Стратегия одиночки. Книга 2

Глава 20

Если бы я не знал, на что обращать внимание, то скорее всего пропустил, как едва заметно изменилось натяжение моего пояса, стоило чужим рукам начать меня поднимать с мокрой мостовой. Вначале, на пару секунд, я поддался, сделав вид, что мне и правда не помешает чужая помощь. А когда у меня “получилось” встать на одно колено, моя рука будто ненароком, случайно, опускаясь вниз, скользнула по ладони “помощника”. И тут я не стал ждать лучшего момента, и мысленная команда-заклинание слетела с моих пальцев:

“Разряд”!

Молодого вора тут же тряхнуло, и он поплыл, получив неожиданный удар током. Его колени подкосились, и уже он, а не я, начал заваливаться на мостовую. Игры в пьяного гостя города прошли, и, активировав сразу две ауры, вставая на ноги, я крутанулся, при этом движении плечом ударяя в грудь воришки. И не давая ему опомниться и прийти в себя, пальцы моей левой руки жёстко влетели ему в грудь.

“Разряд”!

Я не рискнул бы применять это навык против врага уровня Меди, всё же шоковый удар током в район сердца может и убить. Но мой нынешний противник — Бронза, и летальный вариант моего заклинания был практически невозможен. Поэтому я бил без сомнений и каких-либо угрызений совести.

Через долю секунды после того, как пальцы моей левой руки коснулись груди вора, сжатый кулак правой, усиленный аурой Ускорения, впечатался ему в солнечное сплетение. Даже готового к бою противника подобная связка вывела бы из строя, а из не ожидающего нападения вора она вообще выбила всю душу.

И на этом я не остановился.

Подсечка, и вор начинает заваливаться на спину. Только в мои планы его падение на мостовую не входит, поэтому моя левая рука, словно змея, скользит ему под локоть, а затем поднимается до лопатки, делая тем самый болевой фиксирующий захват. Одновременно с этим провожу ещё один толчок плечом в плечо, а затем делаю два быстрых шага влево, тем самым убирая нас двоих с улицы в тёмный неосвещённый переулок. Завершает мою связку удар ступнёй под колено, и воришка послушно опускается на мостовую, замирая в коленопреклонённой позе с заломленной правой рукой и булатным кинжалом у своего горла. Я успел, и, когда на этой импровизированной уличной сцене появился второй, куда как более опытный и опасный противник, молодой воришка был полностью в моей власти.

Старший вор, словно сотканная из ночного тумана фигура, появился на границе улицы и подворотни. Вот его не было, и вот он стоит, сложив руки на груди, при этом я не заметил никакого движения, словно кто-то сменил кадр пустой улицы на кадр с чужим силуэтом.

— Кхе! — с лёгким удивлением кашлянула тёмная фигура и погладила свою козлиную бородку, после чего засмеялась карающим хриплым смехом. — Кха-кха-кха!

Вот чего-чего, а смеха и веселья я не ожидал и замер, только немного сильнее надавив на кинжал, от этого на шее молодого вора появился лёгкий, едва кровоточащий надрез. Но старший вор вообще не обратил внимания на выступившую кровь своего подопечного, продолжив смеяться ещё почти полминуты. И только отсмеявшись, он обратился к уже пришедшему в себя и послушно замёрзшему в моих руках юноше.

— Джианг, — говорил старший не со мной, а с тем, кто сейчас трясся мелкой дрожью под лезвием подаренного Ларинделем кинжала, — я тебе предлагал передумать и не выбирать эту цель?

В ответ юноша молча кивнул, не рискуя открывать рот, но даже подобное лёгкое движение усугубило рану на его шее.

— Во-о-от! — Протянул старший вор, при этом его интонации напомнили мне мурчание переевшего сметаны кота. — А ты знаешь, что происходит с теми, кто не слушает наставника?

По тому, как застыл после этих слов и задрожал, словно в ознобе, юный вор, мне стало ясно, что своего старшего он боится намного больше, чем меня, несмотря даже на то, что кинжал у его горла держу я.

Ещё раз погладив свою козлиную бородку, тёмная фигура вновь кашлянула, рассмеявшись, и продолжила:

— Правильно. Те, кто не слушают наставника, разгребают свои проблемы сами!

Договорив это, старший вор взмахнул ладонью и растворился в шелесте ночного дождя.

Чёрт! Вот подобного исхода я никак не ожидал. И что мне делать с этим воришкой теперь? Не убивать же? Хотя, возможно, и он знает, где в городе находится алтарь Сегуны?

Наклонившись над ухом юного вора, я уже собирался задать вопрос, как на грани чувствительности заметил изменение. Это не было движением человека, а словно тусклые ночные тени слегка сдвинулись. Мимолетно, за гранью восприятия обычного человека. Если бы не полученное мною Сродство с Тенью, я ни за что бы не заметил этого. А если бы у меня не было памяти опытного теневого адепта, то и среагировать на это изменение точно не успел.

— О как! — В этот раз в голосе старшего вора сквозит лёгкое удивление.

И вызвано это удивление тем, что он не смог подобраться ко мне незаметно, потому как я вовремя сместился, и юный воришка снова оказался между мной и игрой ночных теней. И когда эти едва заметные тени воплотились в фигуру старшего вора, я был готов к его появлению.

Воры Айна не любят убивать. Убийство в их понимании — вопиющий непрофессионализм и дилетантство. На подобный шаг они идут, только когда их собственная жизнь висит на волоске. Вырубить, оглушить, отравить и усыпить, после чего забрать всё ценное — пожалуйста, а вот убивать — это ниже их достоинства. Если бы у воров Айна не было подобного своеобразного кодекса чести, я бы не рискнул напасть на молодого воришку, находящегося под присмотром наставника Драгоценного ранга. Но зная подобные нюансы, я понимал, что если буду вести себя правильно и не перегну палку, не совершу ошибки, то добьюсь своего. Хотя, в подобных делах риск есть всегда, и в любой момент всё может пойти совсем не так, как мне думается.

— Отпустим этого юного непоседу? — Обратился ко мне старший вор. — Пусть идёт домой и подумает над своим поведением? — Произнося это, тёмная фигура демонстративно показала мне пустые ладони.

Если отпущу молодого вора, то лишусь прикрытия и единственного козыря, но и не отпустить может быть ещё опаснее. Всё же я не настолько силён, чтобы сейчас представлять реальную угрозу для стоящего на Изумрудной Ступени. Долго думать над предложением нельзя, и память будущего снова приходит мне на помощь. Я наклоняюсь вперёд и шепчу на ухо молодому вору:

— Вира. Десять.

Не делая резких движений, паренёк с явным облегчением тянется себе за пазуху и через несколько секунд достаёт оттуда ровно десять серебряных монет. Когда эти деньги оказываются в моей руке, отпускаю юношу, толкая его к наставнику.

— Теперь пусть идёт. — Подкидывая монеты в руке, довольным тоном отвечаю я.

— Исчезни. — Раздражённо командует старший вор молодому, и тот, послушно скользнув за спину своего наставника, растворяется в ночном дожде.

Дождавшись, когда молодой вор скроется в тенях, тёмная фигура подняла на меня свой тяжёлый взгляд.

— Ну и кого это принёс Да`Ннан сегодня в наш гостеприимный город? — Этот вопрос уже обращён ко мне.

— Рэйвен. — Мои слова сопровождаются коротким, но элегантным аристократическим поклоном.

— Ни о чём не говорит. И ты не один из нас. — Раздражённо дёргает плечом старший вор. — У тебя десять вдохов, чужак, а потом не обессудь. — Тёмная фигура разводит руки, слово он не хочет делать то, что ему предстоит, но всё равно сделает, что нужно.

Мне очень не нравится эта интонация. Кажется, я ошибся, и местные правила поведения сильно отличаются от тех, что приняты в Пятиградье. Воры здесь не видят ничего предосудительного в убийствах.

“Визуализация”!

Захожу сразу с козырей, и перед моим лицом появляется Знак.

Символ Сродства с Тенью.

То, что мне далось относительно легко, можно сказать, в нагрузку к достижению “Теневой Лидер”, на самом деле довольно редкое Сродство. Его не так просто получить на Айне. Сегуна — одно из тёмных божеств, и никто не расскажет вам в храмах Пантеона, как можно получить её благословение. Вполне возможно, что даже в таком большом городе, как Триес, не найдётся ещё и пяти человек с подобным Сродством.

“Прочтя” Знак, старший вор сложил пальцы в символ Ночной сестры, и я тут же отзеркалил его жест. Эндер был прав, в Триесе совершенно точно существует неугасший культ Сегуны, и, как это обычно и бывает, самыми ярыми его адептами является гильдия воров. Впрочем, не только воры почитают Мать Теней, поэтому мой ночной собеседник не сменил позы и не расслабился, продолжая внимательно меня разглядывать.

— В Триесе проездом, турнир закончится, и я уеду. — Но эти мои слова не снижают напряжения.

Всё пошло совсем не так, как я представлял и планировал. Буквально кожей ощущаю: одно неверное слово, неосторожный жест, и я упаду на мостовую с перерезанной шеей, даже не успев понять, чем меня убили. Такой кажущийся ещё совсем недавно хорошим план по поиску алтаря Сегуны теперь, реализовавшись, мне таким уже не кажется.

— Семь. — Тихий скучающий голос отсчитывает оставшееся у меня время.

“Не знаешь, что сказать? Запутался? Так скажи правду!” — так не раз говорил “прошлому мне” Дайс. И в отличие от других его пьяных фраз и выходок, в этой был смысл и логика. Вспомнив её именно сейчас, я решил последовать данному совету:

— Перед участием в турнире хотел бы вознести молитву Матери, а искать скрытый алтарь самому слишком долго.

— И ради этого ты устроил данное представление? — Фыркнул, закатив глаза, вор Драгоценного Витка.

— Ну и… — Монеты в моей ладони звякнули друг о друга. — Десять серебра — это десять серебра!

— Кха-кха-кха… — Каркающий смех подсказал, что я угадал со словами и интонацией. — И не возразишь, — отсмеявшись, кивнул вор, — ведь и правда, десять серебра — это десять серебра!

Говорить что-то ещё, наверное, лишнее, и я просто улыбаюсь, слегка наклонив голову. При этом я просчитываю ситуацию и ищу пути отхода. Сражаться против бойца Изумруда мне не по силам, а вот сбежать может получиться. Шанс, конечно, не велик, но это всё равно лучше, чем просто стоять и ждать, пока тебя убьют.

— Тот карниз слишком хрупок и не выдержит твоего веса. — Прочитав меня, словно открытую книгу, усмехнулся вор, перехватив мой взгляд. — А переулок за твоей спиной заканчивается тупиком.

— Привычка. — Отвечаю я как можно более спокойным голосом, и мне даже удаётся не пустить петуха.

— Одобряю подобные привычки, жаль, один мой нерадивый ученик их приобрести не желает. — Тяжело вздыхает вор, а затем продолжает совершенно неожиданно для меня, — Алтарь Матери находится между Седьмой и Восьмой башнями.

На секунду замираю, удивлённый, что всё так просто. А когда понимаю, что всё так просто и есть, то вора передо мной уже нет, только тени дрожат под дождём. Тяжело выдыхаю, расслабляя плечи, и тут же слышу шёпот за спиной:

— Узнаю, что ты работаешь в моём городе, твоего тела никто не найдёт.

Конечно, можно сказать, что я не вор, но вместо того, чтобы оправдываться, просто киваю невидимому собеседнику и произношу одно слово:

— Понял.

— Вот и хорошо. — Доносится до меня едва слышное, словно принесённое морским ветром.

На с трудом сгибающихся ногах выхожу из подворотни, не стесняясь при этом громко выдохнуть. Мой авантюрный план удался, я получил нужную информацию, но при этом едва не заплатил за неё жизнью. И это меня совсем не радовало, я снова просчитался, и в очередной раз прошёл по лезвию бритвы там, где подобный риск был совсем не обязателен. Кажется, у меня входит в привычку искать самые быстрые и простые пути. На первый взгляд, в этом нет ничего плохого, но подобный выбор часто является и самым опасным. И вот последнее надо менять, лучше просчитывая последствия своих решений. Руководствуясь данной мыслью, я решил, что искать алтарь этой ночью, даже не представляя, где находятся эти седьмая и восьмая башни, было как раз проявлением излишней совсем ненужной торопливости. Поэтому, спрятав полученные от юного вора в качестве виры за неудачную попытку меня обворовать десять серебряных в пояс, направился в сторону того постоялого двора, в котором остановился.

Несмотря на то, что уже была глубокая ночь, и шёл дождь, дорогу до гостиницы я помнил и добрался до места без каких-либо приключений. Поднявшись в свою комнату, убедился, что никто не трогал мои вещи, после чего, скинув обувь, растянулся на кровати и забылся тревожным немного дёрганным сном.

Открыв глаза с первыми лучами солнца, я чувствовал некоторую разбитость во всём теле из-за плохого сна. Поднявшись на ноги, умылся и, спустившись на кухню, быстро перекусил вчерашней выпечкой с горячим чаем. После чего, кинув несколько монет девчушке уборщице, покинул постоялый двор.

Первые полчаса я внешне бесцельно шатался по городу, при этом старался понять, не вышла ли мне вчерашняя встреча с ворами боком, и не следит ли за мной кто. Молодой вор, заваливший из-за меня свой экзамен, мог затаить злость и попробовать отомстить. Но сколько я не петлял по утренним портовым улочкам, не заметил и намёка на слежку.

Центральная площадь Триеса по своей планировке не отличалась от большинства других крупных городов, построенных до Падения. Детали, мелочи, специфические элементы восточной архитектуры — всё это, конечно, тоже имело место быть, придавая индивидуальность и некоторую неповторимость, но основы оставались неизменны.

На западе площади располагался комплекс зданий муниципалитета. На востоке, словно в противовес гражданской власти, возвышался огромный Храм Пантеона. Северную часть делили куда менее впечатляющие, по сравнению с Храмом или муниципалитетом, дворцы Цехов. На юге же от площади располагались городской парк и Арена.

Несмотря на столь раннее время, площадь уже кипела жизнью. Множество спешащих по своим делам чиновников и флотских смешивались с многочисленным торговым людом и паломниками. Пристроившись к потоку верующих, я пересёк площадь, немного задержавшись у большого фонтана. И только сейчас обратил внимание, что он был исполнен в виде скульптурной композиции, в центре которой находился показавший спину кит. Этот кит и “создавал” поток взлетающей вверх воды. Это было красиво и смотрелось органично, но местные проходили мимо, не обращая внимания на эту уже привычную их глазам красоту. Зачерпнув ладонью в фонтане воды, сполоснул лицо. Это немного освежило и придало бодрости, так что к восточной части площади я подходил с улыбкой на лице.

Храм Пантеона, как и положено по правилам старой архитектуры, возвышался над всем остальным городом. Обычно их строили на самом высоком холме, а если такового не было, то насыпали возвышение вручную, прежде чем приступить к строительству. Вдоль широкой мраморной лестницы, по которой надо было подниматься, чтобы попасть в Храм, стояли многочисленные колонны, не посрамившие бы своим величием и афинский Парфенон.

Ходят легенды, что Храмы старых городов были построены при непосредственной помощи богов, и когда смотришь на них, особенно находясь столь близко, то невольно начинаешь в это верить. Все камни подогнаны друг к другу идеально, настолько, что между ними не протечёт и вода. Все пропорции выверены до абсолюта, словно кто-то, прежде чем приступить к строительству, составил проект в AutoCad`е. В пользу божественной теории также говорит и то, что ни в одном городе, построенном уже после Падения, подобной красоты и архитектурного совершенства было уже не встретить.

На середине подъёма поток паломников разделялся на два примерно равных рукава. Одни продолжали идти прямо, вторые же сворачивали на спиральную лестницу. Лестницу, которая выступала символом Великой Спирали Возвышения. По ней также можно было попасть в Храм, но при этом, конечно, приходилось пройти в разы большее расстояние, чем просто поднявшись по центральным ступеням.

Я пришёл сюда с конкретной целью: пройти ритуал “Познания Себя”, а одним из первых его шагов был подъём именно по спиральной лестнице. И хотя я знал, что это просто ничего не значащая и ни на что не влияющая формальность, тем не менее я свернул с центрального пролёта.

Если не спешить, не бежать по ступеням вверх, а вглядываться, то можно заметить, что все колонны вдоль лестницы покрывает вязь. И эта вязь — не просто элемент украшения, это вязь слов. Каждая колонна может “рассказать” тебе свою историю, и все эти истории в итоге сложатся в один рассказ о Создании Мира. Благодаря памяти будущего, я, конечно же, знал эти сказания и не стал задерживаться около колонн, просто проходя мимо и наслаждаясь их красотой и совершенством. С каждым пролётом спиральная лестница меняется. Изменяется, как и Ядро человека, повышающего свой ранг. Если первый её пролёт выполнен из дерева, то потом дерево сменяют медные вставки, за ними следуют железные, и так далее, до самого верха, где последние ступени окрашены в мифрил. Но, что пробирает от макушки до пяток, так это то, что входная арка Храма выполнена уже в цвете адамантия. Этот нюанс чётко и ясно показывает раздел между уделом смертных и волей богов.

На входе в сам Храм тебя встречают четыре статуи. Они выполнены так, словно сами проходят через Арку и как бы приглашают тебя с собой. Это очень символично, потому как это статуи четверки младших божеств: Джегура, Эвелана, Ишии и Дъюрьйина. Согласно мифам, каждый из них родился смертным, но смог Возвыситься и стать полубогом. И если первые двое были сыновьями Эйрата, то вот Ишия и Дъюрьйин прошли свой Путь без помощи божественной крови. Первая стала величайшей целительницей среди людей, и сама Элаи Богиня Лета и Жизни назвала её своей духовной дочерью. Второй же даже не был человеком. Низкий, массивный, в плечах шире, чем в высоту — истинный сын подгорного народа, Дъюрьйин добился своего Возвышения беспрестанным трудом. Он раскрыл секрет адамантия, за что бы гоним некоторыми богами, лишён зрения и пальцев на правой руке. Но даже покалеченный и слепой он продолжал создавать шедевры. В отличие от Джегура, Эвелана или Ишии, Дъюрьйину никто не подсказывал, никто не подводил его к лестнице Возвышения за ручку, он прошёл её сам. И, как мне кажется, Кейташи Айсуши повторяет именно его путь.

На самом деле этих статуй должно быть не четыре, а пять. Потому как за историю Айна именно пятеро смертных Возвысились. Но статую пятого ты не найдешь ни в одном из Храмов. Её убрали отовсюду, а упоминания о пятом затёрли во всех текстах. Но даже это не помогло жрецам вычеркнуть его имя из людской памяти. Да`Ннан, как и Дъюрьйин, не был рождён человеком. Он порождение Древних лесов Айна. Высокий, грациозный, выглядящий как наполовину человек, а наполовину зверь. Сид старшей крови, ставший правой рукой самого Обеорна и предводителем Дикой Охоты. Божество насилия, резни и катастроф, ненавистник людей, а также защитник дикой первозданной необузданной природы.

За Аркой тебя встречает огромная, размером с футбольное поле, Спиральная зала, здесь ты найдёшь статуи и места поклонения всем богам. Все, за исключением четырёх, разумеется. Да`Ннан, Нулгл, а также Обеорн и его жена Сегуна в Храмах Пантеона после Падения лишены своих некогда законных по праву божественности мест.

Множество жрецов в белых одеждах бродят по этому залу, и любой паломник может подойти к ним за советом или задать интересующий его вопрос. В этом зале можно бродить часами и так и не пересмотреть всего: всех статуй, всех барельефов, всех мозаик. На тех, кто впервые посещает истинный Храм, он всегда производит неизгладимое впечатление. Даже на землян, что уж говорить о тех крестьянах, рыбаках, проходчиках и ремесленниках, кто впервые в жизни перешагнул его порог. Когда-нибудь, когда меня не будет гнать вперёд давление квестеров, я обязательно погуляю в одном из истинных Храмов. Именно погуляю, наслаждаясь его монументальностью, эстетикой и красотой. Но потом, не сейчас.

Сегодня у меня здесь конкретное дело, поэтому я прохожу Спиральный зал наискосок и снова выхожу под открытое небо. Один из внутренних дворов храмового комплекса встречает меня привычным по прошлой памяти хрустом сухого песка под ногами. Это место называется Площадкой Начальных Ритуалов. Оглядываюсь. Я правильно пришёл столь рано, свободные места ещё есть. И это хорошо, в том же Храме Дейтрана на некоторые ритуалы надо записываться чуть ли не за пару месяцев, настолько много там паломников.

— Благословенного вам утра. — Раздаётся совсем рядом. — Могу я узнать, как к вам обращаться?

Справа от меня, всего в шаге, с располагающей улыбкой на лице замер жрец в голубом. Не молодой и не старый, средних лет, его глаза внимательны, но при этом в них плещется застарелая усталость. По восточному обычаю у него гладко выбрита голова, а в руках он перебирает каменные чётки. Судя по символу на его груди и цвету одеяния, меня встречает жрец Элаи. Это немного странно, обычно они всегда заняты, но меня подобное полностью устраивает. Пожалуй, из всех жрецов именно слуги Элаи и Ишии меньше всего лезут в чужую жизнь без приглашения. А это значит, что сегодня мне не придётся слушать проповеди и натужные наставления, что, несомненно, хорошо, поэтому я отвечаю жрецу искренней улыбкой.

— Рэйвен из Сиэтла.

— И что же вас привело на этот освещённый светом Антареса песок, Рэйвен?

— Я недавно достиг Бронзового Ранга.

— Поздравляю.

— Спасибо, и я бы хотел пройти ритуал “Познания себя”.

С лёгким сочувствием во взгляде жрец окидывает меня с головы до ног и, тяжело вздохнув, отвечает:

— Вы не являетесь гражданином Триеса, а значит за проведение подобного ритуала вам придётся заплатить три десятка серебряных.

У меня есть такие деньги, но тратить их не хочется, поэтому я произношу мысленную команду: “Визуализация”. И перед моим лицом появляется Символ Сродства со Светом. Жрец секунду вглядывается в Знак, затем его лицо озаряет улыбка, и он делает приглашающий жест рукой.

— Но для вас, Рэйвен, как для осенённого Светом, мы всё сделаем бесплатно. — Эти слова даются жрецу легко, он даже рад, что не придётся брать с меня денег за ритуал.

Скорее всего, этот служитель из тех, кто не считает монетизацию храмовых услуг безусловно правильным и необходимым решением. Но подобные ему уже много веков находятся в меньшинстве и вынуждены подчинятся установленным не ими правилам.

— Следуйте за мной.

Пройдя мимо сидящих на песке и медитирующих паломников, мы дошли до пустой площадки, где жрец, усадив меня по центру выложенной разноцветными камнями небольшой спирали, попросил подождать.

Когда твоё Ядро достигает Бронзы, то в ритуале “Познания Себя” нет ничего сложного. Тебе всего лишь надо быть в особом месте и, вдыхая освящённые благовония, обратиться внутрь себя. Сам процесс напоминает Повышение, только в гораздо более лёгкой форме. Твою душу не распыляет на атомы, и тебе не надо собирать себя заново. Здесь всё намного легче, ты просто смотришь вглубь себя, при этом зачерпывая песок ладонями и пропуская сквозь свои пальцы. И потом ты уже глядишь на то, как лёг этот песок, причём его узор видишь только ты. Для всех остальных, даже для проводящего ритуал жреца, в просыпанном между твоими пальцами песке не видно никаких символов или знаков.

Я только и успел сесть поудобнее, да выровнять дыхание, как знакомый жрец уже вернулся, неся с собой всё необходимое для проведения ритуала. А дальше всё было именно так, как я помнил. Подчиняясь размеренному речитативу молитвенных строк из уст жреца, вдыхая приторно-сладкий аромат благовоний, я без труда погрузился в благословенную медитацию. Мне всего-то надо было смотреть на себя со стороны и пропускать песок сквозь пальцы, и всё. Для того, кто уже не раз прошёл через Повышение, в этом нет ничего сложного, тем более, мне не надо что-то искать в себе, благословенный всепроникающим Светом песок всё сделает за меня.

Не прошло и получаса, как последние крупинки песка просочились сквозь мои пальцы и я, открыв глаза, вгляделся в песчаный узор. Этот узор очень скоро пропадёт, как туманное наваждение, и в прошлом Цикле я вглядывался только в основные Таланты. Разглядывая песочный узор, быстро понял, что с прошлого раза почти ничего не изменилось, за исключением Копья, Света и Рун, которые показывали на целую Звезду больше, чем было прежде и минус одна Звезда в Таланте Меча, за счет смены моего выбора в Стелле Божественного Вдохновения еще на втором групповом испытании.

Оценив это, я перевёл взгляд на те Таланты, на которые ранее не обратил внимание. Особенно меня интересовали Звёзды Барда. Но как я не вглядывался в песочную вязь, разглядеть что-то конкретное не получалось. Казалось, что благословенный песок не может определиться с тем, какие же у меня Таланты в этой сфере. Песок тёк, плыл, менялся, так и не застыв в каком-то конкретном фиксированном положении до тех пор, пока магия ритуала не закончилась, и меня вышвырнуло из медитации в реальный мир.

— Вижу, вы чем-то озадачены? — Спросил меня жрец Элаи после того, как я молча просидел в песке больше трёх минут. — Спрашивайте, не стесняйтесь.

Немного подумав, я решился и задал вопрос:

— Вы не знаете, из-за чего бывает так, что некоторые Таланты не прочитались? Словно песок не смог решить, талантлив я или нет.

— А это… — С лёгким облегчением произнёс жрец и похлопал по песку. — В этом нет ничего странного или плохого. Не переживайте. Это базовый ритуал, он довольно прост и не всегда точен в сложных ситуациях.

— В сложных ситуациях? — Уточняю я, немного при этом внутренне напрягаясь.

— Легче всего объяснить это на примере Талантов Барда. — От того, как он точно угадал, я даже немного дёрнулся, но жрец словно не заметил и продолжил, — Вот как оценить Талант Барда у человека, который является отличным сочинителем, но при этом у него нет голоса? Или наоборот, человек наделён прекрасным голосом, но не имеет музыкального слуха? Или как быть с превосходным рассказчиком, но который вообще не может играть на инструментах и не чувствует музыку? Подобные многогранные Таланты, когда разброс в разных их направлениях составляет две Звезды и более, данный ритуал показывает плохо. Но вы всегда можете пройти дополнительные ритуалы, правда уже не здесь, не в Храме, а в том Цеху, по Талантам которого у вас появились сомнения. — После того, как я кивнул, жрец улыбнулся и спросил, — У вас есть ещё какие-либо вопросы?

— Нет, спасибо вам за помощь.

— Это мой долг. — Поднявшись на ноги, жрец формально склонился в прощальном поклоне.

С благодарностью я также поклонился ему в пояс и, уже покидая Храм, проходя мимо статуи Элаи, оставил возле неё подношение.

Где-то в глубине души я надеялся, что неопределённость в моих Талантах Барда означает то, что у меня там выше пяти Звезд. И именно из-за этого в прошлый раз Ритуал не смог считать нормально эти показатели. Но умом я понимал, что это не более чем фантазии. Если бы это было так, я бы ещё на Земле стал звездой эстрады или знаменитым актёром. Да и Лариндель, скорее всего, прав, возможно, я и правда хороший рассказчик, но при этом как певец весьма серая посредственность. Так что после объяснения жреца я даже почувствовал некоторое облегчение, что всё оказалось столь просто и приземлённо. Загадка, мучившая меня последние недели, обернулась пустышкой, и это почему-то даже обрадовало.

Спускаясь по широкой лестнице Храма, я дышал полной грудью и улыбался, разглядывая облака и не смотря под ноги. Из этого блаженного состояния меня вывел знакомый голос:

— Так и знал, что найду вас здесь!

Аун? Что он тут делает, и вообще, что этому мальчишке от меня надо?