Стрела Гильгамеша

— Ох, не нравится! Ариан никогда не оставляет дверь открытой… — сокрушенно вздохнул Мамаев и ворвался в гараж.

Надежда придерживалась правила никогда не входить в незнакомые дома или квартиры, если там гостеприимно открыта дверь. Слишком часто такое «приглашение» оказывалось ловушкой. Но Мамаев уже там, кроме того, он беспокоился за своего друга.

Так что и Надежда, оставив сомнения, тоже вошла в гараж.

Довольно просторное помещение только условно можно было считать гаражом — не было ни машины, ни каких-либо автомобильных деталей. Зато во множестве имелись всевозможные инструменты, небольшой токарный станок, старинные кузнечные меха и даже миниатюрная плавильная печь.

Это была настоящая мастерская для работ по металлу.

На одной из стен висели подробные чертежи с пояснительными надписями на какой-то древней клинописи, на другой — несколько луков, склеенных из разных пород дерева, и два пустых колчана.

Стрел в колчанах не было.

В первый момент Надежда не увидела и хозяина мастерской. Однако, когда она прошла вдоль стены, чтобы оглядеться, заметила на полу за плавильной печью носок.

Носок был не сам по себе — он был надет на мужскую ногу.

Обойдя печь, Надежда наткнулась на лежащего на цементном полу человека, смуглого широколицего мужчину в грубой брезентовой куртке. Глаза его были полузакрыты, одежда залита кровью.

— Кир! — позвала Надежда своего спутника. — Подойдите сюда! Наверное, это ваш друг!..

Мамаев, который осматривал другую сторону мастерской, бросился к ней.

Надежда тем временем опустилась на колени перед безжизненным телом и приложила пальцы к шее, чтобы проверить пульс.

— Я опоздал! — выпалил Мамаев. — Мы опоздали! Его убили! Я никогда себе этого не прощу…

— Нет, еще не поздно, — неуверенно возразила Надежда. — Кажется, он жив, во всяком случае, пульс есть. Так что вызывайте «скорую».

— Но сейчас месяц Улулу… месяц очищения… — страдальчески пролепетал Мамаев.

— Решайте, что для вас важнее, очищение или жизнь друга. Хотя ладно, сама позвоню.

Она достала телефон, и Мамаев взглянул на нее с искренней благодарностью.

Надежда вызвала «скорую» и снова повернулась к раненому.

Он еле дышал, губы посинели, лужа крови на полу увеличивалась.

— Ох, не дождется он помощи… — прошептала Надежда.

— Подождите. Я попробую… — Мамаев склонился над другом и заговорил на незнакомом гортанном языке.

Слова слетали с его губ, складываясь в ритмичные повторяющиеся строки. При этом мужчина выглядел величественно, как жрец древней религии.

Глянув на пострадавшего, Надежда с изумлением заметила, что кровь из раны течет все медленнее… медленнее… Вот она совсем остановилась, и дыхание мастера стало ровнее и глубже.

— Что это было? — вполголоса спросила Надежда, когда Мамаев замолчал.

— Древнее ассирийское заклинание, призыв здоровья и силы к больному или раненому человеку.

— Надо же, подействовало! Удивительно!

— Честно говоря, я и сам удивлен. Я знаю это заклинание наизусть, но ни разу не применял на практике. И не был уверен, что оно поможет.

— Однако помогло!

— Заклинание заклинанием, но раны непременно требуется зашить и обработать. Ариану все равно нужно в больницу.

Тот вдруг вздрогнул, открыл глаза, нашел взглядом Кира и торопливо, запинаясь и задыхаясь, заговорил на том же древнем языке.

Он бормотал тихо, слабеющим голосом, и Мамаев наклонился над ним, чтобы не пропустить ни слова. Наконец раненый замолчал, глаза его снова закрылись, но дыхание оставалось ровным, хотя и слабым.

— Что он сказал?

— Странные вещи… — удивленно протянул Мамаев. — Сказал, что к нему приходили черные стражи. Эти стражи забрали у него все стрелы и хотели убить его, чтобы он больше таких не делал. Черные стражи… Надо же! Наверняка бредит. И еще он все время упоминал какой-то Кронверк… или Кронверку…

— А кто такие черные стражи?

— Так называли в древнем Вавилоне особую гвардию, охранников Зиккурата, великого вавилонского храма. Они как раз и пользовались стрелами того типа, которыми были убиты Вестингауз и Гилевич…

— И помощница психоаналитика, — напомнила Надежда.

— Ну да. Однако их не существует уже очень давно, тысячи лет… последние стражники Зиккурата погибли при разрушении Вавилона персами.

— Можно было бы подумать, что и стрел таких давно не существует, но вот уже несколько человек убиты ими. Вам ли не знать, что прошлое иногда возвращается…

Добравшись до здания «Геомедиума», Мария с Венедиктовым поднялись по лестнице и вошли в кабинет Кирилла Николаевича.

Венедиктов прямым ходом направился к портрету Вестингауза, снял его со стены.

— Та подпись, о которой я говорил, находится в правом нижнем углу, под рамой…

Он перевернул портрет, отогнул гвозди, которыми крепилась рама, и вынул холст на подрамнике. Действительно, на самом краю планшета, обычно прикрытого багетом, стояла четкая аккуратная подпись: «В. Левшинов».

— Что я говорил!

— Я, конечно, очень рада за вас, но… Ну стоит здесь подпись, и что с того?

— Вы не догадываетесь?! На той карте, которую мы с вами нашли в Шуваловском парке, стоит эта же подпись — Левшинов!

— Все равно не понимаю, почему это так вас волнует.

— Да потому, что одна и та же подпись стоит и на портрете, и на карте. Как будто один и тот же человек был и художником, и картографом…

— А что, это невозможно? Например, композитор Бородин был еще и крупным ученым-химиком…

— Да, вы правы. Только фокус в том, что Василий Левшинов не был ни художником, ни картографом. Он был мастером микроминиатюры, делал крошечные модели зданий, механических устройств и других известных вещей…

— Вроде как блоху подковывал?

— Примерно так.

— Тем не менее и на карте, и на портрете стоит его подпись. Может быть, вы не все о нем знаете?

— Или… или его подписи на карте и портрете — не автограф в обычном понимании слова, не обозначение авторства, а намек, след, указание, в каком направлении нужно искать…

— Бронзовая птица! — выпалила Мария.

— Какая птица? Где вы увидели бронзовую птицу? — Венедиктов удивленно оглядел кабинет.

— Да нет, я вспомнила книжку, которую читала в детстве. Там тоже искали сокровище, и в старом доме был тайник — бронзовая птица, в которой спрятана карта, она тоже оказалась обманкой, а секрет сокровища заключался в самой птице… Так и здесь — тайну показывает не карта, а подпись на ней. Но только как?

— Василий Левшинов — мастер микроминиатюры, — задумчиво проговорил Венедиктов. — Может, секрет в какой-то крошечной детали…

— Но в какой? — Мария огляделась. — Попробуй найди что-то крошечное в этом кабинете! Особенно если мы не уверены, что это что-то здесь есть.

— Я думаю, секрет на портрете. Но только где конкретно, не могу придумать. Ведь этот портрет много лет висел у меня перед глазами, и я к нему привык.

— Постойте-ка… — Мария переводила взгляд с одного края холста на другой, — а вы не заметили, что у него разные запонки?

— У кого? — Венедиктов по инерции схватился за собственный рукав, но там не было запонки, да что там, на его водолазке даже манжет не было.

— У вашего знаменитого ученого! — Мария указала на изображение.

Венедиктов внимательно уставился на портрет.

— А ведь вы правы…

Руки Вестингауза были тщательно выписаны, как и рукава его рубашки и золотые украшения на манжетах. Только на одной запонке был изображен мальтийский крест, а на другой — роза ветров, восьмиконечная звезда, показывающая направления на стороны света.

— Вряд ли профессор был настолько рассеян, что перед тем, как позировать художнику, надел разные запонки…

— Вы опять правы! — воскликнул Венедиктов. — Нужно увеличить вот эту, на которой картуш со сторонами света! — Он выдвинул один за другим ящики стола и в самом нижнем нашел старинную лупу в красивой бронзовой оправе. — Смотрите, в центре этой запонки спрятан миниатюрный рисунок… — возбужденно проговорил Венедиктов и протянул лупу Марии. — Видите? По-моему, там карта, только очень мелкая…

— У меня на телефоне есть приложение, которое позволяет увеличивать мелкие изображения, что-то вроде микроскопа. Сейчас попробую им воспользоваться…

Она поколдовала над телефоном, поднесла его к запонке Вестингауза, и на экране появился фрагмент плана.

— Ну вот, пожалуйста. Только непонятно, где это место находится.

— Как раз с этим я могу разобраться. В картографии геолокация хорошо разработана, я могу по нескольким точкам на карте установить конкретное место. Если, конечно, это место на самом деле существует. — Он сел за рабочий стол, включил компьютер, переслал на него изображение с телефона Марии и через минуту торжествующим тоном заявил: — Я знаю, где это место! Оно находится на берегу канала Кронверка, позади Петропавловской крепости! Поедем туда!

Мария хотела отговорить его, но Венедиктов был настолько воодушевлен, что не стал бы ее слушать. Да ей и самой было интересно, куда приведет эта удивительная цепь событий, что их ждет в конце этой запутанной тропинки. И вообще… Не может же она бросить Венедиктова одного в опасности. Он такой рассеянный, что-то забудет, что-то перепутает, за ним нужен глаз да глаз. Так что Марии просто необходимо быть рядом.

Опять же, вырисовывается сюжет для новой книги…

«Скорая помощь» приехала быстро, Надежда встретила бригаду на улице, чтобы медики не плутали по дворам.

Двое бравых парней положили раненого мастера на носилки и отнесли в машину. Мамаев поехал с ними. Надежду не взяли, да она особо и не настаивала.

Она шла от мастерской Дзагоева в сторону метро и думала.

В бреду мастер говорил о черных стражах. Возможно, эти образы возникли в его сознании. Но еще он повторял слово «Кронверк» или «Кронверка»…

А в нашем городе есть речка Кронверка, которая протекает позади Петропавловской крепости. Может быть, речь шла именно о ней? Далеко не факт, но Надежда решила доехать до речки и пройтись по ее берегу — вдруг эта прогулка наведет ее на какие-то умные мысли?..

Она доехала до станции «Горьковская», углубилась в сад и вышла на берег. Удивительно — в самом центре многомиллионного города попадаются такие тихие, безлюдные места! На берегу Кронверки не было никого — только одинокий мужчина выгуливал своего сенбернара, да и он вскоре ушел.

Надежда обошла густую купу кустов — и едва не налетела на прогуливающуюся парочку. Хотела незаметно ретироваться, чтобы не нарушать интимное уединение этих двоих, как вдруг узнала женщину, а потом и мужчину.

Это были Мария и Венедиктов.

И у них была не романтическая прогулка. Они что-то искали, сверяясь с экраном телефона.

— Какая неожиданная встреча! — громко проговорила Надежда, выйдя на открытую полянку.

Мария вздрогнула и оглянулась. Увидев подругу, удивленно протянула:

— А ты как здесь оказалась?

— Могу спросить тебя о том же. Точнее, вас. Вы же вроде поехали в кабинет Кирилла Николаевича?

— Ну да, и там, похоже, нашли указание на тайник Вестингауза.

— Здорово!

— А что с тем мастером? И где ты потеряла Мамаева?

— Мастера мы нашли раненым, вызвали «скорую», и Мамаев поехал с ним в больницу. Дзагоев в бреду говорил о каких-то черных стражах и несколько раз упомянул Кронверку. Вот я и решила сюда наведаться. Ну так где этот знаменитый тайник?

— Судя по всему, должен быть здесь, — Венедиктов показал на середину полянки, — в двух саженях от этого дерева. Нужно копать…

— Подождите, — остановила его Надежда, — какого примерно времени карта?

— Она начерчена приблизительно сто тридцать лет назад.

— А это дерево не старое, ему от силы лет пятьдесят. Это тополь, они живут самое большее восемьдесят-сто лет, а этот еще довольно молодой…

— Об этом я не подумал… Но как тогда искать? То дерево, что на карте, наверняка не сохранилось.

— Оно-то не сохранилось, но вот пень… — Надежда показала на едва виднеющийся из травы старый замшелый пень. — Это дерево вполне могло расти здесь сто тридцать лет назад, и именно оно отмечено на вашей карте.

— До чего же вы умная женщина, Надежда Николаевна! — восхитился Венедиктов. — И как я не догадался, что того дерева давно уже нет…

— Она тоже не сама догадалась, а в книжке прочла, — пробормотала Мария, которой было обидно, что не ее назвали умной женщиной. — Была такая старая книжка, что-то там про коньки и Голландию… Ой! — это Надежда наступила Марии на ногу, отчего набойка на левой туфле окончательно оторвалась. — И как я теперь буду ходить?

— Тебе же предлагали починить туфлю бесплатно, надо было соглашаться, — усмехнулась Надежда. — Кирилл, как там у вас дела?

— Отлично! — Венедиктов, как всегда, не услышал их перепалки. — Значит, нам нужно отмерить от него две сажени на северо-восток. Две сажени — это чуть больше трех с половиной метров…

Он достал компас, выбрал направление, отмерил шагами нужное расстояние.

Перед ним из травы выглядывал круглый валун, на котором можно было различить какой-то рисунок.

— Башня с поднимающейся по ней дорогой… — разглядела Надежда.

— Великий вавилонский Зиккурат! — взволнованно проговорил Венедиктов. — Мы нашли тайник Вестингауза!

Он достал из сумки предусмотрительно захваченную саперную лопатку и начал окапывать камень. Женщины стояли у него за спиной и взволнованно следили за происходящим. Мария чуть ли не подпрыгивала от возбуждения, то и дело повторяя:

— Ну, что там? Что там? Ну, нашли что-то?

— Да подожди ты, не торопи человека… — урезонивала подругу Надежда. — Видишь, он и так старается…

Венедиктов со всех сторон окопал камень и откатил его в сторону.

Потом еще несколько раз ковырнул лопатой, и лезвие звякнуло обо что-то металлическое.

— Что там? Что там? — нетерпеливо восклицала Мария.

Венедиктов наклонился и достал из ямы какой-то продолговатый предмет, завернутый в холстину, развернул ее…

В руках у него была серебряная шкатулка, узкий ящичек на когтистых звериных лапках.

— Нашли! Нашли! — радостно воскликнула Мария.

— Кажется, мы и правда нашли тайник Вестингауза… — тихим, дрожащим от волнения голосом произнес Венедиктов. — Закончились полтора века поисков…

— Нашли, молодцы! Я в вас верил! — прозвучал за спиной у него сухой каркающий голос. — А теперь отдайте шкатулку мне!

Надежда и Мария так внимательно следили за раскопками, что не заметили, как на поляне появился еще один свидетель. Теперь они резко обернулись и увидели Конрада Карловича, кровавого карлу из зловещего похоронного бюро с мирным названием «Тенистый уголок».

Карлик, ухмыляясь, стоял в нескольких шагах от них, в руке у него был пистолет с навинченным на ствол глушителем.

— Отдайте шкатулку! — повторил он и стер с лица улыбку. — Повторять не буду. — Он нажал на курок, раздался негромкий хлопок, и возле ног Венедиктова взметнулся пылевой фонтанчик. — Следующая пуля попадет в коленную чашечку, — угрожающе заявил недомерок, — или сразу в голову…

— Ой, как страшно, — усмехнулась Надежда, — но нас-то трое. Пока вы будете стрелять в одного, другие двое могут убежать. И унести шкатулку. А помощников у вас, я так понимаю, не осталось. И что-то мне подсказывает, что даже я, немолодая и не очень спортивная женщина, бегаю гораздо лучше вас.

Карлик открыл было рот и даже отвел пистолет от Венедиктова, но тут вмешалась Мария:

— Кирилл, отдайте ему эту чертову шкатулку! Она не стоит человеческой жизни! Вашей жизни!

— Слушай, что говорит женщина! — прокаркал Конрад. — Отдай шкатулку — и останешься жив. И они тоже останутся живы. У меня сегодня хорошее настроение.

Для подкрепления своих слов карлик еще раз выстрелил, на этот раз пуля ударилась в землю рядом с Марией.

Венедиктов вздрогнул, лицо его побледнело. Он неуверенно шагнул вперед, потом попятился, но переборол себя и снова сделал шаг к карлику и протянул шкатулку.

Тот жадно схватил ее, отскочил в сторону и склонился над добычей, как коршун над жертвой.

— Наконец-то! — проговорил он тихо. — Наконец я ее нашел! Все было не напрасно!

Надежда решила, что теперь, когда карлик увлечен шкатулкой, настал самый подходящий момент для побега или каких-то активных действий. Она осторожно шагнула в сторону…

Но карлик, оказывается, даже сейчас следил за всеми.

— На место! — выкрикнул он, и пистолет в его руке выплюнул еще одну пулю. — На место, и никаких резких движений!

Надежда вздохнула и встала рядом с собратьями по несчастью. Ну, Машка, вечно она все испортит.

Карлик подцепил крышку шкатулки когтистыми пальцами, поднял ее. Содержимое ящичка полыхнуло золотым блеском. Надежда вытянула шею и увидела удлиненный золотой предмет, похожий на лист дерева. Несмотря на то что пролежал под землей больше ста пятидесяти лет, он сверкал так невыносимо, что Надежда едва не ослепла на время.

— Вот оно! — воскликнул карлик…

И вдруг закашлялся, покачнулся, изо рта у него полилась кровь.

Надежда изумленно ахнула, пригляделась…

Из горла Конрада Карловича торчал наконечник стрелы, вонзившейся сзади в его шею. Карлик пытался что-то сказать, но из его уст вырывались только брызги крови и птичий клекот.

Он уже умирал, но и в этот последний миг не выпускал из рук заветную шкатулку, а только крепче прижимал ее к груди. Наконец его колени подогнулись, и он упал на землю, по-прежнему прижимая к себе добычу.

Надежда подняла глаза и увидела на краю поляны две черные фигуры в длинных плащах с капюшонами, больше похожие на призраков. В руках одного из них был короткий, круто изогнутый лук.

Призраки двинулись к лежащему на земле окровавленному телу, при этом они не шли, а медленно плыли над землей, не касаясь ее ногами. Так плывут над землей сгустки утреннего тумана.

Надежда попыталась попятиться, но почувствовала, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Она превратилась в статую, в соляной столб, как жена Лота, в ее силах было только переводить взгляд. Скосив глаза на своих спутников, поняла, что Мария и Венедиктов находятся в таком же положении — как и она, не могут шевельнуться.

Черные призраки подплыли к мертвому карлику, остановились над ним. Один из них протянул вперед черные костистые руки, и серебряная шкатулка сама перенеслась в них.

Призрак повернулся к Надежде, и в ее голове зазвучал его голос…

Он говорил на древнем гортанном языке, но удивительным образом Надежда понимала каждое слово.

Впрочем, это и не были слова, это были картины, образы.

Сначала она услышала многоголосый и многоязыкий шум, крики ослов и верблюдов, скрип повозок и тележных осей, увидела огромный многолюдный древний город на берегу широкой полноводной реки. Город бедных глинобитных хижин и богатых дворцов, город цветущих садов и шумных базаров.

Отец всех городов — Вавилон.

В центре города возвышалась грандиозная ступенчатая башня. Вавилонская башня. Зиккурат. Сердце города. Жилище богов.

В Зиккурате правят боги — Энлиль, Мардук, небесная госпожа Иштар, Шамаш, Господин Баал.

Богам служат жрецы — только они допущены к их стопам, только они могут напрямую беседовать с богами.

А еще есть Черные стражи — гвардейцы Зиккурата, непобедимые воины, долг которых — следить, чтобы богам не был причинен ущерб, чтобы нечистые руки не коснулись храмового имущества.

Тысячи лет назад великий Вавилон был разрушен и разграблен степными кочевниками, скифами. Скифы осквернили святилище, разрушили статуи богов…

И похитили великую святыню — Стрелу Гильгамеша, Гилареш.

Святыня переходила из рук в руки и наконец нашла упокоение в скифском кургане в далеких северных степях.

Все эти годы по следу Гилареша шли Черные стражи.

Они повсюду искали следы святыни.

Даже смерть не остановила их.

Умерев, стражники Зиккурата стали призраками, но и в таком состоянии они продолжали поиски.

И наконец они нашли Стрелу Гильгамеша. Нашли — и вернут ее туда, откуда она была украдена тысячи лет назад…

«Но Зиккурата давно уже нет! — мысленно ответила Надежда. — Самого Вавилона давно нет!»

«Это неважно, — отвечал ей неслышный голос. — Смерть и само время не властны над святыней. Мы вернем ее в вечный Зиккурат, в вечный Вавилон, который был, есть и будет…»

В глазах Надежды на мгновение потемнело. Когда же к ней вернулось зрение, а заодно и способность двигаться, черных призраков на поляне не было.

Не было и серебряной шкатулки.

Посреди поляны в позе нерожденного младенца лежал кровавый карла. Сейчас он был в буквальном смысле кровавым — темная кровь заливала его одежду.

Рядом с Надеждой молча стояли Мария и Кирилл Венедиктов. На их лицах читались растерянность и удивление.

— Что это было? — наконец проговорила Мария, когда к ней вернулся дар речи.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — процитировала Шекспира Надежда.

— А конкретнее?

— Конкретнее? Тебе придется снова звонить тому полковнику. Армену Степановичу.

— Что? — Мария вспыхнула. — Да никогда! Да ни за что! Только не ему!

— А иначе — что делать с этим трупом? — Надежда показала на карлика.

Теперь, после смерти, он казался безобидным и даже жалким. Трудно было поверить, что при жизни он на многих наводил ужас.

— Что делать?! — Мария схватилась за голову.

— Звони Армену! — твердо повторила Надежда. — Только имей в виду — обо мне ни слова!

И она пошла прочь, оглядываясь через плечо.

Пускай Мария сама разбирается с Венедиктовым и колоритным полковником…

Вернувшись только поздно ночью, утром Мария долго спала. Наконец ей удалось оторвать голову от подушки, она вспомнила все, что случилось вечером, и застонала. Каким тоном разговаривал с ней Армен, когда приехал и застал ее рядом с трупом карлика! Еще и Кирилл вмешался, чтобы ее защитить. Какими глазами смотрели друг на друга эти мужчины! А она чувствовала себя ужасно.

Кончилось дело тем, что их отвезли в полицию. И там допрашивали. Что она могла сказать? Что карлика убили стрелой призраки? Люди, которых не существует уже больше трех тысяч лет? Отчего же тогда стрела самая что ни на есть настоящая? Кирилл пытался им объяснить, но в конце концов Мария решила рассказать все честно. И про Инку Дроздову, и про Ирину, только Надежду нельзя было упоминать. Тогда она решила свалить все на психоаналитика, раз все равно его не найдут. Кажется, Армен не поверил. Хотя стрелы оказались идентичны. А Кирилл зачем-то признался, что ходил к психоаналитику, потом стал рассказывать про поиски карты… В общем, получилось ужасно. Полицейские посчитали его ненормальным, но потом их все же отпустили, причем Армен очень строго сказал, что это еще не конец.

Когда вышли из полиции, Кирилл устроил форменный скандал, обвиняя ее в обмане и чуть ли не в заговоре. Она решила, что с нее хватит, вызвала такси и поехала домой.

— Да, — сказала сама себе, — роковой женщины из меня не вышло. Придется оставаться просто писательницей.

Голос был какой-то чужой, хриплый. Мария потрясла головой, чтобы сбросить остатки тяжелого сна, встала, ополоснула лицо и уселась за компьютер, чтобы записать все, что с ней случилось.

Она долго работала, никто ее не беспокоил, а когда оторвалась от компьютера, оказалось, что день уже пошел на вторую половину. Тут она осознала, что безумно хочет есть. Утром не завтракала, даже кофе не пила. Кстати, кофе в буфете не оказалось. Не было там ни сухарей, ни печенья, то есть ничего, что можно было бы наскоро погрызть.

Мария сунулась в холодильник. Там, выражаясь словами старой авторской песни, была «зима, пустынная зима». Ни колбасы, ни сыра, ни яиц. Хлеба и то не было, если б нашелся старый, можно в микроволновке подогреть…

Скверно. На голодный желудок она работать не может, а если идти в магазин или в кафе, весь драйв пропадет. А ей так хорошо пишется с утра…

Заказать еду на дом? Вроде бы хорошая доставка закрылась, а другая привозит продукты через день. Но это надо выходить на их сайт, который плохо работает, сколько же она времени потратит! И опять же кураж пропадет…

Может, в морозилке есть сосиски или хотя бы пельмени? Без надежды на успех Мария открыла морозилку. Она была пуста, только в углу прятался небольшой пакетик.

— Что тут завалялось?

Мария с трудом развернула замерзший целлофан и едва не заорала.

В руках у нее было что-то ужасное, при ближайшем рассмотрении оказавшееся… замороженным женским пальцем. Ну да, вот и ноготь с ярко-красным маникюром. Инстинктивно Мария разжала руки, и обрубок шлепнулся на пол.

Как он оказался в ее морозилке? Ах да, этот палец прислали Венедиктову, якобы он принадлежал его жене. То есть не настоящей, а той брюнетке.

То есть — тьфу! — вроде бы настоящей жены у него тоже не было, в последнее время этот вопрос как-то отошел на задний план. Мария тогда заменила палец тюбиком своей губной помады (кстати, не жалко ее, цвет ей совсем не подходил). А палец завернула в пакетик и спрятала в сумочку. А дома, вероятно, сунула в морозилку. И забыла про него совсем. Ужас какой! И что теперь делать?

Руки сами схватили телефон, чтобы позвонить Надежде и посоветоваться. Однако бездушный автомат сказал ехидным голосом, что абонент вне доступа сети. Вот когда она нужна, то никогда ее нет!

Палец на полу начал оттаивать, под ним появилось мокрое пятно.

Одно хорошо, убедилась Мария, от такого зрелища у нее напрочь пропал аппетит. Она походила немного по квартире, потом вернулась на кухню.

Ничего не изменилось. Палец никуда не исчез, только под ним уже образовалась крошечная лужица. Мария заставила себя наклониться ниже и увидела кольцо. Ну да, кольцо было на пальце и никуда не делось. То самое — золотой перстень с крупным золотистым топазом. Потускнело, конечно, а так ничего себе.

И получается, поняла Мария с замиранием сердца, что она украла это кольцо. То есть украли-то его люди кровавого карлика, но с них теперь какой спрос. А кольцо у нее, и кто поверит, что так получилось случайно?

Она снова набрала номер Надежды, и снова ответил механический голос. Придется решать самой.

Кольцо нужно отдать, сообразила Мария, родственникам несчастной Ларисы. Палец, разумеется, выбросить, что уж теперь… Но как связаться с родственниками?

Мария вспомнила жуткую тетку, которая заправляла всем на похоронах. Нет, она не в силах с ней встретиться. К тому же тетка вцепится в нее мертвой хваткой и ни за что не поверит, что кольцо попало к Марии случайно. Она поежилась. Такая еще и накостыляет. Или в полицию сдаст. Как бы так исхитриться, чтобы остаться в неизвестности?

И тут Марию осенило: Танька Птицына! Она вечно была адептом школьного братства, все про всех одноклассников знала — кто женился, у кого сколько детей, кто развелся, а у кого уже внуки. Кто уехал в другой город, кто сменил работу, а кто и умер…

Как сказал Гарик Веткин, это Татьяна всех всполошила из-за похорон. Мол, сирота Лариса, никто не придет, нужно проводить ее по-человечески, отдать, как говорится, последний долг… Все-таки в одном классе учились, дружили…

Мария пыталась вспомнить, дружили ли они с Ларисой. Получалось, что нет, но это уже ничего не значит.

В голове зазвучала песня, которая буквально достала на выпускном, как там… когда уйдешь со школьного двора под звуки отвратительного вальса… Вот с тех пор она с одноклассниками и не встречалась. Но на похороны Лариски пошла.

Ну да, проводили, тетка драку устроила, тому же Гарику по уху попало ни за что ни про что!

Мария задумалась ненадолго, потом полезла в стол за старой тетрадкой, в которой были записаны телефонные номера одноклассников. Она давно не встречалась со школьными приятелями, так что мобильных номеров у нее не было.

Тем не менее Птицына ответила сразу.

— Привет! Видела тебя на похоронах, куда ты потом делась? Хотела поговорить…

— Да там скандал такой вышел, я и ушла… — Мария начала осторожно прощупывать почву.

— Ага, представляешь… — Танька, захлебываясь, взялась пересказывать скандал. — Родственников, конечно, можно понять, представляешь, кольцо украли вместе с пальцем!

— Ужас какой! — поддакнула Мария. — Скажи, а ты знаешь их координаты, телефон к примеру…

— А тебе зачем? — спросила Танька, но, не дождавшись ответа, продолжила: — Так у тебя же самой их координаты есть, раз ты на похороны приходила.

— Да нет, ты же мне звонила…

— Я? — удивилась Татьяна. — Я тебе не звонила.

— Ну, сообщение прислала на мобильник, там все указано — время и дата…

— Да у меня и номера твоего нет, ты же с одноклассниками не общаешься, так что на мобильный тебе звонить я никак не могла.

— Странно, кто же тогда мне сообщил? — удивилась Мария. — Гарик сказал, что это ты всех обзванивала…

— Какой Гарик? — По изменившемуся напряженному голосу Птицыной Мария поняла, что на нее сейчас навалятся крупные неприятности.

— Гарик Веткин… — ответила растерянно.

— Ты что, Машка, совсем с ума спрыгнула? Веткин умер пять лет назад!

— Как?

— Как все умирают, инфаркт его в одночасье хватил, пока «скорая» приехала, да пока довезли, ну и помер в реанимации. Он вообще-то пил. Не то чтобы сильно, но прилично… Так что, Машка, что-то ты путаешь, какой Гарик…

— Да-да… — Мария по ходу дела сообразила, что невредно сейчас будет притвориться рассеянной писательницей. — А я смотрю — мужик вроде на Гарика похож, ну, мы перекинулись парой слов, да я и пошла себе… Надо же, умер как рано. И Лариска тоже вот…

Ее расчет был верен. Татьяна тут же перекинулась на несчастную Ларису, после чего Мария распрощалась.

Постояла немного в раздумьях, кусая губы, потом побежала в прихожую и стала рыться в сумке. Ничего не нашла, пришлось выбросить из сумки все содержимое, и на пол выпала визитка. Самая обычная карточка, на ней было только: «Веткин Игорь Петрович». И ниже номер мобильного телефона.

Мария взяла карточку, повертела ее в руках. Потом тщательно прощупала, и ей показалось, что в одном месте чувствуется некоторое утолщение. Поднесла визитку к окну — так и есть, на свету видно было, что в глубине находится небольшой круглый предмет размером с обычную кнопку. Или пуговку.

Не выпуская карточку из рук, она в полной прострации села на диван. Тотчас включился телевизор. Черт, опять пульт завалился за подушки. Мария встала, чтобы его вытащить, карточка упала на пол и скользнула в середину комнаты.

По экрану телевизора вдруг побежала легкая рябь, лицо ведущего перекосилось, и сам телевизор как-то странно загудел. Мария машинально подняла карточку, подошла ближе. Гудение усилилось. Она отодвинулась к двери в коридор, и рябь почти исчезла, а ведущий стал похож на человека.

— Так… — произнесла Мария, отыскав наконец пульт и выключив телевизор, — так…

И тут же испуганно оглянулась. Хотя окружающие считают ее недотепой и сверхрассеянной писательницей и бывший муж, уходя, в сердцах обозвал дурой, все же не настолько она наивна, чтобы не сообразить, что все это означает.

Этот тип, который выдал себя за Гарика Веткина, подошел к ней сам. И назвался Веткиным, причем явно зная, что она настоящего Веткина мало того что лет тридцать не видела, так еще и понятия не имела, что он умер.

И вот эта карточка, а в ней… В ней чип. Который ее подслушивает и сообщает, где она находится. Кому сообщает — вот вопрос. Этому самому Гарику и тем, кто за ним стоит.

Карточка выпала из рук, Мария схватилась за телефон. Потом передумала, засунула карточку между диванными подушками в комнате, но решила, что изоляция недостаточная, заперлась в ванной, пустила воду и только тогда позвонила Надежде. На этот раз повезло, подруга взяла трубку.

— Ну что у тебя опять стряслось? — спросила недовольно. — Соседи залили? Слышу, вода льется.

— Нужно срочно попасть к твоему специалисту… Который сладкое любит.

— К Бобу?

— Не называй имен! — взвизгнула Мария.

— Спокойно! — По ее голосу Надежда поняла, что дело серьезное, и назвала место встречи.

— Только к нему надо через кондитерский магазин. Ладно, сама зайду по дороге.

— Привет, ты чего такая встрепанная? — Надежда встретила Марию на выходе из метро. — Оглядываешься все время, голову в плечи втягиваешь…

— Ох, Надя, тут такое… — Мария шепотом поведала про фальшивого Гарика.

— Ну ты даешь! — начала было Надежда, но потом махнула рукой: Машка в своем репертуаре.

Снова Боб из-за двери встретил их ворчанием, и так же голос его подобрел, когда он услышал про доставку кондитерских изделий. В этот раз Надежда принесла коробку шоколадных вафель, покупной пирог с черникой и полкило «Белочки».

— Что, это — все? — расстроился толстяк.

— Не борзей, — рассердилась Надежда, — ты пока еще ничего не сделал.

Мария молча подала ему карточку фальшивого Гарика, причем держала ее так, будто боялась обжечься. Боб вытащил откуда-то пинцет и аккуратно выковырял крошечный круглый чип, похожий на канцелярскую кнопку.

— И что у нас здесь? Ого… — сказал он через минуту, — что-то серьезное… Непростой человек ваш знакомый, если такие штуки у него водятся!

— Да я его знать не знаю! — открестилась Мария. — И понятия не имею, за каким чертом он мне его подсунул! Я ни к каким секретам не имею отношения.

— Ладно, — Боб оглянулся на женщин, — я немного поколдую, поработаю, попробую пойти, так сказать, от противного, то есть выйти на того, кто это поставил. Посмотрим, что можно сделать, хотя результат не гарантирую.

Надежда рассыпалась в благодарностях и потянула Марию к выходу. Боб даже не обернулся.

— Ты что такая бледная? — спросила Надежда подругу, когда они выбрались на воздух. — Снова от голода ослабла? Не завтракала? Тебе нужно лучше питаться…

— Ой, Надя, совсем забыла! Я же палец нашла в морозилке!

Надо отдать Надежде должное, она не стала ругаться и крутить пальцем у виска. Хотя это же представить невозможно — запихнуть в собственную морозилку человеческий палец и забыть о нем!

Нет, Машка все-таки уникальная личность.

— Пойдем-ка кофе выпьем, а то на улице холодно стоять, ветер какой…

В кафе Мария заказала обычную чашку кофе и круассан, и то пощипывала его нехотя.

— И куда теперь его девать?

— Выбросить или зарыть во дворе, что уж теперь. А кольцо подсунуть в почтовый ящик.

— Куда? Лариска умерла, да я и адреса ее не помню. И Таньке звонить теперь нельзя.

— Адрес я тебе найду, у меня база данных есть. Ты говоришь, тетки выжиги такие, да? Так они небось в квартире твоей одноклассницы торчат, все проверяют, так что в ящик почтовый обязательно заглянут. Это не проблема.

— Это да, но… — Мария вздохнула.

— Что, не помирилась с Арсеном?

— С Арменом… Он как увидел нас с Кириллом, почему-то очень рассердился. Глазами сверкает, басом со мной на повышенных тонах разговаривает. А Кирилл тоже смурной какой-то, вы, говорит, меня обманули, обманом в доверие втерлись, а сами…

— Ну надо же! Кому он нужен-то, в доверие к нему входить… Много о себе понимает!

— Да я хотела ему объяснить, а потом думаю — ну их обоих! Мне работать нужно, все сроки прошли. Села за роман, потом есть захотела, полезла в морозилку. А как увидела палец — весь кураж прошел.

— Понятно. Значит, у тебя теперь ни романа, ни мужика никакого приличного…

— Примерно так. Ладно, пойду я…

— Осторожней там! — напутствовала Надежда.

Утром она насыпала в кошачью миску щедрую порцию корма. Бейсик подошел, брезгливо его понюхал и изобразил на морде крайнюю степень отвращения — мол, такую гадость я не буду есть, даже умирая с голоду!

— Не наглей! — прикрикнула на него Надежда. — Я хорошо изучила все твои фокусы и ничего другого тебе не дам…

И в это время в дверь квартиры постучали.

Именно постучали, а не позвонили.

Надежда удивленно пожала плечами, подошла к двери и заглянула в глазок.

На площадке корчило рожи и подпрыгивало от нетерпения какое-то существо, в котором Надежда с некоторым усилием узнала своего юного соседа.

Когда она открыла дверь, Димка влетел в квартиру с выражением загадочной значительности на лице. Или значительной загадочности, если так будет понятнее.

— Тетя Надя, хорошо, что вы дома! — выпалил он.

— Ты чего стучишь? — удивленно спросила Надежда. — Звонок не работает, что ли?

— Не знаю, тетя Надя, я не проверял. Но Боб велел мне не пользоваться никакой электроникой.

— И звонком тоже?

— Про него он не говорил, но я на всякий случай.

— А в чем дело?

— Боб залег на дно. И не пускает пузыри, чтобы его по ним не засекли.

— Почему? Что случилось?

— Это он сам расскажет. Он просил вас прийти. Прямо сейчас.

— Хорошо, я приду, только оденусь…

— Я вас провожу.

— Спасибо, но уж как-нибудь найду дорогу. Я у него много раз была.

— Нет, он в другом месте. Та его берлога спалилась.

Накануне Боб привычным жестом закинул в рот горсть орехов, добавил к ним печенье, захрустел и поднес к глазам чип, который дала ему Надежда Николаевна. Воспользовавшись увеличительным стеклом, он разглядел длинную цепочку цифр, букв латинского и греческого алфавита и других знаков. Тогда он включил самый мощный из своих компьютеров и ввел в него один за другим все эти знаки.

Компьютер на мгновение притих, потом по экрану побежали ровные ряды цифр. Строки бежали все быстрее и быстрее, и скоро от их мелькания у Боба зарябило в глазах. Он несколько секунд удивленно следил за экраном, но потом опомнился и попытался остановить процесс.

Компьютер, однако, не слушался управления. Цифры на экране слились в сплошное мерцающее облако, и вдруг из системного блока повалил дым.

— Пипа суринамская! — с ужасом выпалил Боб и бросился выключать из сети все системники и приборы.

Он метался по подвалу, спотыкаясь о провода и выдергивая вилки из розеток, и через несколько минут в его офисе наступила небывалая тишина. Однако к этому времени едва не половина приборов и устройств уже вышла из строя.

Боб смотрел на безвозвратно погибшую технику со смешанным выражением — с испугом, отчаянием и в то же время с каким-то странным восторгом, с каким смотрит человек на поток вулканической лавы, уничтоживший его дом, с мистическим восторгом, какой вызывают у нас проявления беспримерного могущества стихии.

Час спустя он подкараулил во дворе Димку и поманил его пальцем.

Парнишка стремглав бросился к своему кумиру и выпалил:

— Боб, а я тебе писал в мессенджере, но ты не ответил…

— Тсс! — прошипел Боб. — Не пиши мне и не звони, все мои контакты забудь. Сбегай к той тетке, которую ты ко мне привел, к своей соседке… ну, которая приносила такое вкусное печенье…

— К тете Наде…

— Вот-вот. Приведешь ее туда, где я пережидал неприятности в прошлом году, ну, помнишь, когда на меня наехали люди Паука.

— Помню, само собой!

— Вот, приведи ее туда.

Димка бросился выполнять приказ, а Боб напоследок крикнул ему в спину:

— И не пользуйся никакой электроникой!

— Прежняя берлога Боба спалилась, — повторил Димка с удовольствием от причастности к важным делам и событиям. — Он теперь на запасной площадке, я вас туда провожу. Только, тетя Надя, скорее — дело срочное, не терпит этих… отлагательств!

Надежда, заинтригованная, быстро оделась и отправилась вслед за Димкой. В кондитерский магазин она не пошла, рассудив, что обстоятельства не вполне подходящие.

Димка провел ее через два проходных двора и привел в третий, посреди которого возвышался круглый холм, покрытый густой пожухлой травой.

Надежда время от времени замечала в окрестных дворах такие холмы. Кто-то рассказал ей, что под ними скрыты бомбоубежища системы гражданской обороны, построенные еще во времена Карибского кризиса, но она как-то об этом не задумывалась.

Но сейчас Димка направился именно к этому холму. Обошел его и остановился возле заржавленной металлической дверцы. Оглянувшись и удостоверившись, что рядом нет никого, кроме Надежды Николаевны, постучал в дверцу условным стуком — три сильных удара, два послабее, потом снова три сильных.

Ничего не произошло.

Димка повторил серию ударов в той же последовательности.

На этот раз дверь надсадно заскрипела, приоткрылась, и из-за нее донесся хриплый недовольный голос:

— Ты что стучишь, что стучишь? Я вот тебе сейчас по голове постучу, будешь тогда знать!

— Дядя Лимонадыч, это я, Дима, я к Бобу пришел! — выпалил парнишка в дверной проем.

— Какой я тебе Лимонадыч? — проговорил голос из двери. — Я — Артур Леонардович! Трудно запомнить, что ли? Кажется, самое обыкновенное имя!

— Трудно…

— А насчет Боба… Не знаю никакого Боба, и Гороха не знаю…

Откуда-то из глубины холма донесся приглушенный голос:

— Лимонадыч, пусти их! Это ко мне!

Дверь открылась.

На пороге стоял приземистый дядечка лет шестидесяти, похожий на гнома из сказки про Белоснежку. У него на носу криво сидели круглые металлические очки.

— Кто такие? — строго осведомился, оглядев пришельцев с ног до головы. — Какая у вас форма допуска?

— У меня лично вторая… — машинально ответила Надежда, вспомнив свое прошлое в научно-исследовательском институте.

— Вторая — это хорошо, — благосклонно проговорил гном. — Со второй я вас допускаю. А вот у этого молодого человека форма имеется?

— Имеется, имеется, все у него имеется! — донесся из-за спины гнома голос Боба. — Пропусти уже их, Лимонадыч, не выделывайся!

— Лимонадыч, Лимонадыч… — проворчал гном. — Трудно, что ли, запомнить — я Артур Леонардович…

Тем не менее он отступил в сторону, пропуская Надежду и ее малолетнего спутника.

Они вошли и оказались в длинном полутемном коридоре, по потолку которого были развешаны тусклые лампочки в колпаках из металлической сетки.

— Идите вперед, никуда не сворачивая! — напутствовал гном.

Надежда пошла и вскоре оказалась перед лестницей, ведущей куда-то вниз.

Поскольку других вариантов не было, она стала спускаться. Димка поспешал за ней.

Спустившись по лестнице до конца, они оказались в большой квадратной комнате, на стенах которой висели выцветшие плакаты, объяснявшие, как следует вести себя в случае радиоактивного заражения местности.

Еще возле стены были разложены несколько прорезиненных балахонов — комплекты химзащиты.

Из-под потолка донесся искаженный динамиком голос Артура Леонардовича:

— Прежде чем войти в защищенную зону, наденьте костюмы химзащиты!

— Вот это? — Надежда с ужасом взглянула на прорезиненный балахон.

— Да не слушайте вы его! — проворчал Димка.

— Не слушайте Лимонадыча! — повторил за ним голос Боба из второго динамика. — Заходите ко мне!

Надежда оглядела комнату и нашла в дальней стене дверь со штурвалом на ней, больше похожую на те, какие бывают на кораблях и подводных лодках.

Димка на правах старожила подскочил к железяке и несколько раз повернул ее.

За первой дверью обнаружилась еще одна такая же. Надежда хотела было открыть ее, но Димка проговорил:

— Тут шлюзовая система, проход не откроется, пока мы не закроем первую.

— Ничего себе!

Надежда закрыла первую дверь, и тогда Димка открыл вторую.

Они вошли в большую, ярко освещенную комнату, посредине которой в неудобном старом кресле сидел Боб.

— Ну, Надежда Николаевна, страшное дело! — приветствовал ее Боб. — Такие силы задействованы — мама не горюй! Всю технику мне перепортили!

— Ой, извини, — испугалась Надежда, — я не хотела тебя подставлять, понятия не имела, что все так серьезно…

— Да ладно, мне самому было интересно. Так что подруга ваша какой-то очень крутой организации дорогу перебежала. Пришлось сюда перебраться, это мой запасной аэродром.

— А что это вообще за место?

— Бывшее бомбоубежище. Здесь предусмотрена мощная защита от электромагнитного импульса, поэтому никакие самые хитрые хакеры меня не нащупают.

— А как же ты сам без интернета?

— Почему без? Когда убежище обустраивали, интернета, разумеется, в помине не было, но сюда провели линию защищенной связи. А тогда все делали надежно, уж если есть защищенная связь, то она действительно защищенная. Я к этой линии подсоединился и могу выходить в сеть, правда, со всеми возможными предосторожностями. Если бы не было так неудобно сюда попадать, я бы здесь постоянное рабочее место организовал… Но давайте уже перейдем к делу. Кому вы так серьезно насолили, что против меня пустили в бой тяжелую артиллерию? Или не вы конкретно, а ваша подруга?

— Вот я все думала… — вздохнула Надежда, — сама по себе Мария, если честно, никому напрочь не нужна. Обычная женщина, никаких у нее тайн, никаких секретов. Я ее сто лет знаю. Но этот чип ей подсунули после того, как она познакомилась с одним таким… Венедиктов Кирилл Николаевич… лет ему… сорок пять или чуть больше. Работает сейчас в конторе «Геомедиум», телефон еще мобильный могу дать. Больше ничего не знаю.

— Да ладно, мне хватит. — Толстые пальцы Боба быстро сновали по клавиатуре, — так… Так-так-так…

— Ну что там? — спросила Надежда, выждав достаточно приличное время.

— Ну, — Боб откинулся на спинку кресла, которое жалобно скрипнуло, — значит, так… — Он перевел дыхание и продолжил: — Родился Кирилл Николаевич в Петербурге в одна тысяча… в общем, сейчас ему сорок восемь. В детстве все обычно: детский сад, школа, поликлиника, лагерь какой-то спортивный… Потом поступил в университет на географический факультет, отучился без проблем, ездил в экспедиции пару раз — в Сибирь и на Кавказ. Дальше — диссертация там же, в университете, потом работа… одна фирма, другая… в этом самом «Геомедиуме» он трудится с две тысячи десятого года.

— И женат, конечно, не был?

— Не был, тут сведений нет. И паспорт не менял. И заграничный, что характерно, не получал, уже лет десять никуда не выезжает.

— Значит, ничего интересного?

— Как раз есть кое-что. С две тысячи девятого года по две тысячи двенадцатый о нем нет никаких сведений.

— Как так?

— Вот так. Получается, что в это время гражданин Венедиктов не пользовался общественным транспортом и поликлиникой, не платил налогов, не заказывал продукты в ресторанах и какие-то вещи в интернете, не платил штрафы за неправильную парковку, не пользовался банковскими карточками… и все такое прочее. Я проверил, получается, что он как бы исчез, а так не бывает.

— Уехал из страны? Хотя паспорт…

— Ну да, паспорт, и точно известно, что из страны он не выезжал и не вылетал. И билетов, кстати, не покупал ни на поезд, ни на автобус внутри страны.

— И что же это значит? Кто-то стер всю информацию о нем за эти три года?

— Получается так…

— Вот оно что… — Надежда вспомнила слова психоаналитика, что кто-то работал с Венедиктовым еще до него, причем воздействие было очень сильным. — Значит, ему стерли память, а также всю информацию о его жизни за эти три года… — Надежда задумалась. — Стало быть, возможно, он все-таки был женат, и воспоминания вовсе не ложные, а самые что ни на есть настоящие. Прошло время, и они вернулись. Не все, но частичные, он помнит жену урывками! И что теперь делать?

— Тяжелый случай, — согласился Боб, — но есть в ваших рассуждениях рациональное зерно.

— Ох, поймать бы этого мужика и допросить! — алчно сказала Надежда. — Этого фальшивого Гарика Веткина, но как до него добраться? Ведь ты сам говорил, что за ним такие силы стоят, что лучше не связываться…

— Силы-то стоят, да, может, не за ним, может, сам он никому не нужен, так, шестерка… — раздумчиво сказал Боб. — Ладно, Надежда Николаевна, мне и самому интересно их переиграть, так что сделаю я одну вещь… — Он снова начал набирать что-то на компьютере, потом глянул очень выразительно, так что Надежда все поняла:

— Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю! Как те три обезьянки…

— Вот-вот. Есть у меня кое-кто нужный, я когда-то для них много чего сделал… — пробормотал Боб. — О, ответили!

Надежда демонстративно зажмурилась.

Мария остановилась на переходе, огляделась по сторонам.

Вдруг рядом с ней затормозила черная машина, из нее выглянул тот самый тип, который выдавал себя за Гарика Веткина, и, лучезарно улыбнувшись, промурлыкал:

— О, Машуня, какая встреча! Садись, подвезу тебя, куда хочешь. Заодно поболтаем…

Мария шарахнулась от машины и выпалила:

— Ни за что к тебе не сяду! Думаешь, я не знаю, что настоящий Гарик умер?

— Ах, вот как! — улыбка на лице мужчины выцвела, превратившись в волчий оскал. — Узнала, да? Тем лучше. Тогда мы можем раскрыть карты. Садись в машину!

— Ни за что…

— Я сказал — садись! Ты же не хочешь, чтобы я тебя затолкал силой, на глазах у всей улицы?

Мария изобразила испуг и растерянность.

Мужчина открыл дверцу машины и чуть не втащил ее на пассажирское сиденье. Закрыв дверцу, выжал сцепление, и автомобиль двинулся вперед.

Немного отъехав, лже-Веткин покосился на Марию и прошипел:

— А теперь признавайся, на кого ты работаешь. И сейчас же отдай мне чип!

— Какой чип? О чем ты говоришь? — Мария сделала круглые глаза. — Кто ты на самом деле такой?

— А вот это тебя не касается! — рявкнул мужчина. — Отдай чип по-хорошему! Я знаю, что он у тебя!

Он уставился на Марию мрачным взглядом и для пущего эффекта скрипнул зубами.

И тут прямо перед его машиной затормозил черный внедорожник. В тот же миг еще один такой же внедорожник прижался к машине слева. Взяли в коробочку, что называется.

— Это еще что за хрень… — пробормотал фальшивый Веткин, резко тормозя.

Из переднего авто вышли два человека в черном, приблизились к машине лже-Веткина.

Мария предусмотрительно открыла дверцу, вышла и пересела в один из внедорожников. Люди в черном подсели в салон, сдавив фальшивого Гарика с двух сторон.

— Вы кто такие? — прошипел он.

— Вопросы здесь задаем мы! — перебил его один из людей в черном. — Налицо попытка похищения человека. Очень тяжелая статья. Мы все свидетели. Вы арестованы. Руки!

— Что вы несете! Какая попытка? Какое похищение? Да вы знаете, с кем связались? Вы знаете, кто я?

— Вот сейчас и узнаем.

Лже-Веткин потянулся рукой к карману, но рядом с его виском щелкнул предохранитель пистолета.

— Не делать резких движений! Руки держать на виду, положить на приборную панель!

Лже-Веткин перекосился, но послушно положил руки на панель и прошипел:

— Возьмите сами удостоверение в левом внутреннем кармане!

На его руках тут же защелкнули наручники.

Человек в черном достал из пиджака Гарика удостоверение, проглядел его и спрятал в свой карман.

— Эй, вы что? — вскинулся лже-Веткин. — Отдайте удостоверение! Вы же теперь знаете, кто я! Отдайте немедленно, или у вас будут большие неприятности!

— Неприятности будут у тебя, когда твое начальство узнает, что ты не только посеял дорогущий чип особой отчетности, но и потерял служебное удостоверение!

— И табельное оружие! — добавил его напарник, доставая из наплечной кобуры пленника пистолет.

Лже-Веткин открыл рот, собираясь что-то сказать, но поперхнулся, закашлялся и замолчал.

— Вижу, ты все понял.

— Да кто вы, блин, такие? — простонал пленник. — Откуда взялись на мою голову?

— Примерно оттуда же, откуда ты, но только мы поумнее.

— И чего вы от меня хотите?

— Вот это уже правильный вопрос. Надеюсь, ты правильно оценил свое положение и будешь вести себя как разумный человек?

— Бу… буду… — пробубнил лже-Веткин. — А что мне еще остается?

— Действительно, что еще…

Машина в сопровождении двух внедорожников въехала во двор, подкатила к поросшему травой холму и остановилась.

Лже-Веткина вытащили, подтянули к открытой двери, ведущей в холм, и подтолкнули в спину.

— Он ваш! — крикнул в проем человек в черном.

Из двери тут же выглянул очень толстый парень в грязной футболке немыслимого размера и поманил прибывшего к себе:

— Заходи уж, поговорим…

— Хоть наручники снимите, а то унизительно…

Вслед за лже-Веткиным вошла Мария.

Если фальшивый Веткин и удивился, увидев внутри Марию с Надеждой, то вида не показал. Мария же смотрела на него волком, а Надежда — с усмешкой.

— Ну и что вы хотите знать… — недовольно поморщившись, вновь прибывший начал растирать запястья.

— Все! — твердо сказала Надежда. — Мы хотим знать все, и даже больше! Что случилось с господином Венедиктовым за те три года, которые стерли из его памяти?

— Это секретная информация, если узнаете, у вас будут большие неприятности.

— Да ладно, Гарик, — вступила Мария, — уж извини, так тебя буду называть, настоящему Веткину уже все равно. А имя твое нам без надобности. Так вот, неприятности у нас и так есть, и у него, Кирилла, неприятностей выше крыши.

— Так что давай колись! — буркнул Боб. — Если хочешь назад чип получить. Правда, он поврежден маленько стараниями твоих коллег.

— Все равно имущество подотчетное, должен его сдать, иначе хана мне, — вздохнул фальшивый Гарик.

— Тогда не тяни время! — рявкнула Мария.

Надежда покосилась на подругу — что-то Машка слишком агрессивна. Она не знала, что сегодня ночью Мария отыскала в дебрях своей квартиры старый школьный альбом и долго рассматривала фотографию настоящего Игоря Веткина. Симпатичный был парень в юности, взгляд открытый, густые светлые волосы…

Марии стало стыдно, что она могла принять этого плешивого козла за бывшего одноклассника, поэтому и злилась сейчас.

— Слушаем вас! — сказала Надежда Николаевна. — Все-таки был он женат или нет?

— Был. Познакомился Венедиктов со своей женой в две тысячи девятом году, через полгода они поженились. Куликова Елена Викторовна, моложе его на четыре года, работала в одной секретной организации… Название лучше не спрашивайте, все равно не скажу, что хотите со мной делайте. Лаборатория эта разрабатывала новые психотропные средства…

— Понятно… — процедила Надежда.

— Что там и как — знать не знаю и вам не советую выяснять. Информация опасная.

— Ты мне еще советовать будешь! — Мария вскочила с места с намерением залепить козлу оплеуху.

— Да тише ты! — прикрикнула Надежда. — Угомонись, иначе Кириллу не сможешь помочь!

Имя подействовало, Мария снова плюхнулась на стул.

— В общем, они поженились, и Елена даже хотела уволиться, но ее не отпустили. Не потому что была ценным сотрудником, а из-за секретности. Там все сотрудники давали подписку… ну, сами понимаете. Санкции были обещаны очень суровые. Куликова не могла даже мужу сказать, где работает и чем занимается, он думал, что в обычной фирме менеджер. И пару лет все было прекрасно, пока один там… не то он испытывал это средство на себе, не то утечка у них произошла, и он то ли случайно, то ли намеренно принял большую дозу…

— И?..

— Что «и»? — огрызнулся фальшивый Гарик. — Сошел с катушек, зарезал коллегу, что с ним работал, потом выскочил в коридор и набросился на первую попавшуюся сотрудницу.

— На нее? — ахнули женщины.

— Ну да, на Куликову Елену Викторовну. И задушил ее голыми руками, от этого препарата большая сила в организме бывает некоторое время. Потом схватился с охранниками, одного убил, второй в тяжелом состоянии, наконец, пытался выбежать на улицу, но удалось предотвратить.

— Его убили?

— Пришлось, иначе не справиться было… В общем, начальство распорядилось препарат дальше не разрабатывать, потому как слишком вредные побочные эффекты, а этот случай засекретить. Умерших похоронили за счет фирмы, дали денег, но Венедиктов все никак не мог успокоиться. Объявили, что у жены его был сердечный приступ, он не поверил…

— Кто ж в такое поверит? — хмыкнула Надежда.

— От него было много беспокойства, так что начальство распорядилось его… обезопасить. Устраивать несчастный случай или самоубийство поостереглись, потому что расследование будет, а там и о жене вспомнят. Поэтому ему просто стерли из памяти эти три года. Ну и всю информацию о нем стерли.

— На том и прокололись, — усмехнулся Боб.

Гарик в ответ только пожал плечами.

— Там у них был крупный специалист, он Венедиктовым и занимался. А потом к нему приставили куратора, то есть меня, чтобы я не выпускал его из виду.

— Так десять лет с ним и валандался? — презрительно спросила Мария. — Хорошая работенка, не пыльная.

— Вот именно, зато денежная, — поддакнула Надежда.

— Все было тихо и спокойно, он устроился в «Геомедиум», за ним присматривали, пока не появилась ты. — Гарик с ненавистью посмотрел на Марию.

— Присматривали? Что ты имеешь в виду? — вскинулась она. — Постой-постой! Это одна из тех жутких теток у него на работе?

— Ну да, она, Ариадна Витальевна Кукушонок. Очень ответственная женщина, работает не за страх, а за совесть…

— Это, значит, он этой дуре в жуткой вязаной кофте и денег не платил! — фыркнула Мария. — Хорошо устроился!

— Не отвлекай его, а то он вообще никогда не закончит, — посоветовала Надежда.

— А мне спешить некуда! — фальшивый Гарик наглел на глазах. — Кофейку бы налили, что ли…

— Ага, и какаву с чаем! — хором заорали женщины.

— А чип твой хоть и испорченный, хороших денег стоит. Толкну-ка я его интересующимся людям… — задумчиво пробормотал Боб, — нужно же мне новое оборудование покупать. А денег откуда взять? Удостоверение твое тоже можно пристроить, найдутся желающие.

— Понял, понял! — Гарик мигом скис. — Я пошутил. Значит, все было прекрасно, пока Ариадна не сигнализировала мне, что у Венедиктова начали проступать воспоминания о жене. Сны всякие и тому подобное. Я решил за ним понаблюдать и убедился, что все так и есть. Он обратился к психоаналитику… этому…

— Мы знаем.

— Тот усиленно убеждал его, что не было никакой жены, но тут вмешались деятели из «Тенистого уголка». Сам-то психоаналитик был полный лох, но его секретарша… Все зашло слишком далеко, для чего-то они хотели Венедиктова использовать.

— И ты это дело проворонил, — злорадно сказала Мария.

— А потом ты начала крутиться возле моего объекта, а это непорядок. Я и решил тебя проверить.

— И подложил чип, чтобы держать ее под контролем, потому что еще одного прокола тебе бы не простили! Короче, — Надежда посмотрела на часы, — как помочь Венедиктову? Ты можешь назвать имя психиатра, который с ним работал?

— Назвать-то могу, да только его давно в стране нет. Но, уезжая, он сказал ключевое слово, если его назвать, то эти три года воспоминаний вернутся. Правда, он ни в чем не уверен, но его отпустили с таким условием.

— Какое слово?

Гарик протянул руку, и Боб вложил в нее чип и удостоверение.

— Если наврешь… — прошипела Мария, — или не скажешь…

— Да больно надо! Попокатепетль!

— Чего?

— Попокатепетль! Вулкан такой в Южной Америке!

Пока подруги переваривали информацию, Гарик испарился.

— И нам пора, — Надежда заторопилась, — вечер скоро, Саша вернется, а у меня и к ужину ничего нет. Маш, ты куда? Нам же к метро по дороге.

— Да я тут…

— Машка, ты к нему хотела поехать и слово сказать? С ума сошла! Это специалист должен делать! Вот найду хорошего психиатра, да ты знаешь, есть у меня доктор Крылов, позвоню ему… Машка, дай слово, что не пойдешь!

— Да ладно, ладно, мне на занятия надо…

Надежда не очень-то поверила, но перед глазами стоял голодный и сердитый муж, поэтому она опрометью побежала к станции метро.

Мария подошла к розовому особнячку на улице Панаева. Сидевшая в холле неизменная вахтерша подняла на нее взгляд.

— Я к Венедиктову, — как можно увереннее проговорила Мария, — к Кириллу Николаевичу.

— Да уж знаю, — ответила вахтерша не без ехидства. — Ходят и ходят, а чего ходят… Ладно, проходите, чего зря звонить! Он вроде не ушел еще…

Мария поднялась на второй этаж, постучала в дверь.

— Войдите! — донесся из кабинета голос Венедиктова.

Мария открыла дверь и вошла.

Увидев ее, Кирилл Николаевич вскочил из-за стола и бросился навстречу.

— Ах, что же вы не предупредили, что придете… Я попросил бы прибраться здесь, а то у меня такой беспорядок. Хотите кофе? Или, может быть, чаю? К сожалению, у меня к чаю ничего нет, но я могу попросить у коллег… Мария, я должен извиниться перед вами за то, что был груб. Я понимаю, что вы ни в чем не виноваты. Все так сложно… Мы обязательно разберемся во всем, когда поговорим. Так хотите чаю?

— Нет, Кирилл Николаевич, спасибо, ничего не хочу. Я пришла, чтобы сказать вам кое-что…

— Сказать? — Венедиктов побледнел, покраснел, сжал пальцы в кулаки и забормотал: — Я догадываюсь… Наверняка я вам неинтересен… Ну да, какая-то кабинетная крыса… то есть крыс… Да еще невоспитанный — я вам даже присесть не предложил! Простите, простите меня! Садитесь! — Он придвинул ей стул, протер сиденье носовым платком и отскочил. — Что же я тяну? Вы пришли сказать мне… так говорите! Лучше страшная правда, чем сладкая ложь!

— Что вы, Кирилл Николаевич, — смущенно пробормотала Мария, дождавшись паузы в монологе Венедиктова. — Вы вовсе не такой! Вы вовсе не крыса… то есть не крыс. И сказать я вам хотела совсем не это.

— Не это? — Венедиктов оживился. — А что же?

— Пока… попа… — Мария поняла, что забыла кодовое слово, и принялась рыться в сумочке, чтобы найти бумажку, на которой его записала. — Да где же она…

— Что вы ищете? — забеспокоился Венедиктов. — Вам нужна салфетка? Платок?

— Нет… Вот! — Мария победно сжала в руке смятую бумажку.

Разгладила ее и отчетливо произнесла, глядя в глаза Венедиктову:

— Попокатепетль!

Кирилл Николаевич заморгал в недоумении.

— Что? — переспросил, растерянно уставившись перед собой.

— Попокатепетль! — повторила Мария.

Она поняла, что кодовое слово не подействовало на Венедиктова. Да и странно было бы, если бы название какого-то вулкана могло изменить человека, вернуть ему память…

А может, и к лучшему. Пусть все будет как прежде.

— Извините, — проговорил Венедиктов с удивлением. — Со мной сегодня что-то странное происходит. Я забыл, кто вы. Вы из управления геодезии? Или из министерства?

— Но я… — Мария оторопела.

— Простите меня, если мы с вами закончили, то я должен идти. Рабочий день закончился, я договорился встретиться с женой. Она будет ждать.

— Но она… — Мария вскочила с места, — понимаете… ведь она…

— Вы хотите сказать, что уже поздно? Что я опоздаю и она не дождется? Нет, что вы… — Венедиктов рассмеялся счастливым смехом человека, который полностью уверен не только в собственной жене, но и вообще в завтрашнем дне. — Она обязательно меня дождется!

И он поспешно вышел из кабинета, забыв его запереть. Мария посидела немного, переглядываясь с портретом Вестингауза. Ученый нахмурил брови и зашевелил губами… Показалось? Или нет? Мария сумела разобрать только что-то насчет «поспешишь — людей насмешишь» и что нужно слушать умных людей, если сама не соображаешь.