Стеклянный ключ

Глава третья ДИНАМИТ

Из нью-йоркского поезда Нед Бомонт вышел совсем другим человеком — цветущим и жизнерадостным. Только впалая грудь несколько портила впечатление. Ясноглазый и стройный, он прошел через зал ожидания пружинистой походкой, помахал рукой знакомой девушке в справочном бюро и вышел на улицу.

В ожидании носильщика с чемоданами он купил газету. В такси по дороге на Рэндал-авеню он открыл ее и увидел на первой же полосе:

Нед Бомонт медленно сложил газету и сунул ее в карман пальто. Только стиснутые губы и горящие глаза выдавали его волнение. Забившись в самый угол машины, он вертел в руках незажженную сигару.

Дома он, не раздеваясь, быстро прошел к телефону и набрал один за другим четыре номера и каждый раз спрашивал: нет ли здесь Поля Мэдвига и где можно его найти?

После четвертого звонка он отказался от своих попыток. Опустив трубку он вынул сигару, закурил, но тут же положил ее на край стола и взялся за телефон. Позвонив в городскую ратушу, он попросил соединить его с окружным прокурором. Ожидая ответа, он подтянул ногой стул, сел и поднес сигару ко рту.

Наконец ему ответили.

— Алло, — сказал он, — можно попросить мистера Фарра?.. Нед Бомонт… Да. Спасибо. — Он затянулся и медленно выпустил дым. — Алло! Фарр?.. Вернулся несколько минут назад… Да. Могу я сейчас с вами повидаться?.. Так. Поль вам говорил об убийстве Уэста?.. Ага, вы не знаете, где он?.. Так вот, есть одно дельце, которое я хотел бы с вами обсудить… Ну, скажем, через полчаса… Есть.

Он положил трубку, встал и подошел к столику у двери посмотреть, нет ли ему писем. На столике лежало несколько журналов и девять писем. Он быстро просмотрел конверты, не открывая, бросил их обратно на столик, разделся в спальне и прошел в ванную, где побрился и принял душ.

Прокурор Майкл Джозеф Фарр был грузный человек лет сорока. Над его красным лицом, никогда не теряющим драчливого выражения, торчала щетка коротких красных волос. Он сидел за большим письменным столом, на полированной поверхности которого стояли только телефон и письменный прибор из зеленого оникса, украшенный нагой женской фигурой из металла, держащей в поднятых руках самолетик. По обе стороны от фигурки лихо торчали черные и белые авторучки.

Фарр обеими руками пожал руку Неда Бомонта и усадил его в кожаное кресло. Раскачиваясь на стуле, он спросил:

— Хорошо съездили? — Сквозь дружелюбный блеск его глаз проглядывало любопытство.

— Ничего, — ответил Нед. — Я насчет Френсиса Уэста. Теперь, когда его пристукнули, как обстоит дело с Тимом Айвенсом?

Фарр вздрогнул, но быстро сделал вид, что он просто усаживается поудобнее.

— По-моему, это ничего не меняет, — сказал он. — Ведь остался еще третий брат, который может дать показания против Айвенса. — Он разглядывал угол письменного стола, явно избегая встретиться глазами с Недом. — А почему вы спрашиваете? У вас есть какие-нибудь соображения?

Нед не отрывал взгляда от лица Фарра.

— Просто поинтересовался. Да, раз другой брат сможет опознать Тима, значит, все в порядке.

Фарр ответил, по-прежнему не поднимая головы:

— Конечно. — Он тихонько раскачивался на стуле. Его полные щеки дрожали, как желе. Потом он откашлялся, встал и, посмотрев на Неда, дружелюбно сказал: — Обождите минутку, мне нужно тут кое-что сделать. Они все забудут, если я перестану наступать им на пятки. Не уходите, я хочу поговорить с вами о Диспейне.

— Можете не спешить, — пробормотал Нед вдогонку прокурору. Все пятнадцать минут, пока Фарр отсутствовал, он спокойно курил.

Фарр вернулся хмурый.

Очень сожалею, что мне пришлось вас покинуть, — сказал он и снова сел. — У нас тут работы невпроворот. Просто вздохнуть некогда. Если так будет продолжаться… — Он развел руками.

— Ничего, ничего, не беспокойтесь. Есть какие-нибудь новости в связи с убийством Тейлора Генри?

— Нет, пока ничего. Как раз об этом я и хотел у вас спросить… Насчет Диспейна… — Фарр снова отвел глаза от Неда.

Насмешливая улыбка незаметно для собеседника тронула уголки рта Неда и тут же исчезла. Он сказал:

— Если разобраться, улики-то все липовые.

Фарр медленно кивал, не отрывая глаз от письменного стола.

— Может быть, но ведь он удрал из города в ту самую ночь. Это подозрительно.

— У него были на то особые причины, — сказал Нед, — весьма основательные. — Тень улыбки снова появилась и исчезла.

Фарр опять закивал, словно ему хотелось, чтобы его убедили.

— А вы не допускаете, что это он убил Генри?

Нед ответил небрежно:

— Думаю, что он тут ни при чем. Но такая возможность всегда существует. И у вас достаточно оснований, чтобы его задержать, если захотите.

Прокурор поднял голову и посмотрел на Неда. Смущенно улыбнувшись, он пробормотал:

— Если я сую нос не в свое дело, можете послать меня к чертовой матери. Но почему, ради Бога, скажите вы мне, Поль отправил вас в Нью-Йорк за Берни Диспейном?

Нед ответил не сразу. Он задумался. Потом пожал плечами:

— Поль не отправлял меня, он разрешил мне поехать.

Фарр молчал. Нед затянулся, выпустил дым и продолжал:

— Берни надул меня и удрал с моими деньгами. Это чистая случайность, что Тейлор Генри был убит в тот самый день, когда Пегги О'Тул пришла к финалу первой. А я поставил на нее тысячу пятьсот долларов.

— Хорошо, хорошо, Нед, — быстро проговорил Фарр. — Меня ваши с Полем дела не касаются. Я, видите ли, не очень уверен, что Диспейн случайно не повстречал Генри на улице и не пристукнул его. Во всяком случае, я думаю его задержать на некоторое время. — Его толстые губы скривила подобострастная улыбка. — Не думайте, что я сую нос в дела Поля или в ваши, но… — его багровое лицо лоснилось от пота. Внезапно он нагнулся, выдвинул ящик стола, зашуршал там бумагой и протянул Неду маленький белый конверт, вскрытый с одного края. — Вот. — Голос его стал хриплым: — Посмотрите и скажите, что вы об этом думаете. Может, это просто вздор?

Нед взял конверт, но не стал его разглядывать. Его глаза, ставшие холодными и блестящими, продолжали в упор смотреть на прокурора.

Лицо Фарра побагровело еще сильнее: он миролюбиво поднял мясистую руку и заговорил:

— Я не придаю этому никакого значения, Нед, но… всякий раз, когда что-нибудь случается, мы получаем кучу всякой ерунды. В общем, прочтите и скажите.

Выждав еще мгновение, Нед отвел глаза от лица Фарра и посмотрел на конверт. Адрес был напечатан на машинке:

Штемпель на конверте показывал, что письмо было отправлено в прошлую субботу. Внутри на листке белой бумаги было три фразы без обращения и без подписи:

Нед сложил бумажку, сунул ее обратно в конверт, бросил конверт на стол и разгладил усики ногтем большого пальца. Устремив на прокурора бесстрастный взгляд, он заговорил с ним столь же бесстрастным тоном:

— Ну и что?

Щеки Фарра опять задрожали. Он пытался нахмуриться, но в его глазах светилась немая мольба.

— Ради Бога, Нед, — сказал он проникновенно, — не думайте, что я придаю этому какое-либо значение. Нам приносят тюки таких писем каждый раз, когда что-нибудь происходит. Я просто хотел показать его вам.

— Значит, все в порядке, по крайней мере, до тех пор, пока вы так к этому относитесь, — сказал Нед Бомонт. Глаза его оставались бесстрастными, голос тоже. — Вы Полю об этом говорили?

— О письме? Нет, я его еще не видел. Да оно ведь и пришло-то только сегодня утром.

Нед взял конверт со стола и сунул его во внутренний карман пиджака. Прокурор проводил письмо затравленными глазами, но ничего не сказал.

Спрятав письмо, Нед вынул из другого кармана тонкую крапчатую сигару и сказал:

— На вашем месте я бы ему ничего не говорил. У него и без того хватает неприятностей.

— Конечно, конечно, — подхватил Фарр, прежде чем Нед успел закончить фразу.

После этого оба замолчали. Фарр снова уставился на угол стола, а Нед задумчиво смотрел ему в лицо. Молчание было прервано мягким жужжанием телефонного аппарата.

Фарр снял трубку.

— Да… да… — Его нижняя челюсть медленно поползла вперед, багровое лицо пошло пятнами. — Не может быть! — прорычал он. — Возьмите этого ублюдка и устройте ему очную ставку. Если он и тогда не признается, мы возьмемся за него по-другому… Да… Валяйте. — Он с силой швырнул трубку на рычаг и посмотрел на Неда взбешенными глазами.

Нед замер с сигарой в одной руке и горящей зажигалкой в другой. Глаза его заблестели, он провел языком по губам и усмехнулся.

— Что-нибудь новенькое? — спросил он ласково.

В голосе прокурора звучала ярость:

— Это Бойд Уэст, третий брат, который опознал Айвенса. Когда мы разговаривали, я подумал о нем и послал к нему людей спросить, может ли он опознать его еще раз. А он, сукин сын, видите ли, уже не уверен!

Нед кивнул, словно он это предвидел.

— Что же теперь будет?

— Ничего у него не выйдет! — прорычал Фарр. — Он его уже один раз опознал, и ему придется повторить это перед присяжными. Его сейчас приведут, я с ним побеседую, а к тому времени, как я с ним покончу, он у меня шелковым станет.

— Вот как? А если нет?

Письменный стол прокурора задрожал под ударом его кулака.

— Станет!

На Неда это, очевидно, не произвело впечатления. Он поднес зажигалку к сигаре. Выпустив изо рта струйку дыма, он спросил весело:

— Я тоже так думаю. А вдруг нет? Вдруг он посмотрит на Тима и скажет: «Я не уверен, что это он»?

Фарр снова стукнул кулаком по столу.

— После того как я с ним поработаю, не скажет. После этого он сможет только встать перед присяжными и сказать: «Это он».

Уже без тени юмора, спокойно и устало Нед сказал:

— Он откажется от своего первого показания. Вы это знаете, и тут ничего не поделаешь. Ведь правда? Это дело у вас не выгорит. А это значит, что ваше обвинение против Тима Айзенса провалилось. Вы нашли спиртное там, где он его оставил, но доказать, что именно он вел машину, когда она сбила Нормана Уэста, можно было только при помощи показаний двух братьев. Ну так вот, раз Френсис убит, а Бойд боится говорить, это дело не выгорит, и вы это знаете.

— Вы что, думаете, я так и поддамся? — заорал Фарр.

Нед решительным жестом остановил его:

— Поддадитесь вы или нет, все равно вы погорели, ясно?

— Ясно? Мне вот что ясно: я — прокурор этого города и этого округа! И я… — Гнев Фарра погас так же внезапно, как вспыхнул. Фарр откашлялся, проглотил слюну. Воинственное выражение в его глазах сменилось сначала замешательством, а потом и страхом. Он перегнулся через стол, слишком взволнованный, чтобы скрыть это, и сказал: — Конечно, если вы… если Поль, то есть я хочу сказать, что если есть какие-нибудь причины, почему не следует… Вы же знаете… тогда мы можем замять это дело.

Неприязненная усмешка тронула уголки рта Неда, его глаза поблескивали сквозь сигарный дым. Он медленно покачал головой и сказал подчеркнуто любезным голосом:

— Нет, Фарр, что вы, никаких причин нет. Поль обещал освободить Айвенса после выборов. Но хотите — верьте, хотите — нет, Поль никого не велел убивать. И даже если бы он это сделал, то уж, во всяком случае, не ради Айвенса. Айвенс того не стоит. Нет, Фарр, никаких причин нет. Мне бы не хотелось, чтобы вы так думали.

— Я вас умоляю, Нед, поймите меня правильно, — запротестовал Фарр. — Вы очень хорошо знаете, что в городе нет другого человека, который так стоял бы за Поля, за вас, как я. Вы это знаете. Я ведь ничего такого не хотел сказать. Вы должны понять, что всегда можете рассчитывать на меня.

— Вот и прекрасно, — сказал Нед без всякого энтузиазма и встал.

Фарр тоже встал, вышел из-за письменного стола и протянул Неду свою красную мясистую руку.

— Куда же вы торопитесь? — спросил он. — Почему вам не остаться здесь и не посмотреть, как будет вести себя Уэст, когда его приведут. Или… — он посмотрел на часы, — что вы делаете сегодня вечером? Не хотите пообедать со мной?

— К сожалению, не могу, — ответил Нед. — Мне надо идти. — Он позволил Фарру потрясти себя за руку и в ответ на настоятельную просьбу прокурора заходить почаще и предложение как-нибудь встретиться ответил: «Да, конечно», — и вышел.

Уолтер Айвенс стоял возле конвейера, когда вошел Нед Бомонт. Он работал бригадиром на фабрике деревянной тары. Уолтер сразу же увидел Неда и, помахав ему рукой, пошел навстречу по центральному проходу. По фарфорово-голубым глазам Уолтера и круглому лицу было видно, что он не слишком доволен.

— Привет, Уолт, — сказал Нед, полуобернувшись к двери, чтобы избежать необходимости пожать протянутую руку или нарочито ее не заметить. — Уйдем отсюда, здесь слишком шумно.

Айвенс что-то ответил, во его слова потонули в грохоте стучащих по гвоздям молотков. Они подошли к открытой двери, через которую вошел Нед. За дверью была широкая деревянная площадка, от которой вели вниз дощатые ступеньки.

Они остановились на площадке, и Нед спросил:

— Ты знаешь, что одного из свидетелей по делу твоего брата вчера убили?

— Д-д-д-а, я ч-ч-читал в газете.

— Ты знаешь, что другой теперь не уверен, что сможет опознать Тима?

— Н-н-нет, эт-того я не знал, Н-Нед.

Если он его не опознает, Тима отпустят, — сказал Нед.

— Д-да.

— Что-то ты не радуешься!

Айвенс вытер лоб рукавом рубашки.

— Я оч-ч-чень рад, Нед. Клянусь Б-б-богом, я оч-ч-чень рад!

— Ты знал Уэста? Того, которого убили?

— Н-н-нет, я только о-д-дин раз ходил к н-н-нему п-просить за Тима.

— Что он ответил тебе?

— Отк-к-казал.

— Когда это было?

Айвенс переступил с ноги на ногу и снова обтер лицо рукавом.

— Д-д-ва или т-т-три дня назад.

— А ты не знаешь, кто мог бы его убить? — спросил Нед тихо.

Айвенс покачал головой. Нед с минуту задумчиво смотрел мимо Айвенса. Шум гвоздильных машин вырывался из двери, со второго этажа доносилось жужжание пил. Айвенс глубоко вздохнул.

Нед с сочувствием заглянул в фарфорово-голубые глаза. Наклонившись к Айвенсу, он спросил:

— У тебя все в порядке, Уолт? Я хочу сказать, что обязательно найдутся люди, которые подумают, что это ты убил Уэста, чтобы спасти брата. У тебя есть…

— Я б-был в к-клубе весь вечер, с в-восьми д-до д-двух ночи, — ответил Уолт Айвенс так быстро, как ему позволяло заикание. — Гарри Слосс, и Бен Феррис, и Брейджер м-могут п-подтвердить.

Нед рассмеялся.

— Тебе повезло, Уолт, — сказал он весело.

Он повернулся спиной к Уолтеру и спустился по дощатым ступенькам на улицу, не ответив на дружелюбное «До свидания, Нед».

Выйдя с фабрики, Нед Бомонт прошел квартала четыре до ближайшего ресторана и зашел в телефонную будку. Он снова начал разыскивать Поля и, не застав его, везде просил передавать, чтобы тот ему позвонил. Потом он нашел такси и поехал домой.

На столике у двери прибавилось несколько новых конвертов. Он повесил шляпу и пальто, зажег сигару и, захватив почту, устроился в самом большом из своих красных плюшевых кресел. Четвертый конверт, который он вскрыл, был похож на тот, что он взял у прокурора. В нем был один-единственный листик бумаги с тремя фразами без обращения и без подписи:

Читая это послание, Нед Бомонд прищурился, нахмурил лоб и глубоко затянулся сигарой. Он сравнивал письма. Бумага была та же, шрифт и расположение трех фраз в обоих посланиях одинаковые. И даже штемпель на конвертах. Он сунул было конверты в карман, но тут же снова их вынул и начал внимательно перечитывать. Оттого, что он часто затягивался, сигара горела неровно, с одного конца. Поморщившись, он положил ее на край стола и начал нервно пощипывать усики. Потом опять спрятал конверты, откинулся в кресле и, глядя на потолок, начал грызть ногти. Он провел рукой по волосам, засунул палец между воротничком и шеей, как будто воротничок был ему тесен, снова выпрямился и вытащил конверты из кармана и снова спрятал их, даже не взглянув. Он пожевал нижнюю губу и, наконец, нетерпеливо встряхнувшись, начал читать остальную почту. Он все еще читал, когда зазвонил телефон.

Нед поднял трубку:

— Алло!.. А, привет, Поль! Ты где? Сколько ты там пробудешь? Прекрасно! Заезжай по дороге… Ладно, я буду ждать. — И снова углубился в чтение писем.

Поль Мэдвиг вошел в квартиру Неда Бомонта, когда колокола в серой церквушке напротив начали вызванивать к поздней обедне. Еще в дверях Поль радостно воскликнул:

— Здравствуй, Нед! Когда ты вернулся?

Серый твидовый костюм ладно сидел на его высокой фигуре.

— Сегодня утром, — ответил Нед, пожимая ему руку.

— Все в порядке?

Губы Неда раздвинула довольная улыбка.

— Я получил то, за чем ездил. Сполна.

— Вот и замечательно. — Мэдвиг швырнул шляпу на стул и сел в кресло возле камина.

Нед вернулся к своему креслу.

— Что произошло в мое отсутствие? — спросил он, поднимая наполненный до половины бокал, стоявший на столике у его локтя рядом с серебряным миксером.

— Распутали эту неразбериху с контрактами по канализации.

Нед отхлебнул коктейль и спросил:

— Много пришлось уступить?

— Слишком много. Такой прибыли, как ждали, уже не будет. Но лучше так, чем рисковать скандалом перед самыми выборами. Наверстаем на реконструкции улиц в будущем году, когда пройдет закон о расширении пригородов.

Нед кивнул. Он посмотрел на вытянутые ноги Поля.

— С твидовым костюмом нельзя носить шелковые носки, — сказал он.

Мэдвиг поднял вытянутую ногу и посмотрел на свои щиколотки.

— Нельзя? А мне нравится носить шелк.

— Тогда не носи твидовые костюмы. Тейлора Генри уже похоронили?

— В пятницу.

— Ты был на похоронах?

— Да, — ответил Мэдвиг и добавил смущенно: — Сенатор попросил меня прийти.

Нед поставил бокал на стол, вытер губы белым носовым платком из нагрудного кармашка.

— Как поживает сенатор? — Он искоса взглянул на собеседника, не пытаясь скрыть смешинки в глазах.

Мэдвиг ответил, все еще смущаясь:

— Хорошо. Я провел с ним весь вечер.

— В его доме?

— Ага.

— А златокудрая сирена тоже там была?

Мэдвиг слегка сдвинул брови.

— И Дженет была там, — ответил он, засовывая носовой платок в карман.

Нед издал приглушенный смешок.

— Значит, она уже Дженет? Ты делаешь успехи.

К Мэдвигу вернулось самообладание. Он сказал спокойно:

— Я еще не потерял надежды жениться на ней.

— А она знает о твоих благородных намерениях?

— Побойся Бога, Нед, — запротестовал Мэдвиг. — Сколько еще ты будешь меня допрашивать?

Нед рассмеялся, взял со столика миксер, потряс его и налил себе еще один коктейль.

— Как тебе понравилось убийство Френсиса Уэста? — спросил он, откинувшись в кресле с бокалом в руках.

Мэдвиг, казалось, не сразу сообразил, о чем он спрашивает.

— А… это тот парень, которого застрелили вчера вечером на Ачленд-авеню?

— Тот самый.

Голубые глаза Мэдвига опять смотрели недоуменно.

— Я его не знал, — сказал он.

— Он был одним из свидетелей против брата Уолтера Айвенса. А теперь второй свидетель, Бойд Уэст, боится давать показания. Так что этому делу крышка.

— Вот и прекрасно, — сказал Мэдвиг. Но потом на его лице появилось сомнение. Он согнул ноги в коленях и наклонился вперед. — Боится? — переспросил он.

— Да, или, точнее сказать, запуган.

Лицо Мэдвига как бы застыло в напряженном внимании, а глаза превратились в голубые льдинки.

— Что ты хочешь сказать, Нед? — спросил он резко.

Нед допил коктейль и поставил бокал на столик.

— После того как ты сказал Уолту Айвенсу, что не сможешь освободить Тима до выборов, он пошел со своим горем к Шеду О'Рори, — сказал он нарочито монотонно, как будто повторял урок. — Шед послал своих бандитов к Уэстам, чтобы вынудить их отказаться от показаний против Тима. Один из братьев не испугался, и они убрали его.

— А какое дело Шеду О'Рори до горя Тима Айвенса? — мрачно возразил Мэдвиг.

Нед потянулся за миксером.

— Ладно, успокойся. Это только мои догадки. Забудь об этом, — сердито сказал он.

— Не валяй дурака, Нед. Ты знаешь, как я ценю твои догадки. Если хочешь что-нибудь сказать, давай говори.

Нед снова поставил миксер, так ничего и не налив себе.

— По-моему, я угадал правильно, ошибки нет. Все знают, что Уолт Айвенс работал на тебя в третьем районе, и он член твоего клуба и всякое такое, и что ты на все пойдешь, лишь бы вызволить его брата из беды. Ну так вот, теперь многие начинают думать, уж не ты ли велел запугать или убрать свидетелей, которые должны были выступить против его брата? Так будут думать, конечно, посторонние люди — ну, скажем, женские клубы — ты ведь стал их теперь побаиваться — и прочие достопочтенные граждане. А свои люди, которым в общем-то все равно, сделал ты это или нет, наверняка узнают правду. Вот это будет для них сюрприз! Один из твоих парней вынужден был обратиться за помощью к Шеду. И тот ему помог. Вот какую свинью подложил тебе Шед. А может, ты думаешь, он не посмеет подложить тебе свинью?

— Ну уж нет, я хорошо знаю эту гниду проклятую, — процедил Мэдвиг сквозь зубы. Насупившись, он рассматривал зеленые листья узора на ковре.

Внимательно посмотрев на собеседника, Нед продолжал:

— Можно посмотреть на это дело и с другой стороны. Может быть, ничего и не будет, но надо быть готовым, если Шед захочет раздуть это дело.

— Какое дело? — спросил Мэдвиг, поднимая голову.

— Уолт Айвенс провел вчера в клубе почти всю ночь до двух часов утра, а обычно он уходит в одиннадцать, если не считать дней выборов или банкетов. Понимаешь? Он готовил себе алиби в нашем клубе. А что, если… — голос Неда зазвучал тише, а его темные глаза округлились и посерьезнели, — а что, если Шед продаст Уолта и подкинет какие-нибудь улики в доказательство того, что Уолт убил Уэста? Тогда твои женские клубы и прочая шушера, которая любит поднимать крик по таким поводам, решит, что алиби подстроено и что мы покрываем Уолта?

— Гнида, — повторил Мэдвиг. Он встал и сунул руки в карманы брюк. — Господи, до чего бы я хотел, чтобы выборы уже были позади или чтобы до них было далеко!

— Тогда ничего подобного бы не случилось, — сказал Нед.

Мэдвиг направился было к центру комнаты.

— Черт бы его побрал! — пробормотал он и остановился, нахмурясь, около телефона, стоящего на столике у двери в спальню. Он тяжело дышал. Не глядя на Неда, он сказал сквозь зубы:

— Придумай, как выпутаться из этого положения. — Он сделал еще один шаг в сторону телефона и остановился. — Впрочем, не надо, — сказал он и посмотрел Неду прямо в глаза. — Я, пожалуй, вышвырну Шеда из нашего городка. Мне надоело с ним возиться. Я, пожалуй, покончу с ним сегодня, сейчас же.

— Это как же? — спросил Нед.

Мэдвиг ухмыльнулся.

— А вот так, — ответил он, — велю Рейни прикрыть «Конуру», «Райский сад» и прочие притоны, в которых заинтересованы Шед или его друзья. И велю Рейни провести облаву сегодня же ночью.

— Ты поставишь Рейни в затруднительное положение, — нерешительно возразил Нед. — Наша полиция не привыкла притеснять нарушителей сухого закона. Вряд ли им это понравится.

— Могут один раз нарушить свои правила для меня. Свой долг мне они все равно этим не покроют, — сказал Мэдвиг.

— Так-то оно так. — Видно было, что Нед сомневается. — Но закрыть все оптом — это все равно что вдребезги разнести динамитом крохотный сейфик, который можно без шума вскрыть отмычкой.

— А что ты можешь предложить?

Нед покачал головой:

— Пока ничего определенного, но, по-моему, лучше подождать денек-другой.

Теперь Мэдвиг покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Нужно действовать. В том, как взламывать сейфы, я ничего не понимаю, но как нужно драться — это я знаю. У меня свой метод… атаковать с налету. Я никак не мог обучиться боксу. Пробовал несколько раз, но мне всегда доставалось. Так что нам придется расправиться с мистером О'Рори по-моему — подорвать его динамитом.

Жилистый человек в роговых очках веско произнес:

— Так что об этом вам тревожиться нечего. — Он самодовольно откинулся в кресле.

Сидевший по его левую руку крупный, широкий в кости мужчина с пушистыми каштановыми усами и лысой головой сказал, повернувшись к другому соседу:

— А по-моему, хорошего тут мало.

— Вот как? — Жилистый гневно посмотрел на ширококостного. — Так вот что я тебе скажу: Полю не надо будет ехать самому в мой участок, чтобы…

— Ерунда, — ответил ширококостный.

— А вы видели Паркера, Брин? — спросил ширококостного Мэдвиг.

— Да, — ответил Брин, — и он сказал — пять. Только я думаю, из него можно выколотить еще парочку.

— Еще бы! — презрительно вставил человек в очках.

Брин усмехнулся.

— Да? А ты мне скажи, из кого ты хоть половину выколотил?

В широкую дубовую дверь три раза постучали. Нед Бомонт встал со стула, на котором сидел верхом, подошел к двери и слегка приоткрыл ее.

За дверью стоял смуглый человек с низким лбом, в мятом синем костюме. Он не вошел в комнату, но его возбужденный шепот услышали все:

— Шед О'Рори внизу. Он хочет видеть Поля.

Нед прикрыл дверь, прислонился к ней спиной и посмотрел на Поля Мэдвига. Из десяти присутствующих только их двоих не взволновало сообщение низколобого субъекта. Остальные тоже старались казаться спокойным, но учащенное дыхание их выдавало.

Нед, будто не зная, что повторять ни к чему, сказал, явно любопытствуя, как прореагируют на его сообщение:

— Тебя хочет видеть О'Рори. Он внизу.

Мэдвиг посмотрел на часы.

— Передайте ему, что я сейчас занят. Но если он немного подождет, я его приму.

Нед кивнул и открыл дверь.

— Скажи ему, что Поль сейчас занят, — сказал он низколобому субъекту. — Но если он покантуется тут немного, Поль его примет, — и снова захлопнул дверь.

А Мэдвиг уже расспрашивал детину с квадратным желтым лицом, есть ли у них шансы заполучить побольше голосов по другую сторону Каштановой улицы. Тот отвечал, что они, конечно, получат больше, чем в прошлый раз, намного больше, но все же недостаточно, чтобы задавить противника. Во время разговора он то и дело скашивал глаза на дверь.

Нед снова оседлал свой стул у окна и закурил сигару.

А Мэдвиг уже расспрашивал следующего о том, какую сумму пожертвует на избирательную кампанию некий Хартвик. Тот, правда, не смотрел на дверь, но отвечал довольно бессвязно.

Однако ни спокойствие Мэдвига и Неда, ни их деловитость не могли рассеять напряженной атмосферы.

Через пятнадцать минут Мэдвиг поднялся и сказал:

— Конечно, успокаиваться еще рано, но дела идут неплохо. Работайте как следует — и мы своего добьемся. — Он встал у двери и по очереди пожимал руку своим подручным, которые уходили довольно поспешно.

Когда они остались одни, Нед, не вставая со своего стула у окна, спросил:

— Мне что — остаться или сматываться?

— Оставайся, — Мэдвиг подошел к окну и выглянул на залитую солнцем Китайскую улицу.

— Так, значит, атакуем с налету? — спросил Нед после короткой паузы.

Мэдвиг, отвернувшись от окна, кивнул.

— По-другому я не умею. — И он улыбнулся Неду своей мальчишеской улыбкой. — Разве что еще и с наскоку.

Нед хотел было ответить, но тут дверь открылась, и в комнату вошел человек немногим выше среднего роста и ладно скроенный, что придавало его фигуре обманчиво хрупкий вид. Хотя волосы у него были совсем седые, ему вряд ли было больше тридцати пяти лет. С длинного, узкого, правильного лица смотрели ясные серо-голубые глаза. На нем было темно-синее пальто, надетое поверх темно-синего костюма, в руках, на которые были натянуты черные перчатки, он держал черный котелок.

Вслед за ним в комнату вошел кривоногий громила невысокого роста, длиннорукий, с плоским, сероватого цвета лицом и покатыми плечами, похожий на гориллу. Не снимая шляпы, он закрыл дверь и прислонился к ней, засунув руки в карманы клетчатого пальто.

Первый подошел к стулу, положил на него шляпу и начал не спеша снимать перчатки.

Мэдвиг любезно улыбнулся.

— Как поживаешь, Шед? — спросил он.

— Прекрасно, Поль, — отвел седой. — А ты как? — У него был приятный баритон. Едва заметный ирландский акцент придавал его речи особую музыкальность.

Мэдвиг кивнул в сторону сидящего на стуле Неда и спросил:

— Знаком с Бомонтом?

— Да, — ответил О'Рори.

— Да, — сказал Нед.

Они не кивнули друг другу, и Нед даже не потрудился встать со стула.

Шед О'Рори, наконец, снял перчатки, положил их в карман пальто и сказал:

— Политика есть политика, а дело есть дело. Я за все плачу, готов платить и впредь, но я хочу получать то, что мне причитается. — Его хорошо поставленный голос звучал спокойно.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Мэдвиг безразлично.

— Я хочу сказать, что половина полиции в нашем городе живет на деньги, которые получают от меня и моих друзей.

Мэдвиг сел за стол.

— Ну и что же? — небрежно бросил он.

— Я хочу получить то, что мне причитается. Я плачу за то, чтобы меня оставили в покое, и я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Мэдвиг усмехнулся.

— Ты что, жалуешься мне, что полицейские не соблюдают условий сделки и не хотят отработать твои денежки?

— Я вот что хочу сказать: Дулан вчера сообщил мне, что приказ о закрытии моих заведений исходит непосредственно от тебя.

Мэдвиг снова усмехнулся и повернулся к Неду.

— Что ты на это скажешь, Нед?

Нед кисло улыбнулся и ничего не ответил.

— Знаешь, что я по этому поводу думаю, — продолжал Мэдвиг, — я думаю, что Дулан слишком переутомился. Он устал. Я думаю, что следует дать капитану Дулану хороший длительный отпуск. Напомни мне об этом, Нед.

— Я плачу за то, чтобы меня не трогали, Поль, — повторил О'Рори. — Дело есть дело, а политика есть политика. Их не надо смешивать.

— Не выйдет, — ответил Мэдвиг.

Ясные глаза Шеда О'Рори мечтательно смотрели вдаль. Он грустно улыбнулся.

— Значит, борьба не на жизнь, а на смерть, — грустно сказал он. Голубые глаза Мэдвига стали непроницаемы.

— Это зависит от тебя, — сказал он ровным голосом.

О'Рори кивнул.

— Похоже, другого выхода нет, — сказал он с грустью. — Я не мальчик, чтобы позволять так с собой обращаться.

Мэдвиг откинулся в кресле и положил ногу на ногу, Он сказал просто и без нажима:

— Может, ты и взрослый, но слушаться будешь. — Он сжал губы и добавил, словно ему это только что пришло в голову: — Ты уже слушаешься.

Мечтательность и грусть мгновенно слетели с лица Шеда О'Рори. Он надел свою шляпу, поправил воротник пальто и, вытянув длинный белый палец в сторону Мэдвига, произнес:

— Я сегодня снова открываю «Конуру». Я не хочу, чтобы мне мешали. Если ты будешь мешать мне, тебе не поздоровится.

Мэдвиг потянулся к телефону и попросил, чтобы его соединили с начальником полиции.

— Алло, Рейни, — сказал он. — Да, прекрасно. Как семья?.. Вот и хорошо. Послушай, Рейни, до меня дошел слух, что Шед снова хочет открыть свой кабак сегодня вечером. Да. Врежь ему, чтоб он больше не рыпался… Вот именно. Ага… До свидания. — Он отодвинул телефон и повернулся к О'Рори: — Теперь ты понимаешь, как обстоят дела? Тебе конец, О'Рори. В этом городе тебе уже не подняться.

— Понимаю, — сказал О'Рори тихим голосом, повернулся, открыл дверь и вышел.

Кривоногий громила на минутку остановился, нахально плюнул на ковер и вызывающе посмотрел на Мэдвига и Бомонта. Затем тоже вышел.

Нед вытер руки носовым платком. Мэдвигу, который вопрошающе смотрел на него, он так ничего и не сказал. Взгляд его был мрачен.

Прошла минута.

— Ну? — спросил Мэдвиг.

— Ты не прав, Поль, — сказал Нед Бомонт.

Мэдвиг встал и подошел к окну.

— Господи Боже ты мой, да разве могу я тебе угодить? — пожаловался он, не оборачиваясь.

Нед встал со стула и двинулся к двери.

Мэдвиг обернулся.

— Опять собираешься какую-нибудь глупость выкинуть? — бросил он сердито.

— Да, — ответил Нед и вышел из комнаты. Он спустился вниз, взял шляпу и вышел из клуба. Пройдя семь кварталов до вокзала пешком, он купил билет на ночной поезд в Нью-Йорк, взял такси и поехал домой.

Грузная, расплывшаяся женщина в сером платье и круглолицый, коренастый подросток под руководством Неда Бомонта упаковывали сундук и три кожаных чемодана, когда зазвонил звонок.

Женщина, кряхтя, поднялась с колен и пошла к двери. Широко открыв ее, она сказала:

— Господи, мистер Мэдвиг, вы? Входите, входите.

— Как поживаете, миссис Дьювин? — спросил Мэдвиг, входя. — Вы с каждым днем молодеете. — Его взор скользнул по сундуку, чемоданам и остановился на мальчике. — Здравствуй, Чарли. Ишь, какой большой стал! Уже настоящий рабочий — того и гляди встанешь за бетономешалку, а?

Мальчик застенчиво улыбнулся.

— Здравствуйте, мистер Мэдвиг, — сказал он.

— Собираешься путешествовать? — обратился, наконец, Мэдвиг к Бомонту.

Нед вежливо улыбнулся.

— Да, — ответил он.

Мздвиг снова осмотрел комнату, чемоданы и сундук, взглянул на одежду, в беспорядке валявшуюся на креслах, на выдвинутые ящики шкафов. Женщина и мальчик снова принялись за работу. Нед вытащил из кучи белья на столе две слегка поношенные рубашки и отложил их в сторону.

— У тебя найдется полчаса времени, Нед? — спросил Мэдвиг.

— Времени у меня много.

— Тогда бери шляпу — пойдем.

Нед взял шляпу и пальто.

— Постарайтесь затолкать туда как можно больше, — сказал он женщине и направился вместе с Мэдвигом к двери. — А что останется, можно будет отправить позже.

Они вышли на улицу и молча прошли один квартал. Потом Мэдвиг спросил:

— Куда ты уезжаешь, Нед?

— В Нью-Йорк.

Они завернули в переулок.

— Навсегда? — спросил Мэдвиг.

— Отсюда, во всяком случае, навсегда.

Они открыли зеленую деревянную дверь в красной кирпичной стене, прошли узкий коридор и, миновав вторую дверь, очутились в баре. За стойкой сидели несколько человек. Они поздоровались с барменом и тремя из посетителей и направились в соседнюю комнатушку, где стояло четыре столика. Там никого не было. Они сели за один из столиков.

В дверь просунулась голова бармена.

— Как всегда, пива, джентльмены?

— Да, — ответил Мэдвиг и потом, когда бармен скрылся, обратился к Неду: — Почему?

— Мне надоели эти провинциальные штучки.

— Ты меня имеешь в виду?

Нед молчал.

Помолчал некоторое время и Мэдвиг. Потом вздохнул и сказал:

— Нечего сказать — ты нашел подходящее время, чтобы бросить меня одного.

Вошел бармен с двумя кружками светлого пива и вазой соленых сухариков. Когда дверь за ним закрылась, Мэдвиг воскликнул:

— Черт возьми, ну и характер же у тебя, Нед!

Нед пожал плечами.

— Я никогда этого не отрицал. — Он поднес кружку к губам.

Мэдвиг крошил в руках сухарик.

— Ты в самом деле хочешь уехать, Нед? — спросил он.

— Я уезжаю.

Мэдвиг бросил крошки сухариков на стол и вынул из кармана чековую книжку. Оторвав чек, он достал из другого кармана авторучку и заполнил его. Помахав чеком в воздухе, чтобы высохли чернила, он бросил его на стол перед Недом.

Нед посмотрел на чек и покачал головой.

— Мне не нужны деньги, и ты мне ничего не должен.

— Должен. Я тебе должен гораздо больше. Мне бы хотелось, чтобы ты взял этот чек.

— Хорошо, спасибо, — сказал Нед и положил чек в карман.

Мздвиг выпил пива, съел сухарик, поднес кружку к губам, но пить не стал.

— Ты чем-нибудь недоволен? — спросил он. Есть еще что-нибудь, кроме того, что произошло сегодня в клубе? Что ты затаил?

Нед покачал головой.

— Со мной так разговаривать нельзя. Я этого никому не спускаю.

— Но я ведь ничего такого не сказал, Нед.

Нед молчал.

Мэдвиг снова отхлебнул пива.

— Может, ты мне все-таки скажешь, почему ты считаешь, что я неправильно обошелся с О'Рори?

— Тебе это не поможет.

— А ты попробуй.

— Ладно, только тебе это все равно не поможет, — сказал Нед и откинулся вместе со стулом, держа в одной руке кружку пива, а в другой сухарик. — Шед будет драться насмерть. Иначе ему нельзя. Ты его загнал в угол. Ты сказал, что ему в этом городе крышка. Значит, у него только один выход — драться. Если он провалит тебя на выборах, тогда, что бы он для этого не делал, все сойдет ему с рук. Если ты победишь, ему прийдется уйти. Ты натравил на него полицию. Ему придется драться с полицией, и он это сделает. Значит, в городе поднимется волна преступлений. Ты хочешь, чтобы вся городская администрация была переизбрана на второй срок. Значит, вызвав эту волну преступлений (готов побиться об заклад, что они с ней не справятся), ты ставишь их под удар. Как они будут выглядеть в глазах избирателей? Они…

— Ты считаешь, что я должен был ему уступить? — сердито спросил Мэдвиг.

— Этого я не считаю. Просто ты должен был оставить ему путь к отступлению. Нельзя было загонять его в угол.

Мэдвиг нахмурился еще больше.

— Я ничего не знаю о том, как ты дерешься, Нед. Я знаю только одно: когда загоняешь человека в угол, его надо прикончить. До сих пор такой метод всегда срабатывал. — Он слегка покраснел. — Я, конечно, не Наполеон и не какой-нибудь великий человек, но я достиг своего положения сам, без всякой помощи. Ведь я начинал посыльным у Пекки Флада. А посмотри, кто я теперь!

Нед допил пиво.

— Я же говорил, что бесполезно тебе объяснять. Пусть будет по-твоему. Считай, что то, что годилось тогда у Пекки, сойдет и сейчас.

Раздраженный тон Мэдвига не скрывал его смущения.

— Ты не очень высокого мнения обо мне как о политическом боссе? Так ведь, Нед?

Теперь покраснел Нед.

— Я этого не говорил, Поль.

— Но ведь к этому все сводится, — настаивал Мэдвиг.

— Нет. Но на этот раз, мне кажется, тебя обошли. Сначала ты позволил этой семейке Генри уговорить себя поддержать сенатора на выборах. Вот когда у тебя была возможность уничтожить загнанного в угол врага. Но случилось так, что у этого врага есть дочь, и хорошее положение, и все такое прочее. Вот ты и…

— Прекрати! — рявкнул Мэдвиг.

С лица Неда исчезло всякое выражение. Он встал и со словами «мне пора» повернулся к двери.

Мэдвиг вскочил следом за ним и, положив ему руку на плечо, сказал:

— Подожди, Нед!

— Убери руку, — сказал Нед, не оборачиваясь.

Мэдвиг повернул Неда к себе.

— Послушай, Нед, — начал он.

— Пусти, — сказал Нед. Его губы побелели. Лицо окаменело.

Мэдвиг схватил его за плечи.

— Не будь идиотом… Ведь мы с тобой…

Левый кулак Неда пришелся как раз по губам Мэдвига. Тот опустил руки и отступил. Какое-то мгновение он стоял, открыв рот с выражением крайнего удивления на лице. Затем его лицо потемнело от гнева, а зубы сжались так, что на нижней челюсти вздулись желваки. Сжав кулаки, он подался к Неду. Нед потянулся за тяжелой стеклянной кружкой. Теперь он стоял лицом к лицу с Мэдвигом. Полные ярости, немигающие темные глаза не отрывались от голубых глаз Мэдвига.

Так они стояли друг против друга на расстоянии метра, один — светлый, высокий, очень сильный; другой — темноволосый, темноглазый, высокий и мрачный, и мертвую тишину комнаты нарушало лишь их дыхание. Из бара по другую сторону тонкой двери не доносилось ни звука — ни звона стаканов, ни шума голосов, ни всплеска воды.

Так прошло две минуты. Нед опустил руку и повернулся спиной к Мэдвигу. Лицо его не изменилось, только в глазах, которые уже не смотрели на Мэдвига, погас гнев. Они стали жесткими и холодными. Он неторопливо шагнул к двери.

Хриплый голос Мэдвига, казалось, вырвался из самой глубины его существа:

— Нед!

Нед остановился. Его лицо побледнело еще больше. Но он не обернулся.

— Сукин ты сын! — сказал Мэдвиг. — Психопат…

Тогда Нед медленно повернулся.

Мэдвиг протянул руку ладонью вверх и толкнул его в лицо. Нед потерял равновесие, переступил с ноги на ногу и схватился за стул.

— Надо бы тебя как следует вздуть, — добавил Мэдвиг.

Нед виновато усмехнулся и сел. Мэдвиг сел напротив и постучал кружкой по столу. Дверь отворилась, и бармен снова просунул голову.

— Еще пива, — сказал Мэдвиг.

Через открытую дверь из бара доносились обрывки разговоров, звон бокалов и стук кружек о деревянную стойку.