Сто дней Наполеона

13. Первая фаза битвы; Груши в Валене; вторая фаза; неудачная атака на левый центр линии Веллингтона

Первая фаза битвы, атака на Угумон, обычно рассматривается как отвлекающий маневр, целью которого было вынудить Веллингтона передвинуть часть войск из центра направо. Однако Веллингтон не передвинул из центра ни единого человека, и если это была диверсия, то вскоре командование забыло об этом, поскольку яростная схватка продолжалась вокруг Угумона весь день и обошлась французам дороже, чем англичанам.

Три дивизии Рейля были расположены перед Угумоном (одну оставили во Флёрюсе), во главе с генералами Жеромом Бонапартом, Фуа и Башлю. Одна из его батарей открыла огонь по позициям англичан, а Жером атаковал юго-восточную часть леса. Стрелковая цепь двигалась вперед, за ней эшелоном следовали колонны поддержки. Английские батареи открыли огонь, и с опушки леса раздалась мушкетная стрельба; но французы оказали давление и вскоре укрепились среди деревьев. Нассаусцы, которые незадолго до того в присутствии Веллингтона теряли голову от страха, теперь храбро сражались плечом к плечу с ганноверцами; они отступали, но защищали при этом каждый фут. За Жеромом шли солдаты Фуа и Башлю; воздух наполнился дымом и шумом битвы.

Эти звуки достигли Валена, где маршал Груши мирно вкушал свой ланч. Он как раз добрался до десерта, клубники на блюде, когда один из его полковников, зайдя в загородный дом, прервал его трапезу и сообщил, что из сада слышно стрельбу. Он вскочил, прислушался, и действительно — далеко на западе раздавался низкий грохот. В саду собрались офицеры, некоторые всматривались вдаль на запад, некоторые прикладывали ухо к земле, остальные стояли небольшими группками и обменивались мнениями. Несколько крестьян приблизились к ним и также озабоченно прислушались. Генерал Жерар настойчиво потребовал, чтобы Груши немедленно отправился в направлении стрельбы. Но Груши ответил, что то, что они слышали, вероятно, было действиями арьергарда Веллингтона при отступлении к Брюсселю. Заметив крестьян, он спросил их, где, по их мнению, стреляют, и они ответили, что это, должно быть, в Мон-Сен-Жане. Груши обсудил случившееся с офицерами, но не счел необходимым менять свой маршрут.

На поле боя французы заняли большую часть леса в Угумоне; однако защитники, при активной поддержке пушек майора Булла и капитана Сэндхема, вновь выбили их оттуда, хоть и ненадолго. Жером не оставлял своих попыток, и вскоре ему удалось захватить весь лес, хотя его удерживали мощные стены, окружавшие сады и внутренний двор замка. Герцог Веллингтон наблюдал за сражением, руководя им сзади, с дороги. Затем он отвел войска из Ганновера и Нассау с занимаемых ими позиций и послал шесть гвардейских рот в подкрепление гарнизону замка. Убедившись, что они смогут продержаться, он поехал в центр, который, как ему виделось, вот-вот должны были атаковать. Ней действительно готовился к обстрелу и собирал пушки в одну огромную батарею недалеко от Бель-Альянса.

Рейлю было приказано занять окрестности Угумона, и, когда лес уже прочно удерживался, генерал Гильемино, начальник штаба Жерома, порекомендовал прекратить бой. Рейль несколько раз посылал соответствующие приказы, но Жером их проигнорировал и пытался любыми средствами проникнуть за стены и захватить замок. В этом отношении операция в Угумоне полностью пошла на пользу англичанам; французы понесли гигантские потери, а англичане могли удерживать их там лишь небольшим гарнизоном.

По приказу Наполеона в бой вступили две батареи конной артиллерии Келлермана; к ним присоединилась конная батарея Пире и продольным огнем обстреляла пушки линии Веллингтона. Капитан Мерсер почувствовал на себе действие орудий Пире. Его перевели на правый край второй линии обороны Веллингтона с фермы Мон-Сен-Жан, где он стоял в резерве, и приказали наблюдать за уланами Пире, расставленными к западу от Угумона, но ни в коем случае не стрелять по ним, пока они не пойдут в наступление. Однако батареи Пире открыли стрельбу по подразделению Мерсера и, хотя в большинстве случаев они не попали в цель, несколько снарядов, особенно гаубичных, приземлилось очень близко.

Перед Мерсером стояли легковооруженные драгуны Германского легиона, от которого время от времени отделялись и уходили вперед отряды; далее, почти скрываясь в высоких колосьях, шли французские стрелки. Слева от него были построены в каре британские пехотинцы, а справа расстилалось прекрасное, чистое поле, мирное и безмятежное. Небо снова покрылось тучами, пошел дождь. Что до сражения, он не мог знать, что там происходит. Вот что он пишет:

Случилось так, что герцог заметил этот акт неподчинения издалека, но подумал, что повинен в нем был капитан Сэндхем, командир соседней батареи. Увидев, что одну из французских пушек подбил британский снаряд, он немедля приказал отдать капитана Сэндхема под арест. К счастью, капитан Сэндхем смог оправдаться, дав какие-то объяснения, а вина капитана Мерсера осталась нераскрытой.

Капитан Мерсер и его солдаты смирились со своей ролью пассивных наблюдателей, хотя по ним продолжали стрелять пушки Пире. В тот день герцог требовал от подчиненных выдержки и терпения и сам подавал им пример. Однако среди этих испытаний артиллерийский капитан и его солдаты смогли обратить внимание и на смешную сторону событий. Два-три офицера подошли поговорить с ними, и один из них, врач, держал над головой зонтик. Случилось так, что в это время на них обрушился град снарядов из французских пушек, что заставило посетителей поспешить восвояси; врач был так напуган, что упал на колени и быстро побежал на четвереньках, при этом он аккуратно прикрывался от подобного дождя зонтиком. «Наши ребята, — пишет Мерсер, — огласили поле громким смехом».

Груши и его товарищи в Валене заметили, что стрельба под Угумоном усилилась. Поле битвы находилось от них примерно в четырнадцати милях по прямой, и видно было, как клубы дыма поднимаются над горизонтом. Очевидно было, что сейчас между армиями Наполеона и Веллингтона происходит решающее столкновение. Жерар, при поддержке генерала Валязэ из инженерных войск, все еще убеждал Груши выступить в направлении стрельбы. Но генерал Бальту, командующий артиллерией, возразил, что перевезти пушки по затопленным улочкам, ведущим к Мон-Сен-Жану, будет невозможно. Последовал довод Валязэ, который настаивал, что его инженеры легко смогут передвинуть пушки, Бальту это не убедило, а Жерар разозлился на Груши, который терзался сомнениями, но не решался двинуться в другую сторону.

«Monsieur le marechal, ваш долг — идти на пушки!» — кричал Жерар.

«Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой, — сказал Груши. — Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан».

Ответ Груши был вполне резонным, и если бы Наполеон был более склонен признавать свои ошибки, мы вряд ли узнали бы о сцене в Валене. Акцент следовало бы сделать не на отказе Груши идти на пушки, а на том факте, что Наполеон отправил его слишком далеко, чтобы он мог помочь в битве при Ватерлоо.

Пропаганда со Святой Елены сделала из Груши козла отпущения: некомпетентного, апатичного маршала, который мог бы спасти положение, если бы прислушался к уговорам Жерара. Поле боя, согласно легенде, не так уж далеко от Валена; дороги не так уж и плохи, а пруссаки — вовсе не следили за ним неусыпно. Наполеон, как всегда, вел себя безукоризненно; он дал своему маршалу точнейшие указания; он рассчитывал на его приход и участие в сражении. Нас даже пытаются уверить в том, что ночью Груши сообщили о готовящейся битве и проинструктировали на предмет координации усилий. (Уссей приводит исчерпывающее опровержение данного утверждения.)

На самом деле ситуация была гораздо более сложной, чем представлено в легенде. Поле боя находилось очень далеко; войска не могли маршировать туда напрямую, им пришлось бы идти в обход по извилистым улочкам, которые были в ужасном состоянии после невиданного ливня накануне. Впоследствии было выяснено, что быстро идущий человек может пройти расстояние от Валена до Планшенуа за пять с половиной часов; фактически именно такое время понадобилось гонцу, несшему Груши приказ Наполеона от 10 утра, чтобы доехать до места назначения, что, возможно, указывает на состояние дорог. Человек на хорошей лошади, безо всякой поклажи, за исключением письма, мог передвигаться значительно быстрее армейского корпуса, и можно предположить, что Груши смог бы добраться до поля битвы, даже если бы решил там невзначай появиться, не раньше восьми-девяти вечера. Бюлов в тот день прошел по тем же местам в Планшенуа, что заняло восемь с половиной часов, не считая задержки в Вавре. Груши предстояло пройти на три мили больше. Но необходимо также помнить, что пруссаки следили за каждым его движением, и маловероятно, что они позволили бы ему легко воссоединиться с Наполеоном.

В полдень авангард Бюлова находился в Шапель-Сен-Ламбер, другие его дивизии располагались между этим местом и Вавром. Прусские войска стояли лицом к лицу с Эксельмансом, который возглавлял передовую колонну Груши в Ля-Барак. Цитен двигался из Вавра в Оэн, оставив войска для наблюдения в Лимале. Первые две дивизии Пирха I перешли Диль и наступали на Шапель-Сен-Ламбер вслед за Бюловым, за ними двигались две оставшиеся; Тильманн, оставив сильный арьергард в Вавре, продвигался к Кутюру в направлении Планшенуа. Позже, когда стало ясно, что Вандамм идет к Вавру, корпус Тильманна и две последние дивизии Пирха I приостановили их продвижение; эти войска, численностью около 35 тысяч человек, могли бы осложнить марш Груши к Мон-Сен-Жану. «Более того, — пишет Шаррас, — нельзя забывать, что эти 35 тысяч пруссаков, с которыми Груши мог бы столкнуться, если бы поспешил к Наполеону в соответствии с советом Жерара, не принимали никакого участия, совершенно никакого, в битве при Ватерлоо».

Хотя из информации, недавно полученной от Эксельманса, было ясно, что пруссаки идут на соединение с Веллингтоном, Груши решил не поворачивать на запад. Ему показалось, что безопаснее будет атаковать тех пруссаков, что находятся поближе, в Вавре, чем рисковать отправиться в опасный марш-бросок, который мог прийтись не по нраву императору. Опасности перехода, вероятно, представлялись ему менее значительными, чем опасность не подчиниться Наполеону, поскольку он считал, что в первую очередь должен подчиняться приказам, приказ был — идти за пруссаками. Поэтому он продолжал двигаться к Вавру. Потребовав лошадей, он поехал по дороге, чтобы встать во главе колонны. В час дня он достиг Нил-Сен-Венсана, где ждал приказов Вандамм, и Груши направил его далее к Вавру. Около 2 часов пехота Вандамма, после кавалерии Эксельманса, пришла в Барак, за две мили к югу от Вавра, и вступила в бой с арьергардом Пирха I.

В час дня в Россомме Наполеон диктовал ответ на письмо Груши от 6 утра:

Все было готово для решающей атаки на линию обороны Веллингтона, и один из адъютантов Нея ждал от Наполеона приказа открыть огонь. Прежде чем отдать приказ, Наполеон внимательно осмотрел поле, вокруг которого перед ним расстилались деревенские окрестности. Прямо под ним виднелась ферма Россомм и уходила на север дорога на Брюссель. Вдали располагалась неглубокая долина, перерезаемая этой дорогой, еще дальше земля поднималась вверх вплоть до самой линии обороны англичан, с нависающими над их правым краем облаками дыма. Рядом, на его собственном правом краю, виднелась окруженная лесом деревушка Планшенуа, а на северо-западе лежали зеленые холмы Оэна и Шапель-Сен-Ламбер. Вглядываясь туда, он наконец заметил те прусские войска, которые уже давно были видны Веллингтону с его стороны поля. Это была колонна пехоты Бюлова, вынырнувшая из леса у Шапель-Сен-Ламбер; с такого расстояния они выглядели как темное пятно, но, посмотрев в бинокль, он подумал, что это могут быть солдаты на марше.

Он обратил на это внимание офицеров штаба, и все они тотчас поднесли к глазам бинокли. Сульт сказал, что ему отлично видно, как какое-то крупное военное соединение составляет винтовки в козлы; другие были с ним не согласны, говоря, что это всего лишь рощица или тень от облака; еще кое-кто видел марширующих солдат, но им показалось, что на них французская форма. Кавалерийский отряд был отослан галопом на сбор сведений, но еще до того, как он вернулся, был захвачен в плен прусский офицер. Его тотчас привели к Наполеону; при нем нашли письмо Бюлова к Веллингтону, он подтвердил, что видимые на холмах войска — действительно пруссаки. «Вся наша армия ночью стояла в Вавре, — сказал он. — Мы не видели поблизости французов и решили, что они отошли к Планшенуа».

Письмо Наполеона к Груши еще не было отправлено. Сульт добавил к последнему предложению еще несколько слов, указав более точно местонахождение поля боя и написав в постскриптуме: «Письмо, которое мы только что перехватили, показывает, что генерал Бюлов собирается атаковать нас на правом фланге. Мы полагаем, что это те войска, которые сейчас видны на холмах Сен-Ламбер. Поэтому, не теряя ни минуты, идите к нам и уничтожьте Бюлова, Вы сможете захватить его flagrante delicto».

Вполне возможно, что в том положении, в котором сейчас оказался Наполеон, Веллингтон принял бы решение отступать. Веллингтон маневрировал еще в неторопливой манере восемнадцатого века, на протяжении дней и недель, до последнего сберегая солдат и крайне опасаясь быть втянутым в какие-либо столкновения, где было недостаточно много шансов на победу. Но Наполеон был вынужден играть по своим правилам. Согласно Гурго, на какой-то миг он допустил возможность перенесения своих действий на дорогу к Нивеллю и обхода позиций Веллингтона с фланга; однако он отверг эту идею, отчасти потому, что это облегчило бы пруссакам и англичанам объединение, отчасти еще и потому, что могло оказаться, что правый фланг Веллингтона разрушить труднее всего.

Все же он был уверен в успехе не меньше прежнего. «Сегодня утром в нашу пользу было девяносто шансов, — сказал он Сульту. — У нас еще есть шестьдесят против сорока». Он издал приказ о том, чтобы легкая кавалерия Домона и Сюберви двигалась в направлении Шапель-Сен-Ламбер, отслеживая прусское наступление; вскоре после этого он послал Лобау направо с 6-м корпусом. Так что, сократив свои силы примерно на 10 000 солдат, он встречал 67 661 человека Веллингтона со своими 64 000. Теперь все зависело от того, сможет ли он достаточно сильно ударить в центр англичан и сломить их оборону до того, как появятся пруссаки. В его распоряжении, хотя он и не знал об этом, было два часа, поскольку, хотя пруссаки были совсем рядом, им еще предстояло пройти самую трудную часть своего маршрута.

Наполеон дал приказ открыть огонь батарее, стоявшей напротив центра Веллингтона слева, и с этой канонадой, около 1.30, началась вторая фаза сражения. Палили из восьмидесяти французских пушек, и им тотчас ответила артиллерия Веллингтона.

Центр веллингтоновской линии был надежно защищен. Участком, по которому сейчас стреляли, слева от дороги на Брюссель, командовал сэр Томас Пиктон, ему подчинялись бригады сэра Джеймса Кемпта, сэра Денниса Пэка, полковника Беста и полковника фон Винке. Сэр Джеймс Кемпт стоял ближе всего к дороге, и три роты 95-го стрелкового полка его бригады были брошены на захват гравийного карьера и прилегающей территории. Между Кемптом и Пэком, ниже по склону перед Оэнской дорогой, стояла на крайне уязвимых позициях и без всякой видимой цели бригада бельгийцев и голландцев. Этой бригаде выпало несчастье вынести французские бомбардировки без прикрытия и помощи, результат чего был ужасен. Позади Кемпта стоял сэр Уильям Понсонби со своей бригадой. Слева от Пиктона принц Бернард Саксен-Веймарский командовал некоторыми резервными войсками, остальные располагались в Ла-Э, Папелотте и в деревушке Смоэн. Далее налево виднелись кавалерийские эскадроны Ванделёра и Вивиана, защищавшие край линии, а патрули Вивиана достигали Оэна.

Артиллерийская стрельба французов длилась полтора часа. Планировалось истощить силы противника таким образом, чтобы он не смог отразить последующую атаку пехоты. Однако, кроме разрушительного воздействия на беззащитную бригаду Биландта, они не имела серьезных последствий. Пушки были расположены на значительном расстоянии от линии Веллингтона, и снаряды не перелетали далеко за Оэн. Люди Томаса Пиктона укрылись за склоном позади улочки и остались невредимы, их потери были незначительны.

Около двух часов Ней подал сигнал к началу главной атаки, и в то же самое время Наполеон передвинулся вперед, появившись на холме у дома Декостера, на небольшом расстоянии от Бель-Альянса. Отсюда ему была видна вся картина сражения, кроме скрытой от его взора самой глубокой части долины. Пушки французов смолкли, на передний план выступил корпус д'Эрлона. В атаку пошли 16 000 человек под началом генералов Кио (в отсутствие Аликса генерал Кио, один из его бригадных генералов, был поставлен командовать его дивизией), Донзело, Марконье и Дюрютта. Они двигались эшелоном, левые вышли вперед дальше всех, взяв за ориентир аванпосты в Ла-Э-Сент, пока Дюрютт справа атаковал ферму Папелотт, которую оборонял принц Бернард Саксен-Веймарский. За исключением Дюрютта, который по собственной инициативе применил более мобильное построение, генералы повели своих солдат колоннами подивизионно, причем так тесно их построили, что только те, кто шел в первом ряду, могли стрелять по противнику. «Трудно понять, почему именно такое построение избрали люди, которые имели двадцатилетний опыт ведения войн», — пишет Груар. Этот вид построений, по его словам, был популярен в античном мире и потому основательно устарел, но в сражениях Наполеона он использовался. Некоторые историки придерживаются мнения, что приказ, по-видимому, неправильно поняли, что изначально батальоны должны были идти вперед с интервалами для большей мобильности и быть готовыми перестроиться в каре в случае кавалерийской атаки. Но, поскольку Наполеон сам наблюдал за сражением и не послал вперед никого, кто мог бы отменить это построение, возможно, что оно было частью его плана массированного, жесткого приступа. Он собирался проникнуть внутрь, надавив всей массой, и это могло бы получиться, если бы защита была менее искусной.

Дивизия Аликса под командованием Кио спустилась в долину слева, затем взобралась наверх на противоположной стороне под ливневым огнем; ее возглавляли Ней и д'Эрлон. Дивизии Донзело, Марконье и Дюрютта шли позади, пробираясь сквозь покрывавшую склон некошеную рожь. Английские стрелки отошли назад; защитники садов Ла-Э-Сента отступили внутрь здания, когда французы обрушились на них превосходящими силами. Тогда собственная бригада Кио попыталась занять ферму; но, в отличие от Угумона, Ла-Э-Сент окружали солидной толщины стены, против которых оружие небольшого калибра было бессильно, а на брюссельской дороге не было пушек, чтобы стрелять по аванпостам с близкого расстояния. Оборонявшиеся успешно отстреливались из укрытий, а 95-й стрелковый полк открыл огонь из-под прикрытия гравийного карьера.

Герцог Веллингтон выбрал место для наблюдения под большим вязом, стоявшим на пересечении брюссельской дороги и переулка Оэн. (Дерево Веллингтона, как его прозвали из-за того, что герцог провел под ним важнейшую часть битвы, впоследствии было выкорчевано и перевезено в Англию, где его пустили на сувениры вроде тростей, табакерок и т. п. восхищенные и благодарные соотечественники герцога.) Заметив, что французы окружили Ла-Э-Сент, он приказал батальону Германского легиона оказать помощь майору Барингу. Немцы побежали вниз по склону, отвлекая французов, но тут же были атакованы бригадой кирасиров генерала Травера, которого Наполеон лично послал для укрепления своих позиций. Всадники нанесли германцам значительные потери и, подавив их, продолжили подъем по склону в направлении дивизии Олтена. Вторая бригада Аликса, под командованием Буржуа, к тому времени добралась до гравийного карьера и сокрушила три передовые роты 95-го, вынудив их отступить и преследуя до самой Оэнской дороги. Тогда вступила в бой дивизия Донзело и, издавая крики «Vive l'Empereur!», справа обрушилась на бригаду Биландта, пока Марконье подходил к ним слева. На правом краю атакующего корпуса д'Эрлона Дюрютт приближался к позициям принца Бернарда.

Бригада Биландта, серьезно пострадавшая от массированного артиллерийского огня, доносившегося из Бель-Альянса, достигла предела своей выносливости; когда огромная колонна Марконье с жаром набросилась на нее слева, выжившие развернулись и беспорядочно разбежались. Именно до этого состояния Наполеон надеялся довести всю центральную часть атакуемой линии, но еще пока не достиг цели. Дивизия сэра Томаса Пиктона была целиком спрятана за склоном позади Оэнской дороги, и солдаты ее спокойно и собранно ждали своей очереди. Позади них готовилась к бою тяжелая кавалерия Понсонби.

Герцогу Веллингтону пришлось покинуть свое место под вязом. С ним переместились и штабные офицеры, а также дипломатические представители союзных государств, которые наблюдали за сражением с его стороны. Некоторые из присутствовавших были легко ранены, но не желали покидать поле, пока не увидят исхода разворачивавшейся перед ними драмы. Донзело и Марконье преследовали бегущую голландско-бельгийскую бригаду и подошли совсем близко к Оэнской дороге. Справа от них Дюрютт уже почти поднялся по склону и вытеснял принца Бернарда с фермы в Папелотте. К западу от брюссельской дороги граф Олтен ожидал яростного нападения французов.

Для тех, кто вместе с Наполеоном наблюдал за ходом сражения из сада Декостера, наступил волнующий момент. Было видно, что бригада Биландта бежит куда глаза глядят; 95-й стрелковый отступает, за ними по пятам идут французы; кирасиры Травера достигли верха гряды холмов к западу от брюссельской дороги. Все доступные наблюдению силы противника откатывались назад; с этого расстояния казалось, что линия фронта Веллингтона разваливается на глазах, а д'Эрлон скоро захватит верх гряды. Победа была несомненной. С того самого времени, как Веллингтон занял позиции перед ним, Наполеон решил поразить его именно таким мощным, сокрушительным ударом.

Однако вскоре события по всей линии примут иной оборот.

Слева Травер схватился с бригадой из дивизии Олтена, ганноверцами Кильмансегге, которые при его приближении перестроились в каре и вступили в ожесточенную схватку.

К востоку от брюссельской дороги бригада Буржуа и дивизия Донзело остановились в тридцати шагах от Оэнской дороги для того, чтобы перестроиться, но сделать это быстро и точно было невозможно из-за их первоначального громоздкого построения. В тот момент, когда собравшиеся у Бель-Альянса уже ликовали, предвкушая победу, Пиктон вывел из-за изгороди бригаду Кемпта и приказал открыть огонь. Ошеломленные, под градом пуль, французы не смогли оказать организованного сопротивления и начали пятиться назад. Тогда Пиктон сам повел своих солдат в штыковую атаку, в которой и погиб. Сминаемые численным преимуществом, солдаты Донзело несколько раз отбрасывали нападающих, но британцы атаковали их снова и снова, борьба становилась все более ожесточенной и беспорядочной.

Справа от Донзело Марконье не пытался перестроить свою дивизию, но пошел дальше Донзело, проникнув прямо сквозь изгородь в поле позади улочки. Однако внезапно появились бригады Беста и Пэка. До того скрытые среди высоких колосьев, они вскочили на ноги и открыли по французам смертоносный огонь. Атаковавшие отпрянули под мощным натиском, на который не могли адекватно ответить из-за неудобного построения.

Четвертая колонна, под командованием Дюрютта, добилась большего успеха, чем три другие. Дюрютт очистил Папелотт и Ла-Э от войск принца Бернарда, дошел до улочки хорошим строем и продвинулся за изгородь, заставляя отступать ганноверцев Беста и Винке.

Именно тогда в бой вступила английская кавалерия.

Граф Эксбридж приготовил для этого две бригады тяжелой кавалерии Сомерсета и Понсонби. Им был дан приказ атаковать, каждой на своем участке фронта.

К западу от брюссельской дороги английская тяжелая кавалерия стояла против французской. Бригада Сомерсета напала на кирасиров Травера, которые дважды были вынуждены отступить при атаке на каре Кильмансегге. Противники стоили друг друга, их поединок выглядел впечатляюще, и все, кто не был непосредственно в нем занят, с восхищением наблюдали за ним с обеих сторон поля, словно на турнире. «Это был честный поединок между двуми великолепными отрядами тяжелой кавалерии», — вспоминает присутствовавший при нем Шоу-Кеннеди. Однако этот церемонный и рыцарственный поединок был исключением; последующие схватки, пишет он, проходили либо между тяжелой кавалерией, когда одна из сторон прежде сталкивалась с пехотой, либо между тяжелой и легкой кавалерией. После короткой схватки кирасиры были разбиты. Английская кавалерия не смогла форсировать свой внезапный успех, поскольку на помощь Траверу поспешили батальоны Кио и Башлю, которых Ней несколько запоздало вызвал в подкрепление атаке д'Эрлона.

По другую сторону от брюссельской дороги кавалерия сражалась против пехоты. Здесь Эксбридж приказал полкам Понсонби (британцы при поддержке шотландцев) атаковать сквозь интервалы английской пехоты дивизии д'Эрлона, в тот момент еще не оправившейся от смертоносных последствий английских залпов и штыковых атак. Плотно построенная масса французской пехоты беспомощно билась в тесноте, их так сдавило, что они не могли даже целиться во всадников, врывавшихся в их сбитые ряды, не могли даже применить поясное оружие. Все, кто мог, побежали, хотя многие погибли именно при попытке к бегству, около 3000 человек попало в плен. На правом фланге французов Дюрютт, которому до сих пор сопутствовала удача, был вынужден отступить с остатками 1-го корпуса; его подразделение было единственным, которое отступило строем.

Теперь французы отступали из Ла-Э-Сент в Папелотт. Горячо желая добить противника, бригада Понсонби, к несчастью, поддалась внезапному порыву и подошла слишком близко к линии обороны противника. Сиборн пишет:

Сэр Уильям Понсонби был сброшен с лошади и сдался в плен французскому улану по фамилии Урбан; заметив это, некоторые из шотландцев вернулись и попытались его освободить, тогда Урбан, побоявшись потерять своего пленника, ударил ему в сердце своей пикой.

Напавшие на кавалерию Понсонби были кирасирами Травера и уланами полковника Бро. После этого Ванделёр рванулся к ним с 12-м и 16-м полками драгун, чтобы спасти остатки бригады; он успешно атаковал французов по двум направлениям, вынудив их повернуть назад, к своему краю долины. Когда Ванделёр развернулся в направлении собственных позиций, на поле наступила внезапная тишина, которую не могли нарушить даже слабые отзвуки сражения при Угумоне. Войска принца Бернарда отошли на ферму Папелотт; 95-й стрелковый полк вернулся в свой гравийный карьер, а Веллингтон — к своему вязу. Пехота д'Эрлона, потеряв около 5000 человек, заняла исходные позиции. Веллингтон лишился четверти своей кавалерии. Французы потеряли 3000 пленными, а две их батареи были приведены в негодность. Вдобавок было потеряно два позолоченных орла.

Вторая фаза битвы завершилась неопределенностью. Вопрос о том, будет ли Наполеон править Францией, оставался открытым; однако поле битвы выглядело так, словно решающее сражение уже пронеслось по нему. Земля была усеяна телами убитых и раненых, трупами лошадей, повсюду были разбросаны солдатские ранцы, оружие и другое снаряжение. Шотландский офицер, принимавший участие в защите Ла-Э-Сент, пишет:

По полю бродили лошади без седоков, было слышно, как время от времени раненые французы кричали: «Vive l'Empereur!» Погода была еще сырой и мрачной.

В Угумоне борьба становилась все яростней. Наполеон отозвал из сражения своего брата Жерома и держал его при себе, по-видимому, желая сохранить ему жизнь. Он приказал гаубицам открыть огонь по зданию и амбарам фермы, и те заполыхали огнем. Туда прежде сносили раненых, и теперь спасти их было невозможно, они гибли в быстро распространявшемся пламени. Вскоре большой особняк в Угумоне и соседняя ферма оказались в огне; но защитники отступили в часовню и в домик садовника, которые оставались нетронутыми, и продолжили стрельбу, пока французы безуспешно пытались их оттуда выбить.

Барон Мюффлинг находился на левом фланге армии Веллингтона, куда время от времени прибывали прусские офицеры и сообщали, что Блюхер близко. Союзники с огромным нетерпением ждали прибытия пруссаков, но они пока еще не могли вступить в борьбу, и герцог с беспокойством раздумывал о следующей стадии битвы; он понимал, насколько опасным было его отставание от французов по кавалерии и пушкам, хотя его артиллерия и служила ему блестяще.

Блюхер попал в Шапель-Сен-Ламбер около часа дня; но, прежде чем отважиться на трудный спуск в лощину реки Лан, которая отделяла его от армии Веллингтона, он основательно обследовал район, чтобы убедиться, что туда не идут войска Груши. Три четверти часа спустя, будучи уверенным, что на данной территории противника нет, он двинул свои войска к Планшенуа. Им пришлось спуститься по крутому болотистому склону вниз, к реке, а затем карабкаться на противоположный берег, дюйм за дюймом вытягивая пушки и повозки. Еды у солдат не было со вчерашнего вечера; они ослабели от голода и усталости. Однако они продолжали идти, вдохновленные присутствием Блюхера. «Идемте, товарищи, — призывал артиллеристов старый маршал, — вы же не допустите, чтобы я нарушил слово, данное Веллингтону!»

Груши, находясь очень близко к Вавру, наконец обнаружил непрятеля. Ближе к двум часам он и драгуны Эксельманса были атакованы в Ля-Бараке отрядом прусских гусар полковника Ледебура. Столкновение было незначительным, и Ледебур вскоре отступил к Вавру. За ним отправились войска Вандамма, пока Груши, не вполне уверенный, что поступает правильно, ехал лично осматривать окрестности Лималетта. Вернулся он между половиной четвертого и четырьмя часами, чтобы получить сообщение, отправленное Наполеоном в 10 утра: «…Его Величество в данный момент готовится атаковать английскую армию… В соответствии с этим Его Величество желает, чтобы Вы направились к Вавру, так чтобы вновь приблизиться к нам… двигая перед собой прусские корпуса, которые также избрали это направление и могут остановится в Вавре, куда Вы должны прибыть как можно скорее». Это явилось для него большим облегчением. Данное сообщение подтверждало, что он действует в точном соответствии с приказами императора. В ответ на дополнительное указание о том, что он должен поддерживать связь с основными силами и также организовать сообщение, он приказал Пажолю отвести свои войска в Лималь, где ему следовало захватить мост и перейти Диль. Довольный тем, что ему удалось сделать все возможное, чтобы исполнить пожелание Наполеона, Груши уехал в Вавр командовать сражением с пруссаками. Он нашел Вандамма уже занятым в переделке с корпусом Тильманна. Последний умело расставил своих людей, и начинающаяся битва обещала быть долгой и чрезвычайно жестокой.

Вторая фаза битвы при Ватерлоо завершилась вскоре после трех часов. Над полем повисло странное затишье, длившееся около получаса.

Веллингтон употребил это время на подготовку к следующему нападению. Он передвинул пехотную бригаду сэра Джона Лэмберта к самой линии обороны вместе с дивизией Пиктона. Сэр Джон Кемпт заменил Пиктона на посту командира дивизии. Ла-Э-Сент получил подкрепление. Пехоту построили вместе, Бест рядом с Кемптом, Винке — с Бестом. Солдаты Биландта, бежавшие от французов, были перестроены и стояли в тылу у Пэка. Бригада Лэмберта стояла позади Кемпта. Остатки бригады Понсонби отступили для того, чтобы перестроиться в тылу.

Веллингтон рассудил, что Наполеон больше не будет пытаться атаковать его левый фланг, но — в случае новой фронтальной атаки — будет атаковать направо и в центр. Этот участок фронта, позади Ла-Э-Сент и далее на запад, охраняла дивизия графа Олтена; солдаты Королевского Германского легиона под командованием барона фон Омптеды находились ближе всего к дороге; справа от них находилась бригада ганноверцев графа Кильмансегге, которого атаковал Травер, а позади Кильмансегге была расположена бригада сэра Колина Халкетта. За Угумоном стояла дивизия британской гвардии сэра Джорджа Кука, где бригадами командовали Мейтленд и Бинг. Справа и в тылу гвардии находились подразделения бригады полковника Митчелла, некоторые из которых были сейчас переведены на линию фронта. Брауншвейгские батальоны разместились между Мейтлендом и Халкеттом. Дивизии Шассе и Клинтона оставались в резерве. Артиллерия по-прежнему была расставлена вдоль гребня холма, перед пехотой.

Если Веллингтона заботило то, какую цену его армии предстоит заплатить за то, чтобы продержаться до прихода пруссаков, то он мог, по крайней мере, благодарить небеса за то, что гигантская атака пехоты противника в центре полностью провалилась. У Наполеона, стоявшего меж двух вражеских армий, были куда более веские причины для беспокойства. Он недооценил и Веллингтона, и Блюхера, и к трем часам дня его положение стало опасным. В тот момент он действительно мог предпочесть выйти из противостояния. Хотя он не предпринял никаких мер на случай отступления, он все же мог отойти и спасти свою армию, оставив Нея с арьергардом для ведения боевых действий.

Дым над долиной рассеивался. Глядя через линию обороны Веллингтона на Бель-Альянс, профессиональные солдаты, те, для кого война была искусством и кто считал за честь испытать себя в сражении против императора Наполеона, провели краткое затишье в раздумьях. Каким будет следующий шаг? Будет ли Наполеон маневрировать так, чтобы заставить Веллингтона уйти с его тщательно выбранного участка? Вступит ли в бой Императорская гвардия?

Послав Лобау направо навстречу пруссакам, Наполеон передвинул Императорскую гвардию из Россомма, чтобы занять таким образом освободившийся участок. Теперь они располагались массивной группой по обеим сторонам брюссельской дороги позади Бель-Альянса. Трудности Наполеона должны были представляться его противникам менее очевидными, нежели несомненная сила Великой Армии, которая, несмотря на поражение, нанесенное корпусу д'Эрлона, была впечатляющей. Вкупе с могучей кавалерией и превосходством в пушках Наполеон командовал поистине ужасающей военной силой. Тем, кто еще недавно дивился его блестящему подвигу возвращения с Эльбы, должно было казаться, что у него есть пока хорошие шансы выиграть этот день.