Стойкий

— Извини, — бормочет она и пытается вывернуться, но я слегка встряхиваю её. Наконец, она поднимает глаза. Глаза Полли наполняются слезами, и мои губы приоткрываются, чтобы что-то сказать… сказать что-нибудь, чтобы я мог понять, что с ней происходит, но она качает головой. — Не сейчас, Эрик. Пожалуйста, — её слова заканчиваются шёпотом, и, чтобы уважать её желания, я просто киваю и ослабляю хватку.

Она убегает, а я смотрю, как она быстро идёт по коридору и сворачивает за угол.

— Что с ней? — спрашивает Брэд.

— Я, бл*ть, не знаю. Когда я забирал её из закусочной, она казалась в порядке, но потом её настроение резко упало, и я не знаю почему. А теперь она выглядит расстроенной и не хочет со мной разговаривать. — Я полностью захожу в офис и хватаю свой наушник.

— У неё, наверное, просто ПМС. — Он хихикает.

— Что ты знаешь об этом дерьме, чувак?

— К счастью, мне не нужно беспокоиться об этом с Кеннеди, но я достаточно общался с Рейн, чтобы знать, что это дерьмово, в зависимости от того, в какой день ты попадёшься им на пути. Рад, что мне не придётся с этим жить. — Он злорадствует и уклоняется, когда я бросаю в него ручкой.

— Да. Она купила немного девчачьего дерьма в магазине ранее. Вероятно, так оно и есть. — Я надеюсь. Боже, я надеюсь, что причина именно в этом.

Всю ночь в клубе я стараюсь не спускать с неё глаз. Не то чтобы я обычно этого не делал, но учитывая её внезапное плохое настроение, я хочу убедиться, что с ней всё в порядке. Она несёт кувшин пива в одной руке и поднос с напитками в другой, когда какой-то парень поворачивается и врезается прямо в неё. Каким-то образом ей удается удержать поднос вертикально, но пиво в кувшине проливается на него.

Я пробираюсь к ним, проталкиваясь сквозь толпу и пытаясь расслышать их сквозь грохот басов. Красавчик за долю секунды превращается из пьяного и беззаботного в пьяного и злого. Он вытирает рубашку и свирепо смотрит на Полли, пока она пытается его успокоить. Её рука, должно быть, болит от того, что она держит поднос высоко над плечом.

Приближаясь, я осторожно касаюсь её поясницы. Девушку тут же покидает вздох облегчения.

— Иди, отнеси это, я разберусь.

Она кивает и пытается обойти парня, но он двигается так, что оказывается перед ней.

— Сходи и позови своего босса.

— Отойди с её пути, чувак. — Я обхожу Полли и жестом прошу её обойти его с другой стороны. Как только она оказывается вне пределов слышимости и ставит напитки на стол, я, наконец, снова обращаю на него своё внимание. — В чем проблема?

— Эта цыпочка врезалась в меня с кувшином пива. Эта рубашка стоила сто шестьдесят баксов, и кто-нибудь мне её возместит.

— Этого не произойдёт. Во-первых, я видел, как ты весь вечер прыгал тут, как подросток на концерте бойз-бэнда, прежде чем столкнулся с ней. Во-вторых, ты идиот, что тратишь столько денег на рубашку… особенно такую уродливую, как эта. — Я указываю на зелёную рубашку с перламутровыми пуговицами и одним карманом с фиолетовой и чёрной строчкой. Его друзья хихикают у него за спиной, и он скрещивает руки на груди. — И в-третьих, если я услышу от тебя ещё хоть один писк по этому поводу, я с огромным удовольствием вышвырну твою тощую задницу вон и запрещу тебе когда-либо снова показываться здесь. Ты всё понял?

Его руки опускаются по бокам, и он фыркает.

— Понял.

— У меня ещё будут проблемы с тобой сегодня вечером?

— Нет. — Парень возвращается и садится со своими друзьями, которые пытаются не смеяться над ним.

Полли возвращается ко мне с подносом и кучей пустых стаканов и выглядит смущённой, как будто это она виновата, что этот грёбаный засранец налетел на неё и устроил сцену.

— Поллс, иди сюда.

Она замолкает и смотрит на меня, избегая парня.

— Да?

— Это был кувшин для них или для кого-то другого?

— Для них.

— Хорошо. Иди позаботься о пустых бутылках, а я принесу им это, хорошо? Иди, сделай передышку на минутку.

Её тело заметно расслабляется, и она кивает.

— Хорошо.

Я следую за ней из VIP-зоны, и когда она останавливается у бара, чтобы поставить поднос, я целую ее в макушку, нуждаясь в какой-то связи с ней. Даже не взглянув на меня, она уходит по коридору, а я захожу за стойку, чтобы наполнить кувшин. После того, как я ставлю его на стол клиентам, я прохожу и высовываю голову наружу, чтобы убедиться, что с Мэнни всё в порядке.

За исключением «красавчика», это спокойная, но напряженная ночь, что приятно. Я возвращаюсь внутрь и наклоняюсь над стойкой.

— Я сейчас вернусь, — кричу я Мэнни.

— Всё в порядке?

— Думаю, да.

Он кивает, и я стучу костяшками пальцев по барной стойке, прежде чем спуститься в холл. Когда я почти подхожу к кабинету Брэда, из туалета выходит Полли.

— Привет.

Она запинается и смотрит вниз.

— Ты должна поговорить со мной. Что-то случилось?

— Ничего, — бормочет она. — Я просто устала.

— Ты даже не смотришь на меня, детка. — Она поднимает голову, и когда я вижу её покрасневшие глаза, это словно ударяет меня в живот. — Поговори со мной, Полли. Я не смогу тебе помочь, если ты не поговоришь со мной. — Её губы сжимаются, и она качает головой.

— Нет?

— Здесь не о чем говорить.

— Это чушь собачья, и ты это знаешь! — я теряю самообладание и повышаю голос, подходя ближе к ней.

Когда она отшатывается от меня, я остаюсь на месте.

— Ты же знаешь, я бы никогда не поднял на тебя руку.

— Я знаю это, тебе не нужно постоянно напоминать мне. — Она поворачивается и возвращается к работе, а я от досады и раздражения бью кулаком в стену.

Остаток ночи и утро проходят чертовски хорошо, и когда мы возвращаемся домой, я принимаю душ, в то время как Полли направляется прямо в постель. К тому времени, как я выхожу и забираюсь под одеяло, она уже спит. Мой разум проносится со скоростью восемь тысяч миль в минуту, пытаясь понять, что, чёрт возьми, с ней происходит.

В последний раз, когда я смотрю на часы, они показывают 3:04, но, когда она задыхается и садится, просыпаясь от кошмара, они показывают 5:56.

— Ты в порядке? — Я сажусь и растираю ей спину, как делал каждый раз, когда ей снился кошмар. Но, в отличие от всех остальных случаев, в этот раз она шмыгает носом. Притягивая Полли в свои объятия, я ложусь рядом с ней, кладу её голову себе на грудь и провожу пальцами по её волосам.

Слушая её тихий плач, я чертовски расстраиваюсь, и незнание того, как я могу помочь девушке, выводит меня из себя.

— Пожалуйста, поговори со мной, — умоляю я. — Я схожу с ума здесь, думая, что ты собираешься бросить меня.

Её дыхание прерывается, когда она пытается наполнить лёгкие воздухом.

— Мне жаль, — плачет Полли. — Я не пытаюсь быть… вести себя так, но я ничего не могу с собой поделать. Я в таком замешательстве.

— В замешательстве?

— У меня месячные, — шепчет она.

— Я так и понял.

— Это значит, что я… я не беременна.

Глава 14

Полли

Рука Эрика застывает в моих волосах, и я задерживаю дыхание, ожидая ответа. Когда я не получаю ни одного и мои руки начинают дрожать, я продолжаю.

— Прости, я просто…

— Ты хотела забеременеть?

— Я никогда не думала, что хочу этого, и даже не могла представить. Взрослея, я пыталась выжить, и у меня только было желание сделать это самостоятельно. Наличие семьи даже не было у меня в мечтах. Я принимала противозачаточные средства в качестве дополнительной меры предосторожности.

Всё это стало для меня шоком с сегодняшнего дня, и я знаю, что плохо справилась с этим. Я намеренно держала свои стандарты на низком уровне всю свою жизнь, чтобы избежать разочарования. Я часто была голодна, мне было страшно, и я была одна. И теперь я, наконец, добралась до того момента в своей жизни, когда смогла увидеть будущее с мужчиной. С мужчиной, который искренне заботится обо мне. С ним я чувствую себя в безопасности, и он появился именно в тот момент, когда я в нём нуждалась.

Если бы Эрик не вернулся за мной, я понятия не имею, что произошло бы той ночью. Мне всё ещё снятся кошмары. Страх, с которым я жила раньше, вернулся в мои сны, но сейчас я знаю, что снова в безопасности, — потому что я с Эриком. Когда он прикасается ко мне или даже смотрит на меня с другого конца комнаты я чувствую это.

Вот только сейчас мне страшно, и я не знаю почему.

— Так что же изменилось?

— Ты. — Я шмыгаю носом и прочищаю горло. — Ты так сильно изменил меня, и я захотела с тобой того, о чём даже не подозревала. Я даже не мечтала, что когда-нибудь буду достаточно свободна, чтобы думать об этом. Ты делаешь мою жизнь достаточно безопасной, чтобы я могла мечтать о семье, о детях.

— Для меня очень много значит, что ты так думаешь.

— Я опоздала. Опоздала почти на две недели с приёмом противозачаточных. Со всем, что произошло, я даже не подумала об этом. Но потом, когда у меня сегодня начались месячные в закусочной, меня осенило. И это причинило боль. Было больно, когда я поняла, как сильно я этого хотела. Как сильно я хочу иметь ребёнка. А потом мысль о том, чтобы быть с тобой, иметь семью с тобой, заставила меня захотеть этого больше, чем я когда-либо хотела чего-либо в своей жизни. Но вот так просто, — я щёлкаю пальцами, — эту мечту забрали. То, чего я мгновенно захотела каждой клеточкой своего существа, было вырвано так быстро, что оставило глубоко внутри следы, которые я не уверена, что когда-нибудь смогу исцелить.

Я жду, что он что-нибудь скажет, но он как чёртова статуя. Обычно он знает, что нужно сказать, но сейчас молчалив.

— И мне жаль, что я была такой сукой по отношению к тебе, но я пыталась справиться со своими эмоциями, и это просто… Я не знаю, просто это похоже на дыру в моём сердце.

Он встаёт так быстро, что я падаю обратно на кровать.

— Эрик?

Темно, так что я вижу только его тень, когда он выходит из комнаты. О Боже, он ненавидит меня. Он не был готов к этому разговору, и я навязала ему это. Я знала, что мне не следовало ничего говорить.

Я быстро вскакиваю с кровати и мчусь вниз по лестнице, где он хлопает шкафами. Я резко останавливаюсь на кухне, когда он хватает бутылку с полки. Он почти не говорил о своих проблемах с алкоголем после той ночи, когда я нашла его в ванне. Насколько я знаю, с тех пор он не пил ни капли, и будь я проклята, если стану причиной того, что он снова сделает это с собой.

— Что ты делаешь?

— Возвращайся в постель. — Он закрывает шкаф и начинает откручивать крышку.

Он стоит ко мне спиной, поэтому я обнимаю его, хватаю за горлышко новенькую бутылку водки и отступаю от него, как только она полностью оказывается в моих руках.

— Что ты делаешь? — я повторяю.

Он поворачивается ко мне, и маска гнева на его лице пугает меня. Не потому, что я боюсь, что он причинит мне боль, а потому, что я боюсь, что это из-за меня. Я видела, как это было направлено на других мужчин — в основном в клубе, когда они распускали руки, — но даже тогда его взгляд не был таким интенсивным.

— Возвращайся в постель, — рычит он.

— Нет. — Я отступаю от него, когда он наступает на меня.

— Сейчас не время издеваться надо мной, Полли, — его голос приобретает зловещие нотки.

Когда он подходит ближе, я принимаю решение за долю секунды и швыряю бутылку так сильно, как только могу, через всю комнату. Она приземляется на край кухонного острова и взрывается миллионами осколков. Запах алкоголя наполняет воздух и почти пересиливает гнев, накатывающий на Эрика.

— Тебе это не нужно. — Я выпрямляюсь, довольная своим решением. Эрик может вести себя жёстко и решительно, но я вижу моменты слабости, когда его глаза затуманиваются. Я поняла это, когда впервые увидела его. Мы так похожи, сильные снаружи, чтобы скрыть боль внутри.

Вместо того, чтобы ответить мне, он подкрадывается ближе.

— Тебе не следовало этого делать.

Я отступаю назад, пока мои икры не упираются в диван.

— Я тебя не боюсь.

Он останавливается так быстро, что его тело качается.

— Думаешь, тебе нужно напоминать мне это? Иисус. Я снова всё порчу. — Проводя руками по волосам, он поворачивается ко мне спиной и исчезает наверху лестницы. Минуту спустя я слышу, как хлопает дверь.

Поскольку я заварила этот беспорядок, я убираю осколки бутылки. Я знаю, что он никогда не причинил бы мне вреда, но ему нужно было знать, что я не отступлю, когда дело касается его.

Я использую три рулона бумажных полотенец и, наконец, убираю всё это без единой царапины на себе. Когда я мою руки, я рассматриваю исчезающий шрам в том месте, где я порезалась в прошлый раз, когда нашла Эрика в ванной без сознания, и эта мысль врезается в меня, как поезд. Я бегу наверх и врываюсь в ванную, молясь, чтобы он не сделал того, что сделал в прошлый раз.

Эрик стоит под водой голый, упёршись лбом в плитку. Его руки безвольно свисают по бокам, а плечи провисают в знак поражения. Когда я засовываю руку внутрь, холодная вода обжигает мою кожу, и я протягиваю руку и выключаю её. Как только я это делаю, его тело начинает дрожать, поэтому я хватаю полотенце и оборачиваю его вокруг него. Я растираю его тело вверх и вниз, прогоняя озноб, пока Эрик не перестаёт дрожать.

Мужчина намного крупнее меня, но я тяну его, пока он, наконец, не шевелится. Он делает это по собственной воле, но я чувствую себя так, словно тащу медведя гризли, учитывая, какой он тяжёлый. Добравшись до кровати, я чувствую, как мои колени ударяются о матрас, и я падаю на задницу. Ноги Эрика между моими, а полотенце давно исчезло. Его холодная кожа холодит мою, когда он проводит пальцем по моей щеке. Затем вниз к моей груди и снова вверх. Мука в его глазах вызывает у меня слёзы, и когда его большой палец раздвигает мои губы, я без колебаний открываюсь.

Я знала, что это произойдёт, и я хочу дать ему это. Я хочу быть такой для него. Потому что Эрик моя опора и поддержка, так что, если ему нужно использовать меня таким же образом, я приветствую это с распростёртыми объятиями. Тем более довольно трудно избежать этого, когда его обнажённое тело прямо передо мной, а его твёрдый член направлен мне в рот. Он сказал мне; он предупреждал меня с самого начала, что он такой. Он либо пил, либо трахался, и поскольку я уничтожила первое, ему понадобится второе.

Он засовывает большой палец мне в рот, вытаскивает его, а затем обеими руками обхватывает мой затылок. Я придвигаюсь к краю кровати, и парень толкается мне в рот. Его взгляд не отрывается от моих глаз, но его пальцы крепче сжимают мои волосы. Вместо того, чтобы входить и выходить из моего рта, он использует мою голову, как будто это его рука. Вверх и вниз так быстро, как только возможно. И Господь всемогущий, это меня заводит. Я хотела бы просто перевернуться и позволить ему взять меня сзади, но сейчас дело не во мне. Эрик тянет меня назад как раз перед тем, как я начинаю давиться, но не сбавляет темпа. Укус на моей шее совсем не болит. Вместо этого это подстёгивает меня ещё больше.

Ему это нужно.

Мне это нужно. Мне нужно знать, что я не отпугнула его тем, что сказала ему. Что этот мужчина всё ещё хочет меня такой. Мысли, которые у меня были, напугали меня, и, если бы роли поменялись местами, и Эрик вдруг бросил мне, что хочет детей, я не совсем уверена, как бы я отреагировала. Вероятно, плохо. Точно так же, как он это сделал.

Движение моей головы прекращается, и он внезапно ускоряет темп. Я протягиваю руку и хватаю его за запястье одной рукой, а другой обхватываю его яйца, мой палец тянется, чтобы помассировать чувствительную кожу.

— Боже, так чертовски хорошо, — бормочет он, и его движения становятся хаотичными. Когда его солёный вкус попадает мне на язык, я расслабляю горло, пока он замирает и кончает мне в рот. Его пальцы ослабевают, Эрик закрывает глаза и опускает голову. Я сглатываю вокруг него, и через секунду он вырывается и падает на колени.

Его руки обхватывают мои икры, и он кладёт голову мне на бёдра. Я запускаю пальцы в его волосы и жду, затаив дыхание.

— Мне жаль. Мне так чертовски жаль.

Я не знаю, за что он извиняется.

— Тебе не за что извиняться.

— Нет, есть. Ты… Я был застигнут врасплох. — Его плечи напряглись. — Я не хотел быть отцом, когда София сказала мне, что беременна. Тогда мой мыслительный процесс был заторможен этой новостью. Даже когда я сказал ей, что смирился с этим, я лгал ей. Дело не в том, что у меня было какое-то мнение по этому вопросу, но, когда реальность того, что я стану отцом… что я буду нести ответственность за жизнь, когда я даже не мог правильно управлять своей… это была просто ещё одна вещь, в которой я потерпел бы неудачу, поэтому моей естественной реакцией было бороться.

— Когда мне позвонили и сообщили, что она умерла, первое, о чём я подумал, был ребёнок. И, как ты уже говорила ранее, ты даже не поняла, что хотела этого, а это уже было отнято. Вот что я чувствовал… Только это было по-настоящему. В её животе рос настоящий ребёнок, половина моей плоти и крови, единственная кровь, кроме моей, которая всё ещё была живой… и она умерла из-за меня.

Так тяжело слушать, как ломается его голос — большой сильный парень, который со стороны выглядит неприкасаемым. Ему приходилось скрывать это слишком долго, и я ненавижу, что ему приходится переживать эти чувства заново, но я предполагаю, что он никогда не говорил об этом вслух. Вероятно, он никогда не сталкивался с ними лицом к лицу, потому что, когда он начинал, он так или иначе заглушал свои печали.

— Часть меня тоже умерла. Вместе с ними часть меня исчезла. Все хорошие части меня ушли в землю вместе с ними, и с этого момента я решил, что мне не позволено ничего хорошего. Я этого не заслужил. Не только с моей мамой, но и с Софией и ребёнком — я был всего лишь чёртовым слабаком. Для них и для себя тоже. Я всегда называл своего отца трусом за то, что он покончил с собой только потому, что моей мамы не стало. У него всё ещё был я, и он, бл*ть, бросил меня. Я этого не понимал. Все, о чём я мог думать, это то, что это было моим наказанием за то, что я не защитил свою маму.

— Ты был молод, Эрик. Особенно с твоей мамой.

— Не имеет значения. Я знал лучше. Я знал, что лучше не открывать дверь этим мужчинам, и я знал, что лучше не позволять Софии уйти той ночью. Чувство вины… чёртова грёбаная хватка, которую он оказал на меня, была адской. Я был доволен тем, что был несчастен и жалел себя. Я просто ждал, что дьявол придёт и заберёт меня, утащит вниз, чтобы прожить вечность в огне, потому что там моё место. Но потом я понял, что жить без моей семьи, без Софии и ребёнка, которого мы создали вместе, было ещё хуже. Я жил в ещё более худшей версии ада.

Эрик встаёт и толкает меня на спину на кровать, а затем садится на меня верхом. Как и раньше, он баюкает моё лицо, но на этот раз нежнее.

— Но потом я встретил тебя. И впервые, как мне показалось, за всю мою жизнь я действительно увидел свет. Я увидел солнце вместо облаков, и когда я понял, как ты притягиваешь меня, я попытался оттолкнуть тебя, потому что знал, что ты достойна лучшего. И прежде чем ты начнёшь спорить, — он прижимает палец к моим губам, — это было раньше. До того, как ты ушла от меня, и до того, как я дал себе разрешение снова полюбить. Быть с кем-то, кто заставляет меня чувствовать себя живым.

Когда слеза скатывается с моего глаза, Эрик её большим пальцем. Возможно, другие женщины расстроились бы, услышав, как он говорит о своей бывшей, но для меня это просто показывает, что он заботливый, преданный и достойный мужчина.

— Я никогда, ни разу, не думал о будущем, о семье. Ни тогда, ни примерно час назад. Так что я чертовски перепугался. — Его губы растягиваются в небольшой улыбке. — Но я испугался, потому что мог это представить. Я могу представить себе семью с тобой. Я видел маленькую светловолосую девочку с косичками, бегающую по двору, а за ней гонится щенок.

Я смеюсь сквозь слёзы над образом, который он создаёт, потому что он похож на тот, что я тоже представляла, за исключением того, что это был бегающий вокруг мальчик с каштановыми волосами.

— Я не буду лгать тебе; я не знаю, готов ли я к этому прямо сейчас, но, если бы это случилось с тобой прямо сейчас, эта мысль только немного пугает меня.

— Немного пугает?

Он слезает с меня и перекатывается на бок.

— Мне очень жаль… за то, как я отреагировал, за алкоголь и всё остальное. Я просто… Я даже ещё не сказал тебе, что люблю тебя, а ты ни с того ни с сего огорошила меня чем-то подобным, и я облажался. Я так плохо отреагировал, и я хотел бы все исправить, но…

— Ты действительно только что сказал, что любишь меня?

— Да, — шепчет он. — Я так и сказал. Потому что так я чувствую.

Когда я сглатываю, моё горло горит, и слёзы снова щиплют глаза.

— Действительно?

— Да. Я влюбился в тебя в тот момент, когда увидел.

— Я не… — мои слова обрываются, когда я пытаюсь сформулировать то, что хочу сказать. — Я никогда раньше не слышала этих слов.

Его красивое лицо, такое выразительное от разных эмоций, пронизывающих нас сегодня вечером, смягчается, когда он проводит большим пальцем по моей щеке.

— Это упущение, детка, потому что ты действительно прекрасна.

— Я не знаю точно, на что похожа любовь. Я никогда ни к кому не испытывала таких чувств, как к тебе. Например… когда меня нет рядом с тобой, мне труднее дышать, а когда ты прикасаешься ко мне, всё остальное не имеет значения. Когда мы вместе, я, наконец, чувствую себя цельной, как будто какой-то части меня не хватало всю мою жизнь, а я даже не знала об этом.

Он улыбается.

— Да, я бы сказал, что это любовь, потому что я тоже это чувствую. Но есть также… первобытная потребность защитить тебя, которую я никогда раньше не испытывал. Мой отец часто говорил мне, что пока я не нашёл женщину, которая сделала так, что мне захотелось ударить мужчину, когда он даже посмотрел на неё, я не был по-настоящему влюблён.

— Я бы хотела с ним познакомиться.

— Он был чертовски крут. Их забрали у меня слишком рано, но мне повезло, что они вообще у меня были.

— Да. Я даже не знаю, кем были мои родители. Или есть, если они всё ещё живы.

— Мне больно, что ты воспитывалась без них.

Я пожимаю плечами.

— Думаю, что я никогда особо не задумывалась об этом.

— Мне действительно жаль, что я сорвался раньше. Но знай, что я заглажу свою вину перед тобой, я обещаю это. Когда ты забеременеешь, я буду только вне себя от радости. И я буду хорошим отцом; Я буду очень стараться быть таким человеком, на которого мои дети могут равняться. Прямо сейчас я не такой, и мне нужно это изменить.

— Я с этим не согласна. — Он из тех мужчин, кого я была бы более чем горда называть отцом своих детей. Дети… Это всё ещё так ново для меня, но я собираюсь принять тот факт, что мне есть чего ждать с нетерпением.

Эрик придвигается, скользит под одеяло, а затем придерживает его открытым, когда я передвигаюсь на свою сторону. Он притягивает меня к себе, я прижимаюсь спиной к мужской груди, и я держу его за руку своей.

— Люблю тебя, Полли.

— Я тоже тебя люблю.

Глава 15

Эрик

Мне больно не смеяться прямо сейчас, но то, как она закатывает истерику из-за подгоревших яиц, довольно мило. Мы проснулись этим утром, прижавшись друг к другу так же, как заснули прошлой ночью. Я чувствую, что это был поворотный момент в наших отношениях. Брак и дети — это то, что следует обсудить, если вы собираетесь вступать в долгосрочные отношения. И теперь, когда мы поговорили, и когда я избавился от первоначального шока, мы можем двигаться вперёд. Кроме того, до сих пор между нами было слишком много тяжёлого дерьма, так что я с нетерпением жду белой полосы.

— Я могу пойти и принести ещё яиц.

— Нет. — Она бросает сковородку в раковину. — Чёрт возьми.

— Это всего лишь яйца, детка. — Я подхожу к ней сзади и запираю в клетку своих рук, хватаясь за края столешницы. — Мы можем пойти и взять что-нибудь на вынос.

— Но я должна быть в состоянии приготовить завтрак своему парню.

Моё сердце слегка подпрыгивает, когда Полли произносит это.

— Твой парень?

— Ты же не собираешься говорить мне после того, что произошло прошлой ночью, что я не могу называть тебя своим парнем?!

Я хихикаю ей в шею и покусываю за ухо.

— Конечно, можешь. Ты можешь называть меня как хочешь, пока приходишь ко мне в постель каждую ночь.

Её плечи трясутся, и я понимаю, что она плачет. Поворачивая её в своих объятиях, я прижимаю девушку к себе.

— Перестань плакать, детка. Ты убиваешь меня.

— Не говори мне перестать плакать. Многое произошло за последние двадцать четыре часа, и мне позволено чувствовать то, что я хочу чувствовать, без того, чтобы ты говорил мне остановиться. Впервые за всю мою жизнь кто-то сказал мне, что любит меня и хочет иметь со мной семью, и это очень сложно переварить. Я даже не могу приготовить ему завтрак, и мне от этого грустно! Особенно с тех пор, как у меня месячные и мои гормоны сходят с ума.

— Это всё объясняет.

Она отрывает голову от моей груди, чтобы посмотреть на меня.

— Объясняет что?

— Почему ты такая капризная.

Её глаза вспыхивают, и маленький кулачок Полли ударяет меня по плечу.

— Ты не можешь так говорить!

— Что?

— Что я капризная.

— Эм. Ты только что сама так сказала.

— Это потому, что я могу. А ты не можешь.

— Принято к сведению. — Я захлопываю рот и поднимаю руки вверх, сдаваясь.

— Хорошо. — Она целует меня в щёку, а затем в губы, и моя голова кружится от того, что вся кровь приливает к паху. Как, чёрт возьми, она переходит от злости к грусти и радости за считанные минуты? — А теперь, не хочешь пойти куда-нибудь позавтракать? Потом мы можем сходить за продуктами. Я также хотела бы купить кулинарную книгу. Я всегда готовила только для себя, и это были только несложные блюда из полуфабрикатов.

— Мы можем пойти, куда ты захочешь.

— Ладно. Спасибо, красавчик.

Я держусь от неё подальше, пока мы собираемся, и мне приятно, что Полли болтает и улыбается, пока мы едем в машине. Решив, что ей точно там понравится, я везу её в лучший блинный ресторанчик.

Когда мы занимаем столик, я сажусь рядом с ней и обнимаю девушку за плечи. Завтрак потрясающий — серьёзно, лучшие блинчики на свете — и когда Полли слизывает кленовый сироп со своего пальца, это наводит меня на всевозможные идеи.

Сейчас мы в книжном магазине в поисках кулинарной книги.

— Думаю, мне нужно что-то вроде кулинарного мастер-класса, — говорит она мне.

— Всё, что ты захочешь, детка.

Мы немного просматриваем ассортимент, и она, наконец, выбирает парочку книг, и даже я беру одну для жарки на гриле. После того, как мы расплачиваемся, мы направляемся в продуктовый магазин. Я иду позади Полли и толкаю тележку, пока девушка шагает между рядами. Когда она задерживается на чём-то, я ровняюсь с ней, и она поворачивает голову и смотрит на меня, её губы умоляют меня поцеловать их. Так я и делаю. Она пытается отстраниться, но я хватаю её за голову и прижимаю её губы к своим. Когда я провожу по ним языком, Полли не шевелится. Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы заговорить.

— Откройся для меня, детка.

— Мы в середине хлебного отдела!

— Мне насрать.

— Ну, я знаю. — У неё в глазах лёгкая паника, поэтому я подыгрываю ей.

— Ладно. Нет так нет.

— Дело не в этом. Мне нравится, когда ты держишь меня за руку или обнимаешь, но целоваться в продуктовом магазине — это немного чересчур для меня. Мне очень жаль. — Её ладонь лежит на моей щеке.

— Никогда не извиняйся за то, что сказала мне, что ты чувствуешь. Но ты ведь знаешь, что это значит, верно?

— Что?

Я наклоняюсь ближе и прикусываю мочку её уха.

— Если я следую твоим правилам на публике, ты должна следовать моим наедине.

Её бровь приподнимается самым очаровательным образом, и Полли смеётся.

— Это должно быть угрозой?

— Нет. — Я снова начинаю толкать тележку. — Это обещание.

— Я запомню.

Пока мы ходим взад и вперёд по проходам, мы хватаем случайные продукты, надеясь, что у нас будет то, что нам нужно, чтобы следовать некоторым рецептам в книгах, которые мы купили. Когда мы добираемся до прилавка с конфетами, я останавливаюсь перед секцией шоколада и начинаю брать разные сорта.

— Что ты делаешь?

— Запасаюсь на случай повтора твоих женских дней.

Она подходит ко мне сзади и хлопает меня по плечу.

— Эй! Не будь ослом.

— Что? — Я пожимаю плечами и беру несколько батончиков с карамельной начинкой. — Теперь, когда я знаю, что тебя успокоит, я хочу быть готовым к следующему месяцу.

Когда я тянусь за изюмом в шоколаде, она идёт по проходу и возвращается с несколькими контейнерами.

— Не могу пройти мимо и не купить мороженное.

Я скрываю смешок, когда Полли роется в тележке, чтобы посмотреть, что там уже есть, а затем внимательно изучает купленное, прежде чем схватить пару вещей, которые я пропустил.

— Не осуждай меня.

Смех вырывается из глубины моего живота, и она улыбается мне. Кто бы мог подумать, что поход в продуктовый магазин будет таким увлекательным? Я думаю, когда ты с человеком, которого любишь, всё может быть весело. Это то, что каждый хочет найти в этой жизни: кого-то, с кем можно разделить это. И теперь, когда я нашёл её, я ни за что не отпущу Полли.

***

— Ты не можешь выбивать дерьмо из любого, кто посмотрит на неё неправильно, Эрик. Чёрт возьми, чувак. — Брэд меряет шагами свой кабинет, а я прислоняюсь к двери, не обращая внимания на его слова.

— Он не смотрел на неё неправильно, Брэд; он, бл*ть, схватил её за задницу и прижался своим отвратительным ртом к её шее. — У меня трясутся руки при одной мысли об этом снова. — В прошлом я сохранял хладнокровие. Ты не можешь выговаривать мне за то, что я защищал её. Не только потому, что она моя девушка, но и потому, что она твоя сотрудница. Ты хочешь, чтобы сюда приходили придурки, думая, что им сойдёт с рук это дерьмо в твоём клубе, тогда ты нанял не того человека, чтобы возглавить твою охрану.

— Ты сломал ему нос!

— Он сопротивлялся. Всё, что я сделал, это схватил его за руку и сзади за рубашку. Это он совершил ошибку, попытавшись замахнуться на меня. Я нанёс ему всего один удар; он просто слабак. — Трудно не улыбнуться тому удовлетворению, которое я, помню, испытал, когда его кость хрустнула под моей рукой.

— Чёрт возьми, Эрик, это не шутка, — Брэд повышает голос, и я выпрямляюсь.

— Я тоже так не думаю. Но именно поэтому ты нанял меня. Ты знал, что такое дерьмо может произойти, и тебе нужен был кто-то, чтобы устранить неприятность, прежде чем это станет проблемой. Всегда найдётся какой-то пьяный мудак, который проверяет границы дозволенного. Они говорят всякую чушь Полли, а я игнорирую это; они пытаются узнать её номер, а я ни хрена не делаю. Но в ту секунду, когда кто-то дотрагивается до неё, я вмешиваюсь. Такое случается не каждый день, Брэд. Но это неизбежно. Ты это знаешь.

Он плюхается на стул и трёт лицо руками.

— Тьфу. Я знаю. Чёрт!

Сегодня вечером Полли надрывала свою задницу, и когда я совершал обход, я заметил, что за ней наблюдает мужчина. Часть работы охраны и телохранителя состоит в том, чтобы всегда следить за тем, кто смотрит на человека, которого вы защищаете. Я всегда в курсе своего окружения и окружения Полли. Я вижу это каждый раз, когда мы вместе; взгляды, которые они бросают. Она горячая штучка, и я никого не виню; они могут смотреть… но не прикасаться.

Этот парень сегодня вечером ничего не делал, пока не выпил несколько стаканчиков, но, когда он выпил, он выложился по полной. Он встал прямо перед ней, прижался к ней всем телом, а затем схватил её за задницу и лизнул в шею. Я понимаю, что она красива, и за её тело можно умереть, и в основном, когда она работает, люди относятся к ней с уважением, но Брэд должен понимать, что это обычное явление. Я думаю, он всё ещё пытается смириться с тем фактом, что его клуб движется в направлении, которого он никогда не хотел.

Он встаёт со стула.

— Ты прав. Я знаю это. Я просто ненавижу, что она вообще подвержена этому.

— Я знаю. — Когда я выхожу на поле боя для защиты, моё единственное требование — чтобы это была не женщина. С моим прошлым я не хочу ставить себя в положение, когда я бы слишком остро отреагировал. И я мог видеть, как это происходит очень легко; к тому же другие ребята ничуть не возражают.

Брэд раздражённо проводит рукой по волосам.

— У меня кое-что происходит с моим тупым братом, так что я на взводе.

— Что с ним такое?

Горький смех вырывается из него.

— Что с ним не так? Он просто придурок. Вечно затевает всякую чушь, появляется у моих родителей в воскресенье на ужине, хотя знает, что его там быть не должно, потому что всё, что он делает, — это набивает Кенни морду.

— Вот придурок.

— Да, он действительно такой. И я чертовски уверен, что он хитрит и врёт, потому что сегодня он действительно вымогал у меня деньги, грёбаный мудак. Боже, я действительно ненавижу его; он такой кусок дерьма.

Брэд нанял меня для охраны на их с Кенни свадьбе. Я был ответственен за то, чтобы придурок-брат Брэда не появился и не устроил сцену, так как он против того, чтобы они поженились. Или были вместе, на самом деле. Мне дали кучу фотографий, чтобы я узнал его, и я бы сказал, что предположение Брэда довольно точное. На более поздних снимках его лицо выглядит более осунувшимся, а зрачки расширены больше, чем обычно.

— Ладно. Я собираюсь вернуться в зал, хорошо? — Я поворачиваю ручку двери и, не дожидаясь ответа, возвращаюсь к работе. Полли улыбается мне, проходя мимо с подносом напитков, и нервное напряжение, которое я испытываю, находясь вдали от неё, исчезает.

Остаток ночи проходит без происшествий, и когда мы возвращаемся домой, мы оба сразу же засыпаем. Полли не будят кошмары, и это действительно хорошо. Я надеюсь, что они полностью исчезли.

Когда я встаю утром, мои руки пусты. Мне не нравится это чувство, я быстро встаю с кровати и иду в ванную, прежде чем надеть пару спортивных штанов и спуститься вниз.

Мои ноги касаются пола кухни, и я смеюсь над открывшимся передо мной зрелищем.

— Ты выглядишь сексуально перед плитой.

Она поворачивает ко мне голову и высовывает язык.

— Заткнись.

Когда я сажусь за стол, я впитываю её образ: подтянутые ножки и сочную попку. Волосы девушки собраны в беспорядочный пучок, а там, где заканчивается толстовка и начинаются крошечные шорты, видна полоска кожи. Однако, что заставляет мой член дёрнуться, так это небольшие следы муки или сахарной пудры на её бедре и щеке. Мне хочется слизать их с её кожи.

— Что ты готовишь? — Если бы не тот факт, что я боюсь, что история может повториться, я бы подошёл к ней, поэтому, пока она не подойдёт ко мне сама, я держусь на расстоянии.

— Смотри. — Она поворачивается и протягивает стопку блинов, улыбка на её лице освещает всю комнату. — Я испекла блины.

— Я вижу это, детка. — Когда Полли ставит тарелку передо мной, я протягиваю руку и хватаю её за затылок, чтобы держать её лицо близко, чтобы я мог поцеловать девушку. — Они выглядят аппетитно.

Я встаю и наливаю немного сока, пока она расставляет тарелки и берёт сироп. Полли садится рядом со мной, и одной рукой я выливаю немного кленового сиропа на свои блины и использую вилку, чтобы разрезать стопку. Другая моя рука лежит на бедре девушки, и я сжимаю её.

— Спасибо, что приготовила завтрак.

Она заправляет выбившиеся волосы за ухо и наклоняет голову, как будто ей неловко.

— Не за что. Я просто надеюсь, что они получилось хорошо.

— Уверен, что они великолепны. — Я подношу вилку ко рту и как только откусываю кусочек, чувствую сырое тесто на языке. Мне требуется всё моё мужество, чтобы не выплюнуть это и не закашляться. Тем более что низ сильно подгорел. Её глаза широко раскрыты, она ждёт ответа.

— Ммм. — Я показываю большой палец вверх, и она радостно визжит.

Надеюсь, что это только мои, которые не прожарены до конца. Меня убивает, что она так старается научиться хорошо готовить, а у неё это явно не получается.

Её губы обхватывают вилку, и она выплёвывает всё ещё до того, как успевает полностью прожевать.

— О, Боже мой, они не до конца прожарены! Отвратительно.

Судорожными руками она убирает наши тарелки и бросает их в раковину.

Если бы не её глаза, блестящие от непролитых слёз, я бы посмеялся над этой ситуацией.

— Всё в порядке, детка. Ты ещё научишься.

— Я следовала указаниям, так что я не знаю, что произошло. — Она поворачивается и опирается на столешницу, затем скрещивает руки на груди. — В такие моменты я жалею, что у меня не было настоящей мамы в детстве. Твоя мама готовила?

— Она пекла. У нас была домработница, которая готовила нам еду, но моя мама любила печь. Она пыталась научить меня, но, честно говоря, я ничего из этого не помню. Мне это было не интересно. Я всегда хотел быть со своим отцом, занимаясь мужскими делами.

— Это неудивительно. — Она подходит и садится обратно, где была раньше, изгибаясь, чтобы поместить свои ноги между моими. — Какое-то время у меня была приёмная мама, которая хорошо готовила. Она никогда не позволяла мне помогать ей на кухне, но я помню, как думала, что хотела бы когда-нибудь научиться так готовить.

— Почему тебе пришлось уйти из её дома? — Моё сердце разрывается, когда я думаю о ней в детстве, когда у неё на самом деле никого не было, и как это, должно быть, было одиноко. Я не понимал, как мне повезло иметь любящую семью, пока моих родителей не стало. Когда я рос, я не знал ничего другого, поэтому, когда у меня это отняли, это было таким потрясением, что я надолго оцепенел от одиночества.

Я не был особенно близок со своими бабушкой и дедушкой, но не из-за чего-то плохого. Они не могли перенести самолёт, и это, в сочетании с плотным графиком моих родителей, означало, что мы не часто их видели. Именно София была рядом со мной, когда реальность смерти моих родителей поразила меня. Она была единственной, кто был рядом, чтобы заверить меня, что всё будет хорошо, и поддерживала меня, когда я был слишком слаб, чтобы стоять.

Одна из причин, по которой я влюбился в неё, заключалась в том, что она видела меня в худшем состоянии и помогла мне пережить самые мрачные времена, которые я когда-либо переживал. Я любил её, но я всегда видел маленькую часть её, как… тень прошлого, я думаю. Она напомнила мне о том, что я потерял, потому что помогла мне пройти через это.

Но Полли даёт мне будущее, о котором я думал, что это больше не вариант. Я смотрю на неё как на проблеск того, что могло бы быть, а не того, что я потерял. Вдобавок ко всему, она предлагает мне гораздо больше. Больше, чем она когда-либо узнает. Я просто надеюсь, что меня достаточно, чтобы дать ей то, что ей нужно.

— Честно? — спрашивает она. — Я не помню, почему я оставила ту семью. Я входила и выходила из стольких семей без предупреждения или причины. Через некоторое время я научилась даже не распаковывать свой чемодан. Люди чаще усыновляют маленьких детей, а не подростков, и я это понимала. Младенцы нуждались в большей любви и заботе, чем дети постарше, поэтому я всегда старалась смотреть на это так, как будто мой уход давал им возможность жить лучше.

Я знаю, что она не хочет жалости, но я не могу удержаться от удара в живот каждый раз, когда она говорит об этом. Я так восхищаюсь её силой. После смерти моих родителей я развалился на части, но Полли удалось выжить без них — и при обстоятельствах, при которых большинство рухнуло бы.

— В любом случае, — она встаёт и направляется к лестнице, — пойдём захватим какую-нибудь съедобную еду. Я попробую ещё раз завтра.

Следуя за ней вверх по лестнице, я хватаю её за бёдра и разворачиваю, когда мы добираемся до верха, а затем перекидываю девушку через плечо.

— Что ты делаешь? — она смеётся.

Я иду в ванную и ставлю её на пол, затем включаю воду в душе. Когда она нагревается, я тянусь мимо Полли за своей зубной щёткой. Она откидывается назад, чтобы взять свою, и после того, как мы чистим зубы, я вхожу в душ. Пар заполняет ванную, и через пару минут она присоединяется ко мне.

Девушка в моих объятиях за считанные секунды, и мы начинаем наш день так, что это лучше, чем есть блины… И вкуснее тоже.

Глава 16

Полли

Даже когда вечер подходит к концу, я всё ещё расстроена из-за того, что испортила блины сегодня утром. Я никогда не пробовала готовить до Эрика. Я не думала, что мне нужно беспокоиться об этом… не говоря уже о ближайшем будущем. Я всегда покупала расфасованную, заранее приготовленную еду или брала что-нибудь на вынос. Мысль о том, что я должна научиться готовить, не была на моём радаре — хотя у меня было достаточно денег на аренду, так что хорошая еда даже не была на ступеньку выше по шкале приоритетов. Не то чтобы я выросла с этим, и это внезапно исчезло из моей жизни; дерьмовая еда была моей нормой.

У меня болят ноги. Я всё ещё не совсем привыкла быть на них так много часов подряд, и я испытываю облегчение, когда слышу, как бармен объявляет последние полчаса работы. Я закрываю все счета и убираю столы и кабинки.

— Привет, Полли.

Я выпрямляюсь с кучей пустых бутылок и смотрю на Брэда.

— Эй, что случилось? — Он выглядит измученным, более чем просто уставшим в половине третьего ночи. Эта неделя была очень долгой, и я думаю, что мы все это чувствуем.

— У нас будет небольшая встреча со всеми в баре, как только место будет очищено, так что не уходи, хорошо?

Моё любопытство обостряется раздражением в его голосе.

— Ладно. Я почти закончила.

Он натянуто улыбается, прежде чем схватить несколько пустых стаканов с другого столика, а затем направляется вниз по лестнице. Я следую за ним, не отставая, и примерно через двадцать минут бар очищается, и мы все сидим за высоким столом, большинство из нас с пивом в руках. Эрик стоит позади меня, предлагая свою поддержку в качестве опоры для спины, в то время как Брэд пододвигает стул напротив меня.

Мэнни, Джакс, Джош, Дэмиен и Винс все садятся немного прямее, когда Брэд прочищает горло.

— Итак, вы, ребята, знаете, что в последнее время у нас были некоторые проблемы в VIP-секции.

Все парни кивают, и я оглядываюсь, когда они дружно хмыкают.

— О чём ты говоришь? — Я не знала, что в моём помещении есть проблема. Я знаю, что Брэду приходилось подменять меня и играть роль официанта, когда меня не было, но в остальном я не думала, что что-то не так. Во всяком случае, я подумала, что это хорошо, что мы были так заняты.

— Я не фанат этих пьяных придурков, которые думают, что это нормально — распускать руки, Полли. Мне насрать, сколько денег это приносит; я должен что-то с этим сделать. — Он смотрит на Эрика, затем снова на меня. — Ну, что-то помимо того, чтобы иметь при себе сторожевую собаку, то есть. Чтобы зарезервировать зону или столик, с этого момента я требую первоначального взноса. И в этот платёж будет включено соглашение о поведении. Если кто-либо из гостей на вечеринке ведёт себя неподобающим образом, они теряют депозит и получают бан.

Тихий шёпот согласия эхом отдаётся в пустом клубе. Я не возражаю против перемен, хотя это действительно шокирует меня, но, по-видимому, не всех остальных.

— И это не потому, что эти мажоры пытаются прикоснуться к тебе, Полли; это разбитые бокалы и чёртовы дыры в двух моих кабинках от пары высоких каблуков, когда они встают, чтобы танцевать на них.

Я рада знать, что он беспокоится не только обо мне. Я пытаюсь сказать ему, что всё в порядке каждый раз, когда это происходит, потому что, по большей части, так оно и есть, но правда в том, что мне действительно становится не по себе. Я думаю, единственная причина, по которой я вообще вроде как нормально отношусь к этому, это то, что я знаю, что Эрик меня прикроет. И все остальные парни тоже. Но я, конечно, не хочу, чтобы Брэду пришлось менять политику из-за меня.

— Кроме того, я хочу, чтобы ты начала тренироваться за барной стойкой, Полли.

Я мотаю головой в сторону Брэда.

— Хм?

— Мы говорили об этом некоторое время назад.

— Эм. Ладно. — Я не хотела, чтобы мой голос соответствовал моему раздражению.

— Это не только из-за тебя, Полли. — Брэд вздыхает. — Это так, но есть и более глубокие причины. Я надеюсь, что взносы помогут, но я хотел бы иметь возможность вытащить тебя из VIP-зоны на некоторое время, если мы посчитаем, что это необходимо.

Моя спина выпрямляется, и я нацепляю на лицо фальшивую улыбку.

— Ладно, как скажешь.

Эрик поглаживает мою руку вверх и вниз, пока Брэд продолжает говорить о некоторых изменениях в интерьере, на которые я не обращаю внимания. Когда он заканчивает встречу, мы все направляемся в офис Брэда, берём наши личные вещи и вместе выходим на улицу. Рука Эрика остаётся неподвижной на моей пояснице, пока мы идём к его машине, и как только мы садимся, я пристёгиваю ремень и скрещиваю руки.

— Ты знал об этом?

— О чём? — Он смотрит на меня, когда останавливается на светофоре.

— Что Брэд хотел поставить меня за стойку бара.

— Да.

— Хм. — Я смотрю в окно и прикусываю язык.

Его рука достигает моего бедра, и он нежно сжимает его.

— Ты из-за чего-то разозлилась?

— Нет. Мне просто не нравится, когда люди принимают решения за меня, не поговорив со мной.

— Нечего было обсуждать, Полли. Это Брэду пришла в голову эта идея. Я просто согласился с ним. Он должен делать то, что лучше для его клуба, и это включает в себя обеспечение безопасности его сотрудников.

— Но он даже не спросил, считаю ли я — та, кого это затрагивает, — что работу официантки мне стоит изменить на работу бармена. Потому что я не думаю, что это имеет значение. Всё не так уж плохо в моей работе.

— Без обид, детка, но на самом деле не имеет значения, что ты думаешь. В конечном счёте это наше с Брэдом решение. Я вроде как знаю, о чём я здесь говорю. Я отвечаю за безопасность, и ты не единственный человек, который там работает, так что не делай поспешных выводов и не думай, что ты единственная, кого коснулись изменения.

Вместо ответа я хмыкаю. Единственное, что я пообещала себе после всего, через что мне пришлось пройти, — это то, что я никогда больше никому не позволю контролировать мою жизнь. Я бы никогда никому не дала права принимать решения, которые я хотела бы принять, или отнять у меня право выбора.

— Неважно. — Может быть, я чересчур драматизирую, но меня это бесит. Я понимаю, что Брэд принял решение, но неужели мой собственный грёбаный парень даже не может мне что-то сказать заранее, прежде чем я услышу это от своего босса? Он не мог оттащить меня в сторону до сегодняшнего вечера? Я почти уверена, что, если вы состоите в отношениях, вы должны предупредить другого человека.

— У тебя всё ещё месячные?

Мой и без того бурлящий гнев начинает закипать.

— Что?

— Просто пытаюсь понять, поэтому ты злишься или нет.

— Даже если бы у меня и продолжались месячные, это не имеет к этому никакого отношения.

Эрик качает головой.

— Как скажешь, Поллс.

— Нет, не то, что я говорю. Это правда. Какого чёрта ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что я не был в твоей киске четыре дня, и это начинает сводить меня с ума.

Я давлюсь слюной и пытаюсь скрыть желание, которое вспыхивает во мне только от того, что я слышу, как он обсуждает секс.

— Ну, они кончились, но я всё ещё злюсь, что ты не поговорил со мной, так что ты ничего не получишь, несмотря ни на что.

Он прикусывает губу и кивает.

— Конечно, детка.

— Да. Конечно, — дерзко отвечаю я. Но я такая лгунья. Я тоже скучала по нему. Минет и трах пальцами в душе — это не то же самое, что его член.

Тишина в его машине заставляет меня нервничать, особенно потому, что его рука больше не лежит на моей ноге, но я придерживаюсь своего гнева. Он должен был сказать мне. Как его девушке, с которой он живёт, он должен был рассказать мне об этом раньше.

Может быть, это делает меня стервой, или пресыщенной, или что-то в этом роде, но я больше не хочу, чтобы меня держали в неведении. Это случалось так много раз, что это мгновенный рефлекс — защищаться по этому поводу. Как только какие-то маленькие тайны держатся в секрете, это приводит только к большим проблемам, и пока всё не стало слишком плохо, я хочу защитить себя. В конце концов, если я этого не сделаю, никто другой этого не сделает.

Что ж, это уже не так. Эрик сделает. Я знаю, что он так и сделает, но, не будучи напористым, это покажет ему, что я тряпка, а я больше не позволю переступать через себя… даже ему.

Он заезжает в гараж, и я выхожу раньше него, а затем захожу внутрь. Решив, что мне нужно несколько минут, чтобы остыть, я вхожу в душ. Я не слабая маленькая девочка, которой нужен спаситель. Я взрослая женщина, отвечающая за свою чёртову судьбу. Да, пока Эрик не извинится, он ничего не получит.

Раньше я обходилась без него годами, так что смогу снова обойтись без этого мужчины несколько недель. Он думает, что скучал по тому, чтобы быть внутри меня… но я скучала по нему гораздо больше. Когда я вытираю своё тело, моя рука скользит между ног, и я роняю мочалку. Влага уже скользкая между моими складочками, и когда я провожу пальцем вокруг, это только усиливает боль.

Разочарованный рык покидает меня, и я заканчиваю принимать душ, зная, что ничто не удовлетворит мою жажду, кроме него, но поскольку я представляю себя как независимая женщина, я клянусь стоять на своём.

Я выхожу из душа, тянусь за полотенцем и вытираюсь, затем беру трусики и майку из гардеробной. То, что моя одежда смешалась с его, всё ещё вызывает улыбку на моём лице. Почистив зубы, я делаю вдох, прежде чем открыть дверь в спальню. Эрик сидит на своём месте на кровати с ноутбуком на коленях и не поднимает глаз, когда я подхожу. После того, как я забираюсь под одеяло, я смотрю на его экран.

— Что за чёрт?

— Хм?

— Ты смотришь порно?

Он смотрит на меня и кивает.

— Да. Ты ведь отказываешь мне, так что…

Мой рот отвисает, и я поворачиваюсь к нему спиной и пытаюсь заглушить шум, когда он увеличивает громкость. Тяжёлое дыхание и женские стоны не должны меня возбуждать, но я ничего не могу с собой поделать, когда мышцы моих ног непроизвольно заставляют мои бёдра тереться друг о друга.

Я борюсь с желанием перевернуться на спину, когда звук стихает, думая, что выиграла, не реагируя. Мгновение спустя раздаётся характерный звук шлепков кожи, и я проигрываю битву и переворачиваюсь. Парень врезается в цыпочку у стола, и как только он вырывается и кончает ей на живот, Эрик закрывает видео и открывает другое.

Он делает это три раза, и каждая сцена становится жарче, чем следующая. Каждый оргазм женщин ударяет меня прямо между ног, и я знаю, что мой был бы ещё лучше, если бы их доставлял Эрик. Он, должно быть, может сказать, что нашёл тот, который заводит меня больше, чем остальные, потому что он увеличивает экран и сильнее подталкивает его ко мне.

Я стараюсь не смотреть, но, когда палец парня исчезает внутри неё, я втягиваю воздух.

— Тебе это нравится? — спрашивает Эрик.

— Хм?

— Твоя рука у горла, и твоё лицо всё красное, детка… Я слышу, как быстро ты дышишь.

Вместо ответа я с трудом сглатываю, а затем прочищаю горло и бессмысленно качаю головой.

— Ты знаешь. — Он бросает одеяло на пол и ставит ноутбук в конце кровати. Он уже голый, и его член твёрдый и готовый, смазка стекает по его стволу горячее, чем у людей на экране. Он сжимает свою длинную, твёрдую плоть и начинает поглаживать себя. Я перевожу взгляд с экрана на него и обратно, обоих взглядов достаточно, чтобы заставить меня взорваться.

— Что… что ты делаешь? — Я спрашиваю его через пару минут, а он всё ещё не сделал ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне.

— Я? Я дрочу на порно с тех пор, как моя девушка сказала мне, что не позволит мне трахнуть её сегодня вечером.

— Я понимаю. — Как только я перевожу взгляд с него на экран, женщина откидывает голову назад и кричит, когда её пронзает оргазм.

— Я бы с радостью трахнул тебя своими пальцами, детка. Мой язык, мой член. Всё, что ты захочешь. Всё, что тебе нужно сделать, это сказать слово.

Я не пытаюсь спорить с ним, потому что прямо сейчас чувствую, как влага скапливается у меня между ног. Он слишком хорошо меня знает, и я даже не могу притворяться, что не хочу его.

— Хм.

— Но, если ты всё ещё будешь упрямиться, потому что твой мужчина заботился о тебе, тогда мне просто придётся это представить. Я бы поспорил, что прямо сейчас ты бы чертовски сильно кончила. Все взвинчены. Держу пари, мой член будет болеть от того, как сильно я его сжимал, когда я…

— Чёрт возьми, — бормочу я себе под нос, но он, очевидно, слышит меня, потому что ухмыляется.

— Тебе решать, Полли. Мне либо нужно войти в тебя, либо я кончу сам, потому что…

— Нет, — перебиваю я его. — Нет. Со мной.

Его брови поднимаются, и его рука останавливает своё движение.

— Да?

— Да. — Женщина кричит, и я оглядываюсь, чтобы увидеть их в другом положении, чем они были раньше.

— Встань на колени, детка, но повернись так, чтобы ты всё ещё могла смотреть.

Я быстро подчиняюсь, снимая свои собственные трусики и выставляя задницу в воздух.

— Подними свою попку выше, чтобы я мог добраться до твоей киски, Полли. — Я меняю позу, и сразу после того, как я это делаю, головка его члена ищет меня и скользит внутрь, красиво и медленно. — Чёрт, детка. Я скучал по этому.

Он вырывается и продолжает медленно трахать меня. Я думал, что он будет двигаться интенсивнее, и я пытаюсь решить, лучше это или хуже. После нескольких долгих, мучительных минут я решаю, что это ещё хуже. Как раз в тот момент, когда я собираюсь закричать, чтобы он двигался быстрее, его пальцы обхватывают и кругами потирают чувствительные нервы между моими складками.

— О, Боже мой. — Моя голова падает на матрас, и я чувствую, как мои стенки уже начинают сжиматься вокруг него.

— Обожаю это, детка.

Он щиплет меня, и оргазм, на грани которого я балансировала, пронзает меня насквозь. Эрик убирает руку, затем сжимает мои бёдра и трахает меня сильнее, быстрее и глубже. Я кричу так громко, что даю цыпочке в порно фору и ей нужно побегать за её деньгами. Я возвращаюсь, кажется, навсегда, и передо мной образуется расплывчатый туман. Когда я снова открываю глаза, я лежу на кровати, положив голову на подушку и укрывшись одеялом до подбородка.

— Ты в порядке, детка?

Моя рука тянется к голове, и я убираю несколько волос.

— Да, что случилось? — Я имею в виду, я знаю, что произошло, но я не помню, как переместилась сюда.

— Ты вроде как отключилась.

— Типа того?

Эрик ухмыляется.

— Ты потеряла сознание после того, как я врезался в тебя так сильно, что думал, что разорву тебя пополам.

Это звучит примерно так.

— Ну, чёрт возьми, — бормочу я. — Такого раньше никогда не случалось.

Глава 17

Эрик

— Пожалуйста, поговори с ней, Эрик. Думаю, она бы согласилась, — умоляет Мелли в трубку.

— Я могу попытаться, милая, но не уверен, что она уже готова к этому. — Я слышу, как перекрываются трубы в нашей ванной, и выхожу из спальни. — Мы мало говорили о ситуации с Ричардом и, в свою очередь, о том, что она чувствует к тебе. — Мы говорили о многих других вещах, прониклись друг к другу глубже, чем кто-либо другой раньше, но по какой-то причине это просто не было темой для разговора.

— Ну, просто спроси её, хорошо? Я бы с удовольствием увидела вас, ребята.

— Я постараюсь.

— Дай мне знать, как можно скорее, хорошо? Пока!

Я вешаю трубку и вместо того, чтобы вернуться в спальню, продолжаю спускаться вниз, чтобы обдумать своё решение. Мелли пригласила нас на ужин, но я не уверен, что это хорошая идея. У нас с Полли всё идёт хорошо, и я, так сказать, не хочу раскачивать лодку.

Мелли настаивает, что, когда они были вместе в отделении неотложной помощи по поводу руки Полли — из-за чего я до сих пор чувствую себя полным дерьмом, — они поговорили и вроде как пришли к соглашению. Однако мне трудно в это поверить, поскольку я уже достаточно хорошо знаю Полли. Она ведёт себя решительно и кажется жёсткой, но, когда замешаны глубокие чувства, девушка всё ещё остаётся неуверенной.

Проходит несколько минут, и Полли спускается по лестнице, как всегда красивая, одетая в светло-голубые обтягивающие джинсы и чёрную футболку. Так просто, но так чертовски красиво.

— Привет, красавчик, — приветствует она, увидев меня. — Ты уже поел?

Это на следующее утро после того, как она потеряла сознание от феноменального секса, который у нас был. Мне никогда не было так чертовски хорошо, но всё же с ней всё потрясающе. С каждым разом это становится даже лучше.

Сейчас я умираю с голоду, но я ждал Полли.

— Нет. Я как раз собирался купить немного хлопьев. Если только ты не хочешь пойти куда-нибудь?

— Хлопья — это хорошо. Мы не можем продолжать так много есть вне дома; мы разоримся и растолстеем.

Я хочу сказать ей, что деньги не проблема, но не хочу, чтобы это выглядело, будто я сорю ими или что-то в этом роде. Вместо этого я беру сладкие хлопья, которые она выбрала, пока Полли достаёт миски и ложки. После того, как я ставлю коробку на столешницу, я беру молоко и сажусь рядом с ней за стол.

— Так у тебя есть какие-нибудь планы на этот вечер?

— Нет, а что? — Полли наливает молоко до края своей миски.

— Хочешь просто молока или всё-таки добавить хлопья? — шучу я.

— Заткнись. Я люблю много молока. — Она берёт ложку, затем прикрывает рот, пока жует. — Нет, никаких планов, почему ты спрашиваешь?

— Мелли и Смит пригласили нас на ужин.

Я ожидаю, что она замрёт или немедленно начнёт спорить, но она этого не делает. Вместо этого она кивает.

— Ладно. Хорошо, пойдём.

Не желая показывать свой шок, я засовываю ложку в рот и показываю ей большой палец.

***

— Они вообще любят вино? — нервно спрашивает Полли, когда мы подходим к дому Смита и Мелли.

— Да, конечно. Я имею в виду, что Смит пьёт пиво, но Мелли вино нравится

— Жаль, что торт не получился.

Когда я хихикаю, Полли толкает меня локтём.

— Не будь ослом.

— Прости, детка. Но это было забавно.

После того, как я позвонил Мелли и сказал ей, что мы придём на ужин, Полли настояла на том, чтобы попробовать что-нибудь испечь, поэтому мы пролистали страницы её новой кулинарной книги и нашли рецепт простого шоколадного торта. Я был с ней всё это время, и я клянусь, мы всё делали правильно, но, когда сработал таймер, и мы вытащили эту штуку из духовки, торт просто развалился на части.

— Что за чёрт? — закричала Полли, когда увидела это, а я чуть не упал на пол от смеха. Мы ещё раз всё просмотрели и поняли, что использовали разрыхлитель вместо пищевой соды. Я понятия не имел, что это разные ингредиенты, но когда мы, взглянув в Интернет, мы обнаружили, что пищевая сода — это то, что придаёт пище её форму.

Полли так разозлилась, что бросила противень с тортом в раковину, и, поскольку он всё ещё был рыхлым, часть его взлетела и забрызгала её. Она развернулась и обрызгала меня так быстро, что я даже не успел среагировать. Потом я набросился на неё, и вместо этого мы стали есть взбитые сливки и шоколадный сироп прямо с тел друг друга.

— Я больше никогда не буду пытаться готовить, — бормочет она, когда я стучу в дверь.

Моя рука всё ещё сжата в кулак, когда дверь резко распахивается, и Мелли приветствует нас.

— Почему ты стучишь? Входите, входите.

Мы заходим внутрь, и Мелли обнимает меня, а затем Полли, которая немного напряжена, но принимает это.

— Мы принесли вино, — говорит Полли, когда Мелли отстраняется.

— О, спасибо. Мой любимый сорт. Пойдём откроем! — Мелли практически тащит Полли прочь, и я делаю крюк в гостиную, где слышу явные признаки баскетбольного матча.

— Привет, чувак, — говорю я вместо приветствия, плюхаясь рядом со Смитом.

— Привет. — Он смотрит в коридор. — Девочки на кухне?

— Да.

— У тебя не было проблем с тем, чтобы уговорить Полли прийти сюда?

— Нет. — Я качаю головой. — Она спокойно согласилась.

Смит убавляет громкость телевизора, и мы смотрит игру, пока Мелли не зовёт нас на ужин. Когда в поле зрения появляется Полли, я осматриваю её по мере приближения, чтобы оценить, как она себя чувствует. Она наклоняется ко мне, держа бокал вина. Я целую её в макушку, а затем наклоняюсь к её уху.

— Всё хорошо?

— Да. — Она поднимает глаза и улыбается мне.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Когда мы садимся ужинать, я кладу руку ей на бедро. Мелли приготовила восхитительное тушёное мясо, и разговор за столом небольшой, но приятный. Нет никакой неловкости, что меня удивляет. Мелли настаивает на том, чтобы помыть посуду сама — что-то насчет того, что Смит неправильно загрузил посудомоечную машину в прошлый раз, — поэтому мы с ним возвращаемся в гостиную. Полли остаётся с Мелли, чтобы помочь.

— Всё прошло хорошо, — заявляет Смит.

— Да, так и было.

— Полли не говорила тебе, Ричард не пытался связаться с ней?

Моё любопытство и гнев вспыхивают одновременно.

— Нет. Почему ты спрашиваешь об этом?

Он наклоняется ближе ко мне.

— Мелли получила пару звонков из тюрьмы. Это было не сейчас, давно. Она отклонила все звонки и никогда с ним не разговаривала.

— Я спрошу Полли, но предполагаю, что она бы мне сказала.

— Она знает о Софи? — это резкая смена темы.

Я отворачиваюсь от него, и моё колено хрустит, когда я встаю.

— Кто мы, девочки-подростки или что? — Ему не нужно знать, что мы с Полли обсуждаем или что она знает или не знает.

— Просто интересно, чувак.

— Ну, не надо. Моя жизнь тебя не касается.

Голова Смита откидывается назад.

— Она была моей сестрой. Почти уверен, что это и моё дело.

— Какое, чёрт возьми, она имеет отношение ко мне с Полли?

Он встаёт и подходит ближе ко мне.

— Я никогда не говорил тебе об этом, но я скажу это один раз, а потом никогда больше не подниму эту тему.

— К чему, чёрт возьми, ты клонишь?

— Мне пришлось прийти к тебе домой и вытащить твою пьяную задницу из ванны после того, как твоя девушка попыталась это сделать сама и порезалась…

— Заткнись нахрен! — Я встаю с ним лицом к лицу, и мне требуются все мои силы, чтобы не ударить его.

— Ты уже разобрался со своим дерьмом? — спрашивает он, и как бы мне ни хотелось разозлиться на него, я знаю, к чему он клонит. Я должен помнить, что он не знает о том, что я работал в «Фирме», когда меня здесь не было. Он думает, что я ещё больший неудачник, чем есть на самом деле.

Сделав вдох, я отступаю назад.

— Да. Я разобрался. Но, Смит, ты должен знать, что, как бы сильно ты ни считал меня куском пьяного дерьма…

— Я не думаю, что ты кусок дерьма.

— Ты видел только плохое, чувак. Когда я был здесь, я был в полном дерьме. Я этого не отрицаю. Но… ну, ты знаешь о моём отце и прочем, но чего я тебе никогда не говорил, так это того, что я владелец компании. И все те времена, когда ты думал, что я где-то напивался, я, скорее всего, был там. Работал. В основном я занимаюсь административными делами — настраиваю клиентов, составляю расписание, обучаю, нанимаю… такого рода дерьмо. — Мне не хочется сейчас вдаваться в подробности.

Он присвистывает в шоке.

— Почему, чёрт возьми, ты мне не сказал?

— Чёрт, — бормочу я себе под нос, — я не знаю. Не знаю, почему я натворил столько дерьма, сколько натворил. Я почти ни о чём не думал, пока не встретил Софи. Я любил твою сестру, Смит. От всего сердца, чувак, я сильно её любил. Но… — Как мне это сформулировать?

— Но она не была той единственной.

Я качаю головой.

— Она не была. Она помогла мне пройти через кучу дерьма, и у меня нет к ней ничего, кроме любви… но другой.

Самое сложное в расставании с Софией — это чувство вины за то, что я счастлив с кем-то другим. Да, у меня всё ещё есть в голове дерьмо касаемо моих родителей. И да, я всегда буду испытывать чувство вины за всё, что случилось с Софи, но я пришёл к пониманию, что топить свои печали в жалости к себе — это не лучший способ жить.

— Я понимаю, о чём ты. — Смит хватает меня за плечо как раз в тот момент, когда входят девочки.

Когда я вижу Мелли с шоколадным тортом и Полли, сдерживающую улыбку, я падаю на диван и смеюсь, пока слёзы не текут по моему лицу.

— У дураков мысли сходятся, Мелли тоже приготовила шоколадный торт, — Полли хихикает, прижимаясь ко мне.

Когда мы достаточно успокаиваемся, чтобы рассказать историю Смиту и Мелли, они смеются далеко не так сильно, как мы с Полли, но это нормально. Это то, что мы с ней разделяем, независимо от того, насколько глупым это кажется кому-то другому.

— Кстати, по какому поводу торт? — спрашиваю я.

Мелли садится и смотрит на Смита. Она закусывает губу и молча начинает резать торт. Когда она кладёт кусочек на тарелку и протягивает его Смиту, я вижу, как дрожит её рука. Смит даже не смотрит на торт из-за своего беспокойства.

— Ты в порядке, солнышко?

Она кивает и пододвигает к нему торт. Он берёт тарелку и ставит её на стол, затем встаёт с дивана.

— Почему ты дрожишь? Ты плохо себя чувствуешь?

— Я в порядке. Ешь свой торт, — требует она.

— Давай я принесу тебе немного воды. — Он встаёт, и Мелли смеётся.

— Смит, посмотри на этот долбаный торт! — Я смотрю на торт быстрее, чем он, и пытаюсь понять, почему у шоколадного торта ярко-розовая начинка внутри. Но потом Полли шмыгает носом рядом со мной, и я понимаю почему.

Смит останавливается в дверях и смотрит на кофейный столик, на который он поставил свою тарелку. Ему требуется добрых пятнадцать секунд, чтобы понять всё, прежде чем я вижу, как его лицо преображается от радости.

— У нас будет девочка? — спрашивает он, нисколько не удивляясь, как и я, тому, что она вообще беременна.

Полли наклоняется ко мне и крепче хватает меня за ногу.

— Да. Я узнала об этом в пятницу, но хотела сделать тебе сюрприз. — Мелли уже на полпути к тому, чтобы встать, когда Смит наклоняется к ней и поднимает её.

Когда они обнимаются, я оглядываюсь и вижу, как Полли вытирает глаза. Я крепче обнимаю её, притягиваю ближе к себе и целую в лоб. Я знаю, что она хочет ребёнка, и я хочу подарить ей его. Не то чтобы мы пытались, но мы хотим, значит будем пробовать.

Когда Смит и Мелли не отрываются друг от друга, Полли смотрит на меня снизу-вверх.

— Может быть, нам стоит уйти? — шепчет она.

— О, Боже мой, — смеётся Мелли, отстраняясь от Смита. — Мне так жаль. Я и забыла, что вы, ребята, здесь.

— Значит, ты беременна? — Я встаю рядом с Полли и обнимаю Мелли, а затем крепко обнимаю и похлопываю друга. — Поздравляю, ребята.

— Я понятия не имела, ты такая худенькая, — Полли говорит Мелли.

— Да, ну, я очень рада, что ещё не растолстела, но утренняя тошнота уже появилась, и она ужасна. А ещё эти рубашки с кулиской, — она задирает низ своей рубашки, чтобы показать крошечную выпуклость на животе. — Они многое скрывают.

— Когда ты узнала?

— Эм, пару месяцев назад.

— Почему ты не сказала мне раньше?

Смит и Мелли переглядываются, и я сразу чувствую себя полным придурком. Они думают, что это поднимет плохие воспоминания о Софии и её беременности. Они просто не знают, что мы с Полли уже прошли через это испытание.

— Ребята, бросьте. Я так рад за вас. Я хорошо отношусь к… — я замолкаю и обнимаю Полли за талию. — Мы искренне за вас рады.

Я вижу, как радость отражается на их лицах, когда они оба улыбаются. Им давно пора перестать бояться сообщать мне какие-нибудь новости, тем самым разбередив мои старые раны.

— Ещё мы поженились, — шепчет Мелли.

— Что? — вскрикиваю я в шоке. — Что за чёрт?

— Мы не хотели заводить внебрачного ребёнка, поэтому пошли в здание суда, — Смит смеётся.

— Вне брака, чёрт возьми. Ты просто использовал это как предлог, чтобы сделать это законным, — шучу я с ним.

Он не отрицает этого, только пожимает плечами.

— Подожди, разве ты не пила сегодня, Мелли? — спрашивает Полли.

— Нет. Просто держала стакан, и я вылила немного в раковину. Мне жаль, что пришлось всех обмануть, — говорит она Полли.

— О, всё в порядке. Я так рада за вас, ребята. Мы действительно должны оставить вас и позволить вам отпраздновать.

— Нет, останьтесь. Пожалуйста. — Мелли указывает на торт. — Вы, ребята, должны помочь съесть это, иначе я съем всё целиком, а мне не нужно так много грёбаного торта.

— Что скажешь, детка? — я спрашиваю Полли. — Хочешь ещё порцию десерта?

Глава 18

Полли

После того, как мы сходили на ужин к Смиту и Мелли в прошлые выходные, у нас с Эриком возникло какое-то странное напряжение в доме. Не обязательно плохое, просто… странное. Я не поднимаю эту тему, потому что надеюсь, что это пройдёт.

Мелли позвонила мне на следующий день после того, как мы с ними поужинали, и сказала, что случайно увидела объявление о кулинарном мастер-классе и хотела знать, не хочу ли я пойти с ней. Она знала о моём отсутствии кулинарных навыков, так как я призналась в них, наблюдая, как она готовит соус. Поскольку в этот вечер я не работаю, я неохотно согласилась пойти, но теперь, когда она будет здесь через пятнадцать минут, чтобы забрать меня, я действительно немного взволнована.

Когда я готовлюсь к своей вечерней прогулке, Эрик сидит на кровати со своим ноутбуком, и, чтобы поднять настроение, я говорю:

— Тебе лучше не смотреть порно, пока меня не будет.

Он отрывает взгляд от экрана.

— Ты не жаловалась в прошлый раз.

— Тем не менее, я была здесь, и это была просто уловка, чтобы залезть ко мне в трусики, потому что я была зла на тебя.

Он наклоняет голову.

— Если ты хоть на секунду думаешь, что мне нужно порно, когда у меня есть ты, я явно не выполнил свою работу.

Я прислоняюсь к комоду прямо за дверью, ведущей в ванную.

— В самом деле? И в чём конкретно заключается твоя работа?

— Чтобы ты чувствовала себя в безопасности и чувствовала себя самой любимой и красивой женщиной в мире.

Каким-то образом ему удаётся перейти от соблазнения к серьёзности, и от этого у меня слезятся глаза.

— Ты итак делаешь это.

— Тогда ты должна знать, что мне не нужно ничего, кроме тебя. Ты — всё, чего я хочу, но я полностью за то, что доставит тебе удовольствие, детка. И если смотреть…

— О, Боже мой, прекрати! — Я дрожу, просто думая об этом, но в то же время мне очень стыдно и всё такое. У меня никогда не было здоровых отношений, не говоря уже о нормальных сексуальных отношениях с мужчиной, так что к близости с Эриком приходится привыкать. Но потом он начинает поддразнивать, и я превращаюсь в девочку-подростка.

Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

— Я просто честен. Может быть, нам стоит как-нибудь сходить в специальный магазин, купить какие-нибудь игрушки, чтобы повозиться с ними.

— Я думала, ты сказал, что всё, что тебе нужно, это я? — я приподнимаю бровь, надевая серьги.

— Это правда, но тебе, казалось, понравилось, когда я использовал вибратор перед тем, как…

— Эрик, боже мой, прекрати! — Я затыкаю уши пальцами. — Ла-ла-ла, я тебя не слышу.

Я со смехом выбегаю из комнаты, и прежде чем я успеваю спуститься по лестнице, он догоняет меня.

— В чем дело, Поллс? — Он поднимает меня с земли, несёт в гостиную и осторожно перекидывает через подлокотник дивана. — Ты становишься мокрой от мыслей об этом?

— Ты такой придурок. — Я собираюсь закричать, но, когда он засовывает руку мне под юбку и касается ткани, которая, я точно знаю, влажная, мои слова заканчиваются стоном.

Мужчина задирает материал моей юбки и оттягивает мои стринги в сторону. Я слышу, как его штаны со свистом падают на пол, прежде чем он толкается в меня сзади.

— Это делает меня придурком?

— Да, потому что у меня есть всего несколько минут до прихода Мелли, и я не собираюсь выглядеть так, как будто у меня только что был секс!

Эрик смеётся, когда выходит снова, а затем толкается обратно внутрь.

— Но ведь так и есть.

***

— Я сдаюсь. — Я бросаю наполовину сгоревший кусок чесночного хлеба на стол, а затем скрещиваю руки на груди и дуюсь, как маленький ребёнок. — Как я могу испортить чёртов хлеб? Ведь преподаватель даёт мне пошаговые инструкции!

Мелли сидит рядом со мной, пытаясь не рассмеяться. Точно так же, как Эрик пытается не смеяться, когда я каким-то образом умудряюсь испортить простейшие блюда.

— Всё в порядке, ты можешь смеяться. — Я сдуваю прядь волос с лица и вздыхаю. — Мне просто не суждено быть шеф-поваром.

— В конце концов у тебя получится. Я обещаю. — Мелли касается моей руки, и я закатываю глаза.

— Да. Хорошо, конечно. Как скажешь. — Я допиваю остатки своего вина из бесплатного бокала, который мне выдали в начале урока. — Давай убираться отсюда, это вгоняет меня в депрессию.

Мы собираем наши вещи и благодарим инструкторов на выходе. На самом деле это было действительно весело, даже несмотря на то, что я потерпела неудачу. Эпически. У меня никогда по-настоящему не было подруг… или друзей, если уж на то пошло. Я не знаю, считаю ли я своего босса Рейн подругой. Мы пару раз после работы ходили выпить, я проиграла пари, и однажды мне пришлось надеть нелепый наряд в бар. Мы с ней прекрасно ладим, но это не значит, что мы лучшие друзья.

Некоторое время назад я отказалась от идеи быть ближе к людям, как и от всего остального. Но часть меня всегда хотела иметь друзей. Это как-то незаметно подкралось ко мне сегодня вечером, и я почти уверена, что именно поэтому я испортила свою еду, так как была погружена в свои мысли всё то время, пока я должна была готовить или, по крайней мере, учиться этому.

Это поразило меня так же, как и вся эта история с ребёнком. Но на этот раз я смогла не испытывать горечи по этому поводу. Вместо этого я выбираю наслаждаться тем, что есть у меня с Мелли. Дружба, которая, надеюсь, будет расти. И, вероятно, так и будет, потому что между нами есть общая нить.

Мы с Мелли выходим из кухни и направляемся к бару. Мы уже договорились выпить после, так как кулинарный класс предлагался баром и рестораном. Я заказываю ещё один бокал вина, а Мелли получает лимонад.

— Могу я спросить тебя кое о чём? — спрашивает она.

Прикинув, что когда-нибудь мне самой придётся обсудить неизбежное, я киваю.

— Ага. Давай покончим с этим. — Я нервно смеюсь.

— Он пытался тебе дозвониться?

Мне не нужно спрашивать, кого она имеет в виду.

— Нет. У меня нет сотового телефона, и как только он попал в тюрьму, я перестала оплачивать телефонные счета на дом, так что понятия не имею, пытался ли он вообще. Он тебе звонил?

— Да. — Мелли вздыхает. — Но я сбросила, как только услышала, что это был звонок из тюрьмы. Я чувствую себя немного плохо из-за этого.

Я верчу свой бокал вина.

— Ричард написал мне письмо. Оно у меня, но я не могу заставить себя открыть его. Он… он всегда был добр ко мне, и я знаю, что он преследовал тебя, а теперь он в тюрьме за убийство, но он действительно хорошо ко мне относился.

— Я знаю, — говорит она сочувственно.

— Он нашёл меня и спас, а затем дал мне место для жизни и стабильность, которой у меня никогда раньше не было. — Я продолжаю рассказывать ей о своей истории. Большая часть этого была для неё шоком, так как она думала, что я бывшая наркоманка. Когда я подхожу к концу истории и объясняю, как меня буквально выбросили за мусорными контейнерами, слёзы наполняют её глаза. — Пожалуйста, не плачь из-за меня. — Я кладу ладонь на руку девушки и сжимаю её. — Теперь я в порядке. Я нашла Эрика, и всё в порядке.

— И у тебя есть я. У тебя есть Смит. Мы любим Эрика, и, конечно, мы любим тебя, нравится тебе это или нет. И прости, что назвала тебя сукой, но тогда я тебя не знала.

— Всё в порядке. Я тоже назвала тебя сукой.

Мгновение мы смеёмся, и я делаю ещё один глоток вина.

— Ты собираешься прочитать письмо?

— Честно говоря, я не знаю. — Я пожимаю плечами. — Часть меня чувствует, что это прошлое, и я должна забыть об этом.

— Но другая часть?..

— Такое чувство, что я в долгу перед ним за то, что он сделал для меня, по крайней мере, прочитать это — дань ему. Он… он преследовал тебя, но он спас меня, и действительно трудно разделить две его разные личности, понимаешь?

— Да, — соглашается Мелли.

— Я понятия не имела. Я имею в виду, конечно, он был… странным. Боже, эти чёртовы куклы, которые он коллекционировал. У меня от них мурашки по коже. — Я смеюсь при воспоминании о том, как я избегала смотреть на фарфоровых кукол, которые были разложены по всей гостиной. — Он много работал, и я думаю, я никогда точно не знала, чем он занимался, потому что он всегда был уклончив. Но у меня была крыша над головой, и он был добр ко мне, так что я не обращала внимания на многие его странности.

— Когда Ричарда арестовали, я была совершенно не против жить одна. Я вообще покончила с мужчинами. На самом деле, я пыталась быть независимой ещё до того, как появился Эрик. Но он заставил меня понять, что рисковать, чтобы быть счастливой, лучше, чем быть одинокой.

Мелли кивает, и в её глазах вспыхивает боль.

— Ага. Я раньше думала, как ты.

Я не спрашиваю её историю, потому что, если бы она захотела поделиться, она бы это сделала. Мы уводим разговор в сторону от тяжёлых тем и наслаждаемся парой часов разговоров о мирских вещах. Девчачьи штучки. К тому времени, как мы выходим из бара, уже почти полночь.

Эрик ждёт меня, и когда я ложусь в постель, он выключает телевизор.

— Хорошо провела вечер?

— Да. — Я держу его руку, перекинутую через мою талию. — Это было весело. Точнее, после кулинарного урока было весело.

— Что случилось на кулинарном уроке?

— Это было ужасно. — Я стону. — Я не умею готовить. Это невозможно, Эрик. Как-то… каким-то образом — я совсем не понимаю, как — я сожгла хлеб, а середина получилось липкой и сырой. Прямо как те блинчики. Думаю, будет лучше, если я сдамся, прежде чем умру от отравления сальмонеллой. Или отравлю кого-нибудь другого.

Его тело трясётся позади меня, и я толкаю его локтём в рёбра.

— Заткнись!

Он перестаёт двигаться, но я всё ещё слышу смех, который он пытается сдержать. Я сама начинаю смеяться и переворачиваюсь на спину.

— Ты обречён. Мне жаль. Я никогда не буду такой женой, к которой ты можешь прийти домой и ожидать вкусной домашней еды.

Его хихиканье почти сразу стихает, и он спрашивает:

— Ты хочешь быть моей женой?

— О, я, эм… Я просто имела в виду… Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

— Детка, я с удовольствием женюсь на тебе.

Мне приходится прочистить горло, прежде чем я могу ответить.

— Ты женишься на мне?

— Ну, да. Полли, я ведь не просто так обсуждал с тобой своё прошлое и рождение детей, если я не планирую быть с тобой очень, очень долго.

— Ой.

— Как бы сильно я ни хотел надеть кольцо на тебя, я хочу, чтобы между нами не было никаких сомнений, никаких вопросов и никакой неопределённости.

— Ты думаешь, между нами есть неопределённость?

Он вздыхает, и я сжимаю губы, беспокоясь, что моё лицо выдаст слишком много эмоций.

— Я не сомневаюсь в нас. Но я — это я.

— Что ты имеешь в виду?

— Я в некотором роде уже облажался, Поллс.

— Нет, это не так.

Его шея дёргается, и кадык медленно двигается, прежде чем он заговорит снова.

— Я совершенно не скучаю по тому состоянию, когда вливал в себя огромное количество алкоголя, но какое-то время это было для меня проблемой. Сейчас у нас с тобой на карту поставлено гораздо больше, и я не хочу делать что-то, что могло бы поставить это под угрозу. Я никогда так долго не обходился без… и я ещё недостаточно доверяю себе.

— Недостаточно доверяешь себе для чего?

— Я не могу пообещать, что я никогда не… Что мои проблемы не повлияют на тебя так, как они повлияли, когда ты причинила себе боль из-за меня. — Он переплетает наши пальцы и потирает шрам на моей руке большим пальцем.

— Эрик, я доверяю тебе, — обещаю я ему. — У каждого есть что-то, с чем они борются, и…

— Но это моя проблема. Не твоя. И когда я буду уверен, что у меня всё под контролем на сто процентов…

— Откуда эти мысли?

Он проводит большим пальцем по моей щеке, прежде чем перевернуться на спину.

— На днях Смит поднял кое-какую тему.

Я знала это; я знала, что что-то не так, с тех пор как мы были у них дома.

— Я пытаюсь сказать себе, что справлюсь сам, что я просто использовал это как опору и что на самом деле мне не нужна помощь. Но когда Смит заговорил об этом и напомнил, что случилось с тобой из-за меня, я просто…

— Нет.

— Нет что?

— Нет. Смит не должен этого делать. Он не может извергать кучу дерьма, в котором ничего не смыслит, и заставлять тебя сомневаться в себе. — Я сажусь и смотрю на него. Смит пытается быть другом; точно так же, как когда он сказал мне, что если я не собираюсь оставаться с Эриком и принимать его таким, каков он есть, то мне нужно уйти после того, как я вернусь из больницы. Но наши отношения — это не его дело.

— Я всегда сомневался в себе с тобой, Поллс. Это не что-то новое.

— По каким-то дерьмовым причинам? — возражаю я. — Ты просто используешь это как предлог, чтобы попытаться установить дистанцию между нами, потому что ты напуган.

Моя бровь выгибается в вызове.

Он задумчиво отводит от меня взгляд на пару минут, прежде чем снова обращает на меня своё внимание.

— Ты права.

Вау.

— Я имею в виду, я знаю, что я такой. Просто я так сильно люблю тебя и хочу быть для тебя всем.

— Ты для меня всё, Эрик.

Он кивает и жестом предлагает мне лечь рядом с ним, поэтому я кладу голову ему на грудь и обнимаю его за талию. Я не уверена, закончил он говорить или нет, поэтому ничего не говорю. Мои глаза тяжелеют, и следующее, что я помню, это то, что я просыпаюсь в пустой постели.

Я слышу, как вода бежит по трубам, и меня охватывает облегчение. Направляясь в ванную, я бросаю взгляд на часы и вижу, что всего семь сорок. Когда я вхожу в комнату, он радостно приветствует меня.

— Доброе утро, милая. — Я закрываю за собой дверь, чтобы сохранить тепло, пока вхожу в ванную, затем мою руки и чищу зубы. Пока я распускаю волосы из пучка, Эрик выходит и оборачивает полотенце вокруг талии. Чёрт, я могла бы просыпаться с таким видом каждый день.

Есть кое-что, о чём я хочу с ним поговорить, поэтому, чтобы не отвлекаться, я выхожу из ванной и спускаюсь вниз. Я беру две миски и пару коробок разных хлопьев, затем ставлю их на стол вместе с ложками и галлоном молока (Прим. 1 галлон — 4, 5461 литра).

Я наполняю свою миску и, прежде чем налить молоко, хватаю сумочку и достаю то, что хочу ему показать. Как только я сажусь, он делает то же самое, но не раньше, чем целует меня в макушку. Я наливаю себе молоко, затем передаю его Эрику, и он делает то же самое.

Я пододвигаю к парню письмо, и он замолкает на полуслове.

— Что это? — бросив ложку обратно в миску, он тянется за ней.

— Я не могу заставить себя открыть его.

Он берёт его и смотрит на меня, прежде чем его лицо застывает, когда он читает обратный адрес.

— Хочешь, чтобы я это сделал?

— Я не знаю.

— Чего ты боишься, Поллс? — Он тянется к моему стулу и притягивает меня ближе, так что его ноги обхватывают мои.

Это то, что меня беспокоит. Я действительно не знаю точно, из-за чего я колеблюсь.

— Я думаю, может быть, потому, что я уже чувствую себя достаточно виноватой за то, что фактически бросила его, и я не хочу читать это и подтверждать свой страх.

— Ладно. Во-первых, ты не бросила его. Он сам решил сделать что-то незаконное и, могу добавить, детка, больше, чем одно.

— Я знаю. — Очевидно, у него всегда были преступные наклонности, о которых я не знала при встрече с ним.

— Во-вторых, ты ни хрена ему не должна.

— Но он спас…

— Я знаю. Поверь мне. Я знаю. И как бы мне этого не хотелось, но я должен отдать ему должное за это. Но большинство людей в мире помогли бы тебе, если бы встретили тебя тогда. Может быть, они и не взяли бы тебя к себе и не предоставили бы тебе жилье, но они бы вызвали скорую помощь. Потом, когда тебе стало бы лучше, ты бы снова поднялась на ноги, потому что это то, что ты всегда делаешь. Ты сильная, Полли. Он помог тебе, да, но он не единственная причина, по которой ты здесь.

— Я знаю.

Он держит письмо между нами.

— Тебе решать.

Я не могу оторвать глаз от Эрика. Каким-то образом он просто излучает эту силу, которую я краду у него, потому что я так отчаянно в ней нуждаюсь.

— Я прочту.

Он просовывает палец под клапан и начинает вытаскивать письмо из конверта.

— Нет! — Я вскакиваю и вырываю его из его рук. — Нет. Я не хочу знать. — Я разрываю его пополам, потом снова пополам. Я пробую в третий раз, но бумаги слишком толстые. Я топаю ногой, продолжая бороться.

— Дай это сюда. — Эрик делает движение пальцами, и я передаю обрывки ему. Он встаёт и идёт на кухню, выбрасывая бумагу в мусорку. Затем достаёт из ящика зажигалку и щёлкает ею, так что она искрит и пламя поднимается вверх. — Последний шанс.

С другой стороны кухонного островка я наблюдаю.

— Сожги это.

Глава 19

Эрик

Возвращение в «Сложности» на самом деле заставляет меня чувствовать себя лучше. Я ходил к ювелиру на днях, когда Полли работала в закусочной. Я взял мамино обручальное кольцо, чтобы почистить его и проверить целостность россыпи бриллиантов.

Я не знаю, когда я собираюсь сделать предложение, и не уверен, что это не слишком рано, но я хочу быть готовым, чтобы кольцо было у меня в кармане. Наверное, не самое лучшее место для бриллианта в пять карат, но я не хочу упускать возможность сделать это особенным для Полли.

Совершая обход по городу, я останавливаюсь у бара, чтобы взять бутылку воды. Я выпиваю половину, затем выбрасываю остальное, прежде чем заглянуть в VIP-секцию. Полли, похоже, тоже хорошо провела ночь. Она машет мне пальцами, когда я прохожу мимо.

Ночь пролетает незаметно, и после того, как мы с Полли едем домой, мы едим дерьмовый ужин, занимаемся сексом, а потом ложимся спать. Эта рутина продолжается вечерами в пятницу и в субботу. То же самое и через неделю, за исключением того, что сегодня вечером, когда я прохожу мимо VIP-секции, я вижу напряжение в теле Полли.

Я пробираюсь к подножию лестницы и хватаю её за руку, когда она спускается.

— Как дела, детка?

Её спина выпрямляется, прежде чем она полностью поворачивается ко мне.

— Ничего. — Она улыбается одной из самых фальшивых улыбок, которые я когда-либо видел, и откашливается. — Я в порядке. Просто занята.

Когда девушка пытается уйти, я ей не позволяю.

— Тебя кто-то беспокоит?

— Нет. Я в порядке. VIP — это здорово. Никаких распутных парней сегодня вечером.

Неохотно я отпускаю её, но обязательно внимательно слежу за ней до конца ночи. Полчаса спустя я вижу Полли в конце лестницы, разговаривающей с Брэдом и ещё одним парнем. Когда я подхожу ближе, я понимаю, что это Уайатт, придурок-брат Брэда.

Мне не нравится, что этот мудак так близко к моей девушке, я ускоряю шаги и притягиваю её обратно к себе, как только мои пальцы достигают её. Она хватает меня за предплечье и приникает ко мне ещё ближе. Да, мне это совсем не нравится.

— Что случилось? — я спрашиваю Брэда. Последнее, что я знал, Уайатт всё ещё занимался своим обычным дерьмом.

— Ничего. Уайатт как раз собирался уходить.

— Я ухожу, брат, не нужно вызывать сюда Голиафа, чтобы убрать меня, — говорит Уайатт. Он обращает своё внимание на Полли и подмигивает. — Всегда рад тебя видеть.

Ногти Полли впиваются в мою кожу, и когда Уайатт уходит к двери, её вес становится тяжелее, как будто у неё подгибаются колени.

— Он такой засранец, — рычит Брэд. — Теперь я понимаю, почему Каин убил своего собственного брата.

— Что? — не сразу понимаю я.

— Это из Библии.

Я игнорирую разглагольствования Брэда и сосредотачиваюсь на Полли, которая дрожит в моих руках.

— Мы делаем перерыв, — не дожидаясь ответа, я иду с очень ошеломлённой Полли в кабинет Брэда и закрываю за нами дверь. Усадив её на стул, я опускаюсь перед ней на колени и беру её руки в свои. — Поговори со мной, детка. Ты пугаешь меня.

Её голова опущена, и я не вижу её лица, поэтому, когда я протягиваю руку и поднимаю её голову, слезы, которые текут из её глаз, шокируют меня. Она открывает рот, чтобы заговорить, но её дыхание так учащено, что девушка не может вымолвить ни слова.

— Расслабься ради меня, милая. Сделай глубокий вдох. — Она не теряет из виду меня и копирует ритм моего дыхания. Моё сердце разрывается из-за неё прямо сейчас, и мне нужно выяснить, что произошло, чтобы я мог это исправить. — Что случилось?

— Это был… — она судорожно вздыхает и закрывает глаза. — Это был он.

Мне требуется около пары секунд, чтобы понять, о ком она говорит.

— Уайатт?

— Да.

— Это он, бл*ть, накачивал тебя наркотиками?

Легкий кивок в подтверждение — это всё, что мне нужно, прежде чем я встаю и выскакиваю из офиса. Я собираюсь убить его. Я это чувствую. Моя кровь никогда не была так горяча, как сейчас, и когда я подхожу к входной двери, я толкаю её и чуть не налетаю на Мэнни. Смутно я слышу, как Брэд зовёт меня по имени, но я игнорирую это и смотрю направо, и ничего не вижу. Затем налево. Как только он сворачивает за угол на парковку, я вижу Уайатта.

Я почти уверен, что дым выходит из-под моих ботинок, когда я мчусь вниз по кварталу. Когда я догоняю его, я даже не даю ему шанса защититься. Точно так же, как он не дал Полли ни единого шанса.

Он оборачивается, и я лечу по воздуху и наношу суперменский удар ему в лицо. Я следую за ним, когда он падает, но останавливаю его от удара о цемент, сжимая его волосы. Я наношу пару апперкотов ему в живот, затем коленом по яйцам. Когда я отпускаю его, он скрючивается на земле.

— Вставай, ублюдок, — издеваюсь я.

Он стонет, и я пинаю его в колено. Мои кулаки трясутся от ярости, и я мельком вижу мусорный контейнер, затем я думаю о том, как он бросил её рядом с одним из них, как будто она была бесполезным мусором.

— В чём дело? Теперь не так легко, да? Нет, если только это не женщина, которая беззащитна, потому что ты, бл*ть, накачал её наркотиками! — Я кричу ему последние слова и теряю терпение. Наклонившись, я поднимаю его и прижимаю к стене, обхватывая рукой его горло.

Он вцепляется в мою руку, но это только заставляет меня сжимать её сильнее. Я думаю о долбанной любви всей моей жизни, которая потеряла сознание, которой воспользовались и избили. Когда его губы становятся фиолетовыми, в игру вступают движение и шаги слева от меня, и мгновение спустя Брэд стоит перед моим лицом, пытаясь отделить меня от Уайатта. Я борюсь с Брэдом и отталкиваю его свободной рукой, но он возвращается. Он большой чувак, но я сильнее. И более решительный.

— Эрик, остановись! — та же самая рука, в которую вцепился Уайатт, внезапно оказывается покрыта мягкими и маленькими ручками Полли. — Отпусти его. Ты убьёшь его. Эрик, остановись! — Она тянет меня, и когда я всё ещё не сдаюсь, она хватает моё лицо руками и заставляет меня посмотреть на неё. — Отпусти его, пожалуйста. Ты мне слишком нужен, чтобы ты попал в тюрьму.

Как будто меня ударило током, я отпускаю Уайатта. Полли обхватывает меня руками и пытается оттолкнуть от него, но мои ноги прочно стоят на земле. Уайатт смотрит на меня снизу-вверх, из его носа капает кровь, а на шее видны синяки.

— Если ты ещё раз подойдёшь к ней, я не остановлюсь.

— Что, чёрт возьми, происходит? — Брэд стоит передо мной, загораживая мне вид на своего брата.

Полли качает головой, глядя на Брэда.

— Это долгая история. Я расскажу тебе позже.

— Убери его, — говорю я Брэду.

Мы с Полли заходим внутрь через заднюю дверь, и я останавливаюсь в ванной, прежде чем пойти встретиться с ней в офисе. После того, как я мою руки, я брызгаю немного холодной воды на лицо. Я наклоняюсь вперёд, прислоняю голову к зеркалу и пытаюсь сосредоточиться.

Я чуть не убил его.

Такая степень ярости — это то, что я не уверен, что хочу когда-нибудь испытать снова. Но когда она сказала мне, что он был тем мудаком, который месяцами накачивал её наркотиками, избивал и выбросил в переулок, как мусор, я потерял самообладание. Потерял всё это.

Её боль была моей болью. И её страх… Я почувствовал это. Я должен был забрать его. Я должен был защитить Полли. Тогда я не мог этого сделать, но только сейчас я похоронил его и оставил умирать.

Точно так же, как я не мог избавиться от боли за свою маму. Мне пришлось наблюдать, как они насмехались над ней и били её. Должен был слушать её крики агонии, её просьбы, мольбы. Я не мог остановить это. Я не мог их остановить.

Дверь открывается, и входит Брэд, сердито глядя на меня.

— Что, чёрт возьми, это было? Я тоже его ненавижу, но ты чуть не убил его. Он что, приставал к Полли или что?

Я не собирался посвящать его в подробности, чтобы уважать частную жизнь Полли, но всё внезапно изменилось.

— Нет, он этого не делал. Он накачивал её наркотиками в течение нескольких месяцев, подсадил на амфитамины так сильно, что, если бы он не подсыпал ей их в напиток, у неё началась бы ломка. Потом, когда она, наконец, поймала его с поличным, он избил её, выбросил в грёбаный переулок и оставил умирать, бл*ть.

— Эрик, — выдыхает Полли из-за спины Брэда.

— Что? — Брэд поворачивается к Полли. — Когда? Это правда?

Она не даёт словесного ответа, но кивает.

— О Боже мой… Я понятия не имел. Как, чёрт возьми, я мог?.. Почему ты мне не сказала?

— Я не знала, что он твой брат, пока он не вошёл сегодня вечером. Честно говоря, я не знала ничего, кроме его имени.

— Полли. — Брэд обнимает её и целует в макушку. — Мне так жаль, мне так чертовски жаль. Я знал, что он кусок дерьма, по тому, как он угрожал Кенни, но я никогда бы не подумал… Я не могу в это поверить. Боже мой, мне так жаль.

Пока он разговаривает с ней, моё дыхание замедляется, а сердцебиение приходит в норму, но я всё ещё чувствую, что нахожусь вне своего тела. Брэд смотрит на меня поверх её головы и выглядит совершенно ошарашенным. Он отстраняется от девушки, и она подходит прямо ко мне.

— Я собираюсь вернуться. Вы, ребята, идите домой и… просто, чёрт, — шепчет он и оставляет нас одних.

— Пойдём. — Полли берёт меня за руку и ненадолго ныряет в офис, чтобы взять свою сумочку, затем мы выходим через заднюю дверь. Когда мы добираемся до парковки, я тяну её за собой и оглядываюсь. — Он ушёл, — говорит мне Полли, ободряюще сжимая мою руку. — Брэд сказал, что он бросил его в такси.

Я киваю и иду к своей машине. После того, как мы садимся, я отвожу нас домой, где мы ничего не говорим друг другу, пока я не выхожу из душа и не забираюсь в постель.

— Ты в порядке? — я спрашиваю.

— А ты? — возражает она.

— Да. Я в порядке.

— Я тоже. — Полли играет со своими волосами, и я глажу её по спине, пока она лежит рядом со мной. — Он разговаривал со мной, как со старой знакомой. Даже пытался обнять меня.

Моё тело напрягается при мысли о его руках на ней.

— Как только я увидела его сегодня вечером, я действительно увидела его таким, каким он был. Я не понимаю, как я не видела этого раньше. — Она сдувает прядь волос со своего лица. — Как ты можешь обращаться с кем-то так, как он поступил со мной, а потом просто вести себя так, как будто ничего не случилось?

— У него не всё в порядке с головой, детка.

— Как я могла быть такой глупой? Дважды. Трижды, если считать Дона. Я не могу поверить, что купилась на их дерьмо; я идиотка.

— Послушай меня. — Я переворачиваюсь на бок, чтобы убедиться, что она слышит меня чётко и ясно. — Такие люди охотятся на слабых людей. Я имею в виду… беззащитных. Ты не слабачка.

— Нет, я была тогда такой. Я знаю, что была. Я была уязвима, и, возможно, тогда я этого не знала, но теперь я знаю, что была лёгкой мишенью. Сейчас это просто безумие для меня, потому что с тобой я вижу, как это должно быть. У меня такое чувство… каково это на самом деле — доверять кому-то и знать, что он заботится о тебе. Я просто жалею, что не нашла тебя раньше.

— Я тоже. — Я не спорю с ней по поводу других вещей, потому что думаю, что она права. По сути, её бросили на растерзание волкам без хорошего воспитания в восемнадцать лет. Вынужденная самостоятельно ориентироваться в мире, у Полли не было ни руководства, ни опыта, и некому было её поддержать. А трусливые люди выхватывают таких людей из толпы. Они знают, чего ищут, и получают какое-то болезненное удовлетворение, причиняя боль другим.

— Тебе никогда не придётся беспокоиться о том, что кто-нибудь снова причинит тебе боль. Я обещаю тебе это.

***

На следующий день после инцидента с Уайаттом воскресенье, и поскольку Полли перестала работать по воскресеньям, чтобы мы могли провести день вместе, я удивляю её быстрой поездкой в Калифорнию. Прошлой ночью, после того, как она заснула, мне пришла в голову мысль, что нам нужно переключиться. Я забронировал наши билеты и номер в отеле. Также я договорился с Рейн, чтобы у Полли было несколько выходных. Мы вернёмся к тому времени, когда нам нужно будет отправиться в «Сложности» в четверг.

В настоящее время я жду, когда она проснётся. Я хочу показать ей Кали. Хочу показать ей, откуда я родом. И я хочу, чтобы она познакомилась с парой близких там людей.

Мягкие шаги Полли слышны по лестнице, и когда девушка спускается, она застенчиво улыбается мне.

— Привет.

— Доброе утро. — Когда она не приветствует меня, как обычно, сияющей улыбкой и поцелуем, я подхожу к ней и заключаю в объятия. — Ты в порядке? — Вскоре после того, как мы заснули, ей приснился кошмар, и, хотя она не обсуждала это, я уверен, что это как-то связано с тем, что произошло с Уайаттом.

— Да. А ты?

— А почему бы и нет?

— М-м-м, ты выбил дерьмо из Уайатта прошлой ночью. — Она делает шаг назад. — И я никогда не видела тебя таким.

— Я в порядке, пока ты в порядке.

— Тогда у нас всё хорошо. — Она опускает голову и идёт к холодильнику.

— Что ты думаешь о том, чтобы поехать в отпуск на пару дней?

Её голова выглядывает из-за верхней части дверцы холодильника.

— Отпуск? Сейчас?

— Да. Я подумал, что мы могли бы поехать в Кали. Я хочу тебе кое-что показать.

Глаза Полли загораются, и она пинком захлопывает дверь ногой, приносит немного сока и ставит его на стол.

— Я имею в виду, конечно, я бы хотела поехать, но у нас есть работа.

— Об этом я уже позаботился.

— Эрик, — ругается она.

— Послушай. Нам нужна чёртова перезагрузка. Между нами произошло достаточно дерьма, чтобы написать целый сценарий. Я просто хочу пару дней, чтобы мы могли быть самими собой. Где мы сможем повеселиться и забыть обо всём этом.

— Ладно. Давай сделаем это.

Глава 20

Полли

Кожаное кресло в самолёте, в котором я сижу, удобнее любой подушки, на которой когда-либо сидела моя задница. Когда мы вошли в самолёт и свернули в отсек первого класса, я чуть не закричала от восторга. Это первый раз, когда я летаю, и Эрик был очень терпелив каждый раз, когда я вела себя как пятилетняя девочка на своём дне рождения.

Мы спускаемся, и моя рука крепко сжимает бедро Эрика. Его рука обнимает меня за плечи, а моё лицо прижато к его шее. Колеса касаются твёрдой земли, и я задерживаю дыхание.

— Дыши, детка. Всё в порядке. Мы приземлились.

Меня отчасти поражает, как этот человек может в мгновение ока превратиться из злобного защитника в спокойного любящего плюшевого мишку.

— Хорошо, хорошо. — Я сажусь и пытаюсь расслабиться, пока мы ждём выхода из самолёта. Когда он предложил эту идею сегодня утром, я не хотела пропускать работу, но я также знаю, что Рейн — потрясающий босс, который без колебаний дала бы мне отгул.

Эрик говорит мне, что мы вернёмся к тому времени, когда нам нужно будет идти в «Сложности», но даже если бы мы этого не сделали, у меня такое чувство, что Брэд был бы более чем готов отпустить нас. Он позвонил сегодня утром, снова и снова извиняясь. Я пыталась сказать ему, что это не его вина, потому что он не может контролировать действия своего брата, но он так не считает.

Брэд всегда думал, что у его брата проблемы, но не мог подтвердить это до вчерашнего вечера. Я ненавижу, что это произошло. Я ненавижу то, что Брэд узнал ужасную правду. Ещё больше я ненавижу то, что случилось с моим прошлым, и что это создаёт какие-то трудности в чьей-то жизни.

Мы с Эриком выходим из самолёта и направляемся за нашим багажом. Я улыбаюсь про себя и пытаюсь наслаждаться нашим совместным времяпрепровождением. Мне не терпится увидеть, где вырос Эрик. Я не позволю Уайатту всё испортить, и я не позволю никакому другому моему дерьму всё испортить. Эрик прав. За то короткое время, что мы вместе, у нас были препятствия и неудачи — большинство из которых были нашими собственными, — но теперь, когда мы разобрались с нашими проблемами, будь я проклята, если позволю чему-либо встать на пути моих отношений с этим замечательным человеком.

Я сразу замечаю наш багаж, и, забрав его, мы выходим на улицу. Я даже не спрашиваю его, куда мы едем или как мы туда доберёмся, потому что знаю, что он уже позаботился об этом. Он всегда заботится обо мне.

Когда Эрик идёт прямо к лимузину, ожидающий мужчина с седыми волосами улыбается нам.

— Посмотри на себя! — Он обнимает Эрика, который отвечает ему взаимностью. Я вижу, как крепко Эрик сжимает его, и я знаю, что за этим должна быть какая-то история. — Рад тебя видеть, приятель. — Мужчина отступает, и Эрик поворачивается ко мне.

— Крис, это моя девочка, Полли. Полли, это Крис.

— Приятно познакомиться, — говорит Крис, протягивая руку.

— И мне. — Я пожимаю ему руку и хихикаю, когда он целует мои костяшки пальцев.

Эрик в шутку отводит мою руку.

— У тебя уже есть женщина, грязный старикашка.

Они оба смеются, и Крис берёт мой маленький фиолетовый чемодан, любезно предоставленный Эриком, и кладёт его в багажник. После того, как мы с Эриком садимся в лимузин, Крис закрывает дверь и отъезжает. Я наклоняюсь к своему мужчине, обожая его более расслабленную сторону. Взгляд Криса встречается с моим в зеркале заднего вида, и он подмигивает мне.

Мы едем недолго, и я, должно быть, задремала, потому что губы Эрика у моего уха будят меня.

— Мы на месте.

Я сажусь и оглядываюсь вокруг. Мы стоим перед зданием отеля, и когда дверь открывается, солнечный свет почти ослепляет. Крис протягивает руку, и я беру её, ступая на асфальт. Эрик не отстаёт, и ещё до того, как сумки достают из багажника, подходит молодой парень и забирает их.

— Завтра в четыре, по-прежнему? — спрашивает Крис.

Эрик кивает.

— Ага. Спасибо.

— Хорошего вечера. Приятно было познакомиться, юная леди.

— Мне тоже. Спасибо.

Я так занята, пытаясь осмотреться вокруг, что даже не замечаю, что мы идём, пока меня не обдаёт холодом от кондиционера. Я смотрю вверх, вверх и вверх на потолок в отеле и поражаюсь тому, насколько красив вестибюль. Когда я вижу название отеля, я тяну Эрика за рукав.

— Это отель из «Красотки»?

Он приподнимает бровь.

— Хм?

— Ну, ты знаешь? «Беверли Уилшир».

— Это этот отель, да. Не знаю насчёт «Красотки».

Я отхожу от него и просматриваю несколько брошюр на стойке, и у меня кружится голова, когда я обнаруживаю, что я права. Я не могу поверить, что я здесь, тем более что часть меня всегда втайне хотела сказочного финала, от которого я отказалась давным-давно. Я смеюсь про себя. Наверное, мечты сбываются и нас с Эриком ждёт своё «долго и счастливо».

— Готова? — он подходит ко мне и протягивает ключ-карту.

— Да.

Выражение моего благоговения отражается в золотой двери лифта. Я никогда не была в таком шикарном здании. Чёртовы кнопки с номерами этажей, наверное, стоят больше, чем весь мой гардероб. Это определённо место, которому я не принадлежу, и как бы я ни старалась вести себя естественно, я знаю, что выгляжу как рыба, вытащенная из воды.

Нас провожают по длинному коридору, где коридорный открывает нам дверь в номер и ставит наши чемоданы на пол. Эрик пожимает ему руку, и я мельком вижу, как между ними скользит немного наличных.

— Ты голодна?

Я слишком занята рассматриванием комнаты, чтобы заметить, что мы одни, когда Эрик подходит ко мне сзади и обнимает меня.

— Я немного шокирована, Эрик.

— Почему?

Я отодвигаюсь от него и протягиваю руки. Здесь есть целая гостиная зона с кожаными диванами. Телевизор размером почти с экран кинотеатра и полноразмерная кухня. С приборами из нержавеющей стали.

— Это безумие.

Его лицо краснеет, и он опускает голову, почти смущённый.

— Эй. — Я кладу руку ему на щёку. — Всё в порядке. Я просто... это неожиданно. Я знаю, что твоя мама была кинозвездой, но это нереально.

— Нам нужно поговорить. — Он поднимает голову и целует меня в щёку. — Я закажу доставку еды и напитков в номер. Почему бы тебе не устроиться поудобнее? Может быть, включить фильм или что-нибудь в этом роде.

— Хорошо. — Секунду он наблюдает за моим лицом, прежде чем повернуться и схватить гостиничный телефон.

Пока он заказывает обслуживание в номер, я хватаю свой чемодан и брожу вокруг, пока не нахожу комнату, которая, как я предполагаю, является спальней. Комната такая просторная, что огромная королевская белая кровать с четырьмя столбиками, почти не занимает места. Я отпускаю чемодан и скольжу ногами по мягкому ковру, пока не добираюсь до ванной, отделанной тёплым кафелем.

— Господи, — шепчу я себе. Это выглядит ещё больше и лучше, чем в фильме. Ванна практически зовёт меня, и я надеюсь, что смогу воспользоваться ею до того, как мы уйдём. Когда я оглядываюсь вокруг, я мельком вижу себя в зеркале. Да, мне нужно освежиться.

Как только я нахожу свою косметичку в чемодане, я подправляю макияж, затем переодеваюсь в шорты и толстовку с капюшоном. Когда я возвращаюсь в гостиную — серьёзно, это похоже на дом, а не на гостиничный номер — Эрик сидит на диване и переключает каналы на телевизоре.

— Еда будет здесь примерно через десять минут.

— Хорошо. — Я сажусь рядом с ним и кладу голову ему на плечо.

Его рука обнимает меня, а пальцы играют с моими волосами. Счастье и волнение, которые были у меня, когда я только приехала, постепенно ослабевают, и на их месте появляется нервозность. Эрик молчит и, наконец, останавливается на каком-то старом фильме. Я не хочу что-то говорить и усугублять тишину, поэтому, когда раздаётся стук в дверь, я благодарна за то, что нас прервали.

Я остаюсь на месте, но Эрик встаёт и берёт еду. Он вкатывает большую тележку, полную накрытых тарелок, и когда он останавливается передо мной, он наконец заговаривает.

— Я хочу покончить с этим сейчас, а затем двигаться дальше, чтобы это не было проблемой.

— Покончить с чем?

— Разговор о деньгах, — вздыхает он, и я шокирована тем, насколько смущённым он выглядит. — Очевидно, ты знаешь, кем была моя мама. И у тебя есть представление о том, кем был мой отец.

— Да.

— Я владею пятьюдесятью одним процентом его охранной фирмы.

— Вау, я этого не знала. — Мне всё ещё странно знать, кем была его мама, и узнавать об этой стороне его жизни.

— Ну, просто знай, что тебе никогда не нужно беспокоиться о деньгах, хорошо? Если бы ты никогда не хотела работать, тебе бы и не пришлось этого делать. Если бы ты хотела путешествовать по всему миру, я бы взял тебя с собой. Но я знаю тебя, и я знаю, насколько ты независима, и это одно из качеств в тебе, которые я люблю.

Я игриво закатываю глаза, глядя на него, затем беру картофель фри с тарелки, чтобы откусить.

— Я не упрямая.

— Я не сказал «упрямая», я сказал «независимая».

— Неважно.

— Просто будь уверена, я всегда смогу позаботиться о тебе, хорошо?

Вместо того чтобы спорить или пытаться отстаивать упомянутую независимость, я только киваю.

— Хорошо. — Мужчина протягивает руку и хватает тарелку с гамбургером на ней.

***

— Проснись, Полли, — я слышу хриплый голос моего мужчины; тот же голос, который прошлой ночью шептал мне на ухо горячие, непристойные слова. Потом снова в час ночи. Излишне говорить, что мне не приснился кошмар.

— Я слишком устала, — стону я. — Ты меня измотал.

Он усмехается, щетина на его лице щекочет мою шею, когда он целует и спускается вниз.

— Нам нужно идти. Я хочу тебе кое-что показать.

Это разжигает мой интерес. Я сажусь и в замешательстве оглядываю тёмную комнату.

— Который сейчас час?

— Четыре утра.

— Что? Так рано?.. — когда я пытаюсь лечь обратно, Эрик хватает одеяло и покрывало одновременно, бросает их на пол и поднимает меня с кровати.

— Ты можешь поспать позже, детка. У нас не так много времени, так что нам пора.

— Куда мы направляемся?

Он заталкивает меня в ванную.

— Это сюрприз. У тебя пару минут в ванной; я уже собрал вещи.

— Вещи? — Я опираюсь на столешницу и зеваю.

Эрик протягивает руку и поднимает меня.

— Не ленись. Давай, женщина! — Он шлёпает меня по заднице, и я вскрикиваю, потирая больное место.

Как только он скрывается из виду, я закрываю дверь и быстро пользуюсь туалетом, пока знаю, что он вне пределов слышимости. Я собираю волосы в пучок, чищу зубы одноразовой зубной щёткой, оставленной для меня, а затем встречаю его у двери, где он ждёт с нашими сумками.

— Куда мы направляемся? — снова спрашиваю я, когда он открывает передо мной дверь и провожает к лифту.

Мужчина нажимает на кнопку, и дверь лифта почти сразу же открывается, выходит коридорный и пытается забрать сумки у Эрика.

— Всё нормально, чувак, оставь их мне.

Мы втроём заходим в лифт, и я чувствую себя немного неловко с другим парнем, который едет с нами, поэтому я не давлю на Эрика, требуя ответов. Когда мы добираемся до первого этажа, мы выходим, и Эрик берёт меня за руку, когда мы выходим на улицу. Крис стоит там у лимузина, и когда он видит нас, он открывает дверь.

— Доброе утро, Полли. Эрик. — Он улыбается, затем забирает сумки у Эрика. Я сажусь в машину, Эрик садится следом.

— Куда мы направляемся?

Его ухмылка раздражает, и мне хочется стукнуть его.

— Терпение, красавица.

Я решаю выглянуть в окно, чтобы посмотреть, смогу ли я понять, куда мы направляемся, но не узнаю ни одного места. Здания начинают отдаляться друг от друга, а деревья становятся более заметными.

Довольно скоро мы оказываемся в каком-то жилом районе, но так как всё ещё довольно темно, я не могу точно сказать. Когда мы останавливаемся, я хватаюсь за ручку и открываю дверь. Мои ноги касаются тротуара, и я сразу чувствую какой-то незнакомый запах. Чистый… почти солёный.

Эрик подходит ко мне сзади и обнимает меня.

— Ты когда-нибудь была у океана?

— Это то, где мы находимся? Океан? — Любая усталость, которую я чувствовала, давно прошла, сменившись возбуждением.

— Да. Пошли. — Он берёт меня за руку, и мы идём к парадному крыльцу красивого белого дома, где он набирает код на дисплее, а затем открывает дверь.

Не знаю, чего я ожидала, но супер уютного, почти кантри-тематического пространства не ждала.

— Чей это дом?

— Я не смог подготовить его к нашему приезду вчера, поэтому мы поехали в отель. Это пляжный домик моей семьи. — Как только он произносит эти слова, я замечаю фотографии на стене.

Я подхожу к ним ближе, и мне приходится сморгнуть слёзы. Эрик, юный и свободный со своими родителями. Так много фотографий их троих. Один снимок с ним на плечах у отца, другой, где его мама сидит на спине Эрика. Все они на пляже, в воде, вокруг костра. Так много воспоминаний.

— Давай. Я не хочу пропустить это. — Он обнимает меня за плечи, а затем направляет в противоположном направлении от того, откуда мы пришли.

Когда мы поворачиваем за угол, я всё ещё поражена открывшимся передо мной зрелищем.

— О, Боже мой. — Я поворачиваюсь к нему. — Это прекрасно.

Застенчивая улыбка озаряет его лицо.

— Давай выйдем на улицу.

Я следую за ним через кухню, и когда мы достигаем террасы, он останавливается.