Старый вождь

Волки

Хаджимурад поехал, как советовал ему Хабип: не по большаку, а по боковым тропам через ущелье. Крутобокое ущелье вскоре перешло в неширокую лесистую долину. Она дышала прохладой и в этот летний жаркий день. В густых кронах над головою всадника пересвистывались птицы. Почти рядом с конником проследовала кабаниха со своим семейством. Берега речушки, протекающей среди этой узенькой долинки, ощетинились зарослями ежевики. Вскоре тропинка стала карабкаться вверх. Деревья начали оставаться внизу. А потом их и вовсе не стало, так как долина снова перешла в крутосклонное ущелье. По дну его ехать было невозможно. Там еле хватало места для узенького ручейка. Тропинка вывела конника высоко на отрог. Дальше потянулась по плоской его вершине, поросшей кустарником. Тропка петляла в нём и вела всадника всё ближе к цели.

Настроение у него было хорошее. Под ним молодой быстроногий конь. На нём суконный чекмень получше, чем у самого Довлетяра-бека. Ему есть чем защититься и от лесного хищника, и от какого-нибудь двуногого злодея.

Хаджимурад приметил в одной из низинок целое стадо пасущихся джейранов. Вожак стада тоже заметил всадника, постучал передней ногой по земле я увёл своих «подопечных» от человека. Затем из-под ног лошади стали выпархивать куропатки и даже тёмно-крылые дрофы.

В горах туркменское лето не так знойно, как в песках. Здесь, по обыкновению, гуляют прохладные ветры. И всё-таки преодолено уже почти полпути, пора припал сделать. Выбрав наиболее пологий склон и спустившись на дно ущелья, Хаджимурад нашёл небольшую зелёную полянку и расположился на ней. Рассёдланную лошадь привязал так, чтобы она могла не только попастись, но и дотянуться до воды. Достав из хурджуна лепёшки, каурму, хорошенько подкрепился. Солнце уже давно пересекло зенит и Хаджимурад продолжил путь. Вечером сделал ещё один привал и тронулся уже при лунном свете.

Но теперь уже его путь пролегал по родной земле. Перед глазами возникали одна за другой знакомые места. Не очень далеко уже и Караул-тёпе. Надо объехать его стороной, чтобы стража не подняла тревогу. Ему ведь известны здесь все стёжки-дорожки. Миновал Караул-тёпе благополучно. Хорошо, что была глубокая ночь. Впрочем, коротки эти ночи в середине лета. Не успеет погаснуть вечерняя заря, как начинает заниматься утренняя. У знакомого родника Хаджимурад попоил коня и сам перекусил. Восточный небосклон вроде бы начинал светлеть. Всаднику же необходимо было миновать село ещё до рассвета.

Невдалеке от хауза[4] Хаджимурад невольно остановился. «Наверно, Джерен приходит сюда за водой. Как же она, бедняга, терпит этого старого скуластого мерзавца?! Ну, подожди, подлый Довлетяр! Я тебе покажу, как одного обманным путём продавать в рабство, а другую при помощи того же коварного обмана делать своей женой! За всё я с тобой рассчитаюсь!

Хаджимурад объехал стороной крепость бека и вскоре оказался совсем близко от своего дома. Ему очень хотелось повидаться с матерью, братишками. Но ничего, если и несколькими днями позже они встретятся… Надо отправиться на поиски Джапаркули-джана так, чтобы никто Хаджимурада не видел, чтобы никто не знал, что он живым и здоровым вернулся из плена, особенно разбойник Довлетяр…

Всё же всадник не торопился отъезжать от села, чувствовал, что необходимо хоть что-либо разузнать о судьбе Джапаркули. Но у кого, он мог бы об этом спросить? Не у самого же бека или его брата Дурдулы?.. Решил заехать к своему другу Назару. Этот не болтлив, не разнесёт по селу то, что пока должно быть тайной. Может, Назар что-либо и знает о Джапаркули…

Назар скорее почувствовал, чем услышал, что в этот предрассветный час возле его дома остановился какой-то всадник. Он тихонько встал и вышел на улицу. Всадник уже стоял рядом с лошадью. Но кто он? Больно уж наряден: в новом суконном чекмене, в чёрных сапогах, увешен оружием. Невольно подумалось: к добру ли тот ранний гость?

Но гость обнял настороженного Назара, назвал его братишкой и сразу всё прояснилось. Назар поздравил друга с благополучным возвращением и настоятельно приглашал в дом. Только Хаджимурад отказался от приглашения. Гость поинтересовался — не знает ли друг чего-либо о судьбе Джапаркули?

Назар слышал, что паренька продали в пески какому-то Оразу-келте. Сообщил и о том, что Сазак-ага хотел было сам паренька выкупить. Но Довлетяр понял, для чего ему нужен сын Хабипа-пальвана, поспешно повёз его в Хиву и по дороге продал.

Хаджимурад задумался:

— Разузнать бы, в какой долине обитает этот Ораз-келте.

— Для этого нужно поездить по отдалённым сёлам, порасспрашивать людей, — посоветовал ему друг, и, подумав, добавил, — ради такого доброго дела и я готов поехать с тобою в пески, вдвоём мы быстрее справимся…

— Спасибо, Назар, за искренней желание помочь мне, но, видимо, лучше будет, если я один поеду в пески, иначе тебе придётся сказать хотя бы жене, с кем и куда ты отправляешься. А там, гляди, и дальше просочится весть о моём возвращении. Но преждевременные слухи об этом совсем нежелательны…

— Да я просто скажу, что еду в пески по делам, — не сдавался Назар, — я же туда действительно нередко езжу и зачастую не на один день. Тылла к этому привыкла, думаю, что и сейчас она не станет допытываться: куда да с кем?..

— Ну, если так, тогда живее собирайся, — поторопил друга Хаджимурад.

Два всадника на рассвете покинули село. Крепкая лошадь Назара несла на себе не только седока да хурджун, но и бурдюк воды, а также мешок овса..

Взошло солнце и только теперь Назар как следует разглядел и коня, и снаряжение Хаджимурада.

— Да откуда всё это у тебя? — с восторгом спросил Назар. — Подобной сабли, наверно, сам бек никогда не держал в руках! Не иначе, как и породистого коня, и прекрасную одежду, и саму свободу пожаловал тебе пальван за обещание разыскать и вернуть ему сына! Ну, отвечай, угадал?

— Нет, не угадал, — отрицательно покачал головой Хаджимурад. — Просто Хабип-пальван и его жена Беневше оказались очень хорошими и чуткими людьми. Они меня без всякого условия отпустили и снабдили всем, что ты видишь. Это я сам уже пообещал им помочь в поисках сына. И дал себе слово, что выполню такое обещание! Ведь и у меня, и у них — один и тот же враг: коварный Довлетяр…

— Кроме Джапаркули есть ещё дети у них? — поинтересовался Назар.

— Есть две очень красивые дочки. И обе тоже отзывчивые, приветливые. Старшей уже лет семнадцать, звать её Шапери, что означает царица пери. Она очень похожа на мать. А мать у девочек очень красивая! — услышал в ответ Назар.

— Конечно же, люди, не скупящиеся на добро, я сами его заслуживают, — согласился он. — Мы должны разыскать и вернуть им сына. Я готов вместе с тобою, Хаджимурад, преодолеть любые трудности!

Ехать до ближней низины ещё немало и Хаджимурад стал подробно рассказывать другу, как подло и коварно обманул его Довлетяр, украл у него и серого скакуна, и любимую Джерен…

Назар с волнением выслушал друга и остановил коня:

— Давай, пока далеко не уехали, вернёмся я разделаемся с этим грабителем и подлецом!

— Нет, Назар, всему своё время. Я дал себе слово, что сначала разыщу Джапаркули, а потом уже рассчитаюсь с ненавистным беком. А Довлетяр от нас не уйдёт!

И всадники поскакали дальше. После минутного колебания: «сейчас заговорить об этом или попозже?»… — Назар пришпорил свою лошадь и поравнялся с другом:

— Ты, ведь, наверно, не знаешь, что Джерен умерла, — и Назар рассказал о трагической кончине девушки.

Хаджимурад действительно не знал об этом. Сообщение Назара ошеломило парня. Он остановил коня и склонил голову в молчанье. Но тут же вскоре выхватил из резных ножен саблю и пришпорил коня. Назар сначала не мог понять, что он делает, куда скачет? Оказалось, впереди нёсся удирающий от всадника матёрый волк. Видно, ночной хищник немного запоздал в своё дневное логово… Расстояние между вороным скакуном и волком сокращалось. А когда волк стал карабкаться на бугор, он был настигнут острой саблей и скатился вниз, оставляя на пожухлой траве кровавый след. Хаджимурад вложил вытертую саблю в ножны и подъехал к другу.

— Один разбойник получил своё. Теперь очередь за другим, ещё более опасным… Твоё сообщение о смерти Джерен переполнило чашу моего терпения. Я хочу как можно скорее встретиться с этим негодяем! Придётся отступить от данного себе слова и немедленно вернуться в село. Убийца Джерен должен без промедления понести кару за все свои злодеяния!

Назар тоже попридержал коня.

— Я согласен с тобою, Хаджимурад. Раз Джерен твоя невеста, то она и нам не чужой человек. Да за её загубленную жизнь, кроме нас, собственно, и некому покарать этого душегуба…

Но вспышка ярости у Хаджимурада не то, чтобы прошла, а лишь перестала быть безотчётной и заслонять собою все намеченные цели. Парень хмуро оглядел окрестность:

— Ладно, Назар, мы уже далеко от своего села отъехали, давай где-нибудь сделаем привал да поразмыслим, как поступить. Если мне не изменяет память, то где-то вблизи должна быть низинка Чакана с маленьким селением и колодцем. — Хаджимурад ещё раз внимательно огляделся: — Вон там справа, кажется, и спуск в неё начинается, поехали, Назар…

В низине Чакана действительно было несколько чабанских кибиток и колодец. Лошади с жадностью припали к деревянному корыту, доверху наполненному водой.

Хозяин ближайшей кибитки постелил им в шалаше кошму, принёс немного каурмы и лепёшку. Путники решили переждать жару, а поближе к вечеру отправиться в путь.

Старый чабан, приглядевшись к одежде и оружию Хаджимурада, решил, что к нему пожаловали байские сынки. На вопрос старика, куда они держат путь, гости сказали, что ищут бая Ораза-келте, и в свою очередь спросили, не подскажет ли он им в какой низине, у какого колодца им лучше всего поискать этого человека.

— Ораз-келте… Ораз-келте… — в раздумье наморщил лоб чабан, — вообще-то имя знакомое, но где он обитает, этот бай, ничего не могу сказать, не знаю, — чабан с сожалением пожал плечами, — придётся вам поспрашивать у встречных людей, кто-то обязательно подскажет, где живёт этот нужный вам Ораз-келте.

Хаджимурад поднялся с кошмы:

— Чабан-ага, жара уже, кажется, начала спадать, спасибо за гостеприимство, нам пора.

— Да какое там гостеприимство, для таких всадников, как вы, следовало бы зарезать барана, только нет у меня такой возможности, — развёл руками чабан. — Если поедете по верхней дороге прямо, то под вечер она приведёт вас к колодцу Каррыбая. В той низине немало живёт состоятельных скотоводов… А баи хорошо знают друг друга. Могут найтись и такие, кому известно, где проживает Ораз-келте. Счастливого вам пути, джигиты, — поднял руку чабан вслед всадникам.

Солнце уже было на закате, но до вечерней прохлады ещё далеко. Пустыня казалась вымершей. Всё живое пока продолжало отлёживаться в норах или в тени кустов. Ни волка, ни ящерицы, ни зайчишки, — ничего перед глазами, кроме предвечернего солнца да рыжих горячих песков. А по вязкой дороге среди них следуют два всадника. Они тоже изнурены от весьма ощутимой жары…

Наконец солнце спряталось за песчаную гряду. Начали понемногу остывать пески. И тут оказалось, что путники ехали не по безжизненному простору. У кустарников саксаула мелькнула, кажется, лиса. С другой стороны дороги у небольшого бархана послышалась возня и писк сусликов. А чуть поодаль между двумя холмами проследовали два волка… Вероятно, где-то в здешних окрестностях есть и глухие заросли, и вода…

Узкая караванная дорога спустилась в небольшую низинку, а затем снова устремилась вверх. Послышался лай собак. Всадники прислушались, откуда доносился этот лай, и, свернув влево, стали спускаться в обширную низину.

По мнению Хаджимурада, это была та самая низина Каррыбая, о которой им днём говорил чабан. Но рассуждения парня прервала новая волна собачьего лая и неистовые крики пастухов. Всадники поняли, что на стадо напали волки. Может, те самые, которых они совсем недавно видели. Те или другие, а когда подъехали к отаре, узнали, что чабанам со своими сторожами не удалось живыми отбить двух овечек. Одна со бака даже пострадала, лежала с прокушенной ногой и усердно зализывала рану. Чабан кричал и кому-то грозил палкой. Оказывается, волки отбежали от отары совсем недалеко и ждали удобного момента для нового нападения. Всадники кинулись вперёд и одного волка Хаджимурад сначала подстрелил, а затем саблей и совсем прикончил, догнал ещё одного и чуть ли не пополам его рассёк. Назару тоже удалось одного настичь и зарубить. Остальные хищники, почуяв беду, скрылись за холмом. Всадники помогли чабану собрать разбежавшихся овец. Но три из них остались на земле. Одна была ещё жива и чабан тут же её прирезал. После этого подошёл к всадникам и дрожащим голосом стал благодарить:

— Да если бы не вы, они бы могли перегрызть всю отару. Ведь на этот раз хищников было не один и не два… И за этих трёх задранных овечек не знаю чем буду расплачиваться с баем…

— А что это вы, Ишанкули-ага, такую большую отару один пасёте? — подивился Назар.

— Да есть у меня и чолук — тринадцатилетний сынишка Сапар, но его я послал в село… Ведь волки к нам уже третью ночь подбираются. Позавчера трёх отогнали, вчера их уже кажется больше бродило вокруг отары. А сегодня ещё засветло стали мелькать за холмами, поджидая вечера. Вот сынишка и понёсся за подмогой. Да если бы не вы, то эти серые злодеи натворили бы здесь такого, что и подмога бы уже оказалась ненужной. Спасибо аллаху, что вас мне вовремя послал, — сердечно благодарил чабан.

Всадники спешились, привязали лошадей, и вместе с чабаном отправились за убитыми хищниками. Всех приволокли поближе к стоянке.

Вдали послышался гомон и топот всадников.

— Бай с сыновьями едут… — сокрушённо схватился за голову чабан, — что ж я ему скажу? Ведь такому ничего не докажешь…

Он действительно подъехал с грозным видом, но, увидев неизвестных ему людей, сбавил свою воинственность. На голове у бая — чёрная мерлушковая папаха, на плечах верблюжий чекмень. Белая борода закрывала полгруди. Следом за ним подъехали его сыновья. Они очень походили на отца, только бороды у них тёмные.

Бай то и дело поглядывал на Хаджимурада. Ведь ни он сам, ни его сыновья никогда в жизни не видели подобной прекрасной сабли. Глядя на неё, бай позабыл и о задранных овцах, и о чабане, которого собирался выпороть. Заворожённый блеском сапог и сверканием ножен, он почтительно поздоровался с Хаджимурадом за руку. Назару же просто кивнул головой. А чабана сердито спросил:

— Сколько овец не уберёг, лентяй?

— Три овцы задрали волки, — покорно пробормотал чабан.

— Стоимость всех трёх вычту из твоего заработка. Освежуй их, я пришлю работника на верблюде, передашь с ним и овечьи шкуры.

— Бай-ага, — вмешался Хаджимурад, — вы говорите, что чабан вам обязан заплатить, но ведь по обычаю вы нам тоже обязаны выдать по овце за каждого убитого волка, не так ли?

— Верно, — неохотно согласился бай.

— Тогда можете считать, что задранных овей вы нам выдали живыми, — улыбаясь, подытожил Хаджимурад, — к тому же, если вы протащите шкуру убитого волка мимо любого байского двора, тот тоже должен будет выдать вам овцу. Это ведь обязательное правило, так что…

Бай понимающе закивал и улыбнулся гостю и тут же, обернувшись к чабану, приказал и с волков содрать шкуры…

— Значит, бай-ага, вы с чабаном вроде в полном расчёте, верно? — не успокаивался Хаджимурад.

— Что ж, — покосился бай на чабана, — ради таких гостей на этот раз придётся простить ему потерю трёх овечек…

— Да ведь не потеряли же вы их, ещё окажетесь и в выгоде, — сдерживая раздражение, ответил джигит.

— Так-то оно так, но всё же… — отозвался бай и переменил тему разговора, обращаясь к Хаджимураду: — Откуда и куда путь держите? Милости прошу в гости…

— Я думаю, Назар, что нам следует принять приглашение бая, — улыбнулся Хаджимурад. — А дома, за чаем, мы охотно расскажем куда едем, и зачем едем.

Назар согласно кивнул головой.