Стервец

Глава 12. 21 день

1

– Ты всё усложняешь.

Корд пожал плечами. Вот уж он не думал не гадал, что однажды окажется в допросной на месте подозреваемого. А Форс продолжал:

– Если у тебя есть алиби, почему ты не хочешь его предъявить?

– Потому что это алиби, о котором лучше не распространяться.

Форс устало вздохнул,

– Сам-то веришь, что я убийца? – поинтересовался Корд.

– Нет, конечно. Но тебя узнала медсестра, два медбрата и другие свидетели.

– Да понятно. Но я дважды прошёл «собачий тест», и он ничего не дал.

«Собачьим тестом» называлось попеременное обнюхивание милицейской собакой сначала предмета, принадлежащего убийце (на этот раз – ножа), затем – подозреваемого. Обнаружив человека с подходящим запахом, собака вставала в стойку. Этот способ применялся не так уж часто (преступники редко остаются на месте преступления), но иногда позволял значительно сократить следственную работу: нюх животного практически никогда не подводил.

Через десять минут после того, как Корда обвинили, он прошёл этот тест. Но ни пёс из Центрального управления, ни собака из местного никак на него не отреагировали. В обычных условиях этого стало бы достаточно для того, чтобы отпустить Корда и не мешать ему работать, но…

– Новость дошла до журналистов, а значит, Шеф вынужден держать тебя тут, пока не найдут настоящего преступника. Ты же понимаешь?

– Буду считать это отпуском. Кстати, – оживился Корд, – когда поедете ко мне на квартиру, не ломайте дверь, пожалуйста, воспользуйтесь ключами.

– Погоди. Зачем нам ехать к тебе на квартиру?

– Чтобы найти окровавленную одежду.

2

Стандартная одиночная камера в изоляторе временного содержания, в который отправили Корда, имела площадь шесть квадратных метров (2х3), не считая двух квадратов на санитарный узел – унитаз и раковину. Меблировка была скудной: металлическая кровать и столик, прикрученный к противоположной стене.

Так как никто всерьёз не думал, что Корд мог совершить это убийство, в следственный изолятор его не отправили. Но Шеф пояснил: до тех пор, пока шум от СМИ не уляжется или они не найдут истинного преступника, Корду придётся торчать здесь, иначе журналисты и наиболее активная общественность их с потрохами сожрут.

То есть максимум через двадцать один день он сможет вернуться к работе. Не так уж и плохо. Всё лучше, чем пятьдесят лет назад, когда срок заключения теоретически мог быть вечным (пока дело не закроют, подозреваемый мариновался за решёткой, и это довольно часто приводило к злоупотреблению полномочиями высокопоставленных сотрудников милиции). Потом начали регулировать: сначала сделали сутки (и за это время милиция ничего толком не успевала сделать – спасибо бюрократии), затем – двое (уже лучше, но зачастую всё ещё недостаточно). Наконец приняли такую формулировку: «В случае следственной необходимости подозреваемый может быть задержан на срок до двадцати одного дня».

Нужно будет сообщить Дие о постигшей его неприятности. Ему положен один звонок в неделю, но до следующего понедельника можно не трепыхаться: девушка наверняка отдыхает в загородном доме.

16 августа началось заключение Корда. И потянулись дни вынужденного безделья. Из развлечений у него были ежедневные часовые прогулки в специально огороженном дворике, чтение и размышление о произошедшем.

Как, например, убийца сумел точно скопировать его лицо? Самый очевидный ответ – маска или грим. Но существуют ли настолько реалистичные маски, чтобы человек не смог отличить их от настоящего лица? Кожа там, морщины, мимика… Что-то ведь должно выдавать искусственность.

И зачем убийца всё это затеял? Подставить его? Допустим. Но, по словам Форса, в квартире Корда ничего относящегося к убийству не нашли. Почему убийца не подбросил доказательства, раз он такой крутой? У него ведь было как минимум полчаса после побега из больницы и до момента, когда Корд вернулся домой. Мог бы успеть, если б действительно хотел навредить.

Кстати, кто бы это мог быть? В голове вертелся один человек, который мог желать Корду бед – Фамильяр. Но месяц спустя? Хотя секундочку… Убили-то водителя, который стал причиной аварии как раз месяц назад! И убили ровно тогда, когда он вышел из комы. Если считать это косвенным доказательством подстроенности той аварии, три разрозненных события связываются воедино.

Событие раз: Фамильяр убивает Пиалу.

Событие два: Фамильяр организует ДТП, чтобы убрать или напугать Корда и прекратить следствие.

Событие три: некий убийца устраняет виновника ДТП, чтобы тот не сболтнул чего лишнего. Почему он не избавился от водителя раньше? А зачем? В коме-то человек не слишком разговорчив. Возможно, заказчик ДТП думал, что водитель сам отойдёт в мир иной. Но не срослось, и пришлось срочно действовать.

С другой стороны, так уж срочно? Корд не знал, сколько времени тратится на производство одной сверхреалистичной маски, но вряд ли дело быстрое. Наверняка нужно снять мерки с лица, а затем досконально проработать изделие и подогнать под голову заказчика. Хотя это всего лишь предположения…

Тем не менее во время следующего допроса он поделился ими с Форсом.

– Мне кажется, ты надумываешь, – задумчиво проговорил друг. – Я про Фамильяра. У вас с ним слишком разная комплекция, и я сомневаюсь, что свидетели бы вас спутали. К тому же следы, найденные на газоне под больницей, не совпадают ни с одним из следов, найденных в парке.

– Он мог нанять исполнителя.

– Неумелого? Судя по ранам, убийца был неопытным и импульсивным.

– Он сумел попасть в бедро врача броском ножа, – возразил Корд.

– А в медсестру не смог. Наверняка в первый раз ему просто повезло. Да и с артерией опять же… Разве профессионал станет резать сонную артерию, если у него нет цели убить жертву как можно быстрей? Ведь велика вероятность запачкаться в крови.

– Но на ноже не были найдены отпечатки.

– Надеть перчатки – много ума не нужно.

– А после вы не смогли найти убийцу, хотя он и следы на земле оставил, и одежда в крови наверняка была…

Форс вздохнул.

– Насчёт этого ничего сказать не могу. Убийцу видели столько людей, но едва он выпрыгнул из окна, как растворился в ночи.

– Если это не профессионализм, то я не знаю.

– Или везение.

– Ага, обвешался подковами и пошёл на дело.

Форс улыбнулся.

– Может, и так. Или ты прав, и мы ловим суперпрофессионала, который притворяется новичком.

3

В первые дни Корд не так уж много времени проводил в камере: его постоянно вызывали на допросы и опознания – и свои, и сотрудники из другого управления. Но вот прошла неделя, и всё затихло.

23 августа Корд попытался позвонить Дие, но неудачно: видимо, она ещё не вернулась. Ну ладно, свяжется с ней на следующей неделе, ничего страшного.

Но делать этого ему не пришлось. В пятницу Диа сама его навестила.

Они встретились в специально отведённой комнате для свиданий. Размером немногим больше камеры, но значительно комфортней: фактически, комната выглядела как недорогой гостиничный номер. Здесь находился диван-кровать, два деревянных стула с обивкой, круглый столик и тумбочка с чёрно-белым телевизором (Корд, увидя его, усмехнулся: даже в изоляторе ящик лучше, чем у него), а дверь в дальнем конце комнаты вела в туалет с душем.

Диа деловито оглядела обстановку.

– Я думала, будет ужасней.

– У нас изолятор образцовый. Так что я здесь почти как на курорте, – усмехнулся Корд. – К тому же здесь всё новое: капремонт в прошлом году делали. С тех пор и в самом-то изоляторе народу особо не было, а комната вообще раза два, что ли, использовалась. Поэтому не бойся, здесь чисто.

Диа, до того с опаской смотревшая на диван, кивнула и села, поставив сумку на колени. Корд присел рядом.

– Шмонали? – кивнул Корд на сумку.

– Посмотрели, угу. Но у меня там только книжка.

– Интересная?

– Так себе. Не очень люблю юмористическое фэнтези, но временами забавно.

– Про что она?

– Про рыцаря, который убил принцессу и спас дракона, – хихикнула Диа. – Дескать, они редкие зверюги, а принцесс пруд пруди. Не могу не согласиться.

– Почему?

– Ну ты видел хоть одного дракона?

Корд усмехнулся.

– Кстати, что там в мире происходит?

– Ничегошеньки, всё по-старому, – улыбнулась Диа. – Хотя кое-что есть, но это я покажу тебе чуть позже. Сперва ты скажи: ты тут надолго ещё?

– Сам не знаю. Я здесь, получается, тринадцать дней уже, а максимум можно двадцать один. То есть в худшем случае через восемь дней освобожусь.

– А это законно?

– Ты знаешь, почему я здесь?

– Ну… Вроде что-то связанное с больничным убийством…

– Ага. Но в тот момент я ехал домой. И водитель мог бы подтвердить алиби, но я не стал им пользоваться. Лучше лишний раз не светить, что знаком с Царем и его дочерью.

– Папа, кстати, удивился, что ты не обратился к нему за помощью.

Корд пожал плечами.

– Если б убийца подбросил доказательства моей «вины», тогда бы и раскрыл своё алиби. А так… Форс хорошо провёл расследование, а преступника всё равно пока не нашли.

– Форс? Ты про Форс-Мажора?

– О, ты с ним познакомилась?

– Ага. Наткнулась на него в Управлении, а он твоим напарником оказался. Весьма приятный мужчина. Медведь такой. Плюшевый!

– Ему только такое не говори, – улыбнулся Корд. – Обидится.

– Он тоже следователь?

– Да, мой напарник. Правда, больше не по полевой работе, а по кабинетной. Но в случае чего и меня заменить может. Кстати, ты давно вернулась?

– В воскресенье ещё. Звонила тебе вечером, а ты трубку не брал.

– Ну прости, – усмехнулся Корд.

– И нет в этом ничего смешного! – топнула ножкой Диа. – Я ж даже до тебя доехала в понедельник, а ты дверь не открыл. Стучала, стучала, а потом взяла и обиделась на тебя!

– И всю неделю дулась?

– Вот дулась! Дулась! Думала, ты меня игнорируешь. А потом вычитала в одном журнальчике кое-что и догадалась, что это ты такой непутёвый.

– В каком журнальчике?

Диа вытащила из сумки книгу и протянула её Корду.

– Контрабанда? – улыбнулся тот.

– Ага! Там три вырезки из разных номеров.

Корд раскрыл книгу и перевернул кверху обложкой. Потряс. Ничего не выпало. Диа хитро улыбнулась.

– Её просмотрели у меня. А бумажки не нашли. Как думаешь, почему?

Заинтригованный, Корд начал обследовать книгу. Заглянул в корешок – пусто. Прощупал оба форзаца – никаких утолщений или надрезов, вообще ничего необычного. Может, ложная обложка? Да нет, заводская, аляповатая, с принцессой и драконом. Корд быстро пролистнул несколько страниц, ещё несколько раз потряс книгу и так и сяк – ничего. Диа, наблюдая за ним, хихикала в ладошку.

– Сдаёшься?

– Дай подсказку.

– Открой страницу сорок три.

Корд открыл. Страница как страница. Плотная, жёлтоватая, не просвечивает. Корд перелистнул её. Страница 46. Хм?

– Догадался? – Диа выглядела довольной как слон.

Корд пожулькал страницу, и тут до него дошло.

– Склеенные?

– Сверху и снизу! – триумфально объявила Диа. – Получился конверт!

Корд заглянул внутрь. И правда, между страницами виднелась цветная бумажка с текстом.

– Ха, теперь мои апельсины выглядят не такой уж умелой контрабандой!

– Да ничего особенного! – смущённо зарделась Диа. – Помнишь, раньше в старых книжках иногда брак был – страницы неразрезанные? Я и вдохновилась ими. Посадила две обычных на клей ПВА, получился конвертик такой.

– На ПВА? Но страницы даже волнами не пошли!

– Просто нужно уметь клеить, – подмигнула Диа. – Говорила же, я не белоручка!

Корд вытащил сложенную напополам бумажку и стал читать.

Новый Потрошитель?

Молодая красивая девушка, совершавшая вечернюю прогулку по парку, подверглась нападению неизвестного мужчины. Тот нанёс ей многочисленные побои, от которых девушка скончалась. Убийца, разумеется, скрылся.

Доколе, милые дамы, доколе невинные девушки будут подвергаться насилию со стороны мужчин? Доколе они, сёстры и матери, жёны и подруги, будут подвергаться бесконечному давлению со стороны своих братьев и мужей? Мужей, призванных защищать их, а не самоутверждаться за их счёт?!

Позже расследование покажет, что убитая девушка была представительницей одной из древнейших, наряду с журналистикой, и по совместительству одной из наименее почитаемых профессий – жрицей любви, также известной и под другими названиями: ночная бабочка, путана, проститутка. Разве в нашем современном обществе девушки, избравшие путь доставления наслаждения мужчинам, чем-то хуже тех особ, кто этот путь не избрал? Разве жрица любви – отброс общества, достойный порицания и осуждения?

Разве жрица – та, кто пропадёт, и не заметят?

По информации, полученной из анонимного источника, расследование убийства не движется, оно заморожено. Представители Управления прикрываются недостатком улик и свидетелей, но не кажется ли вам, дорогие читательницы, что служители закона темнят? Не кажется ли вам, что они решили замять это дело, чтобы не портить статистику?

Не кажется ли вам, что одним убийством дело не ограничится?

Всегда ваша,

задающая неправильные вопросы

Розовая Фламинга

– Это что вообще такое? – удивился Корд.

Диа слегка покраснела:

– Есть такой журнальчик для женщин, «Женские секреты»…

Корд фыркнул:

– Что, так и называется?

– Э… Ну да, а что?

– Физиология.

– М? – И тут глаза Дии расширились. – Блин, зачем ты мне это сказал! Это ж получается, что здешние журналистки… И читательницы… Да кто вообще так журналы называет!

– Ха-ха! Прости, ляпнул не подумав.

– Блин, да как в таком ключе вообще думать можно!

Корд тем временем вытащил вторую вырезку. Она была чуть меньше.

Сведение счётов?

Сегодня я буду кратка.

Недавно машину следователя, ведущего дело о жрице любви, о котором я писала в прошлый раз, протаранил автомобиль. Все участники ДТП попали в больницу.

Обычная авария, так? Но не смущает ли вас, дорогие читательницы, что следователь, по слухам, почти уличивший убийцу, на следующий день случайно (?!) попадает в автокатастрофу, в которой едва не погибает?

Не помню, кто сказал фразу «случайности не случайны», но он был чертовски прав.

Убийца заметал следы. Это очевидно. Но у него не получилось! Карма ли это? Не знаю. Но сейчас, пиша эти строки, я обнаруживаю на своём лице улыбку. Улыбку, что у этого, извините за выражение, гада и подонка, этого стервеца ничего не вышло, что следователь выжил, что теперь-то он его точно засадит!

Молю Бога, от всей души молю, чтобы у следователя всё получилось!

Всегда ваша,

желающая миру любви и счастья

Розовая Фламинга

Хм. Журналистка тоже посчитала, что его пытались убить нарочно? И откуда она знает, что он «почти уличил убийцу»?

– Розовая Фламинга… – задумчиво протянул Корд. – Кто такая?

– Колумнистка местная. Пишет в основном эссе всякие, и если даже рассказывает новости, то делает это вот в таком стиле.

– Как будто с подружками общается.

– Угу! Но её за это и любят. А вырезки, кстати, как раз из новостей, а не её колонки. Поэтому объём маленький.

Корд вытащил последнюю бумажку.

Убийца пойман?

Анонимный источник сообщает, что мужчина, подозреваемый в убийстве трёх человек, был задержан. Им оказался сотрудник милиции, которого опознали двое свидетелей.

Этот стервец хладнокровно убил Водителя (имя изменено) – виновника той аварии, о котором я вам уже рассказывала. По несчастливой случайности, на месте убийства его застукал дежурный врач. Разъярённый убийца погнался за ним и зверски расправился.

При попытке бегства он душевно ранил медсестру, встретившуюся ему на лестнице, и едва не проломил череп санитару, попытавшегося его задержать. Затем, выпрыгнув в окно, растворился в ночи.

А потом – представьте себе! – вернулся на место преступления в форме сотрудника милиции!

Каков наглец!

Это его и погубило. Хотя вину свою он не признал, факт остаётся фактом: двое человек не могут ошибаться.

Всегда ваша,

вздохнувшая с облегчением

Розовая Фламинга

– Мда… Об этом нужно подумать. Ты не представляешь, как сильно меня озадачила.

– Это плохо или хорошо?

– Ну, теперь оставшийся срок пройдёт чуть быстрее. Я могу забрать эти бумажки?

– Конечно!

Корд ещё раз пробежал тексты глазами.

– Слушай, этот журнал часто выходит?

– Дважды в месяц. Я его выписываю, – Диа снова слегка покраснела.

– Если не сложно, можешь для меня отобрать писульки этой журналистки? Которые про это дело? Вырезать не обязательно, просто делай закладки.

– Хорошо! Получается, я была полезна?

– Очень!

Зазвонил звонок, предупреждающий о конце свидания.

– Ну вот, толком и не поболтали. Прости.

– Ничего, – улыбнулась Диа. – Ты же скоро выйдешь, вот и поговорим.

Она обвила руки вокруг шеи Корда и на прощание чмокнула его в щёку.

4

В камере следователь ещё несколько раз перечитал заметки. Две последних сильно отличались: если в первой была вода водой, то остальные содержали весьма любопытные факты.

Скажем, откуда журналистка знала, что в машине ехал следователь, который ведёт дело? Более того, что этот следователь прижал убийцу? Ну а про третью заметку и говорить нечего: она рассказала ровно ту версию, которую мог бы показать следственный эксперимент. Догадки? Допустим, но почему так похоже на реальность? Та же деталь, что убийцу застукал дежурный врач. Или что убийца растворился в ночи…

Кстати. Где он недавно слышал эту фразу?

5

6 сентября Корда освободили.

И вот, стоя в кабинете Шефа, он ждал, пока начальник подпишет необходимые бумаги.

– Прошу прощения, сынок, за всю эту катавасию, – извинился Шеф, протягивая следователю документы. – С этими журналистами бед не оберёшься! Лезут со своими вопросами, лезут, только шум создают!

– Новостей об убийце нет?

– К сожалению, нет. Форс отлично поработал, но этого оказалось недостаточно. Убийца, судя по всему, очень хитёр.

– Значит, теперь я могу вернуться к работе?

– С завтрашнего дня, – кивнул Шеф, слегка пошевелив усами. – Нам нужен свежий взгляд на дело. Форс держал тебя в курсе?

– Да. У меня есть кое-какие идеи по поводу расследования.

– И должен также сказать насчёт первого дела, убийства проститутки Пиалы. Тринадцатого сентября расследование по нему будет официально приостановлено.

Корд кивнул.

– Думаю, сейчас нужно сосредоточиться на резне в больнице. Я и так много времени потерял из-за заключения.

– Верно, сынок, верно. Жду тебя завтра на работе. А сегодня хорошенько отдохни.

Глава 13. Плюс один

На следующий день Корд пришёл на работу в хорошем настроении. Несмотря на то, что до начала рабочего дня оставалось ещё пять минут, Форс уже заварил две чашки утреннего чая и поставил на стол тарелку со свежими шоколадными пряниками. Их Корд не очень любил – ему больше нравились имбирные, – но угощение всё равно было замечательным.

Друг тепло улыбнулся.

– Доброго утра.

– Здаров, – улыбаясь во всю ширину лица, ответил Корд.

Друзья пожали друг другу руки, и Корд уселся на своё кресло.

– Как ты? – поинтересовался Форс.

– М?

– Я имею в виду, заключение.

– А, да нормально. Скучно стало, когда ты на допросы перестал вызывать, но в целом вполне себе отпуск. Хотя я много думал над последним убийством.

– И как?

– Сначала попьём чаю, затем изучу материалы дела, а после скажу.

– Разумно, – согласился Форс. – По работе, как погляжу, соскучился?

Корд хохотнул.

– Ну да. Говорю же, скучно было.

– А ты уже заходил в свой кабинет?

– Нет ещё. А что?

– Ну… У нас пополнение.

– М?

– Э-э-э… – замялся Форс. – Стажёр.

– Какой ещё стажёр? – Корд взял пряник. – Да ещё в такое время.

– Вот как раз поэтому. Дескать, у нас нынче сложное и актуальное дело. Пусть поучится.

– Ты не ответил, кто стажёр.

Форс, поняв, что бесконечно оттягивать эту информацию он не сможет, вздохнул.

– Стерх.

– Серьёзно?

– Ага. Ты же знаешь, он тоже в Академии учится. На четвёртом курсе сейчас, пошёл на практику. Как и мы когда-то.

– Да, но мы-то с Центрального управления не начинали, – проворчал Корд.

– Слушай, он сам попросился. А я согласился, ну и…

– Мог бы предупредить.

– Прости.

– И судя по тому, что ты спрашивал про мой кабинет, он там?

Форс нервно кивнул.

– Пойду поздороваюсь. – Корд вернул пряник в тарелку и поднялся с кресла.

– Но чай остынет… – Форс предпринял последнюю попытку задержать друга.

– Ничего. Холодный попью.

Едва Корд вышел за дверь, Форс пробормотал:

– Блин, зачем я на это согласился…

Затем он нехотя поднялся и поспешил к Шефу.

Из всех возможных вариантов, Стерха себе в стажёры Корд желал меньше всего. Нет, сам он против парня ничего не имел. А вот тот как раз его ненавидел. Честно говоря, у Стерха были для этого все основания. Не совсем такие, какие он подразумевал, но недалёкие от правды.

Это была любовная история с очень несчастливым концом. И Корд стал по сути антагонистом ее сюжета.

Ладно, повспоминает об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас главное держать себя в руках.

Черноволосый юноша с дурацкой причёской маллет, в серых брюках на подтяжках и белой рубашке сидел за столом, невесть откуда возникшем справа от входа, и заполнял бумаги. Наверное, Форс дал ему какое-то задание.

– Значит, не шутка, – вместо приветствия сказал вошедший в кабинет Корд.

– О, зэк вернулся. – Стерх поднял на него взгляд. – Ну привет.

– Ну здорово. – Корд уставился на парня. – Слышал, тебя к нам приписали?

– Ага. На год. Я к Форсу просился, а меня к тебе отправили.

– Потому что у меня кабинет пустой, – Корд огляделся. – Кстати, где тумба с аквариумом?

– Тумбу мне Шеф разрешил забрать, у тебя всё равно там хлам хранился.

– Не хлам, а кроссворды. А аквариум?

– Какой аквариум?

У Корда промелькнула мысль: похоже, конфликта не избежать.

Он подошёл к столу и склонился над ним.

– Стеклянный. С галькой. И резиновым ежом.

– А, ты про этот хлам? Выкинул.

Он определённо нарывается.

Корд схватил парня за грудки и притянул к себе.

– Где. Мой. Аквариум?

– Я ж сказал: на помойке, где ему и место.

Ну, пиздюк сам напросился.

Корд плавным движением вырвал его из-за стола и швырнул в противоположную стену. Стерх устоял на ногах и атаковал Корда. Тот легко увернулся и нанёс парню точный удар в нос. Брызнула кровь. Предплечьем левой руки Корд прижал Стерха к стене, а правую изготовил для удара – больше для угрозы.

– Последний раз спрашиваю. Где…

И в тот же миг распахнулась дверь.

– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – раздался громовой голос.

Картина была что надо: Корд с занесённой для удара рукой; обильно кровоточащий Стерх; грозно глядящий на них Шеф; массивная фигура Форса позади, опасливо выглядывающая из-за его плеча.

Первый рабочий день явно не задался.

– Объяснись! – приказал Шеф.

Корд посмотрел на Стерха. Ему даже стало жалко пацана: он сидел на стуле, слегка запрокинув голову, и держал около носа пакеты со льдом; обе ноздри заткнуты ватой, но кровь всё равно продолжала течь, хотя уже не так сильно; на рубашке парня и даже немного брюках засохло несколько бордовых ручейков.

– Он забрал мою тумбу… – начал Корд.

– Эта тумба не твоя, а Управления! И я сказал ему, что он может это сделать!

– Но там был мой аквариум с ежом, и его он трогать права не имел.

– Так, – немного смягчился Шеф. – Стерх, куда ты дел аквариум Корда?

– Ему под стол поставил, – пробурчал парень.

– А зачем ты мне сказал, что выкинул? – спокойно спросил Корд.

– Чтобы побесить тебя, – честно ответил Стерх.

Надо же. Не стал лгать.

– А ты, Корд? – Шеф вроде сменил гнев на милость. – Зачем начал его бить? Не знал, что парень гемофилик?

– Не знал. Но кто вообще станет нарываться на драку, будучи гемофиликом?

– Мда… – Шеф был одним из немногих, кто знал, в чём была причина вспышки ярости Корда. – В этой речке утром рано утонули два барана, – пробормотал он детский стишок. – Итак. Вам обоим выговор с занесением в личное дело. Стерх, я позвоню твоему руководителю. Если не можешь работать у нас, пойдёшь в другое управление.

Стерх молчал. Его переполняла тревога, но он боялся показаться слабаком.

– Не надо, – вдруг сказал Корд. – Мне – заносите, а его руководителю звонить не нужно. Вы же знаете, у него есть причина меня ненавидеть.

И об этом Шеф тоже знал. Он пошевелил усами – так происходило каждый раз, когда он что-то серьёзно обдумывал.

– Под твою ответственность, – решил он. – Но ещё один подобный конфликт – и ты, Стерх, отсюда вылетишь. – Шеф говорил спокойно, но тоном, не оставлявшим сомнений: он всерьёз. – А сейчас вы отправитесь на выходной. Ты, Корд, разумеется, за свой счёт. Вам всё ясно?

Оба почти одновременно кивнули. Стерх – с облегчением, что всё обошлось. Корд – с пониманием, что он ещё легко отделался.

Глава 14. Прогулка в парке. Полдень

Что Корду нравилось в Шефе – его умение быстро решать вопросы. Суть понял – вердикт вынес, никакой лишней болтовни, которую так любили начальствующие чины. И Шеф никогда не пытался самоутверждаться за счёт подчинённых, даже голос свой повышал редко, и за это его уважали.

По возвращении домой Корд первым делом сходил в душ, вторым – позвонил Дие. Несмотря на относительно ранее утро, подруга уже была на ногах и, судя по некоторой запыхавшести, занималась чем-то активным. Договорившись о встрече, Корд решил вздремнуть пару часиков.

Но – фиг. Провалявшись полчаса без сна в глазу, он понял, что дома ему делать нечего, и решил пойти в парк. Да, до встречи ещё шесть часов, но на свежем воздухе всё же лучше – может, ему мысль какая умная в голову взбредёт.

У входа в парк внимание Корда привлёк знатный поток ругани, исходивший от подростка, возившегося с велосипедом. Ломающийся голос парня периодически выдавал высокие детские ноты, из-за чего ругательства звучали комично.

Обычно не вмешивающийся, в этот раз Корд решил подойти поближе – времени всё равно вагон, бесцельно побродить по парку он и так успеет.

– Да ёбаная ты шняга, сука, пиздец говнище…

У велика спала цепь, а у парня правая, и, видимо, ведущая, рука в гипсе. Он неловко пытался натянуть цепь здоровой рукой, но безрезультатно.

– Помочь? – предложил Корд.

Парень обернулся и покраснел.

– Ой… Я не знал, что вы слышали. Простите…

– Помочь? – повторил Корд и указал на велосипед.

Парень просветлел.

– Да!

– Тряпка есть какая-нибудь?

– Не-а.

– Ну ладно.

Корд присел около велосипеда на корточки. Обычный пацанский велик, зелёный, с оранжевыми катафотами на обоих колёсах, но без крыльев, а рама обклеена жвачными наклейками с дорогими машинами и мощными человекоподобными роботами.

– А вы, случайно, не тот мужик из булочной? – неожиданно спросил парень.

Корд отвлёкся от цепи и посмотрел на него.

– Какой мужик из булочной?

– Ну точно вы! – воскликнул парень. – Я вам ватрушку с творогом посоветовал!

Корд улыбнулся.

– Вспомнил. Ватрушка была что надо.

– Я же говорил!

Корд бросил взгляд на гипс. Чистый, без единой надписи. Друзей нет, которые написали бы на нём «ЛОХ»?

– Гляжу, с той поры ты и руку сломать умудрился.

– Ага. С велика навернулся. На бордюр, – ухмыльнулся парень. – Оттормозился неудачно.

– Бывает. – Корд с тихим треском прокрутил педали. Цепь встала на место. – Готово.

– Спасибо! Тогда я вам помог, а сегодня вы мне. Закон бумеранга в действии!

Корд задумчиво болтал измазанными руками в воде, от чего по поверхности пошли разводы. Экологи бы не одобрили, ха. Впрочем, именно в этом пруду был утоплен труп. А разве труп экологически чище велосипедного масла?

– Корд? – из-за спины послышался голос.

Он обернулся. К нему приближался улыбающийся Скрипач.

– О, привет, – Корд отряхнул руки, вставая. – А ты, как я погляжу, последовал моей рекомендации.

Бродягу было не узнать. Волосы, хоть и отросшие за почти два месяца, были намного короче, лицо чисто выбрито, да и одет опрятней. Только сейчас Корд заметил, насколько молод Скрипач.

– Да, и бритвенный станок приобрёл! – довольно кивнул философ. – Кстати, раз уж мы снова встретились, я хочу тебя в ответ отблагодарить. – Скрипач остановился перед кромкой воды и сказал: – Те двое утопили девушку примерно в пятнадцати метрах от берега.

– Что?

– Пойдём, – поманил Скрипач и двинулся прочь.

Они пришли к столбу, под которым было найдено тело, и бродяга начал что-то выискивать на асфальте.

– Да где же оно…

Корд, до этого послушно следовавший за ним, наконец пришёл в себя.

– Погоди… Серьёзно? Ты видел убийцу?

– Полагаю, что да.

– Полагаешь?

– Самого убийства я не застал, – пояснил Скрипач. – Но видел тех двоих, что унесли труп. Погоди секунду… – он снова вернулся к поиску чего-то.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Корд.

– Пятно от крови. Но его здесь нет.

– Сказал бы сразу. Я помню, где оно было. – Корд подошёл к месту, где раньше была кровь, и встал на него. – Тут. Зачем тебе?

– Чтобы ты представлял, где что происходило. Итак, видишь там лавочка стоит? Рядом с кустом сирени? – Скрипач указал в сторону. Там, на холме, метрах в тридцати от них действительно располагалась лавочка.

– Ага.

– Я спал там в ту ночь. Иногда делаю так летом, когда на улице жара. И вдруг посреди ночи меня разбудили крики. Мужской голос кричал «Стой, блядь!» или что-то подобное. Я стал прислушиваться, чтобы понять, откуда идёт голос, а потом на этой аллее заметил какое-то шевеление. Мужчина сидел на корточках около тела девушки – ну, это я потом уже узнал, а сразу не понял, – а затем куда-то ушёл. А, и ещё: я не сразу заметил это, потому что девушка была убита под фонарём, который не работал.

Фонарь действительно не работал. Скрипач говорит правду?

– И девушка не кричала?

– Нет. Только мужик. Девушка, видимо, умерла молча. Да ей же череп проломили, в конце концов. Мне кажется, она даже осознать не успела, что умирает.

– Ты сказал, мужик ушёл. В какую сторону?

Скрипач указал. В той стороне как раз находился бордель «Голубые глазки». Разве что немного левее.

– Ты не обратил внимание на размеры мужика?

– Обратил, конечно. – Скрипач наморщил лоб, вспоминая детали. – Он высокий был и такой… мощный. Одет в… шорты и рубашку такую… цветастую. С птицами. Точнее сказать не могу, я же видел его в темноте… – Скрипач извиняюще пожал плечами.

Корд задумался. Небо ему говорила…

– Это могли быть попугаи? – уточнил Корд.

– Ну… Птицы были вертикальными, так что вполне.

– Вертикальными? – улыбнулся Корд.

– Знаешь, курицы, например, или утки – горизонтальные, а пингвины или попугаи – вертикальные.

– Любопытное орнитологическое наблюдение, – хмыкнул Корд. – Но мы отвлеклись. Что случилось после того, как мужчина ушёл?

– Ничего. Я продолжил наблюдать. Думал спуститься к девушке, а потом вызвать милицию, но боялся, вдруг убийца всё ещё рядом. И в итоге он вернулся.

– Долго отсутствовал?

– У меня нет часов, я точно не знаю. Около часа, наверное. И вернулся он не один, а с пожилым мужчиной.

– Опиши его.

– М-м-м… Пониже, чем первый мужик, довольно… э-э-э… плотного телосложения, но не толстый. Ещё… он был седой и с пышными усами… тоже седыми.

Вот как. Неужели догадка Корда была верна? Неужели Шеф действительно помог Фамильяру спрятать труп?

– Что они делали?

Скрипач огляделся и отошёл чуть в сторону.

– Пожилой стоял вот здесь, а молодой – примерно где ты сейчас. Они говорили, но я не мог разобрать слов, а подползать ближе боялся. Ах да, забыл сказать, – спохватился Скрипач. – Когда они пришли, я слез с лавочки и спрятался под кустом сирени. На всякий пожарный. – Скрипач улыбнулся, но через мгновение вновь посерьезнел. – Высокий явно нервничал. Он периодически маячил туда-сюда, жестикулировал, а один раз сорвался и чуть ли не прокричал: «Да не знаю я, как это случилось!». Пожилой шикнул на него, вытащил из-за пазухи мешок и расстелил его на асфальте. Они упаковали труп и потащили его к пруду.

– Погоди. Что за мешок?

– Ну знаешь… э-э-э… туда трупы упаковывают, в больницах, например.

Патологоанатомический? Оп-па.

– Пойдём обратно, – пригласил Скрипач, и они отправились к пруду тем же путём, куда, как Корд помнил, вели следы.

А Скрипач продолжал:

– К сожалению, я не могу показать тебе их точный маршрут, потому что по пятам за ними не шёл. После того, как они ушли, я ещё немного лежал в кустах ни жив ни мёртв, но потом, собрав смелость в кулак, решился проследовать за ними. И в следующий раз увидел их, когда они были уже по пояс в воде.

– Почему ты не пошёл звонить в милицию?

– Мне тогда показалось правильней всё досконально запомнить.

– Тогда почему не рассказал?

– Всему своё время.

Корд и Скрипач вернулись на пляж.

– Они заплыли метров на пятнадцать от этой точки и утопили тело. Правда, я заметил их раньше, они были примерно на полпути к месту назначения.

– Что их могло задержать, как думаешь?

– Не знаю. Может, набивали мешок с телом камнями, чтоб не всплыл?

– А орудие убийства? – вспомнил Корд. – Что с ним стало?

– Не знаю. Наверное, его сразу выкинули в пруд.

Ну да, ищи-свищи его теперь.

– Что было потом?

– Утопив мешок с телом, они ушли.

– Не заметив тебя?

– Считай, я всё время был вдалеке и в темноте. Если специально не искать, не заметишь.

– Погоди, – задумался Корд. – Ты сказал, что прошёл примерно час с момента убийства и до того, как мужчины вернулись. Если я предположу, что возня с трупом заняла около получаса, я сильно ошибусь?

– М-м-м… Нет. Думаю, это довольно точно.

Ага. Судмед установил, что девушка умерла около половины третьего ночи. Значит, к моменту, когда Шеф и Фамильяр утопили тело, было около четырёх утра. Соответственно…

– Светало.

– Что?

– Когда они закончили с трупом, уже светало.

– Ну да. Но было ещё достаточно темно. Зарево только появилось.

– Когда ты нырнул за трупом?

Скрипач улыбнулся.

– Догадался.

– Ну не сам же он вернулся.

– Ещё раз, у меня не было часов, поэтому точно сказать не могу. Но… минут двадцать точно ждал. Никто не возвращался, поэтому я решил действовать. Я довольно быстро нашёл на дне мешок с трупом, разрезал полиэтилен ножом и вытащил тело. Затем отнёс его на место смерти. Левая рука под коленями, сжата в кулак, чтобы отпечатков не оставить. Но правой пришлось девушку придерживать за куртку, поэтому от неё я в итоге избавился.

– Погоди. Куртка?

– Косуха. Кожаная. На рукаве отпечатки остались, – виновато развел руками Скрипач. – А ещё я поздно заметил, что голова девушки кровоточит. Не сильно, но достаточно, чтобы оставить на пути моего возвращения капли. Я положил её головой в пятно крови, ну и всё.

– Зачем ты её так аккуратно уложил? Руки вдоль туловища, ноги вместе…

– Не знаю. Наверное, хотел, чтобы покойница выглядела поприличнее. Последнее уважение, так сказать.

– А куда ты дел косуху?

– Ну, э-э-э… – смутился Скрипач. – Я могу тебе показать.

– Отлично. И снова спрошу: почему ты всё-таки просто ушёл, а не позвонил в милицию? Ты бы мог раскрыть это дело за один день.

Скрипач вздохнул.

– Смалодушничал. Просто… Ты ведь знаешь, я бездомный. К их показаниям редко относятся всерьёз. А наказать за бродяжничество могут запросто. В общем, я не хотел себе проблем.

– Тогда почему рассказал сейчас?

Скрипач улыбнулся.

– Ты помог мне однажды, я решил вернуть должок. Знаешь, в мире мало вещей, в которые я верю. Но закон бумеранга – исключение.

Корд усмехнулся.

– Что ж, тогда метну бумеранг ещё раз.

Доброжелательность и вкусная еда творят чудеса.

Заказав в ближайшей шашлычной два шампура свиного и одного – бараньего, а также купив двухлитровую упаковку томатного сока, две порции маринованного лука и две пшеничных лепёшки, они уселись на ближайшую лавочку и первые десять минут молча вгрызались в сочнейшее мясо, сдобренное восхитительно хрустящим лучком, заедали это дело свежеиспеченной лепёшкой и запивали вполне обычным, но идеально подходящим к блюду соком.

Закончив с обедом, оба лениво развалились на лавочке. Корд думал, как же ему повезло сегодня свалить с работы. Ради такого стоило разбить Стерху нос, хе-хе.

Стоп. Работа.

Корд внезапно кое-что понял.

– Слушай, Скрипач. А откуда ты знаешь, что я следователь? Не помню, чтобы я тебе об этом говорил.

Скрипач улыбнулся.

– В день убийства я вернулся сюда. Как раз когда уже работала милиция. Сидел на скамейке на параллельной аллее, если тебе интересно. Наблюдал за тем, как вы расследуете дело. Увидел двух мужиков не в белом, которые возились с телом, а затем пошли к пруду. Предположил, что вы следователи.

– Ага, – кивнул Корд. – В белом у нас криминалисты. Но ты сказал, что принёс труп, значит, на нём сохранился твой запах. Почему тебя не нашла наша собака, если ты сидел неподалёку?

– У меня в кармане были шкурки от апельсина. А собаки не любят цитрусовые. Они им нюх перебивают.

– Откуда ты это знаешь? – нахмурился Корд.

– Я ж бездомный. А бездомными бывают не только люди. Нет ничего хуже, чем вернуться в своё убежище и обнаружить, что его заняла стая бродячих собак. Они ведь если еду у тебя найдут, хрен ты их прогонишь. А очистки апельсинов или лимонов помогают держать их подальше. От большой и голодной стаи, понятное дело, такое не защитит, но от маленькой, из двух-трёх собак – вполне. Поэтому перед тем как вернуться на место преступления, я взял себе апельсин и съел его, а шкурки положил в карман. Кстати, – улыбнулся Скрипач, – тебе не любопытно, почему мы сегодня встретились?

– Совпадение?

– Не-а. Совпадением было, когда я встретил тебя у больницы. Тогда подумал, что, возможно, это знак, и мне стоит рассказать тебе о преступлении. Я почти каждый день стал ждать тебя здесь. Но когда ты возвращался, постоянно был с милицией, а один не приходил никогда. Кроме сегодняшнего дня. Почему, кстати? Разве рабочий день ещё не закончился?

Корд усмехнулся.

– Меня отправили на выходной. Произошёл небольшой эксцесс: я дал в морду стажёру.

– За что?

– Он сделал вид, что выкинул мой аквариум с ежом, хотя на самом деле просто спрятал. Но я-то этого не знал.

– Аквариум с ежом? – удивился Скрипач. – У вас в Управлении можно держать животных?

– Не, ёж резиновый. Память о случае из детства, так сказать.

– Хм… Если не против, хотел бы послушать историю, за которую нужно в морду давать.

Корд хохотнул.

– Ну, время у нас есть, так что могу рассказать. Ты знаешь про интернаты для трудных детей?..

Моя мать, один из лучших детских психологов города, была одной из инициаторов их создания. Не знаю, в курсе ли ты, но в 1961 году ввели тестирование на психическое здоровье. А два года спустя, когда оно показало свою эффективность, моя мать предложила внедрить в практику одно новшество. Идея была проста: не только у взрослых бывают психические проблемы. Например, ребёнка изнасиловали – травма. Или родители жестоко обращались – тоже травма. Или ребёнок, например, любил убивать всяких птичек-синичек – почему он это делал? Чтобы помочь таким детям вырасти нормальными людьми был создан особый интернат.

И вот в 1967 году наша семья переехала в Академгородок. Мне тогда было… шесть, получается. Отец работал в НИИ, мать трудилась в недавно построенном интернате, ну а я стал там учиться и проводить время с «ненормальными» ребятами.

Когда мне было семь, на территории нашли гнездо с ежихой и ежатами. Ну, мы с ребятами и напоили маманьку молоком. Из лучших побуждений, конечно, да и просто не знали тогда, что для ежей молоко – яд. Через два дня ежиха скончалась, и ежат забрали в зооуголок в школе. Но один достался мне. Это я упросил маму, чтобы ухаживать за ним.

Ну и ухаживал. Жил он в аквариуме, по ночам топотал, как слон, и постоянно что-то скрёб. Играл я с ним фантиком от конфеты на ниточке, он за ним бегал, как кошка. Кормил его фаршем, иногда жуками и кузнечиками, если удавалось поймать. Любил я этого зверя, да и он меня, надеюсь, тоже.

Но два года спустя его не стало. Лежал в аквариуме кверху пузом и не шевелился. Я сообщил об этом матери. Та меня успокоила, сказала, что ёжик ушёл в мир иной, но у меня обязательно сохранится память о нём.

И на следующий день вместо тельца ежа я обнаружил в аквариуме его резинового собрата. Он выглядел точь-в-точь как настоящий, но я же дураком не был, понимал, что игрушка. Тем не менее мать оказалась права: я действительно на всю жизнь запомнил своего ежа.

Если не ошибаюсь, в психологии подобное называется якорем. И моя мать им воспользовалась, чтобы навсегда сохранить мне воспоминания о друге детства.

Корд взболтнул упаковку сока.

– Будешь? – предложил он Скрипачу.

– Нет, спасибо, пей.

Корд залпом выпил остатки. Затем выкинул упаковку в урну рядом с лавочкой.

– Теперь я понимаю, почему ты так поступил со стажёром. Но почему ты хранишь такую важную для себя вещь на работе?

– Потому что, – немного грустно вздохнул Корд, – лучшие дни моей жизни проходят именно там. Дома я ночую да отдыхаю, а самое интересное происходит в стенах Управления. Потому и ёж там. Смотрю на него, например, когда нудную работу выполняю, – и на душе хорошо становится. Кстати, о работе. Пора мне кое-что сделать.

– Ах да. Я же обещал показать тебе куртку…

– Нет, я о другом, – отмахнулся Корд. – Мне давно уже следовало искупаться.

Они вернулись к пруду.

– Ножик есть?

– Конечно, – Скрипач вынул из кармана брюк перочинный нож и протянул Корду.

– Подержи пока.

Корд развязал кеды и стащил носки. Скрипач, с удивлением глядя на него, пробормотал:

– Ты серьёзно собираешься туда лезть?

– Ну да, – Корд, уже скинувший рубашку, теперь расстегивал джинсы. – Ты ж сказал, что помнишь, где лежал труп в мешке? Вот и покажешь.

– Но вода ж холоднющая!

Корд, закончив с джинсами и кинув их на горку своей одежды, взял у Скрипача нож и направился в пруд.

– Да нет, терпимо, – резюмировал Корд, зайдя по пояс. – Сколько ты говорил метров, пятнадцать?

Скрипач, поняв, что отговаривать следователя смысла нет, ответил:

– Да.

Корд прикинул расстояние до цели, вытащил лезвие ножа, а затем набрал полную грудь воздуха и нырнул.

Вода оказалась прохладной, но не ледяной. На удивление, она и особо мутной не была: Корд видел под и перед собой метра на два. Во всяком случае, песчаное дно хорошо просматривалось: вот водоросли, камни, внезапная голова куклы с выпавшим глазом.

Корд вынырнул. Ноги до дна уже не доставали, даже на цыпочках.

– Ты отклонился влево метра на полтора, – крикнул ему с берега Скрипач. – А вперёд – ещё столько же, сколько проплыл.

Корд вновь нырнул. Хоть бы заразу никакую глазную не подхватить от воды этой… Ладно, нужно сосредоточиться.

Впереди была яма, поэтому, чтобы видеть дно, ему пришлось нырнуть глубже. Всё ещё водоросли, всё ещё камни – ничего необычного. Хотя секундочку… Справа от него шевелилось нечто чёрное.

Корд вынырнул, вдохнул и, не слушая реплику Скрипача, вновь погрузился на дно.

Подплыв к колышущейся черноте, Корд убедился: да, это определённо полиэтилен. Семьдесят на двести. Мешок для трупов, он же патологоанатомический. Неаккуратно разрезан посередине, в некоторых местах разодран. Набит камнями и…

Блин, ему определённо нужно бросать курить.

Корд опять всплыл на поверхность.

– Нашёл! – крикнул он Скрипачу.

– Отлично! – услышал в ответ. – Ты скоро?

– Сейчас!

Корд нырнул (надеясь, что в последний раз) и сразу же принялся обследовать внутренности мешка. И вот в одном из углов он обнаружил то, что искал – красную туфлю.

Тело убитой нашли босой, а, по словам Неба, Пиала была обута в красные туфли на высоком каблуке. Итак, девушка действительно была здесь.

Корд приподнял конец мешка, где нашёл туфлю, и отрезал небольшой кусок полиэтилена. Если повезёт, на нём окажутся отпечатки – не Фамильяра, так Шефа. Эх, нужно было уточнить у Скрипача, кто из них тело за ноги тащил.

Глава 15. В гостях у Скрипача

Скрипач попросил, чтоб по пути они зашли в пару магазинов и кое-чего прикупили. Это «кое-чего» выражалось в трёх пледах, блоке сигарет, по килограмму яблок, моркови, картофеля, таком же по весу ассорти конфет, нескольких плиток шоколада, четырёх полуторалитровых бутылок минералки и килограммов пяти различных консервов – от кильки до тушёнки. Вооружившись по объёмному прочному пакету в каждую руку, они наконец направились куда следует.

– Ты не один живёшь? – догадался Корд.

– Вряд ли такое козырное место могло быть не занято, – улыбнулся Скрипач.

– Что за место?

– Увидишь.

Скрипач жил под мостом неподалёку от парка.

Спустившись по ржавой металлической лестнице к берегу, они встретили бородатого мужчину, который собирал и сортировал прибрежный мусор. Неподалёку горел костерок, на котором женщина с длинными чёрными волосами что-то готовила в обуглившемся казане. Рядом с ней играли в классики, начерченные палкой на земле, две девчонки. Каждый, заметив приближение гостей, отреагировал по-разному: мужчина улыбнулся и помахал им рукой, женщина молча кивнула, а девчонки с воплями побежали к ним.

– Дядя Скрипач! Дядя Скрипач!

– Привет, малышня!

– Мы не малышня! – весело завизжали девочки.

– Тогда что вы скажете на это? – Скрипач сунул руку в один из пакетов и вытащил две шоколадки.

Девчонки выпучили глаза и в унисон завизжали.

– Мама, мама, смотри! – выхватив из рук шоколадки, они понеслись к темноволосой женщине. Та слабо улыбнулась, ещё раз кивнула Скрипачу и потрепала девчонок по головам.

– Старец! Для тебя тоже кое-что есть!

Мужчина, сортировавший мусор, сполоснул руки в реке, вытер тряпкой насухо и поздоровался с подошедшими к нему Кордом и Скрипачом.

– Корд.

– Старец.

Пока мужики представлялись, Скрипач, выудил из пакета блок сигарет.

– Держи!

– Во, ребята! Порадовали старика! – воскликнул Старец и вежливо поклонился Корду. Тот смутился.

– Остальные на промысле? – поинтересовался Скрипач.

– Да, здесь, кроме нас, никого.

– Хорошо. Пойдём, Корд.

Скрипач повёл его по лагерю. На пяти сотках между опорой моста и берегом реки вкруг расположились семь палаток разного размера и степени обветшалости. По центру был обустроен костёр и положены брёвна для сидения – местная кухня и столовая. Дальше, около самой опоры, стоял слегка покосившийся сарай, куда и направились Скрипач с Кордом. Последнего нимало удивил внешний вид лагеря: ожидая увидеть кучу мусора, обоссаных матрасов, битых бутылок и шприцов, Корда встретил скорее приличный туристический кемпинг. Дорожки между палатками были тщательно подметены, а возле мусорного бака, находившимся на некотором отдалении от жилищ, стояли пусть полные, но аккуратно сложенные полиэтиленовые пакеты с отходами жизнедеятельности общины.

Идиллию нарушал лишь непрекращающийся шум машин над головой.

Они подошли к сараю. Скрипач поставил один из пакетов на землю, затем сунул руку в малоприметную щель над дверью и нащупал ключ.

– Подождёшь, пока я всё разберу?

Корд протянул ему пакеты и кивнул. Скрипач вошёл в сарай, включил лампочку и принялся разбирать принесённые ими покупки.

– Если честно, не такого я ожидал, – сказал Корд.

Скрипач усмехнулся.

– Думал, будет бомжатник?

– Ну… да.

– Так это тебе к бомжам нужно. А мы-то бездомные.

– Есть разница?

– Мы не опустившиеся, у нас просто дома нет. Я тебе как-нибудь наглядно разницу покажу.

– А вас отсюда не гонят?

Скрипач, держа в руках банки с говяжьей тушёнкой, повернулся к Корду.

– Ты совсем не в курсе про политику нашего государства насчёт бездомных?

– Только про БНП знаю.

БНП, или «бомж-наркоман-проститутка», было позорной, но всё ещё существующей концепцией приоритетности расследования преступлений. Преступление, совершённое по отношению к представителю любой из этих социальных групп, расследовалось спустя рукава. А если преступником оказывался один из них, срок старались впаять максимально возможный.

Эта концепция была придумана почти век назад, и хотя с той поры много воды утекло (как минимум, легализовалась проституция), многие сотрудники милиции продолжали считать таких людей людьми второго сорта.

– Если кратко, – пояснил Скрипач, – до тех пор, пока мы живём тихо, не совершаем преступлений, не употребляем наркоту или не спиваемся – в общем, пока не деградируем до состояния животных – и выполняем кое-какую несложную работу, нам позволяют здесь жить. Мэрия в курсе, они нам и дали бумагу на поселение тут.

– Что за работа?

– Мусор вдоль реки убирать, например.

– Это и называется промыслом?

– Нет. Промысел – это всё, что связано с деньгами. У нас есть художница – она рисует шаржи за деньги. Я вот на скрипке играю, – с этими словами Скрипач достал с полки футляр и продемонстрировал Корду. – Кто-то за покупками ходит или улицы подметает – это тоже промысел. А некоторые находят людей, которые покупают им необходимое, – усмехнулся Скрипач.

– Да я и не против был, – улыбнулся в ответ Корд. – Надо ж тебя отблагодарить за помощь с делом.

– А. Забыл совсем. – Скрипач пошурудил в глубине полки и вытащил чёрный плоский пакет. – Куртка-то.

Корд вытащил из кармана одноразовые перчатки, надел их. Скрипач удивлённо на него покосился.

– Ты всегда их с собой носишь?

– Ага. Никогда не знаешь, когда придётся расследовать преступление.

Корд принял пакет из рук Скрипача. Внутри действительно оказалась кожаная косуха, но следователь не стал её вытаскивать, лишь мельком осмотрел и протянул бездомному обратно.

– Ты её не чистил от отпечатков?

– Нет, забыл.

– И не надо. Возможно, она не пригодится, но на всякий случай пусть будет.

– Ты хочешь, чтоб на ней остались мои отпечатки? – заволновался Скрипач.

– Нет. Но на ней могут сохраниться отпечатки убийцы. Например, если он хватал девушку за плечо. Я скажу, когда можно будет её постирать.

– А. Спасибо. Кстати, я тут подумал… Хочу познакомить тебя с одним моим другом. Мне кажется, он может быть тебе полезен.

– Полезен для чего?

– Для расследования. Ты поймёшь.

– Ладно.

– Я скажу, когда мы с ним сможем встретиться. У тебя же вроде был телефон, верно?

Корд продиктовал ему домашний номер. Скрипач несколько раз повторил его про себя, запоминая.

– Ты сейчас куда пойдёшь?

– Обратно в парк. У меня там встреча.

– О! Как насчёт прогуляться вместе?

Корд был не против. Почему-то ему хотелось побеседовать с этим странным человеком подольше.

Глава 16. Прогулка в парке. Вечер

На обратном пути бездомный рассказал Корду свою историю.

Скрипач был типичным не оправдывающим ожидания ребёнком. Спокойным, уравновешенным, в какой-то мере замкнутым – в отличие от бойкой и деятельной младшей сестры. После её рождения родители перестали делать вид, что сын им хоть сколько-нибудь интересен, и занялись воспитанием девочки.

– Знаешь, они всегда больше любили её. Говоря метафорически, я для них был гадким утёнком, но, по их мнению, в лебедя превратиться не мог.

Скрипач прекрасно понимал, что родителям он не нужен. Это его устраивало: он всё равно предпочитал суету реального мира эскапизму книжного, поэтому, избавившись от постоянных упрёков, стал даже счастливее.

Но вот он окончил школу, и родители предприняли последнюю попытку наставить своего непутёвого отпрыска на путь истинный – в мир экономики. Отец выбил ему место в зарубежном вузе, но Скрипач встал в позу: экономика никогда не была ему интересной, а принуждение разожгло в нём дух бунтарства, ранее ему не свойственный. Поэтому он поступил туда, куда хотел.

В университет на кафедру философии.

Не то чтобы философия его по-настоящему привлекала… Раньше он сталкивался разве что с герменевтикой, и то в порядке любопытства. Но теперь ему пришлось узнать и о других философских школах, и познаваемое ему неожиданно понравилось.

Пришла пора выпускаться, и тут он обнаружил то, о чём догадывался, но осмысливать не желал: миру философы на фиг не нужны. Безуспешно пытаясь найти хорошо оплачиваемую работу по специальности и из принципа не желая заниматься тем, что ему не интересно, но приносит деньги, он стал бродягой. Из имущества у него была только одежда и новая скрипка, купленная на последние деньги. Он самостоятельно научился играть на ней, чтобы хоть как-то выжить. И в один момент обнаружил, что ему нравится такая бродячая и нестабильная жизнь. Он чувствовал себя по-настоящему свободным, и хотя такое бытие было сопряжено со многими трудностями, оно его устраивало.

А не так давно он встретил группу бездомных, живших под мостом – так у него появились товарищи и крыша над головой. Пусть вместо крыши был мост, этого оказалось достаточно.

У ворот парка Скрипач подвёл итог:

– Что ни говори, всё совсем не плохо. Наверное, родись я чуть раньше и немного не здесь, мог бы считаться битником.

Корд усмехнулся. Ему всё больше нравился этот парень.

– Смотри, Красная Шапочка сидит, – вдруг улыбнулся Скрипач и указал на девушку, сидящую на лавочке довольно далеко от них. – У неё даже корзинка есть.

Корд прищурился и лишь тогда смог разглядеть неясный человеческий силуэт впереди.

– А у тебя хорошее зрение, как я погляжу.

– Орлиное! – рассмеялся Скрипач.

– Пойдём-ка. Возможно, это та, кто мне нужен.

Предчувствие не обмануло Корда: на скамье с книжкой в руках сидела Диа. Она была в бежевом кардигане и красном берете, надетом чуть-чуть набок. Рядом с ней стояла объёмная плетёная корзинка, накрытая бело-красным клетчатым пледом. Сама же Диа была погружена в чтение, и потому не заметила подошедших к ней мужчин.

– Привет! Ты сегодня рано, – поздоровался Корд. Диа подняла на них взгляд и отложила книжку.

– Здравствуйте, – поздоровался Скрипач.

– О, привет вам! Это твой друг? – поинтересовалась Диа.

– Да, его зовут Скрипач.

– Очень приятно, Диа! – девушка протянула свою ручку и легонько сжала ладонь опешившего Скрипача. – Вы музыкант?

Скрипач повертел скрипку в руках.

– Э… Да, уличный. Я… э… если вы не против, мне нужно идти на работу, – смутился тот. – Был очень рад познакомиться.

– Я тоже! – улыбнулась Диа.

Попрощавшись со Скрипачом, Корд сел рядом с Дией.

– И правда, почему ты так рано? – взглянул на свой хронометр. – Ещё час же.

– Дома делать нечего, а других планов на сегодня нет. Подумала, может, книжку почитать на свежем воздухе.

– Что за книжка? – Корд взял её и повертел в руках. – «Убийство в экспрессе»?

– Детектив. О том, как в вагоне поезда совершено убийство, и сыщик, едущий там же, должен найти преступника. Захватывающее чтение.

– Ха. Это хорошо, хотя в реальной работе сыщика захватывающего маловато.

– А кто был этот музыкант? – поинтересовалась Диа.

– Скрипач? А… да так. В первый раз увидел его, когда мы попали в больницу после аварии. Там и познакомился.

– Почему он так быстро убежал от нас?

– Ну, возможно, он считает, что на свидании третий лишний, а возможно, почувствовал, что ты особа голубых кровей. Сам-то он бездомный.

– Бездомный?!

– Ага.

– Ты водишься с бездомными?!

– Ну да. Это плохо?

Диа просветлела.

– Нет, что ты! Это удивительно! И прекрасно! Я просто представить не могла, что кто-то из аристократии снизошёл бы до общения с таким человеком, как он, а вот ты!..

– Ну так я и не аристократ, мне нисходить никуда не нужно. Он обычный человек, причём интеллигентный. Философ. – Корд указал на корзинку. – Кстати, что там?

– Ах, это… – игриво улыбнулась Диа. – Сюрприз! Мы сейчас найдём лужайку и устроим пикник! Ты ж не против?

Кто вообще будет против пикника с красивой девушкой?

Пусть корзинка была совсем не маленькой, количество снеди, которые положила туда Диа, было огромным. Удивительно, как она её дотащила.

На пледе, разостланном на подстриженной траве под берёзой, уместилась не только парочка, но и множество разнообразных закусок, фруктов, овощей, а также бутылка дорогого белого вина и два бокала. Корд сидел, опершись спиной на ствол, и гладил волосы Дии, лежащей у него на коленях.

День уже клонился к закату, и немного похолодало, но уходить они пока не собирались. Несмотря на всю романтичность ситуации, разговоры они вели странные.

– Слушай, а с тобой на работе случалось что-нибудь мерзкое?

– Ну, была одна история, но она совсем к ситуации не подходит…

– Расскажи! – потребовала Диа.

– Я предупредил. – Корд отпил из бокала. – Дело было… давно уже. Я стажировался в одном районном управлении неподалёку от города. Особых преступлений там не было, поэтому я по большей части возился с бумажками, но однажды беда всё-таки случилась. В деревне неподалёку от райцентра, где я работал, жила пара стариков. И в один вечер дед вышел покурить и не вернулся. Бабка в тот момент ещё не знала, что муженёк пропал, поэтому спокойно легла спать и только утром поняла, что дедка-то и нет. Запаниковала, пошла в местный участок. Там заявление у неё приняли, пошли старичка искать. Не нашли, перенаправили заявку к нам. Мы к этому серьёзно не отнеслись, но всё же начальник решил отправить местного оперативника и меня.

Корд сделал ещё глоток и продолжил.

– Приехали мы на место. Оперативник принялся опрашивать бабку, а мне сказал стенографировать разговор – тогда диктофоны мы ещё не использовали. Сижу я, значит, пишу и вдруг чувствую: припёрло. По маленькому, правда, но один фиг. Вежливо спросил бабку, где у них сортир, и направился туда.

– Далеко, что ли? – удивилась Диа.

– Ты не знаешь, как деревенские сортиры устроены?

– Ну, я…

– В огороде – сарайка, в полу – дырка, внизу говно плавает.

– Фу!

– Слушай дальше. Захожу я туда, расстёгиваю ширинку, достаю свой прибор и тут… не знаю, что на меня тогда нашло, но… заглянул я в дырку. Картина маслом: смотрю я в очко, очко смотрит на меня, и тут я начинаю ссать. Прямо ему в глаза.

– Вуха-ха-ха! – расхохоталась Диа.

– Там был дед.

– И… и… и… – Диа хотела что-то спросить, но смех мешал ей сделать это.

– Всё закончилось тем, что дедка вытащили из выгребной ямы багром, бабка шлёпнулась в обморок, а ко мне в отделении приклеилось прозвище Ссущий-в-Глаз.

Если бы кто сейчас увидел Дию, то подумал бы, что она плачет: девушка лежала, уткнувшись лицом в живот Корда, а плечи её вздрагивали. Что важно, этот кто-то оказался бы абсолютно прав.

Не то чтобы Дие не хватало чернухи или пошлости, но для неё это было внове, а потому интересно. Свидание, начавшееся как романтическое, впоследствии переросло в бесконечный поток смеха то от Корда, то от Дии. Они так запросто обменивались своими грязными, постыдными историями, что ощущали друг к другу невероятную близость. Раньше Диа и представить себе не могла, что будет с кем-то настолько свободно общаться, но теперь, кажется, нашла родственную душу.

Солнце уже село, и путь обратно освещался лишь фонарями да луной. Они неспешно фланировали по аллее: Корд нёс корзинку с остатками еды, Диа держала его под руку с другой стороны. Шорох первых опавших листьев под ногами и прохладный осенний ветерок умиротворили их.

– Слушай, – вдруг прошептала Диа, – а ты сейчас… э-э-э… куда пойдёшь?

– До тебя, – негромко ответил Корд.

– До меня?

– Корзинку донесу, да и так… Провожать девушек ночью – это хорошо.

– А п… – Диа резко остановилась. – А после?

– А после…

– Не мог бы ты, – зарделась Диа, – остаться на чай? – протараторила она конец фразы.

Корд улыбнулся и поцеловал её.

А после действительно зашёл на чай. И даже остался на завтрак.

Глава 17. Возвращение на место преступления

…Фонарь впереди не горел, но он смог различить её силуэт. Она неподвижно стояла к нему спиной. Из раны на затылке капала кровь.

Он сделал шаг назад.

– Слушай, я это… не хотел.

Она начала медленно поворачиваться: сначала голова, затем тело.

– Ты… Я прошу у тебя прощения. Слышишь?

Она плавно развела руками перед собой, затем ещё раз – и наконец полностью развернулась к нему.

– Это… Не моя вина. Бухой был, понимаешь? А ты…

Она медленно посмотрела вверх, подняла руки и вновь принялась разводить и сводить их. Это было похоже на… греблю?

Он опустил взгляд на её ноги и сглотнул: они не касались земли.

Вновь посмотрел на её позу. Она всплывала – осенило его. Но двигалась не вверх, а вдоль аллеи – к нему.

– Ты… Ты была жива, когда… – Он почувствовал ужас. – Нет. Нет!

Он развернулся и попытался сбежать, но через пять метров врезался в невидимое препятствие. Дорога продолжалась, но пройти дальше не получалось. Он рванул вправо – стена, влево – стена.

Тупик.

Он медленно развернулся в ту сторону, откуда к нему плыла девушка. Девушка, которую он убил.

– Пожалуйста… пожалуйста! – взмолился он. – Я не хотел! Это была случайность!

Девушка протянула к нему руку. Он завопил…

И проснулся от собственного крика.

В своей квартире, в своей кровати. Его била мелкая дрожь, дыхание спёрло, а глаза от испуга раскрылись так широко, что её чуть-чуть – и выпадут.

Рядом никого не было.

Глава 18. Веретено

1

Вернее, Корд с удовольствием остался бы на завтрак, если б ему не нужно было закончить одно дело. Хотя он малость недомогал (видимо, виной тому вчерашнее купание), тратить ещё день на безделье он не собирался. Проснувшись в шесть утра и выпив кофе, он решил связаться с судмедом.

Звонок на домашний успеха не имел. А на рабочем трубку взяли после трёх гудков.

– Алло, это Корд. В такую рань ты уже на работе?

– Ещё на работе, – подчеркнул усталый голос. – Ты по делу?

– По делу. Из чего делаются современные трупные мешки?

– Патологоанатомические, попрошу. Есть разные. Скажем, в медицине в основном используются полиэтиленовые. В криминалистике сейчас перешли на спанбонд.

– То есть полиэтиленовых у тебя оказаться не могло?

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе ведь раньше приходилось пользоваться полиэтиленовыми мешками?

– Ну да.

– Они могли у тебя сохраниться? Хотя бы несколько?

– Я тебе даже точное число скажу: у меня их шестнадцать.

– Пятнадцать.

– Нет, их определённо шестнадцать, я помню.

– Я приеду через полчаса.

Корд положил трубку, прежде чем судмед успел ответить.

Лаборатория судебных экспертиз находилась в пяти минутах ходьбы от Центрального управления милиции, буквально в соседнем квартале. Корд доехал туда на такси и, миновав проходную, зашёл в кабинет судмедэксперта. Тот возбуждённо расхаживал по своему кабинету.

– Невозможно! – Старика, казалось, сейчас хватит удар. – Невозможно!

– Я угадал, да? – вместо приветствия Корд вытащил из кармана сложенный фрагмент патологоанатомического мешка, который он отрезал в пруду. – Оно?

Старик подскочил к следователю и едва ли не вырвал у него из рук улику.

– Да! Да! Где ты его взял?!

– Успокойся и сядь, в твоём возрасте перевозбуждаться вредно.

– Ты мне тут, это, не того! – возмутился судмед, но всё же сел. Вздохнул и уже спокойным тоном продолжил: – Где ты его взял?

– В пруду, где было утоплено тело. Я лишь отрезал кусочек. Значит, у тебя загадочным образом исчез мешок?

– Да… – Судмед вроде бы пришёл в норму. – Но я к этому непричастен.

– Где ты его хранил?

– Здесь, в тумбе, вместе с остальными. Они уже пять лет как списаны, но я их не выкидываю. Мало ли пригодятся…

– Ну вот один из них и пригодился, – усмехнулся Корд. – Кто имеет доступ в этот кабинет?

– Только я.

– По телефону ты сказал, что сегодня всю ночь был здесь. Что делал?

– Работал. Ко мне часто обращаются за помощью из других районов. Несмотря на возраст, я всё ещё лучший судмедэксперт в этом городе. – На лице старика появилась усталая улыбка, которая, впрочем, через мгновение погасла. – Ты подозреваешь, что я ответственен за убийство той девушки?

– Не ты. И не за убийство. Попытайся вспомнить: в ночь её смерти ты был здесь?

– М-м-м… Вряд ли. Но возможно, задержался допоздна.

– Можем это проверить?

– Конечно.

– …так, двенадцатого июля… – бормотал Корд, пролистывая журнал посещений.

– Здесь в основном сотрудники лаборатории, – добавил судмедэксперт.

– Так, а это? – Корд указал на знакомое имя. – Вечером к тебе заходил Шеф?

– Да, он иногда приходит после работы. Пьём чай, беседуем о политике, былых временах… Знаешь, обычное стариковское развлечение.

– Вы ушли отсюда в двадцать три часа. Вместе.

– Так и было.

– Мог ли Шеф вернуться после того, как ты ушёл, под каким-нибудь предлогом? Например, будто забыл у тебя кошелёк?

– Исключить не могу.

– Но он должен был отметиться у ночного дежурного?

– Да, но дежурный мог и не отметить. Всё-таки Шеф.

– Допустим. Он мог знать, где лежат мешки?

– Не знаю. Но найти их несложно: я их не прячу.

– Значит, если допустить, что Фамильяр позвонил отцу с просьбой о помощи, Шеф вполне мог достать трупный мешок, чтобы спрятать тело.

– Даже если ты прав, Корд, есть один момент…

Этот момент по-умному назывался «нарушением процессуального порядка производства осмотра места преступления», а по-человечески – «хрен тебе, а не самостоятельный поиск улик». То есть Корд не мог просто притащить мешок, туфли и косуху и сказать: «Смотрите, что нашёл!» Сделав это, он бы нивелировал доказательную ценность этих предметов, даже если бы на них оказались отпечатки, следы крови и автографы Шефа и Фамильяра. А всё почему? Потому что улики добыты ненадлежащим образом: без криминалистов и тонны бумажек, начиная от письменного разрешения Шефа на проведение осмотра пруда и заканчивая подписанием на этот осмотр группы водолазов.

Шеф, ясен пень, вовсе не горел желанием подобное допустить. А самое забавное, что он мало что нарушал, не запуская осмотр пруда, потому что, во-первых, жертва умерла из-за травмы головы, а не утопления, а во-вторых, ей оказалась всего лишь проститутка – БНП никто не отменял.

Нет, теоретически Корд мог рискнуть и использовать свидетельства Скрипача, чтобы Шефа заставили провести осмотр пруда, судмеда – про пропажу мешка, а также дежурного в ночь двенадцатого июля – о посещении лаборатории Шефом.

Однако имелась нехилая возможность, что Скрипач таинственно исчезнет до суда, а после обнаружится в колодце или коллекторе. Он бездомный, его смерть не будет выглядеть подозрительно. Ведь бездомные по статистике и так как мухи мрут.

Программа защиты свидетелей? Ха! Двойное «ха!», если учесть, что свидетельствовать будут против начальника Центрального управления милиции и его сына.

Но даже – даже! – если всё пройдёт гладко, восторжествует ли правосудие?

Фамильяр – невротик, его адвокат будет стремиться к статье за убийство в состоянии аффекта, а значит, максимум, что мажору светит, это года три. Но нужно быть реалистом: его оправдают, ну или дадут полгода исправительных работ в качестве показательной казни.

А что Шеф? Да ничего. Конечно, он вроде как пособник, помогал скрывать улики… сыну. Который явно не планировал это убийство совершать. Как его накажут, штраф впаяют? Допустим. В отставку уйти заставят? Сомнительно, хорошие начальники управлений на дороге не валяются. Поэтому, скорее всего, Шефу не сделают ничего.

Вот Корда наверняка уволят. Не то чтобы это было катастрофой, но потерять работу из-за дела, которое закончится ничем, ему не хотелось.

К тому же когда неизвестный водитель врезался в автомобиль Корда и позже был убит как бы самим Кордом.

Пора взяться за дело о резне в больнице.

2

Тумбочка, аквариум и ёж были на месте. Справа от двери всё так же сидел Стерх и просматривал бумаги.

– Доброе утро, – хмыкнул Корд.

Стажёр, всё ещё с ватками в носу, поднял взгляд от бумаг и уставился на вошедшего.

– Ага, здоро́во.

– До сих пор, что ли, кровь течёт? – Корд указал на ватки.

– Немного.

– Зачем драки провоцируешь, раз гемофилик?

Стерх улыбнулся.

– Стоило того. Тебе, кстати, Форс на столе материалы по делу о резне в больнице оставил.

– Да, он сказал. Ты уже изучил материалы обоих дел?

– В смысле?

– Дело о резне. Дело об убийстве в парке.

– Э-э… Нет, мне Форс не разрешил.

– Сейчас я гляну и отдам тебе, посмотришь. Про проститутку сам возьмёшь.

– Правда? – с удивлением покосился Стерх.

– Должна же от тебя быть польза.

Сев за свой стол, Корд стал внимательно просматривать документы.

Убийца действовал… странно. Носился, как стрекозёл, по больнице – будто в панике, как начинающий преступник, которого схватили за жопу. Перепутал сонную артерию с ярёмной веной, не обеспечил себе прикрытия – в общем, действовал как балбес. Но с другой стороны, нож метал метко (да ещё и в движущуюся мишень), отпечатков на нём не оставил, следы в луже крови, растёкшейся в палате, смазаны (может, не специально), стекло в окне выбито так, чтобы в раме не было крупных осколков – чтобы не оставить на них частиц одежды. Блин, да убийца выпрыгнул с третьего этажа и сумел скрыться, несмотря на собак!

Это точно не мог быть Фамильяр.

И велика вероятность, что убийца далеко не балбес, а очень даже наоборот. Суперпрофи.

Ладно, позже эту мысль обдумает. Что там по жертвам?

Их две: дежурный врач и бывший дальнобойщик. Биографию врача Корд просмотрел мельком: это наверняка побочная жертва, а значит, не так уж важно, кем она была.

А вот безработный дальнобойщик представлял интерес. За полгода до аварии у него произошла классическая житейская драма: он узнал об измене жены. Вместо того чтобы сразу с ней развестись, он пытался сохранить брак – брал рейсы покороче, водил жену в рестораны, свозил в отпуск за рубеж. Ему было пятьдесят два, ей – сорок восемь, их брак длился двадцать пять лет, и, несмотря на измены, жену свою он любил.

Но поняв, что ничего не меняется и любовник из жизни жены не исчезает, мужик принялся топить горе в вине, а точнее – в водке. И однажды, хорошенько набравшись для храбрости, он всё жене высказал. И она выгнала его – из квартиры, совместная покупка которой была целой эпопеей. Мужик переехал в собственный тягач, благо, ему было не привыкать ночевать в нём.

По словами вдовы (развод они оформить не успели), это произошло за девять дней до аварии.

Зато Корду пришла в голову мысль о возможном мотиве дальнобойщика. Но был один момент, которого он в материалах дела не нашёл.

Форс, в отличие от обычного времяпрепровождения, сейчас сидел, опершись на собственный кулак, и задумчиво пялился на дверь.

– Ку-ку, все дома? – Корд пощёлкал перед его глазами пальцами. Форс встрепенулся.

– Мог бы и повежливей, – пожаловался он. – Я тут, может, о бытии размышлял.

– Нефиг о всякой фигне размышлять. Нужно думать либо о деле, либо о женщинах, а иначе какой смысл?

Форс улыбнулся.

– Ты по делу или поболтать?

– По делу. Кстати, я подключил к нему Стерха. Пусть помогает.

– Ну, если ты считаешь это хорошей идеей, почему нет? – пожал плечами Форс.

– Я изучил все материалы и не обнаружил одной детали. Откуда ехал водитель?

– Э-э-э… Он же в коме был, мы не могли его спросить…

– У него в крови обнаружено три промилле алкоголя.

– Ну да, но…

– В таком состоянии человек ходит-то еле-еле, а уж эффективно машиной рулить и подавно не может. Я на него внимания тогда не обратил, но, как мне кажется, ехать тогда он мог разве что прямо и недалеко. Короче, собирайся, покатаемся.

3

– Теперь куда?

Они посетили уже четыре питейных заведения недалеко от места аварии, и Форс был раздражён. Он устал ходить, поэтому сейчас, вновь сев за руль, испытал облегчение.

Корд, приземлившись на соседнее сиденье, развернул туристическую карту, купленную им в ближайшем киоске печати.

– До перекрёстка, затем направо метров сто.

– Сколько их ещё?

– Пять.

– Да что ж!.. – Форс проглотил ругательство.

– И это только бары. Возможно, придётся проверить и винно-водочные, – зловеще усмехнулся Корд.

В баре было накурено так, что даже курящий Корд поморщился, а Форс и вовсе закашлялся.

– Давай… скорей… – сдавленно проговорил тот и поспешил занять место поближе к выходу.

Отмахиваясь от дыма, Корд подошёл к стойке. Бармен, со скучающим видом выслушивающий пьяную историю очередного забулдыги, с облегчением перевёл взгляд на нового посетителя.

– Добрый день. – Корд предъявил удостоверение. – Мы здесь по делу.

Бармен нахмурился.

– И что вы хотите? – осторожно поинтересовался он.

– Информацию. Видали его? – Корд вытащил из кармана немного помятую черно-белую фотографию дальнобойщика и положил на барную стойку.

Бармен скривился и двумя пальцами пододвинул фотку к себе, затем подобным жестом оттолкнул её.

– Здесь много всяких ошивается.

– Это не ответ.

– Ничем помочь не могу, – буркнул тот и отвернулся.

– Эй, слышь, может, я могу, – просипел голос рядом с Кордом. – Покежь картинку.

Корд посмотрел налево. Мужик неопределённого возраста, лохматый, небритый, с красным носом потянулся к Корду свободной рукой и пощёлкал пальцами.

– Ну же, – потребовал он.

Корд протянул снимок.

– Ага. Ага. – Мужик присмотрелся. – Да это ж Косой! Как не узнать его… А что с ним?

– Мёртв.

– Вот бля… Нальёшь? – с надеждой посмотрел на Корда.

– Бутылку виски, пожалуйста.

– Вис-ки? – от неожиданности мужик немного потерял дар речи.

– И мы с тобой пойдём вон туда, – Корд указал себе за плечо – там, в нетерпении тарабаня пальцами по столу, сидел Форс.

– А, ну это… это… забились, значит! – осознав наконец награду, мужик просиял и нетвёрдой, но радостной походкой направился к следователю-тактику.

– Вы бы с ним аккуратнее, – неожиданно тихо обратился к Корду бармен. – Тот ещё краснобай. Лапши на уши навешает – снимать устанете.

– Ну, даже лапша лучше, чем ничего, – ответил Корд, протягивая деньги.

– Не поймите меня неправильно, – извиняющимся тоном пробормотал бармен. – Я всего лишь разливаю напитки и выслушиваю их бредни. Я не запоминаю всех и каждого.

– Повторю: никаких проблем.

Бармен благодарно кивнул и поставил бутылку на стол. Хороший виски, дорогой. Но информация дороже.

Мужик вожделеющим взглядом уставился на то, как Корд открывал бутылку и наливал напиток в рюмку.

– Итак? – Корд сел напротив него и включил диктофон.

– Чо?

– Вы сказали, что знаете человека на фотографии.

– А. Да. Да. Ну, за фотографию! – мужик одним глотком опорожнил рюмку и поставил её перед Кордом. Тот снова налил. – Вы, ребята, вроде из милиции, но мужики правильные, подход знаете. И вот я вам, короче, щас всё расскажу. Этот вот тип, с картинки, это Косой. Завсегдатай тут. Ну, как бы… был. Я его давно уже не видел.

– Давно – это когда? – уточнил Форс, что-то записывая в своём блокноте.

– Ну, это… месяц, может, где-то… нет, даже полтора… или даже…

– Понятно, – прервал Корд. – Давайте дальше.

Мужик вновь опрокинул рюмку, но когда Корд собрался вновь ему налить, накрыл рукой.

– Подожжи, – сказал он. – Пока хватит. Эх… О чём бишь я… А! Косой это. То есть как бы… ну… его, мжт, и по-другому звали, но я так. Потому что он когда напивался, водкой мимо рюмки мазал, ха-ха!

– Он был здесь частым гостем?

– Гврю ж, завсег-ик!-датай… ох, бля… прошу прощения. Он пил тут, короче, обычно в однаря. Ну и я иногда с ним, но это так, ну как бы, нормальное такое дело. Но вот чо интересно… когда он был здесь в последний раз, то есть, я не знаю, месяца полтора назад, как говорил уже, он пришёл один, но к нему потом подсел другой. Он был, э-э-э… – мужик прищурился и посмотрел на Корда. – Да вот как ты был, вот одно лицо. – Он убрал ладонь с рюмки.

Корд налил.

– Спас-сибо! – очередной молодецкий глоток.

– Как я? – нетерпеливо напомнил Корд.

– Да вот, гврю же, точь-в-точь! Может, ты и был, не знаю… Хотя голос непохож. Я вот помню, он когда говорить начал – петуха дал, такого звонкого, ну как баба. А так похож, да-а…

Корд с Форсом переглянулись.

– Спасибо за информацию. – Корд поставил бутылку с оставшимся виски перед пьяницей и выключил диктофон.

Тот довольно улыбнулся.

– Рад был помочь, – затем он налил себе новую рюмку. – Ну, бывайте!

4

А любопытная ситуация получается.

Как это выглядит со стороны: Корд организует сам себе аварию, уговаривая вусмерть пьяного дальнобойщика протаранить машину; узнав, что после ДТП тот выжил и выходит из комы, а значит, способен опознать, убивает его.

Как всё обстоит на самом деле: некто притворяется Кордом во время найма и убийства дальнобойщика, тем самым обеспечивая себе свидетельства обитателей бара и работников больницы – свидетельства из двух разных и не связанных друг с другом мест; тем самым некто стремится выставить Корда убийцей. Верно?

Но какой смысл притворщику убивать водителя? Разве ему не выгодней дождаться, когда тот выйдет из комы и опознает Корда?

Нет. Это логика не слишком сообразительного притворщика. Хотя ему было бы выгодно не устранять водителя, Корду (если бы он на самом деле организовал покушение на себя) желать устранить свидетеля вполне резонно.

Ух.

Получается, убийца как бы «перевоплотился» в Корда и для пущей реалистичности попытался построить преступления с учётом его логики, а не своей?

Допустим. Но в таком случае почему убийца не пошёл до конца? Почему не подбросил доказательства в квартиру? Он всё же не хочет подставлять Корда? Или это убийца в суперпозиции? Хочет и не хочет одновременно?

Нихрена не ясно.

Глава 19. Иносказания и манипуляции

1

В жизни, в отличие от детективных романов, преступники не работали в режиме «понедельник – убийство, вторник – убийство, среда, так и быть, выходной», чтоб милиция не скучала – скорей, наоборот: они старались залечь на дно хотя бы на несколько недель, чтобы не попасть под наиболее активную фазу их поисков.

А через месяц-другой можно снова злодейство совершить.

Милиция, однако, дурой не была, и ловила преступников в среднем в течение четырех дней – так, во всяком случае, утверждалось в официальной статистике. И она была недалека от истины. Всё-таки большинство преступников по природе своей оказывались не хитроумными злодеями, которые тщательно планировали свои темные дела, а обычными людьми, чаще всего несчастливыми. Ведь кому в здравом уме захочется рушить личное счастье ради сомнительных правонарушений?

Корд из раза в раз изучал материалы обоих нераскрытых дел, пытаясь найти между ними общее, но мысль, что общая часть – он сам, из головы не выходила.

И относится ли Фамильяр к аварии и резне в больнице? Теоретически у него был мотив попытаться отвадить Корда от первого дела. Но мог ли он за сутки изменить внешность? Наверное, да. Телосложение? Вряд ли, но с пьяных глаз да в полутьме ханыга-свидетель мог и не обратить внимание на разницу между Фамильяром и Кордом. Как можно было уговорить дальнобойщика протаранить машину? Ну, например, сказать, что в ней едет любовник жены, который разрушил его жизнь. Забавно, но это вполне могло сработать именно в такой формулировке. Чем глупей человек, тем больше он любит пустые, но пафосные клише вроде «разрушил жизнь», «с нами правда» или «только ты можешь это предотвратить».

Корд решил поделиться этими мыслями со своим другом.

Форс, внимательно его выслушав, ненадолго задумался.

– Есть один момент, – неторопливо начал он, – который, как мне кажется, делает этот хитроумный план слишком зависящим от случая. Если принять за факт, что Фамильяр, или кем бы он ни был, за сутки сумел сделать маску или грим, точно повторяющий твою внешность, сумел найти человека, способного исполнить им задуманное, а также сумел выведать твои планы на вечер, вплоть до времени и места – и всё в рамках одного дня, напомню, – как он смог предсказать, какой дорогой ты поедешь из кинотеатра и подловить тебя на ней? Ты же говорил, что решение вы с Диафрагмой приняли спонтанно?

– Да… – Корд тоже погрузился в раздумья. – Но если у него был сообщник, который следил за нами и, как только мы выехали из кинотеатра, по пейджеру сообщил Фамильяру…

– …Который в тот момент сидел в баре и уговаривал дальнобойщика совершить таран. В таком случае, он должен был знать о твоём маршруте задолго до того, как ты его выбрал. То есть к моменту, когда предполагаемый сообщник отправил ему сообщение, он не знал только время твоего отъезда из кинотеатра, то есть не мог подсчитать необходимое время выезда дальнобойщика, чтобы он смог с тобой встретиться. Но на самом деле, эта информация ему и не требовалась, ведь, судя по твоим словам, он и без того прекрасно видел будущее, раз сумел устроить на тебя засаду в совершенно случайном месте.

Твою ж!..

2

В тот памятный вечер, когда Фламинга впервые привела его к себе домой, Форса ужаснуло место, где та жила. Зато случившееся после того, как они попали в квартиру, оставило у него в лучшем смысле неизгладимые впечатления.

Сегодня Форс сидел на кухне и наблюдал за Фламингой, которая нарезала соломкой свеклу для борща. Их встречи стали регулярными, но, по просьбе Форса, только на её территории: не хватало ещё, чтобы на работе прознали, что он встречается с журналисткой.

Особенно ни к чему это было знать Корду.

Кстати о нём… Форс внезапно обнаружил, что версия друга никак не выходит у него из головы.

– Форс, ты меня слышал? – услышал он будто издалека.

– А?

– Как дела на работе, спрашиваю.

Фламинга недовольно посмотрел на Форса – видимо, этот вопрос она задала уже не раз.

– А… Да ничего, потихоньку, – следователь наконец выпал из глубокой задумчивости. – Всё ещё расследуем убийство в больнице.

– Есть новые зацепки?

– Ты же знаешь, я не могу об этом говорить…

– Ну хоть намекни, а то кормить не буду!

– Эй, ну зачем же так сурово.

Борщ Фламинга варила отменный. Однажды, еще на одной из первых встреч, Фламинга угостила им своего нового парня. Разогретым, вчерашним – но Форс чуть язык не проглотил. Он определённо нашёл женщину своей мечты.

– Скажем так, м-м-м… Если бы мы посетили античный театр, ты бы не удивилась этому.

– Этому?

– Больше ничего сказать не могу, прости.

Фламинга повернулась к разогретой сковороде, вывалила в неё свеклу, добавила к ней уксус, соль, сахар и поварешку говяжьего бульона и оставила тушить на среднем огне.

Форс никогда не говорил ей точной информации напрямую, но ей этого и не требовалось. Возможность интерпретации позволяла журналистке придумывать и описывать события исходя из собственной фантазии, а потому не мешать работе милиции. В конце концов, она работает в развлекательном женском журнальчике, фактография ей ни к чему. Но будет забавно, если её нестандартный подход раскроет личность преступника раньше, чем следствие.

3

Корд, в отличие своего друга, работу с личной жизнью старался не смешивать. Диа никогда не интересовалась его текущей деятельностью, лишь временами спрашивала, не случилось ли что-нибудь интересного. (Она никак не могла забыть историю про деда и периодически подкалывала Корда: «Знаешь, приличные люди особам голубых кровей такое не рассказывают!», что тот обычно парировал: «Приличные особы голубых кровей таким не интересуются!»)

Они явно нашли друг друга.

Корд стал реже бывать у себя дома и всё чаще – у Дии. Та хотела пригласить его переехать, но смущалась и боялась: вдруг откажет? Однако скоро эта проблема решилась сама собой.

В субботу 18 сентября Корд решил убраться в своей квартире, постирать одежду, да и вообще немного привести быт в порядок. Со всякими изоляциями да приключениями квартира заросла настолько толстым слоем пыли, что господа пауки, рассевшись по углам, с укоризной поглядывали на хозяина во все свои восемь глаз.

Поэтому первым делом Корд впылесосил животинку, чтобы ему не было стыдно. Потом включил на магнитофоне кассету с альбомом иностранной панк-рок группы, которую ему дала Диа, и принялся наводить чистоту.

Вечером, когда квартира начала приобретать приглядный вид, в коридоре зазвонил телефон.

– Корд у аппарата.

– Алло… э-э-эм… здравствуйте. – Мягкий женский голос в трубке показался ему знакомым, но Корд не мог вспомнить, где его раньше слышал.

– Здравствуйте, а вы кто?

– Ой… Простите, пожалуйста, я Небо, проститутка из «Голубых глазок»… Может, помните, вы дали мне визитку, сказали, чтобы я позвонила в случае проблем. Вот я и подумала…

– О, Небо, не узнал! У вас что-то случилось?

– Э-э… Мы могли бы встретиться сегодня, если вам не сложно?

Они встретились в кафе неподалёку от дома Корда. Небо выглядела немного уставшей, но старалась держаться бодрячком.

– …Так что у тебя за проблема? – Они уже перешли на «ты» – ни Корд, ни Небо «выканье» всё равно не любили.

– А… Когда летом я приходила с девчатами к вам на опознание, меня заметил один одногруппник из универа. И всем рассказал, что я работаю проституткой. И меня… э-э-э… надо мной начали издеваться. Не в универе, а в общежитии. Девочки не давали прохода, мальчики спрашивали, за сколько я дам себе вставить. Мне это не нравится.

Корд опешил.

– Вот, поэтому я хочу спросить, что мне делать в таком случае? Я сейчас пока живу у Мадам, но не хочу её стеснять, а жить в общежитии из-за такого я не могу. Я же после работы почти сразу на пары иду, а сплю уже днём, когда остальные не спят.

– А учиться тебе не мешают?

– Да нет, учиться нормально.

– И перевестись в другой универ ты не хочешь?

– Нет.

– Тогда пойдём.

Небо изумлённо оглядела квартиру Корда.

– Ты серьёзно?

– Ну да.

– А сколько она будет стоить в месяц?

– Нисколько.

– Но… но… Как так?

– Вот так. Раз уж ты из-за меня огребла проблем, живи здесь, а я к девушке перееду. Или расположение не устраивает?

– Нет-нет, всё замечательно, просто… Ну так же нормальные люди не делают? Не сдают квартиру забесплатно едва знакомому человеку?

– Значит, я ненормальный, – усмехнулся Корд. – А хорошему человеку помочь не жалко. Да и не думаю я, что ты засранка.

– Ох. Ну я не такая, это правда, – смущённо улыбнулась Небо. – Тут всё чисто будет, обещаю!

– Ну вот. Единственная просьба, по счётчикам плати. На это деньги найдутся?

– Да, конечно!

– Так, а теперь я на минутку отойду, ты пока осмотрись.

Корд прошёл в коридор к телефону и набрал номер Дии.

– Дий, привет! – Он решил сразу перейти к делу. – Ты сегодня дома?

– Привет! – Из трубки послышался радостный голос. – Уже вернулась, а что?

– Ты не против, если я сегодня перееду к тебе жить?

– А? Что?

– Ну, жить вместе, все дела?

– Что, но… Погоди! Мне же нужно подумать!

– У тебя десять секунд, чтобы сказать «да».

– В смысле десять?!

– Уже девять. Восемь. Семь…

– Не дави на меня!

– …Шесть. Пять. Четыре…

– Серьёзно, мне нужно по…

– Скажи «да». Три…

– Да блин!

– Замётано!

– В смысле?!

– Ты сказала «да»!

– Это не считается!

– Так мне не приезжать?

– Приезжай, конечно! Но потом я тебя прибью!

– Отлично, скоро буду!

И довольный Корд положил трубку. Небо заинтересованно глядела на него.

– Я правильно поняла, ты только что напросился жить к своей девушке против её воли? – улыбнулась она.

– Ха! Мне кажется, она сама хотела предложить. Но стеснялась, видимо.

– А если бы ты ошибся? Если бы она отказала?

– Ну, у меня есть бездомный друг. Жил бы с ним под мостом, – подмигнул Корд.

– Ты сумасшедший! – рассмеялась Небо.

И Корд переехал к своей девушке. Она жила на последнем этаже в трёхкомнатной квартире. В одной комнате был гардероб и двуспальная кровать, другая использовалась как место для отдыха. Больше всего Корда поразило наличие в ней плазменного телевизора – в продаже такой найти было невозможно. Диа сказала, что отец привёз его из-за границы полгода назад. Картинку телевизор выдавал восхитительную.

Третья комната была хоть и отремонтирована, но пуста: там хранились коробки с вещами Дии. Девушка, однажды заметив, как Корд возится с документами на диване, предложила организовать ему рабочее место. От такого предложения отказываться точно не стоило. Они заказали в мебельном практичные деревянные стол и стул, и в тот же день принялись разбирать коробки. В основном в них была одежда и книги, но в одной из них Корд обнаружил нечто особенное – старый фотоальбом Дии. Девушка, занятая сортировкой платьев, сначала не обращала внимание на отсутствие шорохов со стороны Корда, но затем, заподозрив неладное, бросила взгляд на своего парня. Тот с улыбкой рассматривал её детские фото.

Диа покраснела.

– Эй! Ты что делаешь!

Корд обернулся.

– Ты была весьма милым ребёнком.

Диа подскочила и попыталась вырвать альбом из рук, но Корд, смеясь, поднял его над головой.

– А ну отдай! – миниатюрная Диа безуспешно пыталась дотянуться до фотоальбома. – Ну-у-у!

После нескольких попыток она обиженно надулась, ушла в спальню и захлопнула за собой дверь. Пришлось Корду бежать в магазин за тортиком.

Зато потом Диа сама ему всё показала и рассказала. У неё было довольно обычное детство, с одной лишь поправкой: вместо игрушечных лошадок были настоящие, а вместо друзей-сверстников – нянечки и слуги.

Диа вздохнула:

– Они были хорошие, но знаешь, мне очень часто не хватало простой детской болтовни. Может, поэтому я выросла такой странной.

Корд согласился и немедленно получил подушкой по голове. Ну правда, разве не странно, когда чуть что – и чем под руку попадётся?

Глава 20. Лучший друг Скрипача

1

В последний понедельник месяца Шеф и другие начальники управлений милиции города проводили пресс-конференцию. Аккредитованные журналисты трёх государственных и двух столичных газет, двух телевизионных каналов, одной радиостанции, а также пара десятков «вольнослушателей», которые вопросы задавать не могут, но информацию получить право имеют, кратко информировались о криминогенном состоянии города. Количество преступлений – такое-то, из них раскрыто – столько-то, в процессе – ещё столько-то. Рутина, но рутина необходимая: информировать население о том, что они живут в городе, где преступлений мало и они быстро раскрываются, а виновные наказываются, очень важно для спокойствия граждан.

В первом полугодии на подконтрольном участке Шефа, то есть в Центральном районе, всё было спокойно, если не считать специфического преступления в марте: муж ни с того ни с сего зарезал жену, а затем голым выпрыгнул из окна. Мотивы его так и не были установлены.

Второе полугодие началось неожиданно интригующе. Июльское убийство в Центральном парке – отнюдь не обыденное происшествие. А августовская резня в больнице – вообще серьезный эксцесс, и та пресс-конференция была долгой и горячей.

В сентябре же никаких громких преступлений не произошло, но Шефу докладывать о том, что «виновный в резне до сих пор не пойман» было неуютно. Однако несколько минут спустя из него будто вышибли дух.

– Нам поступила информация, что убийца сымитировал внешность одного из ваших ведущих сотрудников. Это правда?

– Кто вам такое сказал? – резко отреагировал Шеф. Журналист это отметил.

Все в помещении притихли.

– Анонимный источник, – нимало не смутившись, продолжил журналист. – Как вы считаете, мог убийца изменить свою внешность с помощью силиконовой маски или использовал для этого другие средства?

Шеф не помнил, как ответил на этот вопрос. Впервые за много лет работы ему изменило самообладание. Потому что версию про маску не знал никто, кроме сотрудников его Управления.

И это значило, что среди них завёлся крот.

– Что будем делать? – сурово спросил Шеф.

Корд задумчиво почесал подбородок.

– Может, всё не так плохо…

Они с Форсом стояли в кабинете начальника. Форс немного нервничал, хотя, может, Корду просто казалось.

– Что ты имеешь в виду? – Шеф серьёзно на него посмотрел.

– Вы сказали, источник журналист не раскрыл. И ни в каких журналах или газетах вам подобное не попадалось?

– Нет.

– Значит, есть шанс, что искать информатора стоит не в официальных изданиях. А может, и не в изданиях вовсе.

– Ты считаешь, убийца мог сам связаться с журналистом? – неожиданно вставил Форс.

– Это разве невозможно?

Шеф внимательно посмотрел на своих лучших сотрудников, но ничего не сказал.

– Как я понял, Шеф, из наших об утечке знаем только мы втроём?

– Именно.

– Думаю, лучше так всё и оставить. А мы с Форсом займёмся поиском крота.

На самом деле никакого крота Корд искать не собирался. Потому что догадывался, кто им может быть. Впрочем, как-нибудь стоит удостовериться, верна ли его версия. Но пока он решил никаких действий не предпринимать. Слитая информация расследованию вроде не мешает, а значит, переживать не о чем.

Хотя один момент настораживал. Со дня на день, когда информацию опубликуют, убийца узнает, в каком направлении движется следствие. Плохо ли это? Ну, как сказать…

Фактически следствие никуда не двигалось. Весь сентябрь Корд с Форсом (а временами и со Стерхом) прорабатывали все возможные версии резни в больнице, искали ее мотивы, допрашивали всех причастных по два, а то и три раза, но полезного в этом было мало.

2

С началом бабьего лета Корд с Дией часто выбирались на прогулку в парк, где время от времени встречали Скрипача: обычно во второй половине дня тот музицировал на одной из площадей парка. Для себя (и для Дии, если просила) он играл классическую музыку, но когда на площади начинал собираться народ, выставлял у лавочки две фанерных таблички со списком популярных песен и ценами на них. Тут были и танцевальные поп-хиты, и рок-баллады, и джазовый стандарт.

Скрипач вовсе не походил на бездомного – скорей, на молодого музыканта. С приближением октября он стал одеваться в бежевое демисезонное пальто, серые шерстяные брюки, небрежно повязанный красный шарф в клетку, черную фетровую шляпу и начищенные до блеска кожаные ботинки. Вид у него был донельзя интеллигентный, а артистизм, с которым он исполнял композиции, неизменно привлекал множество людей. (Как он однажды обмолвился Корду, у него имелись даже постоянные слушатели.)

Однажды после завершения своего концерта, Скрипач сказал Корду:

– Помнишь, давным-давно я говорил, что хочу тебя кое с кем познакомить?

– Было дело.

– Так вот… Сможешь встретиться с ним первого октября?

– То есть послезавтра?

– Ну да.

– Диа, у нас же никаких планов на вечер пятницы не было?

– Не-а, – с улыбкой ответила девушка.

– Хорошо. Значит, я свободен.

– Отлично! – обрадовался Скрипач. – Только сразу предупрежу: мы пойдём в довольно… хм, как бы точней выразиться… специфическое место. То есть Дие с нами нельзя.

– Эй, ну как так! Я ж теперь заинтригована!

– И куда именно? – насторожился Корд.

– В бар одного мотоклуба.

– Серьёзно? – удивился Корд.

Когда Скрипач упомянул про мотоклуб, а потом загадочно замолчал, Корд не стал расспрашивать дальше. Решил, пусть будет сюрпризом. В конце концов, мало ли в городе мотоклубов?

На самом деле, климат страны с четырьмя сезонами, из которых пять месяцев дубак, четыре – промозглость, и лишь три – солнышко лучистое, не слишком способствовал появлению и развитию полноценных мотоклубов – ездить-то когда? Поэтому здешние больше походили на клубы автомобилистов, то есть любителей ковыряться в технике и употреблять пивко с шашлыком в гаражах. «Серьёзность» же подобных организаций характеризовало наличие логотипа, но и только. В общем, мотоклубы были этаким мирным мужским хобби, вроде рыбалки или охоты, а не околокриминальными организациями с брутальными бородачами в косухах.

Ну, если не считать…

– Почему ты не сказал, что мы пойдём в «Стаю»?

Ага, из всех мотоклубов страны имелось лишь два, связанных (по слухам, естественно) с криминалом. Первый – северяне «Полярные медведи», которые были настолько суровы, что катались круглый год, даже тридцатиградусный мороз их не останавливал. Второй – их побратимы, более многочисленная и известная мотобанда «Стая». Конкурентов у этих двух группировок не было, а граница их территорий проходила по 55-ой параллели.

Над входом в бар с одноимённым названием висела огромная металлическая голова волка, по обе стороны которой – две головы поменьше. Волки по краям угрожающе скалились, центральный спокойно взирал на посетителей.

– Я всё никак в голову не возьму, как человек вроде тебя может быть связан с подобной организацией?

– Вроде меня? – улыбнулся Скрипач. – Ну, я тут не то чтобы частый гость, но народ здесь мирнее, чем выглядит.

Бар состоял из двух больших залов. В первом, куда заходили все посетители, была огромная барная стойка, столы и стулья, а также небольшая сцена, на которой порой выступали приглашённые рок-группы. Во втором располагалась бильярдная. Там, впрочем, тоже имелась стойка, но уже для бильярдных принадлежностей, а вместо сцены была площадка для игры в дартс.

Внутри бара действительно оказалось спокойно. Никто не стал кидать на них враждебные взгляды, максимум – любопытные; никто не пошёл допытываться, кто они такие и зачем пришли. Хотя видок у посетителей был соответствующим – кожаные косухи, банданы и брутальный вид, – опасения Корда развеялись. Люди как люди, ничего опасного.

Они направился к барной стойке.

– Здорово, Морт!

Длинноволосый здоровяк искал что-то на полках заднего бара. Услышав Скрипача, он развернулся к стойке, и на лице его возникла широкая добродушная улыбка.

– О-о-о, кто пришё-о-ол! Здравствуй, дружище! – обхватив двумя ручищами протянутую руку Скрипача, он интенсивно её потряс.

А Корд по привычке составил портрет. Молодой мужчина за барной стойкой был поистине громадным – явно больше двух метров ростом – и физически сильным: клетчатую рубашку с закатанными рукавами едва не разрывали мускулы. Необычной была и дикция: верзила говорил глубоким басом и настолько чётко и размеренно, что произнёс «дружище» не как «држщщи».

– Познакомься, Морт, это мой друг – Корд, – представил их Скрипач. – Я тебе о нём рассказывал.

– О, дружище, и тебе привет! – Морт, не меняя выражения лица, переключился на Корда. – Что привело тебя в нашу обитель?

– Скрипач сказал, здесь подают самое вкусное пиво в городе!

– А то как же! Садись, дружище, щас налью! Тебе сколько?

– Ну, стаканчик на пробу.

– Держи!

Вытащив из-под прилавка полулитровую пивную кружку и грациозно проделав с ней трюк, Морт подошёл к кегам и начал наливать в неё лагер.

– Для начала – самое оно!

– Спасибо, – кивнул Корд.

– И мне тоже, будь добр, – попросил Скрипач.

– Как обычно?

– Угу.

Морт подхватил ещё одну кружку и поставил к кегу с вайсбиром.

– Корд, я должен спросить, – негромко пробасил он. – Ты здесь по наши души или нет?

Корд почувствовал, что в помещении резко стихло.

– Нет, зачем вы мне? Скрипач хотел меня с тобой познакомить, и вот я здесь.

– Ну как же… – Морт закрыл краник и поставил кружку с напитком перед Скрипачом. – Мы здесь вроде как бандиты. Или ты так не считаешь?

Корд спокойно отпил пиво.

– А вы здесь кого-то убили?

– Нет.

– Вот сначала убейте, а потом зовите, – усмехнулся Корд.

На лице Морта появилась ответная улыбка. Он махнул рукой.

– Всё нормально, ребята.

И бар снова заполнился шумом голосов и звяканьем стаканов.

– Я не очень понял, что ты проверял.

– Ха! Ничего! Небольшое шоу для нового посетителя! И вообще, – подмигнул Морт, – раз уж мы бандиты, то законы знаем. И порядки тоже. Следак не пришёл бы сюда без сопровождения, если б по делу.

Дверь в кухню, находившаяся слева от заднего бара, отворилась. Оттуда вышел некрупный такой мужичок среднего возраста, совсем не похожий на здешний контингент. Снизу вверх посмотрел на своего бармена и сказал:

– Спасибо, Морт, можешь идти. – Он перевёл взгляд на сидящих за стойкой. – Скрипач, – кивнул он бездомному. – А это тот самый Корд?

Скрипач кивнул.

– Ага.

– Надеюсь, ты сегодня не в долг?

Скрипач покосился на Корда, который в этот момент как раз делал очередной молодецкий глоток.

– Сам на это надеюсь, – слегка улыбнулся бездомный.

– Ладно, сегодня журить тебя не буду, раз день особенный, – пробурчал бармен (а по совместительству – владелец заведения и глава «Стаи», но Корд в тот момент об этом не знал). – Идите уже куда собирались.

Морт, всё внимательно выслушав, обрадованно кивнул и вышел из-за стойки.

– Ну что, друзья, пойдём в бильярдную?

Корд задумчиво допил остатки и поставил стакан на стойку.

– Погоди, Морт, – осторожно спросил Корд, поравнявшись. – А ты разве не бармен?

Здоровяк добродушно улыбнулся.

– Нет, дружище, я вышибала. Один тут такой, – похвастался он. – Потому что сильный.

– Глядите, вон стол свободный, – вставил Скрипач, аккуратно неся своё ещё не начатое пиво.

Морт подошел к стойке и взял для них три кия, два мелка и набор шаров, Корд со Скрипачом сразу пошли к столу, находившемся у противоположной от входа стены.

– Не ставь только на бильярд, под ним столик есть, – предупредил Скрипач и в доказательство выкатил небольшой стол на колёсиках.

– Про закуски-то мы забыли! – спохватился подошедший с киями Морт. – Я сейчас вернусь!

– Я пока не очень понимаю, что здесь происходит и как на это реагировать, – признался Скрипачу Корд.

Скрипач улыбнулся.

– У Морта сегодня день рождения, вот и всё. И я хотел сделать ему подарок. Поэтому привёл тебя.

– Хочешь сказать, подарок – я?

– Ну-у-у, – смутился Скрипач. – В целом да. Мне показалось, вы с ним поладите. А друзей, как известно, много не бывает.

– Прохиндей, – усмехнулся Корд. – Ещё небось и пьёшь за мой счёт.

Скрипач в подтверждение поднял кружку пива и сделал несколько глотков.

– У Морта же и юбилей сегодня, – добавил он.

– Сколько?

– Двадцать пять. Он меня всего на год младше. А по виду и не скажешь, да?

– Ага. Когда ты был с бородой, меньше сорока я бы тебе не дал…

– Э-эй.

– …а сейчас и на тридцатник потянешь, – усмехнулся Корд.

– Да ну тебя, – буркнул Скрипач и в несколько обиженных глотков опустошил стакан.

Вскоре Морт вернулся, толкая перед собой две тележки со снедью – тут были не только закуски, но и полноценные блюда, и крепкий алкоголь. Корд, наконец поняв, для чего он здесь, расслабился. Повезло, что взял с собой достаточно денег – как чуял!

Началась игра в бильярд: сперва Скрипач с Мортом, затем Морт с Кордом. Постепенно разговорившись, Корд осознал, что ему очень легко общаться с этими двумя.

Морт рассказал свою историю. Он был «кукушонком». Родители, кем бы они ни были, не придумали ничего лучше, чем оставить младенца в коробке на пороге детского дома. Зимой. В тридцатиградусный мороз. Когда его обнаружили, он был ни жив ни мёртв – синюшный, дыхание слабое, глаза не открывались. Его тут же доставили в больницу, но спасти не смогли.

Однако потом случилось странное и из палаты послышался детский крик. Врач, вышедший сообщить главе детского дома печальную новость, бросился обратно и от шока застыл на месте: младенец, чьё сердце минуту назад перестало биться, теперь что есть мочи кричал.

Это было чудом – из тех, в которые сложно поверить, но которые иногда случаются. Имя для ребёнка стало очевидным.

Смерть.

Но правила номинации этого сделать не позволили. Мешало ограничение: слова женского рода – женские имена, мужского – мужские, среднего – двояко. Поэтому Смертью могли назвать лишь девочку. Была лишь одна лазейка: иностранные слова этому правилу не подчинялись. И младенца назвали Мортом.

Он с детства был очень крупным и сильным, но добрым и улыбчивым пареньком. Всегда рад помочь по мере сил, никому не отказывал. И однажды это круто изменило его жизнь.

В двенадцать лет он, манипулируемый одним из своих тогдашних «друзей», вступил в детскую банду, которая, как Морт сейчас был уверен, начиналась как игра, но постепенно переросла в криминал. Поначалу мелкий: отъём мелочи у сирот помладше, шантаж, вымогательство; затем, с возрастом, он и его банда занялись полноценным уличным грабежом, вандализмом и ограблениями. Во время одного из них у Морта и другого члена банды случился конфликт, и Морт убил его. Поняв, что совершил, он оставил банду и сдался милиции.

Признание смягчило ему наказание: отсидев лишь два года из положенных трёх, он был выпущен досрочно. Свою старую банду искать не стал: больше не хотел иметь с ними ничего общего. Он старался начать новую жизнь, но отсутствие образования (в тюрьме он хоть и пытался учиться, но это было не то) и судимость не позволяли ему найти нормальную работу. Морт стал скитаться по стране и за следующие пять лет посетил чуть ли не все более-менее крупные города, в которых то работал на низкооплачиваемых, но законных работах (дворником, охранником гаражного кооператива), то, устав жить впроголодь, участвовал в нелегальных мероприятиях – подпольных боях, гонках на выживание. Последние выявили у него интерес к технике; ему порой даже позволяли работать в ремонтных мастерских, где однажды и случилось то, что позволило ему устроиться в этой жизни.

– Вожак пригнал свой моцык, а я его починил, – гордо сказал Морт. – Он был в пробеге со своей бандой. Увидел, как я чиню, и предложил работать у них. Я согласился. Тогда как раз с деньгами было туго, а тут новая работа. Они взяли меня с собой и отвезли сюда. Здесь я работаю вышибалой, но ещё чиню моцыки, если сломаются. Платят хорошо, крыша над головой есть, и знаешь, у меня недавно свой байк появился! С коляской! Старый и поломанный, но однажды я его отреставрирую.

Они сидели два часа и уже порядком захмелели. Народу в баре становилось всё больше, вокруг них образовалась небольшая толпа, слушавшая рассказ Морта. При словах о мотоцикле некоторые похлопали его по плечу и одобрительно покричали.

– А ты, Корд, э-э-э… как стал тем, кто есть?

– Следователем-то?

– Ага.

Корд задумался.

– Ну… Честно говоря, сам я никогда этой профессией особо не интересовался, а знал о ней в основном из детективов, то есть по сути фигню всякую. Но в школе во время профориентации выяснилось, что у меня неплохая логика и отличная интуиция, ну и привели меня на беседу в местное управление милиции. Там сообщили, что такие люди им нужны, ну и попросили подумать. А потом было два года армии, после которой я решил поступить в Академию милиции на следователя-практика, как раз тогда эту специальность ввели.

– А в каком управлении ты работаешь? – спросил грузный байкер в джинсовой рубашке и с моржовыми усами пшеничного цвета.

– В Центральном.

– А, это же в вашем районе работает Стервец?

Корд, наливавший себе в рюмку виски, замер.

– Кто?

– Ты что, даже не знаешь, кого ловишь? Убийца этот. Который того долбодятла в больничке замочил. И который типа из наших.

В толпе послышался неодобрительный ропот.

– Что? – Корд едва успел отклонить бутылку, прежде чем виски начало переливаться через край.

Стервец… Где же он слышал это слово?

– При чём здесь вы? – спросил он.

– Ты чо, даже не в курсе? Та журнашлюшка написала про нас. Типа «призраки дорог» вальнули того булдыгу в больнице. А он типа тоже из наших. Типа разборки между бандами, короче.

– Какие разборки? Что за журналистка?

– А я ебу?

– Фламинга, во как, – фальцетом пропищал другой байкер, худой – кожа да кости – и лысеющий.

Розовая Фламинга? Это не та, чью писанину ему давала Диа, когда он сидел в изоляторе?

– Мужики, вы вообще в курсе, что официальные данные в госгазетах печатают, а не в дамских журнальчиках?

В толпе послышались смешки. Усач что-то буркнул и отошёл от бильярдного стола. Корд наконец опрокинул рюмку виски и сунул руку в карман.

– Раз уж речь зашла о работе, – сказал он. – Гляньте на эти фото.

Корд протянул Морту чёрно-белые фотографии всех трёх жертв преступлений – Пиалы, дальнобойщика и врача – и единственного подозреваемого, Фамильяра.

– Если кого-то узнаете, скажите.

– Это подозреваемые? – уточнил Скрипач, когда Морт протянул ему фотографии.

Корд покачал головой.

– Просто люди.

Скрипач на мгновение задержал взгляд на Фамильяре, но после передал фото дальше. Корд не слишком надеялся, что кого-нибудь узнают. Поэтому когда фотографии вернулись, а результата как не было, так и нет, он не слишком удивился.

– Слушай, дружище, – Морт протянул руку за бутылкой виски и налил себе и Корду. Скрипач вежливо отказался. – А вот… не знаю, ты имеешь право такое говорить… но можешь сказать, почему вы этого Стервеца так и не поймали?

– Это не так просто, Морт. Здесь же можно курить?

Послышались смешки. Какой дурацкий вопрос.

– Тогда где пепельница?

На выкатном столе как раз стояла небольшая, которую Корд не заметил. Скрипач протянул её Корду.

– Спасибо. – Корд залпом выпил налитый Мортом виски, затем закурил. – Так вот, Морт, хочешь знать, в чём проблема? – Корд выпил уже достаточно, чтоб у него включился режим «язык без костей».

– Да, мы бы очень хотели знать, – вместо Морта ответил бородатый байкер, внешне напоминавший викинга.

– Ну так слушайте. – Корд налил себе виски и поставил его на борт бильярдного стола, рядом с пепельницей. – Не попасться – наука нехитрая. Не дрочи, не кури, не крови́, не лапай всё подряд на месте преступления – и хрен тебя кто поймает. Если у преступника есть хоть капля мозга, окурками он разбрасываться не будет. К счастью, – Корд ехидно улыбнулся, – такой капли у большинства нет, поэтому обычно преступления раскрываются на раз-два, и общество о них узнаёт в ежемесячных официальных отчётах в графе «Статистика». Вот только незадача: стоит преступнику быть более аккуратным, как следствие встаёт. Но даже если он всё-таки наследил… Знаете, криминалистика отнюдь не волшебная палочка, которой бац – и дело раскрыто. Максимум поможет выявить личность подозреваемого. И тут начинается вторая стадия – поиск. Вот как считаете, какое самое очевидное место, где преступник может скрываться?

– Ну-у-у… Собственная квартира? – предположил Скрипач.

– Бинго! Обычно прячутся они там же, где живут. Потому что – повторюсь – мозгов у них нет. Но если есть хоть капля, то найти его становится почти невозможно, а если преступник действительно умён, – Корд затушил наполовину докуренную сигарету о дно пепельницы, – то «невозможно» становится без «почти».

– Получается, вы не можете схватить маньяка, потому что он не оставляет следов? – подытожил Морт.

– Насчёт этого. – Корд налил себе виски. – Пока что мы не считаем, что имеем дело с маньяком. Маньяк сегодня – птица редкая и практически неуловимая. Когда он только начинает свою жатву, милиция именно его не ищет. Потому что не видит системы: всё выглядит как одиночные убийства. Но потом, когда счёт идёт на десятки, милиция наконец расшевеливается и начинает действовать. Но даже тогда успех не гарантирован. Более того: скорей всего, они потерпят крах. И это в случае, если маньяк не особенно умён. Если же убийца развит настолько, что позволяет себе играть с милицией, ну там, загадки ей загадывать, например, то, считайте, дело гиблое: поймать такого нереально, разве что по чистой случайности.

Корд вдруг осознал, что вокруг них собралось ещё больше народу, и все молча слушали.

– Секунду, мне надо промочить горло.

Корд замахнул новую рюмку виски.

– Закусь? – предложил Морт, протягивая тарелку с нарезанными ломтиками пяти видов мяса.

– Нет, спасибо. Виски не закусываю. Мне продолжать?

Вокруг одобрительно зашептали.

– Ладно. Об одной проблеме я поведал, резюмирую: маньяка поймать очень сложно. Теперь вторая проблема. Нынешние жертвы. Я буду считать только тех, которые, как мы предполагаем, на совести нашего убийцы. Первая – проститутка. Молоденькая сирота, ставшая профурсеткой явно не от хорошей жизни. Вторая жертва – бывший дальнобойщик, которому изменила жена и который не придумал ничего лучше, чем начать спиваться. Что между ними общего, как думаете?

Скрипач снова взял слово.

– БНП.

– Верно. Бомж/наркоман/проститутка. К «наркоманам» также относятся и алкоголики, если вы не в курсе. Это категории людей, на которых всем насрать. Специально ли убийца выбрал именно их, пока неизвестно, но суть такова: их смерть не вызвала общественного резонанса.

– Погоди, Корд, – мягко возразил Скрипач. – Но ведь резня в больнице неплохо так всколыхнула людей.

– А что именно всколыхнуло – факт резни или факт смерти пьяницы?

– Ну, кажется… Я понял, что ты имеешь в виду.

– Именно. Людей возмутила наглость преступника, возможно, восхитила ловкость, раз он сумел сбежать. Но на жертвы всем плевать. Даже на врача. Значит, до тех пор, пока Стервец – буду называть его так – не убьёт кого-то важного, активной ловли маньяка не будет. А что ещё более значимо, – Корд раздражённо усмехнулся. – Если убийца сам окажется из важных, расследование заглохнет даже не начавшись.

– Разве это справедливо? – возмутился усатый байкер в джинсовой рубашке.

– Мы не говорим о справедливости, мы говорим о реальном положении дел. А в мире мы живём достаточно говённом, чтоб такая херня была в порядке вещей.

В зале послышался ропот.

– То есть ты хочешь сказать, что милиции похуй на убийства, если жертвы – простые люди? – возмутился «викинг».

– Не простые, а те, что обществом считаются маргинальными. В целом да. Мы, конечно, расследуем каждое преступление и обычно преступников находим, но если не получается схватить негодяя сразу, дело запросто может улететь в долгий ящик и забыться навсегда.

– И ты такой же, да? Тебе насрать на жизни людей, который Стервец убил? – зарычал «викинг».

– Конечно. Для меня жертвы убийцы просто очередная задача, которую нужно решить.

По мгновенно возникшей тишине Корд понял, что сказанул лишнего.

Блядь.

– Так, ребята. Мы, пожалуй, пойдём, – прервал зловещую тишину Скрипач и начал осторожно пробираться сквозь толпу.

– А ну стой! – рявкнул худой байкер и схватил Скрипача за рукав.

– Слышьте, дайте ему пройти, – угрожающе начал Корд.

– Я не понял, ты что тут, выёбываться будешь? – «Викинг» оперся на бильярдный стол и наклонился к Корду, дохнув на него перегаром.

– Ребята, давайте жить дружно? – грустно предложил Морт.

– Морт, ты не видишь, какой он ублюдок? – «Викинг» повернулся к вышибале. – Он щас ясно сказал, что ему насрать на жизни обычных людей. Он такой же пидор, как остальные фараоны!

– Викинг, молчи! – повысил голос Морт. – Корд мой друг!

Надо же, байкера действительно звали Викингом.

– Выбирай себе друзей повнимательней, малец! – Викинг снова повернулся к Корду. – А ты, мразь…

Морт схватил его за шиворот и швырнул вправо в толпу байкеров. Худой от неожиданности отпустил Скрипача, и тот не преминул прошмыгнуть мимо него.

– ТЫ ЧТО, ОХУЕЛ! – возопил Викинг.

– Я ЖЕ ВЕЖЛИВО! ПОПРОСИЛ! ДАВАЙТЕ! ЖИТЬ! ДРУЖНО! – громовым голосом возвестил Морт и, сделав шаг, мощным ударом коленом в живот сложил поднимавшегося Викинга пополам.

– Ну, понеслась… – пробормотал Корд.

Он схватил кий и ткнул им в грудь худого байкера, будто копьём.

– Аааааа! – заверещал тот и исчез в толпе.

Кто-то сбоку схватил Корда за рубашку и резко потянул. Он не удержал равновесия и при падении больно стукнулся головой о край бильярдного стола, а затем получил первый пинок.

– Держись, Корд! – заметив, что друга окружили, Морт отмахнулся от наседавших сзади байкеров и принялся обходить бильярдный стол, раздавая тумаки направо и налево.

Корд левой рукой схватил под коленом одного из нападавших и резко дёрнул на себя. Тот, удивлённо охнув, упал спиной на пол, а Корд, перевернувшись, тут же контратаковал его правой рукой в шею. Байкер захрипел.

В этот миг в затылок Корда врезался ботинок. Перед глазами поплыло, и следователь упал на обезвреженного байкера. Но тут подоспел Морт и, развернув напавшего, вмазал ему в переносицу. Противник мешком рухнул на пол.

– Вставай! – Морт помог другу встать.

Корд, пошатываясь, хищно улыбнулся толпе отступивших байкеров.

– Ну что, продолжим? – Схватив с бильярда второй кий, он разломил его пополам и взял обломки в обе руки.

– На выход! – крикнул Морт и пошёл направо. Корд – следом.

Морт шёл сквозь толпу, словно ледокол через торосы, отоваривая попадавших под руку байкеров. Корд, бившийся палками, не давал приблизиться к нему со спины.

– СУ-У-УКА! – Некто, отделившись от толпы, ломанулся прямо на Корда. Тот, лишь в последний момент обнаружив опасность справа, едва смог ударить нападавшего обломками кия, а туша в джинсе, будто не заметив, взяла его в захват и с рёвом потащила вперёд.

Добежав до площадки для игры в дартс, туша споткнулась и выпустила Корда, а тот по инерции влетел в стену и здорово ударился затылком. Опять.

– Бля-я… – прохрипел Корд и, едва сфокусировавшись, приготовился защищаться.

Безрезультатно. Усатый байкер в джинсовой рубашке уже поднялся, за два шага подлетел к Корду и, схватив, снова впечатал его в стену.

Он выбил из Корда дух, но тому удалось правой рукой схватить дротик для дартса, торчавший в мишени, и воткнуть противнику в щёку. Тот выпучил глаза и заорал. Корд резко дёрнул дротик в сторону рта, разорвав байкеру щеку. Затем ударом лба в лицо оглушил противника и, схватив левой рукой за шиворот, добил двумя мощными ударам в скулу и висок.

В краткий миг безопасности, Корд окинул взглядом поле боя. Скрипача нигде не было видно. Морт стоял в окружении, сдерживая толпу, и понемногу отступал. Нужно ему помочь.

– СТОЙ, ПАДЛА! – взвизгнул кто-то, и Корду в висок прилетела пустая стеклянная бутылка.

Из глаз посыпались искры, а из руки выпал дротик. Оглушённый, он пытался отыскать источник крика, но тут в левый бок ему прилетел удар. Попытавшись контратаковать врага локтем, промазал, и тут же получил по правой почке. Пошатнувшись, Корд упал, и ему на голову обрушился град быстрых и сильных ударов. Он успел защитить лицо руками, но понял, что долго не выдержит.

– СТО-О-О-О-О-О-О-ОЙТЕ-Е-Е-Е-Е-Е!

И в миг всё остановилось.

У арки, ведущей в другой зал, появился бармен. Молча пройдя мимо стонущих на полу байкеров, он подошёл к Морту, окружённому молчаливой толпой.

– Морт, мать твою, что здесь происходит?!

Морт, тяжело дыша, ответил:

– Недопонимание.

– Какое, на хрен, недопонимание?!

В зале, в котором было человек тридцать, пятеро лежали неподвижно, ещё семеро шевелились – кто пытался встать, кто корчился от боли. Большая часть из способных стоять также хоть немного, но отхватила от огромных кулачищ Морта и сломанного кия Корда. Бой оказался хоть и непродолжительным, но на редкость злым.

Морт оглядел зал.

– Где Корд?

– Там не он? – Бармен указал на площадку для дартса. Там, перевернувшись на бок и тупо смотря в одну точку, лежал окровавленный Корд, а над ним стоял мокрый от пота худощавый байкер.

– Блядь, Мехвод, хули ты наделал? – Бармен и Морт подошли к ним. – Он же следак!

– Ты видел, как он Пузо отмудохал? – писклявым голосом воскликнул тот. – А как палками размахивал? Он грёбаный Сатана, я те отвечаю!

– Корд, ты как, идти сможешь? – Морт подошёл к своему новому знакомому и помог встать.

– В принципе, смогу… – Корд оперся ему на плечо и повернулся к писклявому. – А ты охеренно быстр, мужик.

– Мастер спорта по смешанным единоборствам, – криво улыбнулся тот. – В прошлом.

– Оно заметно. – Корд сплюнул кровь. – Ладно. Где Скрипач?

– Такси вызывает, – ответил бармен.

Воссоединившись со Скрипачом, троица прошла к уже подъехавшей машине. На прощание Корд сказал бармену приготовить счёт за ущерб и пьянку и пообещал зайти завтра-послезавтра, чтобы уладить все вопросы. Бармен серьёзно кивнул, и они распрощались.

Таксист вёз их молча. Корд уснул на заднем сидении рядом с Мортом. Скрипач сидел спереди и указывал дорогу.

– Приехали, – сообщил таксист. – С вас пять сотен.

Дорого, но выбирать не приходится. Морт расплатился, а затем помог Корду выбраться из машины.

– Ты, насколько я помню, на пятом живёшь, – пробормотал Скрипач, заходя в подъезд. – И лифта нет. Блин.

Скрипач шёл впереди, Морт тащил Корда так, будто тот ничего не весит.

– Ключи у тебя?

– Клю-чи? – заплетающимся языком уточнил Корд.

– От квартиры.

Корд пробормотал что-то неразборчивое.

Скрипач нажал кнопку звонка. В коридоре послышалась трель, и через несколько минут к ним вышла сонная блондинка в белой пижаме с кроликами.

– Здравствуйте… – начала она и тут же заметила Корда. – Ой. Заносите.

Морт со Скрипачом переглянулись, пожали плечами и дотащили Корда прямиком на диван. Девушка поблагодарила их, выпроводила и засуетилась. Но Корд этого уже не знал.

Глава 21. Девушка из деревни мертвецов

Проснувшись, он попытался осознать, где находится. В собственной квартире? Но почему? Разве здесь не Небо теперь живёт?

Услышав в коридоре знакомый мягкий голос, он наконец понял, что случилось. Ух-х-х!.. Тело болело, на голове шишка, а тут ещё похмелье…

Небо тихо вошла в комнату, стараясь не разбудить, но заметив, что Корд уже проснулся, подошла к разложенному дивану, на котором тот лежал.

– Доброго утра, – тепло улыбнулась девушка. – Как самочувствие?

– Ну, могло быть и лучше, но и хуже тоже.

– Нехорошо столько побоев получать, – укорила его Небо. – Твоя девушка только что звонила. Скоро приедет.

Корд, охнув, сел.

– Нужно в душ.

– Не стоит: повязки промокнут. Но я тебя вчера обмыла: весь в крови был.

Корд посмотрел на собственное тело. И правда – на руках бинты, а ощупав лицо, он ощутил лейкопластырь.

– Спасибо, – немного виновато улыбнулся Корд.

Намереваясь всё же сходить умыться, он о чём-то задумался и, похоже, кемарнул, потому что звонок в дверь грубо вывел его из небытия.

– Здрасьте! – в коридоре послышался решительный голос Дии. – Где он?

– Там, – тихий голосок Неба.

Через секунду в дверном проёме комнаты показалась растрёпанная Диа.

– Корд! Что случилось!

Корд, снова обнаружив себя лежащим, осторожно сел.

– Подрался, – улыбнулся он. – Бывает.

Диа быстрыми шагами подошла к дивану и беглым взглядом оценила полученные Кордом травмы.

– Да на тебе живого места нет! – воскликнула она.

– Было бы ещё хуже, если б не Небо, – Корд кивнул в её сторону. – И вообще, хватит суетиться, я ж живой.

Диа вздохнула и села на краешек дивана.

– Это вы его перевязали? – обратилась она к Небу.

– Да, я, – кивнула та и нерешительно шагнула вперёд.

– Вы медсестра?

– Нет, проститутка, – бесстрастно ответила Небо.

Брови Дии, казалось, собрались отправиться в космос.

– Вы п… п… – от удивления она стала заикаться.

– Проститутка, – повторила Небо чуть громче. – Нас обучают оказывать первую помощь.

– Но… но…

– Мы познакомились после первой жертвы Стервеца, – пояснил Корд. – В борделе. Эта милая девушка, на которую ты набросилась, очень помогла с поиском убийцы. Но беда в том, что после этого на неё посыпались проблемы, её выгнали из общежития и ей стало негде жить. Поэтому я сдаю ей квартиру.

– А… А-а-а… – протянула Диа. – Прощу прощения, – неожиданно тепло улыбнулась она девушке. – Я Диа. Будем знакомы.

– Будем, – улыбнулась та в ответ. – Я Небо.

Когда Корд вернулся из ванны, обе девушки хлопотали на кухне: Небо делала горячие бутерброды и периодически бросала взгляд на омлет с помидорами, стоявший на плите, а Диа заваривала чай и оформляла стол.

– Это так нужно класть вилки по этикету? – интересовалась Небо.

Диа в ответ радостно щебетала ей краткие лекции о правилах сервировки стола.

Корд улыбнулся. Похоже, девчата нашли общий язык.

– А вот и наш драчун! – Диа наконец заметила Корда. – Садись, стол уже почти накрыт!

Несколько минут спустя на нём, застеленном красивой белой скатертью, стояли: блюдо с горячими бутербродами, запечёнными в ростере, зелёный чай в чайничке, омлет в сковороде, а также стеклянная салатница с солёными крекерами. Корд не помнил, чтобы она у него была – Небо купила?

Они сели завтракать. Корд с аппетитом набросился на бутерброды, девушки, как подобает в приличном обществе, сначала разлили чай и аккуратно, лопаточкой, положили себе омлет. Ко времени, когда они закончили это действо, горка бутербродов уменьшилась на целых две штуки.

Девушки взглянули на Корда, пожиравшего третий. Тот, заметив, проглотил кусок.

– Простите, очень вкусно, не сдержался, – виновато улыбнулся он.

Девушки прыснули, а затем и сами приступили к завтраку.

– Небо, можно немного личный вопрос? – вдруг спросила Диа.

– Конечно, – с улыбкой ответила та.

– А ты… ну, ты же маленькая…

– Маленькая? – удивилась Небо.

– Возраст, – пояснила Диа. – Сколько тебе?

– Девятнадцать, а что?

– Ну, ты сказала, что проститутка…

– А. Ну да, – улыбка слегка померкла – Будешь осуждать?

– Что? Нет-нет! – спохватилась Диа. – Я не собиралась даже! Просто стало любопытно, как ты стала ей и почему.

– Почему? – Небо задумчиво потёрла нижнюю губу двумя пальцами. – Хм. Это довольно длинная история. И к завтраку, мне кажется, не подойдёт. Но если вы хотите… – Небо задумчиво хмыкнула, но затем улыбка вновь вернулась на её лицо. – Мне было одиннадцать, когда в нашу деревню пришёл тот человек…

Он назвался Сказителем. Сказал, что путешественник и собирает сказки из разных мест. Такой довольно милый старичок с бородой. И мы поверили, почему бы и нет? В нашу деревеньку редко кто заходил, она в тайге же, на севере, далеко отсюда, и дорог к ней не было, во всяком случае приличных, асфальтовых. У нас даже магазин отсутствовал – ездили в соседнее большое село, оно примерно в тридцати километров от нас находилось. Вроде бы недалеко, но желающих лишний раз мотаться по буеракам было мало. Мы раз в месяц отправляли туда грузовичок с заказами, он и привозил. А о том, что творится в мире, и знать не знали.

Поэтому старичку мы обрадовались. Он рассказывал нам о том, что происходит там, далеко, в других странах даже. И сказки, конечно, истории разные. Каждый вечер собирал детей вокруг себя. И угощал конфетами, которых у него было немного, но по чуть-чуть доставалось каждому.

А потом он вдруг перестал звать нас, детей, и стал звать родителей. И они возвращались… странными. Весёлыми, но чудны́ми. Вели себя непонятно. Сейчас-то я знаю, в чём причина, но тогда не догадывалась.

Зато я скоро поняла: случилось что-то нехорошее. Люди заболели. Очень сильно. Они стали плеваться кровью, кашлять очень плохо, их кожа сперва покраснела, а потом загноилась и стала отслаиваться…

Диа прикрыла рот ладошкой и сглотнула.

– «Мышки»? – предположил Корд.

Небо кивнула.

– Ч-что это? – Диа была ошарашена.

– Модифицированный «крокодил».

Непонимающий взгляд.

– Дешёвый наркотик с жуткими побочными эффектами, – пояснил Корд. – «Мышки» должны были избавить от них либо как-то притормозить, но вышло иначе.

…Да, именно этот наркотик. Драже в виде разноцветных мышек. Люди у нас были наивные, не заподозрили опасность. Их не смутило, что сперва старичок приглашал детей, а затем перестал. Он, как мне сейчас думается, специально сначала подружился с нами, а потом уже – со взрослыми.

Ну вот, отвлеклась. Наши люди, поняв, что с ними сделали плохое, стали искать старичка, но он исчез. Позже я узнала, что его убил один из наших мальчиков, который догадался о происходящем раньше всех, но всё равно слишком поздно. Но для людей…

Понимаете, старичок им не по одной штучке давал. Сразу горстями, в пакетиках. Как сладости детям. И поэтому, несмотря на его исчезновение, у людей были небольшие запасы. И-и-и… Люди очень быстро стали от него зависимы. Наркотика то есть. Они глотали драже один за другим, их внешность и поведение становились всё хуже и хуже, но остановиться они не могли. Мои родители… эх… простите, но эту часть я рассказывать не буду. Расскажу в общем.

Люди стали нападать друг на друга, на детей. Они уже мало походили на людей, скорей на слоёный пи… ох, Диа, прости, я имела в виду, на разлагающихся мертвецов, как этих, э-э-э… зомби, вроде так их называют? И нам, детям, сперва получалось от них прятаться, но мы видели и слышали всё. Они убивали друг друга. Нападали и разрывали на части ради дозы наркотика. Они были настолько в плохом состоянии, что даже от слабых ударов от них отваливались куски… ох, Диа…

Диа сорвалась с места и убежала в ванную. Небо виновато посмотрела на Корда.

– Кажется, мне не стоило говорить такое…

– Ничего страшного, – успокоил Корд. – Диа, она… – он вздохнул. – Царевна. Буквально.

– Правда? – удивилась Небо.

– Да, её полное имя – Диадема.

– А я-то думала, откуда она столько про этикет знает…

– Не догадалась? – улыбнулся Корд.

– Ну, я немножко дурочка, поэтому… – с милой улыбкой развела руками Небо. – А мы не должны к ней как-то… это… Ваше Величество, Ваше Высочество?..

– Нет, она этого не любит. Нужно наоборот общаться с ней, как с обычным человеком. Но некоторые темы лучше не затрагивать.

– Вроде жестокости и неприятного?

– Угу.

Диа вернулась на кухню. Лицо мокрое, видимо, умывалась, но улыбается.

– Что вы тут, шушукаетесь без меня? – подмигнула она.

– Да, Ваше Величество, – подобострастно поклонился Корд.

Диа легонько шлёпнула его по голове.

– Вот поэтому, – улыбнулся Небу Корд.

Та хихикнула.

– Рассказывать дальше?

Диа смутилась.

– Да, только… э-э-э…

– Без неприятных подробностей, Корд предупредил.

– Спасибо!

Итак, после того как мы стали всему свидетелями, наши мальчики решили, что нужно уходить из деревни. И пошли мы в лес. И там было тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота. А через две недели вернулись. И тут уже чижика, собаку, петьку-забияку. Бум!

Наши мальчики, а конкретно один из старших и его друзья, решили, что выжить мы сможем в случае, если сможем добывать деньги. Нас осталось двадцать, девочек разных возрастов – тринадцать. И мальчики решили: а что, если сделать бордель? Самые старшие из девочек ещё что-то пытались возразить, но младшие, и я в их числе, не понимали, что это такое и почему старшие ругаются. Но всё равно порешили устроить его.

Мы даже не обустраивались особо, только чинили сломанную мебель, как могли, и плели ограду из веток для каждого дома, у которого её ещё не было. Двое старших мальчиков уехали на деревенском грузовичке из деревни и примерно месяц их не было, а мы жили-поживали спокойно. Но затем вместе с ними приехали первые гости – клиенты. Они захотели секса с девочками.

– К-как?! – ошарашенно воскликнула Диа. – Но ведь это…

– Педофилия, да? – улыбнулась Небо. – По правде говоря, звучит ужасней, чем было на самом деле.

У нас были правила: секс – только с четырнадцати, и очень задорого. Для сельских клиентов, наших первых, это стоило дешевле, чем для тех, кто стал приезжать позже. Богатые бизнесмены, политики, артисты из телевизора…

Совсем детей, то есть вроде меня и ещё четырёх девочек от девяти и до тринадцати, не трогали. В большинстве случаев всё ограничивалось объятиями да просьбой посидеть на коленках. Конечно, у них там вставало, но тут уж ничего не поделать. Однако были и другие. Клиенты поизвращённей просили нас раздеться и мастурбировали, рассматривая. Но самой дорогой услугой был минет, на моей памяти ей воспользовались лишь семь клиентов.

– У детей?! – глаза Дии расширились от негодования.

Небо лишь пожала плечами.

– Мы не видели в этом ничего ужасного. Это казалось нам странным, но мальчики уговаривали. Это как бы игра, нужно, чтобы выжить. Вот так объясняли.

В целом жили мы неплохо. У нас было многое, чего не было раньше. И сладости, и игрушки, и одежда разная.

Но однажды опять случилось нехорошее. Когда мне было тринадцать, я влюбилась в одного мальчика. Он был одним из наших «телохранителей» – охранял от слишком наглых клиентов. И однажды мы с ним переспали. По любви, как я уже сказала. Когда старший узнал, сильно разозлился. Оказалось, он хотел продать мою девственность очень-очень-очень за много денег. Меня тогда сильно избили, а мальчика… мне кажется, убили.

Потом меня наказали. Целый месяц держали на хлебе и воде, я сильно исхудала. А потом приехала Мадам и меня спасла.

– Мадам? То есть она вовсе не плохой человек? – задумчиво протянул Корд.

– Совсем не такая. Почему ты так подумал?

– Ну, она же сутенёр.

– Это не делает человека плохим, – пожала плечами Небо.

Мадам не только меня оттуда вытащила, а всех остальных девочек тоже. Старший сопротивлялся, стрелял из ружья, а потом убежал в лес – я не знаю, что с ним стало. Остальных мальчиков, кажется, посадили в тюрьмы.

До восемнадцати я у неё не работала. По закону нельзя, да и сама Мадам была против. Говорила, чтоб у девочек осталось хоть немного детства.

Я хотела учиться. Школы в деревне как таковой не было, поэтому образования я не имела. Хриза – это так зовут Мадам, я совсем забыла сказать – нанимала для меня преподавателей, потому что я уже была старшей для младших классов, а читать не умела, только считать немножко и писать каракули. Поэтому навёрстывала. А потом сдала экзамены в настоящей школе почти на отлично, представляете?

Я поставила себе цель – стать врачом, который помогает людям справиться с наркотической зависимостью. Наркологом. И поступила в Медицинскую академию, правда, не на бюджетное, но всё равно хорошо. Работать я начала только год назад, хотя Мадам даже не настаивала. Но я считаю, что я ей очень много должна за то, что она для меня сделала. Я оставляю себе деньги на учёбу и жизнь, но всё остальное отдаю ей. Так хочу.

– Оказывать первую помощь ты в академии научилась, получается? – поинтересовалась Диа.

– Вовсе нет, – покачала головой Небо. – Всех проституток учат этому. Мало ли, перестарается клиент какой, помрёт, а к нам вопросы будут.

– Такое бывало? – удивился Корд.

– На моей памяти – раз. Дядечка один, довольно старый. Сердце не выдержало. Девочки ничего даже сделать не успели. Но вообще подобное редко происходит. В основном вином давятся или ушибаются во время слишком активных соитий. Небольшие неприятности, короче.

Небо замолчала и попеременно посмотрела на Корда и Дию.

– Вот и вся история. А теперь кушайте, остыло ведь.

И правда, никто не притронулся к еде: рассказ Неба их слишком увлёк.

Девушки уже пили по третьей чашке чая и мирно общались, а Корд совершенно неожиданно для себя замлел.

– Тебе, кстати, повезло, что я вчера дома была, – сообщила Небо. – У Мадам сегодня день рождения, поэтому она дала нам три выходных.

– Забавно! Я вчера тоже с дня рождения был.

– Я так и поняла, – улыбнулась девушка.

Посиделки посиделками, но пора было и честь знать. К тому же Корд собирался заехать в «Стаю».

Буквально перед выходом его окликнула Небо.

– Ой, погоди секундочку, я совсем забыла спросить. У меня два вопроса, вернее, э-э, просьбы.

– Да?

– У тебя там стеллаж с книжками стоит, их можно брать?

– Ну конечно, в чём вопрос, – удивился Корд.

– О! – обрадовалась Небо. – А вторая просьба, – девушка неожиданно покраснела, – можно здесь будет жить ещё один человек?

– Парень? – хихикнула прихорашивающаяся у зеркала Диа.

Небо прикусила губу и смущённо потупилась.

– Диа, ты вахлак! – укорил Корд. – Если проблем не будет, – ответил он Небу.

– Не будет! – пообещала девушка, улыбнувшись. – Он хороший и тихий, я тебе обещаю!

– О, так я оказалась права! – Диа подошла к Корду и с величайшей осторожностью ткнула его кулачком в бок. – И ты сам то слово нехорошее!

– Какое? – улыбнулся Корд.

– Вахлак! Кто это вообще?

Корд с Небом переглянулись.

– Ну кто! Интересно же! Небо, хоть ты скажи!

– Как известно, – серьёзно проговорила Небо, – вахлаками называют всяких нетактичных Дий.

– Да ну вас! – притворно надулась девушка, и все трое рассмеялись.

Глава 22. «Стая»

1

Попрощавшись с Небом, парочка поехала в бар, несмотря на активные возражения Дии.

– Корд, ну это глупость! – вразумляла она своего парня. – Тебе в больницу надо!

– Сначала дела. Я вчера пообещал сегодня к ним заехать, заплатить за ущерб. И я вроде кого-то травмировал… Короче, сказал – нужно сделать.

– Но ты же можешь сделать это после больницы!

– Могу, но не знаю, насколько меня там задержат. А здесь быстро.

Корд, хотя и не слишком хотел, чтобы Диа ехала с ним к байкерам, понимал, что отвязаться от неё не получится: уж очень эмпатичной особой она была, а потому искренне переживала за него.

Около часа дня они приехали в бар. Сейчас там было малолюдно – оно и понятно, вся жизнь здесь начинается вечером. Но знакомые лица Корд увидал. За барной стойкой стоял хозяин заведения, напротив него – Морт, а за столиком неподалёку сидел мужичок, чуть было не превративший Корда в отбивную.

– Корд, дружище, ты жив! – радостно возопил Морт, едва завидев посетителя.

– Хе-хе. Я живучий, – криво усмехнулся Корд. – Пришёл отплатить по счетам вот. Кстати, это Диа.

– Здрасьте!

– Я Морт, а за стойкой стоит Бивень, он здесь главный, – важно представил своего начальника Морт.

– Очень приятно!

Диа с Мортом отошли в сторонку: девушка стала расспрашивать вышибалу о байкерской жизни, а тот с превеликим удовольствием отвечал. Корд тем временем подошёл к барной стойке.

– Не думал я, что ты вернёшься после вчерашнего, – сказал Бивень, пожимая руку. – Во всяком случае, один. То есть, – спохватился он, – без группы захвата или чего-то вроде того.

– Хм, с чего бы я стал так делать?

– Ну, ты же фараон…

– Но не мразь, – усмехнулся Корд. – Сам спровоцировал, сам огрёб. Всё нормально.

Их разговор услышал мужичок и подошёл к ним.

– Здорово!

– Даров!

Они пожали друг другу руки.

– Ты там как, в порядке? – поинтересовался мужичок.

– Да вроде нормально, – ответил Корд. – Но девушка настаивает на больнице. Сам-то как?

Мужичок расстегнул рубаху и показал огромный лиловый синяк точно по середине груди.

– Корд, это ты его так? – удивилась Диа.

– Ага, – усмехнулся Корд. – Но потом он меня. Думаю, мы квиты.

– Как пить дать! – улыбнулся мужичок. – Меня Мехвод зовут. Будем знакомы! – отсалютовав на прощание, он вернулся за свой столик.

– Так сколько я должен? – вернулся к делу Корд.

Бивень назвал цену.

– Я же вроде вчера травмировал кого-то?

– А? Да, Пузо. Ты ему щеку дротиком порвал. Но он не в претензиях, так и передал.

– Корд! – укорила Диа. – А теперь какая причина жестокости?

– Ну, он пытался проломить мной стену.

– Девушка, не волнуйтесь, мы ребята к такому привычные, ваш парень не более жесток, чем любой из нас, – успокоил Дию Бивень.

– Но, в общем, я хочу оплатить его лечение, – продолжил Корд. – Он не говорил, сколько оно стоило?

Бивень назвал сумму. Денег, которые Корд захватил ещё вчера, хоть и хватило на всё, но осталось разве что на проезд, да и то на автобусе.

2

Вчера ему напомнили, что он вообще-то собирался изучать тексты Розовой Фламинги. Но за весь сентябрь Корд не прочёл ни строчки. А вот Диа молодчина – не забыла и отметила все тексты журналистки цветными закладками.

Корд начал изучать их с июньского номера – за месяц до первого убийства. Ничего интересного. Три заметки, которые Диа приносила Корду в изолятор, были аккуратно вырезаны, но в тех же номерах нашлись и другие тексты журналистки. В основном всякая женская ерунда, но в конце каждого номера имелось кое-что интересное: главы эротического романа за авторством Фламинги. Хе-хе, творческая личность, однако!

Первый интересный для дела текст Корд нашёл в № 18 от 6 сентября 1993 года.

Незримый убийца?

Здравствуйте, мои любимые читатели!

Скоро будет месяц со дня резни в больнице № 6 нашего чудесного (но теперь и опасного, не правда ли?) города. Месяц, за который наша доблестная милиция так и не смогла выяснить личность убийцы.

«Идёт расследование», «мы активно работаем над этим» – сколько ещё раз нам придётся выслушивать подобные отговорки? Наверное, много. Ведь судя по тому, что они не делятся вообще никакой информацией, сказать им нечего.

А меня вот не далее как вчерашним вечером посетила одна мысль. Известно, что убитый был профессиональным дальнобойщиком. Что, если он просто перешёл кому-то дорогу? Или правильней сказать – переехал?

Не вдаваясь в детали, поясню: транспортная отрасль, особенно отрасль автомобильных грузоперевозок, является одной из важнейших в нашей великой стране. Ведь её протяжённость с запада на восток – более десяти тысяч километров, с севера на юг – более четырёх. Это вам не шутки! Естественно, каждый житель должен быть обеспечен всем необходимым – продуктами питания, медицинскими средствами, одеждой и обувью и многим другим. Не везде есть возможность доставить грузы самолётами, поездами или кораблями, зато автодороги, по сути кровеносная система организма нашей страны, ведут практически куда угодно, и по ним дальнобойщики за рулём фур могут добраться в самые отдалённые точки нашей страны.

Как в кровеносную систему организма могут попасть болезнетворные бактерии, так и в систему автодорог – тоже. Имя им – байкеры.

Как известно, нашу страну делят две крупных группировки, две банды байкеров – «Стая» и «Полярные медведи». Об этом предпочитают не распространяться (ведь мы живём в одной из самых безопасных стран на свете!), но факт остаётся фактом: многие водители-дальнобойщики вынуждены так или иначе взаимодействовать с «призраками дорог». Теневые грузоперевозки и рэкет (банальная мзда за проезд по определённым участкам трасс) – лишь малая часть промысла вышеуказанных байкеров. Но поймать их с поличным, а тем более посадить, очень трудно.

Простите за столь долгий экскурс, перехожу к делу.

Не считаете ли вы, уважаемые читатели, возможным, что резню в больнице устроил не кто иной, как пресловутый «призрак»? Разве не мог один из них, по указке свыше или по собственным причинам, сотворить такое ужасное дело, как убийство прикованного к койке человека? Эти байкеры народ, простите за грубость, отмороженный, а потому убийца, если он из них, мог себе такое позволить.

Да и как он сбежал с места преступления? Может, у него за углом был припаркован мотоцикл?

Подумайте об этом на досуге. Вас, милиция, тоже касается. Я знаю, вы меня читаете.

Всегда ваша,

пытающаяся делать не свою работу

Розовая Фламинга

Кстати, я недавно узнала, что маньяка нашего теперь называют Стервецом. От меня пошло! Я польщена!

Корд почесал голову. Ерунда какая-то. Фламинга не знает про весь контекст, это понятно, но ни с того, ни с сего приплести людей, которые даже не подозревались ни разу, как минимум странно. Может, он ошибается, и Форс ничего ей не сливает, она сама всё выдумывает?

Зато теперь понятно, почему байкеры на неё злы.

Корд быстро пролистал другие тексты Фламинги из этого номера. Прочёл продолжение эротической истории – как ни странно, в ней оказался неплохой сюжет.

Теперь пришло время «Женских секретов» № 19 от 20 сентября 1993 года.

Смертельный маскарад?

Здравствуйте, дорогие мои читатели!

Помните, мы говорили про Стервеца и о том, что милиция никак не может его поймать? Прошло две недели, а воз и ныне там. Проверили ли они мою версию, как вы думаете?

Сегодня я хочу поговорить с вами о театре. Но не современном – античном. Как известно, актёрская игра в нём была отлична от сегодняшних методов. Все роли, даже женские, исполнялись мужчинами. Зрелищность представления достигалась яркими, цветными костюмами и массовкой, а эмоции передавались не мимикой, а маской, надетой на актёра.

Маска… Какие у вас с ней ассоциации? Наверное, весёлый, феерический карнавал. Античный театр вот. А некоторые, наверное, вспомнят маски посмертные. Но вы думаете не о том. Неважно, для какой цели применялась маска, важно, что она создавалась для сокрытия личности.

А кому это полезно, как не убийце?

«Верно подмечено, – скажете вы, – но есть ведь более простые способы скрыть лицо. Например, балаклава».

Вы не ошибаетесь! Но поправлю вас: я говорила не о лице, а о личности. Вы знаете, что современные силиконовые маски очень, даже, сказала бы, крайне реалистичны? Такие способны повторить не только детали лица, вроде мимических морщин или веснушек, но даже текстуру кожи! Да, вблизи можно распознать искусственность, но издалека или в суматохе…

Понимаете, к чему я клоню? Что, если убийца скопировал чью-то личность и спровоцировала милицию на охоту за невиновным человеком? Вот уж действительно Стервец, иначе и не скажешь!

Всегда ваша,

погрузившаяся в раздумья о доппельгангерах

Розовая Фламинга

Хм. Хм. Хм.

Столько мыслей – и все о разном.

Фламинга-то, оказывается, отнюдь не глупа. Если после прочтения первых текстов Корд думал, что она очередная экзальтированная дура, то теперь он стал иного мнения. Мало того, что тексты становятся значительно умней и содержательней, так к ним ещё и не придраться с точки зрения работы с источником. Корд так до конца и не понял, контактирует ли она с Форсом или анализирует происходящее сама. А может, она и есть убийца?

Да не, бред. Впрочем, о нём так мало известно, что им можно представлять вообще кого угодно – хоть женщину, хоть мужчину. Разве что Форса не представишь из-за его комплекции.

Второй момент – информация о масках правдива? Действительно существуют способные детально копировать лицо человека? Нужно заняться этим вопросом.

Третье, и это озадачило Корда больше всего, – причём здесь доппельгангеры? Они ведь имеют отношение не к маскам, а к тёмной стороне личности. И вопрос: знает ли на самом деле журналистка, что убийца взял себе личину Корда? Может, она намекает конкретно ему: убийца – твой доппельгангер, твоя злая копия…

Фух. Голова кругом идёт.

Возможно, он ищет смысл там, где его нет?

Глава 23. Из темноты

Прекрасный, прекрасный вечер! Сегодня с девочками так славно посидели! И они были счастливы, что им подарили целых три ночи отдыха, и она, что удалось так хорошо отпраздновать!

Повара сегодня превзошли сами себя – таких вкусных блюд она ещё не едала, такое великолепное вино не пивала. Они с девчатами болтали без умолку – не как начальник с подчинёнными, не как мать со своими детьми, а как настоящие подруги.

Ве-ли-ко-леп-но.

Сегодня она решила изменить своим привычкам. Обычно из «Голубых глазок» она возвращалась домой на такси, хоть и жила совсем недалеко, – после рабочей ночи гулять не тянет совсем. Но сейчас, находясь в лёгком подпитии и авантюрном оттого настроении, она решила прогуляться. Всего три квартала ночного города – самое то для завершения столь замечательного вечера!

Но был у неё ещё один повод для прогулки – подарок Неба. Уж очень не терпелось его испробовать!

Музыкальный плеер. У неё никогда не было такой приблуды, да и не сказать, чтоб она о ней мечтала, но когда сегодня туда с щелчком вставилась кассета любимой эстрадной певицы, а из небольших наушников послышался знакомый мотив… Она не ожидала, что ей это так понравится.

Потому она шла и улыбалась. Никому конкретно, просто миру.

Маршрут всегда одинаков – неважно, на такси или пешком. Идёшь прямо, проходишь три квартала, заворачиваешь в арку – и вот нужный двор. Первый подъезд слева – её. Район очень дорогой, хоть и не элитный. Зато расположен в центре города, в нескольких минутах ходьбы от работы.

Главная улица всегда хорошо освещена – очевидно, ведь это кварталы для праздных и счастливых. А от агрессивного сброда гуляк охраняли милицейские патрули, время от времени проезжавшие по дороге. Потому улица эта была одним из самых безопасных мест города, и бояться было нечего. Разве что в арке полумрак – фонари освещают начало и конец пути, в самом проходе темновато. Не так, чтоб ни зги не видать, но на контрасте с иллюминацией главной улицы и тёплым светом во дворе пространство арки выглядело мрачно. Впрочем, пятнадцать метров темноты – явно не то, чего следует бояться.

Ведь темней всего под фонарём.

Она уже почти дошла до арки. Гуляки на другой стороне дороги помахали ей, она в ответ тоже. Настроение прекрасное. Музыка прекрасная. Что ещё нужно?

Быть внимательней.

Она резко остановилась перед входом в арку. Там, на асфальте, лежал человек.

– Эй, кто там? – негромко спросила она.

Ответа не последовало. Может, не услышали?

– С вами всё в порядке?

Она шагнула в проход и подошла к лежащему. Не человек, а куча тряпья. Бомж. Молодой. Лежит на правой руке, а в левой сжимает недопитую бутылку дешёвой водки. Бухой, конечно.

– Эй, мужчина, вставайте, застудитесь. – Она попыталась его растолкать, но тот лишь что-то буркнул и продолжил спать.

Настроение было хорошим, потому возиться с бомжом, а тем более ругаться с ним, не хотелось. Лежит тут, никому не мешает, не блюёт, не воняет. Вполне приличный бомж.

К тому же заиграла её любимая песня. Классно!

И вот арка, а с ней и темнота, закончилась, и она вошла в хорошо освещённый двор.

Обернулась бы…

Она подняла голову и посмотрела на ночное небо. Ни облачка, звёзды ярко светят, и в песне – в песне тоже поётся о звёздах.

…стало б интересней.

– Прощу прощения, Мадам, но мне придётся вас убить.

Она не услышала: в наушниках звучал припев, и она ему тихонько подпевала.

Спустя две минуты её песня закончилась.

Глава 24. «Лгунья»

1

Дзззыыынь! Дзззыыынь! Дзззыыынь!

Меньше всего в это воскресное утро Диа хотела проснуться от телефонного звонка.

Кое-как сев на кровати и разлепив глаза, а затем широко, совсем не по правилам этикета, зевнув, она нашарила под диваном свои пушистые тапочки и, как была, потопала к трезвонящему разрушителю сна.

– А-алло-о-о… – Очередной зевок подавить не удалось.

– Доброе утро. Диафрагма?

Бодрый голос по ту сторону трубки её немного раздражал.

– Да-а-а… Кто это?

– Ох, прощу прощения, забыл представиться. Это Форс-Мажор, коллега Корда. Мы встречались в Управлении.

Форс-Мажор? Имя показалось знакомым.

А.

– Напарник Корда? – уточнила Диа.

– Ну да, – ответил Форс. – Не могли бы вы передать ему трубочку?

– А? Да-а-а. Сейча-а-ас. – Больше всего на свете Дие хотелось улечься в тёплую, уютную постель и завернуться в мягкое одеяло… Но сон уже испарился.

Она разбудила Корда. Тот, похоже, чувствовал себя нормально.

– Корд у аппарата.

– Здоро́во.

Пока не провели рабочий телефон (телефонная компания обещала прислать человека послезавтра), Корд дал Форсу домашний номер Дии. Не хватало ещё, чтобы тот названивал ему в квартиру и беспокоил Небо.

– По какой такой великой важности ты будешь честны́х людей в такую рань, да ещё и в выходной?

– У нас труп.

– Вот ведь гад.

– Я?

– Труп. Невовремя умер.

– Я заеду за тобой через пятнадцать минут.

– Эй, ямщик, не гони лошадей.

– Чего?

– Поэзия. Погодь. – Корд прикрыл трубку ладонью. – Диа! Ты ж на прослушивание сегодня собиралась, тебя подвезти?

Чьи-то мягкие ручки обвили его талию, а голова прижалась к плечу.

– Мо-ожна-а… – Шепнула девушка на ухо Корда. – А хотя постой, я ещё к отцу хотела заехать. Если подвезёте до Дворцовой площади, буду благодарна.

– Сколько времени на сборы тебе нужно?

– Ча-ас…

– Тогда топай в ванную.

Корд убрал ладонь от трубки.

– Докинем Дию до Дворцовой площади?

– Нам не туда. Придётся делать крюк.

– Ты что, хочешь, чтобы девушка пешком драпала? – шутливо-грозным тоном проговорил Корд. – Разбудил её спозаранку, господин хороший, а теперь в отказ?

Шедшая в ванную Диа хихикнула.

В трубке послышался вздох.

– Ты меня эксплуатируешь.

– Я всех эксплуатирую.

Час спустя Корд с Дией спустились на улицу. У шлагбаума перед территорией дома их уже поджидал Форс.

– Твой парень заставляет меня нарушать правила, – пожаловался Форс, галантно открывая перед Дией заднюю дверь.

– Гад такой! – подмигнула ему Диа.

Они сели в машину, и та мягко тронулась с места. Форс был высококлассным водителем. У него даже имелся сертификат о прохождении в Академии милиции спецкурса по экстремальному вождению, и однажды во время погони он продемонстрировал свои навыки во всей красе. В «мирное» же время ездил предельно аккуратно – настолько, что временами определить, что машина движется, можно было лишь по меняющемуся пейзажу за окном.

– Стерх уже на месте? – спросил Корд.

– Нет, у себя, в общаге.

– Чего не взял? Парню надо учиться на практике.

– Я считаю, ему ещё рано. Одно дело с материалами в кабинете работать, другое – в поле выходить. К тому же, кто знает, может, ему опять захочется тебя спровоцировать, а тебе – поддаться?

– Да это было месяц назад, – буркнул Корд. – И не без причины. С тех пор мы вроде нормально общались.

– Тем не менее. Не хочу, чтобы ты снова ему в морду дал.

– Корд, ты опять с кем-то подрался? – возмутилась с заднего сиденья Диа. – У тебя это хобби, что ли?

– Вроде того, – усмехнулся Корд. – Это случилось в первый рабочий день, после того как меня выпустили из изолятора.

– Хм. А я тогда не заметила следов драки.

– Да я его раз ударил всего. Но ему хватило.

– Зачем он тебя спровоцировал?

– Если кратко, я ему не нравлюсь.

– А если поподробней?

В салоне повисла тишина.

– Расскажешь? – осторожно поинтересовался Форс.

– Ты правда хочешь знать? – Корд повернулся к Дие.

– Ну… там что-то плохое?

– Мягко говоря.

– Всё равно расскажи, – посерьезнела Диа.

– Хорошо. – Корд отвернулся и снова стал смотреть вперёд. – Шесть лет назад к Форсу приехала двоюродная сестра. Младшая. Поступать в универ на… забыл слово…

– Литературоведение, – подсказал Форс.

– Да, точно. В общем, эта девушка временно поселилась у Форса…

– Скажи, ты хоть помнишь, как её зовут? – почему-то раздражённо спросил друг.

– Глазурь, – вздохнул Корд.

– Вот и называй её так, а не «этой девушкой». Хотя бы из вежливости.

– Хорошо. Так вышло, что в тот момент у Форса жил и Стерх, это его сводный брат. Он погостить приехал. И влюбился.

– Хм, неужели любовный треугольник?

– Скорей, любовный отрезок с тремя точками. Глазури Стерх не нравился, зато нравился я, а мне она не нравилась вовсе.

– Почему?

– Знаешь людей, которые не понимают слова «нет»? Вот она была из таких. Плюс навязчивость. Каждый раз, когда мы с Форсом куда-нибудь шли – например, в бар, – она напрашивалась с нами. И постоянно тёрлась рядом со мной, что-то трещала без умолку, трогала меня разными местами…

– Разными местами? – хихикнула Диа.

– Задницей, сиськами. Как бы случайно. И не пойми меня неправильно, я люблю женские задницы и сиськи, но слишком большое – во всех смыслах – их количество напрягает. Хорошего должно быть в меру. А вот это навязывание себя отторгало. И не подумай, она была довольно симпатичной, многие бы даже сказали красивой, но совсем не мой типаж.

– Какой?

– Для таких есть отличный термин – кобылица.

– А! О-о-о… А какой тогда твой?

– Миниатюрные девахи вроде тебя.

– Сам ты деваха! – возмутилась Диа. – Но за «миниатюрную» спасибо!

– В общем, предыстория понятна. Глазурь тусовалась со мной, на Стерха внимания не обращала. Он же меня к ней сильно ревновал. Ситуация ясна?

– Ясна.

– А теперь собственно история. Однажды она меня в конец достала и я её трахнул.

– О-о-о!

– Не просто так. Знаешь, есть такая фигня: если у тебя кто-то что-то рьяно просит и не принимает отказа, дай ему это, но так, чтобы отбить у него желание просить дальше. И я провернул нечто подобное. В общем, мы потрахались. И вот лежим мы в кровати после секса, и я как бы между прочим говорю: «Теперь-то ты, наконец, довольна?»

– Ой… Это очень обидный вопрос.

– Знаю. Я специально его формулировал так, чтобы стало понятно, мол, не нравишься ты мне, а секс типа подачка, чтоб отстала.

– И она отстала?

– В некотором смысле. Я, когда прокручивал эту сцену у себя в голове, думал, что после такого у неё случится истерика, слёзы, сопли, всё-такое, а мне надо будет сперва извиниться, мол, прости, не подумал, но постараться удержаться на той грани, чтоб действительно не вымолить прощение. Получилось иначе.

– Как?

– Она не ответила. В смысле, я сказал, а в ответ тишина. Повернулся к ней, она спит. Ну, подумал я, вот это фиаско, сейчас же наоборот прилипнет ко мне и не отвяжется, а будить её, чтобы специально сказать эту фразу, сама понимаешь… Короче, заснул я с диким разочарованием. Проснулся часа через три от мощного грохота. Кто-то прям дубасил в дверь что есть дури. Ну, я натянул трусы, пошёл открывать и в коридоре по пути наступил в лужу. Удивился ещё, мол, что за фигня, откуда здесь лужа, но значения не придал. Открыл дверь, там соседи снизу, вопят, мол, заливаю я их. И тут меня как током шибануло: лужа в коридоре, затопленные соседи, ванная комната… Побежал туда. Открываю дверь, включаю свет и… она. Лежит. Голая, вода красная – руки вспороты. Я в ахуе. Соседи тоже. А потом меня сзади огрели по затылку, и я вырубился.

– Ничего себе! – ошарашенно прошептала Диа.

– Это, короче, сосед подумал, что я убил девушку, ну и ударил меня. И, блин, так-то оно и вышло по сути. Мне кажется, из-за той фразы… Ну вот и всё, собственно.

– Как всё? А дальше?

– Дальше ничего особенного. Меня затаскали по судам, уволили – кстати, в должности я восстановился благодаря Форсу. Один раз на меня напал отец Глазури, но получил отпор. Все винили меня в её смерти, и я в том числе. Мне было стыдно. Но знаешь, не так, как когда спираешь вину на другого, а по-настоящему, такой дистиллированный стыд. Хотя в итоге с меня сняли все обвинения, дело закрыли, но один фиг… С тех пор Стерх меня ненавидит. Уверен, что это я её убил. А штука в том, что он отчасти прав, получается.

Остаток пути до площади они проехали в тишине. Но на прощание Диа нагнулась и чмокнула Корда в щёку.

Когда машина вновь тронулась, Форс осторожно отметил:

– Я бы, наверное, не смог такое своей девушке рассказать.

– У тебя есть девушка? – Корд притворился, что удивлён.

– Нет-нет, я про другое, – помотал головой Форс. – Она же может о тебе мнение изменить. Понять, что ты не такой уж хороший человек.

– Да я себя и не позиционировал так. А искренность, мне кажется, важней. Знаешь, что думаю? Если я когда-нибудь убью человека, и Диа об этом спросит, я отвечу ей честно. Ложь всё равно надолго не спрячешь, а эмоциональный удар от того, что её парень не только убийца, но ещё и лжец, будет намного сильней.

– Ты собираешься убить человека?

– Кто знает… Но если что – начну с тебя, – хищно усмехнулся Корд.

– Э-эй. Почему? – улыбнулся Форс.

– Глупые вопросы задаёшь.

Место преступления было оцеплено, а зеваки, как обычно, пытались хоть краем глазом увидеть труп. Интересно, почему людям так нравится наблюдать чужие смерти?

У выезда с арки их встретил судмед. Форс опустил окно, чтобы поздороваться.

– Вы сегодня долго, – констатировал судмед.

– Да это я служебным положением пользовался, – признался Корд. – Впрочем, не думаю, что мы много потеряли. Как ваши успехи?

– Насчёт того, что вы немного потеряли, ты прав. Ничего интересного, кроме тела, здесь нет.

– Опять убийца-призрак, который следов не оставляет? – хмыкнул Корд.

– Похоже на то. Припаркуйтесь вон там и идите к площадке для мусора.

Зеваки следили за ними, как за кинозвёздами на красной ковровой дорожке. Разве что дорожка из была асфальтовой и вела к куче мусора, а не к славе. Да и хрен с ней. Корду его работа нравилась гораздо больше.

Тело было спрятано за центральным из трёх баков. Едва увидев его полностью, брови Корда поползли вверх.

– Ух ты, – пробормотал он.

– А? – не понял Форс.

– Узнаёшь?

Форс пожал плечами.

– А должен?

– Это Мадам из «Голубых глазок». Она приходила к нам на опознание Фамильяра после убийства проститутки в парке.

Наконец до Форса дошло.

– Ух ты.

– Вот-вот.

Корд присел на корточки рядом с телом. Белое лицо Мадам с закатившимися глазами и раскрытым ртом выглядело жутковато. На шее, прямо под челюстью, алела тонкая странгуляционная борозда.

Задушена.

Корд опустил взгляд. Бежевое пальто, чистое (не считая спины – ей Мадам упиралась в мусорный бак), правый карман оттопырило что-то объёмное. У живота лежал белый конверт.

Форс защёлкал фотоаппаратом.

Корд открыл конверт. Внутри виднелся лист бумаги и квадратная синяя упаковка. Следователь аккуратно её вытащил.

– Что это? – поинтересовался Форс.

– Гитарная струна, – прочитал на упаковке Корд. – Басовая, стальная. – Он поднял взгляд на судмеда. – Убийца снова оставил нам орудие преступления?

Судмед принял из рук Корда струны и прощупал упаковку.

– Возможно. Точно скажу позже.

Корд вытащил из конверта оставшийся предмет. По центру страницы буквами разного кегля и шрифта, вырезанными то ли из газет, то ли из журналов, было наклеено всего одно слово:

ЛГУНЬЯ

– Хм. А вот это уже интересно.

– «Лгунья»? – спросил Форс. – Что имеется в виду? Раз она проститутка, то причём здесь ложь?

– Выясним.

Корд ощупал правый карман пальто. Мягко.

Внутри оказался белый бумажный пакет. Корд вытащил его содержимое и застыл.

– Нихрена себе, – ошарашенно пробормотал Форс.

На Корда пустыми глазницами смотрело его собственное лицо.

2

Диа никак не могла разобраться, где же вход. В здание, которое совсем не походило на театр, а напоминало обычный трёхэтажный жилой дом, вело аж четыре входа, но ни на одном не висело указателя «Театральная студия „Контркультура‟». Адрес точный, она проверила дважды.

Одна дверь вела в парикмахерскую. Спросив там, где вход в студию, парикмахерши недоумённо покачали головами. Вторая дверь – вход в магазин «Продукты». Там тоже никто ничего не знал. Третья дверь – серая, металлическая, без указателей вообще – была закрыта, а четвёртая вела в подъезд. Но не может же студия находиться там?

Для верности Диа обошла здание ещё раз, удостовериться, не упустила ли чего. И обнаружила кое-что новенькое: рядом с той самой закрытой дверью появился парень. Диа рассмотрела его: красавчик (Корд наверняка сказал бы: смазливый), молод (больше пятнадцати она бы ему не дала), довольно высок для своего возраста. Одет он был в джинсы и лёгкую курточку, на голове виднелись наушники. Диа решила спросить у него.

– Привет! Не подскажете, где здесь театральная студия?

Парень, погрузившийся в музыкальный транс, сначала не обратил на неё внимания, но затем, когда Диа встала прямо перед ним, встрепенулся, улыбнулся и стянул наушники на шею.

– Простите! Заслушался я тут! Вы что-то спрашивали?

– У вас плеер? – полюбопытствовала Диа.

– А. Ну да! Глядите! – Парень вытащил из кармана куртки новенький чёрный плеер – не модный, для компакт-дисков, а кассетный, но всё равно очень хороший. – Он не только проигрывать может, но и записывать, как диктофон, представьте!

– Ух ты! – восхитилась Диа. – Здорово! – Затем она вспомнила, для чего, собственно, к парню подошла. – Я хотела у вас спросить, вы, случайно, не знаете, где находится театральная студия?

– «Контркультура»? – Глаза парня радостно сверкнули.

– Да, она!

– Так вот же, за этой дверью! – парень указал себе за спину. – Вы по объявлению, на прослушивание?

– Ага!

– Оно уже началось. Мы потому и закрылись, чтоб нас никто не беспокоил. Но вы не волнуйтесь, народу не так много пришло, так что вы наверняка успеете себя показать! Пойдёмте, я вас провожу.

Улыбнувшись, Диа последовала за парнем. Интересно, это актёр? Или какой-нибудь гримёр?

Ух, только бы у неё все сегодня получилось!

3

Двенадцать часов.

Двенадцать часов потребовалось на то, чтобы разобраться с местом преступления, сообщить об убитой семье и коллегам (они для такого собрались в «Голубых глазках» несмотря на выходной; у многих девушек случилась истерика, и даже Небо, обычно такая уравновешенная, не смогла сдержать слёз) и немного с ними побеседовать, удостовериться, что маска абсолютно новая и ни разу не ношенная, получить кучу бумажек, необходимую для привлечения стороннего эксперта, а затем наконец привезти его в Управление.

И всё это в воскресенье. Можно сказать, это была организационная победа.

Экспертом оказалась рыжеволосая женщина, чуть старше Корда. Сейчас, находясь в кабинете Форса вместе со следователями, криминалистом и Шефом, она с неподдельным любопытством и чуть ли не азартом прощупывала материал маски, вертела её в руках так и эдак, сжимала, нюхала и больше напоминала не эксперта, а ребёнка, получившего крутую игрушку.

– Что скажете? – нарушил пантомиму Корд.

– Что скажу? Это невероятно! – восторженно воскликнула эксперт. – Я в жизни таких не видела! Это… я не знаю, как даже объяснить вам, ну это… абсолютное качество! Смотрите!

Эксперт аккуратно натянула маску на себя.

Ох-ре-неть.

– Можно потрогать? – не веря своим глазам, спросил Корд.

Корд напротив ответил:

– Да, конечно.

Стоящие вокруг ахнули и начали тихо перешёптываться друг с другом. Маска не только точно повторяла черты лица Корда, даже самые малозаметные, но и текстуру кожи. И причёска была примерно такой же.

– Так похоже… – ошарашенно пробормотал Корд.

– Не могли бы вы поделиться своим профессиональным мнением о материале, из которого изготовлена маска? – попросил Форс.

Эксперт аккуратно сняла маску и передала её криминалисту, который уже подготовил пакет для вещественных доказательств.

– Я не знаю. Никогда не видела такого материала. Это вроде бы силикон, но то, как он облегает голову, как снимается и надевается… По ощущению как хлопок. Я ни разу не сталкивалась с таким материалом. Не уверена даже, есть ли у нас в городе кто-то, способный произвести такой. Разве что частник, но…

– …но идей, кто бы это мог быть, у вас нет? – закончил Форс.

Девушка вздохнула.

– Мы редко с ними работаем. Сами понимаете, контроль качества.

– Понятно. Тем не менее вы очень помогли расследованию.

Без десяти полночь.

– Так, стоять.

В кабинет Форса вошёл Корд. Форс, уже надевавший пальто, цыкнул и сел в кресло.

– Тебя то не заставишь, то не уймёшь, – пожаловался он.

– Мне тут кое-что в голову пришло.

– Слушаю уж, – вздохнул напарник.

– Ты говорил, у тебя мама религиозная.

– Ну да.

– А сам ты в религии разбираешься?

Форс пожал плечами.

– В общих чертах.

– Я тут задумался, почему «лгунья»? И мне в голову пришёл странный ассоциативный ряд. Смотри, первая убитая – проститутка. Если я не ошибаюсь, есть такой смертный грех – прелюбодеяние.

– Так… – Форс сложил руки домиком и стал внимательно слушать.

– Вторая жертва… Хм. Ну, если не брать в расчёт попытку меня убить, он был пьяницей. А разве это не грех чревоугодия?

– Допустим… А убитый врач?

– Побочная жертва, – отмахнулся Корд.

– Хорошо, а третья жертва проститутка, то есть опять прелюбодеяние, – медленно проговорил Форс, – но убийца специально уточнил: лгунья.

– Вот, я о том же! – обрадованно воскликнул Корд.

– Есть проблема. Ложь – это не смертный грех, а одна из заповедей. «Не лжесвидетельствуй». Там ещё «не убей» и «не укради» рядом.

– А, так это не грехи, – разочарованно вздохнул Корд. – Получается…

– Отсутствует системность, – кивнул Форс. – Если бы убийца шёл по смертным грехам, то ему следовало убить, например, скупого или унылого…

– Как тебя.

– Ха-ха. Или ленивого, вроде тебя.

– Сам ты ленивый!

Форс улыбнулся.

– Я имею в виду, странная выборка получается.

– Хм. Значит, версия религиозных убийств отпадает?

– Погоди пока. Ты меня заинтересовал. Я займусь этим.

4

На самом деле Корд не думал ни о каких религиозных убийствах. Их общая черта была другой, и ему была известна. Но религиозный мотив будет очень неплохо смотреться в текстах одной жёлтой журналистки… Если повезёт.

Хотя Корд особо на это не рассчитывал. Форс не дурак же, и до сих пор умело шифровался.

Домой Корд вернулся ближе к часу ночи. Оказалось, что одна аристократическая умничка приготовила ему ужин, и он был ещё тёплый. Да, не думал Корд, что однажды у него будет не просто нормальная человеческая жизнь, а жизнь, о которой он всегда мечтал. Тепло. Уют. Женщина, ждущая тебя с жареной курицей на сковородке…

И с новостями.

– Меня взяли в труппу! – радостно объявила Диа, когда он накладывал себе в тарелку еду.

– О, роль дали?

– Именно! Одну из главных причём!

– Поздравляю! А что за спектакль?

– «Третьи лица» называется.

– Про суды, что ли?

– Не-а. Про писателя. А я его жену играю. Сценарий на этой неделе обещают дать. Начну репетировать!

– Рад за тебя!

– Кстати, тебе Небо звонила, – Диа с любовью смотрела, как Корд уплетает куриную ножку.

– Да? Чего хотела?

– Сказала, вспомнила кое-что насчёт убийства. И попросила перезвонить сразу, как сможешь, в любое время.

– Давно было?

– Часа два назад. Я уж не стала тебе в Управление звонить, думала, ты и так скоро придёшь.

– Прости. Работы непочатый край. Кстати, за вкуснятину спасибо!

Диа зарделась от похвалы.

Поужинав, Корд набрал Небо.

– Алло? – её голос был бодр, видимо, спать ещё не ложилась.

– Привет, это Корд. Диа сказала, ты что-то хотела?

– Да, привет. Вы нас сегодня спрашивали о всяких мелочах, которые могли быть у Мадам. И вот я вспомнила. Я подарила ей на день рождения кассетный плеер. Маленький такой, чёрненький, с наушниками в комплекте. Вы его не находили? Она, возможно, слушала музыку, поэтому не услышала убийцу. Я вот о чём подумала.

– Нет. Ничего подобного у Мадам не было. Но ты ведь снова дала потенциально полезную информацию…

– Правда? О, я рада! Особенно если это поможет найти убийцу…

– А модель помнишь?

– У меня есть журнальчик, ну знаешь, рекламный. Я по нему выбирала.

– Отлично! Принеси его завтра в Управление на допрос.

Обменявшись ещё парой фраз, друзья попрощались. Забавно, Корд теперь и Небо другом считал, хотя они с ней толком и не общались. Может, он меняется, начинает доверять людям? Может, он становится нормальным человеком?

Глава 25. Открытие

1

Как и подозревал (хотя на самом деле уже был уверен) Корд, всё обнаруженное оказалось бесполезным. Струна, подобная той, что они нашли, была орудием убийства, но, ясен пень, именно его убийца не оставил. Зачем нужна была новая, в упаковке? Подсказать следствию?

Допустим. Но это была струна от популярного производителя, а значит, таких в каждом музыкальном магазине навалом. Впрочем, Корд с Форсом и Стерхом всё равно прокатились по всем музторгам города, даже рыночным точкам.

Небо дала им новую улику: кассетный плеер. Она принесла на допрос рекламный буклет и указала на нужную модель. Все сначала воспряли духом, но потом дошло: плеер – отнюдь не та вещь, которую нужно регистрировать. Выстрелить эта улика могла разве что случайно.

Была ещё одна любопытная деталь. В момент убийства никто из жильцов близлежащих домов ничего не слышал (это понятно, при удушении кричать проблематично) и не видел (тут, видимо, убийце повезло), но некоторые отметили, что вечером во дворе шатался непонятный бездомный.

Одно хорошо: все три убийства – проститутки в парке, пьяницы и врача в больнице и Мадам около её дома – теперь объединили в одно дело. Дело Стервеца.

2

Сидя за своим новеньким столом в ожидании ужина, Корд решил как следует обдумать новое преступление. Убийство Мадам дало целых три интересных момента.

Во-первых, таинственный бездомный.

Во-вторых, «ЛГУНЬЯ».

Во-третьих, маска.

Скрипач… Бездомный, который появился ниоткуда и помог Корду разобраться с убийством Пиалы (пусть и видимого результата это пока не дало). Появление Скрипача выглядит как минимум подозрительно. Сначала он навязался в гости (между прочим, до резни в больнице), тем самым узнав, где следователь живёт. Затем, почти два месяца спустя, подошёл к Корду во второй раз и рассказал про Фамильяра. Была ли в этом выгода для Скрипача? Неясно. Действительно ли случайны эти встречи? Трудно сказать.

Мог ли Скрипач оказаться Стервецом? Если учесть, что у них до сих пор нет внятного портрета убийцы, им мог оказаться кто угодно. Но интуиция подсказывала, что иногда совпадения – это просто совпадения, и подозревать Скрипача из-за них – глупо.

Следующая деталь – «ЛГУНЬЯ». Ни о какой религиозной версии Корд на самом деле не думал, его идеи были более приземлёнными. Мадам подписали так, потому что:

она солгала Корду во времена первого убийства – вопрос в том, когда именно и зачем;

она отказалась лгать при опознании и указала на Фамильяра, а тот в отместку убил её и обозначил лгуньей;

она по жизни всех обманывала, и кто-то не сдержался и отплатил ей за всё.

Третью причину Корд отмёл сразу. Ему просто не хотелось ей заниматься. Первая причина тоже малоинтересна, а вот вторая…

Мадам указала на Фамильяра на опознании, и спустя два с половиной месяца, когда первое убийство потеряло актуальность, он ей отомстил. А чтобы запутать следствие, оставил записку, в которой указал, что Мадам лгунья. Ведь наверняка следствие будет пытаться понять, что это значит на самом деле.

То есть у Фамильяра, в отличие от их неуловимого врага, был резон совершить убийство. Странный и несвоевременный, но кто их, невротиков, знает…

Теперь маска. Сомнений нет: именно в ней был убийца, когда уговаривал пьяницу совершить таран, а позже устроил резню в больнице. Для чего она ему? Подставить Корда. Ну а какие ещё могут быть причины? Эксперт сказала, что масок такого качества днём с огнём не сыщешь, значит, она сделана специально для убийцы.

В какой момент ему захотелось перевести стрелки на Корда? Очевидно, когда следователь стал представлять для него опасность.

Фамильяр. Опять. И это в теории объясняет, почему убийца не стал подкидывать окровавленную одежду или ещё какие вещественные доказательства в квартиру Корда, чтоб точно его подставить. Фамильяр об этом просто не подумал. Как и не подумал, что у следователя на эту ночь могло оказаться алиби.

И версия с попыткой сначала убрать Корда, устроив ДТП, а потом сделать вид, будто тот пошёл мстить неудавшемуся киллеру, начинает выглядеть относительно правдоподобно. Если не считать невозможности точно сказать, куда после кино направится Корд, чтобы спланировать аварию. Слишком большое упование на авось. Хотя что, если именно поэтому план и не сработал – потому что Фамильяру пришлось импровизировать?

Допустим. Другой вопрос – откуда у него взялась маска подобного качества? Корд видел собственными глазами: она идеально точно повторяла все черты его лица, и эксперт сказала, что такого качества в городе точно нет.

У официальных производителей.

Но у Фамильяра точно есть контакты с тенью. Десять лет назад у него на вечеринках были и шлюхи (до легализации было не так-то просто их достать!), и наркотики, и дорогой иностранный алкоголь, очевидно контрабандный. Эксперт не могла знать поставщиков столь качественных масок, потому что они были криминального происхождения – полезность подобных в делах незаконных в пояснениях не нуждалась.

Нужно проверить, совершались ли в городе – даже в стране – преступления с использованием масок аналогичного качества.

Вот ещё вопрос: случайно ли появление маски именно сейчас?

Отнюдь. Маска перестала быть полезной, убийца её и раскрыл. То есть он был в курсе, что следователи о ней узнали.

Но как? Вычитал в тексте Фламинги? Или у него есть информатор в милиции?

Стоп. Стоп-стоп-стоп. Он не о том думает. Маска. Дело не в её производстве, а в том, как…

Снять мерки.

Ведь для того, чтобы повторить внешность человека настолько точно, мастеру необходимо как минимум осмотреть голову Корда со всех сторон и подметить мельчайшие особенности его внешности.

КАК ЭТО ВОЗМОЖНО?!

Корда осенило. Впервые с начала расследования. Впервые он почувствовал, что движется в правильном направлении.

Убийца и мастер – один человек. Корд уже встречался с ним лицом к лицу. Причём до аварии. Убийца смог его рассмотреть и запомнить, и это не заняло много времени.

Ведь ему было достаточно просто бросить на него взгляд.

Ведь убийца – эйдетик.

А значит, точно не Фамильяр.

Но совершенно неожиданно для себя Корд осознал и другое: это открытие его никак не трогает. Вообще. Ещё полгода назад он побежал бы звонить Форсу, поднимать на уши Управление, работать-работать-работать, а теперь что? Да ничего. Ему стало всё равно на убийцу, на расследование. Просто пофиг. Перегорел?

Нет. Просто теперь у него появилась другая цель в жизни, другие интересы. Раньше работа была центром его бытия. Теперь таковым стала Диа. Сейчас она хлопочет на кухне, готовит вкусный ужин, а он, вместо того чтобы ей помогать, пытается вычислить неуловимого убийцу. Ну не мудак ли? Жизнь впервые повернулась к нему не задом, а он, вместо того чтобы ей наслаждаться, тратит свободное время на невидимого, сука, ниндзю. Ёбаного призрака!

И это, блин, несправедливо! Все приличные преступники что делают? Правильно, косячат! А тут? Объявился, блядь, незримый мудозвон – и давай людей по-тихому мочить! А следы оставить? Херушки! А ебалом сверкнуть? Ну уж нет! И как такого ловить?!

Впервые за свою карьеру Корд подумал: «Может, ну его на хер?»

Глава 26. Тревоги Форса

1

Форс не узнавал своего лучшего друга.

Дело не в том, что Корд стал хуже работать – нет, он по-прежнему ответственно выполнял свои задачи, тщательно анализировал все детали, строил версии – в общем, не подкопаешься. Но Форс прекрасно видел, что огонь в глазах друга больше не горит.

Однажды он поинтересовался, что случилось. Корд лишь пожал плечами:

– Мне кажется, мы гоняемся за призраком.

С этим не поспоришь. Три месяца они ищут убийцу – и безрезультатно. От такого запросто можно опустить руки. Но именно это Форса и тревожило: Корд был из тех, кого трудности мотивируют действовать более рьяно. Что изменилось сейчас?

Наверное, дело в его девушке, Дие. Форс видел, как Корд на неё смотрит. Так же, как он сам – на Фламингу. Наверное, это и есть взрослая, семейная жизнь, и Форсу она нравилась, но в то же время он скучал по их с Кордом посиделкам. Они затаривались пивом и закусками, собирались у Форса на квартире и смотрели кинцо из проката. Корд обычно выбирал бессмысленные и кровавые боевики, Форс – трогательные мелодрамы, над которыми друг подтрунивал.

Как вышло, что они вообще подружились? Виной тому стали любовь к еде и миролюбивость Форса и злость и авантюрность Корда.

2

Ровно двенадцать лет назад, 10 октября 1981 года, пятеро четверокурсников Академии милиции наткнулись на одного девятнадцатилетнего увальня. Тот сидел на трибуне стадиона и мирно трескал сосиску в тесте. Пройти мимо пятеро не смогли.

Главный из них подошёл к Форсу и пнул его по ботинку.

– Слышь, жиробас. Ты чего это тут расселся?

Форс поморщился, но смолчал.

– Слышь, я тут что, со стенкой разговариваю?

– Нет, – едва слышно пробормотал Форс.

– Что? – Главарь сделал вид, что не расслышал.

– Я тут просто сижу, – чуть громче сказал Форс.

– Просто сидишь, да? – Главарь заржал и развёл руками. Его дружки заулыбались. – Но такие, как ты, не имеют права здесь «просто сидеть». Ты не видишь, где находишься? Здесь место для спорта. А не для жирных.

– Ладно, тогда я пойду… – Форс попытался встать, но главарь толкнул его обратно.

– Не-не-не, так не пойдёт! Жирным быть нехорошо, так что, жиробас, давай-ка худеть. Упал-отжался. Давай-давай.

Вдруг из-за спины мудаков послышался негромкий, но требовательный голос:

– Отъебитесь от него.

Хулиганы обернулись.

– Что ты сказал? – рявкнул главарь.

– Я спросил, до́рог ли нынче поход к зубному.

Главарь осклабился.

– Ты серьёзно, кент? Впрягаешься за этот кусок сала?

Корд сделал к нему шаг.

– А я ёбанутый.

Корд схватил его за грудки, рванул на себя и с размаху ударил лбом в лицо.

Тогда их чуть не исключили. Выслушивая гневную речь ректора Академии, Форс едва держал себя в руках – на учёбу было поставлено всё, и вылететь сейчас означало разрушить своё будущее. Избитый Корд же стоял прямо, спокойно глядя прямо в глаза ректора. А после того, как тот замолчал, он, не считаясь с формальностями, произнёс:

– Подумайте о другом. Пятеро будущих сотрудников милиции наехали на несчастного тактика, который им ничего плохого не сделал, а затем огребли от всего одного злобного практика. Так что это за милиция у нас, которая слабого обижает, а с сильным справиться не может?

На самом деле ту драку они проиграли. Корд сумел вырубить двоих, но оставшиеся повалили его на землю и стали жестоко избивать. Если бы не преподаватель, проходивший мимо, ничем хорошим драка бы не закончилась. А так Корд отделался лишь множеством ушибов и несколькими рассечениями. Что не шло ни в какое сравнение с трещиной в челюсти главаря хулиганов.

Позже Форс поинтересовался, почему Корд за него заступился. Друг улыбнулся:

– Я и не заступался. Просто хотел кого-нибудь отмудохать.

3

Был и ещё один момент, который – непонятно почему – вызывал у Форса лёгкое беспокойство.

У Фламинги было несколько татуировок. На левой лопатке – распустившаяся лилия, набитая неумелой рукой. Чуть ниже – кошка, свернувшаяся клубком на подушке. На правом бедре – розовое фламинго, держащее в клюве змею. Но Форса тревожило другое тату, находившееся прямо под грудью, – ворон. Ничего необычного, не считая того, что он был синим.

Однажды вечером, лёжа со своей женщиной в кровати, Форс осторожно поинтересовался:

– Слушай, можешь рассказать о своих татуировках?

– И что ты хочешь знать? – Фламинга, читавшая детективчик в мягкой обложке, посмотрела на него поверх очков.

– Ну… В них же есть смысл, верно?

– По-твоему, везде должен быть смысл?

– Ну да.

Фламинга криво усмехнулась.

– Лилия – символ непорочности. Невинности. У меня наоборот. Одна девочка набила мне её в тринадцать угадай почему. Вообще это тату не планировалось постоянным, но так получилось. – Фламинга отложила книжку на прикроватную тумбу. – Кошка на подушке – та, которой я хотела бы остаться. Мягкой, пушистой, уютной. Но жизнь, она, как ни паскудно, не всегда идёт как хочется.

Фламинга замолчала. Форс терпеливо ждал.

– Розовый фламинго со змеёй – та, кем я стала. Знаешь, вообще-то это мирные птицы, они питаются водорослями. Но в журналистике не получится быть мирным: вокруг сплошные гады. Поэтому мне показалось забавным стать птицей, которой змея на хрен не упёрлась, но она всё равно сжимает ее в клюве, потому что иначе нельзя.

– А ворон? Я же правильно понял, это он?

– Точно.

– Почему он синий?

– Потому что в реальности – чёрный. Понимаешь?

– Не совсем…

– Это бунт. Моя вторая татуировка. Мы с лучшей подругой сделали их, когда нам было по восемнадцать. Я выбрала птицу, подруга выбрала цвет. Она объяснила так: «Потому что во́роны чёрные. А синий ворон – это неправильно. Ведь синий ворон – белая ворона, прям как мы».

Тогда Форс сделал вид, что удовлетворился объяснением, пусть и таким странным. Но интуиция следователя подсказывала ему: Фламинга лжёт.

Но зачем ей это делать?

Глава 27. Своим чередом

1

Следующий день начался необычно хотя бы потому, что запыхавшийся Форс ворвался в кабинет Корда.

– Слушай, помнишь, у тебя была книга о татуировках?

Снимавший в этот момент пальто Корд удивлённо посмотрел на друга.

– Я её в нашей библиотеке брал, давно уж вернул. А зачем тебе?

– Ты случайно не помнишь, было там про значения татуировок?

– Конечно, это ж справочник.

– А про цвет?

– Про цвет?

– Ну да, они же в основном чёрные бывают?

– Почему, и цветные тоже.

– А чисто синие?

– Хм, – Корд задумался. – Теоретически да, но такие в обычных условиях не бьют.

– А в тюрьмах?

– Ага. Если используют не жжёнку, а пасту из гелевых ручек. Но в мужских тюрьмах она редкость.

Вернувшись в свой кабинет, Форс поставил чайник и попытался успокоиться. Корд сейчас придёт к нему, и у них начнётся обычный рабочий день.

Но блин, неужели предчувствие его не подвело? Неужели Фламинга… Нет, он не хочет сейчас об этом думать. Потом. Всё потом.

2

В конце октября Корда с Дией ожидало потрясение.

– Вы беременны. Примерно на девятой неделе.

Диа счастливо ахнула, но потом осторожно перевела взгляд на Корда.

– Это конец… – грустно пропел Корд начало известной песни, а затем подмигнул: – Нашей спокойной жизни. Придётся воспи… Ой!

Диа, нимало не смущаясь врача, ощутимо стукнула Корда.

– Гад такой! Я почти поверила!

– Как только умудрилась!

– Ты был убедительно грустен в начале фразы!

– Она заняла три секунды! Ой! Хватит меня побивать!

Так-то. По улицам бродит маньяк, а тут дети рождаются. Жизнь – странная штука.

3

Корд решил взять себе в привычку в конце каждого месяца изучать два свежих номера «Женских секретов». Вот и сейчас, попивая за столом чёрный чай, он читал все тексты Розовой Фламинги и бегло просматривал остальные.

№ 20 от 4 октября.

Новая жертва маньяка!

Тревога! Тревога, дорогие мои читатели! Убийца вновь вышел на охоту!

…Ей казалось, что сегодня ничего не предвещает беды. В конце концов – у неё был день рождения, разве может в такой день произойти что-то плохое? Она возвращалась домой по вечерней улице, чуть подвыпившая и счастливая. Как вдруг, откуда ни возьмись, – удавка стянулась на шее! Миг, мгновение – и бездыханное тело лежит у мусорного бака, несколько часов – и тело находит собака, которую выгуливал один из жильцов многоквартирного дома в центре города.

Ужасная, внезапная и… что, если предсказуемая смерть? Ведь жертвой стала Мадам, владелица одного из самых известных и дорогих борделей нашего города – «Голубых глазок». Того самого, чья работница была убита в июле. Если вы вдруг забыли, убийца так и не был найден… Что же он, решил вновь встать на кровавую дорожку?

Мне кажется совершенно очевидным, что первое скандальное убийство этого года и теперешнее удушение связаны. Почему Стервец совершил совершил его только сейчас? И самое главное – какова причина? Ответ на этот вопрос предстоит найти следствию.

Ну а у меня в голове крутится очевидная, даже клишированная мысль: Мадам слишком много знала. А что, если… если во время первого убийства Стервеца всё же поймали? Поймали – но по какой-то причине отпустили? А Мадам узнала про это и, решив восстановить справедливость, перешла убийце дорогу? Каким образом? Я не знаю.

Но думаю, если всё случилось так… это подозрительно? Как вы считаете, уважаемые читатели, может ли наш Стервец быть одним из сотрудников милиции? Или даже – одним из следователей, которые ведут дело?

А?

Всегда ваша,

детектив-любитель

Розовая Фламинга

Ух ты!

Журналистка ж по сути обвинила его или Форса в убийствах! Это, конечно, не настоящее обвинение, а спекуляция, но всё равно забавно. Хотя вряд ли опасно: жёлтая пресса в принципе промышляет шокирующим, а не правдивым контентом, поэтому ни один нормальный человек их данные всерьёз не воспринимает. Даже если Форс действительно сливает ей информацию, вряд ли он сообщает ей детали, чтобы не подставиться. Либо Фламинга сама не дура и понимает, что источник светить нельзя, а потому пишет вокруг да около, а не по делу.

Но здравое зерно в её текстах имеется. Очевидное, но тем не менее…

Остаётся вопрос: знала ли Фламинга про «лгунью» или связала убийство Мадам и Пиалы лишь потому, что обе работали в одном борделе?

И Стервец… Похоже, она сделала убийцу своим персонажем.

Ладно, что там в двадцать первом номере?

Покайтесь, грешники!

Вы ждали новостей о неуловимом Стервеце? Ну так ловите, уважаемые читатели! Маньяк наш, оказывается, не из простых!

Мне так стыдно от того, что настолько элементарная мысль не пришла мне в голову сразу! Спешу поделиться с вами свежеиспеченными догадками!

Помните первую жертву? Кем она была? Верно: жрицей любви.

Вторая жертва? Если не считать врача, чья смерть хоть и трагична, но, по моему мнению, является скорее так называемой «лишней» жертвой, вторым убитым оказался водитель, из-за которого чуть не погиб один из ведущих следователей по делу Стервеца.

И третья, совсем недавняя жертва – вновь жрица любви, но уже с уточнением. Мой источник утверждает, что убийца пометил её как «лгунью».

Секс за деньги, инициатор аварии, ложь – ничего не напоминает? Переведу: не прелюбодействуй, не убий, не обмани ближнего своего – да это же главные наши мирские законы, наши вечные истины, наши заповеди, дарованные нам самим Богом!

Маньяк Стервец – религиозен!

Он начал свой крестовый поход против пороков человеческих, против тех, кто, по его мнению, настолько погряз во грехе, что жизни не заслуживает. Но заслуживает ли жизни сам Стервец? Кто назначил его орудием в руках Господа, уж не он ли сам? И чем же он, в таком случае, лучше этих бедных грешников?

И самый главный вопрос: кого он покарает следующим?

Всегда ваша,

богобоязненная

Розовая Фламинга

Хе-хе. Ясненько. Крот – Форс. Теперь сомнений быть не может: слишком много совпадений, слишком много намёков, да и интуиция подсказывает, что Корд прав.

Но стоит ли сообщать Шефу правду?

Хм… Если так подумать, ничего плохого ни Форс, ни Фламинга не делают и следствию не мешают. Да, если б журналистка работала в одном из официальных СМИ, тогда б вопроса даже не стояло, но развлекательный женский журнальчик… Это несерьёзно. Да и Форс не говорит ничего сверх того, что сообщают на официальных пресс-конференциях.

К тому же он, судя по всему, доволен положением вещей. Трахается с журналисткой – пусть даже не по любви, а за информацию, – и если друга подобный тип отношений устраивает, Корд не будет им мешать.

4

Да, у него эрзац-отношения. По крайней мере, со стороны Фламинги. Но Форс знал: он-то в неё влюблён по настоящему. Пусть чувства односторонни, пусть! Пока можно быть рядом с любимой женщиной, он будет. Вот только эта татуировка и статья…

Фламинга сама давала ему тексты на сверку. Он удостоверялся, не сказала ли она лишнего, в случае чего указывал на недочёты. Журналистка исправляла, а после показывала ему результат, который он обычно принимал.

Это была идея Фламинги, сказать, что убийца может быть среди следователей. Форсу затея понравилась: он как бы атаковал сам себя, и если кто-то посчитает его кротом, он всегда сможет указать на эту деталь.

Но сейчас его осенило. Возможно, Фламинга вовсе не хотела его защитить. Возможно, она хотела обвинить Корда. Зачем?

Ассоциативный ряд, возникший в голове следователя-тактика, весьма его озадачил. Татуировка ворона – интерпретировать её можно было по-разному. Она могла быть как символом зла, одиночества, мстительности, так и разумности и семейного очага. Такая птица-парадокс. Но татуировка была синей…

Возможно, он ищет смысл там, где его нет, возможно, это лишь художественное решение, но…

Чернила из гелевых ручек или паста из шариковых. Оба варианта так себе: быстро выцветают. Лучше жжёнка из резины. Но с ней у женщин напряг: работы не те – в основном в швейном цеху. В обувном же, где резину добыть проще, трудятся только мужчины.

Вот и получается, что чернила или паста – один из немногих вариантов набить себе тату, если ты находишься в женской тюрьме.

В «Справочнике тюремных татуировок», который он взял в библиотеке Управления, было указано: ворона набивают преступники, известные своей агрессивностью и непредсказуемостью.

«А если Фламинга манипулирует мной, чтобы отомстить Корду?» – эта мысль не выходила у него из головы. Но если он начнёт разбираться, не будет ли это стоить ему отношений? Пусть суррогатных, пусть. Лучше такие, чем бесконечное одиночество.

И всё же… Корд был его лучшим другом, и если ему грозит опасность, а Форс может её предотвратить, то нужно это сделать.

Чем бы ни обернулось его решение, он обязан докопаться до правды. Ради дружбы.

Глава 28. Кошмары

Уже почти два месяца ему снился один и тот же кошмар: шлюха, убитая им, плыла над асфальтом, а он пытался от неё сбежать – и не мог. Почти каждую ночь он в ужасе просыпался и потом ещё долго не мог уснуть, если вообще получалось. Каждый раз боялся, как в первый, хотя сон свой знал наизусть. Днём думал: там же нет абсолютно ничего страшного! Но ночью, в очередной раз наблюдая плывущее к нему тело, вновь испытывал иррациональный страх.

Из зеркал на него теперь смотрел осунувшийся, с синяками под глазами, небритый, с сальными волосами и будто давно уже сидевший на хмуром незнакомец.

Месяц назад, когда его состояние ещё не было настолько плачевным, он пришёл на приём к сомнологу в одну дорогую частную клинику. Доктор посоветовал ему записаться на полисомнографию, чтобы выявить причины бессонницы, а также отказаться от кофе и крепкого чая. Спасибо, блядь! Причины и так известны. Вопрос в том, что с ними делать.

Он подумывал обратиться к психотерапевту, но быстро отмёл эту мысль. Тот может поднять его историю болезни, затем сообщить отцу… Нет, ему не нужно знать, что сын сходит с ума.

Он нашёл утешение в алкоголе. Как и почти двадцать лет назад. В те редкие вечера, когда он напивался до отруба, кошмары к нему не приходили. Но следующий день можно было смело из жизни вычёркивать. Мда, ему уже не восемнадцать. Да и долго ли он протянет с алкогольной диетой?

Рано или поздно придётся перейти на колёса. Но он помнил: от них рукой подать до морфия или чего похуже. Если у него вновь возникнет зависимость, в этот раз побороть её точно не получится. А провести остаток жизни в наркодиспансере ему не улыбалось. Ведь он только стал нормально жить! Появился бизнес, который он с удовольствием развивал, появились цели в жизни, он всерьёз задумывался о том, чтобы завязать с блядками и завести настоящую семью…

Но однажды, пьяный, поднял с земли камень, в сердцах бросил – и попал.

Попал в ад.

Как там говорят, чтобы побороть страхи, нужно встретиться с ними лицом к лицу?

Первая попытка не увенчалась успехом. Он стоял перед воротами в парк, кутаясь в свою дублёнку из овчины, и не мог сделать ни шага. И ведь это даже не вход, через который он прошёл в ту злополучную ночь! Он не был дураком и выбрал другую дорогу – менее популярную. Но даже так… Сделать шаг было невозможно.

Тогда он пошёл в ближайший алкогольный магазин и купил пузырь водки. Выбор там, конечно, был аховый. Магазин хоть и не из худших – в центре города совсем уж хреновых нет, – но с любимым винным бутиком не сравнится. Он взял водку средней ценовой категории, надеясь, что не выблюет её после первого же глотка. Он тревожился, что продавщица может его запомнить, но та лишь окинула незнакомого покупателя взглядом и назвала цену.

Хорошо.

Сейчас он вновь стоял на том же самом месте, но теперь с мотиватором. В перчатках бутылку открывать было неудобно, а потому крышка вылетела у него из рук и улетела во тьму. Ну ничего. Он бутылку закрывать не собирался. В случае чего выльет в сугроб, как раз намело.

Он хряпнул. Поморщился. Говно. Но по телу начала разливаться храбрость, значит, идея работала. Он сделал ещё три мощных мужицких глотка – трети бутылки как не бывало. Это сколько он в себя залил, граммов двести? Сойдёт.

Парк перевели в зимний режим, а значит, фонари горели только на главной аллее. Хорошо хоть ночь лунная и безоблачная: прогуляться в непроглядной тьме его бы и водка не мотивировала.

Глоток. Ещё один.

Чем дальше он уходил от улицы, тем сильнее начинались слышаться звуки, на которые обычно не обращаешь внимания – хруст снега под ногами, треск веток, непонятное шебуршание из темноты. Если бы не водка, давно бы развернулся и ушёл быстрым шагом. Но благодаря допингу он умудрялся идти к своей цели.

Как вдруг позади послышался шум, а затем хриплый голос окликнул:

– Эй!

Он застыл. Сердце готово было выскочить из груди.

– Мужик, не угостишь?

Он почуял незнакомца раньше, чем увидел. Смесь говна, мочи и сомнительного пойла. Сзади от него появилось рыло.

– Мужик, угости, пожалуйста.

Незнакомец уставился на него исподлобья. Его на удивление чистая шапка с помпоном контрастировала с заблёванным пуховиком. Рыло красно, перекошено и выражение его выглядело угрожающим.

Но это был всего лишь ханыга.

– Нет. – Он отвернулся от него и пошёл дальше.

– Э-э, слышь! – Ханыга схватил его за рукав. – Слышь, ну будь человеком!

Он брезгливо стряхнул его руку и демонстративно отпил из бутылки, а затем зашагал дальше.

– Э, слышь, ты чо, тебя же по-человечески просят! Слышь, бля, посмотри сюда!

Он оглянулся через плечо. В правой руке у бедра ханыга сжимал ржавый пружинный нож.

– Я тебя, бля, последний раз по-человечески прошу…

Он крепче сжал бутылку в руке…

Глава 29. Замёрзший

1

Влево – некуда. Вправо – легко. Вниз – чуть-чуть. Вверх… Упс, что-то хрустнуло. Наверное, хрящик.

– Фу! – с отвращением воскликнул Форс. – Зачем ты это сделал?

– Хочу кое-что понять. – Корд, вытащив осколок бутылки из носовой перегородки убитого, повертел его перед собой. – У кого глазомер хороший, сколько здесь?

– Сантиметров шесть, я бы сказал, – ответил подошедший судмед.

– Неплохо! Как у убийцы так получилось бутылку разбить?

Корд поднялся и протянул осколок проходившему мимо криминалисту, который тут же упрятал его в пакет. Корд ещё раз бросил взгляд на труп.

Мужик в заблёванном чёрном пуховике, на вид молодой – тридцати не дашь. Лицо белое, если не считать замёрзшей крови. На бровях и бороде иней. Рот полуоткрыт, но глаза закрыты. Через лоб проходит глубокий порез, по диагонали справа налево спускающийся к свёрнутому носу, из которого Корд только что вытащил осколок. Форс же держал пакет с окровавленной «розочкой», что десять минут назад валялась в сугробе в двух метрах от убитого.

– Мне кажется, дело не в бутылке, – покачал головой Корд. – Рана хоть и глубокая, но пошла влево, к носу, а не к мозгу. Да и бутылка разбилась о лоб, а ударом туда убить нужно постараться.

– Тогда какова причина смерти? – поинтересовался судмедэксперт.

– Сам знаешь.

– Мне интересно твоё мнение.

– Замёрз он. Удар его вырубил, погода довершила остальное. Ночью сколько, двадцатник был? Часа, думаю, вполне хватило. Аллея не главная, зимой ночью здесь никто не гуляет, его вполне могли и не заметить до утра. В итоге – мороз и солнце, день чудесный, опять подох здесь друг прелестный.

– Не опошляй прекрасный стих, – поморщился Форс.

Но Корд не унимался:

– Пора, красавец наш, очнись, открой сомкнуты хладом взоры, затем к пришествию второму ты злым умертвием вернись!

– Прям талантливо, – одобрил судмед. – Я б сказал, на пять баллов.

– Четыре, – возразил Форс. – За опошление прекрасного стиха.

– Да ну тебя, – усмехнулся Корд. – Скажи лучше: как считаешь, этот труп – дело рук Стервеца?

Форс пожал плечами:

– Не вижу смысла Стервецу убивать этого бомжа.

– Согласен. Я понятия не имею, что это за хер, а раньше жертвы были контекстно связаны с первым убийством или нашим расследованием. Поэтому есть шанс, что здесь просто алкаши повздорили да один из них и убился слегка.

– Хм. Пожалуй, в этом есть смысл. Но я всё же хочу проверить это. – Форс потряс пакетом с «розочкой».

– Само собой. Думаю, он купил бутылку неподалёку.

– И возможно, продавец его запомнил.

– Маловероятно. У продавцов знаешь сколько людей перед глазами проходят?

– Ну, других зацепок у нас всё равно нет. Поэтому пойдём.

– Впервые вижу, чтобы ты желал прогуляться, – улыбнулся Корд.

– Я, может, похудеть хочу, – буркнул Форс.

Продуктовых магазинов вокруг парка располагалось немного, но они отстояли довольно далеко друг от друга, а возвращаться до машины было лень. По крайней мере, первые два магазина. Затем Форс начал ныть, ворчать и задыхаться.

– Сам же предложил! – усмехнулся Корд на очередное прерывистое бурчание Форса. – Знаешь ведь, что не сдюжишь.

– Пошёл… ты… Уф. – Форс остановился. – Погоди, дай передохну.

Корд встал рядом и покрутил головой.

– Кстати, вон там вроде алкогольный, – указал направление. – Не так и далеко. Давай дойдём, а там уже отдохнёшь.

После недолгого колебания Форс героически ответил:

– Ладно.

Крохотный магазинчик, сосредоточенный на алкогольной продукции и закусках к ней. Впрочем, назвать его чисто винно-водочным совесть не позволяла: помимо стеллажей с разнообразным бухлом, часть площади занимали холодильники с заморозкой. Такой тип магазина был свойственен скорей глубинке спального района – сюда обычно приходят отовариваться местные пьянчуги да день ото дня питавшиеся пельменями холостяки.

За прилавком сидела дородная женщина лет тридцати или пятидесяти и лениво листала женский журнал. Не «Женские секреты» – и то молодец.

Корд забрал у напарника пакет с «розочкой» и подошёл к прилавку.

– Здравствуйте.

Продавщица задумчиво подняла на него взгляд.

– Следователь Корд, – представился он. – Мы расследуем убийство мужчины в парке. Рядом с телом обнаружили осколки бутылки, – Корд показал ей. – Как мы понимаем, из-под водки. Не могли бы вы подсказать нам, какая это может быть марка?

Продавщица заметно оживилась. Отложила журнал, взяла из рук Корда пакетик, внимательно рассмотрела отбитое горлышко. Затем направилась к одному из стеллажей, где стояла нужная бутылка. Вернувшись, поставила её на прилавок.

– Вот эта.

Корд повертел её в руках. «Серебряная». Самый низ премиумного сегмента. Довольно дорогая, но на вкус самая обычная. На дне лежит сувенирная серебряная монетка – 999-й пробы, как указано на этикетке.

– У вас её часто берут?

– Время от времени. Обычно в подарок или на праздники.

– То есть алкаши её не пьют?

– Мы таких не обслуживаем, – продавщица гордо задрала подбородок. – У нас клиенты презентабельные.

Хм. Вот как?

Корд вытащил из кармана диктофон. Продавщица подозрительно на него покосилась.

– Вы не против, если мы запишем дальнейший разговор?

– Зачем?

– Так положено. Возможно, вчера вы продали преступнику эту бутылку водки, а потому сможете его описать. Тогда мы его быстро поймаем, и он больше никого не убьёт.

– А… А мне что-нибудь будет? – взволновалась продавщица.

– Что вы имеете в виду?

– Ну… наказание.

– Нет, конечно, – успокоил женщину Форс. – Зато ваши показания помогут нам составить портрет преступника.

– Мы предполагаем, что личность это нам известная. К тому же мы купим у вас эту бутылку водки, – добавил Корд.

– А рыбки? – глаза продавщицы загорелись. – Нам сёмгу свежую привезли, малосольную, пальчики оближешь!

– И сёмгу купим, – улыбнулся Корд.

– Хорошо! – обрадовалась продавщица. – Тогда включайте вашу приблуду.

Корд нажал на кнопку записи и, проговорив необходимую канцелярщину, начал допрос.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Магнолия.

– Ваша должность?

– Частный предприниматель. Это мой магазин.

– Не могли бы вы проговорить его полное название?

– Магазин алкогольной продукции «Декантер».

– Вчера вы были на работе?

– Да.

– Весь день?

– Да.

– Покупали ли у вас вчера водку «Серебряная»?

– Да, дважды. Один покупатель днём, другой вечером, почти перед закрытием.

– Можете их описать?

– Ну, первый, он… Солидный дядечка, в шляпе, с усами и чемоданом. Один из наших постоянных клиентов.

– А второй?

– Пришлый. Во всяком случае, я видела его в первый раз, но могу позвонить моей продавщице, чтоб вы смогли уточнить у неё.

– Будем благодарны. Опишите его как можно детальнее.

Женщина задумалась, пытаясь в деталях восстановить внешность покупателя.

– Высокий и… довольно мощный, я бы сказала. Был одет в бежевую дублёнку, на голове лисья шапка. Волосы из-под неё торчали, значит, они были длинными.

– Цвет волос?

– Блондин.

Хм.

Корд задал ещё несколько вопросов, но уже для проформы. Мощный блондин, пришедший в парк, – неужто снова Фамильяр?

Это следовало обдумать в спокойной обстановке.

2

Вернувшись вечером домой, Корд принял душ и выпил чашку кофе. На плите томился ужин – баранина в квашеной капусте с клюквой. Из спальни доносились реплики Дии: репетировала.

Так, раз есть время, нужно обдумать сегодняшнее убийство. Конечно, он обещал себе не работать дома, но раз Диа сейчас занята, а отвлекать её он не собирался, поработать – оптимальный вариант времяпрепровождения.

Причина смерти ясна. Причина травмы тоже. Мотив? С этим сложнее: убийство выбивается из контекста. Если второе и третье было связано с расследованием и самим Кордом, то это выглядело абсолютно к ним не относящимся. Не считая одного момента.

Стоп, двух. И проститутка, и нынешний бомж убиты в одном и том же парке. Но Корду казалось, что это всего лишь совпадение.

А вот совпадение ли, что описание внешности покупателя легко ложится на Фамильяра? Есть ли шанс, что бомж – его жертва?

Корд довольно хорошо знал бывшего приятеля и мог уверенно утверждать: тяга к убийствам, даже минимальная жестокость, у того отсутствовала. Нервный, у него случались перепады настроения, а его внешний вид внушал угрозу – спасибо регулярным занятиям в тренажёрном зале, – но в реальности Фамильяр был из тех, о которых говорят «и мухи не обидит». Впрочем, постоять за себя он мог, хотя до драки дело никогда не доводил, во всяком случае при Корде.

Но сомнений не возникало: вырубить человека одним ударом Фамильяр мог легко. Так же как и метнуть камень с силой, достаточной для того, чтобы проломить девушке череп.

Интуиция подсказывала, что Корд прав. Если сравнить эти убийства с резнёй в больницей и удушением Мадам, становится очевидно, что они запросто могли быть совершены разными людьми. И второе, и третье выглядели… как бы выразиться… постановочно. Резня в больнице – чистый боевик, удушение Мадам – триллер про маньяка. Но вот парковые убийства смотрелись… случайными?

Хм. Если думать в этом ключе, всё встаёт на свои места.

С проституткой у Фамильяра вышел конфликт. Он пошёл за ней, возможно желая извиниться, но проститутка не собиралась останавливаться и выслушивать его, а потому он поднял с клумбы камень и в гневе швырнул в сторону девушки. Вероятно, даже не целясь. И уж точно не намереваясь причинить ей малейший вред. Но – вышло как вышло.

А мотив сегодняшнего убийства… Навязчивость.

По какой причине один человек может ударить другого? Например, если тот докопался и вежливого предупреждения не понял. Ну, хотя бы раза с третьего. Тогда тумак – один из релевантных способов прояснить свою позицию по данному вопросу.

А если от тугодума несёт мочой, прогорклым бухлом и немытым телом, вежливое предупреждение легко становится одноразовым, а тумак – более сильным.

Как видел ситуацию Корд: Фамильяр шёл себе, никого не трогал, водочку попивал. Вдруг откуда ни возьмись материализовался бомж, возможно, начавший ныть «угости, угости по-братски, ну чо ты, а». Фамильяр не стерпел и вмазал. Мозг пропойцы не выдержал и отрубился. Кровообращение не справилось с теплообменом и решило отдохнуть, всего минуточку. Результат – бомж склеил ласты.

Но зачем Фамильяр пошёл в парк, да ещё и ночью? Хотел вернуться на место убийства почти четыре месяца спустя? Что его на это сподвигло?

– КОРД, УЖИН ГОТОВ! – послышалось из кухни.

Отлично.

В эту субботу они с Дией собирались сходить в театр – она хотела познакомить его с режиссёром спектакля. Тогда утром этого же дня он перекинется парой слов с Фамильяром. Пора задать ему пару вопросов.

Глава 30. День культурного просвещения

1

Частный клуб Фамильяра располагался в небольшом заброшенном пивзаводе. То был архитектурный ансамбль, стилизованный под средневековую крепость. Четырёхэтажное кирпичное здание, напоминавшее донжон, опоясывали два крыла производственных помещений, соединённых аркой с металлическими воротами. Над левым крылом возвышалась цилиндрическая труба, оформленная в виде башни.

Корд помнил, как давно Фамильяр мечтал заполучить этот никому не нужный пивзавод и сколько бюрократических кругов ада ему пришлось пройти, чтобы достичь своей цели. Два года ушло на внешнюю реставрацию завода, ещё год – на то, чтобы привести в порядок все коммуникации, оформить помещения подходящей по стилю мебелью и наконец закончить оформлять все бумаги.

И вот на своем тридцатом дне рождения Фамильяр объявил о начале работы клуба.

Нельзя сказать, что он пользовался большой популярностью. Термин «популярность» был неприменим в принципе: членами клуба становились лишь по личной инициативе Фамильяра. Корд не знал, какова ситуация сейчас, спустя четыре года после открытия, но тогда он, к своему удивлению, стал одним из двадцати семи человек, вхожих в это элитарное место.

Вечером пятницы Корд дозвонился Фамильяру именно на рабочий номер и договорился о своём приезде. Голос собеседника не показался ему странным или взволнованным, что немного удивило Корда. Ведь если Фамильяр действительно убил бомжа, разве не следует ему тревожиться, с чего это следователь вдруг решил с ним поговорить?

Фамильяр подготовился. Сбрил недельную щетину, привёл в порядок причёску, одежду, а непосредственно перед встречей принял успокоительное.

Оставалось только ждать.

После вчерашнего звонка Корда он сильно встревожился: что, если тот знает о произошедшем? Но Фамильяр заставил себя успокоиться: вряд ли в таком случае следователь желал бы встретиться в частном порядке, скорей бы уж прислал за ним сотрудников милиции.

Так что ему нужно?

Размышления Фамильяра прервал звонок с поста охраны. Гость пришёл.

Корд прошёл по небольшому квадратному двору, затем – по полутёмным коридорам: большую часть времени клуб для гостей не работал, а значит, тратиться на освещение смысла не имело. Но те редкие вечера, когда Фамильяр устраивал встречи, отбивали содержание клуба на недели вперёд – такой тут отдыхал контингент.

Корд трижды постучал в массивную дверь из морёного дуба, затем отворил её.

Чёрное зимнее пальто, бежевые шерстяные брюки, кожаные демисезонные ботинки – и пёстрая шапка с помпоном, рушившая строгий образ следователя. Фамильяр хотел было усмехнуться, но вовремя вспомнил, зачем Корд пожаловал. Впрочем, всё равно вежливо улыбнулся и пожал ему руку.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить и почему нельзя было это сделать по телефону? – Фамильяр сразу перешёл к делу.

– Закурить не найдётся?

Теперь Фамильяр уже не смог сдержать усмешки. Он вытащил из кармана рубашки портсигар и протянул Корду. Тот выбрал одну, отогнул край шапки и положил за ухо.

– Я думал, ты здесь закуришь.

– Нет, оставлю на сладкое, – улыбнулся Корд. – Сегодня сплошные деловые поездки, хочу произвести хорошее впечатление.

– Одной сигаретой? – удивлённо поднял бровь Фамильяр.

– Главное пустить пыль в глаза. Но я к тебе по другому вопросу. Думаю, ты догадываешься, какому.

Улыбка Фамильяра померкла.

– Я ж не дурак, Корд.

– Знаю. Именно поэтому ты не стал бы убивать бедного бродягу в том же месте, где и проститутку.

Улыбка погасла окончательно.

– Потому что я их не убивал.

– Не надо лукавить. Девку из «Голубых глазок» замочил ты, и мы оба это знаем. Но видишь ли, – Корд как бы случайно посмотрел прямо в глаза Фамильяра, – я также знаю, что резню в больнице и удушение Мадам устроил кто-то другой. Честно говоря, – Корд перевёл взгляд на руки, которые Фамильяр сложил домиком на столе, – я не уверен, что бомж на твоей совести. Возможно, это дело рук другого бродяги. Поэтому я хочу услышать ответ всего на один вопрос: где ты был вечером первого ноября?

Вдо-о-ох – вы-ы-ыдох. Так его учили успокаиваться.

– Ты не будешь включать диктофон?

– Нет, я сейчас не на работе. Хочу прояснить кое-что для себя. В идеале вычеркнуть тебя из списка подозреваемых. Так что?

– Я был дома, – солгал Фамильяр.

– Это может кто-нибудь подтвердить?

Фамильяр покачал головой.

– Телефон?

– Что телефон?

– Если тебе звонили и ты ответил в промежуток между девятью и одиннадцатью вечера, это можно считать алиби.

– Мне не звонили, – медленно проговорил Фамильяр. Ему казалось, Корд видит его насквозь.

– Ладно, это проверить нетрудно, – солгал Корд. – Но если тебе кто-то звонил, а ты не взял трубку, то встанет вопрос – почему? И самый очевидный вариант: ты не мог ответить, потому что находился в другом месте.

Если Фамильяр в курсе, сколько бумаг нужно запросить, чтобы получить детализацию звонков абонента у телефонной компании, уловка не сработает. Но Корд надеялся, что сын начальника управления милиции не настолько включён в работу отца, чтобы знать такие мелочи.

– Ладно, ты меня подловил, – на одном выдохе произнёс Фамильяр. – Я гулял. По центру города, и мимо парка тоже.

– И зашёл в алкогольный магазин «Декантер»?

– Я… не знаю, как он назывался. Но да, зашёл. Купил коньяка. Если тебе интересно, – Фамильяр нагнулся, открыл нижний ящик стола и вытащил бутылку, – вот этот.

Корд посмотрел на бутылку, но брать не стал. У него не было цели поймать Фамильяра на лжи. Хотя это определённо было весело.

– Чек ты, конечно, не сохранил?

– Нет.

Фамильяр обратил внимание, как тряслась у него рука, когда он вытаскивал бутылку.

– Что ты вообще забыл в центре? Ты ведь живёшь совсем в другом районе.

– Я… Меня мучают кошмары. Я хотел немного проветриться и устать. Чтобы вырубиться сразу, как приду домой.

– Хорошо, а коньяк тебе зачем потребовался? Дома кончился?

– Я захотел немного выпить по дороге.

– И затем принёс недопитую бутылку сюда, а не домой? – удивился Корд.

Фамильяр замолчал. Следователь решил сменить тему.

– В парк заходил?

– Нет.

– Как ты шёл?

– Вдоль. Затем свернул по главной улице к своему району.

– Понятно. А что за кошмары?

– Кошмары?

– Ты только что сказал, что тебе снятся кошмары и ты вышел прогуляться, чтобы в эту ночь спать спокойно. Что за кошмары и зачем ради них ходить мимо парка, а не, скажем, вокруг дома?

Фамильяр не знал, что ему ответить.

– Я ходил мимо парка не из-за кошмаров… – промямлил абсолютно упавший духом Фамильяр. – Я ходил погулять из-за них, а мимо парка просто получилось…

– А, понятно. Но о чём они всё же?

Фамильяр поднял взгляд на Корда.

– О тебе. О том, что ты посадишь меня за убийства, которые я не совершал. О том, что я всё потеряю. Вот о чём.

Эта ложь была не так далеко от правды. Фамильяр действительно этого боялся. Правда, не во сне.

– Хорошо. Это всё, что я хотел у тебя уточнить. Кстати, – улыбнулся Корд. – Хочешь знать, почему я тебя не посадил, хотя мог?

– Потому что я не убивал? – продолжал настаивать Фамильяр.

– Нет, я просто вспомнил, как в детстве ходил с отцом на рыбалку. Он всегда привязывал мне к леске два крючка. Знаешь почему? Когда поплавок начинает ходить ходуном – клюёт. Можно подсечь и вытащить сразу, а можно немного подождать, пока кто-нибудь сядет на второй крючок. Это, конечно, риск. Если рыба аккуратная, она объест приманку с обоих крючков, а затем уплывёт восвояси. Но если повезёт, ты поймаешь сразу две неосторожных рыбки. И единственное решение, которое требуется принять, – рискнуть одним гарантированным уловом или терпеливо подождать джекпота.

Едва Корд вышел за дверь, Фамильяр трясущимися руками схватил бутылку и почти мгновенно её опустошил.

Он знает. Знает…

Что делать?

2

Корд терпеть не мог метафоры. Они – для мудил, не способных сказать напрямую. Но именно метафора, неожиданно пришедшая ему в голову, заставила его сегодня поехать к Фамильяру.

Фамильяр – невротик. В детстве ему было трудно даже общаться со сверстниками, а друзей у него и подавно не было – об этом однажды обмолвился Шеф. Но в четырнадцать, попробовав алкоголь, – а об этом Корду рассказал сам Фамильяр, – он обнаружил, что тот помогает ему ладить с людьми. В принципе, алкоголь и нормальных людей раскрепощает, но для Фамильяра он стал практически единственным шансом нормально общаться.

Он стал устраивать пьянку за пьянкой, заводить на них друзей, знакомиться с девушками – короче, участвовать в нормальной молодёжной движухе, – вот только для него вечеринки стали единственным способом чувствовать себя полноценным.

Фамильяр втянулся. С возрастом за каждый отличный вечер ему приходилось расплачиваться всё более тяжкими похмельями, но остановиться он не мог. Тусовки становились разгульней, к алкоголю добавились наркотики.

Финальный аккорд прозвучал в двадцать шесть – передоз. После – год реабилитации. Затем попытка начать новую жизнь: с клубом и без зависимостей. Насколько Корд знал, Фамильяр даже сумел почти отказаться от алкоголя – во всяком случае, пил теперь далеко не каждый день.

Но невроз никуда не делся. Тогда, в допросной, в своей завершающей речи Корд решил сыграть на нём, внедрить Фамильяру мысль, что от правосудия ему не сбежать. Сегодня же услышал о кошмарах. Связано ли это? Возможно, Корд сумел тогда подорвать психику Фамильяра?

Вот и проверим. Два крючка, две рыбки… Говорят, метафоры – язык подсознания, а значит, идеально подходят для того, чтобы внедрить нужную тебе мысль в разум другого человека. Тревожную мысль. Неочевидную. Интерпретируемую. Что это за две рыбки, м? Если пустая и примитивная манипуляция с неотвратимостью наказания сработала, то что произойдёт, когда Фамильяр начнёт осмысливать то, чего действительно опасается?

Это нехорошо – манипулировать психически нездоровым человеком. Но что ещё оставалось делать Корду? Ведь ему требовалось, чтоб Фамильяр совершил либо разумный поступок, либо глупость.

Теперь Корд был уверен: Фамильяр убил не только проститутку в парке, но и бомжа. Однако имелась проблема: нельзя просто обвинить человека. Требовалась аргументация, на основе которой Шеф выдал бы разрешение на допрос.

В случае убийства Пиалы аргументов было предостаточно – свидетельства её коллег, друзей Фамильяра. Но в этот раз Корд не смог бы убедить Шефа фразой: «Мне кажется, ваш сын мог пожелать вернуться на место преступления, случайно столкнуться с вонючим и навязчивым бродягой, а потом нечаянно его пришибить».

Да, сейчас Фамильяр наговорил ему столько, что этого вполне хватило бы для допроса, который запросто мог закончиться официальным обвинением в убийстве. Но даже если бы Корд действительно записал весь разговор на плёнку, она дискредитировалась бы вопросом: «А с фига ли ты, Корд, без разрешения допрашивал моего сына?»

Вот такие пироги. Нельзя говорить «мне кажется» и обвинять людей в преступлениях. Даже если ты уверен в своих предчувствиях.

Поэтому Корд решил пойти ва-банк: дать Фамильяру понять, что вот-вот прищучит и его самого, и его отца. Он надеялся, что тому хватит ума сбежать из города и пару-тройку лет в нём не появляться. Ну или, на худой конец, он попытается избавиться от следователя и тем самым развяжет ему руки. Такого развития ситуации Корд не желал, но был к нему готов.

Впрочем, что сейчас загадывать? Посмотрим, чем дело выйдет.

У него всё равно сейчас другое на уме.

3

В полдень они с Дией встретились в кафе через дорогу от здания, а котором располагалась временная «репточка» театра.

– Почему временная? – спросил Корд, жуя лангет.

– Всё узнаешь, – подмигнула Диа, помешивая ложкой кофе.

Пообедав, пара направилась к длинному трёхэтажному жилому дому нового образца – аккуратному, приятного желтого оттенка, но абсолютно ничем взгляд не приковывающему. Они подошли к не менее обыкновенной металлической двери с такой довольно редко встречающейся штукой, как домофон – Корд впервые увидел эту приблуду у двери подъезда Дии и несколько мгновений тупо смотрел на два вертикальных ряда металлических кнопок с номерами. Здесь, впрочем, кнопка была всего одна – вызов. Диа на неё нажала, через полминуты прозвучал сигнал, и дверь отворилась.

До чего дошёл прогресс.

Они попали на типичную лестничную клетку, разве что чистую и с хорошим ремонтом. Слева и справа от них было по две двери, которые вели в помещения, которые могли стать квартирами, если б не были переоборудованы для нужд театра.

– Это обычный жилой дом, – объяснила Диа. – Но пока здание театра строится, труппа расположилась здесь. Выкупили подъезд полностью, вместе со всеми квартирами.

– И жильцы не были против?

– Так купили-то ещё на этапе строительства. Вернее, даже планирования. Залы, где проходят репетиции, звукоизолированы, так что соседям мы не мешаем.

Вдруг дальняя правая дверь открылась и оттуда вышел паренёк в джинсах и серой футболке, порядком изгвазданной. Он, пыхтя, нёс картонную коробку, доходящую ему чуть ли не до подбородка.

– О, Диа, привет! – воскликнул он. – Можешь открыть первую дверь, пожалуйста?

– Что, опять нашли тебе занятие? – улыбнулась Диа, отворяя парню дверь и отходя в сторону.

– Ага! Погодь, я сейчас реквизит утащу и приду.

Паренёк прошёл в «квартиру» № 1 и минуту спустя вышел.

– А вы Корд, да? – Паренёк протянул руку для рукопожатия, но опомнился, что он в строительных перчатках, и поспешно их снял. Затем усмехнулся. – Тот самый мужик из булочной.

– А ты – тот паренёк с велосипедом и сломанной рукой, – вспомнил Корд и с улыбкой пожал протянутую руку.

– Вы что, уже знакомы? – удивилась Диа.

– Пересекались пару раз, – кивнул Корд.

– Говорят, случайности не случайны, – загадочно подмигнул паренёк и расхохотался.

– Призрак в своём репертуаре, – хихикнула Диа. – Он наш как бы талисман и по совместительству разнорабочий.

– Обидно, что талисман я «как бы», а разнорабочий всамделишный, – надулся парень. – Я здесь по собственной воле, между прочим, помогаю! – Вдруг Призрак озорно улыбнулся и галантно поклонился, прижав правую руку к левой стороне груди. – Приятно было поболтать, но коробки сами себя не перетаскают. Кстати, Спектр вас уже заждался. Он на третьем, где обычно.

Натянув перчатки, Призрак махнул им на прощание рукой и вернулся в квартиру, из которой несколько минут назад принёс коробку.

Корд посмотрел ему вслед.

– Харизматичный паренёк. К тому же красавчик.

– А я думала, ты его смазливым назовёшь.

– Не, ну можно и так сказать…

– Цыц!

– Не рано ли ему работать? Выглядит молодым.

– Ему четырнадцать, – улыбнулась Диа. – И он здесь не работает, а живёт. В смысле, не именно здесь, а в этом же доме, вместе со своим приёмным отцом, который, кстати, наш драматург.

– Сирота, что ли?

– Ага. Ребята из нашего театра ему, по сути, как семья. Кстати, – хихикнула Диа, – никто не знает, настоящее ли у него имя. Его Призраком прозвали в детдоме, потому что он всегда умудрялся появляться ниоткуда, когда был нужен. И так же незаметно умел исчезать. Но вообще паренёк он клёвый, хоть и немного, хм…

– Экспрессивный?

– Нет, другое слово… Эксцентричный. Никогда не знаешь, чего от него ожидать.

Они постучали в дверь с номером десять. За ней послышались шаркающие шаги, а потом перед ними появилось улыбающееся лицо режиссёра. У него были усы как у всемирно известного художника-сюрреалиста, но внешне он на того совсем не походил: невысокий крепыш в зелёной клетчатой рубахе и брюках на подтяжках.

– Здра-авствуйте! – протяжно возвестил он. – Вот и вы, Корд! Приятно с вами познакомиться! – Мужчина энергично потряс ему руку.

– Мне тоже, – вежливо ответил Корд. – Диа сказала, вы хотели со мной встретиться?

– Конечно, друже, хотел! – Мужчина жестом пригласил Корда пройти в зал. – О, и я совершенно забыл представиться! Спектр!

Они прошли к столу, и на узорчатой скатерти Корд увидел то, чего вообще не ожидал – стоявший по центру стола пузатый, сверкавший латунными боками самовар. Перед ним – три чашки на блюдце и три хрустальные вазочки: с пряниками, вафлями и шоколадными конфетами. Корд, хоть и недавно поел, всё же решил не оскорблять гостеприимного хозяина, а Диа так вообще никогда была не прочь навернуть сладкого.

– Диа! – начал Спектр, когда они сели за стол и налили себе чаю из краника. – Будет неправдой сказать, что я хотел поговорить именно с твоим парнем. На самом деле, мне важно мнение вас обоих. Дело в твоей беременности.

Корд внимательно посмотрел на режиссёра.

– Насколько я понимаю, роды ожидаются в мае-июне? – продолжил Спектр.

– Ну да, – кивнула Диа.

– А это значит, что начиная с марта, а может, и раньше, ты репетировать не сможешь.

– Не знаю ещё. Никогда не была беременной, – улыбнулась Диа.

– Это я по своей жене сужу, – улыбнулся Спектр. – Меньше всего нам нужно, чтобы в последний триместр ты напрягалась. Вы согласны со мной, Корд?

– Конечно, это разумно.

– Поэтому я предлагаю тебе, Диа, больше репетировать сейчас. Сможешь приходить к нам три дня в неделю?

– Ну… – Диа покосилась на Корда.

– Я не против, но смотри сама. Ты ж актриса.

Диа просветлела.

– Я согласна!

– Но у меня есть вопрос, – вставил Корд. – Разве спектакли репетируются так долго? Мне казалось, месяца три максимум…

Спектр улыбнулся.

– Можно и три, можно и полтора, а можно и полгода над одной пьесой корпеть. Насколько хватит бюджета и упорства. Мы, к счастью, в средствах не стеснены, а премьера должна пройти идеально. – Режиссёр сделал глоток из своей чашки. – Но есть и другая причина. Постройка нашего театра будет завершена в конце июня.

– А где он будет?

– Помните старую городскую библиотеку?

– Которая сгорела?

– Верно. Мы хотим сделать примерно то же самое. Этакий большой привет деревянному зодчеству, но по современным технологиям. Там же ещё скверик рядом, знаете? Его мы облагородим.

– А назовёте как?

– Думаем ещё. Сейчас лидирует вариант «ПостМортем» – как перекличка с постмодерном вдобавок с неплохим символизмом. Дескать, мы запечатлеваем театральное искусство после его смерти, во как!

– Видишь, Корд! Я же говорила, это нормальный театр, а не шарашкина контора! – упрекнула Диа.

Режиссёр широко улыбнулся.

– Вы действительно так думали?

– Просто я о вашем театре никогда не слышал.

– Наверное, потому, что не интересовались нашей сферой. Позвольте я расскажу вам о нас подробней.

Они беседовали ещё два часа. Режиссёр провёл Корду экскурсию и даже показал документы, чтоб окончательно убедить его, что их театр весьма солиден. И это оказалось правдой.

Раньше театр базировался в другом городе и назывался «Драматическим», а потом сменилось руководство, которое решило полностью переформатироваться под новые тренды. Они отказались от классических произведений и сосредоточились на поисках «произведений с незамшелой моралью и нестандартными сюжетами», как выразился Спектр. Их новые постановки имели грандиозный успех, и руководство решило отправить одну из трупп покорять столицу.

– И вот мы здесь, – подытожил режиссёр. – Решили даже не использовать свой хитовый репертуар, а начать всё с чистого листа. Наш драматург написал пьесу «Третьи лица», с которой мы дебютируем в столице.

– Да, Диа мне говорила.

– Надеюсь, про сюжет не проболталась? – режиссёр строго посмотрел не девушку.

– Нет-нет, что вы! – замахала она руками. – Не хочу портить Корду впечатление!

– Это верно, – рассмеялся режиссёр. – Готов поспорить, вы наш спектакль никогда не забудете!

4

На пути домой Корд раздумывал, к чему была сегодняшняя поездка в театр. Зачем он был там нужен? Вопрос с репетициями Диа могла и сама решить, ну или спросить его мнение в любое другое время…

Корд не мог понять, было ли в этой поездке нечто неправильное. Или это заурядная бытовуха нормальных людей, к которой он, будто дикарь какой, оказался просто-напросто непривычен?

Глава 31. Руки правосудия

Он снова был там, на аллее. Снова видел её. Снова она, задрав голову, гребок за гребком «всплывала» к нему, двигаясь в полуметре над землёй. Снова он от неё побежал…

…и вбежал в зиму. Нечто схватило его за рукав и резко развернуло.

– Будь человеком… – прохрипел заледеневший ханыга с осколком бутылки в левом глазу.

Он оттолкнул мертвеца и устремился прочь.

Аллея казалась бесконечной – бесконечно тёмной, бесконечно жуткой. Он слышал, как за спиной стенает убитый им бомж, чувствовал, как безмолвно и упрямо, окропляя асфальт кровью из затылка, плывёт убитая им проститутка. Он знал, что бесконечно убегать не сможет…

Он с размаху рухнул на колени, проехав по заледеневшей дороге пару метров. Нет. Нет. Почему он не просыпается? Почему он не может проснуться?!

Он в панике обернулся… но мертвецы больше не двигались. Они замерли в нескольких шагах от него.

Он медленно повернул голову…

– Ну привет, Фам.

Он поднял взгляд, и ужас сковал его. Сильные руки схватили его за плечи и подняли, будто тряпичную куклу.

– Я же говорил, от меня не скрыться.

Фамильяр посмотрел в лицо своего врага.

– Пора и честь знать, – проговорил тот, а затем правой схватил его за горло и потащил вперёд.

Фамильяр пытался вырваться. Бил по руке, по коленям врага – тщетно. Пытался закричать – хватка была слишком сильной. Цеплялся руками за кусты, траву – бесполезно. Его пятки вспахивали две колеи – сначала сквозь сугробы, затем взрывая летний дёрн, а в конце пути его ахиллово сухожилие начало рваться камнями.

Галька. Пруд. Последняя надежда.

Фамильяр подхватил гладкий овальный камень и что есть силы ударил им по колену врага. Тот остановился, а затем медленно поднял его к своему лицу.

– Не шали.

Фамильяр ударил его галькой в лицо. Она окрасилась кровью. Ещё. И ещё. Щека разорвана, челюсть свёрнута. Но враг лишь жутко осклабился.

И ускорил шаг.

Фамильяр продолжал колотить его, но тщетно: враг неостановимо тащил его в пруд. Вот они вошли по колено. По пояс. Враг держал Фамильяра у поверхности пруда, но то и дело окунал его. Фамильяр чувствовал, что под ними уже несколько метров глубины, но воды как было по пояс врагу, так и осталось.

– Я всегда ждал двух рыбок, – растянулись хищной в улыбке разбитые губы.

И он начал его топить. Собрав последние силы, Фамильяр попытался вырваться, но хватка не ослабевала. Руки врага удлинялись, толкали его вниз, но жуткая гримаса не уменьшалась.

Тело Фамильяра стукнулось о что-то мягкое – и хват на горле исчез. Он инстинктивно сделал вдох – и вода начала заливаться ему в лёгкие. Он в панике развернулся, чтобы оттолкнуться ото дна, – и увидел под собой мёртвое лицо своего отца…

Фамильяр забарахтался в ванной, откашливаясь. Он сильно наглотался воды.

Твою мать! Сука… Сон этот… Отец…

Фамильяр перегнулся через бортик. Бутылка виски, выпавшая во сне у него из рук, не разбилась, но почти весь напиток вытек на пол.

Нет, так больше продолжаться не может. Нужно что-то решать.

С Кордом нужно что-то решать.

Глава 32. День рождения Дии

1

Восемнадцатого ноября Дие исполнялось двадцать семь.

На этот и следующий день Корд отпросился с работы. Сложностей не возникло: активная стадия расследования по мертвецу в парке завершилась, новых жертв пока не появилось. Да и шумиха по Стервецу постепенно стихала: по сравнению с резнёй в больнице, убийство Мадам уже спустилось обществом на тормозах, а замёрзший бомж оказался вообще не интересен. Наверное, людям просто надоел этот персонаж. А может, сам Стервец сделал всё, что хотел, и ушёл на покой.

Вот только никто так и не понял, чего именно он добивался. Да и был ли маньяком в полном смысле слова?

Корд же был озадачен другим вопросом: что подарить человеку, который может позволить себе всё?

Ответ подсказал Скрипач:

– Разве это не очевидно? Подари ей впечатления.

Но Корд явно не ожидал той реакции, которая последовала за его предложением:

– Дий, как смотришь на то, чтоб на твой день рождения съездить с друзьями отдохнуть на базу отдыха?

Девушка чуть до потолка не подпрыгнула от радости.

За неделю до даты они занялись выбором места. Корд походил по турагентствам и насобирал рекламных буклетов, они с Дией их внимательно изучили и остановились на базе отдыха «Тихий бор».

– Ты смотри, там избушки! – восхищённо тыкала пальцем Диа. – И частокол!

Корду тоже понравилось. Буклет гласил, что база отдыха не только «вдохновлена лучшими образцам традиционной архитектуры», но и «погрузит вас в быт наших предков благодаря невероятному уровню аутентичности – от одежды до блюд по старинным рецептам». На следующий день Корд дозвонился до базы и забронировал двухэтажные хоромы с собственной баней – гулять так гулять!

Затем они связались с друзьями. Диа созвонилась с Небом (они стали так беззаботно болтать о своих подружечьих делах, что казалось, будто Диа напрочь забыла про цель звонка – и правда, лишь минут двадцать спустя она, спохватившись, пригласила Небо и её таинственного парня на отдых). На Корда же легла обязанность позвать Морта и Скрипача Так как ни телефонов, ни пейджеров у них не было, ему пришлось прогуляться сперва до «Стаи» (Морт захохотал и так хлопнул Корда по плечу, что тот едва не упал), затем до моста (Скрипач лишь с улыбкой кивнул, но стоило Корду отойти, друг догнал его и стал расспрашивать, а что с собой брать, а куда поедем, а что делать будем и ещё кучу вопросов, на половину которых Корд весело отшутился).

Затем Диа позвонила отцу во Дворец и рассказала о своих планах. Царь вежливо отказался от поездки, сославшись на работу. Диа этому не удивилась. Она понимала, какое бремя не нём лежит. Зато Царь предложил организовать для них автодом, на котором они смогут с комфортом добраться до места назначения.

18 ноября в шесть часов утра вся компания собралась у ворот дома Дии. Их уже ждал водитель на обычном с виду микроавтобусе, который внутри оказался небольшой люксовой квартирой, что повергло в изумление практически всех.

И они наконец познакомились с загадочным парнем Неба. Им оказался двадцатилетний добродушный пухляш по имени Мир – личность настолько непримечательная внешне, насколько и располагающая к себе: он нашёл со всеми общий язык буквально за те пятнадцать минут, что они ждали машину. Парень, провёдший детство в коммуне хиппи, обладал неисчерпаемым багажом баек и был чрезвычайно приятен в общении.

Три часа и двести десять километров спустя они прибыли к пятиметровым деревянным стенам острога. Да, база отдыха оказалась натурально небольшой крепостью, окружённой реликтовым бором. У массивных деревянных ворот, украшенных резными языческими символами, стоял привратник в валенках и расшитом разноцветными узорами овчинном тулупе с красным кушаком.

– Заходите, гости дорогие! – громогласно возвестил он.

Корд понятия не имел, насколько правдоподобно выглядел привратник, но девушкам, судя по их восхищённым возгласам, понравилось.

Пока друзья отправились на поиски хором, Корд расплатился в кассе неподалёку. Сумма за сутки отдыха получилась значительной, но Корда она устроила: главное, он сумел удивить Дию. То ли ещё будет сегодня вечером!

Через десять минут он нагнал друзей, которые скучковались около гида недалеко от ворот. Заметив его, Небо отделилась от толпы:

– Та-а-ам лошадки. – Девушка не смогла подавить отчаянный зевок, а потому смущённо улыбнулась. – Там – лыжня, там – каток, там – горка, – указательный палец Неба крутился вместе с ней в разных направлениях. – Мы узнали, где что находится!

– Молодцы! – похвалил Корд. – А где наш дом?

– А вот этого мы не узнали, – лукаво подмигнула девушка.

Они подошли к друзьям, и Диа радостно захлопала в ладоши.

– Корд, здесь так круто!

– Хорошо! Но я думал, вы найдёте наш дом, я приду, и мне кто-нибудь чего-нибудь нальёт…

– Вот это – мудрая мысль! – объявил Морт.

Друзья хором рассмеялись.

Девушка-гид проводила их до красивых деревянных хором и объяснила, где что находится.

– И не беспокойтесь: отопление у нас имеется, – с улыбкой сообщила она. – А если захотите воспользоваться баней, дрова уже включены в счёт. Приятного вам отдыха!

В отличие от внешнего вида дома, интерьер был вполне современен – мягкие диваны вместо твёрдых лавок, кухня с электрической плитой вместо огромной глинобитной печи, нормальное освещение вместо свечей и, самое главное, удобный санузел с туалетной бумагой вместо выгребной ямы с омётом соломы. Гид пояснила: никто не хочет полной аутентичности, гости желают лишь немного иллюзии.

Друзья распаковались и занялись своими делами – Небо пошла вздремнуть (она поехала сегодня сразу после работы и отрубилась почти сразу после отъезда), Диа принялась изучать программку, которую вручила ей гид, мужчины отправились на осмотр участка и бани.

День начался прекрасно.

2

Через полчаса после приезда друзей, на парковку «Тихого бора» заехал серый пикап.

Пора было расставить все точки над ё.

3

В десять утра в дом постучались. Сотрудник базы пришёл предложить им варианты обеда: пойдут ли они столоваться (так и сказал!) в корчму и какую кухню выберут – крестьянскую или боярскую. Посовещавшись, друзья решили обойтись простым обедом, а высокую кухню оставить на вечер.

Через час двое сотрудников привезли им чан щей, два каравая свежеиспечённого ржаного хлеба и шаньги с творогом и брусничным киселём на десерт. Обед получился сытным и настолько вкусным, что компания сметала всё на раз-два.

И отправилась развлекаться.

Перво-наперво они пошли к деревянной горке, которая оказалась чуть ли не выше их хоро́м. Ребятню, с визгом катавшейся с неё кто на чём горазд – на ледянках, на картонках, на заднице, – монструозность строения не пугала. Но девушки сразу помотали головами: не-а. Скрипач с Миром сделали шаг назад. Морт задумчиво посмотрел вдаль.

– Трусишки, – усмехнулся Корд и, бросив прощальный взгляд на друзей, направился к галдящим мальчишкам. Попросив у одного из них ледянку, он с максимально героическим видом принялся подниматься по лестнице. Ему было не страшно – скорей, азартно. А когда он забрался на вершину и подождал, пока скатившийся ребёнок уйдёт с пути, то вдруг осознал, что на этот раз интуиция его подвела.

Как бы сказать… горка не была гладкой.

Поняв, что ему предстоит и каким зайкой сереньким он будет, если развернётся и уйдёт, Корд вдохнул поглубже, сел на ледянку и закрыл глаза. Выдохнул. Оттолкнулся…

УЙ!-ОХ!-ЁПТ!-АААААааааа…

С горем пополам финишировав прямиком в сугроб, Корд отряхнулся, вернул подбежавшему мальцу ледянку, а затем враскоряку двинулся к хохочущим друзьям.

– Да ну на хер эту горку! – резюмировал он.

Корд сказал бы иначе, но нельзя: ругаться матом при детях – прерогатива детей.

Друзья направились к пункту проката лыж и коньков, затем – на каток. У них вышел небольшой спор, чем заняться в первую очередь, но Скрипач верно предположил, что пока у них есть силы, стоит заняться наиболее активной деятельностью, а более пассивную оставить на потом. Этот аргумент всех убедил.

На практически пустом катке друзьям было где раскататься. Морт рассекал по льду, как хоккеист; Диа, несмотря на беременность, порхала, подобно фигуристке; Небо аккуратно, под руку с Миром и подальше от Корда, училась кататься; Корд, пытаясь не выглядеть дураком, выглядел дураком, гоняя и время от времени феерично падая; Скрипач же, облокотившись на ограждение, беззлобно посмеивался над ним.

Час спустя они сдали коньки и взяли лыжи. Друзья выбрали средний маршрут – семь километров через бор, затем вдоль небольшой речушки, вверх по холму, вниз на поле и снова через бор – к базе. Маршрут был рассчитан на два часа неспешной прогулки, но они взяли три – после активного катания на коньках только у половины оставались силы.

Диа оказалась как раз из таких, а потому они с Небом с самого старта исчезли из поля зрения остальных. Морт с Миром шли следом – мужики нашли между собой много общего. А инвалидствующий Корд волочился вместе со Скрипачом в самом хвосте.

Впервые следователь осознал, что совсем не думает об убийствах. Он будто оказался в другом мире – мире без жестокости и скотства. И ему определённо здесь нравилось!

– Знаешь, меня давно гложет любопытство… – прервал тишину Скрипач, катившийся по параллельной лыжне. – Ты вроде как детектив. И я понимаю, почему ты постоянно таскаешь с собой латексные перчатки. Но почему не ходишь со служебным пистолетом?

– Зачем он мне?

– Разве не положен?

– Так я обычно с мертвецами работаю, а не с живыми преступниками.

– Ну а при задержании?..

Корд покачал головой.

– На задержания я не хожу. Для этого есть другие ребята.

– А если на тебя кто-нибудь нападёт? – не сдавался Скрипач.

– Тогда два исхода: либо я его одолею, либо умру.

Скрипач прыснул.

– Ну правда, – продолжил Корд, – за всё время работы на меня только раз напали. И то я мужика обезвредил секунд за пять.

– В это я верю. Помню, как ты в «Стае» дрался. Впервые видел, чтоб люди обеими руками так эффективно орудовали. Ты амбидекстр, не так ли?

– Ага. С рождения.

– Ух ты. Здорово!

– А то! Но я стараюсь не палиться, и в жизни действую только правой рукой. Вот в драках ограничивать себя перестаю. Особенно когда лупят со всех сторон.

Корд вдруг остановился.

– Кстати говоря. Где наши друзья?

– М?

– Оглянись.

Тишь да гладь – ни одного лыжника на горизонте.

– Может, за поворотом? – предположил Скрипач.

– Не знаю. Ладно, покатили вперёд, рано или поздно всё равно на базу вернёмся.

Лыжня петляла меж деревьев, то открывая вид на речку, то уводя в глубь бора. Друзей нигде не было видно.

Корд и Скрипач уже начали выезжать на открытое пространство, как вдруг услышали резкий девичий крик:

– ПЛИ!

И в них полетели снежки. Первые – мимо, но один попал прямо в центр лыжни, на которой стоял Корд.

– Засада! – воскликнул он.

Корд присел, отстёгиваясь от лыж, а Скрипач резво укатил вперёд, открыв на него полный обзор.

– Скрипач, блин! – и тут первый снежок, выпущенный Небом, попал в цель.

– Попала! – девушка, смеясь, захлопала в ладоши, когда ей в грудь прилетел снежный контрбросок.

– Корд, я за тебя отомстил! – довольно объявил Скрипач, прячась за воткнутые крест-накрест в сугроб лыжи.

– Ах вы гады такие, девушку обижаете! – весело возмутилась Диа.

Освободившийся от лыж Корд метнул в неё снежок. Та взвизгнула и пригнулась.

– Морт, артиллерия! – скомандовала она.

И тут Корд заметил. Друзья без дела не сидели и налепили несколько горок боезапаса. Но самая большая, с действительно гигантскими снежками, находилась перед улыбающимся Мортом.

– Беги, Корд, беги-и-и! – завопил он и метнул первый снежище прямо в голову Корда.

Тот отскочил и ринулся к ближайшему кедру, надеясь найти за ним укрытие. Морт и Диа продолжали осыпать его снежками, Небо с Миром сосредоточились на Скрипаче, который также пытался ретироваться.

Корд спрятался за стволом и сдёрнул перчатки, в надежде, что так снаряды будут лепиться быстрее. Рядом приземлился ещё один мортовский снежок, образовав кратер сантиметров двадцать диаметром. Ух.

Корд метнул ещё два снежка, целясь попеременно в Дию и Морта. И тут последний метнул особенно огромный снаряд и попал в ствол сосны. Корд облегчённо вздохнул, а потом ка-ак понял… и едва успел прикрыть голову от падающего на него сверху сугроба.

– Морт, мы сделали его! – радостно запрыгала Диа.

Ну всё, малявка, ты огребаешь!

Снег попал Корду за шиворот, а потому леденеющая спина придала ему заряд бодрости. С дикой улыбкой он выскочил из-за кедра, держа в обеих руках по снежку.

– Блин, мы его разозлили!

Морт, будто бык, с рёвом бросился на него. Корд перед самым столкновением сделал шаг в сторону, по пути ловко подставив другу подножку и швырнув ему в затылок один из снежков. Рёв сменился удивлённым вскриком, и Морт кубарем полетел в сугроб.

В глазах Дии появился шутливый испуг.

– А-а-а, спасите!

Но она не побежала, а швырнула снежок в живот Корда. Попала. Корд лишь улыбнулся.

– Учись, как надо! – и метнул оставшийся снежок.

На миг всё, казалось, застыло. Снег медленно сполз с раскрасневшегося лица Дии, она смахнула остатки ладошкой и покачала головой.

– Ну, Корд. Ну, погоди!

И, подбежав, повалилась вместе с Кордом в сугроб.

После окончания боя друзья, весело смеясь, вспоминая самые яркие мгновения сражения, отправились дальше по маршруту, теперь все вместе. Времени им хватило тютелька-в-тютельку.

Они вернулись в хоромы и растопили баню берёзовыми дровами. Запах стоял – отменный! Пока мужчины занимались баней, девушки заказали напитки – медовуху для мужчин и квас для них самих. В качестве закуски – свекольный салат с чесноком, квашеную капусту, два вида холодца и сало.

За всеми хлопотами и не заметили, как раскочегарили баню до восьмидесяти градусов. Поэтому первыми в парную отправились мужчины, которые, кроме Морта, выбежали оттуда спустя пять минут. Морт же, хохоча, продолжил лупить себя вениками и поддавать парку́.

Ещё через два захода парней, когда температура в парной упала до пятидесяти, туда отправились девушки, где и просидели минут двадцать, чинно-благородно беседуя о всяком-разном.

Закончив с банными процедурами, друзья разбрелись по своим комнатам – отдохнуть перед ужином, до которого остался всего час.

4

Он наблюдал за ними издалека – видел, как они резвились на катке, как затем отправились кататься на лыжах и пропали почти на три часа. За ними он не пошёл: важно было не попадаться на глаза. Позже, когда компания вернулась в свой дом, он позволил себе отдохнуть от слежки в снятой им избе неподалёку, но время от времени выходил на крыльцо и наблюдал за переменами в хоромах напротив.

Они его не заметили. Это хорошо. Свидетели ни к чему. Ему нужно найти уединённое место. И тогда он с ним поговорит.

5

Оказалось, ужин проходит вовсе не в корчме, откуда они заказывали обед, а в ресторации «Тихий бор», что располагалась немного в отдалении от центра базы. Поэтому друзьям потребовалось прогуляться дольше, чем они планировали, а после бани делать это было ну так лень! Но Диа настояла, а так как день рождения был её, упрямиться никто не стал.

Ужин подали шикарный. Суп из белых грибов, кулебяка с олениной, слабосолёная осетрина – лишь небольшой перечень того, что оказалось на столе. Порции (кроме двухкилограммовой кулебяки) были небольшими, как раз чтобы гость успел попробовать все возможные блюда. Друзьям также предложили винную карту, и каждый, кроме беременной Дии и Неба (они пили свежевыжатый гранатовый сок), заказал вина себе по вкусу. Всех удивил Морт: оказалось, громила предпочитает сладкие вина, тогда как остальные считали их отвратительными.

– Ничего вы не понимаете, – довольно фыркнул Морт. – Вкуснятина, каких поискать!

Корд, весь день пытавшийся понять, какого исторического периода придерживалась база отдыха, теперь перестал думать об этом. Он вкусно ел, общался с друзьями и морально готовился к завершению вечера.

И не замечал слежки.

Час прошёл, другой пошёл, а друзья уже находились в лёгком подпитии. Даже девушки настроились со всеми на одну волну, хоть и были трезвы. Мужчины опустошили уже три бутылки вина, и Корд чувствовал, что настало время опустошить кое-что ещё. Оставив смеющуюся компанию, он узнал у официанта, где туалет, и направился туда.

Минуту спустя, никем не замеченный, за ним прошёл высокий блондин.

Закончив свои дела, Корд вышел из кабинки, и его взгляд упёрся в дуло пистолета.

– Ух ты… Привет, Фам.

Бывший приятель стоял в двух метрах от него – достаточно далеко, чтобы успеть выстрелить, прежде чем Корд сократит дистанцию, и достаточно близко, чтобы не промахнуться. Опьянения как не бывало.

– Здорово, Корд. Думаю, нам пора это закончить.

Фамильяр выглядел угрожающе: взгляд исподлобья, знакомый пистолет в правой руке, левая – в кармане дублёнки. Ещё один сюрприз? Корд не удивился бы тычковому ножу. Возможно, Фамильяр предположил, что Корд может попытаться атаковать его вблизи, и принял меры противодействия. А может, в кармане Фам держал всего лишь два скрещённых пальца.

– Тогда ты невовремя. Видишь ли, я на выходном, а потому наручники с собой не взял.

Фамильяр фыркнул.

– Серьёзно? Даже сейчас ты шутишь?

– Почему шучу? Стрелять-то ты в меня не станешь.

– С чего ты взял?

– Зачем?

– Чтобы ты перестал меня преследовать.

– Назло маме уши отморожу?

– Что ты несёшь? – скривился Фамильяр.

– Сам подумай. Ты пришёл мне угрожать, чтобы я тебя не посадил. Убьёшь меня при свидетелях – сядешь. Странное решение.

– И где тут свидетели?

– За единственной дверью, что ведёт отсюда. А пистолет бабахнет так, что мало не покажется.

Взгляд Фамильяра изменился. Кажется, он понял, в чём главный недочёт его плана. Но расслабляться было рано.

– Кроме того, ты мне неинтересен. Я же говорил, что мог посадить тебя в любой момент?

Корд двинулся вперёд.

– Стой!

– Я руки помыть. – Следователь невозмутимо подошёл к раковине и включил воду. – Правда в том, Фамильяр, что только что ты, по сути, поставил мат сам себе. Если я прямо сейчас тебя арестую, ты сядешь не только за свои два убийства, но и за другие. Даже если их не совершал. А если ты меня застрелишь, к ним прибавится ещё и убийство сотрудника милиции, а значит, пожизненного не избежать, и отец не поможет.

Корд краем глаза смотрел на отражение Фамильяра в зеркале. Рука, в которой был сжат пистолет, заметно подрагивала.

Вдруг в туалет, шатаясь, ввалился Морт.

– Корд, куда ты… – и осёкся.

Перед ним открылась невероятная картина: абсолютно спокойный Корд моет руки, а ему в затылок направляет пистолет незнакомый мужик.

– О, у нас тут небольшое недоразумение, – ответил ему друг. – Чувак позади, из-за которого началась байда со Стервецом, думает, что может избавиться от меня, но на самом деле нет. И ты тому свидетель. Кстати, здесь есть, чем руки вытереть?

Вопрос канул в пустоту. Но Корд и сам заметил рулон бумажных полотенец неподалёку. Промокнув ими руки и выкинув в мусорное ведро под раковиной, он повернулся к Фамильяру.

– Поэтому, Фам, суть такова. Если ты сейчас выстрелишь – тебе пиздец. Если опустишь пистолет и спокойно уйдёшь – всё кончится хорошо. Приведи свои дела в порядок и смотайся на какой-нибудь тропический остров на годик-другой. Потом история со Стервецом уляжется – вернёшься. Обещаю, я не буду тебя преследовать. А ты знаешь, чего стоит моё слово.

Корд повернулся к Морту.

– Кстати, если ты отлить, кабинки свободны.

– А с тобой всё будет в порядке? – серьёзно спросил громила.

– Фамильяр?

Сын начальника Центрального управления милиции, ненарочный убийца и еле сдерживающий себя невротик, опустил пистолет.

Морт кивнул и вошёл в кабинку.

– Но имей в виду, Фам. Дело Стервеца будет закрыто, а значит, вся возможная информация по тебе там будет. В том числе и твоя сегодняшняя выходка. У тебя есть примерно месяц, и если после ты всё ещё будешь в городе – не обессудь.

– А мой отец? – едва слышно прохрипел Фамильяр.

– С ним-то что?

– Ты говорил…

– Он хороший человек, Фам, и отличный начальник. Делать мне больше нечего, как сдавать его. Если, конечно, ты уедешь из города. Если нет – ну… Короче, его судьба зависит от твоего решения.

Фамильяр кивнул. Сложно описать, как он себя в этот момент чувствовал. Его обуревал страх, но в то же время присутствовало и облегчение, он корил себя за глупость, но в то же время и благодарил, он ненавидел Корда, но в то же время понимал, что тот просто выполняет свою работу. Ему требовалось подумать.

Возможно, у него появился шанс.

Послышался звук смываемого бачка, и из кабинки вышел Морт. Посмотрел на молча глядящих друг на друга мужчин, подошёл помыть руки.

– Ладно, Фамильяр, нам пора. Удачи тебе.

И друзья вышли, оставив опустошённого человека одиноко стоять посреди сортира.

Корд возвращался с Мортом к столу, а в голове проносились мысли. Как бы он не пытался отвлечься от работы, она всё равно находила его. А сейчас она впервые привела его к непосредственной опасности. Да, он действовал хладнокровно, но внутри его била дрожь: если сейчас Фамильяр выстрелит, всё исчезнет. Вся его новообретённая счастливая жизнь пойдёт прахом. Впервые он понял, насколько много ему на самом деле терять.

Но нашёл в себе силы этого не показывать. И сейчас, приближаясь к столу вместе с Мортом, он всё равно сделает то, что планировал – поставит яркую точку сегодняшнего дня.

– Вы куда там запропастились? – шутливо накинулась на них Диа.

– Да так, – уклончиво ответил Корд. – Мужицкие дела делали.

– А какие дела делают делают мужики в туалете?

– Письками меряются! – несмешно пошутил Корд.

– И у кого из вас больше? – В глазах Дии вспыхнул огонёк озорства.

– Мне кажется, она должна знать, – сказал Корду Морт.

– Слушай, не могу я пока, понимаешь? Это весьма сложный вопрос.

– Но если не скажешь, будет хуже!

– Ну, хуже, наверное, не будет…

– Будет-будет! – пригрозила Диа.

– Блин, понимаешь, это не та вещь, о которой легко сказать сходу…

– Слушай, – Диа шепнула Небу на ухо. – Это правда так важно? Ну… этот вопрос?

– Для многих мужчин очень даже да, – лукаво улыбнулась девушка.

– И всё равно я бы с этим не тянул, – пожал плечами Морт. – На твоём месте.

Корд надул щёки и медленно выдохнул.

– Ладно. – Он сунул руку в карман джинс. – Ты прав, Морт. Но… Диа, – обратился он, а та была уже вся внимание. – Как я уже сказал, это весьма сложный вопрос и… блин… – Корд нервно улыбнулся и положил перед девушкой алую бархатную коробочку. – Ты выйдешь за меня?

Глава 33. Тили-тили!

Некоторые попытались бы предостеречь молодожёнов, мол, «чего так рано, не подумали, не прижились, вот мы с мужем десять лет душа в душу прожили, чтобы в брак вступить, а вы вот женитесь, потом разведётесь, у моей подруги так было, кудах-тах-тах», но Корд с Дией были уверены: если и так всё ясно – чего тянуть?

Так Корд впервые попал во Дворец. Диа провела его по белым мраморным коридорам, устланным красными ковровыми дорожками, прямиком к рабочему кабинету своего отца, а затем отправилась по делам – даже дочери правителя приходилось участвовать в бюрократиаде, чтобы зарегистрировать брак.

Размер кабинета Царя впечатлял: он был, наверное, раза в два больше квартиры Корда. Вдоль стен, обшитых деревянными панелями, стояло шесть застеклённых книжных шкафов. По центру кабинета – большой прямоугольный стол с девятью мягкими стульями. Чуть дальше, у занавешенного плотными бежевыми шторами окна, находилось рабочие место Царя. За ним, на продолговатой тумбе, стояло три чёрных телефона без циферблатов, на стене справа висели часы с курантами, слева же виднелась деревянная дверь, ведущая в личную комнату, где правитель мог немного отдохнуть.

Царь, занимавшийся сейчас повседневной работой с документами, услышал восклицание дочери и приветствие ее жениха, снял очки на цепочке и вышел из-за стола. Поздоровался, перекинулся парой слов с дочерью, и та отправилась дальше. Корда же пригласил сесть за стол, а сам нажал на кнопку, расположенную под его крышкой, и через несколько минут в кабинет вошёл слуга с заварочным чайником и двумя чашками на подносе.

– Вы должны знать, Корд: церемонии не будет.

– Что вы имеете в виду?

– Царская свадебная церемония состоит из множества ритуалов, включая прекоронацию и публичное венчание перед народом. Но так как моя дочь пока не желает принимать на себя обязанности соправителя, мы не будем проводить эту церемонию.

Корд с облегчением выдохнул.

– Так это же хорошо!

– Но имейте в виду, Корд, вам всё равно придётся пройти через это, когда Дие исполнится тридцать. Также следует учесть, что после публичной церемонии вы станете Великим Князем. Это, в свою очередь, означает, что вам придётся посвятить себя политике.

– Плести интриги и всё-такое?

Царь улыбнулся.

– Если захотите.

– И в таком случае, я не смогу работать следователем?

– Как вы представляете себе Великого Князя, ловящего воришек?

– Как борца с коррупцией?

Царь мягко рассмеялся.

– Если вы захотите продолжить ловить преступников, вам будет доступна работа в Царской жандармерии. Однако она занимается расследованием должностных преступлений политиков, вроде, как вы верно заметили, коррупции или превышения полномочий, однако сферы убийств касается лишь в случае, если преступление способно вызвать международный скандал или значительно понизить рейтинги правительства в обеспечении безопасности собственных граждан. Но, думаю, нет нужды пока загружать вам разум подобной информацией.

– Могу ли я служить вместе с моим нынешним коллегой, Форсом?

– Вы имеете в виду, в жандармерии?

– Ну да.

Царь сложил руки домиком.

– Видите ли, как Великий Князь вы будете обладать исключительным правом на участие в любой сфере деятельности правительства, в которой вы компетентны. Однако это не означает, что ваши друзья и знакомые также обладают этим правом. Непотизм – это…

– …превышение полномочий. Знаю, – кивнул Корд. – Но я имею в виду другое. Может ли он сдать экзамены или что там нужно, чтобы пройти на службу в жандармерию?

– О, несомненно! Однако требования к жандармам намного выше, и результаты тестов должны быть исключительными. Если ваш друг не пройдёт безошибочно с первой попытки, путь в жандармерию ему будет закрыт навсегда.

– Понятно.

– У вас ещё есть вопросы?

Корд задумался.

– Пожалуй. Вы ведь навели обо мне справки, верно?

– Ещё до нашей первой с вами встречи.

– Ужин был устроен, чтобы посмотреть на меня вживую?

– Да.

– Какое мнение вы составили обо мне?

Царь улыбнулся.

– Знаете, когда моя дочь впервые описывала вас, она упомянула, что вы имеете привычку говорить напрямую. Ей эта черта очень понравилась.

– Просто экономлю время, – отмахнулся Корд, немного смутившись.

– Кроме того, она охарактеризовала вас как очень умного человека.

– Преувеличение, – пожал плечами Корд, смущаясь всё сильнее.

– Позже Диа отметила специфический юмор и способность говорить о вещах, которые в приличном обществе сочли бы постыдными, а также склонность нарушать правила, если они противоречат вашим намерениям.

– Про сельский туалет она вам, как я вижу, рассказала…

Царь хохотнул.

– Я также узнал о ваших профессиональных достижениях. О нестандартной логике, подчас не имевшей под собой видимых оснований, но неизменно приводившей к поимке преступника. И многое другое…

Царь сделал паузу.

– Я не вижу смысла перечислять вашу полную характеристику, однако, изучив её, я сделал вывод: лучшего кандидата на титул Великого Князя и мужа моей дочери подобрать сложно.

– Хм. Почему?

– Предположите.

– Ваша дочь такая же?

Царь рассмеялся.

– Именно, Корд, именно! Она, конечно, не расследует преступления и не шутит про, простите, экскременты, но в остальном ваша и её характеристики практически идентичны! А уж какая она авантюристка – вы бы знали! Впрочем, думаю, вам ещё предстоит почувствовать это на себе.

Они ещё немного поговорили о том о сём до возвращения радостной Дии.

– Всё готово! – возвестила она. – Официально я теперь тебе жена!

Естественно, это следовало отметить. Но праздник решили отложить на вторую декаду декабря, и тому было несколько причин.

Во-первых, Диа не хотела устраивать одни гулянки за другими – они всего три дня как вернулись из «Тихого бора». В конце концов, и от отдыха нужно отдыхать. К тому же Царь предложил отметить свадьбу в их загородном доме всем вместе, а значит, день следовало выбрать такой, чтоб подстроиться под его расписание.

Во-вторых, других дел было невпроворот.

В тот же вечер, когда Корд сделал Дие предложение, Небо сообщила, что хочет уволиться. Со смертью Мадам её в «Голубых глазках» ничего не держало, к тому же она была на ранних сроках беременности (Мир тогда так засмущался от поздравлений, что сделал вид, будто дегустирует вино, а Небо отреагировала в своём стиле: начала спасибкать на каждое доброе слово).

Вот только с увольнением возникли проблемы: новый директор «Голубых глазок» не захотел отпускать одну из лучших своих работниц, а потом чинил ей препоны, однажды дошло дело и до прямых угроз. Когда девушка рассказала об этом Корду с Дией, те тут же позвонили нужным людям, которые пригрозили борделю проверками. В итоге директору ничего не оставалось, кроме как отпустить Небо на все четыре стороны и выплатить ей выходное пособие в размере полугодовой зарплаты.

Буквально на следующий день после увольнения девушка устроилась официанткой в одно крупное сетевое кафе. Достаточно простенькое, чтобы шанс наткнуться на её бывших клиентов был минимальным. Позже рассказала: ей удавалось настолько легко находить общий язык с гостями, что те уходили от неё с улыбкой, а она – с чаевыми. По итогу даже в доходах не так сильно потеряла, как предполагала.

А вот у Корда на работе был напряг: близился годовой отчёт. Так как многие работники Управления были теми ещё любителями заполнять журналы вовремя, все носились, как угорелые, и спирали вину друг на друга. А мелкие преступления в Центральном районе продолжали происходить, и им тоже требовалось внимание…

Зато по делу Стервеца решили поставить точку.

Они собрались всей следственной группой в зале для совещаний. Корд, Форс, судмед, трое криминалистов, кинолог и ещё полтора десятка сотрудников, участвовавших в следствии во времена того или иного убийства. Шеф стоял перед ними за кафедрой.

– Итак, – серьёзно сказал он. – Я правильно понимаю, у нас до сих пор нет даже предположения о том, кто это может быть?

Корд поднялся со своего места.

– У нас миллион предположений. Нет конкретного лица. Даже признаков. Мы до сих пор не знаем, мужчина это или женщина, не говоря уже о внешности, возрасте или тому подобном.

– Что вы предприняли для того, чтобы раскрыть личность убийцы?

Шеф знал дело Стервеца досконально, но проговорить перед всеми требовалось.

– Всё возможное. Работа со свидетелями, анализ улик, дважды проводился следственный эксперимент – по первому и второму убийству. Обо всех розыскных мероприятиях подробно указано в отчёте.

Шеф кивнул.

– А что скажете вы, Корд? Какие ваши мысли насчёт убийцы?

– Я думаю, он либо суперпрофессионал, либо чрезвычайно везучий гад. – В зале послышался одинокий смешок, который через мгновение стих. – Он не оставил ни одного отпечатка или орудия убийства, за исключением случаев, когда, видимо, делал это намеренно.

– Каковы наши шансы на его поимку?

– Минимальные, если он не совершит ошибку. Или ему повезёт чуть меньше обычного.

Шеф снова кивнул и оглядел аудиторию. Перед ним собрались высококлассные специалисты, собравшие огромное количество материалов по каждому делу. Специалисты, отлично провёдшие розыскную работу. Специалисты, стыдливо прячущие сейчас глаза, ведь ничто из вышеперечисленного не помогло им подобраться к Стервецу.

Но самое страшное, Шеф абсолютно ни к чему не мог придраться. Работа была выполнена безукоризненно. Вот только этого оказалось мало.

Убийца их сделал.

– Что я хочу сказать… – медленно начал Шеф, параллельно обдумывая, как бы помягче сформулировать. – А, к чёрту. – Шеф вышел из-за трибуны. – Мужики, честно скажу, я устал от бесконечной волыны по делу Стервеца. И он не убивал уже с октября: я сомневаюсь, что гибель бомжа в парке – его рук дело. Возможно, маньяк добился, чего хотел. Возможно, ненадолго залёг на дно. В любом случае наш бюджет подходит к концу, и мы не можем больше тратить ресурсы на поиски призрака. До тех пор, пока он не совершит новое преступление, а я всем сердцем надеюсь, что этого не произойдёт, до тех пор мы прекращаем все следственные действия по любому из убийств и оформляем дело Стервеца как глухарь.

В зале воцарилась тишина.

Глухарь. По самому громкому делу этого года, а может, и последних десяти лет.

– Как вы понимаете, – прокашлялся Шеф. – Это также означает, что годовой премии не будет.

Для всех, кроме Корда и судмеда, это известие стало крайне печальным. Первый – миллионер, второй – одинокий работающий пенсионер, которому деньги тратить было некуда, но вот остальные… Лишение премии стало для них ударом ниже пояса. Но против приказа сверху не попрёшь: они действительно облажались.

Несмотря на все заботы, в субботу одиннадцатого декабря компании вновь удалось собраться полным составом. Оказалось, половина из них и не знала, что Диа – дочь Царя, и что сегодня они отправятся в их загородный дом.

– Я, правда, догадывался, что Диа не простой человечек, но чтоб настолько… – удивлённо пробормотал Скрипач.

– А я и думать не думал! – весело ответил Морт.

– Царевна так царевна, – улыбнулся Мир. – Это не делает человека хуже.

– А мне Корд сказал, – смущённо пожала плечами Небо. – Я его не спрашивала, а он проболтался.

– Я только надеюсь, друзья, что вы не станете относиться ко мне иначе, – сказала Диа.

– Так это знание ничего не меняет, – ответил Скрипач. – Ну, пока ты не станешь Царицей. Потом нужно быть осторожней, а то вдруг казнишь.

Друзья рассмеялись.

По приезде в особняк они принялись восхищаться всем подряд – от размера территории до красоты дома. На крыльцо вышел Царь, который с искренней улыбкой поприветствовал гостей и сообщил, что до ужина ещё рано, поэтому они могут осмотреться. Девушки с Миром и Скрипачом отправились на конюшню, где Диа рассказала им о своих породистых кобыле и жеребце, а Небо покормила их нарезанными яблоками и морковкой. А чуть позже царевна проводила их в стойло к двухмесячному жеребёнку – тут даже парни не удержались от того, чтобы погладить паренька, весело мотавшего головой в ответ на их прикосновения.

А Корд с Мортом отправились к Царю с вопросом, не нужна ли помощь. Получив отрицательный ответ, они вместе с хозяином дома пошли в оборудованный на первом этаже спортзал, где находился стол для пинг-понга, и устроили такую страшную зарубу, что Морт одним особенно жестоким ударом умудрился расщепить ракетку об угол стола и очень сильно после этого покраснеть. Царь, увлечённо следивший за игрой, лишь рассмеялся и протянул ему новую.

Громада Морт оказался настолько быстрым и сильным игроком, что даже Корд, считавший себя докой в пинг-понге, от неожиданности продул две партии из трёх, а после уважительно пожал другу руку.

Но вот настало время праздничного ужина, и компания вновь собралась вместе. Говорить о том, что ужин был великолепен… нужно ли? Одно можно сказать наверняка: ни Корд, ни друзья в жизни не едали столь вкусных и необычных яств и не пивали столь дорогих напитков с шикарным послевкусием, а потому доставили Царю и Дие немного постыдное удовольствие, когда те, наблюдая за реакциями гостей, украдкой улыбались друг другу.

После ужина, который закончился ближе к полуночи, все поднялись на второй этаж, в комнату отдыха. Под красное и белое вино они вели беседы о своей жизни, раскрываясь друг перед другом и перед Царём. Но и последний не отставал: оказавшись отличным собеседником, он не только внимательно слушал каждого, но и делился курьёзными случаями из мира политики и высшего общества.

– …и я ему говорю: «Господин, сейчас вы сядете в лужу!» А он, разгорячённый спором со мной, не заметил, как проходивший мимо официант пролил бокал шампанского ему на кресло. И вот он в ярости машет рукой, восклицает: «Вы не правы, Царь!» – и с размаху садится на мокрое сиденье!

Друзья прыснули. А Корд спросил:

– Не вы ли подали знак официанту, чтобы он опрокинул бокал?

Царь сложил руки домиком и лукаво улыбнулся:

– А это, Корд, совершенно секретная информация.

За подобными разговорами пролетала ночь. Первый час, второй… Друзья окончательно расслабились. Несмотря на то, что они впервые оказались в высшем обществе, никакого дискомфорта они не испытывали.

Корд вышел на балкон покурить. На улице около нуля, убывающая луна освещала лежавший перед ним заснеженный лес и одинокую дорогу, ведущую к воротам с территории особняка. Корд вдохнул чистый воздух и у него возникла мысль: а может, не стоит? Повертел в руках сигагету, задумчиво на неё посмотрел… Да, пожалуй, не станет он портить сегодняшний вечер сигаретным дымом. Особенно если учесть, что в компании никто, кроме него, не курил.

Он убрал сигарету обратно в пачку и развернулся, чтобы вернуться к друзьям, как вдруг дверь на балкон открылась и из дома вышел Царь.

– Я должен поблагодарить вас, Корд, – сказал он.

Корд удивлённо уставился на своего тестя.

– За что же?

– Вы сделали Диадему счастливой.

– Как и она меня.

– Нет, вы не совсем понимаете… – Царь подошёл к парапету и оперся на него. Корд встал рядом. – Диа дружелюбна и очень любит людей, но она не может общаться с теми, кто ей неинтересен. А специфика социального взаимодействия аристократов такова, что тебя лишают действительного выбора: либо ты коммуницируешь с равными себе, либо не коммуницируешь вовсе. А Диа… скажем так, если ей был интересен повар, она общалась с поваром, если садовник – с садовником, а если аристократ был ей неинтересен, она очень быстро оставляла его одного. Понимаете, какая у неё репутация?

– Белой вороны?

– Верно, – кивнул Царь. – Её считают странной, хотя в лицо об этом никогда не говорят. Кстати, эта особенность – аристократическое лицемерие – ей тоже не нравится. Поэтому я был чрезвычайно удивлён, когда однажды она мне призналась, что у неё появился «хороший человек». А узнав вас, хоть и поверхностно, я понял, что вы именно тот, кого она всегда искала. Наивно звучит, правда?

– У меня такие же мысли были, когда с ней познакомился, – улыбнулся Корд. – И Царь… Коли уж мы теперь родственники, может, перейдём на «ты»?

Царь хохотнул.

– Давно я так ни к кому, кроме Дии, не обращался. Но попробовать стоит.

– Знаешь, что я думаю? – продолжил Корд. – Ну, почему Диа так хорошо общается со всеми нами?

– Поделись.

Корд развернулся к дому и посмотрел в стеклянную дверь балкона, за которой виднелись его друзья.

– Мы маргиналы. Бездомный, бандит, хиппи, бывшая проститутка и следователь, забивший на поиски убийцы ради личного счастья. Отбросы общества, с какой стороны не глянь. Нормальных людей пруд пруди, а Диа выбрала нас. Знаешь почему? Каждый из нас дружит с ней не из-за того, что она дочь влиятельного политика с кучей бабла. И нам плевать, что один по меркам общества необразован, второй – слишком беден, а третья трахалась за деньги. Нам просто кайфово друг с другом общаться.

Царь задумчиво смотрел на зятя.

– Пожалуй, ты прав. Ведь Диа, если исходить из определения термина, тоже маргинальна.

– Кстати, тебе не страшно пускать компанию малознакомых маргиналов в собственный дом, пусть и загородный?

Царь улыбнулся.

– Я не привык сомневаться в словах моей дочери. Если она говорит, что вы хорошие люди, – значит, так оно и есть.

– Ты весьма сумасбродный политик.

Царь рассмеялся.

– Возможно, я тоже маргинал.

Вдруг дверь на балкон открылась, и в проёме показалась Небо.

– Что это вы тут, секретничаете? – улыбнулась она. – Пойдёмте внутрь. Диа нам сейчас на рояле играть будет.

– Скажи, пусть пока не начинает, – попросил Корд. – Хочу сделать небольшое объявление.

Красавица Диа сидела за роялем, показушно уперев руки в боки.

– Знаешь ли, муж мой, семеро одного не ждут!

– Ситуация демонстрирует обратное, – с улыбкой парировал Корд. – Но я хочу кое-что сказать, если ты не против.

– О, речь! Ну давай!

Корд подошёл к роялю и встал за Дией.

– Друзья! Ещё полгода назад я и представить себе не мог, что когда-нибудь окажусь в подобной ситуации. На собственной свадьбе. Окружённый друзьями. С любимой женщиной. Всегда думал, что у меня другая судьба – никому не нужный волк-одиночка. Принято считать, что это сильный зверь, способный справиться со всем самостоятельно, и стая ему не нужна. Но это не так. Слабый, раненый или больной – вот кто обычно изгоняется из стаи. Вот кто такой волк-одиночка. И с недавнего времени я чувствую, что перестал им быть. Благодаря вам.

Друзья зааплодировали. Расчувствовавшаяся Небо смахнула слезинку.

– И поэтому сегодня я хочу сделать одно признание. Наверное, мне следовало сказать об этом раньше, но… – Корд тяжело вздохнул. – Это моя самая большая тайна. И… почти никто о не знает. Но я считаю, что пришла пора мне раскрыться. И в первую очередь это касается моей любимой жены. Диа, дорогая, ты должна знать… – Диа не сводила взгляда с серьёзного лица своего мужа. – Как бы помягче… – Корд неожиданно подмигнул. – Твой муж – позёр.

И его правая рука заскользила по третьей октаве в ритме джаза. Через миг мелодию подхватила левая.

Послышался изумлённый вздох Неба и удивлённые возгласы мужчин, а затем – громогласный хохот Морта.

– Ах ты гад такой! – воскликнула ошарашенная Диа. – Ну, я тебе!.. – И немедленно подхватила импровизацию своего мужа.

Самой большой тайной Корда было то, что в семнадцать лет он с отличием окончил детскую школу искусств по классу фортепиано.

Глава 34. Ваши решения будут иметь последствия

1

20 декабря 1993 года Форс запомнит на всю жизнь. О поступке, совершённом им сегодня, он будет сожалеть до конца своих дней.

Месяц назад он узнал истинную личность своей женщины. Узнал о её прошлом. И это повергло его в трудные размышления, продлившиеся почти месяц. Ему требовалось найти в себе силы решить, как правильно поступить.

Потому что – и это понимание расстраивало сильнее всего – Фламинга запросто могла оказаться Стервецом.

Форс тщательно скрывал тяготившие его мысли от окружающих. Работал с Кордом как обычно, предсказуемо отреагировал на лишение премии унылым вздохом, добросовестно выполнял всю свою работу – никто не смог бы догадаться, что с ним что-то не так. Но по возвращении домой Форс из раза в раз перечитывал собранные им материалы. Газетные вырезки девятилетней давности, тексты Фламинги с момента её работы в журнале «Женские секреты». Он искал намёки, зацепки, детали – и находил их. Стал осмысливать свою роль в игре, которую предположительно затеяла его женщина, – и понял, что для неё он был гарантом безопасности. Как там говорят, держи друзей близко, а врагов ещё ближе? Он, дурак, повёлся. Любовь, блин. Тьфу!

Но несмотря на все факты, решиться действовать ему было тяжело. Он не нашёл в себе смелости выложить всё Шефу и Корду, признаться в том, что он делал, потому что в этом случае лишился бы работы. Но хотя бы расстаться с Фламингой… Так поступить необходимо.

И вот, 20 декабря 1993 года, стоя под дверью Фламинги, он пытался собраться с силами и заново мысленно прогонял всё, что он репетировал.

Приветствие. С места в карьер. Аргументация. Прощай.

Форс чувствовал, что облажается. Потому что он, ну… такой. Всегда лажает. В этом, наверное, его природа – лажать.

Он нажал на кнопку звонка. Будь что будет.

Они с Форсом не встречались уже почти две недели. Работа, мол, конец года, извини. Как только, так сразу. Фламинга прекрасно его понимала: сама носилась, как в жопу ужаленная, с новогодним номером. Но они, к счастью, созванивались и держали друг друга в курсе их дел.

Совершенно неожиданно Фламинга привязалась к этому нелепому толстяку.

В этот вечер она решила себя побаловать. Купила пива, солёного арахиса, взяла в прокате два мелодраматических фильма и предвкушала любовные терзания очередных несчастных героев. Но стоило вступительным титрам закончиться, в дверь зазвонили.

Кого там принесло на ночь глядя?

Фламинга открыла дверь и увидела на пороге мнущегося Форса. Он не предупредил о своём приходе, это так на него не похоже…

Проглотив ком в горле, Форс сказал:

– Фламинга, я всё знаю.

Даже не поздоровался.

Фламинга недоумённо поморщилась.

– Что знаешь? И привет вообще-то.

– О твоём прошлом.

Мысли заметались в голове Фламинги. Неужели он…

– Нам нужно расстаться.

– Что… Погоди, о чём ты?

– Ты создала Стервеца, чтобы отомстить Корду за то, что он сделал с тобой. Вернее, что с собой сделала ты сама.

Твою мать, о чём она думала? О том, что, встречаясь со следователем, сможет скрыть своё прошлое? БЛЯДЬ!

– Что ты несёшь? Я ничего не делала!

– Разве? А издёвки над следствием в своих статьях? А я? Разве ты познакомилась со мной не для того, чтобы насолить Корду?

Сердце бешено стучало. Возможно, стоит выдать немного правды? Но тон свой Фламинга изменить не смогла.

– Хочешь знать? Ну так слушай. В тот день, когда убили проститутку, я была в парке. И наткнулась на толпу зевак. А затем заметила вас. И узнала Корда. Тогда мне в голову пришла мысль: а не смогу ли я ему немного поднасрать? За то, что он со мной сделал. Я решила познакомиться с тобой, – Фламинга ткнула пальцем в грудь Форса, – чтобы быть в курсе ваших дел. Ты это хотел услышать?

Форс окинул её тяжёлым взглядом.

– Ты меня использовала.

– Конечно! – всплеснула руками она. – Я ж, блядь, журналистка! У меня профессия такая – использовать людей!

– Ты делала вид, что любишь меня, спала со мной только для того, чтоб выведывать информацию.

– И ты оказался очередным лошарой, который повёлся на пизду. Эка невидаль!

– А ты мразь, Фламинга. Я ведь действительно тебя любил.

Фламинга влепила ему звонкую пощёчину – и тут же устыдилась: как ребёнка ударила. Этот взгляд, эта сутулая походка прочь… Фламинга хотела схватить его за руку, извиниться, всё объяснить, но момент был упущен: Форс ушёл.

2

Тем временем Корд закончил подготавливать материалы по Фамильяру: собрал всё в кучу, систематизировал и подготовил доказательную базу. Также встретился с Небом и Скрипачом – ребятам придётся выступить против его бывшего приятеля. Для них Корд заготовил речи. А свидетельство Морта позволит упрятать Фамильяра за решётку до конца следствия. Угроза сотруднику милиции, пусть и не при исполнении, – серьёзный залёт.

Да, Фамильяр вряд ли Стервец, но всё-таки убийца, а значит, его следовало привлечь к ответственности. Но была одна сложность.

Корд пообещал ему время до следующего года.

Говорят, культуры чести давно уже нет. Но несмотря на это, Корд всегда соответствовал принятым им ещё в детстве догмам. Например, если говоришь «обещаю» – должен выполнить. Если утверждаешь «Ты можешь на меня положиться» – значит, действительно можешь. Его раздражало, что эти слова для многих – пустой звук, но сам он приучил своих друзей и знакомых к обратному. Во всяком случае, если эти слова говорит он.

Тогда, на базе отдыха, Корд пообещал Фамильяру, что не тронет его до конца года, и теперь перед ним встала моральная дилемма: поступить по закону и нарушить данное слово, чтобы посадить преступника, или поступить по чести, чтобы в один миг разрушить так долго возводимый им образ. Да, он найдёт, чем себя оправдать. Да, его поймут. Но станет ли он уважать себя после такого?

Самое обидное: в туалете ресторации «Тихий бор» он просто нёс, что в голову взбрело, надеясь избежать смерти от рук человека на взводе. Он неплохо аргументировал тогда – видно было, что Фамильяр колеблется. И Корд решил его добить, чтоб поскорей вернуться к друзьям целым и невредимым. Он дал Фамильяру время. А можно было рискнуть – и не делать этого. Тогда уже в начале декабря Фамильяр сидел бы в суде, а может, и выслушивал приговор.

Но принципы, принципы… Готов ли он их предать ради законного правосудия? Ради его профессиональных обязанностей?

Ну, допустим. Допустим, готов. Но вторая причина, мешавшая ему так поступить, была гораздо значительней.

Диа. Если у Корда всё получится, он на несколько недель, а то и месяцев исчезнет из её жизни: работы будет невпроворот. Бросать беременную жену, да ещё в период их счастья, ни один нормальный человек не стал бы.

Нравственный выбор, вроде так это называется. Корд не особенно любил детективы – зачастую они были довольно тупым развлечением, хотя предполагали обратное. Что в них всегда его поражало, между долгом и личной жизнью главные герои всегда выбирали долг. Жизнь, естественно, херилась. У него вряд ли так случится, Диа всё поймёт, а то и поддержит, но тут возникало кое-что ещё: Корд и сам не хотел сейчас погружаться в работу. Он желал по максимуму насладиться счастливыми днями вместе со своей любимой и друзьями и плевать хотел на окружающий мир. Пусть хоть все друг друга попереубивают. Он не идеалист, он циник.

Он выбирает Дию.

3

Фамильяр запарковал свой пикап в гараже. Всё. В следующий раз он выедет отсюда уже на дело.

Целый месяц он ждал кары – ждал, когда Корд сообщит о пистолете, ждал, когда об этом узнает отец… но всё было тихо, и это тревожило Фамильяра больше всего. Как затишье перед бурей.

Он решил не рассказывать отцу о своей глупости и не просить о помощи. Сам справится. Должен. Няньки ему не нужны, и папенькиным сынком он прослыть не хочет. Однажды совершил глупость, когда в панике написал ему на пейджер: «Нужна помощь. В парке». Отец тогда наругал его за формулировку, хоть Фамильяр и старался, чтобы она не была подозрительной.

И к чему привела его просьба? Он подставил отца под удар.

Фамильяр вытащил из багажника две двадцатипятилитровых канистры бензина и потащил их в подвал, где стоял электрогенератор. Прошёл по холодному тёмному коридору мимо деревянной лестницы на второй этаж, открыл дверь на крытую веранду, затем направился в дальний левый угол – к люку в подвал. Осторожно спустился: бетонная лестница вниз была крутой и неудобной. Наконец он заправил генератор и запустил его. Да будет свет!

Затем он отправился включать обогреватели. Решил запустить их только в ванной и трёх комнатах: кухне на первом этаже, что располагалась рядом с верандой, зале и спальне на втором, справа от лестницы. В последние вели единственные в доме межкомнатные двери, что запирались на ключ. В зал – один замок, в спальню родителей – целых два.

Такие меры безопасности были потому, что в одном из углов спальни, скрытый фальшпанелями в виде обычного шкафа-пенала, находился оружейный сейф.

Глава 35. Теплота и душевность

1

Началась предпраздничная шампанско-мандариновая суета. В последнюю неделю перед Новым годом Корд с Дией усиленно готовились к торжеству: оформляли квартиру, искали подарки для друзей и специфические ингредиенты для праздничного ужина (одним из таких, например, оказался розовый перец, который требовался Дие для приготовления малосольного кижуча).

А бродя по магазинам с женой, Корду пришла в голову идея:

– Слушай, как смотришь на то, чтобы подарить бездомным Скрипача нужные вещи?

Диа восприняла идею с восторгом. И вот, в субботу 25 декабря, они вместе со Скрипачом притащили под мост кучу баулов с необходимым. Тут были и новые тёплые одеяла, одежда, книги, лакомства, сигареты, алкоголь – в общем, всё, о чём их попросил порядком удивлённый Скрипач.

Реакцию обитателей подмостья нужно было видеть! Женщины плакали и обнимали Дию, дети восторженно верещали, а мужчины так рьяно трясли руку Корда, что чуть не вывихнули ему плечо.

Чем ближе становился праздник, тем умиротворённей чувствовал себя Корд. Он совсем перестал беспокоиться о работе, Фамильяре, непойманном Стервеце – и наслаждался предвкушением новогодних посиделок с друзьями.

Лишь одно слегка кололо его совесть: впервые за двенадцать лет он встретит Новый год без Форса. Корд успокаивал себя тем, что у того теперь новая жизнь – с любимой женщиной. Как ни грустно было сознавать, их пути разошлись. Впрочем, такова жизнь.

Ещё немного расстраивало, что Неба с Миром с ними также не будет. Они решили познакомиться с родителями друг друга: похоже, у них всё серьёзно.

Вечером тридцать первого декабря в дверь постучались. На пороге стоял громадный Дед Мороз с густой седой бородищей до пояса, в синих шубе и шапке, отороченных белоснежным пухом, с расшитым серебряными узорами кушаком. В правой руке он сжимал посеребрённый деревянный посох с полумесяцем наверху, а в левой держал перекинутый через плечо объёмный синий мешок.

– Здравствуйте, ребята! Здравствуйте, дорогие! Долго к вам дедушка шёл, устал. Чем встретите, приветите?

– Дедушка, а Дедушка! – поклонился Корд. – Стихом вас мы встретим, приветим!

– Стихо-ом? – притворно удивился сказочный гость.

Корд встал в торжественную позу.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты! Ты подарки нам принёс…

– Ко-орд! – предупреждающе воскликнула Диа.

Раздался взрыв смеха. Из-за спины Морта вышел улыбающийся Скрипач.

– Так и знал, что ты отреагируешь этим стихотворением!

– Ну а чего ещё вы от меня ожидали? – подмигнул Корд.

До полуночи оставалось ещё два часа, но друзья решили не терять время зря и начать праздничный ужин. К тому же утка, которую запекала Диа, как раз скоро сготовится, а значит, им не придётся делать большую паузу между салатами и блюдом вечера.

Час спустя от птицы остались лишь кости, а на лицах пьяненьких друзей (даже Диа выпила бокал вина) играла улыбка.

– Ну что, будем ждать Нового года или начнём дарить подарки? – с хитрой улыбкой поинтересовалась девушка.

– Мне кажется, пока мы не сильно пьяны, лучше заняться этим сейчас, – предложил Корд.

Итак, пришло время удивлённых возгласов и сердечных благодарностей.

Скрипач, неожиданно для себя, получил тёплую одежду: песцовую ушанку от Дии, самодельные и очень красивые шубенки от Морта и «комплект полярника» – пуховик и полукомбинезон, пригодный для носки до −40 градусов, – от Корда. Друзья переглянулись и засмеялись: никто из них друг с другом не сговаривался, хотя Скрипач всё равно не поверил.

Морт же получил бутылку коньяка 1902 года от Корда (тот специально заказал его в одном элитном магазине алкоголя), а Диа, стесняясь, вручила ему бумажный свёрток:

– Я знаю, что ты байкер, но я в этой теме ни бум-бум, поэтому вот…

Развернув свёрток, Морт не смог сдержать восклицания. Это была серая кофта с головой волка посередине.

– Сама связала, – покраснела Диа. – А картинку по инструкции делала.

– Да ты что, подруга, более байкерского ты мне и подарить не могла! Во мужики обзавидуются!

Корду же Морт торжественно вручил бутылку отличного восемнадцатилетнего виски. А Диа воскликнула:

– Тебе, Корд, я подарю себя!

– Эй! Ты ведь и так моя! – шутливо возмутился Корд.

– Но-но! – погрозила пальчиком Диа. – Есть один момент…

И снова все рассмеялись.

– Вообще-то это была моя шутка, – укорил жену Корд. – Но раз на то пошло, вот тебе мой подарок!

Им оказался профессиональный плёночный фотоаппарат, о котором Диа мечтала.

– Ну а я, – сказал Морт, – подумал вот о чём. У вас ведь ребёнок будет? И ему нужно где-то спать. Поэтому я смастерил колыбельку.

Морт продемонстрировал свой мешок. Внутри него, перевязанные бечёвкой, находились деревянные детали для будущей кроватки.

– Я вам её позже соберу, – пообещал Морт. – Завтра. Или послезавтра.

– И ещё один момент, друзья, – сказал вдруг Корд. – Я хочу, чтобы вы всегда были с нами на связи, а потому держите, – и протянул Морту и Скрипачу коробочки с новыми пейджерами.

– Ух ты! – воскликнул Морт.

Скрипач задумчиво повертел коробочку в руках.

– Знаете… – сказал он. – Мне никогда не дарили ничего столь полезного, как сегодня. Но я… У меня, как вы знаете, не так чтобы были деньги, поэтому…

– Скрипач, да ничего же страшного, что ты без подарка! – попыталась утешить его Диа.

– Нет-нет, я не о том, – помотал он головой. – У меня есть подарок. Просто он… в общем… Вот.

И Скрипач положил на стол красный тканевый мешок, набитый чем-то угловатым.

Корд с Дией переглянулись, Морт протянул руки к мешку и аккуратно его развязал.

– Здесь печенье! – заглянув внутрь, удивлённо пробасил он.

– Да, это… ух… печенье с пожеланиями, – протараторил Скрипач и стал цвета спелого томата.

Диа с любопытством достала одно. Квадратное, крупное – с половину её ладони.

– Они съедобны? – спросил Корд.

– Корд! – возмутилась Диа. – Так невежливо спрашивать!

– Всё в порядке, – успокоил её Скрипач. – Вопрос резонный. Поэтому мне нужно чьё-то мнение, ведь мне пришлось их печь в самодельной печи. Попробуйте.

Морт тут же схватил печенье и жадно затолкал его в рот.

– Уммм, вкуснотища! – оценил Морт.

– Хм, – улыбнулся Корд и тоже попробовал одно. – И правда, очень вкусные. Где ты так научился готовить?

– Погодите-погодите! – воскликнула Диа. – Вы их, что ли, с бумажками съели?

– С какими бумажками? – одновременно спросили Корд и Морт.

– Ну, пожелания же пишутся на бумажках, а потом помещаются внутрь?

– Нет, я так не делал, – возразил Скрипач. – Там внизу пожелания. Иголкой вырезал.

– Внизу? – Диа достала из мешка печеньку, перевернула её. – «Верных друзей», – прочитала она и широко улыбнулась.

– Погодите, а на моей что? – Корд перевернул своё надкусанное печенье. – «Лю», – прочитал он.

– «Лю»? – удивилась Диа.

– «Любви», наверное, – улыбнулся Скрипач. – Это первое пожелание, которое пришло мне в голову. Самое неоригинальное, но…

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил Корд. – Нет, серьёзно. Любви я всегда хочу, – Диа заговорщически ткнула его кулачком.

– А у меня, слушайте, – пробасил Морт, вытаскивая новое печенье. – «Поменьше долбо…» э-э-э… – Морт покосился на Дию. – «Побольше умных людей на жизненном пути», – перефразировал он.

– Упс, – виновато улыбнулся Скрипач. – Я не думал, что вы будете читать их вслух, и в некоторых немножко похулиганил. Прости, Диа.

– Да нет, всё классно! – хихикнула Диа. – А теперь ты!

– Я?

– Плохо, если у всех есть пожелания, а у тебя нет. Вытаскивай!

– Ладно. – Скрипач закрыл глаза и сунул руку в мешок. – «Теплоты и душевности», – прочитал он.

– Да, мужик, – сказал Корд. – Это самый душевный подарок, который мне когда-либо дарили.

Морт и Диа согласились с ним.

Часы подходили к двенадцати, а значит, пришло время включать телевизор и слушать поздравление Царя. После него появились часы, отсчитывающие последнюю минуту года.

Корд раздал друзьям хлопушки.

Пять секунд… Четыре… Три… Две… Одна!

И друзья почти одновременно дёрнули хлопушки, возвестив дождём из конфетти, блёсток и серпантина начало нового, 1994-го, года.

– Я думаю, нам нужно сфоткаться в таком виде! – смеясь, Диа безуспешно пыталась стряхнуть с волос конфетти.

Морт, с висящим на левом ухе серпантине, согласно кивнул и убрал от него руку.

Корд пошёл за плёнкой и стопкой книг, пока Диа разбиралась с фотоаппаратом.

– О, здесь есть функция автоспуска! Шикарно!

Корд положил стопку книг на стул. Диа поставила на неё фотоаппарат, скомандовала, как кому встать, но первое фото не удалось: девушка перестаралась со вспышкой. Но ко второй попытке настроила всё как надо и поставила спуск на десять секунд.

– Корд, сможешь нажать на кнопку и прибежать вовремя?

– Конечно!

Друзья встали на нужные места, Корд нажал на спуск и поспешил к друзьям, но споткнулся и упал.

Этот момент запечатлелся навсегда: слева – громогласно засмеявшийся Морт, следующая – хихикнувшая и весело сощурившаяся Диа, дальше – интеллигентно улыбнувшийся Скрипач.

А по центру перед ними – упавший с распростёртыми руками на одно колено, но не забывший посмотреть в камеру хохочущий Корд.

И все – в блёстках, серпантине и конфетти.

2

Но не для каждого этот праздник был счастливым.

Следователь-тактик в одиночестве пил вино и смотрел по телевизору дурацкий новогодний концерт, в котором искусственно счастливые знаменитости пели пошлые пародии на мировые хиты.

Его бывшая женщина трахалась с незнакомцем на вечеринке своей подруги. Она даже не знала его имени – главное, у него был хер.

А в лесу за городом, несмотря на ночь, звучали выстрелы.