Стихи о Советской Родине

Дорога дорог меж двумя океанами,

С тайгой за окном иль равнинами

голыми,

Как вехами, вся обозначена

кранами —

Стальными гигантского века

глаголями,

Возносят свое многотонное кружево

Они над Сибирью, их громом

разбуженной,

Сибирью, по фронту всему

атакуемой.

С ее Погорюй — Потоскуй —

Покукуями.

Встают над тылами ее необжитыми,

Что вдруг обернулись «Магнитками»

новыми,

Над стройками, в мире уже

знаменитыми,

И теми, что даже не наименованы.

Краина, что многих держав

поместительней,

Ты вся, осененная этими кранами,

Видна мне единой площадкой

строительной.

Размеченной грубо карьерами

рваными;

Вразброс котлованами и эстакадами,

Неполными новых проспектов

порядками,

Посадками парков, причалами,

складами,

Времянками-арками и

танцплощадками.

В места, по прозванью, не столь

отдаленные,

Хотя бы лежали за дальними далями,

И нынче еще не весьма утепленные

Своими таежными

теплоцентралям и, —

В места, что под завтрашний день

застолбованы,

Вступает народ, богатырь

небалованный.

Ему — что солдату на фронте — не

в новости

Жары и морозы железной суровости,

Приварок, в частушках недаром

прославленный,

И хлеб, тягачами на место

доставленный.

Не стать привыкать — за привалами

редкими

Ему продвигаться путями

неторными:

Взращен Пятилетками и

Семилетками

И целой эпохи походными нормами;

Годами труда, переменами

столькими;

Краями, для дел богатырских

привольными;

Своими большими и малыми

стройками —

В прослойку с большими и малыми

войнами.

Какие угрюмые горы с ущельями,

В снегах прогревая бивачными

дымами,

Прошел он навылет стволами —

тоннелями,

Мостами сцепив берега нелюдимые!

В какие студеные дебри суровые

Врубаясь дорог протяжейными

клиньями,

Он ввез города на колесах готовые,

К столицам своим подключив их на

линии!

Он знает про силу свою молодецкую,

Народ, под великий залог

завербованный,

Все может! И даже родную советскую

Словцом помянуть, с топора

кантованным.

Хозяин! А время крутое, рабочее —

Не время для слов умилительной

кротости.

Вселенная — пусть она встала на

очередь,

Забот на Земле остается до пропасти.

Простора довольно для нынешних

подвигов,

Что в завтрашнем блеске со счету

не сбросятся.

…А где мое слово, что было бы

подлинным,

Тем самым, которое временем

спросится?

Пускай оно будет не самое громкое,

Но только бы правдой бестрепетной

емкое.

Пускай не из стали оно, не навечное,

Но только бы слово от сердца,

сердечное.

Простое, земное — пускай не

надзвездное,

Веселое к месту и к месту серьезное.

Но только бы даль в нем была

богатырская.

Как русское это раздолье сибирское;

Как эта моя, осененная кранами,

Дорога дорог меж двумя океанами.

На выезде с кремлевского двора,

За выступом надвратной башни

Спасской,

Сорочьей черно-белою раскраской

Рябеет — вдруг — прогиб ее ствола.

Должно быть, здесь пробилась

самосевом,

Прогнулась, отклоняясь от стены,

Угадывая, где тут юг, где север,

Высвобождая крону из тени…

Ее не видно по пути к царь-пушке

За краем притемненного угла.

Простецкая — точь-в-точь с лесной

опушки,

С околицы забвенной деревушки,

С кладбищенского сельского бугра…

А выросла в столице ненароком,

Чтоб возле самой башни мировой

Ее курантов слушать мерный бой

И города державный рокот.

Вновь зеленеть, и вновь терять свой

лист,

И красоваться в серебре морозном,

И на ветвях качать потомство птиц,

Что здесь кружились при Иване

Грозном,

И вздрагивать во мгле сторожевой

От гибельного грохота и воя,

Когда полосовалось над Москвой

Огнями небо фронтовое.

И в кольцах лет вести немой отсчет

Всему, что пронесется, протечет

На выезде, где в памятные годы

Простые не ходили пешеходы,

Где только по звонку, блюдя черед,

Машины — вниз — на площадь, на

народ,

Ныряли под ступенчатые своды

И снизу вырывались из ворот.

И стольких здесь она перевидала,

Встречая, провожая всякий раз,

Своих, чужих — каких там ни

попало,—

И отразилась в стольких парах глаз,

По ней скользнувших мимолетным

взглядом

В тот краткий миг, как проносились

рядом…

Нет, не бесследны в мире наши дни,

Таящие надежду иль угрозу.

Случится быть в Кремле — поди

взгляни

На эту неприметную березу.

Какая есть — тебе предстанет вся,

Запас диковин мало твой пополнит,

Но что-то вновь тебе напомнит,

Чего вовеки забывать нельзя…

На новостройках в эти годы

Кипела главная страда:

Вставали в заревах заводы,

Росли под небо города.

И в отдаленности унылой

За той большой страдой село,

Как про себя ни гомонило,

Уже угнаться не могло.

Там жизнь неслась в ином разгоне,

И по окраинам столиц

Вовсю играли на гармони,

Что на селе перевелись.

А тут — притихшие подворья.

Дворы, готовые на слом,

И где семья, чтоб в полном Оборе

Хоть в редкий праздник за столом?

И не свои друзья-подружки,

А, доносясь издалека,

Трубило радио частушки

Насчет надоев молока.

Земля родная, что же сталось,

Какая странная судьба:

Не только юность, но и старость —

Туда же, в город, на хлеба,

Туда на отдых норовила

Вдали от дедовских могил…

Давно, допустим, это было,

Но Ты-то сам когда там был?