Стюарт Крох

10. Весна

Кот Снежок больше любил ночь, чем день. Может быть оттого, что ночью он лучше видел, но скорее всего, дело в том, что ночью в Нью-Йорке происходит масса интересного.

Снежок завел себе в округе кое-каких друзей. Среди них были домашние кошки, были и коты из лавок. Например, он знал одну мальтийскую кошку из продуктовой лавки, белую персидскую кошку из дома напротив, кошку черепаховой окраски из кулинарии, тигрового кота, обитавшего в подвале районной библиотеки, и красавицу ангорку, которая удрала из зоомагазина на Третьей авеню, где ее держали в клетке. Теперь она жила в сарае, где хранился садовый инструмент, в небольшом парке возле дома Стюарта.

В один прекрасный весенний вечер снежок допоздна засиделся в парке в гостях у ангорской кошки. Когда он, наконец, стал собираться домой, было уже довольно поздно. Вечер выдался такой чудесный, что ангорка решила пройтись с ним за компанию. Дойдя до дома мистера Кроха, Снежок с ангоркой присели на тротуар с той стороны, где располагалась комната Джорджа. Стена была увита плющом, длинная зеленая лоза тянулась до самого окна. Снежку плющ был очень кстати: возвращаясь ночной порой, он взбирался по нему наверх, и через окно попадал прямо к Джорджу в комнату. Снежок принялся рассказывать своей приятельнице о Маргало и Стюарте.

— Господи! — воскликнула ангорская кошка. — Неужели ты правда живешь в одном доме с птицей и мышью и до сих пор никак этим не воспользовался?

— Да, так оно и есть, — признался Снежок. — Но сама посуди, что же я могу сделать? Ведь Стюарт как-никак член семьи, а птица живет в доме на правах гостя, как и я, кстати.

— Ну знаешь, — сказала ангорка, — могу только поражаться твоей выдержке — я бы так не смогла.

— Еще бы! — отозвался Снежок. — Впрочем, иногда мне кажется, что это чрезмерное воздержание мне не на пользу. В последнее время я стал какой-то нервный, раздражительный, наверное, это оттого, что я никогда не позволяю себе расслабиться.

Кошачьи голоса звучали все громче и громче, за разговором друзья даже не услышали, как зашелестел плющ у них над головой. То был сизый голубь, который спал, сидя на ветке. Кошачий разговор разбудил его, и он стал прислушиваться. «Очень, очень интересно», — сказал про себя голубь. «Пожалуй, послушаю-ка я еще, может, узнаю кое-что любопытное».

— Снежок, — заговорила ангорская кошка. — Я не спорю, у кота, конечно, должно быть чувство долга по отношению к своим домашним, и в сложившейся ситуации было бы нехорошо, если бы ты съел Маргало, но я-то — не член твоей семьи, так что мне ничто не мешает ее съесть, а?

— Пожалуй, что нет, во всяком случае, я не вижу ничего, что бы этому противоречило, — согласился Снежок.

— Ну тогда я отправляюсь, — объявила ангорская кошка и с этими словами стала карабкаться вверх по лозе. У голубя сон как рукой сняло. Он уже приготовился было лететь, но разговор внизу продолжался.

— Погоди-ка, — сказал Снежок, — зря ты так торопишься. Я думаю, сегодня тебе там едва ли стоит появляться.

— Это еще почему? — спросила ангорка.

— Ну, начать с того, что ты вообще не имеешь права входить в наш дом. Это называется незаконное вторжение, и у тебя могут быть крупные неприятности.

— Да не будет у меня никаких неприятностей, — отрезала ангорская кошка.

— Прошу тебя, подожди до завтрашнего вечера, — продолжал Снежок. — Завтра мистер и миссис Крох идут в гости, будет не так опасно. Поверь мне, я ведь тебе добра хочу.

— Ну, ладно, — согласилась ангорка, — могу и подождать. Скажи только, как мне найти эту птицу, когда я буду уже в доме?

— Проще простого, — ответил Снежок. — Заберешься по лозе, прыгнешь в комнату Джорджа через окно, потом спустишься вниз, и на травяной подстилке, что на книжной полке, увидишь птицу.

— Действительно нетрудно, — произнесла ангорка, облизываясь. — Премного вам обязана, сэр.

— Ну погоди, старый плут, — прошептал голубь и торопливо полетел на поиски бумаги и карандаша.

Снежок пожелал своей приятельнице спокойной ночи, вскарабкался по лозе и отправился спать.

Проснувшись на следующее утро, Маргало нашла на подстилке записку. В записке значилось: «Остерегайся чужой кошки, которая придет ночной порой», а вместо подписи стояло «Доброжелатель». Маргало сунула записку под крыло, и весь день размышляла, что ей делать. Однако она не решилась показать записку кому бы то ни было, даже Стюарту. Она была так перепугана, что ничего не могла есть.

«Что же мне делать?» — твердила она про себя.

Наконец, когда стали сгущаться сумерки, она выпорхнула в открытое окно и улетела, не сказав никому ни слова. Была весна, и Маргало устремилась на север. Она летела все дальше: что-то подсказывало ей, что когда на землю приходит весна, птице пора перебираться на север.