Страстные сказки средневековья. Книга 2.

- ... решен вопрос о браке моего брата с дочерью графа Клейморского Жанной Гогенлау.

Даже Стефка и то впервые узнала об этом, что уж говорить об остальных женщинах. Над этим уголком сада моментально воцарилась такая тишина, что стал слышен даже звук летающих вокруг насекомых. Все недоверчиво уставились на наслаждающегося их изумлением барона, но того, если кто и интересовал, так это побледневшая Ульрика.

Как ни хорошо держала себя в руках бывшая королева, все равно ей не удалось доиграть взятую на себя роль до конца.

- Как это возможно? - излишне нервно осведомилась она.

Барон только развел руками.

- Я не понимаю вопроса! Мой брат - здоровый и крепкий мужчина, почему он не может жениться? Вот он и продолжит род Валленбергов, если Господь так и не пошлет мне сына!

Ульрика окаменела. Стефка же неожиданно почувствовала себя виноватой. Ой,- испуганно подумала она,- здесь всё настолько сложно...

Но белую королеву было трудно надолго вывести из себя, уже минуту спустя она заговорила с бароном, на какую-то другую тему, словно прочно забыв про предстоящее венчание.

Дальше события выстроились в таком порядке.

Сначала сына родила Аннет. Не смотря на настоятельные просьбы окружения, упрямый Валленберг отказался дать отпрыску имя Гуго даже вторым или третьим, тем самым начисто отстранив младенца от наследства.

В ту же ночь к ней во сне вновь явился белоснежный барс. Подлетев к лежащей на кровати женщине, он пренебрежительно фыркнул.

- Ты становишься курицей, дорогая! Жирной глупой наседкой!

- А что, есть какая-то разница между мной сегодня и мной вчера?

- Не знаю, наверное, нет, раз ты сама этого не ощущаешь!

Вот и поговори с ним после этого! Не зря говорят, что лукавый большой путаник!

Потом в сопровождении свадебного поезда уехал во Фландрию к своей невесте Вальтер фон Валленберг.

Графиня стала случайным свидетелем того, как Ульрика провожала отъезжающих. Женщина стояла на крепостной стене, и ветер небрежно развевал её белую вуаль над погруженным в мрачные мысли лицом. Грусть, тоска, одиночество...

Стефания родила фон Валленбергу сына в одну из особо жарких ночей августа. Роды на удивление прошли быстро и безболезненно, к вящему удовольствию хлопочущей вокруг неё Герды.

- Вот,- гордо протянула она новорожденного счастливому отцу,- а я что тебе говорила! Смотри - здоровенький и крепкий младенец. И уже сейчас видно, что настоящий Валленберг - вылила в тебя, как каплю в каплю! Одно слово - Гуго! Наш будущий господин!

Барон осторожно принял на руки бесценный сверток, смотревшийся в его больших руках особенно хрупким и маленьким.

- Сын,- нежно прошептал он, целуя младенца в сморщенный красный лобик,- как же долго я тебя ждал!

- Спасибо, любимая,- поцеловал он руку роженице,- вы сделали меня самым счастливым человеком на земле.

Стефка облегченно закрыла глаза - хоть кого-то она сделала счастливым!

Это была удивительно спокойная пора в жизни Стефки. Малыш на руках - живое родное тепло согрело и заставило расцвести её душу. Пусть отношения с мужчинами дарили ей мало радости, но сын! Она обрушила на младенца все запасы любви и нежности, которыми не сумела воспользоваться ранее.

Даже отношение к барону и то изменилось - ведь он был отцом её бесценного малютки! Стефка притерпелась к диковинному характеру любовника, научилась ценить и его страсть, и тихие вечера, когда он и Аннет играли в шахматы, а она сидела со спящим малышом на руках и невидящими глазами смотрела на шахматное поле. Теперь ей было все равно, кто побеждает в игре, и какая королева властвует. Вальтер задерживался во Фландрии, и, наверное, поэтому Ульрика странно притихла.

И хотя Стефка довольно редко посещала её гостиную, белая королева прекратила третирование соперницы, и была с ней подчеркнуто вежлива и церемонна. И это затишье очень беспокоило женщину, заставляя избегать посещения каминной комнаты даже, когда в этом не было особой необходимости.

- Дорогая,- как-то попенял ей на это фон Валленберг,- чураясь общества, вы ведете себя странно. Мы все здесь живем единой семьей, и мне бы не хотелось, чтобы в моем доме создались две враждующие группировки. Хоть худой, но мир! Не уподобляйся сварливой Герде!

В общем-то, он был прав, но...

- Я чувствую какую-то опасность,- неохотно призналась Стефка барону,- и так счастлива сейчас, что мне страшно это потерять. О, дорогой, вы должны меня понять! После стольких странствий и скитаний, я наконец-то, обрела дом и покой, и только благодаря вам! Ульрика никогда мне этого не простит!

- Думаю, ваши страхи безосновательны! - довольно улыбнулся Гуго, поцеловав её в висок. - Возьмите себя в руки. Вы преувеличиваете опасность, исходящую от этой женщины. Что она может?

Увы, разыгравшиеся в последствие события показали, что он недооценил взращенной когда-то собственными руками ненависти белой королевы.

РОЖЕ ДЕ ВЕРМОН.

Странная все-таки дама - судьба!

В этот промозглый осенний вечер она столкнула в придорожной харчевне двух дворян, совершенно случайно оказавшихся в этих местах.

Граф де ла Верда после долгих напряженных переговоров с королем Эдуардом все-таки добился освобождения из-под стражи Маргариты Анжуйской - бывшей королевы Англии. Он лично сопроводил её в Дампьер - тихий замок, отражающий невысокие стены в медленно текущей мимо Луаре. Его великодушно выделил свергнутой королеве её кузен Людовик.

Путешествие с раздавленной судьбой, молчаливой женщиной оказалось тяжким крестом. Он помнил её иной - решительной, красивой и дерзкой повелительницей. Проводив царственную изгнанницу, граф, не смотря на хлещущий дождь, поспешил уехать из унылой обители.

Увы, дон Мигель не любил неудачников, считая, что крах их устремлений не что иное, как промысел Божий, а если так - жалость неуместна, а сочувствие греховно!

Харчевня, представшая перед ним, оказалась грязной мерзкой дырой, в которой граф со своими людьми никогда бы не стал останавливаться, если бы не ливень.

Каково же было его удивление, когда в прокопченном неопрятном зале за осклизлым от впитавшегося вина столом он заметил явно состоятельного и знатного путника. Одежда, повадка - все в нем выдавало дворянина, но лишь приглядевшись внимательнее, дон Мигель понял, как ему повезло. На весь долгий, дождливый вечер у него появился собеседник, да ещё какой - знаменитый менестрель двора герцога Бургундского шевалье Роже де Вильмон!

Когда граф бывал при дворе Карла Смелого, они не раз встречались, и даже перекидывались парой-тройкой фраз. Потом пронесся слух, что тот путешествует, и вот, очевидно, менестрель возвращался домой. Поэт тоже узнал де ла Верду и обрадовался, что не придется в одиночестве коротать унылый вечер.

- Моя лошадь захромала, а местный кузнец заболел, и пока мои слуги ищут в этих забытых Богом местах другого, я вынужден сидеть в мерзкой вонючей дыре и проклинать дождь,- жаловался он графу за стаканом вина,- как же я рад, что случай направил вас сюда и вы составите мне компанию! А что вас привело в эти края?

Что ж, собственно скрытничать уже было незачем, и граф скупо поведал собеседнику грустную историю английской королевы.

- Несчастная женщина, а ведь когда-то была известной красавицей! Из-за неё с ума сходили мужчины,- сочувственно вздохнул де Вильмон,- правда или нет, но говорят, покойный граф Уорик устроил войну Алой и Белой роз только из-за того, что она отвергла его чувства. А потом, когда королева на них все-таки ответила, восстановил её на престоле.

Дон Мигель поперхнулся вином. Такое толкование страшных и кровавых событий могли придумать только во Франции, где любое, даже самое далекое от страсти дело вечно норовят обрядить в любовную мантию. Но спорить не стал, а зачем? На то и существуют менестрели, чтобы превращать самые низменные страсти человеческой натуры в возвышенные стансы о любви к прекрасной даме.

- Не могу знать, - деланно зевнул он, - альковы королей не так уж и раскрыты постороннему взору, как это принято считать, но, насколько мне не изменяет память, в период реставрации у Уорика была другая любовница. Впрочем, иногда мужчины имеют и по две женщины - одну для души, другую для честолюбия.

- Кому как не вам знать об этом,- уважительно рассмеялся менестрель,- о ваших победах над женскими сердцами рассказывают легенды!

Вот именно, что легенды. Делать нечего этим людям, как только заглядывать к нему под одеяло!

- Бессовестно врут,- небрежно отмахнулся дон Мигель,- все очень преувеличено. На самом деле, женщин, с которыми я бы хотел оказаться в одной постели, до обидного мало.

- Говорят, ваша покойная жена была дивной красавицей! Примите моё соболезнование в связи с этой утратой!- счел нужным посочувствовать собеседник.

Дон Мигель ничего не ответил, быстро схватив кубок со стола и отпив из него дрянного вина. Вот только показного сочувствия ему и не хватало! И почему люди считают, что исполняют долг милосердия, напоминая человеку о самых неприятных событиях в жизни?

Сколько бы граф не служил месс по покойной жене, его все равно не отпускала какая-то тяжесть - как будто он что-то не так сделал, чего-то не досказал Стефании, и теперь горько раскаивался, что они расстались врагами до жизни вечной.

- Почему красавицы умирают так рано - ваша жена, Агнесс Сорель? - между тем продолжал беспечно философствовать де Вильмон, - совершенная красота, видно, настолько угодна Богу, что он быстро призывает её к себе. Впрочем, совсем недавно, год назад я имел случай столкнуться с ней в самом неожиданном месте. Хотите, расскажу?

- Конечно!- покривил душой граф.

Ему уже расхотелось разговаривать, но что ещё делать на постоялом дворе, когда укладываться спать ещё рано, а на улице льет проливной дождь?

Поэт уселся поудобнее и, с заблестевшими от предвкушения глазами, начал свой рассказ.

- Я выехал из Фландрии больше года назад, направляясь в Тоскану. Меня пригласил к себе в гости флорентийский правитель Лоренцо Великолепный, но я решил особо не торопиться, чтобы вдоволь насладиться путешествием и осмотреть мир вокруг. Когда я проезжал по Трирскому епископству, то вынужден был довольствоваться гостеприимством одного из баронов - Гуго фон Валленберга. Его замок это настоящая твердыня, да и сам он фигура прелюбопытная. Уродлив, как тролль, и умен, как черт. Вы никогда о нем не слышали?

Дон Мигель покопался в своей памяти - что-то он слышал про этого человека, но никак не мог вспомнить - что именно?

- В своих владениях фон Валленберг полновластный сеньор, бывает при всех европейских дворах, и за ним тянется хвост из самых невероятных слухов. Вся их семья уже много поколений помешана на шахматах, и говорят, что играют они на самых невероятных условиях. В общем, трижды подумаешь, прежде чем въехать в ворота такого замка, и все-таки мне было интересно посмотреть на этого зверя в его логове, и я принял приглашение. То, что я увидел, превзошло все мои ожидания!

Тут менестрель для пущего эффекта сделал паузу, и де ла Верда увидел на его губах странную улыбку то ли сожаления, то ли удивления. Внезапно рассказ поэта заинтересовал нашего героя.

- Что же вы могли увидеть в трирской глуши, если это поразило даже вас, такого опытного ценителя прекрасного?

Де Вильмон загадочно усмехнулся, для выразительности даже восхищенно щелкнув пальцами.

- Я попал в один из самых укрепленных и загадочных замков Европы! Роскошь там везде чуть ли не королевская. Но не это главное! При его дворе я встретил настоящее соцветие женщин - все, без исключения, редкостные красотки. Метресса самого барона - истинная королева, с манерами и осанкой богини, необыкновенно образованная дама, и вокруг нет ни одной не то чтобы дурнушки, а даже непримечательной женщины. Но особенно меня поразила одна дама - она тихо сидела в сторонке и была очень печальна. Такой красоты я никогда не видел! Синие, цвета мокрого бархата глаза, из-под головного убора выбивались локоны цвета золота, совершенные, необыкновенно нежные черты лица. Мечта - легкая и неуловимая! Представьте, от дамы исходил чарующе необычный запах полыни, и это было так изысканно! Верите, я влюбился в тот же миг! А она оказалась любовницей Валленберга. И это было так неестественно! Такая красавица и урод! Я оказал ей внимание, и чуть не поплатился за это жизнью - смерть пролетела мимо меня, я даже почувствовал на своей шее её дыхание!

Дон Мигель зачарованно слушал этот перегруженный метафорами и преувеличениями рассказ. Но если откинуть поэтические обороты, то... Этого не может быть, потому что не может быть никогда, - твердо сказал он себе,- мало ли на земле красоток с золотистыми кудрями и темно-синими глазами? Каждая вторая! А Стефания мертва! Я сам видел обугленные трупы, там невозможно было выжить!

- Как же звали эту трирку?- как можно безразличнее спросил он.

- Знаете, дама не показалась местной уроженкой,- задумчиво проговорил менестрель,- и хотя она чисто говорила по-немецки, все-таки акцент ощущался, но она и не француженка. Имя же у неё самое обыкновенное - Стефания.

Вот так?! Ну что ж, ещё одна златокудрая Стефания. Совпадение, не больше! Иначе, у него давно бы разболелась голова от новой пары рогов!

- Вы говорите, этот барон известный шахматист?- перевел он разговор от раздражающей темы.

- А вы разве никогда не слышали об их фамильных забавах - играх живыми людьми?

И тут дона Мигеля, наконец-то, озарило, где он слышал о фон Валленбергах.

Когда-то давно, теперь уже покойный папа Павел, играя при юном каталонце в эту игру, гневно рассуждал, что во всем надо знать меру, чтобы не попустительствовать дьяволу даже в самом безобидном развлечении. Мол, ему доносят из Трирского епископства, что бароны Валленберги играют в шахматы, используя вместо фигур живых людей. Тогда де ла Верда толком не понял, какая разница, как играть, да и не поинтересовался подробностями у святого отца, зато теперь с живым интересом выслушал объяснения менестреля:

- Рассказывают, что когда-то давно, в Копфлебенце во время шахматных партий убивали людей, когда выходили из игры, олицетворяемые ими фигуры. Сейчас этого вроде бы уже нет, но земля слухами полнится, что, дескать, в их партиях по-прежнему замешаны люди, но никто не знает, в чем конкретно заключается игра!

М-да! Малопонятно, но был ещё аспект проблемы поневоле его заинтересовавший.

- А почему вы так уверены, что эта дама Стефания любовница хозяина?

- Когда женщина и мужчина исчезают вдвоем из зала прямо посереди танца, а потом ты видишь её с распухшими от поцелуев губами... Что в таком случае можно подумать?

- А её муж?

- В ответ на мой вопрос женщина сказала, что её мужа в замке нет!

Дон Мигель рассеянно слушал продолжение описания жизни Копфлебенца, он даже согласно покивал головой на некоторые сентенции менестреля, но потом все же незаметно перевел разговор на другое, и вскоре откланялся.

Она мертва! - упрямо сказал он себе, укладываясь спать,- она мертва хотя бы потому, что барон не счел нужным скрыть ту даму от де Вильмона! Украденных женщин не выставляют напоказ, даже не изменяя имен! Да и вообще, фантазия менестреля могла любую смазливую бабенку превратить в идеал красоты!

И всё же... что-то царапало сердце, какое-то неясное предчувствие новой беды. Дон Мигель в ту ночь долго молился за упокой души супруги, даже не сознавая, что таким образом пытается уговорить Создателя оставить Стефанию у себя.

МОРАВИЯ.

Письмо из Копфлебенца пришло в Моравию в начале октября. Его доставил один из вечно странствующих монахов. Куда и зачем бредут эти люди из одного конца Европы в другой понять трудно, но они вечно толкутся, как на постоялых дворах, так и на кухнях самых неприступных замков, легко минуя караулы и запоры. Торгуя крестиками с мощами различных святых, да чудодейственными иконками и облатками, за мизерную плату эти монахи могут протащить в складках своих не первой свежести потертых сутан и тайные сообщения. Вот этой своеобразной оказией воспользовалась Ульрика, чтобы сообщить Генриху Моравскому, что фон Валленберг обвел его высочество вокруг пальца, присвоив себе заказанную пленницу.

Монах до Моравии добирался долго, петляя по своим делам по всей империи, а когда все-таки добрел до адресата, то выбрал отнюдь не самое подходящее время.

Принц как раз охотился, когда в его охотничьи угодья неторопливо приплелся запыленный монах, но одновременно с ним примчался и гонец с известием, что его светлость необходим в Брно. Его отцу становилось всё хуже. Болезнь душила маркграфа - он задыхался и кашлял кровью.

Генрих Моравский получив известие об обмане фон Валленберга, гневно скрипнул зубами, но в эту пору ему стало не до женщин. Он прекрасно осознавал, какие сюрпризы его могут ждать, если он не поспешит ко двору.

Всему свое время!,- мудро решил Генрих.

Действительно, скорое возвращение принца оказалось неприятным сюрпризом для сторонников его дяди - младшего брата отца.

Ульрих был довольно влиятельной фигурой при дворе и его уважали бароны. Он славился здравомыслием и отвагой на поле боя. Генрих же пока ничем, кроме беспутных выходок себя не проявил. Развратник, гуляка, мот!- вот далеко не полный список эпитетов, которыми его награждала оппозиция.

Немалое значение имело и то, что большинство баронов не пожелало смириться с поражением чешского короля Подебрада от венгерского короля Матеяша Корвина, в результате которого Моравия стала вассалом Венгрии. Ульрих нередко выступал против венгров, тогда как Генрих, наоборот, часто бывал с матерью при венгерском дворе, демонстрируя лояльность новому сюзерену. И хотя это было продиктовано политической необходимостью, популярности наследнику отнюдь не прибавляло.

Маркграф был ещё жив. Тяжело и с хрипом дыша, он лежал на смертном одре в окружении нескольких преданных слуг, жены и епископа, а в соседней со спальней зале уже собрались решительно настроенные бароны.

- Генриху нет и тридцати,- говорили одни, не отваживаясь откровенно нападать на молодого человека,- у него нет склонности к государственным делам! Охота, девки и пирушки - вот, чем забита голова наследника престола! Не лучше ли управлять его мудрому дяде?

- Генрих - вертопрах, никчемный, лживый мальчишка,- более резко высказывались другие,- он за это время так успел нагрешить, что самое место ему в монастыре!

- Нельзя допустить его коронации! Генрих погубит маркграфство, сделав его венгерской провинцией,- припечатывали следующие,- только мудрый и уравновешенный Ульрих может спасти государство от окончательного порабощения!

Короче, если были среди присутствующих люди, симпатизирующие Генриху, то они считали нужным помалкивать. Среди моравских баронов царили патриархальные нравы, инакомыслящим могли расквасить нос, а то и хуже. От души проорав все свои претензии, заговорщики, в конце концов, пришли к соглашению, что сразу же, как маркграф испустит дух, они провозгласят властителем Ульриха. Когда же Генрих прискачет к телу отца, то его поставят уже перед свершившимся фактом. И пусть Корвин хоть лопнет от злости!

Естественно, что все эти разговоры были известны маркграфине, которая в ужасе склонилась над синеющим от удушья мужем.

- Подождите, дорогой,- плакала она,- не умирайте! Вы, Люксембурги, всегда славились выносливостью. Дождитесь нашего мальчика, я сердцем чувствую, что он уже в дороге. Держитесь, держитесь!

Естественно, что хотя Генрих и не присутствовал на заседании заговорщиков, он не обманывался на счет любимого дядюшки. Поэтому, когда принц ворвался со своими людьми в ворота замка, он не пошел напрямую в спальню умирающего отца, а прокрался туда потайными ходами, внезапно возникнув перед родителями и епископом прямо из стены.

Шпильберг - резиденция моравских маркграфов славился своими потайными ходами, и, разумеется, Генрих в них прекрасно ориентировался - его в свое время ознакомил с этой государственной тайной отец.

- Генрих, мальчик мой,- кинулась ему на шею обливающаяся слезами мать, но сын решительно отстранив её, подошел к задыхающемуся на смертном ложе маркграфу.

- Я здесь, отец,- почтительно поцеловал он холодеющую руку,- я мчался, загоняя коней, чтобы не допустить междоусобицы в государстве, законно приняв власть из ваших рук!

- Генрих! - отец, в кои-то веки растянул дрожащие губы в улыбке.

Они никогда не были близки, мало того, не доверяли друг другу. Но сейчас все резко изменилось! Маркграфу явно хотелось сказать сыну что-то личное, как-то приласкать его перед вечной разлукой, но дела государства для подобных людей всегда важнее, чем родительская любовь.

В присутствии епископа и нескольких ближних дворян власть по всем правилам была передана Генриху. Маркграф поставил дрожащей рукой свою последнюю подпись на документе и испустил дух. Все находящиеся в комнате тут же были приведены к вассальной присяге, и Генрих вышел к дядюшке и недовольным баронам уже маркграфом.

Но оппозиция ещё не сказала своего последнего слова. В некоторых районах вспыхнули стихийные восстания, которые новому маркграфу с трудом удалось подавить. Генрих метался с отрядом рыцарей по стране, решая спорные вопросы - кого-то уговаривая, а кого-то запугивая, и наводил порядок в своем лене. Дядюшку, после упорного сопротивления, ему удалось упечь в монастырь.

И только в марте, когда более или менее утихли все недовольные, новый маркграф съездил в Буду и принял вассальную присягу.

И возвращаясь назад после такого изматывающего марафона, Генрих внезапно осознал, что на дворе весна - светит солнце, и из-под снега показалась первая трава, горько и волнующе пахнет набухшими почками. И его сердце громогласно, потоком бушующей крови напомнило о темно-синих глазах и золотистых кудрях единственной женщины, которая сумела покорить его сердце.

Все это тяжелое время ему было не до любви. Бывая в Шпильберге, он подчеркнуто посещал только спальню маркграфини, и пока двор лихорадило в догадках о том, кто станет фавориткой нового властителя, Генриха этот вопрос волновал мало. Всему свое время..., и вот это время, наконец-то, настало!

Иногда он даже сам себя недоуменно вопрошал, почему так прикипел душой к Стефании, и честно отвечал - потому, что её когда-то увели из-под самого его носа. Месть дону Мигелю стала для Генриха делом принципа - принципа божественного главенства над человеком ниже его по положению. Возможно, если бы девицу удалось совратить, Генрих давно бы уже забыл о златовласой красавице, но... нам особенно дорого только то, что недоступно! Мнимая смерть красавицы примирила его с утратой, но когда он узнал, что женщина все-таки жива, желание обладать ей вновь заполонило душу.

Итак, графиня де ла Верда не погибла, а уютно утроилась под одеялом фон Валленберга! Маркграф досадливо нахмурился - никому в этом мире нельзя доверять, даже профессиональным разбойникам и похитителям!

Но со времени получения известия прошло больше полугода, может, семья Стефании уже узнала о том, что она жива? Интересно, известно ли старому лису Збирайде о чудом спасшейся крестнице?

Выяснить это можно было несколькими способами. Во-первых, пригласить упрямого барона в Брно и прямо задать вопрос о Стефании. Но его неуместное любопытство могло вызвать нежелательные вопросы. Во-вторых, можно было отправиться в дом Збирайды самому, и незаметно расспросить о крестнице близких пану Ирджиху людей.

После недолгого раздумья Генрих решил пойти вторым путем.

Воспользовавшись первым же подвернувшимся поводом, маркграф объявил, что хочет поохотиться в угодьях своего верного вассала - барона Збирайды. Старший сын барона вне себя от счастья поспешил к отцу с радостной вестью, зато двор находился в состоянии полнейшего недоумения, пытаясь понять, что происходит. Время для охоты было выбрано явно неудачное, особенно для такого опытного охотника, как Генрих. Но государи не обязаны ни перед кем отчитываться, и в конце апреля маркграф появился во владениях Збирайды, не слишком обрадованного такой честью.

ЕЛЕНКА.

Когда старший сын Збирайды Тадеуш поведал отцу о чести принимать в гостях самого маркграфа, изумленного пана Ирджиха охватили противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад и горд, что Генрих решил почтить своим визитом его дом. Но с другой - все это было очень странно!

- Охота?- без обиняков высказал он сыновьям.- На кого, на юбки девок? Что, в Брно их недостаток или при дворе шлюхи вдруг перевелись? А на какого ещё зверя охотятся в это время года?

- Может, на уток?- нерешительно пробормотал Тадеуш.

Сыновья побаивались грозного родителя, и поэтому больше помалкивали в ответ на его резкие замечания. Вот и сейчас Збирайда вскипел от глупости отпрыска.

- Они после перелета едва живые, никакого мяса! Да и нет в моих угодьях крупных гнездовий. Для этого озера или плавни нужны! Не будет же маркграф по самое...,- тут он выразился весьма неприлично,- лазить по нашим непроходимым болотам? Что, приятнее занятия не нашлось?

Тадеуш вжал голову в плечи. У отца к нему и его жене Марженке было слишком много претензий, которые барон, не мудрствуя лукаво, высказывал прямо:

- Мне самому, что ли заняться твоей женой, чтобы она понесла, или ты сговоришься, с кем-нибудь из друзей, раз сам не мужчина?

- Отец!

- Что, отец? Где внуки, или ты ленишься взгромоздиться даже на свою жену? Перевелся род Збирайдов, не иначе! Карел с девками спит, а невесту до сих пор себе не выбрал, ты же...

Пока отец энергично перепирался со старшим сыном, младший задумчиво молчал.

Не сказать, чтобы его не устраивала бесплодность жены старшего брата. Это означало, что в дальнейшем можно было бы претендовать на его наследство.

Но, во-первых, брат и сам мог его пережить, а во-вторых, могла умереть стерва Марженка. И кто знает, может во втором браке брату повезет больше? Что же касается его женитьбы, то на какую достойную партию мог претендовать младший сын? А Карелу хотелось жениться хорошо, чтобы в дальнейшем, когда умрет отец, не оказаться ни с чем. Можно было бы попытать счастья при дворе того же Генриха, но барон любил младшего сына и не желал с ним расставаться, упорно сватая ему то одну, то другую девушку из соседских семей. Но Карел не спешил с женитьбой.

Между отцом и старшим сыном, тем временем, зашел разговор уже о второй сестре - Еленке.

- Еленку срочно отправить в замок Лукаши под надзор сумасшедшей Анельки. Как бы она не блажила, но всегда сможет понять, что хочет мужчина от её внучки и глаз не спустит с ветреной девчонки! И в кого она только такая?

Братья затаенно улыбнулись. Они бы могли ответить на этот вопрос, но затрещины получать не хотелось. Действительно, если Стефка росла всеобщей любимицей, то её младшая сестра была сущим наказанием.

Елена была то же красавицей, но на другой лад, унаследовав черные буйные кудри своей матери и высокие венгерские скулы под раскосыми глазами красивого иссиня-черного цвета. Яркие полные губы ей достались от отца вместе с тонким выгнутым носиком. Была она пухленькой, дерзкой и весьма соблазнительной - никаких даже намеков на ангелоподобность старшей сестры в её возрасте. А уж характер!

Дерзкая, непослушная, своевольная... С ранних лет Еленка вела себя неподобающим образом для паненки высокого происхождения. В детстве её то и дело ругали за разорванные юбки и сбитые в кровь коленки, снимали с деревьев, вылавливали из воды, где она с деревенскими мальчишками ловила раков. Хеленка с боем мыла ей уши, расчесывала сваленные в колтун локоны, штопала вечно драные чулки.

Позже, едва Елена подросла, чтобы влезть без последствий на коня, она увлеклась охотой. Да так, что Збирайда сколько не ругался, ничего поделать не мог! В любую погоду - в жару и стужу, в дождь и снег, закутавшись в крестьянские овчины, и в окружении своры преданных собак носилась она по лесу от рассвета до заката, добывая зверье, но и страшно рискуя напороться на подраненного кабана, а то и на медведя.

- Ничего не боится,- жаловался Збирайда экономке,- совсем безумная! В её возрасте паненки шьют приданое, да мечтают о женихах, а эта..., вся в репьях, в грязи, пропахла лошадиным потом и псиной, тьфу! Пугало, а не девушка, и это при её-то красоте!

- Может, приохотить паненку к чтению,- мудро заметила Хеленка,- сейчас появилось столько книг, где описывается мир, рыцарские приключения! Мой отец недавно привез одну такую из Брно. Называется Книга о разнообразии мира, написанная итальянским путешественником Марко Поло. Очень увлекательное и познавательное чтение. Еленка - умная девушка, она поймет, что в мире есть ещё немало интересного, помимо охоты на лис!

Збирайда к книгам относился с большим уважением, хотя никогда их не читал. Зачем? Он и так умный! Но если, прочитав какие-нибудь из них, Елена наконец-то повзрослеет, то он согласен развязать кошелек! Благо, печатные книги стоили значительно дешевле рукописных. До этого случая, в замке хранился только один единственный Часослов, да и тот был военной добычей, привезенной из похода то ли прадедом, то ли дедом барона, и, конечно же, Библия, составляющая наряду с облачением и чашей для причастия утварь местной часовни. По этим двум книгам учились читать по-чешски и по-латыни все поколения Збирайдов, в том числе и Елена.

Дело покупки книг было поручено Карелу, который в свое время без особых успехов закончил артистический факультет Пражского университета. Молодой человек съездил в Брно, посетил книжную лавку. Покрутил в руках несколько фолиантов, и выбрал те, которые посчитал интересными для девушки пятнадцати лет. Если бы Збирайда знал, чем обернется эта затея, он не только бы не дал денег на покупку книг, но приказал бы развести в своем дворе большой костер и спалить всю эту любовную ересь!

Неожиданно Елене понравилось чтение - у неё обнаружились острый и пытливый ум, прекрасная память и жажда знаний. Охота была отставлена в сторону, собаки и лошади временно забыты, и она углубилась в книги, пропахшие характерным духом куртуазности той эпохи - Тристан и Изольда, Роман о Розе, Ланселот, или рыцарь телеги. Романтичные истории рассказывали о вечной любви, преданности, страсти, рыцарских турнирах, прекрасных дамах, королях и героях.

Отрываясь от увлекательных страниц, девушка теперь видела не милые пейзажи сельской жизни, а скучный и тоскливый мир, заполненный мычанием коров, запахом навоза, руганью крестного с приказчиками и вонью, варящегося на заднем дворе мыла. Какая тоска!

Поначалу барон не мог нарадоваться на крестницу. Елена оставила мальчишеские замашки, и в чистейшем чепце и опрятном платье сидела рядом с Хеленкой, старательно, хотя и не особенно результативно, учась шить. Вид у девушки стал задумчивым и мечтательным, а в прекрасных глазах светилось явственное ожидание грядущей любви и приключений. Она словно грезила наяву, мечтая о принцах, турнирах, подвигах и славе!

- Всё,- обрадовался, потирая руки, довольный Збирайда,- наконец-то, эта егоза стала на женщину похожа! Теперь можно её и замуж выдать, да сбросить с плеч эту докуку!

Но когда он пригласил в гости своего ближайшего соседа вместе с сыном на смотрины, то его матримониальные планы потерпели сокрушительное фиаско.

- Никогда! - топнула ногой упрямица. - Почему я должна выходить замуж за этого деревенщину? От него пахнет овцами и вид, как у тупого барана! Я хочу, как и Стефка поехать в Брно! Мне тоже хочется выйти замуж за графа!

Напоминать о потере обожаемой дочери Збирайде не стоило - тот мгновенно вышел из себя.

- Нет! Хватит с нас графов и принцев,- кричал он на насупившуюся девчонку,- ты выйдешь замуж за того, на кого я укажу, иначе не видать тебе приданого, как собственных ушей! Останешься в девках!

- Лучше так, чем быть женой свинопаса!- Елена никогда не лезла за словом в карман.

- Кто свинопас? Это Владек-то? На себя посмотри! Давно ли сама перестала быть похожей на грязную холопку? Парень крепкий, здоровый, и с головой у него, в отличие от тебя, все в порядке!

- Ну и женитесь на нем сами! Я хочу в Брно!

- Ты попадешь туда только после моей смерти!

- Тогда и Владек меня получит только в саване!

Збирайду чуть не разорвало от злости.

- Еленка такая же шлюха, как и её мать,- ревел он в гневе, обращаясь к экономке,- ну, чем ей Владек не понравился?!

Хеленка лежала на их общей кровати, и устало наблюдала за мечущимся по комнате бароном. Этот день был не из легких - варили мыло, проверяли оставшиеся после зимы припасы, да ещё она умудрилась сбегать в лес к своей прихворнувшей бабке. И вот теперь ещё Збирайда с Еленкой! После смерти Стефки у женщины в душе поселилась стойкая тоска, отравляющая все вокруг. Но жизнь продолжалась...

- Не по душе ей пан Владек, - легко перевела она дыхание,- такие вещи случаются! Она ещё столь юна, подберет себе жениха!

- Но только не в Брно! - отрезал пан Ирджи.,- Хватит с нас беды со Стефкой!

Хеленка страдальчески поморщилась. Она не хотела этого слушать, не хотела вспоминать. Слишком больно и тяжело!

- Еленка может найти свою любовь и в другом месте. Незачем торопиться!

Збирайда, в общем-то, был согласен с умницей Хеленкой, если бы не тайный страх, все это время неотступно терзающий его душу. Не смотря на все недоразумения и постоянные ссоры, он любил свою младшую дочь, поэтому боялся, что с ней то же что-нибудь случится, и он потеряет ещё и Елену, как потерял в свое время Стефку. Вот если бы удалось её выдать замуж, за какого-нибудь хорошего парня по соседству, то всегда можно было бы навестить дочь, или самому пригласить молодых в гости. Так нет, эта юная ослица упиралась, и не желала становиться счастливой, отвергая подходящих женихов!

И вот когда пан Ирджих и без того был в сомнениях и тревоге, раздумывая, что делать с дочерью, на его несчастную голову ещё сваливался маркграф. Как незваный петух в курятник!

Поэтому, пока в замке заканчивались последние приготовления к приему, и слуги с ног сбивались, расстилая во дворе и в доме бережно хранящиеся в кладовых ковры, а на кухне жарилось и пеклось огромное количество снеди, Хеленка силой выволокла из дома бьющуюся в истерике Елену.

- Так надо,- убеждала упрямицу экономка. - Генрих не тот человек, с которым порядочная девушка может чувствовать себя в безопасности!

- Но я хочу увидеть двор, нарядных и красивых кавалеров,- со слезами протестовала Еленка, - что здесь плохого?

- Эти кавалеры всего лишь толпа беспутных хлыщей, которые только и мечтают о том, чтобы лишить невинности девушку, не давая клятв перед алтарем! - резко оборвала её стенания Хеленка, подталкивая девчонку к лошади.

И только увидев, как та в сопровождении холопа исчезает в направлении замка Лукаши, чуть перевела дух.

Когда было нужно, Збирайда мог показать и широту души, и хлебосольство. Хотя цель визита маркграфа была ему не понятна, он все же закатил великолепный прием в его честь - ломящиеся от угощения столы, рекой льющееся вино и свежее сваренное пиво, музыканты на хорах. Генрих, правда, был не со всем двором, а только с наиболее приближенными дворянами, поэтому наплыв народа был меньшим, чем ожидал барон.

- Вы, наверное, поражены моим приездом?- без обиняков спросил маркграф, милостиво склоняясь к хозяину. - А между тем, вы первый из моих баронов, гостем которого я решил стать. Знаете - почему?

- Бог мой, ваша светлость, какая разница, почему? Разве ваш визит не самая большая награда, которую я получил на склоне лет от своего господина?- вспыхнул от волнения Збирайда.

Он почувствовал себя польщенным словами маркграфа.

- Знаете,- горько вздохнул Генрих, - я до сих пор считаю себя виноватым в той истории с вашей крестницей - девицей Стефанией Лукаши. Мне так жаль девушку! Наша моравская Диана и этот инквизитор!

- Мир праху моей голубки,- перекрестился барон,- не вините себя, государь, ей на небе теперь хорошо!

Казалось, все уже сказано, но маркграф вел себя как-то странно. Немного помявшись, он выдержал довольно длительную паузу, и неуверенно добавил:

- Вы уверены в том, что она мертва?

Это была очень болезненная тема. У Збирайды и сейчас мороз прокатывался по коже, когда он вспоминал, что произошло в его доме после прибытия гонца с известием о смерти дочери. Черное безжизненное лицо Хеленки, плач и проклятия старой Анельки, слезы всей дворни...

- Ох, - тоскливо поморщился пан Ирджих, - посудите сами - если бы Стефка была жива, разве не прислала бы нам какой-нибудь весточки? Не дала бы о себе знать?

Генрих с иронией глянул на хозяина.

- Всё бывает! - туманно заявил он.

Гостеприимный барон выделил гостю самые просторные и богато убранные покои в своем доме. Именно там, прежде чем удалиться в спальню, Генрих выслушал отчет своих доверенных лиц о тайных поисках, которые велись с момента его приезда в замок.

- Никто ничего не знает о судьбе пани Стефании! Вся дворня о ней иначе, чем крестясь, и не поминает. Все твердо уверены в её смерти. Помимо младшей крестницы барона Елены в замке больше нет ни одной пани.

- Елены?- приподнял брови Генрих.- Это дочь пани Марии? Но почему я не видел её?

- Девчонку за несколько часов до нашего приезда отправили в родной замок! Мне по секрету рассказали, что её спрятала в Лукаши, от греха подальше, экономка Збирайды - Хеленка!

Маркграф раздраженно фыркнул. Эти люди точно сошли с ума, приписывая ему необузданное сластолюбие! Можно подумать, что он кинется соблазнять первую встречную деревенскую девчонку, когда к его услугам самые красивые женщины государства!

Генрих расслабленно расположился у разожженного камина и играл с собаками. Страстный охотник обожал гончих псов, и постоянно, как выпадала свободная минутка, с ними возился. Вот и сегодня, раздумывая о том, как умнее распорядиться информацией о Стефке, он трепал их умные преданные морды.

- Хеленка, - задумчиво пробормотал Генрих,- все упирается в эту Хеленку! Мне до сих пор непонятно, почему это де ла Верда передал ей выкуп за брачную кровь, хотя, как выяснилось в последствие, так её и не пролил? Какая она?

Болеслав, его доверенное лицо, неопределенно пожал плечами.

- Красивая,- наконец, произнес он,- лет тридцати пяти, с аппетитными формами. Такая, знаете, уютная, мягкая! Говорят, Хеленка и барон вместе уже больше двадцати лет, и хотя тот не пропускает мимо ни одной смазливой девчонки, ночует всегда в её спальне и очень предан своей холопке.

- Старый черт,- беззлобно выругался Генрих,- никак не утихомирится, прибавляя мне подданных.

С этими словами он встал с места, утомленно потянулся и зевнул.

- Можешь идти спать! - позволил маркграф и камердинеру.

Свиснув собакам, мужчина направился в спальню.

Войдя в комнату, он тоскливо застыл перед монументальным сооружением, мало похожим на кровать. Это больше смахивало на слоеный пирог из-за невероятного количества перин и тюфяков, на которые к тому же надо было взбираться по лестнице чуть ли не под основание бархатного балдахина.

Маркграф раздраженно вздохнул, оглядывая это диковинное лежбище. Он предпочитал жесткие постели и, разумеется, низкие, но понятно, что данное ложе соответствовало, прежде всего, уважению, которое испытывал перед ним хозяин дома. И мало кто думал об удобстве человека, который до кончика носа потонет в лебяжьей перине, страшась из-за неловкого движения, свалиться вниз и сломать себе шею!

Пока Генрих с тоской взирал на кровать, собаки разбежались по комнате, подыскивая себе поудобнее местечко для сна. Им можно было только позавидовать!

Но тут мужчина вынужден был насторожиться, заслышав злобное рычание одной из псин, раздающееся с другой стороны кровати. Так как самой собаки из-за горы перин не было видно, маркграф озадаченно обошел сооружение, чтобы взглянуть - что её встревожило? Но к тому времени, и все остальные собаки обеспокоенно столпились около собранной в виньетку ткани балдахина. Там явно кто-то находился!

Генрих не столько испугался, сколько удивился. Резко осадив псов, которые уже не шуточно собирались разобраться с незнакомцем, он отдернул ткань и замер, пораженный.

К стене испуганно прижалась очаровательная девушка. Черные, буйными кудрями вьющиеся волосы, ладная точеная фигурка, черные сверкающие глаза и яркие пухлые губы. Ему бросились в глаза и странный беспорядок в одежде, и (самое непонятное) босые ноги, не только без башмаков, но и без чулок! Генрих никогда не видел Елену, и ему её никто не описывал, но сразу же понял, кто перед ним.

- Пани?- грозно приподнял он брови, хотя сама ситуация ему показалась весьма забавной.

Девчонку от него спрятали, а она в ответ проникла прямиком в его спальню. Хороша, нечего сказать! Вот так воспитание дал Збирайда своей младшей воспитаннице!

Похоже, сестра скромницы Стефки прирожденная бесстыдница. Но, так или иначе, было заметно, что девчонка растерялась. Одно дело - проникнуть в спальню к мужчине, другое - довести визит до конца! Но Генрих не собирался помогать девчонке - зачем ему такая докука? И все же было любопытно, что эта глупышка намеривается делать дальше?

Прошло несколько томительных минут обмена взглядами, прежде чем сгорающая от смущения девушка неловко присела перед ним в реверансе и тихо представилась:

- Я Елена Лукаши, мессир!

Генрих устало рассмеялся, раздумывая, уж не позвать ли слугу, чтобы он вывел назойливую девчонку прочь, и он смог сомкнуть ресницы. День был достаточно утомительным, чтобы ещё морочить себе голову разговорами с сельскими простушками.

- И что вам, пани Елена, нужно в спальне мужчины?

- Я хотела бы с вами поговорить!- прошептала та, опуская глаза долу.

- Ночью? Что, для этого не будет дня?

- Но меня насильно увезли,- принялась горячо оправдываться юная гостья, нервно теребя шнуровку корсажа,- заперли в Лукаши у бабки, и я с большим трудом выбралась оттуда и тайком ото всех проникла сюда! Мне так хотелось вас увидеть, ваша светлость!

- Зачем я вам понадобился?

Еленка судорожно перевела дух, робко подняв на него черные, сверкающие слезами стыда глаза, и выглядела при этом настолько хорошенькой, что у Генриха поневоле дрогнули губы в улыбке. Положительно, если что хорошего и было у этого черта Збирайды, так это его крестницы. Настоящие красотки! Со Стефкой сестру, конечно, пока не сравнить, но она была ещё совсем юной!

- Итак?

- Разве желание подданной увидеть своего государя, предосудительно?

Надо же, какие обороты речи у деревенской девчонки! Генрих снисходительно хмыкнул.

- Неужели, это зрелище столь желанно?

Её глаза засияли таким неподдельным восхищением, что он поневоле почувствовал себя польщенным, особенно когда она робко выдохнула, сложив в мольбе руки.

- Я и не знала, что на свете существуют такие мужчины..., вы..., вы такой!

Генрих был, конечно, не дурен, но до красавца ему было все-таки далеко, и он прекрасно это осознавал. Но с другой стороны, искренность этой простодушной девочки не вызывала сомнений, что значительно смягчило его сердце.

- Как ты здесь оказалась? - ласково спросил он.

И Елена вновь смутилась. Очаровательно покраснев, она неловко переступила с ноги на ногу.

- Влезла по стене башни!

У маркграфа от удивления округлились глаза, и, недоверчиво глянув на юную гостью, он бросился к окну. Оно действительно оказалось открытым, но когда Генрих высунулся наружу и посмотрел на высоту башни, у него изумленно вытянулось лицо.

- Но... как это возможно? Здесь так высоко!

Девушка небрежно пожала плечами.

- Я сняла туфли и чулки, чтобы мне было удобнее нащупывать пустоты в кладке - по деревьям лазать гораздо сложнее!

Оставалось только гадать, что ей было нужно на деревьях?

Генрих глубоко вдохнул свежий ночной воздух и оглядел окрестности.

Было понятно, почему владения Збирайды получили название Черный лес. Замок обступали густые, труднопроходимые леса, и то там, то тут в темноте зловеще выделялись огромные ели. И вдруг он увидел, как где-то очень далеко в самой чащобе взмыл в небо сноп пламени. Генрих было подумал о пожаре, но тот озарив все вокруг ярким огнем, внезапно исчез - так же быстро, как и появился.

- Кто ещё живет в вашем лесу?

- Никто! - пожала плечами девчонка.

- Но может, есть какие-нибудь охотничьи хижины, где можно передохнуть в случае непогоды?

Еленка удивленно взмахнула ресницами - они у неё были черными и пушистыми.

- Непогода? Так в лесу можно укрыться под деревьями. Нет, в нашем лесу нет никаких охотничьих хижин! Разве только...,- тут она вновь почему-то стушевалась и замолчала.

У Генриха удивленно округлились глаза. Кого же здесь скрывал Збирайда?

- Разве что, пани Елена?

- В чаще есть хижина, где живет старая Агата!

- Кто такая Агата?

- Бабка Хеленки, у нас все её считают за колдунью!

Хеленка! Опять Хеленка! Как интересно...

- Ну что, Еленка,- мягко обратился он к неловко мнущейся в углу девушке, - теперь, когда ты меня увидела и со мной поговорила, то, может, поможешь в одном деле?

- Конечно, мой господин,- с радостной готовностью присела та в поклоне,- я сделаю всё, что смогу!

- Вот и хорошо, - тихо рассмеялся Генрих, вновь обращая взор на кипы перин и тюфяков на кровати,- мне не хочется будить слугу и раскрывать перед ним тайну твоего визита, поэтому помоги мне, пожалуйста, Еленка, скинуть этот кошмар с постели!

Девушка с сомнением осмотрела сооружение.

- Их целый день таскали шесть холопов, все кладовые опустошили, - заметила она,- вряд ли нам удастся всё скинуть!

- Хотя бы один тюфяк! - философски вздохнул Генрих.

Елена ловко, как ласка, вскарабкалась наверх, и они совместными усилиями, тужась изо всех сил, скинули самую верхнюю перину на пол.

- Камнями, что ли они набиты,- рассмеялся маркграф,- а впрочем, черт с ними! Я так устал за сегодняшний день, что нам и на полу будет хорошо. Не правда ли, ангел мой?!

Елена испуганно оцепенела. Все шло совсем не так, как она представляла, с такими большими усилиями пробираясь в спальню маркграфа. Генрих её неправильно понял! Она всего лишь хотела попросить, чтобы он пригласил их с паном Ирджихом в Брно, ко двору!

В книгах, которые она столь увлеченно штудировала, короли были благородными защитниками прекрасных дев, и те постоянно прибегали к их заступничеству. Здесь же, не надо было сражаться с драконами или высвобождать узниц из плена у неверных сарацин - такая пустяковая просьба, да она и озвучить её не успела!

Почему маркграф так странно себя ведет? Что, вообще, происходит? Инстинкт властно предупредил её об опасности, и девушка догадалась, что надо срочно бежать, но по неопытности не знала, как это сделать, чтобы не обидеть маркграфа. Ведь он был гостем в их доме!

Пока она растерянно мялась, не зная, что предпринять, Генрих скинул шлафорк, и подошел к ошеломленной девушке.

- Что случилось, милая, - ласково нажал он на её плечи,- разве ты не хочешь разделить со мной постель?

- Я не смею, мой господин!- жалко пролепетала она.

- Я тебе не нравлюсь?

- О, государь, разве вы можете не нравится, но...

- Но?

Елена покраснела и испуганно покосилась на валяющуюся на полу перину, и нервный смешок сорвался с её губ. Вслед за ней Генрих удивленно глянул в ту же сторону, и расхохотался.

На с таким трудом устроенной постели в самых вольготных позах разлеглись собаки, и, судя по их довольным мордам, они считали, что люди, таким образом, позаботились именно об их удобствах.

- Похоже, нам все-таки придется спать наверху,- философски заметил Генрих,- благо, ты не боишься высоты, милая!

И он с утрированной церемонностью предложил ей подняться наверх, подведя за руку к приставной лестнице. Делать нечего, и Еленка, с замершим от стыда и растерянности сердцем, быстро взлетела наверх в уютную тесноту между пологом и очередной периной. И пока Генрих лез следом, её смятенный ум нашел подходящую лазейку.

Что была для ловкой девушки кучка тюфяков? Сущая ерунда! И она мгновенно соскользнула вниз с обратной стороны постели в тот самый момент, когда Генрих уже оказался наверху.

- Ах ты, плутовка!

Мужчина попытался поймать беглянку, но край скользких, в шелковых чехлах перин не выдержал двойного нажима, и вся пирамида опасно накренилась, а потом и вовсе поехала вниз, вместе с распластавшимся на верхнем тюфяке маркграфом. Елена едва отпрыгнула в сторону, как на пол обрушился тяжелый вал из простыней, подушек и перин, в котором затерялся и Генрих.

Страх за здоровье маркграфа, мгновенно охвативший сердце девушки, был такой силы, что она, не раздумывая, бросилась к куче, с силой отбрасывая тяжелые тюфяки.

- Мой господин,- со слезами звала она, - с вами все в порядке?

И в этот момент вырвавшиеся из кучи тряпья мужские руки крепко сжали её талию, и ухмыляющееся лицо Генриха оказалось в опасной близости от глаз.

- Попалась, птичка!

Елена оцепенела, в смятении глядя в его темные, завораживающие силой и уверенностью глаза.

- О, ваша светлость....

Но его губы властно и горячо запечатали смятенно лепечущий рот. Это был первый в её жизни поцелуй! Девушка задохнулась, оцепенев от страха и волнения, ощутив пряный привкус мужских губ. Это было так странно, так парализующе опасно! Сердце билось как сумасшедшее, на разум наплывала горячая мгла, и она уже слабо воспринимала мужские властные руки у себя на груди, на бедрах... послышался треск материи, тяжелое мужское тело придавило её к мешанине из постельного белья и тюфяков.

- О, мой господин, пожалуйста..., пожалуйста...

Но что был этот умоляющий голос для распаленного страстью мужчины? Судя по тяжелому дыханию и жадным движениям торопящихся рук, он вообще её не слышал. Задыхающаяся, нечего не соображающая девушка так толком и не поняла, что произошло, когда тело пронизала острая резкая боль внизу живота, а потом и вовсе началось нечто несусветное...

Всё закончилось настолько быстро, что когда расслабленно распластавшийся на ней Генрих, наконец, отстранился от горестно затихшей Еленки, у неё едва хватило сил машинально одернуть задранный подол. Бедняжка никак не могла осознать, постигшую её катастрофу, поверить в подобное завершение своего девичества.

Генрих шевельнулся, и с силой подтянув к себе её голову, впился крепким поцелуем в губы.

- Спасибо, милая, я ценю твой дар! Хочешь место фрейлины при маркграфине?

Елена дико покосилась на его улыбающееся лицо. Конечно, но не такой же ценой! Генрих был так близко, и хотя и сотворил с ней невесть что, почему-то не вызывал ни ненависти, ни злости, не было даже обиды.

- Я была счастлива угодить вам, государь!

Маркграф довольно потянулся, пытаясь поудобнее устроиться посереди тюфяков. Он был в прекрасном расположении духа.

- Не пора ли нам немного вздремнуть?

Девушка поняла его правильно. Закусив губу от саднящей боли внизу живота, она с трудом поднялась с места, испуганно вздрогнув при виде кровавого пятна на тюфяке.

- Ты убегаешь от меня? - поймал её за подол Генрих.

- Мне нужно уходить,- тихо пояснила она,- скоро рассветет!

- Хорошо!

Голос любовника выразил удовлетворение, но в него вкралось настоящее изумление, когда он увидел, что девушка направляется назад к окну.

- Милая, для этого случая предназначены двери!

Елена невесело улыбнулась.

- Нет, ваша светлость, я уйду так же, как пришла! Этот путь самый безопасный!

- И ты не боишься ночью ходить по лесу?

Девушка только удрученно пожала плечами. Чего ей после произошедшего, вообще, бояться?

- Это мой лес..., здесь я дома!

Уж на что был утомлен маркграф, но не выдержал и все-таки выглянул в окно вслед исчезнувшей юной сорвиголове, как раз, чтобы увидеть, как она молниеносно преодолев опасный спуск, исчезает за ближайшей кипой деревьев.

- Вот чертовка! - восхищенно усмехнулся он, возвращаясь в развороченную комнату, заваленную беспорядочными грудами тюфяков.

Взгляд невольно наткнулся на кровавое пятно, и мысль, пронзившая его, была настолько дерзкой, что сон и усталость мгновенно покинули маркграфа.

- Эй, кто-нибудь,- приоткрыв деверь, громко позвал он обслугу,- позовите мне сюда Хеленку, но так, чтобы Збирайда ни о чем не заподозрил!

Уж как там действовали его люди, Генриху было неинтересно, но только он привык, что его приказы выполнялись безоговорочно, поэтому посчитал само собой разумеющимся, когда спустя некоторое время, порог комнаты робко пересекла женщина в чепце и переднике простолюдинки. Настороженность красивых глаз не сочеталась со светлыми чертами нежного лица, пышные и уютные формы аппетитной фигуры радовали глаз. Она выглядела довольно спокойной, если бы не судорожно теребящие передник руки.

- Мой господин,- низко присела эта необычная холопка,- я поспешила по вашему зову!

И она изумленно оглядела царящий в комнате кавардак.

- Пресвятая дева! - ахнула экономка, моментально растеряв свою невозмутимость. - Вы не ушиблись?

Её серые глаза с такой тревогой глянули на Генриха, что у него второй раз за ночь разъехались губы в оценивающей улыбке. Ему понравилась и эта женщина Збирайды!

- Если кто-то и ушибся этой ночью, Хеленка, то не я! - и он красноречивым жестом взмахнул в сторону испачканного тюфяка.

Теперь экономка Збирайды порозовела, в волнении глядя на Генриха.

- Кто-то из ваших слуг разбил себе нос?

- Нет,- хмыкнул он,- это в кровь разбилась чья-то честь! И только от вас будет зависеть, узнает ли об этом ваш господин...

- Честь, мой государь?

В её глазах явственно проступил такой всепоглощающий ужас, что маркграф удивленно осознал, что она его панически боится. Неужели ей есть, чего опасаться?!

- Сегодня здесь побывала крестница вашего господина - пани Елена!- пояснил он, пристально наблюдая за лицом женщины.

Поначалу, та вроде бы не осознала сказанного, но потом, все краски покинули её лицо, сделав его похожим на безжизненную маску.

- Нет,- импульсивно перекрестилась она,- нет..., только не это!

Генрих мрачно усмехнулся.

- Такие вещи иногда происходят,- сухо пояснил он, - грех часто смущает мужчину и женщину, но только от тебя зависит, узнает ли кто-нибудь о нем, и не будет ли опозорено имя Збирайдов?

- Чего вы хотите от меня,- слезы потоком полились из её глаз,- государь? За что мучаете?

- Мне нужна вторая крестница вашего господина - пани Стефания!

Руки вновь судорожно вцепились в края передника, и женщина горько закусила губу.

- Панночка погибла, государь, - глухо прошептала она, - её убили, нашу голубку!

Генрих испытывающее смерил глазами окаменевшее в глубокой печали лицо. Нет, так не лгут! Значит, семье Збирайдов ничего не было известно о Копфлебенце!

- Иди!

Женщина недоверчиво вскинула на него серые глаза.

- Да, да,- подтвердил Генрих,- ты мне больше не нужна!

- Но... пани Елена? - осмелилась напомнить холопка.

- Я пошутил! Это одна из собак поранила лапу!

Вот только теперь экономка живо подскочила с места, рассеянно оправляя подолы юбок, и вновь это сделала настолько женственно, что Генрих поневоле обратил внимание.

- Ты красавица, Хеленка!

Женщина ошеломленно глянула на него, но все же согнула спину в низком поклоне, прежде чем отойти к двери. Даже передвигалась она и то приятно - мягко и бесшумно.

- И все же,- окликнул холопку маркграф, когда она уже была на пороге,- будет лучше, если никто не узнает о моей шутке... с пани Еленой!

ЧЕРНЫЙ ЛЕС.

За поздним завтраком, проспавший в тот день выезд на охоту маркграф лениво поинтересовался у барона:

- А где ваша младшая воспитанница? Пани Елена, так, кажется, её зовут?

У пана Ирджиха настороженно поджались уши. Мало того, что поднявшиеся до рассвета егеря, загонщики и собаки вкупе с маркграфской свитой напрасно прождали во дворе капризного сюзерена, так он ещё и интересуется его дочерью! Так вот на какую охоту приехал этот блудливый государь? Сбывались его худшие опасения!

- Девушка гостит у своей бабки! - твердо ответил он.

- Говорят, она непревзойденная охотница?

Збирайда принужденно рассмеялся, в ярости пообещав про себя вырвать языки болтунам.

- Какая из глупой девчонки охотница, крестница ещё в куклы играет! Ребенок совсем!

- И, тем не менее, я хотел бы её увидеть!

Делать нечего, пришлось скрипящему зубами от досады Збирайде послать за Еленкой в Лукаши.

- Зачем-то ему Еленка понадобилась, - пожаловался он Хеленке, забежав в её каморку после завтрака,- блажной, какой-то! Может, утаить девчонку? Сказать, мол, больна?!

Почему-то эта идея не вызвала одобрения у подавленной женщины.

- Не стоит,- отрицательно качнула та головой, - может получиться только хуже, если кто-нибудь из дворни проболтается - всем ведь рты не заткнешь! Положимся на милость Господа!

Это было совсем не тот совет, которого ожидал Збирайда, но крепко выругавшись, он все-таки ему последовал - такова была его вера в разумность Хеленки.

И вот состоялось второе знакомство Генриха и Еленки.

Они встретились на следующий день во дворе замка, где маркграф со свитой спозаранку собрались на долгожданную охоту. Именно в этот момент и прибыла в замок девушка.

Крестница барона появилась верхом на любимой кобыле, одетая в благопристойное платье и аккуратный чепец под четырехугольной бархатной шапочкой. Юная, бледная и сосредоточенная, она приятно удивила Збирайду тем, что не стала пялить глаза на знатного гостя, кокетничать, хихикать и вертеться. Еленка, наоборот, даже ни разу не подняла глаз на маркграфа, и только покрасневшие щеки говорили о внутреннем волнении.

- Пани Елена!

- Государь!

- Молва не лжет,- между тем похвалил маркграф девушку внимательно наблюдающему за этой встречей барону,- ваша младшая крестница - настоящая красавица и ведет себя столь же достойно и обходительно, как и подобает пани столь высокого происхождения!

У Збирайды засосало под ложечкой от дурных предчувствий, хотя, казалось, видимых причин для тревоги не было.

- Пани Елена уже просватана?

- Да, я тут... но ничего не решено! - замялся пан Ирджих.

Лгать он не осмелился, но страх все сильнее и сильнее сжимал его душу. Ему не нравился подозрительно мерцающий блеск в глазах этого разнузданного принца. В Моравии полно красавиц, ну, почему, черт возьми, он помешался именно на его дочерях?!

- В таком деле не надо торопиться,- между тем, лениво заметил Генрих,- такая красивая девушка может рассчитывать на внимание самых завидных женихов маркграфства! Пользуясь случаем, приглашаю вас с крестницей ко двору! Уверен, что маркграфиня охотно окажет покровительство столь очаровательной девице!

Спешившаяся с лошади Елена согнулась в глубоком благодарном поклоне. После постигшей её катастрофы, она эти дни была сама не своя, не зная, что ей делать дальше и как жить с таким позором? Что ж, по крайней мере, Генрих не забыл своего обещания!

- Кстати, барон, я бы хотел так же в своей свите обнаружить и вашего младшего сына. Хватит вам держать его в деревне, пора ему послужить своему сюзерену!

Збирайда то краснел, то бледнел, слушая эту раздающую милости речь. Всё это было очень почетно, если бы... если бы ему меньше всего на свете хотелось отправлять и Карела, и Елену ко двору!

- Не знаю даже, как вас благодарить, государь! Вы оказали такую честь моему дому!

- Пустое! Ну а теперь...,- и маркграф вновь обратился к девушке,- я приглашаю вас, пани Елена, присоединиться к охоте!

Предложение не было неожиданным, и, тем не менее, подобравшая юбки Елена бросилась со всех ног в свою комнату, чтобы переодеться в охотничий костюм и взять свой арбалет и охотничий нож. Бывшая неторопливой и скучной до вчерашнего дня жизнь вдруг изменилась, преподнося все новые и новые, к сожалению, далеко не самые приятные сюрпризы запутавшейся в своих чувствах девушке.

И если в роли просительницы ей не особо повезло, то уж на охоте Елена постаралась показать себя с наилучшей стороны, подстрелив в тот день семь уток. Было бы больше, но сплоховали собаки, потеряв парочку птиц среди камышей болота. Тот же Генрих сумел похвастаться только тремя птицами, а Збирайда тоски, вообще, ни разу не попал, в сколько-нибудь стоящую дичь.

- Диана, настоящая Диана,- удивленно похвалил девушку Генрих, отставляя в сторону арбалет,- такая точность выстрела! Пани Елена, вы стоите целого отряда лучников!

Елена робко и обрадовано улыбнулась заслуженной похвале.

Они в окружении людей принца стояли на берегу лесной опушки, там, где узенькая речушка образовала густо поросший камышом плес, и подсчитывали трофеи.

Маркграф взял из её рук арбалет и пристально осмотрел.

- Ничего особенного, - пораженно заметил он,- он вам не тяжеловат?

- Нет,- простодушно ответила девушка,- крестный сам выбирал мне для него бук, и заказывал хорошему мастеру! Он хорошо бьет!

- Это, смотря в чьих руках! Ну-ка, пани Елена попробуйте сбить шишки вон с той ели!

Надо сказать, что задание данное Генрихом было отнюдь не из легких, учитывая огромные размеры векового дерева, но юная пани только снисходительно прищурилась и точно, почти не прицеливаясь, сбила ветку вместе с нужными шишками.

- Нет ничего проще, чем стрелять по недвижимой цели, рассчитывать скорость не надо! - пояснила она свою торопливость.

- Пани Елена, - глаза маркграфа засветились уважением,- вы королева охоты!

Что уж говорить о покрасневшей от удовольствия девушке, когда даже Збирайда и тот лучился гордостью за свою крестницу, временно забыв про свои тревоги.

Генрих отстегнул от груди золотую брошь с крупным рубином и преподнес юной охотнице.

- Это знак моего восхищения вашим умением!

Его пальцы в перчатках, обильно украшенные перстнями довольно ловко прикололи украшение к душегрейке девушки. Елена зачарованно смотрела, как черноволосая голова маркграфа в парчовом шляпероне с пером склоняется над ней, встретилась взглядом с его темными ласковыми глазами, и вдруг... вдруг все сомнения и муки прошедшего дня исчезли, как по волшебству.

Пресвятая Дева,- ликующе подумала она,- так ведь это он! Тот самый мужчина, о любви которого я так мечтала, и он подарил мне, дурочке, свою любовь, а я..., я неблагодарная просто не сознала своего счастья! Это он - мой принц!

Конечно, её радость не прошла незамеченной от того, кому она была предназначена, и Генрих довольно улыбнулся. Любовь этой простенькой деревенской девочки была мало завидной добычей для такого опытного соблазнителя, но зато сама она была уж больно хороша, с этими черными сверкающими глазами, пленительной улыбкой и открытым обожанием! Ах, если бы её сестра хоть раз взглянула на него таким же взглядом!

Пока мужчины пировали после удачной охоты, Елена в своей комнате выслушивала сдержанные укоры Хеленки. Экономка была необычайно бледна и встревожена, а так же недопустимо резка, но девушке и в голову не приходило её оборвать, настолько оправданной была тревога холопки:

- Пани Елена,- волнуясь потирала та руками предплечья,- я не буду говорить, что вы выбрали не того мужчину, это и так понятно! Но очень опасно вверять свое сердце такому человеку, он не оценит вашего дара!

- Почему? - огорчилась девушка,- почему ты так говоришь о маркграфе?

- Я знаю, слышала в бытность в Брно, когда украли пани Стефку, что..., в общем, он был замешан в её исчезновении!

Елена плохо помнила свою сестру, но так как её постоянно попрекали Стефкой, то симпатии к погибшей не испытывала. Попробуйте иметь в старших сестрах ангела! Это совсем не легкое дело - чтобы ты ни сделала, тебя все время сравнивают и отнюдь не в твою пользу.

И вот сейчас, Елена вежливо промолчала в ответ на доводы Хеленки, не особо им доверяя.

Та видимо это поняла и зашла с другой стороны.

- Страсть мужчины небезопасна для женщины,- терпеливо толковала она упрямой девчонке,- ты можешь родить внебрачного ребенка, и страшно подумать, что сделает с тобой крестный! Раз так случилось, что ж... будем молить Господа не наказывать тебя тягостью, но больше, ни в коем случае не рискуй! Ради всего святого, выброси его из головы!

И на всякий случай, от греха подальше, Хеленка старательно закрыла сумасбродную девчонку на ключ. Ну и чего она добилась? Стоило только холопке уйти, как Елена нетерпеливо распахнула окно.

Её задача теперь солидно усложнялась - если раньше она поднималась по отвесной стене на третий этаж башни, теперь приходилось, ступая по карнизу, обогнуть практически весь дом, прежде чем попасть к угловой башне, в которой размещался маркграф.

Дождавшись, пока стихли звуки пира и мужчины разошлись по своим местам, девушка сняла с себя все, кроме рубашки, завязала подол узлом высоко над коленями и вылезла из окна на узкий, местами выщербленный ветрами и временем карниз.

Ночь была темной, луна ещё не выкатила свой багряный шар из-за горизонта, поэтому края скользкого от мха уступа было видно плохо и она передвигалась медленно, осторожно нащупывая дорогу босыми ногами.

Желание добраться до цели было столь велико, что Еленка не ощущала ни страха, ни испуга, даже когда нога, иногда срываясь, повисала в пустоте. Цепляясь за кирпичи кладки, девушка совершила весьма рискованное путешествие вокруг всего дома на уровне второго этажа, а потом, с силой подтянувшись, влезла на черепичную кровлю. Она ещё немного проползла по покатой крыше, цепляясь за печные трубы и, наконец, постучалась в ярко освященное окно спальни маркграфа, выходящее во двор замка. Проклятые псы сразу же разлаялись, но предвидевший подобное безумство Генрих быстро распахнул окно и втащил её в тепло комнаты.

- Вот сумасшедшая девка,- беззлобно выругался он,- ты же могла разбиться!

Но Еленка смело смотрела ему прямо в улыбающиеся глаза.

- Меня заперли, и иначе я не смогла бы к вам попасть! - заявила она.

Маркграф в изумлении, не без доли восхищения упрямством девчонки осмотрел фигурку в одной разорванной рубашке, с завязанным подолом, с исцарапанными и разбитыми в кровь голыми ногами, с разлохматившимися волосами и ярко блестящими глазами. Она, конечно, выглядела как пугало, если бы не эта бьющая через край энергия и жизненная сила!

- Зачем же ты на этот раз предприняла такое опасное путешествие, дитя мое?

Он ласкающим жестом убрал со щеки спутанную прядь, заглядывая в сияющее ликованием лицо. Девушка была столь очаровательна в своей непосредственности и откровенном обожании!

- Я пришла государь, потому что вновь хотела увидеть вас!

- Смелая малышка!

Если бы у Елены было бы хоть немного больше опыта общения с противоположным полом, она бы, наверное, поняла, почему в спальне маркграфа сегодня оказался накрытый к ужину вином и закусками стол.

- Разделите со мной ужин, пани Елена!

И пока Елена приводила в порядок свою рубаху, Генрих предложил ей кувшин с водой и свой парчовый шлафрок, чтобы хоть немного прикрыть недопустимую вольность в одежде.

- А вы разве не ужинали? - девушка умылась, и почувствовала себя гораздо легче.

Собеседник снисходительно рассмеялся.

- Конечно, но мне будет приятно распить с вами по бокалу вина!

И подал своей гостье высокий резной кубок со сладким вином. Елена была настолько взволнованна, что с замиранием сердца ощущала, как сладкий озноб потрясывает все тело - озноб возбуждения и предчувствия чего-то необычайно прекрасного, что окончательно изменит всю её жизнь.

Между тем, беседа, заведенная Генрихом, была весьма тривиальна. Они не спеша обсудили прошедшую охоту, осмотрели на пару крутящихся под ногами собак, обсудили секреты парфосной охоты, поделились рецептами приманок.

- Я читал старинное руководство по соколиной охоте, так там написано, что птиц перед самым выездом нужно держать пару дней голодными,- не спеша вещал сидящий перед ней маркграф, попивая вино,- иначе они будут тяжелы на подъем!

Елена с соколом не охотилась, поэтому внимательно выслушала его соображения. Беседа была ей по-своему интересна, если бы не дрожащая струнка внутри, которая тоскливо ныла, в жажде совсем других слов, а Генрих все твердил и твердил о своем. Но может, так и надо? И это великое счастье, что столь красивый и могущественный мужчина уделяет такое внимание простенькой девчонке? Ах, если бы знать! Но девушку с пеленок натаскивали на совсем другие дела - как варить мыло, как рассчитать запасы на зиму, как заставить работать ленивых холопов, и никто не учил её, что нужно сделать, чтобы покорить сердце государя!

Она нервно опорожнила кубок. Вино пьянящим жаром зажгло кровь, опалило щеки, затуманило голову, и заставило беспечно смеяться даже над тем, что не было смешным.

- Вы говорите колпачок, это все равно, что шоры у осла?

Почему это обстоятельство вызвало у неё смех было непонятно, но Генрих весьма благосклонно наблюдал за её безмятежным разрумянившимся весельем лицом.

- О, шоры бывают не только у ослов, но и у некоторых дуэний,- игриво подхватил он, подлив ей ещё вина,- вот и Хеленка вас явно недооценила! Она была кормилицей вашей старшей сестры?

- Нет,- удивилась Елена тому, что речь вдруг зашла о покойнице Стефке, - Хеленка покинула Лукаши незадолго до её рождения. Моя бабка не устает об этом говорить, поминая недобрым словом крестного, выкупившего холопку. Но почему вас это интересует?

- Да так... Вам нравится вино?

Елена согласно кивнула захмелевшей головой.

- Вы смелая и отважная девушка, пани Елена, - заметил Генрих, - и на плечах у вас неглупая головка, но надеюсь, вы понимаете, что оказавшись в Брно уже не сможете вести себя так же! Я женатый человек, и... благоразумие иногда более необходимо пани, чем отважное сердце и красота.

Девушка растерялась. Эта отповедь подействовала на неё, как холодная вода.

- Я понимаю,- виновато поникла она головой,- но мне показалось...

Генрих сухо улыбнулся.

- Иногда бывает и так, но я не вправе лишать вас будущего, предложив малопочтенное место любовницы при своей особе! Вы достойны большего!

Еленка смущенно съежилась под его взглядом - внезапно она отчетливо ощутила, что её босые ноги грязны и исцарапанны, а волосы растрепанные и всклокоченные. Волна унизительного стыда захлестнула её с головой, перехватив дыхание и сразу же сделав настолько несчастной, что девушка на мгновение пожалела, что не сорвалась по пути сюда.

- Да, мой господин,- прикусила она губу, изо всех сил борясь со слезами,- конечно! Я понимаю, что ошиблась!

- Нет, дитя моё, ты не ошиблась, - мягко поправил её собеседник,- ты ещё слишком юна и доверчива. Увы, юность проходит быстро!

Теперь Елена думала только об одном - каким образом быстрее исчезнуть отсюда. Лихорадочно мечущиеся мысли подсказали самый простой выход.

- Ваша светлость,- прошептала она,- тут такое дело... не могли бы вы оставить меня на несколько минут одну!

Генрих понимающе улыбнулся, подумав о ночном горшке.

- Конечно, пани Елена! Меня не будет некоторое время..., не стесняйтесь!

И он добросовестно выполнил обещание, чтобы вернувшись обнаружить, что девчонка исчезла в темноте ночи. Как пришла, так и ушла - без слез, без жалоб, без упреков!

Больше маркграф смелой охотницы не увидел. На вопрос о том, где его крестница, Збирайда хмуро ответил, что заболела старая Анелька и Еленка вернулась в Лукаши.

Генрих мало поверил в такое объяснение, но оно ему вполне подошло.

Когда три дня спустя он покидал владения Збирайды, младшая крестница барона была окончательно забыта, зато в его отряде ехал покидающий дом отца Карел. Вот с этим-то молодым человеком, после долгих и мучительных раздумий, и решил связать маркграф надежды на возвращение пани Стефании.

КАРЕЛ.

Карел знал, что крестница отца - Стефания Лукаши его кровная сестра.

Все раскрылось, когда он в свое время попросил родителя засватать ему красавицу-соседку. Лукаши был не ахти какой лен, но девушка уж больно хороша. И вот тут багровый от стыда Збирайда и открыл отпрыску семейную тайну.

- Выбрось из головы, Стефка - твоя родная сестра!

- Но... как?- потрясенно поинтересовался сын,- как такое могло произойти, ведь покойная пани Лукаши...

- А так, - резко оборвал расспросы отец,- как это и происходит обычно! Ничего нового я не придумал!

- А Еленка? - ошеломленно осведомился Карел.

Здесь Збирайда замялся, прежде чем дать ответ.

- Скорее всего, - смущенно хмыкнул он,- она мне также дочь! Хотя её мать была такой шлюхой....., она могла забеременеть и от покойного Януша!

Странное заявление, но вполне в отцовском духе!

Потрясение от таких откровений прошло не скоро, но то, что эти две девушки - его сестры, Карел уяснил твердо. И какая разница, с какой стороны одеяла они были сделаны - кровь есть кровь!

И вот теперь он озадаченно слушал откровения маркграфа, касающиеся одной из его сестер.

- Послушай, Карел,- толковал ему Генрих в приватной беседе,- у меня к тебе необычное поручение, но если ты его выполнишь, я щедро тебя отблагодарю!

Проблема всех младших сыновей той эпохи заключалась в том, что им кроме имени ничего не доставалось от семейного наследия. Всего в жизни приходилось достигать самим, преданно исполняя капризы сюзеренов. Вот и Карел обрадовался, услышав такое вступление.

- Думаю, ты умеешь хранить тайны?

- Вы можете быть полностью уверены во мне, мессир!

Генрих довольно кивнул головой.

- Речь пойдет о крестнице твоего отца - пани Стефании!

Карел напряженно ждал продолжения. Причем здесь покойная сестра?

- Пани жива! - огорошил его маркграф. - Она томится в плену у трирского барона фон Валленберга.

Молодой человек изумленно воззрился на сюзерена.

- Женщину нужно вернуть на родину, - пояснил свою мысль Генрих,- но так, чтобы об этом никто не узнал. Конечно, у неё есть муж, но в свое время он завладел пани Стефанией при помощи лжи! Нельзя женщину вновь возвращать в столь недостойные руки! Ты должен потребовать у фон Валленбергов выдачи женщины от имени вашей семьи, но самого пана Ирджиха пока посвящать в эти дела не надо - ни к чему!

Маркграф остановил на собеседнике многозначительный взгляд.

- Я особо заинтересован в этой женщине! Ты понял меня?

Конечно, понял! Чего ж тут не понять? Можно только представить, что с ним сделает отец, если узнает, что он собственную сестру сделал наложницей этого сластолюбца! Но Карел, не в пример родителю, отличался самообладанием и хладнокровием. Предложение блудливого сюзерена нужно было всесторонне обдумать, прежде чем начинать действовать.

- Конечно, государь! Я вас понял. Я должен предложить фон Валленбергу выкуп, или... действовать другим путем?

Генрих тонко ухмыльнулся.

- Они в твоих руках! Скажи трирцу, что условия сделки нужно выполнять, иначе я его так ославлю, что репутации фон Валленберга придет конец!

- Вы о чем?

- Неважно! Барон поймет все правильно, и не будет упрямиться! Короче, делай, что хочешь, но отбери у этого трирца пани Стефанию!

Вот с этим приказом Карел был вполне согласен.

- Я сделаю всё, что в моих силах!