ГРЕЧЕСКИЙ ТЕКСТ «СТЕФАНИТА И ИХНИЛАТА»

Греческий текст повести о Стефаните и Ихнилате представляет собой сделанный в XI в. с арабского языка перевод широко известной в мировой литературе книги «Калила и Димна». Греческий перевод в редакции, не сохранившейся до нашего времени, был выполнен южнославянским книжником в XIII в.[3]

По своему содержанию «Калила и Димна», как и «Панчатантра», относится к числу распространенных в средневековой письменности сочинений, известных под названием «Зерцало», а в Германии — «Княжеское зерцало» (Fürstenspiegel).[4] Эти произведения стремились показать идеальный образ князя, в них указывались недостатки правителя и его достоинства.

Византийской литературе хорошо известны различного рода сочинения, в которых большое внимание уделено образу правителя. Высокое положение, занимаемое византийским императором, не могло не вызывать суждений о пределах царской власти, о нравственном облике властителя, о его обязанностях.[5] К числу сочинений, касающихся этой темы, относятся, например, речь епископа Киренского Синезия (ок. 370—ок. 412) «О царстве»[6] и «Наставления» диакона церкви св. Софии в Константинополе Агапита императору Юстиниану (527—565).[7]

Рассуждения о царской власти содержатся также в предисловии императора Льва III Исавра (717—741) к законодательному памятнику, известному под названием «Эклога»,[8] в письмах Феодора Студита (759— 826).[9] Подобные, высказывания можно найти и в таком своеобразном памятнике, как «Стратегикон» Кекавмена.[10] Это сочинение представляет собой сборник советов и наставлений, преподанных отцом своим детям, а также советов, обращенных к царю. «Стратегикон» был написан в конце XI в. Этой же темы касался известный византийский философ и государственный деятель Михаил Пселл (1018—1079?) в своих письмах к византийским императорам.[11]

К подобным сочинениям можно также отнести назидания и завещания, составленные для своих сыновей самими императорами. Константин VII Багрянородный (905—959) дает наставление об управлении империей сыну Роману в произведении под названием «Об управлении империей».[12] Императору Мануилу II Палеологу (1391 —1425) принадлежит сочинение «Заветы царского поведения», предназначенное для его сына, впоследствии императора Иоанна VII.[13]

Назидания в указанных произведениях во многом перекликаются с философскими рассуждениями о власти царя, о ценности жизни, о судьбе и т. п., столь часто встречающимися в тексте рассказа о Стефаните и Ихнилате. Эти размышления составляют также основу широко распространенного в средние века романа о Варлааме и Иоасафе — памятника, близкого по общей своей настроенности, по своему духу к нашему рассказу.[14] Роман о Варлааме и Иоасафе, «Стефанит и Ихнилат», История философа Синтипы, Житие Эзопа, Иерусалимские и Кипрские ассизы и т. д. относятся к числу народных книг византийского и послевизантийского времени[15] (хотя по языку они далеки от так называемого вульгарногреческого языка, т. е. языка разговорного).

Назидательность рассказа о Стефаните и Ихнилате не исключает наличия в нем сатирических элементов, подсказанных реальной действительностью (дворцовые интриги, приемы византийской дипломатии, взаимоотношения с варварскими народами и пр.).

Произведения, в которых выражена сатирическая тенденция, можно встретить на всем протяжении истории византийской литературы. Недовольство современной окружающей жизнью заметно в едкой и злой сатире Христофора Митиленского (ок. 1000—ок. 1050),[16] Николая Калликла (конец XI—начало XII в.),[17] Феодора Продрома (первая половина XII в.).[18] Будучи близкими к императорскому двору, эти поэты имели возможность наблюдать нравы правящей верхушки, и их сатира не раз затрагивала самых знатных лиц византийского общества. Хорошо известен анонимный сатирический диалог XII в. «Тимарион», в котором содержится «ряд критически заостренных характеристик деятелей», современных автору этого диалога.[19]

К числу памятников сатирической литературы относятся также басни. Сохранились басни диакона Игнатия (70-е или 80-е годы VIII в.—первая половина IX в.), представляющие собой ямбические четверостишия на темы басен Эзопа.[20]

К XIII—XIV вв. относятся басни под названиями: «Рассказ о фруктах», «Рассказ о рыбах», «Рассказ о птицах», «Рассказ о четвероногих».[21] Авторы одних басен обличают лишь отдельные пороки общества, в то время как другие критикуют социальный строй в целом.

Греческий перевод рассказа о Стефаните и Ихнилате был сделан по распоряжению византийского императора Алексея I Комнина (1081—1118) его придворным врачом Симеоном Сифом.[22]

Годы жизни Симеона Сифа точно не известны. Перевод был выполнен им, по всей вероятности, в 70-х или 80-х годах XI в. Его имя в рукописях (см. ниже, описание рукописей №№ 3, 9—11) упоминается в сопровождении различных титулов, как например магистр, философ, вест, протовестиарий и др. Он назван также Антиохом, что, возможно, указывает на его происхождение из города Антиохии (Сирия).

Интересно отметить, что в славянском переводе имя Симеона Сифа не упоминается, а автором «Стефанита и Ихнилата» назван Иоанн Дамаскин (см. Синодальный список, л. 493). Основанием для этой атрибуции славянскому переводчику, очевидно, послужила греческая редакция текста, сохранившаяся только в одном списке XIV в. (Дублин, Trinity College, Codex № 373),[23]

Иоанн Дамаскин (конец VII в.—ок. 754 г.) был крупнейшим философом, ученым и поэтом. Ему, одному из наиболее почитаемых писателей, приписывались разного рода сочинения, в частности, например, роман о Варлааме и Иоасафе,[24] оказавший большое влияние на духовную литературу средневековья благодаря своей философской направленности. Как известно, в средневековой письменности существовала традиция присвоения имен отцов церкви и других видных писателей сочинениям, которые этим авторам не принадлежали. Содержание нашего текста могло послужить основанием для приписывания его Иоанну Дамаскину.

Относительно литературной деятельности Симеона Сифа известно, что им были написаны следующие сочинения: вульгарногреческая хроника от сотворения мира до императора Константина XI Дуки (1059—1066), два медицинских трактата, компендиум по физике и трактат о небесных телах.[25] Как видно из сказанного, Симеон был весьма образованным человеком; по всей вероятности, он получил блестящее образование, о чем свидетельствуют как широта и разнообразие вопросов, затронутых в его сочинениях, так и большое количество цитат из античных авторов и священного писания, включенных в его перевод рассказа о Стефаните и Ихнилате.

Цитаты взяты из следующих сочинений:[26]

Антиох, монах. Пандекты, гл. 25 (VII, 125).

Гален. 'Ότι ταις του σώματος κράσεσιν αί τής ψυχή; δυνάμεις έπονται (Душевные силы соответствуют качествам тела) (II, 66).

Гесиод. Работы и дни, 31 и 413 (I, 2; IV, 91).

Гомер. Илиада, I, 363 (II, 57); XIII, 437 (I, 14); III, 75 (IV, 90); XV, 203 (II, 60).

Демосфен. Первая Олинфская речь, 20 (III, 83).

Евангелие от Луки, VI, 41 (II, 66).

Евангелие от Матфея, VII, 3 (II, 66); XII, 20 (IV, 101).

Пиндар. Немейские оды, VI, 10 (I, 2).

Притчи Соломона, IX, 8(1, 44).

Псалтырь, псалом VII, 10 (II, 58); псалом XIII, 3 (II, 60).

Софокл. Аянт, 479—480 (I, 26).

Феогнид. Элегия первая (III, 83).

Хэрилий, эпический поэт, жил на острове Самосе в V в. до н. э., фрагмент IX (I, 38a).

Неустановленные авторы (II, 69; III, 83; III, 88).[27]

Цитаты из Библии и из сочинений античных авторов (прежде всего Гомера) во все времена служили в Византии признаком образованности. Поэмы Гомера дети учили наизусть наравне с текстами священного писания уже в начальной школе, в 10—12 лет; заучивание наизусть сопровождалось разбором грамматических форм. Без включения в свои сочинения цитат и отдельных выражений из Библии или из древних авторов не могли обойтись ни светские, ни церковные писатели. Этот прием находит объяснение в антикизирующей тенденции, столь свойственной византийской культуре вообще и византийской литературе в частности. Заметим, что в «Калиле и Димне» такие цитаты отсутствуют; они представляют собой византийские вставки.

Что касается средств художественного выражения, то Симеон Сиф как переводчик во многом зависел от оригинала переводимого им текста.

В основе композиционного построения «Стефанита и Ихнилата» — диалог царя с философом, являющийся по существу канвой для изложения ряда назидательных притч. В их число входят следующие: Об обезьяне и плотнике (I, 8); О лисице и барабане (I, 11); О вороне и змее (I, 25); О лебеде, раке и рыбах (I, 26); О льве и зайце (I, 29); О трех рыбах (I, 32); О вши и блохе (I, 34); О волке, вороне, шакале и льве (I, 37); Об утках и черепахе (I, 39); Об обезьянах и вороне (I, 45); О коварном и простодушном (I, 47); О купце и железе (I, 51); О невежественном враче (II, 65); О неразумной женщине (II, 67); О вороне, мыши, газели и черепахе (III, 75 и сл.); О воронах и совах (IV, 90 и сл.); О змее и лягушках (IV, 113); Об обезьяне и черепахе (V, 116 и сл.); О неразумном муже (VI, 121); О восьми снах индийского царя (VII, 125); О голубе и голубке (VII, 126); О сороке и царском сыне (VIII, 133a).

Одним из художественных приемов в рассказе служит включение сентенций, широко распространенных в средневековой литературе, например: «все ценности жизни для всех одинаковы» (I, 9), «малое не есть малое, когда оно производит великое» (I, 10), «все, что у богатых одобряется, у бедных порицается» (III, 83) и т. д.

Как известно, в византийской письменности существовали многочисленные сборники изречений, как «Мудрость Менандра» (Menandri Γνώμαι μονόστιχοι), «Флорилегии», «Пчела» и др.[28] Те же самые сборники, переводные и оригинальные, известны в древнерусской и славянской литературах под аналогичными названиями.[29] Сентенции можно встретить и в славянских средневековых текстах. Так, большое число их включено в известный памятник XII в. «Слово Даниила Заточника».[30] В нем содержатся, в частности, рассуждения о преимуществах жизни богатых, близкие по характеру к подобным высказываниям в третьей книге «Стефанита и Ихнилата».

Целям художественной выразительности служат также различного рода сравнения и постоянные эпитеты. Много сравнений относится к власть имущим. Так, царь сравнивается с крутой горой, восхождение на которую затруднительно, а пребывание на которой опасно (I, 9). Власть имущий подобен виноградной лозе, которая обвивается вокруг близ стоящих деревьев (там же). Царь, слушающий доносчиков, уподобляется чистой воде, полной крокодилов (I, 44). Среди сравнений встречаются также традиционно эпические сравнения с солнцем, луной, звездами (111, 88). Из постоянных эпитетов особенно часто попадаются эпитеты «мудрый», «разумный» в применении к разным действующим лицам и противоположное понятие — «неразумный» (например, I, 32).

Для византийской письменности характерно включение в светский текст богословских понятий в качестве эпитетов, что можно видеть в притче о верблюде, растерзанном вороном, волком и шакалом (I, 37; см. прим. 6 к русскому переводу греческого текста). Подобно постоянным эпитетам, часто встречаются и постоянные, излюбленные переводчиком (и автором текста) обороты, с помощью которых в текст вводятся служащие для примера притчи, а именно: «рассказывают», «ведь рассказывают», «ибо говорят», а также форма ответа слушателя той или иной притчи: «я понял», «я узнал» и др.

Обращают на себя внимание часто встречающиеся обороты: «возразив, сказал», «спросил (или «ответил», «обратился»), говоря» (например, I, 7; I, 9; III, 85 и др.; см. также Синодальный список, л. 493), которые стали в византийской письменности литературными штампами; эти обороты являются гебраизмами, воспринятыми через Новый Завет;[31] из Византии эти обороты перешли в славянскую литературу.

Что касается языка памятника, то Симеон Сиф написал свой перевод на литературном языке своего времени, отличавшемся от разговорной речи. К искусственному литературному языку обращались писатели высших кругов общества, беря за образец язык аттической прозы.

Греческий текст «Стефанита и Ихнилата» известен в многочисленных списках, датируемых XII—XIX вв.; кроме того, в 25 списках сохранилась новогреческая парафраза этого сочинения.

Впервые греческий текст был опубликован в 1697 г. Штарком.[32] Первым критическим изданием является издание Пунтони 1889 г.[33] Несколько лет назад появилось новое издание — шведского филолога Шёберга.[34]

Издания Штарка от Пунтони заключают в себе 15 книг, а издание Шёберга только 8 книг, переведенных Симеоном Сифом (по изданию Пунтони это книги I—VII и IX).

Шёберг считает изданную им редакцию текста древнейшей, так как она содержится в самых ранних списках (XI—XIV вв.); кроме того, именно по этой краткой редакции (с добавлением книг X и XI), а не по пространной был сделан славянский перевод, являющийся первым известным нам переводом греческого текста.

Схема происхождения славянской редакции из греческой (по Шёбергу).


Греческий текст (полный текст и фрагменты) содержится в 44 рукописях, указанных Шёбергом.[35] Кроме того, им перечислены рукописи, содержащие новогреческие переложения текста.[36]

При издании Шёберг использовал 11 рукописей, описание которых дается ниже.[37]

1. Рукопись Лавренцианской библиотеки во Флоренции, № XI, 14 (= FI). XII в. Пергамен. 221 л. Описание см.: L.-О. Sjöberg. Stephanites und Ichnelates, SS. 28—29 (далее: Шёберг). Текст повести «Стефанит и Ихнилат» на лл. 165—219 об. Заглавие: Τά κατά Στεφανίτην καί ’Ιχνηλάτην, συγγραφή περί των κατά βέον πραγμάτων, έκτεθεισα διά μυθικών παραδειγμάτων άρμόζουσα των έκαστη υποθέσει* υπό τίνος τών έν ’Ινδία φιλοσόφων* προτροπή του έν αυτή βασιλεύοντος, γραφεισα μέν τή πατρική διαλέκτω καί τοις γράμμασίν* έξελληνισθείσα δέ έν Κωνσταντινουπόλει προστάζει του αοιδίμου βασιλέως^κυρου ’Αλεξίου του Κομνηνου (О Стефаните и Ихнилате. Сочинение о жизненных делах, изложенное в притчах по поводу отдельных случаев одним философом в Индии по побуждению ее царя. Написано на отечественном языке и отечественным письмом. Переведено на греческий язык в Константинополе по приказу прославленного императора кир Алексея Комнина).

2. Рукопись Ватиканской библиотеки в Риме, № 867 (=V 2). XII в. Пергамен. 187 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 40. На лл. 1—21 об, содержатся фрагменты повести «Стефанит и Ихнилат» (книга II, 70 — книга III, 87, книга IV, 112 — книга VII, 129d и книга VIII (по изданию Пунтони — IX))·

3. Рукопись Национальной библиотеки в Париже, ancien fonds grec № 2231 ( = Р1). XIII в. Пергамен. 119 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 37. Текст повести на лл. 43—91. Заглавие: Τκ τής τών Άρράβων διαλέκτου μετένεγζις Συμεών μαγίστρου καί φιλοσόφου του Σήθ* μυστική διήγησις τών κατά Στεφανίτην καί ’Ιχνηλάτην* λεγομένη τή σαρρακηνική διαλέκτω Λίλε καί Δέμνε (Перевод с арабского языка Симеона Сифа, магистра и философа. Таинственный рассказ о делах Стефанита и Ихнилата, называемый по-сарацински Лиле и Демне).

4. Рукопись Университетской библиотеки в Мессине, codex Messanensis № 161 (=D). XIII в. Пергамен. 89 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 32. На лл. 18 об.—19 два фрагмента повести.

5. Рукопись Университетской библиотеки в Лейдене, принадлежавшая бельгийскому филологу Бонавентуре Вулканию (1538—1614), № 56 (=L 2). XIV в. Бумага. 137 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 31. Текст повести (только отрывок из I книги) на лл, 1—4. Введение озаглавлено: Μυθική διήγησις τά κατά Στεφανίτην καί ’Ιχνηλάτην, ή λεγομένη σαρρανική διαλέκτω Λίλε ου Τέμνε (Рассказ в притчах о делах Стефанита и Ихнилата, называемый по-сарацински Лиле и Темне).

6. Венская национальная библиотека, codex theologicus graecus № 235 (=W4). XV в. Бумага. I+ 243 +II лл. Описание см.: Шёберг, стр. 44. На лл. 240 об.—243 фрагмент повести (I, 1—10).

7. Афинская публичная библиотека, № 1093 ( = К 1). XV—XVI вв. Бумага. 348 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 24. На лл. 1—39 об. фрагмент из двух первых книг повести (I, 9—II, 60b).

8. Рукопись Бодлеянской библиотек'^ в Оксфорде, Baroccianus № 131 (Sum. Cat. 131) (=0 1). XIV в. Бумага. V + 536 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 35—36. На лл. 507 об.—522 об. текст повести. Введениеозаглавлено: Μυθική διήγησις τοο^ κατά. Στεφανίτην καί ’Ιχνηλάτην ή λεγομένη Σαρρακηνική διαλέκτω Λίλε καί Δόμνε (Рассказ в притчах о делах Стефанита и Ихнилата, называемый по-сарацински Лиле и Домне).

9. Рукопись Баварской государственной библиотеки в Мюнхене, № 525 (=М1). XIV в. Бумага. 176 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 33—34. Текст повести на лл. 36—50 об. Введение озаглавлено: Έκ τής τών Αράβων διαλέκτου μετένεξις Συμεών μαγίστρου καί φιλοσόφου του Σήθ* μυθική διήγησις το κατά Στεφανίτην καί ’Ιχνηλάτην λεγόμενον Σαρακηνική διαλέκτω Κυλλιλέ καί Δημία (С арабского языка перевод Симеона Сифа, магистра и философа. Рассказ в притчах о делах Стефанита и Ихнилата, называемый по-сарацински Киллиле и Димиа).

10. Венская национальная библиотека, codex philologicus graecus № 173 (=W 1). Конец XIV в. Бумага. 1 +243+1 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 45. На лл. 160—197 об. текст повести (с начала до книги VII, 129d включительно и книга IX по изданию Пунтони, стр. 282—283, примечания). Введение озаглавлено: ’Γκ τής ^τών Άρράβων διαλέκτου μετένεξις^Συμεών μαγίστρου καί φιλοσόφου του Σήθ’ μυθική διήγησις τά κατά Στεφανίτην^· ·καί ’Ιχνηλάτην λεγόμενον Σαρακηνική διαλλέκτω Κυλιλλέ καί Δημία^ (С арабского языка перевод Симеона Сифа, магистра и философа. Рассказ в притчах о делах Стефанита и Ихнилата, называемый по-сарацински Килилле и Димиа). Запись в конце: Τετερμάτωται πυκτίς ή Σήθ μαγίστρου (Окончилась книга Симеона магистра).

11. Рукопись Государственного Исторического музея в Москве, №468 ( = S2). XVI и XVII вв. Бумага. 203 лл. Описание см.: Шёберг, стр. 33. На л. 34 фрагмент текста повести. Имеется запись в конце текста: Τετερμάτωται πυκτίς ή Σήθ μαγίστρου (Окончилась книга Сифа магистра).

Русский перевод сделан по изданию Шёберга. При этом сохранена разбивка текста на книги и параграфы, принятая в издании Шёберга, который воспользовался разбивкой Пунтони, но опустил некоторые параграфы, не переведенные Симеоном Сифом и, следовательно, отсутствующие в славянских редакциях.

Загрузка...