Старшая жена. Любовь после измены

- Айлин, ты такая сильна, - обнимает меня Диана. – Я бы не пережила, если бы Азамат мне изменил.

- Азамат тебя не предаст, дорогая, - успокаиваю я подругу. – Ты же идеальная женщина. Готовишь как шеф-повар, выглядишь, как богиня, прекрасная мама, еще и его партнер по бизнесу.

- Малыш, а как же я? Ведь я же лучше, лучше собаки! – Софья изобразила Карлсона из старого советского мультфильма и посмотрела на подругу взглядом Кота в Сапогах из «Шрека». – Скажи что-нибудь хорошее про меня.

- Софья Дильшатовна, ты просто космос. Настоящий друг и просто замечательный человек. Хоть и матершинница. Дай Бог тебе много денег и мужика хорошего! – смеюсь я.

- Аминь, сестра! – заливается Софья.

На самом деле до пяти лет Софья носила отчество Ивановна, а фамилию Смирнова. Все по деду. Отец Сони, как она говорила, свалил в закат, как только узнал, что у него будет ребенок. Когда Софье было четыре, ее мама вышла замуж за вдовца с двумя сыновьями. Все бы ничего, да новый папа был уйгуром. Так Софья Ивановна Смирнова стала Софьей Дильшатовной Касымовой. Все думают, что она метиска.

- Вы правильно сделали, что выбрали карьеру. Это я расслабилась, - грустно вздыхаю я. – Занималась дочками, поддерживала Рустама…типа вдохновляла на подвиги, - с горечью говорю я. – Вот теперь другая его вдохновляет, еще небось маточкой дышит.

- А почему бы тебе не устроиться на работу? – спрашивает Диана. – Ты же иняз окончила. Может, пойдешь преподавателем, или переводчиком. Девочки выросли, и ты можешь начать строить карьеру. Никогда ведь не поздно.

- Точно! Поддерживаю Диану. Вот выйдешь отсюда и ищи варианты. Займешь голову, и не будешь страдать.

Я задумалась. Может, девочки правы и никогда не поздно начать. Сейчас корю себя за то, что послушала Рустама, который сказал, чтобы я сидела дома, а он о нас позаботиться. Надо было, как некоторые жены крутиков, попросить у него салон красоты или бутик. Но я была слепой дурой, которая вот-вот может остаться у разбитого корыта.

Вскоре девочки ушли, и я решила вздремнуть. На самом деле спала я много – так, как никогда в жизни. Я все еще чувствовала слабость и не вставала. Арсен Ильясович сказал, что посмотрит меня завтра и решит, когда мне уже можно будет хотя бы ходить. Проваливаюсь в сон. Вокруг полное умиротворение, тишина и покой. Я лежу в своей кровати, укрытая не казенным одеялом, а своим любимым – белоснежным и мягким. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Рустамом. Он улыбается и поддается вперед. Его ладонь накрывает мою щеку и гладит ее. Мне сладко и томительно одновременно. Он смотрит на меня также, как несколько лет назад. До нашей трагедии. До его предательства.

- Айлин, милая, - зовет он меня, а я смотрю на него и не могу ответить, словно онемела.

- Айлин, родная…

Его образ растворяется, а мне все еще хочется за него ухватиться. Открываю глаза и понимаю, что его ладонь по-прежнему гладит мою щеку. И только тогда осознаю, что он здесь, рядом со мной.

- Что ты здесь делаешь? – говорю недовольно, пытаясь сесть на кровати. От одного движения начинает ныть шов и я морщусь от боли.

- Где болит, родная? Позвать врача? – обеспокоенно спрашивает он. Но сейчас я уже не знаю, искренни ли его эмоции.

- Я тебе не родная. И я просила тебя не приезжать, - цежу сквозь зубы.

- А я приехал. И буду приезжать. Я – твой муж. Как ты себя чувствуешь?

- Прекрасно, - складываю руки на груди и отвожу взгляд к окну. – И муж ты мне ненадолго.

- Твой врач сказал, что ты чуть не умерла от перитонита. Почему ты сразу не позвонила, как только почувствовала себя плохо? - спрашивает на полном серьезе.

-Не хотела мешать тебе трахать токалку на берегу Каспийского моря, - съязвила я и заметила, как от удивления вытянулось его лицо.

- Откуда ты узнала?

- Ой, ты даже не пытаешься отрицать, - зло щурюсь на него. – Я приехала в аэропорт, чтобы тебя проводить, - сочиняю на ходу, чтобы не ставить под удар Улана. – А там ты, твоя младшая жена и твой сын, очень похожий на тебя. Нетрудно было сложить два плюс два. Ну как, милый, натрахался и приехал, показать, какой ты чудесный муж и как переживаешь за старшую жену? Как видишь, жива, не сдохла, чтобы открыть вам дорогу.

Рустам молчит и злиться. Желваки ходуном ходят. Он отходит к окну и убирает руки в карманы брюк.

- Я правда за тебя испугался. Хоть и не веришь, - признался он, не оборачиваясь. – Когда мне позвонили и сказали, что ты при смерти, я поднял всех в два часа ночи, чтобы найти возможность улететь. Но билеты были только на утро. Еле дотерпел до утра. А потом эта долбанная задержка рейса. С аэропорта сюда. Ты была в реанимации, меня не пустили. Но когда врач сказал, что, - его голос дрогнул на полуслове.

Рустам обернулся, подошел к моей кровати и сел прямо на нее. От его близости мне стало жарко, потому что мое тело все еще предательски реагирует на мужа. Оно хочет этой чертовой близости и это какой-то мазохизм.

- Если бы тебя привезли на полчаса позже, ты бы погибла. Я не хотел даже думать об этом, - он взял мои ладони в свои, и посмотрел на меня как раньше. Черт возьми, если бы я не узнала о его токалке, я бы все также таяла от этого взгляда, в котором даже сейчас не чувствовала фальши. - Все эти дни я не находил себе места, и понял, что не могу без тебя, Айлин. Ты нужна мне.

Я молчу, кусаю пересохшие губы и пытаюсь унять разыгравшийся шторм в моей душе. Что он творит? Что он говорит? Он снова и снова убивает меня, режет без ножа.

- Ты не можешь без меня. Я нужна тебе. Я твоя опора, мать твоих детей. Твоя соратница. Спасибо, что ты не назвал меня секретаршей года. Во всей твоей пламенной речи я ни разу не услышала, что ты любишь меня. Потому что у тебя сейчас одна любимая женщина – твоя шлюха, - выплевываю слово за словом. – Вот и иди теперь к ней, люби ее, делай из нее опору и соратницу, а меня оставь в покое.

- Я знал, что ты обиделась из-за этих слов. Но пойми меня, Айлин, - его ладони переместились на мое лицо, и я не смогла его остановить. – Это сильнее меня. Я пробовал с этим справиться, но не получается. Я люблю тебя, но и ее я тоже люблю. Вы обе делаете меня счастливым. Каждая по-своему. Айлин, многие сегодня так живут. Это было в наших традициях, в нашем ДНК, и люди к этому постепенно возвращаются.

Шок от его слов сковал мне горло. Не могу пошевелиться несколько секунд, но потом как будто выхожу из транса, убираю его руки с моего лица и отталкиваю.

- Мне не нужна твоя извращенная любовь. И перестань сюда таскаться, или я попрошу охрану больницы, чтобы тебя не пускали, - со злостью проговариваю я кжде слово.

- Я не уйду, и я буду навещать тебя каждый день. Я хочу, чтобы ты вернулась.

- И мы заживем долго и счастливо втроем? – истерично смеюсь. – Ты совсем больной или прикидываешься? Пока я подыхала от боли, ты повез свою шлюху с сыном на море. Пока мне делали операцию, и я чуть не умерла, ты трахал ее в номере Риксоса. Это твоя любовь? Знаешь, кто сидел здесь до трех ночи и ждал результатов операции? Наша домработаница, твой водитель и мои подруги. А тебя не было! Почему? Потому что ты любишь себя. Ты придумал себе полигамию, прикрылся древними традициями, которым нет места в современном мире, и ходишь довольный, что у тебя две женщины. Хочешь усидеть на двух стульях, дорогой муж? Так жопа твоя не потянет, - я уже кричу на всю палату, а он смотрит на меня ошалевшими глазами. Ну что, милый, смотри, какой ящик Пандоры ты открыл.

- Запомни, Мустафин: я никогда не буду твоей байбише. Я подаю на развод, забираю дочерей, и мы живем своей жизнью. И да, скоро с тобой свяжется мой адвокат. Будем делить совместно нажитое.

- Ты не сделаешь этого! – с угрозой в голосе выдал Рустам.

- Хочешь поспорить?! – кричу в ответ, и в этот момент дверь в палату открывается и в нее входит Арсен Ильясович.

- Что здесь происходит? – грозно спрашивает он, смотря поочередно то на меня, то на Рустама.

- Ничего, мы с супругой разговариваем, - твердо отвечает Рустам, желая, чтобы доктор отстал.

Арсен Ильясови смотрит, как я тяжело дышу, и как дрожат мои пальцы. Он подходит ближе, берет меня за руку и нащупывает пульс. Молчит, смотрит на часы.

- Айлин, вам нельзя волноваться. Сейчас попрошу, чтобы вам измерили давление, - говорит он и смотрит на мужа. – А вы покиньте, пожалуйста, палату.

Арсен указывает Рустаму на дверь, но тот и не думает уходить.

- Это моя жена. Я имею право здесь находиться.

- Это моя пациентка и я действую в ее интересах.

Рустам не двигается. Они с Арсеном прожигают друг друга глазами. Эта безмолвная дуэль меня пугает.

-Мне вызвать охрану, чтобы вас вывели? - спрашивает строго Арсен.

- Доктор, а ты не слишком много на себя берешь? – нагло бросает ему Рустам.

- Не слишком. Я заведующий этим отделением, и если надо, я выведу вас сам.

Рустам смотрит на меня с сожалением и гневом. Он не ожидал такого монолога, но я рада, что выговорилась. Мне нужно было высказать все, что думаю. И это мой первый шаг к новой жизни без Рустама.

Глава 11

Рустам

Этот врач начинал действовать на нервы и бесить. Появился в самый неподходящий момент, еще и выгнал из палаты. С Рустамом никто и никогда так не разговаривал. На работе все ходят по струнке, дома дочки льнут и ластятся, Томи заглядывает в рот, а Айлин…О, эта женщина оказалась полна сюрпризов. У нее прорезался голос и, когда она злилась, была еще прекрасней. Но она утекала сквозь пальцы, и он уже не знал, как ее удержать.

Улан позвонил ему в час ночи и сказал, что Айлин в больнице и она при смерти. По словам водителя, когда он уезжал из дома, она уже чувствовала себя неважно, а ночью позвонила Раушан и сказала, что нужно привезти вещи хозяйки в больницу. Сон как рукой сняло. Он вышел из спальни в гостиную шикарного номера люкс, чтобы не будить спящую рядом Томирис. Сразу же позвонил секретарше. Сонная женщина туго соображала и Рустаму пришлось уже кричать, что ему надо вылететь в Алматы первым же рейсом. На шум из комнаты вышла Томирис в шелковой сорочке. Она подошла к креслу, на котором сидел Рустам и сзади обняла его за плечи.

- Жаным, идем спать. Я не могу без тебя, - соблазнительно шепнула она ему на ухо.

- Иди спать, милая. Мне надо решить вопрос с билетами на завтра, - нервно ответил он.

- С какими билетами? Ты же говорил, мы здесь на четыре дня. Мы же только прилетели и хотели отдохнуть! – возмутилась Томи.

- Моя жена попала в больницу. Она при смерти на операции. Я должен быть рядом,- отчеканил он. – Я поеду, вы с Тамерланом останетесь.

- Но жааан, - Томи обошла кресло и села перед Рустамом на колени, - чем ты можешь ей помочь сейчас? Она все равно в больнице. А у тебя переговоры, работа. И мы же хотели провести время втроем, - она прошлась указательным пальчиком вдоль его бедра – от колена и выше. – Ты же обещал, любимый, что после работы поплаваешь с нами. Сынок так тебя любит.

Рустам посмотрел на Томирис и еще раз поразился тому, какая она красивая и обворожительная даже без косметики, даже полусонная и безоружная. Он потянулся вперед и коснулся пальцами ее подбородка. Томи маняще открыла рот, приглашая его в новую сексуальную игру. Но неожиданно проснувшаяся совесть заставила его резко встать и подойти к окну.

- Иди спать Томи. Я все равно полечу. Это не обсуждается. Айлин также дорога мне, как и ты. Это не обсуждается.

Он повернулся к большому панорамному окну и смотрел на тихое Каспийское море. Свет в комнате горел, и в стекле отражался свет люстры и силуэт Томирис. Она грациозно продефилировала к нему, обняла со спины, обвив талию руками.

- Хорошо, я приму любое твое решение, дорогой. Все же она старшая жена. Но могу я попросить тебя кое о чем?

- Конечно, - устало ответил он.

- Поцелуй меня перед сном, - чарующим низким голосом прошептала она ему в ухо, запустив молниеносную реакцию. Она не лукавила, когда сказала, что знает, на какие кнопочки нажимать, чтобы Рустаму было хорошо. Он развернулся и коротко, даже целомудренно поцеловал ее в губы. Но она резко перехватила инициативу, сжав его за футболку и проникнув в рот языком. Рустама мгновенно накрыло желание, он сжал сильными ладонями ее талию, а затем руки скользнул к ягодицам.

Все бы закончилось в спальне, если бы не позвонила секретарша и не сказала, что ближайший вылет из Актау в шесть утра. Это значило, что ему нужно было выезжать в аэропорт через два часа. Но ночью пошел сильный дождь. Шквалистый ветер раскачивал деревья и провода. Когда приехал в аэропорт, выяснилось, что рейс задержан из-за погодных условий. Пришлось вернуться в гостиницу и разгребать дела. Утром Рустам позвонил Раушан и спросил, как себя чувствует Айлин.

- В реанимации, - ответила домработница. - В сознание не приходила. Сказали, что она чуть не умерла прямо на операционном столе.

Домработница всхлипывала, а совесть танцевала прощальный танец на пепелище его здравого смысла. Он по-настоящему переживал за жену и гнал от себя дуракцие мысли. Одна из них: что он будет делать, если Айлин не станет? Что он скажет девочкам, ее отцу и подругам?

До клиники добрался только ближе к вечеру и сразу нашел ее врача. Поначалу он показался ему толковым мужиком, но ему не понравилось, с какой враждебностью и даже неприязнью хирург на него смотрел. Разве врачи не должны быть беспристрастными? А этот глядел осуждающе, оценивающе.

О том, что жена пришла в себя Рустаму сказала все та же домбработница. Несколько дней Айлин провела в реанимацию, а теперь ее перевели в палату. Но на звонки Айлин не отвечала. То сбрасывала, то писала короткий ответ: «Перестань мне звонить». Тогда он решил поехать к ней лично, когда вернется из Астаны.

Рустам дико соскучился по ней: такой родной, домашней, красивой. Это была уже другая красота: спокойная, утонченная, исключительная. Когда Рустам вошел в ее палату, то увидел, что она спала. Измученная, осунувшаяся и бледная – она полулежала на больничной койке, и казалось очень хрупкой и уязвимой. Рустам больше не мог бороться с собой, ведь он так давно не касался ее. Он погладил ладонью ее щеку, и она отозвалась на его ласку. А когда проснулась, то вся магия растворилась.

Айлин знала, что он улетел в Актау вместе со второй семье. Ему нечем было крыть. И тогда он решил ей открытья, признаться, что любит сразу двух женщин и ничего не может с этим поделать. Они обе поселились в его сердце и раздирали его в разные стороны. Одна – нежная, умная, утонченная, родная. Другая – сексуальная, чувственная, манящая и безупречная. И если Томирис смиренно принимала правила игры и была готова быть младшей женой, то Айлин отвергала даже мысль об этом. Он злился и на нее, и на себя. За то, что посмел полюбить еще одну женщину и не сдержал обещание, данное много лет назад.

Жена вышла из себя, кричала, ругалась. А потом появился этот хирург. И он уловил, как другой мужчина смотрел на его женщину. взял ее за запястье, чтобы прослушать пульс и заметил на лице Айлин легкий румянец и смущение. От Рустама не ускользнуло и то, что этот докторишка имеет реальную власть над его женой. Она его беспрекословно слушает.

Выйдя из больницы, Рустам в первую очередь позвонил начальнику своей службы безопасности и поручил найти все, что получится на Арсена Сеитова. Слишком уж резвый этот доктор. Чересчур самоуверенный. Но даже у таких, как он, есть слабые места и свои скелеты в шкафу.

На следующий день Рустаму позвонил отец и недовольным голосом попросил приехать. Тогда еще он не думал, что родители знают о его токал и внебрачном сыне. Да и некому было рассказывать. Но он ошибся.

Мама при встрече была сдержана, поцеловала в обе щеки и спросила, как Айлин и дети.

- Нормально все, мама. Девочки через десять дней прилетают.

- А Айлин когда выписывают? – спросила Дарига и пристально посмотрела на сына.

- Откуда ты знаешь, что она в больнице?

- Есть такое замечательное изобретение. Мобильный телефон называется, - хмурилась мама. – Позвонила ей и узнала.

- И что ты еще узнала? – Рустам шумно выдохнул.

- Достаточно, - губы женщины сейчас напоминали тонкую ниточку. Это значило, что мама злится.

- Меня потому позвал отец?

- Иди, - только и смогла ответить она.

Он дошел до отцовского кабинета и постучал в дверь. Услышав грозное «Войди» дернул ручку и через секунду оказался внутри. Отец сидел за массивным дубовым столом и читал документы. Рядом стоял стакан с водой. Увидев Рустама, Ерлан Габитович поднял свой взгляд и посмотрел на сына поверх очков.

- Сядь, - строго сказал он и Рустам подчинился. Уж кого-кого, а отца он безгранично уважал и боялся. В 90-е он сколотил огромное состояние, не запятнав себя связями с бандами. За это Ерлана Мустафина очень уважали.

- Ты хотел со мной поговорить? Что случилось?

Ерлан отложил документы и насупился.

- Случилось. Ты, сосунок, чем думал, когда токал завел? - перешел он на крик.

– Какого хрена я тебя спрашиваю?! Дома жена – умница-красавица, дочки замечательные, а тебя, кобель ты блохастый, на сторону потянуло? Как мне в глаза людям смотреть? Тебя уже видели в Актау с какой-то девкой и ребенком. Ты, твою мать, даже не шифруешься и в открытую гуляешь?!

- Так получилось, - без тени сожаления и страха сказал Рустам. – У меня вторая семья. Жена и сын Тамерлан, ему полтора года. Я от них не откажусь.

Ерлан соскочил и подлетел к сыну. Тот встал с кресла и оказался лицом к лицу с разъяренным отцом.

- Повтори, что ты сказал? – кричал он. – Жена и сын, которому полтора? Ты сколько Айлин обманываешь, придурок? Ты хоть понимаешь, чем это нам грозит? У нас проект строительства НПЗ. Мы одни из акционеров благодаря Талгату. Как думаешь, что он с тобой сделает, когда узнает, что ты обидел его дочь? Да он тебе яйца оторвет и в жопу засунет, а я его даже удерживать не стану. Ты бл**ь понимаешь, к чему привело твое неумение держать хозяйство при себе?

- У Талгата самого рыльце в пушку. Или ты забыл, что он завел токал в Астане, пока Айлин с матерью были здесь? И он тоже на две семьи жил, и его младшая жена даже сына родил. Так что не ему меня судить и меня учить.

Ерлан так разозлился, что со злости ударил сына кулаком по лицу. Рустам пошатнулся, но стерпел. Мужчина дотронулся пальцами до горящей скулы и снова вытянулся, будто ничего и не было.

- Ты что не понимаешь, что он из-за этого до сих пор чувствует себя виноватым перед ней? Одно ее слово и он тебя похоронит. Нас похоронит!

- Не похоронит. Формально мы не ведем с ним дела.

- А не формально он обеспечивал нас выгодными проектами, лоббировал наши интересы, помогал с тендерами. Да, я не спорю, мы все делали сами, у нас и до вашей женитьбы дела шли отлично. Но именно ваша свадьба помогла нам взлететь. А теперь ты, сукин сын, похерил годы работы.

- Я не обязан ни перед кем отчитываться о своей личной жизни. Так получилось, что у меня сейчас точно такая же ситуация, как и Талгата много лет назад. Так что не ему меняс судить. Но я люблю свою, - он вдруг осекся, увидев, как от этих слов отца переполняет гнев, - я люблю женщину, которая родила мне сына. И он, между прочим, ваш внук и наследник.

- А Айлин? Что с ней? Хочешь сказать: любовь прошла?

- Нет, - честно ответил он. – Ее я тоже люблю.

Рустам прислонился к столу и опустил голову. Он молчал несколько секунд, а потом посмотрел на Ерлана и выпалил:

- Она подает на развод.

- С*ка, - Ерлан сел в кресло и закрыл лицо руками. – Я вырастил идиота. Черт возьми! Как ты до этого дошел? Ты же умный мужик, при тебе компания расцвела еще больше. Что с тобой случилось? Или вся кровь от мозга прилила к другому месту? Как увидел ту блондинку, так сердце билось о штанинку?

Рустам молчал и тяжело дышал. История о том, что он под сорок лет встретил девушку, в которую влюбился, отцу бы не понравилась. Но это была правда.

- Я люблю их обеих – Айлин и Томирис. Я боялся признаться во всем Айлин и как показали последние события, не зря. Она не принимает этот формат отношений. Но отпустить ее я не могу.

- Так не бывает! Что ты там себе придумал, идиот? Люблю обеих! У тебя, что под сраку лет кризис среднего возраста? Так пошел бы купил себе мотоцикл. Нет, бл**ь, он токалку завел. Брось ее нахрен. Я не знаю, денег дай, на работу устрой. Но брось. Сделай правильный выбор, - Ерлан прожигал взглядом сына.

- Нет, - отрезал он. – Это не обсуждается.

Ерлан прошел к столику, где стояли бутылки с дорогим алкоголем. Налил в рюмку коньяк и разом выпил.

- Тогда пеняй на себя, - Ерлан с шумом поставил на стол. - Талгат такого не простит и начнет войну, как только узнает. Хорошо, что он на своих сраных Мальдивах. Но если Айлин хочет развестись, то это конец! Сученыш! Даже видеть тебя не могу. Ты меня разочаровал. Уйди с глаз!

Ерлан прошел к столу и сел в свое кресло. Он прикрыл глаза рукой и тяжело дышал, думая о чем-то своем. Когда Рустам дошел до двери, Ерлан бросил ему вслед:

- Мама думает, тебя приворожили.

Рустам застыл и медленно повернулся:

- Что за бред?

- Она сходила к какой-то ясновидящей и та сказала, что тебе подлили кровь, - Ерлан морщится, - ну как это сказать – кровь, которая у женщины идет.

- И ты в это веришь? – скривился Рустам.

- Я пытаюсь найти хоть какое-то объяснение твоей глупости. И бабская дурь – единственное, что приходит на ум. Похоже, твоя токалка крепко держит тебя за яйца. А ты и рад. Куда ты катишься? Мой сын не был таким!

Рустам ничего не сказал, чтобы еще больше не раздраконить отца.

- Я не хочу ее видеть, но мне просто интересно, что же за баба задурила тебе мозги до такой степени, что ты поставил на кон благополучие своей семьи и бизнес, который я годами строил?

- До свидания, папа! - Рустам оставил вопрос отца без ответа. Он скупо попрощался и вышел из кабинета.

Рустам уже хотел выйти из дома, как на пороге его окликнули. Мама стояла, прислонившись плечом к стене, и с грустью смотрела на него.

- Ты все слышала? – спросил Рустам.

- Вас невозможно было не услышать, - обреченно вздохнула она. – Балам (бала (каз.) – ребенок, сынок), то, что папа сказал – это правда.

- Мама, не начинай! – буркнул Рустам. – Ты же образованная женщина. Какой приворот? Какая кровь! Томирис не такая.

- Ну да, - опустила голову Дарина. – Что еще может сказать мужчина о женщины, которая запудрила ему мозги

- Я поеду, мама, - устало сказал сын.

- Балам, я бы хотела увидеться с внуком, - спокойно проговорила она, и мужчина впервые за полчаса улыбнулся.

- Хорошо, мама, я познакомлю вас с Томирис и Тамерланом.

Дарига вздрогнула, поняв, что сын назвал сына от токалки именем, которое предназначалось для другого маленького Мустафина. Ее лицо было полно боли и разочарования.

- Нет, ты не так понял. Я не хочу встречаться с твоей токалкой. Но я хочу видеть внука.

Сердце Рустама рухнуло с высоты и больно ударилось.

- Хорошо, - он сухо кивнул. – Я это организую.

***

Все были против него, Томирис и Тамерлана. Все встали на сторону Айлин. Но мужчина был непреклонен. Раз он решил, что будет с ней, то пойдет до конца. Его слепая любовь к токалке удивила его родню. Но больше всего их поразило признание Рустама в полигамности.

Даже сестры позвонили ему и вынесли весь мозг. Снова подняли тему черной магии, в которую он не верил. Но каждая уважающая себя казахстанская женщина в первую ищет в таких ситуациях две причины: сглаз или порчу. А в случае Рустама, по мнению его сестер, был какой-то ядерный коктейль Молотова. Иначе как объяснить, что человек разумный превратился в тряпку.

На следующий день его снова потянуло к старшей жене. Рустам купил шикарный букет из голландских роз, которые ей так нравились. Он зашел в отделение, где лежала Айлин, и мгновенно приковал к себе взгляды медсестер и других пациенток. Сотрудницы между собой шушукались: «Повезло же женщине из 201. Лежит в вип-палате. Сам Ильясович ее каждый день осматривает. А тут и муж такой статусный. Неудивительно!»

Рустам подошел к палате жены и заметил, что дверь открыта настежь. Из комнаты доносились голоса и звонкий смех Айлин. Сердце неистово застучало, а в ушах звенело так, что можно было оглохнуть. Почему она смеется? Над чем? Для кого?

Подойдя ближе, он понял, что рядом с его женой мужчина. Рустам до белых костяшек сжал, даже сдавил несчастный букет. Он встал в дверях и со злостью наблюдал, как Айлин и Арсен стоят у ее кровати и смеются. Слишком близко. Слишком интимно. Врач держал ее за руки, а она пыталась сделать первые шаги. Его старшая жена улыбалась другому. На мужа она вчера орала, а человеку, которого знала всего несколько дней, дарила свою обворожительную, лучезарную улыбку.

- Давайте, Айлин, вы сможете! Первые шаги самые сложные. Не бойтесь. Я рядом, - подбадривал Арсен.

- Вы только меня ловите, если я упаду, - все еще улыбаясь, попросила она.

- Конечно, не переживайте. Если надо, на руках донесу вас до кровати, - пошутил мужчина и Айлин засмеялась.

Рустам озверел. Ревность опустилась красной тряпкой на глаза, а он, как разъяренный бык дышал через нос и трясся от гнева.

- Айлин! – громко рявкнул он, заставив жену и ее врача обернуться.

Глава 12

Айлин

- Айлин! – снова прорычал мой муж, будто я и с первого раза его не услышала.

- Я просила тебя не таскаться сюда, - сказала совершенно спокойно, а в душе полный раздрай. Пришел с моими любимыми цветами, весь такой красивый и суровый. В мыслях промелькнуло, что мне придется долго и мучительно отвыкать от него и моей любви к нему. А он не облегчает задачу, а лишь усложняет ее.

- Может, ты уже отлипнешь от моей жены? - переводит грозный взгляд на Арсена и мне становится очень стыдно.

***

За несколько минут до появления мужа, Арсен Ильясович пришел в палату и, увидев меня в кровати, нахмурился.

- Айлин, вам уже пора вставать и ходить, чтобы не было спаек.

- Простите, я пытаюсь, но болит очень сильно. Хожу только в туалет, - жалуюсь я как ребенок.

- Понимаю, но надо. Тем более вам делают обезболивающее, - он неожиданно протягивает мне руку. – Давайте я помогу вам встать. Нужно начинать ходить хотя бы по палате.

Я вкладываю свою ладонь в его и медленно поднимаюсь. Затем сажусь на кровати, все еще чувствуя тянущую боль. Морщусь и чешу нос, понимая, что это жутко несексуально, но Арсен Ильясович почему-то смеется.

- Вы меня таким видом не разжалобите. Сначала ходим по комнате, потом по коридору. Дальше – в саду больницы. Готовы??

Я киваю, и доктор поднимает меня за руки. Жмурясь от боли, выпрямляюсь.

- Давайте, Айлин. Пару шагов вперед.

На мне футболка, спортивные штаны, какие-то совсем смешные носки с авокадо и легкие тапочки, которые притащила Диана. Шаркая по полу, делаю несколько шагов, ловя себя на мысли, что уже не так сильно болит.

- Я как будто учусь заново ходить, - смеюсь я как маленькая девочка. Не знаю почему, но рядом с Арсеном мне очень легко и спокойно. Будто я давно его знаю.

- Давайте, Айлин, вы сможете! Первые шаги самые сложные. Не бойтесь. Я рядом, - подбадривает доктор, держа меня за локти. На нем сейчас синий хирургический костюм. Невольно смотрю на его сильные мускулистые руки и кисти с набухшими венками. Поднимаю глаза и неожиданно ловлю на себе взгляд доктора. Он смотрит заинтересованно и отчего-то широко улыбается. А я лишь думаю о том, что в общем-то Диана была права – он красавчик. Черные волосы, аккуратная щетина и улыбка такая, что невольно смущаешься. А ведь я уже не девочка, да еще и замужем.

- Вы только меня ловите, если я упаду, - все еще улыбаясь, прошу я.

- Конечно, не переживайте. Если надо, на руках донесу вас до кровати, - шутит Арсен и я смеюсь над ее шуткой.

- Айлин! – слышу грозный рык будущего бывшего мужа и поворачиваю голову.

Молчу и часто моргаю. Вот это явление блудного мужа народу! Он снова рычит, чем выводит меня из себя.

- Я просила тебя не таскаться сюда, - раздраженно говорю я.

- Может, ты уже отлипнешь от моей жены? – требует Рустам, а я краснею от стыда за его поведение.

- Может, вы не будете мешать ее выздоровлению? – летит от Арсена ответ.

- Что ты сказал? – Рустам на взводе. Я его никогда таким не видела.

- Я сказал то, что хотел сказать, - с нажимом ответил врач. – Айлин нужно ходить, чтобы не было осложнений.

Рустам дышит как бык перед корридой. Арсен не тушуется перед ним, но все же отпускает мои руки и помогает сесть на кровать. Он старается быть дипломатом, но я-то вижу, что его покоробил этот обмен любезностями.

- Айлин, попробуйте походить, держась за кровать, или стену. Дальше будет легче.

- Спасибо, Арсен Ильясович, - как можно более дружелюбно улыбаюсь ему под недовольным взглядом мужа. – Извините.

Врач кивает, после чего выходит из палаты. Я же смотрю на Рустама и хочу треснуть ему по лбу чем-нибудь тяжелым. Например, голландскими розами.

- Ты не ответил на вопрос: что притащился? Я же сказала, что все вопросы через моего адвоката. Ее зовут Екатерина Ковалева. Имей ввиду и предупреди своего юриста, - складываю руки в замок.

- Мне не нравится этот врач.

- А я тебя не спрашивала, - отвечаю равнодушно. – Главное, чтобы мне нравился.

Рустам краснеет как помидор. А я неожиданно ловлю себя на мысли, что мне очень нравится его дразнить и доводить. И почему я раньше этого не делала? Ах да, потому что безумно его любила.

- Ты сейчас серьезно? – муж прожигает меня взглядом.

- Вполне, - не прерываю зрительный контакт.

Наша дуэль на грани. И, кажется, мы уже играем не по правилам.

- Я свяжусь с главврачом и попрошу, чтобы он к тебе больше не подходил.

- Ты этого не сделаешь, иначе опустишься в моих глазах еще ниже. Хотя куда тебе? Ты и так на самом дне, - услышав это, муж стреляет в меня ядовитыми стрелами. - Ты знаешь, что Арсен Ильясович спас мне жизнь? А перед операцией держал меня за руку и говорил, что все будет хорошо, - смотрю на него исподлобья, - Хотя это должен был делать ты. Но напомни мне, где ты был? – театрально развожу руки в сторону. - Ах да, кувыркался с младшенькой в Риксосе. Так что вон пошел отсюда, дорогой муж.

- Что мне еще сделать, чтобы…

- Мне все равно, - поднимаю ладонь, останавливая его пламенную речью – Я тебе уже сказала, что развожусь. Что ты ко мне все ходишь и ходишь? Ходок, твою мать.

Он несколько секунд смотрит на меня и молчит. Потом кладет на мои колени букет роз, который все это время держал в руках.

- Это тебе.

Рустам стремительно выходит из палаты, хлопнув за собой дверью. А я сижу, уставившись в одну точку. Вот так человек перечеркнул 17 лет счастливой семейной жизни. Горько и грустно от этой мысли.

После тихого часа решаю все-таки встать пройтись по палате. Боль терпимая и я даже умудряюсь дойти до окна. Открываю его и вдыхаю полной грудью свежий воздух. Как же хорошо! Последний месяц лета радует хорошей погодой: того адского пекла, что было в июле, уже нет, воздух не тяжелый, а вечерами, как обычно, с гор на Алматы спускается приятная прохлада. Как я устала сидеть в четырех стенах и ждать, когда меня выпустят на волю.

- Айлин, дочка, - слышу знакомый голос и чуть не подпрыгиваю на месте. Оборачиваюсь и вижу свою ене (свекровь).

Дарига как всегда выглядит безупречно: одета дорого и стильно для своего возраста, прическа, маникюр, величественная осанка. В ней всегда чувствовалась порода. Однажды она пошутила, что ее муж боится ходить налево, потому что жена в семье контролирует все деньги. Просто Дарига работала бухгалтером и в 90-е помогала мужу строить бизнес.

- Мама, здравствуйте! Как вы? Как съездили?

- Замечательно, но соскучились по тебе и девочкам.

Мы обнимаемся, свекровь целует меня в обе щеки и гладит по волосам.

- Ты не устала? Может, сядешь? – участливо спрашивает она.

- Да, лучше сесть, - прохожу к кровати и сажусь на нее.

- Как ты себя чувствуешь?

- Нормально. Если можно так сказать,- вздыхаю я.

- Понимаю, дочка. Я пришла тебя попросить, - старается она найти слова

- Мама, не надо. Я знаю, что вы хотите сказать. Но я уже все решила. Мы разведемся. Это не обсуждается, - стараюсь скрыть волнение, но мой голос меня выдает.

- Пожалуйста, послушай, - ене берет меня за руки и смотрит глазами, полными отчаяния. – Он не знает, что творит. Он сам не мог, я знаю. Я же видела, как он тебя любил. Все видели. Самира и Райхан в шоке от его поступка. Это не Рустам. Эта…девка что-то с ним сделала. Он не мог так с нами поступить, - свекровь прячет лицо в ладонях и плачет.

- Не плачьте, мама, - глажу ее по руке. – Вы с папой всегда были ко мне добры. Но то, что произошло касается только нас. Он три года живет с токалкой. Их ребенку почти два. И знаете, как они назвали его? Тамерланом. Он же знал, но все равно сделал мне больно. Как он будет смотреть в глаза Анель и Лауре? Рустам для них герой, лучший папа. А теперь получается, что он предатель, который жил на две семьи. И самое ужасное, что он мне, - я показываю на себя пальцем и чувствую, что начинаю закипать. Вот уж правду говорит: не буди лихо, пока оно тихо. – говорит: я тебя люблю и ее люблю. И как я после этого должна себя вести, мама? Муж приходит и говорит, что кроме меня любит еще одну женщину, моложе меня на 10 лет!

- Она с ним что-то сделала! Эта девка, я даже по имени ее называть не могу. Я ходила к ясновидящей, когда узнала. Она посмотрела его фотографию и сказала, что приворот на нем сильный.

Я сначала смотрю на свекровь вылупленными глазами, а потом начинаю смеяться.

- И вы в это верите? Что-то он не похож на человека, которого приворожили. Ходит живее всех живых, бегает к ней, даже когда дома собираются гости.

- Вот! – зацепилась за что-то свекровь. – Он к ней бегает. Значит, она его тянет к себе. Она ему что-то добавила. Ясновидящая сказала, что кровь.

- Мама, я вас умоляю. Ну какая кровь? – закатив глаза, спрашиваю я.

- Менструальная, - всхлипывая, говорит она.

- О боооже! Ну что за каменный век. Не верю я в это, - покачала я головой. – Это не та ли колоритная дама, к которой вы меня после выкидыша водили?

- Да-да, та, - с надеждой в голосе говорит Дарига.

- Ну так ничего из того, что она сказала, не сбылось. Она говорила, что через год я опять забеременею. Будет мальчик. Муж будет его на руках кружить и к небу подбрасывать. Но как видите, - развожу руками, - ни мальчика, ни мужа. Так что не верю я ей. И менструальная кровь? Серьезно? – нервно смеюсь.

- А ясновидящая сказала, что так и есть. Правда…

Свекровь вдруг осеклась и прикусила губу. Я сразу поняла, что она случайно взболтнула лишнего. Значит, я не должна о чем-то узнать.

- Что правда? Мама, говорите. Что она сказала, что вы так изменились в лице?

- Айлин, прости меня, - снова заплакала Дарига. – Она не так все увидела, наверное. Но и на старуху бывает проруха.

- Что именно она сказала? – спрашиваю и теряю терпение.

- Она, -всхлипывает, вытирает нос платочком, - сказала, что сначала он сам…Сам увлекся этой девкой. А когда хотел закончить отношения, она его…

Я потеряла дар речи. Ну что ж, даже ясновидящая не удивила. Все сам, все сам. Ну конечно, а его кто-то заставлял под дулом пистолета спускать штаны?

- Мама, что вы хотите от меня?

- Чтобы ты его спасла от этой…проститутки. Она же всю жизнь ему испортит. Он как будто ослеп. Рустам же не был таким раньше. Он был серьезным, рассудительным, рациональным. Он со школы такой: семь раз отмерит, а потом отрежет. А сейчас он как попугай повторяет одно и то же: люблю, люблю. Но он же тебя только любит!

- Увы, уже не меня, - пожимаю плечами. – Рустам мне сам сказал, что она – его любимая женщина. Смешно, - горько усмехаюсь я. – Он даже обиделся, когда я назвала ее шлюхой. После этого я тем более не буду спасать. Он свой выбор сдалал, пусть живет с этим. Но вы правы в одном: я тоже его не узнаю. Будто он уже не тот человек,с которым я прожила 17 лет. Привороженный, не привороженный. Рустам мне нож в сердце воткнул и прокрутил несколько раз. Всё! Нет у меня больше любви. Одно разочарование. И если его кто и спасет, то только он сам.

Свекровь разревелась еще больше и долго не могла остановиться. Она причитала, что ее мальчика подменили и если я не смогу ей помочь, то она сама этот приворот снимет. Флаг в руки!

Глава 13

Томирис

- Мне пох** на то, что на него ничего нет! – грозно кричит в трубку Рустам. – Ищите! Найдите хоть что-нибудь на этого доктора. Скандалы, интриги, брал ли взятки? – пауза, во время которой он сжимает кончиками пальцев переносицу. – Что вы мне несете про его грамоты за геройство!

Томирис стояла у двери в комнату и подслушивала разговор Рустама с директором его службы безопасности. Из всего сказанного, она поняла, что речь идето враче его старшей жены, который почему-то был для Рустама как гость в горле. Томирис ужасно бесило отношение мужа к Айлин. Он носился с ней как ребенком, хотя она уже заявила, что подала на развод. А ведь именно этого Томи добивалась, когда пошла к ней домой несколько недель назад. Ей тогда надоело быть на вторых ролях, ждать, когда Рустам приедет навестить ее с ребенком, и слушать, как Айлин готовится к празднику, на который ей, как токалке вход закрыт.

То, что начиналось как желание вырваться из нищеты и найти мужчину, который будет обеспечивать ее за определенные услуги, давно превратилось в нечто большее. А ведь тетя предупреждала ее не привязываться, а уж тем более не влюбляться в того, для кого будешь токалкой. Был у нее такой принцип. Но Томирис пошла по другому пути.

Томирис назвали в честь сакской царицы. Красивое воинственное имя должно было принести счастье девочке, но с этим была беда. Сначала отец ушел из семьи, когда ей было четыре. Потом мать вышла замуж за другого и родила еще одну дочку. Отчим зарабатывал мало, мама все тянула на себе. Денег катастрофически не хватало, а маленькой Томирис так хотелось красивое платье и туфельки на день рождения. Но все свои хотелки приходилось задвигать, потому что выбрать можно было только одно, и то не очень дорогое. В 16 лет девушка расцвела: красивая грудь, упругая попа, нежная, белая кожа, черные волосы до пояса, и ангельское личико. Просто загляденье! Она стала замечать заинтересованные взгляды сверстников, мужчин постарше и…отчима. Пару раз он даже зажимал ее в коридоре, пока мать не видела. Томирис тогда стало так противно, что она испугалась и рассказала обо всем маме. Но та устроила скандал и кричала, что Томи все придумала. Девушку спасла тетя, которая в очередной раз приехала из столицы с подарками: привезла платья, юбки, брюки и блузки известных брендов, которые она уже не носила. Томирис кое-что подшивала и надевала на зависть подругам. Тетю звали Бахыт, что в переводе значит «счастье». И именно благодаря ей Томи вытянула свой счастливый билет.

Бахыт сразу заметила, что с племянницей что-то не так. Томи рассказала о матери и отчиме, и тетя решила помочь несчастной малютке. Она посоветовала ей поступать в столичный университет. Постараться, конечно, на грант, но если не получиться выбрать что-то не слишком дорогое и желательно с общежитием. Томи страстно хотела вырваться из бедности и маленького поселка под Астаной. Она много занималась, что поступить на бюджетное отделение, но ей не хватило баллов. Тогда она выбрала специальность «менеджмент» не в самом дорогом вузе и поступила.

Бахыт тут же взяла ее в оборот, одела, обула и устроила на работу в магазин косметики. Она частично оплачивала учебы племянницы, остальное покрывала сама Томирис. На себя оставались жалкие гроши. Однажды Томи пришла в гости в ее шикарную квартиру в новом жилом комплексе. Она с восторгом осматривала апартаменты, будто бродила по музею. Во время чаепития не выдержала и спросила, кем Бахыт работает и откуда у нее столько денег. Тетя звонко засмеялась. Она тогда разоткровенничалась и рассказала всю правду жизни.

- Какая ты смешная девочка! Я не то чтобы работаю. Я вдохновляю своего мужчину на подвиги, чтобы он много работал, и у меня все было.

- А почему этот мужчина на тебе не женится? – удивлялась девушка.

- Потому что у него уже есть жена, - спокойно ответила Бахыт. – И я на ее место не стремлюсь.

- Ты что, - шепотом спросила Томи, - токалка?

- Ну да, - пожала плечами женщина. – Сейчас будет шок-контент, моя дорогая. Но это не для того, чтобы напугать тебя. Просто это такая правда жизни, от которой не скрыться. Вот уже несколько лет я вторая жена одного очень состоятельного бизнесмена. Ему 55, мне 35. И всем, что у меня есть, я обязана ему. Он купил мне квартиру, машину, возит за границу. Я за это его люблю, дарю ему радость и удовольствие, продлеваю жизнь.

- А как же его жена? Она знает о тебе?

- Знает. И мы с ней даже мило побеседовали. Видишь ли, за столько лет брака, они перестали любить друг друга и быть любовниками. Живут, как соседи, как брат с сестрой. Дети уже взрослые. Но он за нее любого порвет. А разводиться…Зачем? У них столько совместно нажитого, что делить до ишачьей пасхи придется. Ни ему, ни ей это не нужно.

- И что, жена не против?

- Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Она же понимает, что лучше одна токалка с понятиями, чем десятки любовниц с придурью. Я не лезу в их семью, не качаю права, не стремлюсь общаться с родственниками. Я вообще кошка, которая гуляет сама по себе. Правда, родить хочу. Для себя. Хотя если у меня от него будет сын, то я могу вообще не переживать, он даст ему все. Но что-то пока с этим не получается.

- А замуж ты разве не хочешь? – не унималась Томирис, которой вдруг все это стало очень интересно.

- Ой нет, - поморщилась она. – Я была там, мне не понравилась. Что я видела: мужа, который не работал и избил до выкидыша. До сих пор разгребаю.

- А я? – глаза ее заблестели. – Я смогу стать такой, как ты?

Тетя серьезно на нее посмотрела и ответила:

- Нет. Тебе этого не надо, Томи. Роль токал не для тебя. Ты же у меня такая красивая, - улыбнулась Бахыт. – Послушай свою опытную тетю и сделай все правильно. - Тебе сейчас 18 и ты девушка, так?

Томирис кивнула.

- Вот и молодец. Сохрани девственность для хорошего парня из состоятельной семьи. Это Астана, детка. Здесь таких много. Надо, чтобы тебя любили и на руках носили. Ты по натуре такой человек, я же вижу. А если нет – ты будешь творить глупости. Поэтому именно тебя одну должны любить. Нет ничего такого, чтобы выйти замуж по расчету. Лучше уж, когда любят тебя, чем ты.

Томирис задумалась. И где ей искать хорошего парня, когда она то в универе, то на работе? Пока болтали с тетей, в дверь позвонили. Она соскочила, поправила платье и прическу и побежала открывать дверь. И вот тут Томи увидела настоящее волшебство. Ее задорная тетя преобразилась в соблазнительную пантеру, которая плавно и сексуально двигалась, говорила обворожительным низким голосом, стреляла глазами так, что Томирис была в шоке. Она была в этом так органична и прекрасна, что взрослый мужик просто с ума сходил от одного ее взгляда.

Прошло пару лет. После увиденного в доме тети, Томи стала много работать над собой: внешний вид, осанка, походка, речь. Она занималась по видео на YouTube, отслеживала крутых блогеров в соцсетях, смотрела на богатых клиенток, которые приходили в магазин. Вскоре от деревенской простушки не осталось и следа. Томирис превратилась в потрясающе красивую и обворожительную левушку. Она уже знала, как подать себя и привлечь внимание.

Однажды тетя пригласила ее на открытие какого-то брендового магазина в крупнейшем столичном торговом центре. Томи прыгала от радости. И именно тут на нее впервые обратил внимание солидный мужчина сорока пяти лет. На тот момент ей было 20. Томи применила на практике все теоретические знания и попала точно в цель. Мужчина был сражен наповал. Именно он стал ее первым мужчиной и многому научил в постели. Само собой, девушка так хотела порадовать своего любовника, что очень серьезно подошла к вопросу интимной жизни. Вскоре не она, а он нуждались в очередной дозе под названием «Томирис».

Тетя поначалу была против. Она говорила, что не такой судьбы для нее хотела, ведь Томи была целомудренной, хорошей девочкой. Но Томирис заявила, что устала от бедности, больше не хочет экономить и смотреть с завистью на тех, кто может себе позволить большее. Это ее жизнь, и она сама знает, как лучше. Все, что могла посоветовать тетя: не вляпаться в какое-нибудь дерьмо, потому что жена у «папика» Томирис та еще ревнивица. Если она узнает, что муж завел молодую токал, то не поздоровиться всем.

И все-таки Томирис надо было слушаться тетю. Через два года после начала отношений с «идеальным мужчиной», Томи позвонила Бахыт вся в слезах и сказала, что у нее серьезные неприятности. Когда женщина приехала, чтобы забрать племянницу, то она ее не узнала. Томи выглядела как моль и вся тряслась от страха. А когда Бахыт выяснила, что случилось, долго и громко орала на племянницу.

- Ты дура? Ты совсем больная? Зачем ты это сделала? Я говорила тебе быть с ними осторожней! Ты чем меня слушала?

- Я его любила, - сквозь слезы повторяла она. – И он меня тоже любил. Он так сам говорил.

- Какая нахрен любовь?! Ты совсем с ума сошла. Ты не только себя подставила, но и меня!

Тетя рвала и метала, винила себя в том, что сама впустила племянницу в этот мир. Однако нужно было что-то решать. Бахыт позвонила своему мужчине и попросила помочь. Тот ради своей токалки сразу приехал, хотя был не в восторге от того, что натворила Томирис. В итоге тетка отправила племянницу в Алматы. В большом двухмиллионном городе проще затеряться. Инструкция была такая: сидеть на пятой точке ровно и не отсвечивать. Устроиться на обычную работу, жить жизнью обычной девушки. И без самодеятельности – никаких больше «папиков». Томирис поклялась Бахыт, что завязала с этим. Но через три года в ее жизни появился Рустам.

Томи только устроилась в бутик премиум-класса. Работа не пыльная и платили хорошо – больше, чем консультантом в масс-маркете. Сюда приходили очень состоятельные мужчины. Но Томи после первого и единственного раза зареклась даже смотреть в их сторону. Однажды в их бутик пришел мужчина: высокий, широкоплечий, статный и статусный. Его мужская энергетика чувствовалась за километр, он был настоящим хозяином жизни, альфа-самцом. Томирис, выйдя к нему навстречу, растерялась. Она не подала вида, но внутри нее все мгновенно вспыхнуло, словно молния ударила точно в цель. Томи поняла, что пропала, когда он заговорил и стал перечислять бренды костюмов. У него был красивый голос с хрипотцой, от которого мурашки бежали по коже. И Томирис, забыв про все тетины наставления, включилась в игру. Она стала черной пантерой с загадочным взглядом. Она умело двигалась, прикасалась, говорила низким, сексуальным голосом. Томи видела, что мужчина заинтересован, но его что-то удерживает. В их первую встречу, он убежал. Но на следующий день вернулся, сказав, что ему нужен ремень. Когда он ее позвал, Томи поняла, что нужно действовать. Ей всегда нравились мужчины постарше, а этот был просто шикарным экземпляром. Ее тянуло к нему, она сама его хотела. В примерочной она дотронулась до бизнесмена и тут же прочитала в его взгляде желание. Той же ночью слетели все запреты, и Томирис забыла, что обещала тете никогда больше не вставать на этот путь.

Томирис видела, какой Рустам голодный любовник. Еще и удивлялась, что там за жена такая, которая держит мужа на такой строгой диете, чуть ли не на сухом пайке. И Томи кормила его из ложечки откровенными ласками, неподдельным восхищением и жестким сексом, который ему так понравился. Томи знала, как его привязать и первое время ее знаний и умений хватало. Но вскоре вернулись его жена и дети, и Рустам начал приезжать все реже и реже. Томи почувствовала, что любовник хочет соскочить, потому что каждый раз в разговоре он упоминал, как любит жену, боится сделать ей больно и все это пора заканчивать. Мол, спасибо, дорогая, за все, но наши пути расходятся. И тут на нее снизошло озарение: она безоговорочно, безгранично и безумно влюбилась в Рустама. Она боялась потерять уже не как кошелек, а мужчину. Потому что он был воплощением всего, что ей так нравилось: красота, энергетика, возраст, статус. И тогда Томирис забыла про еще один тетин запрет и отправилась к местной ясновидящей, о которой ей как-то рассказала коллега.

В темной комнате, слабо освещенной торшером, сидела дама средних лет с распущенными черными волосами. По одному взгляду на нее невозможно было сказать, кто она по национальности: в ней смешались азиатская и кавказкая кровь. У нее были карие глаза, подведенные черным карандашом. Томирис села перед ней и даже не успела задать вопрос, как гадалка заявила, глядя ей в глаза:

- На любовь пришла делать? Не боишься в одну реку дважды ступать?

- Не боюсь, - шокировано ответила Томи и протянула мобильный телефон с фотографией Рустама. – Вот. На него.

- Хмм. Красивый. Сильный. Энергетика чувствуется мощная, - говорила она, рассматривая снимок. – Не свободен. Жену любит и детей. Хммм…сын должен был родиться. Не пришел.

Томирис удивилась. Рустам ни разу не говорил ей об этом. Хотя, конечно, такое любовнице не расскажешь.

- Хочешь его удержать, понеси от него. Сын будет, о котором он мечтал.

- Но я пью таблетки, - растерянно сказала девушка.

- Ну и дальше пей, зачем тогда пришла? – усмехнулась гадалка. – Я говорю то, что мне показывают. Родишь от него, и горя знать не будешь.

- Я хочу, чтобы он любил только меня и ушел от жены, - призналась Томи.

- Не будет такого. У него к ней чувства, сильная привязанность. Он и сейчас себя ненавидит за связь с тобой.

- Но я хочу…

- Вы все чего-то хотите, - покачала головой ясновидящая, встала и направилась к деревянному шкафу. Через несколько минут она вернулась с бархатным свертком в руках и протянула его Томи. – Вот, возьми эти травы и добавляй в еду по щепотке, когда готовишь. Скажу тебе, что говорить надо. Но не переборщи.

- И что это дает? – спросила Томи, прижимая мешочек к груди.

- Ты хотела, чтобы он тебя любил и с ума по тебе сходил? Вот и будет так. С рук твоих будет есть. Но если все сделаешь правильно.

В тот же вечер Томирис приготовила любимое блюдо Рустама и добавила туда травы. А через час они уже лежали в кровати обнаженные и счастливые. Голова Томи покоилась на плече Рустама. Любовница водила пальчиками по его груди и неожиданно спросила:

- Жааан, а если бы у тебя был сын, как бы ты хотел его назвать?

- Почему ты спрашиваешь? – нахмурился Рустам.

- Просто интересно. Ты же, наверное, хотел бы сына?

- Хотел. Но сейчас не хочу.

- Так как бы ты хотел его назвать?

- Ну, допустим, Тамерланом.

- Тамерлан. Красивое имя.

***

Она чувствовала, что уже имеет над ним власть, ведь он говорил, что она – его любимая женщина. Но Рустам все равно возвращался к жене и ложился с ней спать. А когда он сказал, что Айлин готовит праздник, в ней закипела обида: «Ей все, а мне ничего! Это она будет ходить среди гостей, как его законная супруга. А я?» И тогда Томирис пошла ва-банк. Она отправилась к ним в дом и все рассказала его жене. Чего Томи не ожидала, так это реакции супруги Рустама. Она была такая гордая, смотрела на Томи как на челядь, как на низший сорт. Еще и упомянула, что внучка министра. А потом появился Рустам и потребовал, чтобы Томи ушла. Она, как послушная жена, подчинилась. Токалка понимала, что потом он приедет и отругает ее. Но она его переиграла, потому что знала, на какие кнопочки нажимать, когда он на взводе. В тот день она все-таки его победила.

Новость о том, что Айлин хочет развода обрадовала Томирис. Она хотела именно этого. Цель достигнута. Вот только отдых в Актау не удался, так как этой «старой дурре», как называла Томирис старшую жену, вздумалось заболеть. Рустам как угорелый помчался к ней, а Томи еще раз задумалась: почему травки, которые она уже давно подсыпает Рустамчику, так странно действуют? Он вроде без ума от нее, целует, говорит о любви, но и к жене его тянет. И отпускать он свою байбише не хочет, даже на развод не соглашается. Что-то здесь не так! Последней каплей стала ночь после подслушанного разговора, где Рустам требовал собрать компромат на доктора Айлин. Томирис из кожи вон лезла, чтобы угодить мужу. Делала все так, как он любит: ласкала, стонала, кричала, извивалась. Но после того, как Рустам достиг пика удовольствия, он уткнулся ей в шею и прошептал:

- Айлин. Девочка моя!

Томирис чуть не задохнулась от гнева, но сдержалась. Рустам перекатился на спину и мгновенно заснул. А Томи решила, что пора действовать. Она снова пришла к гадалке и озвучила свои тревоги. Та внимательно выслушала и посмеялась:

- Ну, значит, связь у них такая сильная. Не отпускает он ее. Любит, - развела та руками.

- А может, попробовать кровь? – Томи готова была ухватиться за любую соломинку.

- Ты совсем шальная баба что ли? – ясновидящая сверкнула глазами. – Одного покойника на тебе мало, ты второго захотела?

Томирис будто окатили ушатом ледяной воды. Откуда эта женщина знает ее страшную тайну? Гадалка будто читала ее, как открытую книгу, и от этого становилось жутко.

- Не бери грех на душу, - строго проговорила собеседница. – И без самодеятельности. Все у тебя очень зыбко. Сейчас он сходит по тебе с ума. Не напортачь.

- Хорошо, - кивнула она и протянула ей телефон. – А на нее можно что-нибудь сделать?

Гадалка поднесла смартфон к глазам и посмотрела на фотографию Айлин. Через несколько секунд она швырнула дорогую вещицу на стол и выпалила:

- К ней вообще не лезь! Иначе срикошетит и себя погубишь.

- Но почему? Чем она так хороша, что он за ней все еще бегает? Это я подарила ему сына! А она даже выносить не смогла!

- У его жены мощный род. Защита предков до седьмого колена*. Не дури и не суйся туда. Займись лучше своим сыном. А то спихнула на няню и бегаешь довольная.

Томирис недовольно поджала губы. Ничего хорошего она сегодня не услышала. И вопреки наставлениям ясновидящей, она все-таки пошла в больницу к старшей жене своего мужа.

СПРАВКА: Испокон веков казахи трепетно относились к своему прошлому и традициям. Почтительное отношение к истории прививалось им через знание Жеті ата – Семи предков. У казахов существует пословица: «Незнание семи предков – признак сиротства». Издавна каждый кочевник должен был помнить имена дедов и прадедов до седьмого колена. Эта традиция сохранилась до сих пор и носит название Жеті ата (Семь предков). Память о предках подразумевала не только дань уважения к ним, но и заботу о своем народе. Родственники до седьмого колена считались у казахов близкими и несли друг за друга ответственность.

Глава 14

Айлин

Миленькая молоденькая медсестра только что вышла из палаты, оставив дверь полуоткрытой. Не люблю, когда так делают, ну и ладно. Лучше молчать, а то и так на меня уже посматривают как на чудо-юдо. Циркулируют разные слухи: что я родственница Арсена Ильясовича, поэтому он часто меня навещает, то я работаю на телевидении и за меня лично просил директор Департамента здравоохранения (спасибо Соне), и ну и мое любимое (у нее муж башлевый, недавно приходил, такой красавчик). Да, девочки, муж у меня, что надо. Только вот красивый муж – горе в семье.

Итак, медсестра приходила, чтобы поставить мне капельницу. На ближайшие минут тридцать я прикована к кровати. Свободной рукой очень неудобно держать телефон, поэтому кладу его рядом с собой. Поворачиваю голову в сторону окна, но со своего положения вижу только небо. Какого красивого оно сегодня цвета – насыщенно синего! На нем ни облачка и я мысленно говорю себе, что это хороший знак. Прикрываю глаза, дышу размеренно, как при медитации, пытаюсь очистить разум от ненужных мыслей.

Внезапно слышу скрип двери и легкие шаги. Открываю глаза, поворачиваю голову и вижу…младшую жену моего мужа.

- Ну привет! – говорит она, улыбаясь, а мне хочется запустить ей в лоб кружку с недопитым чаем.

Токалка подходит ко мне, улыбается, всем своим видом показывая, что вот сейчас, в данную минуту она хозяйка жизни, она на коне. Ну-ну, знаем мы, что она умело седлает на этой старой кляче.

- Зачем пришла? – равнодушно спрашиваю я.

- На тебя посмотреть. Ты же мне тогда сказала, что без дорогой одежды я – никто. Так и внучка министра, похоже, просто бесцветная моль, - улыбается во весь рот она.

- Пусть так, - ехидно смеюсь. - Я хотя бы элитная моль с хорошей родословной, а ты так, пиявка обыкновенная, дворняжка подзаборная.

Томирис блеснула взглядом, полным ненависти и презрения. Она подошла ко мне совсем близко и процедила сквозь зубы:

- И почему ты не сдохла от перитонита, или что у тебя там? Нам было бы проще похоронить тебя и спокойно жить дальше.

- Даже если я умру, - чеканю слова, глядя ей прямо в глаза, - я тебя с того света достану, девочка. Пожалеешь, что родилась.

По ней было видно, что она была не готова к отпору, но эти эмоции она быстро прячет и улыбается:

- Ты просто злишься, что проиграла, что Рустам останется со мной и Тамерланом – с сыном, которого я родила, а ты даже выносить не смогла.

Она ударила меня по больному, но я лишь шумно вздыхаю, стараясь не показывать, как мне горько и обидно в данный момент. Не могу поверить, что мой муж обсуждал с любовницей мой выкидыш и его последствия. Если это так, то со дна постучали.

- Мне тебе похлопать, что ты родила? - ухмылка играет на моем лице, - Так я тоже. Даже двоих. Или у тебя еще какие-то таланты есть? Ну то, что ты хорошо даешь женатым мужчинам, я уже знаю.

- А знаешь, да, - она изящно откидывает длинные волосы за спину. – Хорошо.

Затем Томирис наклоняется ко мне и говорит, смакуя каждое слово:

- Знаешь, какой Рустам голодный любовник? Будто его совсем не кормили и не давали. Он трахал, меня как зверь: жадно, страстно, жестко. А я да, давала ему все, что он хочет. Со мной он познал, что значит настоящий секс между мужчиной и женщиной, а не это ваша миссионерская поза, - говорит она, а стыдно мне. Даже не стыдно, а противно до рвоты. Потому что дурацкие картинки встают у меня перед глазами. Если бы я могла подняться с кровати, я бы оттаскала ее за волосы, но мне мешает игла от системы. – Мне даже ничего не надо было делать, у него всегда на меня вставал и до сих пор встает. От одного моего взгляда, голоса и жеста он становится ручным, а потом заводится так, что не остановить. Но знаешь, что ему больше всего нравилось?

Я молчу и тяжело дышу. Прямо сейчас она унижает меня своими откровениями о сексуальных предпочтениях моего мужа, которого я оказывается не знала. Мы никогда не обсуждали, жесткий ли у нас секс или обычный. Я действовала так, как велело мне мое сердце. Я просто любила его так сильно, что отдавалась без остатка. И я наивно думала, что он тоже меня любит. Оказалось, ему нужно было совсем другое.

- Ну что молчишь, Айлин? Неужели не хочешь узнать, как он любит больше всего? Ладно, не отвечай. Я сама расскажу. Он любит, когда я стою перед ним на коленях и беру очень глубоко. А он в этот момент сжимает мои волосы в кулаке и…..Аааааай!

Слышу истошный крик Томирис и не сразу понимаю, что происходит. А через секунду до меня доносится:

- А ну иди сюда, шлюха подзаборная!

И я понимаю, что моя бригада подоспела вовремя.

Софья держит Томирис за волосы и отталкивает к стене. Подруга впечатывает токалку моего мужа так мощно, что у той чуть искры из глаз не вылетают от удара о стену. Соня давит локтем на ее шею и зло шипит:

- Су*ка, еще раз подойдешь к моей сестре, я тебе глаза твои блядские вырежу и заставлю сожрать, поняла меня?

Томирис что-то проскулила, а Соня еще сильнее надавила ей на горло:

- Любишь на коленях стоять и брать глубоко? Так я тебе сейчас устрою чёс по наркопритонам города. Будешь у обдолбанных нариков отсасывать. Хочешь? Они ооочень голодные звери. А потом по кругу тебя пустим, да девочки?

У любовницы глаза округлтлись от шока и страха. А что ты хотела, дрянь? Тебе сама Софья Мышка предлагает путешествие в пешее эротическое.

- Ой, а это твоя сумочка? – слышу ангельский голосок Дианы, поворачиваю голову и вижу, как она вертит в руках черную сумочку от Гуччи. – Красивенькая! Тоже такую у Азамата попросила. Где-то полтора миллиона стоит, да?

Перевожу взгляд на Томирис. Она в ужасе смотрит на Диану, которая ставит сумку на столик напротив кровати и тянет за бегунок. Потом онв поднимакт свой пакет, с которым пришла ии аккуратно достает из него банку с какой-то жидкостью и трясет ею.

- Диана…- осторожно говорю я и ищу поддержки у Сони. Но у той шальная улыбка на лице. Кажется, она поняла, что собирается сделать наша тихоня.

- Я тут не знала, дорогая, можно ли тебе сорпу (бульон). Но все равно приготовила. На барашке. Жирненько правда. Нет, все-таки, наверное, нельзя, - качает она головой.- А вот сумочка у нас голодная, – Диана открывает банку, улыбается и медленно выливает половину сорпы в сумку.

- Нееет, - хрипит и хнычет Томирис. – Это же Гуччи. Там мой айфон. Дураааа!

-Упс! - пожимает плечами наш ангелочек.

- Ди, у тебя еще осталось? – не глядя на подругу, спрашивает Софья.

- Еще половина, – улыбается Ди.

- Неси сюда.

- Что вы делаете? Я расскажу Рустаму. Он вас в порошок сотрет, - чуть ли не ревет Томирис.

- Давай, с*ка, расскажи. Я посмотрю, как он отреагирует на то, что ты пришла угрожать его жене. Ты что-то делаешь не так, милая, раз он каждый день сюда таскается, как псина побитая, и жене в любви признается. В ножках валяется.

- Неправда, - мотает головой Томи и Соня начинается смеяться. – Он меня любит! Он с ней разводится!

- Бл**ь, ну ты совсем дура набитая! Ты же сама все знаешь, поэтому пришла. Что обидно да? Ножки раздвигаешь, все там себе натираешь, а его все равно к жене тянет. Давай, Диана, накорми нашу гостью, пока я ее не придушила.

Соня ослабляет хватку, а Диана быстро выливает на лицо, волосы и платье Томирис оставшийся бульон. Жирные пятна расползаются по светло-голубому шелку. Такое ни одна химчистка не отмоет.

- Аааа, вы старые дуры! – истерично орет она, смахивая с волос капли от бульна.

- А ты малолетняя шалава, - цедит Соня. – А ну пи**уй отсюда, пока я тебе не врезала.

Томирис хнычет себе под нос, быстро забирает сумку и убегает.

Мы с девчонками начинаем истерично смеяться и у меня брызгают слезы из глаз. На шум прибегает медсестра и смотрит на нас удивленно.

- Все хорошо? – осторожно спрашивает она.

- Да-да, - сквозь смех говорю я. – Кажется, система закончилась.

Медсестра быстро убирает иглу, кладет на ее место спиртовую салфетку и клеит сверху лейкопластырь. Когда за ней захлопывается дверь, мы взрываемся снова.

- Софья Дильшатовна, да ты гопик, - задыхаюсь от смеха.

- Видели бы меня мои братья-уйгуры, поапплодировали бы мне стоя. Они всегда говорили, что из тихони Мышки вырастет мегера.

- Ты была прекрасна! – хвалю ее я.

- Я-то что! Вот наша принцесса Диана удивила. А кто бы мог подумать! В тихом омуте черти водятся, – смеется Софа, притягивает к себе подругу и обнимает. – Иди ко мне, моя девочка. Правильно, учись у мамы Сони, пока она жива. Вообще-то, Айлинка, мы бы к тебе еще раньше пришли, но кое-кто вернулся, потому что «я забыла пакетик», - Софья пародирует тоненький голос Дианы.

- А мы подошли к двери, смотрим, баба какая-то стоит. Ну и решили подслушать, что она скажет, - объяснила Диана. – Ну и выдержка у тебя. Я бы давно разревелась.

- Мне реветь некогда, - вздыхаю я. - Она хотела войны? Она ее получит.

СПРАВКА: Уйгуры – один из древних тюркоязычных народов Центральной Азии. Они издавна расселены на территории Восточного Туркестана (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР). Основная масса уйгуров проживает в СУАР КНР, в Казахстане, Турции, ОАЭ, Австралии, Канаде, Германии, США, Узбекистане, Кыргызстане, Туркменистане. Язык относится к тюркской группе. Внешне уйгуры похожи на казахов и узбеков.

Глава 15

Я полюбила больничный сад, особенно скамейку в тени большого дерева. Здесь, подальше от центрального входа, тихо и спокойно, хорошо дышится и думается. Столько всего случилось за короткий срок, что голова идет кругом. Хорошо, что меня скоро выписывают. Плохо, что вернусь в наш дом, который я раньше так сильно любила, а теперь он – символ несбывшихся надежд. Но не время раскисать, дел невпроворот. Надо встретить дочерей и все им объяснить. Правда, пока не знаю как, нет у меня правильных слов. Нужно обсудить с адвокатом предстоящий развод. Еще хочу заехать в иняз, на кафедру английского языка, которой заведует моя сокурсница. Может, удастся решить что-нибудь по поводу работы. Все-таки я дура, что расслабилась. Из-под отцовского крыла улетела под крылышко мужа. Была, как он сказал, его опорой, соратницей. А надо было окончить магистратуру. Возможно, преподавать или переводить. Но я засела дома, став образцовой женой, матерью, домохозяйкой. Надо было по-другому.

От дурных мыслей отвлекает звонок мобильного. Смотрю на дисплей и борюсь с желанием сбросить вызов. Но это же папа. И если он звонит, то значит, это серьезно. Скорее всего, отец узнал, что произошло.

- Папа! Ну как там Мальдивы? – спрашиваю сходу.

- Ну как? Достали. Но детям нравится, - обреченно вздыхает отец.

- Главное, чтобы детям нравилось, - усмехаюсь я.

После смерти мамы папа все-таки женился на своей токалке, что меня еще больше раздраконило. Он все еще жил на два города, бывая в Алматы наездами. Я ужасно злилась, устраивала молчанки, но потом все равно простила его. Все-таки он мой отец – единственный близкий человек на земле, и не смотря ни на что я его люблю. Какая ирония! Теперь моим девочкам придется пройти через тоже самое.

От второй жены у отца трое детей. Сын учился, а затем остался в Америке. Двойняшкам – мальчику и девочке – по 17. Всего лишь на год старше моей Анели. А папе 66. Такая мы нестандартная семья.

- До меня дошли слухи, - недовольно начинает отец. – Что скажешь?

- Скажу, что разведка твоя работает с запозданием. Этим слухам скоро месяц. А если честно, три года.

- Почему не сказала, что в больнице?

- Не хотела портить тебе отдых с женой и детьми, - давлю на больную мозоль.

- Ты чуть не умерла вообще-то.

- Ты и это знаешь, - смеюсь. – Но не умерла же. Всем врагам назло.

- Ладно, понял, не хочешь это обсуждать. - отвечает снисходительно. - Что там с токал Рустама?

- Ну что с токал, папа? – усмехаюсь я. – Стандартный суп-набор. Ты же сам знаешь, - любому другому человеку за такой завуалированный стеб давно бы уже не поздоровилось. Потому что ни один казахский отец не позволит дочери так с собой разговаривать. Но мне великий и ужасный Талгат Балгабаев многое прощает. Наверное, все из-за чувства вины.

- Снова язвишь? – чувствую недовольство в голосе.

- Снова.

- Что думаешь делать? – начинается наш словесный пин-понг – вопрос-ответ.

- Разводиться.

- Девочки?

- Заберу с собой.

- Он сам что?

- Не хочет. Клянется в вечной любви.

- Веришь?

- Ты сейчас серьезно? Я такие клятвы еще в 16 лет слышала и поняла, что они не работают.

На том конце провода слишком громко молчат и думают. Конечно, он ничего не ответит на мой выпад.

- Мне вмешаться?

- Пока не надо. Я могу разобраться сама.

- Вернусь через неделю, поговорим

- Поговорим, - спокойно соглашаюсь я.

- И давай без самодеятельности! – предупреждает он.

- Ну конечно. От тебя попрошу того же.

- А что я? - чувствую, что ухмыляется. – Я вообще на Мальдивах.

- Одно другому не мешает, папа. Но поговорить все равно надо.

- Хорошо. Только ради тебя пока ничего не буду делать…

- Но?

- Но я могу и передумать.

- Набери меня, когда будешь в городе. Встретимся, чаю попьем, - прошу я спокойно. Пока я знаю, что отец меня послушает. А дальше буду действовать по ситуации.

- Ладно. Береги себя, - папа смягчается.

- И ты! Детям привет, - специально не упоминаю его жену. Чисто из вредности.

- Передам.

- Пока.

Отключаюсь. Я прекрасно знаю возможности Талгата Баглабаева, учитывая, что сейчас у них с моим мужем одно общее дело, связанное с нефтеперерабатывающим заводом. Однако они зависят друг друга. Правда, Рустам и его отец в большей степени. У меня есть определенные мысли на этот счет, но они слишком страшные, чтобы озвучивать их.

Подул легкий ветерок, зашелестела листва на деревьях и кустах. Я закрыла глаза и начала размеренно дышать, чтобы утихомирить разбушевавшиеся эмоции.

- Знал, что найду вас здесь, - послышался голос Арсена Ильясовича.

Я открыла глаза и улыбнулась ему.

- Мне здесь очень нравится.

- Я заметил. Присяду? – спросил он.

- Конечно.

- Ну слава Богу, - усмехается он. – А то в первый раз вы извелись из-за того, что я сел на вашу скамейку.

- Простите, пожалуйста, - краснею и прижимаю ладони к щекам. – Мне жутко стыдно. чувствую себя снобом.

- Все нормально, - снова улыбается он. – Я пошутил. Кстати, - Арсен Ильясович достает из кармана голубую плитку Казахтанского, - шоколадку?

- А мне можно?

- Если только одну дольку, - доктор надламывает шоколад и только потом разворачивает обертку.

- А вы знаете, я очень люблю Казахстанский шоколад, - беру маленькую дольку и с наслаждением надкусываю. – Ммм, как я соскучилась по сладкому.

- Я тоже его люблю. Может, это самообман, но шоколад хорошо влияет на работу мозга.

Сидим в тишине. Каждый думает о чем-то своем.

- Айлин, - Арсен первым прерывает молчание, - хотел извиниться за тот случай с вашим мужем. Это было непрофессионально.

- Бывшим, - хмыкаю я, и Арсен удивленно смотрит на меня.

- Муж скоро станет бывшим. Мы разводимся.

- Мне жаль, - доктор отламывает еще один кусочек.

- Это неизбежно. Хотя и неожиданно, - пожимаю я плечами. – Вы женаты?

Я вдруг понимаю, что мне интересно узнать, есть ли у него возлюбленная, жена, или бывшая.

- Вдовец, - спокойно отвечает он, а у меня все внутри сжимается от грусти и неловкости.

- Простите, пожалуйста, - только и могу прошептать я.

- Все нормально. Вера умерла пять лет назад.

- Красивое имя.

Арсен ничего не отвечает, а просто опускает голову и улыбается. Я понимаю, что он сейчас вспоминает любимую жену. Сижу молча и не мешаю ему, но не могу отвести глаз от его красивого лица и глаз, наполненных светлой грустью.

- Мне пора возвращаться, могу вас проводить до отделения, - доктор встает и протягивает мне руку.

- Да, я тоже уже собиралась идти.

Арсен Ильясович медленно ведет меня под руку, так как мне временами еще больно. Мы проходим мимо круглой беседки с голубым куполом, и он, показывая на нее, говорит:

- Мы здесь любили сидеть летом, когда я дежурил по воскресеньям. Вера приносила мне обед из дома и ждала, пока я освобожусь. Иногда долго ждала, если я был на операции.

- А какой она была? – мне правда очень интересно узнать, что же за женщина так прочно поселилась в его сердце.

- Вера спешила жить. Я это только сейчас понял. Она была очень деятельной, увлекающейся, активной. Даже лекции у нее всегда были интересные, она всегда чертила какие-то схемы, диаграммы. Вера преподавала менеджмент в университете. И умерла даже на работе, во время занятия. Аневризма разорвалась.

Голос его дрогнул, а у меня сердце ухнуло вниз и заныло. Ну неужели можно так любить человека? Я ведь тоже любила и думала это взаимно. А сейчас кажется, что я ничего не знала о чувствах.

-И еще она все доводила до конца. Даже, когда ничего не получилось. Вначале нашей семейной жизни решила мне бешбармак (национальное казахское блюдо из теста, лука, мяса конины) приготовить. Все у моей мамы узнала. Но потом столько муки извела, потому что тесто не получалось. А покупное варить не хотела. Говорила: ну ты же любишь, чтоб по-настоящему. И пока не сделала идеально не успокоилась. Хотя я ей твердил: "Вера, остановись!" А она:"Нет, я же казахская келин (невестка). Ты будешь мной гордится", - он с такой нежностью рассказывает о жене, что у меня начинает болеть душа.

- Как вы пережили ее смерть? – как бы я не прикрывала своего волнения, оно все равно чувствуется.

- Плохо. Меня тогда в отпуск отправили, и я из дома не выходил, на звонки не отвечал. В квартире такой свинарник устроил. Детей у нас, к сожалению, не было. Хотя я бы очень хотел, чтобы на земле жила ее частичка, - он тяжело и шумно вздохнул. – В общем, ко мне приехали мама, брат и сестра. А я не открывал. И брат стучал в дверь и орал, что вышибет. Пришлось открыть. Брат меня тут же под душ поставил, потом побрил, я же так оброс. А мама с сестрой квартиру выдраили, кушать приготовили. А потом постепенно начал в себя приходить. Сейчас уже не так больно думать о Вере. Наверное, это есть состояние светлой грусти. Когда теряешь любимого человека, любовь к нему никуда не уходит. Она трансформируется.

- Но все равно смерть близкого так рано - это страшно. И я вас понимаю. Несколько лет назад я потеряла малыша на позднем сроке, - сказала я на удивление спокойно. – Пять месяцев. Мы даже имя придумали. Я тогда сильно сдала, очень переживала. Наверное, тогда и наступило начало конца.

- Мне очень жаль, - искренне прошептал он.

Мы не заметили, как дошли до корпуса. Арсен помог мне подняться по ступенькам, а я на несколько секунд задержалась на последней, ощутив покалывание в боку. Он обернулся, и в это мгновение луч августовского солнца упал на его лицо. Я, кажется, разучилась дышать. Арсен посмотрел на меня не так, как раньше. Не так, как врач, спасший свою пациентку. Меня это смутило и напугало, потому что я все еще замужняя женщина, которая только месяц назад не представляла себе жизни без мужа. А теперь я чувствую себя девчонкой, краснеющей от того, что мальчик обратил на нее внимание. Словно мне снова 15.

- Болит? – догадался он.

- Немного, - поморщилась я.

- Так будет несколько недель. Может, месяц.

Я коротко кивнула. В кармане белого халата заиграла мелодия. Арсен принял звонок, и улыбка мгновенно исчезла с лица. Он строго ответил:

- Бегу.

А потом, глядя на меня, смягчился и сказал:

- Тяжелого пациента везут. Завтра вас выпишут. Я постараюсь сегодня подготовить документы.

- Хорошо. Спасибо, - все, что я могла промямлить в ответ.

- До свидания. Айлин.

- До свидания, Арсен.

Он первым прервал зрительный контакт и быстрым шагом направился в здание. А я все еще стояла на ступеньках, не зная, как расшифровать то, что я только что почувствовала.

Глава 16

Вот и все. Меня, наконец, выписали и я еду домой. Девочки все сокрушались, что не могут меня забрать: у Сони сегодня эфир, у Дианы – важный клиент. Поэтому я решила вызвать такси. Арсена Ильясовича я сегодня не видела, но очень хотела поблагодарить и попрощаться. В коридоре поймала медсестру и спросила, не видела ли она заведующего.

- Он на экстренной операции. Авария была страшная, - сообщила девушка.

Значит, это надолго. Стало немного грустно, от того, что не увижу его сегодня и завтра. Да, скорее всего, я вообще его больше не увижу, потому как вернусь к своему привычному образу жизни. Но помнить, конечно, буду.

Погруженная в эти мысли, открываю дверь в палату, и застываю на пороге. Эту мощную спину, осанку, запах я узнаю из тысячи. Муж стоит у моей кровати, опустив голову вниз.

- Что ты здесь делаешь? – обхожу его и вижу, что в руке у него какой-то листок, а на тумбочке рядом с кроватью несколько маленьких шоколадок в синей обертке. Невольно улыбаюсь этому милому знаку внимания, словно мне не 37, а 15.

- Это что? – строго спрашивает муж, размахивая в воздухе листком.

- Бумага.

- Не надо, Айлин. Ты знаешь, о чем я, - муж очень недоволен.

- Откуда я могу знать, что это, если я вижу этот листок в первый раз? – смотрю с вызовом и протягиваю руку, - Отдай.

Он передает мне бумагу. Пробегаюсь по ней глазами и понимаю, что это послание от доктора:

«Айлин! Заходил, но не застал вас в палате. Хотел лично попрощаться с вами, но не получилось. Будьте здоровы. Шоколад можно, только осторожно».

- Айлин! Айлин! Айлин! – выныриваю только тогда, когда Рустам зовет меня в третий раз. И только сейчас понимаю, что стояла с глупой девчачьей улыбкой, которая мужу совершенно не понравилась. У него сейчас дым из ушей повалит, а мне все смешно.

- Что?

- Что у тебя с этим доктором? – цедит муж сквозь зубы.

Мне кажется, или я слышу нотки ревности в голосе?

- Это тебя не касается, - отвечаю ровно и иду к подоконнику, на котором оставила свою косметичку. Рустам идет за мной и бубнит, не переставая.

- Так все-таки что?

- А тебе какое дело?- поднимаю на него глаза. – Мы скоро будем чужим людьми и даже сейчас я не обязана перед тобой отчитываться, кто и что мне пишет.

- Почему ты всегда такая колючая? Почему мы не можем поговорить нормально, а не так как в последние дни, когда ты только огрызаешься и оскорбляешь? – кричит он мне в лицо.

От ярости у меня вздымается грудь и раздуваются ноздри. Гнев застилает глаза, давит на виски, выкручивает конечности.

- А давай поговорим! Честно, открыто. Как и должны были. И начнем с тебя! – тычу пальцем в его грудь. – Первый вопрос: почему? Почему ты изменил мне три года назад? В то время, когда я была нестабильна ни морально ни физически. Давай, ответь!

Молчит. Ну, конечно, что он еще скажет.

- Я…- пауза затягивается, Рустам растерян. – Тогда, на зимние каникулы, еще перед новым годом Вы уехали, я остался один. После выкидыша ты очень отдалилась и не подпускала к себе. Я ведь ходил все время рядом, но ты была слишком далеко, тебе постоянно не здоровилось, то живот болел, то голова, то ты просто была не готова. И весь этот кризис в отношениях, о котором мы даже не говорили, не обсудили. Я просто хотел почувствовать себя снова живым и нужным.

- И тогда появилась она…

- Что ты хочешь услышать, Айлин? – он нервно трет лицо ладонями. – Что я запал на нее? Да, я запал. Я не знаю, как так получилось. Это какая-то физика и химия. Мое тело потянулось к ней. И потом я уже не мог остановиться. Как будто она была моим наркотиком.

- Когда мы приехали с девочками из Испании, ты все еще встречался с ней? Когда мы с тобой занимались любовью…

И вновь молчание. Но мне не нужен ответ. Я и так знаю, что он скажет.

- Да. Я хотел уйти, пытался порвать с ней. Но уже не мог. Я начал чувствовать, что уже не смогу без нее.

- Черт! – крикнула я и толкнула его в грудь. – Ты влюбился в нее! Ты спал с нами обеими! И без защиты, раз она забеременела! Ты приходил от любовницы и входил в меня! Ты наплевал на мое женское здоровье! Спасибо, что не заразил меня хламидиями или еще какой-нибудь фигней, потому что неизвестно, сколько таких же, как ты побывали в храме любви твоей шлюхи!

Он заводится. Кажется, я слышу, как хрустит его плотно сжатая челюсть.

- Просто как? – хватаюсь за голову, не в силах сдерживаться. – Как вам удалось так долго прятаться? Три года…Нет, подожди, больше трех лет. Мы же приехали из Испании вначале 20-го.

- Карантин, - хрипло отвечает муж. – Из-за ковида начался карантин. Все засели по домам, мы ушли на удаленку, самолеты не летали, рестораны не работали.

- Но ты выезжал. У тебя же был пропуск на проезд по всему городу, и ты каждый день выезжал*, - с ужасом говорю я.

- Да, мне сделали пропуск, потому что у нас заправки. И я ездил на проверки каждый день и заезжал в офис.

- А после офиса ехал к ней…- заканчиваю за него предложение.

Он кивает и краснеет так густо, что мне и смешно, и грустно, и противно.

- Понятно. Ты снял ей квартиру, и вы прятались в своей вонючей норе. Заказывали еду из ресторана, трахались как кролики, говорили по душам. Ты принимал душ, смывал с себя ее запах и приезжал домой. К жене и детям. Подлец.

Молчит. К горлу подступает тошнота, потому что только что я пересказала их обычные будни во время карантина. Просто не могу поверить: как же я не догадалась, как не услышала чужеродный запах, не уловила изменений в поведении? Наверное, потому что очень ему доверяла. С тех самых пор, когда впервые встретила.

- Что дальше? – бесцветно спрашиваю я. – Она забеременела, а ты уже не смог ее бросить?

- Да. Этот ребенок был частью меня, моей кровью. Она ходила в частную клинику. Я нигде не светился. И рожала она там же.

- Да вы просто мастера конспирации. Браво! – я презрительно поаплодировала. - Чья идея была назвать его Тамерланом?

- Томирис оформила свидетельство через «Электронное правительство». То, что его зовут также, как нашего сына – случайность.

- Хорошо, дурачок, продолжай так думать, - горько усмехаюсь я. - Когда она вдруг решила, что может называть тебя твоей младшей женой?

Он отходит к окну и упирается кулаками в подоконник. Долго молчим в этой звенящей тишине. Воздух становится таким плотным и липким, что мне трудно дышать. Сердце обливается кровью.

- Мы это не обсуждали, - говорит он, смотря в окно. Я же стою, как статуя, за его спиной. - Но в какой-то момент Томирис стала говорить, что она – моя токал. Мы уже почти жили как семья. Я, она и наш сын. И я знал, что некоторые наши друзья живут также, и их жены обо всем знают.

- На кого оформлен таунхауз, где они живут? Надеюсь, ты не совсем дурак, и не сделал ее собственницей?

- Я оформил его на Самиру.

- Твоя сестра знает о твоей токалке? – ужасаюсь я, ведь у нас с Самирой хорошие отношения.

-Нет. Я сказал ей, что это временно, и что хочу оформить на Анель.

- Черт бы тебя побрал. Ты и дочь приплел сюда! Но спасибо хоть ума хватило, не вводить свою шлюху в наши финансовые дела. Когда сняли ковидные ограничения, вы с ней летали вместе куда-нибудь?

- Да.

- Командировка в Арабские Эмираты? – меня пронзает страшная догадка.

Кивает и снова молчит.

- Ты мне противен, - выплевывая каждое слово, будто это яд. – Ты перечеркнул семнадцать лет счастливого брака, все клятвы, которые мне давал. Когда у нас начались проблемы, в том числе из-за меня, ты не захотел подождать, пока все разрешится, а прыгнул в постель к другой. Но физическая измена – это одно, а эмоциональная – совсем другое. Некоторые мужчины даже умершей жене хранят верность много лет. А ты…

Рустам вдруг резко разворачивается, хватает меня за руку и со всей силы обнимает.

- Прости меня, прости, родная моя. Любимая. Я виноват. Я уже не мог остановиться. Но я тебе уже говорил, что не могу ничего изменить. Вот такой я слабый. Люблю тебя. И ее. По крайней мере, это честно, - говорит он, а стыдно мне. И еще тошно от того, в кого превратился мой муж. Прежнего Рустама больше нет. Есть только его тень.

- Отпусти меня, - вновь толкаю его в грудь. – Какая любовь к двум женщинам? Я тебе уже говорила: ты эгоист, который любит себя! Вы, мужчины, придумали себе токал, младшую жену, вспомнили древние традиции, только чтобы прикрыть свою похоть и разврат, и оправдать себя перед обществом. Нет такого понятия, как младшая жена! Жена только одна перед Аллахом и людьми! Токал – это просто любовница, содержанка, ваш бес в ребро. И самое ужасное, что таких, как твоя шлюха, много. Ведь спрос рождает предложение. И найдется какая-нибудь смазливая мордашка, котоорая мечтает жить на содержании. И этот процесс запустили вы! Ты и тебе подобные ставите свои хотелки выше всего остального. Выше жены, детей, семьи. Зачем? Потому что у тебя на нее однажды встал? Ну что Рустамчик, хорошо она тебя удовлетворяет? Тебе нравится жестко, когда она стоит на коленях, а ты держишь ее волосы в кулаке?

- О чем ты? - шокировано спрашивает он. У него глаза на лоб лезут.

- Твоя токалка приходила ко мне два дня назад. Рассказала, какой ты у нас, оказывается, был голодный любовник. Просветила меня, в каких позах ты любишь. Очень познавательно. И знаешь, как было унизительно все это слушать? – кричу, не обращая внимания на слезы. – Ты впустил третьего человека в нашу спальню. И она пришла и тыкала меня мордой в дерьмо, как слепого котенка.

- Она не могла такого сказать, - отвечает растерянно. – Я просил ее больше не приходить и не трогать тебя.

- Слушай, тебе уже сорок лет, а какая-то малолетка обводит тебя вокруг пальца. У тебя мозги все вниз утекли, что ли? Или твоя мама права, и она тебя приворожила? Я не узнаю тебя и не могу поверить, что ты - мой мужю Ты же из рационального бизнесмена, просчитывающего заранее все шаги, превратился в непонятно кого. Глаза раскрой, включи мозги! Она слишком много на себя берет, отсвечивает так, что мне глаза уже режет. Щелкни ее по носу и предупреди: еще раз сунется ко мне, или к моим детям, я ее уничтожу. В порошок сотру. А ты знаешь меня и мои возможности.

Я сажусь на кровати, пальцами зачесываю волосы назад и пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Рустам опустился на стул, уперся локтями в колени, и обхватил голову руками. Между нами больше нет семнадцати лет любви, уважения, дружбы. Теперь между нами пропасть, которая с каждой минутой становится все больше и больше. Я не хочу в нее падать, я держусь из последних сил, хоть пальцы и соскальзывают.

- Мне надо собрать оставшиеся вещи и вызвать такси. Ты можешь идти, - говорю в пустоту.

- Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.

- Я не просила. Не хочу находиться с тобой в одном помещении.

- Я сказал, что отвезу тебя домой. В любом случае, тебе придется потерпеть, пока мы не расскажем детям, что разводимся.

Все-таки уезжаю из больницы с ним и Уланом. Едем молча, сидим на максимальном расстоянии друг от друга. И нам тесно в этом замкнутом пространстве. В воздухе витает обида, разочарование, ненависть. Не знаю, как я буду жить с ним в одном доме еще два дня, пока не приедут дочери.

Машина останавливается у входа в дом. Рустам выходит первым, открывает дверь с моей стороны и подает мне руку. Я демонстративно выхожу сама, потому что не хочу даже к нему прикасаться. Улан в это время достает из багажника мою сумку.

Молча заходим в дом и вдруг я слышу как взрываются две хлопушки, передо мной рассыпаются миллион конфетти. До меня долетают любимые голоса:

- Добро пожаловать домой, мамочка!

Глава 17

С двух сторон на меня налетают мои девочки. Они сжимают в объятиях так сильно, что мне хочется разреветься. Нет, мне не больно физически. Но морально я просто раздавлена и убита. Нельзя показывать им свою слабость и слезы, ведь они пока думают, что у нас все хорошо, что мы – все та же крепкая семья.

- Мамочка, тебе не больно? Мы тебя не слишком сильно сжали? - спрашивает Анель.

- Нет-нет, дорогая, - шепчу в ухо моей старшенькой. - Мои дорогие! Золотые! Солнышки! - целую, обнимаю и глажу каждую по очереди. Вдыхаю их аромат, наслаждаюсь их теплом и близостью. Мои, мои, мои малышки. То светлое и прекрасное, что получилось у нас с Рустамом.

- Девочки! Вы же должны были приехать через два дня? – спрашиваю, когда они выпускают меня из объятий.

- Это все папа придумал, чтобы тебе сюрприз сделать! Вот ты вышла из больницы, а тут мы! - тараторит Лау́ра.

- Это правда большой сюрприз! – смеюсь, а в глазах блестят слезы. - Папа у нас большой затейник.

Гляжу на Рустама и ловлю его неподдельную радость и счастье. Будто и не было нашего тяжелого разговора, криков, грязи и стекла. С дочерьми он всегда настоящий и искренний. И мне так и хочется крикнуть ему в лицо: "Чего тебе не хватало?" И я вдруг резко вспоминаю, как он подбрасывал в воздухе сына и меня вновь накрывает паника.

- Айлин! С возвращением! - из кухни вовремя выходит сердце нашего дома – Раушан. Мы с ней обнимаемся, и она по-матерински гладит меня по волосам. Ее прикосновения успокаивают. – Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо! Много спала и отдыхала. Даже устала от этого.

- Пойдемте, скорее, в столовую. Девочки уже голодные, и тебе надо поесть. Я посмотрела, что тебе можно и приготовила.

- Да, мы умираем с голоду, - звонко говорит Лау́ра. - Мы же только сегодня утром прилетели, и папочка нас встретил в аэропорту, - дочка жмется к Рустаму, а он нежно целует ее в макушку. – И он подарил нам цветы.

Смотрю на них, и на сердце кошки скребут. Лау́ра с детства была папиной дочкой, даже больше, чем Анель. Но Лау…эта малышка боготворит Рустама, и я даже представить себе не могу, что с ней будет, когда дочка узнает о том, что она уже не его младшенькая, как мы ее всегда называли.

Мы с Рустамом никак не выдаем себя во время семейного обеда. Внимательно слушаем дочерей, задаем вопросы, а когда наши взгляды случайно пересекаются, резко переключаемся на девочек. Кажется, они ничего не замечают. Анель и Лаура набрасываются на любимую домашнюю еду, расхваливают Раушан и говорят, как им ее не хватало. Я не особо голодна, но чтобы не обидеть нашу помощницу клюю потихоньку, как воробушек.

- Тетя Раушан, мы привезли тебе подарки, - сказала Анель, наполняя свой бокал компотом из сухофруктов.

- Не стоило, девочки. Ну что вы!

- Нееет, мы специально выбирали. Вместе. Тебе понравится, - подхватила Лаура. – Мы еще купили очень много английского чая и печенек для аташки и ажеки (дедули и бабули). Когда мы, кстати, к ним поедем?

- Скоро, - отозвался Рустам.

- Здорово. Мы соскучились. Так хочется всех поскорее увидеть. Но еще больше хочу в свою кровааатку, - Анель потягивается. – Ой, а расскажите нам, как прошел папин день рождения? Много было гостей?

Рустам прокашливается и тянется за стаканом воды. Слежу за его движениями и понимаю, что он напряжен. Ну конечно, ведь именно в тот день его токал пришла к нам в гости.

- Хорошо. Все прошло, как мы планировали. И видеограф, которую вы мне посоветовали, молодец.

- Папочка, а как тебе мамино платье? - Лаура смотрит на Рустама горящими глазами и ждет ответа.

- Очень красивое, - только и отвечает он. А я думаю, что он, скорее всего, даже не помнит его.

- Нееет, так нечестно, - смеется Лаура, - Мы его так долго выбирали для мамы. Скажи, какая она была в нем?

- Она была, - Рустам смотрит на меня в упор, и уголки его губ дрожат, - невероятно красивой. Самой прекрасной на празднике.

- Классно! – Лаура радостно хлопает в ладоши, не замечая, что между мамой и папой идет настоящая холодная война.

После обеда перемещаемся в гостиную, где все еще стоят чемоданы дочерей. Они прямо здесь начинают их раскрывать и доставать многочисленные подарки.

- Мама, вот это для детей дяди Улана. Ты просила им привезти что-нибудь, - говорит Анель.

Она сидит на полу и достает из чемодана пакет за пакетом.

- Его сыну футболку с логотипом «Арсенала» взяли. А Марьяше мишку Тэдди и платье. Надеюсь, мы с размером угадали.

- Вы большие молодцы! – отвечаю я и морщусь от внезапной боли.

- Мамочка, болит? – Анель садится рядом со мной на диван и с тревогой смотрит в глаза.

- Чуть-чуть. Врач сказал, будет болеть еще месяц.

- А как так вообще получилось, ма? – Анель устраивается у меня под боком. Я накрываю ее рукой и глажу по шелковистым черным волосам.

Лаура делает то же самое, только ластиться к отцу. У нас всегда было так: старшенькая тянулась ко мне, младшенькая – к папе. Но никто не был в обиде, потому что нашей любви хватало на всех.

- Еще во время праздника почувствовала себя плохо, но думала, что просто что-то не то съела. А на следующий день стало болеть сильнее. Ну и к вечеру стало невмоготу, будто тебя на живую режут.

- А папа где был? – спрашивает Анель, смотря на отца. Лаура делает то же самое, и обнимает его за талию.

- Папа уехал в командировку в Актау, - мой голос дрогнул. – Давно планировал. Но Раушан вызвала мне скорую. Мне повезло с врачом. Арсен Ильясович сразу же определил, что это перитонит и меня увезли на операцию.

Не знаю, зачем я говорю об Арсене. Но мне хочется еще раз позлить мужа, вывести его на эмоции и сказать: ты должен был быть рядом с законной женой, а не с любовницей. Он считывает мои эмоции, смотрит на меня темным взглядом.

- Хорошо, что такой врач попался, да пап? – Лаура подняла сонные глазки на папу.

- Да, доча, хорошо, - он поцеловал младшенькую в лоб. Она зевнула и еще сильнее прижалась к нему.

Моя душа заныла за моих девочек. В них я увидела себя в шестнадцать лет, когда папа был для меня героем, а я его единственной девочкой. Но потом мне быстро открыли глаза на суровую реальность.

Анель рассказывает мне про то, как они ездили в Оксфорд и ей там очень понравилось. Она бы хотела там учиться. Старшенькая всегда была целеустремленной и старательной, ей хорошо даются точные науки. А вот младшенькая у нас творческая личность: обожает читать, играет на скрипе, занимается в художественной школе. Такие разные, но всегда вместе. Я даже им немного завидую, потому что у меня не было братьев и сестер. Хотя, о чем это я? Есть. Но я с ними не общаюсь.

За разговорами не замечаем, как Лаура уснула на плече Рустама. Он берет дочь на руки, словно она легкое перышко. Наша девочка что-то шепчет во сне, и утыкается носиком в папину шею. Прямо как раньше, когда ей было пять, и она засыпала в машине. Тогда Рустам доносил ее до кровати, укрывал и целовал в лоб. Все это было раньше. Когда мы были счастливы.

Анель тоже клюет носом. Рустам возвращается в гостиную, поднимает ее и уносит на второй этаж. Через несколько минут из гостиной выхожу и я. У лестницы сталкиваюсь с мужем. Смотрим друг на друга, как враги. Теперь нам не нужно притворяться.

- Я отъеду по делам, - сообщает он.

Ничего не отвечаю, продолжаю подниматься по лестнице. Слышу его тяжелый вздох, и затем торопливые шаги. Правильно, милый, убегай. Заглуши в себе боль от того, что таких вечером вчетвером больше не будет.

Восемь вечера. Девочки после перелета вымотались и до сих пор спят. Я лежу на кровати и снова не могу уснуть. Что-то надо делать с этой бессонницей. Может, именно из-за нее я такая злая? Окна зашторены, в комнате темно. Медленно открывается дверь, и полоска света ложится на черный пол. Рустам проходит в комнату и садится на край кровати.

- От тебя несет падалью, - говорю я, лежа с широко раскрытыми глазами.

- Не драматизируй, - недовольно бросает муж.

- Хорошо, от тебя пахнет твоей шлюхой, - раздракониваю его.

- Томирис. Ее зовут Томирис, - повторяет он.

- Мне все равно, как зовут твою шлюху.

- Я поговорил с Томирис. Она больше тебя не потревожит.

- Премного благодарна, - съязвила я.

Рустам все еще сидит неподалеку. Я даже слышу его дыхание, и в какой-то момент мне даже кажется, его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

- Что-то еще? - спросила, не поднимая головы.

- Я посплю в гостевой спальне, - после недолгой паузы отозвался он.

- Да, так будет лучше.

Глава 18

Томирис

Рустам позвонил и сказал, что скоро будет. По его голосу она поняла, что он чем-то очень недоволен. Первая мысль: старшая жена нажаловалась ему, что Томи приходила в больницу. Токал начала быстро соображать, что скажет в свое оправдание. Единственное, что пришло на ум: «она меня не так поняла».

Томи решила, что надо быть во всеоружии, поэтому быстро отправила няню с Тамерланом в торговый центр, чтоб не мешали, когда муж приедет. На часах было почти пять вечера, а это значит, у них будет на всё про всё два часа. Ей хватит.

Кода Рустам вошел в дом, она, как радостная девочка бросилась ему на шею. На ней было короткое облегающее платье, выгодно подчеркивающее ее формы. Волосы как всегда распущены, потому что Рустам сходит с ума от этого. Дополняет образ макияж и любимые духи «Шанель №5».

- Жаааным! Я соскучилась, - прошептала она, прижавшись к его груди.

Но вместо привычного страстного поцелуя, Рустам отстранился, взял ее за руку и со злостью посмотрел в глаза.

- Зачем ты ходила к моей жене? – процедил он сквозь зубы.

- Я..я просто хотела проведать ее, - проблеяла она, как козочка.

-Зачем? Ты ей родственница? Подруга?

-Я - твоя младшая жена.

-Б**ь, ты совсем с ума сошла? Пришла и все ей выложила.

– Я ничего такого не сказала.

- У меня другая информация! Я просил тебя к ней не лезть, не ходить, не звонить. Я непонятно объяснил?

Рустам прошел в гостиную, снял пиджак, бросил на диван и потер переносицу кончиками пальцев. Томирис, понимая, что запахло жареным, подбежала к нему и обняла со спины.

- Милый, - она поцеловала его между лопаток, - я ничего такого не сделала. Твоя старшая жена специально так говорит, чтобы оклеветать меня. Я просто хотела узнать, как она себя чувствует.

Рустам резко развернулся и сжал в кулаках ее запястья.

- Какая клевета? Ты пришла и рассказала о том, как ты меня ублажаешь? Ты совсем с ума сошла? Ты меня не послушала в первый раз, не послушала в этот. Я начинаю думать, что ты все сделала специально с самого начала.

- Ты делаешь мне больно, - захныкала Томи. – И вообще твоя жена и ее подруги…Это они меня чуть не избили. Они облили меня сорпой и испортили сумку.

- Там еще и подруги ее были? – удивился Рустам . – То есть ты растрезвонила о нашей жизни не только моей жене, но ее подружкам? Ты хоть понимаешь, что ты меня унизила перед ними?

- Нееет, я не унижала, я… - промямлила Томи и опустила глаза.

- Дура! – выкрикнул он, отошел к креслу и опустился на него. – Сколько тебе лет Томирис?

- 28, - прошептала она.

- Тогда почему ты ведешь себя, как капризный ребенок? Почему ты не включаешь мозги, когда что-то делаешь? – он поднес указательный палец к виску. - Ты начинаешь утомлять, Томирис. Раньше с тобой было легко и хорошо. Но ты становишься невыносимой и это мне не нравится! - он резко повысил голос.

Томирис тряслась от страха. Она никогда не видела Рустама таким. С ней он всегда был нежным, ласковым, страстным. Но грубым…Никогда! Токал решила использовать свое секретное оружие, которое всегда срабатывало. Она села у ног Рустама и руками раздвинула его колени.

- Жааан, ну прости меня. Это было в последний раз. Я правда хотела ее навестить, но все пошло как-то не так, - проговорила она своим соблазнительным голосом.

Томирис томно взглянула на Рустама, но впервые не увидела в нем желания. Мужчина был зол, смотрел исподлобья, плотно сжав губы.

- Что-то не так? – стушевавшись, прошептала она.

- Встань, - жестко приказал он.

Она сначала подумала, что он смягчился и это часть игры. Но внезапно он сам схватил ее за руку и резко поднял.

- Когда я говорю, ты слушаешь. Это понятно? – Рустам тряс Томирис за руку. Она не ожидала такого и громко всхлипнула. – Моя жена никогда себе такого не позволяла. Она делала то, что я ей говорил, и всегда советовалась со мной.

- Но, милый, я же тоже твоя жена! – захныкала она и Рустам отпустил ее.

- Мы с тобой не расписаны, мы не сделали никах (мусульманский обряд бракосочетания – прим.авт.), потому что его проводят только при наличии свидетельства о браке. Официально я женат на Айлин.

- А я тогда кто? – обиженно спросила она.

- Ты хотела быть токал? Вот и будь ею, - выплюнул Рустам.-А они живут себе тихо и не лезут в семью.

- Но ты говорил, что я твоя любимая женщина. Не она, а я, - Томирис взяла лицо мужчины в свои ладони и потянулась за поцелуем.

- Я не говорил тебе, что не люблю ее, - он не стал ее целовать, а просто смотрел прямо в глаза.

- Не поняла? – оскорбилась Томи.

- Я тоже ее люблю. И не хочу с ней разводиться! И семью свою я терять не хочу!

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. До этого момента он так не говорил. Наоборот, Рустам признавался ей в любви, но про жену говорил просто уважительно. А теперь значит, он и ее любит?

- Ты забудешь ее, - Томи начала покрывать его лицо быстрыми короткими поцелуями. – Я сделаю так, что ты будешь любить только меня!

- Томирис, прекрати, - Рустам отстранился и отошел от нее. – Сегодня – нет. Ты меня разозлила, и я не могу…

Между ними воцарилась пуза - долгая, липкая, обезоруживающая. Томирис пыталась придумать, как сегодня удержать мужчину и все исправить.

- Может, тогда поешь? – с надеждой спросила токал, ведь она снова добавила в блюдо для мужа кое-что особенное.

- Нет, я сыт. Мои дочки приехали, я должен ехать к семье.

- Но мы с Тамерланом тоже твоя семья, - обиженно проскулила Томи.

- Я все сказал. Запомни хорошенько, Томирис: ты слушаешь и делаешь то, что я говорю. Это ясно?

- Да, - она покорно опустила голову.

Рустам взял с кресла пиджак и направился к выходу.

- Не звони. Завтра я сам тебя наберу, - бросил он в дверях.

Томирис вздрогнула, когда захлопнулась массивная дверь. Ее трясло от гнева, обиды и осознания того, что она теряет контроль над своим любовником. Она схватила с низкого стеклянного столика вазу и со всей силы запустила ее в стену. Сотни осколков разлетелись по комнате, а Томи только тяжело дышала и задыхалась от душившей ее ненависти к старшей жене. Вот у кого была настоящая власть над Рустамом. В ушах эхом отдавались слова гадалки «К ней вообще не лезь! Иначе срикошетит, и себя погубишь».

Томирис решила, что надо пойти на кардинальные меры, чтобы удержать Рустама и стать, наконец, его единственной женой.

Глава 19

Айлин

Утро для меня и девочек начинается ближе к 12. У них сейчас джетлаг и они все еще живут по времени Великобритании. А я всю ночь не могла уснуть – ворочалась, думала, вспоминала. В итоге заснула только под утро.

Допиваю чай на кухне, когда туда заходит старшенькая. На Анель пижамные шорты и футболка, черные волосы собраны в высокий хвост.

- Доброе утро, мамочка! - моя девочка обнимает меня сзади и целует в щеку. – Как ты себя чувствуешь?

- Все хорошо, моя девочка, - улыбаюсь, глядя, как она плюхается на стул и начинает сооружать себе бутерброд. – Выспалась?

- О дааа. А вот Лау до сих пор дрыхнет, - Анель надкусывает сэндвич и внимательно смотрит на меня.

- Что такое?

- Мам, можно вопрос?

- Конечно.

- Почему папа спал вчера в гостевой?

Беда пришла откуда не ждали. Анель ждет ответа, а я даже не знаю, что сказать. К такому жизнь меня не готовила.

- Я выходила ночью попить, а он заходил в пижаме туда. Но я не стала его спрашивать. Он выглядел очень уставшим.

- Папа стал храпеть, - как можно более ровным голосом объясняю я. – А мне надо больше отдыхать после операции. И чтобы меня не мучить, он решил поспать в другой спальне.

-Мммм, - Анель дожевывает бутерброд и делает глоток чая. – Тогда папа молодец! Он так о тебе заботится!

- Не то слово, - я поперхнулась чаем и Анель хлопает меня по спине.

- А кстати, папа уже уехал?

- Да, у него много дел, хоть и суббота. Ты что-то хотела?

- Мааам, - Анель протягивает руку и касается моей ладони. – А ты не обидишься на нас, если мы с Лаурой сегодня сходим в «Есентай»* (ТРЦ «Esentai Mall») с Азизой? Она просто узнала, что мы в городе и позвала погулять. Так давно не виделись.

Я перехватываю ее ладошку и сжимаю. Смотрю на мою девочку и не могу налюбоваться. В ней есть что-то от меня, а что-то от Рустама. А волосы такие же черные и густые, как у моей мамы.

- Ну, конечно, идите, жаным. Предупрежу Улана, чтобы он вас отвез.

- Да нет, не надо. Азиза сказала, что заберет нас по пути. Так что мы с ее водителем поедем.

- Хорошо. Тем более, я же не знала про ваш сюрприз и назначила встречу своей однокурснице.

- Да? А кто это? – дочь кладет на тарелку тост и берет банку джема.

- Ее зовут Меруерт (в переводе с казахского "жемчуг" ). Но мы называем ее Мирой. Она сейчас заведует кафедрой английского языка в инязе. Я хотела бы выйти на работу.

- Ты? – Анель выпучила глаза от удивления и ложка с джемом повисла в воздухе.

- Да, - улыбнулась я. – Ты удивлена?

- Дааа, но это здорово. Ты хочешь преподавать?

- Не знаю, - пожала я плечами. – Я никогда не работала. Помогала аташке и папе с переводами, общалась с партнерами на приемах и все, пожалуй.

- Мамочка, не обесценивай себя, - Анель машет в воздухе ложкой. – А кто нас с Лау учил английскому? Мы же в первом классе уже знали программу третьего благодаря тебе. А у тебя еще французский и испанский.

- Без практики сложно поддерживать знания.

- Ты справишься! Я в тебя верю!

Я широко улыбнулась. Это все, что мне нужно знать: моя дочь в меня верит.

***

С Мирой мы встретись в итальянском кафе напротив театра Оперы и Балета, что находится в самом центре Алматы. Люблю «Золотой квадрат» за красоту старого города, трехэтажные желтые дома с белыми балкончиками, шум арыков, фонтаны и деревья. В этом районе я родилась и выросла.

С однокурсницей мы устроились на летке. Она попивает лимонад, я – воду. Вспомнили студенческие годы, преподавателей, девчонок, которых давно не видели. Мира была старостой и отличницей, мы с ней всегда хорошо ладили и даже после окончания университета поздравляли друг друга с днем рождения и Новым годом.

- Признаюсь, я удивилась, когда ты сказала про работу, - улыбается Меруерт. – Я все еще помню, как мы гуляли всей группой на твоей шикарной свадьбе.

- Да уж. А мне кажется свадьба как свадьба, - усмехаюсь я.

- Шутишь? - удивляется моя собеседница. – Да я больше ни разу на таком тое (той (каз. – большое торжество, свадьба) не была. Вы с мужем так красиво смотрелись друг с другом. Ты вообще была как принцесса.

- Ой, когда это было! – отмахиваюсь я, потому что вспоминать больно. Я в белом платье, Рустам – в черном костюме. Я смотрела на него как на божество, а теперь он слетел с пьедестала. – После свадьбы я быстро забеременела, потом родила, опять забеременела. В общем, засела дома, занималась мужем и детьми. Теперь девочки выросли, и я хочу работать. Делать что-то полезное.

- Ты думаешь преподавать? Спасибо, –Мира благодарит официанта, поставившего перед ней тарелку с пастой. – Может, все-таки что-нибудь закажешь?

- Нет, - мотаю головой, - у меня своя диета после операции. Приятного аппетита.

- Ах да, ты же говорила. Ну так что: ты решила работать и хочешь преподавать?

- Поэтому я тебе и позвонила. С одной стороны я знаю, что у меня нет опыта, с другой – я учила девочек английскому до школы, да и сейчас помогаю. Еще я могу вести деловую переписку на английском, неплохо разбираюсь в бизнес - английском.

- Это отличные навыки. Некоторые много лет преподают, но знают только теорию. А у тебя еще и практика.

- Спасибо большое. А что бы ты мне посоветовала, как профессионал?

- Ну смотри, - Мира опускает столовые приборы и кладет руки на стол . – Вся проблема в том, что ты окончила только бакалавриат. Чтобы преподавать в универе, нужна магистратура. А у тебя ее, к сожалению, нет. И опыта. Но обрати внимания на языковые курсы. У меня есть девочки, которые только недавно окончили магистратуру и теперь преподают студентам. Но сама знаешь, как молодняку платят в первые годы работы. Поэтому они подрабатывают либо репетиторством, либо на курсах. Есть еще онлайн школы, но тебе туда не надо.

- А как сейчас дела с курсами в городе? – заинтересованно спрашиваю я. - Когда училась в школе, сама ходила на такие.

- А твои дети не ходили на курсы?

- Нет, я сама с ними занималась, а сейчас они в британской частной школе учатся. Там все обучение на английском.

- Круууто, я знаю эту школ, - чувствую в ее голосе восхищение. - Ну смотри, сейчас в городе много разных языковых школ: мелкие, средние, несколько крупных игроков, которые на рынке уже давно. В основном упор идет на английский, IELTS, казахский. Еще испанский почему-то популярен. О! И турецкий с китайским.

-Дааа, - качаю я головой. – У меня только английский, испанский, французский.

- Я вообще не понимаю, Айлин. При возможностях твоего мужа ты бы уже давно открыла свою языковую школу. А ты тормозишь! – смеется Мира.

- Да, ты права, - с грустью вдыхаю я. - я тормоз. Знаешь, я будто все проспала. Вот ты, и карьеру сделала, и замужем, и дети уже школьники. У меня, к сожалению, с работой все очень плохо. Но теперь хочу наверстать упущенное.

- Ну тогда я могу пожелать тебе только удачи! – улыбнулась Мира. – И обращайся, если что. Вдруг муж откроет тебе курсы, так я к тебе пару девочек пристрою на part-time job (неполный рабочий день).

- Договорились! – воодушевленно отвечаю я.

Да, удачи мне пригодится. Я понимаю, что ничего не понимаю. У меня есть немного опыта в преподавании, но он ничтожный. А вот на счет возможностей мужа, Меруерт была права. И если бы я вовремя подсуетилась, Рустам бы не отказал. Вот только сейчас уже другое время.

До дома взяла такси. Разговор с однокурсницей не только помог мне многое понять, но и отвлек от тяжелых мыслей. В сумке звонит телефон. Быстро достаю, смотрю на дисплей – Раушан.

- Привет! Я выехала, - говорю сходу.

- Айлин, - чуть ли не палача говорит наша помощница.

- Что случилось? – внутри все холодеет.

- Я сама не понимаю,- голос ее дрожит. – Девочки вернулись раньше времени. Они были заплаканные. Пробежали мимо, ничего не стали говорить и закрылись в комнате. Они там плачут.

- Тааак, - нервно сглатываю, - я скоро буду.

В голове рой мыслей – одна страшнее другой. Судорожно ищу в контактах номер мужа. Набираю. Только гудки.

Не может же быть, чтобы они узнали обо всем вот так – не от меня и не от него. Набираю еще раз. Отвечает.

- Рустам! Девочки вернулись домой заплаканные и закрылись в комнате. Ты что-нибудь об этом знаешь?

На том конце провода сначала тягостное молчание, а затем тяжелый вздох. Такой тяжелый, что мне кажется, будто меня придавливает им, как бетонной плитой.

- Это вышло случайно, - убитым голосом прошептал он. – Я уже еду домой.

- Рустам, с*ка! Я убью тебя! Сначала тебя, потом твою шлюху! Ненавижу вас! – ору я на весь салон и сбрасываю звонок.

Таксист лишь испуганно смотрит на меня в зеркало заднего вида.

Глава 20

- Анель, Лаура! Откройте, это мама! - стучу в дверь без остановки.

Прижимаюсь щекой к двери. Меня колотит не то от гнева, не то от страха. Я боюсь того, что узнаю, хотя понимаю, что самое ужасное уже случилось. И теперь мне надо найти слова, чтобы объяснить им, как это все случилось. Как я могла это допустить.

Слышу, как щелкает замок. Анель открывает дверь и смотрит на меня красными, опухшими глазами. За ее спиной, на кровати, лежит Лаура и плачет в подушку. Мое сердце обливается кровью и в этот момент я действительно готова убить за слезы своих детей.

- Мама! – Анель падает в мои объятия и дрожит, словно ее знобит.

- Что случилось, солнышко? Расскажи мне. Пойдем, - веду ее за руку и усаживаю на кровать. Лаура поворачивает голову и смотрит на меня невидящим взглядом и всхлипывает. Я сажусь на колени у изголовья кровати, глажу младшенькую по волосам, целую лоб, щеки, ладошки.

- Жаным, поговорите со мной. Пожалуйста… – хрипло спрашиваю, хотя, кажется, знаю ответ.

- Мы были в «Есентае», в кафешке, - дрожащим голосом начинает Анеля. – Потом вышли на площадку перед центром пофоткаться. А рядом с нами бегал маленький мальчик. Я еще подумала: какой хорошенький, кучерявенький. Его еще мама все время одергивала. А потом мы услышали, как он кричит: «Папа! Папа пришел!» И так громко, что нам самим стало интересно, что там за папа такой. Мы посмотрели в его сторону, а там был наш папа! – слезы текут по ее хорошенькому личику.

- Он присел на корточки и раскинул руки, а мальчик прямо прибежал к нему. И папа его крепко обнял и поцеловал! А когда они встали, то к ним подошла какая-то женщина и поцеловала папу в щеку. А Азиза спросила: «А что ваш папа токалку завел?» И я так хотела убежать оттуда, но Лау крикнула на всю площадь: «Папа».

- И что он? – ледяным голосом спрашиваю я.

- Он повернулся в нашу сторону и увидел меня и Лау. Он сразу же в лице изменился, передал мальчика той женщине. А я схватила Лау за руку и мы убежали. Я слышала, что папа нас зовет, но не могла остановиться. Он бежал за нами, а я увидела на остановке автобус, и мы запрыгнули в него. Я видела в окно, как папа бежал за автобусом, - она снова плачет и закрывает лицо ладонями

- Мама, Лау так плакала, я не знала, что делать. Весь автобус на нас смотрел. Мы даже не знали, куда едем. А потом мне позвонила Азиза. Она предложила подвезти нас домой. Мы вышли на первой же остановке и Азиза с водителем нас забрала.

Я умылась слезами, утопила в них свое сердце и остатки разума. Их боль – это моя боль. Их разочарование – мое разочарование. И я только сейчас поняла, что Рустам предал не только меня, но и их. И я не должна еще больше топить его перед ними. Не должна говорить гадости об отце. Не должна. Но так хочется!

Поднимаюсь на ноги и сажусь рядом с Анель. Крепко обнимаю ее и подставляю свое плечо, чтобы она выплакалась.