Странник

Глава 35

Росс Хантер остановился, чтобы еще раз посмотреть в пропасть, после чего прошел мимо фургончика, подошел к «корвету» и сел за руль.

Он не хотел принимать командование и предлагал, чтобы это сделал Додд, но Хиксон посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Я считаю, что Рудольф выбрал бы тебя!

Делать было нечего, и Росс согласился.

Хантер ненавидел брать на себя ответственность и принимать окончательные решения, но все же был вынужден отклонить предложение Хиксона, который при помощи пистолета хотел передвинуть скалы так, чтобы они перегородили шоссе. Он обосновал свой отказ тем, что в пистолете, если они не ошибаются, осталось около одной восьмой части заряда.

Он также должен был решить, ехать ли им в Муллхолланд, или же в Вандерберг-Два.

Он медлил с решением до самого перекрестка и всю дорогу был вынужден слушать упреки Марго, которая считала, что они должны ехать вслед за Мортоном Опперли, особенно теперь, когда у них есть листок бумаги с известием, что профессор улетел в Вандерберг-Два. Она почти все время талдычила, что Хантер должен был сразу ясно сказать об этом всем присутствующим, чтобы позднее не возникло никаких недоразумений.

О Брехте не было сказано ни единого слова, но это только усиливало мрачное настроение. Только через длительное время Хантер шепотом спросил у Войтовича, каковы были последние слова Рудольфа, тогда, рядом с автобусом, когда они вместе смеялись, и тот ответил:

— Я попросил его, чтобы он снял черную шляпу, потому что этот цвет приносит несчастье, но он только рассмеялся: «Войтович, когда ты будешь таким лысым, как я, и не сможешь это скрыть, только тогда ты узнаешь, что такое несчастье».

Дылда, до которого донеслись обрывки разговора, с грустью закивал головой и сказал:

— Я тоже его предостерегал, — а потом пробормотал что-то вроде «грех гордыни».

— Услышав это, Войтович возмутился, и Додд вмешался, пытаясь смягчить ситуацию.

— Я уверен, что Чарльз Фулби имел в виду лучшие черты характера Вульфа, что он говорил о врожденной непокорности греческих героев богам с Олимпа…

— Меня не волнуют ваши греки, — взорвался Войтович. — . Я не позволю, чтобы кто-то плохо говорил о Брехте!

Хантер посмотрел на помятую черную шляпу, которую держал с момента несчастного случая, и подумал о Рудольфе, лежащем на дне пропасти вместе с тремя убийцами — общая пища для сарычей!

— Боже! — вздохнул он с горечью, — даже у собаки Додда было надгробие, а у него ничего, абсолютно ничего…

Он подумал, не повесить ли где-то шляпу, но тут же пришел к выводу, что такой поступок не имеет смысла. Он разгладил поля шляпы и, когда ветер утих, швырнул ее вниз по склону. Некоторое время казалось, что шляпа задержится на краю пропасти, но небольшой ветерок подхватил ее, и она исчезла за обрывом.

Рама Джоан крепко схватила его за плечо, обняв второй рукой Марго.

Все замолчали, и поэтому в тишине отчетливо услышали вдалеке приглушенное рычание двигателя, приближающееся со стороны долины.

— Слышишь, Росс? — крикнул Макхит, моментально присев на корточки возле фургончика и выставив вперед карабин, Хантер кивнул и вспомнил слова Брехта о том, что пьяные хулиганы скоро будут здесь.

Он отдал приказ садиться в машины и подтолкнул Марго и Раму Джоан. Когда он садился за руль — Марго села сзади, а Рама Джоан рядом с Анной на переднем сиденье, — то подумал, что Брехт бы не бежал сломя голову. Хотя, кто знает? По крайней мере, он наверняка что-нибудь сказал бы по этому поводу. Он запустил двигатель, повернулся и поднял правую руку:

— Внимание! Если понадобится, немедленно открывайте огонь! Не ждите приказа! Понятно? В путь!

«Это вышло не лучшим образом, — подумал он, включая скорость. — Но пусть так и будет».

Ричард Хиллери познакомился с Верой Карлсдайль в Ньюксбери: девушка сидела в грязи и тихонько плакала.

«Сейчас все чаще можно увидеть людей в грязи, — подумал он, — но, честно говоря, лучше, когда кто-то сидит в грязи, чем валяется в ней мертвым».

Девушка сидела в боковой улочке, сжавшись, как мышка, и плакала так тихо, что Ричард не заметил бы ее, если бы не было так светло, хотя солнце зашло уже два часа назад. Она держала в руках транзистор и тихо плакала.

В течение последних тридцати шести часов Ричард несколько раз видел, как чужие люди оказывают друг другу помощь, как в толпе находят друг друга члены семей, как спонтанно завязываются дружеские чувства, и неожиданно сам почувствовал, что он тоже хотел бы с кем-нибудь подружиться Он всем сердцем ждал, чтобы нашелся такой человек, которому он был бы нужен и который был бы нужен ему.

И вот оно, счастье!

Он дал девушке кусочек хлеба — один из тех, что сбросил вертолет у Клита, но оказалось, что она не голодна. Ее страшно мучила жажда. Добыть воду в местности, недавно залитой приливом, оказалось непросто — вода в резервуарах, колодцах и источниках была соленой. Свежая вода еще могла течь кое-где в трубах, но он не знал, где их искать.

Ричард вспомнил, что несколькими кварталами ранее видел пивную, которую как раз грабили, и вместе с Верой он потопал в этом направлении. Когда они проходили мимо деревянных домов, носящих следы прилива, и гостиницы «Королевский Хмель», он открыл, что еще мучает девушку: у нее отвалился каблук, а впрочем, остроносые туфли на высоком каблуке не годились для путешествия, которое их ожидало.

Перед пивной стояла толпа людей. «Мы, британцы, законопослушны, — подумал он, — даже для того чтобы грабить пивную, нужно становиться в очередь». Он вспомнил, что рядом находится обувной магазин, и без колебания вломился туда, что было не очень трудно, так как прилив выдавил входную дверь, и среди валяющихся в беспорядке коробок с обувью выбрал для девушки пару теннисных туфель. Ричард выбрал для них обоих также теплые носки. Все эти вещи были, конечно, мокрыми, но это не имело сейчас значения.

Когда он вернулся в пивную, очередь значительно продвинулась, и вскоре под внимательным оком крепкого мужчины, который, может быть, даже был владельцем, хотя и не признавался в этом, Ричард взял по бутылке пива для себя и Веры и одну маленькую бутылку рома.

На улице какой-то толстяк неожиданно закричал:

— Смотрите! Вон та зараза!

Это был Странник с большим «X» на выпуклом диске, почти симметрично окруженный белыми обломками Луны.

Вера посмотрела на Странника и, крепко сжав губы, отвернулась. Это понравилось Ричарду. Он решительно взял ее под руку и повел в том направлении, в котором шел ранее, — сначала они шли медленно, жуя хлеб и запивая пивом. Он ничего не говорил ей о своем плане добраться до холмов Мальверн. Ричард подумал, что на это еще будет время, когда они перейдут через старый стальной мост в Тельфорде на другую сторону гудящей реки Северн.

Вера включила радио, но на всех частотах был слышен только оглушительный треск. Он хотел было сказать ей, что можно выключить радио, но вместо этого спросил, удобно ли ей в теннисных туфлях, и она, улыбнувшись, ответила:

— Они чудесны!

Еще час тому назад он странствовал один среди толпы чужих, думал о миллионах или сотнях миллионов трагически погибших и задумывался, имеет ли это какое-то значение. Он думал, а нужна ли миру такая масса людей? Возьмем, к примеру, толпу вокруг меня — наводнение произвело в ней децимацию — и все же большинство из тех, кто остался, все равно дураки и не приспособлены к ритму жизни, без них мир вполне мог бы обойтись. Сколько нужно людей, чтобы сохранить какую-нибудь культуру? Неизвестно. Может быть, остальные просто лишние? Миллионы стереотипов — не слишком ли это высокая цена за существование горсточки стоящих людей? Не является ли большим недоразумением само понятие человечества, размножающегося без конца и без какого-либо контроля, человечества, которое выплеснется на звезды, когда на Земле не хватит места для всех? Волнует ли это бессмысленное размножение еще кого-либо, кроме самих людей? Необходим великий отсев — мир заслужил этот катаклизм!

Но теперь ему в голову пришла мысль, что, если бы наводнение забрало еще одну жертву, ею вполне могла быть Вера. Он знал, что теоретически таких женщин десятки тысяч, но он нашел только одну и сейчас уже не хотел ее потерять. Крепко прижимая ее руку к себе, он упрямо шел вперед.