Ставка больше, чем жизнь

1

Шел декабрь 1942 года. Гитлеровские войска основательно увязли под Сталинградом. Почти все армейские сводки с Восточного фронта были краткими, неопределенными. Правда, в иных еще слышались отзвуки восхищения былыми победами немецко-фашистских армий. Однако многие немцы уже понимали, что войска фельдмаршала Паулюса, окруженные советскими войсками, вот-вот будут разгромлены на берегах Волги. Война близилась к поворотному пункту, сражения на Восточном фронте принимали все более ожесточенный характер. Газеты всего мира подсчитывали количество убитых и раненных на полях сражений, в воздушных и морских просторах, при высадке десантов и в окружении. Ежедневно назывались города и населенные пункты России, Африки, Греции, за которые шли бои.

И только никогда в газетах не было сводок с невидимого фронта, на котором находился Ганс Клос. Сражения там проходили без артиллерийской канонады, без танковых и пехотных атак. Но в штабах разведки нередко исключали из списков имена убитых и пропавших без вести, прятали их личные дела на полки сейфов. На этом фронте борьба велась в глубокой тайне, напряженная, острая, беспощадная… Не дать захватить себя врасплох, перехитрить противника, внедриться в его штабы, органы безопасности, не попасть в западню… То была трудная и опасная работа, и об этом как раз думал Ганс Клос, идя по улицам Вроцлава. В этом городе он по указанию Центра должен был обезвредить вражеского агента и спасти своих людей. В его распоряжении было всего три дня.

Он миновал Гинденбургплац и свернул в узкую улочку. Задержался около объявления, подписанного гауляйтером Ханке, оглянулся. Ничего подозрительного, никто за ним не следит. Вышел на Центральную площадь, смешался с толпою прохожих, суетившихся около витрин магазинов, где красовались рождественские елки. Мимо Клоса прошел унтер-офицер, по-армейски поприветствовал его. Пожилой, заросший бородой мужчина поднял с тротуара окурок сигареты. Девушка в потертом плаще с белым треугольником на груди, на котором отчетливо выделялась буква П, толкала тележку с углем по обочине дороги. Она посмотрела на Клоса и тотчас отвела взгляд.

Клос снова огляделся и направился к костелу. Центральный вход оказался закрытым. Разведчик толкнул боковую дверь и вошел внутрь.

Перед гипсовой фигурой святого Антония тусклым светом горела лампада. В глубине полутемного помещения, неподалеку от алтаря, стояли на коленях две пожилые женщины.

Клос старался идти бесшумно, но в зале с высокими сводами звук его шагов отдавался глухим эхом. Неожиданно заиграл орган. Торжественная мелодия Баха заставила обер-лейтенанта на минуту замереть. Потом по крутой деревянной лестнице он поднялся наверх.

Органист, к которому шел Клос, склонился над клавиатурой. Это был пожилой мужчина в темных очках. Он сразу же услышал шаги, пальцы его оторвались от клавишей и замерли в воздухе. Он медленно повернулся в сторону двери. Клос знал, что этот человек слепой, но в то мгновение ему показалось, что органист видит его.

— Это ты, Руди? — спросил органист. Клос молчал.

— Кто-то вошел, я слышал.

— Это я, — отозвался наконец обер-лейтенант и приблизился к слепому.

— Кто вы?

— Я привез вам низкий поклон от тети Сюзанны.

Мужчина помолчал, как бы не понимая, о ком идет речь. «Не мог же я ошибиться», — подумал Клос.

— Вы ее знакомый? — спросил органист.

— Нет, родственник, — ответил Клос.

— Она все еще страдает ревматизмом?

— С сентября чувствует себя лучше.

Значит, все в порядке. Можно говорить о деле. Органист приблизился к Клосу, его пальцы, словно искали что-то слегка коснулись погон офицера.

— Вы в мундире? — удивился он и через минуту проговорил: — Извините, я не должен был об этом спрашивать. Я ждал вас… Значит ли это, что «тетя Сюзанна»…

— Ничего не значит, — сухо ответил Клос. — Мне поручено принять решение на месте.

— Хорошо, — одобрительно проговорил органист. — Это хорошо, — повторил он еще раз.

— Прошу докладывать.

— Вы впервые во Вроцлаве?

— Да. Но какое это имеет отношение к делу?

— Для нас все важно, — ответил органист. — Вы знаете об Артуре Первом?

— Да. Докладывайте дальше.

— С самого начала?

— Желательно с самого начала.

— Хотите проверить меня?

Клос не видел его глаз за черными стеклами очков, но уловил в голосе настороженность.

— Нет. Проверять вас я не собираюсь, — ответил он. — Мне известно, что вам можно доверять.

— Благодарю… Час назад через тайник мною получено донесение от Артура Второго.

— Где находится тайник?

— Здесь, в костеле, под фигурой святого Антония. Что, это плохо?

— Пока не знаю… Продолжайте.

— За прошедшие три месяца мы проверили всех, кого можно было проверить.

— А что гестапо?

— 15 сентября, ночью, гестаповцы ворвались в квартиру руководителя группы — Артура Первого. В перестрелке он погиб.

— Это точно?

— Да.

— Значит, от него они ничего не могли узнать?

— Ничего, — утвердительно ответил органист. — Но утром 16 сентября были арестованы двое наших связных из вагоноремонтных мастерских. Это рабочие, которые бывали на Генрихштрассе.

— А что там находится?

— Управление союза поляков немецкого происхождения. Там знали не только Артура, но и арестованных. Центр считает, что в подпольной группе действует провокатор. Приказано приостановить ее деятельность.

— Однако группа действует?

— Да. После гибели Артура Первого донесения передает мне через тайник его заместитель Артур Второй. Он старается выявить предателя. Только нам непонятно, почему гестапо до сих пор не арестовало остальных участников группы, если гитлеровцы действительно располагают полной информацией о ее деятельности. Провокатору должно быть известно многое…

— Вы рассуждаете как новичок, — укоризненно проговорил Клос. — Гестапо не торопится, хочет выиграть время… Зачем арестовывать людей, если за ними установлено наблюдение? Гестапо важно выявить их контакты и явки. Провокатору пока еще не все известно… Кто такой Артур Второй?

— Наш старый сотрудник. Доверенное лицо Артура Первого. Вот его последнее донесение. — Органист подал листок тонкой бумаги. — Шифр знаете?

— Знаю.

В костеле было пусто и мрачно. Свет едва пробивался через витражи узких окон. Клос поднес донесение поближе к глазам, с трудом расшифровал длинный ряд цифр. Артур Второй сообщал, что принятые им меры приносят результаты. Гибель Артура Первого и арест его людей были не случайны. Удалось установить, кто предатель. Только один человек был связан с руководителем группы и рабочими вагоноремонтных мастерских. Условный шифр этого человека «А-3». Далее Артур Второй докладывал, что он отдал приказ ликвидировать предателя и просит дальнейших указаний и связи с Центром. Группа находится в безопасности и может продолжать действовать.

— «А-3» — предатель, — проговорил Клос.

— Артур Второй ошибается! — неожиданно воскликнул органист, теряя самообладание. Он взволнованно провел рукой по щеке, поправил сползшие с носа очки, — «А-3» не предатель. Она невиновна…

— «А-3» — женщина?

— Девушка. Я сам ее завербовал… Я хорошо ее знаю… Был знаком еще с ее отцом…

— Это не доказательство.

— Других доказательств у меня нет. — Органист опустился на стул и дотронулся пальцами до клавишей органа. — Других доказательств нет, — повторил он. — Я доверяю ей, она беззаветно предана нашему делу, а это больше, чем доказательство. — Слепой умолк, он ждал, что ответит Клос, но, не дождавшись, настойчиво добавил: — Прошу, чтобы Центр отменил приказ Артура о ликвидации «А-3».

— Слушайте меня внимательно. — Клоса все еще беспокоили глаза органиста. Он очень хотел бы увидеть их. — Если в группе Артура действует провокатор, то его людей уже ничто не спасет. Поэтому необходимо принять срочные меры, чтобы обезвредить предателя.

— Не спасет? — повторил органист.

— Их можно спасти, только если будет ликвидирован провокатор. Надо выдать им другие документы, помочь установить новые контакты или направить их в распоряжение другого подпольного Центра. Но я не доверю им ни одного нового адреса явки, пока не узнаю, что предатель ликвидирован. Если вы утверждаете, что «А-3» невиновна, значит, в группе Артура Второго действует другой провокатор. Вы кого-нибудь подозреваете?

— Нет, — ответил органист.

— Вот видите… А ведь предателем может быть каждый их них. И гестапо известно все, что делается в вашей группе. Не исключено, что за людьми Артура установлено постоянное наблюдение.

— Понимаю. Что надо сделать?

— Отправьте Артуру Второму ответ на его донесение от имени Центра. Пусть отменит свой приказ о ликвидации «А-3»…

— Благодарю.

— Я делаю это не ради вас. Просто принимаю во внимание ваше сомнение. Попробую сам разобраться в сложившейся ситуации. Кому еще, кроме Артура, известно о тайнике в костеле?

Органист молчал.

— Кто еще знает о нем? — повторил Клос.

— О тайнике известно также «А-3», — прошептал органист. — Это Лиза.

— Ах так… — Клос направился к двери. — Вы нарушили директиву Центра. Кто вам дал на это право? Почему раньше не доложили мне? Почему…

— Лиза — моя близкая родственница! — Органист уронил руки на клавиши органа. — Я уже сказал, что знаю ее много лет и ручаюсь за нее головой. Вы должны встретиться с ней. Знаете где?

— Знаю. В кафе «Дорота» на Франкфуртерштрассе.

Клос подошел к двери в тот момент, когда ее кто-то открывал. Он отскочил в сторону, машинально положив руку на кобуру с пистолетом. На пороге появился мальчик лет десяти.

— Это ты, Руди? — спросил органист.

— Я, дедушка, — ответил мальчик, не спуская глаз с Клоса.

— Кто это? — спросил Клос.

— Мои глаза и ноги, — ответил органист. — Это мой маленький связной, мой внук…

2

Кафе на Франкфуртерштрассе было единственным из многих небольших вроцлавских кафе, которые во время войны сохранили свой прежний вид. Пожилые мужчины играли здесь в шахматы и домино, попивая пиво или вино, иногда чай или суррогатный кофе.

В это уютное заведение нередко заглядывали находившиеся в отпуске солдаты и офицеры вермахта со своими девушками, и значительно меньше здесь было офицеров в коричневых мундирах.

В этот день в послеобеденное время в «Дороте» было немноголюдно. В нише за столиком сидел солдат вермахта и гладил коленки девушке. Около окна пристроился профессор фон Липке, находившийся на пенсии. Он часто играл здесь в домино с мужчиной в форме железнодорожника. Фон Липке, завсегдатай кафе, имел свой столик и коробку домино. Все знали, что живет он на скромную пенсию и подрабатывает в благотворительной организации по отправке посылок для фронтовиков.

Трудно было предположить, что этот пожилой человек, ходивший с тростью и выводивший каллиграфическим почерком номера полевых почт на посылках для солдат, руководил подпольной антифашистской организацией. Это был Артур Второй. Вот уже более месяца он вел искусную игру.

— «Пять — пусто»! — сказал он, хлопнув костяшкой домино по столу.

Мужчина в форме железнодорожника, Хорст Кушке, внимательно присматривался к своему партнеру. Эту фамилию он носил с тридцать девятого года. Имя Станислав он сменил на Хорста и долго не мог привыкнуть к этому.

— Ваш ход, господин профессор, — объявил он и посмотрел на кельнершу, которая прошла мимо них и поставила на соседний столик пивные кружки. — У меня «пусто — шесть»!

— Господин Кушке ошибся, — негромко сказал фон Липке. — Прошу докладывать… Что нового?

— У меня «пусто»!.. Транспорт из сорока восьми «пантер» прошел сегодня утром…

— В каком направлении?.. Ставлю «дубль — шесть»!

— На Харьков… У меня также шестерка, господин профессор!.. Послали бригаду для ремонта железнодорожного полотна на линии Острув — Калиш…

— Вы проигрываете, — сказал Липке. — Играете неосторожно, от случая к случаю. Так нельзя.

— Понимаю.

— Слушайте меня внимательно. Задание особой важности… — Липке говорил твердым голосом. Он никогда не терял самообладания, и Кушке, побаиваясь его, всегда восхищался им.

— Слушаю.

— Приведите приговор в исполнение. — Профессор внимательно смотрел на Кушке. — Приговор, — повторил он через минуту. — В нашей группе действует агент гестапо.

— Мне никогда не поручали таких заданий.

— Вот я тебе и поручаю. — Липке неожиданно перешел на «ты». — Слушай меня внимательно. Лессингерштрассе, 16, недалеко от Лессингсбрюке.

— Это он выдал Артура Первого?

— Не люблю лишних вопросов. Не «он», а «она»…

— Задание будет выполнено, — пообещал Кушке.

Липке не спеша укладывал костяшки домино в коробку.

— Снова вы, господин Кушке, проиграли партию, — объявил он. — До следующего раза.

— До следующей встречи, господин профессор.

— В обычном месте в девятнадцать, — негромко закончил профессор. — Здесь встречаться больше не будем.

— Понимаю.

Кушке вышел из кафе первым. В гардеробе плащ ему подала Елена. Он поцеловал ей руку, а потом, поскольку здесь, кроме них, никого не было, прикоснулся губами к ее волосам. Они были женаты уже двенадцать лет. Познакомились весной двадцать девятого года и летом поженились. Именно тогда она сказала: «Теперь ты будешь Хорстом. Так нужно, соглашайся». Елена и втянула его в подпольную организацию. Прежде она работала в польской библиотеке. Когда гитлеровцы начали повальные аресты, ей удалось спастись. «Мне просто повезло. Я родилась в рубашке», — иногда говорила она, но в последнее время к этому разговору возвращалась неохотно.

Она заботливо застегнула пуговицы на его плаще:

— Когда возвратишься?

— Поздно. Много работы. Не беспокойся, — ласково сказал он.

Елена не спросила, куда и зачем идет муж. Она никогда не спрашивала его об этом. «Мы не должны задавать лишних вопросов», — как-то сказала Елена. Она подала плащ уже другому посетителю и, усмехнувшись, поблагодарила Хорста за чаевые, которые он вручил ей.

В гардероб вбежал Руди. Он ожидал в дверях, пока девушка, выходившая из кафе с солдатом, поправляла волосы у зеркала.

— Есть хрустящая соломка! Прошу вас, фрейлен, — умоляюще сказал мальчик. — Возьмите, пожалуйста.

— С удовольствием, — ответила Елена. — Дай пачку… И передай там, что сегодня же отправлю дяде. Понял?

— Конечно, благодарю вас, фрейлен. — Руди выбежал, широко распахнув двери. Он всегда так делал. Ему нравился долгий и мелодичный звон подвешенного у двери колокольчика.

Елена осторожно раскрыла пакет, переложила в сумку старательно свернутый бумажный рулончик.

3

На кого работала Лиза Шмидт?

Клос никогда не относился к противнику пренебрежительно. Остановившись на углу Франкфуртерштрассе, около газетного киоска, он рассматривал яркие обложки журналов. На цветной фотографии красовался немецкий солдат, стоявший около горевшего танка со звездой.

«Если вроцлавское гестапо, — размышлял Клос, — имеет своего агента в группе Артура, оно не упустит удобного случая, чтобы ликвидировать ее. Но если группа у них уже в руках, то почему медлят с арестом остальных подпольщиков?»

Ответ напрашивался простой: гестапо хотело до поры до времени иметь противника, который действовал бы под его контролем. Так удобнее дезинформировать врага, выявить его контакты и связи с Центром.

Что известно гестапо? Возможно, что все люди Артура уже под наблюдением. А органист? За костелом не следили, Клос проверил это. Но враг мог действовать более хитро и коварно. Артур Второй посылает донесения через тайник в костеле. Возможно, за Артуром следят? Вероятнее всего, это так. Напрашивается предположение, что гестапо известно, где находится тайник. Но тогда непонятно, чего гитлеровцы ждут? Видимо, они еще не расшифровали систему связи с Центром. Но тогда почему они поторопились взять Артура Первого?

Вывод был ясен: Артур Первый раскрыл провокатора. Допустим, это Лиза Шмидт. Но с уверенностью этого сказать нельзя. Правда, аргументы Артура Второго кажутся серьезными. Лизе известна вся подпольная организация, значит, над органистом тоже нависла опасность. Что же делать? Клос мог бы принять самое простое решение: прекратить все контакты с группой. Но это означало бы, что ее люди окажутся брошенными на произвол судьбы и обреченными на бездействие. В таком случае гестапо подождало бы еще немного и, убедившись, что эти люди бесполезны, ликвидировало бы их… Клос не мог допустить подобного исхода. В его распоряжении оставалось еще целых два дня. Удастся ли ему выполнить задание? Он не имеет права полностью раскрываться перед этими людьми, каждый из которых мог оказаться предателем.

Что он может сделать теперь, чтобы обезвредить агента гестапо?

Клос закурил сигарету, купил «Фёлькишер беобахтер» и не спеша продолжал путь по Франкфуртерштрассе. На противоположной стороне улицы он заметил девушку. Это была Лиза Шмидт — стройная, модно одетая. Она куда-то спешила.

Почему Лиза предала, если конечно, она это сделала? Боязнь, страх перед гестапо? А может, она уже давно работает на них?

Зазвенел колокольчик над открываемой дверью кафе «Дорота». У Клоса мелькнула мысль, что Артур Второй не очень-то соблюдает осторожность. Он и его люди открыто приходят в это кафе, и гестапо не стоит большого труда установить за ними наблюдение…

Клос вошел в кафе следом за Лизой Шмидт. Гардеробщица улыбнулась, принимая от него плащ. Лиза Шмидт в это время уже говорила по телефону: «Прошу тебя, обязательно приходи, милый…» Сказав это, девушка повесила трубку и взглянула на Клоса. Вынула из сумочки деньги.

— Будьте добры, разменяйте, — обратилась она к гардеробщице. — Мне надо еще позвонить.

У Елены мелочи не оказалось. Клос сразу же подал девушке несколько мелких монет:

— Рад услужить вам, фрейлейн.

— Ах, как вы любезны, господин обер-лейтенант, — защебетала девушка. — Я в долгу не останусь, как только разменяю, сразу верну.

Клос вошел в небольшой зал кафе, присел за столик у окна, машинально открыл коробку с домино и начал забавляться черными костяшками.

Кафе было полупустое. Два старика играли в шахматы. Женщина в темном платье пила чай.

Клос взял костяшку «пусто» и приставил к «пусто — шесть», потом начал складывать домик. «Не люблю эту игру», — подумал он и поднял глаза. К его столику подходила Лиза Шмидт.

— Я пришла вернуть вам долг, — сказала она.

Клос тут же пододвинул девушке стул, и она села.

— Хотите еще раз подчеркнуть свою галантность, господин обер-лейтенант, — проговорила девушка, подарив ему очаровательную улыбку. — Кредитор имеет на это полное право. — Она опять мило улыбнулась.

Клос подумал, что пока все складывается неплохо, очень даже неплохо. Но его тревожила мысль, не видел ли его кто-нибудь в костеле. Может быть, Лиза уже успела описать его внешность? Нет, это исключено.

Он предложил девушке кофе и коньяку.

— Коньяк! — воскликнула Лиза. — Ручаюсь, что господин обер-лейтенант прямо с фронта…

Клосу требовалось немало усилий, чтобы поддержать беседу. Он уже давно не флиртовал с девушками. Но это не был пустой разговор. Оба начали вести игру…

— Да. С фронта, — ответил он. — Но как вы догадались?

— Только офицеры с фронта могут с легкостью отдавать за коньяк такое количество марок.

— Удобный случай, чтобы освободиться от этих бумажек. Находясь в отпуске, все мы мечтаем.

— О чем?

— Чтобы в уютном кафе, например «Дороте», выпить рюмочку коньяка с такой милой девушкой, как вы…

— Только об этом?

— Нет, не только, — ответил Клос. Он заказал коньяк и кофе, а когда кельнерша начала прибирать стол, добавил: — Домино, пожалуйста, оставьте.

Лиза внимательно приглядывалась к офицеру, но держалась настороженно. Ее кокетливая улыбка и милая наивность были только маской.

Клос подумал, что девушка начинает ему нравиться, но тут же отогнал эту мысль. Это могло осложнить дело.

— Вы тоже играете в домино? — спросила Лиза.

— Тоже? А кто еще? Позвольте мне угадать… Ваш нареченный, который воюет в Ливии?

— Нет, — усмехнулась Лиза.

— Оккупирует Францию? Грецию? Воюет в России?

— Нет, нет, нет.

— Понимаю. Он защищает отечество. Окопался здесь и играет в домино. Он что, болен? И вы, очаровательная фрейлейн, должны составлять ему компанию?

— Вы такой забавный, господин обер-лейтенант. Как ваше имя?

— Не столько забавный, сколько откровенный, — заметил он и встал: — Ганс Клос.

— Лиза Шмидт. Для друзей — просто Лиза.

— А для меня — Лиззи! Позвольте?

Она снова подарила ему очаровательную улыбку:

— Уже решился, Ганс… Атакуешь по-фронтовому. А про домино я спросила потому, что в это кафе приходят, как и в довоенное время, старики и старушки и целыми днями…

Клос представил себе, как выглядит Артур Второй. Видимо, такой же старик… Играя здесь в домино, он видит людей своей группы, но встречается ли он с Лизой в этом кафе?

— Старые люди любят играть в домино, — сказал Клос. — Служащие, вышедшие на пенсию, называют себя советниками, а учителя-пенсионеры представляются профессорами. Теперь они чинно сидят за мраморными столиками и играют в домино. Эта увлекательная игра занимает все их свободное время…

— Боевого офицера потянуло на философию, — с грустью произнесла Лиза. — Ганс, ты удивительный человек! Но слишком ли много ты философствуешь?

— Жизнь — это борьба, Лиззи, — продолжал Клос. — Эти старики тоже ведут борьбу. Они имеют равные шансы и, играя вслепую, не ведают, какими ценностями располагает противник. Они приглушенными голосами называют костяшки, а вместе с тем напряженно ожидают, когда же противник ошибается. Играют так, будто бы борются не на жизнь, а на смерть…

Девушка внимательно посмотрела на Клоса:

— О чем ты говоришь, Ганс?

— Об игре в домино. — Клос поднял рюмку. — За твое здоровье, Лиззи.

— Спасибо, Ганс. Не хотела бы играть в домино против тебя…

— Я также! Потерял бы голову, — рассмеялся Клос. Он снова входил в роль молодого офицера, ищущего развлечений. — Для такой игры у меня просто нет свободного времени. Я и во Вроцлав-то приехал ненадолго…

— По службе?

— Ты думаешь, что в это нелегкое время немецкие офицеры могут разъезжать для собственного удовольствия? Нет, я возвращаюсь на фронт из Берлина. Генерал позволил мне на несколько дней заехать во Вроцлав. Конечно, это далеко не отпуск, просто небольшая прогулка.

— Твой генерал отлично понимает, что нужно молодым офицерам.

— Да, ты права, — согласился Клос. — Генерал Эберхардт — добрый старик. — И он тут же будто бы с беспокойством посмотрел на девушку. Пусть она думает, что эта фамилия сорвалась с его уст случайно. — Но не будем больше говорить об этом… Совсем разучился общаться с девушками. Все еще не выходят из головы фронт, тяжелые бои под Сталинградом… Надеюсь, что ты все это уже забыла…

— Конечно. Я и не стремлюсь запоминать фамилии каких-то генералов, меня не интересуют ваши мужские дела. Я женщина, Ганс.

— Я сразу это заметил…

— Сразу?.. Хотел бы провести время с кем-нибудь во Вроцлаве?

— С тобой, Лиззи, — ответил Клос.

— Ты шутишь?

— Нет, не шучу. Когда я приехал во Вроцлав, то еще не предполагал, что встречусь с тобой. А через некоторое время…

— Но всего лишь полчаса, как мы познакомились в этом кафе…

— Через некоторое время, — повторил Клос, — я уже твердо решил, что встречусь с тобой. Увидел тебя на улице, Лиззи, и следил. Вот почему я и оказался на Франкфуртерштрассе.

— Следил за мной?

Клос услышал беспокойство в ее голосе.

— Да, — подтвердил он. — Не обижайся, Лиззи.

Но Лиза и не думала обижаться. Напротив, она нежно притронулась к его руке и сказала:

— Если хочешь, Ганс, я подарю тебе этот вечер.

Клос поднял рюмку с коньяком. Ему стало жаль девушку. А если она не предатель, если Артур Второй ошибается? «Ждать чуда?» — подумал он со злостью. Вспомнил Артура Первого. Они были знакомы, встречались когда-то в Варшаве, на явке в мастерской часовщика. «Никогда живым я им не дамся», — сказал тогда Артур. Кто же выдал его? Эта девушка, которая сейчас сидит рядом?

— Ты славная девушка, Лиззи, — сказал Клос, — и я хотел бы…

— Ни слова, Ганс, — прервала она его. — Заплати за коньяк и кофе.

Пока кельнерша отрывала продовольственные талоны и производила расчет, Клос мысленно повторил кое-что из сказанного Лизой Шмидт за столиком кафе и пришел к выводу, что если Артура Первого и рабочих из вагоноремонтных мастерских предала Лиза, то она обязательно сообщит гестапо и о своем разговоре в кафе с неким обер-лейтенантом. Хорошо было бы ему, Клосу, лично познакомиться с гестаповцем, который занимается делом Артура и его людей. Нужно лучше знать противника.

4

Гауптштурмфюрер[4] Поллер был заместителем начальника вроцлавского СД. Еще до войны, будучи штатским, он познал вкус власти, занимая пост уполномоченного банка. Однако он всегда считал, что начальство недооценивало его. За шесть лет работы его доходы увеличились только на двадцать марок. Поэтому при первой же возможности он вступил в СС, а потом его, как одного из лучших функционеров, определили в СД. Здесь свою квалификацию и способности Поллер использовал в полной мере. Он был терпелив и послушен. Не оспаривал приказов вышестоящих офицеров, но и не выполнял их слепо.

В банке его научили, что слишком быстрая прибыль — это, как правило, небольшая прибыль. Когда акции повышаются, не следует спешить, нужно выждать. Полезно иногда упустить плотвичку, чтобы потом выловить карпа. Неоднократно повторял он про себя эту истину.

В гестапо говорили, что Поллер ловок и хитер, хватка у него бульдожья. Еще никто не выскальзывал из его рук.

Однако самому Поллеру все его успехи казались пока слишком незначительными. Он ожидал своего часа. Воображал, что его рапорт когда-нибудь прочитает Гиммлер. А может, и сам фюрер. Поллер уже представлял себе, как вытянется физиономия у его шефа, когда он, Поллер, получит вызов из Берлина. А вдруг его произведут в штандартенфюреры[5] и назначат шефом вроцлавского СД? Он непременно должен им стать!

По утрам он с важным видом становился перед зеркалом, торжественно поднимал руку в гитлеровском приветствии. Штандартенфюрер Эрнст Поллер! Штандартенфюрер! Можно ли вообразить себе что-нибудь более значимое?

И вот пришел наконец его час! Поллер с утра до вечера торчал в своем кабинете и ждал. Если он выиграет, то его мечта исполнится. А выиграть он должен! Необходимо только терпение. Но сколько может ждать наиболее терпеливый из всех терпеливых, Эрнст Поллер?

В тот день, когда Клос встречался в «Дороте» с Лизой Шмидт, Поллер, как он считал, уже был готов завершить свою операцию. У него в руках были все козыри, детально разработанный план и достоверная информация агента. Оставалось только неторопливо, постепенно, но не позже, чем в ближайшие двадцать четыре часа, реализовать все это.

Следовало обезвредить не только противника, который свил себе гнездо во Вроцлаве, но и его агентуру… Может, только теперь и начнется его большая игра?..

Но с кем он имеет дело? Неужели такие качества Поллера, как его профессиональное умение, ловкость и хитрость, могут идти в сравнение с аналогичными качествами славян? Он рассмеялся, залпом выпил рюмку коньяку, закурил сигару и посмотрел на часы. Поднял телефонную трубку, набрал номер. Раздался длинный гудок. С минуту подождал, потом бросил трубку и нажал кнопку звонка. В дверях появился (Эрнст Поллер не терпел даже тридцати секунд задержки) его помощник Йоганн Брандт.

— Позвони на телефонный узел, — сказал Поллер, — не поврежден ли телефон 209-13. Не могу дозвониться.

— 209-13? — повторил Брандт. — Будет исполнено.

5

Наступали ранние зимние сумерки. Подул резкий восточный ветер. Люди поднимали воротники плащей, ускоряли шаг, торопились укрыться в подъездах.

В квартире Лизы Шмидт было тепло и уютно. Над широким диваном, прикрытым пестрой накидкой, висел портрет фюрера. Два глубоких кресла стояли у столика, на котором возле телефона лежала потрепанная «Майн кампф». Клос внимательно оглядел комнату. Видимо, так и должно быть: по-мещански, без особого вкуса, в соответствии с ролью, но с какой?.. Только одно не гармонировало с обстановкой: рождественская елочка в углу комнаты. Разноцветные блестящие шарики, ангелочек на верхушке… Клос усмехнулся: ну разумеется, как он сразу не подумал об этом?! Он притянул к себе Лизу.

— Не спеши, Ганс… — проговорила она мягким, ласковым голосом. — Тебе нравится у меня?

— Очень, — ответил он откровенно. — Ты очень нравишься мне.

Клос подошел к столику и взял в руки «Майн кампф». Книга была потрепана, видно, ею часто пользовались. Взглянув на телефон, запомнил номер — 209-13.

Девушка молчала, ждала чего-то.

— Ты, Лиззи, не жалеешь, что пригласила меня?

— Нет, нет! — весело ответила она. (Клос почувствовал, что ее веселость и радушие наиграны.) — Я рада, что ты пришел. Сейчас приготовлю поесть и выпить.

— Из праздничных запасов?

— Нет, к празднику я не готовлюсь.

— А где будешь на рождество?

Девушка удивленно посмотрела на обер-лейтенанта:

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так… — уклончиво ответил Клос. — Стараюсь вспомнить, где я видел подобную елочку?

— Смешно. Елка как елка. Тебе не нравится? Я каждый год наряжаю елку.

— И всегда так, как эту? У нас в доме была другая. Почти без игрушек, голые ветви, прикрытые ватой… Во всех немецких домах, где я бывал, елки строгие, без особых украшений.

— Не понимаю. — Лиза смотрела на него с беспокойством. — Что ты хочешь этим сказать?

— Такие же елочки, украшенные разноцветными блестящими шариками, с ангелочками, я видел только в Польше, Лиззи. Это польская елка. — И подумал: «Паясничаю, как клоун, или в самом деле стал сентиментальным. Чего хочу достигнуть? Эта девушка около двух лет добывает сведения нашей разведки. Но почему предала? Если бы я знал, что она невиновна, то немедленно ушел бы из этого дома. А может, остался бы? Она приглашает к себе немецких офицеров, приезжающих с фронта в отпуск, а потом просматривает их карманы или вызывает каждого на откровенный разговор. Но сообщает ли она в гестапо о тех, кто слишком болтлив и разглашает военную тайну? А если Артур Второй ошибается?»

— Хочешь, я сниму с елки эти забавные игрушки? — спросила Лиза.

— Не говори так, это расстраивает меня.

— Почему? Или ты думаешь, что немецким офицерам не могут нравиться польские елки? А польские девушки?

— Я был в Польше, Лиззи, — серьезно ответил Клос. — Они нас, немцев, ненавидят. Нередко стреляют в нас. — Он снова притянул ее к себе. — Поэтому мы так тоскуем по немецким девушкам.

Как же надоело ему притворяться! С каким удовольствием он задал бы этой девушке два-три вопроса по-польски!

Клос обнял и поцеловал ее. Лиза сидела с закрытыми глазами.

— Не нужно, Ганс, отпусти меня, — сказала она строго.

— Почему, Лиззи?

— Я обещала приготовить тебе что-нибудь поесть и выпить.

— Я не голоден.

— Наберись терпения, милый… У нас есть время. Очень много времени.

Клос погасил верхний свет, включил радио. Передавали очередную сводку командования вермахта… Ожесточенные бои в Сталинграде и ничего больше… А ведь советские войска наступали по всему фронту. Армия Паулюса была окружена. Однако гитлеровское командование не сообщало об этом…

Клос попытался настроить себя на отдых. Из кухни доносилось позвякивание тарелок. Он подумал, что вечер с такой очаровательной девушкой действительно мог бы стать приятным. Клос посидел, закрыв глаза, потом вскочил с дивана и начал прохаживаться по комнате. Заглядывал во все углы, за картины, коврики и шторы, искал, не спрятаны ли здесь микрофоны. Ничего не обнаружив, он выключил радио и снова присел на диван. Его охватило разочарование. Прошел уже целый день, а он ни на шаг не продвинулся к своей цели.

Лиза действительно умела вкусно готовить. Вино, правда, оказалось не лучшего качества, но колбаса в томатном соусе и пирожные собственного изготовления были очень вкусны. Для всего этого необходимо иметь дополнительные продовольственные карточки.

Клос пил много, она все время подливала в его бокал, но сама почти не пила. Беседу вела тонко, осторожно. Он подивился ее умению задавать вопросы, на первый взгляд невинные, без особых намеков и предположений. Казалось, она не слушает собеседника, давая ему понять, что ее, немецкую девушку, служебные дела офицера вермахта вовсе не касаются. Но ее интересовала каждая мелочь, и девушка упорно добивалась своей цели.

Клос решил облегчить ей игру. Он рассказал о своих фронтовых друзьях, которые с танковым корпусом недавно переброшены из-под Москвы на Дон, даже назвал их имена, прибавил несколько фамилий офицеров и номера их частей, направленных под Сталинград.

— А ты? — спросила Лиза. — Тебя туда не пошлют?

Клос рассмеялся:

— Не знаю. Если танковую дивизию, которая недавно находилась во Франции, направляют на Волгу, то, вполне понятно, каждого из нас может ожидать Восточный фронт… Но я вернусь, Лиззи. Мы еще увидимся.

— Все так говорят, — со вздохом произнесла девушка. — Все, с кем я общалась здесь. Приезжают на несколько дней в отпуск — и обратно на фронт. Иногда получаю от них письма: тот отморозил ноги, а этот тяжело ранен. Не получаю только извещений об их гибели. Такие извещения мне не присылают…

— Ты со многими была знакома?

— Это что — ревность, Ганс? А не кажется ли тебе, что слишком рано?

Он притянул ее поближе к себе, и в это время раздался. пронзительный звонок.

— Телефон? — спросил Клос.

— Нет, это в двери. — В ее голосе послышалось беспокойство: — Я никого не ждала. Подожди…

Лиза вышла в прихожую. Через дверь комнаты Клос увидел, как Лиза открыла. На пороге возник мужчина в форме железнодорожника.

Этого человека Клос не знал, и не успел рассмотреть получше его лицо, как вошедший грубо оттолкнул Лизу от двери.

— Лиза Шмидт? — спросил он громко.

— Да, это я. — Голос девушки дрогнул от испуга. — Слушаю вас.

— По приказу Артура… — начал мужчина.

Клос заметил в его руке пистолет и, мгновенно подскочив, захлопнул дверь, заслонил собой Лизу. Вальтер в его руке был уже наготове.

— Пистолет на пол! — крикнул обер-лейтенант. — Быстро!

Застигнутый врасплох, незнакомец растерялся и, не решаясь на схватку с немецким офицером, бросил оружие. Клос осторожно поднял пистолет с пола, не спуская глаз с железнодорожника.

— Теперь руки на затылок! — скомандовал он и добавил: — Надеюсь, Лиззи, ты пригласишь нас в комнату.

Он толкнул незнакомца к двери, посмотрел на белую как полотно Лизу. Только почувствовав, что напряжение спало Клос понял, в какой сложной ситуации оказался. Этот человек сказал: «По приказу Артура», следовательно, руководитель разведгруппы не отменил своего распоряжения о ликвидации Лизы Шмидт… Почему? Подвела связь? Не получил указания от органиста? А может, решил действовать вопреки приказу Центра, под свою личную ответственность? Так или иначе, но этот человек в форме железнодорожника был только исполнителем приказа своего руководителя.

Что должен в подобной ситуации предпринять немецкий офицер? Отдать незнакомца в руки полиции? Но об этом сразу станет известно гестапо. Артур не отменил своего приговора, может, он действительно уверен, что Лиза Шмидт предатель. Как она будет теперь себя вести? Вызовет полицию?

Клос еще не принял решения, хотя времени на размышление оставалось мало. Мужчина стоял около стены, заложив руки на затылок.

— Говори! — приказал Клос. Железнодорожник посмотрел на него с ненавистью:

— Ничего не скажу.

— Заговоришь в другом месте! — пригрозил Клос и обратился к Лизе. — Знаешь этого человека?

Лиза с трудом приходила в себя.

— Да… Нет… Что-то не припоминаю… — Девушка еще больше разволновалась.

— Вспомни, — настаивал Клос, — этот человек сказал что пришел по приказу Артура.

Лиза молчала. Клос наблюдал за ней с огромным напряжением. Его не интересовало, что будет говорить незнакомец. Клос ждал только, что скажет Лиза.

Девушка расплакалась. Это было настолько естественно, что Клос почти поверил в искренность ее слез.

— Скажу все, — плача, прошептала она. — Он брат Артура, а я совершила подлость.

Клос был готов поверить этому признанию, он даже снова почувствовал наплыв искренней симпатии к этой девушке, но что-то настораживало его. Она старалась спасти этого человека, но каковы истинные мотивы ее поступка? Если она работает на гестапо, то зачем ей защищать исполнителя приговора? Может, Лиза не доверяет ему, Клосу, и пытается выиграть время, чтобы продлить свою работу в группе Артура?

Лиза рассказала, что Артур был ее женихом, она обещала выйти за него замуж. Но он потерял обе ноги на фронте, и тогда… Девушка снова расплакалась:

— Я не смогла выполнить обещание. Не хотела губить свою молодость, а когда сказала ему об этом, то он…

Клос внимательно наблюдал за реакцией мужчины. Железнодорожник был достаточно сообразительным и сразу понял замысел Лизы, подхватил ее мысль.

— Артур перерезал себе вены, — продолжил он начатую Лизой сказку, — и скончался на моих руках. Я обещал отомстить за него — совершить акт правосудия над этой…

Клос сделал вид, что поверил. В данной ситуации это был наилучший выход. Положение создалось весьма пикантное. Три человека вели сложную игру. И только он, Клос, знал цену этой игре.

Клос снова почувствовал неприятный осадок: оба изворачиваются, говорят неправду, но надо дать им выговориться.

— Документы! — обратился Клос к железнодорожнику.

Тот подал паспорт.

— Хорст Кушке, — прочитал Клос, — родился в Бытоме. Силезец… Разрешение на оружие, конечно, не имеете?

— За кого вы меня принимаете? — возмутился Хорст.

— За бандита, который с оружием в руках ворвался в чужой дом и хотел убить беззащитную женщину.

— Я работаю на железной дороге и оружие ношу с разрешения местных властей. Мне поручена охрана вокзала.

Клос сравнил номер пистолета с номером, указанным в удостоверении на право ношения оружия.

— Значит, вы хотели убить женщину из оружия, которое носите легально? — Клос продолжал защищать девушку, хотя это было нелегко делать. — Позволишь позвонить по телефону? — обратился он к Лизе.

— Не делай этого! — умоляюще посмотрела она на него. — Не звони в гестапо. Ведь он…

— Что это значит?! — воскликнул Клос. — Может, ты хочешь, чтобы я отпустил его?..

— Да-да, пожалуйста, прошу тебя, отпусти его, — приглушенным голосом произнесла Лиза.

«Превосходно играет, — подумал Клос. — Успокоилась, и только губы слегка дрожат».

— Отпустить его я не могу, — ответил он жестко. — Этот человек пытался убить тебя. Неужели ты не понимаешь этого?

Девушка бросила взгляд на Хорста и снова посмотрела на Клоса.

— Я чувствую себя виноватой, Ганс. Ведь это из-за меня Артур… — Голос ее снова задрожал.

«Наивная мелодрама. Она принимает меня за сентиментального простака!» — усмехнулся он и предложил:

— Тогда сама позвони в гестапо…

— Ганс, — прошептала Лиза, — есть такой обычай — нельзя отказывать в просьбе накануне рождества.

— Прекрасно. Ну допустим, я отпущу этого человека, но где гарантия, что он снова не придет к тебе, когда меня здесь уже не будет?

— Не приду, — пообещал Хорст. — Очень сожалею теперь, что хотел убить фрейлейн Шмидт. Она совсем не такая, как я думал раньше. Артур ошибался…

«Перестал верить своему руководителю, — подумал Клос. — Видимо, Хорст порядочный человек. А Лиза? В одном я пока убедился: она великолепная актриса».

— Хорошо, — согласился обер-лейтенант. — Может быть, я неправильно поступаю, но не могу отказать тебе в просьбе, Лиза. Вы свободны, Хорст Кушке. Документы? Оружие? Нет, не протягивайте руку, не получите, во всяком случае, сейчас. — Заглянув в паспорт, он прочитал адрес. — Теперь я знаю, где вы живете. Прошу вас не выходить из дому, а я за ночь подумаю, что с вами дальше делать. И не вздумайте, Кушке, бежать из города.

За Хорстом закрылась дверь. Клос и Лиза остались вдвоем. Он наполнил рюмки вином, сел на диван и закрыл глаза. Разведчик был измучен. Минувшую ночь не спал, целый день бегал по Вроцлаву, а теперь еще это…

— Благодарю тебя, Ганс, — сказала Лиза, прижавшись к нему.

Как Клос хотел, чтобы Лиза была обыкновенной девушкой, никем больше, только девушкой, с которой он мог бы провести время!

— А тот рождественский обычай, — тихо сказал он, — не немецкий обычай, Лиззи.

— Прошу тебя, Ганс, не говори больше об этом, — шепотом произнесла Лиза. — Так хочется забыть обо всем…

Клосу очень хотелось бы верить, что Лиза искренна с ним хотя бы в эту минуту… Он выключил свет. Еще успел подумать, что ночью Лиза проверит карманы его мундира, чтобы убедиться, кто же такой в действительности Ганс Клос…

6

В семь утра город был еще погружен во мрак. Гауптштурмфюрер Поллер, который в этот раз позволил себе спать только четыре часа, приказал вызвать из следственного отдела полиции офицера Крипке. Поллер действовал быстро, не теряя ни секунды. Что-то непонятное волновало его, и это волнение требовало от Поллера необычной концентрации внимания. Он обладал интуицией, в которую слепо верил, и потому был убежден, что не допустит ошибки в задуманной операции.

— Прошу доложить, господин Крипке, как это было, — потребовал Поллер, когда в дверях появился упитанный офицер — один из тех старых полицейских служак, которые не были особенно уверены в себе, но имели собачий нюх. И сразу же добавил: — Благодарю за своевременное донесение в гестапо. Обещаю повышение по службе.

Полицейский расплылся в заискивающей улыбке.

— Мы почувствовали трупный запах, — начал он. — Это было в полдень. Осмотревшись, обнаружили труп мужчины в железнодорожной форме. У него был ужасный вид. Видимо, его сбросили с Лессингсбрюке прямо на волнорез. Но не это послужило причиной его смерти. Он был убит выстрелом в затылок с близкого расстояния. — Крипке взял сигару, предложенную ему Поллером. — В его кармане было двести марок, порядочная сумма… Паспорта он не имел, но при нем оказалось, служебное удостоверение на имя Хорста Кушке, — закончил Крипке.

Поллер взял в руки удостоверение и посмотрел на фотографию:

— Уточнили личность?

— Так точно, — подтвердил полицейский — Несомненно, это Хорст Кушке.

Гауптштурмфюрер молча дымил сигарой. Он должен был сопоставить факты. Эсэсовец был взволнован и зол, но сдерживался.

— Оставьте это мне, — сказал Поллер, указывая на удостоверение Кушке. — И пришлите материалы следствия. Делом об убийстве Хорста Кушке займется гестапо. Вы свободны, господин Крипке.

Поллер позвонил дежурному офицеру и приказал подать машину.

Люди толпились на трамвайных остановках. На Кайзербрюке машина с трудом пробилась через трамвайный затор.

Поллер посмотрел с моста на панораму города и вспомнил вдруг о листовках, которые перехватило гестапо. Они распространялись среди иностранных рабочих. «Вроцлав был и будет польским» — гласили листовки. Поллер о злостью стиснул зубы: «Негодяи! Этому никогда не бывать!»

Машина остановилась у подъезда старого каменного дома. На четвертом этаже Поллер громко постучал в дверь, на которой виднелась металлическая табличка с надписью: «Хорст Кушке». Дверь открыла бледная, убитая горем женщина, с опухшими от слез и недосыпания глазами. Поллер едва посмотрел на нее. Он знал о ней все или почти все от своего агента.

— Гестапо! — рявкнул Поллер и вошел в комнату. Не церемонясь, он принялся открывать шкафы и ящики, выбрасывать содержимое на пол. Все перевернул вверх дном, надеясь найти доказательства подрывной деятельности погибшего.

7

Клос спешил. В трамвае было душно и многолюдно. На Кайзербрюке образовался затор. Обер-лейтенант сидел во втором вагоне и просматривал газету. Еще на остановке, когда садился в трамвай, он проверил, не следят ли за ним. Длинная вереница трамваев скопилась на мосту. Люди выскакивали из вагонов, бежали по мостовой, спешили на работу. Клос взглянул на часы: трамваи стояли уже десять минут. Он подумал, что сначала необходимо пойти к органисту, может быть, ему что-нибудь известно, потом, однако, решил не менять своего прежнего плана. Следовало бы поговорить с Хорстом Кушке. Рискованно? Да. Но осталось только полтора дня, а он еще не довел дела до конца, не смог установить главного — кто предал Артура Первого и его людей?

А Лиза Шмидт? Она агент гестапо или нет? Он пытался хладнокровно взвесить все «за» и «против»… Она спасла Кушке, но если бы не сделала этого и предала его в руки гестапо, то не смогла бы продолжать работу в группе Артура. Но имело ли это какое-нибудь значение? Лиза знала, что Артур приговорил ее к смерти, а потому, как бы ни поступила, была бы разоблачена. Может, попытаться установить контакт с Артуром?.. Лиза поцеловала Клоса на прощание. Девушка казалась ласковой, искренней, чистосердечной. Но она казалась такой же откровенной и тогда, когда рассказывала сказку о своем женихе Артуре. Она хорошо провела свою роль. Что ж, если она агент гестапо, то агент особо опасный.

А Кушке? Трудно представить, чтобы он согласился выполнить приказ, отмененный Центром. Железнодорожник, видимо, хороший исполнитель, но и только. Сам он ничего решить не может.

Почему Артур не выполнил приказ? Конечно, в особых случаях это может быть оправдано. Однако он получил твердое указание Центра. Получил ли? А если органист не передал ему этого указания? Нет, нужно встретиться с Артуром и все выяснить! Правда, это крайне опасно. За Артуром наверняка следят… Даже не исключено, что он уже арестован гестапо. И каковы дальнейшие намерения гестапо?.. Остается только ждать и действовать в зависимости от обстановки…

Если бы подпольщики ликвидировали их агента, то гестапо арестовало бы всех людей Артура. Но группа Артура действует, следовательно, провокатор не разоблачен. Видимо гестапо старается выйти на связь с Центром и начать игру-дезинформацию. «А что, если самому пойти в гестапо, повидаться с нужными людьми и постараться выведать намерения противника? — размышлял Клос. — Нет, из этого ничего не выйдет!»

Трамвай с грохотом дернулся и поехал. Клос свернул газету и прошел на переднюю площадку. Он не знал Вроцлава, но точно изучил план города по карте. Еще два перекрестка, и он должен сойти. Отсюда до дома Хорста Кушке идти минуты две.

Поллер, не церемонясь, выдвинул кресло на середину комнаты. Вытянул ноги и внимательно осматривал свои сапоги. Он был одет в штатское, но в сапогах с высокими голенищами. Вилли плохо начистил их, получит сегодня в морду, мерзавец.

— Теперь поговорим, — произнес Поллер важно.

Елена, жена Кушке, стояла перед гестаповцем в халате и домашних туфлях. Поллер видел, страх в глазах женщины. Она безуспешно пыталась сдержать нервную дрожь. Елена поправила волосы, и этот жест напуганной женщины рассмешил гауптштурмфюрера.

— Ну, что вам известно, фрау Кушке? — спросил он.

— Ничего.

— Он не сказал, куда пойдет?

— Не говорил.

— Знакомые? Друзья?

— У него не было близких друзей, — ответила Елена.

— Вздор… Польские сказки. У меня к полякам особое отношение.

— Он не встречался с ними… — Елена расплакалась.

— Но-но, только без истерики… Немецкие женщины должны переносить подобное спокойно… А в вашем кафе? — крикнул Поллер.

— Иногда заходил, — прошептала Елена. — Что в том удивительного? Я ведь работаю в кафе гардеробщицей.

— Каждый порядочный немец, — проговорил Поллер, — имеет право зайти в кафе, выпить кружку пива и сыграть партию в домино. Ваш муж играл в домино?

— Иногда. Это единственное развлечение, которое он себе позволял. Но Хорст играл только на маленькие ставки. Он никогда не пил, был бережлив, не бросал денег на ветер! — Елена снова всхлипнула.

— Меня не интересуют ставки! — прокричал Поллер. — С кем он играл в домино?

Его не удовлетворили ответы жены Кушке. Не для этого он пришел, чтобы выжимать из этой женщины мелкие подробности. На всякий случай он пригрозил ей арестом.

— У меня есть достаточно поводов, — сказал Поллер, — чтобы арестовать вас. В данном случае — хотя бы под предлогом того, что вы не помогаете следствию, а только осложняете дело. Но на этот раз… — Гестаповец задумался, а потом резко спросил: — Любовницы у вашего мужа были?

— Нет, — ответила Елена.

— Вы уверены? А с некой Лизой Шмидт он встречался?

Елена не успела ответить, как раздался звонок. Поллер вскочил с кресла, схватился за кобуру:

— Ага! Нам представляется возможность познакомиться с приятелями господина Кушке! Откройте дверь, но только без глупостей. Если замечу, что подаете условный знак, стреляю без предупреждения.

Он встал сбоку от Елены. Она, с усилием открывая замок, посмотрела на Поллера и поняла, что он действительно выстрелит, если она не впустит того, кто пришел. Открыла дверь. На пороге стоял немецкий офицер, и Елена вздохнула с облегчением. Этого человека она не знала…

Когда дверь квартиры открылась, Ганс Клос сказал:

— Я хотел бы поговорить с господином Хорстом Кушке.

Елена отступила от порога, Клос вошел, и дверь за ним захлопнулась.

Перед Клосом стоял мужчина в штатской одежде, с пистолетом в руке.

Появление незнакомого немецкого офицера застало гауптштурмфюрера Поллера врасплох. Он не ожидал этого. Не менее поразили Поллера бесстрастный голос обер-лейтенанта, его спокойствие. Ни следа боязни, полная уверенность в себе… Это были качества, которые Поллер всегда ценил в людях.

— Кто вы? Прошу опустить оружие, не люблю, когда в меня целится штатский. — Клос говорил негромко, спокойно и уверенно.

Он сразу понял, что допустил ошибку. Не нужно было приходить сюда. «Этот человек из гестапо», — безошибочно определил Клос.

Поллер тут же подтвердил его догадку.

— Я не штатский, — проворчал он. — Я гауптштурмфюрер Поллер, из гестапо.

— Обер-лейтенант Клос. Рад вас видеть, господин гауптштурмфюрер!

— Да! Радость взаимная, господин обер-лейтенант, — с иронией проговорил Поллер. — Вы знакомы с господином Кушке?

Гауптштурмфюрер вложил пистолет в кобуру, вернулся к креслу и, поудобнее устроившись в нем, снова вытянул ноги. Но офицер, стоявший перед ним, пристально смотрел на гестаповца.

— Сегодня, — не торопясь, ответил он, — я намеревался нанести визит в гестапо вместе с Кушке, для этого, собственно говоря, и пришел сюда. — Это было, пожалуй, самое лучшее, что мог в создавшейся ситуации сказать Клос.

— Кушке больше уже никогда не придет к нам с визитом, — ответил Поллер, — а вам, господин обер-лейтенант, придется пройти со мной в гестапо для выяснения ряда обстоятельств.

Клос ответил сразу же:

— Ваш тон, господин гауптштурмфюрер, неуместен. Не забывайте, я офицер вермахта. И мне не понятно, почему Кушке…

Поллер перебил его:

— Тело этого человека сегодня утром выловили в реке. Он был убит выстрелом в голову и сброшен с моста. Теперь понятно? — вертя портсигар в руках, проговорил он. — Однако, господин обер-лейтенант, прошу сообщить мне, что вам известно о Кушке.

Клос выхватил из кармана вальтер, и гестаповец обеспокоенно заерзал в кресле.

Клос пододвинул себе стул, уселся напротив Поллера. Подал ему пистолет, который ранее отобрал у Кушке, а паспорт Хорста и удостоверение на право ношения оружия бросил на стол.

«В данной ситуации, — подумал он, — лучше всего не скрывать правду…»

Клос сообщил Поллеру, что вчерашний вечер он провел у некоей очаровательной, достойной фрейлейн. Он слово в слово повторил сказочку Лизы о женихе Артуре и несостоявшемся замужестве. Он вбивал в голову гестаповца, что Кушке хотел убить ее, мстя за своего брата, который якобы очень страдал и покончил с собой из-за нее. Разрешение на право ношения оружия Кушке имел…

— Наверняка фальшивое, — уверенно произнес Поллер.

Клос пожал плечами:

— Возможно… — Далее он объяснил, что отпустил Кушке и приказал ему не выходить из дому. Сегодня решил прийти к нему, чтобы сопроводить его в гестапо и подробно выяснить обстоятельства дела…

Рассказывая, Клос внимательно наблюдал за лицом Поллера. Верит ли ему гестаповец?

Однако лицо Поллера оставалось непроницаемым. Он внимательно выслушал Клоса, не задавая вопросов, и сказал:

— Ну что же, в связи с отсутствием Кушке вы поедете в гестапо со мной, господин обер-лейтенант, для выяснения этого дела. — Потом обратился к жене Кушке: — А вы не должны покидать дом до особого распоряжения. И если что-либо припомните…

Кабинет гауптштурмфюрера Поллера почти ничем не отличался от подобных кабинетов в гестапо. Большой письменный стол и бутылки коньяка в застекленном шкафу. Портрет фюрера. Два кресла и столик около дверей.

Клос сидел в кресле, поглядывая на этот столик. Поллер, как и следовало ожидать, сначала предположил, что это Клос расправился с Кушке. Обер-лейтенант ответил на это смехом, а потом потребовал, чтобы Поллер связался с генералом Эберхардтом и навел справки о нем, Клосе, о его лояльности и преданности рейху.

Поллер немедленно соединился по телефону с генералом. Эберхардт, старый офицер абвера, ненавидевший гестапо, похвально отозвался об обер-лейтенанте Клосе и потребовал, чтобы вроцлавская полиция немедленно оставила в покое сотрудника абвера.

Клос, наблюдая за гауптштурмфюрером, понял, что Поллеру ничего не известно о нем. Вероятно, Лиза не успела проинформировать гестапо.

Поллер, покручивая в пальцах сигару, задумчиво проговорил:

— Вся эта история кажется мне удивительно странной. Вы, господин Клос, были последним человеком, кто видел Кушке.

Клос решил перейти в наступление:

— А почему этот железнодорожник так интересует вас, господин Поллер, а не следователя Крипке?

Поллер по-прежнему не выпускал из рук сигару.

— Однако вы, господин Клос, весьма любопытны, — ответил он.

— Я офицер абвера, а вы играете со мной в кошки-мышки, задаете нелепые вопросы, забывая, что я сам занимаюсь подобными делами ежедневно.

Поллер рассмеялся:

— Как это понимать? Как предложение сотрудничать?

— Вряд ли я могу вам чем-нибудь помочь, — пожал плечами Клос. — Я во Вроцлаве проездом. И не намерен вмешиваться в ваши дела. А вы, господин гауптштурмфюрер, считаете, что я могу быть вам полезен?

Поллер промолчал, видимо, сочтя, что не стоит делиться с офицером абвера своими служебными заботами.

— Мне не нужна ваша помощь в расследовании этого дела, — ответил он. — Но на ваше содействие я рассчитываю… — И через минуту спросил, в упор глядя на Клоса: — Как имя женщины, с которой вы провели вчерашний вечер?

Этого вопроса Клос давно ожидал. Но его беспокоило, почему он был задан так поздно. Поллер должен был начать именно с него. А если не начал, то, значит, знал, о ком речь?.. Ответить на вопрос гестаповца он должен был немедленно, и он ответил:

— А разве вы, господин Поллер, всегда помните имя женщины, с которой провели время? Согласитесь, имя — это не главное для женщины…

— Да, да, вы правы, господин Клос. — Поллер снова рассмеялся. — Но в интересах дела вам все-таки следовало бы назвать ее.

— Что ж, если это так важно, постараюсь вспомнить… Это было неподалеку от Лессингсбрюке… Она назвала себя Лизой… — Говоря это, он внимательно наблюдал за Поллером. Знает ее гауптштурмфюрер или нет? Говорить дальше или промолчать?

Не успел он об этом подумать, как в дверь кабинета постучали. Послышался знакомый голос, и на пороге появилась Лиза Шмидт. Обер-лейтенант приподнялся с кресла, но она словно не видя его, спокойно доложила шефу:

— Господин гауптштурмфюрер, я принесла вам перепечатанные рапорты… — Потом, как бы только что заметив Клоса, воскликнула: — О, Ганс, вот не ожидала встретить тебя здесь! — Эти слова девушки прозвучали вполне естественно.

Поллер расхохотался и продолжал забавляться:

— О, да вы знакомы!.. Понимаю, понимаю, благодарю, Лиза… Сегодня вечером можешь быть свободна и, если договорилась с обер-лейтенантом…

— Договорилась, — ответила Лиза. — Не забыл, Ганс?

— Конечно помню. — Клос был взбешен. Дал провести себя как мальчишку. Он закурил сигарету и даже не посмотрел на Лизу, когда она выходила из кабинета.

— Это та самая девушка, с которой я провел вечер. Почему вы не допрашиваете ее? — напустился он на Поллера. — Значит, она уже раньше сообщила вам обо всем и вы, господин Поллер, все знали и дурачили меня…

— Не горячитесь, Клос, — рассмеялся Поллер. — У нас в гестапо особые методы. Не такие, как у вас в абвере.

— Слышал я о ваших особых методах!

— Нет, Клос. Я имею в виду вовсе не физические способы воздействия на преступников, напротив, сам я не очень одобряю это. У меня иные методы. Я предпочитаю иметь дело с интеллигентным противником.

— Что же это за методы?

— Если вы, господин Клос, встречаетесь с этой фрейлейн, то прошу вас понаблюдать за ней. Чем она интересуется… Может, настроениями среди военных… Или передвижением воинских частей…

— Но ведь она работает у вас в гестапо!

— Ну и что? Господин Клос, вы интеллигентный, разумный офицер, а иногда кажетесь… наивным простаком…

«Встреча с Поллером закончилась вничью», — подумал Клос. Проанализировав все происшедшее, он пришел к выводу, что первый раунд схватки выиграл все же Поллер. Клос, к сожалению, не сумел узнать, кто же агент гестапо в группе Артура. Он только выяснил, что Лиза Шмидт служит в гестапо… Но это еще не значило, что девушка работает на гестапо.

8

Приближалась развязка. Это требовало от всех, кто участвовал в игре, огромного напряжения сил, быстрых и решительных действий.

Клос из гестапо сразу же решил поехать к органисту. Петляя по Вроцлаву, он заметал следы, но не был уверен, что за ним не следят. Не исключено, что Поллер приказал своим людям не спускать с него глаз. Однако, кажется, слежки не было. Неужели гауптштурмфюрер так уверен в успехе своей операции?

В костеле у органиста Клоса ожидало донесение Артура, полученное, как обычно, через тайник под фигурой святого Антония. Руководитель группы докладывал о своем последнем решении. Оно было неожиданным. Артур утверждал, что согласно распоряжению Центра он отменил приказ о ликвидации Лизы Шмидт, а Хорст Кушке пытался привести приговор в исполнение самовольно, поэтому он, Артур, вынужден ликвидировать Кушке за нарушение приказа Центра. Теперь он уверен, что Лиза Шмидт — невиновна, а провокатором был Кушке. Группа снова в безопасности и может действовать. Артур просил дать ему новое задание и восстановить связь с Центром.

— Видите, — сказал органист, — я был прав, Лиза невиновна.

— Вы знали, что она работает в гестапо? — спросил Клос.

— Конечно, — ответил органист. — И мы считаем, что добились успеха, внедрив туда нашего человека.

Органист торжествовал. Рапорт Артура подтвердил его веру в невиновность Лизы. Группа Артура в безопасности, значит, снова можно действовать. Провокатор Хорст Кушке ликвидирован, теперь следовало бы восстановить связь с Центром.

Однако Клосу эта развязка показалась подозрительной. Он интуитивно чувствовал, что борьба с гауптштурмфюрером Поллером еще не закончена. Напротив, приближающийся последний раунд будет самым трудным. Клос тщательно анализировал сложившуюся обстановку. Он видел перед собой лицо органиста, глаза которого не казались ему незрячими.

Если Кушке, как докладывал Артур, действительно предатель, то Поллер после ликвидации своего агента должен был арестовать всех известных ему людей из группы Артура. Но этого не последовало. Он еще чего-то ждал? Провокатор хорошо знал Артура, Лизу и других членов группы. Они все были в руках гестапо, но Поллер почему-то их не трогал, хотя знал, что, если он запоздает, эти люди могут исчезнуть из города. Да и сам Артур должен был понимать, что в данной ситуации ему, Лизе и остальным членам группы необходимо скрыться, чтобы обезопасить себя. Однако руководитель группы спокойно гуляет по Вроцлаву, как будто бы ничего не случилось. Почему? Не понимает, что грозит ему и его людям? Ожидает связи с Центром и своим промедлением толкает связного «тети Сюзанны» на опасные действия?

Клос смял донесение Артура, зажег спичку. Вспомнил, каким было лицо Хорста Кушке в квартире Лизы, и подумал, что он, как ему показалось, порядочный человек. Если же провокатор не Кушке, то кто?

Подозрение родилось не сразу, и оно было страшным. Клос решил еще раз проверить себя.

Артур Второй… Что он за человек? О нем Клос знал так мало.

Непроницаемое лицо органиста повернулось в его сторону. Если бы Клос не знал, что этот человек слепой, то мог бы сказать, что чувствует на себе его пристальный взгляд. Информация Центра подтверждала, что органист — человек абсолютно надежный, патриот, антифашист.

— Какой ответ дать Артуру? — спросил органист, и Клос уловил в его голосе нотку беспокойства.

После долгого молчания Клос тихо сказал:

— Артуру ничего не сообщать. Прекратить с ним все контакты.

На лице органиста отразилось недоумение. Он потянулся рукой к очкам, потом нервно погладил волосы. На лбу его появились капли пота.

— Что это значит? — спросил он с тревогой.

— То, что я сказал. — Голос Клоса прозвучал сухо.

Органист с минуту молчал, а потом спросил:

— Мне вы тоже не верите? Вы понимаете, на что обрекаете этих людей? На одиночество! И не только на одиночество — они попадут в руки гестапо. Лиза, которую я знаю с детства… Артур Второй…

— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Восстановим связь, когда потребуется. — Клос был сосредоточен и серьезен. Он понимал, что каждое его слово — приговор. — Сами вы немедленно должны покинуть Вроцлав, — добавил Клос. — У вас есть резервный адрес?

— Да, — ответил органист.

— А документы?

— Тоже.

— Тогда уходите сейчас же. Связь с вами восстановим немного позже. Достаточно будет, если пошлете доктору Бруке, Берлин, Лейпцигерштрассе, 29, свой последний анализ крови. Обратной почтой получите указания.

— Но зачем мне уходить из города? Хорст Кушке ничего не знал обо мне.

— Это приказ, — строго проговорил Клос, потом голос его смягчился. — Поймите, иначе я поступить не могу. Война жестока, а наша борьба в глубоком тылу врага не менее жестока и опасна для нас. — Прощаясь, он крепко пожал руку органисту: — До свидания. Не знаю, встретимся ли еще когда-нибудь, а если встретимся, то уже в свободной Польше.

— В свободной Польше, — повторил органист, дотронувшись рукой до очков.

Клос вышел из костела. Падал снег, дул пронизывающий ветер. Перед витриной антикварного магазина он увидел мужчину в форме организации Тодта и подошел к нему. Мужчина вынул коробку спичек, чиркал, чтобы поднести огонь к сигарете Клоса, но делал это неумело, спички гасли, и он бросал их на тротуар.

— Слушай внимательно, — говорил в это время Клос. — Сообщи ему: в пансионате «Элизабет», но без указания номера комнаты. Информацию он должен получить по телефону в девять вечера. Запомни номер телефона…

— Все будет в порядке, — ответил мужчина.

Потом он вскочил на подножку проходящего трамвая. Клос еще минуту видел его на задней площадке. Мужчина в форме организации Тодта спокойно вынул из кармана газету.

Клос усмехнулся. Этого парня он знал уже более года. Работал с ним еще в Варшаве, а сейчас Центр назначил его руководителем новой антифашистской подпольной организации во Вроцлаве.

Однако поединок с гауптштурмфюрером Поллером за группу Артура еще не был окончен. Последняя партия игры продолжалась.

9

Поллер был уверен, что операция завершится успешно. Никогда и ни одну операцию он не проводил с такой терпеливостью и рвением.

Конечно, он уже давно мог арестовать этих людей, но этим ничего не добился бы, кроме лишних хлопот. Подпольные организации и группы росли как грибы после дождя. Он, Поллер, все это учитывал, понимая, что примитивные методы борьбы не приведут к желаемым результатам в этой сложной игре.

Гауптштурмфюрер мечтал раскрыть систему связи вражеских агентов с Центром. Тогда он мог бы проникнуть в сеть противника и парализовать его руководство разведкой во Вроцлаве.

Поллер закурил сигару, глубоко затянулся, потом поднял телефонную трубку, хотя он редко связывался по телефону со своими агентами. Сейчас же, убежденный, что ему никто не помешает, он решил позвонить.

Послышался знакомый голос, который он так не любил. Поллер презирал людей, услугами которых пользовался. С удовольствием разделался бы с ними, если бы кому-то удалось их разоблачить как агентов гестапо или они оказались уже бесполезными для него. Хотя в данном случае он был доволен сообщением агента. «Однако же какой сукин сын этот тип, но он наш сукин сын, — подумал Поллер. — Главное — это несомненный успех операции».

— Хорошо, хорошо, — сказал он. — Не нервничай! — голос его прозвучал в этот раз тише и спокойнее. — Никто из них не уйдет, еще есть время, по меньшей мере, до завтра. Контакт с их Центром — это для нас самое главное. Мы должны иметь их связного… Да, да, к костелу тоже надо присмотреться… Что еще? Говоришь, офицер из абвера… Да, он нам немного подпортил дело. На первый взгляд кажется наивным, но на самом деле хитер и ловок… Хорошо, хорошо, согласен. Можешь поохотиться за ним… Хайль!

Гестаповец положил трубку. Конечно, подобных типов не стоит благодарить, но в данном случае… Он встал, поправил мундир… «Дано ли будет мне право встать перед самим фюрером в мундире штандартенфюрера?» — с надеждой и тщеславием подумал Поллер.

День был тяжелым. Профессор фон Липке, входя в кафе «Дорота», не надеялся увидеть там Лизу. В гардеробе, как всегда дежурила Елена. Липке думал, что в связи с гибелью мужа она не выйдет на работу. Но Елена сидела на своем обычном месте с вязаньем в руках. Когда-то он спросил ее, что она вяжет, и Елена ответила: свитер для Хорста к рождеству. Сейчас свитер был почти готов, Елена прилаживала к нему рукава, и казалось, что, кроме этого, ее ничто не интересовало.

«А ведь Хорст убит», — подумал Липке, наклонившись, чтобы поцеловать женщине руку. Как-то не повернулся у него язык сказать: «Очень жаль мне, Елена, сочувствую твоему горю». Он только процедил: «Жестокая война, мы сражаемся». Оставив плащ, профессор вошел в небольшой зал кафе. Он всегда помнил, что говорил его предшественник, Артур Первый: «Не предпринимай ничего, пока не почувствуешь полной уверенности».

Но он, Артур Второй, не мог ждать. Каждая минута была дорога, надо было действовать быстро и решительно.

Лиза сидела за его столиком и забавлялась костяшками домино, складывала из них башенку.

Артур, как обычно, сел на свое место, не поздоровавшись с ней.

— Ты приказал меня убить, — негромко проговорила Лиза. Она была спокойнее, чем он. — Почему?

— Я не вызывал тебя на встречу. — Артур вынул сигару и осторожно огляделся. — Сколько раз предупреждал, что со мной нельзя встречаться без вызова! Зачем ты пришла сюда?

— Хочу знать, в чем ты меня подозреваешь?

Кельнерша принесла пиво. Над кружкой возвышалась шапка пены, и это раздражало Липке. Он не любил слишком полные кружки. Сделав несколько больших глотков, закурил сигару, а потом сказал Лизе, что больше не подозревает ее, что как руководитель группы оказался тогда в непредвиденной ситуации, потому что все говорило о том, что Лиза, которая знала Артура Первого и тех рабочих из вагоноремонтных мастерских, ведет двойную игру.

Лиза ужаснулась. Профессор жестом предупредил, чтобы она молчала… Нет, сам он так не считает, он только получил об этом информацию, которая, как, к счастью оказалось потом, была фальшивой…

Конечно, каждый может ошибиться, и он, Артур, проявил излишнюю поспешность. Но иначе он поступить не мог, ведь речь шла о судьбе всей их организации. Впоследствии, конечно, он отменил приказ, а Хорст Кушке пытался самовольно привести приговор в исполнение.

— Я тогда предупредил его, — продолжал Артур, — что приказ отменяется, поскольку было установлено, что полученная информация оказалась фальшивой. Однако Кушке все-таки пошел к тебе домой. Я подозревал его с самого начала, но хотел быть уверенным до конца, поэтому решил проверить. И я оказался прав: это он, Кушке, был их агентом, работал на гестапо, он и предал Артура Первого.

Профессор фон Липке, убеждая Лизу, нервничал и не мог поэтому следить за окружающим. Лиза слушала напряженно, не спуская с него глаз. Они не обратили внимания на проходившую мимо их столика Елену, которая возвращалась из буфета в гардероб, бесшумно ступая в мягких туфлях. Профессор заметил только ее спину и сразу же замолчал, но было поздно. Елена слышала его слова: «… Самовольно… пошел к тебе домой» и «это он… был их агентом». Елена без сил опустилась на стул около своего столика в гардеробе и уткнулась лицом в мягкую шерсть еще не оконченного свитера.

— Теперь тебе известно, как все это случилось. Не будем больше возвращаться к этому вопросу, — сказал Артур. — Докладывай, что у тебя нового.

Лиза рассказала Артуру, как произошла ее встреча с Клосом, как он спас ей жизнь, когда Кушке пришел к ней домой, чтобы убить. Обстоятельно доложила об их разговоре. Артур слушал ее с напряженным вниманием.

— Когда и где вы с ним договорились встретиться? — спросил Артур.

— Сегодня вечером, у меня дома, — ответила Лиза. — После девяти…

В это время в зале появилась Елена и подошла к их столику.

— Фрейлен, вас просят к телефону, — обратилась она к Лизе.

В гардеробе никого не было. Лиза подбежала к телефону и машинально хотела взять трубку. Но трубка лежала на телефонном аппарате.

— Никто тебе не звонил. Я только хотела поговорить с тобой.

Елена стояла около девушки. Они не были знакомы. Лиза не знала, что Елена работает в группе Артура. Не знала она и того, что Хорст, который хотел убить ее, был мужем Елены.

— А в чем дело? — спросила Лиза.

Елена говорила по-польски, обращалась к ней на «ты», и Лиза не скрывала своего удивления.

— Скажи, как мне связаться с Центром? — взволнованно прошептала Елена.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сухо ответила по-немецки Лиза.

— Ты должна поверить мне, иначе мы все погибнем… Когда я проходила мимо вашего столика, то слышала, как он сказал, что Хорст, мой муж Хорст, был предателем, что хотел убить тебя самовольно, без его приказа… Это неправда!

Лиза направилась к двери, но Елена преградила ей дорогу.

— Клянусь всем, что дорого мне в жизни, — взволнованно говорила она, — Артур приказа не отменил. Клянусь, что Хорст невиновен. Я скажу тебе еще кое-что…

Лиза оттолкнула Елену.

— Вы с ума сошли!

… Она возвратилась к столику. Впервые после нескольких месяцев работы в группе ее охватил страх. Она вспомнила ненавистное лицо гауптштурмфюрера Поллера, закурила сигарету и глубоко затянулась, чувствуя на себе пристальный взгляд Артура.

— Что случилось? — спросил он с беспокойством.

Лиза передала ему, что говорила Елена. Девушка все еще верила ему. Артур слушал ее внимательно, и по его лицу нельзя было заметить, обеспокоен он или удивлен тем, что сообщила ему Лиза.

— Что же ты ответила ей?

— Ничего.

— Ты действительно знаешь, как связаться с Центром?

Этого вопроса она не ожидала. Он, руководитель группы, обязан был знать, кем и как передается информация в Центр.

— Я с Центром связи не поддерживаю.

Артур раскладывал костяшки домино.

— Это хорошо. А я как раз этого и боялся, — сказал он, видимо успокоившись. — Теперь понятно, что Хорст действовал не один. Елена пытается продолжить его работу. Нам нужно пресечь до конца действия вражеского агента. И сделаешь это ты, Лиза, — сказал он строго. — Приведешь приговор в исполнение. Она должна быть устранена. После выполнения приказа ночью мы покинем Вроцлав и будем в безопасности. Никто из нас не может больше здесь оставаться. Я приду к тебе домой около девяти… А теперь хорошенько запомни ее адрес…

10

Итак, Лиза должна была выполнить приказ руководителя группы. Как она это сделает? С какого расстояния выстрелит? Сначала она скажет: «По приказу Артура», а потом, сразу же с порога, сделает два выстрела. Артур сказал: «Лучше всего стрелять дважды, пистолет с глушителем».

Во время войны люди убивают друг друга. Но Лиза еще никого не убивала, и потому она даже не представляла, как будет жить потом. И существует ли вообще какое-нибудь «потом»? Доказана ли вина Елены?.. Хорст хотел убить ее, Лизу, а теперь она должна стрелять в его жену Елену.

«По приказу Артура…» А имеет ли он право единолично решать судьбу человека? Что она знает об Артуре Втором? Видимо, Артур Первый верил ему, если сделал его своим заместителем. Солдат обязан верить своему командиру. Она тоже солдат, и у нее нет другого выхода. Мать учила ее говорить по-польски, они вместе читали польские книги. «Люби свою родину, — говорила ей тогда мать. — Научись ненавидеть ее врагов».

Перед Гинденбургбрюке девушка села в трамвай. Елена уже должна быть дома. Лиза долго наблюдала за кафе «Дорота» и видела, как гардеробщица покинула его. Лиза вышла из трамвая на третьей остановке, без труда отыскала нужный дом и, не торопясь, поднялась на четвертый этаж. По дороге никого не встретила. Когда нажала на звонок, в душу ее снова вкрались сомнения. А если эта женщина все же невиновна?

Елена стояла на пороге. Глаза ее были воспалены, припухли, значит, она плакала. Увидев Лизу, Елена попятилась. Лиза машинально сунула руку в карман.

— По приказу Артура! — произнесла она громко и тут же почувствовала, как дрогнуло ее сердце и комок подкатил к горлу. Подняла пистолет, но выстрелить не смогла и опустила оружие.

— Стреляй! — воскликнула Елена. — Стреляй! — повторила она. — Почему не стреляешь?

Лиза подумала, что эта женщина может выбить пистолет из руки, и крепче стиснула вальтер. Артур Второй говорил: «Немедленно стреляй, не тяни, стреляй. Убивают те, кто не думает в этот момент». Но Лиза не могла не думать. Если бы эта женщина призналась, подтвердила свое предательство (люди перед смертью иногда говорят правду), тогда другое дело.

— Зачем предала?

— Все-таки сомневаешься? — Елена не тронулась с места. — Послушай. То, что сказал тебе Артур, неправда. Хорст пошел к тебе домой не по своей воле. Он получил от Артура приказ так же, как ты сегодня.

— Но Артур отменил приказ.

— Нет! Это неправда! Я точно знаю, что Артур получил указание Центра — отменить приказ. Это сообщение принес ему мальчик от органиста из костела. Артур встретился тогда с Хорстом, но не сказал ему, что Центр отменил приказ. Хорст был честным, преданным, исполнительным борцом за наше дело, поэтому Артур и ликвидировал его!

Лиза молчала, пораженная тем, что услышала. «Если это правда, если Артур… все кончено, — подумала Лиза. — Возможно, он сидит уже в кабинете Поллера и докладывает обо всем».

— Стреляй же! — снова в отчаянии воскликнула Елена. — Если не веришь…

Но Лиза уже не могла выстрелить. Она спрятала пистолет в карман.

И в эту минуту послышался шум моторов и скрежет тормозов. Им слишком хорошо был знаком этот звук. Машины гестапо так часто проносились по улицам их города. Елена отодвинула шторы, посмотрела в окно и увидела эсэсовцев и жандармов, которые выскакивали из грузовиков на тротуар, выстраивались вдоль улицы. Несколько человек вбежали в подъезд дома.

— Уходи на чердак, — сказала Елена, — там есть скрытый проход к соседнему дому. Спустишься в подвал и выйдешь на другую улицу.

— А ты?

— Я останусь здесь, задержу их. Сообщи обо всем в Центр… Прощай.

Убегая через небольшое окошко на чердаке, Лиза увидела эсэсовцев, стоявших вдоль улицы. Значит, Артур решил проконтролировать, выполнила ли она его приказ, а ее отдать в руки гестапо. «Он еще заплатит за это», — подумала девушка. Теперь Лиза точно знала, куда идти.

Существовал только один человек, который имел связь с центром. Он и должен принять решение о дальнейших действиях. Она взглянула на часы. Времени было в обрез, необходимо спешить. Она должна еще вернуться домой, вечером к ней придет обер-лейтенант Клос. Что ему сказать об Артуре? Ведь Клос — немецкий офицер, хотя и внушает доверие.

Органист был готов к отъезду. Руди стоял с ним рядом. Они уже были одеты, но органист все еще прощался с костелом, в котором провел большую часть своей жизни. Притронулся пальцами к клавишам органа. Подумал, что, может быть, ему не следует уходить. Возможно, произошла какая-то ошибка, недоразумение… Он никогда не боялся за себя, только судьба внука Руди беспокоила его. Мальчик нетерпеливо ожидал деда, переступая с ноги на ногу. Его ничуть не огорчал переезд из города в деревню, напротив, он был даже рад.

— Пора ехать, дедушка, — повторил Руди.

— Идем, — вздохнул органист.

В это время раздались быстрые шаги. Кто-то бежал вверх по лестнице. Руди открыл дверь и увидел Лизу. Они уже давно не встречались.

— Лиза! — вскрикнул он радостно. Лиза прикоснулась губами к его голове:

— Оставь нас с дедушкой, Руди.

— Ты поедешь с нами, Лиза?

— Оставь нас с дедушкой, — повторила она нетерпеливо. Мальчик вышел. В костеле было пусто, только какой-то мужчина в кожаном пальто сидел на скамейке невдалеке от фигуры святого Антония. Руди, как учил его дедушка, внимательно присматривался к незнакомцу.

— Я же предупреждал тебя, Лиза, — говорил в это время органист, — что нельзя приходить ко мне в костел.

— Знаю, знаю! Все мы очень осторожны, бдительны, хорошо конспирируемся, а врагу все известно, слышишь? Выходит, что мы работали на врага! — крикнула в отчаянии девушка.

— Что случилось, Лиза?

Она все рассказала ему, стараясь не упустить даже мелочей, — о себе, Елене, Хорсте, Артуре… У нее теперь не было сомнения: Артур Второй — предатель. Елена не могла быть предательницей… Артур не отменил своего приказа уничтожить ее, Лизу… А ей приказал убить Елену так же, как сам убил Хорста.

Органист, пораженный рассказом Лизы, в волнении снял очки. Лиза опустила голову. Она не могла спокойно смотреть в его открытые незрячие глаза.

— Значит, это он, Артур, — сказал органист. — Елена передала ему распоряжение Центра об отмене приказа, а он встретился с Хорстом и не сообщил ему… Да, это он… Тот человек был прав…

Теперь органист понял, почему связной Центра, Клос, не поверил в виновность Хорста. Если бы Хорст их предал, то Артур и его люди были бы арестованы…

— Кто был прав? — спросила Лиза.

— Человек, которого мы, очевидно, уже больше не увидим.

— Необходимо срочно обо всем сообщить в Центр! — воскликнула девушка. — Нужно что-то делать!

— У меня нет связи, — тихо сказал органист. — А когда ее удастся установить… — пожал он плечами.

Лиза ничего не понимала.

— Как, у тебя нет связи с Центром?

Органист молчал. Снова сел на стул и погладил пальцами клавиши. Как он проклинал теперь свою слепоту! Если бы он видел, то сам разыскал бы Артура и уничтожил его, этого предателя!

— Поедем со мной, Лиза, — сказал наконец органист. — это единственное спасение для тебя. Документы достанем.

— Нет, — ответила девушка. — Не поеду. Не имею права, пока не придет час расплаты с предателем.

Казалось, органист ее не понял.

— Рано или поздно, — сказал он, — с нами установят связь, тогда мы и доложим об Артуре…

— Не могу бежать, — сказала Лиза. — Неизвестно, кого еще из наших он выдаст гестапо… Может, пока не успел всех предать. Необходимо спасти их от ареста. И наконец, — добавила она, — ко мне сегодня вечером придет человек, которого он тоже намеревается ликвидировать. А этот человек спас мне жизнь.

Лиза была убеждена, что иначе она не могла поступить. Сунув руку в карман плаща, она коснулась холодного металла. Подумала, что в магазине всего три патрона.

Артур приказал ей стрелять в Елену дважды, а третий патрон…

— Побереги Руди, дядя, — сказала девушка и вышла. Органист даже не услышал, как закрылась за ней дверь.

Гауптштурмфюреру Поллеру теперь оставалось только ждать. В течение двух часов он не знал, чем себя занять. Налил рюмку коньяку, закурил сигару и задумался. Интересно, как поведет себя этот человек? Будет упрямым или сговорчивым?

Когда фон Липке доложил Поллеру, что связной Центра назначил ему встречу в пансионате «Элизабет», гауптштурмфюрер подумал, что наконец-то его операция увенчается успехом. Сами попались в расставленный капкан! Значит, его, Поллера, метод оказался эффективным. А штандартенфюрер, его шеф, уже высказал свое недовольство и потребовал ускорить арест этих людей… Теперь удастся обезвредить их всех… А может быть, еще подождать?

Если связной из вражеского Центра окажется не таким упрямым и расколется, то представится возможность продолжить игру и дальше. Поллер громко рассмеялся, довольный собой. Тогда он имел бы возможность проникнуть в подпольную организацию противника во Вроцлаве и войти в контакт с ее Центром. Отличная была бы игра! И он, гауптштурмфюрер Поллер, — король этой игры!

Его шеф, штандартенфюрер, как-то рассказывал, что нечто подобное удалось сделать гестапо в Бельгии, но там была английская разведка, славяне же более упорные противники. Правда, фон Липке — немец. Когда-то он был Липковским, но не знал ни слова по-польски. Конечно, успех операции — это успех не фон Липке, который… Поллер не мог даже допустить, чтобы какой-то Липке, хотя и «фон», способствовал его успеху. Он, Поллер, не потерпит этого!.. Гауптштурмфюрер выпил еще рюмку коньяку. Сегодня, накануне успешного завершения операции, он может позволить себе это удовольствие. Позвонил по телефону:

— Проверена ли охрана вокруг пансионата «Элизабет»?

— Все в порядке, господин гауптштурмфюрер. Мышь не проскочит, — услышал он в ответ.

— Мышь — это хорошо, — пробурчал Поллер.

Скоро специальный отряд гестапо нагрянет в пансионат «Элизабет» с истинно немецкой пунктуальностью… И тогда начнется допрос… Поллер погасил люстру и зажег настольную лампу. Проверил исправность рефлектора: свет должен бить прямо в глаза тому, кто будет сидеть на стуле около двери. Интересно, как будет держаться при этом фрейлейн Лиза? А ее возлюбленный, обер-лейтенант Клос? Поллер снова разразился смехом. Во время большого дела можно позволить себе и некоторое развлечение. Он докажет Берлину, генералу Эберхардту, шефу Клоса, как бывают неустойчивы офицеры абвера.

А в это время Клос ужинал в небольшом ресторанчике на Лессингерштрассе. Он долго рассматривал свою продовольственную карточку, разговаривал с кельнером, старательно отсчитывал талоны за ужин. Держался как фронтовой офицер в отпуске, который истосковался по вкусно приготовленным блюдам, любит посидеть в уютном ресторанчике, посмотреть на немецких девушек, не торопясь потягивая пиво и покуривая сигарету под тихие звуки музыки. Правда, здесь не было красивых девушек. Но Клос педантично соблюдал ритуал фронтовика и не упускал даже мелочей. Он играл свою роль, убежденный, что не допустит ни малейшей ошибки. Цена, которую он заплатил бы за ошибку или оплошность, была бы слишком высока.

Точно без пятнадцати девять обер-лейтенант оплатил счет, дал кельнеру на чай — не слишком много, однако вполне достаточно, чтобы человек в белой куртке вытянулся, пристукнув каблуками.

Клос вышел на улицу и сразу же убедился, что вопреки его предположению за ним не следят. Подумал, что он, видимо, переоценил противника, однако решил действовать осторожно, так, как если бы Поллер не уступал ему в мастерстве разведки. Клос вошел в цветочный магазин, купил три розы. Выбирая цветы, специально повернулся лицом к витрине, чтобы ему была видна улица. Однако за ним никто не наблюдал, ни один прохожий не задержался перед витриной цветочного магазина.

«Неужели Поллер и его люди не принимают меня во внимание? — подумал Клос. — Он строит свои планы без расчета на меня».

В подъезде дома, в котором жила Лиза, он также ничего подозрительного не заметил. Когда он позвонил, Лиза сразу же открыла дверь. Она была в пальто.

— Жаль, — сказала девушка еще в прихожей, — что не смогу провести с тобой этот вечер. Очень спешу.

Он преподнес ей розы.

— Спасибо, Ганс— Однако ее голос прозвучал сухо. — Ты очень внимателен. — Она, видимо, не знала, что делать с цветами. Положила их на столик около вешалки, потом взяла обратно и открыла дверь комнаты. — Я сейчас поставлю их в вазу.

Клос снял плащ, вошел за ней, сел на диван. Закурил сигарету. Даже расстегнул китель.

— Я же сказала тебе, — с отчаянием проговорила Лиза, — что у меня нет времени. — Она подбежала к нему: — Пойми меня, дорогой, ты должен уйти.

— Почему?

— Уходи, сейчас же уходи, — умоляюще сказала девушка, — я занята.

— Может, я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо, Ганс! — и, видя, что он не намерен подниматься с дивана, сказала резче: — Я занята по службе, понимаешь? Поллер поручил мне срочную работу.

— Хорошо, я позвоню ему. — Клос встал и подошел к телефону. — Надеюсь, немецкому офицеру, прибывшему в отпуск, он не откажет.

— Не звони! — крикнула девушка.

— Я чувствовал, что ты это скажешь. — Голос Клоса стал теперь более строгим. — Говори, что случилось?

— Не могу иначе! Верь мне, Ганс!

Он понял, что с ней происходит, но пока что не мог ей открыться. Не мог сказать всего, потому что еще не получил подтверждения ее невиновности. Только после этого можно будет принять окончательное решение. Но получит ли он своевременно это подтверждение? Возможно, противник не так уж глуп, чтобы попасть в примитивную ловушку. А тогда? Он должен будет уйти и бросить эту девушку на произвол судьбы. Но речь идет не только о нем или об этой девушке, а о более крупной ставке, поэтому он не может рисковать.

— Я прошу тебя, Лиззи, подождать еще немного, — сказал он спокойно.

— Зачем?

— Мне должны позвонить по твоему телефону. Это очень важный звонок.

— По моему телефону! Как ты мог?

Клос посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно девять. Раздался телефонный звонок. Мужчина в форме организации Тодта был, как всегда, пунктуален. Клос машинально поднял трубку.

— Да, это я, — ответил он. — Добрый вечер. — Услышал несколько слов, которые для подслушивавшего их разговор ничего не означали. Это была дружеская беседа двух молодых людей, которые встретились во Вроцлаве, но для Клоса это имело огромное значение. Он теперь знал: задание выполнено, Поллер попался в ловушку. Он приказал своим людям окружить пансионат «Элизабет». Как раз в это время гестаповцы уже вытаскивали из пансионата жильцов, которых гауптштурмфюрер будет допрашивать всю ночь. Пусть себе ищет связного из Центра!

Клос положил трубку и впервые посмотрел на Лизу с нескрываемой нежностью. Бедная девушка, сколько она пережила! А Артур Второй? У Клоса оставалось еще несколько часов, чтобы расправиться с ним. Если не успеет он, то его приказ выполнит мужчина из организации Тодта.

Теперь необходимо спешить! Лиза немедленно должна покинуть Вроцлав. Клос представил себе, как она будет удивлена и обрадована, когда он сообщит ей пароль.

— Лиззи… — начал Клос. Девушка все еще стояла у двери.

— Подойди ко мне, Лиззи, будь умницей…

И тут оба услышали, как кто-то открывает дверь своим ключом. На пороге появился человек — спокойный, уверенный в себе…

Это был профессор фон Липке.

«Доложив Поллеру в гестапо об операции в пансионате „Элизабет“, он поспешил сюда. Зачем? Пришел один или оставил внизу охрану? — Это больше всего интересовало Клоса. — Если охрана внизу, то каким образом уйдет из дома Лиза? Поллеру, вероятно, известно, что я нахожусь в ее квартире… Артура необходимо ликвидировать…»

— Так вот в чем дело, Лиззи, — проговорил Клос. — Ты ждала этого господина… Что ж, прошу прощения…

— Лиза еще не познакомила нас. — Лицо Артура Второго было непроницаемым. — Мое имя Эрик фон Липке. Обер-лейтенант Клос, если не ошибаюсь?

— Вы хорошо информированы, господин Липке.

— Лиза — моя ученица, а я — учитель музыки. Она рассказала мне о вашем геройском поступке. Вы спасли ее от этого бандита Кушке.

— Вы преувеличиваете, господин учитель. — Клос сел за стол. Артур занял место напротив него. — Я, кажется, где-то видел вас, господин фон Липке. О, теперь вспомнил… В «Дороте»! Вы там частенько играете в домино.

— Да, вы не ошиблись. Я нередко бываю в этом кафе. В газетах почти нечего читать, нужно же где-то убивать время. — Он замолк на полуслове и вынул из кармана две сигары. Одну предложил Клосу. — Должен вам сказать, господин обер-лейтенант, что самые свежие новости всегда можно услышать именно в «Дороте» от подвыпивших солдат и офицеров, приезжающих с фронта в отпуск. Правда, это в основном фрагменты, обрывки из воспоминаний… но если есть немного смекалки и опыта… Представьте себе, что кто-то рассказал нам о своих приятелях, которые вместе со своей частью направлены под Сталинград… Еще кто-то добавил, что танковый корпус, в котором служил его друг, был до этого во Франции, а еще раньше воевал в Греции… Человеку, хорошо разбирающемуся в военном деле, будет ясно, что и это соединение также переброшено на Восточный фронт. Интересно, не правда ли, господин Клос?

— Действительно. И что же дальше?

— Если добавить пару генеральских имен, случайно названных в беседе, то нетрудно составить донесение: какие именно немецкие части оказались за последнее время на пути в Россию.

— Понимаю. — Клос усмехнулся и сунул руку в карман. — Это что, вступление к небольшому шантажу?

— Руки на стол! — крикнул Липке, выхватывая из кармана пистолет. — Стреляю без промаха, — сказал он угрожающе. И обратился к Лизе: — Посторожи, Лиза.

Девушка послушно отошла к двери. В руке она держала пистолет. Клос не ожидал, что и она вооружена. Однако на этот раз он недооценил господина фон Липке. А ведь тот был уже в его руках…

Теперь многое зависело от Лизы. Клос взял сигару и вынул из кармана спички.

— Сигара, — сказал он не торопясь, — успокаивает нервы и располагает к беседе. Так что советую и вам, господин Липке, закурить. «Неужели Лиза не понимает?»

Девушка продолжала стоять с пистолетом наготове. Она внимательно прислушивалась к их словам.

— Люблю иметь дело с интеллигентным противником, — ухмыльнулся Артур Второй.

— Я это слышал уже где-то в гестапо, — отпарировал Клос, затягиваясь дымом. — Фон Липке курит те же самые сигары, что и гауптштурмфюрер Поллер?

— Представьте себе, господин Клос, — неторопливо тянул Липке, — если бы то, что в минуту откровенности вы сообщили Лизе, дошло до гестапо, вы имели бы большие неприятности.

— Может быть. — Клос не терял выдержки и спокойствия. «Однако этот фон Липке чрезмерно активен. Торопится преподнести Поллеру еще один презент. А ведь если Поллер согласится на такой дешевый розыгрыш, то, видимо, ему ничего не известно о моей истинной роли в этой игре».

Артур Второй, не спуская глаз с Клоса, продолжал:

— Господин обер-лейтенант мог бы избежать этих неприятностей…

— Доставляя вам новую информацию?

— Вы, господин Клос, просто умница.

— Однако я хотел бы знать, для кого предназначена эта информация?

— Конечно, не для вашего командования. — Фон Липке был убежден, что крепко держит его в руках. — Как офицер абвера, вы, господин Клос, должны отдавать себе отчет в том, что у вас нет теперь другого выхода, кроме как работать на нас. Вам многое известно. И мы не меньше знаем о вас.

Клос посмотрел на Лизу.

— Вы, господин Липке, преувеличиваете мои возможности, — сказал он спокойно. — Преувеличиваете, — повторил еще раз. — Я мог бы согласиться помогать вам, если бы информация, о которой вы говорили, была правдивой. Могу вас заверить: она не соответствует действительности, просто была вымышлена мной, чтобы кое-кого проверить. — Он посмотрел на Лизу: — Я хотел убедиться, Лиззи, действительно ли ты работаешь на гестапо? — сказал Клос.

— Я не передавала этой информации Поллеру! — крикнула девушка.

— Я знаю, ты не передавала. Информацию в гестапо передал он. — Клос сурово посмотрел на Артура Второго. — На кого вы работаете, господин фон Липке? Как видно, на Поллера, на гестапо. Презираю людей, которые ведут двойную игру… — «Если Лиза ни в чем не виновна, то она должна наконец понять, кто такой Артур Второй», — подумал он. Резко вскочив с кресла, Клос выбил пистолет из руки Липке.

— Стреляй! — крикнул фон Липке Лизе. — Чего ты ждешь? Стреляй в него!

Лиза выстрелила дважды. Так наставлял ее Артур Второй, когда приказывал привести в исполнение приговор над Еленой. Она ни о чем не думала, только помнила, что стрелять нужно точно в цель.

Тело Артура осело на пол. Клос поднял его пистолет и положил в карман. Снова закурил сигару. Он чувствовал, что устал, но предстояло еще много работы.

Поллер, вероятно, ожидает доклада Липке… Необходимо игру с гауптштурмфюрером Поллером довести до конца.

Сначала Клос решил проверить, не окружен ли дом гестаповцами, а потом помочь Лизе выбраться отсюда в безопасное место.

— Спасибо, Лиззи, — нежно сказал он.

Но девушка все еще стояла с пистолетом в руке.

— Не подходи! — воскликнула она. — Думаешь, что выйдешь отсюда живым?

Клос смотрел на нее с удивлением. Неужели она ничего не поняла? Бедняжка! Видимо, она испытала потрясение. «Необходимо отправить ее на отдых», — подумал Клос.

— Уверен, что выйду, — спокойно ответил он. — Но сначала уйдешь ты, Лиззи. Слушай меня внимательно. Поедешь на Берлинский вокзал, вот тебе билет первого класса и документы на имя генеральши Тельхоф. Ты возвращаешься из Кракова, где навещала мужа в госпитале. Здесь квитанция на твой багаж в камере хранения. Багаж — это чемодан и кожаная сумка. На потайном дне сумки находятся инструкции, деньги, резервный паспорт на всякий случай, если тебе придется выехать на отдых в Швейцарию. Все это было приготовлено для тебя. — Он внимательно посмотрел на нее. — Лиза, опомнись, отдай пистолет, он тебе больше не нужен. Надеюсь, теперь ты все поняла?

Девушка медленно приходила в себя, еще не веря тому, что услышала от Клоса. И вдруг разрыдалась, что-то точно надломилось в ее душе.

Клос подал ей носовой платок:

— Вытри слезы. Успокойся. Ты держалась великолепно. Теперь нам нужно не только спокойствие, но также трезвый ум и хладнокровие. Поллер — это не фон Липке.

Клос поднял трубку и медленно набрал номер телефона. Как поведет себя Поллер? Ему остается поверить, другого выхода у него нет. Он не может не признаться, что Артур был его агентом. Но в данный момент важнее всего было убедиться, что дом Лизы не окружен гестаповцами.

Клос говорил нервозно, так, как должен был говорить человек, который только что ликвидировал вражеского агента. Он доложил Поллеру, что Лизы Шмидт дома не было, но в ее квартире он застал какого-то фон Липке. Этот человек предложил ему, Клосу, сотрудничать с вражеской разведкой. Конечно, как и подобает немецкому офицеру, Клос отказался от этого гнусного предложения и во время стычки застрелил негодяя.

На другом конце провода долго молчали.

— Почему не взял его живым? — послышался наконец голос Поллера.

— Я хотел арестовать его, — ответил Клос, — но агент был вооружен.

Поллер снова замолчал.

— Прошу оставаться на месте, — услышал Клос через минуту его голос. — Приедут мои люди и займутся убитым. А вас, господин обер-лейтенант, ожидает благодарность за мужество и бдительность. — В голосе Поллера не чувствовалось иронии.

Клос положил трубку.

— Лиззи, — сказал он, — поднимись этажом выше и подожди, пока не появятся люди Поллера. Потом незаметно выйдешь из дому и действуй так, как я только что говорил тебе. Не забудь, Берлинский вокзал…

— А как же ты, Ганс? — спросила она с беспокойством.

— Я подожду прихода людей Поллера и постараюсь задержать их. Тебя начнут разыскивать не раньше, чем через два часа, когда обнаружат, что ты не явилась домой. А ты в это время будешь уже в Берлине. — Он поцеловал ее на прощание. — Иди, уже пора, Лиззи, и будь осторожна. За меня не беспокойся. Мне ничто не угрожает…

Гауптштурмфюрер Поллер в это время допрашивал задержанных. Специальный отряд гестапо арестовал в пансионате «Элизабет» около тридцати человек. Это были солдаты и офицеры вермахта, прибывшие в отпуск, служащие из Берлина и несколько местных бюргеров.

Допрос каждого арестованного длился не менее часа, и в конце концов Поллер убедился в провале своей операции. Теперь его мечта о будущей карьере, о возможности стать штандартенфюрером и лично предстать перед самим фюрером стала нереальной.

Но гауптштурмфюреру и в голову не могло прийти, что его противником в партии, которую он проиграл, был Ганс Клос, обер-лейтенант абвера, находившийся в отпуске во Вроцлаве.