Страсть сжигает все преграды

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вито одним глотком опрокинул большой стакан пальмового ликера, который принес засуетившийся хозяин, и только потом заговорил. Крепкий напиток вроде бы вернул его к жизни.

— Прия разбудила меня и сказала, что прошлой ночью машина с европейской женщиной сорвалась с дороги. Потом она сообщила мне, что тебя нет…

— Прости. — Эшли побледнела.

— Когда я увидел машину, то понял, живым никто не смог бы выбраться. — Вито не сводил с нее глаз, словно не мог поверить в то, что видит. — Я приехал сюда, чтобы узнать, где можно найти твои… — Его голос вдруг охрип.

— Кумар и я выпрыгнули из машины раньше, чем она сорвалась. Он забыл поставить машину на ручной тормоз. — Истерический смех клокотал у нее в горле. — Авария произошла не по его вине.

— Черт возьми, по его! — прорычал Вито. — У него нет водительских прав. Он мог убить тебя!

— Он не умеет водить машину? — удивилась Эшли, но тут же вспомнила разговор перед поездкой. Кумар предложил позвать Банду, а она попросила его самого отвезти ее в Коломбо. Он был польщен и не смог отказаться. — Мне это не пришло в голову. Я так настаивала, — поспешно добавила Эшли. — Я требовала, чтобы вез меня он. Не вини его. Он только пытался угодить мне.

— Я оставлю это дело Прии. — Вито махнул рукой. — Он ее племянник, и она сама с ним разберется.

— Он не потеряет работу? — не успокаивалась Эшли.

— Ты жива. У меня настроение прощать.

— У тебя? — Она глубоко вздохнула. — Когда провинился мой брат, ты собирался отправить его в тюрьму.

— У Кумара нет сестры, на которой я хочу жениться, — невесело пошутил Вито. — Поэтому я предпочитаю простить его.

— Ты, наверно, удивляешься, что я здесь делаю…

Вито знаком отпустил услужливого хозяина.

— Давай позавтракаем. Нельзя жить, не заправившись, — перевел он разговор на другую тему.

На столе немедленно появились пресные лепешки чашеобразной формы из рисовой муки, пальмовый сок, кокосовое молоко и разные восхитительные вкусности. Эшли с удивлением почувствовала, что страшно голодна. Они закончили гуаявой, плодом страсти, и душистым цветочным чаем.

Молчание Вито беспокоило Эшли. После того, что случилось, она меньше всего ожидала, что он будет спокойно сидеть и с аппетитом завтракать. Прокашлявшись, она начала:

— По-моему, теперь ты думаешь, что я и вправду обманщица. Мы пришли к соглашению…

— Но я не выполнил свою часть, — перебил он ее:

— Это было трудное время для нас обоих, — пробормотала она.

— Но я не постарался сделать его легче. Я не имел права прошлой ночью копаться в твоем прошлом и непростительно дразнить тебя. — Предательское подергивание уголков чувственного рта выдавало, что ему не легко далось такое признание. — В конце концов, я тоже не святой.

— Это понятно.

Вдруг сейчас, когда можно было бы отыграться за его жестокость, ей страстно захотелось простить ему все. Сделав подобное открытие, она стиснула зубы, вспомнив, что нельзя забывать об осторожности. Меньше всего ей нужно, чтобы Вито догадался о ее чувстве к нему. Единственное, что у нее осталось, — гордость.

— Последний год у меня была любовница.

Эта новость парализовала ее.

— Я порвал с ней несколько месяцев назад. — Вито громко выдохнул. — Но знаешь, что меня привлекало в ней?

Тошнота забурлила в ее желудке.

— У нее были волосы такого же цвета, как у тебя… Но она была не ты.

— Конечно. Она бы не отправилась среди ночи кататься по горным дорогам и не разбила бы твою машину, — съязвила Эшли.

— Никто, кроме тебя, не сделал бы этого, — согласился он и осторожно коснулся ее руки.

Жар его пальцев обжег ее, и Эшли опустила голову. Ей так захотелось сказать ему, что у нее никогда не было другого мужчины. Вместо этого она уставилась на звенящую струю водопада, ослепительно сверкавшую, словно брильянтовая россыпь, под ярким солнечным светом. Он не требовал сейчас от нее такого признания. И, вполне — вероятно, не поверил бы ей. А каждый раз, когда он отказывался ей верить, обида становилась чуть-чуть больше.

— Хотя прошло уже пять дней, но мне все еще надо поговорить об этом. — Вито глубоко вздохнул. — В ту ночь во время приема ты сильно поразила меня тем, что сказала…

— Не хочу говорить об этом. — Ребенок… слишком болезненная тема, да еще при его недоверии.

— Эшли…

— Нет! — выкрикнула она и резко вырвала руку.

— Нам надо об этом поговорить.

— Но я не хочу! — Она выпрямилась, в любой момент готовая убежать, если он будет настаивать.

— Может быть, еще слишком рано, — согласился он удивительно быстро.

Десять Дней спустя она стояла на высоком крепостном валу Дамбулла-Кейв-Темплс. Босые нога согревались прокаленной солнцем землей. Вито действительно прилагал все усилия, чтобы быть внимательным, веселым и не вызывать ее на спор. До нее постепенно доходило, что четыре года назад она в некотором смысле совсем не знала Вито. С самого начала его очарование было ненаигранным. Натянутость, которая когда-то пронизывала каждый момент их жизни, прошла, когда ему удалось убрать все поводы к возможным столкновениям.

Вито оказался гораздо консервативнее, чем она представляла. Напор, с каким он затащил ее в постель в ту ночь, когда они встретились, исказил в ее глазах его образ. Точно так же, как и ее образ изменился в его глазах. Теперь Эшли понимала, что тогда из-за нее Вито оказался под адским эмоциональным прессом. Она быстро доходила до кипения и поистине шокировала его всякий раз, как он сталкивался с взрывами ее характера. Такой резкой форме поведения она научилась, сопротивляясь давлению отца. Но форма оказалась весьма разрушительной. Видимо, вина Вито в том, что он хотел доминировать над ней и контролировать каждый шаг. Но и она виновата в равной степени, с вызовом отвечая ему. Это только воспламеняло ситуацию.

Эшли разглядывала панораму цитадели Сигири-йя. Гигантский монолит красного камня тянулся с плоской площадки расчищенных джунглей на сотни футов в небо. Жара стояла невыносимая. Она вытерла пот, заливавший лицо, и вдруг почувствовала, что у нее кружится голова и ее вот-вот стошнит. Все дело в том, что они невероятно долго взбирались на вершину к храму, а потом гид долго водил их, показывая удивительные рисунки на стенах.

— Как ты думаешь, можно ли попросить воды? — прошептала она.

Вито моментально прервал разговор с крохотным, сморщенным буддистским священником в оранжевом халате. А она тут же вспомнила о еще одной неизвестной грани его характера, которую только теперь открыла. Он не был ни невыносимым снобом, как она когда-то считала, ни трудоголиком, способным думать только об очередной крупной сделке. Хотя четыре года назад он вроде бы очень походил на банкира подобного типа.

— Ты выглядишь ужасно, — пробормотал он, протягивая руку, чтобы поддержать ее.

— Жара…

— Не следовало приводить тебя сюда. — Он отвел ее в тень.

— Через минуту приду в себя. — Эшли испытывала неловкость из-за собственной слабости. Позавчера и еще несколько дней назад с ней уже случалось то же самое: подгибались колени и начиналась тошнота. Хотя до сих пор ей удавалось скрывать это от Вито.

Теперь он, проявляя заботу, суетился вокруг нее. Посадив Эшли на ступеньку, Вито исчез, а потом появился с бумажным веером и принялся энергично обмахивать ее. Он явно чувствует себя в своей тарелке, недовольно подумала Эшли. Большой, ловкий, пышущий здоровьем мужчина возвращал к жизни несчастную, маленькую, слабую женщину. Ему нравилось быть необходимым. А она никогда прежде не разрешала себе нуждаться в нем. И тут Эшли вспомнила об Елене с ее нарочитой беспомощностью в присутствии Вито. Вспомнила и его сестру Джулию, которая трепетала перед братом. И поняла, что жизненный опыт не подготовил Вито к женской независимости.

Они медленно спустились по ступенькам. Он повел ее в маленькое обшарпанное деревенское кафе и купил холодный лимонад.

— Мы немножко посидим здесь, а потом пойдем к машине, — решил он.

— Осматривать достопримечательности тяжелее, чем работать, — вздохнула она.

— Полагаю, ты скучаешь по своему делу. — Лицо Вито приняло натянутое выражение.

— Едва ли это можно назвать делом, — усмехнулась она.

— Ты никогда ничего не рассказывала, — заметил он.

— Почти не о чем рассказывать. — Эшли потягивала лимонад.

— И естественно, за это ты проклинаешь меня. — Щеки Вито залил темный румянец. — Я знаю, как много значит для тебя карьера. Если… Вернее… я имею в виду… — Он отчего-то запнулся. — Когда мы расстанемся, я окажу тебе любую помощь, какая потребуется, чтобы ты могла снова занять соответствующее положение. У меня много связей.

— Не пускай их в ход. Влияние Кавальери для меня будет сверхубийственно, — проговорила она. «Когда мы расстанемся…» В тот раз — чековая книжка. В этот раз — новая работа. Он мог бы сказать, я дам тебе все, что ты хочешь. Но он не может дать ей то, чего она хочет больше всего. Ей стало тошно от неистребимости своего чувства, тошно от отвращения к себе. После той ночи он не дотронулся до нее. Каждый вечер после обеда он желал ей спокойной ночи и шел к своему компьютеру в кабинете. А она ложилась в постель одна. Он оставался наверху очень долго, урывая для сна всего несколько часов. Неужели мысль о том, что у нее были другие любовники, и вправду так отвратительна для него? Или за его таким неожиданным воздержанием кроется причина, менее лестная для нее? Вполне возможно, что он больше не находил ее желанной.

— Где именно ты работала?

— Ты этого места не знаешь.

— Почему ты такая скрытная?

— Послушай… — Эшли глубоко вздохнула. — Я бросила университет, Вито.

— Что? — Он недоверчиво уставился на нее.

— Я провалила экзамены.

— Провалила? — повторил он с нарастающим изумлением. — Но почему ты не стала пересдавать экзамены?

— Я была не готова, и отец отказал мне в поддержке.

— Почему?

— Потому что он узнал, что я жила с тобой.

— Но разве нет системы кредитования студентов? — Он коротко выругался.

— У меня, Вито, и так было много долгов. Без поддержки домашних я не могла бы учиться.

— И ты все равно не брала мои деньги. — Вито страшно побледнел. — Картина выглядит с каждым словом все хуже и хуже.

Она огорчила его. Хотя чувство мести должно было бы заставить его злорадствовать.

— Теперь это все уже прошлогодний снег.

— Но как же ты жила? — мрачно спросил он.

— Как все. Работала. Одно время работала в супермаркете. Не будь таким снобом, Вито! — воскликнула она, заметив, как он дернулся.

— Я не сноб, — запротестовал он. — Но, естественно, я очень огорчен тем, что услышал.

— Ох, брось. Будь ты рядом, когда я провалилась, ты бы только порадовался! — с горечью заметила Эшли. — Это избавило бы тебя от неприятной обязанности объяснять мне, что мои потребности и амбиции на жалком втором месте по сравнению с твоими. Скажи ты мне так, я бы нисколько не удивилась. Когда мне было семнадцать и я захотела научиться водить машину, отец сказал: если бы Бог предполагал посадить женщину за руль, он бы приделал ей колеса. Ты мыслишь в точности как он.

— Когда ты в таком настроении, нет смысла спорить с тобой.

Всю дорогу до дома Эшли молчала. Она понимала, что ведет себя по-детски. Но ничего не могла с собой поделать. Вся проблема в том, что они с Вито совершенно несовместимы.

— Мы так похожи, — неожиданно произнес он.

Она нахмурилась. Неужели он способен читать ее мысли?

— Оба вспыльчивые, с сильной волей, целеустремленные. За все время наших прежних отношений, — он окинул ее скептическим взглядом, — тебе ни разу не пришла в голову мысль поинтересоваться, что думаю, какие чувства испытываю я.

Эшли потрясенно слушала его. Она вспомнила, как упрямо не соглашалась ни в чем пойти на компромисс.

— Я любил тебя и потому подчинялся. Но мне никогда не удавалось хорошо играть по чужим правилам, — продолжал он. — И если в твоих глазах я не заслуживаю доброго отношения, то в том не только моя вина.

— Ты никогда не любил меня, — уцепилась за его слова она.

Он не стал возражать, как того Эшли ни хотелось. И это еще больше разозлило ее. Конечно, он не любил ее. Мужчина, который любит, не может убежать и немедленно жениться на другой женщине. Но одновременно с этой мыслью вспыхнула искра понимания и другого. Существуют факты, которые рано или поздно тоже придется учитывать. Вито не сомневался, что она жила со Стивом. Достаточно ли этого факта для его решения не связывать с ней свое будущее? И для понимания, что Карина, которую он знал с детства, будет ему более подходящей женой?

Все равно это не оправдывает его. Ведь он так жестоко вычеркнул ее из своей жизни. Как он мог поверить, что она немедленно кинулась за утешением к другому мужчине? Это ясно показывает, что он сомневался в ее верности еще до того, как у него возникли основания для подозрений. Возможно, он даже почувствовал облегчение, когда бросил ее. Но этот поступок оставил в нем горечь.

Вторая неделя их пребывания в поместье лениво уползла в прошлое. Эшли проводила время до полудня у бассейна, подремывая в тени огромного зонта. Вито все дольше и дольше засиживался в кабинете. У нее начало возникать чувство, будто он ее избегает. Атмосфера накалялась с каждым днем. Напряжение выражалось в банальных фразах и продолжительном молчании. Отсутствие секса, наверно, мучает его, с горечью размышляла Эшли. Даже если она не вызывала в нем желания, то Вито, должно быть, страдал, потому что был весьма страстным мужчиной. Их медовый месяц получился очень странный.

Скучая, она вошла в дом, чтобы поискать новый журнал. Прия пыталась расставить в холле цветы, а хныкающий малыш, словно пиявка, вцепился ей в колени. Улыбнувшись, Эшли наклонилась к нему.

— Кто это?

— Мой младший внук, Ньюван, — устало вздохнула Прия. — Зять в больнице, в Канди, и дочь поехала туда к нему.

— Надеюсь, ничего серьезного. — Эшли строила из пальцев забавные фигуры, чтобы привлечь внимание малыша.

— Аппендицит. Операция сегодня.

— Разрешите, я выведу его в сад. Такой прекрасный день сегодня.

Прия запротестовала, но энтузиазм, с которым мальчик встретил предложение Эшли, не укрылся от ее внимания. Точно так же она поняла, что жене ее работодателя очень хочется что-нибудь делать.

В следующие два часа среди буйной растительности сада раздавался только звонкий смех Ньюва-на. Еще через полчаса, как всякий малыш, он неожиданно заснул, свернувшись в клубок у Эшли на руках. Мальчик не сомневался, что безопасно проспит до тех пор, пока не решит проснуться. Прия принесла на серебряном подносе высокий бокал лимонада и со вздохом отметила усталость на лице Эшли.

— Вам надо отдыхать, мадам, — сказала она. — Для бэби нехорошо, если вы слишком усталая.

Когда спящий ребенок перешел в руки бабушки, Эшли нахмурилась. Женщина явно имела в виду не своего внука.

— Вы думаете, я не знаю? — Прия окинула ее поддразнивающим взглядом и засмеялась. — У меня одиннадцать детей и двадцать внуков. Я очень мудрая насчет прихода новых бэби. Он удивляется, почему вы целый день усталая… Он удивляется, почему вы не хотите той еды, этой еды… И потом, это на вашем лице. Как вы скажете? Полнота. Я вижу ее. Я знаю. Вы скоро скажете ему и сделаете его очень счастливым мужчиной.

Когда Прия ушла в дом, Эшли глубоко втянула горячий неподвижный воздух. Это невозможно. Нет-нет, вполне возможно, возразил тихий голос рассудка. Была та ночь в Лондоне, когда отчаянная, истомившаяся страсть смела все преграды. От шока у нее выступил пот. Она не думала, она не мечтала, она даже не хотела принимать во внимание риск, какому подверглась в ту ночь.

И сейчас, совершенно неожиданно, все стало очевидным. Она так погрузилась в сложность и напряженность их отношений, что будто ослепла и не видела доказательств, которые ложились прямо ей под нос. Тошнота, головокружение, усталость. И неожиданно до нее дошло, что месячные уже задержались на десять дней.

— Я наблюдал за тобой, когда ты играла с внуком Прии.

Эшли резко повернула голову, краска залила щеки. Высокий, загорелый, в легком полотняном костюме, подчеркивавшем его узкие бедра и длинные мускулистые ноги, Вито выглядел неотразимым. Она с трудом отвела взгляд.

— Я думала, ты работаешь.

— Я женился на тебе не для того, чтобы проводить все дни за компьютером.

Конечно, нет. Он женился на ней, чтобы иметь ребенка. Правда, по какой-то непостижимой причине временно отложил исполнение своего намерения. От нелепого желания смеяться у Эшли покраснело лицо: Она еще не оправилась от шока понимания, что, вполне вероятно, уже беременна.

Томительная жажда материнства пронзила Эшли. Жажда древняя как мир. Она подавила ее. Даже если она беременна, размышляла Эшли, то вовсе не застрахована от второго выкидыша. Горькая обида словно обожгла ее. Как он мог еще раз подвергнуть ее такому испытанию? Мучительное разочарование и чувство поражения во второй раз будут еще острее.

— Для женщины, которая не любит детей, ты замечательно талантливо, развлекаешь их, — пробормотал Вито примирительным тоном, прерывая затянувшееся молчание.

— Ни разу в жизни я не говорила тебе, что не люблю детей, — взорвалась Эшли в ответ на неуместное замечание. — И почему бы мне не уметь хорошо обращаться с детьми? — возмущенно выпалила она. — Это работа, которой я училась… вернее, работа, которой я занималась, пока не появился ты и не сорвал меня с места!..

— Твоя работа? — Изумление Вито было беспредельно.

— Я работала в детском саду. — Эшли всунула ноги в сандалии и поднялась, чтобы уйти в тень деревьев.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

Смуглые пальцы обхватили ее запястье.

— Это не твое дело! — Эшли в бешенстве вырвала руку.

Когда Она вошла под тенистую мантию деревьев, он догнал и опять схватил ее. Они стояли в сверкающем зеленом солнечном свете у горного потока. Укромное место, настоящий рай, где цвели орхидеи, не тронутые газонокосилкой или садовыми ножницами, и где природу не сковывали порядком. Откуда-то доносились сиплые крики павлина, хлопали крыльями экзотические птицы, обеспокоенные шумным вторжением.

— Можешь ты понять, что я хочу быть одна? — Она потонула в бездонной темноте его глаз.

— Ты не Грета Гарбо. И хватит убегать от меня, — предупреждающе бросил он.

Эшли сердито остановилась, но снова попятилась, потому что ее пугала его близость.

— Теперь я вижу, что сделал ошибку, дав тебе свободу действий.

— Й что это должно значить? — нервно спросила она.

— Я оставил тебя в покое, надеясь, что ты воспользуешься этим временем, чтобы привыкнуть к условиям нашего брака. — Ноздри его раздувались. — Но ты сделала все, чтобы снова отдалиться от меня. Я хотел, чтобы ты почувствовала связь, возникшую между нами, и пришла ко мне…

— Связь? — словно эхо, повторила она. — Пришла к тебе? — У нее начался припадок неудержимого смеха. Похоже, что Вито удовлетворят только полная сдача на милость победителя и трус ливое пресмыкательство.

Будто живое пламя загорелось в его взгляде, когда он смотрел на ее подвижное, выразительное лицо.

— Нет, — ласково проговорил он.

— Что — нет? Не смеяться? — Она ощутила, как земля уплывает у нее из-под ног.

От него исходили мощные волны желания.

— Ты всерьез думаешь, что я не понимаю твоих чувств? Ты хочешь царапаться и кусаться, как тигрица, лишь бы держать меня на расстоянии. Но ничего не выйдет, — проговорил он. — Брак — это не соревнование. В нем нет победителей и проигравших. Фактически ты победила на тех условиях, которые, как тебе кажется, сейчас тебе нужны. Но хотел бы я знать, сколько понадобится времени, чтобы ты осознала свой проигрыш…

— Если бы ты понимал мои чувства, то не болтал бы о проигравших. Я ненавижу тебя! — выкрикнула она, борясь с накатившим желанием.

— Нет, ты боишься довериться мне, — самоуверенно возразил Вито. — Ты не можешь ненавидеть меня.

— Ненавижу! — неистово повторила она. — Ненавижу! Ненавижу!

Эшли дрожала. Она понимала, что он хочет сделать с ней сейчас. Будто посторонний наблюдатель, она задалась вопросом, что сильнее: его желание иметь наследника или желание отомстить ей. И в свадебную ночь он ответил на этот вопрос. Отложил первое, чтобы полностью сосредоточиться на втором. Невыносимо опасная мысль, что Вито будет кирпичик за кирпичиком разбирать ее защитное укрепление и в конце концов она окажется полностью в его власти, окатила ее ледяной волной. Потому что он догадается, что чувство гораздо более мощное, чем просто физическое влечение, привязывает ее к нему.

— Я никогда снова не полюблю тебя! Слышишь? — безрассудно бросила она.

Обезоруживающая, сияющая улыбка смягчила линию его рта.

— Я буду загонять тебя в угол не меньше двух раз в день и заставлю потерять голову. К концу недели я буду знать тебя до мозга костей… каждый секрет… каждую мысль. Так ты и правда считала четыре года назад, что любишь меня?

Испугавшись, что в горячке выдала себя, она начала отступать от него.

Но сильная рука перехватила её, прежде чем она успела сделать шаг.

В приступе отчаяния Эшли ударила его по лицу. Вито откинул голову и с поразительным проворством лишил ее равновесия. Могучие руки обхватили ее за талию и положили спиной на траву. Эшли попыталась сбросить его. Но Вито только раскатисто захохотал, захватил обе ее руки и прижал к земле.

— Ты в панике, да? — смеялся он. — Ударить и убежать. Заключительный номер в твоем репертуаре.

— Почему ты так поступаешь со мной? — Зеленые глаза горели вызовом.

Глаза Вито внезапно затуманились печалью.

— Получается, что я не могу быть близко к тебе без физического соединения. Так тому и быть, сага. Тебе остается пространство только для прогулки. Я лишаю тебя привилегии, которая ничего мне вроде бы не прибавила.

Сердце Эшли пустилось в безумную гонку. Она смотрела в неумолимое смуглое лицо. И вдруг до нее дошло: бикини для нее слабая защита. Все еще держа ее руки в своих, он впился в ее рот с дикой жаждой мужчины, пережившего неестественное и неоцененное воздержание.

В самой глубине ее живота пламенем вспыхнуло все сокрушавшее желание. Его язык доводил ее почти до безумия. Вито целовал ее до тех пор, пока губы не вспухли и не покраснели, а кости, казалось, расплавились под горевшей кожей. Только тогда он стянул и отбросил верхнюю часть бикини, нетерпеливые пальцы коснулись груди. И почти немедленно, наклонив свою темную голову, он атаковал соски, и рот принялся эротически дразнить розовые бутоны.

— Я невыносимо хочу тебя, — признался он — Я хочу тебя так сильно, что, когда беру тебя, умираю и рождаюсь вновь.

Когда его руки движением собственника обхватили ее грудь, Эшли застонала и откинула назад голову. Он откатился, схватил ее сжатые пальцы, положил на тугой плоский живот и прижал к пряжке ремня.

— Я хочу вернуть то, что было, — в жаркой страсти шептал он. — Хочу просыпаться на рассвете от твоих ласк…

— Нет, — задыхаясь, выдавила она. Вито воскресил воспоминания, которые она спрятала в самый дальний угол. Но тело уже предало ее. Ей хотелось так же интимно касаться его, как он касался ее. Его прикосновения вызывали мучительное желание, которое выжгло последние остатки самоконтроля. Их любовь никогда не была одно сторонней. У нее мелькнула смутная мысль, что в постели они были настоящими партнерами.

Он впился в ее раскрытые губы с невероятно нежной и сладкой лаской, вызывая беспредельное мучение и пугающий взрыв возбуждения. Бесстыдно сознаваясь в своей жажде, он прижал ее руку к взбунтовавшейся твердой плоти. И голод, пожиравший ее, моментально вырвался из-под контроля.

— Это… это у меня будет, — судорожно выдыхал он. — Даже если в другом ты мне отказываешь.

Он дрожал, капельки пота покрывали кожу. И с дикой вспышкой удовлетворения Эшли поняла, что он так же не может контролировать себя, как и она. Однако не это заставило ее крепче прижаться к нему. Нет, ею двигало знание, что в этот момент он абсолютно и полностью принадлежал ей — так, как никогда не будет принадлежать другой женщине.

Все было так, будто они никогда не расставались. Но даже в прошлом их любовь никогда не бывала такой страстной. Когда он наконец устроился между ее бедрами, она потянулась к влажной щеке и наградила его жарким поцелуем, чувствуя свое право. И все барьеры исчезли. Потерянный в хватке такого же ненасытного желания, как и она, он вздрогнул и застонал. И потом он вошел в нее бурно, глубоко и любил ее с такой пронзительностью, какая превзошла все ее самые живописные фантазии.

Когда все кончилось, Эшли лежала, прижавшись головой к его груди, и слушала удары его сердца, бившегося в такт с ее сердцем. Заключенная в объятия его сильных рук, она ощущала легкость и покой. Будто они умирали и снова рождались, мелькнула неясная мысль. И еще будто они проснулись в раю. Так остро она ощущала освобождение от собственного тела. Первый раз она почувствовала себя и вправду близкой ему. Такой близкой, что, когда первый удар тревоги достиг рая, Эшли вздрогнула.

Вито моментально крепче прижал ее к себе, гладя по волосам, словно утихомиривая испуганного ребенка. Его прикосновения были ласковыми, нежными и бесконечно успокаивающими. И Эшли вспомнила, что за всю свою жизнь она чувствовала себя в безопасности только в те моменты, когда Вито держал ее в объятиях.

— Может быть, в конце года я приду к заключению, что твоему младшему брату не вредно заняться другим «феррари».

Иллюзия рая рассыпалась на мелкие осколки. Эшли обнаружила, что ей безумно хочется выть и рвать на себе волосы от отчаяния. Она не могла вернуться назад. Она не могла идти вперед. Прошлое всегда будет вмешиваться в настоящее. Вито так же способен прощать, как Цезарь Борджиа. И он будет отстаивать каждую букву их дьявольского соглашения.