

резво скакали -

на путь от Асгарда

к усадьбе Эгиля:

там оставили

козлов круторогих,

пешком пустились

в обитель Хюмира.

Их встретила бабка,

внуку постылая,

о девятистах

головах старуха;

другая хозяйка

вошла, светлобровая,

вся в золоте, — пиво

сыну цедила:

«Йотуна отпрыск!

Думаю, лучше

спрятать мне вас

по-за котлами:

муж мой неласков,

гостей не любит

и худо шутит,

когда не в духе».

К ночи явился

он, страховидный,

Хюмир сердитый,

домой с охоты:

в дом ввалился -

бренчат ледышки,

покрыла ожеледь

щек чащобу.

«Здоров ли, Хюмир,

сердцем ли весел?

Наш сын сегодня

домой воротился,

давно его ждем,

шел издалека;

с ним же явился

к нам Хродра недруг,

друг человеков

по кличке Веор.

Видишь ты, сели

под самой крышей,

где матица, видишь,

а самих-то не видно».

Как йотун глянул -

треснула матица,

а прежде матицы

столб подломился,

восемь посудин

упало — разбилось,

котел же кованый

один не расколот.

Тут вышли оба,

а йотун старый

на недругов глянул

недобрым глазом,

неладное чует:

зачем-то явился

причинник печалей

йотунских жен.

Однако велел он

забить трех быков,

йотун, и к ужину

мясо готовить:

короче на голову

стали быки,

их туши затем

в огне запекли.

Муж Сив перед сном

хорошо закусил

у Хюмира в доме -

пожрал двух быков,

но седоволосому

другу Хрунгнира

такая кормежка

показалась чрезмерной:

«Завтра мы, трое,

устроим ужин -

будем кормиться

тем, что добудем!»

Веор: согласен, мол,

в море выйду,

коль скоро йотун

наживку даст.

«Поди-ка в стадо,

коли не трусишь,

ты, погубитель

жителей гор:

в стаде найдется,

я полагаю,

неплохая наживка

под ногами быков».

Гость, не споря,

в поле выходит,

а встречу из чащи -

черный бык;

враз оторвал он,

убийца турсов,

рогатую башню,

бычью башку.

«Уж лучше с тобою,

кораблеводитель,

не рыбу ловить,

а рыбой закусывать».

Подальше в море, хозяин козлов

сказал, мол, греби,

обезьяньему сыну;

на это йотун

ему ответил,

мол, не желаю

дольше грести.

Гневливый Хюмир

едва забросил -

и сразу вытащил

двух китов,

а Веор тем часом,

Одинов сын,

сидел на корме

и донку снастил:

голову бычью

друг человеков,

недруг червей

насадил на крючок;

и тут же клюнул,

сглотнул наживку

гад кругосветный,

богов супостат.

Выводил, вытащил

Тор-змееборец

ядом блестящего

на борт червя;

молотом плющил

голову змею,

бил волчьему брату

в бугрище волос.

Кольчатый взвыл,

аж лед раскололся,

древняя вся

земля всколебалась

на дно морское

канула рыба.

Невесел йотун

сидит на веслах,

хмурится Хюмир -

говорить неохота;

к берегу лодку

скоро причалил:

«Остатнее дело

поделим надвое:

быка ли морского

ты тут привяжешь?

Ко мне ли на двор

китов отнесешь?»

Хлорриди за нос

коня морского

хвать — и выволок,

воды не вычерпал,

а так, с черпалом

и с веслами вместе,

с уловом йотунским -

с вепрями вод

на двор и сволок

по камням да по чаще.

Однако йотун

упрям был не в меру,

Тора оспоривал,

кто сильней:

сказал, мол, с лодчонкой

это не чудо,

а чашу мою

никому не разбить.

Хлорриди с маху,

сидя на месте,

грянул тем кубком

в каменный столб;

столб на части

расколот чашей,

а чаша к йотуну

вернулась цела.

Хозяйка меньшая,

та, что красива,

ему по дружбе

тайну открыла:

«Грянь-ка ты кубок

о голову Хюмира -

нет крепче сосуда,

чем йотунский лоб!»

Привстал и с маху

хозяин козлов

метнул, собравши

всю силу аса:

опора шелома

цела у йотуна,

а меда вместилище

разбито в куски.

«Пропала, я знаю,

чудесная чаша,

осколки, я вижу,

у меня на коленях, -

так молвил йотун, -

теперь уж вовеки

я не скажу:

ты, пиво, прекрасно!

Теперь уж берите,

коль силы хватит

самим снести

мой чан пивоварный».

Тор ухватился,

дважды пытался -

котел ни с места,

стоит, как стоял.

Родитель Моди

за край приподнял

и прочь из дому

выволок чан,

муж Сив на макушку

котел напялил,

по кольцам отвисшим

пятками бил.

Чуть отошли,

тут оглянулся,

Одинов сын

вспять поглядел:

а там, с востока,

видит он, Хюмир

ведет пещерную

рать многоглавых.

Тогда он скинул

с плечей котлище

и поднял Мьёльнир свой

смертоубойный:

…

горных он китобоев

всех перебил.

Чуть отъехали -

пал на дорогу

в упряжке Тора

козел, повредился

скакун круторогий,

нога перебита:

это, конечно,

проделка Локи.

Однако ты знаешь

об этом услышать

можно от всякого

богословесника, -

ущерб он восполнил

за счет горножителя:

два сына йотунских

впряглись в упряжку.

В собранье богов

воротился могучий,

принес котлище,

у Хюмира взятый,

и пили боги

Эгира пиво

до поры, пока лен

не созрел для страды.

Перебранка Локи

Песнь о Трюме

Встал Тор-метатель,

глянул, взъярился:

где, мол, мой молот

запропастился;

брадою метет,

власами трясет

сын матери — Йорд -

всюду искал.

И первым делом

тогда он молвил:

«Слушай-ка, Локи,

тебе открою,

о чем не знает

никто ни в небе,

ни на земли:

асов молот украли!»

Вошли они к Фрейе

в дом распрекрасный,

и первым словом

тогда он молвил:

«Дашь ли мне, Фрейя,

наряд пернатый?

Авось мой молот

сыщу где-нибудь».

Фрейя сказала:

«Дам, даже будь он

золототканый,

ссужу, даже будь он

из серебра».

Локи взлетел -

перья запели -

и в путь пустился

из мира богов,

а опустился

в земле великанов;

Трюм на пригорке,

йотун-владыка,

ошейники псам

из золота плел

и сам расчесывал

коням гривы.

Трюм сказал:

«Что слышно у асов?

Что слышно у альвов?

Зачем ты явился

к нам в Йотунхейм?»

«Худо у асов!

Худо у альвов!

У Хлорриди молот

не ты ли украл?»

«Я Хлорриди молот

украл и укрыл -

на восемь поприщ

в землю вкопал, -

никто не достанет

оттуда его,

покуда не станет мне

Фрейя женой».

Локи взлетел -

перья запели -

и в путь пустился

из земли великанов,

а опустился

в мире богов;

Тор поджидал его

в мире богов,

и первым словом

тогда он молвил:

«Какие вести?

Удача есть ли?

Скажи мне сразу,

прежде чем сесть,

ибо сидящий

все забывает,

ибо лежащий

врать горазд».

«Удача есть

и добрая весть:

у турса-владыки,

у Трюма твой молот,

никто не добудет

оттуда его,

покуда не будет

женой ему Фрейя».

Вошли они к Фрейе

в дом распрекрасный,

и первым словом

тогда он молвил:

«Покров невестий

надень-ка, Фрейя, -

мы вместе поедем

с тобой в Йотунхейм».

Взъярилась Фрейя,

так расфырчалась,

аж закачались

асов дома,

и гривну Брисингов

бросила на пол:

«Меня же ославят

бабой распутной,

коли поеду

с тобой в Йотунхейм!»

Сходились тут боги

все для совета,

сходились богини

все для сужденья,

судили-рядили

могучие асы,

как бы им Хлорриди

молот вернуть.

Тут молвил Хеймдалль,

светлейший из асов,

а был он провидцем

таким же, как ваны:

«Наденем на Тора

покров невестий

и Брисингов гривну

на шею повесим,

бренчала бы сбоку

связка отмычек,

под бабьим подолом

упрятать бы ноги,

на грудь нацепить бы

камней драгоценных,

а на макушку -

приличный убор».

Тор промолвил,

сильнейший из асов:

«Меня же асы

бабой окличут,

коль я надену

невестий убор!»

Локи промолвил,

сын Лаувейи:

«Тор! Не стоит

молоть пустое,

коль йотуны скоро

Асгард захватят,

коль скоро твой молот

мы не вернем».

Надели на Тора

покров невестий,

на шею повесили

Брисингов гривну,

сбоку бренчала

связка отмычек,

под бабьим подолом

упрятались ноги,

на грудь нацепили

камней драгоценных,

а на макушку -

приличный убор.

Локи промолвил,

сын Лаувейи:

«А я при невесте

буду подружкой,

поедем-ка вместе

мы в Йотунхейм».

Домой немедля

козлов пригнали,

впрягли в упряжку -

резвые скачут,

падают горы,

земля горит,

к йотунам едет

Одинов сын.

Трюм промолвил,

йотун-владыка:

«Йотуны! Встаньте,

лавки поставьте!

Едет ко мне она,

Фрейя-жена,

Ньёрдова дочка,

из Ноатуна.

Много у Трюма

коров златорогих

и черных быков

и всего в преизбытке:

именье имею,

каменья имею,

одной только Фрейи

еще не имел!»

К вечеру дело,

йотуны сели,

пиво пили,

гостей угощали:

быка и восемь

пожрал лососей,

и все гостинцы,

что были для женщин,

и меду три бочки

выпил муж Сив.

Трюм промолвил,

йотун-владыка:

«Можно ль невесте

так много ести?

Кто из невест

столько наест

и меду напьет

за один присест!»

А при невесте -

подружка премудрая,

тут же сказала

йотуну слово:

«Фрейя не ела

восемь ночей -

вот как хотела

попасть в Йотунхейм!»

Покров он приподнял

для поцелуя,

да тут же отпрянул,

прочь отпрыгнул;

«Чтой-то у Фрейи

очи пылают,

очи горят,

будто огонь?»

А при невесте -

подружка премудрая,

тут же сказала

йотуну слово:

«Она не дремала

восемь ночей -

вот как хотела

попасть в Йотунхейм!»

Явилась бедная

сестрица йотуна -

она от невестки

подарка ждала:

«С твоей бы ручки

обручье красное!

Подай, коли хочешь

любови моей,

любови моей

да помочи».

Трюм промолвил,

йотун-владыка:

«Несите-ка молот!

Совершим обрученье:

пусть Мьёльнир невеста

на колени возложит,

пусть Вар десница

наш союз осенит!»

У Хлорриди сердце

в груди взыграло,

когда крепкохрабрый

схватился за молот:

Трюм пал первым,

йотун-владыка,

за ним же сгинул

весь йотунский род.

Убил и старуху,

сестрицу йотуна,

что у невестки

подарка просила:

удар получила

заместо дара,

могучим молотом

заместо золота.

Так Одинов сын

молот вернул.