Статьи и проповеди. Часть 9 (27.12.2013 – 09.04.2015)

Старая тема: Новый год (31 декабря 2013г.)

Со словом «новый» в Писании есть несколько крепких ассоциаций. Если брать хронологически, то вначале это грустное признание Иерусалимского царя из книги Екклесиаста, что «Нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: “смотри, вот это новое”; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1: 9–10). А во-вторых, это Новый Завет, где всё новое: бессеменное зачатие, девственное Рождение, победа над смертью. Вот в таком контрасте и пребывает человек. По опыту падшей жизни, по грузу за плечами он живет в смертной тени Ветхой мудрости. А по опыту веры он утешен надеждой на иную жизнь и вечную радость в Царстве Христа и Бога. Вот так, как дельфин, человек живет в воде, а дышит легкими. То есть пребывает в одном мире, а утешается воздухом другого.

Мы празднуем Новый год вполне по-екклесиастовски. В глубине души каждый просто обязан понимать, что перемена цифр на календаре ничего нового принести не в силах. Ну, а если не понимает этого человек, то мы вправе задать вопрос: «На какое-такое “новое счастье” ты надеешься, если сам обновляться и меняться к лучшему не собираешься?» Следуя этой мысли, мы неожиданно приходим к покаянию, хотя само слово звучит весьма непривычно среди хлопающих бутылок шампанского. Но глядите: покаяние – это действенное обновление, без которого ничего действительно нового не произойдет. Делаем вывод: под бой курантов есть смысл сказать (хотя бы самому себе) «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

Есть еще одно серьезное пожелание, вызванное к жизни местными традициями. Когда Геша Козодоев (см. фильм «Бриллиантовая рука») провалил операцию «Дичь», наутро ему предстояло ехать с отчетом к шефу. И пришел к нему Лелик, и услышал от Гешы, что тотчас ехать к шефу Геша не может, потому что ему надо сначала «принять ванну и выпить чашечку кофе». Так позвольте же пожелать вам, дорогие друзья, чтобы наутро первого календарного дня 2014 года вы никоим образом не находили в себе сходства с Гешей Козодоевым. В противном случае все слова о «новом счастье» будут звучать цинично и насмешливо, а отражение в зеркале будет смотреть на вас глупо и безнадежно.

А еще расскажу вам, какой диалог у меня получился недавно с журналисткой по телефону. Она звонит, представляется и спрашивает:

– Как вы можете оценить прошедший год?

Я говорю:

– Никак. Я не меряю жизнь годами.

Она:

– Как не меряете жизнь годами? А чем?

– Понимаете, – говорю, – у человека иногда за день или за неделю может столько всего произойти, что он и повзрослеет, и постареет, и вновь помолодеет за это время. При этом можно совсем забыть, что же такое было в прошлом году в ночь с 31-го на 1-е. Понимаете?

Она с той стороны телефонной трубки говорит:

– Нет.

И я слышу, что не врет.

– Видите ли, – продолжаю, – человек меряет жизнь не календарными датами григорианского или юлианского календаря…

Она спрашивает:

– Какого календаря?

– Юлианского или григорианского, – повторяю и продолжаю: – а событиями внутренней жизни. Дочка вышла замуж, сын из армии вернулся, переехала семья в другой город, смерть или рождение совершились. Вот события, которые отмеривают жизнь. Мы все, обычные люди, по этим межевым столбикам путь держим. Или же наоборот: пару дней в больнице проведешь, и на выписку выйдешь другим человеком. А все прошлое, как ежик в тумане, осталось далеким и наивным. Вы меня понимаете?

– По-ни-ма-ю, – растягивая звуки, отвечает она, и я слышу, что не врет.

И опять:

– Но в стране-то что-то ведь произошло, поменялось?

– Ну, произошло. Наши забили французам два мяча в Киеве и пропустили три в Париже. Вы об этом? А еще Бенедикт ушел на покой, а Сноуден прилетел в Москву. А еще в одних местах были наводнения, а в других тайфуны. Но все это именно «ежик в тумане».

Она:

– А Майдан?

– А Майдан, – говорю, – это не то, что произошло, но то, что не поменялось.

– Как это?

– Люди не поменялись. Скоморошат, шумят, жить хорошо хотят, виноватых ищут, заборы на костры жгут, песнями и плясками «добрых духов» призывают. Это еще со времен Трипольской культуры не изменилось.

Она говорит:

– Какой культуры?

Я говорю:

– Трипольской, которую Викентий Хвойка открыл.

О Хвойке я пожалел, потому что она спросила, кто это. Пришлось в двух словах рассказать. И рассказал бы я ей еще о золоте Полуботка, и о вечной мечте о курице, несущей золотые яйца, но сдержался. Слишком много бы пришлось по ходу рассказа объяснять. И мы вскоре закончили разговор традиционным приветствием: С Новым годом!