Стервец

Эпилог. Третьи лица

1

– …и тогда я беру его и бац! Валю на землю. Он пытается вырваться, скотина, пинается, а я…

Гранёный стакан с компотом громко звякнул о стол.

– Ты чего? – недоумённо спросил рассказчик.

– Ничего, – сердито ответил Стерх. – Дай поесть спокойно.

– А я тебе что, мешаю?

Вместо ответа Стерх молча отломил вилкой кусок котлеты и сунул его себе в рот.

После смерти Форса и увольнения Корда, Стерха приняли на работу на место последнего – теперь не как стажёра, а как полноценного сотрудника. Но в качестве напарника-тактика приписали этого старого болтуна. Нет, человек он был неплохой, весьма умный и опытный, но болтал сверх меры. Может, сказывались старость и одиночество: насколько Стерх знал, его дети с ним практически не общались, а внуков и подавно не подпускали.

Но Стерха до сих пор не отпускало дело Стервеца. Того громилу – Морта вроде? – в понедельник выпускают. Хотя он не был убийцей, Стерху с напарником он сильно навалял, а за это заслужил себе пусть небольшой, но срок в изоляторе.

– Ну так вот… – причмокнув, продолжил напарник. – Я, значится, говорю ему…

– Эй, Стерх. – У входа в столовую появился дежурный. – К тебе пришли.

– Кто? – оживился Стерх.

– Почтальон, – ответил дежурный. – Иди на проходную, он там.

Благодарность Стерха было не передать словами: от потока сознания напарника уши уже начали вянуть.

Парнишка-подросток в форме почтальона нетерпеливо переминался с ноги на ногу, стоя у кабинки дежурного.

– О, это вы – Стерх? – затараторил тот. – Вам бандероль пришла. Доставка. Подпишите тут и тут, пожалуйста.

Почтальон торопливо вручил ему бумажный свёрток, на котором лежала квитанция. Стерх повертел бандероль в руках.

– Кто отправитель?

– Отправитель обычно в квитанции указан. Изучите и распишитесь, пожалуйста.

Нет, указано не было, только адрес и получатель.

– Распишитесь, пожалуйста, – подгонял Стерха почтальон.

Стерх молча оставил свою витиеватую подпись и вернул квитанцию парнишке.

– Спасибо большое! – широко улыбнулся тот. – До свидания!

И почтальон пружинистой походкой выскочил из Управления.

– Там не бомба? – попытался пошутить дежурный.

– Вот сейчас и узнаем, – мрачно ответил Стерх.

Вернувшись в свой кабинет, бывший когда-то кабинетом Корда, Стерх облегчённо вздохнул: напарник ещё не вернулся с обеда, а значит, можно распечатать бандероль без лишних вопросов.

Стерх аккуратно положил её на стол и достал из ящика ножницы. Ну-ка, что же там?

Письмо в конверте. Записная книжка… Хм, выглядит знакомой. Аудиокассета без подписи. Странно. Пригласительный билет на воскресную премьеру «Третьих лиц» в театре «ПостМортем». Ещё странней. Стерх сроду театрами не интересовался. Может, бандероль ему оправили ошибочно?

Ладно, разберётся по ходу дела.

Он распечатал конверт и вытащил из него одинокий лист, написанный от руки. Едва начав читать, сердце Стерха забилось быстрей.

Дорогой брат!

Пишу тебе, вероятней всего, из могилы, ведь если б я был жив, в этом письме необходимости не существовало бы. К сожалению, я не успел доделать то, что собирался, во многом из-за собственных терзаний. Правильно ли я поступаю? Что вообще правильно? Но сейчас, когда я пишу эти строки, в голове крутится мысль: если ты читаешь это письмо, значит, то, что я планировал сделать, должно быть сделано. Прости за сумбур, я не силён в формулировках.

Я знаю, кто убил Фамильяра. И знаю, кто убьёт меня. Вернее, кто уже убил, учитывая, что письмо попало к тебе в руки.

Это Корд. Я не буду долго расписывать доказательства, ты сам сумеешь их найти. Подскажу лишь, где тебе искать.

1. Корд – амбидекстр, то есть одинаково хорошо владеет обеими руками. Вернись к делу Фамильяра и обрати внимание на фотографии его раны и зарубки в дверном косяке. Они нанесены с разных сторон.

2. Изучи мой ежедневник, особенно январские и майские записи. Я имел привычку записывать мысли и идеи, чтобы их не забыть. Возможно, тебя, как и меня, они подтолкнут в правильном направлении.

3. Послушай кассету. Запись плохая, но расслышать можно. То, что там прозвучит, тебя шокирует. По очевидным причинам эту кассету записал не я, но по моей просьбе это было сделано и отправлено тебе.

4. Третьего июля состоится премьера спектакля «Третьи лица». Ожидаемая премьера для многих театралов! И у меня есть билетик. Я хочу, чтобы ты сходил на спектакль за меня. Там всё и закончится.

Я сработал не так красиво, как Корд, который наверняка вас всех одурачил, но, как мне кажется, вполне эффективно. Мой друг никогда не подозревал, что я способен на хитроумные манипуляции, и в чём-то он был прав: я оказался недостаточно хитроумен, чтобы выжить. Ну да что уж теперь.

С любовью,

Форс

Стерх перечитал письмо снова. И снова. И снова. И снова. Как это возможно?

Хорошо. Он сделает так, как написано. Вот только дело Стервеца уже в архиве… Ладно, первый пункт можно пока пропустить. Ежедневник.

Стерх принялся его листать. Поначалу там не было ничего интересного, но затем взгляд споткнулся об одну из записей, сделанную 8 января: «Корд распсиховался. Так на него не похоже. Хотя в него раньше никогда не стреляли…»

О подобном говорит брат? Письмо точно написано им: почерк тот же. Смотрим дальше.

12 января: «Раны неправильные. Нанесены с двух рук? <…> УБИЙЦА – КОРД?!» Последняя фраза обведена.

13 января: «Возможно, Корд догадался».

15 января: «Я не буду сдавать Корда. Он мой друг».

1 февраля: «Корд ничего не делает. Может, я был неправ?»

4 мая: «Корд на меня странно посмотрел. Хочет меня убить?»

5 мая: «Хочу умереть».

7 мая: «Не смог умереть. Не могу уйти, пока преступник на свободе. Чудовище должно сидеть в клетке».

11 мая оставлена последняя фраза: «Немного осталось!» В этот день Форс был убит.

Своим лучшим другом Кордом.

Мысли в голове Стерха бушевали. Он начал видеть события в другом ключе. Осталось послушать кассету.

Стерх чуть не сбил с ног напарника, возвращавшегося с обеда.

– Эй, ты чего? – возмутился он.

Стерх не удостоил его ответом.

Ворвавшись в кабинет Шефа, он порядком ошеломил своего начальника.

– СТЕРХ! ЧТО ТЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ… – начал он, но увидев лицо парня, на котором блестели слёзы, прервался. – Объясни, что случилось?

– Шеф, вы должны это услышать! – Стерх включил магнитофон, который притащил с собой.

Из него зазвучало оглушительное шипение.

– Что это значит? – возмутился Шеф.

– Сейчас, погодите, разговор начнётся, он иначе неслышным будет.

И вот, несколько минут спустя, из динамика послышались негромкий бас:

«Как думаешь, он не ослеп?»

Чем дальше шла запись, тем сильнее становились эмоции Шефа.

«Морт перестарался».

Тот самый Морт, который через два дня выходит, честно отсидев свой срок за нападение на сотрудника милиции?

«…во время драки с Фамильяром я сначала ударил слева, потом стал бить справа, и в коридоре вновь перекинул топор в левую руку…»

Корд. Глаза Шефа наполнились слезами – от осознания, что его родного сына убил тот, кого он сыном своим практически считал.

«Так это ты украл наградной пистолет Шефа!»

Голос Форса звучал как будто радостно. Это сильно удивило Шефа.

«Я выбираю смерть».

Форс сам вынес себе смертный приговор.

«Прощай, Корд.

Прощай, Форс».

*Выстрел*

Разумеется, неизвестно откуда полученная кассета с записью разговора не может являться доказательством. Но если ты начальник Центрального управления милиции, любое разрешение можно оформить и задним числом.

2

Корд поправил красивый красный галстук-бабочку и улыбнулся своему отражению.

– Ну как? – повернулся к одетому в костюм-тройку Скрипачу, тихонько качающему колыбель.

Тот улыбнулся.

– Выглядишь как официант.

– Специально для вас, мон месье, угощение от шеф-повара «Же не манж па сис жур»! – Корд шутливо поклонился другу.

– Иди ты, – рассмеялся Скрипач.

– А ну-ка! Не выражаться в присутствии особы голубых кровей!

Корд подошёл к колыбели. Девочка в мини-платьице, лежащая там, протянула к нему ручонки и также засмеялась. Отец аккуратно взял дочь на руки. Девочка схватила его за нос.

– Как назвали? – улыбнулся Скрипач.

– Никак ещё. Думаем. – Корд заглянул в смеющиеся глаза дочки. – А ты чего скажешь, малявка? – Корд уткнулся носом ей в животик, из-за чего девочка ещё сильней рассмеялась.

– Пора бы уже. Целый месяц прошёл.

– Ха! Не мы одни такие разгильдяи! Небо же тоже недавно родила, слышал?

– Нет, – удивился Скрипач. – Давно?

– В среду. А в пятницу она нам позвонила и рассказала обо всём. У них тоже девочка, и очень необычная – альбиноска с фиолетовыми глазами, представляешь? Короче, завтра мы поедем к нам в загородный дом, отметим всё – и премьеру Дии, и освобождение Морта, и рождение дочери Неба с Миром. Только не с утра соберёмся, а вечером, с ночевой. Ты с нами?

Скрипач замялся.

– У меня, наверное, не получится. Утром сестра прилетает, будет в университет поступать. Нужно её встретить и всё такое.

– А она у тебя приличная?

– Ну, – хмыкнул Скрипач, – сложная. Но в криминале не замечена. В отличие от нас, – подмигнул он.

Корд рассмеялся.

– Сколько ей?

– Восемнадцать.

– Ну вот, с Небом почти ровесницы. Зови её с нами?

– Ты уверен?

– Вполне. Можно ещё Дию спросить, хотя она всегда за новые знакомства.

– Хорошо, – улыбнулся Скрипач. – Кстати, я тут подумал насчёт имени для вашей дочери…

– М? – Корд заинтересованно посмотрел на друга.

– Её рождение ведь стало своеобразной границей между прошлой жизнью и этой…

– Хм. Предлагаешь назвать её Жизнью?

– Нет, – помотал головой Скрипач. – Предлагаю антитезу Морту. Ви.

– Ви?

– Ага. Имя короткое и вызывает улыбку, когда его произносишь. А если учесть, какая девочка смешливая, оно ей очень подойдёт.

В подтверждение ребёнок радостно агукнул. Корд рассмеялся.

– А что, дочь, кажется, согласна. Мне тоже нравится. Диа, наверное, вообще в восторг придёт.

Корд бросил взгляд на старый отцовский хронометр.

– Нам пора, – сообщил Корд. – За нами сейчас заедут.

– Погоди, ты без букета, что ли?

– Так ведь дети – цветы жизни, разве нет? – лукаво подмигнул Корд.

Они приехали в «ПостМортем» за сорок минут до начала спектакля, а потому им нашлось время восхититься внешним видом театра. Сочетание дерева, стекла и природного камня создавало удивительное ощущение сказочности и близости к природе, а сквер с благоухающими цветами и молодыми берёзками лишь усиливал его. Корд, никогда не разбиравшийся в архитектуре, не мог (хотя и очень хотел) подобрать слов, чтобы описать открывшееся перед ним великолепие.

У входа их встретили Царь, выглядевший, как всегда, шикарно, и режиссёр спектакля, чьё имя Корд позабыл.

– О-о-о, а вот и наши дорогие друзья!

Режиссёр приветственно помахал рукой шедшему с коляской Корду и Скрипачу с букетом белых и красных роз.

– Что, Царь, в предвкушении? – поинтересовался Корд, пожав руку тестю.

– И не говори, – улыбнулся Царь. – Моя дочь сегодня исполнит свою мечту, и её выступление увидят муж и дочь! – Дед царственно улыбнулся внучке. Девочка хихикнула.

Пообщавшись немного, компания вошла внутрь, и Корд заметил в людном фойе ещё одного знакомого. Тот паренёк, кажется, его зовут Призрак, беседовал с незнакомым мужчиной лет тридцати. До Корда долетели обрывки их разговора:

– Всё готово? – спросил мужчина у Призрака.

– Всё пройдёт как надо, – уверил его парень. – Никаких несостыковок быть не должно.

– Хорошо.

Мужчина на миг встретился с Кордом взглядом. Улыбнулся, коротко кивнул ему и растворился в толпе. Он выглядел знакомо, но Корд никак не мог вспомнить, где его видел.

– Корд, здравствуйте! – К нему подошёл Призрак. Парень единственный из собравшихся в фойе был не в пиджаке, а жилете на белую рубашку. – Рад, что вы пришли! – он энергично потряс руку Корда.

– Как же я мог пропустить спектакль, в котором играет моя жена?

– О, Диа великолепная актриса, вот увидите! И скажу по-секрету, представление будет незабываемым!

Приезжая в загородный дом, Корд никогда не замечал, что тот охраняется – Царь мастерски скрывал своих защитников. Но сегодня бывший следователь то тут, то там натыкался на крепких мужчин, следивших за сохранением порядка. Визуально практически не отличаясь от посетителей театра, «люди в чёрном» выглядели не расслабленными, а собранными. Ещё бы – такое количество элиты на квадратный метр!

Корд поделился своим наблюдением со Скрипачом.

– Представь, если б они узнали, что в их тусовку затесался бездомный, – хихикнул тот.

Прозвучал первый звонок, затем второй, и люди начали стекаться в зал.

Здесь Корд со Скрипачом разделились с Царём: тот, вместе с первыми лицами государства, отправился в бенуар, а друзья с Ви прошли в партер на первый ряд. Корд удивился, когда Диа настояла, чтобы они взяли с собой дочь. Однако проблем девочка не доставляла – тихо смотрела по сторонам и посасывала соску-пустышку.

И вот – третий звонок. Свет погас, на сцену вышел парень, в котором Корд узнал Призрака, и объявил начало спектакля. Поднялся занавес – и представление началось.

Корд никогда не понимал театр. Зачем он нужен, когда есть кино? Нарочито яркие эмоции, нарочито активная жестикуляция – в отличие от фильма, где актёр может передать психологическое состояние персонажа движением брови. Абстрактные декорации, требующие дополнительной работы воображения, – и съёмки на натуре или в павильоне, где всё максимально детализировано.

Но, следя за спектаклем своей жены, Корд, к своему удивлению, поддался этой специфической театральной магии. Актёры уже не казались ему нереалистичными, а сюжет, пусть и в простеньких декорациях, захватил так, что Корд ловил каждую реплику, каждое движение, лишь бы ничего не упустить.

Диа играла жену писателя, создавшего потенциальный шедевр. Но – вот беда! – редактор требовал переписать историю, ведь идеи в нём были нестандартны, а потому могли серьёзно навредить консервативному обществу. Писатель пошёл издательству навстречу и стал убирать те и иные детали. Затем вместе с женой он снова отправлял рукопись – и снова получал в ответ письма с правками.

Сначала исчезли мелкие детали, затем начал меняться сюжет, но жена продолжала приносить ему отказы. Писатель медленно сходил с ума. То ему казалось, что он никогда не сможет закончить книгу, то – что он герой своего романа, а вовсе не писатель, и потому написание книги невозможно.

История подошла к своему катарсису. Писатель, сидя за столом в окружении смятых и исчёрканных листов текста, набрал в руку полную горсть таблеток и воскликнул:

– Усну из этого я мира! – и залпом проглотил их.

Свет на сцене медленно погас.

И вдруг в луче прожектора явилась Диа. Она медленно шла к телу мужа, сжимая в руках самую первую рукопись.

– Вот дурачок! Ты написал шедевр, но был в том неуверен, а потому позволил себя мне провести.

Диа демонстративно взяла со стола ручку, зачеркнула имя мужа в заголовке рукописи и написала своё. В зале послышались изумлённые возгласы. Диа обратилась к мёртвому мужу:

– В печати твоя книга под именем моим.

Затем она повернулась к залу и сделала два шага к краю сцены.

– Когда пришла тогда я…

Вдруг в зале включился свет. Диа запнулась, и глаза её расширились от удивления и ужаса: в зале было полно вооружённых людей в форме.

– Уважаемые зрители! – Со стороны бенуара, где находился её отец, послышался голос. – Просьба не волноваться и оставаться на своих местах. В данный момент в зале находится опасный преступник.

Голос Шефа. Корд узнал его и усмехнулся.

Вот блядь. На это у него нет плана.

Он бросил взгляд на Скрипача, нервно сжимавшего букет. А хотя…

– Скрипач, – шёпотом позвал он друга. – Дай мне букет и возьми мою дочь.

Друг послушно выполнил указания.

– Найти путь на сцену и жди за кулисами. Как только я тебя позову, выйди и сделай, что нужно. Ты поймёшь.

Скрипач кивнул.

Шеф продолжал вещать в мегафон.

– Этот человек – самый опасных преступник последних лет. Вам он известен под именем Стервец. Он – бывший следователь, работавший в Центральном управлении милиции. Будучи одним из лучших в своём деле, он успешно водил нас за нос в течение года. На его счету десять жертв, в том числе мой сын Фамильяр, несправедливо обвинённый в его преступлениях, и друг и коллега Форс-Мажор, работавший с этим человеком над делом Стервеца.

Ясно. Они приписали ему все убийства, а значит, сейчас будет показательное публичное задержание. Иначе говоря – понт. Ведь они могли скрутить его на выходе, но вместо этого предпочли устроить шоу.

Что ж, суки, будет вам шоу.

Корд одним движением сдёрнул с букета упаковочную бумагу. Шорох услышали. Автоматические винтовки в руках бойцов стали искать источник звука. Корд встал со своего места и подошёл к сцене, держа букет в правой руке.

– Дамы и господа! – объявил Корд. – Мой бывший начальник Шеф, или Шафран, если вам угодно его полное имя, говорит обо мне. Я действительно убийца, и да, кровь его сына и моего друга и коллеги Форса действительно на моих руках. Однако… – Корд сделал многозначительную паузу и улыбнулся. – Всё ли так однозначно?

В зале послышались шушуканья. Люди не понимали, что здесь происходит. Кто-то зааплодировал – наверное, посчитал происходящее продолжением постмодернистского спектакля.

– Корд, бросай букет на пол, руки за спину! – скомандовал приближающийся по проходу между рядов Стерх.

Корд не обратил на него внимания и указал букетом на бенуар, где рядом с Царём стоял Шеф.

– Всем нам понятно желание человека защитить своих близких. Некоторые, как я, готовы переступить ради этого черту закона. Я убил Фамильяра потому, что тот сам попытался меня застрелить. Наверное, вы в курсе, в январе все только об этом и говорили. Но почему, спросите вы, ты не стал действовать по закону? А потому, дамы и господа, – Корд улыбнулся, – что закон един не для всех.

В зале стихло.

– Шеф! – крикнул Корд. – Ночью двенадцатого июля прошлого года вы помогли своему сыну избавиться от трупа проститутки Пиалы, которую тот убил!

– ЛОЖЬ! – рявкнул в мегафон Шеф.

– Значит, на дне одного из парковых прудов не лежит сейчас разорванный мешок для трупов и пара красных туфелек? – хитро сощурился Корд. – Значит, вы не давали следствию разрешение на обследование пруда не потому, что там лежали доказательства вашей с сыном вины?

– О чём я говорил! – гневно крикнул в мегафон Шеф. – Этот гад манипулирует вами!

Царь поднял руку, прося тишины. Затем он встал и забрал у Шефа мегафон:

– Продолжай, Корд.

– Закон един не для всех. Бомж, наркоман, проститутка – три категории наименее защищённых законом людей. Их показания зачастую не воспринимают всерьёз, их жизни не считаются ценными, а потому милиция и в половину не так активно расследует преступления против них. И у меня есть свидетель, видевший, как Шеф с сыном запаковывают труп в мешок и топят в пруду. Проблема в том, что он бездомный. Скрипач! – Корд махнул рукой в сторону сцены.

На неё неуверенно вышел Скрипач. Он отдал дочь Дие и встал рядом с ней.

– Это… – Голос прозвучал тихо, но затем Скрипач кашлянул и собрался. – Это правда! В ту ночь я спал на лавочке на параллельной аллее и видел всё. И как они прятали труп в мешок, и как топили. Я подождал, пока они уйдут, и нырнул за телом, потому что считаю, что преступления не должны оставаться безнаказанными! Но я боялся за свою жизнь и потому не стал свидетельствовать…

– И правильно сделал! – перебил друга Корд. – К сожалению, здесь сегодня нет второго моего свидетеля – проститутки, ставшей свидетелем ссоры Фамильяра и Пиалы. Но её мадам свидетельствовала, и в октябре прошлого года была убита. Кем, как вы думаете?

Корд и сам не знал кем, но из зала послышался одинокий крик: «Фамильяром!»

– Теперь вы понимаете, почему я убил Фамильяра, а не стал действовать по закону? Потому что закон един не для всех. Потому что я был уверен, что отец опять поможет ему избежать справедливого наказания. И у Фамильяра появится возможность опять совершить на меня покушение. Или не на меня. А на мою беременную девушку. Или, позже, на мою дочь. Я посчитал, семья – единственное, за что можно убить.

В зале загомонили. Царь подал знак, и двое телохранителей скрутили Шефа. Тот вопил «Он лжёт!», ругался, брызжа слюной, и напоминал уже не статного начальника Центрального управления милиции, а сумасшедшего деда.

Корд не верил в то, что происходит, но… неужели он сумеет выйти сухим из воды? Неужели он сумеет их переиграть?

Он поднял руку, прося тишины. Гомон постепенно стих.

– Я признался ещё в одном убийстве – убийстве своего лучшего друга Форса, который также был братом вот этого парня, который до сих пор целится в меня.

Стерх неуверенно опустил пистолет. Однако бойцы с автоматами продолжали держать бывшего следователя на прицеле. Но Корд невозмутимо продолжал:

– Мой друг полюбил журналистку, чьё имя вам наверняка известно. Её звали Розовая Фламинга, и именно благодаря Форсу и не слишком-то секретной информации по делу Стервеца, которую он ей предоставлял, она стала популярной. Но между ними произошла размолвка – и это был первый удар для моего друга. Затем журналистку убили – второй удар. Но окончательно Форса добило увольнение из рядов милиции. Эта работа была для него всем. Угадайте, кто лишил её Форса? – Корд вновь указал букетом на Шефа и обратился к нему: – Вы сами сказали, что проступок моего друга не был слишком серьёзным и наказали бы его выговором. Так почему же тогда решили уволить его?

Шеф ничего не ответил.

– Боялись скандала? Вроде того, что разразился после смерти вашего сына? Когда общество ополчилось на вас, а мы с Форсом, да и журналистка, кстати, тоже, защищали вас всеми силами. Вы боялись, что скандал с кротом в Управлении окончательно разрушит вашу репутацию. И поэтому решили разрушить жизнь человеку. Чем вы лучше своего сына, который избавлялся от своих проблем, убивая неугодных ему людей?

– Но это ты убил Форса! – завопил Шеф. – Не я!

– Вы погрузили его в пучину депрессии. Форс начал спиваться, затем попытался повеситься. Итак, дамы и господа! – Корд вновь обратился к залу. – Хотите знать, почему я убил своего лучшего друга?

В зале застыла мёртвая тишина. Все взгляды были устремлены на Корда. Тот молча оглядел собравшихся, а затем услышал неожиданное:

– Он сам тебя попросил.

Стерх. В глазах парня стояли слёзы.

– Он не видел больше смысла жить, – громко сказал Стерх. – Он сказал, что потерял всё и в любом случае совершит ещё попытку суицида.

По спине Корда пробежал холодок:

– Откуда ты это знаешь?

Внезапно в зале погас свет. Кто-то удивлённо воскликнул. И вдруг тьма озарилась всполохом. Корд обернулся и, будто в замедленной съёмке, увидел, как за ним ниспадает огненный занавес. Увидел, как Скрипач отталкивает Дию, и на сцену обрушивается стена огня.

А затем в зале зазвучали короткие автоматные очереди.

– Стервец здесь, – услышал себя Корд. – Дай мне пистолет.

– Что? – ещё не понял Стерх.

Времени не было. Корд подбежал к парню и ткнул ему букетом в лицо. Тот от удивления охнул и выпустил из рук оружие. Корд поймал его на лету:

– Беги, придурок! – и кинулся к сцене.

Вместе с выстрелами в зал пришла паника. Люди кричали, вскакивали со своих мест, пытались бежать, сбивали друг друга, топтали упавших. А огонь меж тем распространялся, как и чёрный дым. Корд принялся искать взглядом проход на сцену, но упирался лишь в стену огня. Как вдруг услышал зов:

– Корд, сюда!

Корд закрыл себе нос и рот рукавом пиджака и направился на звук. Скрипач ждал его у приоткрытой двери на сцену, скрытой за занимавшимся уже бархатом.

– Быстрее, Корд!

Корд пробирался вдоль края сцены, отталкивая в панике мечущихся людей. Наконец он достиг прохода на сцену.

– Где Диа?!

– Я здесь, Корд! – крикнула она из дальнего края сцены.

– Найди воду, смочи тряпку и закрой нос и рот нашей дочери, затем себе!

– Я сейчас! – Скрипач метнулся за кулисы и принёс оттуда две полулитровых бутылки с минералкой.

– Сойдёт, дай одну! Налей из второй себе на сгиб локтя и прижми его к лицу! Вот так! – Корд перехватил пистолет Стерха в свободную руку и продемонстрировал. Затем побежал к жене, на ходу снимая свой пиджак.

Диа в сценическом платье, кашляя, пыталась успокоить плачущую дочь.

– Отец! – вспомнила девушка.

– Его спасут, – Корд смочил рукав пиджака и положил его нижнюю часть на лицо своей дочери, а верхнюю вручил Дие. – Сделай, как я сказал!

Корд слышал, что на пожаре опасней не огонь, а дым. Смоченная тряпка хоть немного поможет защитить от него органы дыхания.

– Куда теперь? – спросил Корд.

Позади послышался страшный грохот: на сцену рухнули софиты. Скрипач еле успел отпрыгнуть от них.

– Веди! – крикнул Корд Дие. – Идите вдоль стены и держитесь как можно ближе к полу!

Они шли по задымлённому, освещаемому лишь всполохами огня коридору. Повсюду слышались крики, иногда мелькали силуэты, один раз Диа споткнулась обо чьё-то неподвижное тело. Впереди, в комнате справа от них, раздался взрыв. Дверь слетела с петель, и в коридор выбежал истошно вопящий горящий человек.

– Не останавливаться! – скомандовал Корд.

Живой факел двигался прямо к Дие и ребёнку. Корд, не теряя ни секунды, выпустил в него три пули. Две попало в цель, и человек рухнул на пол. Проходя мимо выбитой двери, Корд заглянул в помещение. Там, в дыму, в ужасной агонии корчились ещё несколько силуэтов. Кто-то тянул к нему руку, прося о помощи. И Корд выстрелил, в каждый силуэт по разу. Он надеялся, что избавил бедняг от мучений, а не добавил им новых неточными выстрелами.

– Выход! – крикнул кашляющий Скрипач.

Корд нагнал их у тяжёлой на вид деревянной двери.

– Не поддаётся! – сообщил Скрипач.

– Да хера с два! – взревел Корд. – Наляжем!

И они принялись толкать. Что-то с другой стороны подпирало дверь. Неужели ловушка?

– Ещё раз! Ну же!

Наконец дверь поддалась, и они услышали, как с крыльца скатилось что-то мягкое.

– Диа первая! – скомандовал Корд. – Затем Скрипач!

Когда они выбрались, Корд выскочил сам, захлопнул дверь и закашлялся в попытке вдохнуть свежий вечерний воздух. Они спаслись. Фух. Что это было? Этот пожар, взрывы и выстрелы…

– Корд, – Скрипач потрогал друга за плечо.

Корд обернулся и лишился дара речи. Их дверь подпирало два тела, теперь лежащих на ступеньках крыльца. Но не это ужаснуло Корда: перед его глазами оказалось настоящее побоище. Тела служащих театра, надеявшихся найти здесь спасение, лежали вперемешку с телами бойцов группы захвата, приехавших по душу Корда. Часть были расстреляны, у некоторых отсутствовали конечности, у одного бойца отрублена голова. А посреди этого царства смерти стоял он.

«Лебедь».

Целый и невредимый.

Через мгновение ошеломление прошло. Друзья бегом спустились с лестницы и отошли подальше от полыхавшего здания.

– Как дочь? – спросил Корд.

– В порядке, – улыбнулась Диа, вся в пятнах сажи. – Это ведь твоя машина, правда? На которой мы попали в аварию?

Корд сглотнул. Отчего-то ему стало жутко.

– Похоже на то.

– Что она здесь делает? Я думала, ты её продал.

Вопросы Дии так не подходили к ситуации!

– Я не знаю. Диа, послушай. Моя история закончилась. Несмотря на спектакль, что я устроил, меня посадят. А тут ещё эти трупы. Поэтому…

– Никаких поэтому! – возразила Диа. – Мы выберемся отсюда все вместе! – И Диа с дочерью направилась к «Лебедю».

Вдалеке послышались сирены – пожарные, или милиция, или всё сразу, в любом случае ясно: пора отсюда сваливать.

– Я тебе не отговорю да? – Корд поймал жену за руку. – Ладно. Но сперва я проверю машину.

Интуиция кричала Корду: стой! не подходи! это ловушка! – но он от неё отмахнулся. Он мало что соображал, и всё его существование было сосредоточено на одном: выживании. У него не осталось времени на споры или продумывание плана.

Он заглянул под днище машины, затем под каждую колёсную арку. Ничего, никакой взрывчатки. Посмотрел в окно – в замке зажигания торчал ключ.

«Это пиздецки плохая идея», – подумалось ему, но всё же он открыл водительскую дверь (незапертую, конечно) и сел за руль. Сунул пистолет за пояс.

Ну, сейчас либо взорвётся, либо заведётся.

Корд выдохнул и повернул ключ зажигания. Мотор, немного побурчав, запустился. Ничего другого не произошло. А между тем Корд уже видел приближающиеся к театру проблесковые маячки милицейских машин.

Времени нет.

– Залезайте, всё нормально!

Диа с дочерью на руках села на переднее сиденье, Скрипач запрыгнул на заднее.

Вообще-то была ещё одна возможность – что машина взорвётся при движении. Но нет, Корд выжал сцепление, поддал газу, и «Лебедь» плавно тронулся с места.

И в этот миг автомобиль прошила автоматная очередь. Пули прошли через капот, лобовое стекло и крышу. Корд инстинктивно вдавил педаль газа до упора, чтобы уйти от расстрела. Разогнавшись, автомобиль протаранил шлагбаум и вылетел на проезжую часть, где едва не врезался в проезжавшую мимо машину. Вернув себе управление, Корд бросил взгляд на полыхающий театр. Там, на крыше, окружённый языками пламени, стоял человек с автоматической винтовкой в руках.

– Блядь! Все целы?

– Я в порядке, – ответил Скрипач. – А у тебя правый бок в крови.

Корд посмотрел вниз. По белой рубашке расползалось красное пятно. Корд только сейчас почувствовал боль: наверное, пуля прошла по касательной. Он перевёл взгляд на жену и едва не окаменел от ужаса.

Пули чудом не попали в ребёнка, но Дие не повезло. На правом бедре, животе и левой части груди расползались алые пятна. Девушка кашлянула кровью.

– Скрипач, возьми Ви! – в панике крикнул Корд.

Друг нагнулся к ним и со всей осторожностью принял ребёнка из ослабевающих рук Дии.

– Ви… – попыталась улыбнуться девушка. – Хорошее имя.

– Давай, левую руку на живот, правую на бедро, и прижми крепче!

Но девушка, не послушав мужа, положила свою правую ручку на руку мужа, прижавшего рану на её груди.

– Лучше… так… – вновь попыталась улыбнуться девушка. В глазах её появились слёзы.

Корд услышал сигнал клаксона и едва сумел уйти от столкновения – он и не заметил, как вылетел на встречку.

– Скрипач, где больница?

– Недалеко, сейчас на перекрёстке налево!

Диа повернулась к мужу и поймала его взгляд. Изо рта у неё вытекла струйка крови. На заднем сиденье ревела дочь.

Машина разогналась до ста двадцати километров в час. Одной рукой Корд рулил, второй пытался остановить Дие кровотечение. Бесполезно: девушка слабела на глазах.

– Держись, Диа, – умолял её Корд. – Пожалуйста, держись…

Мимо с сигналками пролетел автомобиль скорой помощи. Значит, они уже рядом.

Корд почувствовал, как пальцы жены отпускают его руку.

– Нет, нет! – Корд сжал её. – Диа!

Но глаза девушки закрылись: она потеряла сознание.

– Вот она! – воскликнул Скрипач, указывая вперёд.

Корд и сам уже видел: они подъезжали к больничному городку. Въехав в открытые больничные ворота, Корд домчался до главного входа и остановился. Из-под капота машины валил дым.

– Выходим! – скомандовал Корд.

Его правые рука, бок и штанина были все в крови, но собственная рана его волновала мало. Нужно действовать быстро.

– Уходи! – Корд обернулся к другу. – Забери девочку. Если Диа не выживет…

Скрипач кивнул. Слова излишни. Он прижал к себе плачущую Ви, вышел из машины и исчез в ночи.

Корд открыл пассажирскую дверь изнутри и нажал на клаксон. Затем выбрался из машины и как мог быстро направился к Дие. Идти было больно. Корд только сейчас осознал, что и сам, похоже, серьёзно ранен.

История повторялась. Как тогда, летом, когда в этой же блядской машине он врезался столб и чуть не угробил Дию. Но сейчас всё было хуже. Гораздо хуже.

Корд посмотрел на вход. Да где эти ёбаные врачи?! Корд вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил – дважды в воздух, один раз в сторону входа. Стекло одной из дверей разбилось вдребезги.

Корд вернул пистолет за ремень, осторожно подхватил Дию. Жена была практически невесома. А может, адреналин придал ему сил.

За дверью наконец показалась испуганная женщина в голубом халате. Корд крикнул:

– Реанимация! Огнестрел! Мы из театра!

Держа Дию на руках, он побрёл ко входу в больницу.

Дежурная медсестра, услышав гудки автомобиля, мало обратила на них внимание. Сегодняшняя ночь будет жаркой: в недавно построенном театре «ПостМортем» совершён теракт. Она отправила уже три бригады скорой помощи, мобилизовала всех врачей, до которых смогла дозвониться. С минуты на минуту сюда прибудут первые пострадавшие, и ей недосуг смотреть, кто там сигналит.

Но когда прогремели два выстрела, а после третьего послышался звон разбивающегося стекла, она выглянула наружу. Взлохмаченный и покрытый копотью мужчина, сжимавший пистолёт, нёс на руках девушку, с чьей груди и ног на асфальт капала кровь. А позади него дымился расстрелянный автомобиль с разбитым лобовым стеклом.

Не дойдя даже до первой ступеньки, Корд увидел, как из дверей к нему выбежали санитары с носилками. Пожилой врач бежал рядом и раздавал команды.

– Молодой человек, положите её вот так, так, аккуратненько. – Повернулся к санитарам. – В реанимацию!

– Доктор, – Корд дёрнул его за рукав. – Три огнестрельных ранения из винтовки, калибр неизвестен. Правое бедро, живот, левое лёгкое. Ранение в живот сквозное.

– Время ранения?

– Минут десять назад.

– Первая помощь?

– Пытались остановить кровотечение давлением рук и гнали сюда.

Доктор кивнул и бросил взгляд на бок Корда.

– Вы и сами ранены.

– Мне пиздец, не тратьте времени.

Доктор снова кивнул и поспешил за санитарами. Корд старался держаться рядом. У входа в реанимацию врач остановил его.

– Вам дальше нельзя.

– Я её муж.

– И тем не менее…

Корд снова вытащил из-за пояса пистолет.

– Я не буду мешать.

Медсестра позвонила в милицию. Сообщила, что к ним вломился мужик с пистолетом, сказал, что из театра. Там быстро догадались, кто это, и направили группу захвата.

Диа потеряла много крови. Её пульс учащался. 130 ударов в минуту. 140. Сердце пыталось гнать кровь, которой становилось всё меньше. Кровотечение остановить не удавалось.

Корд в ступоре сидел у стены. Вот и всё. Он не питал иллюзий. Тогда, в театре, он посмел надеяться, что всё обойдётся, но умом понимал: так или иначе, его свободе конец. Но то, что произошло дальше, он не предусмотрел.

Сегодня он столкнулся со Стервецом. И проиграл.

Он думал о стрелке. Как тот стоял в окружении огня и смотрел им вслед. Это он расстрелял машину. Это он уб…

Диа… Диа… Диа…

Его жена, его любовь, его счастье…

Его потрясли за плечи. Врач грустно сообщил ему:

– Всё.

Корд тупо уставился на него.

– Шансов не было. Пуля перебила лёгочную артерию…

Корд махнул пистолетом, прервав объяснение врача.

– Уйдите. Уйдите отсюда, пожалуйста.

Врач, помедлив, кивнул.

Группа захвата добралась до больницы.

Корд подошёл к Дие и посмотрел на её лицо. Такое красивое. Такое родное. Такое бледное.

Второй раз за последнее время он смотрит на мёртвое лицо близкого человека.

Диа… Девушка, ставшая для него всем, давшая его жизни смысл. Девушка, мгновения с которой делали его счастливым. Её больше нет.

Столько ещё не сказано. Не сделано. Не пережито… И никогда не будет.

Корд сжал миниатюрную ручку любимой жены. Прощай, Диа.

Он услышал топот тяжёлых сапог по коридору и вернулся на прежнее место у стены. Сел. Слёзы текли по щекам.

Пора.

Он приставил дуло пистолета к подбородку…

Здесь ему больше нечего ловить.

…закрыл глаза…

На хуй жизнь.

…и нажал на спуск.

Послышался щелчок.