Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3

Глава 10 (бесплатно)

Матери озадаченно замолкают и в четыре глаза таращатся на нас.

Вижу не очень хорошо, но Мартинес-старшая, кажется, нервничает больше японки.

Айя ещё добрую минуту или две вздрагивает, увлажняя плечо моей рубашки. Эрнандес с виноватым видом вздыхает и смотрит вперёд по ходу движения.

"Кретин. Хотя бы обними её нормально!" — продолжает наседать младшая Хамасаки.

Целоваться при всех стесняюсь, но этот пункт выполняю. Хотя всё равно не по себе: ощущение как на витрине.

Через пару минут моя одноклассница наконец успокаивается и отрывает лицо от моего плеча:

— Пошли выйдем? Мам, ты в суд без меня съездишь.

— Уверена? — родительница одноклассницы отчего-то начинает ассоциироваться с присевшей в траве пумой.

— Да. Чего нам с вами теперь тащиться? Претензии ко мне за оторваные пальцы неожиданно утратили актуальность, сама разведёшь, — на моей памяти Мартинес впервые шутит неудачно.

Или всё-таки удачно? И это я остро воспринимаю то, что для остальных является нормой жизни?

— Хорошо. — Дальхис (?) внимательно смотрит на дочь пару секунд, потом командует водителю остановиться.

— Я с вами! — Ана выскакивает из машины чуть ли не впереди нас.

Ну да, она — единственная независимая из всех: это у неё ни опекунши, ни матери в салоне.

Миру вообще ничего не говорит Тике, но тоже вылезает наружу и берёт под руку баскетболистку. Они вдвоём тактично отстают и бредут метрах в двадцати позади нас.

— Что это было? — спрашиваю шагов через двести полного молчания.

— Там, в салоне, ты на каком-то этапе принялся всерьёз раздумывать, а не погорячился ли ты — и усаживаясь внутрь, и вообще связавшись со мной. Ещё скажи, что я ошиблась!

— Скажу. Ошиблась. По первому пункту — без вопросов, был такой момент. Но по второму — пальцем в, к-хм, небо.

— Точно? — латиноамериканка на ходу изгибается и заглядывает мне в лицо. — Чего молчишь, гад?!

— Ты же сама видишь достоверность через эти твои расширения.

— Кретин! Девочке иногда нужно, чтобы пацан, мать его, языком и сам шевелил! Дубина!

— У меня и в мыслях не было ставить под вопрос наше с тобой совместное, м-м-м, это вот всё. — Чуть подумав, добавляю под её подозрительным взглядом, — знаешь, в самые нужные моменты правильные слова почему-то не находятся.

— Слова — говно, — безапелляционно заявляет моя одноклассница, местами стремительно успокаиваясь. — Действия рулят. Я впечатлилась, когда ты на Фархата с голыми кулаками ринуться собирался.

— К чему тогда была эта сцена в микроавтобусе?

— Это не сцена, — Мартинес надувается. — Это то, что я реально чувствовала. Или ты считаешь, что я способна на концерты в присутствии маман?!

Я видел её родительницу впервые в жизни — ответа на вопрос не знаю. Оттого деликатно молчу.

— Ты всерьёз принялся жалеть! В тот момент, когда я была рядом! Когда мы с тобой вместе! Когда...! Тебе что, меня мало?! ДА ПОШЁЛ ТЫ! — Айя непоследовательно прижимается сильнее, шагая со мной под руку.

— Это лишь скромная и небольшая сцена из множества тех, которые ждут тебя с нами в будущем, — обещает из-за спины голос Эрнандес. Видимо, их тактичности хватило только на двести шагов. — Обратная сторона национального темперамента. И можешь не втягивать голову в плечи — не поможет.

— Там, откуда я родом, латиноамериканский сериал считается вершиной гротеска и абсурда, — бормочу с расчётом на то, что слышно будет и догнавшим нас одноклассницам. — А ваша женщина — стереотипное воплощение противоречия. Ну, по крайней мере в той культуре, откуда я родом.

— Иди в жопу! — локоть Мартинес пребольно бьёт меня по рёбрам.

— Если бы мы были постарше, я бы заявил, что ты сейчас банально капризничаешь.

— Потому что оно так и есть, — она шмыгает носом. — Не скрываю! Ещё — манипулирую. А если ты мне сейчас по тупости или из вежливости поддашься, то у тебя в памяти засядет нужный мне маркер: ты всегда будешь чувствовать панику, если я начну нервничать. И сто раз из ста согласишься на что угодно, лишь бы я поскорее успокоилась — чтоб заткнуть мне фонтан.

— А потом?

— А потом ты будешь всё меньше и меньше отстаивать свою точку зрения, если у нас будут разногласия — и начнёшь неуклонно соглашаться со мной и в мелочах, и по-крупному. Ещё до того, как только задумываешься о приёме независимого от меня решения. — Она глубоко вздыхает и снова беспомощно заглядывает мне в глаза. — Бл*. И промолчать не смогла — не люблю врать близким. И сейчас жалею, что такая честная и всё выдала. Пореветь что ли ещё пару минут?

— Ну и как тут не заржать, — цитирую её саму.

И делаю как говорю, причём абсолютно искренне.

— Какие дальше планы? — деликатно напоминает нам Миру после того, как мы, шагая вникуда, упираемся в набережную.

— Надо бы в школу, — доходит до меня. — Раз справки из суда не будет. Блин, рейтинг снимут.

— Нам после сегодняшнего только о виртуальных цифрах печься, — ворчит Мартинес.

— Раньше очень даже беспокоились.

— Раньше на нас взрослые не бросались! А наши родители других родителей тонким слоем по асфальту не размазывали, как масло на бутерброд, — справедливо замечает Хамасаки. — Раньше кое-кто не ревел как пятилетняя. — Японка тычет указательным пальцем Айе под руку в рёбра.

Та дико орёт и подпрыгивает, после чего долго ругается по-испански.

А Хамасаки искренне веселится.

— Дамы, кстати. Кто-то может мне объяснить, что означают все эти метаморфозы?

В принципе, я планировал после школы насесть на свою опекуншу и выяснить, что значит весь этот каскад событий. Но ощущение говорит, что здесь и сейчас можно получить даже более детальное объяснение.

***

— ... что означают все эти метаморфозы? — Рыжий, в принципе, задал вполне логичный вопрос.

И так было ясно, что он в раскладах не сечёт.

— Ты объясняешь, — Эрнандес уверенно взяла её за плечи и развернула лицом к парню.

Они как раз остановились возле невысокого каменного бордюра у реки.

— Присоединяюсь, — без тени улыбки поддержала подругу Хамасаки-младшая.

— А чё я? — она уже успокоилась и потому решила как обычно повалять дурака.

— Потому что это вы сегодня исполнили отца Лысого. — Ана к шуткам была не расположена. — Потому что мы все школьники. Судя по действиям твоей мамы, инициатива сейчас в ваших руках. Стало быть, вы лучше других понимаете, что происходит.

— Это ещё как сказать. — Из принципа Айя решила поупираться ещё пару минут.

— Сейчас ударю, — неожиданно пообещала обычно такая спокойная японка. — Твои загоны именно в данный момент — прямое неуважение. Завязывай тянуть кота за ... и начинай говорить.

— Японцы и китайцы в самых верхах сражаются за то, кто первым примерит на себя бессмертие, — начала она покладисто.

Широко открытые глаза азиатки разлились бальзамом по душе: Миру сама подставилась. Не надо было давить, хе-хе.

С другой стороны, если быть серьезной, они — команда. По факту. Всё равно эти отношения рано или поздно выяснять, а нюансы проговаривать — так почему бы не прямо сейчас.

— Это уже не новость, — отмахнулся Рыжий. — Сцена по дороге сюда что значила?

— Идём дальше. Суть японо-китайского противостояния сведется к тому, какой из концернов в правительстве продавит своё решение.

— В смысле? — Виктор ожидаемо тормозил.

— Это очень комплексная борьба, — неожиданно раздался голос Миру. — В которой нет мелочей. Причём, это борьба без правил: у меня, например, имеет значение и как я учусь, и кем стану, и темпы прогресса, и...

— А у китайцев? — Седьков с нетерпением перебил.

— Они больше акцентируются не на конкретных тестовых примерах типа меня, а на выбивании конкурентов. Любыми и всеми способами. — Хамасаки сказала это не по-хорошему спокойно.

Айя не сдержалась:

— Они именно потому подсадили тебе нейровирус?

— Это не доказано.

— Не ломай комедию!

— Да... Они от нас отличаются. — Японка подумала и сформулировала. — Мы считаем, что нужно сделать такой продукт, от которого нельзя будет отказаться. Добровольно и самостоятельно, без давления снаружи.

— А они? — Рыжий простодушно захлопал глазами.

— А они думают иначе. Если продукт выдать по минимуму, а низкоквалифицированные усилия сосредоточить на выбивании конкурентов — то и выбор конечного потребителя станет неважным. Утратит актуальность.

— Выбирать будет не из чего? — сообразил одноклассник.

— Ну да. — Хамасаки-младшая, погружённая в свои мысли, по инерции удивилась чужой недогадливости. — Тут ещё много всего, но главное сказано.

— А можно всё-таки подробнее о нюансах? — требовательно настоял Седьков. — Полноты картины много не бывает, — объяснил он в рассеянные глаза Миру.

— Ну, чтобы скомпрометировать чужой продукт, годятся абсолютно любые способы, — японка принялась рассуждать вслух. — Я скатилась по иерархии — плохой продукт. Я подхватила неизвестную болезнь — а не в генетической ли ошибке проблема? Я отлично учусь, но не умею управлять другими — а зачем нужен такой долгожитель?

— Тут не понял, — Рыжий слегка не успевал за скоростью пояснений.

— Пятисотлетний дворник человечеству неинтересен, — скупо улыбнулась Хамасаки. — Это должен быть кто-то сверху социальных иерархий — чтобы был смысл в его запредельном по времени существовании.

— У вас есть конкуренты среди японцев? — спросил Виктор в лоб, что-то прикинув.

— Трое, если подходить к вопросу формально, — кивнула одноклассница. — Но мы предпочитаем договариваться между собой и между японцами внутренняя конкуренция в вашем понимании в чистом виде отсутствует. Мы в это верим, аналог общественного договора.

Рыжий не стал спорить и лишь глумливо фыркнул. Потом, правда, продолжил:

— А между китайцами?

— Грубо — трое соревнующихся, с намёком на четверо.

— А где в этой схеме были Али?

— Точка опоры китайцев, одна из. И их мелкая розница, если говорить о структуре, конкурирует с нашей планируемой крупной, — Мартинес решила прокомментировать лично и ничего не скрывать.

— Есть ещё один момент, — хрипло добавила Миру. — Фархат перешёл на детей сегодня, это табу.

— По крайней мере, так считалось до утра, — подтвердила Эрнандес. — Я сама не ожидала такой прыти от Эскобаров, но понять Дальхис могу. Что угодно — но дети вне такого.

— А Миру с нейровирусом?! — Виктор уцепился за противоречие.

— Титульная. Прототип. Первый образец. Не ребёнок, элемент доказательной базы, — хладнокровно пояснила японка.

_______

Пока они дошли до школы, Айя практически успокоилась. Сказать по правде, наигранности в той истерике в машине мамы было гораздо меньше, чем сермяжной правды.

Миру в данный момент говорила правильные вещи, при этом сейчас была натуралкой: обмануть не могла по определению.

Вместе с тем, где-то на заднем фоне тихонько скрипел небольшой червячок даже не сомнения и недоверия, а так, вопроса.

Точно ли в этой конкуренции всё такое чёрно-белое? Или новая подруга добросовестно заблуждается? И о своих думает тенденциозно?

Пережевав по второму кругу известные нюансы, Виктор обратился уже к ней:

— Айя, а какой ваш интерес в этом всём? Твоя мама же не случайно поехала с Тикой, ещё и сама её позвала.

— Наши интересы точно не в бессмертии, — она даже развеселились от такого предположения. — Просто большим титульным людям очень часто нужны надёжные исполнители в тех серых сферах, в которых они сами не ориентируются.

— Каждому мозгу нужны руки и ноги, — перевела на понятный Седькову язык по большей части молчавшая Эрнандес. — Сеньора Дальхис, скорее всего, будет пытаться выяснить, открыт ли кастинг на дополнительные руки и ноги у одного конкретного члена совета директоров HAMASAKI INCORPORATED.

— У одной, — вздохнула Мартинес в очередном приступе ненужной уже откровенности. — Женский род.

***

Интерлюдия.

— Вы же о расшифровке гена старения при детях с дальним прицелом сказали? Это разве не сигнал был желающим родителям — присоединяться к вам?

Латиноамериканка извлекла из бара две бутылки с минералкой, ногтем открыла обе (чуть рисуясь) и одну из них протянула собеседнице.

— Конкретно ваша фамилия точно не окажется в списке на бессмертие. Во всяком случае, до появления внуков: они ещё могут застать и получить что-то для себя лично, но без гарантий. Говорю сразу откровенно, чтобы избежать ненужного недопонимания.

— А я на вечную жизнь и не претендую, равно как и моя дочь. Наши интересы гораздо более прагматичны: пойдёте на паях как частичные акционеры в МАГНИС?

— Ух ты. — Тика внимательно посмотрела на собеседницу. — Мы точно говорим об одном и том же? — Предложение требовало ответных пояснений. — Денег за пай, как титульные, мы точно вносить не будем — не по понятиям. А нематериальные вклады типа программного обеспечения — оно уже вам точно неинтересно. У вас очень серьёзный бизнес и ни в каких улучшениях интеллектом не нуждается.

— Успели посмотреть?

— Не сама. — Хамасаки кивнула на концентратор. — Вы же не думаете, что на переговоры с главой концерна — абсолютно любого — я могу явиться голая и без связи с аналитиками? В режиме реального времени.

— Хм. Не подумала, что вы это так воспринимаете.

— Дальхис! Как говорит ваша очаровательная дочь, завязывайте! — японка сдержанно улыбнулась. — Вы — официальный председатель правления. Да, теоретически над вами стоит глава наблюдательного совета — но вы же не думаете, что титульная корпорация из большой пятёрки не в курсе, кто есть Паоло Эскобар для Дальхис Мартинес?

— Ну, это не секрет, — не согласилась хозяйка машины.

— В вашей конторе всем управляете лично вы, точка. У нас я несу аналогичные функции. Мы сейчас едем в одном салоне и разговариваем. Получается, идут переговоры между главами корпораций. Где я ошиблась?

— Я должна была это попробовать, — латиноамериканка тоже открыто улыбнулась. — В любой другой ситуации "виртуальный" бизнес новейших технологий типа вашего даже разговаривать с "реальной" экономикой типа нас не станет. Хоть бы мы были номер один и монополистом на этой планете, что далеко не так.

— Ну-у, если ваш план по поглощению долей сегментов малышей бэ и цэ на розничном рынке состоится, то МАГНИС и будет тем самым монополистом. Я тоже уверенно считаю до десяти, — Хамасаки-старшая полняла и опустила брови.

— Я не сторонник награждения за будущие подвиги. Мы активно работаем над этим, лично я даже не сомневаюсь в результате — НО. Но это далеко не свершившийся факт...

— ... иначе вы бы ко мне обратились. Это понятно. Скажете откровенно, зачем мы вам нужны? Денег не дадим, да они и не нужны МАГНИСУ. Свою долю от будущих барышей зарезервируем прямо сейчас и однозначно получим. — Тика отогнула два пальца от кулака. — Где ваш профит? — третий палец остался прижатым.

— Вы верите в демократию? — Дальхис неожиданно ответила вопросом на вопрос.

Японка поперхнулась минералкой:

— М-м-м? Извините. Давайте я не буду отвечать на риторические пассажи?

— Вот и я не верю, — ничуть не смутилась латиноамериканка. — И прекрасно понимаю: когда МАГНИС оккупирует первые тридцать процентов секторов, его начнут до стрингов раздевать налоговые администрации, антимонопольные комитеты и так далее, по списку. Понадобится политическая поддержка. А кто её может дать?

— Титульные. — Хамасаки кивнула, соглашаясь. — Логика у вас на месте. Тогда последний вопрос: почему именно я и сейчас?

— Я что, не понимаю, когда продукты идут со скидкой?! — мать Айи не играла, не изображала, а была полностью искренней. — В любой другой ситуации никто из вашей семьи меня бы даже на порог не пустил! Честно скажите, люди вашего уровня часто разговаривают с нами, крестьянами с грязными руками? Ещё и о вопросах совместного бизнеса?

— Никогда, — признала японка. — Вы сумели воспользоваться моментом и моим положением.

— Так, тормозите. В этом месте сделаю, как моя дочь...

— И как же? — Тика культурно демонстрировала заинтересованность. — Кстати, Айя — очень интересная девочка, не сочтите за комплимент, это оценка.

— По секрету: все в нашей семье думают, что это я воспитываю её и натаскиваю на будущее.

— А на самом деле?

— Пятьдесят на пятьдесят в лучшем случае. Бывает что с точностью до наоборот. В общем. Первое: я понимаю, что, расставаясь с супругом, вы теряете очень значительную часть возможностей, как минимум на время.

— Увы.

— В первую очередь, с учётом специфики вашей семьи, это будет именно что силовая поддержка.

— Вы поэтому угробили Али-старшего?

— Не в первую очередь — я же сказала, между нашими семьями и так накопилось. Но да — в том числе, чтобы продемонстрировать вам, чем можем быть полезны мы.

— Говорите дальше.

— Второе: со стальным кулаком бизнеса у нас порядок, вы правильно заметили. Но у нас неизбежны политические проблемы на том этапе, когда мы достигнем хотя бы тридцатипроцентного уровня монополизации.

— И я, как потенциальная точка опоры, вам интересна, — Тика не спрашивала, а утверждала. — Не сейчас, но на будущее. Не в этом квартале, но в перспективе. — Она пристально посмотрела на собеседницу с короткой дистанции. — Мне никогда не приходилось сталкиваться с бизнесом, когда такие баснословные деньги — давайте называть вещи своими именами — вам придётся придётся платить нам прямо сейчас. Но рассчитаться мы сможем, что называется, на вырост — когда-нибудь потом, когда вы достигнете... если вообще достигнете.

— А У МЕНЯ НЕТ ПРОБЛЕМ С ДОСТИЖЕНИЕМ ЦЕЛЕЙ. Вы смотрите только с одной стороны, с точки зрения финансовой эффективности.

— А вы? — Тика сдержалась и не стала изумляться сверх меры.

— А я играюсь, — Дальхис повела рукой вокруг себя, чуть подымая правую бровь и не скрывая лёгкой досады оттого, что японка сама этого не видит. — Вы живёте. А я в этом мире играюсь.

— Не уверена, что понимаю вас полностью. — Хамасаки наклонила голову к плечу, задумчиво сводя брови.

— В отличие от вас, наши активы разбросаны в очень большом количестве миров. Если говно случается в одном секторе, нас худо-бедно покормят другие. С голоду не умрут даже мои правнуки, даже если остановить работу прямо сейчас — ресурсов хватает. Но где драйв и кайф?! — латиноамериканка искренне и весело щёлкнула собеседницу пальцем в живот. — Камон, это же как игра в шахматы! Получится или не получится? Выиграешь или проиграешь? Ладно, пусть будет казино.

— Занятно, — озадачилась Тика.

Она действительно не ожидала.

— Пф-ф-ф, ещё расскажите, что вы работаете не ради развлечения! — отмахнулась Эскобар. — А для добычи пропитания и для обеспечения прожиточного минимума!

— Нет, не для пропитания, — японка снова рассудительно не стала спорить. — Но и явно не для того, для чего сказали вы. Я не развлекаюсь таким образом.

— Да бросьте! А что вы тогда делаете?! — мать Айи недоверчиво нахмурилась. — Оставите после себя след в истории?! Входите в учебники будущих поколений?! Пф-ф-ф-ффф...

— Э-э-э, вообще-то да. Не такими словами, не дословно, но если по сути: в первую очередь — из гражданского долга перед обществом. — Хамасаки-старшая серьёзно и слегка растерянно смотрела на латиноамериканку. — Просто потому, что у каждого человека от рождения есть долг перед обществом. Если угодно, это краеугольный камень нашей системы ценностей, один из. А вы считаете иначе?

— Лично я придерживаюсь того принципа, что до своего рождения я ещё не успела никому задолжать. В первую очередь — этому самому гражданскому обществу, — дипломатично скруглила углы Дальхис. — Хм, кажется, мы только что обменялись верительными грамотами.

— Тогда уже скорее сравнили системы ценностей и плюс-минус пришли к одному знаменателю: чтобы доверять будущему неизвестному партнеру в серьезном деле, очень неплохо понимать его мотивацию.

— Бинго. Ещё — на практике знать, как далеко он готов зайти, защищая ваше общее дело.

Работающие вовсю расширения на достоверность подразумевались, но упомянуты не были.

— Вам удалось произвести на меня впечатление.

— В какой части нашей беседы?

— До неё. В тот момент, когда вы лаконично и радикально решили вопрос с исполнительным директором юридической компании АЛИ И СЫНОВЬЯ.

— Подобным образом я веду себя далеко не всегда. Просто звёзды сложились, одно плюс другое — и камон.

— Мартинес-сан, в этом месте логичен мой вопрос: а какие выгоды несёт тандем с вами для нас? Зачем вам нужны Хамасаки, понятно. Кстати, спасибо за откровенность. Но что приобретаем мы кроме ваших финансов?

— Скажу по учебнику. Коль скоро среди титульных грядёт передел, стало быть, не все из них усидят на своих местах. Логично?

— Более чем. Дальше?

— С нашей поддержкой лично у вас и тех, кто будет стоять за вами, шансов станет неизмеримо больше.

— Что заставляет вас так считать?

— А вы разжирели, заелись и расслабились, — с традиционной прямотой заявила Эскобар. — Вы, титульные, сытые и спокойные: даже с такими, как этот бородатый, до бесконечности водите хороводы вместо того, чтобы радикально решить вопрос раз и навсегда.

— А вы?

— А у нас нет проблем с решительностью.

— М-да уж. Сложно не согласиться... А вам не кажется, что ваш первобытный инструментарий может шокировать людей из верхнего эшелона? Меня в том числе? Оттолкнуть от вас?

— Это БЫЛО БЫ, — Дальхис красноречиво ухмыльнулась, — справедливо, если бы у нас были иллюзии собственной грандиозности.

— Их нет?

— Я отлично понимаю, что в нашем с вами тандеме мы — всего лишь кулак. Колено, пятка, локоть — но не мозг. И с дисциплиной у нас нет никаких проблем, — латиноамериканка смотрела в глаза и не отводила взгляда. — Если мы успешно договариваемся на берегу, кто есть голова и мозги — кулак и колено не работают без команды. Это можно твёрдо прописать в базовом соглашении.

— С вашего разрешения, попозже вы посвятите меня во все нюансы именно этого пункта, в ваше видение — для моего личного спокойствия.

— Без вопросов. Там масса подробностей для согласований между профильными подразделениями вашей и нашей компаний. Если хотите, можем оговорить ряд предварительных тестов, — мать Айи небрежно ткнула пальцем за спину, в сторону заднего панорамного стекла. — Типа этого. Чтобы у вас не было сомнений в нашей полной управляемости, компетентности и профессионализме.

— Пожалуй, воздержимся без необходимости! — поторопилась ответить японка, после чего быстро взяла себя в руки. — Будьте любезны, назовите самый первый пункт, с которого вы предлагали бы начать?

— Меморандум о намерениях, разумеется. Наших, ваших и в сумме.

— Обычно подготовка подобных документов занимает не одну неделю и ведётся кучей специалистов, как минимум — на уровне начальников экспертных групп. — Японка снова испытывающе смерила взглядом Эскобар.

— Справедливо ровно до той степени, пока стороны не знакомы. В нашем с вами случае всю подготовительную работу уже сделали наши дети, согласны?

— Пожалуй, — вдохнула Хамасаки. — Трудно оспорить, да и незачем. Пожалуй, это самый эффективный общий знаменатель любого начинания в принципе... Коль скоро они теперь вместе и, судя по всему, надолго. — Она встряхнулась и зримо помолодела за какие-то мгновения. — А ведь это всё Виктор, заметили? Без него бы...

— Заметила. Ещё тогда, когда он, ничтоже сумняшеся, принялся трахать мою дочь без презерватива. К полному восхищению и удовольствию последней.

Тика прикрыла рот рукой, сотрясаясь от приступов смеха.

— Зря хохочете, мамаша, — флегматично заметила Эскобар. — Ваша дочь, если что, теперь тоже тусуется в той компании. Я б на вашем месте не торопилась хохотать.

— Миру не такая! — Хамасаки попыталась успокоиться и сказать последние слова серьёзно.

В том числе — в качестве намёка собеседнице на тему субординации.

— Конечно-конечно, — гиперактивно и фальшиво закивала Дальхис. — Я полностью согласна. Как скажете.

Следующую минуту они смеялись обе, причём так, что водитель пару раз даже обернулся.