- Да, теперь я это понимаю, - Ефим Давыдов склонил голову. - Но уже поздно что-то менять. Я не смог выплатить кредит, и банк грозил отобрать здание. И тогда... - он перевёл дух. - И тогда пришел этот господин. Граф Даевский. Он был очень любезен, отлично воспитан и он... Хотел помочь. Он сказал, что покроет мой долг: деньги для него не важны, главное - искусство.


- И ты ему поверил? - спросил силач. Не насмешливо, скорее, удивлённо.


- Не надо винить Ефима в излишней наивности, - вставил Алекс. - Мой друг ещё помнит старые времена, когда среди богатых людей было хорошим тоном покровительствовать искусству. Слишком хорошо помнит, - повторил шеф. - И очень по ним скучает - раз позволил себя обмануть.


- Разумеется, я часто думаю о былом, - улыбнулся директор. - Ведь в те времена я был здоров... Но не будем об этом, - оборвал он сам себя. - Если вкратце: я доверился этому господину, этому графу - как он мне представился. И был наказан. Неделю назад мне был предъявлен ультиматум: или мы освобождаем цирк, или...


- Или ваш директор отдаёт графу меня, - договорил за него Алекс. - Своего старинного друга.


- Разумеется, я поступил подло, пригласив тебя сюда и подставив стригоям.


- Ты сделал всё, чтобы спасти свою семью, - ровно возразил шеф. - Но ошибся единожды: сразу после того, как к тебе пришли стригои, надо было отыскать меня и предупредить.


- Он особенно чётко выразился на этот счёт, - грустно вздохнул Ефим Демидов. - Эх, если бы не ноги... Если бы не мои ноги.


- Помнишь тот день, когда ты узнал, что никогда больше не сможешь ходить, - тихо, на грани слышимости спросил Алекс. - Что я тебе тогда сказал?


- Что ты всегда будешь рядом, - так же тихо ответил директор. - И ни разу у меня не было повода усомниться.


- Тогда почему ты не обратился ко мне на этот раз?


- Я испугался, - директор прятал глаза, было видно, что сейчас ему особенно тяжело говорить.


- Испугался того, что я потерял хватку? - медленно спросил Алекс. - Или того, что я перешел на их сторону?


Директор бросил короткий взгляд на меня, и я всё понял.


С тех пор, как рядом с Алексом стою я, его "ручной стригой", на него косо смотрят везде. И в Совете, и даже в родном городе.


А ведь он никогда не говорил, что испытывает сложности от того, что рядом с ним находится стригой... Поглощенный личными проблемами, собственными поисками идентичности, я ни на секунду не задумался: а каково Алексу?.. Как воспринимает дружбу с нежитью его окружение? Друзья? Знакомые? Какую цену заплатил наставник за то, чтобы у меня была относительно нормальная жизнь?


- Прости, - склонил седую голову Ефим Давыдов. - Прости, что сомневался в тебе, мой старый друг.


- Ближе к делу, - за деловитостью шеф пытался скрыть смущение - это было видно. Он не привык разводить телячьи нежности, и всегда чувствовал себя не в своей тарелке - разумеется, если эти нежности не касались дам. - Ты не против, если дальше говорить буду я?.. - как бы опомнившись, он повернулся к директору. Тот сделал приглашающий жест. - Отлично, - Алекс хлопнул в ладоши. - Скрывать не стану: положение у нас паршивое. Сегодня ночью истекает срок договора вашего директора с графом. Ровно в двенадцать пополуночи цирк перейдёт в собственность стригоя. Или...


Артисты смотрели по-разному. Кто-то с вызовом, другие - с тревогой. Но были и такие, кто откровенно злился - на то, что их втравили в неприятности...


- Или нам придётся дать бой, - сказал Алекс.


Наступила мёртвая тишина.


Честно говоря, шефу удалось удивить даже меня. Ну да, конечно, он говорил о войне... Но что такое "война" в понимании современных людей? Да ещё и в городских условиях?


Я предполагал, что он имеет в виду сражения скорее, позиционные. Захват территорий, экономические санкции... Но не перестрелки - в прямом смысле этого слова.


- Может, попробовать договориться? - послышался робкий женский голос.


- Время переговоров прошло, - отрезал шеф. - Да и если честно: никто не станет вас слушать. Ни стригои, ни маги не считают нас серьёзным противником.


- Маги? - послышался следующий вопрос.


- К сожалению, да, - кивнул Алекс. - Ваш цирк, его месторасположение, а самое главное то, чем он является: безопасной кормушкой для тех, кто привык питаться энергией людей... Словом, это место нужно слишком многим. Чтобы вас оставили в покое, вы должны показать себя слишком твёрдым орешком. Слишком опасным противником.


- Как в старые добрые времена? - грустно улыбнулся силач.


- Как в старые добрые времена, - кивнул Алекс. - Сейчас в Петербурге превалирует право сильного, - добавил он. - Моя вина, что до этого дошло. Я должен был понять раньше, но был занят личными делами.


Моими делами, - напомнил я себе. - Моими делами... Шеф возил меня в Москву, на встречу с Советом. Предпринял поистине нечеловеческие усилия для того, чтобы меня оставили в живых. Старался, как мог, социализировать... А в это время, за его спиной, недруги успели сплести целый заговор.


- Но я даю слово: это изменится. Нам надо выстоять буквально в течение нескольких дней, и всё наладится.


- Вы надеетесь на Совет? - спросил Секундра Дасс.


Народ позади него зароптал. Я давно понял: никто не испытывает к Совету добрых чувств. Ни свои, ни чужие.


- Я надеюсь на себя, - веско сказал Алекс. - На своего друга Сашу Стрельникова, - он положил руку мне на плечо и улыбнулся. - На майора Котова, который считает этот город своим в той же мере, что и мы все. И я надеюсь на вас, - он обвёл взглядом ряды артистов. - Я знаю, что многие из вас в прошлом - хорошие бойцы. И надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.


- И всё же, - вперёд выехал Ефим Демидов. - Всё же те, кто не хочет драться, могут уйти, - Зоя, и ещё несколько человек громко фыркнули. - Без обид, - добавил директор. - Я говорю серьёзно.


Из ближнего прохода послышался негромкий стук. Словно в пол ударяли металлическим наконечником трости. Все повернулись на звук. Я подобрался. Тут же заметил, что пальцы онемели, собирая энергию, и незаметно тряхнул кистью. Не время ещё кидаться молниями...


На свет вышел человек в старинном бархатном камзоле, шелковом цилиндре и башмаках с громадными серебряными пряжками. И он смотрелся роскошно - лет сто пятьдесят назад, когда эти вещи были новыми. Сейчас же всё выглядело так, словно костюм достали из сундука, и напялили, даже хорошенько не отряхнув.


Из-под помятого цилиндра во все стороны торчали жесткие белые волосы. Глаза за очками-консервами вращались с бешеной скоростью, а ноги выделывали головокружительные кренделя.


- Я слышайт, здесь намечается небольшой крейг унд партизанен?


- Зигиберт! - удивился директор. - Ты не поднимался из своих подвалов уже много лет.


- Йа, так и ейст, герр директор, - механик отвесил дёрганый поклон. - Но мы с Вайберт помнить добро. Когда мы приходить к герр директор и просить приют, вы принять нас, как родных киндер. Вы давать нам чудесный инструментирен, и место для арбайтн. Мы с Вайберт нашли дер глюк в эти стены. И мы платийт добро за добро.


Зигиберт оглядел собрание, и я бы сказал, что выглядел он торжественно и величественно, если бы в это время его глаза не совершали сумасшедшие кульбиты.


- Мы с Вайберт открывайт наш Арсенал! - громко объявил механик. Он явно ждал аплодисментов, но раздалось всего несколько полных энтузиазма хлопков - аплодировал Алекс.


- Отлично! - вскричал шеф. - Замечательно! Вундербар!


Подскочив к Зигиберту он пожал его механическую руку и подмигнул мне.


- Чего ты грустишь, мон шер? - так, чтобы никто не слышал, спросил Алекс.


- Да как вам сказать... - я неловко повёл плечами. Стало зябко. - Грустно это всё выглядит. Нас слишком мало, - я вспомнил толпу стригоев, заполонившую лестницу в Петергофском дворце. - Нас просто задавят числом.


- Не дрейфь, кадет, - шеф похлопал меня по плечу. - С арсеналом Зигиберта наши шансы из нереальных вырастают в трудноосуществимые.


- Йа! - подтвердил довольный механик. - Как только вы посещайт мой арсенал, сразу делаться глюк, как мы с Вайберт.


- Нисколько в этом не сомневаюсь, - мрачно поклонившись, я отошел к барьеру и уселся на холодный бетон. Днём представления не было, и ковровое покрытие лежало аккуратно свёрнутым в одном из подсобных помещений.


Невозможно оборонять такой объект, - я лихорадочно осматривал амфитеатр кресел, прозрачный купол на крыше, узкие, но многочисленные проходы... - Слишком много окон, слишком много открытых мест, и в то же время - пустых помещений, залов и всего остального.


А бойцов слишком мало. Невозможно разместить охрану везде - стригои могут проникнуть куда угодно. Пробить купол, или любое из громадных окон фасада, или пробраться по коммуникациям и выйти через подвалы...


- Пытаешься продумать стратегию обороны? - рядом присел шеф. Выглядел он усталым: под глазами круги, подбородок покрыт седой щетиной...


Я не люблю видеть Алекса небритым. С бородой он кажется гораздо старше... И честно говоря, это меня пугает.


- Не старайся, это бесполезно, - он похлопал меня по колену, а затем незаметно обтёр руку о полу пиджака.


У меня дёрнулся уголок рта. Я так и не снял забрызганных кровью джинсов, так и не успел помыться...


- Главное сражение состоится здесь, - Алекс топнул в пол арены. - Только здесь, и никак иначе.


- Шоу должно продолжаться? - криво улыбнулся я.


- Разумеется, - кивнул шеф. - Ни у кого и мысли не возникнет отменить шоу.


Вечернее представление прошло для меня, словно во сне. Как и сказал Алекс, никому и в голову не пришло отменять шоу: билеты распроданы, шипучка и мороженое ждут гостей, оркестранты готовы исполнить все самые бравурные марши, какие помнят.


И ведь всё прошло, как по маслу!


Никто не пытался сбросить с корабля Эвридику, никто не хохотал страшным голосом, падая на арену из-под купола цирка... Тигр послушно скакал через горящее кольцо, удав сворачивал и разворачивал кольца в гипнотическом ритме, Зоя кружилась на трапеции так, что блёстки летели во все стороны.


Про Бимселя и Брамселя никто не вспоминал.


Шоу должно продолжаться, и тело покойного клоуна ждало своего часа в городском морге - Котов договорился по своим каналам, чтобы его пока что не трогали...


Алекс заверил директора: как только всё утрясётся, он непременно займётся делом погибших клоунов. Хотя и сейчас - просто так, навскидку - может предложить вполне рабочую версию...


- Маги, - сказал он, когда мы с ним остались одни. - Они вполне могли послать духа, который вселился в Брамселя и заставил клоуна спрыгнуть на арену.


- Я думал, это сделала Аллегра, - мне казалось, что моя версия ничем не хуже той, что у шефа. - Всем известно, что стригои могут гипнотизировать жертв. Собственно, граф проделал это у нас на глазах - с Зоей.


- Они бы не стали, - покачал головой Алекс. - Стригои - жестокие мерзавцы, но не дураки. Они бы не стали подставляться до истечения договора с директором. А маги вполне могли попытаться сорвать выступление.


- Но для чего?


- Для того, чтобы посмотреть, как мы отреагируем.


Этот разговор состоялся незадолго до второго акта, пока мы с Алексом, сидя в нашей комнате, наносили грим. У меня получалось плохо, - сказывалось отсутствие практики, - и шеф, держа палитру с гримом с видом уличного художника, раскрашивал мне лицо...


Но вот представление окончено, огни рампы погашены, ковёр с арены скатан в рулон и убран. Весь персонал: униформистов, поваров, билетёров - словом, всех обычных людей отпустили домой.


Они уже здесь, - думал я, раскладывая ножи на барьере, в удобном для себя порядке. - Вошли в цирк вместе с публикой, напитались ужасом и восторгом толпы.


Теперь стригои ждут. Прячась в тенях, таясь в темноте опустевших залов... Ждут сигнала мастера. И когда он прозвучит - они нападут.


Глава 15


Теперь пора ночного колдовства.


Скрипят гроба, и дышит ад заразой


Сейчас я мог бы пить живую кровь


И на дела способен, от которых


Отпряну днём...


Шеф цитировал стихи нараспев, помогая себе руками - подражая декламаторам прежних времён.


Я косо посмотрел на Алекса и вернулся к своим ножам.


Уж больно он возбуждён. Глаза сияют, от усталости не осталось и следа, движения полны энергии и задора.


Кураж, - заметил силач Иван. - Обычное состояние артиста перед выступлением.


А я вот никакого куража не чувствовал. Я откровенно боялся. И это хорошо: надеюсь, мой страх уравновесит безбашенное настроение шефа.


Всё было готово к встрече "гостей". Артисты стояли молча, каждый был вооружен тем, что ему по нраву. Махендра вновь был человеком, в его руках сверкал короткий индийский кончар. А вот Секундра Дасс, скрывшись на пару минут, возвратился в образе гигантского удава. Тяжелое тело с отчётливым шорохом передвигалось по арене, громадная голова прядала в стороны с быстротой птицы, холодные, с вертикальными зрачками глаза смотрели мудро и равнодушно.


Честно говоря, я бы предпочёл иметь тигра в арьергарде, и рассудительного Секундру Дасса в напарниках. Но не мне указывать артистам, что делать.


Напряжение нарастало.


- Уж полночь близится, а Германа всё нет, - пропел Алекс хорошо поставленным баритоном.


- Почему мы ждём на арене? - нервно передёрнув плечами, я оглядел ряды пустых кресел, густые тени, скрывающие самые верхние ряды...


- Потому что это - место силы, - Демидов никуда не ушел. На коленях, прикрытых клетчатым пледом, лежал здоровенный пистолет. - Арена придаёт нам уверенности. В ней есть своя магия.


- Всё равно это глупо, - я в сотый раз проверил баланс ножа и положил его на место. - Самое стратегически невыгодное положение.


- Это не так, - мягко улыбнулся директор цирка. - Нигде в мире артист не чувствует себя сильнее, чем на арене.


Изменение прошло столь неуловимо, что его заметил только я.


Не было никакого ветра, зловещих шорохов, мятущихся теней...


Я просто моргнул. Закрыл глаза в одной вселенной, и открыл уже в другой.


- Они здесь.


- Ты уверен? - Алекс оглядел безмолвные ряды кресел, задрав голову, осмотрел купол и галерею оркестра.


И в этот миг у самого верхнего ряда кресел, в одном из проходов, появилась Аллегра.


Она словно соткалась из тьмы и теней, но на самом деле, в конце прохода была небольшая дверка... Она вела во внешний коридор, который тянулся вокруг всего купола. В обычной жизни им пользовались униформисты, а в экстренных случаях он служил пожарным выходом.


Но в эффектности появления ей не откажешь. Одетая в облегающий кожаный костюм, с чёрными, распущенными по плечам волосами и ослепительно белой кожей, Аллегра казалась актрисой, только что закончившей сниматься в сцене дорогого боевика.


Макияж подчёркивал её бездонные глаза, а губы сияли карминной помадой.


Стригойка была одна. Постояв некоторое время, насладившись смятением артистов, она начала спускаться к арене.


Медленно.


А я лихорадочно оглядывал цирковой зал. Скользил взглядом по рядам кресел, по проходам, и... ничего не мог понять. Почему я больше никого не чувствую? Где все остальные стригои? Алекс был уверен, что в цирк их заявится целая армия!


Но одна Аллегра - пусть даже очень древняя и устрашающая... Да что происходит-то?


Когда она спустилась до самой арены, а потом легко вспрыгнула на барьер - все отшатнулись. Вот что значит настоящая психическая атака!


Аллегра, обнажив клыки, самодовольно улыбнулась.


- Мастер желает говорить с директором цирка, - она возвышалась над нами, как богиня над паломниками. Бархатный голос эхом вознёсся под купол, и там негромко звякнули перекладины.


- Я здесь, - вперёд выехал Давыдов в своей коляске. - О чём хочет говорить твой мастер?


Она не дёрнулась, когда Ефим подчеркнул прилагательное "твой". Но цвет глаз стал немного темнее. В радужках взметнулись багровые искры.


- Договор истекает сегодня в полночь, - сказала Аллегра. - Теперь цирк принадлежит нам.


- Цирк мы не отдадим, - тихо сказал директор. - Меня обманом вовлекли в сделку, и я буду бороться. До конца.


Аллегра рассмеялась. Она широко раздвинула губы, чтобы продемонстрировать длинные белые клыки. В её прекрасном лице появилось что-то звериное, хищное.


- Тогда приготовьтесь, - прошипела она. - Вы умрёте.


- Аллегра! - окрик прозвучал, как удар хлыста.


Вместе со стригойкой вздрогнули и артисты. Все, кроме Алекса. На губах шефа змеилась усмешка.


На верху, там же, где стригойка, появился граф. В коричневой, хорошего сукна тройке и белой рубашке, подвязанной чёрным галстуком-шнурком. Золотые часы, начищенные ботинки - всё при нём. Постояв пару секунд, стригой улыбнулся и небрежно сбежал по ступенькам вниз. Эффектно вспрыгивать на барьер он не стал. Фёдор Михайлович просто появился рядом с директором. Словно переключили кадр.


- Простите мою протеже, - в светском тоне мастера не было и тени сожаления. Очевидно: всё, что сейчас происходит, было срежиссировано заранее. - Она становится слишком агрессивна, когда не может получить то, что хочет, сразу, - он улыбнулся в усы и оглядел толпу вооруженных артистов. Глаза мастера лучились неподдельным дружелюбием и весельем. - Но в конечном итоге Аллегра всегда добивается своего, - добавил он менее тепло. - Потому что, в отличие от вас, никогда не считается с потерями, - он немного помолчал. Напряжение на арене нарастало, как давление в паровом котле. Я так и видел искры, клубящиеся над головами артистов. - Мы, стригои, - очень прагматичные существа. Когда нам что-нибудь нужно - мы это берём. Не нужно - выбрасываем. Так проще жить. Не приходится тащить за собой груз нерешенных проблем. И конфликтов. Гораздо проще разобраться на месте. И идти дальше.


- К чему вы клоните, граф? - Алекс решил вмешаться.


Правильно. Не стоит давать этому кровососу нагнетать ужас.


- Вы здесь собрались с намерением не пустить нас в цирк, - улыбнулся Фёдор Михайлович. Вновь мелькнули неприятные сероватые зубы. Никаких клыков - мы ж культурные люди, верно? - А точнее, дорого продать свои жизни в попытке это сделать, - он вновь оглядел импровизированное воинство. - Но вот что примечательно: вы УЖЕ принадлежите мне. Да, да, не удивляйтесь. Когда речь зашла о деньгах, ваш директор не задумываясь продал вас вместе с цирком. И теперь - юридически - вы принадлежите мне. Я оплатил ваши контракты на пять лет вперёд. Исходя из договора, я имею право делать с вами всё, что захочу.


- Этого не может быть! - выкрикнул кто-то из гимнастов.


- Ещё как может, - граф был похож на доброго дедушку, заявившего внукам, что он только что лишил их наследства. - Все договора на ангажементы, ваши настоящие имена, подписи, отпечатки пальцев... Всё здесь, - он неторопливо вынул из-под полы пиджака толстую папку и поднял её над головой. - И хочу заметить: ваш драгоценный директор передал мне эти документы САМ. Без малейшего принуждения.


- Вы могли его загипнотизировать! - выкрикнули из толпы.


Признаться, у меня была такая же мысль, только я не успел её озвучить.


- Ни в коем случае, - покачал головой Фёдор Михайлович. - Подпись под принуждением не имеет юридической силы. Уж не знаю, как это работает, но любая магическая экспертиза легко определит: подписывал объект документы в твёрдом уме и доброй памяти, или под гипнозом. Да вот, и господин дознаватель может подтвердить, - стригой словно только что вспомнил об Алексе. - Более того: его собственных знаний и полномочий хватит, чтобы прямо сейчас убедиться: всё законно.


Граф протянул руку с папкой в сторону Алекса, и шефу ничего не оставалось, как принять документы.


Некоторое время он деловито переворачивал листок за листком, бегло просматривая одни, и внимательно читая другие. Мне очень хотелось заглянуть в бумаги через его плечо, но я побоялся оставить без внимания Аллегру. Сорвавшись с поводка, стригойка могла наворотить дел. А то, что она сорвётся - вопрос времени.


Почему-то я был уверен, что Алекс вновь провернёт свой трюк с револьвером. Я ждал, что он в любой момент выхватит оружие и начнёт палить. Надеялся и боялся. Но надеялся всё-таки больше... Уж теперь-то я не спасую, когда шеф попросит передать нож.


- Документы в порядке, - неожиданно сообщил Алекс и захлопнул папку. Услышав этот хлопок, многие вздрогнули. Словно шеф забил последний гвоздь в крышку их общего гроба.


- Ты уверен? - вперёд вышла Зоя.


Сейчас она выглядела сестрой-близняшкой Аллегры. Костюм, причёска - всё, за исключением того, что кожа акробатки была смуглой, словно бы напоенной солнцем, а стригойка выглядела так, словно не видела дневного света несколько сотен лет.


Наверняка она красит волосы. После стольких лет она просто не смогла бы сохранить натуральный блеск... - мысль была несвоевременная и неуместная. Но так бывает: перед лицом величайшей опасности мозг пытается отыскать тихую гавань, отвлечься, чтобы перевести дух.


- К сожалению, да, - кивнул Алекс. - Директор передаёт цирк, вместе с труппой, в аренду. Деньги уже переведены, и договор вступает в силу сегодня в полночь, - со всех сторон раздались гневные и возмущенные выкрики.


Зоя подошла к Демидову и встала, вытянувшись в струнку. Мне показалось, она хочет дать ему пощечину.


- Как ты мог? - спросила девушка.


- Зоя, ты не понимаешь, - Ефим покачал головой, пожал плечами. - Фёдор Михайлович сделал такое предложение...


- От которого трудно отказаться, - зубасто улыбнулся граф. - К чести вашего директора, он не продешевил. Вы обошлись мне в кругленькую сумму. Но что такое деньги, если речь идёт о человеческих душах? Теперь вы все в моей власти, - он возвысил голос и обвёл артистов надменным взглядом. - Вы - мои крепостные, и я буду делать с вами всё, что захочу.


- Этого не случится, если я вас убью, - негромко сказал шеф.


Только сейчас все обратили внимание на то, что Алекс держит револьвер. Причём, это был не его привычный шестизарядный Кольт, а уродец-переросток, подаренный Зигибертом. Револьвер был плотно приставлен к спине графа - там, где должно находится сердце.


- На этот раз у меня в барабане восемнадцать пуль, - сказал шеф. - Вы не успеете дёрнуться, уклониться или другим способом избегнуть наказания. Вы преступили все дозволенные границы, граф. Более того, вы обнаглели. А наглецы нуждаются в хорошей порке.


В этот момент раздался тихий серебряный звон. Фёдор Михайлович вытащил из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой и взглянул на циферблат.


- Ровно полночь, - он улыбнулся так, словно получил долгожданный подарок. - Договор вступил в силу. Добро пожаловать, господа! Теперь вы - моя свита.


- Я так не думаю, - Алекс нажал на спусковой крючок.


Ничего не произошло.


Я видел, как он силился давить на металлическую скобу, в глазах мелькнула досада, а за нею - паника.


- Не трудитесь, Александр Сергеевич, - граф развернулся к шефу, словно и не было дула огромного револьвера у его спины. - Вы не способны причинить мне вред, ибо тоже являетесь моей собственностью.


Алекс, не обращая внимания на стригоя, подошел к директору цирка.


- Ефим, что происходит? Что ты наделал, Ефим?..


На директора было страшно смотреть. Глаза его потускнели, челюсть отвисла, и аккуратная бородка тряслась, как у старого козла. Демидов был невменяем.


- А хотите, я вам объясню, что случилось, господин дознаватель? - доброжелательно спросил Фёдор Михайлович.


- Сделайте милость, - сказал, как плюнул. Шеф больше не играл в любезность. Он был в ярости.


- Вернусь немного назад, - не чинясь, начал граф. - Когда господин Демидов пришел ко мне за деньгами... Как, вы не знали, что он сам ко мне пришел? - стригой повернулся к Ефиму. - Ай-ай-ай, господин директор... Как же так? Вы обратились ко мне за помощью, и никому не сказали?.. Ну, да не суть, - махнул холёной рукой стригой. - Господин Демидов попросил у меня крупную сумму. А взамен предложил своё предприятие: "Вертеп Демидова" - на пять лет, в полное владение. Отличная сделка, - решил я. Мне как раз нужен в Петербурге собственный плацдарм, а если он будет совмещён с... кормушкой для моих птенцов - лучше и быть не может. Вероятно, господин Давыдов учитывал этот факт, и запросил очень, очень приличную цену. Но я не стал мелочиться. В конце концов, зачем жить, если не исполнять свои маленькие прихоти... А что до вас, милейший Александр Сергеевич, то ваше присутствие в труппе - это дополнительный приятный бонус. В договоре есть такая формулировка... Как же там? Ах вот: "все служащие, вплоть до вступления договора в силу". Вы поняли? - он лучезарно улыбнулся. Впечатление немного портили синеватые губы и мелкие, с неприятным налётом зубы. - Все служащие, вплоть до вступления! А так как вы с напарником поступили в цирк на общих основаниях, и даже были поставлены на довольствие - в такой же мере являетесь служащими, как и все остальные, - не знаю, зачем он продолжал, всё и так было понятно. - И начиная с этого момента, и в течении пяти лет, вы обязаны подчиняться мне, господин дознаватель, на основании вот этого договора! - выхватив из папки какой-то листок, он потряс им в воздухе. - Здесь стоит ваша личная подпись, а также указано настоящее имя и даны отпечатки пальцев. Вы в моей власти, господин дознаватель. Так же, как и ваш напарник. Но только теперь это МОЙ ручной стригой, а не ваш!


Не раздумывая, я бросился на графа. Забыв о магии, о ножах, обо всём на свете. Мне хотелось одного: растерзать его голыми руками.


Но у меня тоже ничего не вышло.


Не достав до него каких-то пару сантиметров, я словно наткнулся на невидимый барьер. Лицо и руки обожгло, а потом меня отбросило назад - словно я схватил заряд электричества.


Удар был силён. Меня словно припечатало тараном, воздух рванулся из лёгких, в голове помутилось.


Встряхивая головой, я очень осторожно поднялся на ноги, и посмотрел на шефа. Это не сон? Не бред сумасшедшего? Мы с Алексом теперь принадлежим этому мерзавцу? Нет, не верю. Должен, обязательно должен быть выход!


- Дурак! - вопль раздался неожиданно. Исходил он от Ефима Демидова. Очнувшись от ступора, тот наскакивал своей коляской на Алекса и вопил: - Почему ты не убил его, когда была такая возможность! Ты должен, должен был это сделать, и тогда всё было бы хорошо!..


Граф расхохотался. Он смеялся долго, с большим вкусом, запрокинув голову к куполу цирка. Успокоившись, он повернулся к нам.


- Так вот в чём заключался ваш план, - он похлопал директора цирка по щеке. Хлопки, правда, больше напоминали пощечины... - Вот почему вы так легко отдали мне труппу. Вы надеялись на своего друга! Ай-да Давыдов, ай-да молодец. Вы взяли у меня деньги в обмен на цирк, но надеялись, что привлекая господина Голема, дознавателя, обрекаете меня на смерть! Довольно изобретательно, я согласен: деньги в конечном итоге остаются у вас, потому что со смертью одной из сторон договор автоматически аннулируется, - стригой повернулся к Алексу. - Ваш друг подставил вас дважды, дорогой Александр Сергеевич. Первый раз - когда сделал вас орудием убийства, а второй - когда официально оформил на работу в цирке - зная, что через несколько дней его собственность перейдёт в чужие руки.


- Что-то здесь не сходится, - подал голос шеф. - Если вы заранее знали, что мы с напарником попадём к вам в руки, зачем было приглашать нас в гости? Зачем было предлагать сделку? Зачем вообще весь этот балаган? Вы ведь сильно рисковали, граф. Я ведь действительно мог вас убить.


И опять граф смеялся, как младенец.


- Ах, Александр Сергеевич, - он покачал головой, словно осуждая шефа. - Ну разве вы не понимаете? Я играл вами! Я намеренно позволил вам думать, что вы можете меня убить!.. Психология, господин Голем, чистая психология! Разреши кому-то думать, что он обладает властью - и делай с ним, что хочешь. Мне не нужно было, чтобы вы узнали подробности договора до полуночи, и я заставил вас заниматься совершенно посторонними вещами. А именно: готовиться к войне, которой не будет никогда, - он злорадно оскалился. - Я обещал вас сокрушить, господин дознаватель, и я это сделал. Теперь я - хозяин Петербурга. Я - Мастер города! И самое в этом приятное: вы ничего, абсолютно ничего не можете с этим поделать.

Глава 16


Кожа Аллегры на вкус была, как шелковый снег. Её губы обжигали морозом, а ногти впивались в мою спину, и от этого по всему телу пробегала дрожь.


Я лежал на спине. Повернув голову, я увидел красный ковёр, а за ним - барьер цирковой арены. В вышине зеленовато светился стеклянный купол.


Стригойка вскочила на меня верхом и принялась медленно раскачиваться...


Рывком сев на кровати, я безумным взглядом оглядел нашу комнатку. Голубые обои в цветочек, дешевый плафон под потолком, гримёрный столик с кучей баночек - за несколько дней мы успели обрасти хозяйством.


Это был сон, - с облегчением спустив ноги с кровати, я поднялся и пошел в ванную. Алекс дрых на соседней койке, накрывшись одеялом с головой.


Открыл кран, плеснул в лицо, и вздрогнул - ледяная вода напомнила прикосновения Аллегры.


Секс на цирковой арене... Могла бы придумать что-то более тонкое, - усмехнувшись про себя, я сделал воду погорячее и полез под душ.


Вот уже неделю Аллегра приходит ко мне во сне. Не потому, что я влюбился, и жажду её холодного тела.


Моя бы воля - убил бы паршивку без всякого сожаления.


Но оказалось, выпив крови стригоя из её гнезда, я как бы попал под её власть, её влияние. Аллегра была намного старше меня, и причастившись крови её детей, я стал подвластен её чарам. Вот почему я почуял Аллегру первым - в ту роковую ночь, когда Фёдор Михайлович наложил лапу на цирк.


Кстати о нём. Аллегра намного сильнее графа, и почти все новообращенные стригои принадлежат ей. Фактически, настоящим мастером граф был лишь для Софи и мальчика Петеньки. Отсюда вопрос: почему Аллегра признаёт его главенство?


Есть у меня одна теория... Аллегра очень стара. Она прекрасно умеет выживать - раз дожила до наших времён, что само по себе удивительно.


До того, как человечество изобрело практический материализм, люди в стригоев не просто верили. Они ЗНАЛИ, что нежить существует - и истребляли без всякого сожаления.


Но в наш просвещенный век стригои сделались мифом. Они не могут угнаться за быстрым ритмом, в котором бьётся пульс человечества.


Технологический прогресс оставил их далеко позади.


Древний мозг Аллегры не настолько быстр и изворотлив, как разум современного человека. Чтобы выжить, ей нужен напарник. Кто-то, кто будет сдерживать её хищнические инстинкты, и в то же время давать то, что она хочет.


Конечно, Фёдора Михайловича современным человеком можно назвать лишь с натяжкой. Но в изворотливости и остром уме ему не откажешь. Граф как раз и являет собой квинтэссенцию старого и нового. Силы - и возможности её применять оригинальным способом.


Кроме того: уверен, их связывает не только идеология. У графа что-то есть - строгий ошейник, поводок, благодаря которому Аллегра беспрекословно подчиняется более молодому и менее сильному стригою.


Не являясь его птенцом, она зовёт графа Мастером.


После горячего душа мне заметно полегчало. Вытираясь махровым полотенцем, я вошел в комнату и мазнул взглядом по кровати шефа.


Что-то было не так.


Сделав пару осторожных шагов, я протянул руку и сорвал покрывало. Ну конечно. Стоило догадаться раньше...


Алекса под одеялом не было и в помине.


А сколько сейчас времени?.. Добравшись до тумбочки, я активировал телефон. Шесть утра.


Алекс - ранняя пташка, наверное, пошел тренироваться, - успокоил я себя. - Ладно, мне стоит заняться тем же.


Завтрак не раньше девяти, так что натянув спортивный костюм, я отправился на пробежку.


На выходе меня проводил тяжелым взглядом дежурный стригой. То ли Демон, то ли Клятый - не считаю нужным запоминать их имён.


Разумеется, он доложит Аллегре, что я вышел из цирка. Но в принципе, она и сама это знает: с каждым днём наша с ней "связь" крепчала - что внушало не самые радостные мысли. Сейчас она спокойно проникает в мои сны и может ими управлять, но что будет дальше?..


Станет подслушивать, о чём я думаю? Заставит делать то, что ей хочется?


Одно радовало: магический дар некоторым образом ослаблял её власть надо мной. Это дико злило стригойку, но давало некоторую свободу действий мне.


Выбравшись из спящего цирка, я вздохнул свободнее. Давно заметил, что некоторые артисты - например, Махендра, Секундра Дасс, Зоя - практически не покидают здания. Их пугает большой незнакомый город, который меняется быстрее, чем они могут понять.


Мне же доставляла удовольствие каждая возможность выбраться из-под крыши, сбежать, скрыться от внимания стригоев. Почувствовать себя свободным.


Небольшой бунт в рамках дозволенного...


Благодаря магическому дару, я постепенно расширял эти рамки: учился исчезать с радаров, скрываться от любопытных глаз, при этом внушая соглядатаям мысль, что они держат всё под контролем.


Делая вид, что разминаюсь, я неспешно потрусил вдоль Фонтанки. Мне нужно добраться до Троицкой площади. Путь неблизкий, но это и хорошо. Будет время замести следы.


Она ждала меня на скамеечке. Плотный шелковый платок скрывает рыжие волосы, большие чёрные очки "а-ля Шанель" - половину лица, на виду остаются лишь острый подбородок и упрямо сжатые губы.


Мы встречались с Антигоной уже дважды, всякий раз - в другом месте.


Сегодня - третий.


Фёдор Михайлович запретил Алексу всякое общение с "Петербургскими Тайнами". Но во всяком приказе есть лазейка.


К тому же, я набрасывал на нас полог невидимости. Не знаю, насколько хорошо он работал - спросить-то не у кого. Но похоже, о наших встречах пока не знают.


- Следи, чтобы он хотя бы завтракал и не бухал слишком много, - Антигона говорила в сторону, словно мы с ней незнакомы - просто делят одну лавочку в парке два посторонних человека...


- За ним уследишь, - буркнул я в ответ.


- Может, всё-таки позвонить Владимиру? - спросила девчонка в пятый раз за три наших встречи.


- Шеф будет в ярости, - устало сказал я. - Ты же его знаешь. И это ничего не даст. Пока не найдём способ разрушить договор...


- Шлёпнуть этого мерзавца, и всего делов, - Антигона была права. Это - самый простой и лёгкий способ решить наши проблемы.


Но после посещения цирка той ночью, граф скрылся. Спрятался, затихарился, исчез с радаров. Он прекрасно понимал: у Алекса найдутся друзья достаточно сильные, чтобы попытаться его убить. И решил не искушать судьбу.


Все его дела вела Аллегра, и десяток стригоев - надсмотрщиков, которых граф оставил в цирке.


- Как проходят ночные экскурсии? - спросил я, чтобы сменить тему.


- Да капец.


- В смысле?


- Вчера ночью мы с Амальтеей замочили кумо.


- Кумо?


- Вот и мы тоже не знали... Пока в бестиарий не заглянули. Кумо - это такой громадный паук, который может превращаться в красивую девушку и утаскивать мужиков... Прикинь? Вообще-то оно не в прямом смысле превращается, а создаёт офигенную иллюзию. И у него внешнее переваривание. Когда мы обнаружили их в мусорных баках...


- Кого... их?


- Да мужиков же. Точнее то, что от них осталось. Я думала, кто-то выкинул ростовые резиновые куклы. А оказалось... оказалось... Понимаешь, она их сначала растворила, а потом выпила. Как бульон.


Я сглотнул.


- Отец Прохор не заходил?


- Вчера. Обещал что-нибудь придумать и просил не терять присутствия духа.


- Ну прямо слова шефа, - усмехнулся я.


- А ещё приходили ведьмы.


Я сжал челюсти. Вот с этого и надо было начинать...


- Так.


- Сказали, что наш район - это теперь их район, и чтобы мы с девчонками выметались из особняка.


- Ты показала им документы? Купчую, и всё остальное?


- А им пофиг, - Антигона сжала руку в кулачок. Мне захотелось накрыть это кулачок своей рукой, сжать покрепче, пообещать, что всё будет хорошо... - Старшая их, Настасья, сказала: свято место пусто не бывает. В смысле: раз шефа нет, то теперь они тут главные. А всякие документы им не указ: ковен сам по себе, и к государственным законам отношения не имеет.


- Ну капец, - очень хотелось сплюнуть, но я сдержался.


С другой стороны, это нам на руку: чем разнузданнее будут вести себя ведьмы и стригои, тем быстрее отреагирует Совет. Пришлёт зондер-команду по зачистке нечисти. Возможно, во главе с самим Скопиным-Шуйским.


Ясен пень, что город им никто не отдаст. Плохо другое: добром эта заваруха не кончится, а в результате, как и всегда, пострадает мирное население.


Собственно, я рассчитывал, что Антигона принесла хорошие новости: Совет выслал дознавателей, и по ведьмам со стригоями скоро будет играть грустная музыка...


Но нет. За те семь дней, что мы вынужденно находились в цирке, всё стало ГОРАЗДО хуже. Вот и особняк наш под угрозой, и девчонок хотят выгнать на улицу...


Разумеется, ни Гиллель, ни отец Прохор в беде их не бросят, но сам факт.


Совет медлит специально, - догадка всплыла, как пузырь в болоте. И принесла с собой запах тухлых яиц и неприятную отрыжку. - Алекс, являясь единственным полномочным дознавателем Санкт-Петербурга - им как кость в горле. Совет давно точит зубы на Питер, ему не нравится свобода, которую выторговал шеф для города и для себя лично.


Теперь у Совета есть возможность покончить с Алексом чужими руками. А уж со стригоями и ведьмами они разберутся. Может быть. Когда-нибудь. Если не будет слишком поздно.


За то время, что Совет выжидает, противоборствующие силы или разнесут город к свиням собачьим, или договорятся - и тогда их можно будет сковырнуть, только если разнести город к свиням собачьим...


Ничего из этого Антигоне я говорить не стал.


- А ещё ведьмы сказали, если ты придёшь к ним - сам, не по принуждению, они оставят нас в покое.


- Они же в курсе, что я не могу?..


- Повторяю: им пофиг. Эта старая кошелка, Настасья, выставила такое условие. Ей плевать, как мы его выполним.


Иногда мне кажется, что Фёдор Михайлович и Настасья действуют заодно. Настолько виртуозно заманить шефа в ловушку, последовательно и скрупулёзно лишить всего, а потом давить, давить... Они ждут, что он сломается.


- Они озвучили какие-то сроки? Когда они придут забрать особняк?


- В пятницу.


- А сегодня - среда. Значит, пара дней у нас есть...


- Не вмешивайтесь, - Антигона почти кричала, настолько сердитым был её голос. - Мы будем в порядке. И вообще: зря я тебе это сказала.


- Разберёмся, - поднявшись, я зашагал прочь.


Времени оставалось не так уж много, надо было спешить.


Взяв хороший темп, я принялся думать. Прохожие глядели на меня с удивлением: кому-то же пришло в голову заниматься бегом не в парке, а прямо на улице, среди выхлопных газов и промозглых луж... Но я не обращал внимания.


Лишить Алекса свободы - это сам по себе коварный ход. Но забрать у него особняк... Дом, который он считает безопасной гаванью, убежищем - это удар ниже пояса.


Его хотят разозлить, - решил я, лавируя между прохожими. - Хотят заставить совершать ошибки. Может, вообще не говорить шефу о ведьмах?


- Привет!


Ещё месяц назад, при таком неожиданном появлении я неизбежно бы дёрнулся, налетел на кого-то из прохожих... Но сейчас я лишь бросил косой взгляд в её сторону и продолжал бежать.


Алевтина, как всегда, была прекрасна. В спортивной форме она выглядела великолепно: волосы забраны в высокий хвост, топик обтягивает шикарную грудь, короткие шортики ничего не оставляют для воображения...


- Не холодновато для такого наряда?


Изо ртов прохожих шел пар. Конец октября в Питере - это вам не май месяц в Сочи.


- Да вот, приоделась специально для тебя.


- Много чести.


- Это уж мне судить.


Она бежала рядом со мной, легко выдерживая темп. И бежала правильно, не расходуя лишней энергии, не размахивая руками и не вскидывая колени, как это делают девчонки.


- Послушай, ты зря за мной бегаешь, - я старался быть вежливым. - Я теперь крепостной, и в ближайшие пять лет вряд ли кто-то может на меня рассчитывать.


- Это легко исправить, - улыбнулась ведьма. Теперь прохожие смотрели на меня с завистью... - Одно твоё слово - и мы освободим тебя от контракта.


- Вряд ли граф захочет уступить такое выгодное приобретение.


- У нас свои методы, - лицо девушки раскраснелось, дыхание сделалось более глубоким. - Соглашайся. И уже завтра ты будешь свободен.


- А что взамен?


- Ты маг, - улыбнулась она. - Твоё место в ковене. Ты просто не представляешь, какие перспективы открываются перед одарённым...


- Извини, - я смотрел только вперёд. Опасался, что если засмотрюсь на ведьму - обязательно упаду. - Я уже выбрал свою сторону, и не отступлю.


Я прибавил ходу. Кроссовки застучали в асфальт, как поршни, Алевтина отстала.


- Это он сделал тебя таким, - крикнула она вслед. - По его вине ты попал в рабство...


Дальше я не слушал. Улицы, дома, автомобили замелькали, как в калейдоскопе. Несмотря на октябрьскую зябкость, мне стало невыносимо жарко.


Ну уж нет! Если кто и виноват в том, что произошло - так это Демидов, никак не Алекс. Шеф и сам попал в кабалу, и переносит это в сотню раз хуже, чем я...


Кто в армии бывал - тот в цирке не смеётся. Вот уж не думал, не гадал, что поговорки можно понимать так буквально. Но тем не менее.


Я привык выполнять приказы. Более того, я привык выполнять ДУРАЦКИЕ приказы. В армии всё держится на дисциплине, и я привык подчиняться. Конечно, в последнее время всё было по-другому, но единожды приобретённые рефлексы быстро восстанавливаются.


Алекс же ВСЕГДА был хозяином положения. Даже когда был жив - по-настоящему жив, он всегда находил способ проявить норов.


Возможно, он вообще попал в такую передрягу впервые. Подумать только! Александр Сергеевич Голем, дознаватель класса "Архангел" - и крепостной. Даже звучит дико.


По тротуару нельзя бежать достаточно быстро, и я вылетел на дорогу. Мною овладело "безумие бегуна" - состояние, в котором легче бежать дальше, несмотря на последствия и препятствия, чем остановиться. Таким образом я сжигал энергию, которая в ином случае преобразовалась бы в злость...


Не сразу заметил чёрный, как катафалк, лимузин. Он держался рядом уже пару минут, но я, поглощенный своими мыслями, не обращал на него внимания.


Наконец стекло на задней дверце лимузина опустилось.


- Эдак вы, молодой человек, без посторонней помощи сделаете наше присутствие достоянием общественности.


Да что это за утро такое?.. В кого ни плюнь, всем есть до меня дело.


- Не буду извиняться за то, что не здороваюсь, граф, - ответил я и немного сбавил темп. - Ну, знаете... не хочу, чтобы вы здравствовали.


- Это я уже понял, - Фёдор Михайлович наклонил покрытую редкими седоватыми волосками голову. - Тем не менее, уже сегодня в новостях появятся репортажи о человеке-молнии. И их будет украшать ваше, милостивый государь, лицо. Скажите честно: вам оно надо?


Дверь лимузина гостеприимно приоткрылась.


- Ладно, - я на бегу запрыгнул в салон и автомобиль тут же перестроился, уходя в поворот.


- Возьмите, - граф протянул мне льняной платок. - Вы вспотели.


- Люблю, знаете ли, запах пота по утрам.


Я решил взять тон немного развязный, фамильярный - как всегда делал шеф, когда ему кто-то не нравился.


- В таком случае, впредь я бы попросил вас разминаться подальше от Троицкой площади, - глядя в окно лимузина, сказал граф. - И в частности, от несанкционированных мною встреч. Иначе могут пострадать дорогие вам люди.


У меня в животе образовался ледяной ком.


Дураки! Мы с Антигоной - дураки. Конечно же, он знал о наших встречах с самого начала! Ничего не стоило обмануть простоватую Аллегру, и его приспешников в цирке. Но Фёдор Михайлович...


- Я - Мастер этого города, - он словно бы читал мои мысли. - Я знаю обо всём, что здесь происходит.


- В таком случае, вы осведомлены и о ведьмах, - сказал я. Возвращать платок не стал, сунул его в карман. - Которые претендуют на ваши новые территории.


Глаз стригоя чуть заметно дёрнулся. Хорошо. Это говорит о многом.


- С ведьмами я разберусь в своё время.


- От души желаю вам неудачи. А впрочем, - я старался казаться равнодушным. - Если вы в процессе разборок уничтожите друг друга - возражать не буду. Баба с возу - кобылой меньше.


- Вы дурно воспитаны, юноша.


- А чего ещё ожидать от крепостного?


Я нарывался. Понимал, что веду себя как мальчишка, но удержаться не мог. Поймал кураж - как говорят у нас в цирке.


- Заметьте: не я втравил вас в эту ситуацию, - примирительно сказал граф. - Я честно предлагал вам место рядом с собой. Вы могли бы достичь небывалого могущества...


- Спасибо, не надо. Я как-нибудь так.


Граф помолчал. Затем открыл неприметную крышку в дверце, оказалось, за ней находится мини-бар. Запотевшие бутылки без этикеток и прозрачные фужеры.


Сорвав крышку, граф накапал в фужер густой багровой жидкости. По салону поплыл характерный запах...


- Синтетика? - я не смог сдержать удивление. Всего я ожидал от великого манипулятора Фёдор Михайловича, но... чтобы он пил искусственную кровь?


- Прекрасно поддерживает силы, - граф пригубил и поставил фужер на полочку. - Хочу продемонстрировать: я не такой уж зверь, каким малюет меня ваш шеф. Я не убиваю людей, не лишаю их воли... Всё, что мне нужно - это место, где я бы чувствовал себя в безопасности. Разве не все мы этого хотим?


- Многим достаточно собственной квартиры, - буркнул я. - Дома, дворца - на худой конец. А вы решили занять целый город.


- Каждому - своё, молодой человек. Каждому - своё, - он допил "кровь" и убрав фужер, захлопнул бар. - Вот мне интересно: почему вы так цепляетесь за своего Алекса? - неожиданно спросил граф. - Ведь ваш друг - далеко не идеален. Он эгоистичен, любит рисковать, необдуманно подставляет себя и других... Почему именно он?


- Потому что шеф, в отличие от вас, человек чести. И всегда поступает правильно.


У графа вновь дёрнулось веко.


- Впрочем, мне всё равно, - сказал он наконец. - Собственно, я вот зачем вас встретил... - он пожевал губами и тяжело вздохнул. - Я вынужден разрешить вам вернуться к непосредственным обязанностям.


- Случилось что-то, с чем не может справиться всесильный Мастер города? - невинно спросил я.

Глава 17


- Каждый должен заниматься своим делом, - пожал плечами стригой. На воротнике и плечах его пиджака лежал чуть заметный слой перхоти. Это было неприятно, и я отвернулся. - Я, как Мастер, намерен решать более глобальные задачи. А вы с господином Големом займётесь разгребанием мусора.


- Что нам за это будет?


- Ничего, - граф натянуто улыбнулся. - Я говорю - вы делаете.


- Вот уж не думаю, - я сложил руки на груди.


- Вы - мои крепостные. У меня над вами власть.


- Разумеется, - на самом деле, я стрелял наугад. Просто было несколько теорий, которые хотелось проверить. - Ваше право приказать нам выполнять определённую работу. Но никто не сможет заставить нас делать её ХОРОШО.


- Но господин Голем - дознаватель класса "Архангел", он обязан...


- Вы можете заставить нас выйти на улицы. Но насколько ЭФФЕКТИВНО мы будем действовать - не в вашей власти. Кроме того: чем меньше мы сделаем, тем быстрее Совет узнает о том, что здесь твориться. И вышлет команду зачистки. Вы уверены, что справитесь со светлейшим князем Скопиным-Шуйским?


- Я вам ПРИКАЗЫВАЮ, - улыбка мастера стала натянутой. - Вы не можете ослушаться прямого приказа.


- Вам знакомо такое понятие "саботаж"? - я тоже позволил себе улыбнуться. - Как это у нас говорят?.. Ах да: работать, спустя рукава.


- Что вы хотите?


Признаться, я не думал, что он сдастся так быстро. Но решил не показывать своей радости. Сделал вид, что раздумываю, выбираю.


- Нам прискучил цирк, - наконец сказал я. - Разрешите нам с шефом вернуться в особняк, жить прежней жизнью. Обещаю, в таком случае мы довольно скоро возобновим ночные экскурсии и избавим вас от... некоторых забот.


Графу явно не понравилось моё условие. Сам того не замечая, он сдавил дверную ручку так, что металл не выдержал и пошел трещинами. Я же получил от этого спектакля небольшое мстительное удовольствие: Фёдор Михайлович нервничает. Даже по его внешнему виду: сухой обвисшей коже, синеватым губам, желтой плёнке в уголках глаз, - было видно, что не всё идёт так гладко, как ему бы хотелось.


Вполне может оказаться, что большой город ему не по зубам...


- Хорошо, - наконец сказал он. - Вы вернётесь в особняк, - я позволил себе немного выдохнуть. - Но с двумя условиями. Первое: с вами пойдёт Петенька. Не люблю оставлять собственность без присмотра.


Я поёжился. После того, как мы с Зоей почти убили мальца, вряд ли он испытывает ко мне тёплые чувства... С другой стороны, если я начну артачиться, он может послать с нами Аллегру. А помешанная на сексе кровососущая сучка без тормозов - ещё хуже. Уж простите мой французский. Но за последнюю неделю стригойка меня в конец достала.


- А второе условие?


- Вы займётесь другими сверхъестественными существами.


Я моргнул.


- Разве не Мастеру города подчиняются все без исключения... существа?


И в третий раз у Фёдора Михайловича дёрнулось веко. Алекс с удовольствием про это послушает.


- В Петербурге испокон существует несколько гильдий сверхъестественных существ, - ровным голосом, за которым чувствовалась просто буря эмоций, поведал граф. - Гильдия купцов - они "держат" базары, рынки и другие уличные торговые точки. Гильдия фермеров - забой скота, сырое мясо. Гильдия золотарей - больницы и морги. И гильдия спортивных болельщиков.


Последние слова меня развеселили, и я рассмеялся.


- Не знал, что суперы фанатеют от спорта.


- Скорее, - скупо улыбнулся граф. - Они фанатеют от фанатов спорта. Все мы, так или иначе, кормимся от людей... Вы бывали когда-нибудь на футбольном матче?


Я понял, о чём он говорит. Многотысячная толпа, заряженная разнообразными эмоциями - это как непрерывный конвейер высококачественной кормёжки. Болельщики, фанаты - все эти ребята обладают ОГРОМНЫМ потенциалом.


- В их сферу входят также концерты звёзд и другие мероприятия, проводимые на стадионах? - я задал вопрос, заранее зная ответ. И граф просто кивнул. - Полагаю, спортсмены - это самая сильная гильдия из перечисленных.


- И самая влиятельная, - согласился мастер. - Остальные прогнутся, когда сдастся гильдия болельщиков. Десятая часть доходов - небольшая плата за спокойствие и безопасность.


- В сфере спорта крутятся огромные деньги, - кивнул я.


- Мы - богатые существа, - Фёдор Михайлович вновь открыл бар, налил себе ещё полстакана крови, - мне он не предлагал. И выпил одним глотком. - За несколько столетий даже ленивый может скопить кое-какой капитал. А если обращаться с деньгами с умом...


- Тогда что вам от них нужно?


- Эмбарго на пропуск в зону стадионов.


- Вы хотите контролировать кормление, - сообразил я.- Хотите посадить местных суперов на голодный паёк и таким образом заставить их подчиняться.


- Вот этим вы и должны заняться, - подвёл итог граф. - Убедите их.


- А если не получится?


- Убейте. Всех, до единого.


Я отвернулся. Пока мы ехали, пошел дождь. Капли стекали по тонированному стеклу, делая город за окном лимузина ещё более блёклым и невзрачным, чем обычно. Глядя на своё полупрозрачное отражение, я видел дорожки воды, текущие по щекам, и решил, что это зрелище очень подходит моему настроению.


Лимузин, неловко развернувшись, встал у самых ступеней цирка. Я открыл дверь, и уже выходя, обернулся к графу.


- Я передам ваши пожелания господину Голему.


- Это не пожелания, - короткая верхняя губа приподнялась, показывая мелкие серые зубы. - Это приказ.


- Насколько я знаю шефа... Он не очень хорошо умеет выполнять приказы.


Хлопнув дверцей, я вприпрыжку побежал по ступенькам. Было около девяти, и с кухни как раз доносились запахи чуть пригоревшей молочной каши и жареных гренок.


Может, и зря я это сказал, - думал я о своих последних словах. - А может, и нет. Во всяком случае, приятно заставить его понервничать.


Никто не пришел с нами попрощаться. Демидов с той памятной ночи не выходил из своих покоев - он пускал к себе только Зою, и никого больше не хотел видеть.


- Вероятно, он сам и убил обоих клоунов, - такой вердикт Алекс вынес на следующее утро. - Бимселя - чтобы иметь прецедент для вызова дознавателя - то есть меня. А Брамселя - за то, что тот что-то узнал. В любом случае, им уже ничем не поможешь.


- Мы решили, что Брамсель был одержим злым духом, - напомнил я.


- Ефим обладает слабеньким магическим даром, - вздохнул Алекс. - Его вполне могло хватить для вызова мстительного духа... Жаль, что я не подумал об этом раньше.


Шеф кругом чувствовал себя виноватым. И за то, что не смог вовремя разгадать дело клоунов, и за то, что не убил графа. И за то, что не может ничего поделать с стригоями, окопавшимися в цирке, и чувствующими себя здесь, как дома.


Только в подвалы подручные Фёдора Михайловича ходить опасались: после того, как один за другим там пропали пять охранников, во владения Зигиберта никто больше не совался.


- Кто его знайт, куда подевайся ваш штрейкбрехер, - глаза его вращались с бешеной скоростью, а железная рука угрожающе пощёлкивала сервоприводами пальцев. - Можайт, их загрызайт крыса, а можайт, они попадайт на зуб Щелкунчик...


Щелкунчиком был механический пёс, которого сделал, по словам Зигиберта, его ученик Вайберт. Я видел это чудовище всего однажды. Но до сих пор мне снятся яркие, подобные прожекторам глаза, и широкая, как ковш экскаватора, дружелюбная зубастая ухмылка...


Артисты, вопреки логике, в своем бедственном положении тоже винили Алекса. Умом я понимаю: Демидов был для них папой, мамой и нянькой долгие годы. Они боготворили своего директора. Он давал этим необычным, но тихим и незлобивым существам чувствовать себя защищенными в суровом море современной жизни. Каждый из них пережил в прошлом личную трагедию, и каждый считал цирк своим домом... Почему-то тот факт, что Демидов продал их с потрохами, вызывал у них меньше злобы чем то, что Алекс не сумел вовремя выстрелить...


Не скажу, что мы покидали цирк с совсем уж лёгким сердцем. Но не видеть каждый день лицо Софи, а каждую ночь - лицо Аллегры, лично мне будет приятно.


Одеваясь, я наткнулся взглядом на чётки, которые принесла Алевтина. Почему-то мне казалось: это - те самые, что подарил Светлейший князь. Хотя она запросто могла притащить и подделку...


- Шеф, - позвал я, держа чётки на вытянутой руке. - Может, попробовать расторгнуть договор с графом... таким образом?


- Твой подарок, - пожал плечами Алекс. - Тебе и решать. Только помни: одной жемчужины может оказаться недостаточно. Ты готов пожертвовать... Своими желаниями?


Я молча сосредоточился. Представил договор, и как с него исчезают наши с Алексом отпечатки и подписи. Этого мне показалось мало, и я начал представлять, как исчезают, рассыпаются искрами все бумаги в папке у графа. Мне казалось, я хочу этого очень сильно.


Но открыв глаза, я пересчитал жемчужины. Двадцать одна. Ни больше, ни меньше.


Алекс выдохнул.


- Ну, не судьба, - легко сказал он и направился к двери.


- Шеф, я правда хотел...


- Думаю, ты ни при чём, мон шер ами, - грустно улыбнулся шеф. - Просто сделки - это несколько другое. Законы, уложения, правила - настолько далеки от волшебства, что чудеса на них не действуют. Пошли прощаться с Ефимом. Надо ему сообщить, что мы уходим...


- Я это так не оставлю, - пообещал шеф напоследок, заглянув в кабинет к Демидову. - Я выцарапаю твой цирк из лап мастера.


Директор лишь сумрачно посмотрел на шефа, и ничего не ответил. За эту неделю он словно усох раза в два. Мощные ещё недавно плечи ссутулились, руки бессильно лежали на мёртвых коленях.


Со смертью одного из участников сделка расторгается автоматически, - вспомнил я пункт договора. - Стало быть, если Ефим Демидов, например, покончит с собой...


Я тряхнул головой, чтобы отогнать плохие мысли.


Мы разберёмся. Алекс разберётся.


Я в него верю.


- Кстати: спасибо, - сказал шеф, когда мы сели в такси. Багажа у нас не было. Только куртки, джинсы и кроссовки. Ах да: ещё были подарки Зигиберта. Многозарядный револьвер и набор метательных ножей с таким офигенным балансом, что они сами летели в цель.


- За что?


- За то, что вытащил нас из этого склепа.


Он был прав: с появлением стригоев, и душевной болезнью Демидова представления утратили свой кураж. Артисты работали номера "вполноги", совершенно не заботясь о том, чтобы вызывать восторг публики. Это сразу же сказалось на доходах: половина билетов оставалась нераспроданной.


Я вспомнил, как сам говорил графу про саботаж. Шантаж и психологическое давление - игра не только в одни ворота.


- Но я ничего не сделал, - когда я заходил в здание цирка утром, дождь слегка моросил. Сейчас же над Питером разверзлись хляби небесные. Дождь стоял стеной, я видел, как под тяжелыми струями прогибается капот везущей нас малолитражки. - К тому же, граф надавал столько заданий... По-моему, Гильдии - это серьёзно.


- Мы больше не пленники, - качнул головой шеф. - Мы можем невозбранно передвигаться по городу, можем кое-что разнюхивать... И делать выводы.


Какое-то время он молча глядел в окно, а затем резко выбросил руку в сторону водителя.


- Останови здесь, милейший.


Машина послушно прижалась к поребрику.


- Но мы ещё не доехали, - я был удивлён. Что это шеф задумал?.. Хочет зайти в ресторан, чтобы отметить? В баню?.. Но сквозь сплошную стену ледяной воды я не видел никаких ярких и завлекательных вывесок.


Но вдруг...


Я схватил шефа за предплечье и выпучился в безмолвном вопле.


- Почуял-таки, - Алекс удовлетворённо улыбнулся. - Но всё равно: уже после того, как я его заметил. Простым, смею подчеркнуть, человеческим зрением, без всяких наворотов.


Последнее, я полагаю, доставило шефу особое удовольствие.


Я не стал спорить. Было не до того: под кожей будто бегали огненные муравьи, за каждый волосок на теле дёргали маленькие, но очень злобные гномы. В голове раздавалось громкое жужжание - словно под череп ко мне набились сотни мух...


- Кто это? - такси поспешно уплыло в дождь, получив от Алекса причитающуюся мзду.


- Лучше скажи: почему это? - пробурчал шеф. Волосы облепили его череп, с бровей текла вода, оставляя дорожки вдоль крыльев носа и в уголках рта. Алекс не обращал на дождь никакого внимания. - Какого чёрта всякая нечисть болтается в моём городе? Среди бела дня!


- А вы знаете, кто это?


- Что ты чувствуешь? - спросил шеф.


Я перечислил ему свои ощущения.


- Похоже на вендиго.


- Индейский людоед? - я был удивлён. - Обитатель секвойевых лесов в наших асфальтовых джунглях?


- Они почуяли, - разговаривать под проливным дождём было невозможно, и мы с шефом отступили под козырёк какого-то подъезда. - Все эти твари почуяли, что в городе нет хозяина.


- Вы хотите сказать, договор с Фёдором Михайловичем НА САМОМ ДЕЛЕ отнял у вас власть над городом?


- Демидов заключил сделку с дьяволом, - оскалился шеф.


- Но Фёдор Михайлович...


- Сначала тебе кажется, что всё идёт отлично, - перебил шеф. - Ты получил то, что хотел, а день расплаты ещё очень далеко... Но вот чего ты не знаешь: платить приходится СРАЗУ. И отдавать придётся намного больше, чем обговаривалось. Потому что есть лазейки.


- Протянешь палец - откусит всю руку?


- По самые гланды, - кивнул Алекс. - Но мы попробуем сыграть по своим правилам.


- Сыграть?


- Разница в том, что граф больше любит рулетку. А я уважаю покер. Смекаешь?


- Кажется, да.


- Молодец. Я знал, что тебе понравится. А сейчас пошли ловить вендиго.


Прикрыв глаза, я сосредоточился на неприятных ощущениях.


- Мне кажется, он побежал вон в ту подворотню, - я указал направление, и Алекс кивнул. В таких вопросах он давно доверяет мне больше, чем себе.


Двор был захламлённым и грязным. Мусорные баки громоздились прямо на дорожках, песочница под дождём превратилась в озеро окурков. В освещённых окнах виднелись дешевые занавески, на дверях, ведущих в подъезды, не было замков.


Дождь не добавлял очарования этому бетонному колодцу, затерянному в питерских многоэтажных трущобах.


Сквозь влажность пробивалась вонь кислой капусты, старых тряпок и сивухи.


- Сюда, - я указал на один из подъездов. Дверь висела на одной петле, и негромко поскрипывала под порывами ветра.


Внутри нас окружили запахи старой извёстки, пыли и конечно же, мочи. Но над ними витал терпкий и густой дух немытого тела, заскорузлой одежды и... вывороченных кишок.


Подъезд освещала одна-единственная, забрызганная краской лампочка. Выше, на лестничных площадках, было темно - сквозь крошечные грязные окошки уличный свет почти не проникал.


- Вендиго любит заблудившихся путников, - шепотом сказал шеф. - Оставшихся без крова бродяг...


Под подошвами хрустели какие-то черепки и куски штукатурки.


- А значит, он любит бомжей, - сказал я, останавливаясь возле тёмной массы, распростёртой на ступеньках. Вокруг тела уже растеклось вонючее смрадное пятно - у бомжа был вспорот живот.


- И свежую печёнку, - пробормотал Алекс. В руке он держал револьвер, и когда дверь квартиры чуть выше приоткрылась, и в ней блеснул любопытный глаз, не задумываясь вскинул ствол и направил его в щель.


Дверь тут же захлопнулась, по лестничным пролётам прошел нестройный глухой гул.


- Звони Котову, - скомандовал шеф. Стоя над телом, он пытался разглядеть, что происходит наверху. Перила образовывали пустое прямоугольное пространство в центре, и терялось во мраке. - И отойди под лестницу, - он оттащил меня за рукав. - Вендиго довольно сообразительны. Тварь может сбросить на нас что-нибудь неприятное.


Превозмогая брезгливость, я наклонился и приложил палец к шее бомжа. Кожа его была шершавой, как наждак. Но тёплой.


- Он убил его не более трёх минут назад, - сказал я. - Если бы мы не болтали, стоя под карнизом, а сразу погнались...


- Если б, да кабы, - пробормотал Алекс. - Если б мы погнались сразу, то на ступенях мог сейчас валяться ты, а не бомж.


Котов наконец ответил на вызов и я вкратце обрисовал ситуацию. И сбросил ему наши координаты. Майор сказал, что будет через семь-восемь минут.


- Будем ждать, или... - я мотнул головой вверх по лестнице.


- Здесь мы уже ничем не поможем, - рассудительно ответил шеф. - А он в это время может поймать кого-нибудь ещё. Пожрать-то мы ему не дали...


Живот бомжа был разворочен. Но чтобы пропало что-то из органов - не похоже.


- Я пойду вперёд, - держа револьвер наготове, Алекс начал подниматься по ступенькам.


- Может, отдадите мне второй револьвер? - я же помнил, что подарок Зигиберта он взял с собой.


- Да, ты прав, - он полез под куртку, достал нечто огромное, тускло поблёскивающее металлом и смазкой, проделал несколько коротких движений, и передал мне револьвер с непомерно раздутым барабаном. - Отдача у него адская, но прицел очень точный, - предупредил Алекс.


- Спасибо.


Признаться, я не ожидал, что он так легко расстанется с своим чудом. И даже некоторое время радовался... Ну, тому, что шеф мне доверяет, и всё такое.


Поднявшись на несколько пролётов, мы услышали, как хлопает дверь подъезда, и дробный уверенный топот ботинок. Раздалось несколько команд, вспыхнул яркий свет...


Котов со своими бойцами, - говорить необходимости не было, и мы с шефом, переглянувшись, пошли дальше.


Вендиго поджидал нас под самой крышей. Там была комнатушка, в которой раньше располагался лифт. Механизм давно сняли, остались лишь громадные блоки, лебёдки да кованая клетка. В ней-то тварь и пряталась.


И когда мы показались в поле её зрения - прыгнула.

Глава 18


Кожа вендиго напоминала наждак, а конечности - набитые камнями резиновые шланги. Белёсый, словно натёртый пеплом торс был длинным и гибким. Большую часть небольшой лысой головы занимала пасть, полная узких и острых зубов. Зубы торчали вперёд - такими удобно рвать и терзать добычу.


А ещё он был быстрым - намного быстрее меня. И живучим. В первый миг Алекс выпустил в вендиго весь барабан, но тот даже не замедлился.


Распахнув длинные руки с громадными чёрными когтями, тварь бросилась на меня, и только случайность помогла уклониться: я споткнулся и растянулся на лестнице, ударившись подбородком. Я прокусил губу, вендиго, почуяв кровь, трубно взревел.


По лестнице прокатилось гулкое эхо. Оно покатилось вниз по лестничным пролётам, и я почувствовал, как затихли живые существа в квартирах, по ту сторону хлипких дверей.


Страх сочился из всех щелей, из неплотно пригнанных половиц на лестничной клетке. Он вихрился в воздухе и словно предлагал: возьми меня. Воспользуйся мной, и тогда ты сможешь напасть.


Я потряс головой, вытер подбородок и бросился на вендиго. Тот махнул рукой-граблей, заставив меня отлететь к стене. Больно ударившись копчиком, я ссыпался по лестнице на целый пролёт.


Секунду или две пытался восстановить дыхание. Вот так всегда. Организму давно уже не нужна такая банальная вещь, как воздух, но разум живёт по старым законам: нет воздуха - задыхайся.


Алекс! - я вскочил на ноги и рванул вверх по лестнице. - Он там один с этой тварью...


Шеф был в беде. Обхватив ручищами, вендиго пытался добраться до его горла. Алекс сунул ему в пасть револьвер, но чувствовалось: ещё немного - и тварь сжуёт металл так же, как она перемалывает кости жертв.


- Стреляй! - прохрипел шеф.


Вендиго клацнул зубами и вырвал револьвер из руки Алекса. Мотнул головой - оружие загрохотало вниз по ступенькам...


Я моргнул. Револьвер-переросток зажат у меня в руке, я его не выпустил, даже когда упал. Но ведь... Но ведь я могу попасть в Алекса!


- Стреляй, твою за ногу!..


Так... обхватить рукоять двумя руками, сделать выдох, и...


Первый выстрел вошел ему в грудь. Вендиго выпустил шефа, и бросился ко мне. У меня были доли мгновений, секунды полторы, и за это время я успел выпустить в него девять пуль. Десятая отбросила тварь к противоположной стене. На краске остался кроваво-багровый след.


И тогда я подошел, и всадил ещё три пули ему в голову.


Затылок разнесло в кашу. Ошмётки забрызгали всю стену - больше всего было похоже, что сюда вывернуло кого-то очень неразборчивого в еде.


- Вы как? - я подбежал к шефу и помог тому подняться. - Целы?


- Теряю хватку, - пожаловался Алекс. - Пара недель без практики - и меня чуть не замочил какой-то червяк-переросток. Идём. Скажем Котову, чтобы прислал ещё одну команду зачистки...


- Вообще-то он раз в десять сильнее меня, - я попытался отряхнуть спину Алекса, но грязь только размазывалась по коже куртки. Прекратив попытки, я бессознательно вытер ладонь о джинсы. - Да и я тоже хорош. Забыл, что держу в руке револьвер.


- Оба мы хороши, - проворчал шеф. - В последнее время ты привык полагаться на своё физическое превосходство. И на магию. А практика показывает, револьвером можно добиться гораздо больше, - шеф сделал несколько шатких шагов вниз по лестнице, и остановился, тяжело опираясь на перила. - Всё. С этого дня начинаем тренировки. Тир, пробежки и стихи.


- Чего?


- Чего слышал, - огрызнулся шеф. - Отчаянные времена требуют отчаянных мер. А добрым Словом и револьвером можно добиться куда больше, чем одним револьвером.


- Вы решитесь нарушить запрет Совета на чтение ман?


- А у меня есть выбор? - цепляясь за перила, Алекс похромал вниз. Ладонь его оставляла кровавые отпечатки на светлой, цвета детской неожиданности, краске.


- Совету это не понравится.


Я вспомнил Оковы Справедливости. Мерзкая штука, как не крути. Не хотелось бы испытать их на себе ещё раз.


- А ты ещё не понял? - Шеф остановился на площадке пятого или четвёртого этажа - сложно было сказать точнее, за грязным окошком уже стемнело. - Нет больше никакого Совета.


Я моргнул. Потом ещё раз и ещё...


За те месяцы, что я пребывал в роли ученика и напарника дознавателя, я твёрдо уяснил: Совет - это сила, с которой необходимо считаться. Истина в последней инстанции. А теперь шеф вот так легко, между двумя убийствами, заявляет, что его больше нет?..


- Вы точно уверены, или это...


- Ну сам подумай, кадет: события последний месяцев. Беспорядки в Москве, ведьмы на Ладожском озере, покушения на тебя, любимого, всех этих магов, оборотней и прочих тварей. А теперь вот - стригои в Питере. Стригои! Да на протяжении ста с лишним лет их не пускали ни в один сколько-нибудь значимый населённый пункт! Только в ошейнике, только по лицензии... А тут у нас - сплошной беспредел. Вывод какой?


- Я подумал, что Совет таким образом мстит вам, - сказал я. - Ну знаете... За своеволие.


- Отличная версия, мон шер.


Мы уже слышали негромкие голоса команды Котова. Шуршал жесткий пластик, мелькал желтый свет налобных фонариков...


- Но несостоятельная?


- Репутация, - пояснил Алекс.


- То есть, они не могут допустить такого безобразия, не испортив реноме?


- Вообрази: Совет ослабил контроль и допустил Мастера стригоев в Петербург. Другие могут воспринять - и сделают это - как сигнал к тому, что можно возвращаться. Всем захочется откусить от столичного пирога...


Ответить я не успел. На мою руку, которая лежала на перилах, упала жирная чёрная капля. Потом ещё одна, а потом в лестничный пролёт полился целый поток.


- Это человеческая кровь, - губы онемели и едва шевелились.


- Твою же мать! - Алекс широкими прыжками помчался наверх. Я - за ним.


Я ещё ни разу не слышал, чтобы шеф ругался по матери. Это было дико, и это было страшно.


Но ещё страшнее была мысль: неужели мы его не добили?.. Беспечно бросили тварь на лестнице, а сами ушли. Хотя должны были дождаться команды зачистки, убедиться, что с вендиго покончено. Но мы ушли.


А в это время кто-то любопытный высунул нос из квартиры, и тут же попался. А не дай Бог, это ребёнок...


Но я сам видел, что от головы у твари остались одни ошмётки. Затылок разнесло в клочья, нижняя челюсть держалась на одной ниточке.


- Может, это вторая тварь? - крикнул я на бегу.


И об этом мы не подумали. Вот почему солдаты из горячих точек не любят ездить в отпуск... Несколько дней на гражданке расхолаживают, ослабляют рефлексы. И вернувшись, можно очень легко и по-дурацки схлопотать пулю. Просто потому, что перестаёшь ждать нападения постоянно, даже во сне, в безопасной казарме.


- Вендиго охотятся в одиночку, - крикнул Алекс не оборачиваясь. Он уже почти добрался до последнего этажа.


Я прибавил ходу. У шефа нет никакого оружия. Если он вот так, с разбегу, вылетит на тварь...


Алекс резко остановился на самом краю площадки, я ткнулся ему в спину.


На полу лежал ещё один труп. По сморщенной коже, сухим желтым пяткам и старому вытертому халату я понял, что это была старуха. Головы у трупа не было, спереди халат намок от крови: там, где раньше была печень, зияла осклизлая дыра.


Почувствовав, что слюна становится кисло-горькой, я отвернулся.


Она вышла выбросить мусор, - думал я. - Халат, тапки на босу ногу... Рядом с телом - разорванный пакет с картофельными очистками и мятыми картонками от молока. - Возможно, тётка была глухая, и просто не слышала всего того грохота, что мы тут устроили. Или просто привыкла: в таких районах разборки между гопниками - обычное дело.


А ведь не зря есть такая примета: выносить мусор на ночь глядя - не к добру... Меня разобрал нервный смех.


- Он ушел на крышу, - шеф смотрел на небольшую, вполовину человеческого роста дверцу, к которой вела короткая лесенка.


Замок был сорван и валялся на замусоренном полу, а сама дверь, сколоченная из листа ДСП, по краю была заляпана красным. Да и по металлическим ступенькам тянулся кровавый след.


- Взял голову с собой? - спросил я, перебарывая приступ тошноты.


- Человеческий мозг - прекрасный стимулятор, когда требуется восстановить силы.


Алекс полез по ступенькам. Уже наполовину скрывшись в люке, он свесился обратно и требовательно протянул руку.


- Верни револьвер.


- Патроны-то кончились.


- У меня есть запасные, - он похлопал себя по карману куртки.


Я молча протянул оружие, и Алекс, скрючившись на ступеньке, ловко поменял барабан.


Поднял револьвер дулом вверх и полез на крышу.


Была мысль набрать Котова, но я решил, что внизу и так поймут, что случилась ещё одна неприятность - и придут проверить. А лишние секунды терять нельзя.


Шеф уже успел добежать до края крыши. Искать следы было незачем: по металлическим черепицам тянулся отчётливый жирный след. Дождь, опять стихший до средней паршивости мороси, понемногу размывал его, но кровь смыть не так-то просто.


- Вы не думаете, что это ловушка? - спросил я, нагнав Алекса у низкого парапета, которым заканчивалась крыша.


- Разумеется, это ловушка, - на шефа было страшно смотреть. Волосы после дождя топорщатся дыбом, чёрная, как у абрека щетина закрывает больше половины лица, на щеке темнеет кровавый отпечаток... Вероятно, он измазал ладонь ещё на перилах, а потом прикоснулся к лицу. - Вендиго специально убил жертву таким жестоким способом, и оставил след - он хочет, чтобы мы побежали за ним.


- Месть?


- Игра. Мы его почти прикончили, и показали себя достойными противниками. Теперь он желает взять реванш, - Алекс то и дело переводил взгляд с нашей крыши на соседнюю - измерял расстояние.


- Я могу дальше пойти один, - я был уверен, что преодолею расстояние в два с половиной метра легко, а вот шеф, который и так уже хромает на обе ноги... К тому же, ограждение было скользким от дождя.


- Не дождёшься, - буркнул Алекс, коротко разбежался и прыгнул. Я затаил дыхание.


Он успел схватиться за ограждение, но ударился всем телом о стену - я слышал, как воздух со свистом покинул его лёгкие.


Не дожидаясь развития событий, я тоже сиганул через пропасть между домами - девять этажей, ерунда на постном масле...


Приземлился, мгновенно развернулся на пятках и успел ухватить шефа за руку - пальцы его, измазанные кровью, уже почти разжались.


Алекс крякнул, когда я рывком вытянул его к себе.


- И вовсе не обязательно совершать подвиги, - мягко сказал я, помогая шефу восстановить равновесие.


- Обязательно, кадет. Ещё как обязательно. Если вендиго загрызёт очередную жертву - я сниму с себя полномочия дознавателя и сдамся графу. Пускай делает из меня цирковую обезьяну.


- И всё равно. В следующий раз я буду прыгать первым.


Прекрасно его понимаю. Совершать одну ошибку за другой - от этого хочется повеситься.


Никогда не забуду этой полубезумной погони по ночным Питерским крышам. Дождь, стихший до противной мороси, словно набрался сил и хлынул, как из ведра.


Крыши были покатыми, скользкими, по черепице текли целые реки. А ещё было темно - хоть глаз коли. Призрачный свет уличных фонарей остался где- то далеко внизу.


Дома были разной высоты, иногда приходилось прыгать с большой высоты, или карабкаться по пожарным лестницам. В одном случае пришлось влететь в разбитое окно - вендиго постарался разбить его для нас - и подняться на крышу по подъездной лестнице. В другом - лезть прямо по старинной кирпичной кладке. Я вспомнил цирковых акробатов: вот кому этот своеобразный паркур не доставил бы никаких хлопот...


А потом крыши кончились. Мы добежали до конца спального района, дальше была только набережная с редкими и тусклыми фонарями, тёмная лента реки, а за ней начиналась промзона. Огороженная сеткой с колючей проволокой, с электрическими огнями и собаками - с той стороны доносился хриплый и злобный лай.


- Он где-то здесь, - сказал Алекс одними губами. - Вендиго не полезет в воду, и он ненавидит собак. Слишком сильны воспоминания о старых временах, когда этих тварей выслеживали в лесах с помощью охотничьих псов.


Я оглядел гладкую, поблёскивающую от дождя поверхность крыши. От реки несло мокрым мусором и нефтью, с поверхности земли - сыростью и палыми листьями. Фонари негромко потрескивали, почти не рассеивая туман.


И вдруг что-то прилетело из темноты и загрохотало мимо нас по наклонной поверхности. Предмет был круглым, и остановился только у самого ограждения.


Это была оторванная голова старухи.


Лицо покрыто коркой крови и грязи, угадывался лишь длинный хрящеватый нос и подбородок с большой бородавкой. Глаза, утопленные в морщинистые веки, были плотно зажмурены.


Затылка не было. Вокруг ушей и лба налипли намокшие прядки седых волос, но изнутри череп был пуст и гладко вылизан.


- Господи, - только и сказал я.


- Он сейчас нападёт, - Алекс внимательно вглядывался в тени и поводил стволом револьвера из стороны в сторону. - Это был сигнал.


Я выставил голые руки: ножи на вендиго тратить смысла нет. Если он очухался после девятнадцати пуль, то лезвие ножа ему будет, что комариный укус. Оставлю на крайний случай.


Я вновь почувствовал жужжание под сводом черепа и неприятную щекотку по всему телу. Это было очень сильное ощущение: хотелось упасть на колени, закрыть глаза и уши и отключиться.


Сделав глубокий вдох, я сосредоточился. Пахло мокрым железом, кровью и осколками костей от головы старухи, порохом от револьвера Алекса... Но вот и посторонний запах.


Чуждый, резкий, неприятный - запах ила, болотной тины и человеческих внутренностей. Он шел от небольшой надстройки на крыше. Утыканная разнокалиберными антеннами, она возвышалась метра на полтора. Таких надстроек было несколько - они служили воздуховодами. Несло от второй справа.


Толкнув Алекса в бок, я указал подбородком направление. Шеф еле заметно кивнул. А потом совершил невообразимое: подобрал голову старухи, и запустил её назад к вендиго... За надстройкой раздался грохот, а потом тварь прыгнула, преодолев сразу метров шесть наклонной крыши. Она целила руками-граблями в Алекса, но я успел выскочить прямо перед ним и заслонить собой.


- Дурак! - закричал шеф.


Я поздно сообразил, что он специально подпускал вендиго, чтобы начать стрелять с максимально близкого расстояния. А я своим необдуманный прыжком перекрыл ему линию огня.


Но отступать было поздно: вендиго обхватил меня, сшиб с ног и мы покатились к краю, огороженному невысоким, сантиметров тридцати, парапетом.


Кожа на спине разошлась под острыми, как бритвы когтями, а длинные зубы целились мне в шею... Я втянул воздух и обхватил тварь ещё крепче.


Вспомнился бой с оборотнем, а потом - драка со стригоями в Петергофе. Вендиго тоже излучал энергию. Колючую, как жесткое излучение, и какую-то горькую.


Но она была невероятно мощной. Ни один оборотень, ни один стригой не излучал энергии такой силы. Напор её мог сбить с ног - если бы я и так не валялся, прижатый к невысокому парапету, за которым была пустота.


Вцепившись в вендиго изо всех сил, я пил его силу, высасывал энергию, стараясь забрать всё, без остатка.


Некоторое время тварь ничего не замечала. Но через пару секунд глаза её, узкие, чёрные, совершенно без зрачков, подёрнулись мутной плёнкой. Вендиго задёргался, пытаясь освободиться, а потом откинул голову и тоскливо, отчаянно завыл.


Я не остановился, пока не выпил его досуха. Восторг, эйфория охватили меня целиком, шрамы на спине, оставленные когтями твари, затянулись мгновенно.


Таким цельным, таким насыщенным я ещё не был никогда. Сила бурлила во мне, как горный поток.


Вскочив, я поднял лёгкое, словно бы высохшее тело вендиго над головой. Мне хотелось совершить что-нибудь безумное. Например, сбросить его с крыши...


- Стоять!


Голос долетел будто издалека, я даже не сразу осознал, что принадлежит он не Алексу.


Он принадлежал человеку в каске, бронежилете и с автоматом, направленным мне в грудь.


- Отпусти тело! Руки за голову!


Отлично. У меня есть новый противник!..


- Саша! Остановись! - шеф столь редко звал меня по имени, что я невольно прислушался. И всё равно инстинкты требовали бросится на этого нового врага...


- Сержант, опусти автомат. Это свои.


А вот этот голос я определённо узнаю...


- Вы уверены, товарищ майор? По-моему, это такая же тварь... Один выстрел - и соберём внизу остатки в пакетик...


- Отставить оружие, я сказал!


Голос Котова рявкнул, как бронебойное орудие.


Помедлив ещё секунду, ствол опустился вниз. Я, ни на кого не глядя, ослабил хватку и осторожно положил труп вендиго на крышу.


В теле бурлила энергия. Она требовала выхода, клокотала, как кипяток в налитом доверху чайнике. Я знал: если не придумать, что с ней делать, я просто взорвусь.


- Беги, - сказал Алекс и встал передо мной, загораживая своим телом.


- Что?..


- Беги, кадет. Выпусти пар. Увидимся дома.


Я не заставил просить себя дважды. Одним движением вскочил на парапет, и бросился вниз.

Глава 19


А дома меня ждал сюрприз... Впрочем, начну по порядку.


Бег по ночным улицам - это что-то. Автомобилей мало, прохожих практически нет - разве что, подвыпившие компании, гуляющие по ночным клубам.


Я разогнался километров до семидесяти - во всяком случае, машины я обгонял.


Влажный ветер выбил из лёгких запах вендиго, проветрил волосы, дождик частично смыл кровь с лица и рук. Но всё равно, зрелище бегущего по проспекту мужика даже для нашего города было не совсем обычным. Если не сказать - диким.


Мне сигналили встречки, пытались догнать те, кто ехал сзади, однажды увязался полицейский автомобиль, но быстро отстал - я свернул в узкий переулок.


Первые минут десять я смеялся в голос, наслаждаясь свободой, силой и этим особенным состоянием, когда наплевать абсолютно на всё.


А потом я заблудился. Оказался в районе, совершенно мне незнакомом: улочки нередко заканчивались тупиками, или корявыми мостиками, переброшенными через узкие, вздувшиеся от дождя речки. Откуда-то справа несло нефтью, мокрым железом и рыбой. Я решил, что в той стороне порт, и повернул в другую сторону. Но этот мутный район никак не заканчивался, я уже начал думать, что меня водят кругами.


В лесу - леший, а в городе?.. Городовой? А что, вполне может быть. Новая реальность - новые мифы.


В конце концов я решил, что по крышам будет удобнее. Сверху хотя бы видно, куда бежать.


Отыскав наружную пожарную лестницу, я взлетел на невысокую пятиэтажку и припустил, что есть сил.


Вот теперь я оценил чувство свободы по-настоящему!


Никаких ограничений, никого не надо ждать - и беспокоиться, что враг нападёт из-за угла, тоже не нужно... Если бы я умел петь - я бы запел. Или сложил ману. Но если нет таланта - значит, нет. Обойдусь победными воплями.


Раз квартал, два квартал, три... Наконец я почувствовал, что выдыхаюсь. Нет, энергии было всё ещё до самой макушки, но начало отказывать тело. Кости в ногах и руках трещали, мышцы молили о пощаде. Рёбра ходили ходуном.


Остановившись на краю плоской крыши девятиэтажки, я решил перевести дух. А в кармане куртки оказалась пачка сигарет! Правда, мятая и пожеванная, но я отыскал парочку почти целых, и решил закурить. Не думая, чиркнул ногтем о штанину джинс, запалил огонёк... И только почувствовав, как обожгло подушечку пальца, встряхнул рукой, сбрасывая пламя.


Но прикурить успел.


Новое умение не то, чтобы впечатлило. Скорее, напугало. И это правильно: незнакомые вещи должны пугать. Страх даёт время на обдумывание. На принятие решения: а оно вообще тебе надо?


Пригодится, рассудил я и решил попробовать ещё раз. Поднял руку, уставился на палец...


- Бог в помощь.


Я уже давно перестал подскакивать от неожиданности. Но разум требовал как-то отреагировать - и в тень, зависшую в метре над крышей, полетел столб пламени. Вам приходилось видеть, как горит подожженный зажигалкой лак для волос? Вот как-то так...


- Эй, полегче, дракон.


- Простите, - голос был добродушным, да и ауры опасности я не ощущал. - Случайно вышло.


- Да ничего. Сам виноват: надо было как-то поаккуратнее о себе заявить.


- Вы летаете? - больше желания узнать, кем является мой гость, я хотел знать именно это.


- Левитирую.


Незнакомец плавно опустился на крышу и вышел на свет. Свет был так себе - луна едва пробивалась сквозь плотные тучи. Но мне хватило.


Высокий. Соломенные кудри до плеч, отлично развитые грудные мышцы. С плеч эффектными складками спадает чёрный плащ, узкие брюки заправлены в высокие сапоги, торс обтягивает майка с надписью "Кэннибал корпс".


Глаза - два серебряных зеркальца.


- Вы - стригой.


- Так же, как и ты.


Мне уже начинает казаться, что половина Питера - стригои...


- На самом деле, нас не так уж и много, - сказал незнакомец.


- Вы что, мысли читаете?


- Есть немного, - стригой улыбнулся и скромно потупился. Он изо всех сил старался не выглядеть агрессивным - и я это оценил. - Всего лишь индивидуальная особенность, так что не парься. Одни умеют призывать Зверя, другие - левитировать, третьи - читать мысли...


- Сдаётся мне, вы тот, кто обладает всеми этими талантами.


Во мне пробудился жгучий интерес.


- Эй, да ведь ты почти ничего о нас не знаешь, верно? - стригой подошел ближе. Выглядел он лет на тридцать пять. Твёрдый подбородок, хорошая кожа, прямой нос. Губы в меру пухлые - так, чтобы не казались откровенно чувственными... Я тряхнул головой.


- Ну вот и проявился твой первый талант, - рассмеялся стригой. - Ты можешь сопротивляться гламору.


- Но зачем вам наводить гламор на меня?.. - в мою простую душу закрались неприятные подозрения.


И когда стригой протянул руку, я не сразу решился её пожать.


- Тарас Кандыба, - представился незнакомец. - И нет. Ты не угадал. Я - не он.


- Не кто?


- Ну не этот... Не по части мужчин. Просто люблю выглядеть стильно.


От сердца отлегло. Нет, правда: когда тебя хотят убить, вырезать сердце, оторвать голову - это я могу понять. Вполне мужские агрессивные желания. Но когда те же мужики масляными взглядами провожают твою филейную часть... Это по-настоящему пугает. Не поймите меня неправильно.


- Как я понимаю, меня вы уже знаете, - сказал я, пожимая руку стригою. - И был бы очень обязан, если бы вы объяснили, зачем эта встреча. Здесь, на крыше, посреди ночи.


- Люблю драматические эффекты. Когда живёшь так долго, как я - поневоле учишься находить Бога в маленьких удовольствиях.


- Вы верите в Бога?


- Во-первых: а почему бы мне в него не верить?.. А во-вторых: давай уже на "ты".


Не знаю, чем - манерами, выражением глаз или цветом ауры, но этот стригой мне нравился. Он располагал к себе.


- Ты сказал, что довольно стар, - вытащив вторую целую сигарету, я предложил её новому знакомому. Тот отмахнулся, как от чего-то не заслуживающего внимания. А я опять закурил. Нервы требовали успокоения, и по старой памяти, сигарета подходила как нельзя лучше. - Но я не чувствую в тебе возраста. Ты ощущаешься именно так, как выглядишь.


- А вот и второе твоё умение.


- Какое?


- Ощущать возраст нежити. Но на каждую гайку найдётся свой винт: я умею этот возраст скрывать, - и Тарас широко улыбнулся, показав ряд великолепных, острых, как у тигра, зубов.


- Ну прямо вместилище талантов, - я не хотел быть саркастичным. Просто так получилось... Тарас не обиделся.


- Считается, что талант - или есть, или нет, - я кивнул, потому что именно так и считал. - Но на самом деле - упорство и труд. Вот самый главный талант. Остальное приложится.


- Именно так всегда говорит мой шеф, когда я отлыниваю от занятий.


- Кстати...


Он посмотрел так, что я сразу всё понял. Нет, я даже не обиделся: слишком я мелкая сошка для того, чтобы такой, как Тарас, искал встречи именно со мной.


- И опять ты не прав, - улыбнулся он. - Ты - очень интересный индивид. Стригой - маг, да ещё и всестихийник. В будущем мы обязательно пообщаемся, и смею надеяться - даже подружимся. Но сейчас у нас слишком мало времени.


- Почему ты не пришел сразу к Алексу?


- Всё очень просто: до него слишком сложно добраться. Мы и так пасли вас всю последнюю неделю, и только теперь...


- Мне не нравятся две вещи: "мы" и "всю последнюю неделю"


- Поясню, - стригой сделал пару шагов и встал с наветренной стороны - ему не нравился дым от сигарет. - Мы - это стригои города Питера. Всего нас дюжина, и поверь: для пятимилионного города это вполне достаточно. По второму пункту...


- Подожди, - я извинился жестом за то, что перебил. - Дюжина? На весь Санкт-Петербург? Но новый Мастер привёл с собой сотню стригоев. Может, больше.


- Вот поэтому я и хочу встретиться с твоим шефом. Мы много лет жили, соблюдая... определённый паритет. Глоток крови там, щепотка энергии здесь... Господину Голему это не нравилось. Но это то, с чем он мог мириться. А нам больше и не надо. Мы, древние не-мёртвые существа, привыкли обходиться малым - закон выживания социума, знаешь ли. Но этот псих... - я заметил, что Тарас принципиально избегает называть Фёдора Михайловича мастером. - Они высосут город в считанные месяцы. Чтоб ты понимал: старому стригою, такому как я, нужно питаться раз-два в год. Я имею в виду, кровью. И мы вполне обходимся теми, кто даёт эту кровь ДОБРОВОЛЬНО. А новообращённым - кого и привёл в Питер этот амбициозный безумец, нужно не меньше литра в неделю. Как правило, больше. Так как новички не утруждают себя контролем и выпивают жертв досуха.


- Вы хотите объединиться с нами, чтобы изгнать графа, - сказал я.


- Да. Но с одной маленькой, просто крошечной поправкой: не изгнать. Его нужно уничтожить. Иначе он вернётся через несколько лет ещё более сильным.


Тут он, пожалуй, прав. Я вспомнил ведьм с Ладожского озера: Алекс решил махнуть на них рукой, мол: женщины. Что с них взять? А теперь они пришли в Питер и требуют свой кусок пирога... Причём, начать решили именно с нашего особняка и с девчонок.


- Хорошо, - я сунул руки в карманы и позвенел мелочью. - Что я должен делать?


И тут он меня удивил.


Стригой встал очень прямо, вытянул руки по швам и скроил официальное лицо.


- Я, Тарас Кандыба, президент футбольного клуба "Зенит", прошу официальной встречи с дознавателем Санкт-Петербурга, Александром Големом. Даю слово: не применять во время встречи никаких способностей, не вынашивать тайных планов и не хранить злого умысла.


Я смутился.


- Ты же понимаешь: я не могу дать такого же официального ответа.


- Достаточно будет, если ты передашь мою просьбу, - Тарас улыбнулся и воспарил над крышей. Нет, как ему это удаётся?.. - Когда-нибудь я тебе расскажу, - стригой растаял в воздухе, как Чеширский кот.


Светало. Стоя на крыше, я наблюдал, как над далёким горизонтом светлеет узкая полоска, как она наливается багрянцем, ширится, превращаясь в шелковое красное полотно. Как оно, в свою очередь, светлеет, становится золотым, и наконец в небо выплывает солнце...


Из-за пенных волн Океана Красный бык приподнял рога


И бежали лани тумана За скалистые берега...


Я и раньше любил поэзию. Помнил многое наизусть, но Алекс вывел это на совершенно другой уровень. По-сути, я мог припомнить подходящее четверостишье на любой случай... Одно плохо: меня это поэтом не делало.


Но Алекс всё равно говорил: - учи. Даже если количество не перейдёт в качество, хотя бы сойдёшь за умного.


Вот такой он, мой шеф: добрый, ласковый и чуткий.


Высмотрев сверху безлюдный пятачок, я спрыгнул во двор.


Ну, если совсем честно, это был не совсем прыжок. Несколько раз я тормозил кроссовками о бетонную стену, да и приземление вышло не таким красивым, как мне хотелось. Древний стригой Тарас наверняка посмеялся бы над моей неуклюжестью. Но как говорится в известном анекдоте: - я и сам помладше буду...


А вот дома меня ждал сюрприз. Петенька.


Я и забыл уже про мелкого паршивца. Но зато Фёдор Михайлович не забыл.


Когда я зашел в ворота особняка, настроение было приподнятым: дом, как говорится, родной дом. И знакомый скрип кованой калитки, и эти гортензии по бокам дорожки, разросшиеся за лето и пожухлые от осенних заморозков, и багряные листья клёна, на белом песке как кровавые пятна... Вдохнув родной воздух, я улыбнулся.


Алекс наверняка уже дома, сидит на кухне, и девчонки отпаивают его лучшим в мире кофе... Как я соскучился по нашему кофе! И по кухне, и по девчонкам... По простору своей комнаты на втором этаже, принадлежащей мне одному.


В цирке больше всего напрягало обилие народа. И в общаге, и в тренировочных залах, и на арене - всегда кто-то был, всегда кто-то толокся. И хотя я чрезвычайно уважаю и очень люблю шефа, делить с ним крошечную комнату довольно хлопотно.


В общем, ступив на порог родного особнячка в довольно приподнятом настроении, за дверью я почувствовал, как планка падает... буквально, ниже плинтуса.


Потому что из кухни доносился детский, но по-стариковски брюзгливый голосок сопливого стригоя.


Поймите меня правильно: в целом - в целом, детей я люблю. Теоретически. Но с Петенькой я не знал, как себя вести. С одной стороны, он старше меня - если верить чутью и откровениям графа о его происхождении. С другой - психика-то у него детская. Изворотливый хитроумный маленький паршивец.


Зоя призналась, что он выманил её из цирка старым, как мир приёмом: потерявшееся дитя. Он постучал к ней в комнату, и со слезами на глазах поведал, что потерялся после выступления: пошел в туалет, и заблудился. Где-то там его ждёт мама, волнуется, плачет наверное, а он никак не может найти дорогу...


Сердобольная девушка, накинув халатик, обещала проводить мальчика к маме, но в фойе её уже ждали.


Идя на кухню, я заранее представлял себе печальную картину: угрюмая Антигона, мрачная Афина и заплаканная Амальтея. А в центре внимания - Петенька. Мелкий стригой, уже искусавший моих девочек до полусмерти...


Но замерев на пороге кухни, я понял всю несостоятельность своих умозаключений.


Антигона была вовсе не угрюмой, а весёлой и раскрасневшейся от смеха. Она жарила что-то аппетитное в сковороде. Афина, взобравшись на высокий табурет коленками и отклячив круглую попку, перелистывала журнал. Амальтея, тихо улыбаясь, что-то вязала в уголке...


Петенька, болтая ножками, сидел на барной стойке, и жрал варенье прямо из банки.


Мордашка ребёнка была измазана малиной, в руке он сжимал крупную ложку, которую то и дело отправлял в рот. Банка стремительно пустела.


- Что здесь происходит? - я этого не хотел, но вопрос прозвучал настолько резко, что все вздрогнули. Петенька выпустил банку из рук, и та грохнулась на плиточный пол. Во все стороны брызнули осколки и красные брызги.


- Шурик! - возмутилась Афина. - Ты зачем ребёнка испугал?..


Амальтея молча отложила вязание, и взяв тряпку и ведро, принялась прибираться. На меня она даже не взглянула.


Антигона продолжала священнодействовать. И вовсе не в сковородке, а на электрической вафельнице. Она пекла вафли! И я даже знаю, для кого...


Нет, не такого приёма я ожидал после почти двухнедельного отсутствия.


Мелкий гад посмотрел на меня и коварно подмигнул.


- А где шеф? - я хватался за соломинку. Как утопающий.


- К Гиллелю поехал, - ответила Афина. Она так и не встала с табурета, изучая какие-то страшно интересные наряды в журнале. Что на неё, если подумать, не слишком похоже...


А я разозлился. Как мог Алекс оставить девчонок наедине со стригоем?..


Пусть он и от горшка два вершка, но я слишком хорошо помню, как он заламывал руку Зое, а потом чуть не отгрыз мне голову. Как шеф мог так рисковать?


Я бросил сумрачный взгляд на Петеньку, тот ответил глумливой ухмылкой. А потом сказал приторным до судорог в скулах голосом:


- Тётенька Антигона, а можно мне водички?


- Конечно, зайчик! А может, лимонадику? Или сгущенного молочка?


- Он не пьёт воду, - рявкнул я, не сдержавшись. - И варенье тоже не жрёт! Потому что ему сто лет, и сидит он на кровавой диете.


Все три девы посмотрели на меня так, словно я пнул щенка.


- Шурик, ты что-то путаешь, - мягко произнесла Амальтея. - Это всего лишь ребёнок. Он заблудился, попросил водички, и позвонить маме... Скоро за ним приедут родители.


- Да не родители по нему плачут, а отряд зачистки!


И тут я догадался проверить ауры. А потом нервно сглотнул. Петенька их загипнотизировал! Это был почти что гламор, но какого-то другого качества. Он не делал стригоя более красивым. Он заставлял окружающих ДУМАТЬ, что он захочет.


- Перестань сейчас же, - потребовал я.


- А то что? - мальчик растёр по мордашке варенье и приподнял светленькие бровки.


- Урою.


- Ты не можешь меня убить. Я - птенец самого Мастера. Я под его защитой.


Что характерно: девчонки, продолжая заниматься своими делами, нашей перепалки даже не замечали.


- А мне и не нужно тебя убивать, - я улыбнулся как можно более зловеще. - В нашем подвале стоит гроб. Я запихаю тебя в него, опутаю серебряными цепями... А потом сброшу в залив.


- Мастер тебя накажет.


Мне кажется, или в голосе паршивца появилась неуверенность?


- Может и так. Но ты-то будешь на дне моря. И даже если тебе удастся сломать или прогрызть доски гроба, серебряные цепи не дадут тебе всплыть. Тебя сожрут рыбы. Обглодают, как куриное крылышко.


Где-то я читал, что с детьми нужно быть предельно искренним. Дети чувствуют ложь и перестают доверять. Так вот: сейчас, в этом разговоре с Петенькой, я старался быть ПРЕДЕЛЬНО честным.


Я смотрел прямо ему в глаза, и малец не выдержал первым. Прерывисто вздохнув, отвёл взгляд и сказал, глядя в сторону.


- Ладно, девочки. Кончаем ломать комедию. А то у нашего друга скоро подшипники задымятся.

Глава 20


Антигона очнулась первой. Встряхнувшись, словно её окатили водой, она сощурила глаза, скрючила пальцы и бросилась на Петеньку.


- Ах ты, мелкий крысёныш! - к ней присоединились Амальтея и Афина.


Стригой ловко увернулся от тянущихся к нему рук и юркнул под барную стойку. Прополз на коленках под столешницей, вскочил и спрятался у меня за спиной. Ручки его весьма болезненно вцепились в моё запястье.


- Тётеньки... - голос его стал тонким, как у ребёнка в преддверии слёз. - Простите, я больше не буду!


- Врёт, поганец, - Антигона хищно оскалилась на малыша и схватила стоявшую в углу швабру. - Афина, заходи справа. Тея, давай слева. Зажмём его в клещи.


- Утопим в пруду? - деловито спросила Амальтея, хватая за ручку тяжеленный хрустальный графин.


- Такое не тонет, - презрительно искривив губы, Афина приготовилась ловить Петеньку, если тот бросится в её сторону. - Сунем его в шредер. Неделю назад как раз новый привезли. Для особо толстых документов.


Фурии, в которых превратились девчонки, были даже мне незнакомы. В их глазах загорелось что-то первобытное, древнее и беспощадное.


Враг покусился на самое святое: на дом. Такому врагу не будет пощады...


- Стригой, помоги... - тихо прошипел Петенька, сжимаясь за моей спиной в крошечный клубочек.


- Раньше надо было думать, - отрезала Антигона.


Пацан оскалился и зашипел. Упав на четвереньки, он напоминал зажатую в угол крысу, оскалившую мелкие, но острые зубы.


А ещё мне не давала покоя мысль, что зажатые в угол крысы могут быть очень опасными...


- Что за шум, а драки нету? - в кухню вошел Алекс.


Плохо. Я даже не услышал его шагов.


Петенька рванул к шефу с места, не вставая с четверенек, и спрятался уже за ним.


- Дяденька Голем! А они меня обижают...


Афина, Амальтея и Антигона тоже бросились к шефу, громко выражая свои претензии.


Алекс с минуту слушал общий гвалт, затем поднял и медленно опустил руки.


Установилась относительная тишина - не считая злобного сопения, задушенной ругани и тычков исподтишка.


- Девочки - на выход, - распорядился шеф. - Туристы сами себя не выгуляют, и деньги сами себя не заработают. Адьё!


Девчонки молча построились и вышли.


Вот что значит: авторитет... И как у него получается?


- Ты! - указующий перст упёрся в Петеньку. - Сидишь тихо и не отсвечиваешь. Иначе то, что пообещали мои девочки, покажется райским садом по сравнению с тем, что могу сделать я.


- Солдат ребёнка не обидит, - заискивающе прошепелявил Петенька.


- Обязательно проверю, когда увижу этого самого ребёнка, - шеф наклонился к стригою очень близко. - Тебя же я могу попросту запереть в несгораемый сейф. И забыть.


- Мастеру это не понравится, - заверещал ребёнок. Личико его побледнело, под бледной прозрачной кожей выступили синие вены. Клыки на фоне пухлых губок смотрелись особенно неприятно.


- Скоро у твоего мастера будет столько забот, что поверь: о тебе он и не вспомнит.


- Это угроза? - больше Петенька не походил на ребёнка. Он вообще не выглядел живым. Кожа обтянула маленький череп, волосы сделались как тонкие бесцветные нити. Ногти на руках удлинились и почернели.


Теперь Петенька напоминал гуля - обитателя кладбищ, пожирателя мертвечины. Или Голлума. На этой мысли я невольно улыбнулся: наверняка Мастер создавший образ мелкого пронырливого засранца, встречал таких, как Петенька.


- Это предупреждение, - заявил шеф. - Если хочешь, можешь передать его своему хозяину прямо сейчас.


Мелкий стригой оскалился и зашипел.


- У меня для вас тоже есть предупреждение, - сказал он с наглой улыбкой. - Если через пять дней вы не решите проблему с гильдиями, цирковых артистов ждёт смерть, - и он улыбнулся ещё шире. - Малышкой Зоей я займусь сам...


Алекс промолчал. На скулах его ходили желваки, кулаки сжались так, что побелели пальцы. Но шеф только задрал подбородок ещё выше и высокомерно посмотрел на стригоя.


- Если с головы Зои упадёт хоть один волос...


Петенька мерзко захихикал.


- Вот мы и нашли твою ахилессову пяту, господин дознаватель. Значит, я терпел унижения не зря. - Постепенно краски вернулись на его кожу. Щечки налились румянцем, волосы обрели объём и блеск. А руки вновь походили на пухлые и розовые конечности херувима. - Мастер всегда говорил: у каждого есть слабое место.


- Бывает и так, что слабость оборачивается силой, - Алекс тоже успокоился.


- Бывает, - легко согласился Петенька, и подпрыгнув, взобрался на барный стул. - Но настолько редко, что этой погрешностью можно пренебречь.


Последние пару секунд шеф сосредоточенно принюхивался. Наконец, посмотрев на меня, он спросил:


- Тебе не кажется, что у нас что-то горит?


Я с недоумением огляделся, а потом посмотрел на плиту. Вафли! Антигона начала печь для паршивца вафли, а когда мы принялись ссориться, все про них забыли. Теперь из вафельницы вырывалась тонкая струйка чёрного дыма, а пахло с каждой секундой всё хуже.


Перемахнув барную стойку, я выдернул шнур вафельницы из розетки и открыв окно, выбросил раскалённый агрегат на лужайку.


- Да ты что! - тут уже взвился Алекс. - Это же раритет советских времён! Таких уже не делают...


Петенька рассмеялся.


- Человека не изменить, - сказал он. - Даже на пороге смерти он беспокоится о суетном.


Философствующий ребёнок был так же неприятен, как и проявивший свою истинную не-мёртвую сущность стригой.


Я должен был сообщить шефу о послании Тараса. А ещё очень хотел узнать, зачем он ездил к Гиллелю. Но при Петеньке всё это было невозможно.


Позволив нам вернуться домой, Фёдор Михайлович оставил очень короткий поводок. По-сути, нормально поговорить нам удалось только на крышах, пока мы преследовали вендиго...


- А не пора ли нам провести экскурсию? - спросил я, глядя на Алекса.


У того поползли брови, но шеф всегда соображал быстро.


- Разумеется, - он повернулся к Петеньке. - А заодно заглянем в Гильдии. Надо же начинать выполнять поручение мастера.


- Я с вами, - пацан резво соскочил со стула и поправил матроску, лишь чуть-чуть испачканную вареньем.


А может, и не вареньем... - впрочем, я не стал приглядываться.


- Это исключено, - отрезал шеф, но потом взглянул примирительно и немного лукаво. - Впрочем, у меня для вас, милостивый государь, имеется довольно интересное предложение.


- Деньги ребёнку ни к чему, - пожал плечами стригой. - А сладкого я, как вы понимаете, не ем.


- Как можно, - Алекс фыркнул. Вдруг он сделался похож на доброго дядюшку. - Фи, корнет, опускаться до такой пошлости... Вот, не изволите ли взглянуть.


И он гостеприимно указал направление.


Об этой комнате рассказать случая не было. Впрочем, и пользовались мы ею редко - с нашей-то профессией...


Когда-то здесь был бальный зал. Высокий, в два этажа, потолок с лепниной и громадными хрустальными люстрами, зеркала, канделябры и наборный паркет такой редкой красоты, что и ступать по нему было страшно.


Алекс здесь всё переделал. Окна занавесили толстыми бархатными портьерами, паркет укрыли ковром, на одну из стен повесили здоровенный экран - проекторы сейчас были такого качества, что картинка не уступала самым лучшим телевизионным панелям.


На ковре разместили несколько удобных кресел и диванов...


- Что предпочитаете? - светски осведомился Алекс. - Сказки? Мультфильмы? Боевики? Может быть, расчленёнка?..


У Петеньки засияли глаза.


- Может быть, у вас есть видеоигры? - довольно робко осведомился паршивец.


- Как не быть, - Алекс достал геймпад и включил приставку. Петенька тут же протянул жадные загребущие ручонки. - Один момент, - Алекс поднял пульт повыше. - Что мы скажем Мастеру?


- Всё время сидели дома, никуда не выходили, ни с кем не общались, - быстро, как по писаному, выговорил мальчишка.


- И ты не бросишься звонить графу, как только мы выйдем за дверь?


Петенька вздохнул.


- Знаете, что есть в моей комнате, в доме у Мастера? Ничего. Тюфяк, набитый соломой, свечка и одна-единственная книжка: "Преступление и наказание". Я прочёл её миллион раз. Я ненавижу в этой книге каждое слово. Я много раз просил Мастера дать мне что-нибудь ещё... Но он отказывает. Всегда.


- Потому что твоя ахиллесова пята - ты ребёнок. Ты любишь играть, развлекаться, узнавать что-то новенькое... Но мастер не позволяет тебе детских шалостей.


- Он говорит, что подавляя моё либидо, не даёт "ид" вырваться на волю.


- Ну так развлекайся, - Алекс бросил геймпад, Петенька его ловко поймал. - Выпусти своих демонов. Главное: не спали дом.


- А как же те... - стригой мотнул головой на дверь. - Те, трое. Я им не нравлюсь.


- Может, не надо было подавлять их волю и гипнотизировать, - сказал я.


- Я думал, это весело.


- Знаешь, в чём смысл детских игр? - Алекс присел перед Петенькой на корточки. - Весело должно быть всем. А не только тебе одному.


- Но я всегда один, - ребёнок вскинул огромные голубые глаза. В них было столько невыплаканных слёз, столько боли...


- Так. Всё, хватит, - сказал я, выталкивая шефа за дверь кинозала. - Ты опять применяешь гипноз.


- Не мог удержаться, - стригой ехидно усмехнулся. - Он так трогательно пытался отыскать во мне ребёнка.


- Значит, это тебе не нужно, - я протянул руку, чтобы забрать геймпад. - Идём. Запру тебя в сейфе.


- Взрослые тоже любят поиграть, - он ловко спрятал пульт за спину. - Не бойся. Вы с твоим мастером купили себе время.


И он отвернулся к коробке, набитой дисками с видеоиграми.


Приставка была не новой, да и игры по нынешним временам устарели. Но иногда мы с Антигоной приходили сюда, чтобы поиграть в ГТА или Мортал Комбат.


- Куда направимся? - спросил я, когда мы вылетели из особняка.


Мне даже не дали переодеться, хотя Алекс щеголял своим любимым сюртуком, под которым можно спрятать сколько угодно оружия, и новыми сапогами.


- Обратно к Гиллелю, - бросил шеф, и прыгнул за руль Хама. Господи! Как я по всему этому соскучился... - Намечается небольшой междусобойчик, в ходе которого нужно решить: что делать с графом.


- Встреча на кладбище, - пробормотал я. - Как это символично. Кстати, - я сел прямо и неуверенно посмотрел на шефа. - Пока я бежал домой...


- Не бежал, а прогуливался, - пробурчал Алекс. - Я хочу сказать: ты явно не торопился. Вернулся уже засветло.


- А вы оставили девчонок наедине со стригоем.


- Ты видал, как он их боится?


- Но когда я пришел, он управлял ими! Всеми тремя! Они пускали слюни, сюсюкали и чесали ему брюшко.


- Вряд ли он причинил бы девочкам вред, пока они чешут ему брюшко.


- Вряд ли? - я аж задохнулся. А если бы...


- Послушай, кадет, - оторвав одну руку от руля, шеф сжал моё колено. Я замолчал. Нечасто Алекс выражает свои чувства. - У меня не было выхода. Если ты не забыл, Петенька - эмиссар нашего хозяина, Фёдора Михайловича.


- Когда вы вот так говорите: "хозяин"... Становится крайне неприятно.


- А это и должно быть неприятно, кадет. Мы с тобой попали в крепостные! И к кому... - он глубоко вздохнул, успокаиваясь. - Ладно, проехали, - шеф крутанул рулём так, что я стукнулся о дверцу Хама. - Попали мы по собственной дурости. Но времени отрабатывать пятилетнюю кабалу у нас нет. Я тут проконсультировался с одним законником...


- Законником?


- Ну да, с законником. Стряпчим. Что тебя так удивляет? Он попробует аннулировать договор. Поищет лазейки.


- А если не выйдет?


- В любом случае, будет война. Вопрос: на каких условиях мы с тобой будем воевать. Кто согласится стать нашими союзниками - при том, что сами мы, де-юре, являемся слугами графа...


- Кстати, - повторил я с нажимом. - Когда я бежал домой, встретил некоего Тараса Кандыбу...


Шеф посмотрел на меня с тревогой.


- Ты цел? Он тебе ничего не сделал?


- Да нет. Он мне даже понравился.


- Осторожнее, мон шер ами. Тарас Кандыба, он же - князь Константин Раевский, он же - Морис Лё Шифр, он же - граф Сен-Жермен... Это существо очень опасно, - Алекс взял драматическую паузу. - Ты понимаешь меня? Чрезвычайно.


- Граф Сен-Жермен?


- Это всё, что ты услышал, дурья твоя башка?


- Да нет, извините. Очень опасен. Я понял. Но... Сен-Жермен?


- Ой, всё. Заткнись.


Некоторое время шеф молча вёл машину. Мы уже подъезжали к кладбищу - на другой его стороне сверкали стеклянные многоэтажки - как он всё-таки спросил:


- Так что он хотел?


- Он просил официальной встречи с дознавателем.


- Просто встречи? Больше Тарас ничего не говорил?


Я припомнил разговор на крыше.


- Ещё он сказал, что даёт слово, - я помолчал, припоминая. - "Не применять во время встречи никаких способностей, не вынашивать тайных планов и не хранить злого умысла".


- Малая клятва, - кивнул шеф. - Сойдёт.


- А бывает большая?


- Большую клятву, на моей памяти, приносили один раз. Когда объединялись против... Впрочем, сейчас это уже не актуально. Большая клятва даётся на крови и с принесением жертв.


Меня передёрнуло.


- Так значит, я передам Тарасу, что он может присоединиться?

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги