Страна огромных следов

Глава 10. ЗАПАХ, КОТОРЫЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

— Куба, а почему вас так зовут? Это ваше имя или прозвище? Вы кубинец?

— Кубинец, американец, бразилец. Разве это не одно и то же?

— Да я просто так спросил.

— Мне часто задают этот вопрос, но я, Дег, и в самом деле не знаю, как ответить. Моя жизнь, впрочем, никому не интересна. А почему вы сами ничего не рассказываете мне? К примеру, об этом чудовище, которое ищете?

Дег улыбнулся и посмотрел на меня. Я держал в руках баночку с пивом. Отхлебнув немного, я сказал:

— Я ведь вам уже говорил, Куба, речь идет о курице высотой примерно в три метра. Пожирает все, что попало, в том числе и людей. Просто очаровательное создание.

Белоснежные зубы Кубы блеснули в полутьме живарии, где мы ужинали. Помолчав немного, он тихо спросил:

— И вы верите, что она существует?

Я покачал головой:

— Нет. Но шеф послал меня сюда, чтобы найти ее.

— А он верит?

Я вдруг обнаружил, что никогда прежде не задавался этим вопросом. В самом деле, верил ли Спленнервиль в существование Онакторниса?

— Думаю, не верит, — ответил я.

— Тогда зачем же он послал вас сюда и тратит столько денег?

— Это наша журналистская работа, Куба. Найдем мы Онакторниса или не найдем, я ведь все равно что-то напишу, а читатели прочтут. Возможно, мой шеф организовал эту экспедицию, потому что считал ее своим моральным долгом перед профессором Гростером, своим близким другом, который, умирая, просил его разведать эту историю.

— Ну, а вас, Мартин, больше интересует история доктора Савиля и комиссара, не так ли?

Это действительно было так. Но я отгонял мысли об этом. Я же не детектив, готовый тотчас броситься по следу любой тайны, где бы она ни встретилась.

— Можно, пожалуй, обосноваться тут, — предложил я.

Куба понял, что мне хочется сменить тему разговора, и согласился:

— Да, можно. Место хорошее. Совсем близко озеро, да и люди здесь должны быть тоже недурные.

— Все это так, — заметил Дег, — только их почему-то не видно.

— Даалу пошел искать. Он говорит, что здесь живут индейцы племени Хаукангас, его дальние родственники, троюродные братья или что-то в этом роде. Подарим им побольше соли, и они не будут нас беспокоить. Конечно. Выгрузим здесь наше снаряжение…

— Там кто-то есть! — воскликнул вдруг Дег, поднимая голову.

Куба засмеялся:

— Не пугайтесь, Дег, успокойтесь. Это Даалу. Будь это индейцы, — продолжал он, поднимаясь, — вы бы их не услышали… Даалу! — позвал он. Проводник опять появился словно ниоткуда. Куба подошел к нему, они о чем-то негромко поговорили, потом Даалу сел и молча принялся за еду.

— Он никого не нашел, — пояснил Куба, и я впервые увидел, что он смущен. Наверное, я тоже был заметно встревожен.

— Можно поговорить с ним? — спросил я.

Куба кивнул и, достав бумагу и табак, принялся неторопливо скручивать цигарку.

— Нет, не сейчас, Мартин. Дайте ему поесть. Мне кажется что-то беспокоит его.

Мы помолчали. Огонь не горел, и влажная тьма, полная гудящих насекомых, быстро окружила нас. Вертолет слабо поблескивал в молочном сиянии луны, прикрытой тяжелой завесой туч.

Прошло два часа — два часа полного безмолвия. Куба и Дег забрались в свои мешки и, спасаясь от насекомых, накрыли лица марлевыми платками. Я сидел у порога хижины, поставив ружье между ног. Мысли мои лениво бродили в голове, я пытался представить себе Онакторниса, сказочного монстра, хищную курицу. Но мне плохо удавалось это, зато легко вспомнились огни Нью-Йорка, сверкавшие в темном после захода солнца небе. А потом перед моим внутренним взором проплыли джунгли, возникло испуганное лицо Савиля, злые глаза комиссара… Ах да, где же я видел это лицо, эти глаза? И что хотел сообщить мне голос, который все звал меня откуда-то издалека, звал…

Я попытался сосредоточиться на этой мысли и, возможно, уже готов был прийти к какому-то выводу, как вдруг услышал голос Дега.

— Мартин, — тихо позвал он. Я невольно вздрогнул и обернулся к нему. Он привстал и шепнул:

— Даалу Посмотрите на Даалу!

Я вгляделся. Индеец стоял у окна, и мы хорошо видели его в лунном свете. Даалу смотрел вверх, и ноздри его вздрагивали, словно у животного, нюхающего воздух. Широко открытые глаза блестели. Затаив дыхание, он обеими руками сжимал ружье. Видно было, что он слегка встревожен.

— Что это с ним? — спросил я. Тем временем проснулся Куба.

— Молчите! — шепнул он. Мы замерли. Тишина сделалась еще более глубокой. Иногда из джунглей доносился тоскливый вскрик какой-нибудь ночной птицы.

Не знаю, сколько времени сидели мы так недвижно, глядя на Даалу. Вдруг он опустил голову и задрожал, словно в судороге. Затем мы услышали его глубокий вздох — он как бы расслабился. Пальцы, вцепившиеся в ружье, разжались. Даалу беззвучно пошевелил губами, потом взглянул на нас, как будто только сейчас заметил наше присутствие. Я посмотрел на него внимательнее, и мне показалось, что его глаза были полны беспредельного изумления.

Куба что-то спросил Даалу. Они поговорили совсем недолго, и индеец скрылся в самом темному углу хижины. Больше мы не видели и не слышали его. Беспокойство не покидало меня, словно обдавая холодным потом.

— Что это было. Куба? — тревожно спросил я.

Прежде, чем ответить, тот недоверчиво потер свой подбородок.

— Ах, Мартин, — проговорил он, — спрашиваете, что это было? Ничего такого, что могли бы обнаружить мы с вами… Это был… запах…

— Запах? — переспросил Дег.

— Да, Даалу почувствовал его. Какой-то запах. А теперь его больше нет.

— Что же это было? Запах людей?

Куба некоторое время внимательно разглядывал меня, потом сказал:

— Нет.

— Тогда чей? Животных?

— Нет. Это было что-то такое, чего Даалу прежде никогда не встречал… — Он сделал уж очень долгую, а затем тихо добавил: — Запах, который не существует. Так он сказал.

Меня словно кто-то толкнул — точно такое же ощущение у меня было тогда в кабинете полковника, когда я прикоснулся к когтю. Я промолчал. Куба подождал немного, потом заворочался в своем мешке:

— Запах, который не существует. Неплохо сказано, а? — спросил он.

Жители живарии — всего двадцать пять человек — вернулись домой на рассвете и в недоумении молча окружили вертолет. Даалу вышел им навстречу и стал о чем-то говорить с ними, указывая на нас, очевидно, предлагая дружбу и соль в обмен на гостеприимство. Куба, стоя рядом, высоко поднимал мешок с солью. Индейцы — мужчины, женщины, дети подошли наконец поближе и принялись с любопытством разглядывать нас и даже ощупывать. Нам пришлось пожать множество рук, а Куба сделал даже какие-то ритуальные движения. Хаукангас согласились приютить нас и, спрятав в надежное место соль, помогли выгрузить багаж из вертолета. Все вместе мы подкрепились на берегу озера. Там-то с помощью Кубы я и начал расспрашивать индейцев. Я спросил, что значит Страна Огромных Следов. Кроме колдуна никто ответить не смог. А колдун — вишину — беззубый старик, сказал, что такая страна несомненно есть, он слышал это название, только она дальше — на западе. Нет, он никогда не видел подобных следов, но они, конечно, оставлены Великим Духом. Местность, где жили они сами, индейцы называли Страной, Лежащей Перед Холмами. Когда я спросил, не доводилось ли им встречать каких-нибудь крупных птиц, они дружно закивали головами в показали на вертолет. Колдун поспешил объяснить, что — "крупные птицы" нередко пролетают здесь. Я понял, что никогда не получу толковых сведений от этих людей, выросших в самом дремучем невежестве, в постоянной борьбе за выживание.

— Ладно, Куба, попробуйте узнать у них, — сказал я, решив прекратить расспросы, — почему сегодня ночью они покинули живарию.

Куба попросил Даалу задать индейцам этот вопрос. Те растерянно переглянулись и заволновались. Один из них что-то неуверенно пробормотал. Куба перевел его слова:

— Они говорят, — объяснил он, — что этой ночью дул злой ветер…

— Запах, который почувствовал Даалу? — спросил Дег.

Куба кивнул.

— Возможно. Говорят, что это дыхание Великого Духа Зла. Кто вдохнет его, умирает. Поэтому они и ушли в чащу.

Наступила тревожная тишина. Все индейцы испуганно смотрели на нас. Я снова почувствовал это странное ощущение беспокойства и опустошенности.

— Но мы же не умерли, — возразил я.

— Это потому, что вы иностранцы, — объяснил Куба, усмехнувшись, — только поэтому.

— Да, понимаю. И… часто дует злой ветер?

Выслушав индейцев, Куба пояснил, что они не могут сказать точно, часто или нет. Бывает время от времени. Но случалось, что и несколько лет их не посещало дыхание Великого Духа.

И последнее, Куба, прошу вас, попросите их показать свои амулеты.

Он хмуро взглянул на меня, но все же поговорил с Даалу, и тот обратился с моей просьбой к индейцам. Они недоверчиво подошли ближе. Я увидел на них ожерелья из зубов ягуара или рыбы пираньи. Они принесли мне также несколько тсанта — набальзамированных усохших человеческих голов, отрезанных, наверное, лет десять назад, и разнообразные кости. Никаких когтей, никаких перьев среди амулетов не было.

Дег все сфотографировал. Но он совсем пал духом, видимо, от усталости. Когда я сказал, что завтра начнем обследовать местность, он хмуро посмотрел на меня, но промолчал.

Мы отправились в путь на рассвете. Со стометровой высоты нашему взору вновь открылся необъятный зеленый ковер джунглей, пересеченный с запада на восток узкой блестящей полоской реки. Мы не видели в чаще никаких просветов, не встретили новых живарий. Часа через полтора, однако, у подножия лесистых холмов показалась довольно большая поляна — тут, видимо, начиналось предгорье, потому что на севере горизонт закрывали горы. Куба повернулся ко мне.

— Приземляемся? — спросил он, указывая вниз. Я помедлил с ответом. Сейчас, во время этой нашей первой разведки, я окончательно понял одну вещь. Прежде я об этом только догадывался, а теперь уже не сомневался. Чтобы обследовать всю эту территорию, нужны многие и многие месяцы, не меньше года, а может, и больше. Спленнервиль дал нам совершенное абсурдное задание, а я не мог отказаться… Меня охватила бессильная злоба. Я уже хотел ответить: "Вернемся назад, Куба!", но все же довольно невежливо сказал:

— Ладно, давай приземляйся. Поднимемся на этот холм.

Мы опустились на поляну с высохшей травой и увидели, как при нашем появлении быстро заскользили в разные стороны длинные желтые змеи. И посему мы углубились в лес с тревогой, следуя за Даалу, который прокладывал дорогу своим острым мачете. Мы шли под плотным куполом ветвей, где царила влажная, одуряющая жара, с трудом передвигаясь по скользкой и черной почве. Мы беспрестанно отмахивались от гнуса, гудящие тучи которого яростно набрасывались на нас. За своей спиной я слышал усталое дыхание Дега. Когда же, обливаясь потом, мы добрались до вершины холма, он раздраженно закричал:

— Проклятые насекомые! Забираются прямо под кожу! — Он провел рукой по своему влажному лицу и показал мне ладонь — она была черная от раздавленных комаров. — Смотрите, Мартин, видите, что делается! Нет, не могу больше. Это выше моих сил! Не могу — простонал он, с мольбой глядя на меня, губы его дрожали. — Мартин, — тихо добавил он неожиданно упавшим голосом, — у меня больше нет терпения… Это… невыносимо…

— Держитесь, Дег, я тоже устал… Это первое наше тяжелое испытание.

— Это джунгли, — усмехнулся Куба.

— Конечно, джунгли, но мы привыкнем.

Дег нервно засмеялся. Резко кивнув в сторону небольшой, усеянной серыми камнями зеленой долины, что расстилалась у наших ног, он с горечью произнес:

— Вы считаете, мы привыкнем к этому, Мартин? Привыкнем бродить вот так… без всякого смысла?

Я не ответил. Он был прав, что я мог возразить ему! Мы с Дегом немного постояли на вершине холма, чтобы отдышаться, а Куба и Даалу начали спускаться вниз, в долину. Солнце жгло немилосердно, но на солнцепеке по крайней мере не было насекомых. Я взял бинокль и внимательно осмотрел все вокруг. Глупо, конечно. Чертовски глупо и нелепо.

— О'кей, Дег, побродим немножко, пусть даже без всякого смысла, сделаем все, что в наших силах… Постарайся не падать духом, подкрепись чем-нибудь, глотни воды… Ничего другого не остается. Мы же не можем бросить все и вернуться, едва начав поиски.

Не глядя на меня, он кивнул:

— Да, конечно, вы правы. Трудно рассчитывать, что мы сразу же найдем то, что ищем… Согласен, Мартин, поищем еще… сегодня, завтра, послезавтра. Но в конце концов…

— Мартин! — позвал меня Куба. Его голос звучал взволнованно и звонко. Я еще ни разу не слышал его таким. Колокольчики тревоги загремели в моей голове. Я стремительно обернулся и увидел Кубу метрах в двухстах возле кустарника. Даалу стоял рядом, пригнувшись над чем-то.

— В чем дело. Куба? — спросил я. Он продолжал что-то рассматривать.

— Идите! Идите взгляните.