Свет надежды

10

— Ты был прав, — сказала Крис, подойдя к Ивену, прислонившемуся к знаку, извещавшему, что остановка запрещена. — Там действительно не проберешься.

Она махнула рукой в сторону залитой бетоном площадки перед театром Манна, где всякие знаменитые актеры оставляют отпечатки ног. Ивен пожал плечами.

— Я же тебе говорил.

— Но ты знаешь, все равно это здорово! Столько народу! Со всего мира! Ой, посмотри на ту толстуху! Пытается вставить ногу в малюсенький след! Интересно, чей это?

Крис подбежала, прочла надпись и бегом вернулась к Ивену.

— Мирна Лой! «Тощий», «Лучшие годы нашей жизни»…

— А, добрая старая Мирна!

Крис обняла его за шею.

— Спасибо тебе, Ивен!

Он взял ее за плечи и улыбнулся.

— За что?

— За то, что привез меня сюда. Тебе же скучно, я знаю! Но мне здесь так нравится! Мне нравятся все эти дурацкие красные крыши, дурацкие красные униформы служащих и вообще все!

Ивен покачал головой.

— Ты необыкновенная женщина.

— Спасибо, я знаю.

— Нет, серьезно. Ты способна смотреть на все это, — он указал на шумный пыльный бульвар с толпами народа, над которым стоял туман от выхлопных газов, — и видеть лишь свою фантазию.

— А ты видишь только скуку и уродство. Почему, Ивен?

Он поразмыслил.

— Скуку и уродство? Да нет, не сказал бы. Для меня это реальность.

— В самом деле?

— Я ведь работаю здесь, не забывай этого. Это все равно как спросить мусорщика, что он думает о красотах Лас-Вегаса. Разве можно принимать этот блеск всерьез после того, как ты видел кухню, где все это стряпается?

Крис смотрела на него с таким видом, словно он не ответил на ее вопрос. Ивен взъерошил волосы и посмотрел в небо.

— Не знаю, может, это оттого, что я писатель, а писателю положено быть бесстрастным…

— Бесстрастным, да. Но… — она не договорила, взяла его за руку и указала на кафе напротив. — Пойдем туда. Угости меня кофе.

— Ты уверена, что можешь оторваться от созерцания следов знаменитостей?

— Постараюсь.

Он взял ее под руку, и они зашагали по улице. Ивен уж и не помнил, когда он в последний раз проводил время так — бродил по улице и любовался достопримечательностями. Он мало общался с людьми, у него не было друзей — только случайные знакомые: сценаристы, партнеры по покеру… Он не выносил большого количества людей. Он был одиночка по натуре и всегда жил один. Такая жизнь его вполне устраивала.

Но он не расставался с Крис со вчерашнего дня, и ему было так приятно в ее обществе. Меньше всего хотелось ему оказаться одному, без нее.

Утром они плотно позавтракали: «наелись, как медведь перед спячкой», как выразилась Крис, — и немного поработали. Он задавал вопросы, Крис отвечала. Ивен чувствовал, что она все еще беспокоится насчет фильма, о том, что ее частная жизнь будет вынесена на публику. Удастся ли ей по-прежнему сохранять свою тайну?

Черт возьми, ее можно понять. Телевидение пережевывает и высасывает человека, словно жвачку, а потом выплевывает, не задумываясь над тем, что будет с его жертвой. Крис успокоится лишь тогда, когда увидит законченный сценарий. Это будет хороший сценарий. Ее рассказы о детях, о Доре, о Лоумане, о школе, где она работает, создадут хороший местный колорит. Настоящая-то работа начнется, когда Крис вернется к себе в Лоуман, а он засядет за компьютер.

Когда Крис вернется в Лоуман.

Ему не понравилась эта мысль, и он невольно сдавил руку Крис.

— Эй, потише! — сказала Крис. — Больно же!

— Извини.

Он не решался сказать ей, как ему не хочется, чтобы она уезжала. Сердце его разрывалось от одной этой мысли. Ну и влип же он! И зачем только он согласился писать этот сценарий? Если бы он не встретился с Крис снова… Если бы он не переспал с ней…

Но это было. И теперь ему не хотелось терять ее.

К чему это может привести? Ивен не верил в хэппи-энды. Никогда не верил. Но теперь он чувствовал себя другим человеком. Он провел два дня в обществе Крис, и кусок льда у него в груди растаял. Черт возьми! Он никогда не думал, что сможет так измениться!

В кафе Крис улыбнулась добродушной официантке с копной светлых кудряшек и наклеенными ресницами. Официантка напомнила ей барменшу в лоуманском баре. Сев за столик, Крис положила подбородок на руки и принялась с интересом разглядывать прохожих.

Мимо прошагал человек в маске, как у того налетчика в магазине. Крис вздрогнула. Интересно: люди, которые живут здесь, в большом городе, привыкли к насилию и не думают о нем? Впрочем, ее-то это не касается. Она не здешняя. У нее есть дом, семья, работа. Там, в Лоумане.

Они заказали себе крем-соду, и Крис снова обернулась к Ивену.

— Послушай, — спросила она, — ты всегда был такой, как теперь?

— Какой это, интересно?

— Ну, пессимист.

Ивен знал, что Крис не имела в виду ничего дурного, и все же удивился. Даже обиделся немного. Неужели он в самом деле производит такое впечатление? Неужели он действительно видит все в черном свете? Он почесал в затылке, посмотрел в окно.

— Да нет, наверно.

— А что случилось?

Она спросила очень мягко, и все же Ивен почувствовал себя неуютно от этого вопроса. Не любил он говорить о прошлом — чего зря языком-то трепать?

— Моя очередь, да? — усмехнулся он. — Может, обойдемся без сеанса психоанализа, а?

— Ивен, так нечестно! Я ведь тебе все рассказала. Ты обо мне знаешь больше, чем кто бы то ни было. А теперь мне до смерти хочется узнать о тебе.

— Что же ты хочешь знать?

— Все.

Он опустил глаза и принялся водить пальцем по завитушкам на розовой скатерти.

— Ну, мой отец был фермером. Жили мы очень бедно. У меня был младший брат, Лео. Теперь он моряк и плавает на торговом судне.

— Вы друзья?

— В детстве дружили. Теперь мы очень редко видимся. Разве что иногда, на Рождество.

— А твои родители?

— Отец умер, а мать… не знаю. Она ушла из дома, когда я был еще маленький. Мне тогда было лет пять или шесть.

— Какой ужас!

Крис смотрела на него с состраданием. Вот оттого-то он и не хотел рассказывать о себе. Снова проснулось чувство пустоты и одиночества, знакомое ему, кажется, с самого рождения. Но надо же рассказать Крис что-то о себе. После ее вчерашней исповеди в самом деле нечестно было бы молчать, даже если это разбудит призраки прошлого, старые сожаления и обиды.

— Да, мне ее очень не хватало, — сказал он, рассматривая свои ногти. — По крайней мере, первое время. Она мне читала… Наверно, это благодаря ей я сделался писателем. У нас в доме было много книг, и она старалась развивать наше воображение, учила нас мечтать…

Он улыбнулся, но невесело.

— Я чаще всего мечтал, как уеду из города. Я его ненавидел.

— Отчего?

— Там было слишком пыльно, слишком уныло. Отец всегда за воротник закладывал, а когда мать ушла от нас, он вообще запил по-черному. А мы с братом совсем одичали. Наша семья стала притчей во языцех.

Ивен поднял глаза и увидел, что она слушает его очень внимательно.

— На самом деле все это было не так уж плохо. Бывали у нас и хорошие времена, есть что вспомнить. Но я все же сбежал из ненавистного городка, как только вырос. Мне еще не было двадцати, когда я приехал в Лос-Анджелес. С женой.

Крис вскинула бровь.

— Ты был женат?

Он пожал плечами.

— Это было так давно… По крайней мере, так кажется теперь. Старая история.

Официантка принесла ледяной напиток. Ивен отпил немного из высокого бокала, но вкуса не почувствовал.

— Это было словно в другой жизни. Знаешь такое чувство? Оглядываешься назад, и кажется, будто это был вовсе не ты.

— Ага, словно это случилось не с тобой, а с кем-то другим, — кивнула Крис. — Да, конечно, мне это знакомо.

Ивен улыбнулся.

— Ну что, я уже достаточно рассказал о себе?

— Да что ты! — Крис отхлебнула крем-соды, вытерла губы салфеткой. — А твоя жена? Расскажи о ней!

Ивен снова посмотрел в окно. Мимо прошли две девчонки: мини-юбки, водолазки в обтяжку и туфли на огромных нелепых платформах.

— Она была красивая, — задумчиво сказал он. — Вся какая-то хрупкая, словно… словно скорбный ангел. Она жила на соседней ферме.

— Вы вместе росли?

— Да. Она вечно таскалась за мной и говорила, что когда-нибудь выйдет за меня замуж. Я сперва посылал ее подальше, но она пристала ко мне, как репей. Я никак не мог от нее отвязаться, — он поднял голову и посмотрел в ясные глаза Крис. — А потом и пробовать перестал. Ее звали Сью-Энн. Когда мы переехали сюда, она переменила имя на «Сюзанна».

Крис жадно вглядывалась в лицо Ивена. Он не улыбался, не хмурился — его лицо было почти бесстрастным. Чего же она ищет? Ключ к этому человеку? Причину, из-за которой он отгородился стеной от всего мира? Уязвимое место?

Она снова отхлебнула крем-соды.

— А как ты попал в Лос-Анджелес?

— Мы со Сью-Энн сбежали в Лас-Вегас и там поженились. Мы некоторое время пожили там, потом решили перебраться дальше на запад и со временем поселились здесь. Жизнь, честно говоря, была довольно тяжелая. Денег вечно не хватало. Правда, нам обоим было не привыкать. Я всю жизнь хотел поступить в колледж, но не вышло. Впрочем, — он чуть заметно улыбнулся, — я и так неплохо обхожусь.

— Да, похоже на то.

— Я работал на двух работах и еще поступил на студию. А Сью-Энн пыталась устроиться манекенщицей. Я не сразу узнал, что она пристрастилась к наркотикам, а когда узнал, было уже поздно. Правда, когда я узнал, я сделал все, что мог…

— Ивен…

Он стиснул зубы и уставился в окно невидящим взглядом. Крис подумала, что он впервые позволил ей заглянуть в запретные для всех глубины его души.

— Знаешь, что этот город делает с девчонками, обладающими красивым лицом и телом? — спросил Ивен. — Он пожирает их заживо. Это штамп, но это правда. Сью-Энн держалась почти год. Старалась быть хорошей, верной женой. Но ей не хватило сил. Она никогда не была особенно сильной.

— А что с ней произошло?

— Ну, какой-то продюсер дал ей нанюхаться кокаина и посулил блестящее будущее и великую славу. И она купилась на это. Хотя таланта у нее не было. Никакого. Очутившись перед камерой, она застыла, как кролик перед удавом. Бедная девочка. Кроме внешности, у нее не было никаких данных, чтобы пробиться здесь, в Голливуде.

— Не считая тебя.

Ивен невесело рассмеялся.

— Да, возможно. Только я ничем не мог ей помочь, хотя и пытался. Мы развелись, и она уехала в Европу. Наверно, она и теперь там. В последний раз я разговаривал с ней года три тому назад. Она звонила откуда-то из Испании. Говорила, что ей нужны деньги на лечение от наркомании. Я сказал, что деньги я дам обязательно, но переведу их на счет клиники. Сью-Энн послала меня к черту и пожелала еще много несчастий и бед на мою голову. В конце концов я бросил трубку.

Крис почувствовала, как к горлу подступают слезы. Ей было очень жаль Сью-Энн, но еще больше — человека, который всей душой хотел помочь ей, спасти ее и до сих пор казнил себя за то, что ничего не вышло.

Она покачала головой.

— Какое горе…

— Да. — Он сделал еще глоток и нахмурился. — Слушай, Крис, не люблю я говорить о таких вещах. И не умею.

— Хорошо, не будем об этом! Можно только еще один вопрос?

Он шумно перевел дух.

— Ладно. Один можно.

— Ты все еще любишь ее? — спросила Крис и затаила дыхание, боясь услышать ответ.

Ивен на миг помрачнел, потом лицо его снова разгладилось.

— Нет. Это все давно в прошлом.

Крис незаметно вздохнула с облегчением.

— Но ты все еще чувствуешь себя ответственным за нее.

— Нет, — он посмотрел ей в глаза. — Я вообще почти ничего не чувствую. Разучился.

— В самом деле?

— Крис, — сказал он, сдвинув брови и коснувшись ее руки. — Иногда, когда ты рядом, я… — Ивен не закончил фразу. Опустил глаза и тихо выругался. — Ч-черт! Если бы все могло быть иначе! Если бы я мог быть другим! Но я такой, какой есть.

Он поднес руку Крис к губам и поцеловал ее ладонь.

— Ладно. Хватит задушевных разговоров. Хочешь сюрприз?

Подобный резкий поворот на некоторое время выбил Крис из седла. Она-то как раз собиралась спросить его, отчего он хотел бы быть другим. Но, пожалуй, он и так рассказал ей слишком много для одного раза.

— Какой сюрприз? — спросила она.

— Угадай, куда мы сейчас поедем?

— Осматривать киностудии!

Ивен поморщился.

— Избави Боже! Это для туристов, а я-то здешний.

Ивен отвез ее на студию, где шли съемки телесериала «Тьюлип и компания». Этот сериал не входил в число любимых передач Крис, но иногда она его смотрела. О магазине, где работает группа молодых людей, которые постоянно спят друг с другом, ссорятся, расходятся и так далее.

Они с Ивеном вошли в огромное помещение, уставленное различного рода аппаратурой. Крис осторожно переступала через многочисленные провода и кабели. Ивена многие присутствующие приветствовали как старого знакомого. Он представил Крис, сказал, что она приехала из Колорадо — слава Богу, не упомянул о ее «подвиге», — и при этом по-хозяйски обнимал ее за плечи.

Карла Кэррол, роскошная рыжеволосая дама, звезда этой передачи, вежливо улыбнулась Крис и очень фамильярно — Ивену. Он не стал делать актрисе ответных комплиментов, и это очень порадовало Крис, но все же ее терзали сомнения.

— Ивен, — шепнула Крис через несколько минут, когда они стояли под большим прожектором, наблюдая за суетой, царящей в студии.

— Что?

— Эта Карла так на тебя смотрела… Я хотела спросить: ты ее хорошо знаешь? Только, наверно, мне не следует…

— Ты действительно хочешь это знать?

— Нет… Да… Я не знаю…

— Пошли.

Он увел ее в уголок и усадил на складной стул, а сам уселся на стол.

— Значит, так, Крис. Я давно живу в Лос-Анджелесе, а тут все спят со всеми. Без этого не обойдешься. У меня в постели перебывало множество куколок… — он сделал театральную паузу, — но с Карлой я не спал.

— А-а… Гм… Хорошо…

Крис почувствовала себя круглой дурой. Какое право она имеет вмешиваться в личную жизнь Ивена? Она в который раз задумалась, не зря ли она согласилась приехать в Лос-Анджелес. И как только она не устояла перед чарами Ивена и не только отдалась ему, да еще выложила ему все свои тайны?

— Тишина в студии! — крикнул ассистент режиссера.

Крис обернулась и увидела, что актеры уже расселись по местам и приготовились к съемке. Гример лихорадочно провел губкой с тоном по лицу Карлы и убежал.

— Готово! — крикнул ассистент.

Зазвенел звонок, над всеми дверями зажглась красная надпись: «Тихо! Идет съемка!» Вышел человек, щелкнул дощечкой и объявил название фильма, кадр и номер дубля.

— Мотор!

Крис пыталась сосредоточиться на том, что происходит перед камерой, но мысли ее невольно возвращались к Ивену.

Несмотря на все ее благие намерения, несмотря на то, что она долго убеждала себя, что надо наслаждаться тем, что есть, жить сегодняшним днем и не заглядывать в будущее, она влюбилась в него. А ведь Ивен не скрывая сказал ей, что слова «любовь» в его словаре давным-давно нет. На самом деле у него с самого начала на лбу было написано: «Не подходи!»

Крис вспоминала разговор в кафе, и ей казалось, что она понимает смысл слов Ивена. Да, он хотел бы быть другим, хотел бы… но не может.

Такой мужчина — настоящий кошмар для любой женщины. Неотразимый красавец, интересный, загадочный, ведущий себя в постели так, словно его партнерша — центр Вселенной. Но — но! — Крис знала, что он никогда всецело не будет принадлежать ей. Стоит произнести слово «связь» или, не дай Бог, «брак», и он сбежит куда глаза глядят.

Неуловимый.

Она покосилась на него. Ивен стоял, прислонившись к столу, сложив руки на груди, и на лице, как маска, застыло все то же непроницаемое выражение. Если бы Крис его не знала, она сочла бы его надменным. Но теперь-то она знала Ивена. Она знала о нем куда больше, чем ему хотелось. И Ивен защищался, делая вид, что ему на все плевать.

А ей не хотелось, чтобы он на нее плевал.

Тут внимание Крис снова привлекло то, что происходило в студии. Один из актеров забыл слова, замысловато выругался, потом покраснел. Все рассмеялись, съемку остановили и начали заново. Крис оперлась локтями на колени и принялась внимательно наблюдать за происходящим.

Ивен посмотрел на нее. Ему не было скучно — скучать рядом с Крис было невозможно. Ему просто не хотелось присутствовать на съемках. Вот писать сценарий ему было интересно, а снимать — это уже не его дело. А готовый фильм все равно никогда не бывает таким, каким он его задумывал, когда писал.

Но Крис буквально упивалась всем этим. Она разглядывала юпитеры и микрофоны, обратила внимание на то, что на мониторах цвета кажутся другими, чем на самом деле. Да, она явно была очарована кинобизнесом. Перед ним и в самом деле нелегко устоять, хотя Ивен предпочел бы, чтобы она с ним не сталкивалась вовсе.

В середине седьмого дубля Ивен проворчал сквозь зубы:

— Чего они возятся? Все равно ведь лучше уже не будет.

Крис пододвинулась к нему.

— Тебе скучно? — шепнула она ему на ухо. От звука ее низкого мягкого голоса у него по жилам растеклось тепло. — Мучаешься ради меня, да? Ладно, теперь моя очередь. Чего тебе хочется?

Он лукаво посмотрел на нее.

— Ты серьезно?

— Да.

— Ну, тогда пошли.