Старшая жена. Любовь после измены

- Мама, ты знала, что у папы есть токал? – отстранившись, спрашивает меня.

- Узнала недавно, - ком в горле мешает говорить, - в день его рождения.

- Значит, это правда, нам не показалось, - разочарованно мотает головой Анель. – У папы есть другая семья и другой ребенок. А как же мы, мама? Он больше не любит нас?

- Нет-нет, не думай так, - глажу ее по мокрой щеке. – Он вас очень любит. Вы его дочери, а он ваш папа. Этого никто не отнимет. Просто так получилось, что он встретил другую женщину и у него к ней чувства и…ребенок.

Кусаю губы до крови. Что я несу? Другая женщина, чувства, ребенок – все эти слова ножом по сердцу и контрольный в голову. Почему я, а не он объясняет детям причину своего адюльтера?

Слышу, как тяжело дышит младшая дочь. Ее трясет от слез, а я не знаю, что делать. В этот момент в комнату влетает Рустам. Он запыхался, пока летел на второй этаж. На нем лица нет. И в этот момент я верю, что это была случайная, но роковая встреча.

- Анель, Лаура. Я все объясню, - он переводит взгляд со старшей дочери на младшую и бросается к кровати последней. – Лаура, малыш, то, что вы видели, это…

- Не трогай меня! – истошно кричит младшая дочь и отползает к краю кровати.

Рустам пытается обнять ее, но она начинает пинаться и размахивать руками.

- Нет! Нет! Нет! Уйди! Не трогайте меня! Уходите!

Муж ошарашено смотрит на меня в поисках поддержки и ответов. А у меня их нет! Я никогда не сталкивалась с подростковой истерикой. Это первая. Мои девочки всегда были спокойными, покладистыми. Даже золовки говорили: «Повезло вам с Рустамом. Ваши девочки такие тихие, не то, что наши пацаны». Но сейчас Лауру не узнать. Она кричит дурниной, плачет, брыкается, не давая до себя дотронуться.

-Лаура, доченька. Пожалуйста, послушай меня.

- Нет, я не хочу, - дочка закрывает уши руками и раскачивается вперед и назад. – Иди, иди к своему сыну. Ты же его теперь любишь. Ты не любишь нас и маму. У тебя другая! Нееет, не трогай!

- Отойди, - отталкиваю Рустама и пытаюсь обнять дочку. Получается. Она жмется ко мне и плачет так сильно, что моя душа разрывается в клочья.

В это время муж садится рядом со старшенькой, которая тихо плачет в уголке своей кровати, обхватив ноги руками.

- Анелечка, малышка, ты можешь меня выслушать?

Анель отрицательно мотает головой и опускает ее на колени, отводя взгляд от отца.

- Лучше потом, - говорю мужу, но он меня не слышит. – Рустам, лучше потом поговоришь. Сейчас они тебя не услышат.

Переключаюсь на Лауру, которая уже задыхается от слез и судорожно хватает ртом воздух. Крепко обнимаю мою девочку и раскачиваюсь с ней, будто убаюкиваю, как в далеком детстве. Мои малышки пережили настоящий стресс, а я даже не знаю, как им помочь. Одним сеансом у психолога здесь не обойдить.

Вскоре Лаура успокаивается, дышит размеренно, не всхлипывает. Лежим на кровати втроем: я посередине, а по бокам Анель и Лау. Помню, раньше они так засыпали, когда я читала им сказку на ночь. Но время сказок закончилось, и они слишком рано столкнулись с жестокой реальностью. Мы молчим, дышим в унисон и обнимаемся. Каждая думает о своем.

Рустам, нехотя, но ушел. Он долго смотрел на нас, стоя в дверях детской. Мне кажется, я видела слезы в его глазах. Как там поется в одной песне моей юности: «Плачь и смотри со стороны…» Я не злорадствую, нет. Я просто больше не вывожу. И он, видимо тоже. Я одновременно ненавижу его и жалею, потому что знаю, что значат для него дочери. Он из тех отцов, кто всегда рядом. Несмотря на бизнес, занятость, вечные дела. Мы все делили поровну. Когда они падали, он сам смазывал ранки зеленкой и дул на них. Когда они одновременно болели, мы вместе не спали и ждали, пока не спадет температура. Когда они плакали, то в первую очередь бежали к нему за утешением. Три красивых букета на 8 марта. Да, что я говорю. Каждый день рождения – мой и девочек - начинался с цветов от Рустама. Он учил их кататься на велосипеде и плавать. И когда у меня была депрессия, он был с дочерьми. Еще вчера они были очень близки. А сегодня между ними километры льда.

Когда дети крепко заснули, иду на кухню и завариваю чай. Проклятая бессонница не хочет сдавать позиции. Кладу локти на стол, сжимаю кисти в замок и прижимаюсь к нему лбом. События развиваются с космической скоростью. Не так все должно было быть, не так. Слышу шаги позади, но не поднимаю голову. Много чести.

- Айлин! – зовет муж, но я не отвечаю.

- Айлин! – говорит требовательней. Понимаю, что он уже стоит рядом.

- Что? – поднимаю на него уставшие глаза.

- Я не хотел, чтобы так вышло. Это случайность. Клянусь тебе! Я не знал, что они будут в «Есентае».

Рустам садится напротив меня и кладет руки на стол, сцепив их в замок. .

- Кто? Твои дочери или твоя вторая семья?

- Никто не знал, что я буду там на деловой встрече. Только мой секретарь. Я клянусь, это был просто бизнес-митинг. Мы сидели не в самом Есентае, а в ресторане на площадке. И когда я вышел…

- Рустам! – прерываю его. - В городе два миллиона человек. Но вас угораздило пересечься именно там. Ты не находишь это странным? Смотри, дорогой будущий бывший муж. Если я узнаю, что твоя мадам приложила к этому руку, я за себя не отвечаю. Последнее китайское предупреждение.

- Я поговорю с девочками завтра. Объясню им все.

- Удачи, - устало бросаю я. – Квартира в «Гагарин Парке», которую мы покупали для Анель, свободна?

Кивает.

- Я хочу переехать с дочками туда. Она ближе к школе и район хороший.

- Но подожди, - Рустам хочет возразить, но я перехватываю инициативу.

-Я не останусь в доме. Не хочу постоянно вспоминать о семье, которой больше нет. Поделим при разводе.

- Я сказал тебе, что не хочу развода.

- А я сказала, что мне уже надоели твои хотелки, - чуть повышаю голос. - Ты хотел вторую жену? Хотел, чтобы я приняла ее и молчала в тряпочку, пока ты будешь жить на два дома? На друзей посмотрел, думал, будет, как у них. Только один тебе не сказал, что у его жены затяжная депрессия после появления токал. А у другого рога с пол-Алматы. Знаешь, почему он не разводится с Камиллой? Потому что записал на нее кучу всего и не хочет это терять. Вот и живут как соседи, изменяя друг другу. А я все время от тебя слышу: хочу, люблю. А ты спросил, чего хочет твоя старшая жена? Она хочет свободы. От тебя и всей грязи, что ты принес в наш дом. Поэтому не держи меня. Девочки в любом случае останутся твоими дочками, этого не отнять. Ты их папа, родная кровь. Но я больше не твоя.

Он смотрит прямо мне в глаза и у меня по спине бегут мурашки. В его черном взгляде проскальзывает сожаление, боль и…неужели любовь? А может, мне показалось из-за усталости.

- Вещи начнем собирать завтра. До начала занятий надо переехать.

Встаю из-за стола и выхожу из кухни, оставив Рустама в гордом одиночестве. Мне невыносимо жаль некогда любимого, обожаемого мужа. Он всегда был сильный, смелый, мужественный, родной. Но сейчас я не узнаю его. Неужели его страсть и любовь к токал стала такой сильной, что он забыл обо всех мерах предосторожности? Или они уже решили не прятаться? Как бы то ни было, 23-летний Рустам и нынешний – это два разных человека. Как жаль…

Глава 21

Рустам

Всё катится в пропасть. И он сам, своими руками, сбрасывает вниз всё, что любит и чем дорожит. Проблемы растут, как снежный ком. И такое впечатление, что и он скоро слетит с горы и оставит под сугробами всё хорошее, что у него было.

То, что начиналось как банальная интрижка, переросло в нечто большее. Рустам ненавидел себя за то, что обманывает жену и дочерей, но запретный плод по имени Томирис был настолько сладок, что хотелось вкусить его снова и снова. И тогда он выгонял из души совесть, и приглашал на ее место похоть. А когда после любовницы возвращался домой, медленно умирал, глядя на своих счастливых девочек. Он говорил себе: это скоро закончится, я порву ней. Но только обманывался.

Потом родился сын, и Рустам хотел открыться Айлин, покаяться. Но снова промолчал. Пожалел себя и ее. А потом его любовница стала называть себя токал, и он принял эти правила игры, зная, что многие мужчины сейчас живут на две семьи. У них ведь как-то это получается? И старшие жены в большинстве случаев принимали новость о младших. Он помнил о своем обещании на счет токал, но ведь это было так давно, в самом начале их совместной жизни. А теперь и время другое. Рустам расслабился, не придал большого значения клятвам и успокаивал себя тем, что он живой человек, которому свойтвенно ошибаться и давать иногда слабину. Ну случилась в его жизни внезапная любовь в 37? Никто не застрахован. А теперь приходится разгребать последствия.

До того рокового дня Рустам был очень осторожен и старался выводить Томирис туда, где не бывал с женой и семьей. Желательно, за город. Один раз были в Ритце, но старались сильно не светится. С Тамерланом они встречались только дома. Исключение – поездка в Актау. И то, потому что это другой город и его там не знали. Как оказалось, нашлись знакомые, которые донесли о нем отцу. В торговых центрах и на детских площадках с сыном гуляла либо няня, либо сама Томи. Так было оговорено заранее.

На следующий день после приезда дочерей у Рустама была запланирована деловая встреча в одном из ресторанов на площадке «Есентай молла». Все прошло хорошо, он остался доволен. Но когда вышел на улицу, то услышал знакомое «Папа». Повернулся на голос и увидел сына. В полтора года тот уже говорил несколько слов. Когда Рустам приезжал к ним, Тамерлан выбегал к нему с криком «Папа присёл». Именно так: «присёл». И Рустам таял от этой нежности и любви. Вот и в этот раз он опустился на колени, раскинул руки в стороны и заключил сына в крепкие объятия. Потом поднялся и увидел рядом Томирис.

- Привет, милый! Мы не знали, что ты будешь здесь, - она поцеловала его в щеку.

- У меня была встреча по работе, - ответил он. И в этот момент он услышал голос младшей дочери.

- Папа! – крикнула она.

Рустам посмотрела вперед и замер. На него смотрели его девочки: Анель и Лаура. Страшный сон стал явью. Он так долго откладывал разговор с ними и Айлин, что судьба решила ударить по самому больному. И вот теперь они стояли перед ним – бледные, безмолвные, несчастные. И причиной всего этого был он сам. Рустам это осознавал. Девочки сорвались с места и побежали. Он рванул за ними, несмотря на крики Томирис. Но малышки быстро запрыгнули в автобус и уехали в неизвестном направлении, а он стал звонить Улану, чтобы срочно выезжал с парковки и догнал автобус. Но это было нереальная и совершенно дурацкая мысль. Рустам звонил дочкам, но они не брали трубку. И он знал, что не возьмут.

Улан перехватил его на улице. Вместе они поехали по маршруту автобуса, надеясь, что девочки сошли и стоят на улице. Но их нигде не было.

Мужчина вернулся к сыну и второй жене. Оказалось, она была с няней, которая уже отвела его в детское кафе, чтобы Томирис и Рустам могли поговорить. Они отошли к смотровой площадке с видом на город, где как раз в этот момент никого не было.

- Почему ты убежал? – недовольно спросила она.

- А ты не поняла? Там были мои дочки! – рявкнул он.

- И что? Хорошо, что они узнали правду. Сколько можно водить всех за нос! - хмыкнула Томирис.

- Ты что говоришь? - Рустам разозлился и взял ее за локоть. Он старался говорить тихо, не привлекая лишнего внимания. – Это мои дети и им сейчас тяжело.

- А мне не было тяжело, милый? – Томирис смягчилась и погладила мужчину по щеке. – Я три года жила в тени, и наш сын вместе со мной. Ты никому нас не показывал и скрывал. А знаешь, как это больно? Мы даже годик ему не могли нормально отпраздновать, не провели как следует обряд «тусаукесер»*. А я так хотела. Но ты лишил меня этого.

- Что за претензии? – процедил он сквозь зубы. – Ты сама на это подписалась. Ты знала, на что идешь.

- Знала, - в ее глаза блестели слезы. – Потому что люблю тебя безумно. Так сильно, что мне кажется, я не выдержу. И мне очень больно, что мы с Тамерланом вынуждены прятаться и получать только крохи твоего внимания.

Рустам не ответил на ее признание в любви.

- Как ты узнала, что я буду здесь? – внезапно спросил Рустам. Он предполагал, что она не просто так здесь оказалась.

- Просто пришли погулять, - ее голос стал на октаву выше. - Это получилось случайно.

- Почему я тебе не верю? – Рустам посмотрел на токал с прищуром.

- Меня обижает твое недоверие, - обиженно надув губки, ответила она.

- Сейчас я вызову вам такси и вы поедите домой, - строго проговорил он.

- А ты?

- А я должен поговорить со своими детьми.

***

Но поговорить с дочками ему не удалось. Он впервые видел Лауру такой подавленной и агрессивной. У нее случилась страшная истерика: она пиналась, брыкалась, размахивала руками и кричала. К такому он точно не был готов. Анель всегда была спокойней и рассудительней. Но даже она не захотела с ним говорить. Уходя из детской, он остановился в проеме, повернулся и посмотрел на жену, лежавшую в объятиях дочерей.

Когда-то они вот также лежали вчетвером на большой кровати в спальне. Смеялись, что-то обсуждали, планировали. Лаура всегда прижималась к нему и говорила: «Папочка, как ты вкусно пахнешь. Я хочу, чтобы мой будущий муж был похож на тебя». А Рустам довольно хмыкал и отвечал: «Лау, ну какой муж? Я даже на свидания буду провожать тебя с ружьем». А теперь его маленькая девочка не хочет его видеть. От этого становилось невыносимо больно. Он почувствовал, как заныло сердце, но принял это просто за переживания.

Утром ситуация не особо изменилась. За напускным спокойствием девочек скрывалась жгучая злость, если не ненависть. Когда Лаура вошла на кухню растрепанная и заплаканная, Рустам позвал ее по имени, но она не откликнулась.

- Лаура!- повторил он еще раз.

Но девочка проигнорировала его, молча насыпала в тарелку хлопья, залила молоком и вышла из кухни.

- Куда ты, дочка? Лаура! Я с тобой разговариваю! – он начинал беситься от ее поведения, хотя понимал, что сам стал его причиной.

Через пять минут на кухню вошла Анель. Она выглядела не лучше младшей сестры. Увидев отца, спрятала взгляд и быстро прошмыгнула к холодильнику.

- Привет, дочь, - сказал он мягко.

Анель выглянула из-за дверцы холодильника и тихо ответила:

- Привет.

- Ну хотя бы ты со мной разговариваешь, - вздохнул Рустам.

- Угу, - невнятно промолвила она и взяв йогурт, направилась к двери.

- Посиди со мной, пожалуйста, - он успел схватить ее за запястье и посмотрел в ее грустные, опухшие глаза.

- Пап, я лучше у себя, - не смотря на отца, попросила она.

- Хорошо, - Рустам отпустил ее руку и смотрел, как она воровато убегает.

Его принцессы, для которых он был самым лучшим на свете, не хотят его видеть.

Айлин говорила с ним сквозь зубы, но в одном была с ним согласна: с девочками надо объясниться как можно быстрее. Она попросила их спуститься в гостиную. Анель и Лаура сели на диван, а Айлин с Рустамом придвинули пуфы и устроились напротив.

- Девочки, - голос отца дрогнул от волнения. – Мне очень жаль, что вы все увидели вчера. Так не должно было случиться, и я хотел бы вас подготовить. Но это уже произошло. Я не хотел сделать вам больно. Я должен был вам все рассказать.

Анель всхлипнула и уставилась на свои руки, сцепленные в замок. Лаура обняла себя за ноги и прижалась лбом к коленям.

- Так получилось, что я встретил женщину и у меня появились к ней чувства. И моя вина, что я не сразу об этом признался маме, и мы не решили все, прежде чем… - Рустам остановился, подбирая слова. – В общем, у нас с ней родился сын. Ему сейчас полтора года.

Услышав это Лаура начала тихо плакать, а Анель закрыла глаза, не в силах смотреть на отца.

- Мы с мамой поговорили и решили разойтись, потому что я…Я ошибся, полагая, что могу все оставлять, как есть.

- Эта женщина – твоя токалка? – неожиданно спросила Анель. – Я не маленькая, я знаю, кто это.

- Да, - кивнул он.

- И ты ее любишь, раз говоришь о чувствах? – не унималась старшая дочь.

-Да.

- А как же наша мама? Ты ее разлюбил? – в ее голосе стали прорезаться истеричные нотки.

- Вашу маму я по-прежнему люблю, - вдруг выдал он. – И вас я очень, очень люблю.

Рустам потянулся вперед и взял Анель за руки, но она не поддалась и скрестила их на груди, как бы защищаясь от родного отца.

- Нас любишь, маму любишь, но живешь с другой женщиной и сыном. Как так? – сквозь слезы спросила Анель.

- Сложно объяснить, - Рустам опустил голову, не в силах найти ответ.

- Милые, так бывает. Иногда любовь уходит или перерастает в дружбу и уважение, как у нас с вашим папой, - Айлин попыталась исправить положение, но кажется, было уже поздно. Он чувствовал, что слова про дружбу и уважение - это просто слова. – Мы с папой остаемся вашими родителями. Мы очень вас любим, и всегда будем любить. Но жить будем отдельно.

Девочки ничего не ответили. Они вновь закрылись и тихо плакали.

- Я буду всегда рядом, - продолжил Рустам. – Мы будем встречаться, поедем куда-нибудь вместе.

Мужчина потянулся к младшей дочери и хотел взять ее за руку, но та отмахнулась от него, резко села и закричала.

- Поедем вместе – это мы и твоя новая семья? Получается, что ты теперь будешь жить с другой тетей и своим сыном, будешь просыпаться там и засыпать, а мы так – груз от первого брака? И кем ты будешь для нас? Воскресным папой? На сколько? На два часа, три, четыре? Пока не надоест? Знаешь кто ты, папа? Ты предатель! Предатель! Ты предал маму и предал нас! Вот и иди к своей новой жене и сыну. Вы же так хотели мальчика. И теперь он у тебя есть.

Лаура соскочила с дивана и побежала на второй этаж. Рустам бросился за ней, но Айлин остановила.

- Ей нужно время, - объяснила она. - Дай кй успокоится.

А через несколько минут все трое услышали треск дерева за окном и истошный крик Лауры. За считанные секунды Рустам и Айлин оказались во дворе. Они смотрели на окно, в котором застыла их старшая дочь – такая хрупкая, ранимая и еле живая.

Под ногами Рустама лежал черный футляр, смычок и разбитая скрипка. Все это Лаура выбросила из окна. И чтобы сделать ему еще больнее, память подкинула воспоминание о том, как папа и дочь выбирали инструмент в магазине. Рустам тогда сказал Лауре:

- Всегда хотел, чтобы моя дочка играла на скрипке.

- Да? А почему? – улыбаясь от счастья, спросила девочка.

- Когда я учился в школе, была такая очень популярная скрипачка Лана*. Так красиво играла. Мне медведь на ухо наступил, но я подумал, что будет здорово, если кто-то из детей научится.

- Я буду тоже красиво играть, папочка. Ты будешь мной гордиться! – Лаура обняла отца и поцеловала в щеку. – Спасибо за инструмент!

- Не за что! И я уже тобой горжусь.

-Спасибо, папочка! Ты самый лучший на свете!

СПРАВКА: Тусаукесер (каз.: тұсаукесер – разрезание пут) – одна из самых старинных казахских традиций, которая соблюдается до сих пор. Его проводят, как только ребенок начинает делать первые шаги. Чаще всего это происходит, когда малышу исполняется год. Считается, что если не провести обряд разрезания пут, то будущее ребенка будет несчастливым, он будет часто спотыкаться на своем жизненном пути. А если обычай будет проведен, то малыша ожидает светлая и удачная судьба.

Тусаукесер является важным днем для родителей ребенка и представляет собой пышное торжество. Для проведения обряда берется специальная белая ткань, которая символизирует светлую дорогу (ак жол) и пестрые разноцветные веревки. Во время проведения обряда ребенку завязывают ножки с помощью этих веревок восьмеркой – символом бесконечности. Разрезает путы заранее выбранный семьей человек. Обычно это очень уважаемый и солидный мужчина (или женщина).

Этот же человек после разрезания нитей ведет ребенка за обе ручки по белой дорожке, где в конце его ждет несколько предметов. Обычно это яблоко, книга, деньги и домбра. Казахский народ издревле считал: какой предмет выберет ребенок, такой и будет его дальнейшая судьба. Если яблоко – то он будет всегда сытым, если книгу – умным и любознательным, если деньги – богатым, а если домбру – творческим.

Глава 22

Я – маленький белый кораблик, который пустили по тихой речной глади. Дорога была ровной, спокойной и предсказуемой, пока течение не унесло меня куда-то не туда. И вот теперь я барахтаюсь из последних сил в бурном и шумном потоке, откуда не вижу выхода. Нет моему кораблику спасения. Одна погибель.

Открываю глаза и не сразу понимаю, как здесь оказалась. Но по крайней мере до меня доходит, почему я чувствовала себя кораблем и слышала шум реки. Я сижу на любой скамейке на Терренкуре. Вокруг – ни души, что странно. Если уже рассвело, значит сейчас шесть утра. А в это время здесь уже во всю бегают местные.

- Ромашку на ночь заваривай. Хотя бы спать будешь, - слышу рядом до слез любимый голос. Поворачиваюсь и вижу рядом с собой ажеку. Бабушка Алия тоже смотрит на меня и касается своей мягкой ладони моей руки. – Ну или чай с мелиссой попробуй. От бессонницы самое то.

- Что ты здесь делаешь? – удивленно вскидываю брови.

- В гости пришла. Чувствую, тяжело моей девочке.

- Тяжело, - вздрогнув, отвечаю я, и кладу голову на бабушкино плечо. Все, как раньше.

После мамы бабушка Алия была для меня самым важным человеком. Такая деятельная, энергичная, живая. Она до последнего консультировала в университете, занималась хозяйством, а в однажды утром просто не проснулась – умерла во сне от остановки сердца. Я тогда как раз ночевала у нее с маленькой Анелей, потому что Рустам уехал на неделю в командировку. И в одно солнечное утро я удивилась, почему ажека не встала. Пошла ее будить, дотронулась до руки и тут же отпрянула, будто обожглась. Бабушка была холодная, как льдинка. Не веря в ее смерть, я тормошила ее, звала, кричала «Проснись», но ничего не помогало. Позже ее подруги сказали мне, что смерть во сне – самая лучшая смерть. Когда нет боли, тяжелой болезни, переживаний. Просто засыпаешь и автоматически попадаешь в мир иной. Слабое, но утешение.

- Мир, каким я его знала, рушится. Все, что мы строили годами, скоро превратится в руины, - шепчу я, смотря на беснующуюся реку.

- У любого начала есть конец. А конец – это еще одно начало, - ажека берет мою ладонь и крепко сжимает ее. – Я не пришла к тебе, чтобы кого-то обвинять и говорить тебе «Он плохой». Я пришла, чтобы ты знала, что начинать сначала не страшно, даже когда ударяешься о самое дно.

- И я на дне. Я тону, - утыкаюсь лбом в ее острое плечо и всхлипываю.

- Выплывешь, - бабушка хлопает меня по руке. – Подумай, ты не в таких уж плохих условиях. Есть женщины, которые не могут уйти, потому что боятся не поднять детей, или просто боятся одиночества, порицания, бедности. Тебе, можно, сказать повезло.

- Это должно меня утешить? Я чувствую, что мне больше не на кого опереться. Папа предал, муж предал.

- Ты всегда, как и все люди, искала опору в ком-то. Так делают все, не только ты. Но пришло время понять, что опора – в тебе. Ты есть опора. Для себя и своих детей. Тебе сейчас страшно, но не стоит бояться. У нас, казахов, есть пословица: «Әйел-ана бір қолымен бала тербетсе, бір қолымен әлемді тербетеді». Это значит: «Женщина мать одной рукой качает колыбель, а другой – весь мир».

- Я помню, ты ее говорила мне в юности.

- Слабым полом нас назвали мужчины, - тихо посмеивается бабушка. – А между тем не один мужик не переживет роды. Даже схватки не переживет.

- Это точно! – смеюсь я вместе с ажекой.

- Поэтому, кызым (моя доченька, моя девочка), завтра ты начнешь писать новую историю. Только не спрашивай себя: почему так получилось, и где ты ошиблась. Самобичевание никогда не приводит ни к чему хорошему. Вспомни маму и не повторяй ее ошибок. Просто иди вперед, собирай сердце по кусочкам и запусти его вновь.

- Что это значит?

- Это значит, не закапывай себя как женщину. Потому что любовь – это двигатель всего в это жизни. Выше нос, Айлин! Закрывая одну дверь, ты всегда открываешь другую. Слушай только свое сердце!

Неожиданно я перестаю ощущать теплое плечо ажеки. Поднимаю голову – ее уже нет. Но я чувствую, как в воздухе витает ее аромат.

Резко открываю глаза и вижу, как колышутся от ветра белоснежные занавески. Комнату затапливает солнечный свет, с улицы доносится щебетание птиц, утренняя прохлада освежает и бодрит. Потираю ладонями лицо и тянусь к смартфону. Семь утра. Это значит, что я спала всего три. Снова бессонница, будь она проклята. Обычно после вечерних или ночных потрясений, утром ты встаешь либо с готовым решением проблемы, либо с ощущением, что все не так-то плохо. Но когда я вспоминаю, что было накануне, становится страшно: как же сегодня разговаривать с детьми, особенно с Лаурой, которая вчера не захотела обсуждать инцидент со скрипкой и даже не спускалась на ужин. Наверное, ночью выходила и хомячила у холодильника.

И вновь приснилась бабушка. Что-то она ко мне зачастила. Но у меня всегда была с ней особая связь. Даже мама с папой это замечали. Бабушка по маме, конечно, ревновала, но я ее тоже любила по-своему. Кстати, ажеке Жибек я обязана тем, что умела готовить. Она была простой работящей женщиной и всегда твердила, что нельзя быть белоручкой, даже если ты дочка богатого папы.

Сон все еще не отпускает меня, и я решаю прогуляться по Терренкуру. Прохожу мимо детской, тихонько приоткрываю дверь и вижу, что мои доченьки спят. Окна зашторены, в комнате темно и прохладно. Отмечаю про себя, что сегодня уже второй день их новой реальности. Чуть дальше от комнаты девочек – гостевая спальня, где теперь спит Рустам. Прохожу мимо нее быстро, будто боюсь, что он услышит мои шаги и выйдет, ведь в это время он уходит на работу.

До речки иду медленнее, чем обычно Мне уже не так больно, но меры предосторожности не помешают. Мимо пробегают люди, кто-то занимается скандинавской ходьбой, кто-то выгуливает собаку, одна сонная мамочка катает коляску, напевая под нос колыбельную. Новый день начался. Город живет своей привычной жизнью.

Сажусь на любимую скамейку и делаю дыхательную гимнастику. Глубокий вдох и выдох. От этого непременно должно полегчать. Как много событий произошло с тех пор, как я была здесь в последний раз. И именно тогда я познакомилась с Арсеном…

Вот это да. Мозг неожиданно выдал информацию о докторе, спасшем мне жизнь. Как странно. Ведь тогда, на утро после праздника, он тоже успокоил меня своей шоколадкой и игрой в исповедь. А я ведь даже не поблагодарила его за маленький подарок, который он оставил в палате. Неблагодарная. Достаю телефон и открываю мессенджер. Глаза лезут на лоб, когда вижу сообщение от него. Он отправил его вчера, но я была так вымотана, что даже не посмотрела. Всего лишь несколько слов, а по венам начинает течь приятное тепло.

«Здравствуйте, Айлин! Хотел узнать, как вы себя чувствуете? Меньше болит?»

Борюсь с желанием позвонить или написать ему ответ. И умом я понимаю, что не должна об этом думать в такой тяжелый момент, но почему-то мне просто хочется услышать доброе слово от этого человека. Писать сообщение в восемь утра – моветон. Но в это время он как раз собирается на работу. Обычно Арсен Ильясович не дежурит, потому что заведует отделением. Когда я поступила с перитонитом, он был вынужден выходить на дежурство, потому что один врач был в отпуске, другой заболел, третий…я уже не помню. Быстро набираю сообщение:

«Здравствуйте, Арсен! Все хорошо, спасибо большое. Простите, я тогда забыла поблагодарить вас за шоколад. Хорошего вам дня».

Нажимаю кнопку «Отправить» и убираю смартфон. Сказала человеку «спасибо» и совесть перестала мучить. Чуть не подпрыгиваю от неожиданности, когда телефон в кармане брюк оживает. Быстро достаю и смотрю на дисплей: Арсен Ильясович. Принимаю вызов.

- Здравствуйте, Арсен Ильясович. Извините за беспокойство и если разбудила. Вчера не увидела ваше сообщение, - протараторила я.

- Утро и правда доброе, - засмеялся он. – Здравствуйте, Айлин. Как вы себя чувствуете?

- Все хорошо, спасибо, - отвечаю с улыбкой.

- Ничего не болит? – интересуется доктор, и мне становится приятно.

- Не так сильно, как раньше.

- Это хорошо. Вы помните, что я говорил? Надо через пару дней сходить в поликлинику по месту жительства и показаться хирургу.

- Да-да, я обязательно схожу. Спасибо еще раз, что напомнили. Столько всего сейчас происходит, что голова кругом, - тут же прикусываю язык, потому что моему доктору не нужно знать подробности моей сумбурной жизни.

- Понимаю. У меня тоже завал. В день вашей выписки была большая авария. Не смог к вам зайти, - отмечаю про меня, что его голос меня успокаивает.

- Да, я читала в новостях про нее. Кошмар. И как ваш пациент?

- Выжил. Введен в состояние искусственной комы. Теперь ждем.

- Надеюсь, все будет хорошо. Вы ведь спасли его.

- Не все зависит от нас, - отвечает он на мою похвалу.

Мы несколько долгих секунд молчим, и я боюсь заговорить первой. Не знаю, что со мной происходит. Я в процессе развода, мои дети переживают стресс, с которым без психолога не разобраться, мы переезжаем, мой мир разрушен. А я стою с телефоном в руках и краснею, разговаривая со своим доктором. Подождите. С каких пор он мой?

- Айлин, а вы бы не хотели выпить как-нибудь кофе? Просто по-дружески? – неожиданно спрашивает он. У меня чуть телефон из рук не выпадает.

- Да, можно было бы, - мямлю я. – Мы скоро переезжаем, но скоро я думаю, буду свободна.

- Тогда можно я вас наберу позже, и мы определимся со временем? – осторожно интересуется он.

- Да, давайте.

- Тогда до связи? – мне кажется, или его голос стал ниже?

- До свидания.

Отключаю телефон и делаю глубокий вдох. Ну что ж, Айлин Талгатовна, ты только что еще больше усложнила себе жизнь.

Глава 23

- Софья говорила, что вас называют «акулой», - говорю я приятной девушке, сидящей напротив. У нее русые волосы, красивые зеленые глаза и милой кукольное личико. Внешность ангела никак не вяжется с ее репутацией. Екатерина Ковалева – одна из лучших адвокатов по бракоразводным процессам. Говорят, что если ей покажешь палец, она откусит руку по локоть.

Мы сидим в ее светлом, уютном офисе на 15 этаже бизнес-центра. За большим панорамным окном шумный город, на стене – дипломы и сертификаты, а сама хозяйка кабинета сидит на кожаном кресле за бежевым столом. Перед ней раскрыт серебристый ноутбук.

- Называют, - смеется она. – Но я не обижаюсь. Мне это даже льстит. И потом лучше пусть боятся.

- Верно. Поэтому Софья порекомендовала вас. Мы с ней со школы дружим.

- Ее ребята периодически приезжают, записывают интервью на разные темы. Так что друг Сони – мой друг.

- Спасибо, - улыбнулась я.

- Итак, я посмотрела документы на имущество, которые смогла вытащить. – Катя села в пол-оборота и провела пальцами по нотубуку. – Таунхаус в «Кристал сити» действительно оформлен на сестру вашего супруга. Но на эту женщину, - она делает красноречивую паузу, - оформлен только автомобиль Лексус NX 200.

- Как я могла ничего не знать? Даже не подозревала. Машина, таунхаус, поездки, - сокрушаюсь я.

- Бывает. Один из супругов всегда доверяет другому чуточку больше, чем следовало бы. Из общей недвижимости: дом, четыре квартиры в разных ЖК, три машины. И еще недвижимость заграницей.

- Мы решили, что дом продадим, а в одну квартиру я переезжаю с детьми. Вообще мы брали квартиры для девочек…на будущее . Хотелось бы, чтобы они и у них и остались.

- Хорошо, - адвокат делает пометки в ежедневнике. - График встреч определили?

- Даже не знаю, - пожимаю плечами. – Мы еще до конца не решили этот вопрос, - поджимаю губы, вспомнив, что девочки очень плохо приняли новость о разводе. И если Анель шатко-валко, но разговаривает с Рустамом, то Лаура ушла в глухую оборону и теперь молчит. Это угнетает всех участников конфликта. А что мы еще хотели? 15-летний подросток сейчас очень уязвим, а тут еще неожиданная новость о второй семье отца. Завтра же займусь поиском хорошего психолога для девочек.

- Ничего, это мы все обсудим на встрече перед первым слушаньем. И не переживайте! – адвокат доброжелательно мне улыбнулась.

- Знаете, мне немного неловко, потому что я всегда была замужем. Именно «за мужем». Он работал, я занималась домом, детьми, сопровождала на приемах и сама организовывала их у нас дома. Все, что вы перечислили, купил мой будущий бывший муж. Я ничего своего туда не вложила, хотя у меня были деньги с аренды маминой квартиры. Все и всегда покупалось на средства мужа. Он сам говорил, что мне не о чем беспокоится. И теперь мне очень интересно, как он себя поведет.

- Вы были ему верной женой? – Катя пристально смотрит на меня, словно следователь на допросе.

- Да.

- Вы обеспечивали ему надежный тыл?

- Да.

- Вы сопровождали его на светских мероприятиях. Он хоть раз краснел за вас?

- Нет, - усмехаюсь я. – Он гордился, что я полиглот и могу свободно общаться с иностранцами.

- Тогда верная жена, которая обеспечивала ему надежный тыл, воспитывала детей и блистала на приемах, заслуживает половину совместно нажитого имущества. Нет, ну есть, конечно, случаи из ряда вон. Когда, например, женщина сама по себе последняя стерва. Но даже такая не уходит с голой жопой, простите за мой французский, - Катя прикладывает руку к сердцу.

- Интересно, - улыбаюсь я.

Через полчаса выхожу из офиса Екатерины со странным чувством. 17 лет счастливого брака – это оказывается не только прекрасные воспоминания и любимые дети. Это еще и список совместно нажитого имущества, которое покупали вместе и радовались, когда мечта исполнялась. Мы взяли квартиры для дочерей, чтобы, когда они войдут во взрослую жизнь у них была своя недвижимость. Скажем так, приданное. Мы строили свой дом, где хотели встретить старость и нянчить внуков. Но теперь этот дом на меня давит. Я очень любила его за прекрасные воспоминания. А теперь и они меня ранят.

На сегодня у меня запланирована еще одна встреча с очень важной персоной. Настолько важной, что некоторые люди, услышав его имя-фамилию-отчество, благоговейно замолкают, потому что либо очень уважают, либо очень боятся. Я называю его Серым Кардиналом, а еще великим и ужасным Талгатом Аскаровичем Балгабаевым.

Мы договорились встретиться в летней террасе ресторана в самом центре. В советские годы это было «Театральное», в простонародье «Театралка». Культовое место, где собиралась интеллигенция и местный бомонд, находилось в глубине сквера у театра оперы. Сейчас это дорогой ресторан, но папа его любит.

Когда я подхожу к ресторану, вижу, что папа уже меня ждет. Он задумчиво листает меню и поглядывает на наручные часы. Ох, папа, я знаю, что время – деньги.

В свои 66 отец выглядит отлично. Седые, но все еще густые волосы, ровный загар после Мальдив, дорогая белая рубашка, бежевые брюки и, конечно, итальянские туфли. Талгат Аскарович держит марку. Жена за ним хорошо следит.

- Привет! – увидев меня, он встает и тянется за поцелуем.

- Привет! Прекрасно выглядишь, - искреннее хвалю отца.

- Стараюсь. Ты я смотрю все цветешь.

Сегодня я надела голубую рубашку, белые брюки и такого же цвета лодочки. Волосы распущены, на лице – легкий макияж. Несмотря на весь хаос, творящийся вокруг, я продолжаю держать лицо, как завещала ажека.

- Так и я стараюсь…всем врагам назло.

- И много врагов? – усмехается и садится за стол.

- Пара-тройка найдется.

- Кстати, о врагах. Вот, - отец сходу протягивает мне тонкую синюю папку. Я открываю ее и пробегаюсь глазами.

- И это все? – удивленно спрашиваю через минуту. – Не густо.

- Кристально-чистая биография.

- Мдааа, - тяну я. – Прямо ангел во плоти. Отличница в школе, институт в столице, общежитие, магазин косметики, переезд в Алматы.

- Хочешь, прикажу рыть дальше? – спрашивает и смотрит на меня с прищуром

- Нет. Мне все ясно. Как думаешь, он тоже ее пробивал?

- Вероятно. В нашем деле без этого никак.

- Ну понятно. Чистая, непорочная девочка.

К нам подходит официант и кладет передо мной меню.

- Мне пока воды без газа, пожалуйста.

Официант уходит, а я откидываюсь на спинку диванчика и смотрю на отца. Он явно ждет от меня чего-то, но я не тороплюсь.

- Как ты, дочь? Что предпринимаешь? – вот он главный вопрос. И теперь начнется наш словесный пин-понг: вопрос-ответ. Я знаю, что отцу самому нравится эта игра. С сыном, который давно живет в Америке, он такого не практикует. Младшие дети еще слишком маленькие, у них ветер в голове. А вот старшая дочь с юности умеет держать удар. Поэтому ему со мной интересно.

- Подала на развод. Прямо перед тобой встречалась с адвокатом.

- Кто?

- Екатерина Ковалева. Лучшая в своем деле. Ее еще называют акулой.

- Хм, не слышал.

- Сонина знакомая.

- Тогда понятно.

- Что муж?

- Ну а что муж? Развод давать не хотел, но, похоже, смирился.

Папа кладет ладони на стол и сцепляет их в замок. Он пристально разглядывает меня, пытаясь раскусить. Но я всегда была для него крепким орешком.

- Одно твое слово, - начинает заговорщицки он, - и я сотру его в порошок. Камня на камне не оставлю от его заправок и бизнеса. Мне только нужна команда «Фас» у них ничего не останется.

Подаюсь вперед, ехидно улыбаюсь, стучу по идеально гладкой поверхности ноготочками. Папа выжидает, как затаившийся тигр.

- Интересно, - выдаю, наконец, я. – Допустим, я соглашусь. И дам тебе команду «Фас». Ты оставишь его ни с чем, лишишь заправок, новых проектов, остального бизнеса. Можешь?

- Могу, - кивает Талгат Аскарович.

- Хорошо. Я согласна, - сообщаю я и вижу, как вспыхивают глаза папы. Тигр готов к схватке. – Но тогда мне нужно примерно 10 миллионов в месяц. Ты мне счет откроешь, или возьмешь меня на работу с официальным окладом?

- Не понял? – брови отца ползут наверх.

- Ну смотри, я и мои девочки привыкли к определенному образу жизни. Они ходят в британскую частную школу, занимаются в различных секциях, Анель хочет поступать в Оксфорд. А еще комусулги, одежда, развлечения, питание. Я не готова обделять моих дочерей и жить на деньги с аренды маминой квартиры. Поэтому если ты сейчас разрушишь бизнес отца своих внучек, готов ли ты взять их содержание на себя?

Папа переваривет информацию и глядит на меня с интересом и ухмылкой - мыслительный процесс запущен. Сейчас передо мной не папа, а гениальный финансист, который просчитывает каждый свой шаг.

- Вижу, к чему ты клонишь. 10 миллионов значит?

- И это только по моим приблизительным подсчетам. Но я сомневаюсь, что твоей жене это понравится. У вас же своих подростков двое, - а вот и первый подкол в сторону отца и его мадам. – Все-таки такой удар по семейному бюджету твоя жена не выдержит.

- Снова язвишь? – отец ухмыляется и прищуривается.

- Снова, - киваю я, - Просто я могу, конечно, уйти гордой и нищей. Но не хочу. Поэтому, считаю нецелесообразным разорять моего бывшего мужа. Мне он еще нужен, пока девочки не выйдут замуж.

- Какая ты стала! – качает головой отец. - Хорошо, чего ты хочешь? –он поднимает стакан с водой и делает глоток. В это время и передо мной официант кладет точно такой же.

- Хочу попросить тебя о помощи, - папа удивленно смотрит на меня и стакан застывает в воздухе. – Я хочу открыть языковую школу. У меня есть первоначальный капитал – деньги от аренды маминой квартиры. Но надо собрать уйму документов из Министерства образования, налоговой и так далее. Мне бы сделать все быстро и без проволочек.

- Решила работать? Неожиданно.

- Ну так, - театрально вздыхаю я, - Я же скоро буду разведенкой. Мне надо на что-то жить, чтобы не зависеть от алиментов. И надо как-то оправдать свой диплом иняза. Так что, поможешь?

- Помогу, - кивает Талгат Аскарович.

- Вот и славно. Премного благодарна, - вновь выдаю фирменную ухмылку.

- Черт возьми, - отец качает головой. – Как же ты похожа на свою бабушку. Я будто с ней сейчас разговариваю. Мне снова десять и она отчитывает меня за тройку по русскому.

- Ажека была великой женщиной. Удивительный человек. Я больше не знаю енешек (ене – свекровь), которые бы ухаживали за умирающей келин (келин – невестка).

Снова прислоняюсь к спинке дивана, легонько подпираю подбородок кулачком. Папа сдерживается, потому что не любит, когда я поднимаю эту тему. Но я специально давлю на его больную мозоль, чтобы вывести на откровенный разговор.

- У мамы была профессиональная сиделка, - говорит сдавленно.

- Была, - киваю я, - с 8 утра до 9 вечера. А ночью мы с ажекой вставали к маме по очереди. Когда ей было совсем плохо. И бабушка была с ней до последнего. И закрыла маме глаза, когда она ушла. Я же говорю – святая женщина. Все пыталась искупить чужую вину.

- Зачем ты сейчас ворошишь прошлое? – и вновь он подавляет в себе эмоции.

- Потому что это прошлое – мое настоящее. И мне просто интересно, папа, почему ты все-таки завел токал в Астане, но не дал маме развод? Я же хорошо помню тот день, когда она узнала. Жена твоего коллеги приехала в гости. Она как раз вернулась из столицы и рассказывала последние новости. А я пришла со школы и услышала совершенно случайно, как она говорит маме, что ты уже больше года живешь с молодой девушкой, и она ждет от тебя ребенка. И мама сначала не поверила, а потом тебе позвонила. И я помню всё, папа. Я ничего не забыла.

Эти слова вылетают у меня совершенно бесцветным тоном. Я не плачу, потому что слез во мне уже не осталось. В данный момент я просто хочу найти ответы на свои вопросы. Папа долго молчит, пытается собраться с мыслями, понимая, что этот разговор неизбежен.

- Мы уехали строить новую столицу, новую страну. В маленький город, где все было не так как здесь. И мы жили там по полгода. Потом приезжали ненадолго домой и снова уезжали. Однажды я просто встретил Майру. Она тогда работала секретарем в Министерстве сельского хозяйства. Она мне понравилась.

- Тебе было 43, а твоей Майре 30, - выплевываю я эти слова.

- Так получилось, - папа шумно вздохнул и соединил ладони в замок. - Ты же уже взрослая, понимаешь, как все происходит. Она мне очень понравилась, я пригласил ее на ужин.

- А дома в это время тебя ждала мама. Как Пенелопа Одиссея.

- Ты не справедлива, потому что всего не знаешь, - чуть повышает голос, но затем опять смягчается. – С мамой мы дружили с института. Мы знали друг о друге все. И со временем наша любовь переросла в нечто иное.

- Только не говори мне, что она стала твоей соратницей. Меня уже тошнит от этого слова, - морщусь я.

- С Майрой у меня наступила вторая молодость. Я влюбился в нее. Да, мама очень некрасиво обо все узнала. Моя вина в том, что я не покаялся перед ней, не признался во всем сразу. Она хотела развода, но я попросил ее не делать этого, потому что время было тяжелое. Фирма, где она работала, обанкротилась, ты училась в школе, постоянная нестабильность, кризис в стране. Я уговорил ее повременить. Ведь мне все равно приходилось много работать в Астане. Она требовала, чтобы я бросил Майру, но она уже была беременна Бекзатом. Как я мог бросить еще одного своего ребенка? А потом мама заболела. И стало не до развода, надо было ее спасать.

- Ясно, - поворачиваю голову и смотрю на соседний столик, за которым сидит молодая пара. – Пока вы строили наше светлое будущее, рушилась твоя первая семья, папа. Вот ты говоришь: «Одно мое слово, и я его уничтожу». А ведь твой зять повторил твою историю один в один. Как под копирку. Только у него жить на две семьи не получилось.

- Все-таки тебе надо было ее отпустить, - горько вздыхаю я после нескольких секунд молчания. – Может быть, она бы встретила другого человека, полюбила бы снова, как ты полюбил свою Майру. А так…она все ждала, что у тебя это скоро закончится. Как же она сказала? - на секунду задумываюсь, вспоминая свое видение, когда была под наркозом. – «Моя ошибка, что я не выбрала себя, а выбрала его».

- Когда она такое сказала? – папа похолодел.

Я молча рассматриваю его лицо. Он побледнел и ждет от меня ответа. Но я не тороплюсь. Наверное, я стала жестокой.

- Когда я была на операционном столе, у меня резко упало давление. Произошла гипоксия. В ту минуту, во время которой меня пытались стабилизировать, я видела маму и бабушек. Она снова была такая красивая. Тогда она мне это и сказала. Ну а бабушка велела целовать тебя и передавала привет с того света, - безбожно вру я на счет «привета» от ажеки.

Папа хмурится, откашливается.

- Ты так и не простила меня? – спрашивает с нотками печали в голосе.

- А тебе нужно мое прощение? - удивленно дергаю бровью.

Молчание. Видимо, да, нужно.

- Хорошо, спрошу по-другому: а сам ты себя простил?

- Нет, - отвечает не сразу и отводит взгляд.

- Понятно, - вздыхаю и открываю, наконец, меню. – Так, я что-то проголодалась. Давай уже закажем что-нибудь.

Глава 24

Спустя неделю

- Мам, вот эти коробки куда убрать? – спрашивает Анель, держа в руках коричневую коробку, на которой черным маркером написано «Стекло».

- Давай пока на подоконник, а я потом посмотрю.

- Окей, - отвечает дочь и проходит на кухню-студию.

Вот мы и переехали из нашего дома в трехкомнатную квартиру. Девочки на удивление спокойно восприняли новость о переезде. Я объяснила свое решение тем, что дом для нас троих теперь слишком большой, да и ухаживать за ним у меня сейчас нет ни сил, ни желания. Сказала, что нам будет удобней переехать в квартиру неподалеку от их школы. Я отдаю себе отчет в том, что после одного стресса практически окунула их в другой, вырвала из привычной среды и поместила в новые условия. Но я не могла оставаться в доме, который мы с такой любовью строили. Там все напоминает о времени, когда я была очень счастлива и также несчастна.

Анель мое решение поддержала и сказала, что пойдет со мной при любом раскладе. С отцом она разговаривает, но очень осторожно и неохотно. Связь с Лаурой Рустам держит только через старшую дочь. С младшенькой все по-прежнему сложно. После того, как она выкинула из окна скрипку, мы пытались с ней поговорить, но она категорически отказалась идти на контакт с отцом, как он не старался.

Мы не знали, что делать с нашей любимой домработницей Раушан. Она давно с нами, и поэтому ужасно не хотелось с ней расставаться. Но в квартире работы не так много, как дома. К тому же готовить я могу сама, да и девочек надо хоть немного растормошить и приучить к хозяйству. Им будет полезно. Меня, к примеру, гоняла бабушка Жибек – мама моей мамы. Решение пришло, откуда не ждали. Мне позвонила моя приятельница Роза и сказала, что ее домработница ушла, и она ищет новую. Мол, нет ли у меня кого-нибудь на примете. Я поговорила с Раушан, и она согласилась работать у Розы. Ее дети были младше моих. Я спросила у подруги, как она себя чувствует. Роза отделалась лаконичным «уже лучше», но по ее интонации я поняла, что не так уж все хорошо. Тем не менее, лезть в душу не стала.

Пока мы собирали и упаковывали в вещи, к нам нагрянула целая делегация Мустафиных: свекор, свекровь и золовки. Мои девочки снова плакали на плече своей ажеки, их дедушка закрылся в кабинете с Рустамом. Они говорили на повышенных тонах. А в это время золовки пытались отговорить меня от развода, пообещав, что как-то подействуют на брата, чтобы он бросил свою токал. Сестры и мама Рустама были на моей стороне, но на мое решение это бы все равно никак не повлияло.

- Я думаю, мама права! Она с ним что-то сделала. Айлин, он ведь так тебя любил, пылинки сдувал, - сокрушалась младшая золовка Райхан.

- В том-то и дело, что любил. А теперь любит ее. Он мне так и сказал в тот день, когда я узнала.

- Может, у него опухоль мозга? – задумчиво шепчет Самира.

- У него опухоль другого места, - цокнула ее сестра. – Я вообще перестала его понимать. Просто очень обидно, что такая семья распадается на твоих глазах.

- Самира, ты знала, что в таунхаузе, который он оформил на тебя, но для Анель, он поселил свою токал с сыном?

- Чего? – выкрикнула Самира. – Он что больной?

- И все-таки это опухоль мозга, - Райхан прикрыла глаза ладонью. – Айлин, ты должна знать. Мы на твоей стороне! Ты же не перестанешь с нами общаться из-за него?

- Нет, конечно, - улыбнулась я. – Мы же как-никак семья.

Мне приятны их слова. Самиру и Райхан я ведь тоже знаю 17 лет, и у нас очень теплые отношения. Когда гости ушли, а девочки легли спать, мы с Рустамом столкнулись в коридоре. Рустам выглядел очень уставшим. Вот уже несколько дней он исправно приезжал домой после семи и сидел в кабинете. Я все удивлялась, как же это его любимая токал отпускала к семье, которой больше нет.

- Айлин, может все-таки останетесь? Я съеду.

- Мы это уже обсуждали. Я все сказала. Не хочу больше здесь жить.

- Айлин, - Рустам попытался взять меня за руку, но я увернулась и с вызовом посмотрела на него.

- Не трогай, пожалуйста, - резко говорю я и иду к лестнице.

Его прикосновения по-прежнему обжигают и будоражат, но я пытаюсь бороться с этим и вытравить из сердца все чувства к Рустаму.

В новую квартиру въехали за несколько дней до начала учебного года. Апартаменты на десятом этаже с гостиной, кухней-студией и двумя спальнями. Из окон зала видны горы и вид бесподобный! Квартира уже была обставлена, поэтому оставалось только перевести вещи. Первую партию коробок перевезла компания, специализирующаяся на переездах. Оставшееся заберем позже. Смотрю на все это и диву даюсь: неужели мы это сделали? Вот так за пару месяцев все в жизнь перевернулось с ног на голову.

Девочки разбирают свои вещи в комнате, я – в гостиной. В дверь звонят, и я бегу открывать, потому что это моя бригада подъехала. Подружки вызвались помочь нам разобрать коробки.

- Матерь божья, вот это хоромы! – охает Софья, осматривая квартиру. – Ты из одного замка переехала в другой. Я из нас троих самая нищенка.

- Не прибедняйся, - Диана ставит большой контейнер с едой и пузатый пакет на стол. – У тебя же квартира в Золотом квадрате.

- Спасибо бабе с дедом за наследство. Так, а где дети? Почему никто не бежит обнимать маму Соню?

- Сейчас позову, - смеюсь я. – Анель, Лаура, девочки пришли! Выходите.

Дочки вылетели из комнаты и тут же бросились обниматься с Дианой и Соней. Мои девочки любят их, как родных. Лаура ожидаемо расплакалась на груди Софы. Она и раньше была чувствительной, а сейчас стала еще больше. Первый поход к психологу у нас запланирован на следующую неделю.

- Ну что ты, моя девочка, - Софа гладит Лауру по волосам, пока Анель, словно котенок прижимается к Диане, - все будет в шоколаде. Посмотри, какие хоромы вам достались. А мама Соня до сих пор на пятидесяти квадратах живет.

- У тебя самые дорогие квадраты. Ты живешь в центре, - парирует Диана. – А давайте лучше пообедаем? Я принесла лазанью и салат из утки и апельсинов.

- Вооот, - улыбается Соня. – Ди как добрый человек принесла еду, а я как непорядочная женщина только бухлишко.

- Соня! – шикнула на нее Диана.

- Ой, пардон, - подруга вытерла слезы с щеки Лауры. – А давайте уже есть! Меня надо сначала задобрить, а потом грузить.

- Мам, - позвала Анель, отлипнув наконец от любимой тети, - А можно мы с Лаурой в торговый центр сходим? Тут же рядом.

- Лау, ты как? – тут же спрашиваю у младшенькой.

- Хорошо, мам, - спокойно отвечает она, смахивая слезинку. – Отпустишь?

- Да, конечно, сходите, развейтесь. Эти коробки никуда не денутся.

Девочки быстро переодеваются и уходят, а мы втроем быстро накрываем на стол. Диана как всегда наготовила и привезла так много, что мы, наверное, неделю будем это есть. Ну а Софи в своем репертуаре – красное вино, белое полусладкое «Мартии Асти», газировка.

- Сонь, - зову я, зацепив вилкой кусочек утки, - а у тебя есть кто-нибудь в полиции?

Соню Мышку знает пол-Алматы. И это не только благодаря ее многочисленной уйгусркой родне, но и из-за работы. За 17 лет на телевидении она обросла связями и знала самых разных, но нужных людей - от врачей до генералов.

- Ты все-таки пришила его и спрятала тело без нас? – у нее аж глаза вспыхивают, а Диана давится газировкой так, что она у нее из ноздрей льется.

- Господи, нет же! – протягиваю салфетки покрасневшей Ди.

- Мне нужен надежный человек в столичной полиции. Чтобы кое-что сделал по-тихому.

- Ты меня, конечно, пугаешь. Но я за любой кипишь кроме голодовки, - Соня делает маленький глоток Мартини. Есть один человечек - мой дворовый кент Расул. Раньше работал здесь опером, сейчас в столичном департаменте полиции. Недавно его повысили. А что надо?

- Папа пробил эту…- медлю, пытаясь найти для этой женщины определение. Ведь если мы разводимся, то она перестает быть для Рустама токал.

- Шлюху, - раздается нежный голосок Дианы.

- Да. И у нее там все так чистенько, что от блеска в глазах рябит. Но она стала меня напрягать, особенно после того, что случилось с девочками. Хочу узнать, что за мадам станет их мачехой, - на последнем слове мороз пробежал по коже, ведь я только что поняла, что у моих дочерей действительно скоро может быть мачеха.

- Как говорит мой друг и главный редактор Вадик: «Сделал гадость, сердцу радость». Очень хочу нагадить в душу этой хитрожопой твари. Попрошу Расула проверить ее. Все-таки у них возможностей больше.

- Я отблагодарю, - быстро вставляю я.

- Приятный бонус, - усмехается моя безбашенная подруга. – Будут танцы на костях, - Софи потирает ладошки, после чего берет в руки бокал и поднимает вверх. – Давайте что ли выпьем. За тебя, мать! За девчонок! За вашу новую жизнь!

- Ура! – торжественно произносит Диана. – За яркую новую жизнь!

Мы чокаемся и смеемся, еще час болтаем о разном, вспоминаем школьные годы, юность, наши мечты и нашу реальность. А потом дружненько начинам распаковывать коробки, в которые поместилась вся моя некогда спокойная жизнь.

Глава 25

Сентябрь 2006 года, 17 лет назад

Сентябрьский ветер гонял опавшую разноцветную листву по улице Шевченко. Мимо проехал желтый трамвай, блеснув синими искрами. Из университета иностранных языков высыпали студенты. В субботу пары заканчивались рано и теперь все спешили домой или по своим делам. Айлин вместе с однокурсницами решили сегодня посидеть в кафе. Как только они вышли за ворота института, девушка услышала приятный мужской голос.

- Айлин!

Она обернулась, но увидела только трамвай, с грохотом двигавшийся по рельсам. Она подумала, что ей показалось, и продолжила путь с девчонками.

- Айлин! – снова услышав настойчивый зов, она резко обернулась и застыла на месте. Там, где секунду назад проезжал трамвай, теперь стоял парень, с которым она познакомилась два дня назад на приеме, куда повел ее отец. Парень стоял у своей черной, блестящей Тойоты и смотрел на нее с интересом. Айлин забыла, как дышать, и с ужасом поняла, что ее накрывает паника. Ну как же – мальчик на три года старше приехал в ее универ. А она стоит посреди улицы как истукан.

- Айлинка, это кто? – спросили девчонки за спиной.

- Ой какой красавчик!

- А машина зачетная. Наверное, последней модели и из салона.

- Ну что ты стоишь, дурная?! Не видишь, как он на тебя смотрит.

Эти слова одной из однокурсниц вывели Айлин из ступора и она, повернувшись к девчонкам, сказала:

- Вы, наверное, без меня идите.

- Ну конечно, - засмеялась Мира. – Иди, тебя ухажер ждет . Отпускаем тебя с одним условием.

- С каким? – выпучила глаза Айлин.

- В понедельник все расскажешь.

- Хорошо, - промямлила она.

Она сделала несколько шагов навстречу новому знакомому и обернулась. Девочки не сводили с нее глаз и ждали продолжения шоу. Айлин перешла дорогу и оказалась в нескольких шагах от парня.

- Рустам? Что вы здесь делаете?

- Узнал, что пары у тебя заканчиваются в четыре. Приехал, - с легкой усмешкой проговорил он.

- Зачем? – Айлин удивленно моргала, борясь со страшным волнением.

- Захотелось увидеть и пригласить куда-нибудь, - он открыл дверь машины, вытащил оттуда букет цветов в нежно-розовой обертке и протянул девушке.

-Какие красивые, - ахнула она, вдыхая их божественный аромат.

- Ну что, поехали?

- Давайте, - согласилась она, предвкушая, что это будет незабываемый вечер.

И он был таким. Они поужинали в кафе, а потом отправились гулять по скверу в старом центре. И вот уже загорелись стеклянные звезды на земле, и опустели аллеи, и выглянула в небе новая луна. А они все говорили, говорили и не могли наговориться. Дома Айлин ждала бабушка, с которой она жила вот уже год – с тех пор, как мама ушла. Отец предложил перевестись в Астану, но девушка категорически отказалась и бросила отцу в лицо, что никогда не будет не то что жить, а даже встречаться с его второй женой.

Внезапно поднялся сильный холодный ветер, и первые капли дождя упали на лицо.

- Кажется, дождь начинается, - Айлин вытянула ладошку вперед и подняла голову к небу.

- Надо спрятаться, до машины идти далеко, - предупредил Рустам и, взяв ее за руку, побежал в ближайшую арку.

Хлынул ливень. Косые капли хлестали по земле и стучали по карнизам. Прохожие быстро разбежались по укрытиям, но под высокими сводами арки стояло только двое. Айлин задрожала от холода, ведь на ней была лишь легкая ветровочка. Все-таки погода в Алматы непредсказуемая – днем жарко, а вечером вот так прохладно. Рустам снял с себя кожаную куртку и накинул на ее плечи. Она поежилась, а потому укуталась в нее и вдохнула аромат. Так умопомрачительно пахло мужчиной, который сейчас стоял напротив и смотрел с восхищением. И именно в этот момент Айлин поняла, что пропала окончательно и бесповоротно. Она впервые влюбилась. И про себя попросила у Всевышнего, чтобы это было раз и навсегда.

Наши дни

Капли дождя стекают по лобовому стеклу. Дворники не работают, потому что я отключила двигатель. Мне нужно было бежать на встречу, которая начнется через пять минут, а я все сиджу за рулем и смотрю в пустоту. Тогда, 17 лет назад тоже шел дождь. Только вечером. Память-злодейка вернула меня в тот день, когда я поняла, что влюблена. Рустам понравился мне еще на приеме . Мы танцевали, разговаривали, а потом разминулись. И когда он приехал в университет через два дня, я чуть не умерла от счастья. Хотя держала лицо и марку, чтобы не показаться сильно заинтересованной.

Столько лет прошло. Мне давно не 20, ему не 23. Трамваи в Алматы теперь не ходят - их убрали после нескольких серьезных аварий. А жаль. Это была такая милая визитная карточка нашего города. И вспомнилось все: как я с нетерпением ждала наших встреч, как тщательно к ним готовилась и как тонула потом в омуте его прекрасных глаз.

А теперь мне нужно идти в юридическую фирму на встречу с мужем, который скоро станет бывшим. Вот так закончилась наша красивая история любви и 17 лет брака. Во рту привкус горечи, а в сердце огромная дыра от обиды, боли, разочарования и потери. Да, я чувствую, что навсегда потеряла того человека, который обещал всю жизнь быть со мною рядом. Делаю глубокий вдох, беру с пассажирского сидения сумку и зонт, открываю дверь и делаю шаг навстречу неизбежному.

За длинным столом в конференц-зале нас с Катей уже ждут Рустам и его адвокат. Увидев нас, они привстают в знак приветствия. Чувствую, что муж не сводит с меня глаз, следит за каждым моим движением. Сажусь за стол и оказываюсь прямо напротив него. Он буравит меня взглядом; еще чуть-чуть и дыру во мне просверлит. Я тоже смотрю на него и к своему удивлению замечаю изменения в нем. Он выглядит очень уставшим и бледным. Под глазами засели темные круги. Неужели он, как и я, мучается из-за бессонницы? Мне кажется, у него прибавилось седины и морщин. А может, я так думаю, потому что давно не видела.

- Добрый день. Начнем, пожалуй, - говорит адвокат Рустама. – Предлагаю обсудить вопрос раздела совместного имущества. Далее перейдем к вопросу опеки.

- Мы оформили свой запрос по имуществу, - Екатерина протягивает юристу документы. Он просматривает его и ладонью придвигает к Рустаму. Он бегло пробегается по листку глазами и что-то шепчет на ухо адвокату.

- Хорошо, мы согласны, - с дежурной улыбкой оповещает он.

Екатерина хладнокровно кивает и делает пометки в ежедневнике. Затем поднимает голову и спрашивает:

- Вопрос о заграничной недвижимости. Квартиры в Анатлии и Барселоне.

- Какую ты хочешь? – неожиданно спрашивает Рустам, глядя мне в глаза.

- Испания, - сходу выдаю я.

- Хорошо.

- Второй момент. Дом, - мой адвокат говорила четко, без лишних эмоций. Настоящий профессионал.

- Выставлен на продажу, - ответил представитель мужа. – Риелтор работает. Как только сделка завершится, мой клиент переведет половину суммы на счет.

- Отлично. Встречи с детьми? –продолжает Катя.

- Мы просим по согласованию сторон.

Катя смотрит на меня, а я ей киваю.

Мы почти час проводим в конференц-зале, пока не приходим к согласию по всем вопросам, в том числе по главному – определяем сумму алиментов. Когда встреча закончилась, Рустам просит юристов оставить нас наедине.

- Ты что-то хотел? - спокойным и немного уставшим голосом спрашиваю я.

- Хотел узнать, как девочки? – хрипло отвечает он. – Лаура не отвечает на мои звонки, Анель говорит через «не хочу». Как дела? Нормально. Как в школе? Нормально.

- Ты должен понимать, что они подростки и все воспринимают остро. Не знаю, - пожимаю плечами, - может, если бы не та встреча в «Есентае», вы смогли бы спокойно поговорить. Но как уж случилось.

- И что мне делать?

- Я не знаю, - качаю головой. – Теперь это твоя зона ответственности. Я со своей стороны сделала все, что могла. Наступила себе на горло, несла чушь про любовь, которая переросла в дружбу. Больше я ничего не могу сделать. В отношениях с девочками все в твоих руках, Рустам.

Он опускает голову и вдруг морщится от боли.

- Тебе плохо? - обеспокоенно подаюсь вперед.

- Не знаю, что-то закололо, - он откидывается на стул и ослабляет узел галстука.

- Совсем заездила тебя твоя девочка, - не могу удержаться от ехидства. Жестокая я женщина.

- Не начинай, - качает он головой.

- Я и не собиралась, - встаю из-за стола, беру сумку и все еще влажный зонт. – Осталось последнее: слушание и окончательный развод. Скоро будем свободны. Поздравляю.

- Ты перестала носить кольцо, - неожиданно бросает он.

- Да, оно мне больше не нужно. А ты почему не снимаешь?

Рустам смотрит на свою кисть и слегка дергает ею.

- Не знаю. Привык, наверное, - хмыкает он.

- А можно вопрос? Когда мы еще были женаты и вроде как счастливы, и ты приходил трахать свою девку, ты снимал кольцо?

Рустам ничего не говорит, но смотрит на меня с болью в глазах.

- Ясно. Тогда можно уже не притворяться и снять его.

- Ты стала жестокой, - он странно смотрит на меня снизу вверх.

- Как говорила героиня моего любимого фильма: «Учителя хорошие были». Ну все, прощай, Мустафин.

Он ничего не ответил. Я вышла из конференц-зала, закрыв за собой дверь и оставив будущего бывшего мужа в гордом одиночестве.

На обратном пути никак не могла сосредоточиться на дороге, потому что мысленно я была слишком далеко. Я понимаю, что пора завязывать с рефлексией, самокопанием и самобичеванием. Все самое сложное позади, осталось только получить документ о расторжении брака.

Чтобы перебить шальные мысли в голове, включаю радио и попадаю на песню своей юности. Она мне всегда нравилась, а теперь я вижу в ней себя. Удивительно, но это про меня и мою жизнь поет известная певица.

Отшумели листопады,

В этом городе зима

Вот который год подряд

Наступает наугад.

Ты не ангел,

Но скучаю,

Пряча боль внутри себя.

Снова дом приснился мне

Опустевший в ноябре.

Все меняет ноябрь,

Отыграли свое

Повзрослевшие дети.

Закрывает ноябрь

Книги жизни моей

Золотую главу.

Наступает ноябрь

В ожерелье ночей

Самых длинных на свете.

Все меняет ноябрь,

Я тебя в этот раз

В дом к себе не зову.

Так и я: закрываю для него двери в свое сердце и прячу ключи далеко-далеко. Ему больше не войти.

Глава 26

- Хорошее помещение. Тепло, солнечно, есть, где развернутся, - заключает Диана, которая приехала посмотреть мою будущую школу. Я попросила ее разработать для меня дизайн. – Мне нравится. Вот это я понимаю подарок!

- Сама в шоке. Когда папа позвонил и попросил приехать сюда, не думала, что он мне вручит ключи и дарственную. Удивил, так удивил.

- Ну прямо аттракцион неслыханной щедрости, - хихикает Ди, поглаживая белые стены. – Нужен небольшой косметический ремонт.

- Да, надо все освежить. Поэтому нужна твоя помощь.

- Так я, как говорит Соня, за любой кипишь.

Октябрь оказался богат на события. Грустные и не очень. Во-первых, мы с Рустамом развелись. Наши адвокаты сделали все быстро, тихо, без суеты. После финального слушания мы просто разошлись в разные стороны, поставив такмм образом жирную точку.

Во-вторых, отец неожиданно расщедрился и подарил мне офис. Оказалось, несколько месяцев назад он купил в новом доме коммерческое помещение для сдачи в аренду. Оно находилось на первом этаже и подходило больше для салона красоты. Прежний владелец уже и стены из гипсокартона сделал, но потом почему-то продал. И вот тут я выпрыгнула как черт из табакерки со своей идеей языковых курсов, разводом и детской обидой, приправленной яростью и разочарованием. Видимо папина совесть не выдержала, и он подарил мне с барского плеча свою недвижимость. Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать, учитывая нынешние фантастические цены на недвижку в Алматы. Папа вручил мне документы на офис и сказал, чтобы я его не подвела. А мне почему-то захотелось ему ответить, что он скоро будет мной гордиться. Но я промолчала и просто поблагодарила его. Офис – то, что надо: небольшой холл, где можно посадить администратора, один большой кабинет и два поменьше, санузел.

- Вот здесь я вижу именно детский кабинет, как ты и хотела, - говорит Диана, стоя в центре самой большой комнаты. - Можно специальный ковер постелить, чтобы сидеть с детьми на полу, а еще маленькие круглые столы и стулья, как в детском саду.

-Но надо предусмотреть, чтобы мы могли здесь и школьников посадить.

- Я подумаю, как это сделать. Может, разделить на две зоны? – предлагает подруга.

- Здорово. Ты говоришь, а в голове это уже все выстраивается, - у меня горят глаза, а состояние эйфории не покидает третий день.

Анализ рынка показал, что нам нужен английский для малышей наподобие развивашек. Современные родители хотят, чтобы их малыш уже в четыре года знал самые простые слова и фразы на английском. Я поняла, что мне очень нравится работать с малышами, еще когда учила Анель и Лауру английскому. Я загорелась идеей создать курс «Английский через игру», а также возьму школьников на обучение с нуля. Моя сокурсница Мира пообещала отправить на собеседование своих девочек, которые хотят работать на полставки. Думаю, они у меня возьмут ребят постарше. Ну и хочу попробовать преподавать испанский. В общем, потихоньку начинаю втягиваться в дела и это мне очень нравиться.

- Как твоя машина? – спрашивает Диана, когда мы переходим в другой кабинет. Она поднимает телефон и делает фотографии.

- Все еще на СТО. Я, конечно, как слепой котенок – ничего не знаю. Раньше машинами занимался Улан. Теперь живу, как все, - улыбаюсь я, - но знаешь, мне это даже нравится. Мне очень нравится быть самостоятельной.

- А что с доктором? Вы, наконец, попили чай? – заговорщицки стреляет глазами Ли.

- Представляешь, нет! – выпаливаю я. – Уже октябрь, а мы так и не встретились. То у меня переезд, то у его в выходной вызвали на работу, то у меня развод, то у него опять экстренная операция, недавно опять договорились, и Лаура слегла с бронхитом.

- Моя девочка, - жалостливо тянет подруга, - Как она сейчас?

-Уже лучше, но все еще дома. Курс уколов хотя бы закончился.

- А что папашка?

- А папашка примчался, как только узнал. Ему Анель сказала. Заявился с целым пакетом вкусняшек, которые любит Лаура, - закатываю глаза, вспоминая явление блудного отца народу. – Сидел сначала у нее под дверью, просил впустить.

- И что она? – с интересом спрашивает Ди, будто рассказываю ей какую-то скандальную сплетню.

- Она его через полчаса впустила. С пакетом, конечно. Они долго говорили, а потом она уснула у него на коленях.

- Простила, значит? – цокает подружка.

- Говорит, что еще не до конца. Но в тот вечер она сказала ему то, что они проговаривали с психологом. Про чувства, переживания, обиду.

- И как?

- Блин, никогда его таким не видела. Вышел, как побитая собака.

- Ой, я тебя умоляю, бедный-несчастный, - хмыкает Ди. – А что эта?

- А эта…- я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

- Ну что, - восклицает Ди, - ну говори уже, что с ней! Мне же интересно.

- В общем, когда он пришел, то оставил на комоде в прихожей портмоне, ключи, телефон. Он и дома всегда так делал. Привычка, наверное. Пока сидел под дверью Лаурки, я туда-сюда ходила и слышала, как он вибрировал на беззвучке. Подхожу, смотрю – шалава звонит. Он записал ее как «Томи».

- Козел, - тоненький голосок подружки прорезается. – Еще бы сердечки рядом поставил.

- Потом Лау впустила его в комнату, а телефон все звонит и звонит. Ну и я взяла трубку.

- Что ты сделала? – кричит моя собеседница так, что я чуть не глохну.

- Трубку взяла, а она в шоке. Пищит: «Позови Рустама». Я говорю: «Во-первых «позовите», со старшими надо на «вы». А во-вторых, он сейчас общается с дочками, и мешать я им не буду».

- Офигеть, - Диана прикладывает ладошку к губам. – Соня нас убьет, что мы это без нее обсуждаем. А дальше что?

- А дальше она начинает орать как истеричка: «Старая с**а, бл*ь, ты его не отпускаешь. Он тебя не любит, вы уже в разводе. У него другая семья». Ну и так далее.

- Иии? Что ты ей ответила?

- Я сказала: «Пошла ты на х*й и бросила трубку».

Диана взрывается хохотом и не может остановиться, несмотря на слезы. На удивление меня саму эта ситуация очень позабавила, но я, конечно, ничего не сказала бывшему мужу. В любом случае, в тот вечер он уходил от нас хоть и грустным, но спокойным. Его даже Анель поцеловала на прощание. А я тогда подумала, что не зря записала девочек к психологу.

У меня звонит телефон. Вытаскиваю его из сумки, с улыбкой смотрю на дисплей и поворачиваю его к Диане. Она читает имя, довольно кивает и требует:

- Возьми! Быстро возьми трубку!

Слушаю ее и через секунду слышу:

- Айлин! Здравствуйте!

- Здравствуйте, Арсен! Как вы?

- Отлично. И представляете, сегодня никто меня не ищет с собаками, и я даже освобожусь в шесть, - чувствую его улыбку даже через телефон.

- Да вы счастливчик! И какие у вас планы? – от волнения начинаю наматывать на палец локон. Ловлю себя на том, что веду себя как подросток и прекращаю это делать под хихиканье Дианы.

- Планы грандиозные. Пригласить вас, наконец, на чай. В семь. Сможете?

Вспоминаю, что у меня сегодня запланировано на вечер. Анель предупреждала, что останется у одноклассницы, с которой они вместе делают проект по истории. Лаура все еще дома на больничном. Но думаю, до девяти-десяти вполне обойдется без меня.

- А давайте. Я правда без машины, она сломалась.

- Я могу вас забрать, откуда скажете.

- Хорошо. В семь буду в районе Арбата.

-Отлино. Подъеду туда.

Заканчиваю разговор и смотрю на подружку, которая просто светится от радости.

- У кого-то будет свиданка! У кого-то будет свиданка! - Диана начинает прыгать и хлопать в ладоши, как ребенок.

- Угомонись. Это не свидание, это дружеское чаепитие, - уголки моих губ вздрагивают, стараюсь не улыбаться, но не могу отрицать: я рада, что он позвонил.

- Ну да, конечно.

Диана подходит ко мне ближе, смотрит в упор с прищуром и выдает на полном серьезе:

- Губки не забудь подкрасить.

***

К вечеру я оказалась в самом центре города: в большом книжном в районе Алматинского Арбата. Мне нужно было посмотреть учебники для детей на английском языке. Я так увлеклась, что забыла о времени. Арсен позвонил в семь и сказал, что подошел к центральному входу в магазин. Я попросила дать мне пять минут, так как стояла в очереди на кассе. Выйдя на улицу и оглядевшись по сторонам, заметила Арсена, который сидел на скамейке напротив магазина, и разговаривал по телефону. На его коленях лежал букет цветов. Мой доктор смотрел куда-то в сторону, а потом повернул голову, и мы встретились с ним взглядами. Не знаю, что со мной произошло в этот момент, но я и растерялась, и обомлела и раскраснелась. Его добрые, черные глаза смотрели на меня так, будто я была единственным человеком на этой улице. Он встал со скамейки, и мы сделали несколько шагов навстречу друг другу.

- Здравствуйте, Айлин! – непривычно тихо сказал он.

- Здравствуйте, Арсен Ильясович! – ответила я.

- Может, уже перейдем на «ты»?

- Можно.

- Тогда это тебе, - спохватился доктор и протянул цветы. Я приняла их и тут же поднесла к лицу, чтобы вдохнуть аромат.

- Спасибо!

- Мы хотели чаю попить, но если честно, я после работы проголодался. Давай поужинаем? - он как-то по-детски спрятал руки в карманы черной кожанки.

-Давай. Если честно, я тоже очень хочу есть, - и снова я не удержалась от улыбки.

Улица Панфилова в самом сердце города несколько лет назад стала прогулочной. Она начинается с театра оперы и упирается в Арбат. По разным сторонам улицы находятся рестораны и кафе на любой вкус. Сюда же вечером выходят уличные музыканты: кто-то играет на гитаре, кто-то скрипке, а кто-то на домбре. Горожане очень любят это место за красоту, атмосферу и дух старого города. Некоторые любят сравнивать Улицу Панфилова с барселонской Рамблой. Соглашусь, пожалуй.

Вскоре мы устраиваемся за столиком в милом, небольшом кафе. Официант забирает букет и ставит его в вазу. Делаю себе в голове пометку – не забыть забрать цветы и придумать потом историю для дочерей, как они у меня оказались.

- Как дочка? – интересуется Арсен.

- Намного лучше. Она давно так не болела.

- Бывает. Хорошо, что вовремя начали лечение. А то с пневмонией было бы сложнее.

- Даа, я болела ковидом. Помню, как это ужасно.

- Не говори. Как вспомню эту пандемию…- качает он головой.

- Ты ведь был на передовой. Тяжело было?

- Жутко. У меня отец сильно заболел. Но не в первую волну, а позже. Был на ИВЛ.

- Как страшно. Но все хорошо?

- О да, - неожиданно усмехается он, - Когда его увозили на скорой, мама ему пригрозила, чтобы он не умирал, потому что она его и на том свете достанет. Мы сейчас шутим, что он просто испугался.

Я начала глупо моргаю глазами, а потом заливаюсь смехом.

- Как мило! Давно они вместе?

- Ну получается, - Арсен задумывается, - 45 лет. Трое детей: старший брат, я и сестра.

- Здорово! Мне всегда хотелось сестру или брата, - говорю я, а потом добавляю, - Родных.

- А есть сводные?

- Да, по отцу. Но мы не общаемся. У папы вторая семья, а мам умерла, когда я училась в универе.

- Мне жаль, - искреннее шепчет Арсен.

- Да, все хорошо, - убираю прядь за ухо. – Лучше расскажи о своей семье.

Мы с Арсеном говорим, не замолкая. Между нами не возникает неловких пауз, одна тема плавно перетекает в другую, мы смеемся и задаем друг другу вопросы. И мне невероятно интересно его слушать, вникать в то, что он говорит, следить за его реакцией, когда говорю я. Он – второй мужчина, с которым я пошла на свидание. Первым был, разумеется, бывший муж.

Я не замечаю, как проходит два часа, и с легкой тоской понимаю, что хотела бы поговорить с Арсеном еще, но мне пора домой, к Лауре. Мой доктор (и мне неожиданно нравится так его называть) подвозит меня до дома, глушит двигатель и первым выходит на улицу. Он открывает пассажирскую дверь и протягивает руку. Бах! И какая-то невидимая сила пропускает мощный электрический разряд по венам. Мое сердце на секунду останавливается и запускается снова, будто поработали дефибриллятором. Я думала, что уже не смогу почувствовать этого, но ошиблась. И он, я уверена, секунду назад ощутил тоже самое. А потом случилось то, чего я совсем не ожидала. Арсен оказывается катастрофически близко и касается губами моей щеки. В этот миг в душе моей словно расцветает цветок нежности. Он совсем не похож на прежний, который я много лет назад подарила Рустаму. Тот поблек и завял навсегда. А этот – новый, яркий, душистый и все же такой уязвимый.

- Арсен, - шепчу я неуверенно. В свете фонаря он кажется загадочным и притягательным.

- Айлин, прости, - отвечает он. Между нами ничтожные сантиметры, но и они постепенно стираются. – Но ты мне нравишься. Очень.

На дворе холодный октябрьский вечер. Но от его горячего дыхания мне становится невыносимо жарко. Секунды падают в черную дыру времени. Арсен делает шаг и целует меня медленно и нежно, обнимая за талию. Его губы и руки дарят ощущение полета и спокойствия, которое я совсем позабыла. И вот уже я уверенно обвиваю руками его шею, поглаживаю ее и понимаю, что моя робость растворилась под его напором.

- Неожиданно, - все, что могу сказать, когда он отстраняется. – Как говорится, ничего не предвещало.

- Мне нравится твое чувство юмора, - улыбается и гладит по волосам.

- Спасибо тебе за чудесный вечер, - смотрю в его красивые черные глаза, и тело моментально реагирует на то, как он смотрит в ответ.

- И тебе, - я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он ловит мою ладонь - Я позвоню?

- Конечно.

Арсен отпускает меня, и через несколько секунд я захожу в подъезд.

Дома первым делом снимаю туфли и плащ, а затем иду в комнату девочек. Лаура сидит на кровати и что-то увлеченно строчит в телефоне .

- Привет, зайка!

- Привет, мам. Как посидели с девчонками?

- Классно. А ты что делала? – прохожу и сажусь рядом с ней на кровать.

- Так папа заезжал. Удивился, что тебя нет. Он где-то за десять минут до тебя ушел.

- Да? – удивленно вскидываю бровь. – А я его не видела.

- Ну значит уехал, - пожимает плечами дочка.

- И как пообщались?

- Нормально, - вздыхает она, - как всегда.

-Уже хоть что-то. Ладно, пойду переоденусь, - глажу дочь по коленкам и она расплывается в улыбке.

В комнате долго смотрю на себя в зеркало и ловлю вроде бы невидимые и невесомые, но все-таки изменения во внешности. Глаза блестят, щеки пылают, а сердце еще сильнее бьется, когда я вспоминаю наш с Арсеном поцелуй. Веду себя как школьница, на которую обратил внимания самый популярный мальчик в классе. Надо же, получается и в 37 можно чувствовать себя восторженной глупой девчонкой.

Глава 27

Арсен

От ворот Центрального кладбища – самого старого в Алматы – до могилы Веры нужно было идти добрых 15 минут. Его жену похоронили рядом с ее бабушкой, и то Арсену пришлось подключать все свои связи, потому что здесь уже давно не хоронят – мест нет. Дорогу к Вере за пять лет он уже выучил настолько хорошо, что нашел бы закрытыми глазами. Вот и сейчас, не замечая никого вокруг и думая о своем, Арсен не спеша брел по кладбищенским аллеям. Вокруг все горело ярко красным, желтым и оранжевым цветом. Легкий ветер играл с листвой на деревьях, но слабые не выдерживали, срывались с веток и падали на землю.

Арсен несколько секунд стоял за оградкой, будто не решаясь войти. На самом деле ему всегда это тяжело давалось. Только здесь наступало осознание необратимости, той самой точки, после которой уже ничего не следует. Мужчина подошел к мраморному памятнику, с которого на него смотрела молодая, красивая и любимая женщина. Он хорошо помнил день, когда сделал это фото. За год до ее смерти они с Верой ездили на озеро Исскык. Она любовалась красотой края, а он – ею. Арсен вытащил из кармана телефон, окликнул жену, а она обернулась, взметнув длинными русыми волосами, и улыбнулась ему. Он сфотографировал Веру, а она начала смеяться:

- Милый, а давай еще одну. Сфоткай меня крупным планом. Потом поставлю на аватарку.

Арсен вздрогнул, услышав ее звонкий смех. Он положил ладонь на холодный камень и провел ею по фотографии.

- Здравствуй, Верочка. Родная, - тихо произнес он.

Арсен убрал с могилы увядшие цветы и положил на их место красные розы. Затем он сел на скамейку напротив памятника. Столько событий произошло с того момента, когда он был здесь в последний раз. Все вокруг просили его отпустить Веру и жить дальше, но у Арсена никак не получилось.

- Вер, не думал, что скажу это тебе когда-нибудь, - голос его дрожал. – Все это время я никого не видел, кроме тебя. Ты была со мной всегда. И все эти годы, что тебя нет…ты была. И голос твой я слышал также, как сейчас.

Арсен сделал глубокий вдох и в этот момент подул теплый ветер.

- Но я не знаю, что сейчас со мной происходит. Я недавно встретил женщину. У реки, на том месте, которое тебе всегда нравилось. И я даже испугался, потому что впервые тебя не было рядом. Я видел только ее, и даже первым заговорил. Что само по себе невозможно, ты знаешь. А потом она попала ко мне на операцию. И все повторилось. Ее зовут Айлин. Она совсем другая, но…

С высоких ветвей слетела стая птиц и закружила над кладбищем.

- Но меня к ней тянет. Думал, пройдет, если не буду ее видеть, звонить, писать. А почему-то не проходит. И я вроде взрослый дядька, а веду себя как, - он опустил голову и посмеялся. – Странно себя веду. Вот…

Арсен смотрел на Веру и из памяти, как из волшебного сундука, выпрыгивали воспоминания. Как познакомились, встречались, впервые поцеловались, впервые стали самыми близкими, поженились, переехали в свою квартиру. Всё только самое лучшее.

- Я думал, ты будешь всегда. А оказалось, тебя уже нет пять лет. Ты простишь меня, Верочка? Простишь, если я разрешу себе попробовать жить дальше?

В ту же секунду ветер усилился. Деревья над могилами покачивались в осеннем танце, желто-красные лица закружились в воздухе и красиво легли под ноги.

- Арсенчик, а ты как тут? – он услышал за спиной добрый женский голос и обернулся.

- Мама Таня, папа Витя, - Арсен встал со скамейки и протянул руку мужчине. Это были родители Веры.

- А ты почему не в больнице? - Виктор похлопал зятя по плечу.

- Меня отправили в отпуск на две недели. Вызвали в отдел кадров и сказали, что их оштрафуют, если я не уйду.

- И как же они без тебя? - Татьяна заботливо обняла зятя.

- Оставил заместителя. Решил сегодня прийти к Верочке. Давно не был здесь.

- Вот молодец. И цветы ее любимые принес.

Виктор сел рядом с Арсеном, а Татьяна достала из сумочки платочек и бережно принялась сметать пыль с памятника. Потом остановилась, погладила камень, как сделал Арсен до нее, и всплакнула.

- Приснилась мне Верочка. Вот такая же красивая была. Говорит, мамочка, все у меня хорошо, не переживай. А как не переживать? Ой…

Татьяна отвернулась , смахнула слезы и всхлипнула.

- Как не придем, Танечка плачет.

- Понимаю, - только и смог ответить Арсен.

- Так ты свободен сегодня, получается? – спросил тесть.

- Да, совершенно свободен.

- А поехали к нам, а? – предложил Виктор. – Танюш, хорошая идея?

- Отличная идея, - согласилась теща, вытирая глаза платочком, - Арсенчик, поедем, вспомним нашу Верочку. Я с утра пирог испекла.

- Конечно, поедем. Я и сам хотел к вам зайти на днях.

***

Виктор и Татьяна были пенсионерами и жили в частном доме неподалеку от рощи Баума. Войдя во внутрь, Арсен вспомнил, как здесь бывало шумно и весело во время семейных встреч и праздников. Особенно 31 декабря. Вера была младшей из трех сестер. У старших дочерей были мужья и дети, а вот Верочка, мечтавшая о малыше, так и не стала мамой.

В гостиной Арсен обратил внимание на большой фото-коллаж на стене. Со снимков на него смотрела его жена – в детстве, юности, в школьные годы и студенческие. Здесь же были ее фотографии с Арсеном, сестрами и племянниками. Да, ей очень шли дети.

- Красиво, правда? – тихо спросила Татьяна, бесшумно подошедшая к зятю.

- Очень, - ответил он севшим голосом. В горле пересохло от переживаний.

- Это Ирочка сделала на компьютере. Вот она, только с роддома и у Веры на ручках, - теща указала пальцем на фото дочери и внучки. Ира была первенцем Вериной старшей сестры Марины. Сейчас ей уже 15.

Арсену стало невыносимо больно, но он не подал вида. Дети для них всегда были больной темой.

- Арсенчик, мой руки и проходи к столу, - велела Татьяна.

Теща всегда готовила много и вкусно. За обедом Виктор и Таня рассказывали зятю новости из жизни дочерей и внуков, расспрашивали Арсена о работе, о родителях, говорили, что надо бы встретиться.

- Давайте помянем нашу Верочку, - сказал тесть, наполняя рюмку.

- Я за рулем, - вздохнул Арсен.

- Ну тогда я один, - покачал головой Виктор и опрокинул стопочку.

- Арсенчик, ну что ты не ешь, давай еще кусочек, - Татьяна положила ему в тарелку кусок пирога с курицей и картофелем. – Исхудал весь на своей работе.

- Спасибо. Да, на работе времени нет. И дома на одного не особо хочется готовить.

- А я помню, как Вера все старалась тебе бешбармак приготовить. Настырная такая! Но ведь добилась своего. А мы с девочками над ней смеялись. Люда еще говорила, что она от любви голову потеряла.

- Помню. Это было в первый год после свадьбы.

- Дааа, - вздохнул тесть и отвел взгляд в сторону. – Верочка тогда была такая счастливая. Не ходила, а летала.

Внезапно Виктор уронил голову на грудь и затрясся в тихом плаче. Его супруга прижала пальцы к губам и тоже заплакала. Арсен держался из всех сил, чтобы не сорваться.

- Спасибо тебе, Арсен, - неожиданно произнес тесть. – Спасибо, что сделал нашу доченьку счастливой.

***

В субботу Арсен впервые за много месяцев выспался и проснулся с ясной головой. Встреча с Верой и разговор с ее родителями он принял, как некий знак, что пора двигаться дальше. Все это время он будто был ледяной фигурой, которая не чувствует тепла и вкуса к жизни. Но появилась Она - красивая, грустная, сложная - и все перевернула. Его холодное сердце начало оттаивать и биться по-другому, с новой силой и в новом ритме.

Почти весь день он пробыл у своих родителей, где его и накормили, и жизни поучили и в который раз попросили встретиться с дочкой маминой подруги, которой недавно 30 исполнилось. Арсен никому не рассказал об Айлин, потому что ни с кем не хотел делиться своей тайной. Он думал об этой удивительной женщине весь день, с самого утра. Все хотел позвонить, написать, но останавливал себя. А ближе к вечеру не выдержал и сорвался к ней. Припарковал машину напротив ее дома, потому что во двор пускали только жильцов. А потом набрался смелости и позвонил.

- Да! – судя по всему, она запыхалась.

- Айлин, привет! Как дела?

- Ой, Арсен, привет! Я только пришла домой, а меня здесь ЧП – потоп.

- Где именно? – нахмурился он.

- В ванной лопнула труба и вода повсюду. А я бегаю с тряпкой и не знаю, что делать.

- Я сейчас возле твоего дома. Могу помочь.

- Правда? Было бы здорово, потому что я дома одна и не знаю, куда звонить. Я предупрежу охрану, что ты ко мне.

Айлин назвала номер подъезда и квартиры, после чего Арсен отправился в очередной раз спасать свою пациентку. Он не был мастером в этом деле, но спасало то, что его папа много лет проработал сантехником. Так что все не так плохо. Арсен поднялся на лифте на нужный этаж и нажал на звонок. Щелкнул замок, дверь распахнулась и…сердце мужчины пропустило удар, потом еще один, и еще. Перед ним стояла красивая женщина в коротких домашних шортиках и футболке, подчеркивающей ее грудь и изгибы. Босая, растерянная, румяная…Такая хрупкая и безоружная.

Глава 28

Айлин

- Привет! Проходи, - жестом приглашаю Арсена и вижу, что он растерян.

- Насколько все плохо? – Арсен переступает порог и разувается, а я бросаю быстрый взгляд на зеркало в прихожей – а, ну, конечно, шорты, майка небрежный пучок на голове. Звезда в шоке.

- Соседи позвонили, сказали, что я их заливаю. А я как раз по делам ездила, дочки у бабушки с дедушкой. Пока приехала, а у меня вот, - показываю на маленькую Венецию в своей квартире. – Все в воде.

Арсен быстро снимает носки, подворачивает джинсы и спрашивает, куда идти. Я указываю на открытую дверь в ванной, и мой доктор шлепает туда по воде. Я спешу за ним, как собачка за хозяином. Стыдно признаться, но в подобных экстремальных ситуациях я полный ноль, потому что всеми мужскими делами занимался бывший муж.

-Я пыталась перекрыть воду, но у меня сил не хватило. Кран не поддается, и я подставила ведро. Но я уже запарилась выливать эту воду. Как говорится, вот вам и ЖК.

- Сейчас перекрою. Есть хоть какие-нибудь инструменты?

-Нееет, - мычу я неуверенно. Господи, стыд-то какой.

- Ну ладно.

Пока Арсен возится с трубой, я беру тряпку и ведро и иду в прихожую, устранять последствия потопа. Ну что ж, вспомним молодость, когда ажека Жибек заставляла меня мыть полы без швабры. Ручками чище, говорила она. А ведь я тогда была младше, чем мои девочки сейчас.

От холодной воды уже сводит ноги. Выпрямляюсь и подтягиваюсь, чувствую, как хрустят мои старушечьи косточки. Затем склоняюсь над ведром, выжимаю тряпку и слышу за спиной хриплый голос Арсена:

- Воду я перекрыл, но надо срочно вызвать сантехника и заменить трубу.

Поворачиваю голову и вижу, как доктор стоит в дверях ванной и смотрит на меня. Я нервно сглатываю, понимая, что именно видел мужчина, когда собирался выйти из комнаты. Хорошенький же вид ему открылся любуйся– не хочу. Боже, я готова сквозь землю провалиться. Ну зачем я надела такие короткие шорты, ведь обычно я хожу в домашних брюках. Но именно сегодня утром я закинула их в корзину для белья, а когда прибежала домой после звонка о потопе, быстро напялила первое, что нашла в шкафу.

- Спасибо. Большое, - выдавливаю я и, бросив тряпку в ведро, поворачиваюсь к Арсену. – Теперь надо найти этого сантехника.

- Я позвоню отцу, он многих знает. Кто-нибудь откликнется и сегодня же приедет.

- Ты весь мокрый, - охаю я. – Прости, пожалуйста. Я сейчас что-нибудь подыщу для тебя.

- С джинсами еще ничего, - он опускает голову и смотрит на масштабы катастрофы, - А пуловер надо высушить. Моя ошибка, надо было сразу снять.

- Так, давай высушу. Проходи пока в зал и раздевайся, - произнесла я без задней мысли и тут же прикусила язык. – Я что-нибудь подыщу для тебя.

- Хорошо.

Быстро иду в свою спальню, открываю шкаф и перебираю полку с футболками. Вытаскиваю более менее подходящую – белый оверсайз, который скорее сего будет смотреться на нем несуразно. Когда выхожу в прихожую, первое что вижу – его обнаженную спину и руки. По всей видимости, он решил закончить то, что я начала и теперь сидел на корточках и протирал пол. Крепкие, рельефные мышцы перекатывались под кожей. Помнится, Арсен говорил, что отжимается и качает пресс. А я сразу же вспомнила, как он смотрится в своем хирургическом костюме. Ну что сказать, шикарно смотрится.

Черт! По коже пробежал табун мурашек, я как последняя малолетка разглядываю полуголого мужчину в своей квартире и не могу пошевелиться. Где-то на задворках разума слышу: «Ты только что развелась! Очнись! Будь приличной, хорошей девочкой. Ты не должна смотреть так на мужчину. Ты только что вышла из болезненных отношений». Но мой внутренний дьяволенок шепчет: «Ты свободная женщина. Ты в разводе. Твой бывший муж три года жил с токалкой и сделал ей ребенка. Ты имеешь право на счастье. Не тормози и не будь монашкой». И кого теперь слушать?

- Арсен, ну зачем? Я сама все уберу, - говорю я, присаживаясь рядом.

- Ничего, я смотрю, совсем немного осталось, - он бросает тряпку в ведро и поднимает на меня свои черные глаза. Я замираю и снова перестаю соображать адекватно.

- Я принесла футболку, - шепчу неуверенно, крепко сжимая ткань в руке.

-Тогда я переоденусь. Помочь? - не прерывая зрительный контакт, Арсен поднимается и увлекает меня за собой.

- Да. Хорошо, - шепчу я, дрожа не от холода, а от ощущений, которые накрыли меня мощной волной.

Арсен поднимает меня и вновь заглядывает глаза – так глубоко и уверенно, что все мои защитные барьеры один за другим рушатся. Он на голову выше и это мне безумно нравится, потому что рядом с ним я ощущаю себя такой маленькой и защищенной, какой давно себя не чувствовала. Его ладонь скользит по моей спине, а я прохожусь пальцами по его голым рукам, чувствую его крепкие мышцы и тепло. Все происходит так стремительно, что я не успеваю даже подумать. Арсен целует меня страстно, сладко и долго. И я, забыв про все свои предубеждения, отвечаю ему, пропадаю и тону в его ласке и желании….Пока не слышу:

- АЙЛИН!

Это даже не крик. Это рык разъяренного зверя. Я вздрагиваю, от чего Арсен инстинктивно прижимает меня к себе, как бы защищая от внешнего мира. Это несомненно вызов для моего бывшего мужа.

- Руки убери от нее, - снова рычит Рустам. Он как разъяренный бык, которого подразнили красной тряпкой. Кулаки сжаты, ноздри раздуваются, желваки ходуном ходят.

- Все нормально, - говорю Арсену, и он меня отпускает. - Ты как здесь оказался? Почему не позвонил?

- Дверь была открыта. Я пришел к детям.

Черт! Неужели дверь за Арсеном забыла закрыть?

- Ты знаешь, что дети у твоих родителей, - скрещиваю руки на груди. – Поэтому можешь идти.

Рустам, не разуваясь, делает пару широких шагов навстречу и оказывается совсем близко.

- Значит, пока девочек нет дома, ты водишь сюда мужиков? - цедит сквозь зубы и буравит тяжелым взглядом.

- А вот это тебя не касается, - возвращаю ему подачу точно таким же тоном.

- Меня обвиняешь во всем, а сама не лучше. Ведешь себя, как – Рустам осекается и скалится, как злой пес, готовый напасть на недруга.

- Ну давай, скажи, как кто?! Что ты замолчал?

- Айлин, пожалуйста, - кашлянул Арсен, и только сейчас я заметила, что он стоит рядом со мной – одетый и встревоженный, – Не надо.

- А ты не лезь, когда я разговариваю с женой, - грубо бросает Рустам. – И проваливай отсюда, пока я с лестницы тебя не спустил.

- Полегче, давай, - повышает голос мой доктор. – у меня терпение не железное.

- Во-первых, я тебе не жена, во-вторых, уйдешь ты, потому что Арсен – мой гость.

- Ты с ума сошла? – чуть ли не вопит бывший муж. – Ты привела мужика в квартиру, где живут твои дочери. Дочери! Ты чему их учишь, а? Как быть бл***ю?

А вот мое терпение лопается. Даю ему звонкую пощечину и холодно говорю в лицо:

- Ты так свою шлюху называй. Вот у нее в бл*дском деле познаний много.

Рустам хочет что-то ответить, но не успевает.

- Да ты достал уже, - Арсен хватает моего бывшего за лацканы черного плаща и в следующую секунду Рустам уже стоит, прижатый к стене. Я толком ничего не понимаю, но вскрикиваю.

- Тебя не учили, что женщин оскорблять нельзя, козел? – Арсен изменился в лице и голосе. Он сейчас такой холодный и собранный, что мне страшно. – Еще раз услышу одно слово в адрес Айлн, сам спущу тебя с лестницы.

-Пошел ты!

Рустам свободными руками обхватывает Арсена и бросает его в сторону. Начинается неразбериха: крики, маты, угрозы, удары. Двое мужчин катаются по влажному полу и бьют друг друга куда придется.

- Стоять! Стоять! Прекратите! Арсен!

Неизвестно откуда ко мне приходят силы, и я выхватываю из этой «кучи малы» Арсена и тяну на себя. Неожиданно он поддается и мы вместе падаем на пол. Несколько секунд прихожу в себя и восстанавливаю дыхание, перевожу взгляд с одного мальчишки на другого. У одного губа разбита, у другого бровь. Оба помятые и злые.

- Рустам, уходи, прошу тебя! – чеканю я каждое слово, сидя на полу. – Уходи!

Он ничего не говорит, а просто очень тяжело дышит и хватается за бок. Я не бегу ему помогать или о чем-то расспрашивать. Сейчас мной правит гнев из-за того, что он посмел в мой адрес даже сказать такое слово. Рустам молча встает, отряхивается и, одарив нас с Арсеном презрительным взглядом, разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью. Я закрываю глаза и пытаюсь утихомирить сердце, которое вот-вот отправится в открытый космос.

- Прости меня, пожалуйста, - поворачиваю голову к Арсену, который так же, как и я сидит на полу, положив руки на колени. – Это была ужасная сцена и мне жутко стыдно.

- Тебе не за что извиняться, - он посмотрел на меня и улыбнулся, - И со мной все отлично. Правда, я никогда не был в такой ситуации. Чувствую себя, как в кино, - чуть не смеется он.

- А я как в мексиканском сериале. Моя жизнь – сплошная мыльная опера.

Арсен помогает мне подняться, и я охаю, смотря на его рассеченную бровь.

- Болит? – легонько дотрагиваюсь до нее пальцами.

- Нет, - выдыхает Арсен. – Нисколько.

- Прости еще раз, - вновь шепчу я ему. – Давай обработаю.

- Не парься, - смеется он, - просто дай мне аптечку и я все сделаю. Я же врач.

- Тогда с меня чай с бутербродами.

- Отлично.

Через несколько минут мы уже сидели на кухне, пили горячий чай и говорили обо всем, кроме той неприятной ситуации. Арсен больше не делал попыток сблизиться, да и меня все еще потряхивало от встречи с бывшим мужем. Вскоре мой доктор засобирался домой и уже в дверях позволил себе чуточку больше.

- Еще раз спасибо, что помог мне с потопом, - искренне благодарю я, глядя, как он обувается.

-Кстати, сантехники что-то не едут. Я позвоню папе и попрошу поторопить.

- Супер.

- Ну все, оставляю тебя в целости и сохранности, - Арсен расплывается в улыбке и у меня снова внутри все переворачивается. Никак не могу к этому привыкнуть, - Пока.

- Пока.

Я подхожу ближе, и, набравшись смелости, оставляю короткий поцелуй на его губах. Арсен выходит из квартиры побитый, но довольный, а я бреду на кухню убирать со стола. Помыв и убрав чашки на место, собираюсь еще раз проверить трубу в ванной, как слышу звонок в дверь. Надеясь, что это сантехник, бегу открывать дверь и застываю на пороге.

- Прости меня, - обессилено произносит бывший муж, прислонившись к дверному косяку.

Немая сцена. Занавес.

Глава 29

- Еще раз, что он сказал? – Соня бьет себя по груди, потому что от моих последних слов она поперхнулась вином. – Ты хочешь, чтобы у меня из ноздрей все пошло, как у Дианки в прошлый раз?

- Она сказала, что он сказал «Прости меня», - объясняет Ди, размахивая ладошкой.

После потопа и драки я созвала внеочередной, экстренный женсовет. Мы собрались у Дианы, потому что ее муж Азамат уехал в командировку, а десятилетнего Айдара было не с кем оставить. По налаженной за многие годы схеме мы опять принесли закуски и, как говорит Софья, бухлишко. Диана как всегда наготовила так, будто мы на тое собрались. С последними событиями в моей жизни мне кажется, что мы скоро сопьемся. Устроились на Дианиной кухни-студии, пока ее замечательный сынок сидел у себя в комнате и играл в какую-то онлайн-игру со своим одноклассником. Как говорит Диана, это его законный свободный час после школы и кружков.

- Хорошо, он сказал «Прости меня», что дальше? – нетерпеливо спрашивает Сонька.

А дальше...дальше была очередная серия мыльной оперы под названием «Моя новая жизнь».

Несколько часов назад

- Прости меня, - обессилено произносит Рустам, прислонившись к дверному косяку. – Впустишь?

- Зачем? - разочарованно вздыхаю.

- Поговорить.

- А ты не все сказал? – брови взлетают вверх от удивления.

- Нет.

Медлю, размышляю над тем, нужно ли мне вот это вот все. С одной стороны – он теперь просто бывший. С другой – отец моих детей, человек с которым я прожила почти двадцать лет. И если честно, прожила хорошо, если бы не последние годы во лжи.

- Ну заходи.

Рустам разувается, снимает плащ и идет за мной в сторону гостиной, но внезапно берет за руку и разворачивает к себе.

- Ты что делаешь? – бью его по плечу.

- Пожалуйста, прости меня, Айлин! – крепко обнимает, не давая возможности вырваться. Я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел говорить того, что сказал.

- Но сказал. Как и твоя токалка, которая назвала меня с**ой и б***ю.

- Когда? – хмурится он.

- Когда ты приходил к Лауре. Но ты не волнуйся, - зло ухмыляюсь, - Я твою девочку отправила куда надо.

- Она мне про это не сказала. То есть, она знала, что я у детей, но…- видно, что он в недоумении.

- О! Поздравляю! У нее от тебя появились секретики. Ты смотри, как бы она чего похуже от тебя не скрыла.

Пока он переваривает сказанное, высвобождаюсь из его цепких лап, и иду в комнату. Но не тут-то было. Он снова настигает меня и на этот раз хватает за предплечья.

- Да что ты будешь делать! Мустафин, давай ты лучше уйдешь от греха подальше?

- Айлин, у тебя же несерьезно с этим доктором? Это чтоб меня позлить, да?

Теперь моя очередь недоуменно моргать. Несколько секунд просто гляжу на него, а потом взрываюсь громким хохотом.

- Тебя позлить? Больно надо! Мы теперь чужие люди.

- Не может быть! - кривит рот. – 17 лет меня любила, а теперь…

- Вот именно, что любила 17 лет, - перебиваю его. – В прошедшем времени. А ты у нас три года жил с токалкой, заделал ей ребенка и мне предлагал шведскую семью. И ты давно определился, кто у тебя любимая женщина. И это не я. Я у тебя кто? Соратница? Надежда Крупская, мать твою. Так что давай, Владимир Ильич, разворачивайся и иди! Строй светлое будущее со своей шалавой! У тебя больше нет никакого права приходить и спрашивать, что у меня с моим доктором.

- Что значит с «моим»? С каких пор он твой?

- С таких.

Рустам страшно взбешен, его глаза наливаются кровью, а пальцы еще сильнее сжимают мои руки.

- Мне больно, отпусти.

- Нет.

- В смысле «нет»? – пытаюсь вырваться, но он не дает, а в следующую секунду припечатывает меня к стене в гостиной. Он как торнадо, которое подминает все на своем пути. Смотрит так, будто хочет съесть, как серый волк Красную шапочку, а затем целует, словно наказывает. Я бью его кулаками по плечам, мычу и верчу головой. Но он не останавливается, а кладет ладонь на мой живот и пробирается под футболку. Я помню эти руки и эти ласки, что уносили меня на седьмое небо. Но теперь мне гадко от одной мысли о том, что его руки, возможно, сегодня утром, ласкали ту, другую.

- Я же вижу, что ты все еще любишь. Ты все еще дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь, - шепчет он на ухо. Я чувствую, как он возбужден, как все внутри него горит так, что вот-вот взорвется.

- А ты, - расслабляюсь, шепчу нежно и томно, пальцами сжимая его рубашку. Внезапно понимаю, что такой раскрепощенной я никогда не была. – Ты меня любишь? Скажи честно. Любишь меня?

- Люблю. Люблю тебя, моя девочка, - он покрывает поцелуями мою шею, а я дышу чаще, словно задыхаясь от желания.

- Хочешь меня? Ммм? – пробегаюсь пальчками по груди и цепляюсь за пряжку ремня. – Скажи, как ты меня хочешь?

- Хочу. Очень хочу тебя. Даже не представляешь как…Ай! Ты что творишь?!

Рустам складывается пополам, потому что я только что врезала ему коленом по стратегически важном объекту.

-Только я тебя уже не хочу. Иди трахай свою токалку. Вот она постоянно готова, как течная с**а. Сама мне рассказывала.

- Айлин! – стонет от боли. – Ты с ума сошла?

- Я думала, ты пришел извиниться за все! – кричу я, срывая голос. - За то, что изменил три года назад, жил с токалкой, родил с ней ребенка. Обманывал меня! Ты ведь ни разу не сказал «прости». Мне бы этого было достаточно – просто твоего признания! А все это «люблю, хочу» - вторично. Не я разрушила семью. Не я предала ее. Мы в разводе. Я уже не твоя! Но я хочу быть счастливой…без тебя! Это понятно?

Рустам выпрямляется и молча смотрит на мое разгоряченное лицо. Я прикладываю ладонь к груди, пытаясь выровнять дыхание.

- Уходи! Прошу тебя! – требую я.

- Айлин…- вновь зовет он.

- Уходи. С этого дня чисто формальные отношения – «привет-пока». Ради девочек.

Не уходит. Все еще стоит напротив, не сводит глаз, мнется, словно хочет что-то сказать. Потом внезапно разворачивается и идет в прихожую. Я решительно следую за ним, чтобы закрыть дверь. Обувшись и накинув плащ, он опускает голову и странно дышит, словно пробежал стометровку. Рустам открывает дверь, но не выходит.

- Прости меня, - говорит, не оборачиваясь.

- Что ты сказал? – переспрашиваю я.

Рустам поворачивает голову вправо, но не смотрит на меня.

- Я сказал: «Прости меня».

***

- Мать моя женщина! Как скучно я живу,- театрально ахает Соня, нервно откусывая кусочек сыра.

- Я тоооже,- вздыхает Диана. – Нет в моей жизни таких страстей!

- И не надо!

- Подожди-ка, - Софья откладывает бокал вина и глаза ее загораются. – Это получается, ты сегодня целовалась с двумя мужиками?

- Получается так, - я сгораю со стыда и прикладываю ладошки к пылающим щекам.

- Хирург-сантехник без рубашки и бывший муж, - смеется подруга, - Ммм, прям сценарий фильма для взрослых.

Софья с Дианой начинают громко смеяться, а мне почему-то хочется сквозь землю провалиться.

- Боже мой! Я падшая женщина, - хнычу, роняя голову на стол.

- Дорогая, это еще не падшая! – хлопает меня по спине Соня. – Вот я залетела от мужчины, который говорил, что в разводе. Ах! - Соня бьет себя по лбу. - Это получается я фактически была его токалкой? Так что ли?

-Нееет, - снова тянет Ди, - ты же сразу с ним порвала.

-Но пока мы были вместе....Черт! Я была русской токалкой русского мужика. Если бы мой папка узнал, он бы меня убил. Вот это просто эпик-фейл и психологическая травма на всю жизнь, - нервно посмеивается Софи.

- Ты все еще о нем думаешь, Сонь? – участливо спрашивает Диана.

- Не так чтобы часто. Но знаешь, трудно забыть своего первого мужчину, особенно когда были чувства и классный секс, - Соня поворачивается ко мне и многозначительно смотрит. – Кстати, о птичках…

- Что? - недоумеваю я. – Ты… об этом?

- А о чем еще по-твоему? Мы уже поняли, что доктор секси и целуется классно. А вот…

- Нет! У нас ничего не было. Ты что, я только развелась! И вообще, вам не кажется, что слишком рано я начала встречаться?

- Не кажется, - первой сказала Диана. – Рустик обманывал тебя три года! Три! Вы с августа уже на ножах, а развелись вы месяц назад. И все это время что он делал?

- Что? – кажется, я утратила способность мыслить адекватно.

- Спал с токалкой, - добивает Ди. - Сделал ей ребенка. Позволил ей называть себя его младшей женой. За что?

- За то, что брала глубоко! Прям глотательница шпаг, – подытоживает Софья.

Мы переглядываемся и дружно хохочем над ситуацией, которая пару месяцев назад казалась концом света.

- И вы считаете, что это нормально, что я…ну, чувствую что-то к Арсену? Я ведь думала, что Рустам – первый и единственный мужчина в моей жизни. Хотела прожить с ним до конца жизни.

- Ага, состарится и умереть в один день, - хмыкает Соня. – Хочешь по чесноку?

Софья смотрит на меня очень серьезно, что значит одно – сейчас она будет рубить правду-матку без шуток.

- Если бы появился человек, способный заставить меня забыть Его, я бы тоже бросилась в омут с головой. Но семь лет прошло, а ничего не происходит. Не ёкает ни в одном месте. У тебя ёкает?

Я задумываюсь и понимаю, что да, ёкает.

- Да, - киваю и сама себе удивляюсь.

- Ну тогда вперед, к звездам! – настроение Сони меняется и вот она уже снова смеется. И мы вместе с ней. Черт знает, может, она и права.

Глава 30

Рустам

Июль, за три месяца до развода

- По заводу документацию отправили. Теперь ждем отмашки сверху.

Рустам открыл дверцу автомобиля и вышел на улицу. За рулем сидел его верный водитель Улан. Он понимал шефа с полуслова.

- Через три часа заезжай, - предупредил Рустам и Улан молча кивнул.

Рустам поднялся по лестнице элитного таунхауза, но остановился на последней ступеньке и посмотрел на безымянный палец. Кольцо. Он обычно снимал его каждый раз, когда приезжал сюда. Так ему было легче не думать о жене. А кольцо…оно сжимало, стягивало и давило морально. Рустам прокрутил его несколько раз, снял и убрал во внутренний карман пиджака.

Дома его встретила тишина и приятные запахи, доносившиеся из кухни. В это время няня обычно водила Тамерлана на вечернюю прогулку. Рустам прошел в гостиную, снял с себя пиджак и, расстегнув запонки, принялся подворачивать рукава рубашки.

- Угадай, кто? – она подкралась сзади и закрыла ему глаза ладошками.

- Даже не знаю, - Рустам накрыл ее пальцы своими и ласково погладил. – Может, это моя любимая девочка?

Он услышал ее звонкий, беззаботный смех и в следующую секунду она обняла его со спины и прижалась так, будто сто лет не видела.

-Любимый, - прошептала Томирис. – Я так соскучилась. Голодный?

- Да, - как довольный кот, объевшийся сметаны, ответил он.

- У меня все готово. Как ты любишь. Мой руки и проходи.

Рустаму нравилось, что она готовит для него. У Томирис это прекрасно получалось, и она уже наизусть знала его любимые блюда. Внезапно он вспомнил, что Айлин уже давно этго не делала, уступив место за плитой домрбаотнице Раушан. Айлин, конечно, тоже умела, но делала это без особого энтузиазма. По крайне мере, ему так казалось. А Томирис готовила с любовью, чтобы сделать ему приятно.

- Твой куырдак* просто чудо, - расхваливал Рустам. – Как ты это делаешь?

- Это мой маленький женский секретик, - игриво пролепетала Томи и села ему на колени, обняв за шею.

Рустама повело от ее открытости, красоты, голоса и запаха. Он провел сильной ладонью по ее обнаженному бедру. Томи заерзала на нем и прогнулась в спине, как соблазнительная пантера.

- Ты хочешь прямо здесь? – шепнула она на ушко.

- Когда возвращается Тамерлан? – спросил Рустам и прикусил кожу на ее шее.

- Через час.

- Тогда пойдем наверх, - он резко поднял ее на руки и понес в спальню.

Рустам проснулся в одиночестве. Схватил телефон с прикроватной тумбочки, посмотрел на часы и чертыхнулся. Он проспал больше часа, а это значит, что скоро надо уезжать. Мужчина вспомнил, что они с Томирис вытворяли на шелковых простынях. Какая же она все-таки гибкая, страстная и сексуальная. Он знал, что до него у Томи были отношения с ровесником. Какой-то студентик-неудачник стал у нее первым. Но Томирис однажды сказала, что именно Рустам раскрыл в ней женщину. Но разве не это хочет услышать мужчина?

Рустам тщательно принял душ – нельзя было, чтобы дома жена услышала запах другой женщины. Затем он спустился в гостиную, где Томи уже ждала его с Тамерланом. Лишь только увидев отца, сын побежал к нему с радостным криком «Папа присел», от которого Рустам просто таял. Дети – его слабость и уязвимое место. Он действительно очень хотел сына – продолжателя рода и фамилии. И сейчас, играя с малышом, смотря на его улыбку и слыша задорный детский смех, он был по-настоящему счастлив.

Но время неумолимо летело вперед. И вот уже Томи стояла на крыльце с Тамерланом на руках и махала Рустаму рукой.

- Папочка скоро приедет, малыш, - сказала она сыну, а у Рустама внутри все сжалость от осознания того, что два-три часа рядом с любимыми людьми – это слишком мало. Но он не мог остаться.

В машине Рустам вернул обручальное кольцо на место. Ехали молча, хотя он чувствовал, как Улан поглядывает на него в зеркало заднего вида. Он понимал, что его водитель такое не одобряет, потому что однажды он ему признался, что однолюб. Но у самого Рустама сложилось по-другому – он любил двух женщин одновременно, и сейчас он уезжал от одной, чтобы приехать к другой.

- Папулечка приехал! – у входной двери на него налетела Лаура. – Мы тебя заждались. Хотели устроить тебе показ.

- Что за показ? - Рустам прижал младшенькую к груди, поцеловал в макушку и вдохнул ее аромат. Такая маленькая и ласковая у него девочка, подумал он.

- Привет, милый, - Айлин вышла встречать мужа. На лице играла спокойная, умиротворенная улыбка. Жена подошла и поцеловала его в щеку. – Ужинать будешь?

- Нет. Поел на встрече, - он ответил на ее нежность таким же коротким поцелуем. – Как прошел день?

- О, прекрасно. Мы сегодня весь день ездили по магазинам, покупали все, что нужно для поездки в Англию, - Айлин приобняла мужа и вместе они зашли в гостиную.- Девочки сказали, что не лягут, пока тебе все не покажут.

- Папочка, - в комнату ворвалась Анель и обняла Рустама. – Как дела? А мы, представляешь, маме купили платье на ваш праздник. Такое шикаааарное, - восхищенно протянула девочка.