Страсть герцога

4

Максимилиан почувствовал, как пальцы мисс Бонно впились ему в руку, однако не обратил на это внимания. Это по ее вине они оказались в этой нелепой ситуации. Это ей пришел в голову столь идиотский план. А теперь она при первом же препятствии превратилась в лепечущую дурочку.

И мои соседи не поедут дилижансом до Брайтона.

Вот ведь наивная особа. Он с самого начала знал, что это не сработает, однако своим отказом назвать ему местонахождение Бонно она поставила его в безвыходное положение, так что у него не было выбора.

И теперь ему приходилось спасать положение. Впрочем, как и всегда.

– Батюшки, – выдохнула пухлая миссис Грисли, в явном неверии обернувшись к мисс Бонно. – Муж? Вы вышли замуж?

Затаив дыхание, герцог молился, чтобы мисс Бонно, потеряв голову от страха, не созналась немедля во всем.

После их утренней встречи он, прежде чем начать готовиться к поездке, отправил слугу в район Боу-стрит, чтобы тот разузнал о ней и Бонно. Пока что все сказанное ею было правдой. Бонно никогда не видели в «Расследованиях Мэнтона», а ее обязанности в конторе были строго административными.

Судя по всему, она действительно была такой бесхитростной, какой казалась. Что могло объяснить ее панику при появлении соседки рядом со станцией дилижансов. С тяжелым сердцем он приготовился к любой реакции.

Однако мисс Бонно сумела взять себя в руки. Прижавшись к Максимилиану, она взглянула ему в лицо с притворным обожанием.

– Да. Теперь я – миссис Кейл.

– Но… Но… я видела вашего брата на прошлой неделе, и он ничегошеньки об этом не сказал! – не унималась миссис Грисли. – Да я даже не знала, что у вас есть кавалеры!

Завуалированное оскорбление заставило мисс Бонно напрячься, и при виде этого в Максимилиане вспыхнуло необъяснимое желание придушить ее настырную соседку.

– Неужели? – произнес он холодно. – Она была царицей бала во Франции. Там мы и встретились. Мне стоило больших усилий убедить ее предпочесть меня остальным.

– Остальным? – пропищала миссис Грисли.

Входя в азарт, герцог похлопал мисс Бонно по руке.

– Она приехала в Англию, чтобы сбежать от французских воздыхателей. К счастью, я англичанин, так что, закончив свои дела на континенте, я разыскал ее в Лондоне. И не прекращал ухаживаний до тех пор, пока она не сказала мне «да».

Соседка по-прежнему не выглядела убежденной.

– Но о браке никто не объявлял.

– Мы женились по специальному разрешению, – ответил Максимилиан невозмутимо. – Мистеру Мэнтону потребовалось срочно отправиться на север, так что он добился от архиепископа этого разрешения, чтобы иметь возможность сопроводить нас в церковь до своего отъезда. Уверен, вы знаете, что у мистера Мэнтона есть друзья в очень высоких кабинетах.

Его слова однозначно впечатлили милейшую миссис Грисли.

– Специальное разрешение, – произнесла она с несомненным почтением. – Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Кейл, – поспешила ответить мисс Бонно. – Через латинскую «K»10. Мой муж…

– …управляющий имением, – закончил за нее Максимилиан. Он не потерпит этой чепухи насчет торговца хлопком. Проклятье, да он ни малейшего представления не имел о том, чем якобы должен был торговать. Равно как и о самой профессии торговца. – Я служу управляющим у одного джентльмена в… Вы когда-нибудь бывали в Девоншире, миссис Грисли?

Та смотрела на него, широко открыв глаза.

– Боюсь, что нет.

– Ах, как жаль. Именно там я и служу управляющим. Большое поместье. Куча овец.

Это не было совсем уж неправдой. Среди его поместий было одно довольно большое имение в Девоншире, основную часть дохода которому приносила торговля шерстью.

– О боже, управляющий! – Миссис Грисли была явно впечатлена. – Вот почему у вас такой безупречный выговор.

– О, вы заметили, – произнесла мисс Бонно с притворной нежностью. – Мой муж считает, что нет предела совершенству. Он очень амбициозен.

– О, это видно. – Миссис Грисли ткнула локтем своего стоявшего подобно чурбану мужа. – Ты мог бы поучиться у мистера Кейла амбициозности.

– Ага, – ответил бедолага. – Но тогда бы у тебя не было никого, кто бы выслушивал твою болтовню по вечерам, не правда ли?

– Мистер Грисли! – запротестовала его жена.

Выражение лица Максимилиана оставалось непроницаемым, хотя внутри он смеялся. Грисли явно умел управляться со своей беспокойной женой.

Снаружи донесся звук рожка.

– Десять минут до отъезда, – сказала миссис Грисли. – Нам лучше поспешить.

– Мы скоро, – ответила ей мисс Бонно. – Мне нужно перекинуться с мужем парой слов.

– Ладно, но они уедут без вас, если вы опоздаете, – предупредила ее миссис Грисли.

Она потащила своего мужа к двери.

Как только женщина отошла на достаточное расстояние, чтобы их не слышать, мисс Бонно вихрем развернулась к нему:

– Мой муж? Вы что, спятили?

– Вы не дали мне выбора. Вы просто стояли, раскрыв рот, как рыба, которую вот-вот разделают на филе, а одному из нас нужно было что-то предпринять. Я понимал, что вы не можете использовать другое имя, раз они вас уже знают. Равно как и не можете выдумать себе еще одного брата. Потому я сымпровизировал. Полагаю, она знакома с обоими вашими братьями?

– Она знает Дома. – Мисс Бонно хлопнула себя по лбу. – О господи, я должна была сказать ей, что вы – Тристан! Она никогда с ним не встречалась.

– Что-то я сомневаюсь, что она бы поверила в то, что я – ваш брат, являющийся наполовину французом, – ответил Максимилиан. – Кроме того, история с мужем в любом случае выглядит правдоподобнее, поскольку так мы не должны выглядеть похоже друг на друга, одинаково говорить и притворяться, что у нас с вами одно происхождение и семейные связи. И от мужа избавиться гораздо легче, чем от брата.

– Что вы имеете в виду?

Он пожал плечами:

– Все, что вам нужно сделать по возвращении из Франции, – это заявить, что со мной за границей случился несчастный случай. Что я утонул или свалился с обрыва. – Герцог с трудом сдержал улыбку. – Или что я бился на дуэли с одним из ваших многочисленных воздыхателей и трагически умер у вас на руках, пав жертвой любви.

– Не смешно, – пробормотала она. – И если я скажу, что вы умерли, то стану вдовой. Мне придется год носить вдовий траур, я год не смогу выйти замуж… – Внезапно ее глаза вспыхнули. – Минутку, это же чудесная идея! Вы – гений!

– Я всегда так считал, – протянул Максимилиан.

– Если я вдова, то я свободна! – Мисс Бонно взглянула на него. Ее лицо сияло. – Мои братья прекратят бесполезные поиски мужа для меня. Вдовы могут делать все, что им заблагорассудится… Ну, не совсем все, но гораздо больше, чем незамужние девицы. Я смогу путешествовать… Я смогу работать на Дома! Он перестанет относиться к идее моего обучения с такой неохотой, и я и правда смогу стать одним из его парней.

Герцог покосился на нее:

– Сомневаюсь, что факт вдовства магически меняет пол.

– Вы не понимаете. Шоу и я всегда говорим новым клиентам, что Дом со «своими парнями» возьмутся за их дела, хотя знаем, что Дом не может позволить себе нанять других сыщиков. – Она ухмыльнулась. – Но ему и не придется, если я буду работать на него. Я смогу быть одним из «парней» Дома!

От мысли о том, что она будет ходить по городу в одиночестве и задавать вопросы незнакомцам, у Максимилиана по спине пробежал холодок.

– Почему вы хотите этим заниматься? – спросил он резко.

С улицы донесся шум, заставивший ее выглянуть в окно.

– Нам нужно идти. Дилижанс вот-вот отправится.

Она схватила свою сумку.

– Я возьму ее, – сказал герцог, забрав у нее сумку. – У вас есть муж, помните?

Ее глаза блеснули.

– Ненадолго.

Сказав это, она поспешила к дилижансу.

Нахмурившись, Максимилиан ускорил шаг.

– Вы не должны так этому радоваться, мисс Бонно. Или, черт возьми, столь явно желать прикончить меня.

– Прекратите называть меня «мисс Бонно», – напомнила она ему. – На время я – ваша жена Лизетт.

– Точно. Лизетт.

Максимилиан позабыл имя, данное ей при крещении. Оно ей шло.

Вручив ее сумку лакею, он помог ей сесть в дилижанс. О да, ее имя очень ей шло. Ее французская кровь проявлялась в том, каким изящным движением запястья она расправила свои манто и юбки, в том, как она не спешила прикрыть свои лодыжки или подол нижней юбки… даже в той бессознательно игривой улыбке, которой она одарила Грисли, когда он отодвинул свою обутую в сапог ногу, чтобы не запачкать ее подол.

В Париже Максимилиан уже видел женщин, двигавшихся и улыбавшихся подобным образом. Для них это было естественно, являясь частью того, кем они были. Лизетт тоже обладала этой французской инстинктивной женственностью, которая, впрочем, была, к счастью, разбавлена здоровой дозой английского прагматизма и здравого смысла.

Ему это в ней нравилось. Однако, судя по тому, что она сказала, другие мужчины совсем не ценили подобную смесь. Должно быть, они просто были глупцами.

Женщины, видя ее чувственную привлекательность, явно считали ее угрозой. Иначе как объяснить недоброжелательность миссис Грисли? Старая склочница, вероятно, просто не могла смириться с тем, что по соседству с ней растет французская роза вроде Лизетт.

Герцог уселся поудобнее. Если дело в этом, то к моменту их прибытия в Брайтон у миссис Грисли случится сердечный приступ, ведь в дилижансе было чертовски тесно.

В окружении нижних юбок дам и торчавшего со всех сторон мелкого багажа Максимилиан, с его-то ростом, чувствовал себя конем в коробке из-под шляпы. Он не знал, куда деть ноги, и все время бился головой о потолок.

Еще хуже стало, когда дилижанс тронулся, качаясь и кренясь на каждой колдобине. Господи боже, неужели люди действительно так путешествовали? И как только они это выносили?

Герцог лично не представлял, как ему это удастся вынести. Ему никогда еще не доводилось ездить в дилижансе. Даже когда он учился в школе, кто-нибудь из слуг всегда забирал его, приезжая на одном из многочисленных экипажей их семьи.

Лизетт говорила, что он должен относиться к этому как к приключению, однако ее понятие о приключениях явно отличалось от его. Он никогда бы не подумал, что их элементом является лежавший у него под рукой и отдававший бараниной сверток или зонт, бивший его в лодыжку при каждой остановке.

А остановиться несколько раз дилижанс успел еще до выезда их города. В первый раз – чтобы забрать молодую женщину от ее дома, во второй – чтобы пересечься с другим дилижансом, с которого на него перегрузили товары, в третий – чтобы объехать заблокировавшую проезд карету. Герцог просто не верил своим глазам.

К четвертой остановке он был уже на грани бешенства. Он взглянул на Лизетт, чтобы увидеть, как она на все это реагирует, однако та была полностью поглощена происходящим за окном. Они проезжали мимо Кеннингтон-Коммон11, где какой-то оратор надоедал толпе своими речами и куда стекались верующие, возвращавшиеся со службы в близлежащей церкви святого Марка. Проехав мимо него, дилижанс покатился по Брикстон-роуд с ее длинной чередой довольно симпатичных домов с террасами. Ничего интересного.

Однако Лизетт, похоже, приводило в восторг все проносившееся за окном. Она то вытягивала шею, то прижималась лицом к стеклу. Ей что, и правда так мало довелось путешествовать? Она же провела часть жизни во Франции, в конце-то концов!

С другой стороны, все это время она жила со своим братом, а затем сразу же переехала в Лондон со сводным братом, так что, возможно, ей выпало не так уж и много шансов попутешествовать.

Герцог позавидовал ее энтузиазму. Когда он ездил в своей карете, он никогда не замечал мир снаружи, поскольку был слишком занят сортировкой корреспонденции или чтением газет. Однако теперь, взглянув на мир глазами Лизетт, он заметил красивую резьбу на одном внушительного вида здании и солнечный свет, отражавшийся в водах реки Эффра12.

Приключение? Возможно.

Едва пейзаж за окном стал больше походить на сельский, как Грисли достал из сумки нечто, выглядевшее – и пахнувшее – как очищенная луковица, и тут же откусил.

– Хорошо для здоровья, знаете ли, – объяснил он, заметив тяжелый взгляд Максимилиана. – Съедаю одну каждый день. – Грисли постучал себя кулаком в грудь. – Позволяет мне оставаться сильным и здоровым.

– Убери ее, – попыталась сжалиться над спутниками его жена. – Ты весь дилижанс провоняешь!

– Это твои пироги с бараниной весь дилижанс провоняют, – парировал Грисли.

– Наш ангелочек просто обожает пироги с бараниной. Я пообещала привезти ей несколько. – Миссис Грисли игриво улыбнулась Максимилиану. – А вы любите пироги с бараниной, мистер Кейл?

– Я не ем баранину, – поспешил ответить тот.

«Кроме приготовленной моим поваром-французом, а не особой, считающей, что баранина, подобно вину, становится лучше со временем», – добавил он мысленно.

– Тогда вам просто ее не готовили как следует, – ответила женщина. – Гарантирую, что как только вы попробуете мою овечку, вы оцените ее по достоинству.

Ее муж зашелся кашлем. Максимилиан изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение. Очевидно, Грисли, в отличие от своей жены, знал, что слово «овечка» было вульгарным обозначением кое-чего, сильно отличного от баранины13. И пусть Максимилиан сомневался, что хоть кто-то, включая мужа этой гарпии, когда-либо пробовал на вкус ее «овечку», он, черт возьми, не желал ни подтверждения, ни опровержения своей догадки. Право слово, он был готов практически на все, чтобы выбросить эту картину из головы.

К счастью, в этот момент Лизетт решила присоединиться к беседе:

– Как долго вы планируете гостить у дочери в Брайтоне, миссис Грисли?

Хмуро посмотрев на своего все еще кашлявшего мужа, миссис Грисли ответила:

– Надеюсь, хотя бы недельку. Она только родила нашего первого внука. Потому мы к ней и едем. На время поездки мистер Грисли оставил нашего сына Дэнни в мануфактурной лавке за старшего. – Она бросила на мужа еще один мрачный взгляд. – Смею надеяться, что он-то сделает ее прибыльной.

– Черта с два, – пробормотал мистер Грисли, перестав наконец кашлять. – Парень глуп как пробка. Нам повезет, если, вернувшись, мы обнаружим, что лавка все еще стоит на месте.

– Не слушайте мистера Грисли, – сердито засопела его жена. – Мой Дэнни очень умен, правда. А моя младшая дочь Салли… – Она посмотрела на Лизетт, явно что-то прикидывая. – Не время ли мистеру Мэнтону начать искать себе жену?

Лизетт фыркнула.

– Дом и меня-то едва выносит, что уж говорить о…

– Моя жена все еще забывает, что она теперь замужем. – Максимилиан предупреждающе сжал ее руку. – Брату больше не нужно ее обеспечивать.

Рука Лизетт напряженно замерла.

– Разумеется. Я… Полагаю, я еще просто не привыкла к тому, что теперь у меня есть муж.

– Уверен, миссис Грисли тебя понимает, – произнес герцог, пытаясь сгладить впечатление от ее оплошности. Он улыбнулся старшей из двух женщин. – Полагаю, у вас было то же самое, когда вы только поженились, не так ли, мадам?

– Ни в коей мере, – ответила миссис Грисли холодно. – Мы-то до свадьбы встречались почти год. В мое время молодые люди не вступали в брак очертя голову.

Почувствовав, что сидевшая рядом с ним Лизетт напряглась, герцог вновь сжал ее руку.

– Несомненно, ваша осторожность была разумна, – сказал он. – Вероятно, нам с Лизетт тоже следовало быть осторожнее. – Не то слово. – Но что оставалось делать, когда этого желали наши сердца? Мы могли лишь следовать за ними.

Наверное, он почерпнул это из какой-то книги. Однако миссис Грисли ее явно не читала. Она просто расплылась в улыбке.

– О боже, какие восхитительные чувства, мистер Кейл! – воскликнула она. – Разве это не восхитительно, дорогой? – спросила женщина, обращаясь к мужу.

Тот заворчал, но не стал протестовать, когда жена нежно похлопала его по руке.

Лизетт расслабилась, однако Максимилиан продолжал держать ее за руку. Поначалу – для того, чтобы не дать ей выпалить еще что-нибудь, способное их выдать, а затем просто потому, что не мог ее отпустить. Он провел своим большим пальцем по пальцам Лизетт, нежно гладя ее костяшки и лаская ладонь.

К его удивлению, она не протестовала, хотя ее дыхание участилось, а тело вновь напряглось. Ему это нравилось. У нее была очень красивая рука с изящными пальцами, гораздо более тонкими, чем можно было ожидать у женщины такого роста.

Максимилиану внезапно пришло в голову, что если он отведет ее руку еще на дюйм, та окажется на его бедре. Желание было настолько сильным, что он почти поддался. Но от мысли о ее руке, лежащей на его ноге, во рту пересохло, и Максимилиан ощутил мышечное напряжение там, где мышцам напрягаться явно не следовало, и это было совершенно неуместно.

Герцог резко отпустил ее руку. Он опасался, что если бы удерживал ее еще хотя бы мгновение, то и вправду мог бы возжелать первой брачной ночи с Лизетт. А учитывая то, что им, для поддержания маскарада, вероятно, придется снять в Брайтоне совместное жилище, Максимилиан и вовсе мог оказаться на грани.

Она задрожала. Эта дрожь была столь легкой, что ее не мог заметить никто, кроме него самого, и все же эта дрожь заставила сердце Максимилиана забиться чаще. Пропади оно все пропадом, теперь она сама прижалась своим бедром к его бедру, а ее грудь находилась всего в нескольких дюймах от него. Это было еще худшей пыткой, чем уплетавший луковицу Грисли.

Словно прочтя его похотливые мысли, Лизетт спросила радостно:

– Как думаешь, мы остановимся где-нибудь поужинать? Или дилижанс едет до Брайтона без остановок? Я, признаюсь, голодна. Когда мы утром готовились к поездке, я не успела позавтракать.

– Полагаю, что нет, – сказал Грисли, подмигнув Максимилиану. – Учитывая то, что вы поженились только вчера, готов поспорить, что вы и на дилижанс-то едва успели.

Да будь же ты неладен. Теперь Максимилиана терзали новые образы. Лизетт в виде залившейся краской невесты в первую брачную ночь. Лизетт, распускающая волосы. Лизетт, поднимающаяся в одной лишь тонкой ночной рубашке и пеньюаре по лестнице перед ним. Ее зад, движущийся так близко к нему, что…

– Кстати, о браке, – обозвалась миссис Грисли. – Вашему сводному брату ведь уже исполнилось тридцать, миссис Кейл?

– Да, – ответила Лизетт так тихо, что Максимилиан задумался, не почувствовала ли она то, как у него внутри все бурлило?

– Ему уже давно пора найти себе жену, – продолжала ее соседка. – Осмелюсь заметить, что дело мистера Мэнтона приносит ему весьма неплохие деньги. И раз уж вы больше не ведете хозяйство в доме своего сводного брата, ему нужен кто-то, кто смог бы для него это делать. У вас ведь больше никого нет, кроме второго брата во Франции, верно?

– Верно, – сказала Лизетт и быстро добавила: – Но правда, неужели по дороге нигде нельзя будет пообедать или поужинать?

– Если хотите поесть, то это можно будет сделать во время короткой остановки в Кроули14, – сказал Грисли.

Однако мысли Максимилиана были далеко. Грисли, похоже, немало знали о семье Лизетт, включая то, что она явно не хотела ему рассказывать.

Возможно, был другой способ узнать, где скрывается Бонно. Он мог бы во время одной из остановок отвести Грисли в сторонку и выяснить, что старику было известно.

Судя по тому, что Лизетт сказала о работе Бонно на французские власти, его наниматель должен был быть в Париже. Однако лишь в том случае, если он работал на национальное правительство. С тем же успехом Бонно мог работать на региональные власти в каком-нибудь захолустном городишке. Лизетт никогда не упоминала, в каком французском городе жила, так что возможно было все. Иголка в стоге сена, как она сама сказала.

Что ж, герцог намеревался слегка уменьшить этот стог в размерах. Он хотел знать, куда направляется. А уж если ему удастся узнать, где Бонно жил, и этим местом окажется какая-нибудь маленькая деревушка, то тогда он сможет оставить настырную Лизетт в Брайтоне и положить конец этому безумному фарсу.

Не слишком-то по-джентльменски, старина.

Он нахмурился. Эта экспедиция не была его идеей. Кроме того, она могла вернуться в Лондон следующим же дилижансом и к полуночи уже спать в своей постели. Максимилиан заплатит кучеру, чтобы тот высадил ее прямо у входа в ее дом.

Так или иначе, он расспросит мистера Грисли обо всем при первой же возможности. Он заслуживал хоть какой-то компенсации за поездку в тесном дилижансе с этим треклятым ослиной и его треклятой женушкой.

Такая возможность представилась Максимилиану, когда они в очередной раз остановились сменить лошадей. Лизетт и миссис Грисли спешно выбрались из дилижанса, явно желая найти нужник, и Максимилиан остался наедине с Грисли, который сразу же принялся раскуривать сигару.

– Так что, – начал герцог буднично, когда женщины скрылись в трактире, – вы когда-нибудь встречали французского брата Лизетт?

Грисли сделал пару затяжек. На самом деле нет. Но Мэнтон – славный малый. Хорошо относится к соседям и не устраивает таких гулянок, как некоторые молодые джентльмены. Хотя, наверное, потому, что у него в доме живет мисс Бонно. Впрочем, теперь мне следует называть ее «миссис Кейл», не так ли?