Мне этот сюжет — с рубахой — напомнил почему-то не «Анну Каренину», а то, чего она не могла знать (Блум: «Давай отлепи-ка»).
См. прим. к первой части № 355.
См. прим. к первой части № 71.
См. прим. к первой части № 117.
См. прим. к первой части № 109.
См. прим. к первой части № 85.
См. прим. к первой части № 95.
См. прим. к первой части № 40.
См. прим. к первой части № 86.
См. прим. к первой части № 14.
См. прим. 116.
См. прим. к первой части № 155.
См. прим. к первой части № 212.
См. прим. к первой части № 255.
См. прим. к первой части № 184.
См. прим. к первой части № 84
См. прим. к первой части № 117.
См. прим. к первой части № 224.
См. прим. к первой части № 167.
См. прим. к первой части № 312.
См. прим. к первой части № 212.
См. прим. к первой части № 328.
См. прим. к первой части № 190.
Следует заметить, что в Санкт-Петербурге «женщины на империал не допускаются» (С. Ф. Светлов, «Петербургская жизнь в конце XIX столетия»).
Запись в дневнике М. Башкирцевой (вторник, 25 октября 82 г.).
Одна из последних записей М. Башкирцевой (Четверг 16 октября 84 г.).
Аллея или улица, ведущая к цирку, где происходит коррида.
То же и у Дюка в «Ученике чародея».
Анекдот советских времен. Старушка, на обещания грядущего изобилия: «Ничего, пережили голод, переживем и изобилие».
Русская идея — это, конечно, никакой не оксюморон, это мы так: наживка для антисемитов. Русская идея скорей уж тавтология — отчего и несбыточна.
«Израиль есть сын мой, первенец мой» (Исх. IV, 22).
Анекдот: «Сахару?» — «Я уже взял два кусочка». — «Пять, положим, но кто же считает».
См.: Арно Царт, «Повесть о Лисе», стих V (в последней строке следует читать «От Рима до острова Уайт» вместо «От Рима до острова Мэн» — и если уж это стихотворение вы вправду отыскали, то прочтите и следующее за ним).
Наборщику: не трогай.
Не «перед нами вопрос»; здесь важно, кто перед кем.
Здесь не внушавший опасности хирургический скальпель перерезал строку, которая продолжилась лишь спустя десять дней. Вынужденный перерыв был заполнен чтением «Ады» (М., 1996). Вообще же невредно вспомнить, что́ было прочитано за истекшие четыре года: «Охранная грамота» летом 1994 года в Линьяно — практически впервые; несколько позднее «Улисс»; «Доктор Живаго» — в декабре 1996 года, в ходе недельной халтуры в Брауншвейге — тоже практически впервые. (Не считать же чтением детскую гоньбу сквозь какие-то листки шестьдесят третьего года за антисоветчиной, завершившуюся полным разочарованием. Зато на сей раз стало ясно: вот одна из трех вершин русской прозы астрономически подошедшего к концу двадцатого века. И всяк, кому это говорилось, тут же кривился: «„Доктор Живаго“? Ну, ладно, а еще какие две?» Я с легкостью вправлял собеседнику вывихнутую челюсть: «„Дар“ и „Чевенгур“». Спор не получался, тема менялась.) В декабре 1997-го был прочитан «Моби Дик», низкий поклон переводчику — впрочем, каким же манером я должен выражать тогда свою признательность С. Ильину и чете — чье-то излюбленное словцо — переводчиков «Улисса»? В остальном чтение этих лет, хоть и включало хорошую литературу — даже замечательную: «Норма», «Омнибус», эссе Бродского, — не сопровождалось полным солнечным затмением.
Тирренские или тирсенские, то есть этрусские морские разбойники. Берите и читайте незабвенного Н. А Куна.
И крестьянки чувствовать умеют — и плечи бывают стройные (редактору — чтоб отвязался).
Картина изображает женщину, покоющуюся на волнах, громадную, как само море. Не пеняйте нам на наше пристрастие к этому бывшему парижскому вокзалу. Сто раз буржуазный китч! Но когда мы — умираем при мысли о нем. Век девятнадцатый — кто говорит «железный»? Век припухших детских желез, прими нашу душу в свои небесные селенья…
Турист вернулся из Африки. Рассказывает: «Убил трех слонов, десять носорогов и сорок носэров». — «А это кто?» — «Такие черненькие, маленькие, бегают и кричат: „Но, сэр! Но, сэр!“»
Пер. с чешского Б. Окуджавы.
Мужеложество по законам шариата карается смертью, тогда как за членовредительство взыскивается денежный штраф в пользу потерпевшего.
Не смешивать с Драчом, где оканчивается трансадриатический телеграфный кабель и откуда экспортируют пиявок.
См. часть I, прим. № 350.
Здесь, пользуясь русским написанием своего имени, чародею пытается помочь чародейка («В джазе только девушки»).
Дно и стены купален в гареме обыкновенно представляли собою сферическое зеркало.
Хотя и в переводе А. Радловой, но голосом Лоренса Оливье.
См.: Л. Гумилев, «Древняя Русь и Великая степь».
С той поры и получил хождение стишок: «Корсару нужен был верблюд, как златозаде парашют».
А кто захочет оспорить наших чалмов, тому «Хаджи Муратом» утрем нос.
Пер. с арабского Владимира Глозмана.
Linjua dal amouris — так называли прованский диалект, на котором создавалась поэзия трубадуров.
Это спорно, является ли корабль чернобыльских дураков одной из модификаций пьяного корабля, Бельмонте все же человек западный. Лично мы не хотим снова ввязываться в этот спор. Знаете четвертый тост? Лозн зэй брэннэн.
См. прим. к первой части № 358.
Венец ислама. Одно из названий Басры с той поры, как в четвертом веке гиджры Ибн-Раис учредил там едва ли не первую в мусульманском мире духовную академию.
Одна из главных площадей Басры.
Земзем — колодец с целебной водою в Мекке. Аль-Хатым — стена в Мекке, к северо-западу от Каабы, считается священной.
Этим Малек хочет сказать, что первые только утоляют голод, а вторые чтят Господа, еще при Нухе установившего порядок употребления животной и растительной пищи. Малек — Абу Абдулла-Малек ибни Анас (716–801), второй из четырех «великих имамов». Стоял на позициях буквализма. Решающий авторитет по части предания, «Маснада».
Ханефа — Абу Ханефа (702–772), «великий имам», заложил основы мусульманского права, отличался широтою взглядов.
Шефи — Мухаммед ибни Идрис-аль-Шефи (722–826), знаменитый исламский законоучитель и толкователь Корана. Наиболее авторитетен в Египте и на Аравийском полуострове, а также среди мусульман Кавказа.
Да, «видя, что несмотря» — ни одного слова, сударыня, не дам Вам изменить.
Alle meine Entchen плавают в пруду,
Носики под воду, попка на виду.
Василь Васильич наверняка тоже убежден, что это-то и зовется у евреев шехина. А тут еще Бродский со своею «шахной еврейки».
В мусульманский рай путь пролегает по узкому, как волос, мосту Сират, висящему над геенной огненною. Разобраться же с шарфами шайтанов читателю, и без нас помнящему историю суворовских походов, не составит труда.
Все немножко не так: при виде Ангела смерти у больного от ужаса отвисает челюсть — тут-то и падает ему в рот капля смертоносной желчи с острия меча Молхомовэса («Молхомовэс» — европейское произношение арабского «Малак аль-мавт», «Ангел смерти», он же «Израил», он же «Малах амавет»).
Ад.
См. прим. к с первой части № 358.
Триста двадцать седьмая ночь, привлекшая внимание Пазолини.
Цитируется по клавиру «Отелло» в немецком переводе.
Модуляция в шестую ступень, или прерванный каданс, сопровождается неожиданной сменой лада: «мажорную ноту», уже вот-вот готовую излиться в восторг тоники, неожиданно препоручают минорному трезвучию.
Ридван — страж райских врат у мусульман.
Согласно Корану, у райской гурии после совокупления с праведником восстанавливается девственность.
«А-Кармел а-и-нире», 1971, русский перевод Савелия Гринберга.
Так называемая «пляска Саломеи».
Ордэндай — музыкальное сочинение остинатного характера (ostinato — настойчиво, неотступно), в котором сначала исполнитель или группа исполнителей, аккомпанируя себе на зурне, настойчиво повторяет «ордэндай», затем какое-то время звучит антитеза — «анэдаш», после чего начинается «даймэдал» — последний раздел сочинения. Исполнение может продолжаться часами и завершается обычно раздачей ценных подарков, денежных премий, почетных грамот.
«Взвейтесь, кастраты, в синие ночи, мы пионеры, дети рабочих» — вражья песня.
Я ведь знаю, что это должно резануть, зато останется след.
См.: М. Безродный, «О прелестях кнута» (прим. от 10.12.98, cum gratulationibus).
«Последнее поколение гимназистов» — выражение, встретившееся мне в книге «Другой Петербург» К. Ротикова.
Напомним условие падре Вийома: «Если бы изображение на наших картинах могло задвигаться, сохраняя правильный объем и свет, чем свело бы воедино занятие актера, писателя и живописца; если б изображение не создавалось ценою кропотливейших усилий, а производилось по способу печатания книг и гравюр; если б попущением Божьим существовал станок, снимающий оттиск с природы, как это делает наш глаз — вот тогда бы искусство живописания сделалось ненужным».
См. прим. к первой части № 212, а также одноименный фильм Хичкока.
Впрочем, есть анекдот, подпадающий, вероятно, под действие закона об «Auschwitzlüge»: 26 января сорок пятого года комендант Освенцима собрал всех узников на плацу: «Всем спасибо».
На израфиле всего одна струна. Читаем: «Израфил (или исрафил), однострунный щипковый музыкальный инструмент, по преимуществу мужской, в сопровождении которого исполнялись духовные сочинения».
Далеко и давно, а не «здесь и сейчас», Б. М. писал в своей «Эстетике безобразного»: «Прежде всего таковой не существует в том смысле, что природа не знает безобразия. В мире все прекрасно, поскольку прекрасны элементы, составляющие его. Прекрасно изображенное… уже само по себе становится прекрасным».
Это не упрек, не обижайтесь.
Арабское блюдо наподобие наших мантов.
Ах, какие сны бывают! (Марфа Васильевна Собакина.) Мой был короток, но прекрасен. (Мориц Саксонский, остававшийся верен нравам своей эпохи даже на смертном одре.)
Это был неплохой фильм — «Шоу Трумена».
Имеется в виду в периметре.
Этот певец, в довоенном Ленинграде весьма популярный — публика даже делилась на «печковистов» и, допустим, «глюкистов», — имел несчастье «петь под немцами», за что отсидел свое. А Гмыре, чья запись «Прекрасной мельничихи» не знает себе равных, даром что по-русски, повезло. Гмырю спас Хрущев — о чем повествует в своих мемуарах с присущим ему идиотическим самодовольством.
Благодаря притяжательному местоимению, это звучит довольно иронически.
«Но даже в отсутствие кабальеро, например, в гареме, где томились испанские невольницы, серенады не утратили своего значения» (Л. Сабанеев, «Всеобщая история вокала». М., 1922).
Я не помню, когда появился термин «титульная нация».
Люлька, согласно Далю.
Мы уже говорили, что «Шоу Трумена» — неплохой фильм.
То есть «коврик крови».
Япрак сармаси. Средиземноморская специальность, рисовые катышки, завернутые в виноградные листья — поверьте, читатель, никогда не выезжавший за пределы родной Орловщины, уж лучше голубцы, которые почитаются в иных краях изысканнейшим деликатесом и под названием «крув мимуле» (капуста с наполнителем) подаются в тамошних ресторанах за бешеные деньги.
И снова весна: та же больница, тот же хирург, не удивлюсь, если тот же скальпель. Лишь другие книжки: «Французская революция» Карлейля (подарок дорог — и подаривший его дорог) и давно не читанный «Комбре», сразу в обоих переводах. Там, где Франковский закавычивает слово «реальный» — в устах у служанки, Любимовым уже закавычивается слово «всамделишный». Чтение «Комбре» на сей раз обернулось чистой воды мазохизмом, так что могло бы поспорить с копанием в собственном еврействе в былые годы: читаешь, и сам себе противен — как писатель. Пройдет. Объясним это следствием наркоза.
Змея — длинная гибкая трубка в кальяне.
Анекдот: «Официант, поллитру и манную кашу».
Как правило, боевые действия велись в летние месяцы.
На Востоке не ставили точку пулей, а проводили тире бритвой — от уха до уха.
См. часть предыдущую, главу последнюю — сцену бури.
А вот фрау N. это однажды не удалось — к превеликому изумлению зала.
Часть предыдущая, глава «Похищенные».
А мы — кадр из «Расемона».
«Дай руку, жизнь моя!» 50-е гг., цветной австрийский фильм, Моцарт говорит это Констанции Вебер. Воскресный день, Невский, к/т, который сегодня в утешение немногим дожившим снова называется «Паризианой».
Правильно, Одри Хепберн в «Римских каникулах». Между прочим, по соседству с домом двадцать по виа Маргута, где жил непутевый американский репортер (Грегори Пек), действительно расположена — и сегодня — мастерская по изготовлению гипсовых копий с античных скульптур.
По-русски кавалер Каварадосси поет: «Ах уж эти ручки, ручки золотые».
Уроки «Воццека».
По ту ее сторону любой и каждый, услышав «Here’s looking at you, kid», скажет: «А, „Касабланка“». (Какое это счастье, однако, не знать, кто такой Штирлиц.)
«Адын! Савсэм адын!» — овдовевший грузин из анекдота, повторяющий эти слова на все лады, покуда от великого отчаяния не переходит к столь же великой радости.
А мне чудилось, что Далила поет: «Как цветок Назарета» — ведь действие происходит в Палестине.
Уподобление их рыцарям св. Грааля нам представляется уместным: вспомним о некоем членовредительстве во втором акте.
Французский рыцарь Гюон — Реции, дочери багдадского калифа, которую он похищает. Почему-то эта фраза всегда вызывала веселое оживление в оркестровой яме.
С.-F. Bretzer, «Belmonte und Konstanze, oder Die Entführung aus dem Serail». Stuttgart, 1982.
Имеется в виду река Тигр.
Заметим, начальник гайдуцкого приказа именует «рабом паши» себя одного, тогда как зависимость гайдуков от паши имеет опосредствованный характер. Опускаем ряд промежуточных соображений на этот счет и скажем без обиняков: каким кретином надо быть, чтобы в условиях феодальных отношений, при которых только и могла вариться эта многонациональная каша, поддержать выступление абхазцев против их законного суверена, а главное, твоего же вассала?
Не буду ставить кавычки, не хочу, а может, они и вправду орлы.
«Always Trouble With Harry».
См. сказку о трех девицах и черте.
То есть внутри ботфорта, метафора бедности.
Ein davar sheomed lifnei harazon.
См. главу «Ознания».
Боже, что он несет! Кого Ты велел устранить?
Попытка самооправдания: хустисия не верил коррехидору, когда тот его предупреждал о скором падении монсеньора Пираниа.
Художник нам изобразил глубокий обморок Сусанны.
Если будете слушать, то только шаляпинскую запись.
В первоисточнике несколько иначе: «In meinem Hause bist Du die erste, in meinem Herzen bist Du die Königin».
В одном романе эти слова приписываются папе Пасхалию IV («по гнусному выражению папы Пасхалия IV»). Сам гнусный лжец! Пасхалиев на папском престоле насчитывается всего три.
Существует поверье, будто орлы об утес раскалывают черепах.
Рассказывают, в Киеве в сорок втором году кто-то, чуть ли не Гмыря, спел «шатко-валко любя». На спектакле присутствовал Франц Легар. Это вообще очень загадочная, едва ли не мистическая история — посещение Легаром Киева в сорок втором году.
В анекдоте фигурирует другое слово, но оно к Осмину неприложимо.
Йеменские анекдоты очень простодушны. Например: «Жила-была собачка на трех ножках, захотела сделать пи-пи — и упала».
«Если бы мир вне лодочника Клоаса стал лишь его ничтожным подобием (чем он, собственно говоря, по отношению к Клоасу и является), тогда правильнее было бы сказать: мир дал течь — ведь откуда куда хлынуло?»
Я никогда не ощущал себя Леонидом, будучи при рождении назван иначе.
Считалось, что наивысшее ее проявление — струнный квартет. Заметьте, при этом ни одной книжки прочитано не было (немцы тоже неважные читатели: сплошь заплыв с лебедями в обнимку).
Ребенок, ставший жертвой потусторонних сил в опере Бенджамена Бриттена «Поворот винта» («The Turn of the Screw») по рассказу Генри Джеймса.
Имя, уже появлявшееся на 366 странице. Не помните, в связи с чем? Наше предложение остается в силе.
Русский перевод немецкого der reine Thor, переводчик И. Тюменев, клавираусцуг «Парсифаля», у Юргенсона в Москве, 1898 г.
Все равно соната Вентейля останется для меня с легкой руки «Михмиха» сонатой Франка, а лейтмотив любви Свана — кульминационной секвенцией в третьей и четвертой ее частях (в последнем проведении Хейфец играет ее уже октавами). Вообще, к сонате Франка я прикован той же цепью, что и к «Фаусту» Гуно. Цепь эта — из чистого золота сыновней любви.
Улица Декабристов.
Пушкинская ремарка.