Старшая жена. Любовь после измены

- Очень приятно. Присаживайтесь.

- Благодарю.

- Мы вас позовем, когда выберем, - улыбается она официантке, вошедшей следом за мной.

Наступает неловкая пауза, во время которой мы с Жанель рассматриваем друг друга и ищем подходящие слова, чтобы начать разговор.

- Как ваш, - она запинается на следующем слове, но быстро исправляется, - бывший муж?

- Спасибо, хорошо. Пришел в себя.

- Я слышала, инфаркт?

- Да, верно. Инфаркт за рулем. Чудом выжил.

- О Аллах! – вздыхает Жанель. - Какая роковая женщина! У одного инфаркт после оргазма, у другого – прямо за рулем. И в обоих случаях рядом была она.

- Да, - уголки моих губ дрожат и я опускаю глаза от того, что мы обе – заложницы абсурдной ситуации.

- Вы не бойтесь, Айлин. Я научилась называть вещи своими именами. И у меня уже все отболело, остыло, умерло. Когда-то я тоже была на вашем месте, только мне пришлось хоронить своего мужа, ловить взгляды завистниц из своего круга, которые на людях сочувствовала, а за спиной глумились надо мной и смеялись, что Саид отдал Богу душу прямо на токалке. Это, скажу вам, то еще унижение. Мы с вами, можно сказать, сестры по несчастью. Но в отличие от меня, вы узнали об этой шлюхе раньше и развелись.

- А вы не знали? – распахиваю глаза от удивления.

- Предполагала. Саид был всегда любвеобильным мужчиной, но я закрывала глаза на его измены. Любила я этого дурака, все говорила: зато он со мной и с детьми. Ну были у него любовницы на полгода-года, но он все равно жил с семьей. Я ведь тогда совсем другая была. Молодость Саида пришлась на лихие 90-е, он постепенно шел к успеху, а я, молоденькая и влюбленная по уши девчонка, обеспечивала надежный тыл. И когда он стал владельцем большого бизнеса, вокруг него тут же начали крутиться курицы. А я терпела. Потому что я примерная жена, келин, хранительница очага. У меня была властная свекровь, а родители давно умерли. И я выбрала жизнь ради детей и поддержания имиджа Саида, как крупного бизнесмена и хорошего семьянина. Пока не появилась она.

- Томирис, - протянула я. Нам уже принесли чай и разлили по пиалам. Я обнимаю свою ладонями и почувствовала приятное тепло. Жанель рассказывала интересно, но все равно я чувствовала столько боли в ее словах.

- Да. И откуда она только взялась? Поначалу я ничего не замечала, жила в счастливом неведении. А потом мне сказали, что видели Саида с какой-то молоденькой девушкой и они выглядели такими влюбленными. Я не поверила. Влюбленный Саид – это что-то из разряда фантастики. Наняла частного детектива, - Жанель опустила голову и засмеялась. – Следила за мужем на его же деньги. Потом мне показали фотографии и даже видео Саида и этой двадцатилетней шлюхи. Он снял ей квартиру, нанял водителя, оплачивал все ее хотелочки. А на фотографиях, где они вдвоем он действительно выглядел таким счастливым, помолодевшим. Я не выдержала, напрямую сказала ему, что все знаю, бросила снимки на стол. Он не стал отрицать и знаете, что сказал?

- Что она его любимая женщина? – глухо отвечаю.

- Да, - глаза Жанель загораются. – Она его любимая женщина и он хочет, чтобы она стала токал. Я, конечно, была против! Кричала, плакала, пыталась вразумить, требовала бросить ее. Но он как будто оглох. Саид уже настолько был в этой женщине, что я испугалась. Он бредил ею, говорил, что если я не соглашусь, чтобы она стала токал, то он разведется со мной и женится на ней. А эта тварь сидела молча и видимо потихоньку ему нашептывала что-то. Знаете же, как говорят, ночная кукушка дневную перекукует. А я все пыталась понять, чем она его взяла? Ведь были другие. Красотой, молодым, гибким телом? Или у нее там роза между ног? У него же на ней крыша поехала. И это были последние полгода его жизни. Я прошла через ад! Я же любила его, несмотря на все его измены и то, что он по сути вытирал об меня ноги. Хотя это я потом поняла, что просто держалась за него из страха все потерять, в том числе и его. Потом пожалела, что не развелась.

Она останавливается, делает глоток остывшего чая и смотрит мне в глаза.

- Я ведь хотела с ней встретиться. Но знаете, что он мне сказал? Что если я сунусь к его ненаглядной, или что-нибудь ей сделаю, он меня накажет. Господи, - Жанель поднимает голову, и я заметила, как по ее щеке катится одинокая слеза. Как же больно этой женщине заново все это переживать. - Я позволила вытирать о себя ноги. Тряпка, просто безвольная тряпка! И ради кого? А ведь все были на моей стороне. Свекровь, младший брат мужа, который помогал ему в делах. Все пытались его образумить, но у него словно пелена на глазах была…А однажды ночью мне позвонили и сказали, что мой муж умер от остановки сердца. Назвали адрес. Я сразу поняла, что он был у нее. Мне казалось даже, что я тогда тоже умерла. Я позвонила его младшему брату и мы вместе туда поехали. Когда я вошла в спальню и увидела его на кровати…О Боже…он был уже накрыт простыней. Я ее одернула и закричала. Саид лежал абсолютно голый и казалось, он просто уснул. Я начала его тормошить, кричать «проснись». Но Закир – это брат Саида – увел меня. И тут я услышала, что мой муж умер на любовнице. Сразу после того, как…

Голос ее срывается, но я уже знаю, что она имеет ввиду. Несчастная женщина! Сколько унижений ей пришлось испытать!

- А потом я увидела ее. Ее уже допросили и она сидела в уголочке, серая и прозрачная, как моль. Я еще подумала: и вот из-за этой уродины он хотел бросить семью? Не знаю, что в меня тогда вселилось, но я схватила ее за волосы и хорошенько оттаскала. А она все повторяла, что ни при чем, и что она тоже любила его. В общем, я такое шоу полицейским устроила, даже вышвырнула мерзавку за дверь. Но потом, пока меня успокаивали, она надавила на жалость кому-то из опергруппы и ее впустили собрать вещи. Как выяснилось, у Саида действительно был инфаркт и девка ни при чем. Но пока мы очухались, она уже сбежала.

- Получается, на этом все: Томирис сбежала, а официальная версия: инфаркт?

- Официальная версия, - из груди Жанель вырывается нервный смешок. – Да, для всех у него была остановка сердца во сне. Но народ откуда-то узнал подробности, и даже на похоронах шушукался по углам. Так неприятно. А потом, где-то на седьмой день, начался ужас. Саид снился мне чуть ли не каждую ночь. Вы же знаете, что считается, будто до 40 дней душа умершего все еще находится на земле, рядом с близкими. Так вот Саид приходил ко мне во сне и просил прощения. Стоял вдалеке, не подходил, но звал и говорил, что не может уйти, пока я его не прощу. А ему нужно мое прощение, потому что ему холодно и страшно. Я ему даже во сне говорила, что отпускаю его, но нет же. У меня уже чуть не нервный срыв не случился, когда сестра взяла меня в охапку и повезла в какой-то аул к их местной баксЫ* (В Казахстане так называют шаманов, которые исцеляют людей и общаются с духами). Она надо мной проводила ритуалы, била камчой, что-то пела, била в какой-то шаманский бубен. А когда закончила, сказала, что муж не может совершить переход в мир мертвых из-за чувства вины передо мной. Это сейчас мне смешно: ну надо же, как трахался с любовницей, так совесть не мучила, а как помер на ней, так все – чувство вины. Как бы то ни было, она мне велела отпустить Саида, но предупредила, что женщина, которая довела его, – пиявка, которая присосалась к нему и пила его кровь, пока не насытилась. Это ее сущность, она родилась, чтобы получать желаемое через мнимое удовольствие, которое дарит. Я не поняла, что она имеет ввиду, а баксы мне вдруг говорит: «На него сделали сильный приворот, подлили ему в напиток кровь месячных. Оттого он стал ручным зверем в его руках. Но такой приворот отразился на его сердце. Эта женщина сейчас все потеряла, но она скоро снова встанет на ноги найдет нового мужчину, из которого выпьет всю кровь. Но именно он станет началом ее конца». У меня нет никаких доказательств, что она сделала приворот. Может, правда, может, нет. А может, она как самка богомола убивает самцов после соития.

Я похолодела от ее слов. В горле застрял ком, не дававший сглотнуть. Жанель рассказывала все так серьезно и красочно, что у меня тут же перед глазами вставали яркие картинки. И, конечно, ее последние слова о привороте – то, о чем три месяца назад мне и сказала свекровь, а потом пыталась донести и Самира. Откровенность за откровенность и вот теперь я сидела перед вдовой Саида и рассказывала ей свою историю с самого начала, с того августовского дня, когда в мой дом заявилась Томирис и объявила, что она токал моего мужа. Не утаила я и рассказа о волшебном порошке, который любовница подсыпала в еду Рустаму.

- Значит, она понимала, что одними выкрутасами в постели не сможет их удержать. Вашему бывшему мужу родила, моему не додумалась. А потом обратилась к помощи черной магии И если с Саидом она была двадцатилетней дурочкой, то с вашим мужем уже играла по-другому, осторожней. Хотя довела до одного. Господи! И откуда они только берутся?

- Рустам уже знает, что она сделала. Но мне не дает покоя другое, - я прикуываю губу. – В день аварии мы с его сестрой нашли на его телефоне видео, где она раздевается перед мужчиной в гостинице. Оно обрывается на самом интересном месте, но я не сомневаюсь, что он посмотрел его.

- Я знаю, что это за видео, - опустив глаза отвечает Жанель. – И это еще одна причина, по которой я вас пригласила. Мужчина за кадром – брат Саида – Закир. Он хотел ей отомстить, но не ожидал, что с вашим бывшим мужем произойдет несчастье. Только после этого он мне все рассказал. Я его так ругала, - качает головой она. – Взрослые мужчины, а как в голову себе что-нибудь вобьет, так капризные дети. Мы решили, что нам надо с вами встретиться. Он ждет моей отмашки, хочет зайти. Можно?

- Конечно, - киваю я.

Жанель набирает на мобильном номер своего деверя и, когда он снимает трубку, мягко говорит: «Можешь зайти». Через несколько минут в нашу комнату входит высокий, широкоплечий и очень привлекательный мужчина лет 35-40. У Закира густые черные волосы и на первый взгляд – правильнее черты лица. Он бросает быстрый улыбчивый взгляд в сторону Жанель и подает мне руку:

- Здравствуйте, Айлин. Меня зовут Закир.

- Очень приятно.

- Позволите? - указывает он на кресло рядом с Жанель.

- Да-да, конечно.

- Я так понимаю, первую часть истории вы уже слышали, поэтому, - он тяжело вздыхает, - позвольте мне извиниться. Я думаю, что стал причиной инфаркта вашего бывшего мужа.

СПРАВКА: БаксЫ – это потомственные шаманы, которые помогают людям в сложных жизненных ситуациях. Казахских шаманов можно свое­образно классифицировать. Это баксы-врачеватели, использующие в своей практике камлание, заговоры, магические ритуалы. Еще есть жаргыш баксы – шаманы-разрушители, изгоняющие злых духов. Тусши – прорицатели, получающие предсказания в сновидениях. Если интересно, можете посмотреть фильм «Баксы» (2008). Очень интересный.

Глава 41

- Простите. Я вас не совсем поняла, - обескуражено говорю я.

- Понимаю, как это выглядит со стороны. Но я косвенно виноват в инфаркте Рустама. Дело в том, что я снял видео с его любовницей...

- Айлин видела его, Зак, - Жанель накрывает своими изящными пальцами ладонь Закира. Секунду назад он был взволнован, но этот жест его быстро успокаивает. Убирая пальцы, женщина легонько проходится по коже. Это невинное поглаживание наводит меня на определенные мысли, но я хочу еще понаблюдать за ними.

- Вот как? – удивляется он.

- Когда Рустам был на операции, я зашла в его телефон и посмотрела. Скажите, она действительно могла это сделать?

- Скажем так, - Закир соединяет ладони в замок, - она думала, что готова. Если честно, эта женщина меня удивила.

Насмешливо вскидываю бровь, думая, чем же еще может удивить Томирис. Женщина загадка ни дать ни взять.

- Позвольте, начну сначала. Несколько недель назад один знакомый в полиции сказал, что опер из городского Департамента копает под токалку моего умершего брата. Тот человек помогал нам замять это дело, поэтому, когда он узнал, что кто-то из Алматы интересуется Томирис, тут же сообщил мне. Я сразу же попросил узнать, кто заказчик. И вышел на вас. Я ни о чем не говорил Жанель, хотел сам во всем разобраться. Узнал все о Рустаме Мустафине, о вас и вашей семье, о самой Томирис. За ней следил мой человек. Скажу честно, мне хотелось ее не просто проучить, но и придушить. Внутри, знаете, все горело: мой брат умер так нелепо…не знаю, я не верю в привороты и подобную чушь, но моя мама до последних дней тосковала по Саиду и говорила, что его убила черная магия. Старшее поколение больше в это верит.

Он делает паузу, чтобы собраться с мыслями. Жанель бросает на него сочувственный взгляд, а потом смотрит на меня. Она уже знает то, что предстоит узнать мне.

- Я узнал, что Рустам приглашен на свадьбу сына Исламовых в Ритце. Я пересекался с Али Исламовым, поэтому позвонил ему и поздравил с предстоящим тоем. Знал, что он меня пригласит. И не ошибся. Там я и увидел Томирис под руку с вашим мужем. Простите, - прочистил он горло. – Бывшим мужем. Но ей там были не рады. Главной темой для сплетен был ваш развод и выскочка-токал. Потом она ушла в уборную, а я – за ней. Хотел просто посмотреть ей в глаза. Увидел, посмотрел и еще больше разозлился, что она хоть и косвенно, но виновна в смерти брата, в слезах мамы и Жанель. Не знаю, меня просто переклинило на мысли, что ее надо наказать, а Рустаму открыть глаза, пока он также как мой брат не…- он осекся и замолчал.

- Ничего страшного, - мягко отозвалась я. – Продолжайте, пожалуйста.

- Из Астаны я привез ноут, на который еще 5 лет назад перекачал все документы брата, в том числе с телефона. Там были фотографии Томирис, что она ему отправляла. Пару селфи вместе с Саидом. Я решил проверить, на что она пойдет ради сохранения своей тайны, и назначил ей встречу в гостинице. Написал номер комнаты, время. Был уверен, что придет, потому что ей есть, что терять. И она, конечно пришла…

***

В гостиничном номере было темно и прохладно. Он специально зашторил окна и сел в кресло рядом со столиком. Когда Томирис вошла и закрыла за собой дверь, он сказал ей:

- Подойди.

Ее глаза еще не привыкли к темноте, и он шла медленно, на ощупь. Когда она оказалась близко, он включил настольную лампу и Томирис отшатнулась.

- Вы? Что вы здесь делаете? – нотки страха выдавали ее с потрохами. Она узнала в нем мужчину, с которым говорила на свадьбы. Но ее память вычеркнула воспоминания о другом, постыдном эпизоде, где они тоже пересекались.

- Тебя жду. Пришел передать тебе привет. От Саида.

Томи попятилась назад.

- Убегаешь? Не хочешь узнать, откуда я его знаю?

Томирис закрыла рот ладонь и помотала головой.

- Я его брат. Странно, что ты меня не помнишь. Я был в квартире, где он умер. Видел тебя. Тогда ты выглядела иначе.

- Что вам нужно? Я хочу уйти! – взмолилась женщина.

- А что ты можешь мне предложить, чтобы твой очередной любовник не узнал о том, что ты угробила человека черной магией? Интересно, а его ты тоже напоила своей кровью?

- Откуда…- прохрипела она и глаза Закира вспыхнули. Он-то не верил во все это, хотел взять ее на понт.

- Понятно, - процедил мужчина сквозь зубы. – И как ты ночами спишь? Совесть не мучает? Ну что ты молчишь? – он чуть не сорвался на крик.

- Отпустите меня, - заплакала она.

- Так я тебя не держу. Но Рустаму Мустафину будет интересно узнать, кого он пригрел на груди. Как думаешь, что он сделает, когда поймет, ради кого потерял семью?

Томирис медленно опустилась на край кровати и закрыла лицо ладонями.

- Так на что ты готова пойти, чтобы сохранить тайну?

- Вам нужны деньги? Я найду, сколько вы хотите? – в отчаяние выпалила Томи.

- Пфф,- поморщился Закир. – Неужели не видно, что я не нуждаюсь в деньгах? Мне нужно другое.

Томирис уставилась на мужчину, и до нее постепенно стало доходить сказанное. Несколько секунд они играли в гляделки, и Закир уже начал думать, что мышка угодила в мышеловку. Но Томирис вдруг соскочила с кровати, метнулась к двери и через мгновение скрылась за ней. Закир усмехнулся и подумал: может, действительно она любит своего Рустама и ей даже неважно, что он увидит фотографии Томирис с первым любовником. В конце концов, она может придумать все, что угодно. Любую сказку, в которую он поверит.

К вечеру он уже отпустил ситуацию и решил, что раз она сбежала, то это к лучшему. Но на следующее утро от нее пришло сообщение:

«Если я дам вам то, что вы хотите, вы оставите меня в покое и удалите фотографии?»

Закир не мог поверить своим глазам и еще раз перечитал послание. Значит, ночью она все взвесила и решила, что лучше лечь под незнакомого мужика, чем выдать свою грязную тайну? Он разозлился и снова вернулся в день, когда увидел своего старшего брата мертвым. Мертвым и голым. И тут же вспомнились слезы матери, крики отчаяния Жанель, страдания племянников, шепот и косые взгляды на похоронах и поминках. Люди пришли помянуть Саида, а потом шушукались, что он умер на токалке. Волна гнева затопила горячую душу Закира. Он жаждал возмездия, потому что сообщение Томирис говорило об одном: она все-таки продается.

Он вновь назначил ей встречу в номере, но теперь записал все на камеру, которую приобрел ранее. Все повторилось с точностью до деталей. Только на этот раз Томирис была уверена в себе. Она пришла на встречу в облегающем соблазнительном платье и на высоких каблуках. В тусклом свете ночника он даже заметил ажурную полоску черных чулков.

- Раздевайся! – приказал Закир.

Томирс неуверенно посмотрела на него, убрала руки за спину и потянула молнию вниз. Платье черным облаком упало к ее ногам. Она осталась лишь в кружевном белье, чулках и туфлях.

- Подойди, - подозвал ее мужчина. – Сядь на колени.

Когда она подчинилась ему и сделала то, что он хотел, Закир заглянул ей в глаза и не увидел в них ни тени сомнения, прежнего отчаяния и страха. Будто за одну ночь ее подменили. Она ждала следующего приказа и облизнула губы. Закира душила ярость. Он оттолкнул ее, и Томирис упала на пол. Закир резко встал с кресла и, глядя на Томирис сверху вниз, зарычал:

- Противно даже смотреть на тебя. Пошла вон!

Томирис, всхлипывая, поднялась, схватила платье, и выбежала в коридор в одном нижнем белье. А Закир рухнул на кровать и несколько раз стукнул по матрасу кулаками. Он не мог понять, что же его старший брат нашел в этой Томирис? Милая мордашка? Закир бы не назвал ее красивой. Сексуальность? Ему она показалось фальшивой, наигранной. Желание, плескавшееся в ее глазах? Тоже всего лишь мираж. Так на что же ее мужчины купились? Какой ключ к их сердцам она подобрала?

***

- Вот и все. Я отключил камеру, отрезал концовку видео и отправил Рустаму на следующий день. А вечером прочитал в новостях, что у него случился инфаркт за рулем. Сложил два плюс два и понял, что это случилось после того, как он увидел видео. Тогда я позвонил Жанель и все ей рассказал. Она, конечно, была недовольна и отругала меня, но решила, что надо встретиться с вами.

- Вы не виноваты, - я, наконец, выдыхаю после рассказа Закира. – Оказалось, у Рустама уже были проблемы с сердцем, но он не знал об этом. Томирис подсыпала ему БАД, который содержал вещество для улучшения потенции и оно ухудшило его здоровье.

- Не знаю…Эта женщина когда-нибудь остановится?

- Она уже остановилась. У нее серьезные травмы. Ей теперь нужна долгая реабилитация.

- А Рустам? – поинтересовался Закир.

- Жить будет. То, что он выжил - чудо.

- Я рад. Не хотел бы брать грех на душу, - мужчина бросает быстрый взгляд на вдову брата. Я начинаю догадываться, что он означает. Этот взгляд не сыграть и не сымитировать. Он настоящий и чистый, в нем нет похоти и всепоглощающей страсти. В нем тихое восхищение и сильное чувство.

- Я говорила, что ты не виноват. Все это рано или поздно бы случилось, - Жанель дотрагивается до предплечья деверя, и я вижу, как он мгновенно успокаивается.

В вип-кабинке играет знакомая мелодия. Закир достает из кармана брюк телефон и отвечает на звонок:

- Слушаю! Да, подожди секунду, - затем он обращается к нам, - Извините, по работе. Я оставлю вас и позже подойду.

Я дежурно улыбаюсь, но замечаю, как он, поднявшись со стула, почти невесомо проходится ладонью по спине Жанель. И я понимаю, что все это происходит неосознанно, просто из-за желания касаться и чувствовать тепло родного человека на кончиках пальцев. Когда за Закиром закрывается дверь, я, набравшись храбрости, спрашиваю:

- Жанель, простите, это не мое дело, но вы с Закиром вместе?

Женщина тихо засмеялась, опустив голову и дотронувшись пальцами лба.

- Неужели так заметно? – ответила она вопросом на вопрос.

- Есть немного.

- Я ведь даже ни о чем таком не думала, а вот как получилось. Думала, буду доживать свой век богатой вдовой с внушительным пакетом акций покойного мужа, - горько усмехается она. - Я до его смерти была совсем другой, не такой, как сейчас. Меня называли типичной татешкой (тате (каз.) – тетя, татешка – тетушка), которая ждет мужа с работы и воспитывает детей. И это при всех возможностях Саида. Я с юга, где строго чтят традиции, где мужчина – глава, а женщина – хранительница очага. Нет, я следила за собой, хорошо одевалась, но далеко не так как сейчас. Знаете, что самое обидно? Я ведь столько лет терпела, позволяла вытирать о себя ноги, выслушивала, что я простушка, с которой даже в свете появится неудобно. Поэтому он пользовался эскортом. Но потом он умер, оставив нам с детьми акции компании. У Закира они тоже были. Он лучше разбирался в делах, и я ему доверилась. А после начала меняться. Все, что вы видите сейчас, - Жанель провела ладонью перед собой, - результат долгой, кропотливой работы над собой – от внешности до того, что в голове, - женщина приложила указательный палец к виску. – Удивительно, но именно измена и смерть Саида стала для меня спусковым крючком, такой точкой невозврата. Да простит меня Аллах и мой покойный муж, но его смерть сделала меня свободной.

- А Закир? Он ведь вас младше? – не могу удержаться и задаю провокационный вопрос.

- На пять лет. Ему 40, хотя все дают не больше 35. А мне 45. Да, он младше меня. Я вдова его брата. Но после всего случившегося мне уже наплевать не общественное мнение. Мои дети выросли и улетели из гнезда. Свекровь умерла два года назад. Я сама себе хозяйка. А с Закиром все произошло постепенно. У меня всегда были с ним хорошие отношения. Я пришла в семью, когда мне было 19. Но после смерти енешки (свекрови), его мамы, он совсем загрустил. У него не было ни жены, ни детей. Мы много разговаривали обо всем на свете, гуляли, он помогал мне вникать в дела, а однажды просто остался у меня. И вот, - Жанель развела руками. – Это поздняя любовь. Но она такая неожиданная и приятная. Я держала траур, как порядочная женщина, а потом позволила себе быть счастливой. И знаете, Айлин, что я поняла?

- Что? – уголки моих губ поползли вверх.

- Вот говорят: одна женщина мужчину возвышает, а другая тянет вниз. А ведь с мужчинами точно также. Рядом с одним у тебя потухшие глаза и ты уже не ждешь чудес, ласки и любви. А рядом с другим - вырастают крылья и ты чувствуешь, что можешь летать. Вот с Закиром у меня именно так. Он научил меня летать.

- Как красиво…- восхищенно шепчу я.

- Так что, если и в вашей жизни появится такой мужчина, не бойтесь и не думайте о том, что о вас подумают или скажут. Пусть говорят.

- Ну, - смущенно опускаю глаза, - вообще-то он уже появился. Но сейчас в моей жизни все так сложно: Рустам в больнице, дети-подростки, которые хотели бы, чтобы мы сошлись…

- Так-так, - Жанель склоняет голову на бок, готовая внимательно слушать, - предлагаю сделать заказ и еще немного посекретничать.

Мы еще пару часов беседуем и обедаем. Я и не думала, что эта встреча с незнакомыми людьми произведет на меня такое впечатление. Но я в восторге от Жанель. С ней интересно и легко, будто мы не только познакомились, а общаемся уже много дет. Она пригласила меня в гости в столицу, но я призналась, что бываю там крайне редко. Меня туда совсем не тянет.

Когда я уже сижу в машине, то рука непроизвольно тянется к мобильному. Нахожу номер Арсена, нажимаю кнопку вызова и слушаю размеренные гудки. Наверное, он на операции, раз долго не берет, но…

- Привет! – слышу его уставший, но довольный голос.

- Привет! – мне 37, а в животе снова порхают бабочки от волнения. – Думала уже, что ты на операции.

- Вернулся минут 15 назад. Как ты? – и даже на расстоянии я чувствую его переживания, ведь мы так и не обсудили сложившуюся ситуацию.

- Уже лучше. Но я не из-за этого звоню.

- А из-за чего? – насторожился он.

- Я просто…- делаю многозначительную паузу, набираюсь смелости, - хотела услышать твой голос.

- Ты прочитала мои мысли, - сказал он тихо, своим низким, до мурашек красивым голосом. – Я скучаю. Когда мы сможем увидеться?

Я безумно хочу прикоснуться к нему. Я невероятно соскучилась по его объятиям, в которых спокойно и тепло, по его поцелуям и ласкам, возносящим на вершину блаженства, по тому, как он смотрит на меня, будто я единственная женщина в этой огромной Вселенной.

- Девочки сегодня дома. Но я тоже хотела бы встретиться.

Слышу в трубке его тяжелый вздох. И решаю окончательно, что сегодня обязательно его увижу.

Глава 42

Вечер. Номер в отеле. Плотные коричневые шторы скрывают нас от всего мира. Тепло-желтый свет ночника согревает наши и без того разгоряченные тела. Мне хочется остановить мгновение и насладиться им сполна, не думая о проблемах и тем, что будет завтра. Здесь и сейчас я счастлива в объятиях Арсена, который легонько, почти невесомо рисует узоры на моей спине, а затем проходится пальцами по линии позвоночника. От его прикосновений тело покрывается мурашками.

Моя голова покоится на его плече, ладонь – на груди. Он уже дышит размеренно, а я заворожено смотрю, как мерно и ровно вздымается его грудь, а затем перевожу взгляд на лицо. Какой же он красивый, внезапно родной, понятный и мой. Только мой мужчина, которого мне не придется ни с кем делить.

Я сама стала инициатором нашей встречи. Сама позвонила, потому что скучала. Потому что поняла, что Арсен нужен мне сейчас как никто другой. И мне все равно, что меня не поймут окружающие, если вдруг узнают, что достопочтенная Айлин Талгатовна крутит роман с мужчиной всего лишь через месяц после развода. Жанель права: а судьи кто? Единственные, перед кем мне придется держать ответ – мои дочери. Но я надеюсь, что они поймут свою мать. А все остальные пусть говорят.

Арсен предлагал поехать к нему, но его квартира находится на другом конце города. Это значит, что я бы потом добиралась до дома час, а то и два. Поэтому мы решили снять номер в отеле в центре, неподалеку от больницы. Дочери сегодня предупредили, что идут на день рождения к подружке, и отпросились до девяти. К счастью, сейчас с нами Улан, которому я доверяю, как себе.

Два часа. Что такое 120 минут для двух взрослых людей, которые хотят любить друг друга? С одной стороны – капля в море. С другой – бесценное время, мгновения счастья от встречи до встречи.

- Я хочу познакомить тебя с родителями, - внезапно говорит Арсен.

- Серьезно? – чуть приподнимаюсь и удивленно смотрю на него.

- Да. У меня серьезные намерения.

- Но это так…неожиданно. Ты не считаешь, что это рано? – сажусь на кровати и прикрываюсь белой простыней.

- Для меня нет, - Арсен ложится на бок и подпирает голову рукой. Жадно глядит на меня, и я вновь дрожу от его взгляда. – Лично мне все понятно, я хочу быть с тобой и хочу, чтобы мои родные узнали тебя. Они тебе понравятся. Правда, у меня большая шумная семья. Я иногда сам от них устаю.

- Арсен, - убираю прядь за ухо, - может, повременим? Я тоже хочу познакомиться с твоей семьей и хочу, чтобы мои девочки, наконец, тебя узнали. Но сейчас все навалилось. Инфаркт, авария, Рустам с больным сердцем и вся эта история с его токал.

- Окей. Инфаркт, авария, бывший муж и его токалка, - строго, сдвинув черные брови к переносице, перечисляет он. – А где во всей этой истории ты? Сама ты, твои чувства, твои желания?

- Арс, - нервно кусаю губы, понимая, что он имеет полное право злиться. Какому мужчине такое понравится?

- Хорошо, - он невероятно терпелив, но чувствую это ненадолго. - Сколько тебе нужно времени, чтобы со всем разобраться? Я подожду. Я ведь знатный ждун, - горько шутит он и тоже садится на кровати.

- Не обижайся на меня, Арс. Пожалуйста. Я понимаю, как это выглядит со стороны. Не нужно было тебе влюбляться в такую сложную женщину с миллионом проблем, - опускаю голову и прикрываю глаза, понимая, что и ему я сейчас делаю больно.

Но он снова удивляет. Арсен берет мое лицо в ладони и накрывает мои губы своими. Из моей груди вырывается сладкий стон. Арс не останавливается, а спускается ниже и целует шею. А я все также крепко сжимаю простынь, скрывающую мою наготу.

- Ну что ты закрываешься? Чего я там не видел? – шепчет на ухо.

- Я стесняюсь шрама, - чувствую, как краска приливает к лицу, когда Арсен стягивает с меня ткань, и я остаюсь перед ним абсолютно голая. Я правда стесняюсь того, что у меня сейчас на животе. Понимаю, что мой милый доктор спасал мне жизнь и пытался зашить, как надо, но эстет во мне просто плачет от того, что я каждый день вижу в зеркале.

- Хороший, красивый шов, - он проводит по нему пальцами, и моя кожа начинает гореть. – Я старался сделать все аккуратно. Не болит?

- Временами, совсем чуть-чуть – дышу через раз, не в силах больше сдерживать своего желения, ведь мое тело снова остро реагирует на все, что делает с ним мой доктор. – Самую малость.

Арсен укладывает меня на кровать и нависает надо мной грозным коршуном. Его сильные руки, словно крылья, укрывают и защищают. Я – его добыча, я – его трофей.

- Во сколько ты должна быть дома?

- В девять.

Он поднимает глаза на настенные часы и, усмехнувшись, снова опускает их.

- Тогда будем тебя обезболивать и выбивать дурь из головы.

- Интересно, как? – подыгрываю ему.

- Есть методы, - целует за ухом, провоцируя и распаляя. – Кстати, а я говорил, что люблю тебя?

- Ммм, я такого не помню, - выдыхаю, закрыв глаза и скользя подушечками пальцев между лопаток.

- Понятно. Нам еще и амнезию лечить, - губы Арсена уже оставляют горячие метки на ключицах.

- Хотя нет, я вспомнила, - постанываю я, - кажется, говорил.

- А ты?

- Я тоже сказала, что люблю, - признаюсь, удерживая с ним зрительный контакт. И это волшебное слово как сигнал к действию для него.

Заниматься любовью с любимым мужчиной - это прекрасно. Отдаваться ему без остатка, исследовать его тело губами и руками, вдыхать его неповторимый аромат, умирать в его объятиях и возрождаться снова и снова – это значит жить. Арсен – мой лекарь, исцеливший не только тело, но и душу. Вместе мы друг для друга – новое начало, два одиночества, соединившихся в одно целое. Он наполняет меня, я принимаю его. Дышим в унисон, шепчем нежности, пьем стоны и не можем напиться. И, когда мне кажется, что лучше уже быть не может, мы вместе падаем с обрыва. Но какое же это сладкое падение.

Глава 43

На следующий день мы с девочками приехали в больницу, навестить Рустама. Войдя в палату, вижу, что он полулежит на кровати, прислонившись к подушкам. Бывший муж листал планшет и остановился, сосредоточено сдвинув брови.

- Папочка! – девочки с двух сторон бросаются к отцу. Рустам быстро откладывает планшет, и с его лица слетает маска сосредоточенности и серьезности. Вижу как он расплывается в улыбке и не скрывает искренней радости.

- Девочки! – он прижимает к себе каждую, а я стою поодаль и наблюдаю за ними.

- Лау, осторожней, не забывай, что папа после операции.

- Ой, папочка, прости, - спохватывается младшенькая. – Тебе не больно?

- Нет, солнышко, все хорошо.

Даже не смотря на свою слабость, Рустам в этот момент подобен великану, который с двух сторон закрывает от всех напастей своих маленьких девочек. Он гладит их волосам, а они устраиваются рядом с ним – Лаура справа, Анель – слева.

В такие моменты я благодарна бывшему мужу за то, что все 16 лет он был настоящим, любящим и заботливым отцом. У меня с моим папой никогда не было таких близких отношений. Нет, я знаю, что он меня любит и, если надо, порвет за меня, но я даже немного завидую своим девочкам. Для них папа – это пока главный мужчина в жизни. Напряжение и холод, которые были между ними все эти месяцы, бесследно улетучились, как только дочери поняли, что могут потерять отца.

- Привет! – здоровается Рустам.

- Привет! Как ты себя чувствуешь?

- Спасибо, лучше. Будто заново родился, - спокойно отвечает бывший.

- Да, твой врач сказал, что это чудо. Об этом писали журналисты.

Рустам поморщился, услышав эту новость, ведь помимо удивительного спасения репортеры упомянули о пострадавшей женщине, которую назвали его токалкой.

- Ты напугал нас, папочка, - Лаура положила голову на его плечо, и Анель повторила за сестрой. – Мы так боялись, что ты…

У младшенькой мгновенно меняется настроение - глаза на мокром месте и голос дрожит. Рустам это понимает и прижимает ее голову к плечу

- Ну что ты, не плачь. Вот же я, здесь. Доктор сказал, если буду хорошо себя вести, то еще много лет проживу.

- Правда? – по-детски наивно спросила Лаура. Все-таки какая она еще крошка.

- Конечно.

- Какие рекомендации? – пытаюсь разрядить обстановку.

- Не волноваться, соблюдать диету, как окрепну, больше гулять на свежем воздухе. Ну и тишина и покой.

- О, покой нам только снится, - легонько усмехаюсь.

- Теперь я точно хочу тишины, - говоря это, смотрит мне в глаза. Вижу, как меняется его настроение и чувствую, что он хочет что-то сказать.

- Лаура, Анель, хорошо, что вы пришли с мамой, потому что мне над вам кое-что сказать, - как я и думала, Мустафин выжидал подходящий момент. – Я не говорил вам этого раньше. Знаю, что вы разочаровались, обиделись, злились. Но вы уже большие девочки, поэтому, - хриплый голос Рустама дрогнул. – Простите меня за то, через что я вас провел. Я не знаю, что сказать и какие слова подобрать. Но…Вы – самое лучшее, что случилось в моей жизни. Потерять ваше доверие и любовь - самое страшное, что может быть для меня.

Мне кажется, я глохну от тишины, воцарившейся в палате. Слова Рустама эхом отдаются в голове и сердце. Всего несколько слов, а меня прошибает озноб. И вроде бы я уже давно переболела, а все равно ноет там, где не должно ныть. Проходит минута и по комнате проносится плач моих дочерей, которые обнимают отца, но ничего не говорят. Однако мы оба понимаем, что это значит. Они простили. Потому что он их об этом попросил. Со мной мой отец так не говорил. Даже после похорон мамы он обнял меня, но сказал только: «Мне жаль. Я тебя люблю». О прощении речи не было. А ведь я была чуть старше Анель тогда. Ощущая себя такой же маленькой девочкой, как Лаура и Анель, я прижимаю ладонь ко рту и отворачиваюсь. Хочу тоже выплакать эту боль.

- Лаура, Анель, пожалуйста, оставьте нас с мамой. Нам надо поговорить, - просит Рустам.

- Да, папочка.

Не могу смотреть на него, не хочу показывать ему свою слабость. За дочерьми закрывается дверь, и слышу, как он зовет меня.

- Айлин. Пожалуйста.

- Ну что еще, Мустафин? – нервно оборачиваюсь и врезаюсь в его болезненный, полный отчаяния взгляд.

- Подойди, пожалуйста.

- Господи, ты же не на смертном одре! – моя язвительность в данный момент - моя броня.

- Пожалуйста, - снова просит он.

Подхожу к изголовью и он, вопреки моему желанию, берет меня за руку. Я знаю, что он сейчас скажет, я ждала этих слов почти четыре месяца назад, но так и не дождалась.

- Прости меня, Айлин. За все, что тебе пришлось пережить из-за моего предательства. За то, что я говорил, за то, что меня не было рядом, когда тебе было плохо, за обман. Прости.

- Рустам…Все это звучит, как исповедь перед смертью. Не надо. Не мучай меня.

- Нет, послушай. Даже если ты не простишь меня сейчас, знай, что я спрошу тебя об этом через полгода, год, два. Пока не услышу нужный мне ответ.

Он вдруг подносит мою ладонь к губам и целует ее. А я больше не чувствую того трепета и любви, что испытывала раньше рядом с ним.

-Ты поверишь, если я скажу, что люблю тебя? Это правда. Как и то, что я запутался в себе и своих чувствах, выдавал желаемое за действительное и наломал так много дров, что мне не хватит жизни, чтобы все исправить.

- Рустам, пожалуйста, - сквозь слезы молю я и убираю руку, - Не надо. Любящий мужчина никогда не посмотрит на другую. Она ему просто будет не нужна. Ты любишь воспоминание обо мне, о счастливой жизни, которая у нас была. Я обещаю, что прощу тебя. Не сейчас, мне нужно время. Но давай разойдемся по-хорошему, как люди, у которых было 17 совместных лет. Я уже начала новую жизнь. И ты начнешь. У тебя маленький сын, пусть он будет твоим стимулом жить и двигаться дальше.

Я отхожу к окну и смотрю на первые снежинки, кружащие над холодной, сырой землей. Первое ноября и в Алматы пошел снег. Так бывает. Может быть, он даже завтра растает. А может, ударит мороз, и завтра мы проснемся в настоящей зиме. Кто знает?

Чувствую на себе его взгляд, полный разочарования. Когда-то были «мы», но нас уже давно нет, теперь мы по отдельности. Но простить я пока не могу, хотя очень постараюсь. Ради себя, ради него, ради счастливого будущего без обид и недосказанности.

Глава 44

Рустам

В старину гонца, принесшего дурную весь казнили, чтобы умилостивить грозных богов. А в английском языке даже есть выражение «Kill the Messenger», что означает «Убить гонца». Самире было не впервой докладывать плохие новости своему старшему брату. За несколько недель она даже к этому привыкла и, каждый раз, когда она заходила в палату, Рустам весь напрягался и спрашивал:

- Что на этот раз? По глазам вижу, что-то не очень хорошее.

В один из таких визитов Самира пересказала Рустаму рассказ Жанель Мансуровой, а также то, что на самом деле произошло в гостинице. Айлин не решилась это сделать, так как боялась, что бывший муж не так все поймет. А вот сестра – совсем другое дело. Рустам слушал, стиснув до скрежета зубы. К концу истории, он положил ладонь на глаза и дышал через нос.

- Прости, брат, - Самира погладила его по плечу. – Ты уж ненавидишь меня?

- С ума сошла? - отозвался он, не глядя на нее. – Я себя ненавижу. Так сильно, что мерзко.

- Самобичевание вредно для сердца. Надеюсь, это все сюрпризы от твоей, - Самира осеклась на слова «токал», чтобы еще больше не злить, - от этой женщины.

- Я должен с ней поговорить.

- Может, не стоит? Она сильно пострадала и если ты сейчас к ней придешь, она может соваться в истерику.

- Откуда ты знаешь? – Рустам посмотрел на Самиру с удивлением.

- Ну, как бы тебе сказать, - замялась сестра и посмотрела на свои руки, - короче, я спровоцировала ее недавнюю истерику, когда пошла выяснить, кто дал ей травки.

- Самира, - с укоризной протянул брат.

- А что ты хотел? – возмутилась женщина. – Чтобы я спокойно сидела, зная, что она тебя травила? Если уж на то пошло, ты здесь благодаря ей.

- Я здесь, потому что сам виноват.

- Надо же, - Самира вскинула брови. – Как мы заговорили!

- Я решу, что делать. Можешь не переживать, - отрезал Рустам. – Ты и так много сделала.

В одиночестве есть своя прелесть. Никто отвлекает и не мешает думать, вспоминать, анализировать прошлое и корить себя за неправильные решения. В последнее время самобичевание, как правильно заметила Самира, стало излюбленным занятием Рустама. Он снова и снова возвращался на три года назад, в тот день, когда впервые встретил Томирис. И опять услышал запах и голос той молодой женщины, которая сразу же завладела его вниманием. А потом все случилось быстро: страсть, неконтролируемое желание, похоть, ощущение вседозволенности, безнаказанности, второй молодости. Последнее оказалось мнимым. Теперь, разобравшись в себе, он это понимал.

Но что еще он четко понял, так это то, что действительно любил и продолжает любить их обеих. Как бы сверхъестественно, странно, дико это не звучало, но так он чувствовал. Две женщины зажала в тиски его сердце. Одна– верная, добрая, умная, родная и понятная. Другая – яркая, страстная, взбалмошная и как оказалось, опасная, роковая и лживая. Ту первую он уже навсегда потерял. Рустам увидел это по ее глазам и жестам, когда он взял в руки ее ладонь, а она одернула ее. Она больше не смотрела на него с восхищением, и он понимал, что свою любовь она уже дарит другому. И сейчас мужчина понимал: он ошибочно верил, что Айлин, в чьей любви он не сомневался, примет эту его чудинку – полиаморию. Этим термином он и объяснил бурю в своей душе.

Теперь предстояло поговорить со второй. А это сложнее всего, ведь Рустам все еще чувствовал свою вину за то, что с ней случилось. Он уже все знал о ребенке, которого не будет, и горечь от потери затопила в тот момент его больное сердце. Потому что опять он считал себя виноватым в смерти невинной души.

Рустам уже мог понемногу ходить. Как только он более или мене окреп, он пошел в другое отделение, где лежала Томирис. У входа в палату мужчина остановился и перевел дух. Он выстраивал в голове возможные диалоги с Томи, но теперь его руки дрожали от волнения. Рустам открыл дверь и увидел женщину, которая сидела к нему спиной. Она повернулась и, увидев его, резко встала:

- Томи, к тебе гости, - бодро сообщила она. – Вы, наверное, Рустам. А я тетя Томирис, Бахыт.

- Только недавно узнал, что у Томирис есть тетя, - хмуро ответил мужчина. - Она говорила только про мать, с которой не общается.

Женщина поджала губы и покосилась на племянницу.

- Мы на какое-то время потеряли связь. Но я узнала, что она попала в аварию и сразу приехала. Я предложила Томирис уехать со мной в Астану. Там тоже можно найти хорошего пластического хирурга.

-Тетя, - недовольно вклинилась в разговор Томирис. – Выйди, пожалуйста.

Бахыт с легким раздражением скривила рот, но поняла, что в данный момент она – третья лишняя. Как только они остались наедине, Томирис, лежавшая на кровати, села, прислонившись к изголовью. Рустам скользил взглядом по ее собранным в пучок волосам, свежей, белой повязке на всю левую щеку, стягивающимся ранам.

- Наконец-то ты пришел, - вымученная гримаса радости и страха исказила ее лицо. – Я ждала тебя. Рустам, - позвала она в надежде, что он обнимет ее. Но он лишь подошел к кровати и прислонился боком к спинке.

- Я все знаю, Томирис, - признался он, скрестив руки на груди.

- Я же сказала, что объясню. Можешь меня хотя бы сейчас выслушать?

- Ты не поняла. Я сказал, что знаю о травах, которыми ты меня кормила, о Саиде Мустафине и его брате. О том, что твоя мать никогда не была больна и силой тебя никто к нему в постель не тащил. Ты сама с удовольствием туда запрыгнула. Приворот на кровь. Серьезно, Томи? Ты угробила мужика своей любовью.

- Это неправда .Я не виновата. У него было слабое сердце.

- А ты помогла ему умереть. И ведь я не верил во весь этот бред с черной магией. Но ты и меня травила. Зачем?

Она молчала и кусала пересохшие шубы. Сейчас она была похожа не на пантеру в прыжке, как прежде, а на загнанного зверька. И Рустам с удивлением обнаружил, что ему безумно хочется обнять Томи, погладить по спине и успокоить. Но в то же время гнев сдерживал его и не позволял проявлять слабость.

- Я любила тебя и все еще люблю. Ты не хотел бросать жену, тебе было удобно спать со мной, а жить с другой. А я уже так не хотела, - высказала она с претензией. - Ты нужен был мне полностью, потому что я не могла без тебя. И знаешь, как больно понимать, что ты – любовница на два часа. Час на меня, час на сына. А иногда и меньше. Я поэтому намекала тебе, что я – токал, потому что думала, что ты хоть что-то предпримешь.

- С самого начала я тебе ничего не обещал и предлагал расстаться! – вскипел Рустам. – Но потом ты ловко забеременела, зная мое отношение к детям.

- Да! Забеременела! А знаешь, что? Я не хотела детей! Никогда не хотела, потому что помнила, как наша соседка говорила про мою мать и отчима, что они плодят нищету! Я была не нужна ни отцу, ни матери. Но я тебе этого никогда не говорила.

- Тогда зачем родила? – прорычал Рустам. Он был уже на грани.

- Чтобы тебя удержать, - блеснула она глазами, в которых он раньше утопал. – Родить тебе наследника. Вы же мужчины на этом повернуты. Продолжатель рода, фамилии!

- Теперь понятно, - мужчина сжал кулаки до белых костяшек. – Я замечал, но отводил от себя эти мысли. Ты же постоянно скидывала Тамерлана на няню. Поэтому он в первую очередь шел к ней. А ты чем занималась? Меня травила? – закричал он.

- Это ты виноват, - не отставала она. – Ты меня вынудил. А теперь твои родители решили от меня откупиться. Вы, богатые, только это и умеете делать. Что там мне подсунули подписать? Что я не имею к тебе претензий? А я имею. Из-за тебя я стала такой! – разъяренно кричала она, выплевывая всю накопившуюся желчь. – Ты был за рулем! Из-за тебя я потеряла ребенка и больше никогда не смогу родить!

Рустам смотрел, как вздымается ее грудь и трясутся руки. В глазах – чернота и ненависть.

- Когда я первый раз тебя увидел, - сказал он неожиданно мягко, -я просто обалдел от твоей красоты, запаха и голоса. Потом ты прикоснулась ко мне и у меня все внутри перевернулось. Весь день я думал о тебе, а на следующий приехал снова. Ты, видимо, уже тогда поняла, как я хотел тебя поцеловать. А когда сделал это, у меня снесло крышу. Несколько встреч, и я к тебе привязался. А позже понял, что люблю тебя. Я ведь по-прежнему тебя люблю.

Как только он это сказал, в глазах Томирис блеснула слабая надежда.

- Но теперь я смотрю на тебя, Томи, и больше не вижу той девчонки, из-за которой потерял голову. Скажи мне, какая ты настоящая: сейчас, или тогда?

Она молчала, тяжело дышала и смотрела теперь исподлобья.

- Я понял, что с нами не так, - продолжил Рустам. - Мы виним в своих бедах всех, коме себя. Ты хоть понимаешь, что травила меня? И даже если по глупости, но в случае моей смерти моя семья доказала бы, что прендамеренно. Ты бы села за предумышленное.

- Нет, все не так, - спрятав лицо в ладони, заплакала она. Эти эмоциональные качели выбили Рустама из колеи. То она показывала острые клыки, а теперь ревела белугой.

- Тебе нужна профессиональная помощь. Я распоряжусь, чтобы для тебя нашли хорошего психолога.

- Я не сумасшедшая, - истеричный крик вырвался из ее груди. – Хочешь сделать из меня психованную, чтобы отобрать сына?

- Нет, не хочу. У моего сына должна быть здоровая адекватная мать. И пока ты ведешь себя так, я не подпущу тебя к нему, - повысил он голос. - Занимайся своим здоровьем – хочешь здесь, хочешь в столице, мне без разницы. Я не снимаю своей вины за аварию, которая косвенно произошла и по твоей вине, - он ткнул в воздух указательным пальцем. – Я сниму тебе квартиру. На время твоей реабилитации и операции ты будешь ежемесячно получать деньги на расходы. Все медицинские платежи будут проходить через меня, и только попробуй меня обдурить. Когда я увижу, что ты восстановилась, устроишься на работу, и тогда будем решать вопрос с сыном, как цивилизованные люди. Это понятно?

- Вот так, да? Сделал из меня инвалида и бросил? – злобно выкрикнула она. – Что, господин Мустафин, не хочется уже трахать уродину? Любовь прошла?

- Не прошла, - внезапно признался он, и Томирис опешила от этого ответа.- Но после всего, что ты сделала, я уже ничего не хочу от тебя.

- Вот как? Все вы богачи одинаковые! Попользовался куклой и выбросил, когда порвалась?

- Не передергивай. Это самый оптимальный вариант. Лучший для тебя.

- Лучший для меня? – яростно переспросила Томирис и принялась сдирать повязку с лица. – Посмотри, полюбуйся, что ты со мной сделал!

Белый бинт полетел на пол, Рустам смотрел прямо на Томирис, и в груди все сжалось от ужаса. Он и не знал, насколько сильно пострадало лицо его любовницы. Память как будто нарочно подбросила эпизод: после горячего секса они лежали в обнимку; он гладил большим пальцем ее щеку и шептал ей, какая она красивая и желанная.

Теперь же она кричала на всю палату и не могла остановиться:

- Вот я какая? Ты доволен? Ты меня сделал такой! Будь ты проклят, Рустам! Ненавижу тебя!

- Что здесь происходит? – в палату ворвалась женщина в белом халате – заведующая этим отделением. – Выйдите отсюда! Не видите, у нее истерика. Девочки, кто там есть? Срочно в 104-ю. Давайте, как обычно! – прокричала она, и по ее последним словам Рустам понял, что Томирис часто срывается в подобные истерики.

Он медленно шел по больничному коридору в свое отделение и мысли роем жужжали в голове. Четыре месяца назад ему исполнилось 40. В день своего рождения он думал, что на коне, ведь у него было все и даже больше. А теперь ему предстоит по крупицам собирать свою жизнь, которую он разрушил сам. Жену потерял навсегда, дочери, хоть и простили, но он чувствовал, что не до конца, и ему придется заново завоевывать их доверие. Отец, конечно, сказал, что рад его возвращению в мир живых, но смотрел волком из-за того, что Рустам его по сути подвел опозорил .Ведь старший Мустафин никогда не давал повода для подобных сплетен. А еще они все-таки лишились проекта по НПЗ, в которое вложили столько сил и средств.

Глава 45

Расправившись с делами в центре, где у меня заканчивается ремонт, спешу к одному очень важному человеку в моей жизни. Сегодня день рождения нашей бывшей домработницы Раушан. Я ей по гроб жизни обязана за доброту, помощь и заботу, особенно в тот день, когда чуть не умерла. Именно она сидела в больнице, пока меня оперировали. Именно она, как родная мать заботилась обо мне после выписки. Сейчас она работает у Розы, которую я тоже давно не видела. По телефону подруга сказала, что у нее есть новости. Надеюсь, хорошие. Я –то знаю, что высший свет уже вдоль и поперек обсудил наш развод, токал Рустама, аварию и разоблачение Томирис.

Массивные ворота открываются и я заезжаю на территорию. Аккуратно выложенная плитка, лужайка, бассейн, закрытый брезентом, большой, трехэтажный особняк. В груди покалывает: когда-то и я жила почти в таком же доме. Была ли я тогда счастлива? Да! Ведь я не знала тогда, что многое в моей жизни – обман. Теперь я хозяйка трехкомнатной квартиры, но при этом чувствую себя свободней и счастливей. Вот как бывает.

- Айлин! Приехала, моя дорогая! – Роза выбегает на крыльцо в кардигане, джинсах и туфлях.

- Зайди домой, простынешь! – журю ее и целую в щеку.

- Выглядишь супер! Развод пошел на пользу?

- Более чем! У тебя, смотрю, дела тоже идут хорошо, - пытаюсь прочитать ее эмоции и с удивлением обнаруживаю, что она весела, легка и беззаботна. Это терапия ей так помогла? Или как говорит Соня, она все-таки пришила мужа и спрятала его тело?

- Дела идут прекрасно. Кстати, спасибо за телефон адвоката. Она – супер!

- О, ты уже с ней встречалась? Серьезно решила разводиться?

- Все, сейчас расскажу, - заговорщецки улыбается Роза.

Мы заходим в дом и я сразу же расстегиваю пальто и снимаю шарф.

- Айлин! Кызым (девочка моя, доченька)! Как ты!?! – из столовой выходит Раушан и увидев меня идет обниматься.

- Раушан! Как я рада тебя видеть. Вот, - поворачиваюсь, чтобы взять пакет, который поставила у порога. – Это тебе. С днем рождения! Будь здорова и счастлива!

- Ну что ты! Не стоило! – Раушан качает головой, принимая бумажный пакет. Затем она снова обнимает меня и гладит по волосам.

- Ты так изменилась, девочка! Сияешь и паришь! – прошептала она ей в ухо.

- Потому что я, наконец, спокойна и счастлива, дорогая! – улыбаюсь в ответ.

- А как Рустам? Пришел в себя? - взволнованно интересуется Раушан.

- Живее всех живых, поверь мне.

- Ну и хорошо. Давайте, девочки, проходите в столовую, я уже все накрыла.

Мы с Розой проходим в комнату и я не могу сдержать улыбки, когда вижу, что Раушан приготовила все свои кклассические, и любимые мной блюда, по которым я скучала.

- Раушан, мясной пирог! Мои девочки его обожают, но я не смогла сделат такой же, - хвалю свою бывшую помощницу.

- Я положу вам с собой. Я сделала для Айлин и Лауры еще один.

- А что я говорю? – восклицает Роза. – Раушан – святая женщина! Мои дети ее обожают!

- Как дети?

- Отлично. Все в школе, слава Богу, - поднимает она руки к небу. – Я запишу их в твою школу.

- Серьезно? - Айлин вскидывает брови. – Но у них же и так первоклассный английский.

- А пусть еще французский поучат. Или испанский. Но только у тебя, - весело проговаривает она.

- Слушай, что все-таки случилось? – не удержавшись, спрашиваю. – Месяц назад ты собиралась подавать на развод и ходила, как в воду опущенная, а сегодня…

- Собиралась. И даже встретилась с твоим адвокатом. Катя – классная, вот точно акула! Она мне по полочкам все разложила: на что я имею право, на что имеют права мои дети. Что я получу в случае развода, что я могу потребовать. Я ничего такого не знала! Потому что я - темнота, думала, что если разведусь с ним, то останусь с голой жопой, так как он найдет рычаги, чтобы это сделать. Я ведь уже начала откладывать деньги. Вот после того, как узнала, что ты подала на развод. Все, что он мне скидывал на мелкие расходы, я копила на адвоката.

- Но что-то пошло не так? Или так? – осторожно уточняю.

- Начнем с того, что я все-таки решилась поговорить с Ренатом о разводе. И не так как загнанная мышь, а как взрослая, сильная женщина. Вот, как ты. Я перечислила ему все, что хочу получить в случае разрыва, и что детей я с собой заберу и вытрясу из него максимум алиментов. Он так разозлился! А я ему ответила, что расчищаю дорогу для его малолетки и нового ребенка. Мол, совет да любовь, но унижать себя я не позволю. Он полтора года жил на две семьи, таскался к этой шалаве, которая подловила его своим пузом, пока я медленно умирала и сидела на антидепрессантах. Он не ожидал, что я дам ему отпор, что у меня прорежется голос. Так и спросил, представляешь: «Что у подружки своей научилась? Айлин тебя взбаламутила?»

- А ты что? – стараюсь сдержать смех.

- А я говорю: «Представь себе да! Она смогла и я смогу!» И пошла старая шарманка: «Ты без меня никто, у тебя за спиной нет влиятельной родни, как у нее. Ты ничего не умеешь, окончила университет и не работала». Я тогда ему сказала: «Зачем мне работать? Ты же обязан будешь меня содержать даже в разводе, как мать своих несовершеннолетних детей». В общем закончилось тем, что он собрался и уехал к своей маленькой шлюшке.

- И на чем вы остановились? Просто, Роз, извини, но ты выглядишь такой счастливой. Я помню себя во время развода. Это неб и земля.

- Дорогая моя, жизнь повернулась ко мне лицом!

- В каком смысле, - не устаю удивляться я. Что еще мне расскажет эта женщина

- Просто его токалка родила недавно!

- Боже мой! – прикрываю ладонью глаза. – Мальчика или девочку?

- Метиса! – выпаливает она и начинает смеяться.

- В смысле? – протягиваю я, не веря в услышанное.

- У черноволосого, узкоглазого Рената и его шалавы-брюнетки родился голубоглазый блондинчик! Я так смеялась, когда узнала! Просто до истерики! Мой муж возился со своей любовницей девять месяцев, оплатил ей ведение беременности и роды в частной клинике, приезжал к ней по первому зову. А в итоге это не его ребенок! Там даже тест ДНК делать не надо! Ты бы видела Рената. Он был в гневе. И само собой вытряс из нее всю правду. Оказалось, что эта простигосподи хотела увести его из семьи и во время очередной маленькой ссоры на почве «не хочу быть токал, хочу быть официальной женой», обиделась и пошла с подружками в бар. Утром проснулась с бодуна и в чужой постели с каким-то незнакомым мужиком. Она хотела забыть эту маленькую измену, а когда поняла, что беременна, молилась, чтобы ребенок был от моего мужа. Представляешь, в один день она умудрилась переспать с Ренатом и каким-то парнем из бара? Но есть еще справедливость в этом мире! Ребенок, конечно, ни в чем не виноват. Однако я просто наслаждалась падением Рената. Умного мужика развели, как школьника. Ты бы видела, как я смеялась ему в лицо. А он и возразить не мог! Но мне так понравилось видеть его в гневе! Он же просто рвал и метал. Отобрал у своей токалки все и отправил к ее родителям в аул. А эта дура рыдала, просила простить, в любви клялась. Говорила, что ее подставили, что-то подсыпали в коктейль и изнасиловали, а она боялась ему сказать. Но Ренат не поверил.

- С ума сойти! Вот это история. Такое же только в кино бывает! – качаю головой я.

- Жизнь похлеще любого фильма.

- Теперь понимаю, почему ты такая веселая. Представляю, как тяжело твоему мужу, - в моем голосе проскальзывает сарказм, - Любовница изменила и родила от другого, жена подала на развод.

- В том-то и дело, что я решила повременить, - осторожничает Роза. – После всего случившегося, моего мужа как подменили. Сначала был злой, потом ходил как последний страдалец, а однажды пришел в спальню, лег рядом, обнял и попросил его простить. Ну я опять подняла скандал, начала выгонять, кричать. А он молча слушал, опустив голову. Представляешь? Председатель одного из крупнейших банков страны стоял, как провинившийся ребенок. Он начал говорить, что понял, как меня обидел, что он дурак, потому что потратил на свою токалку огромные бабки, что он виноват в моей депрессии, и вообще он больше налево не пойдет, потому что все они – лживые с*ки, и только я – верная, мудрая и самая лучшая.

- И ты растаяла… – вздыхаю я.

- Нет, конечно! Еще чего! Я сказала: сколько потратил на свою токал, столько теперь будешь тратить только на меня. Потребовала купить мне салон красоты. Всегда хотела попробовать себя в этом, а тут как раз знакомая продает бизнес. Потом заставила его пройти медицинское обследование и предоставить справки, что он чист, как слеза младенца. Ну и так, помучила по мелочи. Он теперь каждый день приходит с цветами, в любви признается, прощения просит, кается. Один раз даже страшно приревновал меня к моему однокласснику. Ренат приехал забрать меня со встречи выпускников, зашел в зал, а там я танцую медляк с мужчиной. В общем, он чуть ему не врезал, пришлось быстро уводить. И стыдно, и смешно. И уже в машине у нас было продолжение банкета: я кричала, и ругалась, он говорил, что ни один мужик ко мне не прикоснется, потому что я – только его.

- О как знакомо!

- Воот. А я ему сказала: не нравится, когда жена красивая и интересная, и другие мужики заглядываются? Молчал. Ну я по больному месту ударила: может, я тоже хочу любовника! В общем, пошли на второй заход с криками и извинениями. Потом целоваться полез. Хочу тебя, говорит. Я ему сразу сказала: доступ к телу закрыт.

-Все еще обижена?

- Очень сильно! За полтора года в аду. За то, что не замечал, как мне тяжело и больно.

- Но при этом ты все-таки решила остаться? Так сильно любишь?

- Помнишь, как я тебе однажды сказала, что я люблю и ненавижу его? - Роза вдруг стала серьезной. - Так вот, ничего не изменилось. Я по-прежнему его люблю, как своего единственного мужчину. Но ненависть за все унижения никуда не ушла. Он сейчас по пятам за мной ходит, как побитый пес. Говорит, что лучше меня нет, цветы каждый день дарит, драгоценности. Мне хочется, и приласкать его, и избить. Ведь если бы его токалка не родила чужого ребенка, он бы так и ходил. Поэтому я выбрала тактику: бери от мужа все. Я решила обезопасить себя по всем фронтам. Буду вытягивать из него деньги, как делала это его шлюха. Он же ей не отказывал. Это я всегда ходила безропотной дурочкой: да что ты, все нормального, мне хватает. А теперь Ренат увидит мои аппетиты.

- Подожди, - взмахнула я руками. – То есть ты согласна сейчас жить в таком формате? Но ты же понимаешь, что ни ты, ни он так долго не протянете?

- Я и не собираюсь долго над ним издеваться. Осталось еще чуть-чуть для закрепления материала. И может быть я его подпущу ближе.

- Я в шоке, - хлопаю себя по лбу. – Я думала, у меня не жизнь, а сериал. А у вас похлеще.

- Да, у нас здесь бразильские страсти. Стараемся не вмешивать детей, но они нет-нет слышат наши разборки. Это, конечно, плохо. И скоро надо будет принимать окончательное решение.

- Что бы ты не приняла, я поддержу тебя, - протянула руку через

стол.

- Спасибо, жаным, - Роза сжала мою ладонь и посмотрела мне в глаза. – Как ты думаешь, я правильно поступаю?

- Не могу судить, потому что у нас ситуации хоть и похожие, но разные. Делай так, как велит тебе сердце. Я не могу сказать тебе: «Разводись!» Это женщина решает сама. Но я могу сказать тебе, что быть разведенной не страшно, как и любить себя, защищать себя и знать себе цену. В нашем возрасте еще можно начать все сначала.

- А если я его все еще люблю?

- Тогда подумай, на что ты готова пойти ради этой любви? В наших отношениях с Рустамом я поняла, что уже не люблю. Любовь умерла в тот день, когда к нам домой заявилась его токал с фотографией сына. Потом я увидела их втроем. Они тогда улетели вместе в Актау. И пока он там ее трахал, я чуть не умерла от перитонита. Он пришел через несколько дней. Он все еще считает, что любит нас обеих. Но я такого не понимаю и не принимаю. Для меня любовь – это другое. Это когда ты для мужчины одна. Его глаза видят только тебя. И в сердце есть место только для одного человека.

- Как красиво ты говоришь! - Роза восхищенно вздыхает. – Неужели влюбилась?

- Может быть, - щеки мои розовеют, столько лишь вспомнить, про наш с Арсеном вечер в отеле.

- Ну расскажи! Расскажи! Кто он? Как познакомились? И давай уже есть, а то все остыло давно!

Глава 46

- Ну неплохо, неплохо, - повторяет папа, переходя из одного кабинет в другой. – Над дизайном Диана работала?

- Да, - отвечаю, стоя за его спиной.

Папа приехал в Алматы по делам и позвонил узнать, как у меня дела. Разумеется, он в курсе аварии и инфаркта бывшего зятя, однако заявил сразу, что его это мало волнует. Потом он захотел посмотреть мой центр, который я запускаю на днях. Пока будем работать с девочкой из иняза, которую посоветовала мне однокурсница Мира. Потом, если все будет хорошо, найму других преподавателей.

- Диана умничка. Хорошо все придумала, - хвалит он, постукивая кулаком по столу.

Я замираю и нервно поджимаю нижнюю губу.

- А я, папа? Я не умничка? - сама себе удивляюсь. И этому нелепому вопросу, и интонации, будто мне не 37, а 7 и я очень хочу, чтобы папа похвалил меня за пятерку.

Отец поворачивается, внимательно вглядывается в мое лицо, а потом вдруг улыбается.

- Ты – молодец. Я не ошибся. Знал, что ты воспользуешься подарком, как надо, - он делает небольшую паузу и неожиданно добавляет. – Я горжусь тобой. Иди сюда.

Он протягивает руку и я вкладываю свою ладонь в его – большую, шершавую, родную. Он притягивает меня к себе, обнимает и целует в макушку. Не помню, когда он делал это в последний раз. Наверное, когда выдавал меня замуж.

- Правда, горжусь. Хоть ты и не веришь, и я уверен, опять съязвишь.

Отец все еще не выпускает меня из объятий, а я и не рвусь. Почему-то именно сейчас захотелось ощутить тепло родного человека, ведь он – моя единственная связь с детсвом и ушедшими родными. И как бы сильно я на него не злилась, он – мой папа, моя родная кровь, человек, которму я обязана жизнью. Эта незамысловатая мысль пришла ко мне, когда я видела, как Рустам просит прощения у дочерей, как нежно обнимает их и гладит по волосам. У нас с отцом никогда не было таких отношений, потому что, когда я была подростком, он уехал в Астану строить не только новую столицу, но и новую страну.

- Папа, можно вопрос? – набираюсь смелости я.

- Можно, - спокойно откликается он.

- Ты недавно мне сказал: «Ты так и не простила меня». Помнишь?

- Помню, - его голос изменился, так как это была больная тема для нас обоих.

- Тебе все-таки нужно мое прощение? Ты понимаешь, почему я такая ершистая, бескомпромиссная и категоричная в отношении твоей второй семьи? – спрашиваю начистоту.

- Понимаю. И да, мне нужно твое прощение. Потому что сейчас я в том возрасте, когда люди обычно подводят итоги и оглядываясь назад, понимают свои ошибки.

- И что ты думаешь?

- Я хочу попросить у тебя прощения, потому что не делал этого раньше, - он размыкает руки и теперь смотрит прямо на меня. У меня мурашки по коже от его взгляда. – Прости меня, Айлин. Ты была еще маленькой, когда стала свидетелем нашей с мамой не простой истории. Я виноват перед ней и перед тобой в одинаковой мере. Я был молодой, горячий и как ты говоришь категоричный. Но потом я понял, что ты видела на самом деле. Особенно, когда мама умирала. Удивительно, что после этого ты со мной еще общаешься.

- Столько лет прошло, а я так тебя не простила. Но очень хочу. И обещаю, что сделаю это. Но хочешь узнать, почему я с тобой продолжила общаться? Я ведь не хотела. И на звонки твои не отвечала, помнишь?

Папа кивает и ждет от меня объяснений.

- Это все ажека. Она как-то меня посадила и попросила, чтобы я начала с тобой разговаривать. Сказала, что если она умрет, то у меня больше никого не останется. А я не смогу одна. Как и ты не сможешь. Она говорила, что мы с тобой нужны друг другу, потому что даже несмотря на весь ужас ситуации, я похожа на тебя.

Между нами, как выяснилось, много недосказанности. У меня – детские обиды, у него- сожаления. Папа отходит к одну, облокачивается о подоконник и скрещивает руки на груди.

- Так и сказала?

Я молча кивнула.

- А ведь в этом что-то есть, - задумчиво произнес он. - Из вас четверых ты больше всех на меня похожа. Мальчики – в Майру. А Лейла – она такая настоящая девочка. Вьет из меня веревки, ластиться, целует, обнимает. Как кошечка.

- А я? – спрашиваю совсем наивно, будто собираюсь соревноваться с подростком.

- А ты – язва. Но, Боже мой, как с тобой интересно, - уголки его губ дрожат. – В тебе мамина красота, бабушкин ум, мое упрямство и дедушкина стойкость. А от тещи тебе досталась мягкость. Ты взяла лучшее.

- Спасибо, папа, - часто-часто моргаю, потому что глаза застилают слезы. – Ты долго будешь в городе?

- Завтра утром возвращаюсь. А что?

- Жаль. Я завтра устраиваю небольшой праздничный ужин в честь открытия школы. Только для своих: девочки, Диана с Софьей и еще один важный для меня человек. Я бы хотела вас познакомить.

Папа склоняет голову набок и сканирует меня взглядом.

- Хммм, значит, врач? - звучит с подколом

- Хммм, значит, секретарша? - зеркалю его интонацию.

- Дочь, давай не будем. Майре сейчас нелегко.

- А что так? Денег мало даешь?

- У нее нашли образование в мозгу. Сейчас обследование проходит. И я за нее волнуюсь, - сдавленно объясняет он.

- Извини, - только и могу выдавить я. Жаль ли мне вторую жену своего отца? Да. Потому что я помню, как моей маме пришлось проходить через подобное. – Передай ей привет и здоровья.

***

Званный ужин я решила устроить, чтобы познакомить дочерей с Арсеном. Открытие школы – это просто предлог. Девчонок позвала, чтобы разрядить обстановку, ведь в их обществе Лауре и Анель будет полегче. Если старшая приняла перемены спокойно, то младшенькая недавно спросила меня, почему я не могу простить папу, ведь он раскаялся. Пришлось серьезно с ней поговорить и объяснить, что любовь у мамы с папой давно прошла, и теперь мы пошли по разным дорогам. Но самое главное – я сказала, что измена – это предательство любви, доверия и уважения. Каждая женщина решает для себя сама – простить и оставить все, как есть, как сделала моя мама. Или же не бояться противостоять. Моя ранимая девочка сразу же расплакалась и сказала, что надеялась, что мы с Рустамом все-таки помиримся и снова заживем вместе.

- Мам, смотри не спали квартиру, у тебя там духовка надрывается, -Анель заглядывает в ванну, где я навожу марафет перед появлением гостей.

- Да-да, иду. У меня там курочка с картошкой.

- Я таймер выключила если что, - хмыкает она.

Анель идет в свою комнату, а я бегу на кухню, надеваю рукавички и вытаскиваю прямоугольную стеклянную форму. Так, курица готова, салаты нарезала, баурсаки пожарила. Я, к своему стыду, не супер повар, но вроде никто пока не умер от отравления. Через полчаса подъели мои девочки, и как всегда не с пустыми руками.

- Почему меня опять никто не встречает? - сурово выкрикнула она, чтобы мои дети, наконец, отложили свои телефоны и побежали здороваться. – Так, тетя Соня пришла, молочка принесла.

- «Буратино»? Теть Сонь, ты серьезно? – фыркнула Лаура, заглядывая в пакет. Она его не очень любит в отличие от меня.

- Посмотри, как нос воротит. Ничего вы не понимаете, это вкус детства! Анелька, давай у тети Дианы пакеты забери, - командует Соня и указывает на Диану, руки которой заняты белыми пузатыми пакетами.

- Диана, ты опять что-то приготовила? Я же говорила, не надо. Я сама.

- Ну прости, я не удержалась, - смущенно извинилась Ди. – Я испекла «Наполеон». Девочки же любят.

- Мааа, вот видишь, тетя Диана печет! – язвит моя старшенькая.

- Анелька, можешь записаться к ней на курсы и тоже начать, - заступается за меня Софья. – Твоя мать хоть что-то готовит. А у меня в холодильнике мышь повесилась, все никак с петли не сниму.

- Фуууу, - девочки состроили рожицы.

Не успеваю ничего ответить, потому что в домофон звонят. Мы все замираем, понимая, кто это. Я снимаю трубку и слышу на другом конце провода голос Арсена. Наверное, я скоро привыкну к нему, а пока он вновь вызывает во мне трепет и нежность.

- Так, Соня – шутить можно, но осторожно, - даю я последние ЦУ.

- А что сразу Соня? – возмущается подруга.

- Потому что тебя потом все боятся.

- Ааа, ну да. Ладно, я постараюсь не сильно его кошмарить, - кивает она и мои дочери прыскают в ладошки.

- Девочки, пожалуйста, - журю их, но сама до чертиков боюсь этой первой встречи.

Арсен звонит в дверь, а я делаю глубокий вздох и открываю его. За большим букетом его сначала не видно, но потом он его опускает, и мы встречаемся взглядами. До чего же он хорош!

- Привет! – улыбается и протягивает цветы.

- Привет! – принимаю их и прижимаю к груди. – Проходи.

- Давай, поставлю их в воду, - шепчет Диана, которая неожиданно оказалась рядом. – А ты пока отомри.

Ее слова действуют на меня как заклинание, и я тут же прихожу в себя. Каюсь, засмотрелась и замечталась.

- Арсен, знакомься, - мы с доктором проходим в гостиную, - Диану и Соню ты уже знаешь. Вы в больнице виделись.

- Здрасьте, - машет ладошкой Софья.

- Приятно снова познакомиться, - добавляет Диана. – В более неформальной обстановке.

- А это, - указываю на дочерей, которые стоят спиной к стульям, положив руки на их спинки. У них одинаковые позы, и я чувствую, что девочки напряжены. – Анель и Лаура. Мои дочки.

- Здравствуйте, девочки, - кивает Арсен и расплывается в улыбке. – Очень на тебя похожи.

- Правда? – переспросила я.

- Да. Очень.

- А я вас знаю, - вдруг говорит Анель. – Я помню, что вы выходили вместе с хирургом, который оперировал папу.

Немая сцена. Мы с подружками переглядываемся и через пару секунд возвращаемся к Анель, которая ждет ответа.

- Да, это был кардиохирург. Он делал операцию на сердце. Я контролировал все остальное, - спокойно объяснил он, и Анель тут же оживилась и убрала руки со спинки.

- А какой вы врач? – продолжала она допрос.

- Хирург общего профиля. Заведую отделением экстренной хирургии.

- Круто.

- А это вы маму спасли? – тоненький голосок Лауры выдает ее внезапную заинтересованность гостем.

- Я оперировал с командой, - Арсен немного смущается.

-А долго учатся на хирурга? – спросила Анель, чем очень меня удивила.

- Сейчас уже шесть лет. Ты хочешь поступать в мед?

- Не знаю, - пожала плечами старшенькая. – Просто врач так интересно рассказывал про операцию. Вообще я хотела пойти на финансиста, но спасать людей - это же клево.

- Да, - кивнул и улыбнулся Арсен, - это здорово.

- А давайте уже садится за стол, - Софья хлопнула в ладоши, так что рядом стоящая Диана подпрыгнула от неожиданности.

Удивительно, но уже через полчаса я больше не чувствовала напряжения. Дочери хорошо общались с Арсеном, особенно Анель. Она забросала его вопросами об учебе в медицинском университете и работе хирурга, а я ведь даже не знала, что история с отцом произвела на нее такое сильное впечатление. Если она все-таки станет врачом, я буду очень счастлива за нее. И, конечно, буду гордиться. Лаура была менее разговорчива, но я не ощущала негатива с ее стороны. А когда мы ели Дианин «Наполеон», она неожиданно спросила:

- Скажите, а мама рассказывала, что во время операции она видела себя со стороны. Так правда бывает?

- Некоторые пациенты рассказывали, что видели себя на операционном столе. Сам я на их месте не был, но рассказам верю. Дело в том, что у мамы тогда понизилось давление, и произошла гипоксия, то есть недостаточное поступление кислорода. В таких случаях операция останавливается, и анестезиолог стабилизирует пациента.

- А вам не было страшно? - взволнованно задала вопрос Лаура.

- Это штатная ситуация. В операционной нет место страху.

Заметила, как переглянулись Диана с Софьей, а последняя даже усмехнулась.

- Круууто, - протянула Анель.

- Это еще что, крошка, - вклинилась в диалог Соня. – Арсен Ильясович во время январских событий почти неделю жил в больнице и оперировал пострадавших.

- Правда? - у старшенькой загорелись глаза. – Расскажите. А как это было?

Я выдохнула с облегчением, потому что, наконец-то сделала первый шаг и познакомила дочек с Арсеном. Надеюсь, они подружатся. Никто не отнимает у детей отца, и они навсегда останутся его девочками. Но для меня важно создать вокруг дружественную атмосферу, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным, обиженным или нелюбимым. И если у нас уже такое позитивное начало, то, может быть, это и есть хороший знак.

Глава 47

Первый раз Арсен психанул перед новым годом. Обычно спокойный, рассудительный и тактичный, он просто взорвался, когда я в очередной раз попросила отложить вопрос о совместном проживании. Он поднял его наутро после безумной ночи любви в его квартире, куда я, наконец, спокойно доехала, потому что девочки в тот день были у отца.

- Нам надо что-то решать. Я уже не могу так, – прошептал он, прижавшись грудью к моей спине. Он знает, что я люблю, когда он вот так лежит, и гладит мой живот и шрам.

- Арс, ну мы же это обсуждали? Ты живешь один, а у меня дети. Они ходят в школу и еще много куда. Я уже один раз вырвала их из привычного мира. Для них это уже будет слишком.

Арсен ложится на спину и тяжело дышит. Разозлился, но пытается не взорваться. Колоссальная выдержка. Потом он вдруг резко встает, надевает спортивные штаны и проходит мимо меня, не сказав ни слова.

- Арс! Арс! – зову я, но он останавливается только в дверях и оборачивается.

- Айлин, я не могу так больше. Сколько еще мы будем прятаться по углам и выкраивать часы, чтобы побыть вдвоем? – он не кричит, но я чувствую его раздражение и злость. - Я взрослый мужчина, ты взрослая женщина. А мы прячемся, как подростки и время для встреч у нас строго зависит от того расписания детей. Ты знаешь, как я к ним отношусь. Они замечательные! Но пойми меня. Я люблю тебя! Я хочу засыпать и просыпаться с тобой! Хочу вечерами приходить с работы и видеть, слушать, обнимать тебя. А не подушку на диване. Не хочу больше ждать твоего звонка и слов «Я сегодня свободна». Скажи мне, я не прав?

- Арсен, - опускаю глаза и чувствую, как по щекам текут слезы. – Ты прав, но мне нужно время.

- Сколько времени? - его тон становится мягче, но вот недовольство никуда не уходит. – Пока девочки не выйдут замуж?

Я всхлипываю и провожу указательным пальцем по носу. Этот жест выглядит совсем уж по-детски. Арсен садится рядом, берет мое лицо в ладони и большими пальцами вытирает слезы.

- Почему ты плачешь? – мягко и ласково спрашивает он. Я и сама не понимаю, почему в последнее время стала такой плаксивой. – Хотя я знаю. Прости. Я, наверное, был груб.

- Нет, ты все правильно говоришь. Это я не могу переступить через себя.

- Айлин, милая, - смотрит прямо в мои глаза, - я люблю тебя. Хочу быть с тобой…И детей от тебя хочу.

- Сына? – тихонько вклиниваюсь я.

-Что?

- Сына хочешь?

- Мне уже столько лет, что совершенно без разницы. Главное, чтоб здоровый. И еще, для справки. За пол ребенка вообще-то мужчина отвечает.

- Правда?

- А ты не знала? Это доказано учеными.

- Понятно, - улыбаюсь я, - Как всегда отдуваются женщины.

- Простите, - Арсен пожимает плечами, а мне почему-то становится смешно, и я начинаю истерично смеяться. Нет, мне определенно надо попить успокоительные, потому что эти эмоциональные качели меня доведут. Я падаю на кровать, увлекая его за собой. Хохочем на всю комнату, а потом целуемся, обнимаемся и миримся. Но вопрос все равно остается открытым.

***

Перед Новым годом принято подводить итоги. Что ты сделал за эти 365 дней? Как изменилась твоя жизнь? Какие уроки вынес? Удивительно, но только недавно мы встречали Новый год в нашем доме, когда еще были семьей. И когда первого января Рустам внезапно сорвался утром и сказал, что у них проблема на одной из заправок, я в это поверила. Теперь-то я знаю, кого мой бывший муж подразумевал под «заправкой» и куда спешил наутро после Нового года.

Итак, мои итоги. Я все-таки открыла свою языковую школу, и сделала упор на маленьких учениках. Мира сказала, что это правильное решение, потому что, если им, а главное их родителям понравится, то они потом станут моими клиентами на несколько лет: от базового уровня до продвинутого. У меня три группы с детками от трех до пяти лет. В игровой форме мы учим слова, строим маленькие предложения и поем песни. Я разработала методику, основываясь на своих занятиях с Анель и Лаурой. Помимо этого, у меня занимаются школьники, которых ведет преподаватель из иняза. Пока она работает на полставки, но мне с ней очень комфортно. В следующем году буду искать дополнительных учителей. Сама же я помимо английского, преподаю испанский индивидуально. В общем, сейчас у меня полная загруженность.

Анель закончила ходить к психологу и теперь всерьез думает поступать на медицинский. Выбор теперь за университетом, а может и за страной. Когда мы с ней говорили о ее решении, она призналась, что очень испугалась за отца. Но потом вышел врач и сказал, что он будет жить, и Анель не только обрадовалась, но и поняла, какой это важный, тяжелый и благородный труд. У них с Арсеном появились общие темы для разговора, и меня это, конечно, радует.

Лаура еще продолжает свои сеансы со специалистом. Все-таки наш с Рустамом развод она переживает тяжелее. Младшенькая решила, что будет жить первую половину недели со мной, вторую – в доме бабушки и дедушки, куда после больницы переехал Рустам. Ее привязанность к отцу слишком сильная, и он сказала, что будет ему помогать восстанавливаться. В том же особняке живет и сын Рустама – Тамерлан. Лаура как-то призналась мне, что он очень милый. Анель же к свободному брату относится нейтрально.

Рустама выписали из больницы и родители забрали его к себе, потому что ему нужен должный уход и диета. Он особо не сопротивлялся, так как очень устал от всего. И месяца не прошло, как Рустам вернулся на работу и, как сказала Самира, он заваливает себя делами, чтобы не думать ни о чем другом. Его будни это теперь работа – дом – работа. Со слов золовки, с Томирис Рустам не видится, все ее звонки сбрасывает. У них произошел огромный скандал, связанный с ее содержанием после операции. Любовница внезапно показала коготки и клыки, заявив, что за свои увечья хочет собственную квартиру. Платите, говорит, за моральный ущерб. Рустам наорал на нее, после чего у него поднялось давление. А ведь раньше его тело совсем по-другому реагировало на эту женщину, а теперь организм выставляет своеобразный щит. И смешно, и грустно. Сейчас бывшие любовники общаются только через адвоката. В декабре Рустам инициировал процесс по передаче ему родительских прав на Тамердана. И как я поняла, он не собирается отдавать ребенка бывшей токалке.

Мы с Арсеном продолжаем спорить на тему совместного проживания, и он периодически обижается, что я не могу принять решения. Я уже получила по мозгам от Сони и Дианы, которые пытались наставить меня на путь истинный и сказали, что я дура, если думаю, что мужик будет долго терпеть эту неразбериху. Да, я трусливая дурочка. И мне правда страшно принимать это решение, потому что оно затронет трех разных, но близких людей.

Новый год мы встречали втроем: я, Анель и Лаура. Мой доктор остался на дежурстве, потому что отпустил одного своего врача в отпуск аккурат перед 31 декабря. Арсен говорит, что новогодняя ночь – самая жаркая и непредсказуемая, ведь это не только время праздника, радости и чудес, но и жутких травм от петард, порезов, поножовщин и семейных разборок.

Днем первого января дочки уезжают к отцу, а я с нетерпением жду звонка от Арсена, который отсыпается после дежурства. Сегодня мы идем на ужин к его родителям, где меня официально представят семьи Сеитовых. Безумно волнуюсь, потому что там помимо мамы и папы, будут брат, сестра, племянники, тети, дяди, двоюродные. В общем, самые близкие. Нет, у меня, конечно, есть родственники по маминой и папиной линии, но мы не общаемся так близко. Кроме, того мои родители были единственными детьми в своих семьях, что нетипично для казахов. И я тоже выросла одна. Хотя сёстры у меня все-таки есть – это мои подружки.

Арсен заезжает за мной ближе к пяти. Я надеваю нарядное платье ниже колен с длинными рукавами, волосы распускаю и чуть подкручиваю, на веки наношу немного теней и туши. Чем естественней, тем лучше. Всю дорогу чувствую, как мой доктор то и дело поглядывает на меня и улыбается, а затем кладет ладонь на мое колено и легонько сжимает. Меня мгновенно прошибает электрический разряд – именно так тело каждвый раз реагирует на все его прикосновения.

- Арсен Ильясович, - включаю недотрогу, - следите за дорогой. Гололед.

- Айлин Талгатовна, не переживайте так. У вас, кажется, тахикардия.

- Вы хотите поиграть в доктора? – намеренно делаю голос ниже.

- Зачем мне играть? – не отвожу от него взора и замечаю, как дернулся его кадык. Завелся. – Я и есть доктор. Могу прямо сейчас послушать ваше сердце.

В салоне становится невыносимо жарко вовсе не от печки, а от нашей неожиданной игры и реакции на моего мужчину. Такого мы никогда не делали. Да что говорить, я никогда в своей жизни не играла в ролевые игры. Может, стоит попробовать?

- Нет уж, - набрала в легкие воздуха, - дотянем до дома.

- До дома? – Арсен приподнимает бровь. – Куда сегодня? К тебе или ко мне?

- Разберемся, - отвечаю односложно, потому что снова подняли больную тему.

Когда Арсен говорил, что у него большая семья, я даже не ожидала, насколько большая. Родители Арса живут в частном доме. Здесь, как он рассказывал, прошло его детство и юность. Он открывает передо мной дверь, и я попадаю в теплый тамбур.

- Разувайся, раздевайся, - командует доктор и помогает мне снять пуховик.

- Что-то я волнуюсь, - хватаю его за руку перед тем, как пройти дальше.

- Не бойся. Они не едят красивых стройных женщин. Они предпочитают много мяса. Желательно, баранину или конину.

- Арс, - бью кулачком по плечу. – Не смеши меня, мне и так тяжело.

- Расслабься и получай удовольствие.

Он открывает дверь, и мы попадаем в холл, по которому бежит смешной двухлетний пупс со спущенными штанами, а за ним гонится девочка лет 15.

- Я сказала, пока не сделаешь ка-ка не встанешь. Ой, - остановилась она, увидев нас. – Арсен-ага.

- Привет, Инжу!

Девочка бросилась Арсену на шею и поцеловала в щеку.

- Арсен-ага, с Новым годом! Мама, Арсен-ага пришел.

Сначала шум смолк и пару секунд люди переваривали информацию, которую на весь дом прокричала племянница Арсена. По комнатам волной пронесся шепот: «Арсен пришел. Арсен пришел». Ну просто явление Арсена народу. В холл тут же выбежали женщины и мужчины, которые, увидев меня, даже бровью не повели, а сразу же принялись обнимать, целовать и поздравлять с новым годом.

- Здравствуйте! - приветствую по-казахски.

- Айлин, проходите! Я – мама Асия. А это моя сестра Карлыгаш, - женщина начала представлять собравшихся, - моя дочка Зарина, это – вторая сестра Бота, ее дочки Галия и Дария - близняшки, а там у нас мужчины. – Ильяс! Где мой Ильяс?!

Отец Арсена вышел из зала, на ходу надевая очки.

- Что ты кричишь? Здесь я, здесь.

- Арсен пришел.

- Я вижу, - отозвался он, обнажая зубы в добродушной улыбке. – С красавицей, - он подает мне руку, и я ее пожимаю. - Давайте, дети, проходите.

Мама Арсена полненькая женщина со смеющимися глазами. Она невысокого роста, белокожая и черноволосая. Отец, напротив, высокий, худощавый и седой. Арс рассказывал, что мама – повар, а папа – сантехник, но на пенсии. У старшего брата – Даурена - трое детей-школьников, у младшей сестры Зарины – четверо. И только у моего доктора их нет.

Арсен видит мое смущение и приобнимает за плечи. Его семья похожа на семью Дианы и Сони – со стороны отчима. А у меня все было не так. Мне кажется, я насчитала в доме человек тридцать, и это еще некоторые близкие не смогли прийти. Они и вправду очень дружные и веселые. Старшие дети развлекают младших в одной комнате, мужчины говорят о политике в другой, часть женщин накрывает на стол, часть – лепит на кухне манты.

За длинным столом в зале очень шумно. Звучат тосты, слышен звон хрусталя, детский лепет и хохот. Мне постоянно накладывают еду, а я стыжусь признаться, что не ем так много. Но обижать хозяев нельзя – это дурной тон, поэтому я наедаюсь до отвала, почти до потери сознания.

- Айлин тате (тате-уважительное обращение к женщине, старшей по возрасту. Дословно – тетя), а как вы познакомились с нашим дядей? - спрашивает девушка, сидящая напротив. Это одна из племянниц Арсена.

- Мы познакомились на Терренкуре. Арсен занял мою скамейку, - посмотрела на своего доктора и поймала его скромную улыбку. Люди за столом рассмеялись. – И в тот же день я попала к нему на операцию.

- Да вы что?! Это, наверное, судьба! - восторженно проговорила романтичная девушка.

- Может быть. Но Арсен Ильясович сразу же определил, что у меня перитонит и забрал на операцию. Можно сказать, он меня спас и подарил вторую жизнь.

Стоит мне это сказать, как все вокруг замолкают и смотрят на нас с Арсеном. Я прекрасно знаю и осознаю, как в этой семье любили его первую жену – Веру, несмотря на то, что она не была казашкой. Но я также понимаю, что его родные хотят, чтобы он был счастлив и жил дальше. И я тоже хочу жить дальше. В этом мы похожи.

- А вы знаете, Айлин, - улыбается Асия-тате. – Арсенчик с детства играл в доктора.

Все начинают хохотать и кивать, а мой мужчина внезапно смущается, точно дитя. Я-то знаю, как он умеет играть в доктора.

- Да-да! Когда дети были маленькими, я работала поваром в ведомственном детском саду и носила белый халат. Однажды принесла его домой постирать, а потом смотрю – Арсен его надел и начал бегать за всеми с маленькой ложкой. Он кричал: «Отклой лот! Покажи го-ло!» Арсенчик картавил тогда.

- Да-да, я помню, - взмахивает руками двоюродная сестра Арсена, - он всех замучил. То горло покажи, то глаза, то зубы. А помните, на Новый год ему подарили набор доктора? Еще советский. Арс надевал маленькие кругленькие очки на нос. Такой смешной!

Родные Арсена наперебой делятся смешными воспоминаниями о маленьком докторе, а мне так тепло на душе. Как здорово, что столько людей помнят тебя ребенком, школьником, студентов. Они были свидетелями твоих успехов и радовались вместе с тобой каждой новой победе. Хорошо, что у моих детей тоже есть бабушка, дедушка, тети, дяди, двоюродные брать и сестры. Я-то росла одна. У меня было все, но, жаль, что не было этого. И я сейчас поняла: как это прекрасно, когда ребенка любят так много людей.

- Айлин, Арсен говорили у вас языковой центр, – оборачиваюсь на голос Ильяса-ага.

- Да, недавно открыла курсы. Английский, испанский, французский. Сама я занимаюсь с малышами от трех лет.

- Как здорово! Какая вы молодец! – прокатывается по столу.

- А вы сами только английским владеете, или другими языками? - серьезно спрашивает меня мальчик, на вид ровесник Лауры. Двумя пальцами он поправляет очки и сидит так, будто пришел на лекцию.

- Это наш юный гений-математик Азат. Мой сын, - говорит старший брат Арсена - Даурен, - он хочет поступить в «Назарбаев Университет» (международный англоязычный исследовательский университет в Астане).

- Здорово! Молодец!

- Спасибо, - отвечает Азат. – Так, сколько языков вы знаете?

- Если не считать русского и казахского, то английский, французский, испанский. Я окончила иняз.

- Круто, - коротко кивнул он головой. – Полиглот. Одобряю.

Комната вновь наполняется звонким смехом. Кажется, мне удастся влиться в эту большую, дружную и шумную семью.

Уезжаем от родителей Арсена после одиннадцати. По традиции нам дают с собой просто огромный пакет с едой и выпечкой. Так положено, а то хозяйка обидеться. Диана тоже так делает, как и мама Софьи, которая уже много лет уйгурская келин, перенявшая их традиции. По дороге хохочем и вспоминаем прекрасный вечер.

- Я же говорил, что от них можно устать, - Арс поворачивает голову и подмигивает мне.

- Да что ты! Они классные. Теперь надо тебя с папой познакомить, - сажусь в пол-оборота и слежу за тем, как он ведет машину. – О! Смотри! Фейрверк!

Вижу, как в небе над Старой площадью, что в самом центре Алматы, один за другим вспыхивает яркими красками салют. Золотистые, красные, розовые, зеленые кольца освещают улицы и дороги. Первого января народ снова вышел «пострелять». Арсен перестраивается и паркуется вдоль обочины.

- Ты чего? – хлопаю ресницами.

- Пойдем, посмотрим фейерверк. Красиво же.

Он выходит из машины, обходит ее и открывает мою дверь. На улице морозно и свежо, а еще, как по заказу, падает пушистый снег. В свете фонарей танец снежинок кажется волшебным. И вообще все, что сейчас происходит со мной – одно сплошное волшебство. То ли годы берут свое, то ли я просто перестала «держать лицо», как завещала моя бабушка, но мне вновь хочется плакать от переполняющих меня эмоций. Прямо сейчас я чувствую себя счастливой. Кладу голову на плечо Арсена, а он обнимает меня за плечи. Мы смотрим на небо, в котором взрываются огненные шары и, кажется, думаем об одном и том же. Наша история – одновременно простая и удивительная. Пять месяцев назад, когда я встала со скамейки и пошла домой, я и не думала, что когда-нибудь увижу странного незнакомца. А встретила его в тот же вечер. Тогда моя привычная жизнь рушилась. Теперь я собрала ее по кирпичикам и строю заново.

- Я хотел спросить, - Арсен переводит взгляд на меня.

- Спрашивай, - расплываюсь в улыбке я.

- Будешь моей женой? – Арсен спокоен и уверен в себе, а вот мое сердце пускается в дикий пляс.

- Буду, - выдыхаю я. – Да!

- Ну все! Переезжаем!

Арсен обнимает меня, отрывает от земли и кружит, кружит, кружит. Мой платок слетает с головы, на волосы и ресницы ложатся пушистые снежинки. Мы оба румяные от холода, но сердца наши горят от любви.

Эпилог

- Ма-ма, ням-ням! – лопочет мой маленький Эмир и пытается отобрать ложечку с пюре. Ему скоро год, и он уже говорит несколько слов по слогам: мама, папа, дай, на, ням, бика – это машинка, от звука бип-бип.

В субботу мы вырвались погулять в центре и сели на летнике моего любимого итальянского ресторанчика напротив оперного театра. Пока что мы только с сыном, но наш папа обещал подъехать сразу после больницы, где у него в законный выходной срочное дело. Арсен теперь заместитель главного врача, и я им очень горжусь. Сейчас мы думаем над переездом, потому что Арсу неудобно жить в квартире, которую мне оставил бывший муж. Мой доктор собирается продать свою трёшку и вложить накопления в новую квартиру. Я не возражаю, потому что понимаю, как это для него важно.

С того памятного вечера, когда Арсен сделал мне предложение прошел год и девять месяцев. Все мои слезы и неожиданные перепады настроения были связаны не со стрессом, а с тем, что во мне зародилась новая жизнь. Я поняла это, когда меня внезапно вывернуло утром на голодный желудок. На ватных ногах доковыляла до аптеки, купила тест и пришла домой. Еще минут десять решалась его сделать, а потом...

Потом я поехала к Арсену на работу, потому что в тот день у меня не было уроков с утра. В отделении я с гордо поднятой головой, на правах будущей жены прошла мимо его девочек, которые все-таки меня ненавидели. Оказалось, мой доктор был на собрании и мне пришлось ждать его полчаса. А когда он пришел и завел меня в кабинет, то я сразу же положила на стол тест и спросила:

-Что будем делать? – вот так, без сюрпризов, коробочек и футболочек «Будущий отец». Все-таки возраст дает о себе знать.

Арсен посмотрел на две яркие полоски и, как Чеширский кот, расплылся в улыбке.

- Как что? Рожать и жениться. То есть жениться и рожать.

Арсен крепко меня обнял и прошептал на ухо: «Спасибо!»

- Я боюсь, - честно призналась я. – Ты же знаешь мою историю с третьей беременностью.

- Не надо бояться. Тебя будет вести моя однокурсница. Она первоклассный акушер-гинеколог. Прямо сегодня ей позвоню. Можно сразу на УЗИ сходить. И витамины! Надо спросить, какие витамины пить. У меня есть человек, который ими занимается, по выгодной цене можно взять. Так, а что еще?

- Есть еще что-то? - он так мило суетился, что я просто не могла не улыбаться.

- Есть. Сегодня вечером подадим заявление и через месяц распишемся.

А еще нам пришлось срочно решать вопрос с переездом, потому что дальше тянуть кота за неизбежное было нельзя. В итоге Арсен переехал к нам. Я боялась, что дочерей это смутит, но они спокойно все восприняли. К тому же, они проводили время со мной и отцом поровну. В пятницу уезжали в дом бабушки и дедушки, в воскресенье вечером возвращались. Что меня очень обрадовало и успокоило, так это реакция девочек на мою неожиданную беременность. Я была благодарна Анель и Лауре за то, что они поняли: мамина любовь и сердце делится поровну на всех.

Так как я сильно переживала из-за своего предыдущего выкидыша, мой врач и по совместительству однокурсница Арсена, сказала, что нужно каждые две недели проверить шейку на УЗИ. К счастью, на этот раз пронесло, и я спокойно родила в срок. Маленький Эмир Арсенович появился на свет в конце июля. Его отец, хоть и сам врач, чуть не навлек на себя гнев своей подруги. Он оказался таким дотошным, что даже мне самой хотелось выть от его вечных вопросов врачу.

К моему удивлению, Эмирчик - совершенно спокойный ребенок, для которого пока было три радости: поесть, поспать и сделать свое грязное дело. Я помню, что мои дочки часто просыпались по ночам и громко плакали. А вот сыночек нам попался покладистый и тихий.

Моя языковая школа успешно работает и приносит хорошую прибыль. Вплоть до родов я вела занятия в младших группах, а потом поставила вместо себя девушку, которую прежде всему обучила. Теперь у меня работали три преподавательницы и администратор. Я же первый месяц после родов контролировала все удаленно, а потом стала ездить в центр. В ближайшие месяцы начну вести уроки.

- Мама, дай! - Эмир протягивает свою маленькую ладошку и несколько раз сжимает ее.

- Что? Ложечку или машинку? – трясу перед ним ложкой и резиновым синим трактором, который он обожает грызть.

- Бику! Бику! – хохочет он, обнажая свои шесть зубов.

- Айлин, - этот голос из прошлого отрывает меня от приятных забот. Поднимаю глаза и вижу своего бывшего мужа Рустама. Он стоит передо мной в черных джинска и синей футболке-поло. Слегка поседел и похудел, но в целом такой же красивый, как раньше. Видно, что пришел в себя после инфаркта. В последний раз мы виделись на празднике в честь поступления Анель в медицинскую школу Оксфорда. А в этом году наша младшая дочь уезжает Лаура учиться в Академию изящных искусств Брера в Милане. Она поступила на отделение изобразительного искусства.

- Рустам. Привет! – по-дружески здороваюсь.

- Привет! Твой? – показывает он на Эмира, и я киваю. – На тебя похож больше.

- Спасибо. А все говорят, что на папу.

- Можно присесть? Не помешаю.

- Конечно.

Рустам садится за стол и складывает руки в замок. Маленький Эмир перестает жевать машинку и рассматривает незнакомого дядю. Потом он неожиданно ему улыбается и возвращается к любимому занятию. К Рустаму подходит официантка, но он жестом показывает, что ничего не будет.

- Как твой сынок? Большой уже?

- Да, три года. Уже разговаривает.

- Молодец. А сам ты как?

- Хорошо. Жив, и слава Богу.

На самом деле Рустам не говорит мне всей правды, которую я и так знаю благодаря Самире. Томирис выжала из него все соки и чуть не довела до второго инфаркта. Она все-таки поставила условие: собственная квартира в обмен на сына. Рустаму было проще договориться, чем постоянно выслушивать ее стенания и проклятия. В итоге, Тамерлан остался с отцом. Матери же определили часы посещения, которые она часто нарушала.

Томирис сделала пластическую операцию, но окончательно избавиться от шрама не получилось, несмотря на все шлифовки. Потеря красоты стала для нее настоящим ударом, но и это еще не все. Одна из проблем, с которыми сталкиваются женщины после удаления матки, - это лишний вес. Томирис сильно поправилась из-за гормонального сбоя, и это тоже выбило ее из колеи.

Однажды я видела ее в супермаркете и не сразу узнала в полноватой женщине с жирными волосами, завязанными в пучок, и светлой полоской на щеке Томирис. Былая красотка, что пришла ко мне заявить права на моего мужа, стояла в отделе алкогольных напитков в спортивных штанах и свободном худи. Самира рассказала, что у Томирис началась депрессия из-за потери матки и красоты. Рустаму пришлось отправить ее к психотерапевту, который прописал ей антидепрессанты. В итоге, Томи подсела на препараты, а позже даже подключила к ним алкоголь. Я стояла в магазине и пыталась найти в незнакомой женщине прежнюю роковую брюнетку, по которой сходил с ума Рустам. Но той Томирис уже нет. Теперь у нее такая жизнь: в своей квартире, без любимого мужчины, ребенка, статуса официальной жены и прочих благ, о которых она мечтала. Эту женщину предало даже ее тело. Рустам с ней никак не общается и поставил условие: к Тамерлану подпустит только после того, как она избавиться от зависимости. В этой ситуации больше всего жаль ребенка, который растет без мамы. Да, у него есть все, но нет главного: материнской ласки и любви.

- Ну что ты так пессимистично! Жизнь – прекрасна! – пытаюсь подбодрить его, заменяя машинку на бело-желтый прорезыватель-бананчик. – Ты здесь с кем-то встречаешься?

- Нет. Шел мимо, к машине, и услышал твой голос. Ты все такая же, не меняешься.

- А ты похудел. С сердцем все хорошо?

- Да, я теперь чертов ЗОЖник. Прогулки на свежем воздухе, диета, никакого алкоголя, минимум физических нагрузок. Скучно и пресно. Мне теперь раз в год, как сердечнику, полагается санаторий…бесплатно. Ну а что делать? Жить хочется.

- Я рада, что ты серьезно к этому подходишь.

Между нами возникла неловкая пауза. Надо же! Столько лет прожили вместе, а встретились – и сказать друг другу нечего.

- Айлин, - прерывает молчание он и пристально смотрит. – Помнишь, я говорил, что буду спрашивать тебя, простила ли ты, пока не скажешь «да»?

- Рустам, - качаю головой. – Тебе это так важно?

- Очень.

- Я простила, - отвечаю совершенно спокойно. – Не хочу копить в себе обиды. Они, знаешь ли, отравляют и плохо сказываются на здоровье.

- Спасибо. Мне нужно было это услышать, потому что я много думал и анализировал. Я во всем виноват. И теперь расплачиваюсь за это. Своим здоровьем и одиночеством.

- Так ты один? – заламываю бровь от удивления.

- Один. Мне всех этих страстей на сто лет вперед хватило. Сейчас хочется спокойствия. Тем более, сын у меня очень активный. Мне его выкрутасов с лихвой хватает.

- Ты говоришь с любовью. И знаешь, он ведь очень на тебя похож. Я заметила это тогда, когда приезжала в ваш таунхауз.

- Айлин, - протягивает он.

- Все нормально. Знаешь, именно в тот момент я поняла, что потеряла тебя. Окончательно и бесповоротно. До этого у меня еще были какие-то иллюзии, а после той картины счастливой семьи, как отрезало. Ножом по сердцу, но так и было. А потом я попала в больницу, чуть не умерла и родилась заново. И там я снова поняла, что как бы сильно я тебя раньше не любила, но мне придется тебя отпустить. Как и любовь к тебе.

- Понимаю, что сделал тебе очень больно, - опускает глаза.

- Сделал. Но именно ты сделал меня сильнее. И ты подарил мне двоих дочерей и хорошую жизнь, и воспоминания. Просто мы, наверное, изменились, как и наши чувства. Ведь будучи со мной ты полюбил другую. Но теперь и я люблю другого.

- Он хороший человек?

- Он замечательный. Я желаю тебе встретить своего человека. Искренне. Без шуток. Какие твои годы? Ты как Карлсон, мужчина в самом расцвете сил.

Рустам неожиданно смеется и вслед за ним хохочет и размахивает ручками Эмирчик.

- Ма-ма! Ма-ма! – сынок требует взять его на руки, что я и делаю.

- Не буду вам мешать, - Рустам встает и смотрит на меня. - Тебе очень идет быть мамой. Будь счастлива, Айлин!

- Спасибо, Рустам, - киваю я. – Ты тоже.

- Мам, мам, - Эмир кладет своим маленькие сладкие ладошки на мои щеки, стараясь привлечь к себе внимания. Когда он понял, что я вся в его власти, то расплылся в довольной улыбке, чем еще больше напомнил своего отца.

- А вот и я, - слышу я любимый голос. Даже не заметила, как муж подошел к столику.

Арсен садится напротив, и внимание сына быстро переключается на него.

- Па-па! – Эмир вырывается из моих рук и тянется к нему.

Арсен сажает малыша на колени лицом к себе и начинает строить ему рожицы. Сынок заливисто смеется, а я не могу на них наглядеться. И в памяти всплывают картинки из прошлого: как Арсен впервые берет на руки новорожденного Эмира, как восторженно и со слезами на глазах шепчет ему на ушко, что он так долго его ждал.

Не забуду, как мы вернулись домой из роддома, а дочки вместе с моими подружками надули шары и накрыли праздничный стол. Тогда же к нам приехали родители, брат и сестра Арсена.

Через пару дней мы поставили сыночку имя по мусульманскому обычаю. С этим обрядом лучше не затягивать, потому как, чем раньше ребенок обретет имя и услышит священные слова, тем быстрее он будет под защитой Всевышнего. Поэтому на седьмой день мой свекор привел своего друга, который читает Коран, и тот провел для нас и Эмирчика эту важную и волнительную процедуру. Мужчина прочитал над спящим малышом азан – особый призыв к молитве, и дуа, а затем взял мальчика на руки, наклонился над правым ухом, трижды слегка подул в него и троекратно произнес его имя и отчество:

- Ты стал Эмиром, сыном Арсена.

Это было и просто, и красиво. Прослезились даже мои девочки, что уж говорить о взрослых.

Когда-то очень давно, в мои 19, а может 20 лет учительница испанского поставила нам одну красивую песню. Затем она дала нам текст для перевода и сказала, что позже мы его обсудим. Тогда для меня это были просто слова, но сейчас каждая строчка отзывается в душе, потому что эта песня обо мне и каждой женщине, которая однажды умерла и переродилась:

Когда придет время, я не хочу сожалеть о том, чего не смогла сделать. И чувствовать, что не прожила так, как хотела. Я не хочу сожалеть об отложенных мечтах и дороге, с которой свернула, не оглянувшись. Я не хочу сожалеть, что не позволила себе воплотить с жизнь свои мечты, когда по сути мне нечего было терять. Но теперь я буду уважать свои желания. Наслаждаться каждым утром, как будто оно мое последнее. Буду счастливой по-своему, без оглядки на других. Каждую минуту, которая мне отведена. Как в тот прекрасный день, когда я узнала, что такое любовь.*

*Песня Julia Zenko – No quiero arrepentirme

Конец