Свидетельства для Церкви (Том 1)

Мое здоровье настолько ослабло, что я ощущала постоянные физические страдания, и по всему было видно, что жить мне оставалось недолго. Мне ведь еще не исполнилось и семнадцати лет, я была маленькой и хрупкой, от природы робкой и замкнутой; не привыкшей к большому обществу, общение с незнакомыми людьми всегда доставляло мне мучения. Я ревностно молилась несколько дней и ночей напролет о том, чтобы это бремя было снято с меня и возложено на кого-нибудь другого, более пригодного для этого. Но свет относительно моего долга не менялся, а слова ангела "Поведай другим то, что я открыл тебе" постоянно звучали во мне.

[63] Я никак не могла решиться пойти в мир, поскольку боялась насмешек и противодействия. Мне не хватало уверенности в себе. До сих пор только тогда, когда Дух Божий побуждал меня к выполнению долга, я переступала через свою неуверенность, забывая все страхи и робость в размышлениях о любви Иисуса и о том подвиге, который Он ради меня совершил. Постоянное осознание того, что я исполняю свой долг и повинуюсь воле Господа, давали мне неожиданную для меня самой уверенность. В такие минуты я чувствовала себя готовой сделать и вытерпеть все ради того, чтобы помочь другим принять свет и мир Иисуса.

Однако мне казалось невозможным выполнить предложенное мне служение; мне казалось, что любая попытка будет обречена на провал. Я думала, что испытания, сопровождающие эту работу, будут свыше моих сил. Как могла я, совсем еще ребенок, идти от места к месту, открывая народу святую истину Божью! Мое сердце сжималось от ужаса при этой мысли. Мой брат Роберт, который был на два года старше меня, не мог меня сопровождать, так как он также был слаб здоровьем и еще более застенчив, чем я, и ничто не могло побудить его на такой шаг. Мой отец должен был содержать семью и не мог оставить свою работу, однако папа заверил меня, что если Бог призвал меня трудиться для Него в других местах, то он не будет препятствовать мне. Но эти ободрения приносили мало утешения моему опечаленному сердцу; путь, открывающийся передо мной, казался тернистым и изобилующим трудностями, которые я не в силах буду преодолеть.

Я жаждала смерти как избавления от груза давившей на меня ответственности. В конце концов сладкий покой, которым я так долго наслаждалась, покинул меня, и отчаяние вновь охватило мою душу. Казалось, мои молитвы напрасны, а моя вера улетучилась. Слова утешения, упрека или ободрения были мне одинаково безразличны, так как никто, кроме Бога, Который, как мне казалось, оставил меня, не мог понять меня. Группе верующих в Портленде ничего не было известно о размышлениях, доведших меня до отчаяния, но они знали, что по [64] каким-то причинам я нахожусь в депрессии. Кроме того, мои единоверцы чувствовали, что с моей стороны греховно пребывать в таком состоянии, особенно если учесть особую милость, проявленную ко мне Господом.

Я боялась, что Бог навсегда лишил меня Своей благодати. Когда я думала о свете, который недавно благословлял мою душу, он теперь, когда тьма окутывала меня, казался мне еще более драгоценным. В доме моего отца проходили собрания, но мои страдания были так сильны, что в течение некоторого времени я не могла в них участвовать. Бремя мое выросло до такой степени, что, казалось, я не вынесу этих мучений духа.

Наконец меня убедили присутствовать на одном из собраний, проводимых в нашем доме. Церковь решила особо молиться обо мне. Отец Пирсон, который выступал против моих прежних опытов, когда на мне проявилась сила Божья, теперь ревностно молился за меня и советовал мне подчинить свою волю воле Господа. Как ласковый отец, он старался ободрить и утешить меня, убеждая верить, что Друг грешников не покинул меня.

Я чувствовала себя слишком слабой и подавленной, чтобы самостоятельно делать какие-либо особые усилия, но в прошении и молитве мое сердце соединилось с сердцами моих друзей, меня перестало заботить мирское противостояние, и я была готова на любые жертвы, только бы милость Божья вернулась ко мне. Когда была вознесена молитва за меня, густая тьма, окружавшая меня, отступила, и нежданный свет сошел на меня. Я абсолютно обессилела. Мне показалось, что я нахожусь в присутствии ангелов, и одно из этих святых созданий вновь повторило мне слова: "Поведай другим о том, что я открыл тебе!"

Самым, пожалуй, сильным из опасений, удручавших меня, была мысль о том, что если я, подчинившись зову долга, пойду исполнять его, провозглашая себя человеком, которого Всевышний благословил видениями и откровениями для народа, то я, вероятно, могу поддаться греховной гордыне и вознестись выше того положения, которое мне надлежит занимать; тем самым я могу навлечь на себя недовольство Бога и погубить собственную душу. Ведь еще раньше я была свидетелем нескольких случаев, подобных этому, и сердце мое страшилось такого тяжелого испытания.

Теперь я слезно просила о том, что если уж я должна идти [65] и передавать людям все, что Бог показал мне, то пусть Он сохранит меня от неподобающего самовозвеличивания. Ангел успокоил меня: "Твои молитвы услышаны, и на них будет дан ответ. Если зло, которого ты опасаешься, станет угрожать тебе, Бог прострет руку Свою и спасет тебя. Страдания, которые Он допускает, привлекут тебя к Нему и сохранят твое смирение. Добросовестно передавай весть. Терпи до конца, и будешь вкушать от древа жизни и пить воду жизни".

Когда ко мне вернулось осознание земной реальности, я посвятила себя Господу, готовая выполнять любое Его веление, каким бы оно ни было. Провидение предоставило мне удобный случай поехать вместе с моим зятем к сестрам в город Поленд, расположенный в тридцати милях от моего дома. Я получила благоприятную возможность нести мое свидетельство.

В течение трех месяцев у меня так болели горло и легкие, что я едва говорила, и то низким и хриплым голосом. Находясь на собрании, я встала и начала говорить шепотом. Так продолжалось около пяти минут, затем неожиданно воспаление и боль в горле и легких прекратились, мой голос вдруг стал чистым и сильным, и я совершенно легко и свободно говорила почти два часа. Когда я закончила провозглашение вести, голос пропал и не появлялся до тех пор, пока я снова не встала перед людьми, - и это чудо повторялось. Я чувствовала постоянную уверенность, что исполняю волю Божью, и видела заметные результаты своих усилий.

Божье Провидение открыло мне путь в восточную часть штата Мэн. Брат Уильям Джордан в сопровождении своей сестры собрался по делам в город Оррингтон, и я почувствовала побуждение поехать с ними. Так как я обещала Господу идти тем путем, который Он открывал для меня, то не смела противиться. В Оррингтоне я встретила пресвитера Джеймса Уайта. Он был знаком с моими друзьями и сам участвовал в деле спасения.

Дух Божий сопровождал весть, которую я несла, сердца радовались истине, а люди, потерявшие надежду, получили [66] ободрение и испытали побуждение обновить свою веру. В Гарленде послушать мою весть собиралось большое количество людей из различных частей города. Но на сердце у меня было тяжело, ибо я получила письмо от матери, в котором она умоляла меня вернуться домой, поскольку обо мне стали ходить плохие слухи. Это был неожиданный удар. Моего имени не касалась даже тень позора, и я очень дорожила своей репутацией. Я была также опечалена тем, что моя мать страдает по моей вине. Она была очень привязана к своим детям и очень восприимчива ко всему, что их касалось. Если бы представился случай, я тут же уехала бы домой, однако такой возможности не оказалось.

Моя грусть была столь сильна, что я чувствовала себя слишком подавленной, чтобы говорить в тот вечер. Мои друзья убеждали меня довериться Господу, и в конце концов братья объединились в молитве за меня. Вскоре благодать Господня почила на мне, и в тот вечер я весьма свободно несла свое свидетельство. Казалось, рядом со мной стоял ангел и поддерживал меня. Возгласы славы и победы возносились из того дома, и мы ощутили, что Иисус присутствует среди нас.

В моем служении я была призвана противостоять людям, фанатичное поведение которых позорило дело Божье. Эти фанатики, казалось, вообразили себе, что религия заключается только в возбужденном поведении и шуме. Они вели беседы в манере, раздражающей неверующих, вызывая у тех ненависть как к себе, так и к христианскому учению, а затем радовались последовавшим за этим гонениям. Неверующие могли заметить, что поведение таких "христиан" непредсказуемо, а потому в некоторых местах братьям препятствовали приходить на собрания. Невиновные страдали вместе с виновными. Большую часть времени у меня на сердце было грустно и тяжело. Казалось ужасным, что делу Христову могло повредить поведение этих неразумных людей. Они не только наносили вред собственным душам, но так опорочили дело Божье, что очистить его было нелегко. Сатане же нравилось это. Ему нравилось, что истина находится в руках неосвященных [67] людей, что она смешивается с заблуждениями, а затем и вовсе сходит на нет. Сатана с торжеством смотрел на смущенное и растерянное состояние детей Божьих.

Один из таких фанатиков всячески старался - и не без некоторого успеха настроить моих друзей и даже близких против меня. Так как я честно обличила его в нехристианском поведении, он стал распространять ложь, чтобы свести на нет мое влияние и обелить себя. Тяжким оказался мой жребий. Отчаяние сильно угнетало меня, а состояние народа Божьего наполняло меня таким страданием, что я слегла в постель на две недели. Я была настолько больна, что друзья мои решили, что я не выживу, но однажды братья и сестры, сострадавшие мне, собрались помолиться за меня. Вскоре я явно ощутила, какая ревностная и действенная молитва была принесена, ибо она достигла цели. Сопротивление врага было повержено, я выздоровела и практически сразу после этого была восхищена в видении. На этот раз мне было показано, что если я почувствую чье-то человеческое воздействие, порочащее мое свидетельство, не важно, где это произойдет, лишь только я возопию к Богу, на помощь мне будет послан ангел. У меня уже был один ангел-хранитель, постоянно сопровождавший меня, но, когда необходимо, Господь может послать еще одного, чтобы защитить меня от силы любого мирского влияния.

Глава IX. ВИДЕНИЕ НОВОЙ ЗЕМЛИ

Это видение описывает события, которые произойдут по окончании тысячелетнего срока после Второго пришествия Христа (Откр. 20; 21: 22. Зах. 14:4).

Во главе с Иисусом мы спустились из города на землю, на огромную, высокую гору, которая тем не менее не могла выдержать Иисуса, расступившись в стороны, образовав обширную [68] равнину. Тогда мы посмотрели вверх и увидели великий город с двенадцатью основаниями и двенадцатью воротами, по три с каждой стороны, и на них двенадцать ангелов. Мы все вскричали: "Город, великий город! Он приближается, он спускается от Бога с Небес". И он спустился на то место, где мы стояли. Затем нашим глазам открылось все великолепие, окружавшее город. Там я увидела прекрасные дома, будто бы сделанные из серебра, с четырьмя чудесными жемчужными колоннами в каждом, они являлись обителями святых. В этих домах были устроены золотые полочки. Я видела, как святые входили в дома, снимали сверкающие венцы и клали их на золотую полку, а затем вновь выходили в поле, недалеко от своего дома, чтобы поработать на земле. Но нет, не так, как мы это делаем здесь. Свет славы сиял над их головами, и они непрестанно славили Бога.

И увидела я другое поле, изобилующее разнообразными цветами, и когда я их срывала, то громко восклицала: "Они никогда не завянут". Затем я увидела поле густой травы, самой великолепной из когда-либо виденной мной; это была живая зелень, отливающая серебром и золотом, и она величественно колыхалась во славу Царя Иисуса. После этого мы пришли на поле, где было много различных зверей, лев и агнец, леопард и волк жили там в совершенном согласии. Мы прошли между ними, но они все так же мирно ходили по полю. Затем мы вошли в лес, совершенно не похожий на наши угрюмые леса, а в светлый и великолепный. Ветви деревьев колыхались от легкого ветерка, и все мы вскричали: "Мы будем мирно обитать среди девственной природы и отдыхать в лесах!" Но мы прошли через лес, ибо держали путь к горе Сионской.

Когда мы шли вперед, нам встретилась группа людей, также изумленных великолепием этого места. Я обратила внимание, что их одежды отделаны по краям красной каймой, их венцы сияли, а облачение было белоснежным. Мы приветствовали этих людей, и я спросила Иисуса, кто они такие. Христос ответил, что это мученики, которые отдали за Него свою жизнь. Среди них была многочисленная группа маленьких [69] детей, на их одеждах также была красная кайма. И вот перед нами гора Сион, и на ней великолепный храм, а вокруг нее еще семь гор, на которых росли розы и лилии. И я видела, как дети взбирались или, если хотели, с помощью маленьких крылышек взлетали на вершины этих гор и рвали никогда не увядающие цветы. Все виды деревьев украшали это место - и самшит, и сосна, и пихта, и маслина, и гранатовое дерево, а смоковница просто сгибалась от тяжести спелых плодов, все это делало данное место еще более великолепным. И когда мы оказались около входа в храм, Иисус возвысил Свой ласковый голос и сказал: "Только 144000 войдут внутрь". И мы вскричали: "Аллилуйя!"

Свод храма поддерживали семь колонн из прозрачного золота, украшенный великолепнейшим жемчугом. Удивительные вещи, виденные мною, невозможно описать. О, если бы я умела говорить на языке Ханаанском, тогда я хотя бы немного рассказала о славе лучшего мира! Я увидела там каменные скрижали, на которых золотыми буквами были высечены имена 144000 святых.

После того как мы созерцали славу храма, мы вышли из него. Иисус оставил нас и направился к городу. Вскоре мы вновь услышали Его приятный голос, говорящий: "Приди, народ Мой! Вы пришли от великой скорби, исполнили Мою волю, страдали за Меня, так придите на вечерю, и Я препояшусь и буду служить вам". Мы вскричали: "Аллилуйя! Слава!" и вступили в город. Там я увидела стол из чистого серебра, простиравшийся на много миль, и наш взор не мог охватить его. На столе лежали плоды древа жизни, манна, миндаль, смоквы, гранаты, виноград и множество других плодов. Я попросила Иисуса разрешения отведать от этих плодов. Он сказал: "Не сейчас. Те, кто ест плоды сей страны, больше не возвращаются на землю. Если будешь верной, скоро и ты вкусишь плод древа жизни и испьешь воды из источника жизни". Он продолжал: "Ты должна вернуться, чтобы рассказать другим то, что Я показал тебе". Тут меня подхватил ангел и [70] осторожно перенес вниз, на темную землю. Иногда я думаю, что больше не могу оставаться на земле, настолько мрачным кажется мне все, что на ней. Я чувствую себя здесь очень одинокой, ибо я видела лучший мир. О, если бы у меня были крылья, как у голубки, я улетела бы и обрела покой.

Я хочу привести вам стихотворение, написанное братом Гайдом, находившимся рядом со мной в то время, как я получила видение. Это сочинение было опубликовано в религиозных газетах и даже вошло в некоторые сборники гимнов. Те, кто публиковал, читал или пел эти стихи, мало думали о том, что причиной их появления было видение девушки, преследуемой за свое смиренное свидетельство. Вот это произведение.

Мы услышали о великолепной, святой стране.

Мы услышали - и сердца наши возрадовались,

Ибо мы были одинокими странниками,

Утомленными, усталыми и печальными.

Нам было сказано, что там поселятся странники,

Они не будут больше бездомными.

И мы знаем, как хороша прекрасная страна,

Где течет чистая река жизни.

Нам сказали о зеленых полях,

Они не знают проклятья.

И дикие пустыни пышно цветут,

И Розы Саронские растут.

И восхитительные птицы в жилищах зеленых

Их песни веселы и сладки,

И их трели льются вновь,

И доносятся звуки ангельских арф.

Мы услышали о пальмовых ветвях, одеяниях и венцах,

И о серебристой ленте в белоснежной одежде,

О чудном граде с жемчужными вратами,

Сияющими светом.

Мы услышали об ангелах и святых, обитающих там

С золотыми арфами, и о том, как они поют,

О горе с плодовитым древом жизни,

О листьях, приносящих исцеление.

Царь той страны прекрасен,

Он - радость и свет.

Мы будем созерцать Его там во славе,

И наслаждаться Его улыбающимся ликом.

Мы будем там, мы скоро будем там, [71]

Мы присоединимся к чистым и благословенным,

У нас будут пальмовые ветви, одеяния и венцы,

И мы обретем вечный покой.

Глава X. ОТКАЗ ОТ ОБЛИЧЕНИЯ

В то время я подверглась жестокому испытанию. Если Дух Божий сходил на кого-то в собрании и этот человек воздавал Богу славу, некоторые из присутствовавших начинали кричать, что это гипноз; а если Господу было угодно дать мне на собрании видение, те же люди говорили, что со мной все происходит под воздействием нервного возбуждения и месмеризма. Глубоко опечаленная и огорченная этим, я часто уходила в уединенное место, чтобы излить свою душу перед Тем, Кто приглашает труждающихся и обремененных прийти к Нему и обрести покой. Когда я верой полагалась на эти обетования, Иисус находился очень близко. Ласковый свет Небес осенял меня, я оказывалась в руках моего Спасителя и воспаряла в видении. Но когда я рассказывала о том, что Бог открывал мне наедине там, где не было места мирскому влиянию, то с огорчением и изумлением слышала от некоторых братьев, что люди, находящиеся близко к Богу, наиболее подвержены сатанинскому обману.

Если руководствоваться этим учением, то выходит, что мы сможем избежать заблуждений, только если будем держаться подальше от Бога, то есть находиться в состоянии отступничества. Неужели дело дошло до того, думала я, что те, кто искренне идет за Самим Богом, просит Его обетований и претендует на Его спасение, могут быть обвинены в скверном влиянии на них месмеризма. Просим ли мы у нашего доброго Небесного Отца хлеба только для того, чтобы получить камень или скорпиона? Эти вопросы ранили меня и пронизывали душу острой болью, я была близка к отчаянию. Многие хотели бы заставить меня поверить, что вообще нет никакого Духа Святого, а все те проявления, которые испытывают на себе святые люди Божьи, были всего лишь действием месмеризма [72] или сатанинского заблуждения.

Другие взяли на вооружение крайние взгляды, якобы вытекающие из некоторых текстов Писания, и полностью оставляли всякий труд и сторонились всех, кто не принимал их взглядов на эти и другие вопросы, относящиеся к религиозным обязанностям. Бог в видении открыл мне их ошибки и послал меня наставить Своих заблудших детей, однако многие из этих братьев полностью отвергли весть и обвинили меня в том, что я сообразуюсь с миром. Формальные адвентисты, с другой стороны, упрекали меня в фанатизме и ложно обвиняли меня, говоря, что я являюсь лидером движения фанатиков, так что мне приходилось упорно трудиться, чтобы снять с себя это обвинение.

Формальные адвентисты назначали различные сроки пришествия Господа и навязывали их братьям. Но Господь показал мне, что все эти сроки пройдут, ибо пришествию Христа должно предшествовать время скорби, и каждый раз, когда сроки устанавливаются и проходят, вера народа Божьего ослабевает. Из-за этого на меня навесили ярлык "злого раба", говорящего: "Не скоро придет Господин мой".

Многие заявления относительно времени пришествия были собраны и опубликованы около тридцати лет назад, и книги, содержащие эти сроки, продавались повсюду. Кроме того, некоторые служители, заявлявшие, что они хорошо со мной знакомы, утверждали, что я неоднократно устанавливала даты пришествия Господа, но эти сроки прошли и, следовательно, мои видения ложны. Без сомнения, эти лживые утверждения многими людьми принимались за правду, но никто из тех братьев, кто действительно знал меня или мое служение, не смог бы искренне сделать такое заявление. Вот свидетельство, которое я несу, начиная с того часа, как прошло время ожидания в 1844 году: "Различные люди будут устанавливать все новые и новые сроки, но тщетно, эти ложные сроки будут лишь подрывать веру народа Божьего". Если бы в видении мне было дано определенное время и я бы о нем свидетельствовала, то в свете этого свидетельства я не могла бы затем писать в книгах о том, что все назначаемые сроки пройдут, не исполнившись, ибо пришествию Христа должно предшествовать [73] время скорби. И действительно, в течение последних тридцати лет, прошедших после распространения этого заявления, я не была склонна к тому, чтобы назначать сроки пришествия Христа и тем самым навлекать на себя осуждение наравне с теми, кого еще недавно сама обличала. И кроме того у меня не было видений до 1845 года, иными словами, видения начались по прошествии времени всеобщего ожидания в 1844 году. Тогда-то и было мне показано то, о чем я здесь заявила.

И разве это свидетельство не исполнилось во всех деталях? Адвентисты первого дня назначали срок за сроком и, несмотря на повторяющиеся неудачи, набирались смелости объявлять новые сроки. Не Бог руководил ими в этом. Многие из них отвергли истинное пророческое время и не обратили внимания на исполнение пророчества, так как время это миновало в 1844 году, а ожидаемого события не произошло. Они отвергли истину, и враг получил возможность ввести их в заблуждение, так чтобы они поверили лжи. В 1843 и 1844 годах прошло великое испытание относительно времени пришествия, и те, кто занимается определением сроков уже после этих событий, вводят в заблуждение и себя, и других.

Вплоть до времени моего первого видения я была не в состоянии писать, мои трясущиеся руки не способны были твердо держать перо. Во время видения ангел велел мне записать то, что я видела. Я повиновалась и без труда записала видение. Моя нервная система окрепла, а рука стала тверда.

Для меня всегда являлось тяжким крестом рассказывать заблуждающимся, что мне было открыто о них. Мне причиняло сильные страдания видеть ближних огорченными или встревоженными. И поэтому, когда мне доводилось провозглашать вести, я часто смягчала их, насколько это было возможно, чтобы представлять их каждому в подходящем для него виде, а затем уединялась и рыдала в душевных муках. Я смотрела на тех, кто должен был заботиться только о своей собственной душе, и думала: если бы я оказалась на их месте, то не роптала бы. Было трудно передавать прямые, резкие свидетельства, которые посылал мне Бог. Я с тревогой наблюдала за результатом, и если обличаемые люди восставали против увещевания и в дальнейшем противились истине, у меня возникали сомнения, правильно ли я передала весть и можно [74] ли было найти другие пути их спасения? И тогда страдание настолько угнетало мою душу, что смерть казалась мне желанным исходом, а могила - местом приятного отдыха.

Я до того момента не представляла себе, насколько опасен и греховен подобный образ мыслей, пока во время видения не оказалась в присутствии Иисуса. Он посмотрел на меня с неодобрением и отвернулся от меня. Невозможно описать ужас и муку, которые я почувствовала. Я упала ниц пред Ним, но не имела силы произнести ни слова. О, как я жаждала укрыться и спрятаться от этого ужасного неодобрения! Тут я в некоторой степени смогла понять, каковы будут чувства погибших, когда они возопят горам и камням: "Падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца" (Откр.6:16).

Вскоре ангел велел мне встать, и никак нельзя передать то, что открылось моим глазам. Передо мной стояла группа людей, их волосы были растрепаны, одежды изодраны, а на их лицах застыло выражение отчаяния и ужаса. Они подошли близко ко мне и стали вытирать об меня свои одежды. Когда я взглянула на свою одежду, то увидела, что она запачкана кровью. Снова я замертво упала у ног сопровождавшего меня ангела. Я не могла сказать ни слова в свое оправдание, а только жаждала покинуть это святое место. Но ангел поднял меня на ноги и сказал: "Этот грех пока еще тебе не вменяется, но данная картина была представлена тебе, чтобы ты знала, какая ситуация может возникнуть, если ты будешь пренебрегать провозглашением того, что Господь открывает тебе. Но если ты останешься верна до конца, то будешь вкушать от древа жизни и пить воду из реки жизни. Ты должна много пострадать, но довольно для тебя благодати Божьей". Тогда я почувствовала побуждение сделать все, что бы ни потребовал Господь, лишь бы Он был доволен мной а я не ощутила бы больше Его ужасного неодобрения.

[75] Глава XI. ЗАМУЖЕСТВО И ПОСЛЕДУЮЩАЯ РАБОТА

30 августа 1846 года я связала себя узами брака с пресвитером Джеймсом Уайтом. Он обладал большим опытом работы в адвентистском движении, а его труд по провозглашению истины был благословлен Богом. Наши сердца объединились в великой работе, и мы вместе странствовали и трудились ради спасения душ.

Мы включились в эту работу без гроша в кармане, имея нескольких друзей и слабое здоровье. Мой муж от природы был крепкого телосложения, но его силы серьезно подорвало чрезмерное прилежание во время учебы в школе и чтения лекций. Как я уже рассказывала, я была мучительно больна с детства. В этих условиях, без средств к существованию, имея мало друзей, разделяющих наши взгляды, и не имея ни издательства, ни книг, мы включились в нашу работу. В то время у нас небыло даже помещения для богослужения. Мысль о том, чтобы использовать для этой цели палатку, еще не приходила нам в голову. Большинство наших собраний мы проводили в частных домах. Наши общины были небольшими. Кроме адвентистов мало кто приходил на наши собрания, и то этих людей привлекало любопытство, они хотели послушать, что может сказать им женщина.

Поначалу я с робостью выходила на публичные выступления, и если даже я выглядела уверенно, эту уверенность давал мне Дух Святой, а если я говорила свободно и убедительно, то это давалось мне Богом. Наши собрания проводились в такой манере, что мы оба, Джеймс и я, принимали в них участие. Сначала мой муж должен был прочитать лекцию на доктринальную тему, затем выступала я с увещеванием, которое прокладывало путь к сердцам собравшихся. Таким образом, мой муж сеял, я поливала семена истины, а Бог взращивал их.

С осени 1846 года мы стали соблюдать библейскую субботу, а также учить этой заповеди и отстаивать ее. Мое внимание впервые было обращено на субботу, когда я в том же [76] году, только немногим раньше посетила Нью-Бедфорд, штат Массачусетс. Там я познакомилась с пресвитером Джозефом Бейтсом, который уже давно принял адвентистскую веру и был активным соработником в деле Божьем. Пресвитер Бейтс соблюдал день субботний и настаивал на его значимости. Я еще не понимала и не чувствовала этой значимости и полагала, что пресвитер Бейтс ошибается, обращая на четвертую заповедь внимания больше, чем на остальные. Но Господь дал мне видение о Небесном Святилище. Храм Божий открылся на Небе, и мне был показан ковчег Божий, накрытый крышкой - престолом благодати. Два ангела стояли по одному с каждой стороны ковчега, распростерши крылья над крышкой и обратив лица к ковчегу. Сопровождающий меня ангел сообщил мне, что они представляют все Небесное Воинство, смотрящее с благоговейным трепетом на Святой Закон, начертанный Перстом Божьим. Иисус поднял крышку Ковчега, и я увидела каменные скрижали, на которых были написаны Десять Заповедей. Я была поражена, когда увидела, что четвертая заповедь находится в самом центре Десятисловия и от нее исходит мягкий свет. Ангел сказал: "Это единственная из десяти заповедей, в которой говорится о живом Боге, сотворившем небо, землю и все, что в них". Когда Господь положил основание земли, тогда было положено и основание субботы".

Мне было показано, что если бы люди всегда придерживались истинной субботы, не было бы неверующих, или атеистов. Соблюдение дня субботнего могло сохранить мир от идолопоклонства. Четвертая заповедь была попрана, следовательно, мы призваны заделать пролом в законе и защитить втоптанную в грязь заповедь о субботе. Человек греха, вознесший себя выше Бога и возмечтавший изменить времена и закон, осуществил перенос субботы с седьмого на первый день недели и тем самым проделал брешь в законе. Прежде чем наступит великий день Божий, людям посылается весть, чтобы [77] предостеречь их и вернуть к послушанию Закону Божьему, который был попран антихристом. Нужно обращать внимание на нарушение закона с помощью наставления и собственного примера. Мне было показано, что третий ангел, провозглашающий о соблюдении заповедей Божьих и о вере в Иисуса, представляет собой народ, который принял эту весть и возвысил голос, предупреждая мир о том, что необходимо беречь заповеди Божьи как зеницу ока и что в ответ на это предостережение многие примут субботу Господню.

Когда мы получили свет о четвертой заповеди, в штате Мэн насчитывалось около двадцати пяти адвентистов, соблюдавших субботу, но они настолько различались во мнениях относительно других пунктов учения и жили так далеко друг от друга, что их влияние оставалось почти незаметным. Приблизительно столько же человек и в таком же положении оказались в Новой Англии. Казалось, что нашим долгом должны стать частые визиты к этим людям и укрепление их в Господе и Его истине, а поскольку они были сильно разбросаны, мы много времени проводили в пути. Из-за нехватки средств нам приходилось ездить в самых дешевых частных экипажах, в вагонах второго класса и на нижних палубах пароходов. По состоянию моего здоровья наиболее приемлемым для меня был переезд в частных экипажах. В вагонах второго класса всегда было так накурено, что я часто падала в обморок. На нижних палубах пароходов мы также страдали от табачного дыма, а еще от сквернословия и грубой речи судовой команды и пассажиров низших сословий. По ночам нам приходилось ложиться на жесткую палубу, на ящики с грузом или мешки с зерном, подложив под голову вместо подушки саквояжи и укрывшись пальто или шалью. Если мы страдали от зимнего холода, нам приходилось прохаживаться по палубе, чтобы согреться. Когда летом мы мучались от жары, мы поднимались на верхнюю палубу, где был прохладный ночной воздух. Это изнуряло меня, особенно когда я путешествовала с маленьким ребенком на руках. Мы не сами избрали для себя такую жизнь. Бог призвал нас в нашей нужде и провел нас через [78] горнило страданий, чтобы нам дать очень ценный опыт, а также пример тем, кто в будущем захотел бы присоединиться к нам в служении Господу.

Наш Господь был Мужем скорбей, изведавшим болезни, и если мы страдаем вместе с Ним, то вместе с Ним будем и царствовать. Когда Господь явился Савлу при его обращении. Он не ставил целью показать ему, какое большое наслаждение тот получит, а, наоборот, - сколько Савлу надлежит пострадать за Его имя. Страдание стало уделом детей Божьих со времен мученика Авеля. Патриархи страдали за то, что были верны Богу и подчинялись Его заповедям. Великий Глава Церкви страдал за нас. Его первые апостолы и первоапостольская Церковь также страдали, миллионы мучеников страдали и реформаторы страдали. Так почему мы, имеющие благословенную надежду на бессмертие, которой суждено осуществиться при скором явлении Христа, должны избегать страданий в нашей жизни? Если бы возможно было достичь древа жизни, стоящего посреди рая Божьего, без страданий, мы не сумели бы оценить, насколько велика награда, нами не выстраданная. Мы отпрянули бы от славы, стыд охватил бы нас в присутствии тех, кто сражался в славной битве, кто терпеливо прошел свой жизненный путь и обрел покой в вечной жизни. Но не попадет туда тот, кто не выберет страдание вместе с народом Божьим, как выбрал это Моисей. Иоанн Богослов увидел множество искупленных и спросил, кто они такие. Последовал незамедлительный ответ: "Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца" (Откр. 7:14).

Когда мы начали проливать свет на вопрос о субботе, у нас еще не было ясного и определенного представления о вести третьего ангела из Откр. 14:9-12. Когда мы выходили к аудитории, то в основном свидетельствовали о том, что великое движение ожидающих Второго пришествия - это движение, вызванное Богом, и что вести первого и второго ангелов были провозглашены, а третья весть еще только должна быть дана. Мы видели, что третья весть завершается [79] словами: "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божьи и веру в Иисуса" (Откр. 14:12). И тогда нам стало ясно так же, как и сейчас, - эти пророческие слова предлагают реформу всего, что касается субботнего дня. Однако мы пока не имели определенной позиции относительно "поклонения зверю", упомянутому в этой вести, или "образа и начертания имени зверя".

Бог Духом Своим Святым озарил слуг Своих, и этот предмет постепенно открылся их разуму. Потребовалось много исследований и максимальная осторожность, чтобы часть за частью отыскать истину. С терпением и желанием непрестанно трудиться мы продвигались вперед, пока, наконец, великие истины нашей вести не предстали в виде ясного, связного и совершенного целого и не были возвещены миру.

Я уже говорила о своем знакомстве с пресвитером Бейтсом. Я нашла, что он настоящий христианин, учтивый и добрый. Он заботился обо мне так нежно, как если бы я была его собственным ребенком. Слушая мое выступление в первый раз, он проявил к нему глубокий интерес. После того как я закончила свою речь, он поднялся и сказал: "Я - неверующий Фома. Я не верю в видения. Но если бы я мог поверить, что свидетельство, которое сестра поведала нам сегодня вечером, есть в самом деле глас Божий для нас, я был бы самым счастливым человеком из всех живущих. Мое сердце глубоко тронуто. Я верю, что говорившая была искренна, но не могу понять, как это ей были показаны те чудные истины, о которых она только что рассказала нам".

Несколько месяцев спустя после моей свадьбы я посетила вместе с мужем конференцию в Топшеме, штат Мэн, где присутствовал и пресвитер Бейтс. Тогда он еще не до конца верил, что мои видения от Бога. На том собрании было много интересного. Дух Божий сошел на меня, и я видела в видении славу Божью и впервые увидела другие планеты. Когда я вышла из состояния видения, я поведала о том, что видела. После этого пресвитер Бейтс спросил, изучала ли я астрономию. Я ответила ему, что не помню, чтобы я когда-либо даже заглядывала в астрономическую литературу. Тогда он сказал: "Это от Господа". Я раньше никогда не видела его таким свободным [80] и счастливым. Его лицо сияло светом Небес, и он проповедовал церкви с воодушевлением.

После конференции мы с мужем отправились в Горхем, где тогда жили мои родители. Здесь у меня болезнь обострилась, и я крайне страдала. Родители, муж и сестры вместе молились за меня, однако я промучилась целых три недели. Я часто теряла сознание, становилась будто мертвая, но благодаря молитвам снова приходила в себя. Мои мучения были так сильны, что я умоляла окружающих не молиться за меня, ибо их молитвы, как я думала, только продлевали мои страдания. Мое состояние все соседи признали безнадежным. Господу же в это время было угодно испытать нашу веру. Наконец, когда мои друзья вновь объединились в молитве за меня, один из присутствующих братьев, казавшийся очень удрученным, под действием силы Божьей, сошедшей на него, встал с колен, пересек комнату, возложил свои руки на мою голову и, сказав: "Сестра Елена, Иисус Христос исцеляет тебя!" - пал, поверженный силой Божьей. Я верила, что это была работа Божья, и боль оставила меня. Моя душа тут же исполнилась признательностью и миром. Мое сердце говорило: "Никто не может помочь, кроме Бога. Мы способны обрести мир только когда покоимся в Нем и ожидаем от Него спасения".

На следующий день стояла сильная непогода, и никто из соседей не мог прийти к нам. Я уже была в состоянии выйти в гостиную, и когда в моей комнате открыли окна для проветривания, кое-кто решил, что я скончалась. Соседи не знали, что Великий Врач милостиво вошел в мое жилище, изгнал недуг, освободил меня и уже на следующий день мы смогли проехать тридцать миль до Топшема. Моего отца спрашивали, на какое время назначены похороны. Отец недоумевал: "Какие похороны?" "Похороны вашей дочери", - был ответ. Тогда отец всех успокоил: "Она исцелена молитвой веры и сейчас находится на пути в Топшем".

Несколько недель спустя мы сели в Портленде на пароход до Бостона. Началась сильная буря, и мы подвергались большому риску. Судно испытывало ужасную бортовую качку, волны [81] бились в иллюминаторы. В женской каюте царил страх. Многие исповедовали свои грехи и взывали к Богу о милости. Некоторые призывали Деву Марию поддержать их, в то время как другие давали Богу торжественные обеты в том, что если они достигнут берега, то посвятят свою жизнь служению Ему. Повсюду царили страх и смятение. Во время этой страшной качки одна женщина повернулась ко мне и спросила: "Разве вы не испытываете страха? Я полагаю, что мы никогда не сможем добраться до суши". Я ответила ей, что Христос мое Прибежище, и если моя работа уже сделана, мне все равно, умереть ли на дне океана или в каком-нибудь другом месте. Однако же если мне еще надлежит потрудиться, все воды океана не смогут утопить меня. Я уповаю на Бога, Он доведет нас до земли невредимыми, если это нужно для Его славы.

В то время я высоко оценила христианскую надежду. Сцена, описанная выше, дала мне ясное понимание, каким будет день неистовой ярости Господней, когда буря Его гнева обрушится на головы несчастных грешников. Тогда прольются горькие слезы и стенания, исповедание грехов и мольбы о милости, но будет слишком поздно. "Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличении моих не приняли: за то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас" (Притч. 1:24-26).

По милости Божьей все мы в ту бурю достигли берега живыми и невредимыми. Но некоторые пассажиры, выказавшие сильный страх во время бури, не упоминали об этом только из-за того, что не хотели, чтобы об их страхе стало известно. Одна женщина, которая торжественно обещала, что если ей суждено будет увидеть сушу, то она станет христианкой, покидая судно, насмешливо воскликнула: "Слава Богу, я счастлива снова ступить на землю!" Я напомнила ей, какие обеты всего несколько часов назад она давала Богу. Ухмыльнувшись, эта дама отвернулась от меня. Случившееся стало для меня ярким напоминанием о том покаянии, которое часто приносится на смертном одре. Некоторые всю свою жизнь служат самим себе и сатане, а затем, когда болезнь сковывает их и перед ними встает страшная [82] неопределенность, они выражают сожаление по поводу своего греха и, возможно, говорят, что готовы умереть. Их друзья убеждают себя, что они истинно обращены и приготовлены для Небес. Но если больным суждено выздороветь, они вновь становятся такими же непокорными, как и прежде. Я вспомнила слова: "Когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу; с утра будут искать меня, и не найдут меня" (Притч. 1:27, 28).

В Горхеме, штат Мэн, 26 августа 1847 года родился наш старший сын Генри Николе Уайт. В октябре брат и сестра Хауленд из Топшема любезно предоставили нам место в своем доме, мы приняли это с благодарностью и, одолжив кое-какую мебель, начали вести домашнее хозяйство. Мы были бедны и переживали тяжелые времена. Мы решили ни от кого не зависеть, а, наоборот, поддерживать самих себя и еще выделять что-нибудь для помощи другим. Мой муж зарабатывал на жизнь тяжелым трудом на железной дороге, но ему платили меньше, чем на самом деле полагалось за его работу. Брат и сестра Хауленд добровольно делились с нами всем, чем могли, но и они находились в стесненных обстоятельствах. Они полностью уверовали в первую и вторую вести и ради продвижения работы щедро жертвовали на это дело все свое имущество, пока не стали жить ежедневным трудом.

Моему мужу пришлось оставить работу на железной дороге, и он, взяв топор, отправился в лес рубить дрова. С постоянной болью в боку он работал с раннего утра до позднего вечера, зарабатывая около пятидесяти центов в день. По ночам ему мешала спать сильная боль. Мы старались не терять мужества и уповали на Господа. Я не роптала. Каждое утро я благодарила Бога за то, что Он сохранил нас еще одну ночь, а вечером - за то, что Он провел нас еще через один день. Однажды, когда у нас закончилось продовольствие, мой муж пошел к своему работодателю, чтобы попросить у него денег или продуктов. Это был ненастный день, и он прошагал под [83] дождем три мили туда и обратно. Муж на своей спине принес домой большую сумку с продовольствием, пройдя в таком виде через селение Брансвик, где он часто читал лекции. Когда он, насквозь промокший, вошел в дом, сердце мое сжалось. Моим первым чувством было то, что Бог оставил нас. Я сказала мужу: "К чему мы пришли? Неужели Бог покинул нас?" Я не могла сдержать слез и громко рыдала в течение нескольких часов, пока не лишилась чувств. За меня стали молиться, и когда я снова пришла в себя, то почувствовала животворное действие Духа Божьего и раскаялась, что впала в отчаяние. Мы желали следовать за Христом и быть подобными Ему, но иногда во время испытаний мы теряли мужество и отдалялись от Него. Страдания и испытания приближают нас к Иисусу. В горниле шлаки сгорают, а золото очищается.

В то время мне было показано, что Господь испытывает нас для нашей же пользы и готовит к служению ближним. Он не дает нам свить гнездо, чтобы мы не осели где-нибудь и не успокоились. Нашим уделом была работа ради спасения душ, и если бы мы благоденствовали, дом стал бы так приятен для нас, что нам не захотелось бы покидать его. Испытания, которые Бог дал нам, призваны были приготовить нас к еще более суровым столкновениям, которые ожидали нас во время наших странствий. Вскоре мы стали получать из различных штатов письма от братьев, приглашавших нас навестить их, но мы не имели средств, чтобы выехать из нашего городка. Мы всем отвечали, что пока путь нам не открыт. Я полагала, что мне невозможно будет путешествовать с ребенком. Мы не хотели быть зависимыми и жили строго по средствам. Мы были готовы скорее страдать, нежели влезать в долги. Я могла позволить себе и ребенку всего пол-литра молока в день. Однажды утром муж, уходя на работу, оставил мне девять центов, чтобы я купила молока на три дня. Передо мной стоял выбор - купить молока для себя и ребенка или приобрести накидку для него. Я отказалась от молока и купила ткань, чтобы сшить накидку и прикрыть голые ручки моего ребенка. [84]

Маленький Генри вскоре сильно заболел, и его недуг прогрессировал так быстро, что мы очень встревожились. Малыш лежал без сознания, его дыхание стало частым и тяжелым. Мы давали ему лекарства, но безуспешно. Тогда мы пригласили человека, разбирающегося в болезнях, и он сказал, что выздоровление нашего сына под сомнением. Мы молились за мальчика, однако изменений к лучшему не происходило. Ребенок был у нас оправданием того, почему мы никуда не ездим и не трудимся на благо других людей, и мы боялись, что Господь устранит это препятствие. Еще раз мы предстали пред Господом в молитве о том, чтобы Он сжалился над нами и пощадил жизнь нашего дитя, и торжественно обещали, что сами с верою в Бога пойдем туда, куда Ему будет угодно послать нас.

Наши моления были горячими и пылкими. Верою мы положились на Божьи обетования и уповали на то, что Он слышит наши стенания. Свет Небесный прорывался сквозь тучи и осенял нас. Господь милостиво ответил на наши молитвы. С того часа ребенок начал выздоравливать.

Находясь в Топшеме, мы получили письмо от брата Чемберлена из Коннектикута, убеждавшего нас посетить конференцию в этом штате в апреле 1848 года. Мы решили ехать при условии, что сможем собрать на это средства. Мой муж получил расчет у своего работодателя, это составило десять долларов. На пять из них я приобрела самые необходимые предметы одежды, а затем залатала пальто мужа, накладывая заплату на заплату так, что, например, на рукавах уже трудно было найти первоначальную ткань. Оставшиеся пять долларов мы потратили на дорогу до Дорчестера, штат Массачусетс. В багажнике у нас было почти все наше имущество, но мы наслаждались внутренним миром и чистой совестью, которые мы ставили выше мирских удобств. В Дорчестере мы спросили, где находится дом брата Николса, и когда мы покидали его, сестра Николе вручила моему мужу пять долларов на дорогу до Мидлтауна, штат Коннектикут. Мы были чужими в этом городе и никогда не встречались ни с одним братом из этого штата. У нас осталось всего пятьдесят центов. Мой муж не смел истратить их на наем экипажа. Он сложил багаж [85] на штабель досок, и мы пошли искать кого-нибудь из наших единоверцев. Вскоре мы нашли брата Чемберлена, который и принял нас в своем доме.

Конференция проходила в Рокки-Хилл, в большом, недостроенном зале дома брата Белдена. Прибывших братьев мы насчитали около пятидесяти, но не все они полностью принимали истину. Наше собрание оказалось интересным. Брат Бейтс представил заповеди в истинном свете, и значимость их он аргументировал сильными свидетельствами. Его слово произвело большое впечатление, утверждая тех, кто уже пребывал в истине, и пробуждая тех, кто еще не до конца решил следовать ей.

Летом нас пригласили на встречу с братьями в штат Нью-Йорк. Верующие были бедны, они не могли обещать нам оплатить наши расходы, и мы также не имели средств для этого. Мой муж чувствовал себя не очень хорошо, но ему представилась возможность поработать на сенокосе, и он решил попробовать. Тогда казалось, что мы должны жить верой. Когда мы вставали по утрам, то склонялись в молитве прямо у кровати и просили Бога дать нам силы для работы в течение дня. Мы не успокаивались до тех пор, пока не получали уверенности, что Господь услышал нашу молитву. Затем Джеймс шел на работу и косил сено не своей собственной силой, но силой Господа. Вечером, когда он приходил домой, мы снова молили Бога укрепить нас и дать тем самым возможность заработать средства для распространения Его истины. Часто Господь обильно благословлял нас. В письме к брату Хауленду в июле 1848 года мой муж писал: "Бог дает мне силы для тяжелой работы на протяжении всего дня. Хвала Имени Его! Я надеюсь получить несколько долларов, чтобы использовать их на Его дело. Мы страдаем от тяжелой работы, усталости, боли, голода, холода и жары, и в то же время стараемся делать добро нашим братьям и сестрам. Мы готовы к еще большим мукам, если это требуется Богу. Я радуюсь сегодня тому, что положил удобства, удовольствия и уют на алтарь моей веры и надежды. Если наше счастье состоит в том, чтобы делать других счастливыми, то мы истинно счастливы. Настоящий ученик Господа живет не для того, чтобы потворствовать себялюбию, а для Христа и для того, чтобы делать добро малым [86] Его. Настоящий ученик жертвует своим покоем, своими удовольствиями, своим комфортом, своими удобствами, своей волей, своими желаниями ради дела Христова, а иначе он никогда не будет царствовать с Ним на Его престоле".

Средств, заработанных на сенокосе, было достаточно не только на наши насущные нужды, но и на то, чтобы оплатить расходы на дорогу до Западного Нью-Йорка и обратно.

Наша первая конференция в штате Нью-Йорк проводилась в местечке Волни, в амбаре одного из братьев. Присутствовало около тридцати пяти человек - все, кого удалось собрать в этой части штата. Однако среди них не нашлось бы и двоих, чьи взгляды совпадали. Некоторые серьезно заблуждались, и каждый из братьев энергично настаивал на своих собственных взглядах, заявляя, что они соответствуют Священному Писанию.

Эти странные расхождения во мнениях тяжким грузом легли на меня, поскольку мне казалось, что таким образом бесчестится Бог, и я лишилась чувств под этим грузом. Некоторые решили, что я умерла, но Господь услышал молитвы Своих слуг, и я пришла в себя. Свет Небесный сошел на меня, и вскоре я перестала воспринимать окружающий мир. Сопровождающий меня ангел явил передо мной некоторые заблуждения присутствующих на конференции, а также - в противоположность им - истину. Противоречивые взгляды, которые они объявляют соответствующими Библии, на самом деле соответствуют лишь их представлениям о Библии. Эти люди должны признать свои ошибки и объединиться под знаменем вести третьего ангела. Наше собрание закончилось триумфально. Истина одержала победу. Братья раскаялись в своих заблуждениях и объединились для несения вести третьего ангела, а Бог обильно благословил их, умножив их ряды.

Из Волни мы отправились в Порт-Гибсон, чтобы посетить собрание, состоявшееся в амбаре брата Эдсона. Там присутствовали братья, любившие истину, но тем не менее прислушивавшиеся к заблуждениям и вынашивавшие их в своем сердце. Господь могущественно проявил Себя в конце собрания. Мне снова было показано в видении, что для братьев в Западном Нью-Йорке важно отбросить свои разногласия и объединиться на основании библейской истины.

Мы возвратились в Мидлтаун, где на время нашего западного путешествия оставили сына. И тут перед нами встала [87] мучительная дилемма: мы почувствовали, что ради спасения душ других людей должны пожертвовать обществом маленького Генри и безоговорочно посвятить себя работе. У меня было слабое здоровье, а мальчик неизбежно отнимал бы у меня большую часть времени. Это было тяжким испытанием, но я не могла позволить, чтобы ребенок стоял на моем пути, когда я исполняю свой долг. Я верила, что Бог сохранил Генри, когда он был сильно болен, ради нас и что если он станет помехой при выполнении моего долга. Бог все-таки отнимет его у меня. Наедине с Господом, с болью в сердце и горькими слезами, я принесла эту жертву и решила отдать своего единственного ребенка, которому тогда исполнился всего год, в другую семью, чтобы другая женщина заменила ему мать. Такая женщина нашлась в семье брата Хауленда, которому мы предельно доверяли, и в этой семье мы оставили Генри. Брат и сестра Хауленд захотели нести эту ношу, чтобы, насколько это возможно, освободить нас для трудов в деле Божьем. Мы знали, что они смогут лучше позаботиться о Генри, чем мы, особенно во время наших странствий, и что для его же блага лучше жить в доме с хорошими устоями и дисциплиной. Мне было тяжело расставаться с моим ребенком. Его маленькое печальное личико после расставания день и ночь стояло у меня перед глазами, но силой Господа я оставила эти мысли и стремилась делать людям добро. Генри находился на полном попечении семьи брата Хауленда на протяжении пяти лет.

Глава XII. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА И ПУТЕШЕСТВИЯ

В июне 1849 года нам представилась возможность в течение некоторого времени пожить в Рокки-Хилл, штат Коннектикут. Там 28 июля 1849 года родился наш второй ребенок. Джеймс Эдсон Уайт.

Пока мы жили в Рокки-Хилл, мой муж твердо полагал, что его долг - записать и опубликовать материалы об истине для настоящего времени. Он был сильно воодушевлен и благословение почило на нем, когда он решился на эту работу. Но [88] мужа снова одолевали сомнения и растерянность, так как он не имел денег. Некоторые братья были богаты, но они предпочитали держать деньги при себе. Наконец Джеймс впал в уныние и решил пойти поискать работу на сенокосе. Когда он вышел из дома, меня охватила страшная тоска, и я лишилась чувств. За меня молились, и Бог благословил меня и дал видение. Я видела, как Господь благословил и укрепил моего мужа для работы в поле в прошлом году; видела, что Джеймс правильно распорядился заработанными тогда средствами, что ему будет воздано во сто крат в этой жизни и, если он пребудет верным, щедрая награда ждет его в Царстве Божьем. Но мне было показано также, что ныне Господь не даст ему сил для труда в поле, ибо для него есть другая работа, и что он должен идти с верой, написать и опубликовать материалы об истине для настоящего времени. Муж немедленно начал писать, а когда доходил до сложного места, мы призывали в молитве Бога, чтобы Он открыл нам правильное значение Своего Слова.

Примерно в это же время мой муж начал издавать маленькую газетку, озаглавленную "Истина для нашего времени" ("Тhe Present Truth"). Контора издательства располагалась в Мидлтауне, в восьми милях от Рокки-Хилл, и ему приходилось ходить туда и обратно пешком несмотря на то, что он в это время хромал. Когда Джеймс принес из типографии первый номер, мы все склонились в молитве, со смиренным сердцем и слезами на глазах прося Господа благословить эти слабые усилия Его слуги. Затем мой муж направил эти газеты всем, кто, по его мнению, мог прочесть их, отнеся их на почту в большом мешке. В дальнейшем мы приносили из Мидлтауна в Рокки-Хилл каждый номер и всегда перед отправкой газет на почту разворачивали их перед Господом и в ревностной молитве, со слезами, просили о том, чтобы Его благословение посетило этих немых вестников. Очень скоро мы стали получать письма с пожертвованиями на издание газеты и добрыми вестями о том, что многие приняли истину.

С началом работы по изданию газеты мы не прекратили [89] наших трудов по проповедованию истины, а наоборот - путешествовали с места на место, проповедуя учение, принесшее нам так много света и радости, воодушевляя верующих, исправляя ошибки и приводя в порядок дела Церкви. Для того чтобы развивать издательское дело и в то же самое время продолжать нашу работу в различных частях этого миссионерского поля, редакция газеты время от времени переезжала с места на место.

В 1850 году газета издавалась в местечке Париж, штат Мэн. Тираж ее вырос, а название изменилось на то, которое она носит и по сей день - "Адвентистское обозрение и субботний вестник" ("Advent Review and Herald"). Наши сторонники были немногочисленны и небогаты мирскими сокровищами, и мы по-прежнему вынуждены были бороться с нищетой и унынием. Работа сверх сил, заботы и тревоги, недостаток здоровой и питательной еды, пребывание на морозе во время наших долгих зимних странствий - для моего мужа таких испытаний оказалось сверх меры, и он сильно ослабел, неся это бремя. Джеймс стал настолько слаб, что еле-еле доходил пешком до типографии. Наша вера испытывалась до конца. Мы с готовностью переносили лишения, тяжелую работу и страдания, однако наши побуждения были неверно истолкованы - о нас отзывались с недоверием и подозрительностью. Оказалось, что лишь немногие из тех, ради блага которых мы страдали, оценили наши усилия. Из-за этих переживаний мы часто лишались сна и отдыха. Часы, когда мы могли бы поспать, мы часто проводили, отвечая на длинные послания, вызванные завистью, и многие часы, пока другие спали, мы в муках рыдали и скорбели пред Господом. Наконец мой муж сказал: "Жена, нет смысла продолжать страдать в этой борьбе. Все это давит на меня страшным бременем и скоро сведет меня в могилу. Я не могу идти дальше. Я написал заметку для газеты, где заявляю, что не буду ее больше издавать". Когда муж вышел за дверь, чтобы отнести свою заметку в типографию, я упала в обморок. Он вернулся и молился за меня, и был ответ на его молитву - мне стало легче.

На следующее утро во время семейной молитвы я получила видение, и мне было показано, как нужно относиться к вышеописанному. Я увидела, что мой муж не должен бросать [90] газету, ибо на такой шаг его пытался толкнуть сатана, действуя ради достижения своей цели через своих агентов. Мне было показано, что мы должны продолжать издательскую работу и что Господь поддержит нас; а те, кто поливает нас грязью, должны понять меру своей жестокости и признать свою неправоту, иначе они навлекут на себя неодобрение Божье; я увидела, что эти люди говорят и действуют не просто против нас, а против Того, кто призвал нас занимать то место, которое Он предназначил для нас; мне было также показано, что все их подозрения, зависть и тайное влияние подробно записываются на Небесах и не будут стерты из книги Божьей до тех пор, пока каждый, кто принимал в этом участие, не поймет последствий своего неправильного поведения и не пересмотрит каждый свой шаг.

Следующий выпуск нашего "Обозрения" был издан в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк. В апреле 1852 года мы направились в Рочестер, расположенный в том же штате. Каждый свой шаг мы должны были делать с верой. Мы все еще претерпевали нужду и вынуждены были проявлять жесткую экономию и ограничивать себя во всем. Я приведу краткую выдержку из моего письма семье брата Хауленда, датированного 16 апреля 1852 года: "Сейчас мы поселились в Рочестере. Мы сняли старый дом за сто семьдесят пять долларов в год. В нашем доме стоит печатный станок. Если бы мы не поставили его к себе, нам пришлось бы платить лишние пятьдесят долларов в год за помещение под офис. Если бы вы смогли поглядеть на нас и увидеть нашу обстановку, вы бы улыбнулись. Мы купили две старые кровати по двадцать пять центов за каждую. Мой муж принес домой шесть старых стульев, среди которых не было даже двух похожих, но он заплатил за них один доллар, а вскоре принес еще четыре стула без сидений за шестьдесят два цента. Стулья еще достаточно крепкие, и я починила сидения, скрепив их шурупами. Сливочное масло слишком дорого для нас, также нам недоступен картофель. Мы едим соус вместо масла и турнепс вместо картофеля. Наши первые трапезы мы совершали на пожарном щите, [91] уложенном на два бочонка из-под муки. Мы готовы вытерпеть любые лишения, лишь бы дело Божье продвигалось вперед. Мы верим, что рука Божья направила нас сюда. Здесь обширное поле для работы и очень мало тружеников. В прошлую субботу собрание прошло превосходно. Господь подкрепляет нас Своим присутствием".

Время от времени мы выезжали, чтобы посетить конференции в различных частях миссионерского поля. Мой муж проповедовал, продавал литературу и трудился, расширяя распространение газеты. Мы путешествовали в частном экипаже, останавливаясь лишь в полдень, чтобы лошадь наша попаслась в стороне от дороги, мы же в это время обедали. После обеда мой муж, взяв бумагу и карандаш, на крышке ящика или на тулье своей шляпы писал статьи для "Обозрения" и "Наставника". Господь обильно благословил его труды, и истина достигла многих сердец.

Летом 1853 года мы совершили свою первую поездку в штат Мичиган. После того как мы договорились о встречах, у моего мужа начался жар. Мы объединились в молитве за его здоровье и хотя он вскоре получил облегчение, все равно был еще очень слаб. Мы пребывали в большой растерянности. Может ли немощь плоти застопорить нашу работу? Неужели сатане будет позволено использовать против нас свою силу и претендовать на наше время и жизнь до тех пор, пока мы остаемся на земле? Мы знали, что Бог в состоянии ограничивать силу сатаны. Он может провести нас через горнило испытаний, но выведет нас из него очищенными и еще более пригодными для Его работы.

Когда я осталась одна, то излила свою душу пред Богом, молясь о том, чтобы Он исцелил недуг и помог моему мужу вынести путешествие. Дело было спешное, и я крепко ухватилась за обетования Божьи. Тогда же я получила свидетельство, что если мы продолжим путь в Мичиган, с нами отправится ангел Божий. Когда я поведала мужу о своих умозаключениях, он сказал, что и сам думает подобным же образом, и мы решили ехать, уповая на Господа. С каждой милей нашего [92] пути Джеймсу становилось все лучше. Господь поддерживал его. И когда он проповедовал Слово, я ощущала уверенность, что ангелы Божьи стоят за ним, чтобы укрепить его в этом труде.

В ходе нашего путешествия мой муж много размышлял о том, что собой представляет спиритизм, и вскоре после нашего возвращения он начал писать книгу под названием "Знамения времени". Джеймс был очень слаб, его мучила бессонница, но Господь был его оплотом. Когда он был смущен и страдал, мы склонялись перед Богом и взывали к Нему о нашей нужде. Господь слышал наши ревностные молитвы и часто так благословлял моего мужа, что тот с обновленным духом исполнял свою работу. Таким образом, много раз в день прибегали мы к Господу в ревностной молитве, ибо человеческих сил недоставало для написания указанной книги.

Зимой и весной я сильно страдала от болезни сердца. Когда я ложилась, мне было тяжело дышать, и я не могла заснуть до тех пор, пока не занимала полусидячего положения. Мое дыхание часто прерывалось, и я теряла сознание. Над левым веком у меня появилась опухоль, которая была очень похожа на злокачественную. Она постепенно увеличивалась в течение более чем года до тех пор, пока не стала довольно болезненной; из-за нее у меня ухудшилось зрение. Во время чтения и письма я была вынуждена бинтовать больной глаз. Я боялась, что раковая опухоль повредит его. Я оглядывалась назад, на дни и ночи, проведенные в чтении корректур и гранок, когда приходилось максимально напрягать зрение, и думала, что если уж мне суждено потерять зрение и даже саму жизнь, то они будут принесены в жертву делу Божьему.

В то время Рочестер посетил один знаменитый врач, дававший иногда бесплатные консультации, и я решила обратиться к нему за помощью. Он обследовал мой глаз и определил, что скорее всего моя опухоль злокачественная. Но, пощупав пульс, сказал: "Вы очень больны и умрете от апоплексического удара прежде, чем вскроется опухоль. Что же касается болезни сердца, то вы находитесь в опасном состоянии". Это не испугало меня, ибо я уже знала, что если не наступит [93] скорое облегчение, то мне суждено сойти в могилу. Две другие женщины, также пришедшие на консультацию, страдали от той же болезни. Однако врач сказал, что я нахожусь в более опасном состоянии, чем любая из них, и что не пройдет и трех недель, как меня разобьет паралич. Тогда я спросила, может ли медицина помочь мне, но он не дал обнадеживающего ответа. Я принимала все прописанные мне лекарства, однако они не приносили пользы.

Приблизительно через три недели я лишилась чувств, упала и пролежала почти без сознания около тридцати шести часов. Все боялись, что я не выживу, но в ответ на молитву сознание опять вернулось ко мне. Неделей позже парализовало левую половину моего тела. Я испытывала странное ощущение холода и оцепенения в голове и резкую боль в висках. Мой язык казался тяжелым, настолько одеревеневшим, что я не могла свободно разговаривать. Моя левая рука и вся сторона потеряли чувствительность. Я думала, что умираю, но меня волновало лишь одно: в своих страданиях получить подтверждение, что Господь любит меня. На протяжении нескольких месяцев я испытывала продолжительную боль в сердце и постоянно пребывала в подавленном состоянии. Я старалась служить Богу исходя из принципа, а не из эмоций, но теперь я сильно жаждала от Бога спасения и, несмотря на физические страдания, ожидала исполнения Его благословения.

Братья и сестры специально собирались, чтобы помолиться о моем здоровье. И моя просьба была исполнена - я получила Божье благословение и уверенность, что Он любит меня. Однако боль не прекращалась, и я слабела с каждым часом. Снова братья и сестры совместно приносили мои просьбы Господу. Сама же я была так слаба, что не могла молиться вслух. Мой вид, казалось, ослаблял веру тех, кто окружал меня. Тогда обетования Божьи представали передо мной иначе, не так, как они виделись мне раньше. Мне казалось, что сатана стремится оторвать меня от мужа и детей и уложить в могилу, возбуждая при этом в моем уме такие сомнения: "Неужели ты веришь пустым обещаниям Бога?" "Сможешь ли выбраться [94] из этого состояния с помощью веры? Пусть покажет, на что она способна". Но вера возродилась. Я шептала мужу: "Я верю, что меня ждет выздоровление". Он отвечал: "Я хотел бы поверить в это". В ту ночь я легла спать, не найдя облегчения, но с упованием на свое твердое доверие к Божьим обетованиям. Я не могла заснуть и не прекращала мою тихую молитву. Уснула я почти перед рассветом.

На заре я проснулась, совершенно не ощущая боли. На сердце больше ничто не давило, и я была счастлива. О, какая перемена! Мне казалось, что это ангел Божий коснулся меня, пока я спала. Я исполнилась благодарности. Своими устами я славила Господа. Я разбудила мужа и поведала ему о том чуде, которое Господь сделал для меня. Сначала Джеймс едва мог постичь сказанное мною, но когда я встала, оделась и прогулялась вокруг дома, он вместе со мной начал славить Бога. Мой больной глаз совсем излечился. Через несколько дней опухоль прошла и зрение восстановилось. Так закончилось и это испытание.

Снова я нанесла визит врачу, и он, пощупав мой пульс, сказал: "Мадам, в вашем организме произошли коренные изменения, а те две женщины, что приходили ко мне на консультацию вместе с вами, умерли". Я констатировала, что его медицина не смогла исцелить меня, так как я не имела возможности ею воспользоваться. После того как я ушла, врач сказал своим приятелям по поводу меня: "Ее случай - тайна. Я не могу дать ему объяснения".

Вскоре мы снова поехали в Мичиган, и я перенесла это долгое и изнурительное путешествие по бездорожью на грубых телегах почти не теряя сил. Мы чувствовали, что Господь хочет, чтобы мы посетили Висконсин. Мы назначили отъезд из Джексона на десять часов вечера.

Когда мы готовились к посадке на поезд, то ощущали важность этой поездки и много времени посвятили молитве. И, вверив себя Богу, мы не могли удержаться от слез. Мы отправились на вокзал с ощущением глубокой торжественности. В поезде, надеясь хоть немного поспать этой ночью, мы хотели [95] расположиться в переднем вагоне, оснащенном сидениями с высокими спинками. Однако все было занято, и мы нашли для себя место в другом вагоне. Но здесь я не смогла, как обычно это случалось во время ночных поездок, ни снять шляпку, ни выпустить из рук саквояж, как будто ожидая чего-то. Мы оба делились своими необычными чувствами.

Поезд отошел приблизительно на три мили от Джексона, как вдруг его движение стало каким-то странным: рывки вперед и назад, и наконец мы остановились. Я открыла окно и увидела, что один вагон стоит почти вертикально. Я услышала страшный вопль и увидела великое смятение. Оказалось, что паровоз сошел с рельс, но вагон, в котором мы находились, остался на путях и находился примерно в сотне футах от места аварии. Багажный вагон остался почти цел, и потому наш большой сундук с книгами сохранился. Вагон второго класса был разбит, его останки и трупы пассажиров разбросало по обеим сторонам насыпи. Вагон, в котором мы пытались найти место, также был сильно разрушен, и один его конец торчал над грудой обломков. Сцепление не было повреждено, но вагон, в котором мы сидели, оторвался от предыдущего, как будто ангел разделил их. Четыре человека погибли или получили смертельные раны, и у многих обнаружились серьезные повреждения. Мы же почувствовали, что Бог послал ангела, чтобы сохранить нам жизнь.

Мы возвратились в Джексон и на следующий день сели на поезд до Висконсина. Бог благословил наше посещение этого штата. В результате наших усилий много душ было обращено. Господь укрепил меня в этом утомительном путешествии.

29 августа 1854 года вместе с рождением Вилли в нашей семье прибавилось ответственности. Приблизительно в то же время мы получили первый номер газеты, ошибочно названной "Вестник истины". Люди, злословящие нас в этом листке, были в свое время обличены в заблуждениях и ошибках. Не в силах вынести этого обличения, они сначала тайно, а затем более открыто использовали свое влияние против нас. Мы бы все происки вытерпели, но некоторые из [96] наших сподвижников также подверглись влиянию этих испорченных людей. Кое-кто из тех, кому мы доверяли и кто признавал, что наша работа была замечательно благословлена Богом, отвернулись от нас и отдали предпочтение незнакомым людям.

Господь показал мне характер отступников, а также то, каким будет их конец. Он явил мне, что не одобряет тех, кто связан с этой газетой, и десница Его направлена против них. И хотя временами может казаться, что они процветают, и некоторые честные люди ими обмануты, все же истина, безусловно, восторжествует и каждая честная душа порвет с обольщением, в котором ее держали, и освободится от влияния этих испорченных людей. Если десница Божья против них - они будут повержены.

Здоровье моего мужа снова ухудшилось. У него появился кашель, он заболел воспалением легких, и нервная система его совсем расшаталась. Тревоги, бремя, которое он нес в Рочестере, его работа в офисе, болезни и смерти в его семье, недостаток сочувствия со стороны тех, для кого он трудился, вкупе с переездами и проповедованием оказались выше его сил, и он решил, что очень скоро сойдет в могилу от истощения. Это было время мрака и тьмы. Слабые лучи света иногда проникали сквозь тучи, давая нам небольшую надежду, иначе бы мы впали в отчаяние. Временами казалось, что Бог покинул нас.

Партия "Вестника" фабриковала всевозможные фальшивки, порочащие нас. И слова псалмопевца часто приходили мне на ум: "Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие, ибо они, как трава, скоро будут подкошены, и, как зеленеющий злак, увянут" (Пс. 36:1, 2). Некоторые из авторов этой газеты даже торжествовали, видя слабость моего мужа, и говорили, что Бог позаботился о нем и убрал его со Своей дороги. Когда муж во время болезни читал эти пасквили, его вера воскресала и он восклицал: "Я не умру, но буду жить и возглашать дело Господне. Я еще произнесу проповедь на их похоронах!" [97]

Черные тучи, казалось, окутали нас. Грешные, лишь внешне набожные люди по команде сатаны поспешали выдумывать фальшивки и направлять все свои силы против нас. Если бы Бог оставил нас наедине со всем этим, мы могли бы устрашиться, но все было в руках Того, Кто может сказать: "Никто не в силах вырвать вас из рук Моих". Мы знали, что Иисус жив и царствует. Мы могли сказать перед Господом: "Это Твое дело, и Ты знаешь - это не наша прихоть, а Твой приказ, чтобы мы делали то, что мы делаем".

Глава XIII. ПЕРЕЕЗД В МИЧИГАН

В 1855 году братья в Мичигане изыскали возможность перенести офис нашего издания в Батл-Крик. На тот момент мой муж задолжал что-то около двух или трех тысяч долларов, а все, что он имел, кроме книг, составляли счета за книги, кое-какие, впрочем, были весьма сомнительны. Дело явно тормозилось, издания были небольшими по объему, редкими, и муж боялся умереть, оставив мне в наследство долги. Братья в Мичигане помогли нам в приобретении участка и постройке дома. Купчую оформили на мое имя, так что я могла распоряжаться этим имуществом по своему усмотрению даже после смерти мужа.

Печальны были те дни. Глядя на своих трех маленьких сыновей, я боялась, что вскоре они останутся без отца, и меня преследовали такие мысли: "Мой муж умирает, перетрудившись, проповедуя истину для настоящего времени, и кто поймет, как он страдал, какое бремя нес, какая непосильная ноша подавляла его дух, разрушала его здоровье и безвременно свела его в могилу, оставив семью без средств к существованию, на милость чужих людей". Я часто спрашивала себя, неужели Богу все равно? Неужели Он не замечает нашего тяжкого положения? И мне было дано утешение в виде знания о том, что [98] есть Некто, Кто судит праведно, и что каждая жертва, каждое самоотречение, каждая боль и мучение, перенесенное ради Него, с необычайной точностью фиксируется на Небесах и в должное время найдет свое воздаяние. День Господень наступит и прольет свет на то, что пока еще не ясно.

Мне было показано, что Бог поднимет моего мужа на ноги постепенно, что мы должны вырабатывать в себе сильную веру, ибо при каждом нашем усилии мы будем подвергаться свирепым нападкам сатаны, и, несмотря на все, что нас окружает, мы должны твердо верить. По три раза в день мы представали перед Богом и объединялись в ревностной молитве о восстановлении здоровья мужа. Зачастую один из нас падал ниц под действием силы Божьей. Господь милостиво внимал нашим ревностным мольбам, и мой муж начал выздоравливать. В течение многих месяцев по три раза в день возносились к Небесам наши молитвы о здоровье, необходимом для того, чтобы исполнять волю Божью. Это время молитв было очень ценным. Мы находились в святой близости с Богом и имели приятное общение с Ним. Я не могу лучше определить состояние своих чувств того времени, чем это выражено в письме к сестре Хауленд, выдержки из которого я привожу:

"Я испытываю благодарность Господу за то, что сейчас мои дети со мной, под моей опекой, и я могу наставлять их на правильный путь. На протяжении нескольких недель я алкала и жаждала спасения, и мы наслаждались почти непрерывным общением с Богом. Почему мы держимся в стороне от источника, когда можем подойти и напиться? Почему мы умираем от голода, когда закрома полны? Это богатство и свобода. В душе моей праздник, она ежедневно упивается небесным наслаждением. Я не успокоюсь. Славословие Богу в моем сердце и на моих устах. Мы можем радоваться полноте любви Спасителя. Мы можем наслаждаться Его превосходной славой. Душа моя свидетельствует об этом. Мое уныние рассеивается под таким драгоценным светом, и я никогда не забуду этого. Господи, помоги мне все живо сохранить в своей памяти. Пробудитесь, все силы моей души! Пробудитесь и поклонитесь своему Искупителю в благодарность за Его чудесную любовь!

Души окружающих нас людей надо пробуждать и спасать, [99] иначе они погибнут. Нельзя терять ни одного мгновения. Мы все подвержены влиянию, которое говорит либо за истину, либо против нее. Я молю, чтобы меня сопровождало безошибочное свидетельство того, что я являюсь одной из учениц Христа. Мы хотим иметь нечто большее, чем религия субботы. Мы нуждаемся в живом законе и в том, чтобы ежедневно ощущать персональную ответственность. Этим многие пренебрегают, и в итоге рождается небрежение, безразличие, недостаток бдительности и духовности. Где духовность в Церкви? Где мужчины и женщины, исполненные веры и Святого Духа? Моя молитва такова: "Очисти Свою Церковь, о Боже". В течение нескольких месяцев я наслаждалась свободой и решила сделать все мои разговоры и все мои поступки праведными перед Господом.

Пусть наши враги торжествуют. Они могут делать едкие замечания, их языки могут извергать на нас клевету, ложь и обман - нас это не волнует. Мы знаем, в Кого мы уверовали. Мы ничего не делали впустую - ни переездов, ни работы. Придет день расплаты, когда всем будет воздано по делам их, совершенным при жизни. Воистину мир во мраке. Пусть противники усиливаются, пусть шутники и насмешники возрастают в своем беззаконии - нам все равно, ибо мы черпаем крепость из рук Того, Кто единственно имеет силу.

Бог просеивает Свой народ. Он желает иметь чистую и святую Церковь. Мы не можем читать сердца людей, но Господь дает нам средства содержать Церковь в чистоте. Из тех, кто не хочет жить с народом Божьим, восстает испорченный народ. Эти люди глухи к обличениям, а потому неисправимы. У них была возможность узнать, что их борьба нечестива. У них было время раскаяться в своих заблуждениях, но они слишком дорожили своим "я". Они холили и лелеяли его, и оно сильно выросло и отделило их от верного народа Божьего, который Сам Бог очищает. Мы все имеем причины благодарить Бога за то, что Он открыл путь для сохранения Церкви, ибо гнев Божий должен постигнуть нас, если эти развращенные притворщики останутся среди нас. [100]

Каждая честная душа, которая может быть обманута этими беззаконниками, получит истинный свет относительно них, ибо все ангелы Небесные придут к ней и просветят ее разум. В этом случае мы ничего не боимся. Накануне судного дня праведность всех характеров будет выявляться, и станет ясно, кто к какой группе принадлежит. Сито Божье уже приближается. Давайте не будем говорить: "Останови Свою руку, о Боже". Церковь должна быть очищена, и да свершится это. Бог царствует - и пусть народ прославит Его. Но это не значит, что я не должна думать о падших. Я намереваюсь пребывать в истине и творить правду. Суд Божий должен начаться, книги должны быть открыты, и мы должны получить воздаяние по делам нашим. Вся та ложь, какую только возможно сфабриковать против меня, не сделает меня ни хуже, ни лучше, однако такая ситуация приближает меня к моему Искупителю".

С того времени, как мы переехали в Батл-Крик, Господь начал освобождать нас из плена. В Мичигане мы нашли сочувствующих друзей, которые были готовы разделить с нами наше бремя и поддержать нас в наших нуждах. Старые, проверенные друзья из центральной части штата Нью-Йорк, из Новой Англии и особенно из Вермонта также сочувствовали нам в наших бедах и были готовы помочь нам в период несчастья. На конференции в Батл-Крике в ноябре 1856 года Бог многое сделал для нас. Разум Его служителей был обеспокоен дарами в Церкви. Если за пренебрежение дарами Господь высказывает Свое неодобрение Церкви, то каким чудесным подтверждением того, что Его улыбка снова с нами, могло бы быть возрождение даров, которые, пребывая в Церкви, смогли бы ободрить слабую душу, обличить и исправить заблуждение. Делу была дана новая жизнь, а деятельности наших проповедников сопутствовал успех.

Издания наши пользовались спросом, и оказалось, что это очень необходимо делу. Так называемый "Вестник истины" вскоре перестал выходить, а дух противоречия, вещавший через него, испарился. У моего мужа появилась возможность расплатиться со всеми долгами. Кашель у него прекратился, [101] боль и воспаление в горле и легких исчезли, он постепенно выздоравливал, так что мог легко проповедовать по три раза в субботу и воскресенье. Чудо выздоровления моего мужа принадлежало Богу, и Ему да будет вся слава.

Когда, еще до нашего отъезда из Рочестера, мой муж ослаб, он решил освободиться от ответственности за издание нашей литературы. Джеймс предлагал, чтобы Церковь взяла на себя попечение об этом деле, чтобы им руководил специально назначенный издательский комитет и чтобы никто из людей, с этим связанных, не извлекал оттуда никакой финансовой выгоды, кроме полученной за свои труды заработной платы.

Несмотря на то, что вопрос об издательстве неоднократно предлагался вниманию братьев, до 1861 года они не приняли по нему никаких решений. Вплоть до этого времени мой муж был официальным владельцем издательства и единственным руководителем работ. Он пользовался доверием активных друзей дела Божьего, которые верили, что он сможет правильно распорядиться поступающими время от времени средствами и, как это требуется для развивающегося дела, будет укреплять издательское предприятие. Но хотя в "Обозрении" часто повторялось, что фактически типография является собственностью Церкви, а мой муж - только официальный руководитель, наши враги воспользовались ситуацией и, заявляя о якобы махинациях, делали все, что в их силах, чтобы уязвить Джеймса и помешать развитию дела. Под влиянием этих обстоятельств он снова поднял вопрос об издательском комитете, что привело весной 1861 года к регистрации Издательской Ассоциации Церкви адвентистов седьмого дня в полном соответствии с законами штата Мичиган.

Хотя заботы, свалившиеся на нас в связи с издательской работой и другими направлениями Божьего дела, влекли за собой множество затруднений, самой большой жертвой, принесенной мной делу, было то, что мне приходилось оставлять своих детей на попечение чужих людей.

[102] Генри не было с нами уже пять лет, и Эдсону также недоставало нашей заботы. С годами семья у нас сильно увеличилась, и наш дом стал напоминать гостиницу, мы же сами много времени проводили вне дома. Я чувствовала глубокую озабоченность тем, что детей следует воспитывать свободными от вредных привычек, и часто сокрушалась, сравнивая себя с теми женщинами, которые не несли такого бремени, с теми, кто всегда может находиться со своими детьми, наставлять и учить их, и теми, кто проводит почти все свое время в кругу своей семьи. И я спрашивала себя: "Не требует ли Бог слишком многого от нас, освобождая от бремени других?", "Разве это справедливо?", "Должны ли мы спешить от одной заботы к другой, от одного аспекта дела к другому и не иметь времени для собственных детей?" Множество ночей, пока другие спали, я горько рыдала.

Я часто хотела так спланировать воспитание моих детей, чтобы им было наиболее удобно, но всякий раз возникали ситуации, отметавшие мои планы. Я была очень чувствительна к шалостям моих детей, и всякий проступок, совершенный ими, отзывался во мне такой болью сердца, что это влияло на мое здоровье. Я желала бы, чтобы некоторые матери хотя бы на короткое время попали в те обстоятельства, в которых я пребывала годами, тогда они смогли бы высоко оценить ту благодать, которую они получают, и сильнее посочувствовать мне в моих лишениях. Мы молились и трудились ради воспитания своих детей, и нам удавалось удерживать их. Мы и розгой не пренебрегали, но прежде, чем прибегнуть к этой крайней мере, мы указывали детям на их ошибки и молились вместе с ними. Мы давали им понять, что если мы будем оправдывать их грехи, то это вызовет гнев Божий. И наши усилия были благословлены для пользы наших детей. Их самым большим желанием стало радовать нас. Они не были застрахованы от ошибок, но мы верили, что они все же станут овцами в стаде Христовом.

В 1860 году смерть переступила наш порог и поразила самую юную ветвь нашего фамильного древа. Маленький Герберт, [103] родившийся 20 сентября 1860 года, умер 14 декабря того же года. Никто, кроме тех, кому пришлось проводить своих детей в могилу, не мог знать, как обливались кровью наши сердца, когда эта нежная веточка усохла.

А когда в возрасте шестнадцати лет умер наш прекрасный Генри (Генри Н. Уайт умер в Топшеме, штат Мэн, 8 декабря 1863 года.), когда наш сладкоголосый певец сошел в могилу и больше мы не слышали его утренних песен, наш дом опустел. И оба родителя, и двое оставшихся сыновей тяжело перенесли этот удар. Но Бог утешил нас в нашей тяжелой утрате, и с верой и мужеством мы двигались вперед в работе, которую Он поручил нам. У нас осталась светлая надежда на встречу с нашими детьми, которых смерть оторвала от нас; мы встретимся там, где никогда не будет болезней и утрат.

В августе 1865 года моего мужа внезапно сразил паралич. Это был тяжелый удар не только для меня и моих детей, но также и для дела Божьего. Церкви лишились сразу двух работников: моего мужа и меня. Сатана торжествовал, видя, что дело истины тормозится таким образом. Но, слава Богу, Он не позволил нечистому растоптать нас. Будучи в течение пяти месяцев оторванными от работы, мы рискнули снова вместе взяться за работу среди церквей.

Убедившись, что мой муж не оправляется от затяжной болезни, в течение которой он ничего не мог делать, и видя, что пришло мое время идти и нести людям весть, я решила очень холодной зимой предпринять поездку в Северный Мичиган вместе с мужем, несмотря на его крайне слабое здоровье. Такое рискованное решение требовало немалой душевной отваги и веры в Бога, но я знала, что делаю Божье дело, и мне казалось, что сатана сознательно удерживает меня от него. Я долго ждала, когда представится возможность исполнить задуманное, и боялась, что из-за этой задержки драгоценные души будут потеряны. Оставаться вне миссионерского поля [104] казалось мне хуже смерти, мы должны были ехать, даже если бы это стоило нам жизни. Таким образом, 19 декабря 1866 года в метель и пургу мы отправились из Батл-Крика в Райт, штат Мичиган. Мой муж перенес девяносто миль переезда лучше, чем я даже предполагала, и, когда мы достигли цели нашего путешествия, он, казалось, выглядел так же, как и тогда, когда мы покидали Батл-Крик.

Здесь началась наша активная работа, первая со времени его болезни. Здесь он начал трудиться, как и в прошлые годы, хотя и был очень слаб. Он мог говорить по тридцать-сорок минут по утрам в субботу и воскресенье, а остальное время занимала я. Кроме того, ежедневно после обеда я проводила полуторачасовые беседы. Нас слушали с величайшим вниманием. И я видела, что мой муж крепнет, его разум проясняется, а речь становится более связной. И когда случилось, что он ясно и сильно говорил целый час и так же нес бремя Божьей работы, как и до болезни, меня охватило чувство невыразимой признательности. Я встала в собрании и со слезами на глазах в течение почти получаса пыталась высказать свои чувства. Собрание было глубоко тронуто. Я чувствовала уверенность, что для нас это заря лучших дней жизни.

Действие десницы Божьей в восстановлении здоровья моего мужа было очень заметно. Вероятно, никто, перенесший такой удар, не сумел бы оправиться. Кроме того, Бог Своей доброй рукой исцелил Своего слугу от тяжелой формы паралича, поразившей даже мозг. Муж не только исцелился, но и обрел новые силы - как физические, так и интеллектуальные .

В последующие годы после исцеления моего мужа Господь открыл перед нами обширное поле деятельности. Хотя вначале я робко выступала на собраниях. Божье провидение раскрыло передо мной этот путь, и в дальнейшем я уверенно стояла перед многолюдными аудиториями. Вместе с мужем мы посещали наши собрания на открытом воздухе и другие большие сборы от штата Мэн до Дакоты, от Мичигана до Техаса и Калифорнии. [105]

Дело, поначалу слабое и незаметное, стало разрастаться и укрепляться. Издательства в Мичигане и Калифорнии, а также миссии в Англии, Норвегии и Швейцарии свидетельствовали об этом росте. Вместо самой первой газеты, весь тираж которой можно было перенести в одном саквояже, наши издательства ежемесячно выпускали около ста сорока тысяч экземпляров различных периодических изданий. Рука Божья помогала процветанию и укреплению Его дела.

Дальнейшая история моей жизни связана с деятельностью различных организованных у нас предприятий, ставших делом всей моей жизни. Для создания этих организаций мы с мужем трудились и пером, и устной проповедью. Даже краткий обзор опыта тех активных и наполненных делами лет превысил бы возможности этого очерка. Усилия сатаны воспрепятствовать нашей работе и поразить работников не увенчались успехом, а Бог проявлял заботу о Своих слугах и о Своем деле.

Глава XIV. СМЕРТЬ МОЕГО МУЖА

Несмотря на труды, заботы и ответственность, которыми была наполнена жизнь моего мужа, он встретил свое шестидесятилетие человеком бодрым и энергичным душой и телом. Три раза его разбивал паралич, и только с помощью благодати Божьей, действительно сильного организма и строгого соблюдения правил здорового образа жизни он получал возможность оправиться от недугов. Снова и снова Джеймс путешествовал, проповедовал и писал с привычными для себя усердием и энергией. Плечом к плечу мы трудились на ниве Христовой на протяжении тридцати шести лет и надеялись, что сможем вместе стать свидетелями торжественного конца. Но не такова была воля Божья. Господь забрал от меня избранника моей юности, спутника моей жизни, человека, разделившего [106] со мной мои труды и печали, и мне пришлось заканчивать мою работу, борясь в одиночестве.

Весну и раннее лето 1881 года мы проводили в нашем доме в Батл-Крике. Мой муж надеялся организовать свои занятия так, чтобы мы смогли поехать на Тихоокеанское побережье и посвятить себя литературной работе. Он чувствовал, что мы допускаем ошибку, позволяя затянуть себя в текущие дела и уступая братьям, призывающим нас активно проповедовать тогда, когда нам следовало писать. Мой муж очень хотел более полно раскрыть славное дело искупления, и я долго обдумывала подготовку важных книг. Мы оба чувствовали, что, только восстановив свои умственные силы, мы будем иметь возможность завершить дело и отдохнуть от горячей схватки, а затем дать нашему народу драгоценный свет истины, которую Бог открывал нашему сознанию, - это наш долг перед нами самими и делом Божьим.

За несколько недель до смерти мужа я говорила ему, что важно определить поле деятельности после того, как мы освободимся от забот, неизменно появляющихся у нас в Батл-Крике. Он сказал в ответ, что прежде чем мы уедем отсюда, надо обратить внимание на некоторые аспекты работы, то есть необходимо было найти людей, которые могли бы трудиться вместо нас. С глубоким волнением он вопрошал: "Где люди, которые будут делать эту работу? Где те, кто проявит бескорыстную заинтересованность в наших организациях, кто будет стоять за истину, не поддаваясь влиянию со стороны тех, с кем они будут общаться?"

Со слезами на глазах Джеймс выражал свое беспокойство за наши организации в Батл-Крике. Он говорил: "Я жизнь свою положил ради создания этих организаций, и покинуть их для меня, кажется, будет смерти подобно. Они мои дети, и я не могу отделить их интересы от своих. Посредством этих организаций Господь хотел бы совершить определенную работу. Сатана ищет возможность смешать и разрушить любое средство, [107] которое Господь использует для спасения людей. И если великий противник сможет переделать эти организации по мирскому образцу, он достигнет таким образом своей цели. Моя величайшая забота - искать нужных людей везде, где это возможно. Если люди, занимающие ответственные посты, морально слабы, не принципиальны, склонны следовать мирским обычаям, то это неизбежно отразится на их подчиненных. Я предпочел бы скорее умереть, чем видеть эти организации неуправляемыми или отступившими от цели, ради которой они были созданы.

Что касается моего отношения к этому делу, то я очень долго был связан с издательской деятельностью теснейшим образом. Трижды меня разбивал паралич из-за моей увлеченности этим направлением нашей работы. Теперь, когда Бог обновил мои физические и умственные силы, я чувствую, что могу так служить Его делу, как не мог бы никогда раньше. Я должен видеть издательское дело процветающим. Оно тесно переплетено с самим моим существованием. Забыть интересы этой работы для меня означает то же, что лишиться правой руки".

У нас была благоприятная возможность посетить загородное собрание в Шарлотте с субботы, 23 июля, по воскресенье, 24 июля. Так как мне нездоровилось, мы решили поехать на извозчике. В дороге мой муж казался жизнерадостным, и чувство торжественности владело им. Он беспрестанно славил Господа за полученные милости и благодать и открыто выражал свои чувства по поводу прошлого и будущего: "Господь благ и в высшей степени достоин восхваления. Он посылает насущную помощь в то время, в которое она нужна. Будущее кажется туманным и неопределенным, но Господь не заставит нас страдать от этого. Когда придут несчастья. Он даст нам силы преодолеть их. То, Кем Господь является для нас, и то, что Он делает для нас, вызывает у нас такую благодарность, что нам никогда не следует ни роптать, ни жаловаться. Наши труды, наши бремена и жертвы никогда не будут сполна оценены окружающими. Я замечаю, что теряю мир в душе и благословение Божье, позволяя себе тревожиться об этом.

Мне бывает тяжело, когда о моих побуждениях составляют [108] неправильное мнение и когда мои энергичные усилия, направленные на то, чтобы помочь, воодушевить и укрепить братьев, снова и снова оборачиваются против меня. Но я всегда вспоминаю Иисуса и Его страдания. Его душа печалилась, видя, что Его подвиг не был оценен как раз теми, кого Он пришел благословить. Я должен уповать на милость и любящую заботу Бога, больше славя Его и меньше жалуясь на неблагодарность братьев. Если бы я всегда приносил свои затруднения Господу, меньше бы думал о том, что другие говорят и делают против меня, то имел бы больше покоя и мира в душе. Но отныне я буду стремиться прежде всего к сдержанности, чтобы никого не обидеть ни словом, ни делом, помогая таким образом сделать путь своих братьев праведным. Я не прекращу сожалеть о любой неправде, совершенной по отношению ко мне. Я ожидал от людей большего, чем следовало бы. Я люблю Бога и Его дело, а также люблю моих братьев".

Когда мы ехали, я меньше всего думала о том, что это последнее путешествие, которое нам суждено совершить вместе. Внезапно погода испортилась, давящую жару сменил пронизывающий холод. Мой муж простудился, но полагал, что в основном здоров и не заболел чем-нибудь серьезным. Он трудился на собраниях в Шарлотте, представляя истину с великой ясностью и силой. Он рассказывал об удовольствии обращаться к народу, проявляющему столь глубокий интерес к дорогим ему предметам. Он говорил: "Господь действительно обновил мою душу, когда я преломил с другими людьми хлеб жизни. Во всем Мичигане народ горячо молил о помощи. Как страстно желал я утешить, воодушевить и укрепить людей драгоценными истинами, необходимыми для нашего времени!"

По возвращении домой муж стал жаловаться на легкое недомогание, но все же он включился в работу как обычно. Каждое утро мы выходили в рощицу около нашего дома и объединялись в молитве. Мы стремились узнать, каков же наш долг. Письма, приходящие из различных мест, приглашали нас на лагерные собрания. Несмотря на наше решение посвятить [109] себя писательскому труду, было трудно отказаться от встречи с братьями на этих важных слетах. Мы ревностно молили о мудрости, которая указала бы нам верное решение.

Субботним утром мы, как всегда, вместе пошли в рощу, и мой муж трижды очень горячо молился. Казалось, он не желал останавливаться в своих молениях к Богу об особом водительстве и благословении. Его молитвы были услышаны, покой и свет сошел на наши сердца. Джеймс славил Господа и говорил: "Ныне я все оставляю ради Иисуса. Я чувствую сладость, небесный покой, уверенность, что Господь покажет нам наш долг, ибо мы страстно желаем исполнять Его волю". Он сопровождал меня в дом молитвы и открывал служение пением и молитвой. Тогда он стоял рядом со мной на кафедре в последний раз.

В следующий понедельник муж почувствовал сильный озноб, а во вторник хворь настигла и меня. Мы вместе поехали лечиться в санаторий. К пятнице мое состояние заметно улучшилось, но когда врач сообщил мне, что мой муж все время спит и его состояние вызывает опасение, я немедленно пошла в его комнату, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что он умирает. Я постаралась поднять его. Он понимал все, что ему говорили, реагировал на все вопросы, на которые можно было ответить "да" или "нет", но, казалось, не в силах был сделать что-либо кроме этого. Когда я сказала ему, что, по моему мнению, он умирает, с его стороны не было высказано удивления. Я спросила, дорог ли ему Иисус. Он ответил: "Да, о да!" Я задала вопрос: "Молишься ли ты о продлении жизни?" Он ответил: "Нет".

Затем мы преклонили колена у его кровати, и я молилась за него. На его лице появилось выражение успокоения. Я сказала ему: "Иисус любит тебя. Его руки держат тебя". Он отвечал: "Да, да".

Брат Смит и другие братья помолились затем у его кровати и удалились, чтобы провести ночь в молитве. Мой муж сказал, что не ощущает боли, однако он весьма быстро слабел. Доктор Келлогг и его помощники делали все, что в их силах, [110] чтобы вернуть умирающего к жизни. Джеймс медленно приходил в себя, но оставался очень слабым.

На следующее утро он, казалось, слегка поправился, но к полудню его охватил озноб, от которого он потерял сознание. К пяти часам вечера в субботу 6 августа 1881 года Джеймс испустил последний вздох без всякого напряжения или стона.

Шок от смерти мужа, такой внезапной, такой неожиданной, был для меня подобен сокрушительному удару. В моем слабом состоянии мне требовалась немалая крепость, чтобы оставаться у его смертного одра до конца, но когда я увидела, что смерть закрыла глаза моего мужа, истощенный организм проявил себя, и я обессилела окончательно. В течение некоторого времени и я, по-видимому, находилась между жизнью и смертью. Огонек моей жизни горел так слабо, что, казалось, самое легкое дуновение может загасить его. По ночам мой пульс слабел, а дыхание становилось все тише и тише, пока не начинало казаться, что оно вовсе прекратилось. Только благодаря благословению Божьему, неослабевающей заботе и бдительности медиков и обслуживающего персонала моя жизнь была сохранена.

Хотя я и не могла подняться с одра после смерти мужа, в следующую субботу меня принесли в дом молитвы на его похороны. Когда окончилась проповедь, я почувствовала, что мой долг - испытать ценность христианской надежды в час скорби и тяжелой утраты. И когда я встала, мне была дана крепость, и я говорила около десяти минут, восхваляя милость и любовь Бога на глазах у переполненного зала. По окончании служения я проводила своего мужа на кладбище Оук-Хилл, где его и положили покоиться до зари воскресения.

Мои физические силы были истощены ударом, но все же сила небесной милости поддерживала меня в моей тяжелой утрате. Когда я увидела, что мой муж испустил последний вздох, я почувствовала, что Иисус стал ценен для меня более, чем в любой другой период моей жизни. Когда я стояла у смертного одра моего первенца и закрывала его глаза, я могла сказать: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" (Иов 1:21). И тогда я почувствовала, что нашла Утешителя в Иисусе. Когда мой последний ребенок умер [111] у меня на руках и я поняла, что больше никогда не увижу его маленькую головку на своей подушке, я также могла сказать: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" Когда и тот, на чью сильную любовь я опиралась, с кем я вместе трудилась на протяжении тридцати шести лет, был взят от меня, я могла возложить руки на его чело и сказать: "Я предаю свое сокровище Тебе до зари воскресения".

Когда я видела, что мой муж уходит из жизни, и замечала, что множество друзей сочувствуют мне, я думала, какая огромная разница между этой смертью и смертью Иисуса, когда Он висел на кресте! Какая разница! Его высмеивали в час смертной муки и издевались над Ним. Но Он умер и прошел через могилу, чтобы открыть нам, что мы можем иметь радость и надежду даже в случае смерти и что если наши друзья умирают в Иисусе, мы можем сказать: "Мы снова встретимся с ними".

Временами мне казалось, что я не смогу пережить смерть мужа. Но в сознании моем запечатлелись слова: "Будь спокойна и знай, что Я - Бог". Я остро ощущала потерю, но не могла себе позволить предаваться бесполезной печали, ибо она не вернула бы мне усопшего. И я не была настолько эгоистична, чтобы желать, если бы это было возможно для меня, вырвать его из безмятежного сна и вновь включить в жизненную борьбу. Как усталый боец, он прилег отдохнуть. Я с радостью буду смотреть на место, где он обрел покой. Лучший способ, которым я и мои дети можем почтить память усопшего, заключается в том, чтобы подхватить его дело там, где он оставил его, и с силой Иисуса продвигать до завершения. Мы будем благодарить Бога за годы плодотворного труда, дарованные покойному. И ради него, и ради Христа мы извлечем из его смерти урок, который не забудем никогда. Пусть эта тяжелая утрата сделает нас более добрыми, более отзывчивыми, более сильными, терпеливыми и внимательными к образу своей жизни.

Я берусь за дело моей жизни в одиночестве, в полной уверенности, что мой Искупитель будет со мной. Нам осталось [112] немного времени сражаться в этой борьбе, ибо скоро придет Христос и прекратит противостояние. Тогда мы предпримем последние усилия, чтобы потрудиться со Христом и приблизить Его Царствие. Многие из тех, кто стоял на переднем краю борьбы, ревностно сопротивляясь распространению зла, пали смертью храбрых на своем боевом посту. Живущие смотрят с печалью на павших героев, но ныне не время прекращать работу. Они должны залечить раны, подхватить знамя борьбы из рук сраженных смертью и с обновленной энергией отстаивать истину дела Христова. Как никогда раньше, надо сопротивляться греху, силам тьмы. Время требует энергичной и решительной деятельности со стороны тех, кто исповедует истину для настоящего времени. Если кажется, что время ожидания пришествия нашего Избавителя тянется слишком долго, если нам, согбенным несчастьями и изнуренным тяжким трудом, не терпится получить славное освобождение от борьбы, давайте будем помнить, что мы оставлены на земле для того, чтобы сталкиваться с бурями и конфликтами, чтобы совершенствовать христианский характер, чтобы лучше знать Бога, нашего Отца, и Христа, нашего Старшего Брата, и для того, чтобы выполнять работу для Господа, завоевывая много душ для Христа. И пусть эти напоминания сдерживают всякий ропот. "И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде - как звезды, вовеки, навсегда" (Дан. 12:3).

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ № 1

Глава I. СТОРОЖ БРАТА ТВОЕГО [113]

20 ноября 1855 года во время молитвы Дух Господень внезапно и сильно снизошел на меня, и я была восхищена в видении. Я увидела, что Дух Господень покидает Церковь. Слуги Господни слишком уповают на силу убеждения и не имеют твердого упования на Бога. Я видела, что одни лишь логические построения не тронут души и не побудят их присоединиться к Церкви Остатка, ибо истина непопулярна. Слуги Божьи должны хранить истину в душе. Ангел сказал: "Они должны обрести ее, еще горячую от славы; нести ее в глубине своей души и потом с теплотой и искренностью изливать ее на тех, кто их слышит". Лишь отдельных добросовестных людей можно убедить многочисленными логическими доказательствами, ибо невозможно найти доступ к многим сердцам, используя только сухую теорию истины. Они могут быть затронуты лишь живым свидетельством и силой, сопровождающей истину.

Я видела: враг занят тем, что губит души. В наши ряды проник дух самопревозношения; а должно быть больше смирения. Вестники ведут себя слишком независимо. От этого следует отказаться, ибо слуги Божьи должны трудиться сообща. Слишком явно проявляется дух, который можно выразить словами: "Разве я сторож брату моему?" (Быт. 4:9). И [114] сказал ангел: "Да, ты - сторож брату своему. Тебе следует проявлять неусыпную заботу о твоем брате, быть заинтересованным в его благополучии и хранить дух сердечности и любви по отношению к нему. Держитесь вместе! Держитесь вместе!" Творя человека, Бог хотел, чтобы он имел открытое сердце, жил без притворства, был честным, кротким, смиренным и простым. Это небесные принципы; Сам Бог установил их. Но бедный, немощный человек стремится к чему-то иному - идти своим собственным путем и думать только о собственной выгоде.

Я спросила ангела, почему простота ушла из церкви, а гордыня и самовозвеличивание заняли их место. Я видела именно в этом причину того, что мы едва не оказались в руках врага. И ангел сказал: "Взгляни же и увидишь, что чувства, выраженные в словах "разве я сторож брату моему", преобладают в Церкви". И вновь сказал ангел: "Ты - сторож брату своему. Твое исповедание, твоя вера требуют, чтобы ты отвергла себя и пожертвовала для Бога всем, иначе ты недостойна вечной жизни, ибо она дорого куплена для тебя - муками, страданиями и кровью возлюбленного Сына Божьего".

Я видела, что многие люди в различных местах, на востоке и на западе, приобретают ферму за фермой, участок за участком и дом за домом, оправдывая покупки нуждами дела Божьего и говоря, что они занимаются этим, чтобы помочь делу. Они сковывают сами себя настолько, что могут приносить лишь небольшую пользу. Некоторые покупают кусок земли и трудятся на пределе своих сил, только чтобы расплатиться за него. Им не хватает времени, чтобы уделить даже несколько минут молитве и служению Богу, дабы получить от Него силы для преодоления своих трудностей. Эти несчастные по уши увязли в долгах, и когда делу требуется их содействие, они не могут помочь, ибо им прежде надо освободиться от долгов. Но как только они освобождаются от долгов, тут же еще больше отдаляются от дела Божьего, поскольку снова включаются в гонку увеличения своего имущества. Люди льстят себе, утверждая, что идут верным путем, что они могут быть полезны делу, удачно вкладывая вырученные от торговли средства. Они любят истину на словах, а не на деле. Как они любят дело [115] Божье, показывают их труды. Люди любят мир больше, а дело Божье меньше, привлекательность земного для них сильнее, а привлекательность Небесного - слабее. Их сердца там, где их сокровище. Своим примером они говорят окружающим, что намерены остаться здесь, что земля - их дом. Сказал же ангел: "Ты - сторож брату своему".

Многие позволяют себе излишние расходы единственно для того, чтобы ублажить свои чувства, вкусы, в то время как дело Божье сильно нуждается в этих средствах, в то время как некоторые служители Божьи бедно одеты, а их работа терпит урон из-за недостатка денег. И сказал ангел: "Время, в течение которого они будут делать свое дело, скоро пройдет. Их деятельность показывает, что собственное "я" стало для них идолом, и ему они приносят жертву". Прежде всего люди ублажают самих себя, и именно их ощущения можно выразить словами: "Разве я сторож брату моему?" Многие из них получают предостережение за предостережением, но не обращают на них внимания. Собственное "я" для таких людей - главное, и все прочее, по их понятиям, должно быть подчинено ему.

Я видела, что Церковь почти потеряла дух самоотречения и жертвенности, а люди трудятся прежде всего для себя и своей выгоды, и только потом выполняют для дела Божьего то, что они считают посильным, а фактически - ничего. Я видела, что такая жертва неправедна и Бог ее не принимает. Все должны быть заинтересованы в том, чтобы делать максимально возможное для успеха дела. Я видела, что люди, не имеющие имущества, но обладающие физической силой, ответственны перед Богом за то, чем они обладают. Им следует быть прилежными в делах, ревновать о деле Божьем и не считать, будто жертвовать должны лишь те, кто имеет богатство. Я видела, что у них есть возможность для жертвы и что такова их обязанность, так же, как и тех, кто имеет собственность. Но часто люди малоимущие не сознают, что есть много возможностей для самопожертвования, что можно меньше потратить на свою плоть и удовлетворение своих прихотей и желаний, а побольше сэкономить для дела, собирая таким образом себе сокровища на небесах. Я увидела в истине красоту и великолепие, однако стоит лишить ее силы Божьей - и она становится немощной.

[116] Глава II. ВРЕМЯ НАЧАЛА ДНЯ СУББОТНЕГО

Я увидела, что день субботний начинается с вечера, поэтому: "От вечера до вечера празднуйте субботу вашу" (Лев. 23:32). И сказал ангел: "Возьми Слово Божье, читай его, познавай его, и ты не сможешь ошибиться. Читай внимательно, и ты найдешь, что такое вечер и когда он наступает". Я спросила ангела, не смотрит ли Бог неодобрительно на то, что Его народ начинает день субботний так, как это имеет место сейчас. Ангел направил меня к тому времени, когда наш народ только начал праздновать субботу, и провел вместе с народом Божьим до настоящих дней, и я не увидела, чтобы Господь сердился или проявлял неудовольствие за такое празднование субботы. Я спросила, почему в эти последние дни мы должны изменять время начала субботы. И ангел ответил: "Ты поймешь, но не сейчас, не сейчас". Он продолжал: "Если людям дается свет и они этот свет отвергают, тогда грядет осуждение и неодобрение Божье, но до того, как придет свет, нет греха, ибо нет у них света, который бы они отвергли". Я видела, что некоторые братья считали, будто Господь заповедал начинать субботний день в шесть часов вечера, в то время как мне было показано в общем, что он начинается "вечером"; однако из этого сделали вывод, будто вечер начинается в шесть часов. Я видела, что служители Божьи должны сплотиться и объединиться.

Глава III. ПРОТИВНИКИ ИСТИНЫ

Мне было показано дело Стефенсона и Холла из Висконсина. Я видела, как во время нашего пребывания в Висконсине в июне 1854 года они признали, что мои видения - от Бога, но, рассмотрев их и сравнив со своими взглядами на грядущий век (с их представлениями о тысячелетнем Царстве - Прим. ред.), они обнаружили, что видения не согласуются с их воззрениями, и тогда эти люди принесли видения в жертву своему собственному мнению о грядущем веке. И, совершая прошлой весной путешествие на восток, они оба уже имели греховные помыслы и планы. Стефенсон и Холл так держались за свою теорию о грядущем веке, что готовы были любым [117] способом навредить "Ревью". Друзья издания должны пробудиться и делать все возможное, чтобы уберечь детей Божьих от обмана. Стефенсон и Холл объединились с лживыми и испорченными людьми, прекрасно зная об этом. Заявляя о сочувствии и согласии с моим мужем, они (особенно Стефенсон), подобно змею, жалили его в пяту. В то время, как они льстили Дж. Уайту на словах, они же возбуждали Висконсин против "Ревью" и его распространителей. В этом особенно усердствовал Стефенсон. Главной целью обоих было опубликовать теорию грядущего века в "Ревью" или свести к нулю его влияние. И в то время, как мой муж с открытым сердцем, ничего не подозревая и стремясь погасить их зависть, откровенно делился с ними делами и планами издательства и старался помочь им, они выискивали злоупотребления и смотрели на все с завистью. Когда я заметила их происки, ангел сказал об этих людях: "И ты думаешь, ничтожный человек, что ты можешь остановить дело Божье? Ничтожный человек, одно лишь прикосновение Его пальца может повергнуть тебя ниц. Не долго еще Он будет терпеть тебя".

Мое внимание было обращено назад, ко времени возникновения адвентистского учения и даже к еще более раннему периоду, и я увидела, что в обмане, искажении и лжи никого не было равных партии "Вестника". Другие подобные ей объединения испорченных сердцем, выступающие под маской религиозных организаций, не шли с ним ни в какое сравнение. Некоторые честные сердца попали под их влияние, решив, что их заявления имеют, по меньшей мере, хоть какое-нибудь основание и считая этих людей неспособными на такую грубую ложь. Я видела, что эти люди узнают об истинном положении дел. Церковь Божья должна идти прямой дорогой, словно таких людей, как Стефенсон и Холл, нет на земле.

Я видела необходимость сделать решительные усилия с целью показать людям, ведущим нехристианскую жизнь, их ошибки, и если они не изменяют своих привычек, они должны быть отделены от всего драгоценного и святого, ибо Бог вправе иметь чистый и праведный народ, общением с которым [118] Он может наслаждаться. Не бесславьте Его, смешивая чистое с нечистым.

Мне были показаны некоторые люди, переехавшие из восточных штатов в западные. Я видела, что целью их переезда с Востока на Запад должно быть не желание разбогатеть, а завоевание душ для истины. Ангел сказал: "Пусть твоя работа свидетельствует о том, что не для славы или собирания земных сокровищ двигаешься ты на Запад, а для того, чтобы держать и нести знамя истины". Я увидела, что те, кто едет на Запад, должны быть подобны людям, ожидающим своего Господа. Ангел сказал: "Будьте живым примером людям на Западе. Пусть ваша работа покажет, что вы - особенный Божий народ и что у вас особенная миссия - нести миру последнюю весть о прощении и милости. Пусть ваши дела свидетельствуют окружающим, что этот мир - не ваш дом". Я видела, что тем, кто заблудился, следует разорвать вражьи путы и освободиться. Не собирайте сокровищ на земле, а показывайте всей своей жизнью, что вы собираете сокровища на Небесах. Если Бог позвал вас на Запад, значит у Него есть работа, которую вы должны для Него сделать, и это величественная работа. Пусть ваша вера и опыт помогут тем, кто не имеет жизненного опыта. Не позволяйте возникнуть влечению к этому жалкому, запятнанному миру, но стремитесь к Богу, Его славе и к Небесам. Не допускайте заботам и трудностям, связанным со здешними фермами, завладеть вашим сознанием, ибо вы можете находиться в безопасности, размышляя о нетленном наследии Авраама, владельцами которого мы являемся. Пусть ваши привязанности и мысли отойдут от всего земного и устремятся к Небесному.