И в это время услышала приближающиеся шаги и голоса. И один из голосов был ей хорошо знаком — красивый бархатный баритон психоаналитика Ильи Семеновича.

Вот только этого ей не хватало! У психоаналитика прекрасная память на лица. Если увидит ее здесь, непременно вспомнит, что она приходила к нему на сеанс, сложит два и два и сделает выводы. И никакая шляпка не поможет!

Надежда заметалась по складу. На первый взгляд спрятаться было негде, если только…

Шаги были все ближе и ближе.

И тут она увидела открытый гроб, возле которого стояла крышка. Влезла внутрь, схватила крышку и с трудом втащила ее сверху на свое временное убежище.

Голоса раздавались совсем близко.

— Ну вот, здесь нам никто не помешает, — проговорил один, сухой и как будто каркающий. — Что вам удалось сделать?

— Как вы и просили, — ответил второй, а именно — психоаналитик, — я внушил ему, что его так называемая жена выглядела именно как та женщина, которую вы используете в своей комбинации. Сегодня он увидел ее на улице, впал в панику и бросился ко мне. Я воспользовался его состоянием и закрепил внушение, убедив, что он видел именно ту женщину, которую считает теперь своей женой.

— Вы внушили ему особую роль пальцев этой женщины, как я вам говорил?

— Да, я подробно описал ее руки, пальцы, внушил, что он особенно любил целовать эти пальцы. Постарался закрепить этот образ…

— И кольцо? Вы упомянули про кольцо?

— А как же! То, что вы описали, — кольцо с крупным золотистым топазом.

— Так что, мы можем начинать операцию?

— Я считаю, что нужно еще немного подождать. Хотелось бы провести как минимум один сеанс, чтобы окончательно закрепить выработанные у него паттерны…

— Не грузите меня научными терминами! — прокаркал собеседник психоаналитика. — Сейчас еще рано?

— Еще немного времени не помешает.

Надежда внимательно слушала разговор, но вдруг почувствовала, что ей стало тяжело дышать. Наверное, крышка гроба была так плотно пригнана, что почти не пропускала воздух.

Надежда уперлась в крышку и попыталась сдвинуть ее. Крышка не поддавалась.

Дышать было все труднее, усилия, которые Надежда прикладывала, чтобы сдвинуть крышку, израсходовали остатки воздуха.

Тем временем разговор за пределами гроба продолжался.

— Не тяните! — каркнул собеседник психоаналитика. — Нам нужно провернуть все как можно быстрее! Вы знаете, что время не ждет. Каждый день на счету!

Послышались удаляющиеся шаги, и в зале наступила тишина. Хотелось бы сказать, мертвая тишина, учитывая, где разворачивались события.

Надежда чувствовала, что задыхается. У нее начала кружиться голова и потемнело бы в глазах, если бы в гробу и без того не было так темно, как… как в гробу.

Сделала еще одну попытку сбросить крышку, но сил не хватило, и тогда она принялась колотить в крышку. Послышались торопливо приближающиеся шаги, и хриплый голос — голос человека, недавно разговаривавшего с психоаналитиком, — прокаркал:

— Кто здесь? Что происходит?

— Откройте! Выпустите меня! Помогите! — из последних сил крикнула Надежда.

Крышка со скрипом сдвинулась, затем ее сняли.

Надежда жадно вдохнула воздух. Душноватый, пропахший формалином и искусственными цветами воздух похоронного бюро показался ей свежим и благоуханным, как морской бриз или бодрящий воздух соснового леса. Неверными руками нашарив под собой шляпку, кое-как надела ее, опустив вуаль, рассудив, что совершенно не нужно, чтобы эти люди видели ее лицо. А вдруг психоаналитик вернется?

Отдышавшись, она села в гробу и огляделась.

Перед ней стоял человек средних лет, очень маленького роста, почти карлик, с крючковатым носом, похожим на птичий клюв, большими оттопыренными ушами, напоминающими крылья летучей мыши, — натуральный лепрекон! — и маленькими, глубоко посаженными глазками. Несмотря на малый рост, он выглядел опасным и угрожающим.

— Кто вы такая? Что вы здесь делаете? — Коротыш пристально разглядывал восставшую из гроба.

Он обернулся и крикнул в глубину помещения:

— Перепелкина!

Послышался стремительный цокот каблуч — ков, и в зал вбежала та самая траурная девушка, с которой Надежда разговаривала, прежде чем спряталась в гробу.

— Да, Конрад Карлович! — выпалила она, остановившись. — Слушаю вас, Конрад Карлович!

— Кто это? — осведомился карлик, указывая на Надежду крючковатым пальцем.

— Клиентка, — ответила девушка, преданно глядя на начальника.

— Клиентка я! — в один голос с ней проговорила Надежда и вылезла из гроба. — А в чем, собственно, дело? Вы ведь, насколько я понимаю, работаете именно с клиентами!

— Разумеется. Но что вы делали в гробу? — подозрительно осведомился мужчина.

— Примеряла! — уверенно заявила Надежда.

— В каком смысле?

— В самом прямом! Я пришла к вам обсудить похороны своей дорогой свекрови…

— Да, свекрови! — подтвердила девушка.

— …и не нашла в первом зале гроба, соответствующего ее эстетическим предпочтениям. Тогда ваша сотрудница провела меня сюда, чтобы я могла выбрать что-то более интересное. Что-то более необычное, более оригинальное…

— Да, я проводила даму сюда…

— И вот я подобрала подходящий образец и решила его примерить. Свекровь была примерно моего роста и такого же телосложения. Так что если этот гроб подошел мне, то подойдет и моей свекрови… — С этими словами Надежда обернулась и взглянула на ящик, в котором провела несколько не самых приятных минут своей жизни.

Он был вырезан из огромной дубовой колоды и украшен примитивной резьбой, отдаленно напоминающей искусство доисторических людей. В довершение такого впечатления гроб был местами инкрустирован грубо обработанными камнями и костями неизвестных животных. Рядом с ним была табличка: «Последний приют неандертальца».

Да, очень подходяще для покойной свекрови!

— Вот как?.. — голос Конрада Карловича несколько смягчился, но в нем еще звучали нотки недоверия.

— А еще я хотела убедиться, что там достаточно мягко, что ей будет удобно…

— Ну и как, убедились?

— Как вам сказать… Я всю спину отлежала, буквально всю спину! А самое главное, в этом гробу совершенно нечем дышать! Едва не задохнулась!

— Но, как я вижу, вы живы, а ваша свекровь, извиняюсь, скончалась. Так что воздух ей не слишком нужен.

— Это как посмотреть… Сразу видно, что вы совсем не знали мою свекровь! А еще там ничего не слышно! Ни один звук снаружи не проникает!

Последнюю фразу Надежда добавила, чтобы Конрад Карлович убедился, что она не могла подслушать его разговор с психоаналитиком.

Действительно, его лицо несколько разгладилось, и он хмыкнул:

— Что же в этом плохого? Хорошая звукоизоляция — несомненное достоинство наших гробов!

— Опять-таки, вы не знали мою свекровь! Она всегда хотела слышать все, что только можно! Не думаю, что после смерти это как-нибудь изменилось.

— Ну, если так, мы можем установить специально для вашей свекрови наружный микрофон, тогда она услышит любой, самый тихий разговор поблизости от гроба.

— Наверное, это было бы неплохо.

Карлик наконец потерял к Надежде интерес и ушел, а девушка повела ее в холл. По дороге Надежда задумалась, как бы выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями, — улизнуть из этого тенистого уголка, не платя денег. А то ведь сейчас начнут договор оформлять на эту колоду, по недоразумению называющуюся гробом, и ведь наверняка заломят непомерную сумму. А где их взять? И главное — зачем платить, если ей некого хоронить?

На ее счастье, в холле ожидала парочка клиентов, поэтому Надежда отлучилась в туалет. Там, глянув в зеркало, пришла в ужас. Платье все в пыли, которой был забит гроб. Причем пыль выглядела такой застарелой, как будто лежала со времен неандертальцев. И шляпка, круглая маленькая шляпка была похожа на блин и сидела набекрень, как-то залихватски, вуаль же свисала сбоку, прикрывая только левое ухо.

Надежда наскоро почистила платье, прикидывая, как будет оправдываться перед Полиной Викторовной, спрятала шляпу в пакет и осторожно высунула голову в коридор. И правильно сделала, поскольку к туалету направлялась та самая брюнетка в малиновом пальто, выдававшая себя за несуществующую жену несчастного Венедиктова.

Ну да, она приехала к его офису в машине от похоронного бюро, значит, тут и ошивается.

Надежда втянула голову обратно, как черепаха в панцирь, и увидела, что в туалете есть стенной шкаф, в который она и юркнула, чтобы не столкнуться с фальшивой брюнеткой.

Та вошла, в кабинке зашумела вода, потом брюнетка громко чертыхнулась, и Надежда злорадно подумала, до чего ей, видно, надоело это малиновое пальто. А что делать? Психоаналитик внушил несчастному только такой образ.

Когда за девицей закрылась дверь, Надежда выждала еще пару минут и только потом вылезла из шкафа, прихватив на всякий случай форму уборщицы, черную робу с логотипом «Тенистого уголка» — павильон с колоннами, а по бокам два кипариса.


— Что это на тебе надето? — с усмешкой осведомилась Мария, когда они встретились в кафе. — Мешок какой-то черный…

— Это ты еще шляпку не видела, — отмахнулась Надежда и кратко поведала о своих приключениях в похоронном бюро.

— Ну и ну! Значит, они хотят что-то получить от этого психа ненормального. А что с него взять-то?

— Наверное, есть что, раз так стараются. И вот что я тебе скажу, дорогая моя подруга, — Надежда стала серьезной, — теперь твой черед идти на разведку. Потому что нужно обязательно выяснить, что им нужно от Венедиктова, а то мы вслепую действуем.

— Почему я? — заныла Мария. — У тебя такие вещи лучше получаются, и потом, времени у меня совсем нет…

— Потому что я уже везде засветилась. И в «Геомедиуме» меня видели, а вахтерши знаешь какие приметливые? У них глаз — алмаз, помню еще по институту. И в «Тенистом уголке» тоже запомнили, и даже этот жулик Илья Семенович легко меня опознает. Я уж не говорю про его помощницу, та вообще не баба, а рентгеновский аппарат плюс детектор лжи в одном флаконе. Так что завтра с утречка ступай к Венедиктову. У тебя ведь занятия вечерние, значит, с утра ты свободна?

— Да у меня завтра вообще занятий нет! Дело в том…

— Очень хорошо! — расцвела Надежда, не дав ей договорить. — Значит, заморочишь ему голову своим писательством, скажешь, что тебе непременно нужна консультация по старинным географическим картам. Слушай его внимательно, польстить не забудь, мужчины любят, когда им льстят. Кокетничать не нужно, он весь в мыслях о своей несуществующей жене. Брюнетка, конечно, та еще стерва, раз согласилась больному человеку голову морочить, но интересная, так что ты с ней конкурировать не сможешь…

«Сама в этом жутком платье на чучело похожа», — обиделась Мария. Мысль, как всегда, отразилась у нее на лице, потому что Надежда споткнулась на полуслове и очень выразительно посмотрела. И Мария поняла, что идти придется.

— Я тебя провожу! — смягчилась Надежда. — Подожду рядом, если что, на помощь приду. Да ничего с тобой не случится…


На следующее утро подруги встретились неподалеку от «Геомедиума». Было почти одиннадцать часов, на стоянке возле здания стояли машины, из чего они сделали вывод, что сотрудники находятся на своих рабочих местах.

Надежда посмотрела на Марию и только вздохнула. Снова Машка за свое взялась, одевается ужасно. Плащик какой-то затрапезный, беретик синенький, под ним костюмчик серенький в клеточку. Ужас какой! И ведь зарабатывает прилично и права на сериал продала… Ладно, в конце концов, это не ее дело.

Надежда отдала кое-что подруге и проинструктировала вполголоса, что с этим нужно делать.

— Ну, вперед!

Мария присмотрелась к двухэтажному розовому особнячку дореволюционной постройки с фронтоном, поддерживаемым упитанными кариатидами. Оглянувшись на Надежду и не найдя ее на скамейке, вздохнула и вошла внутрь.

Здесь все соответствовало рассказу подруги — просторный холл с полом из полированного мрамора, мраморная же статуя музы Урании неподалеку от входа, возле нее — невысокая стойка, за которой сидела немолодая строгая женщина в старомодных очках с раскрытым томиком в руках.

Вахтерша отложила книгу и уставилась на вошедшую:

— Пропуск!

— У меня нет пропуска…

— Без пропуска нельзя!

— Но мне нужен Кирилл Николаевич Венедиктов. Мне непременно нужно с ним поговорить! — Мария сама рассердилась на свой неуверенный голос.

— Ах, с Венедиктовым? — вахтерша взглянула на Марию поверх очков. — Все время к нему приходят и приходят… Вчера вот тоже одна явилась, а потом исчезла… Сейчас позвоню ему. А вас как зовут?

— Мария, — ей вовсе не улыбалось называть полное имя.

Может, еще паспортные данные предоставить? Тоже мне, развели секретность…

Вахтерша сняла трубку, набрала номер и проговорила строгим голосом:

— Кирилл Николаевич, вас опять с вахты беспокоят. Тут к вам снова женщина пришла, говорит, что очень нужно с вами встретиться. Зовут Мария… — Удивленно посмотрела на трубку. — Даже не дослушал… крикнул только, что сейчас спустится, и сбросил… — Она не успела договорить, как на лестнице появился Венедиктов.

Сутулый, всклокоченный, он несся боком, как краб, прыгая при этом через две ступеньки. Стремительно сбежав в холл, огляделся по сторонам и набросился на вахтершу:

— Где? Где она?

— Да вот же! — Вахтерша кивнула на скромно стоящую перед стойкой Марию.

— Но это же не она! Вы сказали, что это Марина!

— Не Марина, а Мария! — в один голос поправили его обе женщины.

— Ах, вот как… — в голосе Венедиктова прозвучало горькое разочарование. Он повернулся к Марии: — Это вы ко мне? А по какому вопросу?

— Сейчас я вам все объясню… — Мария придвинулась ближе и постаралась улыбнуться как можно приветливее. Судя по выражению лица Кирилла Николаевича, у нее не получилось. — Дело в том, — вкрадчиво продолжила она, — что я писательница…

— А при чем здесь я?

— Сейчас я все объясню. — Мария придвинулась еще ближе. — Я пишу новую книгу, и там большое значение имеют старинные географические карты. Поэтому я хотела бы поговорить со специалистом-картографом. И мои знакомые посоветовали мне обратиться к вам…

— Ко мне? Но почему ко мне?

В голосе Венедиктова слышалось недоверие, не дай бог спросит, кто конкретно его посоветовал…

— Мне сказали, что вы прекрасно разбираетесь в картах, особенно в старинных!

Мария подошла совсем близко и взялась за неправильно застегнутую пуговицу на его пиджаке. Венедиктов не отшатнулся, напротив, лицо его слегка порозовело от такой похвалы.

— Если моя книга выйдет в печать, — решила она дожать, — я непременно помещу на титуле отдельную благодарность вам как научному консультанту. Отмечу ваш неоценимый вклад…

— Ну, не знаю, может быть…

— Очень вас прошу! — Писательница умильно взглянула на Кирилла Николаевича и застегнула пуговицу на нужную петлю.

— Хорошо, давайте пройдем в мой кабинет и поговорим более предметно.

— Давайте! — Мария хотела взять его под руку, но поймала саркастический взгляд следящей за переговорами женщины и решила этого не делать.

Венедиктов расписался у вахтерши в большой амбарной книге, после чего та выдала Марии пропуск, и они поднялись по лестнице.

В коридоре встретились с парой женщин, которые очень неодобрительно посмотрели на Марию. Ревнуют они, что ли, этого Венедиктова? А что, судя по всему, мужчин в фирме маловато, может, и он кому-то сгодится…

Мария скосила глаза на спутника. Жалкий какой-то, унылый, спина сутулая, ходит боком, ногами загребает, как клешней… Нет, на такого вряд ли найдутся желающие. К тому же он болен, та старая актриса говорила Надежде, что он видит призраки… Этим все сказано.

Вслед за Венедиктовым Мария вошла в его кабинет и осмотрелась.

Со стены на нее взирал строгий пожилой мужчина со свернутой картой в руке, одетый по старинной моде — в сюртук со стоячим воротничком и широким шелковым галстуком.

— Это Григорий Генрихович Вестингауз, — с уважением произнес Венедиктов, перехватив взгляд гостьи. — Известный картограф позапрошлого века, он занимал этот кабинет сто пятьдесят лет тому назад… — Кирилл Николаевич сел за письменный стол, показал Марии на свободное кресло и предложил: — Скажите, чем конкретно я могу вам помочь?

Заранее не продумав ответ на столь естественный вопрос, она неуверенно протянула:

— Ну, для начала… Когда появились географические карты?

— Очень давно! Самые ранние датируются пятнадцатым или даже двадцатым тысячелетием до новой эры. Они были выполнены на камне. Есть примитивные карты среди наскальных рисунков в пещерах Испании, Франции и Чехии. На самом деле у большинства народов карты появились раньше, чем письменность. И сейчас некоторые первобытные племена — даже при отсутствии собственной письменности — рисуют простые карты местности на куске кожи или древесной коры. Одни из самых ранних карт, в какой-то степени похожих на современные, были сделаны в древнем Вавилоне. Они выполнены на глиняных табличках, и большинство ученых датируют их двадцать пятым веком до нашей эры. Эти карты основываются на довольно точных измерительных методах, на них указаны стороны света…

Понемногу голос Венедиктова набирал силу, чувствовалось, что он знает и любит карты, что работа эта для него важна, он ей увлечен.

Мария с удивлением отметила, что взгляд его стал не таким унылым, спина не такой сутулой, а голос потерял занудство.

— Сохранилось очень немного древнеегипетских карт, но они показывают высокое искусство картографов тех времен. Самая старая из дошедших до наших дней Туринская папирусная карта датируется 2500 годом до нашей эры. Она показывает горы к востоку от Нила, где добывалось золото и серебро, шахтерские поселки, колодцы и дороги, связывающие этот регион с центральным Египтом.

Мария тщательно следила, чтобы на лице ее отражался неподдельный интерес, хотя вряд ли эти сведения когда-нибудь ей пригодятся. Роман, который она начала, совершенно о другом. Да и писать некогда. Ох, пройдут все сроки…

— Значительно продвинулась картография в Древней Греции. Если ранние ученые считали Землю плоской, то великий Аристотель в четвертом веке до нашей эры привел доказательства ее шарообразной формы. Он писал, что эта форма может быть доказана тем, что некоторые звезды видны только в определенных частях Земли, тем, что терминатор лунного затмения всегда круглый, а также тем, что корабли как бы тонут, уходя за горизонт…

Мария начала скучать, едва ли не задремала от монотонного голоса господина Венедиктова. Все это, конечно, интересно, но она просто теряет время, которого ей не хватает. Это Надежда может себе позволить всюду ходить, она женщина неработающая. А этот тип разговорился, сел на своего любимого конька, никак его не остановить.

Мария вздрогнула, когда дверь открылась и в кабинет вошла женщина средних лет.

— Кирилл Николаевич, — проговорила она бодро, — тут для вас посылка пришла! — и с этими словами положила на стол Венедиктова небольшой пакет.

Едва дверь за ней закрылась, Кирилл Николаевич извинился перед Марией, открыл пакет и вытряхнул на стол содержимое.

Это была небольшая картонная коробочка.

Венедиктов забыл о том, что кроме него в кабинете есть кто-то еще. Он забыл вообще обо всем. Склонившись над упаковкой, дрожащими руками открыл ее…

Лицо его побелело, как школьный мел, и он беззвучно сполз на пол.

— Что с вами?! — вскрикнула Мария, перегнувшись через стол и при этом увидев содержимое коробочки.

Ясно, почему Венедиктов потерял сознание. Ей и самой-то стало нехорошо, когда она увидела это. В коробке лежал женский палец. Длинный палец с ярко-красным наманикюренным ногтем. Судя по всему, безымянный. На нижний сустав было надето изящное кольцо — золотой перстень с крупным золотистым топазом.

Мария вспомнила рассказ Надежды о сеансах психоанализа, о том, что аналитик внушал Венедиктову, и поняла, что Кирилл Николаевич узнал в этой посылке палец своей жены… Несуществующей жены! Но палец-то был абсолютно реальный! И кольцо, психоаналитик про него тоже упоминал.

Вот как все обстряпали, золота не пожалели!.. И палец… Он же настоящий! Не из папье-маше…

Немудрено, что несчастный потерял сознание при виде посылочки.

И тут Мария сделала совершенно невозможную вещь. Покосившись на Венедиктова, она завернула обрубок в носовой платок и спрятала его в сумочку, а на место пальца положила в коробку тюбик губной помады, вытащенный из косметички. И только после этого похлопала Венедиктова по щекам.

Однако это не помогло, Кирилл Николаевич не подавал никаких признаков жизни.

Не помер бы, чего доброго! Этак полиция понаедет, придется им документы предъявлять, на Армена ссылаться. Полковник, конечно, поможет, но будет недоволен.

Мария выбежала в коридор, увидела проходившую мимо сотрудницу и крикнула что есть силы:

— Помогите, Кириллу Николаевичу плохо!

Женщина всплеснула руками, изменилась в лице и бросилась в кабинет Венедиктова.

Только теперь Мария разглядела ее. Это была та самая особа, которая только что принесла посылку, — сутулая рыжеватая женщина лет сорока с лишним, в старомодных очках и длинной вязаной кофте неопределенного оттенка.

Дама попыталась применить тот же способ реанимации, что и Мария, — похлопала Венедиктова по щекам. Не добившись результата, женщина позвонила кому-то по телефону.

В кабинет примчались еще две сотрудницы примерно такого же типа и засуетились вокруг Кирилла Николаевича. Одна была полной, в широких брюках, свободной блузе и стеганой жилетке поверх нее, другая, наоборот, такой худой, будто год вообще не ела, и трикотажное платье желтого цвета так ее обтягивало, что видны были все кости.

В это время на письменном столе пискнул телефон Венедиктова. Мария нажала на кнопку, чтобы узнать, что ему пришло, и на экране появилось сообщение: «Как тебе понравилась посылочка? Если не хочешь всю ее получить маленькими частями, сделаешь все, что мы тебе велим. Жди новых сообщений». Вот оно как!

Мария обернулась на женщин, суетившихся вокруг Венедиктова. Им явно было не до нее, вся троица суетилась вокруг несчастного, мешая друг дружке.

Мария вспомнила наставления Надежды и положила телефон, который та ей дала, рядом с гаджетом Кирилла Николаевича. Затем включила приложение, которое установил на смартфон незаменимый Боб, — Надежда не поленилась навестить его вчера с песочным пирогом с абрикосами, столь полюбившимся компьютерному гению.

На экране замелькали зеленые полоски — приложение Боба копировало на Надеждин смартфон основные параметры аппарата Венедиктова, создавая клон этого телефона. Меньше чем через минуту процесс электронного клонирования был завершен.

Тем временем общими усилиями заботливая троица оживила Венедиктова. Он пока молчал, но шевелился и негромко постанывал.

Одна из дам наконец обратила внимание на Марию и подозрительным тоном спросила:

— А вы вообще кто такая? И что здесь делали?

— Я вообще-то писательница, пришла к Кириллу Николаевичу за консультацией по своему новому роману, — обстоятельно объяснила Мария. — Мне нужно описать старинные карты, а он — лучший специалист…

— Ну и как, проконсультировались? — в голосе женщины отчетливо ощущался сарказм.

Мария предпочла этого не заметить и спокойно ответила:

— Да, он рассказал мне много интересного и полезного о древних географических картах. Представляете, они были уже в Вавилоне, и в Египте, и в Древней Греции! И даже на стенах пещер, где жили наши далекие предки!

— Я в курсе, — сухо ответила собеседница. — А когда с ним случилось это? — Кивнула на Венедиктова. — Думаю, не тогда, когда он рассказывал о вавилонских картах.

— Нет, это случилось, когда вы принесли ему посылку. Точнее, когда он ее открыл.

— Посылку-у? — протянула женщина. — А что в ней было?

— Я не имею привычки заглядывать в чужие посылки, но в ней была эта коробочка.

Сослуживица Венедиктова с жадным любопытством схватила упаковку, заглянула в нее и разочарованно процедила:

— Пома-ада…

— Помада, — подтвердила Мария, изобразив вульгарное женское любопытство и заглянув через ее плечо. — Интенсивно розовая, номер сто восемьдесят шесть…

— Сразу видно, что вы разбираетесь в таких вещах! — прошипела особа.

— Как всякая нормальная женщина, — парировала Мария. — Кстати, это ведь вы принесли ему посылку.

— И что с того?

— А где вы ее взяли?

— Как — где? У курьера, который ее доставил.

— А из какой фирмы был этот курьер?

— Понятия не имею!

— Но хотя бы как выглядел?

— Я не запомнила. — Женщина поджала губы.

— Очень плохо! Полицию факт наверняка заинтересует.

Выпалив это, Мария обмерла. Что она несет? Какая полиция? Кто будет ее вызывать, если преступления никакого нет? Ведь палец у нее в сумочке…

— Ой, я имею в виду врачей, вы ведь вызовете ему «скорую»?

— Зачем? — Женщина пожала плечами. — Вы человек посторонний, а мы уже всякого навидались. Кирилл Николаевич, он…

— Он болен?

— А вы, собственно, почему интересуетесь?

Мария поняла, что нужно уходить, и как можно скорее. Повернулась к женщинам, все еще хлопотавшим вокруг Венедиктова.

— Ну как он, лучше? Тогда, пожалуй, пойду, мне нужно еще со специалистом по навигации проконсультироваться.

— Вызовите «скорую» заранее! — прошипела ей в спину язвительная особа.

— Кто идет? — раздался в темноте грозный окрик храмового стражника.

— Слуга Господина времени, Владыки дня и ночи!

— Проходи! — стражник отступил в сторону, открыл бронзовую дверь, ведущую в тайные недра Зиккурата.

Смуглый человек с узкими змеиными глазами вошел в темный коридор. Миновав его, оказался в просторном зале, в глубине которого возвышалась медная статуя Господина Баала, а перед ней вокруг черного стола сидели десять жрецов.

— Здравствуйте, братья! — вошедший поклонился, прикоснулся правой рукой к груди и вытянул ее вперед в ритуальном жесте.

— Какие вести ты принес, брат Харешим? — спросил старый жрец в красной мантии, расшитой золотыми звездами.

— Хуже не бывает, — человек со змеиными глазами понизил голос, и все присутствующие вынуждены были прислушаться. — Скифы открыли шлюз. Скоро их орды ворвутся в город через речные ворота, и великий Вавилон падет.

— О великий Баал! — воскликнул старик. — Все, чему мы служили, погибнет… Все пойдет прахом!

— Мы не должны сдаваться! — подхватил его сосед слева, курчавый мужчина средних лет. — У нас есть храмовая стража. Она сможет защитить Зиккурат…

— Не больше двух часов! — ответил крепкий широкоплечий человек с короткой рыжей бородой. — Стража малочисленна, а скифов много, как песчинок в пустыне.

— Что же нам делать? Остается одно — поджечь Зиккурат, всем вместе подняться на его вершину и броситься оттуда на камни площади, чтобы священные знания Вавилона не достались дикарям!

— Это мы всегда успеем, — снова заговорил человек со змеиными глазами. — Не забывайте, у нас есть еще один долг перед богами. Мы должны сохранить дарованную ими бесценную святыню.

— Брат Харешим имеет в виду Гилареш?

— Да, я говорю о Стреле Гильгамеша. Я верю, что Вавилон восстанет из развалин, и тогда Гилареш вернется на свое место.

Жрецы переглянулись.

— Скажите свое слово, братья! — проговорил старик в красной мантии.

Широкоплечий человек с рыжей бородой кивнул:

— Брат Харешим прав. Мы должны сохранить святыню, сберечь ее до лучших времен, когда Вавилон вернет свою славу.

— Мы должны сделать все, пока не поздно! — подхватил курчавый жрец.

— Мы не можем тревожить бога! — возразил его сосед, похожий на коршуна черноволосый старец. — Бог не позволит прикоснуться к его достоянию!

— Лучше, чтобы Гилареш достался дикарям? — гневно воскликнул Харешим.

— Пусть на них и падет гнев бога! — возразил коршун. — Мы не должны совершать греховное!

— Мы должны сберечь святыню!

— Братья, братья, не след нам ссориться между собой, особенно в такой страшный день! — прервал перепалку верховный жрец. — Пусть остальные скажут свое слово.

Жрецы высказались один за другим. Большинство поддержали Харешима, считая, что нужно спрятать Стрелу Гильгамеша.

— Вы приняли решение, братья! — проговорил верховный. — Я поддерживаю его. Осталось решить, кто из вас возьмет на себя эту страшную участь, кто заберет святыню у его хранителя.

— Пусть тот, кто предложил нечестивое дело, сам его и исполнит! — мстительным голосом сказал похожий на степного коршуна старик.

— Я не беру свои слова обратно! — гордо проговорил Харешим. — Времени мало, и я сейчас же отправлюсь в тайное подземелье.

Верховный жрец дважды хлопнул в ладоши, и перед ним появился бритоголовый человек в желтой хламиде, сопровождаемый двумя храмовыми стражниками.

— Проводи брата Харешима в Тайный зал! — приказал ему старый жрец.

Бритоголовый кивнул и сделал знак следовать за собой.

Они прошли через Зал Совета, миновали статую Господина Баала и вошли в узкий коридор, ведущий в неизведанное.

Провожатый Харешима чувствовал себя в темноте как летучая мышь. Он уверенно шел вперед, и жрец старался не отставать, чтобы не заблудиться в страшной тьме святилища. Время от времени лица касалось дуновение воздуха, словно во мраке кто-то пролетал рядом с ним. Иногда поблизости раздавался писк или цокот маленьких лапок.

Так они шли довольно долго.

Наконец провожатый коротким возгласом велел Харешиму остановиться.

Наступила тишина, но вдруг ее расколол громкий удар гонга.

Из темноты донесся холодный голос:

— Кто пришел к нам из Верхнего мира? Кто посмел потревожить вечный покой Владыки, вечный покой Господина времени, Властителя дня и ночи?

— Это я, малый слуга. Я привел брата из братьев, который хочет преклонить колени перед Владыкой.

— Войдите! — И снова во тьме прокатился протяжный, гулкий удар гонга.

Провожатый шагнул вперед, скрипнула дверь, через которую просочился свет. Харешим сделал шаг следом и оказался в огромном, залитом золотистым светом зале, в глубине которого возвышалась статуя божества — человека с головой быка, в руке которого было зажато золотое копье.

— Владыка видит тебя! — произнес где-то высоко громкий властный голос. — Владыка видит твое сердце! Владыка видит твои помыслы!

Харешим на несколько шагов приблизился к быкоголовому.

Раздался устрашающий грохот, и золотое копье в руках бога качнулось вперед, едва не пронзив грудь Харешима. Тот, однако, не устрашился, не отступил и не бежал.

Острие копья остановилось в нескольких пядях от его груди.

— Делай, зачем пришел! — прогремел прежний властный голос.

Харешим протянул руки и коснулся наконечника копья. Он представлял собой два заостренных золотых листка, сложенных, как ладони, два остроконечных лепестка того цветка, который расцветает на рассвете и увядает с закатом.

Харешим осторожно развел эти лепестки, и тогда они отделились от древка и остались в его руках. Жрец с благоговением взирал на острие священного копья.

Проводник окликнул его:

— Брат, нам нужно идти. Владыка дня и ночи был снисходителен к тебе, но его терпение не безгранично, и теперь нам пора покинуть святилище.

— Да, пойдем… — Харешим спрятал святыню у себя под одеждой и покинул зал вслед за бритоголовым.

Они снова шли в темноте бесконечного коридора, но на этот раз провожатый привел Харешима к другой двери. Открыл ее, и они оказались на задней стороне Зиккурата, возле лестницы, которая спускалась к Западному каналу.

— Прощай, брат, дальше наши пути расходятся, — сказал проводник, — внизу тебя ждет лодка.

Он хотел вернуться, но Харешим дотронулся до его плеча:

— Постой, брат, у меня есть к тебе еще одно дело.

— Какое?

— Вот какое! — И жрец вонзил в грудь проводника узкий кинжал, который вдруг оказался в его руке.

— За… что?.. — выдохнул тот, схватившись за грудь. — Я сделал то, что мне велели… старшие братья…

— Ты знал слишком много, — ответил Харешим и выдернул кинжал из раны.

Проводник охнул, колени его подогнулись, и бездыханное тело упало на каменные ступени.

— Прости, брат! — проговорил Харешим, вытирая окровавленное лезвие краем одежды.

Он спустился к каналу. Вода в нем стояла очень низко, но плоскодонная лодка покачивалась возле причала. Жрец шагнул в нее, отвязал веревку, оттолкнулся от каменной пристани и выгреб на середину течения.

Впереди в ночной темноте уже смутно рисовались стены Вавилона.

Несколько минут Харешим плыл в полной тишине, но с каждой минутой вода опускалась все ниже и ниже, лодка начала скрести по дну канала и вскоре остановилась.

И тут же со стороны Речных ворот донесся странный и страшный гул. В этом гуле смешивались топот копыт, ржание коней и хриплые голоса степных кочевников.

— О боги! — воскликнул Харешим. — Я не успел! Что делать?

Боги молчали, и жрец решил действовать по своему разумению — выпрыгнул из лодки и побежал по воде к берегу.

Но страшный гул неумолимо приближался, и скоро из темноты показались оскаленные конские морды и еще более страшные, обросшие бородами лица скифов.

Харешим согнулся, пытаясь стать незаметным во мраке, но степной всадник на косматой приземистой лошади натянул короткий лук, выпустил легкую тростниковую стрелу…

Стрела пропела песню смерти и вонзилась под лопатку жрецу.

Скиф приблизился, пригнулся в седле и схватил Харешима за шею, прежде чем тот упал в мелкую воду канала. Быстро и умело обшарил одежду жреца и нашел странный предмет — два золотых листка, сложенные вместе, как две ладони.

Спрятав находку в седельную суму, скиф бросил тело обратно в воду и направил коня в сторону храмового квартала, где кочевников ожидала особенно богатая пожива.

Едва Мария покинула помещение, Кирилл Николаевич открыл глаза, встряхнул головой и огляделся.

Осознав, что лежит на полу в собственном кабинете, а вокруг него суетятся три сослуживицы, он покраснел и смущенно проговорил:

— Что со мной было?

— У вас был обморок! — сообщила ему одна из трех граций — полная, в стеганой жилетке.

— Вы потеряли сознание! — поправила ее вторая, очень худая, решив, что слово «обморок» не подходит солидному мужчине с научной степенью.

— Вам было нехорошо! — резюмировала третья, в вязаной кофте непонятного цвета.

— А что было до этого? — Венедиктов поморщился, мучительно стараясь вернуть утраченные воспоминания о последнем получасе своей жизни.

— К вам приходила какая-то… писательница! — сообщила та язвительная женщина, которая только что препиралась с Марией.

При этом слово «писательница» она процедила с омерзением, как ругательство.

— Писательница? — Венедиктов наморщил лоб. — Да, что-то припоминаю… Она расспрашивала о старинных картах и истории картографии. Кстати, интересная женщина.

— Не сказала бы! — отрезала язвительная особа. — Вот после общения с ней у вас и случился этот… приступ.

— А по-моему, он случился, когда вам принесли посылку, — проговорила вторая ученая дама, та что в желтом платье.

Язвительная особа бросила на коллегу испепеляющий взгляд и прошипела:

— Ты с ума сошла! Разве можно об этом! Он снова…

Но слово — не воробей, Венедиктов уже услышал опасную реплику.

— Посылка… действительно, была ведь какая-то посылка… И в ней было что-то такое… Где, кстати, она?

Ученые дамы переглянулись, и одна из них со вздохом протянула Кириллу Николаевичу злополучную коробочку.

Тот взял ее с явным испугом, опасливо заглянул внутрь и поднял растерянный взгляд.

— Помада… почему? Зачем помада? Ничего не понимаю!

— Может быть, вызвать вам врача? — предложила одна из дам.

— Врача? Не нужно врача! — отмахнулся Венедиктов. Отряхнул одежду и смущенно взглянул на женщин. — Я чувствую себя нормально. Спасибо вам… и не нужно никому рассказывать, что со мной случилось. Надеюсь, это больше не повторится.


Надежда терпеливо дожидалась подругу на скамейке. Мария пересказала ей все, что произошло в кабинете Венедиктова.

— Вот этот палец, — она достала из сумки сверток и раскрыла его, — точно подходит под описание, которое внушал Кириллу Николаевичу психоаналитик. И кольцо такое же.

Надежда Николаевна взглянула на содержимое платка и зябко передернулась:

— Ужас какой!

— Согласна, ужас. И сумочку придется выбросить, я не смогу пользоваться ей после того, что в ней лежало.

— Ох, я тебя понимаю… Но как ты решилась?

— Сама не знаю, — призналась Мария, — просто жалко его стало. Такой мужчина… В общем-то безобидный, в картах разбирается, работу свою любит… А эти к нему привязались, жену какую-то выдумали, палец прислали! Но только вот что я тебе скажу… Палец отрезан не у живой женщины, а у трупа.

— Вот как? — заинтересованно спросила Надежда. — А как ты это определила?

— По состоянию сосудов на месте разреза. Они не кровоточили, значит, человек уже был мертв, и довольно давно.

— И откуда ты это знаешь? Ты вроде не медицинский институт оканчивала.

— Ну и что? Когда я писала предыдущий роман, не про круиз, а еще раньше, консультировалась с профессиональным патологоанатомом и ходила с ним в больничный морг, чтобы набраться впечатлений. И он мне показал разницу. Так что можешь не сомневаться — женщина, у которой отрезали палец, давно мертва.

— Здорово! Значит, этого несчастного Венедиктова дурят почем зря… и никакой управы на них не найти!

— Ну, это мы и раньше знали. Ведь описание несуществующей жены ему внушил Илья Семенович под гипнозом. — Тут Мария взглянула на часы и озабоченно проговорила: — Извини, мне пора. Нужно успеть на похороны.

— На похороны? — удивленно переспросила Надежда. — То-то я смотрю, ты в таком виде! Костюмчик этот серенький… Ох, извини! Прими мои соболезнования… А кто умер-то? Близкий человек?

— Не то чтобы близкий… Одноклассница. Мы с ней много лет не виделись, а тут позвонили, попросили прийти. Неудобно было отказаться, там почти никого не будет, она была сирота. Ну и, сама понимаешь, последний долг… Кстати, у тебя нет какого-нибудь черного шарфика?

— Найду… кажется с прошлого раза в сумке завалялся.

В этот момент зазвонил телефон.

— Это твой, — сказала Надежда, кивнув на сумку Марии.

— Нет, мой — вот…

— Но звонит в твоей сумке!

— Ой, это ведь тот телефон, который ты мне дала! — спохватилась Мария. — На который я скопировала телефон Венедиктова…

— Так это ему звонят! — всполошилась Надежда. — Включи скорее!

Мария торопливо вытащила из сумки аппарат, включила громкую связь, и тут же в динамике зазвучало хриплое карканье, в котором Надежда узнала голос страшного карлика из похоронного бюро «Тенистый уголок».

— Здравствуй, Кирилл. Получил посылку?

— Получил, — удивленно ответил Венедиктов. — Но я не понимаю…

— Поймешь! — прервал его собеседник. — Ты ведь не хочешь получить ее всю по частям?

— О чем вы говорите? И кто вы вообще такой? С кем я разговариваю?

— А вот это тебе знать ни к чему! Тебе нужно знать только одно: если ты не сделаешь то, что мы тебе велим, пришлем ее тебе по частям! По частям, понял?

— Нет, я как раз ничего не понял. И не хочу понимать. И если это какой-то розыгрыш, немедленно прекратите!

Венедиктов отключился, из трубки понеслись сигналы отбоя.

— Что это было? — Мария удивленно глядела на замолкший телефон.

— Палка в муравейнике.

— Какая палка? О чем ты?

— Знаешь, как мальчишки иногда сунут палку в муравейник, и там начинается страшная суета. Вот ты сейчас сунула палку в их муравейник, подменив палец на тюбик помады. Они надеялись напугать Венедиктова, а он только удивился. Потому что про палец, получается, он просто забыл. Забыл, что его видел. Что-то теперь будет… Боюсь, Венедиктов в большой опасности.

— Ох, это я его подставила!

— Ничего, программа, которую ты скачала на его телефон, не только передает нам его звонки, но и показывает, где он находится…

— Вот как? — Мария взглянула на часы и охнула: — Все! Опаздываю!

— Ну беги, надо так надо. Такси не бери, в пробках застрянешь, на метро быстрее будет. Куда ехать-то?

— Да не знаю, куда-то к кладбищу, позвоню по дороге, мне скажут! — Мария рванулась бежать, но тут же спохватилась: — А шарфик? Ты же мне обещала!

— Да вот он, у меня в сумке.


Каково же было удивление Марии, когда оказалось, что прощание с бывшей одноклассницей будет в том же самом «Тенистом уголке», что находится возле Варсонофьевского кладбища. Воистину судьба любит такие шутки!

Мария накинула черный шарфик, сделала приличествующее случаю выражение лица и вошла в траурный зал.

В отличие от того, что она ожидала, зал был полон, в нем было не меньше ста человек, и почти никого она не узнала. Надо же, а по телефону сказали, что народу будет мало, она и пришла, чтобы проводить, создать, так сказать, количество. А то как-то грустно, когда и проводить в последний путь человека некому.

Перед дверью к Марии подошла высокая сухощавая женщина лет пятидесяти с красными глазами. Было такое чувство, что она выполняет функцию сторожевой собаки, потому что спросила, подозрительно уставившись на вошедшую:

— Вы с Лорочкиной работы?

— Нет, мы с ней вместе учились.

— С какого класса по какой? — не отставала женщина.

— С восьмого по десятый… А что? Разве это имеет какое-то значение? — опомнилась Мария.

— Имеет. Вы, конечно, можете присутствовать на прощании, но имейте в виду, что на поминки приглашены только самые близкие. Я, кстати, ее любимая тетя. — И женщина демонстративно промокнула платочком совершенно сухие глаза.

— Господи, да у меня и намерения не было на поминки идти! — фыркнула Мария, тут же рассердившись на себя за то, что вступила в пререкания.

Она прошла в зал, в глубине которого на небольшом возвышении стоял резной гроб, на торце которого была привинчена латунная табличка с выгравированным на ней логотипом похоронного бюро — надгробье с двумя кипарисами по бокам.

В гробу лежала почти до подбородка укрытая цветами женщина средних лет, Мария при всем желании не смогла узнать в ней свою одноклассницу. Зато отчетливо просматривалось сходство с любимой тетей.

— Надо же, как Лариска изменилась! — послышался сзади шепот, и кто-то сжал Марии руку чуть выше локтя.

Она скосила глаза и увидела рядом невысокого лысоватого мужичка.

— Не узнала меня? — догадался он по ее недоуменному взгляду. — Я же Гарик Веткин.

Он достал из кармана очки и нацепил на нос. Точно, очки были такие же круглые, как те, в которых Веткин ходил в школе.

— Ой, привет, — прошептала Мария, — хоть кто-то знакомый встретился. Извини, сразу не узнала тебя.

— Да тут много знакомых, просто немудрено не узнать, столько лет прошло. А ты, по-моему, с самого выпуска с классом не встречалась.

Мария, осознав, что они ведут светскую беседу прямо около усопшей, положила свой букет в груду цветов и скромно отошла в сторонку. Гарик увязался за ней.

Тетя покойной коршуном метнулась к гробу, поправила цветы и встала рядом, допрашивая каждого подходившего, кто он такой и как познакомился с ее обожаемой племянницей, и каждого предупреждала, что на поминки будут приглашены только самые близкие.

Наконец поток посетителей иссяк, и к гробу подошел представитель похоронного бюро. Он откашлялся и начал:

— От лица бюро ритуальных услуг «Тенистый уголок» я хочу выразить вам глубокое…

Тут к гробу подскочила тетя покойной и выпалила:

— Постойте, постойте! Прежде чем вы ее сожжете, я должна убедиться, что все в порядке… — Она склонилась над покойной, разгребла цветы и воскликнула: — Его нет!

— Что, простите? — удивленно осведомился похоронщик.

— Кольца! Любимого Лорочкиного кольца! С золотистым топазом! Которое я подарила ей на совершеннолетие! Его нет! А я сама проверила перед похоронами — оно было у нее на руке, а теперь его нет! А я поставила непременное условие, чтобы Лорочку похоронили с этим кольцом! Это безобразие! Это грабеж!

Мария, которая стояла неподалеку, шагнула еще ближе и вытянула шею. Теперь она увидела освобожденные от цветов руки покойной. Ухоженные и на первый взгляд красивые. Правая рука была в полном порядке, с аккуратными, очень длинными ярко-красными ногтями. Левая кисть была частично прикрыта правой, но и так можно было разглядеть, что она не в порядке — отсутствовал безымянный палец.

— Кольцо! Куда вы дели Лорочкино кольцо? — кричала тетя покойной, надвигаясь на могильщика. — Вы воры и грабители! Вы хуже обыкновенных грабителей! Вы мародеры!

Отсутствующий палец ее, судя по всему, не волновал. Или волновал гораздо меньше, чем пропавшее кольцо.

Мария подумала, что она-то знает, где кольцо. Вместе с пальцем покойной оно лежало у нее в сумочке. Вот значит, чье кольцо оказалось, Ларискино. И палец ее…

— Тебе плохо? — Гарик снова взял ее за руку, потому что Мария пошатнулась. — И то сказать, форменное безобразие устроили! Как неприлично — на похоронах!

— Отдайте кольцо! — все громче визжала тетка покойной. — Разбойники! Воры! Уроды! Отдайте сейчас же!

— Мадам, не шумите! — пытался урезонить ее сотрудник похоронного бюро. — Это какое-то недоразумение… Оно, безусловно, сейчас же разъяснится…

— Недоразумение? Ты сейчас узнаешь, какое это недоразумение! Ты еще меня не знаешь, но ты меня узнаешь! — И тетка принялась лупить мужика по голове своей сумочкой.

Собственно, это была не миниатюрная дамская сумочка, а большая сумка, еще и чем-то набитая, так что в руках разъяренной фурии такая поклажа превратилась в грозное орудие ближнего боя.

Похоронщик вскрикнул от боли и отступил, прикрывая голову и лицо руками. Ему на помощь пришли двое коллег, доселе наблюдавшие за происходящим со стороны. Они попытались оттащить тетю покойной от своего сослуживца, но та не отступала. К тому же ей на помощь пришла какая-то родственница, очень на нее похожая и такая же боевая, а вместе с ней плечистый и пузатый дядька средних лет, видимо, муж.

Через минуту в траурном зале началось настоящее побоище.

Мария подумала, что пора уходить, если она не хочет получить пару тумаков в этой перебранке, а то и травму посерьезней. Гарика от нее оттеснили, когда кто-то случайно залепил ему по уху.

«Сам справится», — решила Мария, протиснулась меж дерущихся, открыла дверь, выскользнула в коридор и припустила прочь, как можно дальше от поля боя.

Через несколько минут вдруг поняла, что не приближается к выходу из похоронного бюро, а, напротив, углубляется в служебные помещения. Она открыла одну дверь, другую…

Выхода нигде не было.

Толкнувшись в очередную дверь, налетела на какую-то женщину в униформе похоронного бюро.

— Извините, — пробормотала Мария, — я заблудилась… Не подскажете, как отсюда выйти?

Вместо ответа женщина схватила Марию за локоть и втащила ее в какую-то кладовку.


После неожиданного обморока и странного звонка Кирилл Николаевич Венедиктов чувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что он что-то забыл, причем что-то очень важное…

И почему он потерял сознание? Прежде с ним никогда такого не случалось!

Он снова и снова перебирал события сегодняшнего дня.

К нему пришла какая-то женщина, сказала, что пишет книгу, для чего ей непременно нужна консультация квалифицированного картографа.

Он согласился и начал рассказывать об истории картографии, о древнейших картах… Она слушала очень внимательно, было видно, что ее интересует его работа. Он увлекся, почувствовал себя лучше, исчезла мучительная головная боль, преследовавшая его в последнее время, появилась какая-то энергия, ему хотелось говорить… много, интересно, и чтобы его слушали, задавали вопросы, спорили наконец… Ему хотелось общаться, отвечать, когда спрашивают, слушать самому — он осознал, что уже долгое время совсем один…

И тут в его кабинет принесли посылку. В этом месте в воспоминаниях был провал.

Он пришел в себя на полу в собственном кабинете, вокруг него хлопотали три сотрудницы — Анна Васильевна, Марианна Викторовна и Ариадна Витальевна.

Писательницы уже не было, она ушла.

А посылка была, и очень странная. Тюбик губной помады в коробочке. Помада розового поросячьего цвета…

Потом был очень странный звонок. Наверное, просто не туда попали. Или обычное телефонное хулиганство. Все же звонок его взволновал.

От безуспешных попыток восстановить пробел в памяти у Венедиктова разболелась голова. Он решил, что нужно выйти на улицу, проветриться. Заодно можно выпить где-нибудь хороший кофе. Это поможет справиться с головной болью, а может быть, и заполнить провал в памяти.

Он оделся, покинул здание, пошел по улице, задумчиво глядя под ноги…

И вдруг рядом с ним затормозила длинная черная машина. Из нее выглянула блондинка в темных очках, показавшаяся Венедиктову удивительно знакомой.

— Кирилл Николаевич! — проговорила она взволнованным голосом. — Садитесь скорее, вы должны немедленно ехать с нами, чтобы встретиться с одним человеком.

— Ехать? — удивленно переспросил Венедиктов. — Куда? Зачем? Я не хочу никуда ехать!

И тут он узнал эту женщину. Это была Ирина, секретарь психоаналитика. Только почему-то светловолосая. Да еще эти очки не по сезону…

— Ирина, это вы? — произнес он удивленно. — Куда я должен ехать? К Илье Семеновичу?

— К Семеновичу, к Семеновичу! — закивала женщина. — Да садитесь же, скорее!

— Но я на сегодня не записывался…

Из машины выскочил крепкий парень в черном траурном костюме, схватил Венедиктова за локоть и втолкнул в машину.

— Но я не хочу! — лепетал Кирилл Николаевич. — Мне нужно обратно на работу!

— Работа не волк, — возразила ему странная Ирина, — нельзя все время думать только о работе! Вон, вы уже испариной покрылись! Это все от переутомления! — С этими словами она достала из сумочки кружевной платок и заботливым движением обтерла лицо Венедиктова.

Кирилл Николаевич почувствовал резкий запах и тут же провалился в беспамятство.


Вернувшись домой, Надежда первым делом проверила хитрый телефон, который дал ей Боб — тот, на котором был создан клон телефона Венедиктова. Никаких новых звонков или сообщений за прошедшее время не поступало. На всякий случай она проверила еще и геолокацию. Телефон находился не в «Геомедиуме», а где-то в другом месте.

Ну мало ли, куда отправился Кирилл Николаевич, может быть, в местную командировку. Или на обед. А то и домой решил вернуться пораньше, неудивительно после всего того, что случилось с ним за этот трудный день.

Все же она на всякий случай проверила место, где он находится, по карте города.

Венедиктов был точно не дома.

Он (по крайней мере его телефон) был сейчас рядом с одним из самых старых городских кладбищ — Варсонофьевским.

И тут Надежда насторожилась — именно там, рядом с этим кладбищем, находилось бюро ритуальных услуг «Тенистый уголок».

А Надежда точно знала, что в том бюро творятся какие-то подозрительные и криминальные дела. Если к тому же учесть, что зловещий карла из этого бюро совсем недавно звонил Венедиктову — и он же прислал ему коробку с отрезанным женским пальцем, — ясно, что ничего хорошего Кирилла Николаевича там не ждет.

Не сама ли Надежда только что говорила Марии, что та, заменив в посылке палец на тюбик губной помады, сунула палку в муравейник?

Вот и началось. Только, пожалуй, в этом похоронном бюро — не муравейник, а настоящее осиное гнездо. И Надежда поняла, что должна помочь Венедиктову из этого гнезда выбраться. А для этого ей снова придется отправиться в «Тенистый уголок».

И на этот раз не под видом богатой клиентки — такой номер второй раз не пройдет.

В «Тенистом уголке» персонал наблюдательный, ее там сразу узнают, со всеми вытекающими последствиями… Значит, нужно создать другой образ, как можно меньше бросающийся в глаза.

Надежда оделась поскромнее, прихватила униформу уборщицы, которую стащила в «Тенистом уголке» в прошлый визит, и отправилась на Варсонофьевское кладбище. То есть не на само кладбище, а в расположенное рядом с ним бюро ритуальных услуг.

На этот раз она заявилась в похоронное бюро не через центральную дверь для клиентов, а обошла здание сбоку, где и увидела другой вход, служебный, возле которого курили двое — санитар в форме и девица самого вульгарного вида, так что непонятно было, что она здесь делает.

Надежда дождалась, когда они докурят, после чего санитар вернулся на рабочее место, а девица еще постояла у двери, рассматривая что-то в телефоне. Потом послала сообщение и стала ждать ответа.

Ответ пришел скоро и, очевидно, девицу не устроил, потому что она громко выругалась и спешно зашла в контору, так что Надежда едва успела проскользнуть за ней. Хорошо, что дверь с доводчиком закрывалась медленно.

Оказавшись внутри, Надежда прокралась по коридору и увидела маленькую кладовку, где хранились моющие средства и прочий инвентарь для уборки. Здесь же стояла металлическая тележка, какими обычно пользуются уборщицы.

Прикрыв дверь, Надежда Николаевна переоделась в униформу уборщицы, повязала голову платком и вышла, катя перед собой тележку.

Она исходила из того, что на уборщиц никто не обращает внимания, и тут же смогла успешно подтвердить этот тезис: навстречу ей продефилировала, цокая каблуками, та самая сотрудница бюро, которая в прошлый раз пыталась подобрать гроб для ее несуществующей свекрови. Фамилия у нее еще птичья такая… Точно, Перепелкина!

Надежда на всякий случай опустила глаза в пол, хотя это было излишне. Девица скользнула по ней невидящим взглядом и прошла мимо, не задерживаясь.

Переведя дыхание, Надежда покатила свою тележку дальше.

По дороге она заходила в каждую комнату, делая вид, что вытирает пыль и наводит порядок, и никто не обращал на нее внимания, пока не столкнулась с другой сотрудницей «Тенистого уголка». Эта обратила. Остановилась, взглянула неприязненно и проговорила через губу:

— Эй, ты, как тебя… Чем ты тут занимаешься? Быстро наведи порядок в гардеробной, там какая-то зараза грим рассыпала! — И она показала на полуоткрытую дверь справа по коридору.

Надежда зашла в комнату и тут же громко чихнула, потому что в помещении ничего не было видно из-за летавшей в воздухе дешевой пудры. Похоже, что высыпался целый мешок.

Надежда достала мокрую тряпку, и тут откуда-то из-за шкафа высунулась давешняя разбитная девица, которую она видела курившей во дворе.

— Ушла ведьма наша? — спросила она опасливо.

— Ага, а как тебя угораздило? — Надежда снова чихнула.

— Сама не знаю… Парень продинамил, с утра все из рук валится.

— Ну ничего, ты молодая, парней на твой век хватит! — Надежда ловко замела пудру и протерла пол.

— Спасибо тебе… Извини, ничего нет, вот разве что сигаретой могу угостить.

— Ладно, потом сочтемся!

Надежда машинально взяла две сигареты и выкатила тележку в коридор. Потом зашла в очередную комнату, где на вешалках висели черные траурные костюмы и платья, среди которых мелькнуло яркое пятно — знакомое малиновое пальто.

То самое пальто, в которое была одета женщина, изображавшая вымышленную жену Венедиктова. Еще Мариной себя называла, зараза такая, совершенно человека измучила.

В комнате никого не было, и под влиянием неосознанной идеи Надежда схватила это пальто, сложила его и спрятала на своей тележке под банками и коробками с моющими средствами. А интересно, как теперь зловредная брюнетка обойдется без пальтишка? Психоаналитик-то дал установку на малиновое, так если она что другое наденет, то установка может не сработать…

И новоявленная уборщица продолжила обход «Тенистого уголка».

Открыв очередную дверь, из-за которой тянуло могильным холодом, Надежда увидела просторное помещение, разгороженное плотными черными полотнищами. Она отодвинула одну из занавесок и невольно вздрогнула: перед ней на металлической каталке лежал мертвец с недовольным высокомерным лицом. На нем был черный костюм и галстук в унылую полоску.

Надежда дернула следующую тряпку — в закутке стояла такая же каталка, но на ней лежал не какой-то незнакомый покойник, а Кирилл Николаевич Венедиктов.

В первый момент Надежда подумала, что Венедиктов тоже мертв и теперь ждет погребения, но потом заметила, что он дышит. Значит, не помер, а спит или лежит без сознания.

— А он-то как здесь оказался? — пробормотала Надежда и хотела уже подойти к Кириллу Николаевичу, чтобы разбудить его, но тут у нее за спиной раздались быстрые шаги.

Надежда испуганно оглянулась.

У нее за спиной, с красным от гнева лицом, стояла Ирина, секретарша психоаналитика.

Бросив взгляд на Надежду, прошипела:

— Ты что здесь делаеш-шь?

— Что-что… Известно что! Уборку делаю! — недовольным голосом ответила Надежда. — Все вы тут только мусорите, а мне убирать! Вас много, а я одна! И каждый норовит напачкать!

— Сюда не суйся! — огрызнулась Ирина. — Здесь мы и без тебя отлично управимся!

Судя по всему, Надежду она не узнала, это было хорошо.

— Одна говорит — убери, другая — не убирай… — напоследок проворчала Надежда не своим голосом и вышла в коридор.

Надо же, оказывается, главная тут Ирина, а психоаналитик на подхвате, только в транс пациента вводит и установки дает, да и то не слишком в этом деле преуспевает. Ладно, походим, посмотрим, может, что и выясним, подумала Надежда. И едва не столкнулась с еще одной знакомой — той самой мадам, которая изображала жену Венедиктова.

Женщина скользнула по Надежде невидящим взглядом и скрылась за очередной занавеской.

— Да тут, похоже, все в сборе… — пробормотала Надежда, озираясь по сторонам.

И вдруг увидела еще одно знакомое лицо — по коридору быстрым шагом шла Мария.

Она приблизилась к Надежде, явно ее не узнавая, и проговорила озабоченным тоном:

— Извините, я, кажется, заблудилась… вы не подскажете, как отсюда выйти?

Вместо ответа Надежда схватила подругу за локоть, втащила в какое-то пустое помещение и прошипела:

— Тише! Тут, кажется, все уже собрались!

— Вы кто? — пролепетала Мария, вырывая руку. — Что вам от меня нужно?

— Ух ты! Как я хорошо замаскировалась! — удовлетворенно хмыкнула Надежда. — Даже собственная подруга меня не узнает!

— Что?! — Мария уставилась на нее и ахнула: — Надя, это ты, что ли?

— Ну наконец-то!

— А что ты здесь делаешь?

— Могу спросить тебя о том же.

— Я же говорила тебе — пришла на похороны одноклассницы.

— Ну и как похороны?

— Закончились скандалом. Представляешь, такую драку устроили, я еле вырвалась.

— Круто! А я тут под прикрытием. Устроилась уборщицей. По совместительству. Ох, и неблагодарная же работа! Каждый норовит обхамить!

— Кстати, Надя, я узнала, у кого отрезали тот самый палец, который прислали Венедиктову. У моей бывшей одноклассницы Ларисы. Ей, конечно, уже все равно, но какие же безобразия тут творятся!

— Между прочим, сам Венедиктов тоже здесь, — сообщила Надежда. — Только он пока что не в лучшей форме.

— Что ты имеешь в виду?

— Пойдем, покажу. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

Она вернулась в разгороженный занавесками зал, но не стала заглядывать за полотнища, а поднялась по узкой железной лесенке на опоясывающую зал галерею. Мария последовала за ней.

Поднявшись наверх, Надежда опустилась на четвереньки и подобралась к самому краю. Мария пристроилась рядом.

Отсюда можно было заглянуть в разгороженные отсеки. Почти в каждый — во всяком случае, Надежда сразу увидела ту секцию, где на каталке лежал бесчувственный Венедиктов. А еще через несколько секций от нее в кресле сидела женщина, выдававшая себя за жену Венедиктова.

Она нервно курила и стряхивала пепел прямо на пол. На плечи ее было накинуто зеленое пальто с выцветшим меховым воротником, потому что просто так сидеть было холодно. Рядом с ней стоял молодой мужчина в черной униформе похоронного бюро.

Надежда снова перевела взгляд на Венедиктова. Возле него стояла Ирина, то и дело поглядывая на часы.

Занавеска откинулась, и в тот же отсек вошел кровавый карлик — так про себя Надежда называла Конрада Карловича, судя по всему, заправлявшего в «Тенистом уголке».

Он что-то сказал Ирине, но из-за расстояния Надежда не услышала. Зато вспомнила, что помимо прочих шпионских инструментов Боб дал ей направленный микрофон. Она еще сомневалась, пригодится ли он. Вот и пригодился.

Надежда достала микрофон из сумочки, направила его на секцию, где лежал Венедиктов, надела наушники.

— Что это? — шепотом спросила Мария.

Надежда молча протянула ей один из наушников, и теперь они обе могли слышать, о чем разговаривают внизу.

— Мы доставили его, как вы велели, — говорила Ирина карлику, — но мне кажется, что он не готов.

— Ничего, мы его сейчас быстро доведем до кондиции! Дайте ему нашатыря!

— Но, Конрад Карлович, нельзя так резко приводить его в сознание. Это может нарушить равновесие психики…

— Нахваталась от своего шефа! — огрызнулся карлик. — Не грузи меня этой вашей психологией! Мне уже надоело! Я буду действовать своими методами! Буди его!

— Как скажете. — Ирина пожала плечами, достала флакон, капнула на ватный тампон и поднесла его к лицу Венедиктова.

Тот вздрогнул, вскрикнул и открыл глаза.

Испуганно оглядевшись, проговорил хриплым со сна непослушным голосом:

— Где я? Кто вы такие?

Тут он узнал Ирину:

— Вы?! Куда вы меня привезли?

Карлик отодвинул Ирину в сторону, наклонился над Венедиктовым и угрожающе произнес:

— Вам сейчас не об этом нужно думать! Вам нужно думать, как спасти свою жену!

— Жену? — переспросил Венедиктов, и лицо его затуманилось. — Жену… я не знаю…

— Сейчас все узнаешь! — прокаркал карла и приказным тоном проговорил в микро — фон: — Приведите ее!

В другой секции фальшивая жена Венедиктова докурила сигарету, встала, сунула руки в рукава пальто, мазнула по лицу темным гримом. Парень, стоявший рядом, надел на нее наручники, вывел ее из отсека, и они пошли по проходу.

Перед закутком, где находился Венедиктов, женщина ссутулилась, изменила походку, стала спотыкаться.

Парень отдернул занавеску, они вошли в отсек к Венедиктову.

Надежда отметила артистизм незнакомки: теперь она выглядела изможденной, измученной, несчастной.

Карлик взглянул на женщину, и лицо его перекосилось. Он повернулся к Венедиктову и сказал тому:

— Видите, что ей приходится переносить? И это только начало! Если вы не сделаете то, что мы требуем, ее будут пытать! Вы не представляете, что с ней сделают мои люди!

— Но я… — Венедиктов пристально вглядывался в вошедшую, на лице его была растерянность.

«Не узнает! — Надежда пихнула Марию в бок. — Пальто на ней не то, и он не узнает в ней свою жену! Козел твой психоаналитик, ничего не умеет сделать толком!»

Как видно, такие же мысли посетили Ирину, которая в полном недоумении воззрилась на зеленое пальто вошедшей. Зато Надежда ощутила небывалое злорадство, особенно после того, как Ирина подошла и ударила псевдожену Венедиктова по щеке.

Та ахнула.

— Видел? — спросил карлик. — Это только начало.

— Но чего вы хотите от меня? — вскинулся Венедиктов.

— Вы должны найти и отдать нам карту Вестингауза.

— Что?! — Венедиктов удивленно уставился на карлика. — Но ее не существует! Это легенда!

— Она существует, — перебил его Конрад Карлович. — У меня есть неопровержимое доказательство ее существования! Более того, она находится в вашем кабинете!

— Да нет же, уверяю вас! Я в свое время проверил все в кабинете, карты там нет!

— Я не собираюсь с вами спорить. Вы должны просто найти карту и отдать ее мне.

— Но как я могу найти то, чего нет?

— Значит, вы не хотите пойти нам навстречу? Ну что ж, тем хуже! Я вас предупредил! — Он повернулся к парню, который привел женщину, и приказал: — Отведи ее обратно и позови Горлума. Пусть поработает с ней по полной программе.

— Горлума? — На лице парня отразился настоящий ужас. — Но ведь он просто зверь!

— Выполняй! — рявкнул карлик.

Парень вывел женщину в коридор — и она тут же распрямилась, непринужденным движением сняла наручники и легкой походкой направилась в прежнюю секцию. Там села в кресло и закурила очередную сигарету, потом стряхнула с нее пепел и вдруг заорала дурным голосом.

— Вы слышите? — Карлик повернулся к Венедиктову. — Ей приходится расплачиваться за вашу несговорчивость! Неужели вам ее совершенно не жаль?

— Конечно, жаль, но что я могу сделать? И потом… Какое отношение она…

— Найдите для нас карту! Прекратите ее мучения!

— Но я еще раз вам говорю — этой карты не существует!

— Вижу, что вам ее совсем не жаль…

Девица снова заорала.

— Ну зачем вы это делаете? — пролепетал Венедиктов. — Эта бесполезная жестокость ни к чему не приведет…

— А это мы посмотрим! — Конрад Карлович прошелся по отсеку, потирая руки.

Девица в соседней секции в это время встала и сделала несколько шагов, очевидно, чтобы согреться.

Надежда тяжело вздохнула.

— Придется для дела пожертвовать здоровьем…

Она вытащила из сумочки сигарету, которой угостила ее разбитная девица, и зажигалку, которую всегда носила с собой.

— Надя, ты куришь? — изумилась Мария.

Надежда отмахнулась, раскурила табак, закашлялась, затем тщательно прицелилась и сбросила дымящуюся сигарету вниз — на кресло, в котором сидела фальшивая жена Венедиктова.

Сигарета упала на пол рядом с креслом.

— Недолет! — прокомментировала Мария.

— Черт, надо же… У меня осталась одна попытка. — Надежда раскурила вторую сигарету и бросила ее вниз.

На этот раз «бомба» упала точно на кресло. И не погасла. Надежда едва не вывались с галерейки, разглядывая тонкий дымок. Девица же, изображавшая жену Венедиктова, сняла зеленое пальто, потянулась, прошлась по комнатке, зябко потирая плечи, прислушалась к грозному голосу карлика и с размаху плюхнулась в кресло.

И тут все помещение «Тенистого уголка» потряс такой вопль, что стены буквально задрожали. Надежда с Марией едва не свалились с галереи, и даже злобный карлик вздрогнул.

— Вот видите? — спросил он. — Точнее, слышите?

Девица же, буквально выпрыгнув из кресла, завертелась, пытаясь разглядеть, что там у нее сзади.

Ей это, конечно, не удалось, зато Мария с Надеждой прекрасно видели, что сигарета прилипла к юбке, прожгла в ткани дыру и только потом погасла. Судя по воплю, ожог получился приличный.

А вот не надо участвовать в сомнительных предприятиях!

— Вы по-прежнему отказываетесь отдать карту? — прокаркал карла. — Следующего раза она может и не выдержать…

— Хорошо, — слабым голосом промямлил Венедиктов, — хорошо, только не надо больше ее мучить. Я попробую, поищу… Сделаю все, что возможно…

— Так-то лучше! Везите его! — приказал Конрад и вышел.

Двое парней надели Венедиктову на голову черный мешок и, повинуясь знаку Ирины, потащили его куда-то. Та поспешала следом.

— Куда они его везут? — всполошилась Мария. — Он в таком ужасном состоянии, сегодня уже в обморок падал, у него и так со здоровьем плохо!

Надежда взглянула на нее искоса. Что-то слишком сильно Мария беспокоится из-за этого Венедиктова.

— Тише ты! — шикнула. — Услышат еще!

И как в воду глядела, потому что эта стерва Ирина подняла голову и прислушалась.

— Что там такое? — бросила она парню в черном траурном костюме. — Пойди разберись!

— Ой! — Мария испуганно попятилась и едва не свалилась с галереи. — Что делать?

— Что делать, — проворчала Надежда и выбросила из нижней части тележки ведро и веник. — Быстро полезай сюда!

Не став спорить, Мария скорчилась в три погибели и полезла в тележку, Надежда прикрыла ее большой простыней, так чтобы она свисала по краям. Из моющих средств оставила Марии только флакон для мытья туалета, поскольку он дико вонял хлоркой.

— Если он под простыню сунется — сразу прыскай ему в морду! — велела Надежда и как раз успела разогнуться, чтобы встретить парня в черном.

— Ты что тут делаешь? — напустился он на нее с ходу.

— Трамвай жду! — огрызнулась Надежда в его духе. — Сам не видишь? Убираю!

— Иди отсюда! Нечего тебе тут! — бросил парень и ушел.

— Ой, натерпелась я! — Мария прижимала к себе флакон, как лучшего друга.

— Вылезай уже. — Надежда отобрала у нее флакон и с необъяснимым злорадством облила вонючей ядовитой субстанцией малиновое пальто, которое лежало в тележке.

Затем подхватила свою сумку и пакет с одеждой, и дамы бросились вслед за компанией, что волокла несчастного Венедиктова навстречу новым неприятностям.

По дороге Надежда, вполне уже освоившаяся в коридорах «Тенистого уголка», догадалась, что Венедиктова тащат к служебному выходу, тому, через который она недавно проникла в здание. Так и оказалось.

Дамы выждали некоторое время и выскочили следом, успев заметить, как Венедиктова заталкивают в длинную черную машину.

— И что теперь делать? — Надежда обогнула здание в поисках хоть какой-то маршрутки, как вдруг Мария радостно закричала:

— Гарик! Веткин, подожди!

На крик ее оглянулся невысокий, довольно щуплый, лысоватый мужичок, прикрывающий левой рукой ухо.

— Маша, ты не ушла разве?

— Да я вот тут… — Мария смутилась, — а ты что так задержался?

В ответ мужичок отнял руку и показал ярко-малиновое оттопыренное ухо.

— Круто! — восхитилась Надежда. — Вы меня извините, но кто ж это вас так разукрасил?

— Знал бы я… — вздохнул Гарик. — Какая-то зараза в толпе по уху дала, когда там скандал начался.

— Нечего сказать, похоронили одноклассницу! — поддакнула Мария.

— Это Танька Птицына всех взбаламутила, обзвонила весь класс, надо пойти да надо пойти! И куда я теперь с таким ухом?

— Нужно как можно скорее холод приложить, — авторитетно сказала Надежда.

— Дамы, а вы вообще куда? Могу подвезти.

— Ой, это подруга моя Надя, — спохватилась Мария, — мы…

— Подвезти? — перебивая ее, оживилась Надежда. — Тогда давайте вон за той машиной, которая из ворот выезжает.

— Да? — Гарик посмотрел на катафалк, потом перевел взгляд на Надеждину униформу уборщицы. Ничего не сказал и двинулся к своему авто.

Машина была новая, приличная «Тойота». Дамы устроились на заднем сиденье, там Надежда с трудом стащила с себя осточертевшую униформу и надела собственную куртку. Причесала волосы и стала хоть немного похожа на человека.

Черная машина ехала впереди, Гарик оказался умелым водителем, держался незаметно, сохраняя дистанцию.

— Куда они его везут? — тихонько спросила Мария.

— Похоже, что на рабочее место, в «Геомедиум», где он должен найти какую-то карту. Ты не в курсе, что за карта? Ты вроде с ним беседовала?

— Да не успела я ничего выяснить, ему посылку принесли, и он сразу в обморок хлопнулся!

— Дамы, у вас все в порядке? — осведомился Гарик.

— В порядке! — хором ответили подруги, и тут же Надежда зашипела:

— Паркуются!

И точно, черная машина припарковалась, не доезжая до розового особнячка пару кварталов, парни выволокли из нее Венедиктова уже без мешка на голове, протащили до небольшого скверика и посадили на скамейку. После чего торопливо запрыгнули в машину и уехали.

— Мы, пожалуй, здесь выйдем! — решительно сказала Мария. — Спасибо, Гарик.

— Ну, как знаете. — Он протянул Марии визитку: — Звони, если что надо будет…

Когда «Тойота» уехала, подруги издали присмотрелись к Венедиктову. Он сидел на скамейке, уныло глядя перед собой, имея вид самый несчастный и растерянный. Впрочем, насколько Надежда могла судить, вид такой у него всегда.

— Нужно с ним поговорить. Только как бы его к себе расположить, чтобы он еще больше не испугался.

— Пожалуй, — нерешительно заговорила Мария, — лучше будет, если я одна к нему подойду. Мы с ним вроде уже знакомы… Он так о старинных картах хорошо рассказывал, может, и об этой карте вспомнит. — Надежда с сомнением окинула подругу взглядом. — И что, и что? — заволновалась Мария. — Да знаю я все про этот костюм! Просто сегодня на похороны пошла, а черного ничего нет.

— Я тебе давно говорила, чтобы ты его выбросила!

— А вот и пригодился! А он, — Мария кивнула на Венедиктова, — ничего не заметит. Ему и так уже хватило, то одна жена, то другая, то блондинка, то брюнетка…

— Ну хоть шарфик черный сними. И губы накрась.

— Ой, а помаду-то я в посылку положила…

Надежда протянула ей свой тюбик, и Мария отправилась к скамейке Венедиктова.


Распрощавшись с Марией, Надежда хотела было отправиться домой, но ее не оставляло какое-то смутное беспокойство.

Если Ирина, помощница психоаналитика, работает на кровавого карлу из «Тенистого уголка», то какова в этой истории роль самого Ильи Семеновича? Конрад и его люди используют его гипнотические способности? Но тогда, как только он им будет не нужен, что они с ним сделают?

А они, похоже, уже решили, что справятся без него! Рявкнул же карлик на Ирину, чтобы не смела соваться со своими психологическими методами, что хватит этой белиберды. А психоаналитик свидетель. И если они от Инны избавились, то уж Илья-то Семенович знает гораздо больше…

Надежда набрала номер психоаналитика. Из трубки неслись длинные гудки, никто не отвечал.

В принципе это было нормально: Ирина сейчас находится в другом месте, Илья Семенович тоже может заниматься собственными делами… Но Надежда чувствовала прежнее беспокойство, ей хотелось убедиться, что Илья Семенович жив-здоров. Ну или хотя бы жив.

Она вспомнила, что оставила в кабинете психоаналитика коробку конфет со спрятанным в ней микрофоном. Однако Боб говорил, что передатчик довольно слабый, принять сигнал можно только на небольшом расстоянии. Учитывая же гримасу, с которой психоаналитик принял коробку, вряд ли он ее открывал и пробовал конфеты, стало быть, микрофон может быть на месте.

Действительно, достав из сумки планшет и включив программу, передававшую сигнал, она не услышала ничего, кроме ровного шороха, так называемого «белого шума». Надежда решила все же подъехать поближе к офису психоаналитика, где можно будет принимать сигнал с микрофона.

Сказано — сделано.

Через полчаса она сидела в скверике напротив дома, где был кабинет Ильи Семеновича. Снова достала планшет, запустила программу… и на этот раз услышала очень странные звуки.

Из динамика доносилось приглушенное мычание и хриплые стоны.

Рядом с Надеждой вдруг остановился проходивший мимо подросток и с уважением проговорил:

— Классная запись! Что за триллер? Это из серии про Корявого? Сцена, где его пытают рептилоиды?

Только тут Надежда осознала, что включила планшет без наушников и прохожие могут слышать те же стоны и мычание, что и она.

— Ты почему не в школе? — строго спросила она подростка, выключая звук.

— Ты что, тетя? Уроки давно кончились! — отмахнулся тот и пошел своей дорогой.

А Надежда поняла, что с Ильей Семеновичем происходит что-то очень плохое. И нужно спешить ему на помощь. Хотя, если честно, хорошего отношения он не заслуживал и положительных чувств не вызывал.

Здание, где находился кабинет психоаналитика, было современным, и в нем, естественно, имелся домофон. Войти в такой дом в принципе несложно — нужно нажать несколько кнопок, и кто-нибудь из жильцов непременно откроет. Гораздо сложнее попасть в квартиру.

С другой стороны, замок у Ильи Семеновича тоже электронный, это Надежда помнила по предыдущим посещениям. И то сказать, не стала бы Ирина бегать на каждый звонок, у нее была кнопка возле стола. А это значит…

Не зря Надежда много лет работала инженером, и, говорят, неплохим. Она тут же нашла грамотный выход из положения.

Когда в ее собственном доме выполнялись какие-нибудь электротехнические работы, на это время его отключали от сети. И домофон переставал работать, дверь оставалась открытой. Здесь система такая же.

Подойдя к нужному корпусу, Надежда нашла распределительную коробку электрической сети, убедилась, что поблизости никого нет, открыла коробку и воткнула в сплетение проводов пилочку для ногтей с пластмассовой ручкой. Из распредкоробки брызнули искры, и дом оказался на какое-то время обесточен.

Опасливо оглядевшись по сторонам, Надежда торопливо устремилась к двери. Как бы не накостыляли жильцы, народ нынче сердитый и на расправу скорый.

Замок и правда отключился.

Она вошла в подъезд, поднялась по лестнице (лифт, разумеется, тоже не работал), подошла к двери психоаналитика.

Ура! Расчет оправдался: электронный замок на этой двери тоже отключился.

Без проблем проникнув в квартиру, где размещался офис Ильи Семеновича, тут же услышала доносящиеся из кабинета знакомые звуки — хриплые стоны и мычание.

Надежда пробежала через приемную, влетела в кабинет…

В первый момент никого не увидела, но те же звуки, только куда более громкие, доносились из-за письменного стола. Обойдя его, наконец обнаружила психоаналитика.

Илья Семенович сидел на полу, маленький и жалкий, и горестно стонал. Лицо его было красно, глаза едва не вылезли из орбит, правая рука была прикована наручником к отопительной батарее.

— Боже, что они с вами сделали! — Надежда всплеснула руками. — Это Ирина?

Илья Семенович в ответ замычал, и тут она заметила, что во рту у него кляп, свернутый из носка веселенькой расцветки в ярко-желтые лимоны.

Надежда выдернула носок, Илья Семенович закашлялся, отдышался и наконец прохрипел:

— Слава богу, хоть вы пришли, еще немного — и я бы задохнулся! Дайте мне попить, а то во рту просто наждак…

Надежда нашла бутылку минеральной воды и поднесла к губам несчастного.

Тот жадно выпил полбутылки (еще четверть пролилась на его одежду) и стал больше похож на живого человека.

— Кто это с вами так обошелся? Ирина? — предположила Надежда Николаевна.

— Да, она… А как вы догадались? И кто вы? — Он пригляделся к Надежде. — Ах, ну да, вы приходили ко мне записаться на сеанс. Это вы подарили коробку конфет. Кстати, — фыркнул он, — конфеты ужасные…

— Вам сейчас не о конфетах нужно думать! Для начала хорошо бы вас освободить. — Надежда огляделась. — У вас есть скрепки?

— Что? — Психоаналитик удивленно вытаращил глаза. — Какие скрепки?

— Обычные, канцелярские.

— Канцелярские? Это нужно спросить у Ирины… Ах, ну да, она ведь… — он снова закашлялся.

— Вот именно! А без нее вы ничего не можете найти?

Надежда один за другим выдвинула ящики письменного стола, в одном из них нашла коробку скрепок. Разогнула одну скрепку, сделав из нее крючок, похожий на крошечную кочергу, и вставила эту проволоку в замок наручников.

Делать отмычку из обычной скрепки ее научила знакомая журналистка, на пару с которой Надежда Николаевна распутала не одно головоломное дело. Такой отмычкой можно открыть не всякий замок, но у наручников замок самый примитивный, и через несколько секунд психоаналитик был свободен.

Он с трудом поднялся на ноги, растер онемевшую руку и благодарно взглянул на спасительницу:

— Спасибо вам! Еще немного — и я бы, наверное, умер…

— Не обязательно, человек прочнее, чем кажется. Но теперь вы мой должник…

— Конечно, конечно! Я готов провести с вами пять бесплатных сеансов… или даже десять! К чему мелочиться! Только сначала дайте мне еще воды!

Надежда протянула ему бутылку и проговорила:

— Нет уж, спасибо, ваши сеансы мне не нужны! Я и без них неплохо себя чувствую!

— Правда? Зря отказываетесь! Меня считают очень хорошим аналитиком!

— Рада за вас, но нет.

— Тогда чего же вы хотите?

— Хочу, чтобы вы мне честно рассказали, как вас втянули в эту грязную историю с господином Венедиктовым. Вы ведь внушали ему то, чего нет и никогда не было. И знаете, что это преступление! Зачем вы это делали? Ради денег?

— Нет, что вы! — похоже, Илья Семенович обиделся. — Я бы никогда не пошел на такое ради денег!

— Тогда в чем причина?

Аналитик опустил голову, тяжело вздохнул.

— Вы умеете заваривать кофе? Я бы выпил сейчас чашку, сил совсем нет! Едва держусь на ногах!

— Нашли время пить кофе! — фыркнула Надежда, но, увидев, как побледнел мужчина, сжалилась над ним. — Так уж и быть… Где у вас кофеварка? А, сама вижу. А кофе?

Тут она сообразила, что кофеварка не работает, потому что ее стараниями в доме нет электричества.

— Нужно спросить у Ирины… — машинально проговорил Илья Семенович и смутился: — Ну да, что я говорю… Кажется, она хранила кофе вон в том шкафчике.

Слава богу, в офисе была газовая плита. Надежда заварила кофе в обычной турке и наполнила две чашки.

— Сахар вам положить?

— Да, пожалуйста.

— А сколько?

— Не знаю, мне Ирина всегда заваривала кофе и сахар сама клала…

— Я смотрю, вы без нее как без рук! — насмешливо проговорила Надежда. — Поэтому ей так легко было сбить вас с пути истинного! Она знает все ваши секреты!

Илья Семенович отпил кофе и поморщился.

— У Ирины был вкуснее.

— Конечно, вкуснее, когда в кофеварке! Но вы привыкайте без нее обходиться, потому что, судя по всему, она сюда не вернется. И вообще, я сделала все, что вы просили, теперь рассказывайте, как дошли до жизни такой. Только честно! Я вижу, когда мне врут!

— Что, правда? Тогда из вас получится хороший аналитик! Я помогу вам вступить в общество…

— Все, хватит предисловий! Значит, вы работали на тех людей не за деньги?

— Они меня шантажировали.

— Шантажировали? Значит, было чем?

— Было… — Илья Семенович покаянно опустил голову. — У меня была одна клиентка, богатая пожилая женщина. И я внушил ей, чтобы завещала мне все свои деньги. — Вздохнул и добавил: — И она оставила мне наследство…

— Нехорошо… — промолвила Надежда. — А у нее были законные наследники?

— Были… Племянница, славная девушка. Но ей она отписала какие-то гроши.

— Совсем нехорошо.

— Не то слово. Но самое главное — это нарушение профессиональной этики. Если о нем станет известно, меня исключат из общества психоаналитиков и лишат права практиковать. А психоанализ для меня — вся моя жизнь…

— А как те люди об этом проведали?

— Да понятно же как! От Ирины! Она все про меня знала! Буквально все!

— Ну да, вы ведь без нее как без рук! Даже не знаете, сколько сахара класть в чашку!

— Это так… — Илья Семенович вздохнул. — Я очень сожалею, но не могу ничего исправить…

— Кое-что можете. Расскажите мне все в подробностях, и мы вместе подумаем, что можно предпринять.

— И что тут сделаешь?

— Короче, рассказывайте!

— Началось с того, что ко мне пришел Венедиктов. Я выявил у него проблемы с психикой, точнее — с памятью. У него были ложные воспоминания. Он все время вспоминал свою жену, хотя в действительности никогда не был женат, что подтверждается документами. И сначала я работал с ним над этой проблемой, старался избавить его от ложных воспоминаний. Кстати, шло это тяжело — воспоминания о несуществующей жене очень глубоко отпечатались в его подсознании. Поначалу я использовал обычный способ, то есть доверительную обстоятельную беседу. Это я вам объясняю как человеку несведущему.

Надежда хотела сказать, что и он как специалист у нее доверия не вызывает, поскольку, даже на ее дилетантский взгляд, ничего путного не достиг, но решила промолчать и только кивнула — продолжайте, мол, слушаю вас внимательно.

Илья Семенович приободрился, в голосе его появились прежние бархатные нотки, и заговорил он более уверенно:

— Обычно этот метод дает отличные результаты. Но в случае с Венедиктовым… После каждого сеанса я убеждался, что мой метод работает, но, когда он приходил в следующий раз, было такое чувство, что нужно все начинать заново. Будто воспоминания возрождались в его голове. Или просто никуда не уходили… Но все же процесс понемногу сдвинулся с места. Когда Венедиктов уже начал осознавать ложность своих воспоминаний, ко мне заявился тот человек из похоронного бюро…

— Конрад Карлович?

— Да, совершенно верно. Сначала сказал, что он в курсе, что я сделал с той женщиной — ну, с той, которая оставила мне наследство, а потом — что никто ничего не узнает, если я, вместо того чтобы избавлять Венедиктова от ложных воспоминаний, внушу ему, что жена у него действительно была, но не такая, какую помнит его подсознание.

— Яркая брюнетка…

— Ну да… Я смотрю, вы все знаете.

— Не все. Скажите вот что — зачем им вообще понадобился Венедиктов?

— Там что-то насчет его профессиональной деятельности… какая-то карта…

— Карта капитана Флинта, как в «Острове сокровищ»? — с усмешкой спросила Надежда. — Вы меня, конечно, извините, это как-то несерьезно, по-детски.

— Ну да, ну да, — Илья Семенович закивал китайским болванчиком, — я понимаю. Сам об этом думал, но предпочитал не вмешиваться, давать установки, важные на данный момент.

— Но неужели этот Конрад Карлович… Тип, конечно, отвратительный, но далеко не дурак, как я заметила. И он что, сам верит в эти сокровища?

— Нет, речь идет об очень древнем артефакте, а что он из себя представляет, я не ведаю.

— Ладно, отложим это, — вздохнула Надежда, — вернемся к вашей профессиональной деятельности. Вы работали с Венедиктовым, и что можете о нем сказать как специалист?

Задавая этот вопрос, Надежда не ждала от своего собеседника вразумительного ответа, просто было обидно уходить с пустыми руками, не узнав ничего полезного. Вот Машка небось побеседует с Венедиктовым и вызнает все про карту. А она, Надежда, чего достигла? Только освободила психоаналитика, хотя он этого совершенно не заслуживает, напоила его плохим кофе, а что еще-то?

— Я уже говорил, что его воспоминания о жене мне удалось вытеснить только при помощи гипноза, — снова завел свое Илья Семенович, — а тут еще пришлось заменить образ жены на другой, что, конечно, не способствовало…

— Ага, он потерял сознание, а после у него из головы образ роковой брюнетки выветрился, — злорадно сказала Надежда, вспомнив сцену в «Тенистом уголке», как вяло Венедиктов реагировал на якобы пытки его жены. Да если бы точно знал, что это жена, он бы по-другому себя вел. — И что-то мне подсказывает, что теперь жена у него в голове снова блондинкой станет.

— Да, — похоже, Илья Семенович не обратил внимания на откровенный сарказм, — я тоже так думаю. Уж слишком сильны воспоминания, что совершенно непонятно, учитывая, что Кирилл Николаевич никогда не был женат.

— Но ведь он мог жить с этой женщиной неофициально…

— Разумеется. Но мы проговорили всю его жизнь, то есть взрослый период. И воспоминания такие… фрагментарные. Он не смог вспомнить, как и когда познакомился с этой женщиной, ни ее имени, ни даже того, как он ее называл. То, что Венедиктов вспоминал, было ярким, отчетливым, но все какими-то кусками… В общем, как специалист я даже подумал, что с ним в свое время кто-то очень долго и серьезно работал… Но это только мое предположение. Например, было одно воспоминание, описанное очень подробно, как эта женщина, его жена, стоит жарким летним днем на фоне какого-то здания и он смотрит на нее сквозь объектив фотоаппарата — лето, она в голубом открытом платье, нежная кожа светится, знаете, как бывает у блондинок…

— Такое не придумаешь…

Внезапно Надежда встрепенулась — из прихожей послышались звуки. Скрипнула дверь, и как будто кто-то прокрался по коридору. То есть хотел пробраться неслышно, но не получилось, потому что Надежда, когда заваривала кофе, предусмотрительно высыпала в прихожей полпакета сахарного песка. А что делать, дверь-то открыта, когда еще электричество починят.

Песок захрустел в нужный момент.

Надежда мигом вскочила, пихнула психоаналитика обратно к батарее, сама же притаилась за дверью кабинета, держа в руках джезву с остатками кофе, — больше ничего под руку не попалось. Отчего-то она была уверена, что сейчас увидит Ирину.

А кому еще быть-то? Если бы соседка заглянула в открытую дверь, то голос подала бы. Или клиент не вовремя пришел, но это маловероятно. А если бы Ирина явилась со своими костоломами, то зачем им красться, чего стесняться, кого бояться? Они бы уж всю квартиру обежали и давно в кабинете оказались.

Дверь кабинета приоткрылась, очевидно, помощница проверяла, как и что. Увидела она только ногу своего бывшего шефа, торчащую из-под стола. Конечность чуть пошевелилась, и послышался очень натуральный стон, так что Надежда мысленно зааплодировала. Ирина, однако, была осторожна, послушала еще немного. Снова раздался стон, еще жалостнее предыдущего, видимо, аналитик входил во вкус.

Уверившись, что все в порядке, Ирина шагнула в открытую дверь, и тогда Надежда выплеснула ей в лицо остатки кофе, да еще и джезвой по лбу залепила. Шарахнула она от души, но эта стерва не то успела отскочить, не то от природы имела крепкую черепушку. В любом случае удар по лбу не достиг желаемых результатов, Ирина быстро проморгалась и рванулась к противнице с намерением поддать ей хорошенько. Надежда обежала письменный стол и кинула в нее какой-то папкой, потом следующей.

Скоросшиватели раскрылись, бумаги разлетелись по комнате, Ирина едва не поскользнулась, но все же удержалась на ногах. Тогда Надежда толкнула в ее сторону кресло на колесиках, но злодейка без труда увернулась, презрительно рассмеявшись, затем легко вспрыгнула на письменный стол с намерением наброситься на соперницу, но та, чудом проскользнув в щель между столом и стеной, проползла мимо сидевшего возле батареи психоаналитика, толкнув его в бок, — очухайся, мол, помогай, одной мне не справиться.

Илья Семенович приоткрыл глаз, и Надежда поняла, что этот тип — не боец, так что придется ей справляться самой.

В это время Ирина коршуном спикировала с письменного стола, но Надежда, сама себе удивляясь, с низкого старта рванула к двери. Но не успела. Ирина перехватила ее в пути и так толкнула, что она едва не ударилась о стену. До чего же маленький у психоаналитика кабинет! Куда ни сунься — либо стена, либо дверь.

Надежда следила за Ириной, которая почему-то не бросилась на нее, а с насмешкой наблюдала, как она пыталась сесть, едва сдержав стон. Вроде бы аккуратно упала, кости должны быть целы, а почему-то все тело болит.

— Возраст… — усмехнулась Ирина, будто прочитав ее мысли. — В твои годы уже на даче нужно сидеть, огурцы с кабачками выращивать и печку топить, а ты тут развлекаешься. Говори быстро, кто тебя нанял, на кого работаешь?

— Ни на кого, — честно ответила Надежда, — я сама по себе. Прямо как кошка.

— Ага, как же! Думаешь, я тебя сразу не вычислила? Гусынина, владелица фабрики, богатая женщина! И с такой сумкой!

За сумку Надежда обиделась. Ее в свое время ей подарила на круглую дату дочь. Сумка была дорогая, приличной итальянской фирмы, а эта тут выделывается, сама-то на подхвате у кровавого карлы.

— Отвали! — буркнула Надежда. — Не пугай!

Села поудобнее, прикидывая, как бы половчее дернуть эту заразу снизу за ноги и повалить на пол. А там еще посмотрим, кто кого. Судя по всему, Ирина пришла одна, а с одной-то с ней как-нибудь справиться можно.

Таким образом Надежда Николаевна успокаивала саму себя, чтобы приободриться. Зараза Ирина, однако, ближе не подошла, а достала из кармана маленький пистолет. Направив его на Надежду, издевательски захохотала:

— А вот интересно, что ты на это скажешь?

— Ничего не скажу, — Надежда пожала плечами, — стрелять ты не станешь, соседи услышат. А дверь открыта, еще зайдет кто. И потом, ты сама такими делами не занимаешься, к тебе два дуболома приставлены из «Тенистого уголка». Но они тоже даром работать не будут, они на службе у Конрада Карловича состоят. Так что придется тебе самой управляться или им платить. А платить, я так понимаю, тебе нечем, пока Венедиктов карту не нашел. И то вряд ли тебе много тот карлик отвалит… — Теперь пришел черед Надежды издевательски смеяться.

— Много знаешь, — прошипела помощница, — такие долго не живут.

— Как Инна Дроздова, да? Что вы с ней сделали? Убили, а потом выбросили на Витебском проспекте ночью? Машиной для верности переехали?

— Заткнись! — взвизгнула дрянь. — Заткнись, а то выстрелю!

Надежда нарочно ее подначивала, потому что видела, как за спиной Ирины шевельнулись ноги Илья Семеновича.

— Слушай, — заговорила она миролюбиво, — давай разойдемся по-хорошему. Я тебя знать не знаю, ты меня, честно говоря, не очень интересуешь. Меня наняли, чтобы разузнать, что в «Тенистом уголке» творится, а ты там не работаешь. Все-таки тебе двух человек убить придется, а это не хухры-мухры.

Она спешно опустила глаза, чтобы эта стерва не заметила, как они блеснули. Потому что снизу ей было видно, как за спиной своей помощницы возник психоаналитик Илья Семенович, держащий в руках что-то большое и, надо полагать, тяжелое.

— Так что опусти ты эту штуку, — продолжала Надежда, — и меня отпусти. А с ним можешь делать что хочешь, мне без разницы.

— Да уж, за два месяца мне этот козел осточертел. — Ирина криво усмехнулась, и тут Илья Семенович с размаху опустил ей на голову то, что держал в руках.

— Сама ты коза драная! — выплюнул, переведя дух.

— Слушайте, а вы ее не убили? — всполошилась Надежда. — Нам тут только мокрого дела не хватало.

— Да ничего ей не будет, вон, шевелится!

Надежда вскочила и поскорее отодвинула подальше пистолет, затем подхватила Ирину и усадила ее на место психоаналитика, приковав наручником к батарее.

Предмет, которым Илья Семенович огрел помощницу, оказался подушкой от кушетки, стоявшей в кабинете психоаналитика (куда ж без нее!). Подушка была набита конским волосом, так что удар получился ощутимым, но не опасным.

— Вот, посиди теперь здесь и подумай над своим поведением, — наставительно сказала Надежда, — а я в полицию позвоню, они приедут и тебя заберут.

— Какая полиция, зачем полиция? — встрепенулся психоаналитик. — Я не в претензии, вы же меня освободили.

— Да? А ваша клиентка Инна Дроздова? Как быть с ее убийством? Она случайно услышала, как вы обрабатываете Венедиктова, а эта… — пихнула Ирину ногой, — испугалась, что пойдут нежелательные слухи, и сдала ее костоломам Конрада Карловича. Вы ее похитили в городе вместе с машиной…

— Это не я… — прошипела Ирина.

— Да-да, не ты, только тебя видели два свидетеля!

Надежда предпочла не уточнять, что свидетели — старый бомж и его кот, которые, конечно, ничего свидетельствовать не станут.

— Что-о-о? — заорал Илья Семенович. — Они ее убили? Мою клиентку? Этак еще на меня подумают!

— Точно подумают, когда эту заразу в вашем кабинете полиция арестует, — подтвердила Надежда. — Так что я вам советую делать ноги. И как можно быстрее.

— Что?

— Бежать. Со всех ног. Не тратя времени на пустые разговоры.

— Но куда? — растерялся Илья Семенович.

— Куда угодно, лучше подальше. К бабушке в деревню. У вас есть бабушка?

— Бабушки нет, — улыбнулся Илья Семенович, — а деревня есть. Очень далеко, на самолете нужно лететь.

— Вот и хорошо. Только вот что, запишите мне на телефон установку насчет Венедиктова. Я хочу, чтобы все, что вы ему навнушали, слетело с него, как луковая шелуха, и у него в голове остались только его собственные воспоминания о жене. Ложные они или реальные — это вопрос сложный, вы, как понимаю, с ним не справились. Так и сделайте все, как было. — Надежда протянула ему телефон.

Психоаналитик не посмел возразить. Он вышел из кабинета, тут как раз и свет включили. Надежда усадила Ирину поудобнее, даже подушку подсунула и ушла, протерев на всякий случай все поверхности, к которым прикасалась. Совершенно ни к чему полиции иметь ее отпечатки.

— Вот, — Илья Семенович заглянул в кабинет полностью одетый, с портфелем, и протянул Надежде телефон, — там все что нужно.

— Ну, идемте! Счастливо оставаться! — сказала она Ирине. — Жди, за тобой приедут. Как только, так сразу.

Та выдала в ответ замысловатое ругательство, которое Надежда не стала слушать.


Мария медленно подошла и присела на скамейку рядом с Венедиктовым. В сквере никого не было, только толстые ленивые голуби бродили по дорожке в наивной надежде, что кто-то бросит им крошки. Венедиктов крошек не бросал, так что голуби не проявляли к нему особого интереса.

Кирилл Николаевич, не обратив на соседку внимания, мрачно смотрел перед собой. Мария посидела несколько минут молча, потом не выдержала и деликатно кашлянула.

Венедиктов оглянулся на нее, не узнал, снова уставился в одну точку, но потом все же повернул голову, и на этот раз в его глазах мелькнуло узнавание.

— Это ведь вы приходили ко мне за консультацией? — проговорил неуверенно. — Вы писательница?

— Верно, и вы рассказали мне много полезного. — Мария мягко улыбнулась.

— Рад, что хоть кому-то принес пользу. — В голосе Венедиктова явственно прозвучала горечь. — Как ваша книга? Продвигается?

— Да нет… мне чего-то не хватает. Какой-то яркой, необычной детали.

— Не знаю, чем я еще могу вам помочь.

Чувствовалось, что Кирилл Николаевич не очень хочет продолжать разговор, но Мария решила не обращать внимания на его настроение. В конце концов, у нее задача его разговорить, так она все сделает.

— К примеру… в нашем разговоре вы упомянули карту Вестингауза, но не успели о ней рассказать. — Решила перейти к главному вопросу, пока этот занудный тип не ушел из скверика.

Что тогда делать? Не бежать же за ним, как собачонка.

Мария тут же устыдилась, что мысленно назвала его занудой. У человека с головой проблемы, он же не виноват. С другой стороны, и она не слишком много от него просит. Так, может, Надежда права и всему виной этот жуткий серенький костюмчик? И собиралась же его выбросить, да руки не дошли!

— Разве я упоминал карту Вестингауза? — удивленно переспросил Кирилл Николаевич.

— Да, вы только начали говорить о ней, и тут вам принесли посылку, а потом вам стало плохо… — Мария придвинулась к нему чуть ближе.

— Совершенно не помню… — Венедиктов потер переносицу, как будто вглядываясь во что-то невидимое.

— Наверное, у вас провал в памяти после обморока.

— Да, с памятью у меня действительно проблемы… Так вы говорите, что я упомянул карту Вестингауза?

— Но ничего конкретного так о ней и не поведали. Может быть, сейчас расскажете? — Мария тронула его за руку.

С ее места видна была дверь «Геомедиума», оттуда как раз вышла неприветливая дама в сером вязаном жакете. Мария обрадовалась, что она их не заметила, а то приперлась бы с разговорами, с нее станется.

— Дело в том, что… что ее, скорее всего, не существует. И вообще эта карта — нечто вроде Святого Грааля картографии.

— Как интересно! Расскажите же мне о ней! — как можно жизнерадостнее попросила Мария.

Не помогло. То ли она растеряла все навыки убеждения мужчин, то ли Венедиктов не в том настроении, чтобы отвечать на ее кокетство. Да какое кокетство, когда она в этом жутком костюме! Права Надежда, права на все сто процентов!

Венедиктов все еще мялся, и Мария, чтобы подтолкнуть его, заметила:

— Вестингауз — это тот человек, чей портрет висит в вашем кабинете?

— Да, именно он. Григорий Генрихович Вестингауз, крупнейший картограф, который в середине девятнадцатого века служил в управлении картографии и занимал кабинет, где теперь работаю я.

Мария изобразила крайний интерес, чтобы подбодрить собеседника.

— Наверное, для вас большая честь работать в его кабинете.

— Ну да, конечно…

— Давайте все же продолжим о его карте.

— Да, о карте… Дело в том, что Вестингауз близко дружил с известным историком и археологом Гилевичем, крупнейшим специалистом по скифской культуре. Гилевич каждое лето выезжал в археологические экспедиции в южные степи, где несколько тысяч лет назад кочевали скифы. И во время одной из таких экспедиций он якобы нашел некий удивительный артефакт… — Голос Венедиктова окреп, теперь он сел на своего любимого конька, и нужно было только задавать ему наводящие вопросы.

— Якобы — или действительно нашел?

— Вот здесь мы ступаем на крайне ненадежную почву. Гилевич упоминает этот артефакт в одном из своих писем Вестингаузу, но в официальном отчете о нем не говорится.

— И что это значит?

— В том же письме Гилевич пишет другу, что потрясен найденным артефактом, что он может буквально перевернуть историческую науку. Еще отмечает, что находка принадлежит не скифской, а вавилонской культуре…

— Подождите, я что-то не понимаю… — перебила его Мария. — Где скифы, а где Вавилон? Насколько помню, скифы кочевали в степях Северного Причерноморья, а Вавилон находился в Месопотамии… Я ничего не путаю?

— Вы правы, но не вполне. Скифы время от времени совершали вылазки за пределы своих обычных территорий, и в Месопотамию в частности. И во время одного из таких набегов они вмешались в старую вражду между Ассирией и Вавилоном. И разграбили Вавилон. Так что в скифских захоронениях вполне могли быть найдены вавилонские ценности. Так что как раз это — вполне реальный сюжет. — Венедиктов сделал паузу и продолжил: — А дальше начинается что-то странное. В том же письме Гилевич пишет, что очень опасается за сохранность находки и за свою собственную жизнь. И еще — что за этим артефактом кто-то охотится. То ли какие-то степные разбойники, потомки и наследники скифов, то ли — вавилонские жрецы…

— Вавилонские жрецы? — переспросила Мария. — Я не ослышалась?

— В том-то и дело. Судя по всему, тем летом у Гилевича случилось помутнение рассудка, начались какие-то проблемы с психикой, и он перестал различать прошлое и настоящее, реальность и собственные фантазии. Поэтому многие исследователи считают, что и факт, что он нашел на раскопках некую удивительную вещицу, — не более чем плод его больного воображения.

Тут Мария краем глаза увидела, что сотрудница, которая так неприветливо с ней разговаривала в прошлую встречу, развернулась и решительно направилась в скверик. Вряд ли для того, чтобы покормить голубей, значит, заметила их на скамейке. Какого черта ей нужно от Венедиктова? Неужели глаз на него положила? Вот на этого, скособоченного, сутулого, видящего несуществующих жен? Фантастика…

Мария подвинулась на скамейке еще ближе к Венедиктову и заглянула ему в глаза, изображая внимание и сочувствие.

— Что же было дальше, и при чем вообще Вестингауз и какая-то карта?

— Сейчас я все объясню. — Теперь Кирилл Николаевич выглядел весьма оживленным и говорил с увлечением. — Отправив письмо другу, Гилевич прервал свою экспедицию и отправился в Петербург. Здесь он встретился с Вестингаузом и долго с ним разговаривал, а потом… потом у него начался приступ тяжелой мозговой горячки, он попал в больницу и пролежал там несколько дней в жаре и беспамятстве. А потом… потом он был найден мертвым.

— Где найден? Он не в клинике умер от той самой горячки?

— Нет. Там опять какая-то темная история. В ночь своей смерти Гилевич по неизвестной причине поднялся с постели и попытался сбежать из больницы. Дежурный санитар хотел его остановить, но не смог — безумцы бывают удивительно сильными. В итоге Гилевич выбрался в больничный сад, но дальше ворот не ушел. Утром он был найден в том саду, убитый стрелой…

— Стрелой? — недоверчиво переспросила Мария. — Вы не шутите? Ерунда какая-то…

Тут она заметила, что настырная дама в вязанном жакете была перехвачена в пути второй сотрудницей, полной, в широких брюках и стеганой жилетке. Она буквально схватила вязаную за руку, а та возмущенно показала в их сторону.

Ну все, подумала Мария, сейчас обе припрутся, и вся беседа насмарку. Но полная дама что-то сердито сказала вязаной, Мария, умевшая читать по губам, поняла, что та просит оставить несчастного сотрудника в покое и не бегать за ним, а то уже неприлично. Ну, пришла к нему женщина, так что с того? Может, она по делу…

«Хоть один нормальный человек оказался в этом гадюшнике», — с облегчением подумала Мария, увидев, что дамы пошли обратно, причем вязаная все оглядывалась и порывалась вернуться, но жилетка крепко держала ее за руку.

— Так стрела — это странно, — повторила Мария.

— Действительно, очень странно. Но этот факт засвидетельствован тремя вполне надежными людьми — лечащим врачом, сестрой милосердия и больничным служителем. И даже отмечен в свидетельстве о его смерти.

— И опять же, при чем тут Вестингауз и его карта?

— Я уже подошел к этому. После смерти друга Григорий Генрихович неожиданно покинул Петербург, уехал куда-то на две недели, а когда вернулся, упомянул в разговоре со своим племянником, что сделал, наверное, самое главное дело в своей жизни, и показал тому пергаментный конверт, в котором находилась некая карта. Тогда и возникла легенда, что Вестингауз где-то спрятал найденный Гилевичем артефакт, а на этой карте обозначил место его захоронения.

— Ужасно интересно вы рассказываете! — без всякого притворства воскликнула Мария.

Венедиктов взглянул на нее более внимательно и увидел неподдельный интерес в ее глазах. Славная женщина, подумал он. Неожиданно ему стало легко. Как давно он просто так не разговаривал с симпатичной умной женщиной! Он забыл, как это приятно. Он многое забыл. А теперь вот вспомнил.

Как известно, для того, чтобы мужчина посчитал женщину умной, достаточно внимательно его слушать, изредка вставляя подходящие междометия.

— И что же было потом? — улыбнулась Мария.

— А потом случилась еще одна поразительная вещь. Упомянутый мной разговор с племянником состоялся в кабинете Вестингауза. Племянник ушел, а через час помощник Вестингауза постучался в кабинет, чтобы напомнить своему шефу, что тому пора читать лекцию. Кабинет был закрыт изнутри, его хозяин не отзывался. Вызвали слесаря, вскрыли дверь и… нашли Григория Генриховича мертвым. Как и Гилевич, он был убит стрелой. Причем дверь, как я уже сказал, была заперта изнутри…

— А окно?

— Окно тоже было закрыто.

— Удивительная история!

— Еще какая!

— А что с картой?

— А карта пропала. Кабинет тщательно обыскали, но не нашли ни ее, ни конверта, в котором она лежала.

— Может, ее унес племянник?

— Так он сам и рассказал о карте! И настоял на том, чтобы обыскали кабинет, потому что считал, что карта чрезвычайно важна. Если бы хотел ее присвоить, он бы о ней промолчал.

— Тогда, может быть, никакой карты и не было?

— Скорее всего, так и есть. Но разговоры все равно пошли, и возникла легенда, что карта спрятана в кабинете. С тех пор кто только ни искал ее там — и все безуспешно. И вот теперь…

Венедиктов мрачно замолчал, глядя в землю перед собой.

— Что вы хотели сказать? — допытывалась Мария. — Выговоритесь, поделитесь со мной тем, что вас гложет!

Кирилл Николаевич быстро взглянул на нее, вздохнул.

— Я уже не знаю, кому можно верить, а кому нет. Вокруг меня происходят такие странные вещи… Вот сейчас от меня требуют, чтобы я нашел эту карту, от этого зависит жизнь женщины, которая…

— Которая была вам дорога? — предположила Мария, хотя прекрасно знала, что это не так.

— В том-то и дело, что не знаю…

— Разве так бывает?

— У меня какие-то странные провалы в памяти, иногда я помню одно, иногда — другое…

Марии стало его жалко. Она тронула Венедиктова за руку и уже хотела рассказать, что она все знает и о злобном карлике, и о фальшивой жене в малиновом пальто, но перед глазами вдруг возникло сердитое лицо Надежды, которая шевелила губами, говоря: «Ты что, рехнулась — вываливать все подряд? Он тебе не поверит, замкнется, вообще может послать подальше, и что тогда делать?»

Крути ни крути, а подруга права, пока нельзя ничего говорить.

— Могу вам предложить только одно: давайте вместе поищем карту в вашем кабинете, — предложила Мария.

— Да это бесполезно! Карту искали больше ста лет — и все впустую! Я и сам, признаюсь вам, искал ее, когда получил этот кабинет от своего предшественника. Знаете, легенды заразительны. Но я проверил каждый уголок — и ничего, никаких следов! Так что, думаю, карты просто никогда не было.

— Давайте все же попытаем счастья. Может быть, мне повезет. Говорят же, что новичкам везет.

— Ну если вы так хотите…

— Да, лучше сделать что-то, чем сидеть сложа руки.

— Вы правы. — Венедиктов вздохнул, поднялся, шагнул вперед и вдруг оглянулся на Марию. — Спасибо вам.

— За что?

— Без вас я сидел бы, печалясь и не зная, что делать. А так… мы хоть что-то попытаемся. Знаете притчу о двух лягушках?

— Кто же ее не знает! — рассмеялась Мария.

Улыбка ее красила, особенно такая, искренняя, поэтому Кирилл Николаевич в который раз подумал: «Славная женщина».

Венедиктов с Марией подошли к особняку «Геомедиума», не встретив никого по пути. Вахтерша посмотрела на них неодобрительно, но промолчала.

Они поднялись на второй этаж, Венедиктов отпер кабинет, и они вошли внутрь.

Господин Вестингауз встретил их строгим взором.

— Милости прошу, — Венедиктов обвел пространство рукой, — мой кабинет к вашим услугам. Но только еще раз предупреждаю — его обыскивали снизу доверху сотни раз, я сам это проделал неоднократно. Попробуйте и вы, хотя большого смысла я в этом не вижу.

— У меня есть хотя бы то преимущество, что я здесь впервые и мой взгляд не замылился.

— Не уверен, что это преимущество.

— Тогда я хотя бы смогу сказать, что сделала все, что могла.

— Кому?

— Да хоть самой себе!

— Ну разве что себе…

Мария встала посреди кабинета и начала рассуждать вслух:

— Вы говорите, что кабинет обыскали много раз…

— Именно так.

— Значит, если карта все же спрятана здесь, она должна находиться в таком месте, которое почему-то пропустили. Кроме того, оно должно быть легкодоступно. Ведь Вестингауз спрятал карту меньше чем за час. И в кабинете не было следов каких-то строительных работ.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги