Стоя в тени

Глава 21

— Отведайте моего мусса, Эрин! Он будет повкуснее вашего крем-брюле! — расхваливала свой десерт Лидия.

— Спасибо, нет! Я сыта! — Эрин изобразила улыбку на лице и промокнула салфеткой губы.

— Сыта? — негодующе воскликнула Рейчел. — Но ведь вы лишь поковырялись вилкой в салате! Учтите, Эрин, диета женщине с такой фигурой, как у вас, не нужна, в последнее время вы и так заметно построители. Не лишайте себя маленьких житейских радостей, полакомьтесь хотя бы сладостями.

Эрин хотела что-то ответить ей, но закашлялась.

— Эрин, душка! Заклинаю тебя, утоли наше любопытство! — воскликнула Рейчел. — Расскажи нам, как тебе удалось очаровать Мюллера. Признайся, что ты сделала, чтобы приручить его? Мы обхаживали этого строптивца на протяжении многих лет, и вдруг выясняется, что он уже ест из твоих рук.

— У меня просто в голове не укладывается, что нам так повезло! Благодаря столь щедрому пожертвованию мы сможем совершить подлинный прорыв, — добавила Лидия. — Эрин, давайте же объединим наши усилия! Ваш новаторский подход позволит нашему институту с честью встретить новое тысячелетие.

Лицо Эрин исказилось в брезгливой гримасе, но этого никто не заметил.

— Имея такой солидный бюджет, Эрин, вы вполне можете учредить собственный благотворительный фонд, — пробасил Фред. — Вы станете королевой бала!

Эрин встала из-за стола.

— Боюсь, что мне пора идти.

— Неужели? Какая жалость! — всплеснула руками Лидия. — У вас назначено амурное свидание? Так вот почему вы столь умеренны в еде!

Бывшие коллеги Эрин обменялись многозначительными взглядами и понимающе улыбнулись.

— Вы не угадали, это чисто деловая встреча, — холодно промолвила Эрин. — Я встречаюсь с мистером Мюллером, чтобы обсудить с ним некоторые из его последних приобретений.

Лица Лидии и Рейчел вытянулись.

— Очевидно, он пригласит вас после этого на ужин? — вкрадчиво спросила Рейчел, сверля Эрин пристальным взглядом.

— Эрин пожала плечами, давая понять, что не желает обсуждать с кем-либо свои личные планы. Терпение ее стремительно истощалось, она с трудом подавляла желание наговорить этим лицемерам резкостей, вскочить и убежать. Так вот, оказывается, в чем дело! — воскликнул Вильгельм.

— Пожалуйста, оставьте свои нелепые домыслы при себе! — оборвала его Эрин. — Да будет вам известно, я еще ни разу лично не встречалась с Клодом Мюллером.

— Ах, дорогая Эрин! Зачем же принимать все так близко к сердцу! Мы все здесь взрослые люди… — прощебетала Рейчел.

— Желаю вам приятно провести сегодняшний вечер, — с холодной улыбкой произнесла Лидия. — Веселитесь, пока молоды! Ведь молодость так скоротечна. А мы до поры этого не замечаем.

Эрин выскочила из-за стола и поспешно покинула ресторан, задыхаясь от спертого воздуха. Ее тошнило от этих лицемеров, их фальшивых улыбок и лживых комплиментов. И как только она раньше их терпела? Сейчас же ей хотелось принять ванну после общения с этой компанией гнусных льстецов, пытающихся манипулировать ею.

Она остановила такси, назвала водителю адрес и горестно уставилась в окно, поглаживая разболевшийся вдруг живот. Ей стало стыдно за свой необдуманный поступок и жалко обманутого ею Коннора, который, наверное, извелся от волнения. Возможно, во многом его опасения и были надуманны, однако он в отличие от этих притворщиков заботился о ней совершенно искренне.

Как же она могла так жестоко поступить с ним! Какая же это вопиющая неблагодарность с ее стороны! Но обстоятельства требовали от нее именно такого поступка, иначе бы ей не удалось вырваться из-под его навязчивой опеки и начать самой принимать решения.

Коннор обладал столь мощной харизмой, что буквально заворожил ее, лишив способности мыслить самостоятельно. Наделенный недюжинным умом и редкой проницательностью, он сломил и подчинил себе ее волю. Стоило ему только приблизиться к ней, как она глупела и уже не могла думать ни о чем, кроме упоительной близости с этим мужчиной. Желание охватывало ее в такие мгновения целиком, как бы она ни сопротивлялась этому.

Такси остановилось напротив роскошного особняка в викторианском стиле. Едва лишь Эрин вышла из машины, как Узорчатые чугунные ворота медленно отворились, пропуская ее во владения таинственного Мюллера, обладателя несметных богатств, сулящего золотые горы за ее скромные услуги. Может быть, он всего лишь ловкий мошенник? Аферист, заманивший ее в свои сети? Может быть, Коннор прав? Не остановиться ли ей, пока еще не поздно? Однако ноги сами вопреки слабому голосу рассудка привели Эрин в роскошный вестибюль.

Там ее встретила Тамара Джулиан, излучавшая дружелюбие и душевную теплоту. Эрин приветствовала ее холодно и настороженно. Тамара с очаровательной улыбкой промолвила:

— Я рада, что нам удалось вовремя уведомить вас о встрече. Мюллеру не терпится лично познакомиться с вами. Прошу вас следовать за мной. Мне нужно кое-что вам показать, прежде чем представить вас ему.

Представить ее мистеру Мюллеру! Можно подумать, что ее собираются познакомить с членом королевской фамилии! Эрин втайне усмехнулась и последовала за Тамарой в анфиладу роскошных комнат. Миновав их, они поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, прошли по длинному коридору и очутились в обитой плюшем спальне, заполненной букетами свежесрезанных экзотических цветов. Источаемый ими приторно-сладкий густой запах дурманил ей голову.

Тамара отперла сейф, вделанный в стену, извлекла из его чрева черный ларец, обтянутый бархатом, и, протянув его Эрин, сказала:

— Взгляните-ка на это!

Открыв крышку, Эрин издала восхищенный вздох.

Золотое ожерелье, сверкавшее на черном бархате, относилось к эпохе расцвета латенскои культуры и было выполнено в той же манере, что и драгоценности, найденные при раскопках древних могильников, которые она изучала в Ротберне.

Концы обручей были сделаны в виде фантастических драконов с глазами из гранатов, когтистые лапы чудовищ были угрожающе подняты. Извилистые хвосты с причудливым узором как бы указывали на ложбинку между грудей знатной дамы, шею которой должно было украшать это ожерелье.

— Это последнее приобретение мистера Мюллера, — сказала со змеиной улыбкой Тамара. — Он вел переговоры об условиях сделки в течение многих месяцев. Именно в связи с этим он и летал на днях в Гонконг.

— Это просто божественно! Я бы хотела взглянуть на сертификаты.

— Я покажу их позже. А сейчас примерьте, пожалуйста, ожерелье!

— Нет, ни в коем случае. Это было бы нелепо! — воскликнула Эрин, протягивая ей ларец.

Изящно оттолкнув его, Тамара возразила:

— А для чего же, по-вашему, я принесла это сюда? Господин Мюллер настаивает, чтобы по случаю вашей сегодняшней встречи вы непременно надели это украшение.

— Но я не готова к этому! Мой наряд слишком скромен и совершенно не подходит для такой дорогой вещицы, — смущенно пролепетала Эрин.

— Я вас понимаю. — Тамара окинула взглядом ее простенький синий костюм и шелковую белую блузку с высоким воротником. — Мы с мистером Мюллером предвидели такую ситуацию и приготовили для вас на выбор несколько шикарных платьев. У вас ведь восьмой размер? Я так и предполагала. Наряды доставят сюда после полудня, они очаровательны, я вас уверяю. Вы непременно подберете что-нибудь по своему вкусу.

— Нет, я не могу. Благодарю вас! — стояла на своем Эрин.

— Почему же? Что вас смущает? Вот уж не думала, что вы настолько скромны. Нет, Эрин, вы просто прелесть! — Тамара звонко рассмеялась, подалась вперед и поцеловала Эрин в щеку.

Густо покраснев, Эрин закрыла глаза и затрясла головой.

— Нет, не упрашивайте меня!

Ее повергла в оторопь не столько наглость Тамары, сколько мысль о том, как отреагировал бы Коннор на странную просьбу Мюллера.

— Вам не нравится идея с переодеванием? — продолжала дразнить ее Тамара. — Но ведь это вполне безобидная женская забава! И мистеру Маклауду мы ничего о ней не расскажем!

— Его разрешение мне совершенно не требуется! — резко ответила Эрин, задетая ее репликой за живое. — Мне самой не по душе такая идея.

Улыбка сползла с лица обольстительницы.

— Я вас понимаю, — упавшим голосом сказала она. — Но мне бы хотелось, чтобы вы сделали мистеру Мюллеру одолжение. Он еще не совсем оправился после болезни, сторонится людей, ведет уединенный образ жизни. Лишь для вас он сделал редкое исключение, разумеется, из уважения к вашему профессионализму. Он желает отблагодарить вас за проделанную вами колоссальную работу и подарить вам это ожерелье.

Эрин снова попыталась вернуть ей ларец, бессвязно бормоча при этом:

— Но мне… Право же, это неудобно. И вообще я не привыкла к подобным подаркам…

— Мистеру Мюллеру хочется разделить свою радость обладания редкой вещью с кем-то знающим толк в подлинных шедеврах, — заметила Тамара. — Он очарован вами, Эрин! Вы произвели на него огромное впечатление. Вам следует научиться извлекать максимальную выгоду из вашей внешности. Я могу помочь вам в этом. У вас невероятные потенциальные возможности: превосходные волосы, бархатистая кожа, великолепные глаза…

— Благодарю за комплимент, но я привыкла самостоятельно выбирать себе одежду и украшения, — холодно сказала Эрин. — И в ваших рекомендациях не нуждаюсь.

— Пожалуй, вы правы, — охотно согласилась с ней Тамара. — И ваша очаровательная внешность лучшее тому подтверждение. Вы чрезвычайно привлекательны! Но стоит вам только захотеть, и одно ваше появление на улице станет вызывать заторы и аварии. — Она гортанно рассмеялась, довольная своей остротой.

— Упаси меня Бог! — Эрин в ужасе всплеснула руками. — Да с какой стати мне могло бы прийти в голову подобное сумасбродство?

— Стремление к власти! Это бесподобное ощущение! Вы уж мне поверьте! — снисходительно сказала Тамара.

Эрин покачала головой:

— Власть подобного рода мне абсолютно не нужна! Я вижу мир иначе.

— Власть нужна всем! — упрямо заявила Тамара. — К примеру, у меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу, как вами помыкает мистер Маклауд. А у вас даже духу не хватает примерить ожерелье, не говоря уже о роскошном вечернем платье. Учтите, урок женственности пойдет вам только на пользу.

— Не смейте навязывать мне свою волю! — вспылила Эрин. — Я не глупенькая школьница! И в подобные игры не играю. Заберите же наконец этот ларец!

Тамара склонила набок голову и попыталась применить иную тактику.

— Но ведь это всего лишь игра, легкое развлечение! — прощебетала с невинным видом она. — Почему бы вам хотя бы не примерить эти наряды? Вы наконец-то поймете, как приятно чувствовать себя неотразимой. Это поистине волшебное ощущение. Взять, к примеру, это старинное ожерелье. Ну разве оно не превосходно? Я лучше умолчу о его стоимости. А как славно будет оно смотреться на вашей шее! Сколько шарма придадут эти драконы вашему божественному бюсту! Взгляните на гранатовые глаза этих мифических чудовищ! Они светятся неземной яростью и воспламеняют мужские эротические фантазии. Ну, разве я не права?

С ней трудно было не согласиться. Эрин сама обожала подобный изящный стиль и находила изделия, выполненные в такой манере, наиболее выразительными произведениями искусства той далекой эпохи, когда чувственность удивительным образом уживалась с дикостью нравов, а пыльные дороги были пропитаны кровью варваров. Всякий раз, когда Эрин держала в руках артефакт кельтской культуры, она проникалась ощущением тайной связи с тем далеким и таинственным миром, все еще остающимся загадкой для ученых. Старинные поделки будили в ее голове красочные картины, манили ее переместиться во времени и волшебным образом очутиться в гуще событий, канувших в Лету.

Более двух тысячелетий минуло с тех пор, как это ожерелье носила какая-то знатная кельтская дама. Вероятно, она не снимала это украшение ни на время прогулок, ни в минуты пылкой любви, ни в часы досуга. И как знать, быть может, надев его, и она, Эрин Риггз, острее почувствует дух той далекой эпохи и наполнится древней неведомой силой.

Соблазн был столь велик, что у Эрин задрожали руки.

— Порадуйте мистера Мюллера, Эрин! Ведь он хотел доставить вам удовольствие своим подарком! Побалуйте себя, поднимите себе настроение. Все останется строго между нами, уверяю вас. — Тамара многозначительно подмигнула ей.

Эрин потупилась и едва не расплакалась, поймав себя на мысли, что больше всего на свете она боится разгневать Коннора. Во что же она превратилась! В полное ничтожество, существо, лишенное воли!

А почему бы ей не последовать совету Тамары и не позволить себе маленькое сумасбродство? Такой поступок может стать ее первым шагом к освобождению от чар Коннора. Разве она не вольна поступать так, как хочется? Ведь ему все равно не понять, как глубока ее страсть к античному искусству и к древней истории. Зато Клод Мюллер разделяет ее интересы и увлечения. Она вздохнула и промолвила:

— Хорошо, я согласна!

Стоило только этим словам сорваться с ее губ, как Эрин пожалела об этом. Но было уже поздно. Тамара взяла ее за руку и повела в соседнюю комнату, где на кровати возвышались кипа упаковок и гора коробок.

— Сперва я покажу вам обувь и нижнее белье, — сказала Тамара.

— Белье? — шепотом переспросила Эрин.

— Естественно! — Тамара сделала большие глаза. — Или вы хотите, чтобы под тончайшей тканью платья обозначились ваши панталоны? Разумеется, к белью подобраны и чулки.

Спустя полчаса Тамара уже надевала на Эрин золотое ожерелье.

— Взгляните на себя! — сказала она, подойдя к зеркалу. — Если бы вас видел Коннор Маклауд, он бы упал на колени и взмолился о пощаде!

Сердце Эрин сжалось от стыда и раскаяния, она прошептала:

— Пожалуйста, не надо! Мне горько это слышать.

— Не сердитесь, Эрин! Я не хотела вас обидеть! — с очаровательной улыбкой промолвила Тамара. — Но согласитесь, что вы просто неотразимы в этом наряде. Вы богиня!

Эрин взглянула на свое отражение и остолбенела.

— Неужели это действительно я? — прошептала она.

От неземного существа, отраженного в зеркале, исходило золотистое сияние, глаза стали больше и темнее, губы — ярче и полнее, кожа — бархатистее. И даже волосы переливались чудесным блеском.

Платье из тонкого шелка бронзового цвета с шифоновой отделкой плотно облегало бюст и бедра, плавно переходя в свободную юбку. Обнаженные плечи исключали бюстгальтер, но особый крой лифа скрадывал излишнюю полноту грудей и подчеркивал их несомненное достоинство.

Золотые драконы ослепительно сверкали на фоне кремовой кожи, наполняя тело Эрин таинственной энергией. Распущенные волосы струились по ее обнаженным плечам.

— Вы само совершенство! — восклицала Тамара, любуясь ее волнистыми локонами.

Эрин остро чувствовала свою уязвимость и беззащитность в этом новом, непривычном облике и трепетала от мысли, что предстанет в таком виде перед незнакомым ей мужчиной.

Тяжелое золотое ожерелье, казалось, умножало ее женственность и сексуальность. Очевидно, оно обладало магической силой. В нем Эрин впервые в жизни выглядела нарочито эротичной и потому чувствовала себя заколдованной.

Ей не следовало поступать так безрассудно, но сожалеть о содеянном было поздно и бессмысленно. Такие же мысли возникли у нее перед утратой девственности, когда она легла в постель своего первого мужчины. Тогда она смирилась с неизбежным из вежливости и опасения выставить себя полной дурой. И поклялась не распускать нюни из-за возможных печальных последствий своего безрассудства, как и положено взрослой девочке. Но теперь у нее возникли сомнения в том, что она действительно стала зрелой разумной женщиной.

— С вами все в порядке, Эрин? — вежливо спросила Тамара, озабоченная странным выражением ее лица.

Эрин вздрогнула, но промолчала, только зажмурилась и затрясла головой. Когда же она открыла глаза, в них стояли слезы. Тамара услужливо промокнула их салфеткой и сказала, кладя свою холодную руку ей на плечо:

— Забудьте все свои проблемы! Помните только, что вы неотразимы. Красота — мощнейшее оружие против любых напастей, она выручает женщину в самые трудные минуты. Вы уж поверьте моему опыту!

Эрин рассмеялась. Тамара по-дружески обняла ее и спросила:

— Итак, вы готовы к бою? Или вам надо еще немного подумать?

Эрин расправила плечи и заявила:

— Я готова!

Слегка покачиваясь на высоких тонких каблуках экстравагантных туфель, Эрин последовала за Тамарой по коридору, размышляя о причудах богатого мужчины, заказавшего Для нее к шикарным платьям пять пар обуви разного фасона. Миновав лестницу, женщины очутились в другом крыле здания. Тамара распахнула узорчатые стеклянные двери — и взору Эрин предстал просторный салон с огромными створчатыми окнами. Ажурные шторы колыхались от легкого ветерка, пронизанные золотистыми солнечными лучами. Едва дыша от восторга, Эрин вошла в эту волшебную комнату.

И тотчас же поежилась, ощутив озноб. Казалось, воздух охлаждают невидимые кондиционеры.

Возле окна, спиной к ней, стоял стройный мужчина среднего роста. Услышав ее шаги, он медленно повернулся, сохраняя величественную осанку, словно старый английский дворецкий или вымуштрованный водитель роскошного лимузина.

Клод Мюллер улыбнулся, отчего его оливковое лицо потеплело, а в голубых глазах вспыхнули искорки, и почтительно склонил голову. Эрин отметила, что его темные волосы чересчур коротко подстрижены, а на висках появились залысины. Однако симпатичные ямочки на щеках с лихвой компенсировали эти недостатки. Одет он был в элегантный серо-голубой льняной костюм.

Тамара представила ему Эрин. Мюллер скользнул по ней оценивающим взглядом и поцеловал ей руку.

— Благодарю вас, Эрин, за удовольствие, которое вы доставили мне, надев это платье и ожерелье, — сказал он. — Я потрясен! Найджел и Тамара говорили мне, что вы прекрасны, но реальность превзошла все самые смелые мои ожидания. Пожалуй, вы могли бы и не надевать это ожерелье, ваша красота ослепительна!

Он пристально взглянул ей в глаза — и ее внезапно охватил ужас. На мгновение она словно прозрела, стряхнув оторопь, и зал показался ей вдруг холодным и безжизненным, точно он был высечен в глыбе льда. Она попыталась высвободить руку. Но Мюллер крепко сжимал ее своими пальцами и, продолжая сверлить Эрин взглядом, сказал:

— Благодарю вас, Тамара. Вы свободны.

Дверь за Тамарой затворилась, и душа Эрин ушла в пятки. Лишившись единственной связи с привычным миром, она остро ощутила свою беззащитность перед зловещим хозяином дома, ставшего вдруг похожим на большой и красивый склеп. Ее охватила паника. Эрин показалось, что она балансирует на грани обморока. Колоссальным усилием воли она сумела собраться и улыбнуться, вспомнив Коннора.

Вспоминать его ей было больно, но именно боль и привела ее в чувство. Стоило Эрин ухватиться за дорогие ее сердцу воспоминания, и паника исчезла.

— Я рада, что наконец-то лично познакомилась с вами, — произнесла она. — Благодарю вас также за возможность примерить этот восхитительный наряд, я никогда этого не забуду.

— Вам будет напоминать о нашей встрече и золотое ожерелье, украшающее вашу очаровательную шею, мисс Риггз, — с любезной улыбкой сказал Мюллер. — Мне думается, что этим драконам приятно соприкасаться с бархатистой кожей прекрасной дамы, согреваться теплом ее тела, наполняться ее энергией. Ведь они сотню лет мерзли в холодном склепе!

Эрин было нечего возразить на это. Загипнотизированная немигающим взглядом Мюллера, она оцепенела и лишь беззвучно раскрывала и закрывала рот. Наконец она пролепетала срывающимся голосом:

— К моему величайшему сожалению, сэр, я не успела закончить свой доклад о результатах недавней экспертизы. Мне помешали внезапно возникшие личные проблемы.

— Пусть это вас не беспокоит, мисс Риггз, — промолвил Мюллер, не дослушав ее. — Вам предстоит изучить еще три вещицы, поэтому можете не торопиться с заключением. Представите мне ваш отчет, когда он будет готов.

— Вы хотите, чтобы я взглянула на новые артефакты прямо сейчас? К сожалению, я не захватила свой диктофон…

— Ничего страшного, все равно эти безделицы доставят сюда только завтра к полудню. В связи с чем нам придется снова встретиться, часиков, к примеру, в пять. Вас это устраивает?

— Вполне, — сказала Эрин. — Но зачем в таком случае вы пригласили меня сюда сегодня?

— Сегодняшний вечер мы посвятим не работе, а приятной беседе. Позвольте мне угостить вас шампанским!

Эрин машинально кивнула в ответ, словно кукла, послушная воле кукловода, хотя и не любила шампанского.

Наполнив хрустальный бокал искрящейся влагой, Мюллер передал его своей гостье со словами:

— Послезавтра я улетаю в Париж по делам фонда «Куик-силвер», от которых мне, к сожалению, нельзя уклониться. Но До своего отъезда я в вашем распоряжении, мисс Риггз.

— Называйте меня просто Эрин, — отпив из бокала, сказала она.

— Тогда и вы называйте меня Клодом! Кстати, Эрин, раз уж мы заговорили о моих насущных финансовых делах, позвольте спросить, обдумали ли вы мое предложение относительно новой экспозиции в музее института Хапперта?

— Да. К сожалению, мне придется его отклонить. — Она уставилась на пузырьки воздуха в бокале.

Выдержав томительную паузу, Мюллер спросил:

— Могу ли я поинтересоваться причиной вашего отказа?

По спине Эрин пробежали мурашки: в зале с каждой минутой становилось все холоднее, отчего ее соски отвердели и явственно обозначились под полупрозрачной тканью платья.

— Дело в том, что я не переношу фальши. И я не могу вернуться в учреждение, где чувствую ее повсюду. Я не могу притворяться, что все идет хорошо, когда в действительности там все давно прогнило. И никакие деньги не заставят меня изменить свое мнение.

Клод хмыкнул и, наполнив свой бокал шампанским, отхлебнул из него, не произнеся никакого тоста. Его ироническая улыбка смутила Эрин, и она с тревогой спросила:

— Разве я сказала нечто забавное?

— Нет, Эрин! — заверил ее Мюллер. — Вы сказали именно то, что я и рассчитывал от вас услышать. Примите мои искренние поздравления, вы успешно прошли этот своеобразный тест.

— Значит, вы затеяли со мной какую-то игру? — сердито спросила Эрин, дрожа от закипающей в ней злости.

Клод невозмутимо отпил из бокала еще глоток, пронзил Эрин острым взглядом поверх золотой оправы своих очков и сказал:

— Нет, мое предложение не было вымышленным. Но я сомневался, что вы его примете, поступившись своими принципами. Я хотел получше вас узнать и в зависимости от результата этого испытания оповестить вас о дополнительных возможностях, открывающихся перед вами в связи с моим предложением.

Эрин схватилась за ножку бокала, жадно отпила из него и, поперхнувшись, раскашлялась. Ожерелье вдруг петлей сдавило ей шею, мешая дышать. С трудом откашлявшись, она спросила:

— И что же это за возможности?

— Колоссальные! Вам будет трудно даже осмыслить их сразу.

— Нельзя ли поконкретнее? — спросила Эрин, теряя терпение.

— Можно. Только при условии, что вы полетите со мной в Париж, — ответил Мюллер, поедая ее глазами.

Бокал едва не выскользнул из ее пальцев. На мгновение ей почудилось, что вместо ажурных штор на окнах колышутся привидения, которые пытаются ее о чем-то предупредить. Ей даже показалось, что она слышит их взволнованные голоса.

— В Париж? — прошептала она. — Но зачем?

— Признаться, я не планировал этого, Эрин, — с пылом произнес Клод. — По своей натуре я не импульсивен, однако вы произвели на меня столь сильное впечатление, что мне вдруг захотелось показать вам Париж. Уверяю вас, Эрин, вы не пожалеете, если согласитесь.

Она вздохнула и потупилась, подумав, что паниковать глупо. Ведь ей и раньше доводилось сталкиваться с заигрыванием мужчин. Тем не менее сейчас ей почему-то захотелось вскочить и убежать прочь. Взгляд Мюллера жег ей шею и грудь, ожерелье душило ее все сильнее. Этот человек вселял в нее смертельный ужас.

— Решайтесь же, Эрин, — вкрадчиво продолжал он. — А по пути в Париж мы вместе решим, чем станем там заниматься. Нельзя же планировать все заранее, лучше жить настоящим, импровизируя и фантазируя. У нас с вами так много общего! Я, как и вы, Эрин, абсолютно не переношу фальши. Мне претит лицемерие. Я восхищен вашим отказом пойти на компромисс и растроган вашей непосредственностью. Ведь в наше время так редко встретишь честного и принципиального человека!

Эрин сглотнула ком и холодно произнесла:

— Вы совершенно меня не знаете!

Мюллер протянул руку к ожерелью и коснулся указательным пальцем одного из драконов. Эрин вздрогнула — палец был холодным, как у мертвеца.

— Я знаю о вас все, что мне следует знать, — прошептал он.

В голове Эрин возник образ Коннора, его влюбленные глаза смотрели на нее с укором. Ей захотелось ударить Мюллера по руке и нагрубить ему. Но внутренний голос говорил ей, что Разумнее придержать язык и получше вглядеться в лицо своего искусителя. Перед ее мысленным взором возникла причудливая картина: она в одной ночной рубашке, не защищающей от порывов ледяного ветра, стояла на льдине, дрейфующей в холодных арктических водах. С мглистого неба ее сверлил голодный взгляд Клода Мюллера. Внезапно пронзившая ее догадка была чудовищна: а не скрывается ли под обличьем обходительного Мюллера злодей Новак?

Эрин сделала медленный вздох и напомнила себе, что Новак недавно погиб, что подтверждено судмедэкспертами и Ником. Да и мужчина, сидящий напротив нее, совершенно не походил на фотографии Куртца Новака, которые она видела. Ее визави был голубоглазым брюнетом, со всеми пальцами на обеих руках и совсем другим лицом. Нет, нельзя идти на поводу у больного воображения и необъяснимого страха, иначе недолго свихнуться и угодить в психиатрическую лечебницу.

В детстве мама всегда советовала ей следовать велению своего сердца. И теперь настал именно тот момент, когда она могла положиться только на интуицию. Ее рассудок был ослеплен холодным призрачным светом, но сердце оставалось горячим и неподвластным потусторонним чарам.

Эрин поставила на стол бокал, прижала к груди ладони, словно защищаясь от пристального взгляда собеседника, и твердо промолвила:

— Я тронута вашим вниманием, Клод, но в данный момент я не вольна в своих поступках.

Лицо Мюллера окаменело.

— Вы подразумеваете, вероятно, джентльмена, сопровождавшего вас в «Силвер-Форк»? Тамара и Найджел рассказали мне об устроенном им спектакле. Жаль, что я не присутствовал при этом. Его зовут Маклауд, не так ли?

Эрин кивнула.

— Но ведь вы с ним еще не были близки, когда приезжали по моему приглашению в Санта-Фе и Сан-Диего? — спросил Мюллер.

— Нет, тогда я была свободна!

Мюллер встал, засунул руки в карманы и, повернувшись к Эрин спиной, произнес:

— Что ж, я так и думал. Судя по тому, что мне рассказали мои ассистенты, вы с ним не пара. Маклауд вас не стоит, вы напрасно тратите на него свои силы и время.

— Можете думать что вам угодно, — отчетливо сказала Эрин, чувствуя, что льдина, на которой она стоит, медленно отдаляется от этого жуткого человека.

— Прошу простить меня за резкий тон, — смягчился Клод и, обернувшись, с улыбкой добавил: — Беру свои слова обратно! Я был не прав.

— Я вас прощаю, — величественно кивнув, сказала Эрин.

Мюллер шагнул к ней и с жаром воскликнул, беря ее за руку:

— Давайте забудем об этом недоразумении! Можете считать, что я вам ничего не предлагал, если это ставит вас в неловкое положение. Но останьтесь на ужин, мы побеседуем о красоте и искренности, поделимся мыслями об устройстве этого странного мира. Все останется строго между нами! И ваш нервный и ревнивый кавалер ничего не узнает…

После таких слов в голове Эрин все прояснилось. Мюллер намеревался поссорить ее с Коннором, сделать так, чтобы они отдалились друг от друга. Эта догадка заставила ее сердце бешено заколотиться в груди. Перед глазами замелькали черные точки. Она вырвала руку из холодных пальцев Мюллера, не заботясь о том, что он о ней подумает, и воскликнула:

— Извините, но мне придется вас покинуть.

— Так быстро? — Клод удивленно вскинул брови.

— Меня ждут неотложные дела! Еще раз прошу вас меня извинить. Я приду к вам завтра, чтобы взглянуть на новые образцы…

— Как это мило с вашей стороны, — саркастически произнес он. — Я тронут!

Эрин выбежала вон из помещения, ставшего ей ненавистным, и быстро пошла по коридору к лестнице. Поджидавшая ее внизу Тамара с тревогой спросила:

— Что-нибудь случилось? Вам стало дурно?

— Пожалуйста, Тамара, отдайте мне мои вещи и вызовите такси! — воскликнула Эрин. — Я не могу оставаться здесь больше ни минуты. Помогите мне!

Тамара нажала на кнопку переговорного устройства и сказала:

— Сильвио? Распорядитесь, чтобы к парадному входу немедленно подали машину для мисс Риггз! — Она внимательно посмотрела на Эрин и добавила: — Не волнуйтесь, Сильвио Доставит вас в любое нужное вам место. Сейчас я принесу ваши вещи, это займет не более минуты.

Секунды ожидания показались Эрин вечностью. Она выхватила из рук вернувшейся Тамары свою сумочку, обувь и одежду и устремилась к выходу, крикнув на ходу, что вернет платье завтра.

— Оно ваше! — крикнула ей в ответ Тамара.

— Нет, я не могу его принять! Да, чуть не забыла! — Эрин сняла ожерелье и положила его на столик. Ей тотчас же полегчало. — Не сердитесь, Тамара, я сама не понимаю, что на меня нашло. Это какое-то умопомрачение!

— Ступайте же тогда быстрее к машине и уезжайте! — спокойно сказала Тамара.

Последовав ее мудрому совету, Эрин села в автомобиль и выпалила шоферу свой адрес. Проклятое переливающееся шелковое платье жгло ей кожу, в ушах уже звучал голос Коннора, встревоженного ее долгим отсутствием. Ей не терпелось связаться с ним и сообщить, что у нее все в порядке, убедиться, что и с ним не стряслось никакой беды.

Это желание было настолько сильным, что почти сводило ее с ума. Эрин подумала: если выяснится, что Коннор уже давно рвет и мечет, тогда все нормально. Коль скоро оба сумасшедшие, значит, вполне подходят друг для друга.

Задние огни машины, уносившей прочь Эрин, давно растворились в сумерках, а Тамара продолжала стоять, всматриваясь в темноту. Что-то в Эрин тронуло ее до глубины души, ей захотелось помочь этой девушке. Но теперь Тамара не была уверена, что сумеет помочь хотя бы самой себе. Бежать от Новака было слишком поздно, она чувствовала себя как человек, застигнутый врасплох штормом в лодке, лишенной весел. Волны стремительно уносили ее утлое суденышко все ближе и ближе к водопаду. Его рокот уже явственно звучал в ее ушах, а перед мысленным взором возникала жуткая картина пенистого потока, низвергающегося в пропасть с огромной высоты. Ужас сковал ей сердце, ноги словно приросли к месту. Тамаре казалось, что, сделай она хотя бы шаг, бурлящая вода неминуемо увлечет ее в бездну и разобьет об острые камни.

Внезапно холодные пальцы Новака, бесшумно спустившегося по лестнице, коснулись ее лица. По спине Тамары побежали мурашки. Новак провел пальцами по ее подбородку и сомкнул их на горле. Прежде это возбудило бы Тамару, но теперь ее охватил страх.

— Все пока идет по плану? — словно и не сомневаясь, что услышит подтверждение, уверенно спросил он. Отрицательный ответ мог стоить ей жизни.

— Радиомаяк, установленный в автомобиле Маклауда, указывает, что Коннор оставил его в гараже рядом с домом Эрин.

— Представляю, какой разыграется спектакль, когда она предстанет перед ним в этом немыслимом платье! Вот уж не думал, что мне доведется наблюдать столь пикантную сценку! Хочешь посмотреть вместе со мной?

Вопрос прозвучал скорее как приказ, и Тамара проворковала:

— Естественно, хочу! Разве можно устоять перед таким искушением?

— Тогда пошли! — Новак разжал свою клешню и подал ей знак идти впереди него по коридору в смотровую комнату.

Он словно чувствовал, что она хочет его убить, и никогда не поворачивался к ней спиной, хотя и поверял ей все свои секреты. Порой Тамара недоумевала, почему он до сих пор не прикончил ее. Уж не потому ли, что приберегает ее для чего-то исключительного?

Они вошли в смотровую, одну из стен которой занимал экран. Новак сел напротив него на кушетку, рядом с пультом управления. Раздался тихий щелчок, и на экране возник убогий интерьер квартирки мисс Риггз.

— Какая жалость, что такая женщина прозябает в нищете! — воскликнул Новак. — Поразительно, как этот бездарный тип Эдуард Риггз умудрился породить столь талантливую дочь! Она ведь и умна, и хороша собой. Впрочем, я подозреваю, что впечатление, которое она произвела на меня, отчасти явилось результатом и твоих стараний.

— Я всегда пытаюсь быть вам полезной, — скромно ответила Тамара.

— Тогда будь любезна, подсаживайся ко мне поближе! Тамара села рядом с ним на кушетку и сказала:

— Она чрезвычайно умна и предчувствует угрозу.

— Однако не понимает, что именно ее пугает, — уточнил Новак. — Ей следует больше доверять своему чутью. В своих поступках она руководствуется привычными ей принципами, и в этом заключается ее главная ошибка. Она упорно полагает, что миром правят понятные ей законы, и поэтому непременно вернется сюда завтра, держа данное мне обещание. Будь она свободна от этих предрассудков, она бы давно сменила фамилию и скрылась.

— Это бы ее не спасло, — льстиво заметила Тамара.

Новак кивнул и коснулся пальцем ее лица, обнажив зубы в ухмылке.

— А ведь я действительно не прочь прокатиться с ней в Париж и немного там поразвлечься. Это взбодрило бы меня и вдохновило на новые свершения. Нет ничего приятнее, чем разрушать иллюзии такого наивного создания!

Он взял Тамару за руку и положил ее ладонь на бугор, отчетливо проступивший сквозь брючную ткань. Она вымучила улыбку и сказала:

— Но ведь она втрескалась в Маклауда и вряд ли согласится поехать в Париж. Вам надо было обворожить ее до того, как их интрижка переросла в бурный роман.

— Ты права, — согласился Новак, вынужденный признать обоснованность ее возражения. — Придется действовать, как мы решили. Пока все развивается удачно. Я чувствую, что эта жертва угодна моим богам.

— Я не верю ни в какие высшие силы, — неосмотрительно брякнула Тамара. — Их просто нет.

Новак пронзил ее гипнотическим взглядом, как змея свою жертву, и в его глазах вспыхнули сатанинские искры.

— В самом деле? Ты смелая женщина, тебе неведом страх! — Он достал из кармана складной нож, раскрыл его и приставил лезвие к ее горлу. Тамара затаила дыхание.

Новак коснулся острием ножа ее лазурного платья — и ткань легко разошлась, обнажив тело. Белья Тамара принципиально не надевала, на ней были только черные чулки на подвязках. Она закрыла глаза и замерла, боясь пошевелиться. Острое лезвие продолжало скользить по коже, чертя какие-то загадочные письмена, призванные закрепить сатанинские чары и подавить ее способность сопротивляться.

Лезвие замерло возле сердца, бешено стучавшего в груди, опустилось до пупка и там остановилось, готовое проникнуть в кишки. Но этого Новаку показалось мало, он провел острием по бедру и надавил на то место, где пролегает бедренная артерия. Задыхаясь, Тамара стиснула зубы. Лезвие скользнуло по ее лобку. Новак промурлыкал:

— Раздвинь же ножки, крошка!

Но она оцепенела, пронизанная ужасом и проклиная себя за недопустимую вольность. Какой же постыдный ее ожидает конец! А ведь она всегда мечтала о красивом финале!

Внезапно изображение на экране стало ярче: Эрин вошла в квартиру. Представление началось. Новак убрал нож в карман и сказал:

— Сперва посмотрим шоу, а потом еще немного позабавимся.

Тамара перевела дух. Кожа бедра, где к ней прикасалось смертоносное лезвие, горела, как от ожога. Перед глазами плыла пелена.