Свидетельства для Церкви (Том 1)

Я получила еще одно письмо, в котором мне сообщали о решении издательства отложить публикацию Свидетельства № 11 до тех пор, пока я не напишу о том, что мне было показано об Институте здоровья, поскольку руководители этого предприятия крайне нуждались в средствах и хотели, чтобы мое свидетельство оказало должное влияние на братьев. Тогда я описала часть того видения, которое мне было показано относительно института, но не могла изложить его полностью из-за повышенного кровяного давления. Если бы я знала, что Свидетельство № 12 будет отложено на такой долгий срок, то не стала бы посылать и ту часть материала, которая содержалась в Свидетельстве № 11. Я полагала, что, отдохнув несколько дней, смогу снова взяться за перо, но, к величайшему моему огорчению, обнаружила, что мой мозг находится не в том состоянии, чтобы я могла что-либо писать. Пришлось отказаться от мысли изложить свидетельства общего или личного характера, и я все время переживала об этом.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, мы решили вернуться в Батл-Крик, переждать там период распутицы и за это время дописать Свидетельство № 12. Моему мужу не терпелось повидаться с братьями в Батл-Крике, поговорить с ними и вместе порадоваться тому, что Господь сделал для него. Я собрала свои рукописи, и мы отправились в путь. По дороге мы провели два собрания в Орандже и воочию видели, какую пользу они принесли церкви и как она воспряла духом. Мы сами воспряли [578] под благотворным воздействием Духа Божьего.

В ту ночь мне приснилось, что я нахожусь в Батл-Крике. Я смотрела через боковое окно на входную дверь и увидела, как к дому приближается группа людей, шедших по двое. Они выглядели суровыми и решительными. Я хорошо их знала и потому сразу пошла открыть дверь в гостиной и впустить братьев, но решила еще раз посмотреть на них. Теперь картина изменилась, и вся процессия стала похожа на шествие католической инквизиции. Один нес в руке крест, другой - жезл. Когда люди приблизились, державший жезл начертил им линию вокруг нашего дома, сказав три раза: "Этот дом объявляется вне закона. Имущество конфискуется. Они хулили святой орден". Меня охватил ужас, я выбежала из дома через северный вход и сразу оказалась среди людей, часть которых я узнала, но не осмелилась сказать им ни слова, боясь, как бы они меня не выдали. Я попыталась найти уединенное место, где можно было выплакать свое горе и помолиться, не натыкаясь повсюду на жесткие, инквизиторские взгляды. Я часто повторяла: "О, если бы только я могла понять происходящее! О, если бы только они сказали мне, что я такого сделала!" Я плакала навзрыд и молилась, когда видела, как конфискуют наше скромное имущество. Я пыталась прочитать сочувствие или жалость во взглядах окружавших меня и приметила лица отдельных людей, которые, как мне казалось, поговорили бы со мной и утешили бы меня, если бы не боялись, что другие это заметят. Я решила было сбежать от толпы, но, увидев, что за мной следят, скрыла свои намерения. Я громко разрыдалась и произнесла: "О, если бы только они объяснили мне, что я такого сказала или сделала!"

Мой муж, спавший в той же комнате на соседней кровати, услышал, как я громко всхлипываю, и разбудил меня. Моя подушка намокла от слез, а дух мой был подавлен и опечален.

Брат и сестра Хауи сопровождали меня и мужа до Западного Виндзора, где нас тепло приняли брат и сестра Кармен. В субботу и воскресенье мы встречались с братьями и сестрами [579] из окрестных церквей и свободно возвещали им наше свидетельство. Проявившие интерес к делу Божьему испытали особое благодатное воздействие Святого Духа. Наши конференции проходили успешно, и почти все свидетельствовали, что сильно укрепляются и воодушевляются, бывая на них.

Через несколько дней мы снова оказались в Батл-Крике, где не были около трех месяцев. В субботу, 16 марта, мой муж проповедовал в церкви об освящении. Эту проповедь стенографировал редактор "Ревью", и она была опубликована в номерах 29 и 18. Джеймс также ясно и убедительно говорил после обеда и утром первого дня. Я как всегда без напряжения делилась своим свидетельством. В субботу, 23 марта, мы свободно проповедовали для церкви в Ньютоне, а еще через субботу трудились в церкви Конвиса, оставшись там и на воскресенье. Мы намеревались вернуться на север и проехали тридцать миль, но были вынуждены повернуть обратно из-за ужасного состояния дорог. Мой муж был страшно разочарован холодным приемом, который ему оказали в Батл-Крике, и я тоже расстроилась. Мы решили, что не можем нести свидетельство в этой церкви, пока нам не дадут понять, что нуждаются в нашем служении, и предпочли трудиться в Конвисе и Монтеррее до окончания весенней распутицы. Следующие две субботы мы провели в Конвисе и имеем доказательство того, что проделали хорошую работу, поскольку сейчас там проявляются ее лучшие плоды.

Я приехала домой в Батл-Крик, как уставший ребенок, которому нужны слова утешения и поддержки. Но мне больно здесь писать о том, с какой холодностью нас встретили наши братья, с которыми три месяца назад я расставалась в полном единстве взглядов, за исключением того, что мы выехали, не послушав их совета. В первую же ночь, проведенную в Батл-Крике, мне снилось, что я работаю изо всех сил и еду на большое собрание и что я сильно устала. Пока сестры [580] причесывали меня и поправляли на мне платье, я заснула, а проснувшись, с удивлением и негодованием обнаружила, что мою одежду куда-то унесли, а вместо нее нацепили на меня старые лохмотья и еще что-то сшитое и связанное из обрывков одеяла. Я спросила: "Что вы сделали со мной? Кто унес мою одежду и заменил ее на нищенские лохмотья? Кто мог так бессовестно поступить?" Я сорвала с себя эти лохмотья и выбросила их. Мне было очень больно и обидно, и я в досаде закричала: "Верните мне мою одежду, которую я ношу двадцать три года и ничем не опозорила ее. Если вы не сделаете это, я позову на помощь людей, и они вернут ее мне, ведь я ношу эту одежду вот уже двадцать три года".

Этот сон сбылся. В Батл-Крике о нас ходили самые невероятные и неправдоподобные слухи, наносящие вред нашей репутации. Некоторые люди, временно проживавшие в центре здоровья, и отдельные жители Батл-Крика написали письма в церкви Мичигана и других штатов, в которых выражали свои опасения, сомнения и измышления в отношении нас. Я с огорчением выслушала обвинение, выдвинутое против меня одним работником, которого уважала; он утверждал, что слышал со всех сторон, будто я высказывалась против церкви в Батл-Крике. Я так огорчилась, что не могла вымолвить ни слова. Нас резко обвиняли повсюду, и, когда стало ясно, что многие братья и сестры настроены против нас, мы затосковали по дому. Мы были крайне подавлены и разочарованы, и я сказала двум руководящим братьям, что не чувствую себя здесь как дома, поскольку мы встретили недоверие и весьма холодный прием вместо приветственных и ободряющих слов, и что я никак не могу понять, почему именно так надо относиться к людям, всецело преданным делу Божьему, трудившимся не щадя живота своего даже во вред собственному здоровью. Затем я объявила, что мы решили переехать из Батл-Крика в более уединенное место.

Огорченная сверх всякой меры, я сидела дома, боясь встречаться с членами церкви, дабы не получить от них очередного [581] удара. В конце концов, видя, что никто не пытается успокоить меня, я сочла своим долгом пригласить нескольких опытных братьев и сестер и ответить на обвинения в наш адрес. Обремененная, подавленная и близкая к отчаянию, я ответила на выдвинутые против меня обвинения и рассказала о том, как год назад путешествовала по востоку страны и с какими трудностями встретилась во время этой поездки.

Я призвала всех присутствующих рассудить, могла ли я после такого самоотверженного служения делу Божьему пренебрежительно отзываться о церкви в Батл-Крике, к которой не питала ни малейшей неприязни. Разве я не была заинтересована в деле Божьем, по крайней мере, не меньше, чем присутствующие? Вся моя жизнь неразрывно связана с ним, у меня не было никаких других интересов, кроме дела Божьего, в которое я вложила всю душу и шла на любые жертвы - лишь бы только оно процветало. Я не допустила даже, чтобы привязанность к моим любимым малышам отвлекла меня от исполнения моего долга и от Божьего дела. Моя материнская любовь была так же сильна, как и любовь любой другой заботливой матери, однако я находилась вдали от моих детей и позволила другой женщине временно заменить им мать. Я убедительно доказала свою преданность Божьему делу и заинтересованность в нем. Я доказала своим трудом, как оно мне дорого. Мог ли кто-либо представить более убедительные доказательства своей заинтересованности? Они ревнители дела Божьего? Я еще большая ревнительница. Они преданы делу Божьему? Я могла бы доказать, что предана ему значительно сильнее, чем кто-либо другой, участвующий в нем. Они страдали за истину? Я страдала значительно больше. Я не дорожила жизнью и не страшилась поношений, страданий и лишений. Когда друзья и родные потеряли всякую надежду на то, что моя жизнь продлится, ибо болезнь съедала меня, мой муж на руках относил меня в лодку или в дилижанс, и мы отправлялись проповедовать. Как-то раз мы находились в пути до полуночи и оказались в городе Бостон без средств к существованию. В двух или трех случаях мы по вере своей проходили [582] пешком по семь миль. Мы путешествовали до тех пор, пока силы не оставляли меня, а затем преклоняли колени на земле и молились о силе. Господь давал нам силы, и мы были способны еще более ревностно трудиться на благо других. Мы не допускали, чтобы какие-либо препятствия удерживали нас от исполнения долга или отвлекали от работы.

Дух, проявленный на этом собрании, сильно расстроил меня. Я вернулась домой с тяжелым сердцем, так как присутствовавшие даже не пытались облегчить мои страдания. Они не признались в несправедливом ко мне отношении и не раскаялись в своих подозрениях и обвинениях против меня. Им не за что было осудить меня, но они и не предприняли никаких действий, чтобы успокоить меня.

В течение пятнадцати месяцев мой муж оставался настолько слабым, что не в состоянии был брать с собой часы или кошелек или держать вожжи, когда мы куда-то ехали. Но в этом году он уже брал с собой и часы, и кошелек, который, впрочем, был всегда пуст вследствие наших больших расходов, и мог держать в руках вожжи. Во время болезни Джеймс несколько раз отказывался принимать деньги от своих братьев, хотя в общей сложности ему предлагали почти тысячу долларов; он сказал, что когда будет сильно нуждаться, даст им знать. В конце концов мы действительно стали испытывать нужду. Мой муж считал своим долгом, прежде чем просить о помощи, продать все, за что можно было выручить хотя бы немного денег. У него в канцелярии было несколько ценных вещей из его коллекции, а также кое-какие недорогие вещи, хранящиеся у братьев в Батл-Крике. Все это мы продали. Мы также избавились от мебели, продав ее на общую сумму сто пятьдесят долларов. Мой муж пытался продать наш диван для молитвенного дома на десять долларов дешевле его стоимости, но не смог. В это время сдохла наша единственная, дорогая нам корова. Тогда мой муж впервые решился попросить помощи и написал записку брату, что если церковь сочтет возможным возместить нам потерю коровы, мы будем очень признательны. Но вместо помощи мой муж получил обвинение в том, что он помешался на деньгах. Братья знали Джеймса достаточно хорошо, чтобы понимать: уж если он просит о помощи, значит, [583] действительно доведен до крайней нужды. Но они даже не подумали помочь нам, а использовали эту просьбу, чтобы осудить его и мои чувства и больно ранить нас в нашей нужде и скорбях.

На собрании, о котором я повествую, мой муж смиренно признал, что в некоторых денежных вопросах поступал неправильно, но делал то, чего не должен был делать, лишь из страха перед братьями, из желания быть предельно честным и сохранить единство с церковью. После этого признания люди, желавшие навредить ему, стали открыто презирать его. Нас смешали с грязью, и мы подверглись неслыханному унижению. При таком положении дел мы отправились на встречу в Монтеррей. В дороге я не находила себе покоя и все время пыталась уяснить, почему наши братья не понимают и не принимают того, что мы делаем. Я была уверена, что когда мы встретимся с ними, они узнают, какого мы духа, и что Дух Божий, обитающий в них, будет в полном согласии с тем же Духом, живущим в нас, Его смиренных рабах, и у нас восстановится полное единство мыслей и чувств. Но и в Монтеррее к нам отнеслись с недоверием и подозрительно наблюдали за нами, что приводило меня в такое полнейшее недоумение, которого я еще ни разу в жизни не испытывала. Когда я размышляла над этим, меня вдруг осенило, пронзив словно молнией: я вспомнила часть видения, данного мне в Рочестере 25 декабря 1865 г., и я немедленно пересказала его мужу.

Мне было показано несколько деревьев, которые росли близко друг от друга, образуя круг. Вокруг этих деревьев вилась большая лоза, накрывавшая их сверху и образующая что-то наподобие беседки. Вдруг деревья начали раскачиваться, как бы потрясаемые сильным ветром. Ветви лозы стали одна за другой отрываться от своей опоры, и наконец вся лоза оторвалась от деревьев, за исключением нескольких усиков, зацепившихся за нижние ветви. Тогда вышел человек, оторвал оставшиеся усики лозы, и она вся осталась лежать на земле.

Невозможно описать словами, как мне было мучительно больно это видеть. Многие прохожие смотрели на лозу с сожалением, [584] и я с нетерпением ожидала, когда какая-нибудь добрая душа поднимет ее, но никто не помог лозе. Я спросила, почему никто не хочет поднять лозу, и тут увидела, как к заброшенной лозе подошел ангел. Он обхватил ее своими руками, поднял и поставил прямо, сказав при этом: "Стой лицом к небу и пусть твои побеги вьются вокруг Бога. Ты лишаешься человеческой поддержки, но сможешь устоять силой Божьей и обойтись без людей. Опирайся на одного Бога и не пожалеешь. Никто не оторвет тебя от Него". Я почувствовала необыкновенное облегчение и радость, когда увидела, что о заброшенной лозе позаботились, и спросила у ангела, что все это означает. Он ответил: "Ты - эта лоза. Все увиденное ты испытаешь, и когда это случится, ты полностью уразумеешь притчу о лозе. Бог будет для тебя постоянным помощником в бедах". С этого времени я окончательно уяснила для себя свой долг, и никогда еще прежде не свидетельствовала перед людьми с такой легкостью. На этом собрании я, как никогда раньше, почувствовала, что десница Господня поддерживает меня. Проповедь моего мужа также была ясной и убедительной, и все засвидетельствовали, что собрание прошло прекрасно.

Когда мы вернулись из Монтеррея, я сочла своим долгом созвать еще одно собрание, поскольку мои братья так и не сделали даже попытки успокоить меня. Я решила идти вперед в силе Божьей, снова выразить свои чувства и освободиться от подозрений и слухов, наносящих нам вред. Я несла свидетельство и рассказывала, что мне было показано в прошлом о некоторых присутствовавших, предостерегая их о грозящих им опасностях и обличая их неверные поступки. Я сказала, что нередко оказывалась в очень щекотливом положении. Когда в видении передо мной представали семьи и отдельные личности, я зачастую видела то, чего нельзя рассказывать другим, поскольку в видении раскрывались тайные грехи и пороки, о которых никто не знал. Для некоторых братьев и сестер я трудилась месяцами, чтобы исправить их тайные пороки, о которых другие ничего не знали. Когда мои братья видят [585] этих людей печальными, видят их отчаяние и слышат их сомнение в том, что они приняты Богом, то осуждают за это меня, как будто я виновата, что грешники оказались в таком состоянии. Те, кто порицал меня за правду, совершенно не понимали, о чем они говорят. Я выразила протест против такого инквизиторского осуждения моих действий. Мне была поручена неблагодарная работа обличать тайные грехи. Вот если бы я полностью объяснила свое поведение и обнародовала все, что следует сохранять в тайне во избежание подозрений и ревности, то тогда согрешила бы против Бога и травмировала людей. Я вынуждена сохранять в тайне личные пороки людей и не разглашать их. Другие могут думать что угодно, но я никогда не предам заблудших людей, доверившихся мне, и не открою посторонним того, что можно рассказать только тем, кого это непосредственно касается. Я сказала собравшимся, чтобы они отстали от меня и дали мне свободно действовать в страхе Божьем. Наконец-то я освободилась от тяжкого бремени и ушла с этого собрания с чувством облегчения.

Работники канцелярии

Здесь я поделюсь двумя свидетельствами, одно из которых было написано в марте 1867 г. и предназначалось для всех работников канцелярии "Ревью", а другое было адресовано только молодым работникам канцелярии. Я вынуждена с сожалением отметить, что все, получившие это предостережение, в большей или меньшей степени пренебрегли моими свидетельствами и теперь вынуждены признать, что действовали вопреки тому совету, который был дан им в свидетельствах. Первое свидетельство таково.

В Рочестере, штат Нью-Йорк, 25 декабря 1865 г. мне было показано нечто, касающееся работников канцелярии, а также служителей, которых Бог призвал трудиться в слове и учении. Им не следует заниматься бизнесом. Они призваны к более освященной, возвышенной работе, которую не смогут выполнять достаточно добросовестно, если при этом будут заниматься еще и коммерцией. Работникам канцелярии следует отказаться [586] от личного бизнеса. Если они усердно, на совесть трудятся в деле Божьем, то это все, на что они способны, и их не следует обременять сверх меры. Если коммерция, никак не связанная с делом Божьим, занимает мысли и время, это неизбежно отразится на качестве выполняемой для Господа работы. В лучшем случае у работников не будут восстанавливаться умственные и физические силы, что в той или иной степени скажется на их здоровье. Такое дело, такая священная работа, которой они заняты, должна полностью владеть их умом; ее нельзя выполнять механически, ей нужно посвятить свои лучшие силы, чтобы дело Божье стало частью самих работников, как если бы они вложили в эту важную и серьезную работу большую часть своего имения. Если они не будут трудиться с такой заинтересованностью, Господь не примет их усилий.

Сатана все время вредит; он действует ловко и искусно и свой главный удар направляет против тех, кто занят проповедью или изданием книг об истине для настоящего времени. Участвующим в этой работе нужно постоянно носить доспехи всеоружия Божьего, ибо они являются особой мишенью для сатаны. Я видела, что существует опасность потерять бдительность и открыть доступ лукавому, который попытается незаметно отвлечь разум от важного дела. Тем, кто занимает ответственные посты в канцелярии, угрожает опасность поставить свои интересы выше интересов дела Божьего и утратить смирение и простоту, которые до сих пор отличали Божьих служителей.

Сатана преследовал важную цель, поразив того, кто возглавлял эту работу и имел большой опыт публикации и распространения истины для настоящего времени. Нечистый планировал устранить его, чтобы самому занять его место и незаметно влиять на умы неопытных и не вполне преданных делу людей. Богу угодно было вернуть моему мужу здоровье после того, как другие попробовали нести то бремя, которое [587] нес он, но поняли, насколько оно утомительно. В то же время эти люди оказались не способны вложить всю душу, всю энергию ума и тела в Божье дело и рисковать тем, чем он рисковал. Им никогда не подняться до такого осознания своего долга, которое отличало моего мужа, ибо они отказались бы от занимаемой должности, если бы им пришлось пройти хотя бы через двадцатую часть того, что перенес он.

Сатана намерен закрепиться в этой канцелярии, и, если не предпринять совместных усилий, если не бодрствовать постоянно, он добьется своего. Некоторые работники уклонятся от простоты во Христе и будут полагаться на свои таланты, тогда как фактически их сила - это не что иное, как слабость и несовершенство. Бог должен быть прославлен и возвеличен в этой славной работе, и если люди, ответственные за нее, не будут воспитывать в себе глубокое и постоянное смирение и твердо уповать на Бога, то станут полагаться только на себя, разовьют в себе самонадеянность и одному или нескольким из них придется выпить горькую чашу страданий. По мере разрастания дела Божьего необходимо больше уповать на Бога и полагаться на Него, а также проявлять глубокую заинтересованность в Его деле и быть преданными Ему. Следует отказаться от своекорыстных интересов, много молиться и размышлять, ибо это совершенно необходимо для того, чтобы дело Божье ширилось и процветало. Дух коммерции и наживы не должен хоть в малейшей степени заразить тех, кто трудится в канцелярии. Если это допустить, дело Божье окажется в пренебрежении и понесет тяжелый урон. Обыденное и земное будет поставлено на один уровень с небесным и священным.

Существует большая опасность того, что некоторые братья и сестры, участвующие в деле Божьем, будут трудиться только ради зарплаты. Такие работники не проявляют серьезной заинтересованности, их сердце не лежит к этому делу, и они не сознают, насколько Божье дело свято и возвышенно. Есть также большая опасность того, что братья, стоящие во главе дела Божьего, возгордятся, превознесутся, и делу Божьему будет нанесен серьезный урон, поскольку оно станет нести на себе отпечаток человеческой, но не Божественной мудрости. Сатана бодрствует, проявляя упорство и настойчивость, но Иисус жив, и все, кто сделает Его своей праведностью и защитой, получат особое подкрепление.

Мне было показано, что братья А., Б. и В. рискуют испортить [588] свое здоровье, работая большую часть времени в сильно отапливаемых и плохо проветриваемых помещениях. Этим братьям нужно больше выполнять физических упражнений. У них сидячая работа, и основную часть времени они дышат спертым, нечистым воздухом. Отсутствие физических нагрузок приводит к замедленному кровообращению, и братья, пренебрегая законами природы, рискуют навсегда испортить свое здоровье. Если они и впредь будут нарушать эти законы, то в будущем обязательно пострадают, как это случилось с моим мужем. Бог не поддержит их так, как поддержал его. Никто из них не способен перенести даже малой доли той физической и умственной нагрузки, которые выпали на долю моего мужа.

Эти братья приступают к работе уже после того, как самые тяжелые сражения остались позади, самые мучительные испытания пройдены и дело истины утверждено в том виде, в каком оно сейчас находится. Однако впереди нас ждет большой и важный труд, и он требует от новых работников полной преданности, так же как и от брата Д., которому угрожает грех самопревозношения. Бог проверит и испытает его, и он должен препоясать себя истиной и облечься в броню праведности, чтобы не пасть от руки врага. Всем братьям, работающим в издательстве, надо очень строго и последовательно придерживаться здорового и щадящего питания, ибо всем им угрожают умственные перегрузки; одного из них, двух, а то и всех может разбить паралич, если они и дальше будут проявлять беспечность и равнодушие к своему здоровью.

Я видела, что Бог особо избрал брата Б. для важной и возвышенной работы. На нем лежит бремя больших забот, однако их было бы нести намного легче при полной преданности и посвящении себя делу Божьему. Брат Б., тебе надо глубже черпать из источника спасения и более основательно черпать из источника освящения. Твоя воля еще не полностью подчинилась воле Божьей. Ты идешь вперед, потому что считаешь, что не можешь поступать иначе, но ты не ходишь жизнерадостно во свете, ибо не видишь, что Иисус Христос устраивает [589] твой путь. Занимая столь ответственное положение, ты тем самым наносишь вред своей душе и оказываешь плохое влияние на других. Если ты действуешь вопреки Богу, то Он будет действовать вопреки тебе. Бог хочет использовать тебя, но тебе надо умереть для своего "я" и пожертвовать своей гордыней. Господь намерен использовать тебя в своем деле, если ты пойдешь тем путем, который открывает для тебя Божественное Провидение, и если ты чистосердечно и полностью освятишь себя и очистишь себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божьем.

* * *

Второе свидетельство было написано в мае 1867 г. и адресовано оно молодежи, работающей в канцелярии.

Дорогие мои молодые друзья, работающие в канцелярии издательства в Батл-Крике! Меня тяготит бремя, когда я думаю о вас. Мне было неоднократно показано, что все, так или иначе связанные с издательским делом и участвующие в распространении истины Божьей для настоящего времени во всех частях поля, должны не только называться христианами, но доказывать свое христианство делом и истиной. Им не следует работать только ради денег, но все задействованные в этой великой и важной работе должны чувствовать особую заинтересованность в труде и отождествлять себя с ним. Их мотивы и влияние в связи с участием в этой великой и важной работе должны выдержать проверку на суде. Движимых корыстью и гордыней нельзя допускать в канцелярию издательства.

Мне было показано, что работникам канцелярии не следует вести себя легкомысленно, дурачиться, глупо шутить и смеяться. Тем, кто занят серьезным делом приготовления истины для ее последующего распространения во всех частях поля, следует понять, что их поведение оказывает соответствующее влияние на все дело. Если они ведут себя легкомысленно, рассказывают анекдоты, дурачатся и смеются, читая и готовя к изданию серьезную истину, то тем самым показывают, что не вложили в дело Божье всю душу и не освятились через истину. Они не отличают святое от несвятого, но относятся к истине, которая является мерилом характера, к истине [590] небесного происхождения, как к обыденной истории, заслуживающей лишь мимолетного внимания.

Живя в Рочестере, я убедилась, что у нас есть все основания опасаться за состояние здоровья работников канцелярии, так как ни один из них не понимает, насколько необходимо тщательного проветривать помещения. Они работают в перегретых кабинетах и дышат нечистым, отравленным воздухом, выдыхаемым из легких; да этот воздух к тому же еще и застаивается. Если они не научатся по достоинству ценить чистый и живительный небесный воздух, их мозг не будет пребывать в здоровом состоянии и они не смогут правильно и по достоинству оценить чистые и святые истины, с которыми им приходится так много работать.

Мне было показано, что если люди, тесно связанные с открытой истиной, не докажут своей повседневной жизнью, что становятся лучше от постоянного соприкосновения с нею, если их жизнь не будет свидетельствовать о том, что они с каждым часом все более и более любят истину и ее священные требования, то их сердца ожесточатся, и Божьи дела и истина станут производить на них все меньшее и меньшее впечатление до тех пор, пока они совершенно не разучатся распознавать голос Духа Божьего. В этом случае небесная истина уже не произведет на них ни малейшего впечатления, они перестанут отличать вечное от преходящего и опустятся до самого низкого духовного уровня. Я видела, что это уже произошло с некоторыми работниками канцелярии, и остальным опасность также угрожает в большей или меньшей степени.

Я видела, что дело истины для настоящего времени должно заинтересовать всех. Издание книг, несущих истину, - это Богом освященный план, это Его средство предостережения, утешения, обличения, наставления или переубеждения всех, кому попадутся на глаза наши молчаливые, безгласые вестники. Ангелы Божьи готовят людей, читающих эти книги, к ожидающим их серьезным событиям. Никто в канцелярии издательства сам по себе не сможет выполнить важную работу по благоразумной сортировке и редактированию материалов, необходимых для публикации. Ангелы должны находиться [591] рядом с ними, чтобы направлять, советовать и удерживать - иначе обнаружатся человеческие слабости и недоработки.

Я видела, что ангелы часто присутствуют в канцелярии, в фальцовочном и наборном цехах. Меня заставили слушать смех, анекдоты, праздное и глупое пустословие, которое там часто звучит; я также видела тщеславие, гордость и себялюбие, которые проявляются у отдельных сотрудников. Ангелы выглядели опечаленными и отворачивались с огорчением. Слышанные мною слова, проявления тщеславия, гордыни и себялюбия причинили мне неимоверные страдания. Дух мой стенал, и ангелы с отвращением покинули эти помещения. Ангел сказал: "Небесные вестники пришли благословить работников, чтобы истина, распространяемая безгласыми проповедниками, производила освящающее влияние на людей; но издательские работники настолько отдалились от Бога, они имеют в себе так мало Божественного и настолько сообразуются с мирским духом, что силы тьмы завладели ими и они утратили восприимчивость ко всему Божественному". В то же самое время эти молодые люди обольщали себя, полагая, что они богаты, разбогатели и ни в чем не имеют нужды, тогда как на самом деле они были жалки, нищи, слепы и наги. Те, кто обращается с драгоценной истиной, как с дешевым песком, даже не подозревают, сколько раз их бессердечное равнодушие к вечному, их тщеславие, любовь к себе и гордыня, их смех и пустая болтовня изгоняли из издательства небесных вестников.

Всем сотрудникам издательства следует быть сдержанными, скромными, смиренными и бескорыстными в своих манерах, словах и поступках, то есть такими, каким был их Образец Иисус, дорогой Спаситель. Им надо взыскать Бога и обрести праведность. Канцелярия - это не место для развлечений, забав, праздных шуток, смеха или пустословия. Всем нужно осознать, что они выполняют работу для своего Господа. Истины, которые они читают, а затем помогают готовить для последующего распространения по всему миру, представляют собой милостивые приглашения, обличения, предостережения, угрозы или поощрения. Они совершают свое дело, как запах живительный на жизнь или запах смертоносный на [592] смерть. Если они отвергаются, суд решит дело каждого. Всем в канцелярии следует молиться: "О, Боже! Сделай эти жизненно важные истины доступными для понимания самыми простыми людьми! Пусть ангелы сопровождают этих молчаливых проповедников и благословляют их влияние, чтобы души были спасены этими скромными средствами!"

Пока руки трудятся, из сердца должны исходить пылкие молитвы, и сатане тогда будет непросто найти доступ к душе, потому что она станет постоянно получать отраду от лица Господа, не будет превозноситься, но уподобится саду, орошаемому водой. Ангелы с радостью вернутся к таким работникам, потому что своим поведением они привлекут к себе этих небесных существ. Опубликованные истины станет сопровождать особая сила. Лучи Божественного света, исходящие из небесного святилища, будут сопровождать распространение драгоценных истин, чтобы читающие их получили отраду и подкрепление, а противящиеся истине были изобличены и признали: "Это так и есть; этого нельзя отрицать".

Всем следует осознать, что канцелярия - это такое же святое место, как и дом Божий. Но Бог бесчестится фривольным и легкомысленным поведением некоторых сотрудников. Я видела, что гости из-за рубежа часто уезжали из канцелярии разочарованными. Они связывали с ней все самое святое, но когда они видели, что молодежь, да и другие работники канцелярии ведут себя несолидно, допускают легкомысленные слова и действия, то начали сомневаться, в самом ли деле Бог готовит Свой народ к переселению на небо.

Да благословит Господь этот материал, когда его будут читать те, кому он адресован.

Конфликты и победа

Мы вернулись на север, по дороге провели хорошее собрание в Западном Виндзоре, а добравшись до своего дома, провели собрания в Фейрплейнсе и Орлеане. Мы также уделили некоторое внимание строительству, посадили огород и [593] высадили виноград, ежевику, малину и клубнику. Затем в приятном обществе других делегатов мы вернулись в Батл-Крик на Генеральную конференцию.

Первую субботу, находясь в пути, мы провели в Орлеане, где также соблюдали пост. Для нас это был очень торжественный день; мы пытались смирить себя перед Богом, и в сокрушении духа и с обильными слезами все ревностно молились о том, чтобы Бог благословил и укрепил нас исполнить Его волю на конференции. Мы имели на упомянутом собрании некоторую веру и надежду на то, что наш плен будет возвращен и Господь помилует нас.

Когда мы приехали в Батл-Крик, то обнаружили, что наши усилия оказались напрасными, а надежды - тщетными. В отношении нас по-прежнему существовала ревность, и о нас ходили самые невероятные слухи. Душа моя переполнилась невыразимой тоской и скорбью, и я громко рыдала несколько часов, не в силах сдерживать свое горе. Беседуя с другом, с которым мы были знакомы двадцать два года, я узнала, что нас осуждают за расточительность, по крайней мере, он слышал такие разговоры. Я поинтересовалась, в чем же проявилась наша расточительность. Он упомянул о покупке дорогого кресла. Тогда я рассказала ему об обстоятельствах, предшествовавших этой покупке. Мой муж был сильно истощен, и для него было крайне утомительно и даже болезненно долго полулежать-полусидеть в обычном кресле-качалке. Поэтому большую часть времени он лежал на кровати или на диване. Я знала, что так он никогда не восстановит силы, и умоляла его больше сидеть выпрямившись, но кресло-качалка для этой цели не подходило.

Отправившись на Восток, чтобы побыть у постели моего умирающего отца, я оставила мужа в г. Брукфилде, штат Нью-Йорк, и, будучи в Ютике, принялась искать пружинное кресло с диванным сиденьем. У торговцев не было ничего подходящего за ту цену, которую я им предлагала, то есть за пятнадцать долларов, но они предложили мне прекрасное кресло на колесиках (вместо качалки) всего за семнадцать долларов, хотя первоначально его оценили в тридцать долларов. Я знала, что это было как раз то кресло, которое нам нужно, но брат, сопровождавший меня, уговорил меня подождать, пока [594] мне изготовят кресло по заказу, которое обойдется мне на три доллара дешевле. Кресло, предложенное мне за семнадцать долларов, обладало несомненными достоинствами, но я прислушалась к мнению брата и осталась ждать, когда мне сделают более дешевое кресло. Когда оно наконец было готово, я заплатила сама за него и попросила отправить кресло моему мужу. Слухи о нашей якобы расточительности при покупке этой вещи дошли до меня в штатах Висконсин и Айова, но кто может осуждать меня? Если бы сегодня мне снова пришлось совершить эту покупку, я бы все сделала так же, но с одним исключением: я бы положилась на собственное суждение и купила кресло, стоившее на несколько долларов дороже, потому что оно было в два раза удобнее и лучше, чем то, которое мне изготовили. Сатана порой так влияет на людей, что полностью лишает их милосердия и сострадания. Сердце становится железным, и в нем не остается ничего человеческого и Божественного.

До меня также дошли слухи, что одна сестра заявила в Мемфисе и Лапире, будто церковь в Батл-Крике не имеет ни малейшего доверия к свидетельству сестры Уайт. Был задан вопрос, имеются ли в виду письменные свидетельства. Ответ прозвучал так: "Нет, не к ее опубликованным видениям, а к устным свидетельствам, которыми она делилась на богослужении, потому что ее жизнь не соответствует им". Я снова попросила о встрече с несколькими избранными опытными братьями и сестрами, включая тех, кто распространял о нас такие слухи. Беседуя с ними, я попросила их указать мне, в чем конкретно моя жизнь расходится с моими учениями. Если моя жизнь была настолько непоследовательной, что церковь в Батл-Крике даже посчитала вправе заявить о своем полном недоверии к моим свидетельствам, то это значит, что братьям нетрудно будет привести доказательства моего нехристианского поведения. Но никто не смог подтвердить сделанные заявления, и все признались, что были неправы, распространяя подобные слухи, и что их подозрения и ревность были совершенно необоснованными. Я с радостью простила тех, кто причинил нам столько зла, и сказала, что единственно, о чем я прошу их, чтобы они попытались исправить сложившееся не в нашу пользу положение, и я буду вполне этим довольна. Братья пообещали выполнить мою просьбу, но так ничего и не сделали.

В разных семьях во время конференции свободно обсуждались [595] многие слухи, ходившие о нас; все они были или совершенно неправдоподобными, или крайне преувеличенными, и большинство братьев смотрели на нас, особенно на моего мужа, с подозрением. Некоторые влиятельные люди были настроены на то, чтобы сокрушить нас. Мы сильно нуждались, и мой муж пытался продать пустующий участок земли, но его осудили за это. Он попросил братьев возместить нам потерю коровы, но это было расценено как тяжкий грех. Думая, что наша земля в Батл-Крике так же хороша, как и цена, которую мы за нее заплатили, мы, надеясь продать ее, купили землю в Гринвилле и начали строить на ней. Но мы так и не смогли продать землю в Батл-Крике, и поскольку оказались в стесненном положении, мой муж написал разным братьям с просьбой одолжить ему денег. За это они осудили его и обвинили в грехе стяжательства. И некоторые слышали, как один брат-служитель, проявлявший особое рвение в этом преследовании, сказал: "Мы не хотим, чтобы брат Е. покупал землю брата Уайта, потому что нам нужны его деньги для Центра здоровья". Что нам оставалось делать? Куда бы мы ни обратились, нас всюду в чем-нибудь обвиняли.

Всего за шестьдесят пять часов до того, как его парализовало, мой муж до полуночи стоял в доме молитвы, призывая собрать триста долларов, чтобы окончательно рассчитаться за этот дом; чтобы придать силу своему призыву, он первым подал пример, выписав чек на десять долларов за себя и такой же чек за меня. До полуночи сумма была почти собрана. Пресвитер этой церкви был нашим старым другом, и, учитывая нашу крайнюю нужду и враждебное окружение, мой муж написал ему, что мы нуждаемся, и попросил, если это возможно, вернуть нам те двадцать долларов, которые мы для церкви пожертвовали. Во время конференции этот брат побывал у нас и представил все дело в совершенно искаженном свете. Но прежде чем зайти к нам, он уже успел наслушаться о нас всяких небылиц. Мы очень остро чувствовали это, и если бы Господь не подкрепил нас особым образом, мы бы не смогли свободно нести наше свидетельство на конференции. [596] До того как мы вернулись с конференции, братья Эндрюс, Пирс и Бордо провели особое молитвенное собрание в нашем доме, на котором мы все получили большое благословение, особенно мой муж. Это дало ему мужество вернуться в наш новый дом. Затем начались его мучения с зубами, а также наши труды, о которых сообщалось в "Ревью". Муж не проповедовал только одну неделю, пока лечил зубы, а затем снова трудился в Орандже и Райте для нашей церкви, а также в Гринбуше и Бушнеле, проповедуя и крестя людей, как и прежде.

По возвращении с конференции я уже не ощущала прежней уверенности в процветании дела Божьего. Если шесть месяцев назад все было безоблачно, то теперь у меня появились сомнения. Я видела, как Божий народ перенимает дух этого мира, подражает светской моде и уклоняется от простоты нашей веры. Казалось, что церковь в Батл-Крике отступила от Бога, и у меня не осталось возможности пробудить у ее членов здравый смысл. Свидетельства, данные мне Богом, оказывали наименьшее влияние и хуже всего принимались в Батл-Крике, если сравнивать с другими церквами. Трепеща за дело Божье, я знала, что Господь не оставил Свой народ, но его грехи и беззакония стали причиной разрыва с Богом. Батл-Крик является сердцем и средоточием всей работы. Каждый импульс, исходящий из него, ощущается членами тела по всему полю. Если это великое сердце будет здоровым, то и во всем теле Церкви у чтущих субботу будет здоровое кровообращение. Если же оно окажется больным, об этом факте будет свидетельствовать упадок на всех участках работы.

Я кровно заинтересована в нашем деле; моя жизнь неразрывно переплетена с ним. Когда Сион процветает, я счастлива; если он в упадке, я печальна, уныла и подавлена. Я видела, что дети Божьи находятся в тревожном состоянии и Божье благоволение удалено от них. Я размышляла над этой печальной картиной день и ночь и умоляла в душевной тоске и горести: "О, Господи, не отдавай Твое наследие на поругание. Для чего язычникам говорить: "Где Бог их?" Я чувствовала, что отрезана от всех руководителей церкви и по сути дела нахожусь в одиночестве. Я никому не решалась довериться. Как-то ночью я разбудила мужа и сказала ему: "Боюсь, я скоро [597] стану безбожницей". Тогда я возопила к Господу, чтобы Он спас меня Своей могучей десницей. Я видела, что мои свидетельства не принимаются, и у меня появилась настойчивая мысль, что моя работа в деле Божьем подходит к концу. У нас были назначены встречи в Бушнеле, но я сказала мужу, что не могу ехать. Однажды он вернулся с почты, неся письмо от брата Маттесона, в котором тот описывал следующий сон.

"Дорогой брат Уайт! Да пребудет с тобой благословение Божье и да застанут тебя эти строки в добром здравии, окрепшим физически и духовно и процветающим! Я очень благодарен Господу за Его благость к тебе, и верю, что здоровье еще вернется к тебе в полной мере и ничто не будет мешать тебе возвещать последнюю весть этому миру.

Мне приснился удивительный сон о тебе и сестре Уайт, и я считаю своим долгом изложить его тебе. Мне снилось, что я рассказываю сестре Уайт и сон, и его истолкование, которое также было дано мне, пока я спал. Проснувшись, я почувствовал побуждение записать сон во всех подробностях, чтобы не забыть их, но не сделал этого - отчасти из-за того, что устал, а отчасти потому, что не придал ему слишком большого значения. Но сообразив, что раньше я никогда не видел вас во сне и что этот сон весьма многозначителен и очень тесно связан с вами, я пришел к выводу, что должен пересказать его вам. Вот то, что мне удалось восстановить в памяти.

Я находился в большом доме, где стояла кафедра - наподобие тех, что мы используем в наших молитвенных домах. На ней стояло много зажженных светильников. В эти светильники нужно было все время подливать масло, и многие из нас были заняты тем, что носили масло и заливали его. Брат Уайт и его спутница были целиком поглощены этим делом, и я заметил, что сестра Уайт залила больше масла, чем кто бы то ни было другой. Затем брат Уайт подошел к двери в кладовку, которая открылась перед ним. В кладовке стояло много бочек с [598] маслом. Брат Уайт зашел внутрь, и сестра Уайт последовала за ним. Вслед за ними туда зашла группа мужчин, несущих большое количество черного вещества, похожего на сажу. Они подошли к супругам Уайт и вывалили прямо на них всю эту сажу, которая полностью скрыла их из виду. Я сильно огорчился и стал ждать, чем же все это закончится. Я видел, как брат и сестра Уайт усиленно пытаются выбраться из-под сажи, и после длительной борьбы они все же освободились и выглядели такими же чистыми и опрятными, как всегда, а злые люди, вымазавшие их, и сама сажа исчезли. Затем брат и сестра Уайт с еще большим желанием начали наполнять светильники маслом, но сестра Уайт все же больше преуспевала в этом.

Мне было дано следующее истолкование этого сна, пока я еще спал. Светильники - это народ Остатка. Масло - это истина и небесная любовь, в свежем притоке которых народ Божий постоянно нуждается. Люди, занятые подливанием масла, - это служители Божьи, пожинающие поля. Я не мог как следует разглядеть, кто именно те злые люди, что завалили брата и сестру Уайт сажей, но это были люди, движимые дьяволом, направлявшим их недоброе влияние в первую очередь против брата и сестры Уайт. Вы некоторое время пребывали в сильном расстройстве, но в конце концов были избавлены благодатью Божьей и своими непрестанными усилиями. Затем на вас снова почила сила Божья, и вы сыграли выдающуюся роль в проповеди последней вести милости. Но у сестры Уайт было больше небесной мудрости и любви, чем у остальных.

Этот сон значительно укрепил мою уверенность в том, что Господь выведет вас и закончит начатое дело восстановления и Дух Божий снова будет действовать в вас еще обильнее, чем прежде. Не забывайте, что смирение - это дверь, ведущая к большим запасам благодати Божьей. Да благословит Господь тебя, твою спутницу и твоих детей и дарует нам встретиться в Царствии Небесном. Ваш брат, связанный с вами узами христианской любви.

Джон Маттесон,

Окленд, штат Висконсин, 15 июля 1867 г.

Этот сон немного ободрил меня. Я доверяла брату Маттесону. [599] Прежде чем я увидела его воочию, мне в видении было представлено его правое дело, по которому он спорил с Ф. из Висконсина. Последний был совершенно недостоин носить имя христианина, тем более быть вестником; но брат Маттесон был показан мне скромным человеком, достойным вести других к Агнцу Божьему, если он сохранит свою посвященность и преданность Богу. Брату Маттесону ничего не было известно о моих переживаниях. Мы никогда не переписывались, и сон, данный ему в такое время, показался мне рукой Божьей, протянутой, чтобы помочь мне.

Мы ремонтировали дом на деньги, взятые взаймы, что доставляло нам большое неудобство. Мы приезжали на все встречи и трудились в поте лица в течение всего жаркого лета. Из-за нехватки средств мы вместе выходили в поле, пололи огород, косили траву и заготавливали сено. Я брала вилы и складывала стог, а муж своими слабыми руками подавал мне сено. Я покрасила весь дом изнутри, но наши силы были на исходе, и в один прекрасный день я внезапно сломалась и занемогла. Утром у меня сильно кружилась голова, и муж в одиночестве вынужден был отправиться на собрание в Гринбуш.

Наш старый, с трудом передвигающийся тарантас вполне мог погубить нас и тех, кто с нами путешествовал. Длительные путешествия на нем, выступления на собраниях, домашние труды и заботы были для нас непосильным бременем, и я опасалась, что моя работа подходит к концу. Джеймс старался ободрить меня и уговаривал снова отправиться в путь, ибо у нас были назначены встречи в Орандже, Гринбуше и Итаке. Наконец я решилась поехать, и если дорогой мне не станет хуже, продолжать путешествие. Я проехала десять миль, молясь на коленях. Для этой цели я постелила на пол занавеску, а другую занавеску положила на колени мужу, чтобы опускать на нее лицо. Он держал в руках вожжи и поддерживал меня. На следующее утро мне стало лучше, и я решила продолжать путь. Бог помог мне говорить в силе Духа для нашего народа в Орандже, и славная работа для отступников и грешников была совершена. В Гринбуше я обрела свободу и силу. В Итаке Господь помог нам выступить перед большим собранием, [600] в котором мы никого не знали.

В наше отсутствие братья Кинг, Фарго и Мэйнард решили, что нам надо пожалеть себя и наших спутников и приобрести легкий, удобный экипаж; поэтому когда мы вернулись, они взяли моего мужа в Ионию и купили тот экипаж, которым мы пользуемся по сей день. Он оказался весьма кстати для нашей работы, и я уже не уставала так, как прежде, путешествуя жарким летом.

В это время мы получили настоятельную просьбу посетить призывные собрания на Западе. Читая эти трогательные приглашения, мы плакали. Мой муж говорил мне в таких случаях: "Елена, мы не можем посетить эти собрания. В лучшем случае я едва смогу позаботиться о себе в дороге, а если тебе станет плохо, что я буду делать? Но, Елена, мы должны поехать". Когда он так говорил, слезы начинали душить его, и он не мог уже больше ничего добавить. Я задумывалась о нашей немощи, о нуждах дела Божьего на Западе и, понимая, что братья нуждаются в нашем служении, говорила: "Джеймс, мы не можем посетить эти собрания на Западе, но ехать надо". Некоторые верные Богу братья, видя, в каком положении мы находимся, решили поехать с нами. Этого было достаточно, чтобы прийти к окончательному решению. Сев в новый экипаж, мы 29 августа выехали из Гринвилла, чтобы посетить общее собрание в городе Райт. За нами следовало еще четыре экипажа. Дорога была очень приятной в сопровождении сочувствующих братьев, и собрание прошло победоносно.

7 и 8 сентября мы прекрасно провели время в Монтеррее с братьями из провинции Аллеган. Там мы встретили брата Лафборо, который почувствовал, что в Батл-Крике не все ладно, и скорбел по поводу того, что сам принимал участие в тех неблаговидных делах, которые нанесли вред делу Божьему и наложили на нас жестокое ярмо. По нашей просьбе он проводил нас до Батл-Крика. Но перед тем как мы уехали из Монтеррея, он рассказал нам такой сон.

"Когда брат и сестра Уайт 7 сентября приехали в [601] Монтеррей, они попросили меня сопровождать их до Батл-Крика. Я не был уверен в том, что мне надо ехать, полагая, что мой долг - не дать угаснуть интересу к истине, который возник в Монтеррее, и что в Батл-Крике они не встретят большого противодействия, о чем я им и сказал. После того как я несколько дней молился об этом деле, однажды вечером я уединился в своей комнате и еще раз искренне молился, чтобы Господь прояснил для меня этот вопрос.

Мне снилось, что я и несколько других братьев, членов церкви в Батл-Крике, находимся в поезде, но в его вагонах были столь низкие потолки, что я едва мог выпрямиться во весь рост. Вагоны плохо проветривались, и в них стоял такой запах, как будто их не проветривали несколько месяцев. Рельсы, по которым неслись вагоны, были очень неровными, и вагоны бешено тряслись. Это приводило к тому, что наш багаж часто выпадал из поезда, а иногда выпадали и некоторые из пассажиров. Нам приходилось то и дело останавливаться и подбирать наших пассажиров и багаж, а также чинить рельсы. Нам приходилось время от времени трудиться на путях, а затем понемногу продвигаться вперед. Мы были горе-путешественники и производили жалкое впечатление.

Внезапно мы подъехали к поворотному кругу - достаточно большому, чтобы на нем разместился весь поезд. Там стояли брат и сестра Уайт, и когда я вышел из вагона, они сказали: "Этот поезд едет в неверном направлении, его надо развернуть в противоположную сторону". Они оба взялись за рычаги, с помощью которых можно было переставить рельсы, и налегли на них изо всех сил. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь более энергично толкал вперед дрезину, чем они пытались развернуть поезд в другую сторону. Я стоял и смотрел, пока не увидел, что поезд начинает разворачиваться. Тогда я воскликнул: "Он движется" и подналег на рычаги, чтобы помочь ему. Я не обращал особого внимания на поезд, поскольку всецело был поглощен тем, как развернуть его.

Но когда мы справились с этой задачей, то взглянули на поезд и увидели, что он полностью изменил свой облик. Вместо низких, плохо проветриваемых вагонов, в которых мы ехали, теперь перед нами стояли широкие, высокие, хорошо проветриваемые вагоны с большими чистыми окнами, с аккуратными занавесочками; они выглядели более элегантно, чем самые изысканные дворцовые экипажи, которые мне [602] доводилось видеть. Рельсы стали ровными, гладкими и прочными. В вагоны заходили пассажиры с радостными и счастливыми лицами, на которых читалась уверенность и торжественность. Все были вполне удовлетворены происшедшими переменами и абсолютно уверены в благополучном прибытии на место назначения. На этот раз в вагоне находились брат и сестра Уайт, и их лица светились святой радостью. Когда поезд тронулся с места, меня переполнило такое счастье, что я проснулся, чувствуя, что этот сон имеет непосредственное отношение к церкви в Батл-Крике и положению дел в этой церкви. Теперь я не сомневался, что мой долг - ехать в Батл-Крик и протянуть руку помощи супругам Уайт. Как я рад, что нахожусь здесь и вижу, какие Божьи благословения сопровождают ревностные труды брата и сестры Уайт, пытающихся привести все в порядок в этой церкви.

Дж. Н. Лафборо

Перед тем как мы выехали из Монтеррея, брат Лафборо передал мне описание еще одного своего сна, который он видел незадолго до смерти своей жены. Это было для меня также большим ободрением.

"Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его как сон" (Иер. 23:28).

"Однажды вечером, поразмышляв о страданиях брата и сестры Уайт, об их тесной связи с вестью третьего ангела и о своей неспособности поддержать их в их скорбях и попытавшись исповедовать Господу свои грехи и выпросить благословений для брата и сестры Уайт, я лег спать. Во сне мне показалось, будто я нахожусь в своем родном городе у подножия длинного холма. Я начал речь весьма серьезно и воскликнул: "О, если бы я нашел этот всеисцеляющий источник!" Тогда ко мне подошел симпатичный, хорошо одетый молодой человек и воскликнул приятным голосом: "Я провожу тебя к источнику". Он [603] показывал дорогу, а я шел следом. Мы шли вдоль холма, с большим трудом одолев три болотистых места, в которых протекали небольшие речушки с грязной водой. Пришлось переходить их вброд, потому что другого способа не было. После этого мы вышли на хорошую твердую землю и дошли до углубления, из которого бил сильный родник с чистейшей, искрящейся водой. Там же стоял большой чан наподобие той глубокой ванны, которая имеется в Институте здоровья в Батл-Крике. От источника тянулась трубка, закрепленная с одного бока ванны, а с другого бока вода вытекала и бежала дальше. Солнце ярко светило, и вода искрилась в его лучах.

Когда мы приблизились к роднику, молодой человек ничего не сказал, а только довольно улыбнулся и махнул рукой в сторону источника, как бы говоря тем самым: не этот ли источник с чудесной целительной водой вы искали? В этот момент большая группа людей во главе с братом и сестрой Уайт подошла к источнику с противоположной от нас стороны. Все они выглядели довольными и жизнерадостными, но одновременно на их лицах читалась какая-то святая торжественность.

Казалось, что состояние здоровья брата Уайта улучшилось, он выглядел счастливым, но очень уставшим, как будто долго шел пешком. Сестра Уайт держала большую чашу, которую она сначала подставила под бьющую струю, а потом передала другим. Брат Уайт обратился к собравшимся со словами: "Теперь у вас появилась возможность увидеть действие этой воды". Затем он выпил ее и тотчас выздоровел и окреп; то же самое происходило и с другими: их лица мгновенно становились свежими и румяными. Брат Уайт говорил, выпивая время от времени по глотку воды; затем он подошел к ванне и зачерпнул из нее три раза руками. С каждым разом он становился все крепче и крепче, но не переставал беседовать с собравшимися и призывал их прийти и купаться в "фонтане", как он называл родник, и пить его целебные воды. Его голос, так же как и голос сестры Уайт, был подобен приятной музыке. Я почувствовал радость оттого, что нашел родник. Сестра Уайт шла ко мне, неся мне чашу с водой, но счастье так переполняло [604] меня, что я проснулся еще до того, как выпил воду.

Да дарует мне Господь пить эту воду большими глотками, ибо я верю, что видел именно ту воду, о которой говорил Христос и которая течет "в жизнь вечную".

Дж. Н. Лафборо

Монтеррей, штат Мичиган, 8 сент. 1867 г.

* * *

14 и 15 сентября мы провели полезные встречи в Батл-Крике. Здесь мой муж отважно и без всякого стеснения нанес смелый удар по некоторым грехам тех, кто занимает высокое положение в деле Божьем, и впервые за двадцать месяцев посетил вечерние собрания и проповедовал вечерами. Было начато хорошее дело, и церковь, как было опубликовано в "Ревью", обязалась поддерживать нас, если после возвращения с Запада мы продолжим трудиться с нею.

Совместно с братом и сестрой Мэйнард, а также братьями Смитом и Олмстедом мы посетили большие собрания на Западе. "Ревью" писало о тех славных победах, которые там были одержаны. Я очень ослабла, когда ехала на собрания в Висконсин, поскольку трудилась в Батл-Крике сверх сил, и чуть было не упала в обморок в вагоне во время пути. Четыре недели у меня болели легкие, и я с трудом выступала перед людьми. В субботу вечером мне сделали припарку на горло и легкие, но мы забыли про колпак на голову, и тяжесть из легких перешла на мозг. Наутро я почувствовала странное ощущение в голове: голос дрожал, все прыгало и качалось перед глазами. Когда я попыталась идти, то зашаталась и чуть было не упала. Я позавтракала, надеясь, что это принесет мне облегчение, но состояние только ухудшилось. Мне стало совсем плохо, и я даже не могла сидеть.

Мой муж пришел домой после утреннего собрания, сказав, что договорился о моем выступлении после обеда. Казалось, [605] я не смогу стоять перед людьми. Когда Джеймс спросил меня, на какую тему я буду говорить, я не смогла составить или удержать в памяти ни одного предложения. Но я решила так: если Бог хочет, чтобы я говорила. Он, конечно же, укрепит меня; по вере своей я отважусь и попробую что-нибудь сказать, хотя у меня может ничего не получиться. Спотыкаясь, я направилась к палатке, в голове у меня была странная путаница, но я сказала братьям-проповедникам, находившимся на сцене, что если они поддержат меня своими молитвами, я буду говорить. Я с верой встала перед людьми, и примерно через пять минут голове и легким стало легче, и я без труда более часа говорила для полутора тысяч жадно слушавших меня людей. Закончив свое выступление, я осознала, как благ и милостив был ко мне Бог, и не смогла удержаться - снова встала и рассказала собравшимся о своей болезни и о Божьем благословении, которое подкрепило меня во время выступления. С того самого собрания мои легкие стали быстро восстанавливаться, и состояние моего здоровья улучшилось.

На Западе мы снова услышали сплетни, порочащие моего мужа. Во время Генеральной конференции они были у многих на устах, а затем разнеслись во все части миссионерского поля. Я приведу всего один пример. Существовало мнение, что мой муж сошел с ума из-за денег, потому что занялся продажей использованных бутылок. Вот как обстояло дело: когда мы собирались переезжать, я спросила у мужа, что он собирается делать с кучей порожних бутылок. Он ответил: "Выбросить". Но в это время вошел наш Вилли и предложил вымыть и продать их. Я разрешила ему это сделать и оставить у себя вырученные деньги. Когда мой муж отправился на почту, то взял в свою повозку Вилли вместе с бутылками. Это самое малое, что он мог сделать для своего добросовестного маленького сынишки. Вилли сдал бутылки и забрал себе деньги. По дороге на почту мой муж подвез брата, работающего в канцелярии "Ревью", с которым они приятно беседовали, пока ехали туда и обратно. Но поскольку этот брат видел, как Вилли вышел к повозке и спросил у отца о стоимости бутылок, а затем услышал, как аптекарь беседует с моим мужем по интересующему Вилли вопросу, то он, не сказав мужу ни слова, [606] сразу же сообщил всем, что видел, как брат Уайт продает старые бутылки и что он, наверно, сошел с ума. Впервые мы услышали об этих бутылках в штате Айова, через пять месяцев после случившегося.

Все сплетни тщательно скрывались от нас, чтобы мы не могли возразить и дать свое объяснение, и ложные слухи разносились, как на крыльях ветра, людьми, которых мы считали своими друзьями. Мы с удивлением обнаружили, исследовав это дело и услышав признания почти всех членов этой церкви, что одна или несколько сплетен были приняты на веру почти всеми и что эти так называемые христиане вынашивали в сердцах своих горечь, осуждение и ожесточение против нас и особенно против моего бедного, немощного мужа, который борется за жизнь и за очищение от обвинений. Некоторые братья в своем нечестии были готовы морально уничтожить Джеймса, представляя его богатым человеком, стремящимся к еще большему обогащению.

Вернувшись в Батл-Крик, мой муж созвал совет, на котором попросил позволения встретиться с церковью и ответить на все ложные обвинения, выдвинутые против него. Братья приехали из разных частей штата, и мой муж бесстрашно призвал их повторить все то, что было выдвинуто против него, дабы люди получили возможность выслушать обе стороны, составить свое объективное мнение по данному вопросу и положить конец этой тайной клевете. Джеймс снова честно признал на общественном собрании и перед отдельными людьми свои недостатки, о которых до этого писал на страницах "Ревью", а также объяснил многие обстоятельства, которые использовались против него в качестве лживых и глупых обвинений, и убедил всех в лживости этих обвинений.

Оценив подлинную стоимость нашего имущества, мы обнаружили - к его изумлению и к изумлению всех присутствовавших, - что она тянет не более чем на 1500 долларов, не считая лошадей и экипажа, а также остатков книг и карт, продажа которых за прошлый год, как сообщил секретарь, не окупила тех процентов, которые Джеймс ежегодно выплачивает издательской ассоциации за свой долг. Эти книги и карты в настоящее время не могут считаться большой ценностью, тем [607] более для нас в нашем теперешнем положении.

Когда мой муж был здоров, ему некогда было заниматься бухгалтерией, а когда болел, его дела вели другие. Сразу возник вопрос: что стало с его имуществом? Неужели он стал жертвой обмана? Или, может быть, были допущены ошибки в его бухгалтерии? А может быть, он жертвовал на разные благие цели, не зная подлинного состояния своих дел, своих реальных возможностей и суммы пожертвований?

У этого расследования был по крайней мере один положительный результат: честность людей, которые вели наши дела, не вызывала ни малейших сомнений, и у нас нет никаких оснований полагать, что скудость наших средств объясняется ошибками в бухгалтерии. Поэтому, изучив дела моего мужа за последние десять лет и видя щедрость его пожертвований на различные отрасли дела Божьего, комиссия сделала наилучший и наиболее благоприятный для нас вывод, суть которого состояла в том, что наше имущество растрачивалось на распространение истины для настоящего времени. Мой муж не вел бухгалтерскую книгу, и его пожертвования можно было восстановить только по памяти и по квитанциям, оставшимся в "Ревью". Тот факт, что у нас на самом деле так мало за душой, в то время как многие считают моего мужа богатым и обвиняют в любостяжании, доставил нам немало радости, поскольку явился лучшим опровержением ложных обвинений, грозивших свести на нет наше влияние и опорочить наше доброе имя и христианский характер.

Наше имущество можно расходовать, а мы продолжим по-прежнему радоваться в Боге, если оно будет использовано для продвижения Его дела. Мы с радостью отдали ради этого наши лучшие годы, наши силы, наше здоровье и преждевременно состарились, и тем не менее мы будем радоваться. Но когда наши мнимые собратья ставят под сомнение наш характер и пытаются свести на нет наше влияние, представляя нас богатыми, светскими людьми, стремящимися к еще большему обогащению, мы это остро переживаем. Пожалуйста, не очерняйте нас, оставьте нам нашу добрую репутацию, которую мы заслужили за эти последние двадцать лет своим нищенским [608] существованием и тем, что жертвовали своим здоровьем и этой бренной жизнью, - и мы будем радоваться и с радостью жертвовать для дела Божьего то немногое, что у нас осталось.

Расследование было проведено тщательно и полностью освободило нас от выдвинутых против нас обвинений, восстановив наше полное единство с братьями. Были сделаны чистосердечные и трогательные признания в жестокости, проявленной по отношению к нам, и явное Божье благословение сошло на всех нас. Отступники вернулись и были восстановлены в церковном членстве, грешники обращались, и сорок четыре человека были погребены для грехов в крещении - шестнадцать крестил мой муж и двадцать восемь крестили братья Эндрюс и Лафборо. Мы во спряли духом, но усталость все же сказывалась. Мы с мужем несли на себе большое и тяжелое бремя. Одному Богу известно, как мы, при нашем болезненном состоянии, пережили это разбирательство, когда почти все были настроены против нас, ухитряясь еще при этом проповедовать, наставлять людей, проводить собрания поздно вечером и одновременно готовить к изданию настоящий материал. Мой муж помогал мне в этом, переписывая мои "Свидетельства", подготавливая их для типографии и считывая контрольный экземпляр. Однако мы прошли через все трудности и надеемся в Боге, что Он подкрепит нас в наших будущих трудах.

Теперь мы верим, что данные нам в прошлом знаменательные сны открывали те переживания, которые должны были случиться с нами в Батл-Крике из-за бездуховности некоторых братьев; сны эти сообщали о наших отчаянных попытках освободиться от жестоких обвинений, а также о наших усилиях навести в церкви порядок при Божьем содействии и благословении. Если это и есть правильное, истолкование снов, то мы можем надеяться, что и оставшаяся часть их исполнится, и наше будущее будет более радужным, чем прошлое.

В заключение этого повествования мне хотелось бы сказать, что мы живем в очень серьезное время. В последнем видении мне была показана пугающая истина, что лишь немногие из тех, кто исповедует истину, будут освящены ею и только немногие спасутся. Многие превознесутся над простотой Христова дела, станут сообразовываться с духом мира сего, тайно служить идолам и духовно умрут. Скромные, самопожертвенные [609] последователи Иисуса поспешат к совершенству, оставляя позади себя равнодушных и любителей мира сего.

Мне было указано на древний Израиль. Всего два взрослых человека из того огромного множества, которое вышло из Египта, вошли в землю Ханаанскую. Мертвые тела непокорных остались лежать в пустыне по причине их беззаконий. Современному Израилю угрожает еще более серьезная, чем этим древним людям, опасность забыть Бога и увлечься идолопоклонством. Даже соблюдающие субботу поклоняются сегодня многим идолам. Бог особо заповедал Своему древнему народу хранить себя от идолопоклонства, ибо в случае уклонения от служения живому Богу людей Его настигло бы Его проклятие, но если бы только они возлюбили Его всем сердцем, всей душой и всей крепостью своей, Он бы обильно благословил их духовно и материально и избавил от всех болезней.

Сегодня народу Божьему также предложено на выбор благословение или проклятье: благословение, если Его люди выйдут из мира, отделятся и будут идти путем смиренного послушания; и проклятье, если они объединятся с идолопоклонниками, которые попирают возвышенные притязания Неба. Грехи и беззакония мятежного Израиля и общая картина их отступления записаны в Библии как предостережение нам. Если мы будем подражать их примеру и отступим от Бога, то неизбежно падем, как и они. "Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков" (1 Кор. 10:11).

Глава II. ОТВЕТ ИЗ ЦЕРКВИ В БАТЛ-КРИКЕ

Мы считаем своим преимуществом и долгом ответить на приведенные выше заявления сестры Уайт. Нам посчастливилось вот уже многие годы наблюдать за трудами этих рабов Божьих (брата и сестры Уайт). Мы знаем их жертвенное служение [610] в прошлом и были свидетелями Божьих благословений, сопровождавших их верное, простое и испытующее души свидетельство. Мы давно убедились в том, что учения Святого Духа, содержащиеся в этих видениях, незаменимы и чрезвычайно важны для благополучия народа Божьего, готовящегося к переселению в Божье царство. Никаким другим способом нельзя выявить и обличить тайные грехи, а также людей с низменными побуждениями, которые "незаметно вкрадываются" в Божье стадо; разоблачить их злые намерения и воспрепятствовать осуществлению их планов. Большой опыт подсказывает нам, что этот дар имеет бесценное значение для народа Божьего. Мы также верим, что Бог призвал брата Уайт нести ясное свидетельство относительно вскрываемых подобным образом пороков и что в этом деле ему необходима поддержка тех, кто воистину боится Бога.

Мы также узнали на собственном болезненном опыте следующее: когда эти свидетельства замалчиваются или когда к предупреждениям, которые в них содержатся, относятся легкомысленно и пренебрежительно. Церковью овладевает холодность, духовная тьма, дух отступления и дух мира сего. Мы не хотим воздавать славу человеку, но с нашей стороны было бы малодушием и изменой не сказать достаточно ясно и определенно о том, что мы считаем эти свидетельства чрезвычайно важными. Ужасное отступление тех, "кто пренебрег ими или презрительно отверг их, является печальным доказательством того, как опасно поступать вопреки совету Духа благодати.

Мы были свидетелями величайших страданий, выпавших на долю брата и сестры Уайт, когда брат Уайт тяжело и опасно заболел. Рука Божья, явленная в его выздоровлении, совершенно очевидна для нас. Возможно, никто еще из перенесших такой удар не выздоравливал. Однако рука Божья устранила серьезные последствия паралича, повредившего его мозг, и даровала ему новые телесные и умственные силы.

Мы думаем, что действия сестры Уайт, которая взяла своего больного мужа в поездку на север в декабре прошлого года, были продиктованы Духом Божьим, а мы, сопротивлявшиеся этому, не действовали в совете Божьем. Нам недоставало небесной [611] мудрости в этом деле, поэтому мы уклонились с верного пути. Мы признаем, что в то время нам не хватало глубокого христианского сострадания к их скорбям и мы были слишком медлительны, чтобы заметить руку Божью в выздоровлении брата Уайт. Его труды и страдания ради нас давали ему право на самое теплое наше сочувствие и поддержку, но сатана ослепил нас, и мы не видели собственного жалкого духовного состояния.

Дух предубеждения овладел нами прошлой зимой в отношении материального положения брата Уайт, и мы посчитали, что брат просит денег, в которых не нуждается. Теперь мы удостоверились, что в это самое время он действительно сильно нуждался, а мы проявили небрежность, не вникнув в дело должным образом. Мы признаем, что наше поведение было беспричинно жестоким и объяснялось неправильной оценкой всех обстоятельств.

С глубокой сердечной скорбью мы принимаем в свой адрес обличение, содержащееся в данном свидетельстве, и просим, чтобы Бог и Его народ простили нас в том, в чем мы уклонились от правды и справедливости из-за отсутствия духовной проницательности.

Труды брата и сестры Уайт, которые они совершали для нас на протяжении нескольких прошедших дней, сопровождались очевидными Божьими благословениями. Многими были сделаны не только глубокие и чистосердечные признания в отступничестве и неправде, но и даны торжественные обеты покаяния и возвращения к Богу. Дух Божий приложил Свою печать к этой работе таким образом, что у нас не может быть никаких сомнений. Многие молодые люди были приведены ко Христу, и почти каждый член этой церкви получил свою долю небесных благословений.

Пусть наши собратья из других мест знают, что наши сердца сочувствуют брату и сестре Уайт, что мы верим в их Божественное призвание совершать то ответственное дело, которым они заняты, и что мы обязуемся поддерживать их в этом труде. [612]

От имени Церкви подписались члены совета:

Дж. Н. Эндрюс,

Дж. Н. Лафборо,

Джозеф Бейтс,

Д. Т. Бордо,

А. С. Хачинс,

Джон Баингтон

На церковном собрании в понедельник 21 октября вышеизложенный отчет был единодушно одобрен.

Урия Смит,

Г. У. Амадон

Пасторы.

Глава III. "РУБИТЬ С ПЛЕЧА И БИЧЕВАТЬ"

Это выражение часто употребляется для того, чтобы охарактеризовать манеры и слова людей, которые порицают делающих неправду или тех, кто, с их точки зрения, неправ. Оно вполне уместно и применимо к тем, на кого не возложена обязанность порицать своих братьев, некто, тем не менее, всегда делает это в спешке, необдуманно и не проявляя милости. Но оно неуместно, когда речь идет о тех, на кого возложена особая обязанность обличать грехи в церкви. Они чувствуют на себе бремя ответственности и добросовестно выполняют свой долг из любви к людям.

Время от времени в течение последних двадцати лет Господь показывал мне, что наделил моего мужа необходимыми качествами для того, чтобы он добросовестно обличал заблудших, и возложил на него это бремя. Я видела, что если он не будет исполнять свой долг, то навлечет на себя неудовольствие Бога. Я никогда не считала его суждение безошибочным, а его слова богодухновенными, но я всегда считала, что он лучше подходит для этой работы, чем любой другой из наших проповедников в силу его большого опыта, особого призвания [613] и готовности к этой работе, а также еще и потому, что во многих случаях, когда люди восставали против его обличении, мне было показано, что он прав в своей оценке разных вопросов и в том, какой метод обличения он выбирал.

За последние двадцать лет те, кого он обличал, и сочувствовавшие им выдвигали много несправедливых обвинений против моего мужа, которые подорвали его здоровье больше, чем любое другое жестокое бремя, несправедливо на него возложенное. И когда он упал под этим бременем, многие из тех, кого он обличал, возрадовались и, ошибочно поняв мое видение о нем от 25 декабря 1865 г., утешились мыслью, что Господь таким образом наказал его за то, что он "рубил с плеча" и "бичевал" других. Это совершенно ошибочное мнение, потому что ничего подобного я не видела в этом видении. Чтобы мои собратья знали, что именно мне было показано о моем муже, я привожу следующее свидетельство, которое написала и вручила ему на следующий день после того, как у меня было видение.

В видении от 25 декабря 1865 г. мне было показано дело раба Божьего, пастора и моего мужа Джеймса Уайта. Мне было показано, что Бог принял его уничижение, смирение и душевную скорбь, а также его признания в недостаточной преданности Богу, его покаяние в ошибках и заблуждениях, которые причинили ему такую печаль и доводили его до душевного отчаяния во время его продолжительной болезни.

Мне было показано, что главным его грехом в прошлом был дух непрощения по отношению к тем братьям, которые ослабили его влияние в деле Божьем и своим неправильным поведением причинили ему величайшие душевные страдания. Он не проявил к ним такого же милосердия и сострадания, которое наш Небесный Отец проявляет к Своим заблуждающимся, согрешающим и кающимся детям. Когда те, кто причинил ему наибольшие страдания, полностью и чистосердечно признали свою неправоту, он смог простить их и восстановить с ними братское общение. Но хотя в глазах Божьих инцидент был исчерпан, иногда в своем сознании он снова и снова вскрывал эту рану и, мысленно возвращаясь в прошлое, позволял ей "гноиться" в причинять ему душевную боль. Тот факт, что он в прошлом так много пострадал, хотя всего этого, с его точки зрения, можно было бы [614] избежать, привело его к ропоту на своих братьев и на Господа. Поступая таким образом, он заново переживал прошлое, мысленно восстанавливая те события и испытания, которые следовало бы предать забвению, чтобы не удручать себя бесполезными воспоминаниями. Он не всегда понимал, какую жалость и любовь надо проявлять к тем, кто по несчастью оказался жертвой сатанинских искушений. На самом деле они были пострадавшей стороной, они, а не он потерпели поражение, и ему надо было только быть стойким и иметь дух Христов. Когда эти люди начали сознавать свои ошибки, им пришлось пережить жестокую внутреннюю борьбу, чтобы смиренно исповедовать свой грех и вернуться к свету. Им пришлось сражаться с сатаной и преодолеть собственную гордыню, и они нуждались в том, чтобы ходившие во свете помогли им выбраться из своего ослепленного, унылого состояния, помогли им снова обрести надежду и силу и сокрушить сатану.

Я видела, что мой муж был излишне требователен к заблудшим и причинил им вред. Он вынашивал в себе недовольство, которое никак не могло пойти во благо заблудшим, а могло лишь только опечалить его сердце и лишить его Божьего мира, который побуждал бы его за все благодарить. Господь допустил, чтобы он впал в отчаяние по поводу своих ошибок и промахов и почти отчаялся получить прощение не из-за того, что его грехи были настолько тяжкими, а чтобы он познал на личном опыте, как мучительно и болезненно жить без Божьего прощения, и лучше понял смысл слов Христа:

"А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших" (Мф. 6:15). Я видела, что если бы Бог был таким же требовательным, как мы, и поступал с нами так, как мы поступаем друг с другом, мы бы все могли впасть в безнадежное отчаяние.

Мне было показано, что Господь допустил, чтобы нас постигла эта скорбь, потому что хотел многому научить нас за [615] короткое время и не мог сделать это никаким другим способом. Это по Его воле мы отправились в Н поскольку наш духовный опыт не был бы полноценным без этого. Он хотел, чтобы мы поняли и до конца уразумели, что те, кто повинуется истине и соблюдает Его заповеди, не могут жить в соответствии со своим понятием о долге и в то же время пребывать в единстве с руководителями в М; ибо, что касается служения Богу, их принципы несовместимы, как несовместимы вода с маслом. Только лишь те, кто имеет самые чистые принципы и самую большую независимость в суждении, кто самостоятельно думает и действует, имеет страх Божий перед глазами своими и уповает только на Бога, могут долгое время находиться в N и быть в относительной безопасности. Тем же, у кого нет подобных качеств, мы не можем рекомендовать это учреждение, потому что они будут сбиты с толку обходительностью его руководителей, и их ум будет отравлен их измышлениями, автором которых является дьявол.

Их влияние и учение относительно служения Богу и религиозной жизни прямо противоречит учению нашего Спасителя и Его учеников. Своим словом и примером они занижают эталон благочестия и говорят, что им не надо скорбеть о своих грехах или отделяться от мира, чтобы быть последователями Христа, и что они могут идти в мир и участвовать в его развлечениях. Эти руководители не поощряют своих приверженцев подражать молитвенной и трезвой жизни Христа, Который во всем полагался на Бога. Люди с добросовестным складом ума и твердым упованием на Бога не смогут получить и половины той пользы в 1^, которую могут получить те, кто доверяет религиозным принципам руководителей этого заведения. Уповающим на Бога придется все время стоять на страже, чтобы не соблазниться большей частью их учения, что касается религиозных принципов, и тщательно просеивать все, что они слышат, чтобы не обмануться и не дать сатане преимущества в борьбе с ними.

Я видела, что если иметь в виду болезни и их лечение, N - лучшее здравоохранительное учреждение в Соединенных Штатах, однако его руководители всего лишь люди, и их суждение не всегда верно. Главный врач этого заведения [61 б] хочет, чтобы его больные считали, что его мнение абсолютно и совершенно, подобно суждению Бога, хотя он часто допускает промахи. Он возвышает себя до положения Бога, но не возвышает Господа как свою единственную опору. Те, кто не уповает на Бога и не доверяет Ему, кто не понимает красоты святости или крестоносной христианской жизни, получат в N пользы не больше, чем в любом другом здравоохранительном учреждении Соединенных Штатов. Главный секрет успеха этого учреждения в том, что его управляющие осуществляют полный контроль над умами и душами своих пациентов.

Я видела, что мы с моим мужем не смогли бы получить там такую же пользу, как люди из других вероисповеданий, придерживающиеся других принципов в жизни. Ангел сказал: "Богу не угодно, чтобы разум его раба, которого Он избрал для особой цели, для совершения особой работы, находился во власти кого-либо из ныне живущих смертных, ибо это прерогатива одного Бога". Ангелы Божьи поддерживали нас, пока мы находились в N. Они окружали нас со всех сторон и подкрепляли каждый час. Но пришло время, когда мы уже не могли принести там пользу и сами не могли получить ее, и тогда облако света, которое пребывало там с нами, удалилось, и мы смогли обрести душевное равновесие и покой только лишь уехав оттуда и направившись к нашим братьям в Рочестер, где остановилось облако света.

Я видела, что Бог желал, чтобы мы побыли в N по нескольким причинам. Наша позиция во время пребывания там, наши ревностные молитвы, наше явное упование на Бога, наша жизнерадостность, мужество, надежда и вера, которые не покидали нас во время скорбей и страданий, оказывали хорошее влияние и были свидетельством для всех, что у христианина есть источник силы и счастья, который совершенно чужд любителям удовольствий. Бог расположил к нам сердца всех, кто пользовался влиянием в N. и в будущем, когда находящиеся там сейчас больные разъедутся по своим домам, то тем, что мы совершали для них, мы снова привлечем их внимание, и когда на нас будут нападать, то по крайней мере некоторые из них встанут на нашу защиту. Отправив нас в N. Господь опять-таки хотел, чтобы мы извлекли пользу из опыта, который [617] не смогли бы получить в Батл-Крике, находясь в окружении сочувствующих нам братьев и сестер. Мы должны были разлучиться с ними, чтобы не опираться на них вместо того, чтобы опираться на Господа и уповать на Него одного. Почти полностью отрезанные от Божьего народа, мы лишились всякой земной помощи, и это вынудило нас взирать на одного лишь Бога. Поступая таким образом, мы приобрели опыт, который не могли бы иметь, если бы не отправились в N.

Когда мужество и надежда моего мужа стали ослабевать, мы уже никому не могли принести пользу в этом месте и сами не могли получить ее от дальнейшего пребывания там. Воле Божьей не было угодно, чтобы мой муж, болея, оставался там, но даже будучи ослабленным, он отправился к своим братьям, которые могли бы помочь ему переносить скорби. Разлученные с народом Божьим в наших скорбях, мы имели возможность размышлять, внимательно исследовать нашу прошлую жизнь, осознать свои ошибки и грехи и смириться перед Богом и взыскать Его лицо посредством исповедания, смирения и личных, ревностных молитв. Пока мы были заняты активным трудом, носили на себе чужие бремена и были загружены многими заботами, мы не могли найти время на размышление и внимательный обзор прошлого и не могли усвоить уроки, которые Бог считал необходимым нам преподать. Тогда мне было показано, что Бог не мог прославить Свое имя и ответить на молитвы Своего народа, вернув моему мужу здоровье в ответ на их молитвы, пока мы находились в N. Это было бы равноценно тому, что Он объединил Свою силу с силами тьмы. Если бы Он проявил Свою силу и восстановил здоровье моего мужа, то тамошние врачи приписали бы себе ту славу, которая должна принадлежать одному лишь Богу.

Ангел сказал: "Бог прославится, когда вернет здоровье Своему рабу. Бог услышал молитвы Своих рабов. Он поддерживает Своего страждущего раба. Его дело в руках Божьих, и хотя он страдает, ему надо расстаться со своими страхами, тревогой, сомнениями и неверием и спокойно уповать на великого и вместе с тем милостивого Бога, Который любит, жалеет и заботится о нем. Ему предстоит борьба с врагом, но [618] ему следует всегда утешаться мыслью, что его жизнью распоряжается Тот, Кто сильнее врага, и ему нечего бояться. Пусть вера его утверждается на тех доказательствах, которые Богу было угодно ему дать, и он одержит славную победу в Боге".

Я видела, что Господь дает нам опыт, который крайне пригодится нам в будущем в связи с Его делом. Мы живем в торжественное время, среди заключительных событий земной истории, а дети Божьи еще не пробудились. Они должны пробудиться и быстрее менять свои привычки, касающиеся образа жизни, еды, одежды, труда и отдыха. Во всем этом им надо прославлять Бога, готовиться к битве с нашим великим врагом и одерживать драгоценные победы, которые Бог приготовил для тех, кто воздерживается от всего, стремясь овладеть нетленным венцом.

Я видела, что Бог готовит моего мужа к тому, чтобы он участвовал в торжественном, священном деле реформы, которая, согласно Его замыслу, должна прогрессировать среди Его народа. Очень важно, чтобы служители наставляли народ относительно принципов воздержания. Им надо раскрывать, какое влияние на здоровье оказывают наши привычки в еде, труде, отдыхе и одежде. Всем, кто верит в истину для наших последних дней, надо что-то сделать в этом отношении. Это непосредственно касается их, и Бог требует, чтобы они пробудились и заинтересовались этой реформой. Он будет недоволен их поведением, если они равнодушно отнесутся к этому вопросу.

Плохое обращение с собственным желудком и потакание нездоровому аппетиту плодотворный источник большинства церковных дрязг. Те, кто ест и трудится неумеренно и неразумно, точно так же неразумно говорят и ведут себя. Невоздержанный человек не может быть терпеливым. Вовсе необязательно пить крепкие алкогольные напитки, чтобы прослыть невоздержанным. Переедание - это грех. Когда человек ест слишком часто, слишком много жирной, нездоровой пищи, при этом нарушается работа органов пищеварения, повреждается мозг и извращается здравое суждение, [619] исключая разумное, спокойное, здоровое мышление и действие. Подобные привычки являются подлинной причиной многих церковных конфликтов. Поэтому чтобы дети Божьи могли достойно предстоять пред Богом и прославлять Его в своих телах и душах, которые суть Божьи, они должны проявить интерес и рвение к тому, чтобы отказаться от удовлетворения своего аппетита и проявить воздержание во всем. Тогда они смогут постигать истину во всей ее ясности и красоте, претворять ее в своей жизни и благодаря своей мудрости, благоразумию и прямоте не давать врагам нашей веры повода, чтобы поносить дело истины. Бог требует, чтобы все верующие в истину предпринимали особые настойчивые усилия, чтобы по возможности поддерживать свое здоровье в наилучшем состоянии, ибо нам предстоит торжественная и важная работа. Для выполнения этой работы требуется здоровое тело и ум; оно так же важно для здорового духовного опыта, для возрастания в христианской жизни и святости, как рука или нога важна для человеческого тела. Бог требует, чтобы Его народ очистил себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божьем. Все равнодушные к этой важной реформе, всячески оправдывающие свое нежелание совершать ее, будут найдены легкими, тогда как кроткие, которые творили Его суд и правду, будут укрыты в день Божьего гнева.

Мне было показано, что если народ Божий не предпримет со своей стороны никаких усилий, но будет ожидать, когда придут времена отрады, в которые можно будет очиститься от всякой неправды и исправить все свои ошибки, если дети Божьи будут рассчитывать на то, что в это последнее время они смогут каким-то образом очиститься от скверны плоти и духа и приготовиться к возвещению громкого клича третьего ангела, они будут найдены очень легкими. Сила Божья сойдет только на тех, кто приготовит себя к этому, выполняя работу, которую Бог велит им выполнять, а именно: очистить себя от всякой скверны плоти и духа, совершать святыню в страхе Божьем.

Мне было показано, что в каком-то отношении дело моего мужа сродни делам тех людей, которые ждут отрады от лица Господа. Если он будет ждать, когда сила Божья коснется его [620] тела и он почувствует себя здоровым, но не будет предпринимать усилий в вере своей и будет говорить: когда Господь исцелит меня, я уверую и сделаю то или иное, то он может еще долго ждать и не чувствовать никаких изменений, потому что Божье обетование исполняется лишь в жизни тех, кто верует и проявляет свою веру в действии. Я видела, что ему надо поверить в Божье слово и положиться на содержащиеся в нем обетования, и они ни за что не подведут его. Ему надо ходить с верой и полагаться на доказательства, которые Богу угодно было дать, и как можно больше трудиться до тех пор, пока он не станет здоровым человеком. Ангел сказал: "Бог поддержит его. Его вера должна достигать совершенства через дела, потому что вера сама по себе без дел мертва. Она должна подкрепляться делами. Живая вера всегда проявляется в делах".

Я видела, что моего мужа пугает сама необходимость предпринимать усилия в вере своей. Страх и беспокойство о своем состоянии сделали его робким. Он смотрит на видимое положение вещей, на неприятные ощущения в теле. Ангел сказал: "Чувства - это не вера. Верить - значит просто доверять словам Бога". Я видела, что во имя Бога и с помощью Его силы мой муж должен сопротивляться болезни и силой воли подняться над своими мятущимися чувствами. Он должен отстаивать свою свободу во имя Бога Израилева и с помощью Его силы и как можно меньше говорить и думать о себе. Ему следует быть жизнерадостным и счастливым.

25 декабря 1865 г. я уже в который раз видела, что пастор Ф. часто ошибается и причиняет много вреда своим опрометчивым и бесчувственным поведением по отношению к тем, кого он считает виновными. Я часто видела, что ему надлежит трудиться на новых миссионерских полях, но оставлять новообращенных, принявших истину для настоящего времени после его проповедей, на попечение другим пасторам, чтобы они дальше воспитывали этих людей, поскольку его манера общения с людьми, на которую накладывает отпечаток его стремительность и поспешность, его нетерпеливость и отсутствие [621] здравого суждения, делает его неспособным совершать эту работу. Я приведу свидетельство, которое записала для брата Ф. 26 декабря 1865 г., чтобы рассказать вам, что я видела по его поводу, а также потому, что это свидетельство применимо ко многим другим, и потому, что этот брат совершенно не откликнулся на него, а лишь заявил окружающим, что Господь в этом видении упрекнул моего мужа за то, что он рубит с плеча и занимается бичеванием других людей. В данном свидетельстве я заявляю, что еще одна цель того памятного свидетельства заключалась в том, чтобы наши братья полностью осознали, что брату Ф. надлежит трудиться на новых полях, и чтобы они не искушали его оставить эту работу, уговаривая трудиться в разных поместных церквах, переезжая с места на место.

Глава IV. ОПАСНОСТЬ САМОУВЕРЕННОСТИ

Брат Ф., 25 декабря 1865 г. мне было показано, что в штате Мэн начато доброе дело. И в первую очередь мне было показано миссионерское поле, на котором была образована группа верующих, благодаря служению брата Эндрюса и твоим трудам. Эти люди проявили заинтересованность и любовь к истине, построив дом молитвы. Однако предстоит еще много потрудиться для этой группы людей. Некоторые приняли истину лишь теоретически; кто-то принял решение под давлением неопровержимых фактов; люди видят красоту взаимосвязанной цепи истины, которая представляет собой единое, совершенное целое; они любят принципы истины, но не сознают ее освящающего влияния. Эти души подвергаются опасностям последних дней. Сатана готов обмануть и уловить неопытных. Он действует через своих приспешников, и даже служителей, которые презирают истину и сами попирают Закон Божий, а также учат всех слушающих их делать то же самое.

Эти люди, принявшие непопулярную истину, могут чувствовать себя в безопасности лишь в том случае, если возложат упование на Бога и будут освящены истиной, которую исповедуют. Они сделали важный шаг и теперь нуждаются в религиозном опыте, который сделает их сыновьями и дочерьми [622] Всевышнего Бога и наследниками бессмертного наследия, купленного для них Его дорогим Сыном. Тем, через кого они узнали истину, нельзя в этот важный момент прекращать трудиться; необходимо настойчиво продолжать свои усилия, пока эти души не будут собраны ко Христу. Их необходимо как следует наставить, как самим, сознательно приобретать свидетельства и доказательства того, что истина для них - это спасение.

Я видела, что Бог совершит еще более славную работу в штате Мэн, если все трудящиеся там на ниве Божьей будут преданы Господу, не будут уповать на собственные силы, а только на Сильного Израилева. Мне было показано, что вы с братом Эндрюсом трудились изо всех сил, и вам надо отдохнуть, чтобы не подорватьсвое здоровье. Вам следует трудиться осмотрительно и время от времени давать себе отдых. Поступая таким образом, вы сохраните умственную и физическую бодрость и сделаете свой труд гораздо более продуктивным. Брат Ф., ты очень нервный человек и часто действуешь импульсивно и необдуманно. Душевное уныние накладывает сильный отпечаток на результат твоих трудов. Временами ты чувствуешь себя стесненно и объясняешь это тем, что окружающие находятся во тьме или неправде, или какой-то другой причиной, которую ты сам до конца не понимаешь, и ты делаешь упор на каком-то одном вопросе или начинаешь давить на кого-то и тем самым рискуешь нанести большой ущерб. Если ты преодолеешь это нервное, беспокойное состояние, отдохнешь, будешь уповать на Бога и спросишь себя, не в тебе ли самом тут дело, то не будешь ранить свою душу и причинять вред делу Божьему.

Я видела, что брату Ф. угрожает опасность самопревозношения, особенно после того, как ему удается в своих проповедях сильно растрогать присутствующих. Зачастую он склонен считать себя самым лучшим проповедником, и иногда он обольщает себя этим. Хотя в настоящее время его могут принимать лучше, чем любого другого проповедника, это еще не означает, что он приносит наибольшую пользу. Проповедник, который умеет лучше других воздействовать на чувства, тем [352] самым еще не доказывает, что он наиболее успешный проповедник.

Когда брат Ф. смиряется и возлагает упование на Бога, он приносит большую пользу. Ангелы приходят к нему на помощь, и у него появляется ясность мысли, свобода и непринужденность. Но после ярких побед он слишком часто возносится в собственных глазах и думает, что ему нет равных, что он представляет собой нечто великое, тогда как он - всего лишь орудие в руках Божьих. Когда такое случалось с ним, ангелы Божьи оставляли его, и он сражался своими слабыми силами, и в такие моменты, хотя вина была в нем самом, он часто обвинял своих собратьев и других людей в собственной тьме и слабости. Находясь в таком подавленном состоянии, он часто набрасывается на того или иного человека и принимает решение уехать из этого места и начать трудиться еще где-то даже в тех случаях, когда его работа не сделана даже наполовину.

Я видела, что брату Ф. угрожает опасность вступать в борьбу, полагаясь на свою силу, но он обнаружит, что эта мнимая сила является слабостью. Когда он возлагал упование на Бога, то часто имел успех в полемике с противниками нашей веры. Но иногда он приходит в такой восторг от того, что Бог дарует истине победу над заблуждением, что приписывает славу и заслугу себе. Он растет и возвеличивается в собственных глазах.

Мне было показано, что в последних двух диспутах он руководствовался не Божьим Духом. Перед началом первого из них он воспарил в своих глазах из-за опрометчивой лести людей, не любящих истину. Слушая прения между двумя неверующими людьми и принимая в них какое-то участие, он вознесся в собственных глазах и решил, что может вступать в прения с кем угодно. Но как раз в тот момент, когда он так возгордился, силы оставили его. Бог был огорчен тем, что он пренебрег советом брата Эндрюса. Из-за своей самонадеянности он почти полностью завалил этот диспут. Если подобные споры не приносят ощутимой пользы, они всегда оборачиваются большими [624] потерями. Никогда нельзя поспешно и опрометчиво соглашаться участвовать в них, но каждый шаг надо делать осмотрительно, с величайшей мудростью, ибо здесь решаются куда более важные вопросы, чем в битве за национальную независимость. Сатана и его воинство внимательно следят за этими столкновениями между истиной и заблуждением, и если защитники истины не идут в бой, облеченные силой Божьей, сатане удастся каждый раз брать над ними верх.

От второго диспута зависело очень много, однако и здесь брат Ф. потерпел провал. Он не вступил в эту борьбу из-за сознания собственной слабости и не полагался в смирении и простоте на силу Божью. Он снова почувствовал себя самоуверенно, потому что прошлые успехи вознесли его в собственных глазах. Он решил, что одержанные им победы во многом объясняются его способностью умело пользоваться сильными аргументами Слова Божьего.

Мне было показано, что защитникам истины не следует стремиться к спорам. Всякий раз, когда ради продвижения дела истины и для славы Божьей возникает необходимость дать отпор противникам, с какой осторожностью и смирением им надо вступать в противоборство! С глубоким исследованием сердца, исповеданием греха, искренней молитвой и частым постом им следует умолять Бога, чтобы Он особым образом помог им и дал Своей спасительной, драгоценной истине одержать славную победу, чтобы заблуждение предстало в своем подлинном безобразном обличье, а его защитники были приведены в полное замешательство. Те, кто сражается за истину с ее противниками, должны понимать, что они имеют дело не просто с людьми, но сражаются с сатаной и его ангелами, которые решительно настроены на то, чтобы оставить в этом месте тьму и заблуждение и затушевать истину заблуждением. Поскольку заблуждение наилучшим образом соответствует плотскому сердцу, оно более понятно и приятно ему. Легкомысленные люди любят заблуждение и тьму и не хотят, чтобы истина меняла их жизнь. Они не желают прийти к свету, чтобы не открылись дела их.

Если люди, выступающие в защиту истины, уповают на силу аргументов и почти совсем не полагаются на Бога, когда вступают в прения со своими противниками, то истина от этого не выиграет, а только проиграет. Если истина не одерживает [625] яркой и очевидной победы, положение дел становится еще хуже, чем оно было до этого столкновения. Те, у кого уже могла зародиться убежденность в истине, успокаиваются и принимают решение в пользу заблуждения, потому что их разум находится в омраченном состоянии и они не понимают, что истина взяла верх. Эти два последних диспута очень мало способствовали продвижению дела Божьего, и было бы лучше, если бы они не состоялись. Брат Ф. участвовал в них, не имея духа самоуничижения и твердого упования на Бога. Враг раздувал в нем гордыню, и он наполнялся духом самонадеянности, не становясь смиренным рабом Христа. Он облекся в собственные доспехи, но не в доспехи Божьи.

Брат Ф., Бог дал тебе в помощь работника с большим опытом - самого способного в деле Божьем. Он на личном опыте столкнулся с кознями лукавого и пережил самую мучительную душевную борьбу. Мудрое Провидение Божье допустило, чтобы он почувствовал жар очищающей печи и понял, что любое убежище, кроме Бога, ненадежно и любая человеческая опора в результате оказывается тростью надломленной. Тебе надо было бы понять, что брат Эндрюс не менее тебя заинтересован в диспуте, и тебе следовало в духе смирения прислушаться к его совету и извлечь для себя пользу из его наставлений. Но у сатаны была здесь своя цель, он хотел ниспровергнуть замысел Божий, поэтому попытался овладеть твоим сознанием и тем самым помешать осуществлению Божьих планов. Ты устремился в сражение, уповая на собственные силы, и ангелы покинули тебя, дав тебе возможность воинствовать в одиночку. Но Бог из милости к Своему делу не позволил, чтобы враги Его истины одержали решительную победу, и в ответ на ревностные, мучительные молитвы Его раба ангелы пришли на помощь. Вместо полного провала была одержана частичная победа, чтобы враги истины не восторжествовали над верующими. Тем не менее эти титанические усилия не принесли желаемого результата, а ведь в этом городе истина могла бы одержать славную победу над заблуждением. [626] Рядом с тобой находились два самых одаренных защитника истины; трое мужей в силе истины должны были выступить против одного противника, который пытался затушевать истину заблуждением. В Боге вы могли бы быть могучим воинством, если бы вступили в борьбу с правильным настроем. Но из-за своей самонадеянности ты почти полностью загубил это дело.

Тебе никогда не следует вступать в диспут, от которого зависит так много, полагаясь при этом на свою способность опровергать доводы противника своими сильными аргументами. Если полемики никак нельзя избежать, вступай в нее с твердым упованием на Бога, в духе смирения, в духе Иисуса, Который велел тебе учиться у Него, ибо Он кроток и смирен сердцем. И если ты хочешь прославить Бога и явить людям характер Христа, тебе никогда не следует прибегать к незаконным, недозволенным приемам в споре с противником. Забудь о сарказме и игре слов; помни, что ты сражаешься с сатаной и его ангелами, а не только с человеком. Тот, Кто победил сатану на Небе и преодолел его сопротивление, а затем изгнал падшего врага с Небес и умер ради того, чтобы искупить человека от его власти, не смел произнести на сатану укоризненного суда, когда спорил с ним о теле Моисеевом, но просто сказал: "Господь да запретит тебе".

В своих последних двух диспутах ты пренебрег советом и не послушал раба Божьего, который всей душой предан делу Божьему. Бог в Своем Провидении дал тебе советника, таланты и влияние которого давали ему право на твое уважение и доверие, и ты ни в коем случае не уронил бы своего достоинства, если бы прислушался к суждению этого опытного брата. Божьи ангелы отметили твою самонадеянность и с горестью отвернулись от тебя. Господь понимал, что если бы Он проявил в данном случае Свою силу, ты не был бы в безопасности, ибо приписал бы всю славу себе, и твои труды в будущем не представляли бы большой ценности для Его дела. Я видела, брат Ф., что тебе не следует в своих трудах полагаться на свое суждение, которое так часто сбивало тебя с толку. Тебе надо подчиняться суждению более опытных братьев. Не будь таким неприступным и самонадеянным и не считай ниже своего [627] достоинства принимать советы опытных соработников.

Твоя жена не оказывает тебе никакой особой помощи, а скорее только мешает. Если бы она приняла свидетельства, данные ей более двух лет назад, и прислушалась к ним, она бы сейчас хорошо помогала тебе в деле проповеди Евангелия. Но она фактически не приняла свидетельство и не последовала данному ей совету. Если бы она это сделала, то вела бы себя совершенно иначе. Она не посвятила себя Богу. Она любит комфорт, избегает тяжелых обязанностей и не отрекается себя. Она праздна, и ее пример не достоин подражания, но наносит ущерб делу Божьему. Иногда она оказывает на тебя сильное влияние, особенно когда чувствует тоску по дому или чем-то недовольна. Она диктует тебе, как следует поступать и в церковных делах. У нее складывается собственное мнение о том или ином брате или сестре, и она открыта говорит о своей неприязни или сильной привязанности, хотя часто бывало так, что те, к кому она была расположена всем сердцем, оказывались источником всевозможных проблем и переживаний для церкви. В своем неосвященном состоянии она сильно привязывается к тем, кто любит ее и безраздельно доверяет ей, и в то же время холодно и равнодушно проходит мимо драгоценных душ, которых любит Бог, потому что они не выражают горячей привязанности и преданности ей и брату Ф. Однако эти люди по-настоящему любят их, и их любовь надо ценить больше, чем любовь тех, кто слишком громко заявляет о ней. Мнение твоей жены оказывает на тебя сильное воздействие. Ты часто считаешь само собой разумеющимся, что она права, мыслишь так же, как она, и соответствующим образом ведешь себя в решении церковных вопросов.

Ты должен во всем подражать жизни Христа, ибо на тебя возложена серьезная ответственность. Твоя жена несет ответственность перед Богом за свое поведение. Если она будет для тебя помехой, то должна будет дать отчет перед Богом. Иногда в ней пробуждается духовное сознание, она смиряется перед Богом и оказывает тебе настоящую помощь, но быстро впадает в прежнее вялое и инертное состояние, избегает ответственности и под разными предлогами отказывается трудиться [628] умственно и физически. Ее самочувствие было бы намного лучше, если бы она была более деятельной и более радостно и от всего сердца занималась физическим и умственным трудом. У нее есть способности, но нет желания трудиться; она недостаточно настойчиво развивает у себя любовь к деятельной жизни. Бог ничего не сможет для нее сделать в ее нынешнем состоянии. Ей надо что-то предпринять, чтобы встрепенуться и посвятить Богу свои физические и умственные силы. Бог требует этого от нее, и в день Божий она будет признана никчемной рабой, если в ней не произойдет полной и решительной перемены и она не начнет жить согласно данному свету. До тех пор пока она не изменится, ей вовсе не следует участвовать с мужем в его трудах.

Бог благословит и подкрепит брата Ф., если он будет смиренно идти вперед, опираясь на суждение опытных коллег по работе.

Глава V. НЕ ОБОЛЬЩАЙСЯ

Дело сатаны - обольщать детей Божьих и уводить их с правильного пути. Он не оставит неопробованным ни одного средства и нападет на них там, где они меньше всего этого ожидают. Поэтому так важно укреплять все подступы к душе. Церковь в Батл-Крике вовсе не желала переходить нам дорогу; эта церковь ничуть не хуже любой другой, но в Батл-Крике решается слишком много, и сатана будет использовать против этих братьев свою тяжелую артиллерию, если таким образом ему удастся помешать делу Божьему. Мы глубоко сочувствуем этой церкви в ее нынешнем смиренном состоянии и хотели бы сказать: пусть ни в одном сердце не возникнет злорадства. Бог исцелит всякую неправду этого дорогого народа и вместе с тем сделает его могучим оплотом Своей истины, если он будет смиренно ходить перед Ним, бодрствовать и охранять себя со всех сторон от нападок сатаны. Эти люди постоянно находятся под обстрелом врага. Возможно, ни одна другая церковь не устояла, попади она под такой шквальный огонь, поэтому смотрите с состраданием и жалостью на своих [629] собратьев в Батл-Крике и молитесь Богу, чтобы Он помог вам отстоять свою крепость.

Когда мой муж едва мог передвигаться, и я сидела из-за него дома, сатана был доволен и никого не натравливал на нас, так что у нас в этот период не было испытаний наподобие тех, которые были описаны на предыдущих страницах. Но когда мы отправились в путь 19 декабря 1866 г., он увидел, что мы могли что-то сделать в деле Христа и повредить его делу и что некоторые его соблазны, которыми он пытается обольстить овец стада Божьего, будут разоблачены. Поэтому он решил каким-то образом помешать нам. И трудно было придумать более успешного метода, чем посеять в сердце наших старых друзей в Батл-Крике неприязнь к нам и тем самым взвалить на нас тяжкое бремя. Он воспользовался всеми неблагоприятными обстоятельствами и раздул все проблемы.

Но, слава Богу, он не остановил нас и не сокрушил нас полностью. Слава Богу, что мы все еще живы и что Он милостиво вернулся, чтобы благословить Своих заблудших, но теперь покаявшихся и исповедовавшихся детей. Братья, давайте будем больше любить их и больше молиться о них теперь, когда Бог проявляет к ним Свою великую любовь.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ № 14

Глава I. ПУБЛИКАЦИЯ ЛИЧНЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВ [630]

В Свидетельстве № 13 я дала краткий обзор наших трудов и испытаний с 19 декабря 1866 года по 21 октября 1867 года. На следующих страницах внимание будет уделено менее болезненному опыту, который мы пережили за последние пять месяцев.

За это время я написала много личных свидетельств. И для многих людей, которых я встречала в нашей работе за прошедшие пять месяцев, мне еще предстоит написать свидетельства, как только я найду время и наберусь сил, но то, что является моей обязанностью по отношению к этим личным свидетельствам, долгое время было для меня предметом немалого беспокойства. За некоторым исключением, я разослала свидетельства соответствующим людям и предоставила им распорядиться этими свидетельствами по своему усмотрению. Результаты были различными:

1. Одни благодарно приняли мои свидетельства и отозвались в духе добра, получив от них пользу. Они открыто и полностью признали свои ошибки и желали, чтобы другие братья также увидели эти свидетельства.

2. Часть людей признали справедливость этих свидетельств, но после прочтения убрали их подальше, а сами свидетельства произвели лишь незначительные перемены в их жизни. Эти свидетельства относились в большей или меньшей степени к церквам, к которым данные люди принадлежали, и к [631] тем, кто также могли извлечь из них пользу. Но все было напрасно из-за того, что эти свидетельства хранились в секрете.

3. Иные же восстали против моих свидетельств. Они выдвинули свои встречные обвинения. Кое-кто выказывал раздражение, гнев и ярость. В ответ на мои труды по написанию этих свидетельств они постарались навредить мне как могли; в то же время другие часами занимали мое время разговорами, изливая в мое щемящее сердце свои жалобы, ропот и самооправдание, возможно, взывая своим плачем к состраданию и теряя при этом из виду собственные ошибки и грехи. Это оказывало на меня ужасное влияние и иногда доводило до отчаяния. Поведение таких непосвященных, неблагодарных людей стоило мне больших страданий и истощило мое мужество и здоровье в десять раз сильнее, чем весь труд по написанию указанных свидетельств.

Мне приходилось все терпеть, а мои братья и сестры ничего этого не знали. Они даже не имели представления ни о том, какой труд мне пришлось совершить, ни о тяготах и страданиях, несправедливо выпавших на мою долю. Я привела какое-то количество моей личной информации в нескольких моих свидетельствах, и в некоторых случаях люди обижались на то, что я далеко не все описала. Учитывая число таких людей, это было едва ли возможно да и неправильно, ибо в некоторых случаях речь шла о грехах, которые не было необходимости и нельзя было делать достоянием общественности.

Но в конце концов я решила, что многие из этих свидетельств должны быть опубликованы, так как все они содержат в большей или меньшей степени укор и наставления, относящиеся к сотням и тысячам других людей, находящихся в схожей ситуации. Эти люди должны получить свет, который Бог счел нужным им дать, соответствующий их случаям. Неправильно прятать этот свет от них, посылая его только в одно место и одному человеку, где этот свет будут держать под сосудом. [632] Мое чувство долга по этому поводу значительно усилилось после следующего сна.

Передо мной предстала вечнозеленая роща. Несколько человек, включая меня, трудились среди деревьев. Я должна была тщательно осмотреть все деревья, чтобы убедиться, что они здоровы.

Я увидела, что некоторые деревья были согнуты и поломаны ветром и нужно было установить подпорки. Я осторожно убирала грязь со слабых и умирающих деревьев, чтобы установить причину такого их состояния. В корнях некоторых деревьев я обнаружила червей. Другие не поливались должным образом и умирали от засухи. Корни иных деревьев росли слишком близко друг от друга, и это им вредило. Моей задачей было также объяснить работникам различные причины, по которым деревья не росли. Это было необходимо, поскольку деревья на других землях были подвержены похожим напастям, так что и причина их плохого состояния, и способы возделывания и ухода за деревьями должны были стать известны всем садовникам.

В этом свидетельстве я открыто говорю о случае сестры Ханны Мор не из желания огорчить церковь в Батл-Крике, но из чувства долга. Я люблю эту церковь, несмотря на ошибки ее членов. Я не знаю другой церкви, которая так преуспевала бы в делах благотворительности и общего долга. В этом случае я привожу пугающие факты, чтобы повсеместно пробудить в наших людях чувство долга. Едва ли один из двадцати адвентистов седьмого дня, имеющих хорошую репутацию, воплощает в своей жизни принципы самоотречения по Слову Божьему. Но пусть их противники, не придерживающиеся даже начальных принципов учения Христа, не извлекают для себя преимущества из этого обличения, ибо оно доказывает, что обличаемые - дети Божьи. Апостол сказал: "Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы - незаконные дети, а не сыны" (Евр. 12:8). Так пусть эти незаконные дети не превозносятся над законными сыновьями и дочерьми Всемогущего.