Марине Вишневецкой
Есть дерево — спица и дерево — райская птица,
есть небо над ним — синее, чем озеро Рица,
и чувствую я у подножья горы Магдалены:
в земле европейской пульсируют русские вены.
В Европе прохладно и пусто. Ты знаешь, Марина,
в отечестве нашем внезапно созрела калина,
и кисти её — как пространства открытые раны…
А здесь на ветру раздеваются молча платаны.
Я помню, Марина, обложку неизданной книжки,
и в воздухе влажном — нездешний огонь фотовспышки,
и каплю дождя на блестящем стекле объектива,
и дивную горечь звучащего в сердце мотива.
Так что нам, скитальцам, покажется тише и проще —
молится Создателю в храме платановой рощи
иль видеть, как осень — худая цыганка в монистах —
рыдает и трогает кожу стволов шелковистых?
А время идёт, облака над Россией редеют,
а кисти калины так ярко, мучительно рдеют,
и мне, дорогая, то имя любимое снится,
то дерево — спица, то дерево — райская птица…