Стоя в тени

Глава 22

Стремительно ворвавшись в подъезд, Эрин бросилась к лестнице, торопясь сорвать с себя проклятое платье, смыть под душем гадкий осадок, оставшийся после встречи с Мюллером, и позвонить Коннору. Пора начинать прислушиваться к велению сердца! Иначе оно разорвется на миллионы кусочков. Примет ли ее извинения Коннор, поверит ли он ее объяснениям?

Он поджидал ее, сидя на ступеньке лестницы.

Эрин застыла на месте, выронив из рук сумочку, туфли и костюм. Ее груди практически вываливались наружу из лифа золотистого платья, тушь и румяна потекли, икры ног, обутых в туфли на шпильках, с непривычки онемели, колени подкашивались.

— Что ты здесь делаешь? — выдохнула она.

— Ну и видок же у тебя! — тихо произнес он, оглядев ее с головы до ног. — Это нечто особенное…

— Коннор, я сейчас все тебе объясню!

— Лучше помолчи, крошка! А я тем временем произведу детальный осмотр. Итак, на тебе нет бюстгальтера. Это смело! Зато чересчур много грима на лице. Какая ты эксцентричная дамочка, однако. — Коннор скрестил руки на груди.

Эрин прижалась спиной к стене, напуганная мертвым тоном его голоса. Ей доводилось видеть Коннора разъяренным, но таким — никогда.

— Дорогой, я как раз собиралась…

— О чем же свидетельствует твой новый облик? — саркастически спросил он, размышляя вслух. — О том, что ты перепила на славной вечеринке шампанского и готова позволить ублажавшему тебя мужчине затрахать тебя до полусмерти.

— Как ты смеешь так разговаривать со мной! — выпрямившись, гневно вскричала Эрин, выпятив грудь.

Коннор встал и начал с угрожающим видом надвигаться на нее.

Эрин затрепетала и затаила дыхание.

— Ты славно повеселилась, дорогая? — спросил он.

— Я вовсе не веселилась, — вздернув носик, ответила она.

Он схватил ее за плечи и стал трясти, словно грушу, хрипя:

— Откуда же тогда взялось это долбаное платье? Кто тебе его подарил? За какие такие услуги? Говори!

Эти слова обожгли ее сильнее, чем удар хлыста. Она стала сопротивляться, норовя двинуть ему коленкой в пах. Но он упредил ее маневр, припечатав ее к стене и ухватив руками за груди.

— Какой оригинальный покрой! Мюллер, наверное, пришел от него в экстаз! Так вот, оказывается, что ты подразумевала, утверждая, что стала скверной девчонкой!

— Я не сделала ничего дурного, Коннор! Замолчи! — Эрин ударила его кулачками по запястьям, и он отпустил ее набухшие соски.

— Ты солгала мне! Ты нарушила свою клятву! Ты разоделась, словно избалованная потаскуха, готовая лизать зад богатому клиенту. Признайся, ты с ним трахалась? Или ограничилась минетом?

Эрин размахнулась, чтобы влепить ему пощечину, однако он перехватил ее руку и рявкнул:

— Не смей мне лгать, Эрин! Отвечай на мои вопросы. Видела бы ты себя сейчас! Настоящее чучело!

— Проси у меня прощения, Коннор! — гневно воскликнула Эрин. — Ведь ты знаешь, что я не способна так поступить!

Коннор горько усмехнулся.

— Прекрати этот цирк! У меня был поганый день, и мне сейчас не до извинений. Так что перестань кривляться.

В следующий миг дверь квартиры миссис Хатауэй скрипнула и приоткрылась. Эрин и Коннор одновременно обернулись. Соседка высунула на лестничную клетку свой любопытный нос и спросила противным дребезжащим голоском:

— Эрин? Это ты, деточка? Этот грубиян тебе угрожает? Тогда я звоню в участок! Да как он смеет терроризировать порядочную девушку в ее же подъезде! Ну и наглец. Ничего, вот я сейчас возьму трость и хорошенько проучу его!

Она негодующе встряхнула седыми буклями с фиолетовым отливом и злобно оскалилась. Похоже было, что эта баба-яга не шутит.

Однако на Коннора ее грозный вид не произвел никакого впечатления.

— Отвечай же почтенной леди, Эрин! — воскликнул он. — Угрожаю я тебе или нет? Ты хочешь, чтобы эта дама вызвала сюда полицейских?

— Заткнись! — прошипела Эрин, побледнев.

— У меня возникла превосходная идея! — Коннор достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Ника. — Наш общий знакомый примчится сюда быстрее, чем полиция, и не преминет упрятать меня за решетку. Ну же, Эрин, смелее! Давай покончим с этой долбаной историей раз и навсегда. Нажми на кнопку! — Он сунул телефон в ее трясущуюся руку.

Эрин раскрыла рот и жадно вздохнула. На скулах Коннора заиграли желваки. Он сглотнул ком и прорычал:

— Нажми на зеленую кнопку! Смелее!

— Я все же позвоню в участок! — сказала миссис Хатауэй.

— Не беспокойтесь, мы всего лишь немного повздорили. Извините нас! — воскликнула Эрин, пытаясь улыбнуться.

— Рекомендую впредь выяснять свои отношения дома, а не на людях, — посоветовала ей соседка. — Может быть, все-таки намять ему бока тростью? Взгляните-ка, у нее позолоченный набалдашник, так что мало этому нахалу не покажется.

В подтверждение своей угрозы милая старушка выразительно взмахнула в воздухе клюкой.

— Спасибо за трогательную заботу обо мне, миссис Хатауэй, но у меня все в порядке, — ответила Эрин.

Обескураженная ее отказом, соседка принялась изливать Желчь на Коннора.

— Терпеть не могу таких мужланов, как вы! — тыча в него тростью, закудахтала она. — С такими же длинными сальными волосами, кривой ухмылочкой и колючими глазами!

И как только у вас язык повернулся сквернословить в присутствии леди! От подобных хамов нам, бедным женщинам, одни неприятности.

— Вы совершенно правы, мадам, — сдержанно ответил Коннор. — Мне все это говорят.

— Он еще умничает! — возмутилась старушка. — Советую вам, юная леди, впредь быть с ним построже! — обратилась она к Эрин. — Если только он осмелится еще раз произнести бранное слово, немедленно дайте мне знать. Уж поверьте моему опыту, хулигану нельзя давать спуску, иначе он вконец обнаглеет.

— Спасибо за добрый совет, — сказала Эрин. — Всего вам хорошего.

Миссис Хатауэй отпрянула от проема и захлопнула дверь. Эрин протянула Коннору телефон.

— Оставь его себе, — сказал он. — Все равно мне сейчас не хочется ни с кем разговаривать.

Эрин убрала мобильник в сумочку, и они молча уставились друг на друга, затаив дыхание.

— Хочешь продолжить этот разговор в своей квартире? — спросил Коннор, успокоившись.

Она кивнула и, наклонившись, стала подбирать с пола вещи. Но онемевшие пальцы ее не слушались, а взгляд Коннора жег ей спину. Что еще он может выкинуть, пока они будут подниматься пешком на шестой этаж? А вдруг он взбеленится, как бык при виде красного платка, и сорвет с нее платье? К ее огромному облегчению, восхождение по лестнице обошлось без особых происшествий. Возле ее двери Коннор отобрал у нее ключи и достал пистолет. Она терпеливо перенесла весь его обычный ритуал, вошла в прихожую, заперла дверь изнутри на замок и щеколду, затем направилась в жилую комнату и включила торшер. Коннор снял куртку, швырнул ее на стул, расставил ноги и произнес, сложив руки на груди:

— Итак, я готов тебя выслушать.

Она выронила свои вещи на пол, прикрыла бюст ладонями и, запинаясь, пролепетала:

— В доме Мюллера меня встретила Тамара. Она показала мне золотое кельтское ожерелье с узором в виде двух драконов с переплетенными хвостами. Очаровательная вещица!

— Понятно, — сказал Коннор. — Продолжай!

— Мюллер попросил меня надеть на встречу с ним вот это платье — Я попыталась было отказаться, но Тамаpa сказала, что специально для меня заказано пять пар обуви и полдюжины платьев. И я уступила…

— Иными словами, ты согласилась надеть наряд, купленный мужчиной, у которого ты была в гостях. Забавно! — Голос Коннора дрожал от праведного гнева. — Что на тебя нашло, Эрин? Умопомрачение?

Она зажмурилась, не вынеся его укоризненного взгляда, и вскричала:

— Да, черт бы тебя побрал! У меня произошло короткое замыкание в мозгах. Теперь я сожалею об этом. Все это было настолько отвратительно, что я готова была провалиться сквозь землю. Обещаю, что впредь я никогда не позволю себе такого сумасбродства. Пожалуйста, Коннор, не мучай меня, это всего лишь платье…

Он порывисто схватил ее за руку так, что она охнула от испуга, и подвел ее к напольному зеркалу — единственной антикварной вещи, которую она смогла приобрести для своего скромного жилища. Розовый свет торшера с абажуром из плетеной корзины раскрасил ее фигуру в рубиновые и темные тона. Коннор оттянул край декольте, и соски грудей бесстыдно выскочили из лифа. Полные губы, намазанные алой помадой, производили отталкивающее впечатление. Большие пустые глаза просто пугали.

— Полюбуйся этим чучелом! — язвительно сказал Коннор. — На кого ты похожа в этом платье? На блудницу с обложки порнографического журнала! Как же после этого я могу поверить, что ты принадлежишь одному лишь мне?

— Я тебя не обманывала, Коннор! Клянусь! — прошептала Эрин.

Он обнял ее за талию и сказал:

— Тогда все существенно упрощается. Предлагаю забыть о неприятных мелочах и сосредоточиться на ключевых моментах наших отношений.

— Прошу тебя, Коннор, не будь занудой! Мои нервы уже на пределе!

Тебе придется меня выслушать, Эрин! Я не в восторге от того, что моя возлюбленная посещает без меня незнакомого холостого мужчину. Мне совершенно не нравится, что она надевает для него старинные драгоценности и роскошные наряды. Но больше всего меня бесит то, что она раздевается догола, чтобы надеть эротичное нижнее белье, купленное хозяином дома, и позволяет его служанке размалевывать ей лицо. Обычно мужчина просит женщину о таком одолжении, когда собирается хорошенько ее оттрахать. А женщина соглашается на это безобразие только в том случае, если ей тоже этого хочется.

— Все было совсем не так! — воскликнула Эрин. — Ведь раньше мы даже не были знакомы!

— Чушь! Ты хочешь убедить меня, что у него не возникло никаких грязных мыслишек, когда он увидел тебя в сексуальном наряде, разрисованную, словно дешевая шлюха? Никогда в это не поверю!

— Он даже не пытался принудить меня к сексу, — облизнув губы, сказала Эрин.

В его глазах снова появился опасный блеск. Он сжал пальцами ее талию и хрипло спросил:

— Что же тогда он сулил тебе за твои услуги? Жемчужные ожерелья? Или романтическое путешествие в Париж?

Эрин вздрогнула, напуганная такой проницательностью. Коннор почувствовал это и, прижав ее тугие ягодицы к своему мужскому достоинству, прошипел:

— Я так и знал! Вот негодяй!

— Прекрати, Коннор! — взмолилась Эрин. — Какое это имеет значение, если я все равно ему отказала?

— Ах вот оно как! Это меня успокаивает. Представляю, как этот бедняга расстроился. Кому ты пытаешься заморочить голову? Довольно юлить, Эрин! Я хочу услышать правду!

— Опомнись, Коннор! — вскричала Эрин, пытаясь освободиться. — Хватит! Тебе еще не надоело строить из себя разгневанного мачо?

— О, ты еще не видела меня в гневе! — прорычал Коннор и сжал руками ее груди. Эрин застонала.

Его ловкие пальцы принялись ласкать ее роскошный бюст. Не ожидавшая резкой перемены его настроения, Эрин завиляла бедрами и томно задышала, запрокинув голову. Разорвав на ней платье одним рывком от декольте до подола, он стал покрывать поцелуями ее дрожащее от вожделения тело.

Эрин вскричала:

— Черт бы тебя побрал, Коннор! Что ты себе позволяешь!

Он сорвал с нее лоскуты платья и с угрозой воскликнул:

— Ты должна понять, что со мной шутки плохи! Я не позволю тебе меня дурачить. Я проучу тебя!

— Коннор, успокойся! Я все поняла…

— Ты никогда больше не наденешь этот вульгарный наряд! Я позабочусь об этом! — Он стал яростно рвать юбку и расшвыривать куски материи по комнате. Следом на пол полетели ее черные чулочки и фасонные туфли. Коннор растоптал их и стал стягивать с нее ажурные трусики. — Раньше ты не позволяла себе ничего подобного! — приговаривал он. — Я не видел в твоем комоде такого бесстыдного белья. Признавайся, его подарил тебе Мюллер? Зачем, хотелось бы мне знать!

— Я поехала к нему на встречу в своем обыкновенном белье, — ответила Эрин. — Но Тамара настояла, чтобы я полностью переоделась в то, что заказал для меня Мюллер.

Она зажмурилась и поджала губы.

Однако вопреки ее ожиданиям нового взрыва негодования не последовало. Эрин открыла глаза и увидела, что Коннор ее внимательно разглядывает.

— Снимай трусики! — приказал он. — Я тебя поимею, не сходя с этого места. Повернись ко мне лицом!

Эрин стянула трусики и повернулась.

— Сейчас я оттрахаю тебя по полной программе! — прорычал Коннор, окинув ее жадным взглядом.

Эрин затрепетала, не в силах противиться его воле и готовая стерпеть все унижения, которым он подвергнет ее в припадке ревности. Она тряхнула головой, распуская волосы по плечам, выпятила груди и бесстыдно раздвинула ноги. Шумно вдохнув аромат ее женских прелестей, Коннор расстегнул молнию на ширинке.

— Подойди ко мне поближе! — властно произнес он.

Эрин бесстрашно взглянула на него. Вожделение овладело ею целиком. Беря пенис Коннора в рот, она всегда ощущала себя хозяйкой положения, а потому охотно делала ему умопомрачительный минет, но едва лишь она стала опускаться на колени, как он схватил ее за плечи и приказал не спешить. Эрин посмотрела на него с недоумением. Он подцепил носком ботинка лоскут золотистой материи и сказал, подтянув ее к себе:

— Встань на него на колени и сделай то, что собиралась.

— Чего ты хочешь этим добиться? Не слишком ли далеко ты зашел в своих фантазиях?

Он грубо поставил ее на колени, их тотчас же пронзил холод, исходящий от линолеума. Материя скользила по нему, и ноги Эрин разъезжались. Коннор сунул пенис ей в рот и, вцепившись ей в волосы, стал яростно двигать торсом. Все поплыло у нее перед глазами. Еще никогда ей не доводилось заниматься оральным сексом в столь унизительной позе. Коннор слишком многое себе позволил, это уже походило не на любовную игру, а на унизительное наказание.

Страх сковал ее волю и мозг, разбухшая головка члена застряла у нее в горле, она задыхалась. Коннор же продолжал ритмично покачиваться, приговаривая:

— Ты должна доказать, что принадлежишь мне одному, убедить меня, что я твой единственный любимый мужчина.

— Ноты рассержен и груб, как дикарь, Коннор! — отшатнувшись, промычала Эрин.

— Я взбешен! — рявкнул он. — И хочу выплеснуть свой гнев тебе в глотку!

Он вогнал член ей в рот до упора. Эрин сжала его в кулаке и принялась сосать, постепенно впадая в исступленный экстаз. Ароматный нектар обильно орошал ее бедра и капал на лоскут золотистого платья.

Она уже не вспоминала о нем, позабыв обо всем, кроме пьянящего действа, которому с упоением предавалась. Вожделение воспламенило в ней неуемную энергию и ощущение своей полной власти над Коннором. Он шумно и учащенно дышал, отчаянно пытаясь ускорить эякуляцию. Эрин вцепилась пальцами в его напрягшиеся ягодицы, предчувствуя приближение оргазма. Коннор запрокинул голову, задрожал и, оттолкнув ее, исторг семя ей в лицо. Она с жадностью облизнула губы, перепачканные спермой, и стала втирать эту густую солоноватую жидкость в кожу. К ее изумлению, ствол его орудия не опал после произведенного выстрела, а только слегка подрагивал.

Не дав Эрин прийти в чувство, Коннор подхватил ее под мышками и прижал, горячую и потную, к себе. Рука его скользнула к ее лобку и начала теребить клитор и половые губы. Эрин содрогнулась, стиснула бедрами его руку и прохрипела:

— Войди же в меня скорее! Мне хочется ощутить в себе твою плоть.

Не дожидаясь его ответа, она ухватила его рукой за мужское достоинство и вставила головку между половыми губами. Мощным движением он вогнал его в лоно до упора и стал энергично двигаться. Эрин снова кончила — и тотчас же взревел во второй раз Коннор, выплеснув в нее новую порцию семени.

Все завертелось у нее перед глазами, она почувствовала, что сейчас рухнет на пол. Коннор отпрянул, окинул Эрин полубезумным взглядом и, повернув ее спиной к себе, бесцеремонно пригнул ей голову к столу. Чайник и керамическая вазочка с ароматными лепестками упали на пол и разбились. Сахарница перевернулась, и сахарный песок рассыпался по столешнице. Эрин почудилось, что она перенеслась в бордель эпохи королевы Виктории. Краем глаза она с нарастающим изумлением наблюдала, как подрагивает его член, почему-то не выказывая намерения опуститься, и как его руки раздвигают ей ноги. Его намерения не вызывали у Эрин никаких сомнений, он готовился грубо овладеть ее последним бастионом и тем самым завершить этот дикарский ритуал самоутверждения.

Воцарившуюся в комнате тишину нарушало лишь их тяжелое дыхание. Вот Коннор уперся ей в анал головкой пениса и, вздохнув, одним толчком вогнал его в темный тоннель. Эрин истошно взвизгнула и уперлась в столешницу руками и лбом.

Коннор застыл, испугавшись своей свирепости, и, наклонившись над конвульсирующей Эрин, стал нежно ласкать ее набухший мокрый бутон, покрывая поцелуями ее шею и спину. Подрагивающий в ее пылающем анале член придавал ее ощущениям особую остроту. Она расслабилась и подалась назад, как бы намекая, что готова продолжать это необыкновенное совокупление. Он осторожно возобновил свои движения, сжав ей руками бедра, и хрипло пробормотал:

— Ты дьявольски прекрасна, любимая! Я тебя обожаю.

У нее началась истерика, и она глухо зарыдала от переполнявших ее чувств. Он же стал овладевать ею со всей своей мощью. Слезы Эрин капали на сахарный песок, ком застрял у нее в горле. Она зажмурилась, судорожно вздохнула и начала яростно двигать нижней частью туловища.

Однако Коннор не торопился произвести финальный залп, ему хотелось растянуть удовольствие, заставить Эрин надолго запомнить этот день.

Вид блестящего пениса, наполовину погруженного в ее трепещущую плоть, головокружительный аромат ее нектара, смешавшегося с его семенем, ее раскрасневшееся лицо, прижавшееся щекой к липкой от сахара столешнице, закрытые от сладострастия глаза и темные волосы — все это наполняло Коннора неописуемым восторгом. Ягодицы Эрин стали пунцовыми, складки вульвы набухли и подрагивали. Вся она походила на румяное сочное яблоко, вкушать которое он мог бы бесконечно.

Умиленный этим натюрмортом, Коннор ощутил новый прилив энергии. Глаза его вспыхнули, словно уголья, и, забыв о церемониях, он возобновил штурм ее секретного бастиона, меняя угол атаки и сопровождая свои сотрясающие удары победным рычанием. Стол под Эрин заходил ходуном, крики и вопли обоих участников сексуальной битвы стали громче и бесстыднее, соки хлынули из лона Эрин ручьями, она лихорадочно вздрагивала и извивалась.

Оргазм, внезапно сотрясший ее, был столь чудовищной силы, что Коннор утратил равновесие и рухнул ей на спину. При этом пенис выскользнул из анала, а стол предательски затрещал. Пошатываясь, Коннор дотащил Эрин до кровати, намереваясь поставить ее на четвереньки и довести свое дело до торжественного финала.

Но Эрин перевернулась на спину прежде, чем он успел войти в нее, и согнула в коленях ноги. Вид ее блестящих губ и набухшего бюста помутил его рассудок. Охваченный дрожью, Коннор уставился на ее прелести, словно прыщавый подросток, впервые увидевший воочию предмет своих ночных грез. Он судорожно стянул с себя ботинки и штаны, вытащил узкую кровать на середину комнаты и взгромоздился на Эрин, пугая ее своим разбойничьим оскалом.

Она обхватила руками его плечи и подалась лобком ему навстречу, до крови закусив губу и зажмурившись. Внутри у нее все бурлило и кипело от страсти и ярости.

Он пригвоздил ее к матрацу и прохрипел:

— Ты сама вынудила меня так поступить с тобой, Эрин. Сегодня я не смог бы притворяться, даже если бы и захотел.

— Я никогда не просила тебя притворяться, Коннор, — грудным голосом произнесла она. — Я просила лишь верить мне. Ты помнишь, что говорил мне прошлой ночью?

— Прошлой ночью все было иначе, — возразил ей Коннор, поморщившись. — Тогда я еще не чувствовал себя обманутым и не сходил от ревности с ума. Ты понимаешь разницу, или тебе объяснить? Ты сама изменила порядок вещей — так будь готова ответить за это!

В глазах Эрин вспыхнули искры гнева.

— Я готова ответить за свои слова и поступки! Никогда в жизни я не уклонялась от ответственности! — воскликнула она. — Но я не стану отвечать за то, в чем не виновата. — Эрин заколотила кулачками по его спине и заерзала на кровати, пытаясь высвободиться. — Ты меня понял?

Прищурившись, он глянул на нее сверху вниз:

— Не хочешь ли ты сказать, что это я во всем виноват?

— Я не знаю! Я не понимаю, что происходит! Такое впечатление, что кто-то навел на нас порчу. Я знаю только, что люблю тебя! — Она обняла его за плечи и обхватила его бока ногами.

— Прекрати, Эрин! С меня довольно! — воскликнул Коннор.

Но Эрин прилипла к нему, словно пиявка, и вдохновенно исполнила танец вакханки.

Коннор капитулировал, издав болезненный стон: оргазм стал для него скорее завершением тягостной повинности, чем удовольствием. Он распластался на своей мучительнице и с трудом перевел дух. Эрин, продолжая сжимать его в объятиях, попыталась осторожно поцеловать его. Но Коннор упорно уклонялся от ее ласк, отворачивая голову и пряча лицо в подушку.

Эрин коснулась его волос, подбирая подходящие слова. Но не было таких слов, которые смогли бы разрушить выросшую между ними стену отчуждения.

Коннор резко вскочил и тряхнул головой, пытаясь согнать с себя наваждение. Эрин тоже поднялась и лишь тогда поняла, что Коннор овладел ею без резинки. Струйки спермы, стекающие по бедрам, служили тому бесспорным доказательством. Она растерялась.

Коннор повернулся к ней спиной и стал натягивать джинсы.

Эрин ощутила головокружение. Все жуткие события минувших дней вдруг замелькали перед ее мысленным взором: расчетливое ухаживание Мюллера, разговор с Ником, смерть Новака, разорванное на лоскуты золотистое платье, спина разъяренного Коннора и на десерт его сперма, прилипшая к ее бедрам. Эрин понурилась и побрела в ванную.

Одевшись, Коннор слегка успокоился и стал расхаживать по комнате, мысленно подводя итоги их бурного рандеву. Из-под кресла с опаской выглянула кошка, огляделась и пытливо уставилась на гостя. Ее золотистые глаза светились холодным недобрым блеском.

— Хочешь меня сглазить? — раздраженно спросил у нее Коннор.

Ответить ему Эдна не успела: из ванной вышла ее хозяйка в костюме библейской Евы, влажная и благоухающая гелем для душа. Волосы она заплела в тугую косу, косметику с лица тщательно смыла, отчего посвежела и похорошела.

Подойдя к платяному шкафу, стоящему возле кровати, Эрин наклонилась, вынула из ящика хлопковые трусики и, натянув их, надела мешковатые тренировочные штаны, майку, свитер и плотные белые спортивные носки.

Она явно пыталась казаться бесполой. Коннору эта затея не понравилась, но виду он не подал и спокойно сказал:

— Ты помчалась как ошпаренная к Мюллеру после разговора с Ником? Что же он тебе наговорил? Что я сумасшедший? Или что-то похуже?

Эрин кивнула, подошла к двери кладовой, достала мешок для мусора, вернулась к столу и принялась сметать с него в мешок сахарный песок вместе с сухими лепестками роз.

— Отвечай же, Эрин! Что тебе наплел Ник? — повторил свой вопрос Коннор, начиная нервничать.

Она тяжело вздохнула, опустилась на колени и стала собирать с пола осколки чайника и вазочки.

— Он сказал, что Новак погиб в результате взрыва в загородном доме. Эксперты сравнили зубы и покалеченную кисть трупа с записями в медицинском досье Новака и подтвердили, что погибший действительно он. Все кончено. Опасности для меня больше нет, — произнесла она севшим голосом.

— Нет, — покачал головой Коннор. — Это инсценировка. Но меня-то им обмануть не удастся!

— Ник предупреждал меня, что именно такты и скажешь, узнав эту новость, — холодно заметила Эрин.

— А то, что я убийца, он тебе не говорил?

— Он сказал, что пока ты только подозреваемый.

— Ты веришь, что я мог кого-то убить?

— Разумеется, нет! Ты ведь и мухи не обидишь! Ты просто пай-мальчик, ангел во плоти!

Она бросила черепки в мешок и наклонилась, чтобы достать из-под раковины совок для сора и веник.

Наведение порядка в доме всегда ее успокаивало. Но сегодня главным источником беспорядка был Коннор.

— Что еще он тебе поведал? — спросил он.

Эрин засунула в мешок остатки шикарного платья.

— Он порекомендовал мне держаться от тебя подальше во избежание нежелательных травм. Ноя, к сожалению, не прислушалась к его мудрому совету, и последствия моего легкомыслия не заставили себя ждать. У меня все саднит внутри, шикарное платье разорвано в клочья, сахарный песок рассыпан, чайник и керамическая вазочка разбиты. Я не говорю уже о том, что ты наплевал мне в душу, обвинив меня в измене и распутстве.

Эрин поставила мешок на пол и стала швырять в него сломанные туфли и порванные чулки. Деловито стянув горловину мешка шнуром и завязав его узлом, она твердо заявила:

— Короче говоря, твоя трогательная опека мне осточертела. Я сыта ею по горло. Возможно, ты действуешь из лучших побуждений, но взгляни на это моими глазами!

— Я не хотел тебя обидеть! — прервал ее Коннор. — И не надо меня жалеть!

— Прекрасно! Тогда поговорим без обиняков! — Эрин едва сдерживала слезы. — Завтра я вновь отправлюсь к Мюллеру, чтобы определить подлинность его новых приобретений. Я решила сообщить это тебе, поскольку мое терпение истощилось.

Коннор схватил ее за плечи и заорал:

— Нет, Эрин! Тебе нельзя туда возвращаться! Это ловушка!

— Очередной бред! — усмехнулась Эрин. — Что дурного в том, что ему нравятся древние кельтские безделушки? И что особенного в том, что я ему симпатична? Он далеко не первый мужчина, проявляющий ко мне живой интерес. В конце концов, я не дурнушка. И не тряси так меня!

Охваченный беспричинным скверным предчувствием, Коннор взволнованно вскричал:

— Пойми, Эрин, чутье никогда меня не подводило! Кто-то строит козни против твоей семьи. Успокойся и напряги мозги! Сопоставь странные происшествия в доме твоей мамы и…

— Нет! — взвизгнула Эрин. — Хватит! Я ничего не желаю больше анализировать и сопоставлять. Спасибо тебе за все, что ты сделал для моей мамы и Синди, но впредь прошу меня больше не опекать. Если ты не воспримешь всерьез мою просьбу, я действительно сойду с ума. Хорошенькая же тогда из нас получится парочка! Двое безумцев!

— Значит, ты считаешь меня сумасшедшим! — с горечью промолвил Коннор. — В таком случае мне больше нечего тебе сказать.

— Прости меня, Коннор! Я не хотела тебя обидеть! Боже, ну почему все вдруг стало таким ужасным! — Она прикрыла руками мокрое от слез лицо.

Коннор схватил куртку, намереваясь уйти, но его ноги словно бы налились свинцом.

— Могу я попросить тебя об одолжении? — тихо промолвил он.

Она кивнула, и он сказал:

— Не ходи к Мюллеру одна, возьми с собой хотя бы подругу. Пожалуйста, сделай это ради меня, я больше не буду тебя ни о чем просить.

— Хорошо, — прошептала Эрин. — Я выполню твою просьбу.

Она взяла телефонную трубку и позвонила Тонии.

— Привет, подружка! Это я, Эрин. Спасибо, у меня все прекрасно. Почему такой странный голос? Я немного устала. Какая просьба? Скажи пожалуйста, у тебя завтра выходной? Чудесно! Не могла бы ты сопроводить меня к одному клиенту? Да, ты угадала, к Мюллеру. Это долгая история… Ты согласна! Замечательно! Это не займет у нас много времени. А потом я угощу тебя ужином, если ты не возражаешь. Хорошо, тогда до завтра! Ты просто ангел, Тония!

Положив трубку, она поджала губы и понурилась. Коннор угрюмо молчал. Говорить им было не о чем. А вдруг она права, подумалось ему, и он действительно параноик? Впрочем, какая разница? Пусть ему мерещатся чудовища и привидения, в их компании все-таки веселее, чем в одиночестве. А здесь, в доме Эрин, ему больше нечего делать, поэтому лучше побыстрее убраться отсюда и дать волю чувствам в каком-нибудь укромном месте.

— О'кей, — сказал он. — Раз тебе так угодно, я не стану путаться у тебя под ногами. Прощай!