Степанида и 7 женихов

Глава 20

«Ничто так не греет кровь, как любовь»

Проснулась Степка от того, что ее куда-то несли на руках. Она, не открывая глаз, мурлыкнула:

— Куда?

— К звездам…

Такой романтичный ответ ее более, чем устроил и она вновь провалилась с сладкую дрему. Проснулась снова от поглаживаний. Митины руки перебирали волосы, гладили шею и плечи.

— Ты чего не спишь? — спросила сонно.

— Не спится, утром ты уйдешь… хочу как можно больше напитать тебя в себя… — ответили ей, — прости, что разбудил.

Степка села на постели, с удивлением обнаружив, что одета в футболку и трикотажные штаны. Когда он ее одевал даже не чувствовала, надо же, как отрубилась. Крепче чем от алкоголя.

— Спасибо за одежду, — поблагодарила.

Митя лежал рядом в спортивных шортах, сменив испачканные пижамные брюки. Щеки женщины порозовели, стоило припомнить чем он их перепачкал. «И долго еще я краснеть буду?» — рассердилась на себя.

— Мне приятно, что ты в моих вещах. Это так… волнует, — улыбнулся.

Тут Степка обнаружила, что они лежат на голубом диване в гостиной, а над ними сияет звездное небо. Она зачарованно поглядела вверх и позабыла, что хотела сказать. Снова рухнула рядом с ним, умостившись подмышкой и уставилась на черное полотно небесного купола, светящееся огненными точками.

— Как красиво… — зачарованно прошептала через какое-то время.

— Это ты — красивая.

— Пф! — фыркнула Степка, — честно говоря, меня немного смущают такие комплименты.

— Почему?

— Знаешь, вся эта ситуация с ниоткуда взявшимися женихами немного коробит. Ты уж прости!

— Ничего страшного, — ответил со смешком Митя, — я понимаю.

— Понимаешь?

— Понимаю. Я тоже не был готов узнать, стоя с посылкой на твоем пороге, что ты моя нареченная, которую, к тому же, пометил медведь лесника. Это меня застало врасплох, мягко говоря… Но не понимаю, почему тебе неприятны комплименты.

— Нет, не то что бы неприятны. Просто раньше я такой популярностью не пользовалась, внешностью обладая самой обычной.

— У тебя яркая внешность! — воспротивился Митя.

— Ну, сейчас да. А всего пару недель назад я весила килограммов на десять больше, а волосы были каштановые и прямые.

— И что? — не понял мужчина.

— А то! Я не привыкла считать себя красивой. Мне комплименты говорили последний раз еще в институте, наверное… Вот и мерещится в ваших словах сарказм.

— Что ты, глупенькая! Не могу сказать за других, но я просто с ума сошел с того дня… только закрою глаза — ты передо мной… — он прижал ее к себе и зарылся носом в волосы, — никогда до этого дня не испытывал подобного.

— Это магия, да? Все не на самом деле? — стало Степке грустно от мысли, что в другой ситуации ее женихи даже не обратили бы на нее внимание, пройдя мимо.

— Это магия любви. Но она на самом деле, — пылко заверил мужчина, — что-то такое есть в тебе и в нас, что тянется друг к другу. Тебе лучше знать, — улыбнулся, — это ты у нас по любовной части, Повелительница Судеб.

— Да ладно, тебе, Повелительница, — снова фыркнула, — пока только одну пару соединила.

— Но соединила же. А потом будут и другие. Верь в себя, Рыженькая! — очередной поцелуй в макушку, — у тебя такие волосы спутанные, надо с этим что-то сделать!

— Да? — Степка потрогала голову и застонала, вспомнив, что в последние сутки ее волосы не знали расчески, зато их несколько раз окунали в воду и даже не сушили, как следует, — ой-йо… гнездо!

— Хочешь помогу? — предложил Митя, садясь и помогая сесть ей.

— Как? — Степка стала ощупывать голову, пугаясь масштабам катастрофы, — это стекловата, а не волосы! Может состричь?

— Не надо стричь! — возмутился, — у меня есть масло для волос, я ним пользовался, когда носил дреды. Попробуем?

— Ну давай… — промямлила, — я не умею ухаживать за кудрями! А за такими длинными и подавно!

Митя исчез, вернувшись с тюбиком. Подтащил табурет к дивану, сел на него и скомандовал:

— Обопрись на подлокотник, а голову клади мне на колени!

Степанида подлезла к краю дивана и улеглась, как просил Митя. Тот налил в ладони ароматное масло с запахом лаванды, растер и принялся перебирать спутанные локоны. Женщина застонала и смежила веки.

— Обожаю массаж головы… — томно простонала.

— Спасибо за подсказку! — пальцы зарылись поглубже и стали разминать кожу головы.

— М-м-м… Мить, а расскажи про приворот… — попросила. Пальцы Мити застыли. Степка открыла глаза и встретила его расстроенный взгляд, — ты мой жених, претендент на большее, я должна знать даже плохое. Нет, не так! Плохое, в первую очередь!

— Хорошо, — вздохнул, — мне не хотелось об этом говорить, но ты права. Косякнул- держи ответ… В нашу первую встречу осознание того, что ты моя нареченная — поразило. Я и знать не знал, что ты существуешь, — начал рассказывать, продолжив массаж, — и тут на тебе! Прошибло так, словно на изнанку вывернуло! Но не успел я это осознать, как почувствовал запах… — Митя набрал в грудь воздуха и выдал эмоционально, — это было… короче, размазало меня по асфальту! Как объяснить не знаю, просто это оказалось тяжело. Узнать, что ты есть, увидеть, проникнуться чувствами и в то же мгновение понять, что тебя уже отняли, не оставив мне и шанса. Я не выдержал, уехал… даже напился, дурак.

— О-о-о, типичный мужской поступок, — поддела Степка, — а поговорить со мной?

— Ну да, болван, осознаю! В пьяном состоянии завалился к Матильде. Рассказал ей, что влюбился, но девушка выбрала другого. Видимо я не уточнял подробности, иначе бы Матильда не дала мне то средство, знай, о ком идет речь.

— Так это Матильда посодействовала? — вспылила, подпрыгнув Степка, — вот в-в-в-ведьма! Болотная!

— Почему болотная? Нет, самая обычная! — возразил мужчина, укладывая ее на место, — не сердись, я же объяснил, что Матильда не знала о ком шла речь. И при том приворот был самый простой. Она объяснила, что никакие привороты не помогут, если встретились судьбы, избранные. Я обрадовался, что как раз это проверю, вдруг мне все примерещилось? Я даже хотел, чтоб примерещилось… Кажется, она говорила, что эффект будет мгновенный. Черт, так и вышло… Мне осталось только поцеловать тебя… и тут эти недоумки явились!

— Мда…

— Я так разозлился, башку снесло, почти не соображал, что творил. Но я не убил бы их, Панни. Я не убийца! — сказал эмоционально.

— Я знаю, теперь знаю, — ответила не открывая глаз, погладив успокаивающе колено, — тогда испугалась, думала они умирают… и велела Конопатке выгнать тебя со двора…

— Ха! Выгнать! — хмыкнул, — он меня так трясонул, вмиг мозги на место встали, охранник у тебя что надо!

— Ага… Так что дальше было?

— А что дальше? Увидел, как ты попала в больницу, хотел зайти, да Никита с участковым травлю затеяли. Я их понимаю. Испугались за тебя. Я сам в ужас пришел, осознав, что это случилось из-за меня. Не помню толком, как прошли несколько дней. А потом почувствовал, что тебя переместили в другое место. Рискнул сунуться на территорию лесника, хотя много сотен лет мы не ходим в миры друг друга. Дальше ты знаешь. Я хотел лишь убедиться, что ты в порядке.

— Ты увидел нас в окно и решил, что я его выбрала, да?

— Не только из-за этого так решил. Еще из-за метки. Это я позже от Матильды узнал, что ты не можешь сделать выбор, пока срок не закончится. Но увидев метку подумал, все. Круг замкнулся.

— Стой, какую метку? — встрепенулась Степка.

— Медвежью, — медленно ответил Митя и выпустил ее волосы, — ты не знала???

«Лучше горькая правда, чем красивая ложь»

Степка вскочила на ноги, уставившись на него во все глаза.

— Какая метка, Митя, где???

— Не кричи, пожалуйста! Я думал ты знаешь… Ее ведь незаметно не поставишь… — нахмурившись ответил водяник, — т-а-а-а-к… лесник ведет нечестную игру, — он сжал кулаки, его лицо посуровело, что испугало бы Степку, не будь она сама зла в тот момент.

— Какая метка, Митя? — прокричала громче. Митя поднялся на ноги, взял ее за руку и потащил в небольшую ванную комнату, за кухней, поставил спиной к зеркалу и стащил брюки почти до колен. Степка даже возмутиться не успела, так как увидела в отражении на свое голой заднице какое-то пятно. Пригляделась и взвыла. Немногим выше копчика, похожий на ожог, красовался отпечаток лапы. Она вырвалась из мужских рук и выгнулась так, чтоб лучше разглядеть. Метка была очень четкая, никаких сомнений не оставалось, стоило ее увидеть. Один в один отпечаток лапы с пятью когтями.

— Да он… да я его… пф-ф-ф-ф! — от возмущения даже слова закончились, — убью! — а потом вспомнила, как она получила эту метку и залилась краской. Гор тогда нажал в том месте, а потом укусил и у нее случился оргазм. Да, Митя прав, такое невозможно проделать незаметно. Она натянула брюки на место и уткнулась лбом в прохладную стену ванной и засопела.

— Пойдем продолжим с волосами, — чужим голосом проговорил Митя. Степанида подняла голову и испугалась выражения его лица. Водяник был зол. В глазах штормило черное море, ноздри расширились, губы побелели, кулаки сжаты.

— М-митя… — прошептала, позабыв свой стыд и гнев, которые клокотали в районе солнечного сплетения, — успокойся, пожалуйста! Такое лицо у тебя было, когда ты Грозного в ледяную скульптуру превращал! Митя! — прикоснулась к плечу и погладила, — успокойся, а?

Мужчина сглотнул, закрыл глаза и притянул ее к себе, умостив голову под подбородком. Крепко сжал, но Степка стерпела.

— Я думал ты знала. Он не имел права ставить ее без твоего согласия. Я конечно не спец в жизни оборотников, но у них все происходит по согласию! Невест не клеймят, как овец!

— Я тоже не восторге, Митя! Я в принципе не люблю татуировки, а теперь у меня их оказывается, целых две! Ой! Точно, еще ведь одна на груди! — она высвободилась от объятий, задрала футболку, не заметив, как Митя с шумом втянул воздух при виде ее обнаженной груди и уставилась на ожог. Он практически не ощущался, а в свете последних событий, Степка о нем вовсе позабыла. Метка была в форме четырех колец соединенных между собой, заключенных в одно большое кольцо.

— Это что еще за олимпийские кольца? — пробормотала, потрогав ожог, — блин, со всех фронтов меченная, — добавила грустно.

— Иди сюда! — Митя опустил футболку, спрятав манящие его губы холмики и притянул к себе, прижав к сердцу, — это тебя не портит, не расстраивайся!

— Знаешь, что меня больше всего бесит? — спросила сквозь зубы.

— Догадываюсь. Что без твоего желания?

— Ты только представь, приезжаю я в деревню и со мной начинает разговаривать дом! Я решила, что сбрендила, — нервно хохотнула в его голую грудь, — а потом пошло-поехало! То души нападают страждущие, затем женихи повалили! И надо же такому случиться, что меня от их вида колбасит и на боковую тянет! И вся эта канитель без конца и чем дальше, тем «веселее»! Потом я попала в чужое тело, а позже меня укусил медведь, и я опять башкой поехала! Чем-то намазал и опоил лесник, и я отключилась! — рассказывала запальчиво, — просыпаюсь голая на печке в грязной избушке, решила, что меня… что я… короче, пошла я домой, а тут ты завалился, увидел меня и сбежал! Не успела отойти от этой котовасии — приворот, больница, очнулась опять в чужом доме, а там выясняется, что меня лечил лесник, медведь и отказник! Три в одном, блин! Ты представляешь? — Степку понесло, она не могла остановиться, — и я вовсе не хочу испытывать то, что я к нему чувствую! Прости, что скажу, но от него меня рвет больше всего! Я боюсь этих чувств и не хочу испытывать! — в ответ Митя только сильнее сжал объятия, — а потом снова ты… и ты оказываешься таким ласковым, нежным, не давишь, не прешь на меня танком! Ох, Митя, от чего ты такой замечательный? — мужчина издал непонятный горловой звук, но Степка продолжала, — и тут последнее! Только я решила сделать доброе дело и попыталась соединять души, на тебе — откат! Ну кто ж знал, что до свадьбы нельзя? Митя, это так ужасно! — в ее голосе зазвенели слезы, — почему со мной все это происходит? Я не хочу так!!! Понимаешь? Не хочу быть озабоченной самкой! Я согласна быть Слагалицей, мне это даже понравилось, и Домик полюбила и Поляну. Но почему все остальное, так сложно? — и разревелась в голос. Нервное и физическое напряжение последних дней прорвалось слезами и женщина затряслась в руках водяника.

Митя поднял ее на руки и отнес на улицу. Сел со своей ношей в шезлонг и гладил по спине, пока она плакала.

«С тобой разговориться, что меду напиться»

Когда, икая и всхлипывая, почти успокоившаяся Степанида, подняла на Митю зареванные глаза, солнце окрашивало небосвод в тускло-розовый цвет в преддверии рассвета.

— Прости за истерику.

Митя взял ее за подбородок, легко чмокнул в губы и предложил:

— А хочешь искупаться в речке? Вода все тревоги смоет.

— Н-не знаю… А… можно?

— Нужно, Рыженькая! — поднялся с шезлонга, поставил женщину на ноги, — раздевайся и прыгай ко мне! Я подглядывать не буду! — не дав время на раздумья, рывком сбросил шорты и прыгнул в реку, грациозно войдя в воду рыбкой.

— Э-э-эм… — секундное сомнение, — а, фиг с ним, прощай скромность! — стащила с себя одежду и подошла к краю платформы. Митя все не появлялся. Тогда Степка сперва села, а затем аккуратно опустилась в реку по самую шею, держась за бортик. Свежая вода обдала тело прохладой, выдавив из груди довольный: «У-у-у-х!»

— М-и-и-ть… Ты где? — позвала водяника, вглядываясь в водную гладь, которая все еще находилась в объятьях сумерек.

— Я здесь, — прошептали сзади. Степка развернулась и оказалась в тисках рук незаметно выплывшего мужчины. Она засмеялась и обняла его за шею.

— Покатаемся, — коварно стрельнул глазами.

— На чем?

— На мне! — усмешка, — садись на спину, обнимай за шею, а ногами обхвати талию! — он повернулся, подставив спину. Степка нерешительно сделала, как он просил, — не бойся, нырять не буду! — оттолкнулся от плавучего дома и поплыл. Сначала не быстро, постепенно ускоряясь.

Степанида откинула голову назад и расхохоталась, поддавшись азарту. Она когда-то ездила на водном мотоцикле, так вот верхом на Мите, было где-то так же. Быстро, до легкого страха в районе лопаток и восторженного задора, от скорости и брызг воды во все стороны. Она хохотала, а Митя летел вперед, набирая обороты.

Когда солнце приподняло свою макушку над рекой, окрасив ее поверхность в ярко-розовый, Митя остановился. Перевернулся в женских объятиях и с улыбкой заглянул в лицо.

— Ну, как ты? Полегчало? — и даже не выглядел запыхавшимся.

— Ой, полегчало, Митенька! — пылко чмокнула в губы, — спасибо тебе! Как ты это делаешь?

— Для меня это так же просто, как ходить. Однажды покажу тебе подводный мир, если захочешь- крепкие руки погладили ее талию, — а сейчас нам пора возвращаться, не то замерзнешь.

— Давай только медленно, а? В воде и правда все беды растворяются, — попросила.

— Хорошо, ложись на меня, — он развернул ее, уложил себе на грудь, а сам откинулся на спину, — расслабься, просто лежи, ничего не делай!

Степка расслабилась, отдавшись на милость воды и ее местного управленца, глядя на медленно светлеющее небо и улыбалась. От чудесной легкости в теле, от удовольствия общения с этим мужчиной, хороший погоды, в конце концов. Водяник поплыл.

— Митя, а почему здесь тепло? — спросила, вспомнив про погоду.

— Тут всегда такая погода, ни холодно, ни жарко. Даже когда солнце в зените — не жарит. Особенность моего мира.

— Здорово! Твоя погода мне нравится больше, чем дома. А где мой дом, кстати? Далеко? Как туда вернуться?

— Нет, не далеко, я отведу тебя. Вот позавтракаем…

— Уже спроваживаешь? — хохотнула, — а вдруг я хочу остаться?

— Панни, не шути ты так! Я бы очень хотел запереть тебя у себя и не отпускать… в общем очень долго не отпускать, пока ты не нарожаешь мне пяток деток и тогда тебя точно никто не уведет! Но… — сказал эмоционально и осекся.

— А?

— Но, я не лесник, а ты не любишь, когда на тебя давят, это раз. А два… это самое неприятное, но я должен тебя отпустить. Матильда говорила, что до конца испытательного срока ты должна уделять внимание всем в равной мере. Такое правило.

— Кому говорила?

— Гору. Я подслушал, пока ты спала в ее доме. Она сказала, чтоб Гор не слетел с катушек и обязательно вернул тебя утром домой. Грозила каким-то проблемами, но заявился Никита и они прекратили разговор.

— Хм… Откуда эта болотная ведьма столько знает о жениховской лихорадке? — задумалась Степанида, — и почему я ничего не знаю?

— Поговорила бы ты с ней, может расскажет что-то полезное? — предложил Митя.

— Ну уж нет! Она снова не упустит случая подстроить встречу с Гором. А я хочу сама все решать! — ответила недовольно.

— А ты позвони ей, встречаться не обязательно! — сказал водяник, — она хорошая. Правда. Ее заинтересованность понять можно, хочет сына пристроить, но она на подлость не способна, хоть и ведьма.

— Болотная!

— Да нет, обычная…

Какое-то время плыли молча. Митя медленно дрейфовал в сторону плавучего дома, наслаждаясь каждой минутой.

— Мить, — заговорила Степка, — а ты любишь детей?

— Не знаю. Как-то не задумывался. Скорее всего, да.

— Я, кажется, бесплодна. Это важно для тебя? — выпалила и затаила дыхание.

Митя ответил не сразу.

— Сейчас мне кажется, что нет. В будущем, наверное, хотелось бы. Но тут, как будет. Мне вполне хватит и тебя!

Степка с облегчением выдохнула.

— Но ты ошибаешься, Слагалица не может быть бесплодной.

— Я была замужем и дети у нас не появились. А вот любовница мужа забеременела. Так что, ответ очевиден.

Митя резко остановился, развернув Степку к себе лицом.

— Ты была замужем и муж завел любовницу? — его лицо было до того удивленным, что даже рассмешило.

— Была, не официально правда. И да, муж променял меня на молодую и красивую студентку, — сказала совершенно спокойно, чувствуя, что эта тема не причиняет и малейшей боли.

— Он что, полный олух? Изменить, тебе??? Не верю… — пролепетал Митя.

— А что вы все так удивляетесь? Грозный с Гором тоже. Обычная ведь ситуация.

— Р-рыженькая, — он так чувственно произнес «Р-рыженькая», удлинив «р», что даже под водой по Степке мурашки побежали, — таким женщинам как ты — не изменяют.

— Каким таким? — не поняла Степка, — я обычная! Не фотомодель, с моего лица картины не пишут!

— Пф, фотомодель, избавь! Ты настоящая, живая! Родная, что ли… Рядом с тобой хочется быть всегда, каждую минуту, — ладони обняли за талию и притянули так близко, что в живот уткнулась та часть мужского тела, мысли о которой Степка постоянно гнала, — не выпускать из объятий, перебирать волосы, нюхать тебя, дышать одним воздухом с тобой… от тебя исходит какое-то особое тепло, оно ощутимое, сильное, иногда кажется, что его можно ухватить пальцами. Оно манит, обещает рай… — говоря это, Митя склонился к ее шее и вдохнул запах, — ты пахнешь любовью, счастьем, заботой… — потом он отстранился и добавил, — вот поэтому это и кажется абсурдом. Невозможно добровольно лишиться этого.

— Это на тебя чары действуют. А когда они пройдут, ты ведь можешь и разочароваться… — пролепетала, взволнованная его признанием. И прикосновением, конечно.

— А кто сказал, что это закончится?

Когда они подплыли к дому, Степка и правда продрогла. Митя ловко выпрыгнул из воды, вытащил женщину и понес в дом. Там запеленал в махровую простынь, уложил на голубой диван любоваться восходящим солнцем.

Вернулся через несколько минут одетый в серые спортивные брюки и красную майку.

— Кофе, чай? — предложил.

— Кофе, крепкий, без сахара, пожалуйста, — ответила, пожирая его восхищенным взглядом. Красный цвет ему, определенно, к лицу.

Пока Митя хозяйничал на кухне, Степанида забрала одежду с террасы и оделась. В ванной нашла расческу и попыталась привести в порядок волосы. Но бросила это занятие, поняв, что все равно ничего не добьется. Митя и тот, лучше ладил с ее кудрями. Нашла резинку, соорудила небрежный хвост, почистила зубы оставленной для нее новой зубной щеткой.

В зеркале подмигнула еще более похорошевшей незнакомке. Определенно, сейчас ей можно было дать около двадцати лет. От густых ресниц и черных смоляных бровей, Степка не переставала удивляться. Потрогала пальцем пухлые яркие губы, подумав, что теперь не грех считать себя красивой. Не симпатичной, а именно красивой. Еще бы бедра стали поменьше, и, пожалуй, мечтать не о чем. Приосанилась и вышла на запах кофе.

Митя накрыл на полюбившейся террасе, порадовав Степанидку. На столике дымились две чашки с кофе, вот только кофе водяника был со взбитой молочной пеной. На тарелочке лежал порезанный сыр, горсть крекеров, немного орехов и гроздь винограда.

— Панни, прости, завтрак так себе. Я дома почти не питаюсь, — начал извиняться, стоило Степке выйти, а потом увидел ее прическу и расцвел, — тебе идет, ты такая красивая!

— Правда? Мне тоже понравилось! Спасибо! — поблагодарила, усевшись за стол, — а по поводу еды, не парься. Мне главное — кофе!

— Когда провожу тебя, съезжу на продуктами. А то и правда, привел женщину в гости, а в холодильнике мышь повесилась!

— Брось! Меня дома Лукерья накормит! — отмахнулась, пригубив кофе, — кофе вкусный, остальное не важно.

Степка пила кофе и мрачнела. Совершенно не хотелось уходить. И место чудесное и компания… Исподтишка наблюдая за Митей все больше проникалась симпатией. Все в нем было красивым. Фигура, походка, жесты, мимика, сильные длинные пальцы.

Мимо воли сравнила с Гором. Лесник был красив иной красотой. Животной, зловещей даже. Брутальный, волосатый, с запахом дегтя и звериной страсти. С ним ей тоже понравилось… разговаривать, пока он не набрасывался и не начинал демонстрировать медвежьи инстинкты. Она отогнала мысли о Горе. Будет еще время о нем подумать. А пока она насладится общением с Митей.

— Расскажи мне о себе, — попросила, — и об этом мире.

— Что рассказать… Родился я там где и ты, в обычной человеческой семье. Моя мать была фельдшером, а отец ветеринаром.

— Почему была?

— Потому что уже на пенсии, — ответил с улыбкой, — родители живы, с ним все хорошо. Так вот. Нас в семье трое братьев и сестра. Когда мы были детьми, часто ходили купаться на речку, пока кое- что не произошло, — сделал паузу, чтоб сделать глоток кофе, — Ромка, мой младший брат, заплыл далеко и начал тонуть. Я, самый старший, бросил ему на помощь. Плавал я нормально, но не так чтоб лучше всех. Кое-как вытащил брата с глубины, да тут меня что-то схватило за ногу и утянуло на дно. Помню перепугался… Начал трепыхаться, но вырваться не смог.

Невидимая сила тащила меня все глубже и дальше от берега. Когда я начал задыхаться и хлебанул воды, думая что все, пришел мой последний миг жизни, понял, что не захлебываюсь, а, не понятно каким образом дышу. Хватка на ноге ослабла и я выплыл на поверхность. Не помню, как добрался до берега, вот только берег оказался другим. Я тогда подумал, что с перепугу поплыл в другую сторону. Когда рухнул на траву без сил ко мне подошел старец. Древний, борода до колена, волосы сзади в косу заплетены. Одет он был в брюки, рубаху и лапти. Я поразился, что так давно никто не одевается даже в нашей деревне. Сел старик рядом и говорит мне: «Здоров будь, внук!» А я ему: «Здрасте! Только Вы обознались, я не внук Вам!» А дед засмеялся и сказал, что вообще-то я прав, я не внук, а пра-правнук! И рассказал мне байку, что он управленец водной стихией и пришло его время передавать полномочия. И вот я, оказывается, его наследник.

— Не поверил?

— Не поверил. Решил, что дед сумасшедший. Но он убедил. Показал кое-какие приемчики, от которых у меня челюсть отвалилась, — отдавшись воспоминаниям водяник улыбнулся, — в общем начал меня дед учить. Я каждый день сбегал к нему. Он всегда ждал меня у речки, а потом забирал в свой мир. Я его полюбил. Он хороший, забавный был. Шутил смешно. Любимая фразочка знаешь какая? Рассказывал, бывало, про речку: «Вот ране рыба была, так рыба! Без портков в воду не войдешь!»

Степка засмеялась.

— Или. «Ага! Ща-зы! Канда русалка на шпагат сядить!» — сказал Митя нарочито старческим голосом.

— Кажется у твоего деда и у моей Лукерьи учитель был один! — смеялась Степка, — она что-то как сказанёт, хоть записывай.

— Здесь раньше все так говорили. Есть старожилы, до сих пор на старорусском бают.

— И что, Митя? Выучился ты? Что дальше было?

— Выучился. Потом дед ушел. Все.

— Как грустно.

— Ничего. Он прожил хорошую, долгую жизнь.

— А как ты совмещаешь жизнь в двух мирах? — поинтересовалась, — успеваешь?

— Спокойно совмещаю. Один недостаток, не могу далеко уехать от своего дома. Посмотреть со мной Париж тебе не удастся, — сказал грустно.

— Это не самое главное в жизни, — ответила Степка и сменила тему, — расскажи про лесника, почему вы воюете, ты говорил уже много лет.

— Это начали не мы с Гором, а наши предки. Что-то не поделили в далеком прошлом и закрыли ход на свои территории.

— А как же тогда ты пробрался в его лес? — удивилась.

— Поплющило малёхо, — пожал плечами, — ты же помнишь мое лицо. Обезвоживание пошло.

— О да, у тебя такое лицо было! — Степка скорчила страшную рожицу, — думала навсегда… Постой, так если ты в его мир протиснулся, значит… и он сможет?

— Да он уже смог, — хмыкнул, — часа два бегает, дом ищет.

— Ой, — пискнула Степка, — найдет?

— Нет, не бойся. А даже если найдет, в воду не войдет.

— Точно? — Степке от одной мысли, что лесник мог их видеть, стало не по себе, — а как ему это аукнется? Если тебя поплющило, то с ним что будет?

— Если меня осушило, его наоборот, притопит. Не волнуйся, станет невмоготу — домой вернется, умеренно тонуть не станет. Да и я контролирую.

«Кто не ревнует, тот не любит»

Степка загрустила. Гора стало жалко, да и Митю. Остальных женихов, тоже. Подумала, что у нее положение, пожалуй, получше, чем у них. Из них она выберет только одного, а другие останутся ни с чем.

— Все будет хорошо! — вдруг сказал Митя, словно догадавшись о печальных думах Слагалицы.

— Потому что плохо уже надоело? — кисло улыбнулась в ответ.

— Каким бы не был твой выбор, — вот точно понял, о чем она думала, — ты можешь быть уверена, что муж в тебе души чаять не будет.

— Я не только о себе тревожусь. Мне неприятно, что остальным больно придется сделать. Кстати, — не известно зачем добавила, — по правилам мне дозволяется выбрать двоих мужей.

— То есть, как? Одновременно? Или… — опешил Митя.

— Одновременно. Лукерья, это моя охоронница дома, которая в курс дела вводила, рассказывала и даже советовала выбирать двоих. Вот так-то.

— Не понял, зачем?

— Э-э-э, откаты гасить, я так поняла. Если у одного сил не хватит, то… — и залилась краской под пристальным взглядом. Митя смотрел серьезно, не моргая и наоборот, побледнел.

— Не знаю, зачем я это рассказала, — промямлила, когда Митя ничего не ответил, продолжая глядеть на нее странным взглядом, — правду говорят, глупая мысль никогда не запаздывает.

— Да нет… просто я на миг представил… — ответил водяник, возвращаясь из задумчивости.

— И что скажешь?

— Трудный вопрос, Панни, скажу честно. И раз ты еще не выбрала, предпочитаю пока его отложить. Спрошу вот только. Не отвечай, если не хочешь.

— Спрашивай.

— Кто из кандидатов тебе нравится больше всего? Кроме Гора, конечно.

— Мне пока трудно разобраться, прости… Дай мне время, пожалуйста, — ответила тихо, — скажу лишь, что с тобой уютно, спокойно, так, словно я знаю и доверяю тебе всю жизнь. Но раз уж у меня есть сто один, хотя нет, уже… — она прикинула в уме, — восемьдесят пять, я ними воспользуюсь.

После этого разговора настроение испортилось у обоих. Митя больше ни о чем не спрашивал, а Степка все думала о бегающем рядом взбешенном медведе. Они посидели в тишине у воды, не в силах заговорить о разлуке. Но время шло…

— Пожалуй, мне пора, — Степка подняла глаза на Митю.

— Да… я провожу.

— Не против, если я позже верну тебе одежду?

— Если хочешь, оставь себе. Тебе эти брюки идут больше, чем мне, — он перевел взгляд на обтянутые трикотажной тканью круглые бедра и стрельнул глазами. Напряжение тут же ушло и Степка рассмеялась.

— Да уж, сидят, как влитые!

— Я захвачу тебе куртку, там холодно! — Митя вошел в дом, оставив Степку наедине. Она в последний раз провела взглядом по дому, речке, ивам на берегу. И подумала, как было бы чудесно просыпаться и завтракать у воды, встречая рассвет солнышка. А потом вспомнила дом лесника и решила, что его дом тоже хорош. «И дома хорошие, и хозяева, что надо…» — вздохнула.

— Давай попрощаемся здесь. Я перенесу тебя, а возле твоего дом явно караулит Гор, попрощаться не даст.

— Он уже ушел из твоего мира?

— Ушел. Но силен, лосяра, не думал, что так долго продержится, — сказал с уважением в голосе.

— Он не лось, он медведь!

Степка встала на пальчики и обняла Митю за шею.

— Спасибо тебе за все! — сказала, заглядывая в глаза, — за все… ну, ты понимаешь.

— Это тебе, спасибо, Рыженькая! — Митя прижал к себе Степку до хруста в костях, — я был счастлив провести с тобой время, а за… все остальное не стоит благодарить. Буду рад повторить! — и та-а-а-а-к посмотрел, что все тело Слагалицы вмиг огнем желания обдало. Митя прижался к губам в жгучем поцелуе, провел ладонью между лопаток, нажал на поясницу. Степка выгнулась и застонала в ласкающие губы. Оторвался мужчина тяжело дыша и выдавил из себя:

— Обувайся! Я принес свои кроссовки.

Выглядела Степка забавно в его махровых носках, кроссовках, куртке с рукавами, как у Арлекина. Пожалуй, только спортивная шапка смотрелась прилично.

— Слушай, что ты меня обрядил, как на Северный Полюс?

— Там ночью снег пошел и мороз ударил! — строго ответил Митя, — хочешь заболеть? Шнуруй потуже, тогда не свалятся!

— Давай, прячься, трусишка! — Митя взял Степаниду на руки, распахнул свою куртку, приглашая спрятать лицо на груди, что она с радостью и сделала.

Затем был полет, от которого стыло в жилах, но закончился он быстро, кажется, Степка привыкла к этому перемещению.

«С виду тих, да характером лих»

Медведь напал сразу. Степанида еще не успела понять, что находится в своем мире, как ее выбили из рук Мити. Она упала и больно ударилась спиной. От удара на несколько минут лишилась дыхания, но когда, хватая воздух ртом в попытке вздохнуть села, обомлела. Хотела закричать, да из губ раздался стон.

Гор, в одних лишь черных брюках, босиком, с мокрыми волосами, в которых уже застыли сосульки, держал за горло Митю, подняв над землей. Его грудь, руки и плечи были покрыты густой шерстью с коркой льда. Кожа, не покрытая волосами, отдавала синевой. «Он на половину перекинулся!» — поняла Степка и испугалась еще больше.

Лесник был огромен. Далеко не мелкий Митя, рядом с ним казался подростком. А его здоровенная лапища, держащая за горло водяника, выглядела лапой смерти. Степка, как в замедленной съемке, с широко открытыми глазами смотрела на молчаливый поединок взглядов и на сжимающиеся пальцы лесника.

— Пиявка мелкая, я же тебя двумя пальцами раздавлю! — процедил Гор, — куда ты полез?

— Остынь, миш-ка, — хрипло, но совершенно спокойно ответил Митя. Он вытянул вперед руки, до этого болтающиеся вдоль тела и из них на лесника хлынули потоки воды, как из брандспойта. Гора отнесло на несколько шагов.

— Панни, ты как? — Митя оказался рядом и поднял ее на ноги, — цела?

— Гор! Хватит! — закричала Степанида, видя, как медведь с перекошенным лицом в один прыжок подскочил к ним, занеся руку для удара, — не порть все еще больше своим поведением!

Лесник повернулся к ней и моргнул. Один, раз, второй. А потом в них мелькнуло узнавание.

— Стеша?

— Иди домой! — продолжала кричать она, — ты не в себе!

Лесник нахмурился, помотал головой.

— Ты пахнешь ним и… желанием! — прорычал, потянув носом, — ты… ты была с ним?

— Остынь! — Митя попытался задвинуть Степаниду себе за спину, — Панни, беги домой, я сам с ним поговорю.

— Нет! Не надо ни с кем говорить! — Степка сама разозлилась не на шутку, отвела руку Мити, выступая вперед, меча искры в лесника, — я тебе ничего не должна! И ничего не обещала! А ты рычишь, метки ставишь и диктуешь правила! — ткнула пальцем в медвежью грудь, в которой кстати, уже стало поменьше шерсти, — Так вот запомни, Гор! Если ты будешь вести себя как дикарь, я больше даже разговаривать с тобой не стану! Усек?

У Гора вытянулось лицо, подобного гнева с ее стороны он не ожидал. Степка тем временем отвернулась от него, чмокнула Митю в щеку и сказала:

— Я позвоню! — развернулась и пошла широкими шагами в сторону дома.

Мужчины смотрели ей в след, пока она не скрылась из виду. Первым заговорил Гор, хотя больше это походило на плохо сдерживаемый рев:

— Ушлепок, ты куда лезешь? — с грозным видом повернулся в сторону Мити, — я же сказал — она моя истинная!

— Она и моя истинная, не жди, что я отступлюсь!

— У водяников не бывает истинных пар, а у медведей бывает!

— Слушай, ты со своим лохматым утомил! — если до этого Митя говорил спокойно, то здесь вспылил, глаза прищурил, — погоду видел? — прошипел, близко-близко склонившись к лицу Гора, — зима близко… мишка спать пойдет!