Судьбы

Глава 15

Лондон

Отель «Виндзор» — четырехэтажное здание из светлого песчаника с великолепной террасой, украшенной коваными железными решетками, и прекрасной английской кухней — пользовался большим успехом. Он славился английскими завтраками, английскими горничными, английским консерватизмом и клиентами-англичанами. Именно по этой причине Уэйн и предпочел его другим знаменитым соперникам — «Ритцу» и «Савою». На данном этапе ему не требовалось интернациональное окружение, тем более что остальная Европа была для него закрыта.

Он продал «мазерати» во Франции одному коллекционеру за очень хорошие деньги. Популярность этой марки была настолько высока и очереди желающих ее приобрести так длинны, что за подержанную машину в идеальном состоянии иногда можно было получить больше, чем за новую, потому что покупателям порой приходилось ждать доставки новой машины по нескольку месяцев. Ему также удалось напроситься на яхту к знакомому, тем самым сэкономив на авиабилете, и он приехал в Англию, имея достаточно денег, чтобы произвести впечатление.

Он остановился в «Виндзоре». Цены там были заоблачные, но Уэйн посчитал это хорошим капиталовложением. Он усиленно тренировался, стараясь избавиться от французского акцента, и вполне преуспел, давая себе поблажку только в дамском обществе. Ведь французский всегда считался языком любви, а ему срочно требовалась либо богатая жена, либо спонсор.

Он жил в «Виндзоре» уже неделю. Его прибытие привлекло внимание работников гостиницы и ее постояльцев по разным причинам. Среди женщин появление высокого, красивого француза, разумеется, не прошло незамеченным, и горничные даже ссорились из-за привилегии убирать его номер. Одна из них призналась, что видела его голым до пояса, когда он брился в ванной комнате, и уверяла, что такой мускулатуры не видела никогда в жизни. Дамы с незамужними дочерьми сразу настораживались, когда он спускался в обеденный зал — темноватую комнату с высоким потолком, но у Уэйна хватало ума не флиртовать с кем попало. Более того, за неделю его хорошие манеры, ненавязчивость и вежливость усыпили бдительность английских матрон. Не лишними в этом смысле оказались и его костюмы, рубашки и туфли от лучших английских модельеров. Француз, одевающийся как англичанин, все-таки приемлемее, нежели иностранец, выглядящий иностранцем. Уэйн, к счастью, имел светлую кожу, а загар быстро исчезал. Это тоже помогало.

Появление Уэйна не осталось незамеченным и среди мужчин. Мужчина таких размеров автоматически становился конкурентом. Стоило ему войти в бар, как разговор немедленно переходил на занятия боксом в Итоне или греблей в Кембридже и спортивных достижениях участвующих в беседе мужчин. Естественно, Уэйн слушал, делал комплименты и рассказывал, что в Сорбонне он уделял основное внимание учебе, а не спорту. Утверждая, что умеет лишь стрелять (искусство, владеть которым считается необходимым в английском обществе) и не имеет никаких других спортивных достижений, он умудрился успокоить большинство хорохорящихся мужчин.

Его с радостью и некоторой снисходительностью приняли в маленькую группу, которая собиралась в баре, чтобы выпить перед ужином. Все-таки он был иностранцем. Сегодня Уэйн подошел в баре к Стэнли Уэтерингтону, выходцу из одной из лучших английских семей.

— Добрый вечер, Уэтерингтон, — поздоровался он, зная, что англичане предпочитают обращение по фамилии. Он заказал выпивку, попросив записать ее на его счет.

— Очень мило с вашей стороны. Мне виски, — пробормотал Уэтерингтон.

Уэйн развернул «Таймс» и углубился в деловую страницу. Уэтерингтон, начинающий пьяница, потягивал шотландский виски с одобрением настоящего знатока.

Ужин в «Виндзоре» подавали ровно в семь, ни минутой раньше, ни минутой позже. Это был не ресторан, так что опоздавшие оставались голодными. Уэйн находил англичан очаровательными, но довольно странными. Нация, похоже, делилась на две части — аристократию и всех остальных, причем эти части никак не смешивались. Повернувшись к Уэтерингтону, Уэйн спросил:

— В Бордо бывали?

— Бордо? Нет, но выпил я его предостаточно. — Покрасневшие от пьянства глаза Стэнли смеялись, и Уэйн послушно рассмеялся.

— У моей семьи там виноградник, вернее несколько.

— И вы уехали? Вы что, рехнулись?

Уэйн пожал плечами — чисто по-английски — и покачал головой.

— У меня нет нюха виноторговца, да и в винограде я не разбираюсь. Кроме того, у меня несколько младших братьев, у которых есть этот талант, так что мне удалось отделаться от своего старика.

— Повезло, значит. И поэтому вы перебрались в старую добрую Англию?

Претенциозность этого человека не переставала изумлять Уэйна, но он улыбнулся и кивнул.

— Именно. Все дело в том… — Он наклонился вперед, как будто собирался открыть какую-то тайну, сразу возбудив любопытство Стэнли. — Я все еще не знаю, чем мне стоит заняться. Вы меня понимаете? — Уэйн был уверен, что собеседник поймет. Несмотря на свое происхождение, Стэнли просто плыл по течению. Он не обманул ожиданий Уэйна — на его лошадином лице появилось выражение глубокого сочувствия.

— Знаю, что ты имеешь в виду, старик.

Уэйн терпеливо ждал. Если кто-то сообщает тебе что-то по секрету, ты делаешь все, чтобы помочь, особенно если этот человек платит за выпивку. Стэнли заказал еще виски и задумался. Не вызывало сомнений, что это занятие было для него непривычным.

— Ну, старина… Дарвилл, — он умышленно произнес фамилию Уэйна на английский лад и сразу почувствовал себя увереннее, — а что ты, собственно, можешь делать?

Уэйн пожал плечами.

— Говорить по-французски и по-английски. В Сорбонне изучал экономику. Неплохо разбираюсь в биржевых делах. Вожу спортивную машину, могу управлять яхтой и прекрасно чувствую себя в казино. Вот, пожалуй, и все.

Это было не так, но Уэйн тщательно продумал перечень и добился своего.

— Гм… как и все мы, старина. — Стэнли рассмеялся собственной шутке, потом снова задумался. — Подожди… а что если? — Он повернулся на стуле и остановил взгляд на пожилом мужчине, сидящем в углу и читающем толстую книгу в кожаном переплете. — Ага, вот он. Пошли. Следуй за мной и предоставь говорить мне.

Без особой надежды, чисто из любопытства, Уэйн прошел за Стэнли в угол, где сидел старик. Уэйн видел его и раньше, он был здесь завсегдатаем.

— Здравствуйте, сэр Мортимер. Как обычно, интересуетесь котировкой акций? — Такое развязное приветствие заставило Уэйна поморщиться, но старик ничуть не удивился, поднял глаза, быстро и недовольно оглядел Стэнли и перевел взгляд на Уэйна.

Водянистые глаза старика светились умом, и Уэйн невольно замер. Надо быть осторожным, очень осторожным.

— Сэр Мортимер, это мой друг, Уэйн Дарвилл. Боюсь, он отчасти француз, но все равно добрый малый.

Уэйн невольно улыбнулся и увидел, что сэр Мортимер сделал то же самое.

— Значит, ты тот парень, который вскружил голову моей горничной? Она так торопится поскорее уйти из моего номера и очутиться в твоем, что проносится по комнате как торнадо. — Он говорил хрипловато, но четко и ясно, и Уэйн пожал плечами, на этот раз в чисто французской манере.

— Les femmes[1], — пробормотал он и заметил, что Стэнли быстро взглянул на него, предупреждая не переусердствовать с французским.

Уэйн извинился на идеальном английском, и сэр Мортимер пригласил их за свой столик. Уэйн сразу увидел, что тот пил чай, и догадался, что он, скорее всего, ярый противник спиртного. На нем был твидовый костюм примерно пятнадцатилетней давности, но из дорогого материала и прекрасно сшитый. Свои седые вьющиеся волосы он, скорее всего, стриг одинаково всю жизнь.

— Дарвилл приехал из Франции, сбежал от семейного бизнеса.

— Да?

— Виноделие, — вставил Уэйн, сразу различив в тоне старика неодобрение. — В этом бизнесе надо иметь особый нюх. Тут не поможет почетный диплом Сорбонны в экономике и умение обращаться с деньгами, здесь надо иметь этот самый инстинкт. У меня его нет. Тут уж ничего не поделаешь, приходится пробовать себя в совсем другой области.

Уэйн обратил внимание на странную, резкую манеру постояльцев гостиницы говорить и постарался взять ее на вооружение. Как он и ожидал, неодобрение на лице сэра Мортимера сменилось одобрением.

— Разумеется, что уж тут поделаешь, — согласился он, понимая, что человек не может бесконечно биться лбом о кирпичную стену. Ему нравились люди, способные оценить ситуацию, принять решение и его придерживаться. Да и чтобы оставить свою страну, нужно мужество. Разумеется, этот мальчик проявил хороший вкус и здравый смысл, перебравшись в Англию. Вот если бы Тоби был так же скроен…

— Тут вот какое дело, сэр Мортимер, — вмешался Стэнли. — Его надо подтолкнуть в нужном направлении. И когда он мне сказал, что изучал экономику и хорошо разбирается в акциях и прочем, я подумал… Ну, я сразу же подумал о компании «Платтс''.

В мозгу Уэйна что-то щелкнуло.

— «Платтс»? Та самая инвестиционная компания? — спросил он с растущим интересом.

Сэр Мортимер кивнул, польщенный тем, что иностранец слышал о его компании. Разумеется, в Англии она олицетворяет традиции и многовековую деятельность и имеет репутацию, не запятнанную ни единым скандалом. Самое ее название является синонимом класса и стиля. «Платтс'' давал финансовые советы членам королевской семьи, магнатам и владельцам алмазных копей.

— Наши люди связаны с лучшими домами Англии. Даже старый король однажды советовался с нами по поводу… покупки недвижимости, — похвастался сэр Мортимер.

Уэйн кивнул с искренним уважением; притворяться на этот раз не пришлось.

— В библиотеке в Сорбонне практически в каждой книге по экономике есть глава, посвященная «Платтсу». Ведь среди ваших основателей был бывший канцлер казначейства, верно?

— Дамы и господа, ужин подан, — возвестил с порога Джордж, старший официант, проработавший в гостинице больше тридцати лет.

— Я должен сегодня увидеться с Клинкером Хейкрофтом, — быстро извинился Стэнли. — Сэр Мортимер, вы не могли бы на этот вечер освободить меня от Дарвилла?

— Ну что ж? — Он произнес это, вопросительно подняв одну густую бровь, и Уэйн с готовностью согласился.

Джордж приказал своему помощнику поставить еще один прибор на стол сэра Мортимера. Сначала подали суп из дичи, доставленной поездом из Шотландии, где у «Виндзора» было дочернее предприятие — гостиница «Хай-ланд». Темный густой суп оказался на редкость вкусным, что приятно удивило Уэйна. Он наслушался жутких рассказов об английской кухне и даже разочаровался, что слухи не подтвердились.

— Значит, ты учился в Сорбонне. Кто читал у вас экономику?

Сэр Мортимер сделал первый ход в игре, и Уэйн принялся рассказывать об университете, старался вспомнить забавные эпизоды или придумать их по необходимости, ненавязчиво упоминая о своих достижениях. Закончил он весьма скромно.

— Вот так я и оказался в Англии с хорошей квалификацией, которой нет применения.

— Гм. Положим, это не совсем так. «Платтс», к примеру, сейчас расширяется. Выходим на континент. Так может, и стоит взять на работу парня, который знает, что творится на французском рынке. У вас есть свой портфель?

Уэйн кивнул.

— Конечно. Отец ссудил меня деньгами, когда я наконец убедил его, что мне нечего делать в виноградниках. С той поры я осторожно покупал, следил за котировкой…

Следующие полчаса Уэйн без остановки говорил о своем несуществующем портфеле.

— Похоже, вы осторожный делец. В «Платтсе» мы в основном занимаемся тем же самым, только в значительно большем масштабе. Мы не беремся за суммы меньше пятидесяти тысяч. Большинство наших клиентов вкладывают миллионы. Если ты согласен начать с малого, мы могли бы тебя использовать.

Предложение было сделано как бы между прочим, но Уэйн не попался на крючок, не захватил наживку.

— В качестве советника? Что же, это очень мило с вашей стороны. Я уверен, что это было бы интересно… для начала. Но я не заинтересован в работе как таковой. Мне нужно… Да я и сам не знаю. Разумеется, я хочу сделать карьеру, но мне еще важно… как бы это сказать, призвание, что ли. Мне очень понравились ваши планы расширения. К тому же хотелось бы получше изучить европейское законодательство.

Сэр Мортимер кивнул и внимательней присмотрелся к красивому молодому человеку. Он безусловно имел в виду, что не хочет быть клерком на зарплате, как бы красиво ни называлась должность. Сэру Мортимеру этот человек нравился. Если забыть о его росте и национальности, что, конечно, следует отнести к недостаткам, можно сказать, что он умен, остроумен, тактичен и обладает шармом. И весьма осторожен. Не слишком ли осторожен? С удовольствием отдавая должное утке под апельсиновым соусом, сэр Мортимер внезапно осознал, что говорит с человеком битый час и все еще ничего о нем не знает. Да, он знает, где тот учился, видит, что он умеет дорого и скромно одеваться, что замечательно. Он терпеть не мог разодетых выскочек, выставляющих напоказ свое богатство. Но что он знает о характере этого человека?

Уэйн мгновенно прочитал его мысли и решил исправить упущение. Он нутром чувствовал, что попал в точку, нашел спонсора, в котором так нуждался. Нужно закрепить свои позиции.

— Разумеется, виноградники перейдут моему младшему брату, — заметил он, отпивая глоток вина, ничего не говоря, однако, о его вкусе и происхождении, хотя вполне мог бы это сделать. Сегодня явно не время хвастаться. Он печально улыбнулся. — Я не завидую Жан-Жаку. Во Франции вино становится хозяином человека, а не наоборот.

Сэр Мортимер кивнул.

— Гм. Человек, позволивший себе стать рабом, просто идиот.

Уэйн прикусил щеку, зная, что он всегда в таких случаях бледнеет. Опустил глаза и положил в рот кусок утки. Потом взглянул на старика и смущенно улыбнулся.

— Это так. Человек не должен быть рабом. Особенно рабом женщины.

— А-а-а, — протянул сэр Мортимер с облегчением. Есть вещи похуже, чем бегать за юбками. Уж он-то знает. Если бы Тоби… Он решительно выбросил мысли о сыне из головы и взглянул на француза. Пережил трагическую любовь? Что ж, мужчине с такой внешностью рано или поздно суждено обжечься. Лучше перегореть в молодости. С точки зрения сэра Мортимера, мужчине не повредят несколько хороших ударов в жизни.

Он сам когда-то был без ума от Мод Фитцсиммонс, маленькой блондинки, обещавшей дождаться его с войны. Но она не дождалась. Он вернулся домой, вся грудь в орденах, и узнал, что она вышла замуж за фермера, который избежал призыва по болезни. Теперь он хмыкнул и произнес:

— Уж эти женщины!

— Вы, конечно, женаты, сэр? — поинтересовался Уэйн, глядя на него ясными глазами, и на этот раз способность сэра Мортимера правильно оценить человека подвела его.

— Да, вторично.

А вот это уже интересно, подумал Уэйн, но расспрашивать не стал. После утки им предложили пудинги на выбор. Сэр Мортимер предпочел яблочный, а Уэйн взял смородиновый.

— Итак, на данный момент ты не у дел? — Сэр Мортимер вернулся к старой теме, довольный, что Уэйн не сделал этого сам. Он ненавидел, когда его торопят. И ему все больше нравился этот молодой человек.

— На данный момент, — вежливо ответил Уэйн.

Сэр Мортимер встретился взглядом с французом и решился.

— Само собой. Конечно, должность младшего советника — лишь первая ступенька лестницы. В компании несколько отделов — страхования, брокерский, недвижимости и так далее, и заведуют ими люди, которые, как и я, уже состарились. Но это не означает, что я скоро собираюсь уйти на покой, — добавил сэр Мортимер с такой яростью, что Уэйн сначала моргнул от неожиданности, потом улыбнулся.

— Я вас понимаю, — просто сказал он, и это прозвучало приятнее и искреннее, чем любые заверения.

— Мм, — проворчал сэр Мортимер. — Ты завтра утром свободен?

— Да.

— Прекрасно. Мне это в тебе нравится. Без всяких обиняков. Можешь явиться ко мне в офис, скажем, в половине одиннадцатого?

— С удовольствием.

— Чудно. Значит, договорились. А, сыр и печенье. Должен признаться, у меня слабость к печенью.

Уэйн наклонился и, не сводя с сэра Мортимера честных, ясных глаз, потянулся за куском чеддера.

Но внутренняя улыбка, скрытая вежливым фасадом, была улыбкой хищника. Хищника, вышедшего на охоту…

Главные офисы компании «Платтс» находились на улице со странным названием Табб, фешенебельном районе Лондона, где размещалось несколько всемирно известных компаний. В холле было прохладно, но Уэйн успел уже привыкнуть к этой особенности англичан — им почему-то нравилось трястись от холода.

Он подошел к конторке, в душе хваля себя за свой английский костюм и стрижку, которую он сделал на второй день после приезда.

— У меня на половину одиннадцатого назначена встреча с сэром Мортимером, — сказал он клерку, который даже не потрудился заглянуть в регистрационный журнал.

— Разумеется, сэр. Сюда, пожалуйста.

Он подвел его к старомодному лифту и нажал на кнопку «5». Лифт медленно поднялся на пятый этаж, и он оказался в покрытом ковром коридоре, стены которого были увешаны портретами старых клиентов и фотографиями, иллюстрирующими успехи фирмы. Мосты, построенные с помощью инвестиций компании. Новый причал для яхт. Предметы искусства, проданные музеям с помощью экспертов компании. Все весьма традиционно и впечатляюще.

— Мистер Д'Арвилль, сэр Мортимер, — провозгласил клерк, не обращаясь к секретарше — женщине средних лет в очках и с мужской стрижкой, которая старательно печатала на древней машинке.

— А, Д'Арвилль, — сердечно приветствовал его сэр Мортимер, что не осталось не замеченным клерком, которому не терпелось сообщить всему персоналу о появлении какого-то иностранца.

Уэйн крепко пожал протянутую руку сэра Мортимера.

— Это здание — нечто, — сказал он, не скрывая детского восхищения. — Как будто переместился назад во времени. Снаружи в городе все меняется, здания растут как грибы, а здесь кажется, что вот-вот встретишь Диккенса.

Сэр Мортимер просиял. Он усиленно противился всем попыткам модернизировать офис, разрешил только установить лифт, пожалев ноги работников. А поскольку сэр Мортимер имел девяносто процентов акций компании, ему было легко настоять на своем. Он твердо верил, что, когда люди доверяют тебе свои деньги для инвестиций, они предпочитают иметь дело с кем-нибудь, напоминающим им любимого дядюшку, а не молодого, нахального проходимца. Так что после постоянного нытья Тоби по поводу устарелости и отсталости отца сэру Мортимеру было приятно встретить молодого человека, у которого еще не помутился разум от всех этих новшеств.

— Я рад, что ты пришел. Садись. Чаю хочешь?

Уэйн взял чашку чая. И выпил его. Он ненавидел чай, но промолчал, разглядывая кабинет. Две стены были сплошь заняты инструкциями, брошюрами и папками с делами. Целый час они с сэром Мортимером рыскали по полкам. Явный интерес Уэйна к ведению чужих денежных дел ничуть ему не повредил, а, напротив, помог окончательно убедить сэра Мортимера в правильности сделанного им выбора.

Вернувшись за стол и выпив еще чашку чая, сэр Мортимер удовлетворенно заявил:

— У тебя явный нюх на то, как работают деньги, мой мальчик, хоть в винах ты и профан.

Уэйн улыбнулся.

— Пусть деньги зовут презренным металлом, мне они нравятся.

Сэр Мортимер захохотал.

— Мне тоже, старина. Мне тоже. Вот если бы Тоби… — Он внезапно замолчал и покачал головой.

Уэйн не стал спрашивать, со свойственной ему проницательностью он уже догадался. Тоби, вероятнее всего сын, разочаровал папашу. Сэру Мортимеру определенно требовался сын, который бы оправдал его ожидания… Он молча пил чай, на этот раз даже получая удовольствие.

— Почему бы нам не пообедать в «Виндзоре'', а потом, если ты свободен, я познакомлю тебя с Лондонской биржей? Отчасти бедлам, но там получаешь такой энергетический заряд, что поверить невозможно. Нам придется добыть для тебя лицензию и все такое, но я, как говорится, знаю одного человека, который знает одного человека.

Уэйн рассмеялся.

— С удовольствием.

— Прекрасно. Мне тут надо поговорить кое с кем по поводу лошади. Давай позже встретимся в «Виндзоре»?

Уэйн встал и попрощался.

— Значит, до встречи в «Виндзоре».

Сэр Мортимер проводил его до двери. Выходя, Уэйн мило улыбнулся секретарше. Только закрыв за собой дверь, он позволил себе по-волчьи ухмыльнуться. Открылись двери лифта, и он вошел. Когда лифт остановился на четвертом этаже, туда набились служащие, у которых, судя по всему, начался обеденный перерыв.

Уэйн нетерпеливо посмотрел на часы. Подняв глаза, он встретился взглядом с молодой женщиной, почти притиснутой к нему. Среднего роста, с короткими темными волосами и глазами цвета шоколада. Кожа у нее, однако, была бледной, скулы высокими и красиво очерченными, а когда их глаза встретились, Уэйн почувствовал, как между ними пробежала искра.

На ней была нескладная тяжелая юбка и белая блузка, схваченная у ворота огромной брошью. Явно секретарша, понял Уэйн, ведь вряд ли компания нанимает женщин в советники.

Лифт со скоростью улитки пополз вниз. Они стояли так близко, что ее локоть упирался ему в живот, а бедро касалось его бедра, и он почувствовал, что возбудился. Мужчина и женщина одновременно поняли, что между ними происходит что-то странное, необъяснимое, примитивное, далекое от цивилизации.

Вероника Колтрейн слышала лишь оглушительный стук собственного сердца. В тех местах, где незнакомец ее касался, кожа горела огнем. Ничто в предыдущей жизни не подготовило ее к такой встрече. До того момента, как она в первый раз взглянула в глаза незнакомца, она считала себя обычной девушкой, обладающей здравым смыслом, с неплохой головой на плечах. Теперь она поняла, что ошибалась. Все в ней таяло под его пристальным взглядом, во рту пересохло. Что с ней такое творится?

Уэйн подвинулся еще ближе. Поднял руку и положил ладонь на ее грудь.

Вероника оцепенела и легонько вскрикнула, но за общим шумом ее никто не услышал. Ее не волновало, что их могут увидеть, что она позволяет совершенно незнакомому человеку вещи, которые не разрешает даже постоянному поклоннику. Ее глаза сначала расширились, потом закрылись. Губы слегка приоткрылись. В мозгу возник слабый предупредительный сигнал, но его тут же заглушил гулкий стук сердца. Сбывалась ее мечта. Она вошла в лифт и увидела там самого красивого в мире мужчину, который смотрел на нее так, будто любил без памяти. Смелый, как рыцарь из сказки, он касался ее так, словно имел на это право. Нет, она сошла с ума. Совершенно рехнулась. Куда подевалось ее хваленое благоразумие? Где та Вероника, которую в школе дразнили синим чулком?

Уэйн видел ее прекрасные глаза совсем рядом и впервые в жизни почувствовал, что попался в сети женщины. И испугался.

Но не мог отодвинуться. Он пальцем чувствовал ее твердый сосок, видел, как она инстинктивно выгнула спину, как снова широко распахнулись глаза.

Веронике хотелось запретить ему… так трогать ее. Но, когда она открыла глаза и увидела его умоляющий взгляд, ей захотелось прижать его к себе. Значит, не ее одну поразил удар молнии? Колени ее подгибались. Но тут лифт остановился, и кабина опустела. Она почувствовала, как краска запоздало заливает лицо, и выскочила из лифта, судорожно прижимая к груди папку.

Она лишь раз взглянула через плечо и увидела, что незнакомец все еще стоит в лифте и следит за ней потрясающими синими глазами. Задыхаясь, она нырнула в женский туалет, где прислонилась горящим лбом к холодной кафельной стене, пытаясь понять, что же такое с. ней произошло.

Уэйн вернулся в гостиницу на такси и переоделся к встрече с сэром Мортимером. Он упрямо старался не думать о той женщине в лифте, уверяя себя, что все это пустяки. Опасные игры в лифте, вот и все. Расстраиваться не из-за чего.

Часом позже сэр Мортимер невольно помог ему избавиться от тревожных мыслей, с гордостью показывая Лондонскую фондовую биржу. Когда Уэйн вернулся в гостиницу, получив приглашение провести уик-энд в загородной усадьбе сэра Мортимера в Беркшире, в его ушах все еще звучали громкие мужские выкрики и непрерывный звон телефонов.

У Уэйна теперь не было машины, поэтому он поехал с сэром Мортимером в его «бентли» тридцатых годов.

Дом сэра Мортимера оказался каменным особняком восемнадцатого века с ровным рядом окон. Слуга с бесстрастным лицом проводил его в гостевую комнату в восточном крыле, где стояла кровать с балдахином и старинный платяной шкаф — настоящий антиквариат. Он в рекордное время распаковал вещи и вышел в коридор, увешанный портретами. Пока он с интересом рассматривал их, из-за угла вышла молодая женщина в бархатном зеленом костюме для верховой езды и шляпке в тон. Она явно направлялась на конюшню.

— Привет, вы здесь новенький.

Уэйн представился, обратив внимание, что карие глаза быстро и без особого интереса оглядели его.

— Я — Аманда Платт, невестка Морти. Вы, вероятно, на выходные? Думаю, мне лучше просветить вас, раз вы тут впервые, — заявила Аманда без обиняков. — Прежде всего, — она быстро зашагала по коридору, — вам лучше держаться подальше от моего мужа, Тоби, — предупредила она, останавливаясь, чтобы снова оценивающе оглядеть его, — тем более с такой внешностью. Ему нравятся большие мальчики. Вы меня понимаете?

Уэйн покраснел и смущенно улыбнулся.

— Обещаю, буду избегать его как прокаженного.

Аманда безразлично пожала плечами.

— Дальше, не ешьте ревень, иначе неделю проведете в обнимку с унитазом. Да, насчет второй леди Платт. Первая умерла, когда перепрыгнула через препятствие, чего не сделала ее лошадь. Наша Беатрис — молодая кобылка, ее старик взял в надежде, что она родит ему пару сыновей, но из этого ничего не вышло. Бедняжка Морти уже слишком стар, поэтому она утешается с конюхом.

Они уже дошли до огромной мраморной лестницы, но Аманда, похоже, только вошла во вкус.

— У Синтии, сестры Тоби, трое детей, один ужаснее другого. Да, и берегитесь Лабрадора. Поганец кусается. Ну вот, вроде все. Добро пожаловать в Англию, мистер Д'Арвилль.

Уэйн смотрел ей вслед, не зная, как ему реагировать на услышанное. Ей что, плевать на то, что она болтает?

— А, Д'Арвилль.

Уэйн быстро обернулся, услышав голос сэра Мортимера. Рядом с ним стояла женщина с короткими светлыми волосами, приятными серыми глазами и крупным ртом, одетая в платье густо-красного цвета.

— Беатрис, это тот самый юноша, о котором я тебе рассказывал. Моя жена, Беатрис, — произнес сэр Мортимер.

Она оглядела его холодным, оценивающим взглядом, и Уэйн сразу почувствовал, с ее стороны неприязнь, смешанную с желанием.

— Очень приятно. — Она наклонила голову.

— Мне тоже, леди Платт, — сказал он, поймал ее руку и изысканным движением поднес к губам.

Беатрис замерла, глаза загорелись ненавистью, и она со свистом втянула воздух. Как раз в этот момент сэр Мортимер произнес:

— Полагаю, ты незнакома с одним из наших младших советников из отдела драгоценностей, верно?

Уэйн повернулся, все еще держа руку разгневанной Беатрис, и увидел перед собой прелестное лицо женщины из лифта.