— Совершенно верно.

— Так… Что же это может быть? — Мария прошла по кабинету, оглядывая стены, потолок, шкафы.

— Что здесь сохранилось со времен Вестингауза?

— Да почти все. Даже мебель. Стол — тот, за которым он работал, шкафы прежние. Книг, конечно, прибавилось, но многие из них были и при нем…

— А эти скульптурки? — Мария показала на несколько гипсовых и бронзовых бюстов античных и средневековых ученых, расставленных по шкафам.

— Тоже были в его время…

— Вон там кто стоит? — Мария ткнула в бронзового кудрявого человека с густой бородой.

— Это Аристотель, отец картографии.

— А вы можете достать этот бюст?

— Ничего нет проще…

Кирилл Николаевич выдвинул небольшой, обитый кожей табурет, приставил его к шкафу, на котором находился бюст Аристотеля.

Мария подумала, что высоты пуфика не хватит, чтобы дотянуться до полки, но Венедиктов ловко его повернул, превратив в стремянку с несколькими ступенями. Вскарабкавшись по лесенке, снял бюст со шкафа и протянул Марии.

Бронзовый Аристотель был тяжелым и пыльным. Мария поставила его на стол, внимательно осмотрела. Внизу по периметру основания бюста бежала латинская надпись.

— Что здесь написано?

— Caecitas non impedit vigilantiam. Sequere me intuitus est.

— И что это значит? — осведомилась Мария. — Должна признаться, что я в латыни ни бум-бум.

— Я тоже, — Венедиктов улыбнулся, — но эту надпись разглядывал много раз и думал над ее смыслом, так что выяснил, что она значит. С помощью словаря, разумеется. Фраза переводится как «Слепота — не помеха зоркости. Следи за моим взглядом».

— И что это значит?

— Понятия не имею. У меня была мысль, что Вестингауз поставил бюст так, чтобы взгляд Аристотеля показывал на тайник, где спрятана карта. Но за сто с лишним лет бюст наверняка много раз переставляли, так что сейчас невозможно установить, куда он смотрел при прежнем хозяине кабинета.

— Судя по слою пыли, — Мария чихнула, — переставляли его нечасто.

— Но все же переставляли. Не думайте, что я не размышлял об этом.

— А что, если… что, если фраза «Слепота не помеха зоркости» означает — чтобы узнать правду, Аристотеля нужно ослепить?

— Ослепить?! — испуганно вопросил Венедиктов. — Что вы имеете в виду?

— Вот что… — Мария воткнула два пальца в глаза философа и сильно нажала.

Бронзовые глаза утопились, как две кнопки, и основание бюста сдвинулось, как крышка шкатулки. Мария встряхнула его, и на стол выпал сложенный вдвое запечатанный сургучом конверт из плотной желтоватой бумаги.

— Боже мой! — воскликнул Венедиктов. — Это он! Тот самый конверт, который Вестингауз показывал племяннику! Я приношу вам свои самые искренние извинения! Вы действительно нашли то, чего за сто с лишним лет не мог найти никто! — Он всплеснул руками. — Вы — потрясающая женщина!

Если бы какой-то другой мужчина сказал такое, Мария была бы уверена, что он немедленно заключит ее в объятия или уж на крайний случай поцелует руку. Но с Венедиктовым она могла быть спокойна, даже отстраняться не надо.

На конверт она смотрела более сдержанно.

— Давайте же посмотрим, что внутри.

— Боюсь… — признался Венедиктов. — Когда-то я мечтал найти эту карту, а теперь — боюсь…

— Тогда я сама. — Мария решительно сломала печать, открыла конверт и осторожно извлекла содержимое.

Это была старая карта — немного выцветшая от времени, но хорошо сохранившаяся.

— Карта Вестингауза! — выдохнул Кирилл Николаевич звенящим от волнения голосом. — Карта, о которой так много говорили! Которую искали больше века! Мы ее нашли! То есть это вы ее нашли, — тут же поправился он.

— И что на ней изображено?

Венедиктов склонился над картой и начал внимательно ее рассматривать.

В это время в сумке Марии зазвонил телефон. Она достала его, взглянула на экран.

Звонила Надежда Лебедева.

Мария обрадовалась ее звонку, нажал на кнопку и радостно сообщила:

— Надя, ты представляешь — мы ее нашли!

— Кого? — без особого интереса спросила Надежда.

— Карту Вестингауза!

— Рада за вас. Слушай, а ты ведь по-прежнему общаешься с тем человеком из органов? Полковником, кажется?

— С Арменом Степановичем?

— Вот-вот, с этим самым.

— Ну да… То есть не то чтобы общаюсь, просто мы друзья…

— Так вот, пожалуйста, свяжись с ним и скажи, чтобы он послал людей в кабинет психоаналитика. Ильи Семеновича.

— Надя, ты поняла? Мы нашли карту!

— Поняла, поняла. Так позвонишь?

— А в чем дело?

— Там они кое-кого найдут.

— Кого?

— Ирину, помощницу Ильи Семеновича.

— А что с ней? Она… Надеюсь, она жива?

— Живее всех живых! И если с ней грамотно поговорить, расскажет много интересного! В частности, кто убил Инну Дроздову. Ты же не забыла, с чего все началось? Ты ко мне обратилась по поводу убийства своей подруги, а теперь…

Надежда хотела сказать, что о карте и разговора не было, и вообще, уж слишком радостный голос у Машки. Значит, одни жизнью рискуют, их чуть эта стерва не убила, а другие прекрасно проводят время в приятном обществе.

Разумеется, ничего такого Надежда не сказала, во-первых, потому что дамой была не вредной, а во-вторых, сильно сомневалась, что общество Венедиктова можно назвать приятным. Все же у человека с головой проблемы…

Мария, однако, поняла правильно, недаром они с Надеждой много лет знакомы.

— Хорошо, позвоню ему. А ты действительно поняла, что мы нашли карту?

— Поняла, поняла! — нетерпеливо ответила Надежда. — И вот еще что… Я сейчас пошлю тебе на телефон одну аудиозапись. Так вот, сейчас же дай ее прослушать Венедиктову. Непременно дай, это очень важно! И проследи, чтобы он прослушал до конца! Ни в коем случае не выключай, даже если тебе не понравится то, что ты услышишь!

— Зачем? Что за запись?

Но из трубки уже неслись сигналы отбоя.

Мария ощутила невольную обиду на подругу. Надежда совершенно не удивилась и не обрадовалась находке! Хотя понять ее можно — у нее тоже сейчас были какие-то приключения, но все же…

Мария повернулась к Венедиктову:

— Ну как, удалось что-то выяснить?

— Если я правильно понял, это подробный план какого-то парка. Вот, посмотрите…

Мария наклонилась над находкой, вгляделась в нее.

— Гора Парнас… — прочла она, — Адольфова гора… Склеп. Чухонское озеро. Верхний пруд, пруд «Шляпа Наполеона»… Да это же план Шуваловского парка!

— Шуваловского? — переспросил Венедиктов. — Да, действительно, как я не сообразил! Я просто очень давно там не был. Много лет…

— Я тоже, но в молодости часто приезжала в этот парк и очень хорошо его помню.

— А здесь поставлен крестик — стало быть, именно там спрятано что-то важное. То, что хотел сохранить Вестингауз.

— Надо же! Рядом со склепом! Я знаю это место, часто там бывала.

— Давайте поедем туда прямо сейчас. Это ведь близко!

В голосе Венедиктова слышались умоляющие нотки. И смотрел он так трогательно, что Мария и не подумала отказываться.

— Давайте. Хоть узнаем, из-за чего весь сыр-бор! — Тут Мария вспомнила, что Надежда прислала ей на телефон какую-то аудиозапись и велела непременно дать прослушать Венедиктову. Сказала, что важно. — Но сначала вы должны послушать одну запись.

— Запись? — недоуменно переспросил Кирилл Николаевич.

Мария протянула Венедиктову свой телефон, включив громкую связь, и в кабинете зазвучал мягкий и в то же время властный голос психоаналитика:

— Внимательно слушайте меня! Сейчас я буду считать от десяти до одного, и вы будете постепенно погружаться в транс…

Венедиктов хотел что-то сказать, но замолчал и уставился в одну точку.

Мария засомневалась: правильно ли она делает, заставляя Венедиктова слушать это? Но Надежда сказала, что это очень важно, а она знает, что делает.

— Десять… девять… ваши руки и ноги становятся тяжелыми и теплыми… ваши веки тяжелеют…

Венедиктов откинулся на спинку кресла, глаза его смотрели в одну точку.

В тишине звучал гипнотический голос аналитика:

— Восемь… семь… шесть… вы все глубже погружаетесь в транс… пять… четыре… три… когда я скажу «Один», вы полностью погрузитесь в транс и будете слышать только мой голос, исполнять только мои команды… два… один…

Венедиктов застыл как статуя, глаза были открыты, но он ничего не видел.

А Илья Семенович продолжал:

— Внимательно слушайте меня. Сейчас я сниму все прежние установки и блоки. Я снова буду считать от одного до десяти, и, когда закончу отсчет, вы забудете все, что вам внушали раньше — и я, и другие гипнотизеры. Вы забудете тот образ вашей жены, который я создавал на прежних сеансах. Вы вспомните свою настоящую жену, если она у вас действительно была. Вы вернете себе не память, но те воспоминания, которые у вас были до того, как вы пришли ко мне. Делайте с ними что хотите, только не отмахивайтесь от них, не пытайтесь забыть, вытравить воспоминания из своей головы и сердца. Не слушайте никого, кто будет уговаривать вас, что воспоминания ложные. Раз вы так долго хранили их в закоулках своей памяти, стало быть, они вам нужны!

«Вот дает Илья Семенович! — подумала Мария, с трудом выйдя из-под власти гипнотического голоса. — Наверное, специалист он все-таки хороший…»

Аналитик снова начал отсчет:

— Один… два… три… все прежние установки снимаются… четыре… пять… шесть… вы забываете искусственно созданный образ жены… семь… восемь… — И вдруг голос Ильи Семеновича замолк.

Венедиктов сидел все так же неподвижно.

Запись оборвалась в самый неподходящий момент. И что делать? Как вывести его из транса?

Мария подошла ближе к Кириллу Николаевичу и продолжила отсчет, пытаясь подражать властному голосу психоаналитика:

— Восемь… девять… десять!

Венедиктов сидел все так же неподвижно. Мария подумала, что у нее ничего не вышло, но мужчина вдруг широко открыл глаза, встряхнулся, как собака после купания, и удивленно огляделся.

— Что это было? — проговорил смущенно. — Кажется, я слышал голос Ильи Семеновича…

— Да, это был его голос, в записи. Что вы сейчас чувствуете? — осторожно спросила Мария.

Кто его знает, вдруг про жену вспомнил, а про нее забыл. И сейчас уставится в недоумении: дама, а вы кто вообще такая? И что делаете в моем кабинете?

Однако Венедиктов посмотрел на нее с благодарностью.

— Проступили какие-то воспоминания, но они нечеткие, размытые. Но кое-что я вспомнил отчетливо. У меня действительно была жена, ее звали Марина…

— Вы вспомнили, как она выглядела?

— Блондинка с мягкими милыми чертами лица, с голубыми глазами, которые, казалось, всегда полны света… Но кто тогда та женщина, та брюнетка, которую я видел в похоронном бюро?

— Вам хотели внушить, что она и есть ваша жена.

— Боже, какой бред! Но зачем?

— Чтобы заставить вас найти карту и отдать ее тем людям. Вы же помните этого злобного карлика… Его зовут Конрад Карлович. Эти воспоминания никуда ведь не делись?

— Да-да… Но Илья Семенович… Зачем он делал это?

— Его тоже заставили. Шантажировали.

— Но это ужасно…

— Вы помните, что мы с вами нашли карту Вестингауза?

— Ох, и правда! — Венедиктов вскочил. — Поедемте скорее, пока не поздно, посмотрим, что там спрятано!

— Если ничего не пропало за сто с лишним лет, не случится и еще за день-другой…

— Нет, нет, непременно нужно ехать сейчас же! Я чувствую, это важно!

— Ну, если вы так считаете… — Мария посмотрела на часы.

Что ж, время еще есть, дома ее никто не ждет, кроме недописанного романа. Да что там недописанного, он едва начат. А она тут возится с этим…

— Так вы поедете со мной? — Венедиктов не сумел скрыть нетерпение.

— Конечно. Только позвоню одному человеку.

— Простите, я вас отвлекаю, — спохватился он, — у вас, наверное, дела, муж…

— Дела у меня и правда есть, — неожиданно для себя сказала Мария, — роман совсем не двигается, но что-то мне подсказывает, что наши поиски карты пойдут моему роману на пользу. А муж… Вот вы считаете, что у вас была жена. У меня тоже был муж. Только в отличие от вас я прекрасно знаю, где он сейчас находится. Живет с новой супругой и прекрасно себя чувствует. Так что…

Она тут же рассердилась на себя. С чего это ей вздумалось откровенничать с незнакомым человеком? Но Венедиктов не отреагировал на ее слова, он схватил куртку и выбежал из кабинета. Мария с трудом поспевала за ним, на ходу набирая номер своего знакомого полковника. Быстро протараторив все, что велела Надежда, поскорее отключилась, чтобы не отвечать на вопросы Армена.

Закончилась ночь крови и ужаса.

Ночь, когда вечный могущественный Вавилон был разрушен и разграблен степными варварами, ночь, когда воды священного Евфрата стали красными от крови.

Наступило утро, сырое и пасмурное, как всякое утро после кровавого побоища.

По высохшему руслу канала, по которому скифы ворвались в Вавилон, брела слепая старуха. Своими незрячими глазами она видела бесчисленные трупы, но не оплакивала их — ее глаза давно выплакали все слезы. Она слышала довольный клекот стервятников, слышала тихий шепот смерти, чувствовала ее горький, безысходный запах.

Тут и там пировали грифы и бродячие собаки. Давно у них не было такого обильного пира.

Старуха шла, не обращая внимания на пирующих падальщиков, и вдруг среди изувеченных мертвых тел почувствовала слабое биение живого сердца. Она направилась на этот едва различимый звук, опустилась на колени перед телом, в котором еще теплилась жизнь.

Это был жрец, один из служителей Зиккурата. Из спины его торчал обломок тростниковой скифской стрелы.

— О, Господин Баал! — прошептала старуха. — Помоги мне вернуть душу в тело этого человека! Его душа еще не вошла в бронзовые ворота Царства Мертвых…

Она собралась с силами, выдернула стрелу из неподвижного тела, приложила к ране целебную горную траву, которую всегда носила в холщовом мешочке на шее, перевязала чистой тряпицей. Потом перевернула жреца на спину, достала из своей котомки глиняную бутылочку, поднесла ее к безжизненным губам и наклонила, чтобы смочить их.

И случилось чудо — неподвижное тело вздрогнуло. Жрец открыл глаза, узкие и холодные, как глаза змеи.

— Слава Господину Баалу, ты жив! — проговорила старуха. — Боги Подземного мира еще не приняли тебя!

Жрец поднял голову и огляделся.

— Где он? — спросил старуху.

— О ком ты говоришь, сынок?

— О бородатом степном варваре, который унес наконечник священного копья.

— Стоит ли говорить о каком-то наконечнике, если минувшей ночью варвары унесли тысячи человеческих жизней, тысячи душ? Стоит ли говорить о нем, когда пали мужчины и женщины, воины и жрецы Зиккурата?

— Людей на свете много, и жрецов достаточно, а наконечник священного копья — один, и я должен его вернуть.

— Я не понимаю тебя, жрец, но могу ответить на твой вопрос. Варвары разграбили великий город, разорили священный Зиккурат и покинули стены Вавилона. Им тесно среди стен, они не могут долго дышать горьким воздухом города. Сейчас они пируют на равнине перед Западными воротами.

— Вот как! Тогда мне нужно идти туда…

Жрец попытался подняться на ноги, но сил в его теле не хватило, и он снова упал на глинистую землю.

— Ты слишком слаб, чтобы идти куда-то, — проговорила слепая старуха, покачав головой.

— Но мне надо… непременно надо найти того скифа и вернуть священный артефакт.

— Ты не дойдешь…

— Старая женщина, ты смогла вернуть меня к жизни — дай же мне силы, чтобы выполнить мой долг!

Слепая старуха снова покачала головой:

— Это не в моих силах…

— Сделай хоть что-то! — Жрец схватил ее за морщинистую шею. — Сделай что-нибудь, старая женщина, или, клянусь Баалом, я задушу тебя.

— Так-то ты отблагодаришь меня за добро!

— Мне жаль, старая женщина, я не хочу быть неблагодарным, но мой долг — вернуть священный Гилареш.

— Коли так… Ладно, я помогу тебе, только отпусти меня.

Жрец разжал руку. Он смотрел на женщину пристально и недоверчиво, как змея.

А старуха принялась что-то шептать.

Она произносила непонятные слова, таинственные заклинания, и, казалось, весь мир замер, прислушиваясь к ним.

— Ты колдунья? — опасливо спросил ее жрец.

— Молчи! — прикрикнула на него женщина. — Молчи и смотри! Не отводи взгляд!

С этими словами она достала глиняную чашку, поставила у своих ног и продолжила шептать заклинания. И со всех сторон поползли змеи, множество змей. Здесь были серые горные гадюки и ярко-зеленые древесные змейки, чей яд за минуту убивает буйвола, и расписные аспиды, околдовывающие жертву своим магическим взглядом. Они ползли по глинистой почве, подползали все ближе и ближе…

— Ты хочешь убить меня? — прошептал жрец.

— Не для того я увела тебя от ворот Царства Мертвых! Молчи и смотри!

Одна за другой змеи подползали к ней, каждая выплевывала в глиняную чашку каплю яда и тут же уползала. Наконец чашка наполнилась, и змеи исчезли.

Тогда старуха насыпала в чашку с ядом порошок, пахнущий горной смолой, и траву из своего заветного мешочка, перемешала зелье веткой смолистого кустарника, прошептала какое-то заклинание и протянула чашку жрецу:

— На, выпей. Это зелье вернет тебе силы — но только на один месяц. После этого, в следующее новолуние, ты предстанешь перед вратами Царства Мертвых. И тогда уже никто тебе не поможет. Пей, если такие условия устраивают тебя.

— Более чем устраивают. Спасибо тебе, старая женщина!

Жрец выпил яд, и лицо его порозовело, он поднялся на ноги и еще раз поблагодарил старуху.

— Это должно быть здесь! — Мария показала на тропинку, которая ответвлялась от широкой аллеи.

Они прошли по ней и вскоре увидели на холме стройное здание готической церкви. Ниже, в основании того же холма, был глубокий грот со стрельчатым входом в псевдоготическом стиле.

— Вот он, склеп, — показала на него Мария. — Крестик на плане стоит возле него…

Венедиктов развернул карту, внимательно вгляделся в нее. На их счастье, сквозь облака проглянуло заходящее солнце, так что можно было разглядеть мелкие буквы.

— Если масштаб верен, то, что мы ищем, находится к юго-востоку от входа. Нужно отсчитать восемь саженей…

— Это сколько в метрах?

— Сажень — примерно сто восемьдесят три сантиметра, значит, восемь саженей…

— Четырнадцать метров шестьдесят четыре сантиметра! — мгновенно сообщила Мария.

— У вас что, калькулятор? — повернулся к ней Венедиктов.

— Ага, в голове. Я просто очень быстро считаю в уме.

— Ловко! Давайте отмерим…

Кирилл Николаевич достал из кармана лазерную рулетку, отметил лучом нужное расстояние.

— Здесь лежит большой камень! — сообщил взволнованно. Уперся в валун обеими руками, поднатужился и столкнул его с места. — Подумать только, наверняка пролежал на этом месте больше ста лет… — Венедиктов достал из портфеля складную лопатку и принялся копать. Мария стояла у него за спиной и в волнении следила за работой. Через несколько минут лопата ударилась обо что-то твердое. — Кажется, что-то есть!

Он опустился на колени и принялся осторожно вынимать землю из ямы.

Вскоре перед ним проступила часть картинки — румяная девушка, одетая по моде девятнадцатого века. Вскоре, обкопав по краям, Венедиктов смог вынуть из ямы жестяную коробку. Краски на ней немного поблекли и выцвели, но она все равно казалась яркой и нарядной.

— Коробка из-под дореволюционных конфет, — удивленно проговорил Кирилл Николаевич.

Подцепил ногтем крышку, открыл ее.

Внутри лежал сложенный вчетверо листок пожелтевшего от времени пергамента. Развернув его, Венедиктов пробомотал:

— Здесь еще одна карта.

Мария взглянула на пергамент. Солнце зашло, в неверном свете дальнего фонаря она разглядела, что на пергаменте действительно была какая-то старая карта с латинскими подписями, в углу нарисована четырехконечная звезда с указанием сторон света. На всякий случай Мария сфотографировала карту на телефон.

— Вы можете узнать, что это за место?

— С первого взгляда не могу… Хотя мне кажется, что в этой карте есть что-то странное.

Венедиктов положил ее обратно в коробку и предложил:

— Поедем уже домой, там рассмотрим карту более внимательно. Здесь мне как-то неуютно.

«То есть как домой? — подумала Мария. — Что он имеет в виду? Снова в его кабинет в «Геомедиуме»? Так там давно закрыто, охрана вряд ли нас пустит. А если к нему домой, то мне как-то неудобно. И к себе его звать тоже вроде ни к чему. Но в общем он прав, надо отсюда выбираться, темнеет уже. И зря я позволила себя уговорить ехать сюда с ним».

— Поставьте коробку на место! — рядом вдруг прозвучал резкий каркающий голос.

Мария вздрогнула и обернулась.

На пороге готического склепа стоял кровавый карлик из «Тенистого уголка». В руках у него был пистолет. По бокам его возникли два накачанных парня в черных костюмах.

Венедиктов быстро сунул карту в коробку, а ее прижал к груди с самым решительным видом.

— Отдайте ему нашу находку! — сказала Мария. — Никакая карта не стоит человеческой жизни. Вы же видите, он не шутит.

— Да, вы правы… — Кирилл Николаевич протянул карлику жестянку. — Делайте с ней что хотите. Мы не собираемся вам мешать. — С этими словами он шагнул на тропинку, ведущую к выходу из парка, и повернулся к Марии: — Пойдемте…

— Куда это вы? — прокаркал карлик.

— Как куда? Домой! Мы отдали то, что вы искали, и больше не хотим иметь с вами никаких дел.

— Вы уйдете, когда я сочту это нужным! А сейчас шагайте вон туда, к склепу!

— Зачем? Что вам от нас нужно? Карту вам отдали, больше у нас ничего нет…

— Может быть, вы подсунули мне фальшивку. Может быть, настоящую карту вы спрятали. Я отпущу вас, лишь когда смогу проверить это…

— А до тех пор?

— До тех пор будете сидеть здесь!

— «Здесь» — это где? — Венедиктов огляделся — их окружал парк в нарядном одеянии золотой осени, который постепенно скрывали быстро наступающие сумерки.

— Идите к склепу, я сказал!

— Да там места и на двух кошек не хватит, — проворчала Мария, — не то что на двух человек!

— Идите, или…

— Или что? В самом деле будете стрелять?

Вместо ответа карлик нажал на спуск, раздался негромкий щелчок, и пуля взбила фонтанчик грязи у самых ног Марии. Она испуганно вскрикнула и попятилась.

— Вы еще не поняли, что я серьезно настроен? Быстро идите в склеп, или вторая пуля попадет вам в ногу!

— Мария, лучше не спорьте с ним, — подал голос Венедиктов. — Он безумец и готов на все!

— И правда безумие какое-то… — прошептала она.

— Делайте, что он говорит!

Мария, бормоча что-то себе под нос, шагнула в склеп. Венедиктов протиснулся следом.

Внутри едва хватало места для двоих. Под ногами валялся мусор, пустые пластиковые стаканчики, пакет из супермаркета. К тому же отвратительно пахло — смесью плесени и мочи. И кошками, хотя откуда здесь кошки, совершенно непонятно.

Мария и Венедиктов переглянулись.

— И что, вы нас стеречь будете? — с сарказмом вопросил Кирилл Николаевич.

— Зачем же? — Карлик подошел к входу в склеп, положил руку на чугунную окантовку входа и произнес: — Люби и знай свой край!

С этими словами он нажал на чугунный завиток, и вдруг пол склепа ушел из-под ног пленников. Они соскользнули вниз, в темноту, и упали — к счастью, на что-то мягкое.

— Блин, что же это… — невольно выкрикнул Венедиктов.

Других слов у него не нашлось.

— Куда это мы попали? — отдышавшись, пробормотала Мария.

— Чтоб я знал…

Мария обшарила себя и осознала две вещи, которые можно было отнести в разряд плюсов: она ничего себе не сломала и не потеряла телефон. Достав его, первым делом включила подсветку и огляделась.

Они находились в довольно большом подвале, посреди которого на полу была свалена груда мешков. Судя по запаху, в них когда-то хранили картошку. Именно эти мешки смягчили падение пленников и не дали им переломать руки и ноги.

Еще Мария увидела мраморную статую в углу — судя по завязанным глазам, это была богиня правосудия. Правда, весов в руках Фемиды не было — видимо, потерялись за прошедшие годы. Зато рядом с ней лежала еще одна груда пустых мешков.

— Хорошо, что на статую не упали! — заметил Венедиктов. — Тогда приземление было бы не таким мягким.

— Ладно, телефон у меня есть, так что, надеюсь, надолго мы здесь не застрянем…

Мария попыталась позвонить, но очень быстро убедилась, что сигнал не проходит.

— Так я и думал, — грустно пробормотал Венедиктов, — вряд ли карлик не предусмотрел бы такую очевидную вещь.

Мария попыталась позвонить из другого угла подвала, но сигнала не было и там.

— Что же нам делать? — протянул Венедиктов.

— Для начала не впадать в панику!

— Это, конечно, правильно, но ситуация действительно аховая. Телефон не работает, никто не знает, куда мы поехали, значит, никто не станет здесь искать. И вопрос только в том, от чего мы умрем — от голода, жажды или от холода. Я лично ставлю на холод… Хотя жажда тоже быстро убивает. Мне уже очень хочется пить…

— В этом я могу вам помочь. — Мария достала из сумки небольшую коробочку яблочного сока, к которой сбоку была прикреплена пластмассовая трубочка для питья. — Возьмите, попейте!

— Не нужно, — устыдился Венедиктов, — я могу потерпеть. Пусть останется на крайний случай.

— Ну смотрите! Меня жажда пока не мучает.

— Это, скорее всего, нервы…

— Я сказала: самое главное — не впадать в панику! Именно паника — самая частая причина смерти в таких ситуациях! И вообще не забывайте, из нас двоих вы — мужчина! — Мария решила, что некоторая доля строгости в данном случае не повредит.

Что, в самом деле, этот Венедиктов так расклеился, еще ничего страшного не случилось. То есть случилось, конечно, но они же пока не умирают от голода и холода. Человек может несколько дней жить без еды, а чтобы согреться, можно подвигаться, обняться наконец. Читала же она, что вдвоем люди замерзают гораздо реже, чем в одиночку. Чем ахать и охать, лучше бы придумал, как отсюда выбраться.

Вот она же не виснет у него на шее с криками: ой, боюсь, ой, что делать, ой, спаси меня! Мария представила, как она это делает, и невольно чуть презрительно улыбнулась. Больно надо у него на шее виснуть!

— Вы правы… — Венедиктов смутился и, включив свой сотовый, принялся осматривать стены и потолок подвала. — Если мы сюда провалились, значит, можно тем же путем выбраться обратно…

— Вовсе не обязательно. Если мясо можно превратить в фарш, это не значит, что можно проделать обратную процедуру. Простите за такую неприятную ассоциацию.

— Как же так, — проговорил Венедиктов через несколько минут. — Нигде не видно даже самой узкой щели. Ведь мы как-то попали сюда…

Он дошел до груды мешков, которая лежала возле мраморного правосудия, начал разбрасывать тряпье, чтобы проверить стену за ними, и вдруг вскрикнул в ужасе.

— Что вы там нашли? — спросила Мария.

Венедиктов не мог ответить, только показывал на что-то пальцем.

Мария взглянула в том направлении и тоже едва не закричала от ужаса.

Под мешками лежал высохший труп, обтянутый желтоватой пергаментной кожей. Мария вскрикнула и кинулась в объятия Венедиктова. Правда, тотчас опомнилась и отстранилась, так что он, похоже, ничего не заметил.

— Этот человек наверняка тоже надеялся найти выход! — пролепетал собрат по несчастью.

— Сколько можно повторять — не впадайте в панику! — прикрикнула на него Мария, потому что ей было стыдно за свою слабость. — Может быть, у него было больное сердце. И вот он как раз впал в панику, и сердце не выдержало…

— Очень оптимистичная картина! — саркастически отозвался Венедиктов. — Мало того, что мы заперты в каменном мешке, так еще и в компании покойника! Чтобы все время помнить, что нас ожидает через какое-то время…

— Да перестаньте уже изображать ослика Иа! Лучше посмотрите, что у него есть!

Мария пригляделась к несчастному — рядом с его правой рукой на земле лежала массивная золотистая зажигалка.

— И какой нам в ней прок? — Венедиктов пожал плечами. — Наверняка давно не работает. Да и зачем нам зажигалка? Разве что как сувенир, но это только в том случае, если мы выберемся отсюда. Света от нее чуть, а разводить костер не из чего, да и не имеет смысла, мы здесь просто задохнемся от дыма.

— Все же я хочу проверить…

Мария опасливо подошла к мертвецу, осторожно, двумя пальцами взяла зажигалку и торопливо отодвинулась, не сводя с него глаз. Затем щелкнула рычажком, и — о чудо! — над зажигалкой появился голубоватый язычок пламени.

— Вот что значит настоящее качество! — с уважением проговорила Мария.

— Погасите ее, — проворчал Венедиктов. — Нужно экономить ресурсы. Когда у нас кончится заряд телефонов, зажигалка сможет еще несколько минут светить нам.

— Постойте, у меня есть идея получше!

Мария с зажженной зажигалкой приблизилась к стене и пошла вдоль нее, водя язычком пламени вверх и вниз.

— Что это вы делаете? — полюбопытствовал Венедиктов. — Ищете надписи, которые оставил на стене этот несчастный, прежде чем умер? Не думаю, что они нам помогут…

— Нет, я ищу кое-что получше… и, кажется, нашла!

Мария топталась у стены водила зажигалкой вдоль какой-то невидимой линии.

— Что вы нашли? — недоверчиво спросил Венедиктов.

— Сквозняк… Видите, как ведет себя в этом месте пламя?

Действительно, возле невидимой линии язычок пламени чуть заметно отклонялся, словно какая-то сила притягивала его.

— Видите? Здесь явно есть небольшое движение воздуха, а значит — за стеной в этом месте пустота, и эта невидимая линия отмечает незаметную щель.

Мария достала тюбик губной помады и нарисовала вертикальную черту в том месте, где отклонялось пламя. Помада дорогая, Надеждина, она забыла ее вернуть, но сейчас это было неважным. Постучала по стене костяшками пальцев слева и справа от этой черты. Слева звук был более гулким.

— Здесь должно быть что-то вроде двери…

Она достала из косметички пилочку для ногтей и попыталась воткнуть ее в незаметную щель. В одном месте это получилось. Пилочка воткнулась в стену, Мария слегка надавила на нее, надеясь, что металл не сломается…

И стена пришла в движение. Часть ее сдвинулась, как створка шкафа, и за ней обнаружился темный проход.

— Ура! — воскликнул Венедиктов. — Замечательно! Беру назад свои слова! Вы — гений!

«Интересно, какие слова он собирается брать назад, — хмыкнула Мария, — что это он про меня подумал, вслух-то ничего не сказал, постеснялся…»

— Я бы не стала радоваться раньше времени, — вслух ответила скромно. — Неизвестно, куда ведет этот проход…

— Но он хотя бы выведет нас из каменного мешка, и мы не разделим судьбу этого… — Кирилл Николаевич опасливо покосился на мертвеца.

— Вот это более правильный подход к ситуации! Давайте уже попытаемся выйти отсюда… — Мария направила в проход голубоватый луч телефонного фонарика и двинулась вперед. — Здесь лестница, и она ведет вверх! — сообщила тут же. — Это обнадеживает!

Венедиктов устремился вслед за ней.

Они поднимались несколько минут, наконец лестница закончилась.

Пленники оказались в тесном помещении. С одной стороны от них была ровная металлическая стенка, с другой — какие-то разноцветные провода и изоляторы.

— Осторожно! — предупредила Мария своего спутника. — Не дотрагивайтесь до проводов!

— Куда это мы попали?

— Мне кажется, это трансформаторная будка. И теперь вы можете показать себя как мужчина.

— Всегда готов! — Венедиктов выпятил грудь. — Что нужно сделать?

— Пните как следует эту перегородку. Видите, через нее пробивается свет. Мне кажется, это дверца будки, и она заперта снаружи. Но если по ней как следует шарахнуть, мы выберемся наружу. Помните, как в «Сказке о царе Салтане»? Вышиб дно и вышел вон!

Венедиктов надул щеки и изо всех сил пнул дверцу.

Металлическая преграда скрипнула, но устояла.

— Давайте еще!

Он повторял попытку еще и еще, и на четвертый или пятый раз дверца с жутким скрипом распахнулась. В будку ворвался свежий осенний воздух, запах прелой листвы и влажной земли.

Венедиктов и Маша поспешно выбрались наружу и оказались в парке, в сотне метров от готического склепа. За их спинами действительно возвышалась трансформаторная будка, на дверце которой был нарисован выразительный череп (Не влезай, убьет!) и строгая предупреждающая надпись — «Высокое напряжение».

— Вот теперь мы действительно на свободе! — радостно проговорила Мария.

Венедиктов повернулся к ней, чтобы что-то ответить, но вдруг лицо его вытянулось, он выкрикнул:

— Сзади!

Мария хотела обернуться, но не успела.

На ее голову обрушился удар, и она провалилась в беспросветную темноту.


Неизвестно, сколько прошло времени, когда Мария снова пришла в сознание.

Она лежала в каком-то узком ящике, изнутри обитом голубым шелком. Над ней горел яркий потолочный светильник, доносились приглушенные голоса.

Она попыталась сесть, и с третьей попытки это удалось. Однако, когда попробовала выбраться из ящика, ничего не вышло.

И тут Мария выяснила сразу две вещи.

Во-первых, ее руки и ноги были связаны.

Во-вторых, она лежала не просто в ящике. Она лежала в гробу. На шелковой подкладке, и снизу жестко, и пахнет какой-то химией — не то лаком, не то дезинфекцией.

И вокруг было еще много гробов, самых разнообразных, на всякий вкус и кошелек — от простых сосновых до дорогих из красного дерева, обитых шелком и атласом. Судя по такому обилию, она находилась не где-нибудь, а в похоронном бюро.

А еще напротив ее гроба стоял кровавый карлик, а чуть в стороне двое в черных костюмах держали за локти безуспешно вырывающегося Венедиктова.

Еще два человека в черном ждали приказаний.

Стало быть, это все тот же «Тенистый уголок», будь он совсем неладен.

— Спящая красавица проснулась! — насмешливо проговорил карлик. — Что ж, так даже интереснее! Я вкратце изложу ситуацию, чтобы она поняла, в каком положении находится и что ее ожидает. Как вы помните, вы нашли для меня карту. Сперва я подумал, что поиски закончены и вы мне больше не нужны. И отпустил вас… Как выяснилось, поспешил.

— Отпустил? — возмущенно воскликнул Венедиктов. — Ты запер нас в подземелье, где мы едва не погибли…

— Да вы из него запросто выбрались! — отмахнулся от него карлик. — Но я изучил найденную карту и не смог понять, к какому конкретно месту она относится. И осознал, что поторопился, выпустив вас. Вот и решил исправить свою ошибку.

— А мы тут при чем?

— Вы, Кирилл Николаевич, специалист-картограф и хорошо умеете читать карты. И сейчас сможете показать нам свое мастерство. Вы изучите эту карту и скажете, где находится изображенное на ней место. Причем постараетесь не ошибиться.

— С какой стати?

— А сейчас мы и подходим к самому интересному. — Конрад Карлович потер руки. — Ваша подруга лежит в гробу. Этот гроб — довольно дорогой модели, и у него есть очень интересное свойство. Он практически герметичный. То есть, когда мы опустим крышку и закроем его, в него не будет поступать воздух. Внутри, как вы понимаете, воздуха немного, его хватит примерно на полтора часа. Это в том случае, если ваша подруга будет лежать спокойно. Если же она будет паниковать, воздух кончится гораздо быстрее. Так что советую поторопиться.

— Но я не знаю, как к этому подступиться… Как можно геолоцировать карту без какой-то привязки к системе координат? Это практически неразрешимая задача!

— Вот и постарайтесь, подумайте. У вас будет достаточно сильная мотивация. Только представьте, что ваша подруга медленно умирает от недостатка воздуха. Или не очень медленно…

— Вы зверь!

— Нет, я просто умею решать проблемы. Прочитайте эту карту — и все благополучно кончится.

— А если не смогу?

— Что ж, смерть вашей подруги будет на вашей совести. Вам придется с этим жить.

— Мерзавец! — Венедиктов снова задергался, и Мария, несмотря на ужасные слова карлика, заметила, как он изменился.

Больше не было сутулого нескладного мужчины с потухшим взглядом. Нельзя сказать, что он похорошел — все такой же худой, бледный, но уже не ходит как краб, боком, загребая ногами, и реагирует нормально. И даже волосы, казавшиеся пегими, разумеется, остались плохо подстриженными, но не выцветшими — просто седина пробивается, «перец с солью».

Вряд ли можно отнести эту метаморфозу на ее счет, тут же подумала Мария, скорее всего, это случилось после того, как он прослушал установку Ильи Семеновича.

— Хватит тратить время! Отсчет пошел! — рявкнул карлик.

И махнул рукой своим подручным.

— Можете развязать ее! — разрешил напоследок. — Это все равно не поможет, она только быстрее потратит воздух!

Двое парней в черном подошли к гробу, в котором полусидела Мария. Один из них перерезал веревки на руках и ногах женщины. Она попыталась вскочить, но человек в черном толкнул ее, и Мария упала на спину. Тогда они подняли крышку и опустили ее на гроб.

Мария с ужасом думала, что ее ждет.

Пока крышка лежала неплотно, через зазор проникал свет и, самое главное, воздух. Но еще немного…

Тут она почувствовала что-то жесткое рядом с ладонью. Чуть сдвинув руку, нащупала пластиковую трубочку. Ну да, это трубочка от коробки с соком… Сумку отобрали, но соломинка, очевидно, выскочила из коробки и упала на дно.

Подручные карлика сдвинули крышку, чтобы она плотно легла на гроб.

В самый последний момент Мария успела просунуть трубочку от сока между стенкой и крышкой.

— А сейчас я покажу наше ноу-хау! — гордо сообщил карлик. — Очень трудно добиться герметичности гроба, всегда остается небольшой зазор. И я придумал, как решить эту проблему. В верхней части мы проделали узкую канавку, в которую заливаем глицерин. После этого внутрь гроба не проникнет самое малое количество воздуха!

Карлик подошел и с видом циркового фокусника залил в узкую бороздку маслянистую жидкость из стеклянного пузырька.

— Все, закрыто герметично! Время пошло! Работайте, господин Венедиктов!

Карлик протянул Кириллу Николаевичу карту, найденную в Шуваловском парке.

Тот разгладил ее, вгляделся… Хотелось смять пергамент и бросить уроду в лицо, но Мария… Так он ей не поможет. Поэтому нужно спешить и делать то, что велит этот негодяй. Про себя Венедиктов поклялся, что так просто это дело не оставит, обязательно доберется до мерзавца и, если с Марией что-то случится, придушит его собственными руками. А пока он обратил внимание на карту.

Собственно, он видел ее не первый раз, разглядывал уже, когда достал из тайника. Он с самого начала думал, что прочесть карту невозможно. На ней не было ни координат, ни какого-либо объекта, координаты которого можно было бы определить, чтобы отсчитывать от него остальные метки.

И тут он представил, что чувствует сейчас Мария, заключенная в герметичный гроб…


Мария была в ужасе.

Она находилась в наглухо закрытом гробу, куда не проникали свет и воздух. Особенно воздух!

Пока она еще могла дышать, но воздух был спертым и затхлым, а самое главное — его было мало. А скоро и вовсе кончится… Как сказал карлик? В самом лучшем случае его хватит на полтора часа…

Тут она вспомнила про пластиковую трубочку, которую успела просунуть под крышку. Нашла ее и припала к ней губами…

Когда-то, в другой жизни, она плавала с маской в теплом южном море. Дышала через пластиковую трубку. Правда, та была гораздо толще, но принцип тот же.

Трубочка от сока прошла через слой глицерина и вышла наружу.

Через нее Мария смогла втянуть немного воздуха. Очень мало — но это все же лучше, чем ничего. Она помнила, что в опасных ситуациях самое страшное — впасть в панику, и старалась подавить волнение. Дышала медленно и ровно и считала удары своего сердца, чтобы справиться с ужасом.

Вдох-выдох, вдох-выдох…

Сколько можно так продержаться?

Голова начала кружиться.

Харешим прошел через город, заваленный трупами, город, ставший прибежищем диких собак и хохочущих гиен.

Он прошел город насквозь, от Речных ворот до Западных.

Там, на поле перед воротами, скифы раскинули свой временный лагерь. Они расставили шатры, расстелили на земле ковры и драгоценные ткани из Зиккурата, сидели на них в сапогах и пили огромными чашами прекрасное урское вино, которое нашли в храмовых кладовых.

Вокруг разносились хриплые крики и грубый смех варваров.

Приникнув к земле, Харешим пополз между камней, приглядываясь к пирующим и даже принюхиваясь к запахам, доносящимся от их костров.

Вокруг пахло конским потом и кровью, дымом и полусырым мясом. Пахло травами далеких северных степей и степными пожарами. Пахло смертью.

И вдруг среди этих диких и варварских запахов жрец уловил едва ощутимый аромат храмовых благовоний, аромат драгоценного масла, которым заправляли светильники Зиккурата. Он уловил запах священного артефакта, запах Стрелы Гильгамеша.

Харешим пополз на этот запах, скользя среди камней, прижимаясь к земле, как змея.

Один из скифов встал и отошел от костра, чтобы справить малую нужду. Он едва не наступил на Харешима и уставился на него красными от пьянства глазами.

Харешим встретил его взгляд взглядом своих узких змеиных глаз.

Скиф моргнул и пробормотал:

— Змея!..

Поднял камень, бросил его в Харешима и промахнулся. Лениво выругался и вернулся к своим сотрапезникам, повторив:

— Здесь много змей… И люди здесь ядовиты и лживы, как змеи! Проклятая земля! Скорее бы вернуться в родные степи…

Харешим немного выждал и пополз дальше, откуда звал его запах священного артефакта.

Он приблизился к очередному костру — и запах стал явственней, стал таким сильным, что Харешим понял — он достиг своей цели.

Возле этого костра два бородатых варвара играли в кости.

— Ты снова проиграл! — проговорил один из них, забирая у приятеля кошель с золотыми монетами.

— Давай сыграем еще раз! — взмолился тот. — Позволь мне отыграться!

— Тебе больше нечего поставить, ты уже продул всю сегодняшнюю добычу!

— У меня есть еще вот это! — Скиф вытащил из складок своего плаща золотой наконечник, два сложенных вместе лепестка.

Харешим задрожал от гнева. Дикие варвары играют на священную реликвию, на Стрелу Гильгамеша!

Первый скиф принял золотой наконечник, взвесил его на руке и кивнул:

— Ладно, сойдет! Принимаю ставку!

Он взял костяной стаканчик, положил в него игральные кости, встряхнул и бросил на землю.

— Четыре… — проговорил разочарованно.

— Что ж, надеюсь, мне повезет больше…

Но у него выпало только три.

— Ну вот и все, ты снова проиграл! — Победитель забрал выигрыш. — Больше я играть не буду. А тебе и не на что.

Проигравший выругался, поднялся и побрел прочь, к шатру, где сговорчивые моавитянки обслуживали варваров за несколько монет.

Харешим дождался, пока проигравший скроется с глаз. Победитель прилег подремать, и жрец бесшумно, как змея, подполз к нему и набросил на шею тонкий шнурок, сплетенный из бычьих жил.

Скиф забился, зарычал, как раненый зверь, но Харешим стягивал шнурок все сильнее.

Наконец тело дернулось последний раз и затихло.

Жрец обшарил одежду мертвеца и вскоре нашел то, что искал, — золотой наконечник копья, похожий на два сложенных вместе узких древесных листа.

Он спрятал святыню в кожаном кошельке с завязками, а кошелек — в складках своего запыленного плаща и снова пополз, чтобы как можно скорее покинуть лагерь варваров.

Один раз на него едва не наткнулся обходивший лагерь часовой, но Харешим вжался в землю, как змея, и скиф прошел мимо.

Только за пределами лагеря жрец решился подняться на ноги и быстрым шагом зашагал прочь, чтобы до рассвета уйти как можно дальше от разграбленного и разрушенного города.

На следующее утро Надежда встала пораньше, потому что кот опрокинул вазу с осенними астрами, стоявшую на подоконнике в гостиной. Каким образом кот туда просочился, осталось тайной, поскольку хозяйка была твердо уверена, что дверь она закрывала. Дело в том, что в гостиной стояла мягкая мебель из кожи цвета топленого молока, и кот давно порывался поточить об нее когти, после чего, ясное дело, мебель можно было отправлять прямиком на помойку.

Разумеется, Надежда с мужем никогда не купили бы такую мебель. Имея в доме кота, нужно быть полными идиотами, чтобы пользоваться кожаной мебелью. Коты, конечно, бывают разные, некоторым хозяевам везет, поскольку их пушистые питомцы выбирают для точки когтей, к примеру, коврик в коридоре. Или же специально для кошки держат на кухне старое кресло, которое не украшает интерьер, зато кот регулярно его дерет, и все довольны.

Но точно известно: ни одна кошка не точит когти о специально купленную когтеточку, будь это хоть дорогущий итальянский агрегат о трех этажах с домиком наверху.

Кот Бейсик обычно точил когти об ножки старого письменного стола в кабинете Сан Саныча, также не обходил благосклонным вниманием и ковер на полу.

Проблема была в том, что кожаную мебель купила в свое время невестка Сан Саныча, Катерина. Сын его уже три года работал за границей, и Надежда с мужем жили в этой квартире, изначально принадлежавшей Сан Санычу.

С неродной невесткой у Надежды были прекрасные отношения (делить-то некого), но, разумеется, порчу дорогущей мебели та ни за что бы не простила. Так что Надежда тщательно следила, чтобы дверь постоянно была закрыта. Услышав же подозрительный шум из гостиной и обнаружив упавший букет и разлитую воду, она очень обрадовалась, что котяра удовольствовался только этим.

И ваза, кстати, не разбилась, так что обошлись, как говорится, малой кровью. Тем более что котяра, испугавшись справедливой кары за прегрешения, спрятался, и можно было в ближайшее время не ожидать от него подлостей.

Надежда вытерла разлитую воду, тут как раз встал муж, так что она приготовила сытный завтрак и проводила Саг Саныча на работу, порываясь самолично завязать ему галстук. Этого муж ей не позволил, поскольку у него узел всегда получался лучше.

Кот за все это время на кухне не появился, муж торопился на работу и не обратил должного внимания на этот факт.

После ухода мужа Надежда выпила кофе с калорийным бутербродом и поглядела на часы. Звонить Марии еще рано, она любит поспать, занятия у нее вечерние, над романом своим может и ночью работать.

Надежда удалилась в ванную, а вернувшись, застала на кухне кота, ожидающего завтрак. Полчаса ушло на воспитательную беседу, в процессе которой Надежда потрясала сложенной газетой и даже сняла с ноги тапок. Сан Саныч утверждал, что наказывать кота можно, только застав его непосредственно на месте преступления. А то потом он не поймет, за что наказывают. Надежда была твердо убеждена, что котяра все понимает, но спорить с мужем не решалась.

Кот наконец добился положенного питания, а Надежда позвонила Марии. Телефон ее был выключен или находился вне зоны действия сети. Понятно, как всегда, забыла зарядить мобильник и сейчас спокойно спит или в упоении пишет свой роман, радуясь, что никто ее не беспокоит.

Надежда немного прибралась в квартире, произвела ревизию холодильника и решила сходить в магазин. Так, на всякий случай. Молоко кончилось, сахар, заодно в пекарне хлеба свежего прикупить и к чаю что-нибудь.

Телефон Марии по-прежнему был выключен. Надежда покачала головой и выглянула в окно на предмет определения погоды.

За окном было облачно, дождя вроде нет, однако непонятно, тепло или холодно. И Надежда по старой памяти включила телевизор, чтобы узнать температуру.

И попала на криминальные новости.

— …найдена мертвая женщина! — услышала она слова диктора. — Полиция считает смерть насильственной…

Надежда в это время в прихожей пыталась развязать шнурок на ботинке. Шнурок был мокрый и затянут сильно, так что и тут не обошлось без кота. Пока она, чертыхаясь, развязывала шнурок, пропустила адрес дома, где случилось убийство.

Маленький телевизор стоял на кухне, оттуда как раз вышел кот, подняв хвост трубой.

— Бейсик, ты не слышал, в каком районе, на какой улице? — машинально спросила Надежда.

Кот в ответ явственно пожал плечами — только ему и дела, что такие вещи слушать. Надежда опомнилась и решила все-таки пойти в магазин, но что-то заставило ее смотреть дальше.

Показали двор и подъезд, и она узнала и то и другое. Именно в этом доме, где располагался кабинет психоаналитика, она вчера вырубила электричество. Номер квартиры она прослушала, а может, его и не сказали, но думать, что убитая женщина находилась в какой-то другой квартире, значило бы сильно переоценивать силы провидения.

Из подъезда вышел солидный лысый мужчина с толстым портфелем, в котором без труда можно было угадать местное небольшое начальство, а именно председателя ТСЖ. К нему коршуном бросилась рыжая девица с красным носом, очевидно, долго его дожидавшаяся, из чего Надежда машинально сделала вывод, что на улице холодно.

— Что вы можете сказать о жертве ужасного убийства? — Девица с ходу ткнула в лысого мужчину микрофон.

— Ну что сказать, — он пытался отстраниться, но девица дело свое знала, — в общем… — мужчина оглянулся на дверь подъезда, — она… Ирина, то есть, работала у психоаналитика администратором…

— Ой… — тихонько икнула Надежда, — мамочки, это что же творится…

Поскольку никто не отозвался, она продолжила смотреть.

— Помещение это он снимал под офис. У нас договор, все законно. Ходили к нему люди приличные, все тихо было, полный порядок, жильцы не жаловались…

— А что случилось в доме вчера? Был шум? Или что-то необычное произошло?

— Да ничего такого, только хулиганы какие-то влезли в распределительный щит и вырубили электричество во всем доме. Так что и видеокамера не работала. Как полиция приехала, свет уже дали. У меня ключи от квартир есть, так что они вошли и нашли там ее, мертвую.

— А как она выглядела? Известно уже, каким образом…

В кадре появился строгий коренастый мужчина, по его взгляду и ухваткам сразу было видно, из какого он ведомства. И хоть был он в штатском, чин Надежда определила не ниже майора.

— Без комментариев! — твердо сказал полицейский в микрофон, отчего девица отскочила на метр, а лысый председатель мигом стушевался и даже уронил портфель.

Дальше камера показала двор, толпу любопытных жильцов, несколько машин, потом два дюжих санитара вынесли черный мешок на носилках. Рыжая девица метнулась было к ним, но была перехвачена полицейским — не майором, чином пониже, но тоже в штатском.

Надежда окаменела, глядя в экран телевизора, хотя там давно уже говорили о ДТП на Московском проспекте.

Что ж такое, значит, Ирина мертва? Но как это случилось? Она оставила ее живой и здоровой, только прикованной к батарее. Может, она пыталась освободиться, при этом поранила себя и истекла кровью?

Ага, откусила себе руку, как лиса, попавшая в капкан, сама себе возразила Надежда. Этого не может быть, кстати, про лису тоже наверняка врут.

Задохнулась от кляпа? Да не было никакого кляпа, Надежда точно помнит. И теперь полиция будет это убийство расследовать, подключит камеры, найдет свидетелей, которые ее запомнили…

— Ёшкин кот! — Надежда очнулась от ступора и заорала на всю квартиру, хотя обычно таких выражений старалась не употреблять даже мысленно.

Но в данном случае иначе не скажешь. Ведь это она сама позвонила Марии и велела обратиться к знакомому полковнику… как его… Арсен, Армен… И Машка так и поступила. Потому что в противном случае полиция не появилась бы и не нашла там вместо преступницы жертву. Но как, как она умерла?

Надежда заметалась по квартире и споткнулась о кота, который явился узнать, с чего такой сыр-бор, да еще обзываются. Вопль, который Бейсик издал, когда ему наступила на лапу, совершенно не соответствовал действительности. Однако хозяйка не обратила на кошачий вопль никакого внимания, она искала свой телефон. А найдя, начала нервно нажимать кнопки и, послушав, что телефон по-прежнему выключен, выругалась уже более обстоятельно.

Это переходило всякие границы. На часах половина одиннадцатого, маловероятно, что Машка так долго спит. И вспомнила бы уж про телефон, зарядила давно. Неужели что-то случилось?

Надежда стала усиленно вспоминать, когда она последний раз говорила с Марией. Получалось, что вчера вечером, не очень поздно. Машка еще бормотала, что они нашли карту. Они — это, надо понимать, она и Венедиктов. Спелись, значит. Сработались. Нашли друг в друге родственную душу. Или встретились два одиночества.

Непонятно только куда они потом делись. Можно, конечно, позвонить Венедиктову и спросить, куда пропала Мария. Но, во-первых, он Надежду знать не знает, поэтому в полном праве ей не ответить. А во-вторых, это неудобно, Мария же не девочка пятнадцати лет, и Надежда не ее мамаша, чтобы разыскивать у приятелей.

Тут ее осенило, что местонахождение аппарата Венедиктова она может определить. Схватила тот телефон, что дал ей Боб, нажала нужные кнопки — и пожалуйста, вот он, голубчик, мигает! И где? Да возле Варсонофьевского кладбища, стало быть, в том самом «Тенистом уголке». Как же он Надежде надоел!

Стало быть, кровавый карлик, все-таки перехватил картографа. А раз Мария не отвечает, и ее за компанию.

Надежда заметалась по квартире, натягивая одежду и хватая сумку. Кот от греха подальше улепетнул в спальню, где залез под покрывало и сидел там тихо-тихо, пока хозяйка не ушла.


Надежда подъехала к Варсонофьевскому кладбищу, но не сразу подошла к похоронному бюро. Обогнула здание, увидела служебный вход, но какая-то сила удержала ее, хотя рядом никого не было. Не толклась у двери давешняя девица с телефоном, не покуривал санитар на последнем осеннем солнышке, не выглядывал охранник, однако Надежда помедлила, прежде чем подойти к входу.

И тут створка начала открываться.

Надежда юркнула за припаркованную неподалеку машину, из-за которой можно было наблюдать.

Из распахнутой двери вышел кровавый карла, огляделся по сторонам. Следом за ним появился Венедиктов в сопровождении двух крепких парней в черном. Его не держали, он не был связан, но шел послушно, понурившись и глядя под ноги.

Вскоре Надежда поняла причину такого странного поведения.

Конрад Карлович повернулся к Венедиктову и проговорил сквозь зубы:

— Чтобы никаких фокусов! И не тяните время. Вы помните, что от вашего поведения зависит жизнь вашей подруги. Ей хватит воздуха еще… — он взглянул на часы, — еще на полтора часа! Это самое большее…

Венедиктов поднял на карлика страдальческий взгляд.

— Я помню, помню! Поехали уже скорее!

Вся компания подошла к длинному черному лимузину, расселась, и авто уехало.

Первым побуждением Надежды было поймать какую-нибудь машину и последовать за компанией, но в следующую секунду вспомнились слова, что воздуха подруге хватит самое большее на полтора часа. Подруга Венедиктова — это наверняка Мария…

Машка, с которой они знакомы один бог знает, сколько лет, с которой когда-то водили дочек на детские утренники, возили на экскурсии, таскали по музеям. Девочки, правда, так и не подружились близко, но они-то с Машкой не теряли связи все эти годы. И теперь Машка снова во что-то вляпалась, и ей грозит опасность.

Этот кошмарный карлик запер ее куда-то, где хватит воздуха на полтора часа, а потом… потом Машка умрет! Задохнется!

Значит, преследование недомерка нужно оставить до лучших времен, а сейчас она обязана найти и спасти Марию!

Надежда проскользнула в служебный вход, прошла по коридору, к счастью, никого не встретив, по дороге заглядывая во все двери.

За одной из них она увидела множество гробов, но там же прохаживался здоровенный детина в форменном черном костюме похоронного бюро. Детина взглянул исподлобья и только открыл еще рот, чтобы спросить, чего ей надо, как Надежда сделала вид, что ошиблась дверью, и пошла дальше.

Наконец она оказалась перед приемной похоронного бюро.

Там в это время происходило что-то необычное.

Перед стойкой администратора толпилась группа возмущенных людей разного возраста, чем-то очень похожих друг на друга. Впереди всех стоял невысокий пузатый человек среднего возраста с орлиным носом и густыми бровями, который наскакивал на стойку и клокотал, как закипающий чайник:

— Нет, вы прямо скажите, куда вы дели нашего дорогого Гиви? Вы его что, выкинули на свалку, как собаку? Вы его бросили в фундамент бани и залили бетоном?

— Что вы, господин Гиенишвили! — отбивалась администратор, плотная женщина с квадратным лицом, к счастью, Надежде не знакомая. — Как вы могли так подумать? Мы чрезвычайно уважительно относимся к дорогим усопшим! Мы непременно найдем вашего родственника! Произошло небольшое недоразумение…

— Что она говорит? — громко осведомилась старушка в черной шляпке с вуалью. — Я не слышу…

— Не волнуйтесь, тетя Манана, — успокаивал старушку смуглый молодой человек, — ничего важного…

— Недоразумение? — гремел Гиенишвили. — Я вам сейчас устрою такое недоразумение, после которого от вашей богадельни камня на камне не останется! Вы что думаете, если грузин вспыльчивый, так его дразнить можно?

— Папа, не волнуйся! — девушка с орлиным носом и густыми черными бровями пыталась оттащить от стойки возмущенного родителя. — Они непременно найдут дядю Гиви!

— Никого они не найдут! У них здесь творится черт знает что! Нет, как вам это нравится? Мы пришли проститься с нашим дорогим Гиви, а в гробу вместо него лежит какая-то… женщина с пониженной социальной ответственностью!

— Мы непременно разберемся…

— Знаю я, как вы разберетесь!

— Папа, не волнуйся! — повторяла молодая женщина. — А то будет, как в прошлый раз!

— Мне все равно! Я разберусь с этими жуликами! Камня на камне не оставлю!

Надежда почувствовала, что настал момент, когда она должна подлить масла в разгорающийся костер. Она протиснулась между возмущенными родственниками и проговорила чужим истеричным голосом:

— Правильно говорите, гражданин! У них здесь ужас что творится! Это не ритуальное бюро, а какой-то, извиняюсь, передвижной цирк с дикими парнокопытными!

Старушка в шляпке снова оживилась:

— Цирк? Мы все поедем в цирк?

— Нет, тетя Манана, мы никуда не поедем!

— Что вы такое говорите, женщина? — переключилась на Надежду администратор. — Вы, извиняюсь, на что намекаете? Вы вообще, извиняюсь, кто такая?

— Я-то? — возмущенно воскликнула Надежда. — Я-то известно кто!

— Мне вы совершенно неизвестны!

— Кому надо, тому известна! А насчет того, что намекаю, так я не намекаю, а прямо говорю. Лично я присутствовала на похоронах своей знакомой, у которой в вашем так называемом уголке сперли дорогое кольцо, да еще прямо с пальцем, на который оно было надето! — Родственники господина Гиенишвили при таком чудовищном обвинении дружно ахнули. Администратор хотела что-то ответить, но поперхнулась и потеряла дар речи. — Да, я вам правду говорю! — не сдавалась Надежда. — Прямо палец отхватили вместе с кольцом!

— Это клевета… — пролепетала администратор.

— И ничего не клевета! У меня свидетели имеются, не меньше сорока человек! Все, кто присутствовал на тех похоронах! Если нужно, я могу предоставить их адреса и телефоны!

— Ужас какой! — загалдели родственники Гиенишвили. — Куда мы попали? Настоящее осиное гнездо!

— Отдайте нам нашего дорогого Гиви! — рявкнул глава семейства. — Отдайте, иначе…

— Я не знаю, где он может быть…

— Зато я знаю! — снова подала голос Надежда. — Пойдемте, покажу вам, где у них хранятся неопознанные покойники! Наверняка вы найдете там своего родственника!

— Пойдемте, женщина знает!

И вся большая и дружная грузинская семья вслед за Надеждой покинула приемную и двинулась по служебному коридору. Одной из последних шла старенькая тетя Манана, все пытавшаяся узнать у внучатого племянника, куда они все идут — в оперу, в зоопарк или все-таки в цирк.

Администратор семенила сзади, безуспешно пытаясь остановить шествие.

Надежда во главе дружного семейства направилась к залу, где стояло множество гробов.

— Вот, смотрите, ваш родственник наверняка в одном из них! — объявила Надежда, обведя зал рукой.

Охранник, который стерег гробы, попытался вмешаться и выпроводить незваных гостей, но темпераментный Гиенишвили с поддержкой многочисленных родственников смел его со своего пути, как горный поток пастушью хижину.

Надежда действовала так уверенно, поскольку знала, что ни карлика, ни его костоломов нет на месте, уехали куда-то с Венедиктовым. А в ритуальном бюро остались обычные служащие. Охрана тоже обычная, не армию же карле содержать.

Присутствующие принялись обходить зал, снимая крышки с каждого гроба. Администратор плелась сзади, пытаясь прекратить несанкционированную проверку, но на нее не обращали внимания. Так они переходили от ящика к ящику, но все они были пусты.

Наконец Гиенишвили-старший подошел к очередному гробу и попытался снять с него крышку. Она не снималась, будучи закрытой на кодовый замок.

— Это что такое? — Отец семейства надвинулся на администраторшу. — Открой сей же час!

— Я не могу, не имею права…

— Не имеешь права? Так сейчас ты заимеешь лево! Мы сейчас тебя положим в свободный гроб и оставим там на несколько дней!

По лицу Гиенишвили было видно, что он не шутит. Администратор вздохнула и набрала на замке код. Крышку сняли.

— Ну что там? — любопытствовали родственники из дальних рядов. — Нашли дядю Гиви?

— Нет, — отвечали те, кто был ближе. — Там какая-то женщина!

— Живая… — добавил внучатый племянник тети Мананы.

Многочисленные Гиенишвили двинулись дальше, проверять оставшиеся, а Надежда протиснулась к открытому гробу и увидела в нем подругу.

Мария была бледна, лежала с закрытыми глазами, в зубах торчала пластмассовая трубочка. Но она, несомненно, была жива.

Администратор подскочила к гробу и попыталась его закрыть, но Надежда встала перед ней, уперев руки в бока, и процедила металлическим голосом:

— Так, и что мы здесь имеем? Попытка убийства путем удушения, статья двести сорок, пункт «Б»…

— Я ни при чем! — взвизгнула администратор и исчезла из зала, как будто ее сдуло ветром.

Надежда наклонилась над Марией, плеснула ей в лицо предусмотрительно приготовленной водой.

Мария охнула и открыла глаза…

— Ты, Надя?

— А ты кого ожидала увидеть?

— А где я нахожусь?

— К счастью, на этом свете.

— Да? А то я уж отвыкла, все гробы да гробы… ой, опять гробы!

— Нужно отсюда выбираться, да поскорее, — деловито сказала Надежда, — как бы карлик не вернулся.

— А где… — Мария запнулась.

— Понятия не имею! Да вылезай уже, неужто тебе так приятно там находиться? — Надежда буквально силой вытянула подругу, но у Марии закружилась голова, она едва не упала на пол.

— Это усложняет дело… — пробормотала Надежда. — Ты как вообще?

— Плохо… — жалобно проныла Мария, — голова кружится, все перед глазами плывет, слабость такая… Ноги не идут.

— Ты слишком долго в гробу пролежала, — авторитетно заявила Надежда, — нужно на воздух выйти. Пойдем уже, а то тут атмосфера настораживает.

И то сказать, атмосфера не способствовала спокойному времяпрепровождению. Из соседнего помещения доносились крики и грохот, было похоже, что обиженная грузинская семья крушила стены.

Осторожно, но твердо Надежда подхватила Марию и потащила ее к выходу. Они прошли длинным коридором и только хотели было выйти, как за входной дверью послышались крики, и охранник, опрометью бежавший от двери, едва не сбил их с ног.

— Что-то мне это не нравится… — пробормотала Надежда, предчувствуя очередные неприятности, — давай-ка через служебный вход пойдем.

Мария все время отставала и наконец остановилась.

— Не могу больше, — выдохнула она, — сейчас упаду.

Надежда хотела прикрикнуть, но подруга, и правда выглядевшая бледновато, начала оседать на пол. И тут навстречу им выскочила та самая девица, что вечно курила у служебной двери и угостила когда-то Надежду сигаретой, оказавшейся такой полезной.

— Опять вы? — спросила она, и Надежда не осознала сразу, что голос у нее совсем другой, да и сама девица сейчас кажется не такой глупой и вульгарной.

— Да мы тут случайно… — пробормотала, — нам бы выйти, а она вот…

— Точно, выйти вам нужно, сейчас тут будет жарко, — непонятно усмехнулась девица, мигом приволокла каталку, одним движением пихнула туда Марию и придала каталке первичное ускорение, Надежда едва успевала за ней вприпрыжку.

Они мигом пронеслись коридорами, миновали холл, где никого не было, и уткнулись в служебную дверь. Изнутри она открывалась свободно, так что тележка выкатилась наружу. Мария едва не свалилась с нее и соскочила сама, что Надежда посчитала хорошим знаком.

— Как ты?

— Да ничего, только ужасно есть хочу! — призналась Мария.

— А, так это у тебя от голода! Идем скорее туда! — Надежда уверенно потащила подругу через дорогу к зданию с двумя вывесками: «Салон красоты» и «Кафе».


Черный автомобиль выехал на набережную Обводного канала.

— Куда сейчас, шеф? — водитель повернулся к Конраду Карловичу.

— Это ты у него спрашивай, — карлик взглянул на Венедиктова. — Он у нас проводник. Только смотри, не вздумай изображать Ивана Сусанина! Ты же помнишь, что у твоей подруги воздуха осталось всего на час. Так что если не поспешишь…

— Да вот, мы почти приехали! — Венедиктов показал на металлические ворота, над которыми красовалась яркая вывеска со странным названием «Консерва — Тория».

На этом месте, в промышленном районе на Обводном канале, когда-то размещался большой консервный завод. Продукцию он выпускал не очень вкусную, и со временем завод закрыли, а на его месте создали лофт-зону, где разместились многочисленные художественные галереи, маленькие магазинчики, мастерские, концертные площадки и рестораны. От прежнего завода этому лофту помимо территории досталась половина названия.

В лофт можно было входить только на своих двоих. Водитель поставил машину на стоянку перед входом, и вся компания во главе с карликом вошла в ворота. Перед ними был просторный, вымощенный плиткой двор, куда выходили двери десятков разнообразных заведений. По двору слонялась молодежь.

— И что, ты хочешь сказать, что Вестингауз устроил здесь тайник, в котором спрятал сокровище? — с сомнением в голосе спросил карлик, оглядываясь по сторонам.

— Я не знаю, где он устроил тайник. Только на карте, которую вы у меня отобрали, изображено это место.

— А ты мне не вешаешь лапшу на уши? — Конрад Карлович развернул карту. — Здесь нет ничего похожего…

— Смотря что вы хотите найти. Конечно, на карте не может быть всех этих салонов, мастерских и ресторанов, потому что тогда их и в помине не было. Во времена Вестингауза и консервного завода не было, его построили в двадцатые годы двадцатого же века. А в те годы здесь был пустырь, на котором размещались несколько рыбацких хижин и десяток огородов, где выращивали овощи, которые потом везли на Сенной рынок…

— И как же ты определил это место?

— В этом и заключается искусство геолокации, то есть привязки карты или фотографии к конкретной местности. На вашей карте изображено несколько строений, которые не сохранились до нашего времени, но там есть и часть Обводного канала, который никуда не делся…

— Но он же не подписан!

— Конечно, иначе было бы гораздо проще опознать это место. Канал не подписан, но его берег здесь изгибается, и дуга его точно соответствует тому, что изображено на карте. Такое совпадение не может быть случайным, значит, это — то самое место, которое мы ищем.

— Что-то мудрено объясняешь, — поморщился карлик. — Но ты в этом разбираешься, так что тебе виднее. Давай уже действовать, время дорого. А если ты нас водишь за нос, тебе же хуже. Точнее, твоей подруге. Воздуха совсем мало осталось.

— Да, пойдемте скорее!

Венедиктов еще раз сверился с картой и направился в правый угол двора, к кованой двери, на которой висела кованая же вывеска «Постоялый двор».

Спустившись по ступеням, Венедиктов со спутниками вошел в низкий сводчатый зал.

Вероятно, когда-то здесь размещался заводской подвальный склад. Стены были из грубого красного кирпича, тут и там стояли и висели какие-то хомуты, уздечки, дуги и прочие части конской упряжи. Имелись также коромысла, ухваты, расписные прялки и прочие предметы старины.

Несколько ниш были выгорожены из общего зала.

Навстречу вошедшим направился официант в косоворотке и хромовых сапогах.

— Вы будете обедать? — осведомился.

— Подумаем еще! — отмахнулся от него карлик и повернулся к Венедиктову: — Ну, куда теперь?

— Вон в ту нишу!

Ниша, к счастью, была свободна, и вся компания вошла в нее.

— Дайте еще раз взглянуть на карту…

Венедиктов посмотрел на пергамент, подошел к кирпичной стене, постучал по ней и повернулся к карлику:

— Дайте что-нибудь острое, нож например…

— Никак ты что-то задумал? — Карлик нахмурился, и один из двух сопровождавших его качков в черном шагнул ближе.

— Да бросьте вы! Хочу только убедиться, что правильно нашел место!

— Нож я тебе не дам. Стас сделает, что надо.

Подручный достал складной нож, открыл его и повернулся к Венедиктову:

— Что делать?

— Воткни вот сюда и попробуй вынуть кирпич.

Стас приставил нож к щели между двумя кирпичами и ударил кулаком по рукоятке, чтобы загнать лезвие в щель.

Вмиг в ресторане погас весь свет, а Стас рухнул на кирпичный пол без сознания.

Окон в подвале не было, поэтому зал погрузился в непроницаемую темноту.

— Держи его, Влад! — злобно зашипел карлик. — Он пытается сбежать!

Второй подручный нашел в кармане зажигалку, высек бледный огонек и увидел Венедиктова, бежавшего в дальний конец зала. Он устремился следом и успел заметить, как беглец юркнул в низкий сводчатый проход.

Громила прибавил ходу и, пригнувшись, нырнул в тот же проход. Он уже почти нагнал Венедиктова, как вдруг получил страшный удар по лбу. На мгновение перед его глазами вспыхнули яркие искры, нечто вроде северного сияния, а потом наступила еще более глубокая темнота.


Услышав за спиной глухой удар и последовавший за ним звук падения, Венедиктов перевел дыхание и включил фонарик на телефоне.

Его расчет оправдался.

Когда он привел карлика и его костоломов на бывший консервный завод, руководствовался не геолокацией, а тем единственным соображением, что сам был консультантом при проектировании и строительстве лофта, особенно же плотно работал над чертежами ресторана «Постоялый двор».

Он помнил схему электропроводки, знал, куда нужно воткнуть нож, чтобы устроить короткое замыкание. Кроме того, помнил, что запасной выход из ресторана очень низкий, а в одном месте осталась металлическая труба, об которую и сам он, и другие сотрудники не раз ударялись головой. Поэтому когда Влад погнался за ним в темноте и развил спринтерскую скорость, то с разбега врезался в эту трубу и таким образом был выведен из строя.

Венедиктов наконец выбрался из темной галереи. Он оказался за пределами лофта, на набережной Обводного канала. Взглянул на часы — прошло больше пятидесяти минут с того времени, когда Марию заперли в герметичном гробу. По словам карлика, у нее оставалось воздуха еще на полчаса…

К счастью, до «Тенистого уголка» было недалеко.

Венедиктов поймал машину и помчался на помощь Марии.


Кафе соседствовало с салоном красоты, поэтому половину столиков занимали дамы в специальных шапочках, ожидающие, когда прокрасятся волосы. Была парочка с бровями, щедро намазанными краской, одна — с волосами, накрученными на палочки. Дамы пили латте, капучино или свежевыжатый сок из экзотических фруктов и сплетничали, кто-то уткнулся в телефон.

На подруг дамы поглядели с недоумением. Вламываются две тетки не первой, скажем так, молодости, одна растрепанная, как огородное пугало, с размазанной тушью под левым глазом, вторая бледная до синевы, в мятой одежде, и пахнет от нее так, что непонятно почему вспоминается фильм «Возвращение живых трупов». Причем вспомнили даже те, кто его вообще никогда не видел.

Вновь прибывшие, однако, не обратили на взгляды ни малейшего внимания. Одна тетя протащила вторую в дальний угол и бросила на стул, после чего подошла к стойке.

— Кофе, — сказала она, — большую чашку. Самую большую… А из еды что у вас есть? — При этом она пренебрежительно посмотрела на печенье и булочки, выложенные за стеклом.

Выяснилось, что из еды есть горячие бутерброды с ветчиной, сыром и еще с чем-то. Тетка заказала четыре штуки и, получив чашку кофе, размерами напоминавшую (пардон) детский ночной горшок с ручкой, прихватила еще восемь пакетиков сахара. Отнеся чашку подруге, вернулась и заказала себе обычный капучино.

Когда принесли бутерброды, Мария вылакала уже полчашки кофе и набросилась на еду, как голодный тигр на антилопу.

Бутерброды оказались разными. Первым Марии на зуб попался самый непритязательный, без изысков, с ветчиной и сыром, но исчез он мгновенно, Надежда и глазом моргнуть не успела.

— Со вчерашнего дня не ела, упадок сил! — прочавкала Мария, уловив ее удивленный взгляд.

— Так бы сразу и говорила, — вздохнула Надежда, потом нахмурилась и подошла к окну.

У входа в «Тенистый уголок» творилось что-то невообразимое. Подъезжали многочисленные машины, из них высыпали люди в форме, кто-то кричал в громкоговоритель что-то строгое, затем вывели в наручниках парочку охранников, администратора, еще одну женщину, которая в прошлый раз рявкнула на Надежду, когда та притворялась уборщицей. Потом пошли санитары, некоторые прямо в несвежих халатах, за ними врачи и лаборанты, и Надежда сообразила, что берут всех по принципу «потом разберемся».

Она не очень удивилась, увидев, что распоряжается всем та самая девица, которая угостила ее в свое время сигаретами. Не зря она там толклась все время, наверняка засланный казачок от полиции или от ОМОНа.

Тем временем из дверей вывели ту бабу, которая изображала жену Венедиктова. Ее-то за что? За компанию наверное.

С удовлетворением отметив, что фальшивая жена Венедиктова движется неуверенно, чуть прихрамывая, очевидно, ожог от сигареты давал себя знать, Надежда вернулась за стол. Мария в упоении расправлялась с очередным бутербродом. Этот оказался с курицей и салатом.

— Ты хоть не заглатывай так, подавишься, — проворчала она просто так, чтобы что-то сказать.

— Что там случилось? — спросила Мария, окончательно прикончив бутерброд.

— Похоже, «Тенистый уголок» накрылся медным тазом, полиция там вовсю орудует. Одно плохо: кровавый карлик опять сухим из воды выйдет, гуляет где-то.

— Он куда-то повез Кирилла… — «Уже, значит, Кирилл…» — многозначительно подумала Надежда, но вслух ничего не сказала. — Он совсем другим человеком стал, — продолжала Мария, — когда Илья Семенович ему установку дал.

— Ой! — Надежда подскочила на стуле. — Забыла совсем! Ты знаешь, что с Ириной случилось? Убили ее!

— Что-о? — Мария подавилась третьим бутербродом, с копченым мясом и аккуратно засунутыми внутрь маринованными огурчиками.

Она долго кашляла, потом пила воду под осуждающими взглядами клиенток салона красоты. Надежда в это время излагала ей все, что увидела утром по телевизору в криминальных новостях.

— Кошмар какой! И это я сама позвонила Армену, сказала, что его там ждет убийца Инки, а они еще один труп нашли? Ну ты меня и подставила!

— Я?! — возмутилась Надежда. — Да я-то при чем? Когда я уходила, она была жива-здорова! Ты, кстати, про меня ничего не говорила, имя мое не упоминала?

— Нет. Просто назвала адрес и сказала про Инку. А у них дело висит нераскрытое, он даже обрадовался… Но что с этой заразой Ириной случилось-то?

Надежда не слушала, уже набирала номер знакомой журналистки Лили Путовой, с которой не раз пересекалась по поводу своих расследований.

Лиля была девицей гренадерского роста, за что получила от коллег и недоброжелателей кличку Лилипутова. Надо сказать, она на прозвище не обижалась, но не потому, что характер был хороший. Нет, характер у Лильки был вредный, просто она не любила размениваться на мелочи. Потому что была хорошим журналистом.

Их с Надеждой отношения были неплохими, но обе держали друг с другом ухо востро. Сейчас Надежда мысленно приготовилась и льстиво заворковала:

— Лилечка? Здравствуй, дорогая!

— Чего надо? — полушепотом ответили в трубке. — Говорите быстро, Надежда Николаевна, сейчас сигнал пропадет.

— А вот убийство в кабинете психоаналитика… там женщину нашли мертвую…

— Что-о? — заорала Лилька в полный голос. — Сейчас, сейчас, одну секунду…

Послышался стук, потом хлопнула дверь, после чего Лиля заговорила нормальным голосом:

— И что у вас по поводу убийства?

— Ага, сразу сигнал появился, — съехидничала Надежда.

— Вас каким боком то убийство касается? — Лилька сразу взяла быка за рога.

— Лилечка, — Надежда замела хвостом, — все расскажу в подробностях, но только потом, когда сама все знать буду. А пока… Ты мои условия знаешь, чтобы ничего вовне не просочилось, до мужа не дошло…

— Ну, — выделывалась зараза Лилька, — как-то у нас получается игра в одни ворота. Я вам — все, а вы мне — ничего… Или почти ничего.

— Да ты ничего пока и не сказала! — вскипела Надежда. — Может, и знать ничего не знаешь!

— Знаю, но не скажу, пока не пообещаете, что подробно все расскажете. И только мне, эксклюзив!

— Обязательно расскажу, когда сама все выясню!

— Не верю!

— Да когда я тебя обманывала? — взвыла Надежда. — «Всегда», — подумала Лиля, но промолчала, чтобы не портить отношения. — Ладно, меня интересует, в каком виде эту самую Ирину нашли? Как ее убили?

— Как нашли… — Лиля хмыкнула. — Труп прикован к батарее парового отопления, сидит на полу и…

— И что? — с замиранием сердца спросила Надежда.

— Проткнут стрелой прямо в сердце!

— Какой стрелой? — не поняла Надежда.

— Ну, такой, которой из лука стреляют. Попала в сердце, то есть сразу насмерть.

— Стрелой, говоришь? Слава богу! — вырвалось у Надежды.

— Что вы имеете в виду?

— Ох, извини, не то сказала! — опомнилась она, но Лиля была тертым калачом, поэтому мигом сообразила, что Надежда к этому делу очень даже причастна.

Но тетка упорная, все равно ведь ничего не скажет, хоть пытай ее каленым железом.

— Полиция сейчас психоаналитика ищет… — начала журналистка вроде как случайно.

— Не найдет, — отрезала Надежда, — он уже где-нибудь в теплых краях. И он не виноват, я точно знаю.

Потом прикинула про себя, что можно сказать Лиле. Получалось, что пока ничего. Если упомянуть, что Ирина была связана с «Тенистым уголком», то нужно и про Венедиктова говорить. А там и Машку в это дело замешают.

— Извини, связь прерывается! — и поскорее отсоединилась.

— И что там? — спросила Мария, не отрывая умильного взгляда от последнего бутерброда, со спредом из авокадо и кусочками красной рыбы сверху.

— Можешь себе представить, ее убили стрелой!

— Ну надо же… — Мария нехотя оторвала взгляд от бутерброда.

— Машка, — Надежда в сердцах схватила тарелку и отодвинула ее на край стола. — Прекрати жрать, что с тобой такое?

— Это нервное… — Мария проводила жалостливым взглядом бутерброд и рассказала все, что узнала от Венедиктова.

— И где он теперь? — вздохнула. — И что с ним?

— Опять двадцать пять, снова завела волынку про своего Венедиктова… Да вот же он! — Надежда подбежала к окну, увидев знакомую фигуру.

— Где? — Мария забыла про бутерброд и тоже рванулась к окну. — Ой, ушел уже внутрь…


Кирилл Венедиктов выскочил из машины неподалеку от Варсонофьевского кладбища и устремился к «Тенистому уголку».

Около похоронного бюро царила непонятная суета, там стояло несколько машин с включенными моторами, около них разговаривали люди в штатском, но видно было, что форма для них более привычна.

В другое время Венедиктов, может, и не решился бы сунуться в этот чертов «Уголок» при таком раскладе, но сейчас он думал только о том, что там, внутри, Мария лежит в гробу, как спящая красавица, и у нее, возможно, кончается воздух…

Он незаметно проскользнул через служебный вход и бросился в зал, где стояли выставочные гробы. И с ужасом понял, что не помнит, в каком из них ее закрыли. Гробов в зале было не меньше пяти десятков, и на проверку всех уйдет уйма времени…

— Мария! — на всякий случай окликнул вполголоса в слабой надежде, что она отзовется, но не услышал ни звука.

Это и понятно, подумал Венедиктов, у нее уже нет сил на ответ, а может, она и вовсе потеряла сознание…

Тем не менее делать нечего, и он принялся открывать один гроб за другим.

Некоторые открывались легко, другие были оснащены сложными запорами, с которыми Кириллу пришлось повозиться. Драгоценное время уходило…

Венедиктов торопливо шел от гроба к гробу, открывая их один за другим, но все они были пусты. Наконец подошел к последнему, закрытому на хитрый замок, точнее, на целых четыре, по одному с каждой стороны. Венедиктов начал ковырять замки, и в это время в зал вошел мрачный мужчина с полувоенной выправкой.

— Гражданин, что вы здесь делаете? — обрушился он на Венедиктова. — Вы же слышали, что здесь проводятся следственные мероприятия, и всех посторонних просили незамедлительно покинуть помещение! Вы вообще кто, сотрудник или клиент? Если клиент, предъявите документы, а если сотрудник, то вас задержат до выяснения обстоятельств…

— Но здесь женщина! — выпалил Венедиктов. — Она задыхается! У нее воздуха было всего на два часа, и это время уже прошло!

— Что вы такое говорите? — строго и недоверчиво переспросил вошедший. — Какая женщина? Живая?

— Надеюсь, что еще живая… — простонал Венедиктов. — Но с каждой минутой ее шансы падают.

Строгий человек в растерянности замолчал, и Венедиктов воспользовался паузой, чтобы открыть четвертый замок и тут же торопливо откинуть крышку.

Марии не было. Но и пустым гроб не был — он был до краев наполнен пластиковыми пакетами с белым порошком.

— Ее и здесь нет… — Венедиктов схватился за голову.

— Да, но есть кое-что другое! — оживился мужчина. — И вы об этом наверняка кое-что знаете…

— Ничего не знаю! Понятия не имею, что это такое! Вообще первый раз вижу…

— А вот это мы проверим! — строгий мужчина шагнул к Венедиктову. — Вы арестованы до выяснения обстоятельств дела!

— Но я не могу, я должен найти Марию!

— Что за «не могу»? Арестован — значит, арестован!

В это самое время в зал ворвался невысокий пузатый человек с орлиным носом, густыми бровями и красным от гнева лицом. Он с разбега налетел на строгого мужчину, вцепился в лацканы его пиджака и заговорил густым басом:

— Вы думаете, если грузин вспыльчивый, так его дразнить можно? Вы так думаете?

— Извините, гражданин, вы о чем? — Человек при исполнении безуспешно пытался отцепить вспыльчивого грузина от своего пиджака, но тот впился в него разъяренным бультерьером и клокотал, как кипящий котелок:

— Эти мошенники куда-то дели нашего дорогого Гиви… Они зарыли его на пустыре, как собаку! Они положили его в фундамент супермаркета и залили бетоном! А никому из ваших до этого нет дела! Меня никто даже слушать не хочет!

— Что такое? — строгий мужчина напрягся. — У вас имеются сведения о сокрытии трупа?

— Имеются, имеются, у меня много чего имеется! Только никому это не интересно!

Венедиктов понял, что о нем ненадолго забыли, и решил как можно быстрее сбежать. Он уже проверил все гробы и выяснил, что Марии ни в одном из них нет.

Но в таком случае куда ее дели?

Очень осторожно Кирилл проскользнул мимо строгого мужчины, пробежал по служебному коридору и выскочил из «Тенистого уголка». В нерешительности остановился возле служебного входа, не зная, что делать и где искать, как вдруг рядом с ним раздался странный свистящий звук:

— Псс!

Венедиктов удивленно завертел головой.

Рядом с ним стоял крупный внушительный кот соответствующей месту расцветки — угольно-черный с белоснежной манишкой. Но он вряд ли мог издать такой странный звук. Кирилл на всякий случай внимательнее пригляделся к коту, но тут снова раздалось:

— Псс! Кирилл Николаевич!

На этот раз кот был явно вне подозрений. Даже если он каким-то чудом научился говорить по-человечески, откуда он мог знать имя-отчество Венедиктова?

И тут он заметил, что из-за припаркованной поблизости машины выглядывает женщина.

Это была не просто женщина — это была Надежда Николаевна Лебедева собственной персоной. Но Венедиктов об этом не знал, поэтому несколько растерялся. Они уже сталкивались, Надежда-то прекрасно его изучила. Но в его фирме Надежда Николаевна пряталась за статуей Урании, а в кабинете психоаналитика была в гриме, так что сейчас он ее просто не узнал.

Надежда сделала страшное лицо и поманила Венедиктова. Он огляделся и неуверенно подошел.

— Простите, кто вы такая?

— Некогда объяснять, но я пришла за вами.

— А почему прячетесь?

— Здесь полно полиции, а сталкиваться с ней я не намерена.

— Я вообще-то тоже…

— Так пойдемте скорее отсюда! Что вы, ей-богу, — Надежда потихоньку теряла терпение, — боитесь, будто я — волк, а вы — Красная Шапочка! В лес я вас не заведу!

— Но я не могу! Я должен найти Марию… Она, может быть, задыхается, умирает…

— Если и умирает, то только от голода. Но уже не умрет. Короче, если вы не против, я сейчас отведу вас прямо к ней.

— Правда? — обрадовался Венедиктов.

— Зачем мне вас обманывать?!

«Кто знает зачем, — опомнился Венедиктов, — и почему я должен ей верить?» Однако, похоже, выбора у него нет.

Надежда, пригибаясь, как под обстрелом, перебежала дорогу и нырнула в дверь с вывеской «Салон красоты». Венедиктов удивился, но пошел следом. Здесь Надежда свернула налево, и они оказались в зале кафе.

И первым, кого он увидел, была Мария, с большим аппетитом уплетавшая огромный бутерброд, — добралась до него, пока Надежда вышла на поиски Венедиктова.

— Вы живы! — радостно выпалил Кирилл Николаевич.

— А что, непохоже? — встряла Надежда, глядя на бутерброд и укоризненно качая головой.

Кирилл неловко замялся.

— Вы так и будете стоять? — Мария оторвалась от еды.

Венедиктов смущенно кашлянул и сел за стол. Мария помахала официантке:

— Мужчина хочет сделать заказ!

— Да я вообще-то не очень…

— Хотите, хотите, не стесняйтесь! — вздохнула Надежда.

Официантка остановилась перед Венедиктовым с выжидающим видом.

— Что желаете?

— Да я вообще-то…

— Закажите вот такой, с мясом и огурчиками! Очень вкусно! Или с авокадо, тоже ничего… — с набитым ртом посоветовала Мария.

— Ну, пусть будет такой!

Официантка отошла за заказом.

— Я так рад, что вы выбрались из гроба… — начал Венедиктов.

— А уж я-то как рада! Спасибо Надежде Николаевне.

Надежда прижала руки к сердцу и поклонилась, но эти двое даже не заметили ее телодвижений.

— Я спешил… Вырвался от тех страшных людей, примчался в этот «Уголок», а вас там уже нет…

— Извините, не дождалась!

Надежда отметила про себя, что, доев четвертый бутерброд, Мария стала гораздо живее. Правда, что ли, у нее это от голода было?

— Ох, это вы извините, что-то не то я несу…

— Несу, несу! — проговорила, подходя к столу официантка и поставила на стол перед Венедиктовым тарелку с огромным бутербродом.

Мария, которая уже доела свой четвертый, с авокадо, с жадностью уставилась на чужую тарелку.

— Можно, я возьму у вас кусочек?

— Да берите, конечно! Берите все! — Кирилл приглашающим жестом пододвинул к ней бутерброд.

— Да нет, что вы! Все — это слишком много… Что вы из меня обжору делаете? Я только маленький кусочек…

Она отщипнула кусочек, потом еще один.

«Черт знает что! — подумала Надежда. — Это переходит уже всякие границы!»

— Вкусно… — промурлыкала Мария.

— Я очень рад, что у вас хороший аппетит. Значит, вы уже восстановили силы…

— Аппетит? — Мария покосилась на тарелку с остатками корочек. — С чего вы взяли?

Надежда решила, что пора вмешаться.

— Ты, Маша, занята, так что я уж сама себя представлю.

— Ой, это моя подруга Надежда! — спохватилась Мария. — Мы с ней вместе расследуем…

— Кстати, раз уж мы все здесь собрались, у нас есть что обсудить. А вот еще, кстати! Как вам удалось уйти от кровавого карлика и его людей? Я видела, как они выводили вас из «Тенистого уголка».

— От кого? — переспросил Венедиктов. — Ах, от этого… Я ему сказал, что узнал место, изображенное на карте, и повез в лофт, в проектировании которого участвовал. Ну, вы знаете, лофт — это такое общественное пространство, переделанное из…

— Знаю, знаю! Не отвлекайтесь. Значит, вы привели их в лофт…

— Да, и там смог от них убежать, поскольку хорошо знаю все входы и выходы.

— Вы молодец! А на самом деле узнали место, изображенное на карте?

— Да в том-то и дело, что карта та — несомненно, обманка!

— В каком смысле?

— В прямом. На ней изображено несуществующее место. Место, которого нет и не может быть.

— А как вы это определили?

— Я ведь специалист по картографии. Чтобы вам было понятнее, вот пример. Если капитану корабля говорят, что нужно вести корабль на северо-восток, он все правильно понимает и прокладывает соответствующий курс. А если ему скажут идти на северо-юг? Или на западо-восток?

— Но ведь такого курса не может быть. Это просто какая-то ерунда. Бессмыслица.

— Вот, вы поняли. И карта, которую мы нашли в Шуваловском парке, такая же невозможная, как курс на северо-юг. Специалисту сразу понятно, что она ненастоящая.

— А, примерно понимаю…

— Очень рад. Мария, заказать вам еще такой бутерброд?

— Ох, нет, кажется, теперь я наелась, — сказала Мария, повинуясь строгому взгляду Надежды. — Извините, Кирилл, я вам ничего не оставила…

— Ничего страшного, я не голоден. И очень рад, что вы пришли в себя…

Надежда улыбнулась и подняла глаза к потолку. Неужели у этих двоих что-то завязывается? Машка совсем уже чокнулась. С этим! Он же псих, призраков видит!

С другой стороны, нынешний Венедиктов и тот, кого Надежда увидела впервые в кабинете психоаналитика, — это, как говорится, две большие разницы. Теперь он стал похож на человека. Интересно, что так на него повлияло? Установка психоаналитика? Но ведь он не убрал воспоминания о жене, а по наблюдению Надежды, теперь Венедиктов о ней и не вспоминает, больше о Марии беспокоится. Ой, говорят же ученые, что человеческий мозг — огромная неизученная тайна!

С такими мыслями Надежда уставилась на потолок. На потолке была роспись в стиле рококо — толстощекий амур натягивал лук, направив стрелу в сердце румяной пастушки.

— Кстати, — проговорила Надежда задумчиво, — кажется, вы говорили Марии, что археолог, друг Вестингауза… не запомнила его фамилию…

— Гилевич, — машинально подсказал Кирилл Николаевич.

Мария сделала страшные глаза и под столом пнула Надежду по ноге. Договорились же скрыть от Венедиктова убийство Ирины! Неизвестно, как он отреагирует.

Надежда сделала вид, что ничего не заметила.

— Да, так вот, вы говорили, что этот Гилевич был убит стрелой?

Мария снова пнула подругу под столом, но та предусмотрительно поджала ногу. Мария попала по ножке стола, сильно при этом ушиблась и ойкнула.

— Что с вами? — заволновался Венедиктов.

— Не обращайте внимания, это у нее от переедания, — невинным голоском протянула Надежда, а сама скорчила Марии страшную физиономию — дескать, не мешай мне, нужно дело расследовать, до сути наконец добраться, а со своим Кириллом потом кокетничать станешь. — Так что насчет стрелы, какая она была?

— Какая? — Венедиктов задумался. — Кажется, я теперь припоминаю… Стрела была очень необычная, с раздвоенным бронзовым наконечником. Интересно, что такие стрелы использовали в древней Ассирии и Вавилоне…

— Надя, ты, кажется, собиралась домой. Мужа встречать, — с фальшивой заботой проговорила Мария, видно, на нее тоже нашло упрямство.

— Вавилоне? — удивленно переспросила Надежда, сделав вид, что не заметила реплики. — Я не ослышалась?

— Нет, не ослышались. Эта стрела чудом сохранилась, и ее обследовал известный ассиролог Мамаев. И он уверенно заявил, что наконечник стрелы сделан именно из такого типа бронзы, который выплавляли в Ассирии и Вавилоне. И форма наконечника такая же, как в древней Месопотамии…

— Удивительная история! — проговорила Надежда.

— Надя, — повторила Мария, — тебя муж дома не ждет?

— Нет, он сегодня задержится на работе.

— А кот?

— Ничего, перетопчется. И почему тебя так волнует мой кот? — отмахнулась Надежда. — А где можно найти изображение той стрелы? — Снова повернулась к Венедиктову.

— Изображение? — Венедиктов задумался. — Кстати, я ведь знаком с Киром Мамаевым. Он внук того Мамаева и тоже ассиролог. У них это семейная профессия, поскольку Мамаевы происходят из древнего ассирийского рода…

— Что, на самом деле? Как интересно! Разве еще существуют настоящие ассирийцы? — голос у Надежды был такой восхищенный, она так смотрела на Венедиктова, что Марии захотелось стукнуть ее по голове пустой чашкой из-под кофе.

Венедиктов же, как обычный мужчина, не заметил ни обмена взглядами, ни нарастания тревожной атмосферы за столом. Напротив, он оживился, усевшись на любимого конька, и даже отвернулся от Марии.

— Ассирийцы существуют. Их немного, называются айсорами, и значительная их часть живет в нашем городе. — Надежда была вся внимание. — А самое удивительное то, что они сохранили свой язык, который очень мало изменился за три тысячи лет. Так что специалисты по ассирийскому языку имеют возможность поговорить с живыми носителями этого языка. А Кир Мамаев — сам его носитель. Так вот, я думаю, что у него наверняка есть изображение стрелы, которой был убит Гилевич…

Мария придвинула свой стул ближе с намерением ущипнуть подругу за бок, да не просто так, а с вывертом, чтобы было больнее, но Надежда упорно делала вид, что не замечает этого.

— Как интересно! — проговорила она с льстивой восторженностью. — А можно с ним как-нибудь увидеться?

— Почему бы нет? Сейчас попробую ему позвонить.

Венедиктов достал телефон, набрал номер.

Мария пригнулась к Надежде и прошипела:

— Ты что творишь? Мы ведь договорились не заикаться про историю с Ириной! Я ему представилась писательницей, про то, что он к психоаналитику ходил, я знать не знаю! И про Инку ему говорить не хочу, все так запуталось…

— А я и не заикаюсь! Разве ты слышала, чтобы я упоминала Ирину? Или даже Илью Семеновича? А уж тем более Инну Дроздову…

— Ирину — нет, но стрелу…

— А это совсем не та! Этой стрелой убили совсем другого человека, причем сто с лишним лет назад.

— Вечно ты выкрутишься! — шепотом огрызнулась Мария, но Надежда не дала ей договорить.

— Очень хорошо, что он пока занят, значит, у тебя есть время.

— На что?

— На то, чтобы позвонить своему Арсену…

— Армену!

— Без разницы! — отмахнулась Надежда. — Значит, сейчас звонишь своему настоящему полковнику и просишь его прислать тебе фотографию той стрелы, которой была убита Ирина.

— Ты рехнулась? — оторопела Мария. — Что я ему скажу?

— Скажешь, что выйдешь за него замуж, если он выполнит твою просьбу!

— Да он и не предлагал…

— А что предлагал?

— Ну…

— Вот это самое «ну» и пообещаешь ему сколько угодно раз!

— Да это совсем не то, что ты подумала!

— Неважно, что я подумала, важно, чтобы он прислал тебе фотку! Что хочешь ему обещай, но уговори!

— Я не могу…

— Машка, — зловещим тоном начала Надежда, — ты меня лучше не зли. Это ты замутила всю историю, сорвала меня из дома, сказала, что у тебя подругу убили, так?

— Так… — нехотя согласилась Мария.

— И я вошла в твое положение, бросила дома кота, запустила домашнее хозяйство, мужу обеды не готовлю, а он, между прочим, человек немолодой и на ответственной работе…

— О! Про мужа вспомнила… — съехидничала Мария.

— А я, между прочим, про него и не забывала! — отчеканила Надежда. — В отличие от некоторых.

— Ну, знаешь, — вспыхнула Мария, — если я с мужем развелась, то…

— Да звони уже полковнику своему! — рявкнула Надежда.

— Армен, дорогой… — сказала Мария в трубку и замолчала.

Надежда, сидящая рядом, услышала глухой рокот, полковник явно был недоволен.

— Кто такой Армен? — спросил Венедиктов, оторвавшись от телефона.

— Это знакомый ее, он нам поможет… А вы пока звоните, звоните…

Мария вскочила со стула и отбежала в сторону, а там затараторила в телефон, оправдываясь и умоляя. Надежда посмотрела на нее со значением — мол, будь понастойчивее, но Мария глазами ответила, что и сама разберется, не учи ученого.

— Ну-ну… — вздохнула Надежда.

Венедиктов тем временем разочарованно выключил телефон.

— Не отвечает. — И тут же хлопнул себя по лбу. — Ну да! Я же забыл, какой сейчас месяц!

— Октябрь, — выпалила Надежда.

— Да нет, это по-нашему октябрь, а по ассирийскому календарю сейчас месяц Улулу, или очищения… В этот месяц Мамаев не пользуется мобильной связью, он считает, что она связана с Подземным миром, а в месяц Улулу нужно избегать этих связей…

— И что же, с ним весь месяц нельзя будет связаться?

— Почему же? Можно! И совсем не сложно. Мария, вы уже закончили разговор?

— Конечно. — Мария вспыхнула, подойдя. — Да я в общем-то и не…

— Тогда пойдемте, передадим послание Мамаеву.

Пока Венедиктов расплачивался, Мария посмотрела на Надежду волком.

— Из-за тебя теперь оба на меня злиться станут.

— Расслабься, они забудут! — отмахнулась Надежда, и вся компания покинула кафе.

Первой на улицу выглянула Надежда. Осмотрелась, убедилась, что за ними никто не следит, и подала знак спутникам.

Они вышли, обогнули здание с тыла и двинулись по бульвару.

Венедиктов все время оглядывался по сторонам.

— Вы что-то ищете? — поинтересовалась Надежда.

— Да, ищу сапожника.

— У вас оторвалась набойка?

— Нет, обувь тут ни при чем.

— Тогда я ничего не понимаю…

— А, вот и он! — Венедиктов показал на будку уличного сапожника, расположенную на другой стороне бульвара.

— Так зачем вам сапожник? — снова спросила Надежда.

— Дело в том, что айсоры, или ассирийцы, в нашем городе традиционно работают уличными, так называемыми холодными сапожниками.

За разговором они подошли к будке. Там сидел смуглый человек средних лет с ухоженной черной бородой, в которой пробивались серебряные нити.

— Добрый день, уважаемый! — обратился к сапожнику Кирилл Николаевич. — Я хочу передать записку Киру Мамаеву. Вы можете мне помочь?

— Друг Кир-баба — мой друг! — ответил сапожник, погладив бороду. — Передам записку, давай!

Венедиктов написал несколько слов на листке и протянул его сапожнику. Тот важно кивнул, спрятал бумажку в ящик со щетками и повернулся к Марии.

— Женщина, у тебя левая туфля сносилась, хочешь, починю? И денег не возьму, раз твой друг — друг Кир-баба!

— Как-нибудь в другой раз! — смутилась Мария. — Спасибо!

— Ну, как знаешь.

Троица пошла дальше, причем Мария заметила, что каблук у левой туфли и правда сносился.

— Что вы ему написали? — спросила Надежда, когда они отошли от будки.

— Что хочу встретиться. Что есть важный разговор.

— Ой, и когда еще он получит эту записку!

— Очень скоро получит! — Венедиктов показал своим спутницам на сапожника.

К тому подбежал кудрявый черноволосый мальчишка лет десяти, переговорил с мастеровым и тут же снова убежал.

— У них налажена очень хорошая система связи. В течение часа Мамаев с гарантией получит наше послание.

— В течение часа получит, — протянула Надежда, — потом ответит… в общем, сегодня мы с ним не встретимся.

— Может быть, и раньше… Смотрите-ка, я их недооценил!

Не успел Венедиктов договорить, как к нему подбежал смуглый мальчишка (не тот, что раньше) и, не говоря ни слова, протянул сложенную вчетверо бумажку.

— Надо же, как оперативно! — поразилась Надежда. — Ну, и что он вам пишет?

— Пишет, чтобы мы пошли в ближайшую аптеку и купили там… какой-то… я извиняюсь… ашурбанипалим, если я правильно произношу это слово.

— Это еще зачем? — удивленно спросила Надежда.

— Не знаю зачем и не знаю, что это такое, но раз Мамаев пишет — значит, так и нужно делать.

Венедиктов огляделся по сторонам и показал на вывеску аптеки на другой стороне улицы:

— Вот ближайшая…

— Какое-то у нее странное название, — Надежда пригляделась к вывеске, — «Гильгамед». Мед — понятно, медицина, а что значит первая половина?

— Не знаю, что оно значит, — ответил Венедиктов, — но само слово всего на одну букву отличается от имени древнего месопотамского героя и полубога Гильгамеша, которому посвящен древнейший эпос в истории человечества. Так что нам наверняка нужно именно в эту аптеку. — С этими словами он ринулся вперед.

«Ишь как разогнался, — подумала Надежда, — откуда что взялось?»

— То говорила, что он псих и зануда, а теперь недовольна, что человек делом занят, — вполголоса бросила Мария, обгоняя ее, чтобы успеть за Венедиктовым.

Надежда резко притормозила. Неужели Машка ее мысли читает? Нужно быть осторожнее…

Вся троица перешла через улицу и вошла в аптеку.

В помещении было пусто, только за стойкой стояла черноволосая женщина средних лет в белоснежном халате.

— Чем могу вам помочь? — обратилась она к посетителям.

— Можно у вас приобрести такое лекарство… ашурбаналол?

— Вы ничего не перепутали? Никогда не слышала о таком медикаменте.

— Ох, извините, кажется, я ошибся. — Венедиктов развернул бумажку и прочел: — Ашурбанипалим!

— А, это совсем другое дело! — Женщина обернулась и крикнула в глубину аптеки: — Анатолий!

Тут же из-за двери с надписью «Только для персонала» появился смуглый коренастый мужчина с черной бородой и длинными, как у гориллы, руками, густо покрытыми черными волосами.

— Анатолий, клиентам нужен ашурбанипалим, — сообщила ему женщина, — проводи их, пожалуйста, на склад.

Мужчина кивнул и лаконичным жестом предложил вошедшим следовать за собой.

Все трое прошли за ним в дверь и оказались в просторном помещении, заполненном белыми стеллажами, на которых стояли многочисленные коробки с латинскими названиями лекарств и медикаментов. По-прежнему ни слова не говоря, Анатолий подошел к одному из стеллажей, нажал на верхнюю полку.

Стеллаж плавно отъехал в сторону, как дверь купе, за ним оказался длинный полутемный коридор. Анатолий отступил в сторону и жестом показал посетителям на коридор, как бы приглашая их проследовать по нему.

— Спасибо! — Венедиктов вошел в коридор, женщины за ним.

Потайная дверь за ними тут же закрылась.

— Какой, однако, немногословный! — проговорила Мария, подойдя к двери в конце коридора.

— Анатолий — немой, — раздался в ответ незнакомый голос.

Мария удивленно завертела головой, пытаясь понять, кто это сказал. Голос доносился ниоткуда — и одновременно со всех сторон.

— Заходите, заходите! — произнес тот же голос.

Венедиктов толкнул дверь, и все трое вошли в большую комнату без окон, где имелся застекленный книжный шкаф, кожаный диван и письменный стол, за которым сидел худощавый смуглый мужчина с темными миндалевидными глазами и резкими чертами лица, словно высеченными на камне.

— Анатолий — немой, — повторил он, — притом очень надежный человек.

— Здравствуй, Кир! — приветствовал его Венедиктов.

— Здравствуй, Кирилл! — ответил тот. — Познакомишь меня со своими спутницами?

— Мария, Надежда… — представил их Венедиктов. — Надо же, какое у тебя жилище! — Он оглядел комнату. — Не душно тебе здесь?

— Кондиционер стоит. А ради безопасности можно немного и потерпеть.

— Тебе кто-то угрожает?

— Возможно. Но давай уже перейдем к делу. Ты написал, что хочешь срочно встретиться со мной, что дело срочное и важное и касается оно…

— Касается стрел, какими были убиты Вестингауз и Гилевич.

— Вот как! И в какой связи возникли эти стрелы?

— У нас есть фотография стрелы, — влезла в разговор Надежда, — которая должна быть очень похожа на те, старые. Мария, покажи ему…

Мария достала телефон и открыла папку с фотографиями.

— Они были похожи на эту стрелу?

Мамаев внимательно рассмотрел фото и вернул телефон Марии.

— Откуда у вас эта фотография? Это точно такая же стрела.

— Этой стрелой вчера был убит человек. Женщина, — ответила Надежда, отодвинув Венедиктова.

— Вы уверены?

— Конечно. Человек, который прислал ей это фото, не любит шутить, — она кивнула на Марию, которая пыталась отвернуться от Венедиктова.

Тот смотрел пристально и сурово.

— Что это значит? — спросил он. — Почему вы мне ничего не сказали?

— Дело в том… — начала она, — дело в том, что…

— Кто вы такая? Зачем вы пришли ко мне, представившись писательницей? Что вам от меня нужно?

— Но я и правда писательница! — Мария умоляюще прижала руки к сердцу и открыла было уже рот для оправданий, но теперь демонстративно отвернулся Венедиктов.

Положение спас Мамаев, спросив:

— А есть еще снимки, в другом ракурсе?

— Да, есть… — Мария перелистнула страницу альбома. — Ой, это не то…

Венедиктов, который, верно, решил, что не время показывать характер, посмотрел на экран телефона через ее плечо и вдруг оживился:

— Постойте, постойте… что это?

— Это фотография той карты, которую мы с вами нашли в Шуваловском парке.

— Да, я помню, но вот здесь, в нижнем углу… Можно увеличить? — Мария увеличила кадр, Венедиктов пригляделся к нему и проговорил: — Это подпись картографа. Странно, я где-то уже видел точно такую же…

— Вы хотели показать мне фотографию стрелы, — напомнил о себе Мамаев.

— Да-да, конечно! — Мария перешла к следующему снимку, увеличила его и протянула телефон Мамаеву.

Тот внимательно осмотрел стрелу и вернул телефон хозяйке.

— Нет никаких сомнений, это стрела ассирийского типа, более того — именно такими стрелами пользовалась стража вавилонского Большого Зиккурата. Очень характерный наконечник… Видите его необычную форму? И эти бороздки… при полете они издают устрашающий звук, который называли «крик демона».

— Что, стрела действительно такая древняя? — недоверчиво осведомилась Надежда.

— Вовсе нет. Она наверняка изготовлена в наше время, но в точности по древней ассирийской технологии.

— И где такие стрелы производят?

— Делает их один-единственный человек, Ариан Дзагоев. Как и я, он происходит из древнего ассирийского рода, и мы с ним дружим. Он в точности восстановил ассирийскую технологию выплавки бронзы для наконечников и делает точно такие стрелы, какими пользовались стражники вавилонского храма. Так что я не сомневаюсь, что стрелу сделал он. И это меня очень беспокоит. Вы говорите, что ей был убит человек?

— Да, женщина.

— Дзагоев — противник всякого насилия. А уж насилие по отношению к женщине — это для него полное табу. Мне нужно немедленно увидеть его, чтобы убедиться, что он в порядке…

— А нельзя просто позвонить? — пробормотала Мария и тут же прикусила язык.

— Сейчас месяц Улулу по ассирийскому календарю! — напомнила ей Надежда.

— Да, вы правы, — кивнул Мамаев, одобрительно взглянув на Надежду, — Улулу, месяц очищения. В этот месяц нельзя пользоваться современными средствами связи.

— Ах да, извините, совсем забыла… — пролепетала Мария.

— Я поеду к Дзагоеву, — решительно заявил ассиролог. — Нужно убедиться, что с ним не случилось ничего плохого.

— А вы не боитесь покидать свое убежище?

— А что делать? Я должен проверить, что все в порядке!

— А можно, я с вами? — Надежда преданно заглянула ему в глаза. — Вам может понадобиться помощь.

— Ладно, вам — можно, — снисходительно согласился Мамаев, вспомнив, что Надежда знает ассирийские названия месяцев, по крайней мере одного — Улулу.

— А я вспомнил, где видел эту подпись! — выпалил вдруг Венедиктов. — На портрете Вестингауза, который висит в моем кабинете!

— А я что-то не помню… — засомневалась Мария.

— Неудивительно. Эта подпись на самом краю портрета, она закрыта рамой. Я видел ее, когда портрет вынимали. Старую раму проели жучки, и ее заменили… В общем, я должен взглянуть на подпись. У меня есть кое-какие мысли на этот счет…

— Так вы поедете в свой кабинет? Можно, я с вами?

Венедиктов нахмурил было брови, но Мария посмотрела так умоляюще, что он смягчился.

— Почему бы и нет?

В итоге все вышли из потайной комнаты на улицу и там разделились — Венедиктов с Марией отправились в «Геомедиум», а Мамаев с Надеждой — к мастеру ассирийских стрел.


У Мамаева, к счастью, был неподалеку припаркован автомобиль, очень старый «Рено». Конечно, не такой древний, как вавилонский Зиккурат, но наверняка помнящий фильмы о Фантомасе.

Несмотря на возраст, машина ехала бодро, и уже через полчаса Мамаев остановил ее перед старым кирпичным гаражом на задворках большого многоэтажного дома.

Над входом в гараж криво висел традиционный оберег — хамса, глаз на раскрытой ладони. На этом обереге он был замазан грязью.

— Не нравится мне это. Хамса испорчена… — проворчал Мамаев и постучал в дверь. Никто не отозвался. — Ох, не нравится… — повторил он и надавил на створку плечом. Та не подалась. — Как же нам туда попасть?

— А если так? — Надежда потянула дверь на себя, и та отворилась с громким скрипом.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги