* * *

…и этот пёстрый день, пустой и многолюдный,

свой завершает круг. Готовит ужин скудный

измученная мать. Сочится тусклый свет

сквозь узкое окно. Мать затворяет ставни.

Узоры в небесах, сплетенья жил на камне

и в воздухе сухом дыханья лёгкий след —

всё остаётся там, в пространстве заоконном,

на страждущей земле и в небе беззаконном,

где славит Бога хор сияющих светил.

Ты стены и углы кропишь водой святою,

но ум отягощён житейской суетою,

а сердце говорит, что Бог тебя простил.

Где шепелявый дождь, где ветра звук гортанный,

где лёгкий стук в окно, таинственный и странный,

где за рекой, вдали, внезапный стук колёс?

Ты понимаешь вдруг в минуту озаренья:

нет в этой тишине ни музыки смиренья,

ни лепета любви, ни памяти, ни слёз.

И эта ночь пройдёт, пестра и многолика,

и от неё одна останется улика:

в подсвечнике простом сгоревшая свеча.

И будешь ты скрывать и прятать трепет тайный,

сжимать в одной руке простой билет трамвайный,

в другой — держать скелет железного ключа.

Всё, чем ты прежде жил, в огне перегорело,

помолодела смерть, а время постарело.

Кто может угадать, что ждёт нас впереди?

Пылающий закат нам даст ответ невольный —

и Пушкин в дом войдёт с цевницей семиствольной,

и Лермонтов с горячим пеплом на груди…

Загрузка...