Столкновение характеров

Глава 2

– Ты это серьезно? – Аманда тряхнула рыжеватой копной волос. – Чтобы я вышла замуж за Пьера Дюбрея?! Да я его с детства не видела!

– Тогда он тебе очень понравился, – заметила мать, – и с тех пор он вряд ли сильно изменился. Через неделю он приезжает, так что сама во всем убедишься.

Аманда не забыла свою детскую любовь к троюродному брату: он как-то приехал к ним отдохнуть на каникулы, а заодно и познакомиться с поместьем, уготованным ему в наследство.

– Я помню, вы с папой поговаривали о нашей свадьбе, но я думала, вы шутите.

– Да, шутили, но… – Маргарет Герберт открыто взглянула дочери в лицо. – Это было бы весьма кстати, дорогая моя. Ты ведь любишь этот дом, и если вы с Пьером понравитесь друг другу, он останется твоим. – Она помолчала. – Если ты полюбишь Пьера, само собой разумеется. Хотя он так хорош собой и умен, что многие женщины спят и видят, как бы его заполучить. – – Особенно замужние, – уточнила Аманда. – Я так полагаю, они его слабость.

– Ты не должна верить всему, что прочтешь в прессе. Тем более во французских журналах: они обожают скандалы. Между прочим, Элиана пишет, что Пьер отзывается о тебе с большой нежностью.

"Не говоря уже о моих деньгах”, – подумала Аманда, но, чтобы не огорчать мать, сказала:

– Разве влюбляются только в красивых и умных? Даже науке пока неизвестно, что привлекает людей друг в друге. Говорят, это связано с половыми аттрактантами, феромоном и…

– Пощади мои уши! – прервала ее мать. – Ведь ты же не научную статью пишешь!

– Кстати, мне нужно закончить статью. На прошлой неделе я задержала работу, так Лиз меня чуть не съела.

– Я еще не закончила разговор, – попыталась настоять на своем Маргарет Герберт.

Но Аманда, вскочив на длинные стройные ноги, уже подлетала к двери. Выйти замуж за Пьера Дюбрея? Да она скорее всю жизнь будет одна! Если она кого не переносит, так это бабников – а Пьер в этом деле не имеет равных!

Она улыбнулась, вспомнив, как разнюнилась, когда он приехал к ним на две недели на каникулы: она ходила за ним тенью, как влюбленный щенок, и впадала в восторг, если он удостаивал ее улыбкой. Ну что же, хотя бы с этим глупым увлечением покончено. И все же она опять вернулась к мыслям о свадьбе.

Несколько лет назад мать сказала, что Пьер поправил семейное состояние, подорванное отцовским неумением вести дела. Аманда была убеждена, что Пьера привлекают не ее прелести, а весьма солидное наследство. Ведь он – истинный француз, а они славятся тем, что женятся на деньгах и заводят любовниц на стороне.

Однако интересно взглянуть на его физиономию, когда он увидит, как она изменилась. Аманда улыбнулась, вспомнив, какой невзрачной и угловатой была тогда. Но теперь тощая жердь превратилась в стройную и гибкую лозу, жесткая поросль морковного цвета – в золотисто-рыжую пышную гриву, зубы выровнялись, косоглазие вылечили. Словом, если раньше она вызывала жалость, то теперь – зависть и восхищение!

– Ну и когда приезжает наш красавчик? – спросила она, открывая дверь.

– В пятницу. И будь с ним полюбезнее, моя дорогая! Элиана – одна из самых близких моих подруг.

– Да ты ее сто лет не видела!

– Только потому, что она проводит много времени в Калифорнии с Пьером. Аманда, ты, в конце концов, дашь мне договорить?

– Потом, ма. Сейчас мне некогда. Наступила пятница, статья дописана и отослана, и Аманда, хотя она и не признавалась в этом даже самой себе, с нетерпением ждала встречи с человеком, в которого была когда-то по-детски влюблена. С некоторым удивлением она узнала о том, что Пьер приезжает с приятелем, и ей впервые пришло в голову, что, пожалуй, Пьер, так же как и она, побаивается встречи с ней.

Она как раз раздумывала над этим, когда в гостиную вбежала Мэнди (девушка, которую приглашали помогать по дому, когда приезжали гости) и доложила, что приехали два француза.

– А ты успела их разглядеть? – спросила Аманда.

– А то! Они оба такие обалденные, особенно ваш кузен. Во всяком случае, я почти уверена, что это он – видели бы вы, как граф молотил его по спине! – Мэнди мечтательно закатила глаза. – Я бы работала здесь целыми днями, если бы знала, что он будет тут поблизости. – Спохватившись, она прикрыла рот рукой. – Извините! Я не хотела…

– Все в порядке, – сказала Аманда. “Да у меня мороз по коже, как подумаю об этом хлыще, терпеливо поджидающем папин титул и все прочее”. Отогнав неприятную мысль, она выключила фен. – Мне бы хотелось взглянуть на гостей тайком, прежде чем нас представят. Постарайся узнать, куда они пойдут, когда распакуют вещи, а я попробую их увидеть.

– Будет сделано! – весело отрапортовала Мэнди и убежала, а через четверть часа вернулась с сообщением, что гости пьют чай на террасе.

Облачившись в темно-зеленое платье и такой же шарф (чтобы замаскироваться), Аманда, крадучись, спустилась по черной лестнице и обошла дом с тыла.

Низко пригибаясь к земле, кошачьим шагом она обогнула террасу и увидела за столом двух мужчин. Они были увлечены беседой, и, подойдя совсем близко, Аманда притаилась среди зарослей рододендронов, настолько густых, что ее нельзя было заметить даже с расстояния нескольких шагов.

Чтобы получше их рассмотреть, Аманда осторожно отогнула ветку.., и чуть не задохнулась! Перед ее глазами возник самый красивый мужчина из всех, кого ей доводилось видеть. В том, что это был Пьер, не могло быть и капли сомнения, и детская любовь, которая, как она думала, растаяла в тумане забвения, вновь ожила. Ее захлестнула волна чувственности, исходящей от высокого гибкого тела и выразительных черт мужественного лица. Медленно, словно стараясь вобрать в себя, Аманда рассматривала тонкий аристократический профиль, большой, красиво очерченный рот, высокие скулы, придававшие загорелому лицу некоторую надменность, и изогнутые черные брови над глубокими голубыми глазами.

С незнакомым до сих пор чувством незащищенности Аманда еще полюбовалась им, потом нехотя перевела взгляд на его собеседника.

Кроме роста и телосложения он был полной противоположностью Пьеру – яркий блондин с волосами медного оттенка и светло-карими глазами, с мягкими чертами лица и, как решила Аманда, с податливым, легким характером.

По правде говоря, оба представляли собой достойные образцы мужской фауны и без труда могли привести в трепет любую женскую особь. Кроме того, оба отличались отменным вкусом:

Пьер был одет в голубых тонах, подчеркивающих цвет его глаз, а его друг, соответственно, в коричневых.

– Я так и не понял, зачем ты меня сюда притащил, – говорил друг Пьера на французском с характерным парижским прононсом (несмотря на быструю речь, Аманда все прекрасно понимала).

– Полюбоваться на меня в роли послушного сына и быть свидетелем обручения с очаровательной Амандой.

– Твоего обручения? Вот рассмешил! Да еще не родилась та женщина, которая способна заставить тебя расстаться с холостяцкой жизнью!

– Именно так я и сказал матери, да разве она станет слушать! Чтобы ее успокоить, я согласился приехать и познакомиться с Амандой, а заодно представить и тебя, мой друг, одной из самых красивых юных леди в Англии.

Аманда довольно улыбнулась. А еще говорят, что, если подслушивать, ничего хорошего о себе не узнаешь! Но радость ее была недолговечной.

– Боюсь, тебя ждет разочарование, старик, – сказал Пьер. – Если Аманда и сейчас такая же уродина, как и в тринадцать лет… – Он вздохнул и закинул ногу на ногу. – Но мать не переупрямишь!

– А может, она похорошела?

– Ну и куда же, по-твоему, подевались ее кривые зубки и косые глазки?

– Тяжелый случай! – согласился Люсьен. – Что будешь делать?

– Со свойственным мне шармом и тактом я дам понять ее родителям, что хотя и нахожу их дитя прелестным созданием, но в обозримом будущем не имею ни малейшего желания жениться на ком бы то ни было.

– Сказать женщине, что ты не создан для семьи, опасно для жизни, – заметил Люсьен. – Это все равно что размахивать красной тряпкой перед носом у быка! Женщин не пугают трудности: чем труднее тебя заполучить, тем с большим упорством они тебя преследуют.

– А что, если… – Пьера осенила новая мысль. – А что, если сказать, что я ухожу в монастырь?

– Надеюсь, не в женский? – расхохотался Люсьен.

Пьер усмехнулся, а Аманда в своей зеленой засаде обдумывала изощренные пытки, которым подвергнет эту самовлюбленную свинью. Значит, кривые зубки и косые глазки?! Погоди, дай только срок! Да я разорву все твое холеное тело на кусочки!

– Кроме шуток, Пьер, – заговорил опять Люсьен. – Если эта бедняжка на самом деле такая страшная, пожалуй, лучшее, что ты можешь сделать, – не лезть в это дело.

– Да как ты не можешь понять, я уже и так влез в это дело! Ясно одно: чем быстрее пройдут выходные, тем лучше.

Раздался скрип отодвигаемого стула по каменному полу, и сквозь листву Аманда увидела, что Пьер встал из-за стола. В полный рост, с широкими мускулистыми плечами, он был еще внушительнее, в отличной спортивной форме. “Я разглядываю его, как кусок говядины на прилавке”, – пришло в голову Аманде, и она чуть не рассмеялась. Но ведь именно так он расценивает ее! С той лишь разницей, что дает понять, что покупать не собирается ни при каких обстоятельствах! Впрочем, она сама сказала матери то же самое.

Люсьен тоже поднялся, и они не спеша пошли через террасу в гостиную, оставив Аманду в раздумьях среди рододендронов.

Если быть до конца честной, надо признать, что в тринадцать лет она не была Мэрилин Монро, но и с Мисс Дракулой ее тоже никто бы не спутал! Неожиданно ей пришла в голову отличная мысль (она даже рассмеялась): заставить этот великолепный кусок мяса взять назад свои слова. Вот именно! Она преподаст Пьеру Дюбрею урок, который он запомнит на всю жизнь!

Убедившись, что все спокойно, Аманда выбралась из кустов и побежала в спальню матери. Леди Герберт сидела у туалетного столика и вплетала длинные светлые пряди в шиньон. Увидев в зеркале порозовевшее от возбуждения лицо дочери, Маргарет Герберт повернулась к ней.

– В чем дело, дорогая?

– Я слышала, как Пьер говорил со своим другом. – И, не переводя дыхания, Аманда пересказала все, что подслушала, и даже несколько обиделась, когда мать перестала возмущаться и от души рассмеялась.

– Так тебе и надо – нечего подслушивать! Между прочим, Пьер прав. Ты была на редкость нескладным подростком.

– Но ведь и не Медузой Горгоной, как он меня обрисовал! – возмутилась Аманда.

– Вряд ли молодой человек (сколько ему тогда было – двадцать четыре или двадцать пять?) может разглядеть лебедя в гадком утенке. – Широко расставленные серые глаза матери (такие же, как и у Аманды) оглядели волнистые золотисто-рыжие волосы, нежный овал лица и высокую стройную фигуру дочери. – А ты превратилась в настоящего лебедя, и Пьер очень скоро в этом сам убедится. Спорю, он будет валяться у тебя в ногах!

– Может, еще и лизать их? Напрасный труд Я не намерена любезничать с этим напыщенным, высокомерным…

– Неотразимым и сексуальным…

– Мама!!!

– Да-да! Он именно такой! Пусть мне пятьдесят, но я же не слепая Я понимаю, ты расстроена, моя милая, но не должна во всем винить его. И вообще, стоит вам увидеть друг друга, все встанет на свои места.

– Ты бы послушала, что он говорил! – обиженно сказала Аманда.

– Понимаю, но отнесись к этому с юмором. Представь, как он удивится, когда тебя увидит. Ведь смысл этого визита как раз и состоит в том, чтобы вы познакомились поближе. – Тут мать остановилась, заметив характерный блеск в глазах дочери. – Аманда! Что ты задумала? Мне не нравится выражение твоего лица.

– Пьеру это еще меньше понравится, – сказала дочь, возбужденно шагая по комнате. – Я придумала отличный способ с ним расквитаться.

– Не желаю больше ничего слушать! – сказала графиня и встала, чтобы достать платье. – Не желаю!

– Придется, мамуля. Мне нужна твоя помощь.

– Аманда, я против!

Но Аманда смотрела такими умоляющими глазами, что решимость матери дрогнула, и она села.

– Ну что ты еще придумала? Аманда быстро объяснила суть дела, и хотя сначала Маргарет Герберт слушала с явным не одобрением, постепенно, как и надеялась Аманда, чувство юмора взяло верх над благоразумием.

– Если все получится, будет забавно, – неохотно согласилась мать, – хотя и не представляю, как тебе все это сойдет с рук.

– А почему нет? Разве я не была ведущей актрисой в школьном театре?

– Как ты можешь сравнивать! Это же не школьный спектакль!

– Весь мир подмостки, – продекламировала Аманда. – Послушай, ма, я просто хочу его немного попугать. Сначала пусть увидит меня страшной, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске.

– Знаешь, вообще-то неплохо придумано, – согласилась мать, надевая платье – Тогда позвони папе и скажи, что у меня корь.

– Корь? Это обязательно? – Посмотрев на дочь, Маргарет Герберт покорно подняла трубку домашнего телефона. – Генри? Случилось нечто ужасное! У Аманды корь.

– Я так и знал! – загремел в трубке голос графа. – И у конюха корь, а она каталась с ним верхом дня два тому назад. Послушай, а разве Аманда не переболела корью в ту зиму, когда мы ездили в Сент-Мориц?

Прижав ухо к трубке, Аманда отчаянно жестикулировала, взывая к изобретательности матери.

– Тогда у нее была коревая краснуха, Генри, – солгала жена.

– Ну и ну! – проворчал граф. – Значит, знакомство с Пьером отменяется, если, конечно, он еще не переболел корью.

– Болел или не болел, не имеет значения:

Аманда не может видеться с ним в таком жутком виде.

– Глупости! Что он, сыпи не видел? Аманда отчаянно затрясла головой, и мать сказала:

– Нет, Генри. Пока ей не станет лучше, она не может встретиться с ним.

– Упрямая девчонка! Ума не приложу, в кого она такая уродилась.

– В твою мать, надо думать, – ответила жена.

– Тогда сама поговори с Пьером, – продолжал граф, не обращая внимания на ее реплику. – Скажи, что, если захочет, может уехать сразу после ужина.

– По-моему, это не слишком любезно, дорогой. Пусть решает сам.

Положив трубку, Маргарет заговорщически улыбнулась.

– Знаешь, эта игра мне начинает нравиться.

– Я так и знала! Теперь позвони Пьеру. На этот раз графиня была намного увереннее в себе, и Аманда, с любопытством слушала низкий сексуальный голос Пьера.

– Как жаль! – говорил он с едва заметным акцентом. – А я так хотел познакомиться с вашей очаровательной дочерью!

– Аманда тоже очень расстроена, – отвечала хозяйка, добавив после выдержанной паузы:

– Но ведь вы можете хотя бы одним глазком взглянуть друг на друга.

– Одним глазком?

– Да, мой милый мальчик. – Графиня, как и дочь, с трудом сдерживала смех. – Если через полчаса вы будете в розовом саду и посмотрите в окно на втором этаже, Аманда помашет вам рукой.

– Отличная мысль! А потом, с вашего позволения, мы с Люсьеном вернемся в Лондон. Учитывая недомогание Аманды, присутствие гостей в доме обременительно.

– Ну что вы! Мы так рады, что вы приехали! Пожалуйста, останьтесь на ночь, Пьер, а утром поедете. Жаль только, что вы зря потратили время.

– Ну что вы! Ведь я же увижу Аманду хотя бы в окне, – сказал Пьер таким фальшивым тоном, что Аманда отодвинулась от телефона, чтобы он не услышал ее смех.

– Через полчасика он увидит нечто такое, что я в свои тринадцать покажусь ему сногсшибательной красоткой, – сказала Аманда, когда мать положила трубку.

– Ну и что же ты придумала?

– Пока не знаю, но это будет зрелище не из приятных!

– Но за ужином ты должна предстать в лучшем виде, – настаивала мать.

– Я же обещала, не волнуйся!

Через двадцать минут, приоткрыв шторы спальни, Аманда увидела Пьера, входящего в розовый сад. Казалось, он не замечал ярких цветов с их дурманящим ароматом: все его внимание было приковано ко второму этажу. Аманда подошла поближе к окну и раздвинула шторы.

Как она и рассчитывала, он в ужасе отшатнулся, и Аманда сжала кулаки, чтобы сдержать истерический смех. Медуза ей явно удалась!

Оранжевые лохмы торчали из-под фиолетового шарфа, намотанного на мертвенно-бледное, покрытое крупной сыпью лицо (спасибо тальку и губной помаде “Макс Фактор”!). Изо рта торчали большие кривые зубы: по сравнению с ними Большой Каньон казался мелким овражком; очки с толстыми линзами в темной оправе, отражавшие лучи заходящего солнца, придавали лицу завершающий штрих.

– Эта корь так некстати! – проскрипела Аманда, словно резанула ножом по стеклу. – Надеюсь, когда я поправлюсь, мы еще встретимся во Франции.

– Я на днях улетаю в Калифорнию, – с трудом выдавил из себя Пьер.

– Увидимся, когда вернетесь.

– Это будет не скоро, может через полгода.

– Неважно! Я ведь могу прилететь к вам сюрпризом. – Аманда радостно заржала и высунулась из окна, чтобы продемонстрировать грудь. Он назвал ее палкой, и, чтобы сразить Пьера наповал, она подложила себе подушку и теперь могла соперничать с беременной коровой!

– Пьер, а вы болели корью? – проскрипела она.

– Я? А что?

– Если болели, можете подняться ко мне. Корью нельзя заболеть дважды.

– Никогда не болел корью, – поспешно отозвался Пьер. – И пожалуйста, не стойте так долго у окна, а то еще простудитесь.

– Как это мило, что вы такой заботливый! – восторгалась Аманда. – Как бы я хотела быть сейчас рядом с вами!

– Я тоже, – солгал Пьер, отступая назад.

– А что вы сейчас будете делать? – спросила она, облокотившись “грудью” на подоконник, чтобы он мог оценить ее по достоинству.

– Погуляю в лесу до ужина, – ответил Пьер упавшим голосом. – До свидания, Аманда. Желаю вам скорейшего выздоровления.

Стремительно развернувшись, Пьер быстро зашагал прочь, словно за ним гнались злые духи, а Аманда рухнула на стул и смеялась до слез.