Столкновение

ГЛАВА 4

Через некоторое время, уладив все вопросы с доставкой кушаний и мимоходом разбив пару тарелок, они все же собрались завтракать. Правда, перед этим, пока они собирали осколки, пока накрывали на стол, туман напряжения немного утратил свое безраздельное влияние на Александру. А ее гостю, казалось, такое понятие, как напряжение было неведомо вовсе. Он наслаждался каждым действом, даже таким бесхитростным, как сервировка их скромного завтрака.

Стол манил уютом — чистая скатерть, красивая посуда и аромат свежезаваренного кофе. И вот они сели за стол, и мужчина, который ей очень понравился, уже очень понравился, начал пристально смотреть на нее. Конечно, тут же у Али из рук выпала чайная ложка. Вот балда!

— Девушка — тридцать три несчастья, — миролюбиво пошутил он и улыбнулся. От его улыбки в небе засверкала радуга. У Али. В небе. А что, у вас разве нет?

— Кто б говорил, — тут же отпарировала она, плюнув на осторожность и улыбаясь ему в ответ.

Он поднялся со стула, отошел к окну и слегка потянулся, пробуя, сильно ли болит рана в боку. Она смотрела на него во все глаза. Да, несомненно, он очень красив… Другие мужчины и рядом не стояли. Не то, чтоб у нее никого не было. Был, так, один несерьезный — по детству, а один серьезный — по молодости. И с ним на самом деле все было хорошо. Хорошо и закончилось. Расстались тихо-мирно, по-дружески, без истерик. А чего ж не расстаться, если ни сердце не стучит, ни поболтать не о чем, а так, одна маета.

А тут стучит, еще как стучит!

— А ведь точно, — проговорил Александр, и девушка вздрогнула, теряя мысль.

— Надо хорошенько разобраться в моих несчастьях — откуда, зачем и почему. Она насторожилась:

— Значит, у тебя действительно забрали…

— Забрали, — он кивнул, — угнали и украли.

— То есть ты ехал-ехал, а они р-р-раз, выскочили, и все отняли?

Он думал о своем. По его напряженной спине без труда можно догадаться, что этот разговор давался ему с трудом.

— Да, примерно так все и было… — раздумчиво протянул Алекс.

— Представить не могу. Вышли люди, достали оружие, выстрелили, и ты им все отдал, — она смотрела на него ясными глазами, но в ее вопросе ему чудился эдакий подвох и сомнение в его мужских качествах.

— Нет, не прям сразу отдал. Еще немного посопротивлялся. Но бокс я давно забросил, а тренажерка, конечно, в таких делах не особо помогла.

«Зато в остальных помогла», — подумалось ей, потому что смотреть на него было очень приятно…

— А вот, когда я все ж от двоих отмахался, — войдя в раж, с горящими глазами, начал он…

«Как мальчишка», — подумала она с симпатией.

— Тогда ты им дал! — поддакнула она и поняла, что напрасно вмешалась.

— Нет, они стали стрелять… — голос его стал тихим и раздумчивым, и она внезапно похолодела при мысли о том, что его сейчас могло и не быть с нею в этой комнате. А он ведь такой молодой и такой красивый…

Из задумчивости Александру вывел его насмешливый голос:

— А вы, матушка, неплохо язвить умеете!

Он стоял совсем рядом. Слегка прищурив глаза, ожидал ее реакции. Ей до боли захотелось до него дотронуться, и она резко отвернулась, якобы за чаем.

— А я что, я ничего… — забормотала она, — я и не собиралась вовсе язвить, я и не умею…

— Неубедительно врете.

Он помрачнел и снова отошел к окну. Утро было сырым и пасмурным. Весна запаздывала, и зима развлекала случайных прохожих, как могла — дождем, снегом и пронизывающим ветром.

— Послушайте, — обратилась к нему Аля, не называя по имени и старательно не показывая свою заинтересованность, — вам все-таки нужно в больницу.

Она подошла поправить ему повязку, попросив его перед этим снять рубашку и отчаянно краснея, как девчонка.

Когда с повязкой было покончено, Александр о чем-то задумался, потирая побаливающий бок. Рубашку надеть он не успел, и девушка исподволь с удовольствием разглядывала его рельефную спину. «Такой красивый, — подумалось ей, — но не про тебя…»

Он обернулся, и она не успела отвести взгляд. Александр уловил интерес в ее глазах и усмехнулся. Вот откуда неловкость и напряжение.

Эх, все они одинаковы… А был бы он слегка моложе, не стал бы разбираться, обязательно бы не устоял, ведь невооруженным взглядом видно, что он нравится девчонке, так отчего б и не воспользоваться ее нежностью. Там более малышка явно одинока. В поле зрения ни одной мужской вещи.

Конечно, сейчас он ничего не собирался предпринимать. За свои мысли ему не было стыдно, но все ж и определенные принципы он имел. И туда довольно давно не входила установка — бери все, что движется.

Сейчас его принцип гласил: вообще ничего не бери, избежишь многих неприятностей. К своим тридцати годам он успел порядком разочароваться в женщинах. Богатые леди были чересчур капризными и властными, бедные — жадными и доступными, умные — требовательными, а глупые — от них просто сразу начинала болеть голова. И ни одна из них не задерживалась надолго.

Брат шутил, мама ворчала, а он смирился. Нет такой, как он хочет. Слишком высока плата за свободу, слишком завышены требования, слишком много проблем. Хотя… его внезапная спасительница ему понравилась. Интересная и непредсказуемая, мягкая, но цельная. Выказывала легкую симпатию, но не навязывалась, не нападала.

Вполне возможно, в этот раз он все же ошибся! Не все они одинаковы, бывают и такие, как эта. Случаются, когда замок ломается.

И Алекс, усмехнувшись, снова отвернулся к окну.

— Вы что-то сказали, — прервал он свои раздумья.

— В больницу бы вам…

— А, нет, не поеду. Скоро за мной придет машина, а дома уже будет и врач, и… все остальное, — он закрыл глаза.

Комфорт и пустота. Интересы семьи — те самые, которые всегда на первом месте, гонка за очередной целью, не приносящая никакого удовлетворения, и деньги, куда ж без них, хотя он уже не нуждался в каждой копейке, а зарабатывать их ради заработка вообще не видел смысла… Что у него оставалось?

Путешествия. Да, они увлекали какое-то время, но он был один, реально один, и даже путешествия приелись… Наслаждение ради наслаждения, когда не с кем поделиться, знаете ли, развлечение так себе.

Осознание пустоты, даже какой-то ущербности посещало его и раньше, но именно сейчас, рядом с этой живой и непосредственной девушкой его накрыло тоской, словно цунами. Да что с ним сегодня происходит?

— Так что скоро спокойно отправитесь к своему стоматологу.

Александр с улыбкой подмигнул ей, Аля снова слегка смутилась и разозлилась сама на себя. Нет, она все-таки хорошенькая, глазки, губки — все как надо.

И снова шальная мысль, а может все-таки… Но на это нужно много сил и времени, да и живет она в другом городе. Как будто в другом измерении.

— Вы живете одна?

— Да, здесь да, у меня есть бабушка, она хоть и пожилая, но не хочет жить со мной, говорит, что мне надо устраивать свою личную жизнь, а тут она мне будет мешать. Он понимающе кивнул.

— Умная женщина.

Она смешно наморщила нос и с растерянностью заявила:

— Знаете, она у меня такая… современная бабушка, любит модно одеться, ездит на рок-концерты, дружит с байкерами и… — совсем тихо закончила она, — еще и курит, уж сколько я с нею ругалась…

Он удивленно рассмеялся:

— Вот это да, бабушка — байкер!

— Она не байкер, но у нее много друзей оттуда, из их среды. Просто однажды, совершенно случайно, она помогла одному парнишке. У него сломался мотоцикл, а в округе никого, да и кто приютит чужого, на ночь глядя. А бабушка его к себе позвала, уговорила нашего слесаря заняться мотоциклом, — она взволнованно взглянула на Александра, — Понимаете, просто посодействовала чужому человеку, но добро всегда возвращается. И потом он с друзьями стал к ней приезжать, и тоже помогать ей, так они и подружились. Это было давно, она тогда еще не совсем бабушка была, они дружат уже много лет, она у него даже дочку крестила.

Он внимательно ее слушал, ему было интересно — это было новое чувство — быть интересной мужчине, не красотой, а умом и разговором.

Все те мужчины, что у нее якобы были, все они считали ее поверхностной и восторженной дурочкой. Ее бабуля говорила о них: «У Чехова обыватели, а у нас «быватели», у них все бывает, и все проходит!»

А этот был не такой. В нем чувствовалась уверенность, сила, он был привлекателен, умен и абсолютно недосягаем. И она не знала, что с этим делать. Она не умела флиртовать, опасаясь выглядеть глупо, как-то еще расположить его к себе — некрасиво и неудобно, вот и оставалось просто разговаривать. И хотя Аля понимала, что он уйдет… сейчас, скоро, уйдет навсегда. Она стеснялась попросить телефон или еще об одной встрече, вдруг он ее как-то не так поймет — это же сущий ужас.

А Алекс даже не подозревал о душевных метаниях своей собеседницы, он просто и с неподдельным интересом слушал о ее бабушке, и задавал вопросы. Конечно, возник вопрос и о родителях.

— Они уехали. — Александра сделала паузу. — Оставили меня бабушке и уехали отдыхать, но попали в авиакатастрофу. — Она затихла, позвякивая ложечкой о чашку и пытаясь успокоиться.

— Мне жаль… — коротко произнес мужчина и, поднявшись, чтоб долить себе чаю, похлопал ее по плечу.

— Ничего. Это было давно, я научилась с этим жить.

Откуда-то взялись непрошеные слезы. Да, впрочем, она даже прекрасно знала, откуда — от совершенства и недосягаемости сидевшего рядом мужчины. Она подскочила, чтоб убежать в другую комнату, но он преградил дорогу и обнял ее. Это было совершенно неожиданно, но приятно. Аля скованно стояла в кольце его рук, а он тихонько гладил ее по голове. Склонившись к ней, он тихо прошептал:

— Не держи это в себе, поплачь.

И крепче прижал ее к груди. Внезапно она расслабилась и слегка прислонилась к нему. Легкие слезы закапали на его плечо, но он твердо знал, что так надо.

— Нельзя все держать в себе, надо поделиться своей ношей, тогда нести ее станет немного легче…

Она слегка отстранилась.

— Очень правильные слова.

— Это моя мама так говорит.

— Твои родители в порядке?

— Да, мама живет недалеко от нас с братом. Скорее, из таких же побуждений, что и твоя бабушка, а брат — со мной. У папы — новая семья, но мы общаемся, даже мама…

— Она у тебя тоже умная женщина.

Они не заметили, как перешли на «ты». В этот краткий миг, когда один человек делится с другим своим горем, он становится эпицентром правдивости, откровенности, оголенности всех чувств. Тут никак не соврешь. Ни в горе, ни в сочувствии невозможно слукавить. Открытые, обнаженные нервы немедля почувствуют ложь. И тогда сразу все закончится. Но здесь чувства были взаправду — она горевала, он сопереживал — тихо, молча, неумело, но он смог ей помочь. Даже без слов.

Именно в такие минуты люди становятся необычайно близки друг к другу — на уровне тонких чувств, оболочки души, на уровне космоса… Так в наше сердце непрошеным гостем врывается первый предвестник любви — благодарность за возможность разделить с кем-то горе. Обманчивое ощущение, что находящемуся рядом с тобой человеку не все равно, что в этот момент он тебе важен и нужен.

Аля отстранилась, и там, где его грудь была обильно полита ее слезами, слегка провела ладонью, вытирая слезы, но жест получился очень нежным и ласковым от нахлынувших чувств. Мужчина замер и, уже понимая, чем это может кончиться, привлек ее к себе, еще ближе, крепко и нежно обнимая и поглаживая. Она удивленно вскинула глаза, даже не надеясь на продолжение, все еще находясь в плену несбыточного желания как-то продлить момент неожиданной близости и тепла.

Но ее глаза — зелень летней травы с просветами солнца, слегка приоткрытые губы и слезы на щеках сделали свое дело, он склонился к ней и стал нежно, едва касаясь, поцелуями стирать следы от слез. Она не сопротивлялась, прикрыв глаза, она наслаждалась его нежностью, которая дарила успокоение и надежду на счастье, несмотря ни на что. А потом был поцелуй — словно продолжение, естественное завершение его понимания и сочувствия. Он словно бы говорил, — ты нуждаешься в моей поддержке, и я готов ее дать. И поцелуй — словно печать — «верно».

Она ответила и, прижавшись к нему, слегка провела пальчиками по обнаженной спине, шее, он прерывисто вздохнул и с улыбкой поцеловал ее еще раз. Сладко, нежно, так, как будто давно этого хотел. А потом прижался к ней еще ближе, вытер пальцем оставшийся след от слез и чмокнул ее в носик. Она поняла, что это все. Аудиенция окончена.

Отступила и смутилась. Он улыбался, но глаза были серьезными. Они оба подумали о том, что этот момент — самый неприятный. Она подумала — противный. Он подумал — нелепый. Но Алекс опомнился раньше. Все-таки и опыта в таких делах у него имелось несравнимо больше.

И пока она молчала, он обошел ее, изображающую соляной столп, и с усмешкой произнес:

— Давай пока не будем это обсуждать.

Это была ловушка. Что бы она сейчас ни сказала, это выглядело бы одинаково глупо — ну и не говори… или… нет, уж, скажи — кошмар!

Но тут на помощь ей пришла женская хитрость. Аля перевела дыхание, включила чайник и, спокойно подняв на него глаза, перешла в наступление:

— Я и не собиралась, но, по-моему, кто-то уже начал…

Александр удивленно поднял бровь и даже не стал скрывать удовольствия от такого поворота беседы:

— Ого, меня сейчас поставили на место! Очень ловко поставили! — И он театрально схватился за сердце. — Да она умна, как вся ее байкерская родня!

Она в очередной раз уронила ложку и захохотала:

— У меня не байкерская родня!

Опасный момент был пройден. И они оба почувствовали необычайное удовольствие и единение. И все ж этого было мало. Александра осеклась, отвернувшись, а он, уловив ее неловкость, перевел разговор в шутку.

Время… Оно неумолимо мчалось вперед, подталкивая к неизбежности и неотвратимости расставания. А нужно было немножко больше — теплых слов и легкого флирта, возможно, она бы отпустила его с легкостью, возможно, он не захотел бы расставаться. Но они оба это хорошо понимали, наслаждаясь моментом легкой и ни к чему не обязывающей беседы, что времени почти не осталось.

Зазвонил телефон. Девушка молча передала трубку. Он отвернулся, словно искал уединения, и ответил.

Через несколько минут, наскоро одевшись и скомкано попрощавшись, Александр выскочил во двор, и Аля услышала звук отъезжающей машины. Она так и не решилась взглянуть на него на прощание, а он, уезжая с братом, так и не обернулся.

История окончилась, как будто ничего и не было.

Она не осмелилась попросить телефон, а он нарочно не захотел оставить ей свой. Александра поднесла руку к губам в тот момент, когда он сделал то же самое, и они подумали друг о друге…