Свидетельства для Церкви (Том 1) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Елена Г Уайт (ч. 12)

[633] Глава II. ИНСТИТУТ ЗДОРОВЬЯ

В предыдущих Свидетельствах для Церкви я говорила о важности организации адвентистами седьмого дня лечебного учреждения на благо больным, особенно больным и страждущим из наших рядов. Я говорила о возможностях нашего народа собрать средства для этого дела. Я утверждала, что ввиду важности данного направления нашей великой работы, готовящей людей к тому, чтобы с радостным сердцем встречать Господа, наши люди должны чувствовать себя призванными в соответствии со своими возможностями внести часть своих средств на организацию такого учреждения. Я также видела некоторые опасности, с которыми могут столкнуться врачи, управляющие и другой персонал при осуществлении такого предприятия, и указывала на это. Я надеялась, что этих опасностей можно будет избежать, однако, я испытала разочарование и горечь.

Я очень заинтересовалась реформой здоровья, у меня были большие надежды на процветание Института здоровья. Как никто другой, я чувствовала ответственность за его деятельность, ибо я от имени Господа обращалась к братьям и сестрам по поводу института и их долга предоставить ему необходимые средства. Я с великой заинтересованностью и озабоченностью наблюдала за продвижением данной работы. Но когда я заметила, что те, кто руководит ею, сами провоцируют испытания, которые я предвидела и о которых предупреждала в публикациях, а также в личных беседах и письмах, меня охватил ужас. Институт, показанный мне как место, где больные и страждущие могут получать помощь, должен следовать главным принципам: жертвенности, странноприимности, вере и благочестию. Но руководство института начало безответственно призывать вкладывать в него огромные средства с обещанием большой прибыли за вложенные деньги, а братья, занимающие в институте ответственные должности, стали высказывать не просто пожелание, но требование [634] получать за свой труд больше того, чем довольствуются другие работники подобного уровня в великом деле истины и реформы. С болью в сердце я поняла, что ради популяризации этого учреждения среди неверующих, с целью привлечения их средств в институте быстро укоренился дух компромисса, выразившийся как в употреблении обращения "мистер", "мисс" или "миссис" вместо "брат" или "сестра", так и в допущении мирских развлечений, рассматриваемых в качестве невинных шалостей. Увидев это, я сказала, что совсем не такое учреждение было показано мне как место, где больные могут разделить особые благословения Божьи; это нечто совсем другое.

И, несмотря на все случившееся, появились планы постройки более обширного здания, и зазвучали призывы к пожертвованию еще больших денежных сумм. Судя по тому, что делалось, я могла рассматривать все, относящееся к институту, как проклятие для Церкви. И хотя некоторые братья и сестры получили в этом учреждении помощь, его влияние на церковь в Батл-Крике и на собратьев, посещавших институт, было настолько дурным, что все доброе, сделанное там, блекло перед ним. Дурное влияние распространилось также на другие церкви в этом и других штатах, ужасным образом разрушая веру в Бога и вредя истине для настоящего времени. Братья, приехавшие в Батл-Крик смиренными, посвященными и верными христианами, уезжали оттуда почти неверующими. Подобное влияние обычно создавало предубеждение против реформы здоровья у большинства самых смиренных, самых посвященных братьев и уничтожало веру в мои Свидетельства и в истину для настоящего времени.

Таково было положение дел в отношении реформы здоровья и создания Института здоровья, а также связанных с ним вопросов, что и побудило меня высказаться обо всем в Свидетельстве № 13. Я хорошо понимала, что мои слова вызовут ответную реакцию и смятение многих умов. Я знала также, что рано или поздно эта реакция должна проявиться, и чем 635] скорее, тем лучше для блага института и дела в целом. Если работники института ведут работу в неверном направлении, вредя драгоценным душам и делу в целом, то чем скорее это будет обнаружено и исправлено, тем лучше. Чем дальше они зайдут, тем больше могут разрушить, тем сильнее будет реакция и общее разочарование. Неверно нацеленную работу необходимо остановить, дать время на исправление ошибок и вновь начать ее, но уже в правильном направлении.

Грандиозная работа, проделанная для церкви в Батл-Крике прошлой осенью, основательная реформа и обращение к Господу врачей, ассистентов и руководителей Института здоровья, общее согласие между нашими братьями и сестрами во всех частях поля по поводу великой цели, стоящей перед Институтом здоровья, и относительно принципов его управления плюс более чем годичный всесторонний опыт не только в неверном, но и в правильном направлении дают мне основание даже больше, чем прежде, верить в то, что реформа здоровья и Институт здоровья могут достигнуть успеха. И я еще надеюсь увидеть Институт здоровья в Батл-Крике процветающим и во всех отношениях похожим на учреждение, показанное мне Богом. Однако на полное исправление ошибок прошлого и их последствий необходимо время. С Божьим благословением это может быть сделано и будет сделано.

Братья, стоящие во главе данной работы, обратились к народу Божьему за материальной поддержкой на том основании, что реформа здоровья является частью великой работы, связанной с вестью третьего ангела. В этом они правы. Их деятельность является отраслью великой, благотворительной, свободной, жертвенной, милосердной работы Божьей. Тогда зачем же эти братья говорят: "Вложения в институт принесут большую прибыль", "это удачная инвестиция", "это доходно"? Почему бы тогда и о вложениях в издательскую ассоциацию не говорить как о прибыльном деле? Почему бы не сделать именно так, раз уж это две отрасли одного и того же великого, заключительного дела приготовления к пришествию Сына [636] Человеческого? Почему бы не проявить широту взглядов в обоих этих случаях? Но ни устные, ни письменные обращения к друзьям дела Божьего от имени издательского фонда не предлагают такой приманки. Так зачем же тогда говорить наиболее богатым и алчным из среды соблюдающих субботу, что они могут принести большую пользу, вложив свои средства в Институт здоровья, и не только сохранить основной капитал, но и получать с него высокие проценты? Когда братьев призвали пожертвовать средства для издательской ассоциации, они благородно и радостно жертвовали Господу, следуя примеру Призвавшего их, и благословение Божье почило на этой отрасли великого дела. Но я опасаюсь, что Бог не доволен методом собирания средств для Института здоровья и что Его благодать не изольется сполна на это учреждение до тех пор, пока ошибки не будут исправлены. В моем обращении к собратьям по поводу подобных учреждений, опубликованном в Свидетельстве .№ 11, я писала:

"Мне было показано, что у адвентистов седьмого дня нет недостатка в средствах. В настоящее время их главная опасность - накопление собственности. Некоторые братья постоянно умножают свои труды и заботы, чрезмерно перегружая себя. В результате братья почти полностью забывают нужды дела Божьего и духовно умирают. От них требуется жертва Богу, регулярное, систематическое приношение. Жертва не прибавляет достаток, а наоборот - убавляет, поглощает его".

Моя точка зрения по поводу денег такова, что они есть "жертва Богу, приношение", и никогда у меня не было другого взгляда. Но если у вкладчика капитал не только сохраняется, но и приносит определенную прибыль, то где же здесь жертва, которая уменьшается и поглощается? И каким образом уменьшаются опасности, подстерегающие тех соблюдающих субботу, которые накапливают собственность с помощью нынешнего плана распространения акций института? Опасности только увеличиваются, и это используется вкладчиками как еще одно оправдание их алчности. Вкладывая деньги в акции института, которые покупаются и продаются, [637] как любое другое имущество, эти братья не жертвуют. И если уж большие проценты так привлекают их, то жажда наживы, а не дух жертвы побуждает их вкладывать в институт так много, что у них не остается почти ничего для поддержки других, более важных отраслей нашего дела. Бог требует от этих скупых, алчных, мирских людей жертвы для страдающего человечества. Он призывает их пожертвовать часть своего имения страждущим людям, верующим в Иисуса и истину для настоящего времени. Им надо дать возможность действовать с ясным пониманием того, каково может быть решение окончательного суда, ибо написано в пламенных словах Царя царей: "Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: "приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко мне". Тогда праведники скажут Ему в ответ: "Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?" И Царь скажет им в ответ: "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне". Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня". Тогда и они скажут Ему в ответ: "Господи! [338] когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?" Тогда скажет им в ответ: "истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне". И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную" (Мф. 25:34-46).

Обратимся снова к Свидетельству № 11, где я писала:

"Наш народ имеет обильный источник средств, и если все почувствуют важность дела Божьего, оно будет продвигаться без каких-либо финансовых затруднений. Все должны проявить крайнюю заинтересованность в поддержании этого дела. Особенно это относится к людям, вложившим деньги в данное предприятие. Необходимо приготовить подходящее помещение для больных, чтобы, надлежащим образом используя средства и с благословением Божьим, они могли избавиться от своих недугов, научиться вести здоровую жизнь, предотвращая таким образом новое заболевание.

Многие из числа исповедующих истину становятся скупыми и алчными. Таковых необходимо предостеречь. Они собрали так много сокровищ земных, что прилепились сердцем к своему богатству, Много большая часть их сокровищ - на этой земле, и лишь малая - на Небесах, а потому вся их привязанность сосредоточена на земной собственности, а не на Небесном наследии. Ныне для них открывается хорошая возможность использовать свои средства ради страждущего человечества, а также для продвижения дела истины. Это лечебное учреждение никогда не должно оставаться без поддержки. Управители, которым Бог вверил средства, ныне же должны приняться за работу и употребить их для Его славы. Деньги тех, кто от жадности удержал их, из благословения превратятся в проклятие".

В том, что мне было показано и о чем я писала, не было и не подразумевалось ничего иного, кроме того, что сбор средств для данной отрасли нашей работы должен быть основан на щедрости, точно так же, как осуществляется поддержка других направлений великого дела. И хотя перемена нынешнего способа сбора денег на тот, который одобрен Господом, может [639] быть связана с трудностями и потребует времени и усилий, я все же полагаю, что его можно провести с минимальными потерями уже имеющихся средств, а это приведет к решительному увеличению пожертвований, которые нужно будет употребить надлежащим образом для облегчения страданий человечества.

Многие братья, вкладывавшие деньги в акции, не в состоянии подарить их Церкви. Некоторые из них нуждаются как раз в тех средствах, что они вложили в этот фонд. Переезжая из штата в штат, я встречала страждущих, стоящих уже одной ногой в могиле; им следовало бы обратиться в институт, но они не могли туда доехать из-за нехватки денег, в свое время вложенных именно в это самое лечебное учреждение. Они не должны были вносить ни цента. Упомяну лишь о случае, происшедшем в Вермонте. У одного брата, присоединившегося к церкви еще в 1850 году и с тех пор щедро жертвовавшего на различные предприятия, организуемые для продвижения дела Божьего, положение сильно пошатнулось. И все же, когда прозвучал настойчивый призыв о помощи институту, он сделал взнос в размере ста долларов. На собрании в N. он просил помочь своей жене, которая была очень слаба и нуждалась в неотложной помощи. Он разъяснил все обстоятельства и сказал, что если бы имел возможность распоряжаться своей сотней долларов, вложенных в институт, он мог бы на эти деньги послать жену туда на излечение, но при нынешних условиях он не в состоянии сделать этого. Мы отвечали, что ему ничего не следовало вносить в строительство института и что отказать ему в помощи в данном случае было бы неправильно. На этом вопрос был исчерпан. Я без колебаний говорю, что сестру надо бесплатно лечить в институте по крайней мере несколько недель, ибо ее муж располагает средствами лишь на дорогу в Батл-Крик и обратно.

Те, кто неравнодушен к людям, истине и святости, должны и по отношению к институту действовать по принципу жертвенности и щедрости. Я сама вложила пятьсот долларов в акции института и прошу считать это даром, а если мой муж успешно завершит свою очередную книгу, он добавит еще пятьсот. Нам хотелось бы, чтобы те, кто одобряет наш план, [640] писали нам по адресу: Гринвилл, округ Монтколм, штат Мичиган, и называли суммы, которые они желали бы пожертвовать или вложить в акции, содержащиеся в церкви на тех же условиях, кто и акции издательской ассоциации. Когда процесс организации фонда закончится, мы все по мере возможности будем делать столь необходимые дары, и пусть суммы денег, малые и большие, вливаются в него. Пусть внесенные средства расходуются разумно. Пусть издержки на лечение больных будут по возможности продуманными. Пусть общины хотя бы частично оплачивают лечение в институте своих страждущих и достойных помощи бедняков. Пусть слабые здоровьем люди, насколько им позволяют силы, ухаживают за садом около Института здоровья. Они должны делать это не в качестве компенсации за лечение, но с чувством понимания того, что их пребывание в институте стало возможным лишь благодаря щедрости собратьев. Пусть этот труд будет для них одной из лечебных процедур, таких, например, как принятие ванны. Пусть действиями врачей, управителей, ассистентов, пациентов и всех друзей Иисуса, далеких и близких, руководят благотворительность, милосердие, человечность, жертвенность ради блага других, а не заработная плата, не выгодное вложение денег, не доходы и не прибыльные акции. Пусть любовь Христа, любовь к душам, сочувствие к страдающему человечеству руководят всем, что мы делаем в пользу Института здоровья.

Так почему же врач-христианин, верящий, ожидающий и готовящийся к пришествию и Царству Христову, где болезни и смерть бессильны перед святыми, должен получать за свой труд больше, чем, например, христианский издатель или Христианский проповедник? Можно, конечно, говорить, что работа врача более утомительна, но это еще требуется доказать. Пусть он работает по силам и не нарушает те самые законы здоровья, которым он обучает своих пациентов. Работать сверх сил ради того, чтобы лечить больше проповедников или издателей, - не слишком благовидный мотив. Пусть все, кто принимает участие в работе института и получает за это плату, не руководствуются принципом сребролюбия. Никто не должен принуждать себя к работе в институте лишь ради денег, ибо есть люди, которые в состоянии ради любви Христа, ради Его дела, ради Его страждущих последователей заполнить вакансии в институте; [641] и они готовы трудиться верно и радостно, с духом жертвенности. Тем, кто не обладает таким духом, следует оставить институт и уступить место людям, имеющим на это право.

Насколько я могу судить, добрая половина больных христиан, проводящих в институте недели или месяцы, не в состоянии оплатить полностью проезд в Батл-Крик и пребывание там. Не станет ли бедность для приверженцев Господа нашего препятствием на их пути к благословениям, которые Он обильно дает им? Покинем ли мы их в борьбе с двойным бременем - немощью и бедностью? Состоятельные больные, живущие в достатке и комфорте и имеющие возможность нанять работников для выполнения тяжелых работ, могут в неге и покое лечиться дома до полного выздоровления. Им нет надобности обращаться в институт. Но что могут сделать для поправки своего здоровья наши бедные, немощные братья или сестры? У них есть кое-какие возможности, но бедность принуждает их трудиться сверх сил. Они не обладают даже необходимыми жизненными удобствами, такими, как мебель, средства гигиены и вентиляция. Возможно, зимой и летом они живут в той же комнате, в которой стоит еще и кухонная плита, а все их книги, кроме Библии, могут уместиться в одной руке. У них нет денег на приобретение духовных книг, которые они бы могли прочесть и по которым могли бы научиться жить. Эти дорогие братья чрезвычайно нуждаются в нашей помощи. Многие из них являются смиренными христианами. У них есть свои недостатки, какие-то из них настолько серьезны, что являются причиной бедности и нищеты этих людей. И тем не менее они могут лучше исполнять свой долг в настоящее время, чем мы, имеющие средства на улучшение своего состояния и на то, чтобы помочь другим. Таких людей надо терпеливо лечить и с радостью помогать им.

Но и эти люди должны со своей стороны проявлять желание и стремление к обучению. Им надо лелеять дух благодарности [642] Богу и своим собратьям за полученную помощь. Они, обыкновенно, не имеют ни малейшего представления о реальных расходах института на лечение, питание, содержание помещений, отопление и не осознают всей значимости великой работы возвещения истины для настоящего времени и реформы, а также многочисленных призывов нашего народа к щедрости. Они даже не могут себе представить, насколько бедных людей в нашем народе больше, чем богатых, и не понимают значения того ужасного факта, что большинство богатых держатся за свои сокровища и находятся на верном пути к погибели.

Бедным страждущим людям следует разъяснить, что когда они ропщут на свой жребий и на скупость богатых, то совершают в глазах Небес великий грех. Они обязаны прежде понять, что их болезни и бедность - это беды, в большинстве случаев вызванные их собственными грехами, глупостью и ошибками, и если Господь положил на сердце и в сознание Своего народа помогать им, значит, следует внушить этим людям чувство смиренной благодарности Богу и Его народу. Но, со своей стороны, бедняки и неудачники также должны делать все, что в их силах, чтобы помочь самим себе. Если у них есть родственники, которые могут и желают оплатить расходы на их лечение в институте, их надо попросить об этом.

Ввиду того, что количество больных и страждущих, кто в большей или меньшей мере нуждается в помощи института, велико, а также из-за недостатка в настоящее время средств и места, времянахождение таких людей в институте должно сокращаться до необходимого минимума. Им следует идти туда с мыслью получить как можно скорее и как можно больше практических знаний о том, что они должны делать, а чего не должны, чтобы восстановить здоровье и вести здоровый образ жизни. Основной опорой в жизни этих людей должны стать лекции, услышанные ими за время пребывания в институте, и полезные книги, научающие, как вести себя в домашних условиях. Несколько недель, проведенных в институте, могут принести им некоторое облегчение, но окончательное исцеление наступит уже дома при условии соблюдения основ здорового образа жизни. Братья и сестры не должны уповать на то, что врачи вылечат их за несколько недель, а потому им необходимо научиться жить так, чтобы дать природе возможность совершать дело исцеления. Лечение в институте только [643] начинается, и могут потребоваться для его завершения долгие годы здорового образа жизни.

Человек может потратить все, что имеет, на лечение в Институте здоровья, может получить большое облегчение от этого лечения, но затем, вернувшись к своей семье и к своим прежним привычкам, он через несколько недель или месяцев придет в еще худшее состояние, чем даже было до лечения. Он ничего не достиг, он истратил свои ограниченные средства впустую. Назначение реформы здоровья и Института здоровья не похоже на порцию "болеутоляющего" или "мгновенного облегчения", лекарств, снимающих боль на короткое время. Ни в коем случае! Их великое предназначение - научить людей, как жить, чтобы предоставить природе возможность сопротивляться болезни и победить ее.

Страждущим из нашего народа я хочу сказать: "Не падайте духом. Бог не оставляет Свой народ и Свое дело. Дайте знать врачам о состоянии своего здоровья и о вашей возможности оплатить расходы на ваше содержание в Институте здоровья, Батл-Крик, штат Мичиган. Если вы больны, истощены или ослаблены - не медлите, а то ваш случай станет безнадежным. Пишите немедленно". Но вновь я должна сказать беднякам: "В настоящее время для оказания вам помощи может быть сделано лишь немногое, ибо собранные на сегодняшний день средства истрачены на покупку материалов и постройку зданий. Делайте для себя сами все, что возможно, и другие помогут вам".

Глава III. КРАТКИЙ ОЧЕРК ОПЫТОВ

с 21 октября до 22 декабря 1867 года

Вот и закончилась наша работа в церкви в Батл-Крике. Несмотря на усталость, мы были бодры духом из-за хороших результатов нашей деятельности. С радостью мы присоединились к брату Дж. Н. Эндрюсу на его долгом пути в штат Мэн. По дороге мы провели собрание в городе Рузвельт, штат Нью-Йорк. Свидетельство №13 сделало свое дело, и братья, принимавшие участие в общем недовольстве, начали видеть [644] все в истинном свете. На этом собрании нам пришлось изрядно потрудиться и дать братьям и сестрам определенные свидетельства. Многие отступники и грешники исповедовали свои грехи и обратились к Господу.

Наша работа в штате Мэн началась с конференции, состоявшейся 1 ноября в местечке Нориджуок. Собрание было многочисленным. Как обычно, мы с мужем представили ясное и определенное свидетельство в пользу истинной и надлежащей дисциплины, но против разного рода заблуждений, неразберихи, фанатизма и беспорядков, появляющихся, само собой разумеется, при недостатке дисциплины. Это свидетельство особенно своевременно подходило к состоянию дел в штате Мэн. Люди, одержимые бесом беспорядка, говорящие, что они хранят субботу, восставали и стремились посеять на конференции недовольство. С помощью сатаны они достигли некоторых успехов. Подробности всего этого печальны, и нет надобности приводить их здесь.

В то же время необходимо сказать, что из-за духа мятежа, критиканства, ребяческой зависти, ропота и жалоб наша работа в штате Мэн, которая должна была быть завершена в течение двух недель, потребовала семи недель самого мучительного, тяжелого и неприятного труда. Пять недель было потеряно - даже хуже, чем потеряно, - в штате Мэн, а наш народ в других местностях Новой Англии, в штатах Нью-Йорк и Огайо, был лишен возможности побывать на пяти больших собраниях. Однако мы покидали этот штат с утешением от того, что все братья и сестры исповедали свой грех - участие в мятеже, некоторые же неверующие стали искать Господа и приняли истину. Описанное ниже относительно служителей, порядка и организации особенно характерно для положения дел в штате Мэн.

[645] Служители, порядок и организация

Некоторые служители впадают в заблуждение, полагая, что должны говорить с надрывом, громко и быстро. Им следует понять, что шумная, громкая и быстрая речь не является доказательством присутствия силы Божьей. Хорошее впечатление производит не сила голоса. Служители должны исследовать Библию, основательно вооружиться доказательствами нашей веры и упования и только затем, полностью владея своим голосом и чувствами, представлять наши доктрины таким образом, чтобы люди могли все спокойно взвесить и принять решение. И когда служители почувствуют силу доказательств, представляемых ими в виде торжественной, испытывающей истины, у них появится ревностность по рассуждению. Дух Божий освятит их души и истину, проповеданную ими; тогда они, напояя других, сами будут напоены.

Я видела, что кое-кто из наших служителей не понимает, как сохранить свое здоровье, чтобы быть в состоянии без устали совершать большую работу. Служителям не следует изнурять себя громкими и долгими молитвами. Нет никакой необходимости в молитве напрягать горло и легкие. Ухо Божье всегда открыто, чтобы услышать мольбу, исходящую из сердец Его смиренных служителей, и Он не требует, чтобы служители чрезмерно напрягались при обращении к Нему. Это и есть совершенное доверие, твердая надежда, верное упование на обетования Божьи, простая вера в то, что Он есть, в то, что Он вознаградит всех усердно ищущих Его и превозмогающих в молитве.

Служители должны дисциплинировать себя, научиться совершать большую работу в короткое время, отведенное для этого, и вместе с тем сохранять такой высокий уровень здоровья, чтобы, если потребуются дополнительные усилия, у них оставался необходимый резерв жизненных сил. Иной раз для [646] какой-нибудь работы требуется напряжение всех сил, но если запас крепости был ранее израсходован и служители не в состоянии сделать это усилие - все их труды сойдут на нет. Временами приходится концентрировать всю умственную и физическую энергию на представлении доказательств в наиболее ясном свете, излагать их перед людьми самым конкретным образом, чрезвычайно сильными призывами побуждая людей вернуться в Отчий дом. Когда для людей наступает момент и они оставляют вражьи ряды и переходят на сторону Господа, у них начинается самая суровая и напряженная борьба. Сатана и его ангелы не желают, чтобы кто-либо из служивших под знаменем тьмы встал под окропленное кровью знамя Князя Еммануила.

Мне были показаны противостоящие воинства, продолжающие мучительную борьбу, и ни одно из них не могло победить другое. И вот, наконец, верные осознали, что их крепость и сила тают, что они не смогут одолеть своих врагов, если не предпримут решительного штурма и не овладеют их оружием. И тогда с риском для жизни верные собрали все свои силы и устремились на противника. Битва состоялась страшная, но победа была достигнута и укрепления взяты. И если бы в этот критический момент воинство было ослаблено и изнурено, то оно не смогло бы нанести последний удар и полегло бы перед укреплениями врага. Вся борьба, которая велась днями, неделями и даже месяцами, оказалась бы напрасной, много жизней было бы принесено в жертву - и ничего не было бы достигнуто.

Нас ожидает подобная работа. Большинство людей убеждены, что мы имеем истину, но нечто, подобное железным оковам, удерживает их, и они не отваживаются встать на нашу сторону, опасаясь возможных последствий. Многие из них находятся на перепутье, и необходимы особые, сильные, конкретные призывы, чтобы побудить этих людей сложить оружие и занять свое место на стороне Господа. Именно в столь критический момент сатана бросает свои лучшие отряды на окружение этих душ. И если служители Божьи переутомились, [647] истратив запас своих физических и умственных сил, они решают для себя, что ничего больше нельзя сделать, вообще оставляют поле боя и начинают развивать деятельность где-нибудь в другом месте. Таким образом, все, или почти все потраченное время, средства и труды идут прахом. Да лучше было бы, если б там вообще не начиналась работа, ибо после того, как народ под глубоким влиянием Духа Божьего подошел к моменту принятия решения, а затем был покинут служителем и потерял интерес, сделав свой выбор против свидетельств, трудно будет вновь обратить его сознание и пробудить интерес к этому предмету. Увы, во многих случаях эти люди принимали последнее решение.

Если бы служители сохраняли запас сил, тогда в любом месте, где, кажется, чрезвычайно нелегко трудиться, они предпринимали бы самые серьезные усилия, делали самые пламенные призывы, самые точные обращения, подобно доблестным воинам в критический момент наносили бы врагу разящий удар и добивались победы. Люди тогда получили бы силу сокрушить оковы сатаны и принять решение в пользу вечной жизни. Хорошо организованный труд в надлежащее время сделает длительные усилия успешными, но стоит оставить поле боя хотя бы на несколько дней, и дело скорее всего потерпит крах. Служители должны посвятить себя миссионерской работе и научиться правильно распределять свои силы.

Некоторые служители, начиная цикл собраний, бывают очень ревностными, взваливают на себя бремена, нести которые от них Бог не требует, изнуряют себя пением, долгими и громкими молитвами и проповедями, а затем изнемогают, и им обязательно надо возвращаться домой на отдых. Чего же они достигли этими усилиями? Буквально ничего. У работников были и дух, и пыл, но им недоставало понимания. Они не проявили себя мудрыми полководцами. Они воспользовались колесницей чувств, но одним только этим не достигнуть победы над врагом. Его укрепление не было взято.

Мне было показано, что служители Христа должны дисциплинировать себя для борьбы. Полководцу в деле Божьем требуется больше мудрости, чем генералам, занятым в земных [648] баталиях. Избранные Богом служители связаны с великой работой. Они воюют не просто против людей, но против сатаны и его ангелов. Здесь требуется мудрое руководство. Служителям надлежит исследовать Библию и целиком посвятить себя работе. Когда они начинают свою деятельность в каком-либо месте, они должны быть в состоянии преподать основы нашей веры не криком, не бурным волнением, но кротко и благоговейно. Сила, способная убедить, состоит в неопровержимых доказательствах, представленных в кротости и страхе Божьем.

В эти опасные последние дни для работы требуются талантливые служители Христа, сильные в слове и учении, хорошо знающие Писание и понимающие основание нашей веры. Мне были показаны те тексты Священного Писания, значения которых некоторые служители не понимают: "Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением" (1 Петр. 3:15), "Слово ваше (да будет) всегда с благодатию, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому" (Кол. 4:6), "Рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины, чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю" (2 Тим. 2:24-26).

От мужа Божьего, от служителя Христова требуется, чтобы он основательно подготовился к благим делам. Напыщенные, высокомерные служители не годятся для этой благой работы. Вместе с тем за кафедрой необходимо соблюдать внешнее приличие. Служитель Евангелия обязан следить за своей осанкой. Если он представитель Христа, его манеры, его поза, его мимика и жесты должны быть таковы, чтобы не вызывать отвращение у смотрящих на него. Служители обязаны иметь хорошие манеры. Они должны отказаться от грубого поведения, неуклюжей осанки, странных жестов, но развивать [649] в себе смиренное достоинство. Им следует одеваться соответственно своему положению. Их речь должна быть во всех отношениях торжественна и хорошо выверена. Мне было показано, что нельзя употреблять грубые, непристойные выражения, рассказывать для развлечения анекдоты или вызывать смех комическими иллюстрациями. Саркастическую насмешку и передразнивание оппонента Бог также не одобряет. Служителям не следует думать, что они не смогут усовершенствовать свой голос или манеры - многое может быть исправлено. Голос можно развить и поставить так, что даже самые продолжительные проповеди не повредят голосовым связкам.

Служителям следует любить порядок, дисциплинировать себя - и тогда они с успехом смогут дисциплинировать Церковь Божью и учить ее членов согласованно трудиться, подобно хорошо обученному отряду воинов. Если дисциплина и порядок необходимы для успешных действий на поле брани, то еще в большей степени они нужны в нашей борьбе, ибо цель ее величественней и возвышенней, чем в земных битвах. В нашей борьбе на карту поставлены вечные интересы.

Ангелы действуют согласованно. Все их движения характеризуются совершенным порядком. Чем точнее мы подражаем гармонии и порядку воинства ангелов, тем успешнее будут усилия этих Небесных посредников в наших интересах. Но если мы не осознаем необходимости в согласованности действий, если мы проявляем беспорядок, недисциплинированность и неорганизованность в своем поведении, ангелы, отличающиеся строгой организацией и совершенным порядком, не смогут успешно трудиться для нас. Они с огорчением повернут назад, ибо не уполномочены благословлять неразбериху, разброд и неорганизованность. Тот, кто желает сотрудничать с Небесными посланцами, должен трудиться в унисон с ними. Если человек помазан свыше, он всеми своими силами будет поощрять порядок, дисциплину и единство действий - и тогда ангелы Божьи смогут сотрудничать с ним. Но никогда, никогда эти Небесные вестники не поддержат [650] распущенность, неорганизованность и беспорядок. Все это зло является результатом усилий сатаны ослабить нашу крепость, лишить нас бодрости и воспрепятствовать нашей успешной деятельности.

Сатане хорошо известно, что успех сопутствует только порядку и согласованным действиям. Он хорошо знает, что все, связанное с Небесами, находится в совершенном порядке, а действия ангельского воинства отмечены подчинением и строгой дисциплиной. Усилия сатаны направлены на то, чтобы увести так называемых христиан настолько далеко от Небес, насколько это в его силах, а посему он обманывает даже народ Божий, заставляя людей верить в то, что порядок и дисциплина несовместимы с духовностью, что единственно безопасный путь для них - идти каждому своей дорогой и обособляться от единого тела Христова, которое трудится, устанавливая порядок и согласованность действий. Все усилия по наведению порядка такие "христиане" рассматривают как опасность, как ограничение своих якобы законных прав, а потому боятся порядка, называя его проявлениями папства. Эти обманутые души считают достойной похвалы свою свободу мыслить и действовать независимо. Они не принимают ничего, сказанного людьми. Они не чувствуют ответственности ни перед кем. Мне было показано, что особая работа сатаны - возбуждать в людях мысли, что будто бы Божий порядок подавляет их личность, и заставлять их выбирать собственный курс поведения, независимый от собратьев.

Мне было указано на сынов Израилевых. Уже вскоре после исхода из Египта в их среде была строжайшая дисциплина. В Своем Провидении Бог приготовил Моисея встать во главе войска Израильского. Египтяне сделали его могучим воином, рассчитывая на то, что именно он будет водить в битвы полчища, ибо по таланту полководца Моисею не было равных. Господь не допустил, чтобы в служении святилища принимало участие произвольно выбранное колено. Он тщательно определил порядок ношения Ковчега Завета, назначив для этой цели особую семью из колена Левиина. Когда для блага народа и для славы Божьей было необходимо разбить шатры в определенном месте. Бог высказывал Свою волю, останавливая [651] облачный столп прямо над местом святилища, где этот столп и оставался до тех пор, пока Он не призывал иудеев двигаться в путь. Во время всех их передвижений требовалось соблюдать совершеннейший порядок. Каждое колено несло знамя с отличительными знаками дома своих отцов, и каждое колено должно было располагаться под своим знаменем. Воинство начинало движение вместе с ковчегом, и разные колена шли в определенном порядке, каждое под своим знаменем. Левитам Господь определил находиться посередине и нести ковчег, причем Моисей и Аарон шли только впереди ковчега, а сыновья Аарона следовали рядом с ними с трубами. Они должны были получать от Моисея указания и передавать их народу посредством звуков трубы. Существовала особая система звукового оповещения, которую народ понимал и согласно которой действовал.

Прежде всего подавался особый сигнал, призывающий ко вниманию, а затем, когда все были готовы, до слуха людей доносился определенный звук, которому надо было повиноваться. Звуки труб подавались в строгом порядке, и никому не было никакого извинения за путаницу в передвижении. Вождь каждого отряда определял нужное направление движения, и все, кто был внимателен, знали, что надлежит делать. Если кто-либо не повиновался требованиям, данным Богом Моисею, а Моисеем - народу, такой человек наказывался смертью. Не было никакого оправдания тем, кто не знал этих требований, ибо они могли не знать их только по собственной вине, поэтому должны были безропотно принять наказание за свои проступки. Если кто-либо из иудеев не знал воли Божьей относительно себя - это было их личной виной. Они имели такую же возможность получить необходимое знание, как и другие представители народа, а потому грех незнающих и непонимающих был так же велик в глазах Божьих, как если бы они все знали, а затем согрешили. [652]

Господь избрал особую семью из колена Левиина для того, чтобы носить ковчег, а прочие левиты специально были определены Богом переносить святилище и его оборудование, а также ставить и разбирать скинию. Если какой-нибудь человек из любопытства или пренебрегая порядком оставлял свое место и прикасался к какой-либо части святилища или его обстановки или даже приближался к какому-нибудь из служителей скинии, он также наказывался смертью. Бог возложил перенос, установку и разборку скинии не на случайно выбранное колено, но на людей избранных, которые могли оценить всю святость выполняемой ими работы. Эти люди, назначенные Богом, должны были внушить народу уважение к особой святости ковчега, а также ко всему тому, что к нему относится, дабы люди не смотрели на эти предметы без осознания их святости и не были исторгнуты из среды Израиля. На все, имеющее отношение к святейшему месту, должно взирать с благоговением.

Странствия детей Израилевых достаточно подробно описаны: избавление, которое Господь совершил для них, их совершенная организация и особый порядок; их же грех, когда они роптали против Моисея, а значит, и против Бога, их прегрешения, их восстания, их наказания и их кости, лежащие в пустыне, - все произошло из-за нежелания подчиниться мудрому Божьему водительству. И эта правдивая картина показана нам как предостережение не следовать примеру непослушания иудеев, дабы, подобно им, не погибнуть.

"Но не о многих из них благоволил Бог; ибо они поражены были в пустыне. А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы. Не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: "народ сел есть и пить, и встал играть". Не станем блудодействовать, как некоторые из них блудодействовали, и в один день погибло их двадцать три тысячи. Не станем искушать Христа, как некоторые из них искушали и погибли от змей. Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли [653] от истребителя. Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков. Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Кор. 10:5-12). Неужели Бог перестал быть Богом порядка? Нет, Он и сейчас Тот же, что и прежде. Апостол Павел сказал: "Бог не есть Бог неустройства, но мира" (1 Кор. 14:33). Он ныне так же тщательно следит за порядком, как и тогда. И Он рассчитывает на то, что мы усвоим уроки дисциплины и организации, беря за пример совершенный порядок, учрежденный во дни Моисея для блага детей Израилевых.

Дальнейшие труды

Опыты, пережитые с 23 декабря 1867 года по 1 февраля 1868 года

Я подвожу краткий итог прошедшим событиям, и, как мне кажется, лучше всего можно представить нашу работу вплоть до собрания в Вермонте по письму, которое я написала сыну в Батл-Крик 27 декабря 1867 года:

"Мой дорогой сын Эдсон! Я сейчас сижу за столом брата Д. Т. Бордо, в Западном Эносбурге, штат Вермонт. После окончания собрания в Топшеме, штат Мэн, я чрезвычайно устала. Укладывая чемодан, я совершенно валилась с ног от утомления. Последнее, что я должна была сделать в этом месте, - собрать семью брата А. и провести с ними беседу. Я беседовала с этой дорогой семьей, высказывая им слова поддержки и утешения, а также провела исправительную работу с одним их родственником. Все, что я сказала, было принято полностью, а затем последовало слезное исповедание грехов, принесшее брату и сестре А. большое облегчение. Эта тяжелая работа сильно измотала меня.

Когда мы уселись в экипажи, я прилегла и отдыхала около часа. Мы намеревались тем же вечером в местечке Уэстбрук, штат Мэн, встретиться с собратьями из Портленда и его окрестностей. [654] Мы остановились в гостеприимном доме брата Мартина. После полудня я от усталости не могла даже приподняться, но поскольку меня настойчиво приглашали посетить вечернее собрание, мне пришлось пойти в школьное здание, хотя я не чувствовала в себе сил говорить к народу. Здание было заполнено глубоко заинтересованными слушателями. Брат Эндрюс открыл собрание кратким вступительным словом, затем твой отец сделал несколько замечаний. Потом встала я и, сказав несколько слов, вдруг почувствовала второе дыхание, моя слабость оставила меня, и около часа я говорила совершенно свободно. Я чувствовала невыразимую благодарность Богу за помощь, данную так своевременно. На собрании в среду я почти два часа легко говорила о реформе здоровья и одежды. То, что мои силы так неожиданно восстановились, хотя перед этими двумя собраниями я чувствовала полное изнеможение, было для меня источником великого ободрения.

Мы радовались тому, что навестили семью брата Мартина, и надеемся, что их дорогие дети отдадут свои сердца Христу и вместе с родителями будут участвовать в христианской борьбе, чтобы, когда победа будет достигнута, получить бессмертие.

В четверг мы снова вернулись в Портленд и ужинали в семье брата Гауэлла. Мы провели с ними особую беседу, которая, как мы надеемся, была им на благо. Мы проявили глубокий интерес к жене брата Гауэлла. Ее материнское сердце сильно страдало, ибо она стала свидетелем болезни и смерти своих детей, ныне упокоившихся во гробе. С усопшими все будет в порядке. Матери следует все же искать истину и собирать сокровища на Небесах, чтобы, когда Жизнедатель придет освободить узников из великой темницы смерти, отец, мать и дети смогли встретиться, а разорванные звенья семейной цепи - вновь соединиться, дабы никогда больше не разлучаться.

Брат Гауэлл подвез нас на станцию в своем экипаже, и мы как раз успели к отходу поезда. Мы ехали пять часов и прибыли в город Манчестер, где на вокзале нас уже ожидал брат А.У. Смит, чтобы отвезти в свой дом. Мы надеялись хотя бы [655] один вечер отдохнуть, но оказалось, что мы нужны множеству людей. Они прошагали девять миль из Амхерста, чтобы провести вечер с нами. Мы имели с ними приятную беседу, полезную, как мы надеемся, для всех. Разошлись около десяти часов вечера. На следующий день рано утром мы оставили гостеприимный дом брата Смита, чтобы следовать в Вашингтон. Это было медленное, утомительное путешествие. Мы сошли с поезда в Хилсборо, где нас уже ждали, чтобы отвезти за двенадцать миль в Вашингтон. У брата Колби в санях нашлись шерстяные одеяла, и первые несколько миль пути нам было весьма удобно. Но дальше стало мало снега, поднялся ветер, а последние две мили пошел дождь со снегом и бил нам в глаза, вызывая боль и холод. Наконец мы нашли приют в доме доброго брата К.К. Фарнсворта. Его семья сделала все, что могла, для нашего удобства, и были приняты все меры, чтобы мы, насколько это возможно, могли отдохнуть. Но этого было так мало, уверяю тебя.

В субботу твой отец проповедовал до полудня, а затем, после двадцатиминутного перерыва, я представила свидетельство, обличающее некоторых братьев, употребляющих табак, а также брата Болла, который укреплял руки наших врагов, высмеивая наши видения и публикуя желчные статьи против нас в журнале "Кризис" в Бостоне и в газете "Надежда Израиля", издаваемой в Айове. Вечернее собрание было назначено у брата Фарнсворта. В присутствии членов церкви твой отец попросил брата Болла сформулировать свои возражения против видений и дать возможность ответить на них. Таким образом и был проведен этот вечер. Брат Болл проявил большое упорство и противодействие. Он согласился с некоторыми нашими утверждениями, но держался своего мнения достаточно твердо. Брат Эндрюс и твой отец высказывались ясно, объясняя непонятные ему вопросы и обличая его неправильное отношение к адвентистам седьмого дня. Мы чувствовали, что в тот день мы сделали лучшее, что могли, чтобы ослабить силы врага. Наше собрание продолжалось до десяти часов [656] вечера.

На следующее утро мы вновь собрались в молитвенном доме. Говорил твой отец. Но перед его проповедью враг внушил одному бедному, слабому брату, что тот имеет для церкви чудесную весть. Брат не совсем уверенно ходил по комнате, говорил пустое, стенал, кричал, с ним творилось нечто ужасное, чего, казалось, никому не понять. Мы старались открыть глаза исповедующим истину, хотели показать им, насколько их состояние ужасно и мрачно, насколько они отступили от Бога; мы делали все, чтобы они признали это, обратившись таким образом к Господу с искренним раскаянием, дабы и Он обратился к ним и исцелил их отступничество. Сатана пытается помешать работе, воздействуя на этого бедного, сбитого с толку человека, дабы вызвать отвращение у тех, кто хочет поступать благоразумно. Тогда я встала и представила ясное свидетельство этому человеку. Он два дня ничего не ел, а сатана обманул его и довел до того, что человек просто перестал контролировать себя.

Затем проповедовал твой отец. После этого у нас был небольшой перерыв, по окончании которого я постаралась рассказать о реформе здоровья и одежды, а также представила ясное свидетельство для тех, кто препятствует спасению молодежи и неверующих. Бог помог мне определенно высказаться относительно брата Болла и именем Господа указать ему на то, что он делает. Брата мои слова сильно тронули.

Вечером снова состоялось собрание у брата Фарнсворта. Во время собраний стояло ненастье, но брат Болл не пропустил ни одного из них. Поднимался один и тот же вопрос - обсуждение его поведения. И если когда-либо Господь помогал человеку говорить, то это случилось в тот вечер с братом Эндрюсом, когда он подробно остановился на вопросе страданий ради Христа. Был упомянут случай Моисея, который "отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение, и поношение Христово почел [657] большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние" (Евр. 11:24-26). Брат Эндрюс указал, что это один из многих случаев, когда поношение Христово было оценено выше земных богатств и почестей, высоких титулов, ожидания короны и царской славы. Взор веры был направлен на славное грядущее, и будущее воздаяние казалось настолько великим, что обесценивало все земные сокровища. Дети Божьи переносили насмешки, бичевание, оковы и тюремное заключение, их побивали камнями, искушали, вынуждали странствовать в овечьих и козьих шкурах, они терпели лишения, страдания и мучения, но, укрепившись надеждой и верой, они называли эти страдания легкими. Будущая, вечная жизнь настолько ценна для них, что они считали свои страдания незначительными по сравнению с грядущей наградой.

Брат Эндрюс привел в качестве примера одного верного христианина, которому предстояла мученическая казнь за веру. Брат-христианин беседовал с ним о силе христианской надежды, о том, сможет ли она укрепить его, когда плоть его будет пожирать огонь. Он просил брата, идущего на костер, подать знак, что христианская вера и надежда сильнее ярости пожирающего огня. Он также ожидал своей очереди, и это должно было укрепить его в огне. Первый христианин обещал подать ему такой знак. Его вели к позорному столбу на виду у праздной, любопытной толпы, собравшейся поглазеть на сожжение христианина и осыпавшей его насмешками и бранью. Дрова были уложены, огонь зажжен, и второй христианин сосредоточил свое внимание на страданиях и смертных муках своего брата, чувствуя, что многое зависит от поданного знака. А огонь разгорался и разгорался. Тело уже начало чернеть, но знака не было. Ожидавший казни брат не мог оторвать взгляда от страшного зрелища. Уже руки мученика обгорели, и он, казалось, не подавал признаков жизни. И вот когда все решили, что огонь сделал свое дело и что казненный испустил дух, вдруг среди пламени две обожженные руки поднялись к Небесам. Брат-христианин, чье сердце уже ослабло, [658] увидел этот желанный знак, и сильное волнение пронизало все его существо и обновило его веру, надежду и мужество. Он заплакал слезами радости.

Когда брат Эндрюс рассказывал о почерневших, обгоревших руках, вздымающихся из пламени, он сам плакал, как дитя. Почти все присутствующие рыдали. Это собрание закончилось около десяти часов вечера. Тучи мрака рассеялись. Брат Хемингуэй поднялся и сказал, что он был полным отступником, ибо употреблял табак, противился видениям и преследовал жену за то, что она верила им. Брат уверил всех, что больше не будет так себя вести. Он попросил прощения у жены и у всех нас. Его жена ответила ему с большим чувством. Его дочь и некоторые другие братья и сестры поднялись для молитвы. Брат заявил, что свидетельства сестры Уайт, по всему видно, ниспосланы непосредственно от Небесного престола и что он никогда больше не посмеет выступать против них.

Тогда и брат Болл сказал, что если все обстоит подобным образом, как мы это представили, его дело плохо. Он заявил, что осознал свое многолетнее отступление и то, что он препятствовал молодежи получить спасение. Мы возблагодарили Бога за его обращение и решили рано утром в понедельник отправиться в город Брейнтри, штат Вермонт, для встречи приблизительно с тридцатью верующими. Но погода была слишком холодной, ветреной, ненастной для двадцатипятимильной поездки в санях после таких тяжелых трудов, и мы решили остаться и продолжить работу в Вашингтоне, пока брат Болл не примет решение за истину он или против, дабы церковь освободилась от обстоятельств, связанных с его заблуждением.

Собрание в понедельник началось в десять часов утра. На нем присутствовали братья Родмен и Ховард. На это собрание был послан брат Ньюэлл Мид, почти такой же слабый и нервный, как твой отец во время последней болезни. Снова разбиралось положение дел в церкви, и самому строгому порицанию подверглись те, кто препятствует ее благосостоянию. [659] Мы чрезвычайно ревностно умоляли этих братьев обратиться к Богу и развернуться в правильную сторону. Господь помогал нам в этой работе. Брат Болл осознал свое состояние, но преобразовывался медленно. Его жена глубоко ему сочувствовала. Наше утреннее собрание закончилось в три или четыре часа пополудни. Все это время мы попеременно занимались серьезной работой с необращенной молодежью. Мы решили, что вечернее собрание начнется в шесть часов.

Непосредственно перед тем как идти на собрание, я вспомнила кое-что интересное из данных мне раньше видений, о чем и рассказала братьям Эндрюсу, Родмену, Ховарду, Миду и некоторым другим. Мне казалось, что ангелы рассеивают тучи и открывают дорогу лучам света с Небес. Темой видения была избрана жизнь Моисея. Я воскликнула: "О, если бы я имела талант живописца, чтобы запечатлеть пребывание Моисея на горе!" Он был еще крепок силами, или, на языке Священного Писания, его крепость "не истощилась". Его взор с годами не затуманился, и тем не менее на этой горе он должен был умереть. Ангелы схоронили его, однако Сын Божий вскоре сошел, воскресил Моисея из мертвых и взял на Небо. Но прежде Бог дал ему увидеть благословленную Им Землю Обетованную. Она стала как бы вторым Едемом. Это видение прошло перед взором Моисея, подобно панораме. Ему было показано явление Христа при Его первом пришествии, отвержение Его иудейским народом и Его крестная смерть. Затем Моисей увидел Второе пришествие Христа и воскрешение праведных. Я также говорила о встрече двух Адамов - первого Адама и второго Адама - Христа, когда сад Едемский снова расцветет на земле. Подробности этого интересного видения я решила поместить в Свидетельство № 14. Братьям хотелось, чтобы все это я повторила на вечернем собрании.

Наше собрание в тот день прошло особенно торжественно. В воскресенье вечером на душе у меня было так тяжело, что я плакала навзрыд около получаса. В понедельник был [660] сделан торжественный призыв, и Господь вернул Себе души людей. Во вторник утром я шла на собрание с небольшим облегчением. Я очень легко говорила в течение часа о том, что мне было показано в видении, упомянутом выше. Наше собрание было осенено благодатью. Брат Ховард плакал, как дитя, равно как и брат Родмен. Брат Эндрюс проповедовал ревностно и трогательно, со слезами на глазах. Брат Болл поднялся и сказал, что ему кажется, что два духа этим вечером были около него. Один из них говорил ему: "Можешь ли ты сомневаться, что данное свидетельство сестры Уайт ниспослано с Небес?" А другой дух представил перед ним те возражения против нас, которыми он снабдил врагов нашей веры. И брат Болл сказал: "О, если бы я мог избавиться от всех этих сомнений, я бы осознал все зло, которое причинил сестре Уайт. Я на днях отослал несколько статей в газету "Надежда Израиля". О, как бы я хотел вернуть их назад!" Он сильно расчувствовался и горько плакал. Дух Господень пребывал на собрании. Казалось, ангелы Божьи летают очень близко и отгоняют злых духов. Проповедник и народ плакали, как дети. Мы почувствовали, что обрели почву под ногами и что силы тьмы удалились. Наше собрание закончилось на доброй ноте.

Мы назначили еще одно собрание на следующий день на десять часов утра. Я говорила о смирении и прославлении Христа. Брат Болл сидел рядом со мной, и все время, пока я свидетельствовала, плакал. Я говорила около часа, а затем мы начали трудиться для молодежи. Родители привели на собрание детей для благословения. Брат Болл встал и смиренно покаялся в том, что в семье он вел себя не должным образом. Он покаялся перед женой и детьми, признавшись, что находился в отступлении и был для них не помощью, а препятствием. Слезы обильно текли из его глаз, его сильное тело содрогалось, рыдания душили его, когда он изливал свою душу.

Брат Джейсон Фарнсворт также находился под влиянием брата Болла и не во всем был согласен с адвентистами, соблюдающими субботу. Он исповедал это со слезами на глазах. [661] Затем мы обратились с искренним призывом к детям, и тринадцать из них поднялись и выразили желание стать христианами. В их числе были и дети брата Болла. Один или двое из них покинули собрание из-за необходимости вернуться домой. Один молодой человек лет двадцати прошагал около сорока миль, чтобы увидеть нас и услышать истину. Он не исповедовал никакой религии, но прежде чем покинуть собрание, он встал на сторону Господа. Это было одно из самых лучших собраний, и по его окончании брат Болл подошел к твоему отцу, со слезами покаялся в своей неправоте перед ним и попросил прощения. Потом он подошел ко мне и покаялся, что причинил мне большой вред. Он спросил: "Можешь ли ты простить меня и молиться, чтобы и Бог простил меня?" Мы уверили его, что нам следует простить его, как и мы сами надеемся быть прощенными Богом. Мы все расстались в слезах, чувствуя, что благодать Божья почила на нас. Вечером собрания не было.

В четверг мы поднялись в четыре часа утра. Ночью начался дождь и продолжался до того времени, когда мы решились поехать за двадцать пять миль в Беллоуз-Фоллс. Первые четыре мили были чрезвычайно трудны, так как мы выбрали уединенную дорогу напрямик через поля, чтобы объехать крутые склоны холмов. Мы ехали по рытвинам и ухабам и чуть не вываливались из повозки. Перед восходом солнца буря стихла, а когда мы добрались до хорошей дороги, наши сани легко заскользили. Установилась отличная погода, и такого чудесного дня для поездки мы не могли припомнить. Прибыв в Беллоуз-Фоллс, мы обнаружили, что на час опоздали к скорому поезду, а до отправления пассажирского тоже оставалось около часа, так что мы никак не смогли бы попасть в Сент-Олбанс раньше девяти часов вечера. Мы взяли места в хорошем вагоне, разложили ужин и насладились своей простой пищей. Затем мы, по возможности, приготовились ко сну.

Когда я спала, кто-то энергично потряс меня за плечо. Я открыла глаза и увидела женщину приятной наружности. Она сказала: "Ты не узнаешь меня? Я сестра Чейз. Сейчас поезд на станции Уайт-Ривер и будет стоять здесь несколько минут. Я живу недалеко отсюда. Каждый день в течение этой недели [662] я прихожу к поезду в надежде увидеть вас". Тогда я вспомнила, как я обедала в ее доме в Ньюпорте. Она была так рада увидеть нас. По всей округе только ее мать и она соблюдали субботу. Ее муж работал проводником на железной дороге. Она очень быстро говорила. Поскольку сестра Чейз не могла посещать собрания, то постоянно читала "Ревью". Ей хотелось иметь книги для распространения среди соседей. Самой ей приходилось работать, чтобы купить книги и газету для себя. У нас состоялась полезная, хотя и краткая беседа. Но поезд тронулся, и нам пришлось расстаться.

В Сент-Олбанс мы встретили братьев Гоулда и А.К. Бордо. У брата Бордо был удобный крытый фургон, запряженный парой лошадей. Но двигался он так медленно, что мы достигли Эносбурга только после часа ночи. Мы очень устали и продрогли, легли отдыхать после двух часов и проспали до семи часов утра.

Субботним утром у нас состоялось многочисленное собрание; люди приехали, несмотря на плохие дороги. Я только что была на собрании и посвятила немного времени конференции. Твой отец проповедует утром, а я - после полудня. Мы молимся о том, чтобы Господь помог нам. Видишь, какое длинное письмо я пишу тебе. Прочитай это всем заинтересованным, особенно отцу и матери Уайт. Ты можешь заметить, Эдсон, что у нас достаточно работы. Надеюсь, что ты не забываешь молиться о нас. Твой отец много работает - слишком много для его хрупкого здоровья. Но иногда он ощущает особое благословение Божье, и это радует его и дает ему второе дыхание. С тех пор как мы приехали в восточные штаты, мы не могли позволить себе расслабиться и трудились изо всех сил. Да будут благословенны наши слабые усилия на благо народа Божьего.

Эдсон, я надеюсь, что ты украсишь свое исповедание размеренной жизнью и благочестивой речью. О, будь серьезным, ревностным и упорным в работе, бодрствуй в молитве, развивай смирение и кротость - и это встретит одобрение Бога. Укройся в Иисусе, распни себялюбие и гордыню, сын мой, и [663] получишь богатый христианский опыт, дабы быть тебе полезным в любом месте, в котором ты можешь потребоваться Богу. Старайся трудиться основательно и с сердцем. Поверхностная работа не выдержит испытания судного дня. Стремись полностью отвратиться от мира. Не пятнай рук своих, не оскверняй сердце свое, не заражай мирской скверной характер свой. Будь непохожим на других. Бог призывает: "И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас; и буду вам Отцем, и вы будете моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель" (2 Кор. 6:17, 18), "Итак, возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием" (2 Кор. 7:1).

На нас возложена работа по совершенствованию нашего благочестия. Когда Бог увидит, что мы со своей стороны делаем все возможное, он поддержит нас. Ангелы помогут нам, и мы будем укреплены силой Христовой. Не пренебрегай тайной молитвой, молись о себе, возрастай в благодати, двигайся вперед, не останавливайся и не поворачивай вспять. Стремись к победе, мужайся в Господе, дорогой мой мальчик. Недолго осталось длиться битве с великим противником, за ней последует освобождение, и все оружие будет сложено у ног нашего дорогого Искупителя. Преодолевай каждое препятствие. Если будущее видится тебе мрачным - надейся и веруй, и тучи рассеются, и свет вновь засияет. Сердце говорит мне: "Славь Бога! Славь Бога за все, что Он делает для тебя, твоего отца и меня". Новый год начинай правильно. Твоя мать. Е. Г. Уайт".

Собрание в Западном Эносбурге, штат Вермонт, было одним из самых интересных. Оказалось, что очень приятно вновь встретиться и поговорить со старыми, испытанными друзьями, живущими в этом штате. За короткое время была проделана большая и благая работа. Наши друзья были в основном небогаты и средства к существованию добывали тяжелым трудом, поскольку доллар, заработанный в Восточных штатах, требует больше труда, чем два доллара, заработанные в Западных штатах. И все же, несмотря на бедность, они были к 664] нам щедры. "Ревью" напечатал множество подробностей этого собрания, а потому, в целях экономии места и во избежание повторения, я не привожу их здесь. Ни в каком другом штате братья не были так преданы делу, как в добром старом Вермонте.

По пути из Эносбурга мы остановились на ночь в семье брата Вильяма Уайта. Брат К. А. Уайт, его сын, рассказал нам о том, что приобрел патент на стиральные машины с отжимом, и спросил нашего совета. Поскольку я в Свидетельствах предостерегала наш народ против торговли патентами, брат хотел знать мое мнение относительно его покупки. Я спокойно объяснила ему, что имела в виду в том Свидетельстве, а чего не имела. Я не считала и не считаю, что грех - иметь любое дело, связанное с патентами, ибо это практически невозможно, поскольку большинство вещей, которыми мы ежедневно пользуемся, запатентовано. У меня и мысли не было о том, что для нас грех патентовать, производить и продавать любой товар, достойный патентования. Я хотела только, чтобы народ наш понял, что не следует подвергать себя страданиям, позволяя обмануть, ввести в заблуждение и обвести себя вокруг пальца людям, которые разъезжают по всей стране и продают лицензии на продажу того или другого механизма или товара. Многие из коммивояжеров не стоили и ломаного гроша, так как ничего реально неусовершенствовали. И все люди, занимающиеся торговлей такими бумагами, за редким исключением, были из разряда мошенников.

Но вот вновь кое-кто из нашего народа занялся продажей патентованных товаров, хотя таковым известно, что качество этих товаров не соответствует рекламе. И тем более кажется удивительным, что многие верующие, несмотря на исчерпывающие предостережения, позволяют обманывать себя, веря лживым утверждениям бродячих торговцев патентами. Вместе с тем некоторые патентованные товары действительно ценны, и немногие, кому повезло, получили прибыль. Но мое мнение таково, что на каждый нажитый доллар приходится сотня потерянных. Как бы ни расписывали эти патенты - словам нельзя доверять. И действительно, люди, занимающиеся таким делом, за редким исключением - низкие обманщики и мошенники, затрудняющие честным людям торговлю [665] доброкачественным товаром, требующую доверия и постоянной клиентуры.

Брат Уайт продемонстрировал брату Бордо, брату Эндрюсу и нам с мужем работу своей стиральной машины, и, увидев ее в действии, мы выразили одобрение. Он подарил нам одну такую машину, и впоследствии нанятый нами брат Корлисс из штата Мэн в считанные мгновения собрал ее и приготовил к работе. Сестра Бергесс из графства Грейтет, наша домработница, была очень довольна этой машиной, работавшей хорошо и очень быстро. Любая слабая женщина, муж или сын которой в состоянии запустить эту машину, может выстирать много белья за короткое время, причем вся ее работа будет заключаться только в присмотре за машиной. Брат Уайт выслал рекламные проспекты, которые может получить каждый, обратившийся к нам и оплативший пересылку их почтой.

Наше следующее собрание происходило в Адамс-Сентер, штат Нью-Йорк. На нем присутствовало много народа. Здесь было несколько человек, живущих в этой местности, относительно которых у меня были видения и живейший интерес. Это были люди высоконравственные. Некоторые из них попали в такое положение, что нести крест истины для настоящего времени стало для них тяжело, по крайней мере, они так полагали. Другие, достигнув зрелого возраста и с детских лет наученные соблюдать субботу, не несли еще креста Христова. Казалось, их было трудно вывести из такого состояния. Их надо было встряхнуть, чтобы они не уповали на свои добрые дела, и дать им осознать, что без Христа они погибнут. Мы не могли бросить на произвол судьбы эти души и делали все, что в наших силах, чтобы помочь им. В конце концов этим людям стало понятно их состояние, и я была очень рада услышать обо всех них добрые вести. Мы надеемся, что любовь к этому миру не заслонит в их сердцах любовь Божью. Господь и обращает состоятельных людей, и приводит их в наши ряды. Если они хотят преуспевать в христианской жизни, возрастать в благодати и, наконец, пожать богатый духовный урожай, то им надо пожертвовать от своего избытка для продвижения дела истины. [666] Покинув Адамс-Сентер, мы на несколько дней остановились в Рочестере, а оттуда прибыли в Батл-Крик и оставались там всю субботу и воскресенье. Затем мы вернулись домой, где и провели следующие субботу и воскресенье с собратьями, съехавшимися из различных мест.

Мой муж поднял в Батл-Крике вопрос относительно литературы, и местная церковь показала в этом деле благородный пример. На собрании в местечке Файрплейнс муж предложил бесплатно раздать тем, кто не в состоянии купить, такие труды, как "Духовные дары", "Воззвание к матерям", "Как жить", "Призыв к молодежи", "Субботние чтения" и пророческие схемы с "Ключом к пониманию". Такое намерение было встречено всеобщим одобрением. Но об этой важной работе я расскажу в другой раз.

Ханна Мор

В следующую субботу мы встретились с церковью города Орлеан, где мой муж внес на рассмотрение вопрос о нашей многострадальной сестре Ханне Мор. Когда прошлым летом нас посетил брат Амадон, он поведал нам, что сестра Мор была в Батл-Крике, но, оказавшись там не у дел, уехала в графство Лилино под кров своего старого друга и соработника по миссионерскому полю в Центральной Африке. Мы с мужем были весьма опечалены тем, что эта дорогая служительница Христова вынуждена была лишить себя общества единоверцев, и решили написать ей, чтобы пригласить ее жить в нашем доме. Мы послали ей письмо с предложением встретиться у нас в местечке Райт, чтобы потом она осталась с нами. Но она нас там не встретила. Я привожу здесь ее ответ на наше письмо, датированный 29 августа 1867 года и полученный нами в Батл-Крике:

"Брат Уайт! На этой неделе я получила ваше любезное приглашение. Так как почта приходит сюда только раз в неделю и должна быть отправлена завтра, я спешу вам ответить. Мы живем здесь в самой лесной чаще, и один индеец пешком [667] приносит почту по пятницам, а возвращается по вторникам. Я советовалась с братом Томпсоном относительно маршрута, и он сказал, что лучше всего мне отсюда ехать на пароходе до Милуоки, а оттуда- до Гренд-Хейвен.

Поскольку я истратила все свои деньги на дорогу сюда и была приглашена жить в дом брата Томпсона, я помогаю его жене по хозяйству за полтора доллара в неделю, всего пять рабочих дней, так как они не разрешают мне работать в воскресенье, а я не работаю и в субботу Господню, единственный день покоя, признаваемый Библией. Они не очень-то хотят, чтобы я оставила их, несмотря на различие в вере. Брат Томпсон сказал, что я могу жить с ними, только мне не следует выставлять мою веру напоказ перед его единоверцами. Он даже приглашает меня встречаться вместо него с людьми, когда он отправляется в миссионерские поездки, и я делаю это. Сестре Томпсон нужна гувернантка для ее детей, ибо внешние влияния пагубны для них, а школы так порочны, что она не желает посылать туда своих дорогих ребятишек, пока, как она говорит, они не станут христианами. Их старший сын, которому теперь шестнадцать лет, благочестивый и посвященный молодой человек. Томпсоны уже частично приняли реформу здоровья и, я думаю, вскоре все они полностью примут и полюбят ее. Брат Томпсон выписал журнал "Реформатор здоровья", когда я показала ему несколько экземпляров, привезенных с собой.

Я надеюсь и молюсь, чтобы брат принял святую субботу. Сестра Томпсон уже верит в нее, а он идет своей дорогой и, конечно же, думает, что он прав. О, если бы я могла убедить его прочитать книги, которые я привезла, "Историю субботы", например. Но он рассматривает эти книги как антихристианские и говорит, что они внесут заблуждение в их ряды. Но если бы его единоверцы внимательно прочитали каждый пункт нашего учения, я имею основание полагать, что они приняли бы его как библейскую истину и увидели бы всю его красоту и последовательность. Я не сомневаюсь, что сестра [668] Томпсон могла бы уже теперь стать адвентистской седьмого дня, если бы ее муж так ожесточенно не противился этому. У меня сложилось впечатление (еще до моего появления в этих краях), что мне предстоит здесь потрудиться, но теперь в этой семье истина уже представлена, и если я не смогу раскрывать ее дальше, то, значит, моя работа здесь почти закончена. В наш нечестивый век я не стыжусь ни Христа, ни всего того, что с Ним связано, и для меня гораздо предпочтительнее было бы соединить свою судьбу с соблюдающим субботу избранным народом Божьим.

Мне будет нужно по меньшей мере десять долларов, чтобы добраться до Гринвилла. Вместе с тем немногим, что мне удалось заработать, этого может быть достаточно. Теперь же я ожидаю, что вы напишете мне и, если сочтете нужным, перешлете мне денег. А весной у меня самой будет необходимая сумма, и я отправлюсь. Да направит и благословит нас Господь во всех наших предприятиях вот пламенное желание моего сердца. И пусть я займу назначенное мне Богом положение в Его духовном винограднике и, согласно Его благой воле, с готовностью выполню любую обязанность, какой бы тягостной она ни казалась. Это мое искреннее желание и сердечная молитва. - Ханна Мор.

Получив это письмо, мы решили послать сестре Мор требуемую сумму, как только выберем время. Но прежде мы решили поехать в штат Мэн, чтобы возвратиться через несколько недель и выслать необходимые средства сестре Мор до закрытия навигации. И когда мы решили остаться и поработать в штатах Мэн, Нью-Гэмпшир, Вермонт и Нью-Йорк, мы написали одному брату в то графство, где жила сестра Мор, чтобы он переговорил с церковным руководством своей местности, попросил послать за сестрой Мор и приготовить ей жилье, покуда мы не вернемся. Но из-за небрежности этот вопрос не был решен до закрытия навигации, и, вернувшись, мы обнаружили, что здесь никто не проявил интереса к тому, чтобы помочь сестре Мор приехать к нам до нашего возвращения. Мы были опечалены и расстроены, и на собрании в Орлеане, во вторую субботу после нашего возвращения, мой муж представил это дело собратьям. Краткий отчет о том, что [669] было сказано и сделано в отношении сестры Мор, напечатан моим мужем в "Ревью" от 18 февраля 1868 года. Вот он: "На этом собрании мы представили дело сестры Ханны Мор, пребывающей в настоящее время на северо-востоке штата Мичиган с друзьями, не соблюдающими библейскую субботу. Мы свидетельствуем, что эта служительница Христова приняла субботу во время своей миссионерской работы в Центральной Африке. Когда это стало известно, ее служение стало нежелательным для конфессии, в которой она работала, и она вернулась в Америку, чтобы найти жилье и занятие среди единоверцев. Судя по ее нынешнему местонахождению, она не нашла то, чего искала, и в этом испытала разочарование. В ее деле никого персонально нельзя винить, но нам кажется, что это либо элементарная непредусмотрительность, связанная с нашей системой организации поддержки таких людей и помощи им в их плодотворной работе, либо пренебрежение долгом со стороны братьев и сестер, имевших удовольствие видеть сестру Мор. Собрание единогласно проголосовало за решение пригласить сестру Мор, дабы она обрела дом среди собратьев в этой местности до Генеральной конференции, где ее дело будет представлено всему нашему народу. Брат Эндрюс, присутствовавший на этом собрании, полностью поддержал данное решение собратьев".

Из всего того, что мы узнали о холодном, безразличном обращении, с которым пришлось столкнуться сестре Мор в Батл-Крике, становится очевидно, что в вопросе, можно ли кого-либо винить, мой муж, в общем, занял слишком мягкую позицию. Когда известны все факты, а никто из христиан лично за них не отвечает, то виновна вся церковь, которая знала все обстоятельства жизни сестры, но не проявила к ней живого интереса. Очевидно, если за дело некому взяться, служители сами должны исполнить его и доложить об этом церкви. Но и отдельные члены любой церкви не освобождаются от обязанности помогать таким труженикам, как сестра Мор. [670] После того как об этой самоотверженной служительнице Христовой было рассказано в "Ревью", каждый читатель нашего издания, живущий в Батл-Крике, понял, что когда сестра приедет в город, он может быть прощен лишь в том случае, если он лично пригласит ее и поможет ей в ее нуждах.

Сестра Стронг, жена пресвитера П. Стронга-младшего была в Батл-Крике одновременно с сестрой Мор. Они в один и тот же день прибыли в этот город и уехали также одновременно. Как рассказывала сестра Стронг, сестра Мор просила ее походатайствовать о ней, чтобы она могла найти занятие и остаться среди адвентистов седьмого дня. Сестра Мор говорила, что готова выполнять любую работу, но лучше бы для нее было учительствовать. Она также просила пресвитера А. С. Хатчинса представить ее дело братьям, руководящим издательством "Ревью", и устроить ее преподавать в школе. Брат Хатчинс охотно выполнил ее просьбу. Но просьба эта не получила поддержки и никаких возможностей так и не открылось перед ней. Сестра Мор также заявила сестре Стронг, что нуждается в деньгах, и если не найдет работу в Батл-Крике, то ей придется уехать в Лилино. Часто сестра Мор с трогательным сожалением говорила, что ей придется покинуть собратьев.

Сестра Мор написала мистеру Томпсону по поводу его приглашения жить в его семье и ожидала от него ответа. Сестра Стронг ходила вместе с Ханной в поисках места, где бы ей остановиться до получения ответа от мистера Томпсона. В одном месте ей разрешили пожить лишь со среды до утра пятницы, так как хозяева должны были уезжать. Одна сестра представила Ханну Мор своей родственнице, живущей неподалеку и также соблюдающей субботу, но та не приняла ее, сказав, что она будет причинять ей неудобства. Но вскоре после этого сестра Стронг узнала, что истинная причина отказа была в том, что та женщина недостаточно хорошо знала сестру Мор. Она имела возможность приютить ее, но не захотела.

Тогда сестра Мор спросила сестру Стронг, что же ей делать. Сестра Стронг была почти чужой в Батл-Крике, но полагала, [671] что может пристроить сестру Мор в семью одного бедного брата, своего знакомого, недавно переехавшего из графства Монтколм. Ее старания увенчались успехом, и сестра Мор прожила в этой семье до вторника, а затем отправилась в графство Лилино через Чикаго, где одолжила немного денег для завершения переезда. Вместе с тем в Батл-Крике кое-кому были известны ее нужды, ибо с нее не взяли никакой платы за кратковременное пребывание в Институте здоровья.

Сразу после нашего возвращения из восточных штатов мой муж понял, что наша просьба - снабдить сестру Мор всем необходимым, чтобы к нашему приезду она была с нами, не выполнена. Тогда он написал ей, чтобы она поскорее приезжала к нам, на что сестра Мор ответила следующее:

Лиленд, графство Лилино, штат Мичиган, 20 февраля 1868 года.

"Дорогой брат Уайт! Ваше письмо от 3 февраля получила. Оно застало меня на одре болезни, ибо я еще не привыкла к этим холодным северным зимам со снежным покровом толщиной в три или четыре фута. Нашу почту сейчас доставляют на лыжах. Я полагаю, что не смогу приехать к вам раньше, чем откроется весенняя навигация. Дороги здесь очень плохи, даже когда нет снега. Мне говорят, что лучше всего для меня подождать открытия навигации, а тогда уж плыть до Милуоки, а оттуда-до Гренд-Хейвена, чтобы сесть на поезд на станции, расположенной как можно ближе к вам. Я надеялась уже прошлой осенью быть среди нашего дорогого народа, но пока лишена этого преимущества. Истины, в которые мы верим, кажутся мне все более и более важными, и мы не должны медлить в нашей работе приготовления народа к пришествию Господа. Мы не только обязаны сами быть облачены в брачные одежды, но также и быть верными в деле приготовления других. Я очень хотела бы приехать к вам, но, как оказалось, мне, при моем состоянии здоровья сделать это невозможно, да и нецелесообразно в самом разгаре зимы в одиночку совершать такой переезд. Когда и где состоится Генеральная конференция, о которой вы упомянули? Я рассчитываю, [672] что "Ревью" вовремя известит меня об этом.

Я думаю, что состояние моего здоровья ухудшилось из-за того, что мне приходится проводить день субботний взаперти в моей холодной каморке, потому что мне трудно блюсти субботу среди людей, соблюдающих воскресенье, в наш святой день работающих и ведущих светские беседы. Мне даже кажется, что для соблюдающих первый день суббота - один из самых насыщенных рабочих дней. На самом же деле даже наиболее ревностные среди празднующих день воскресный не соблюдают по-настоящему никакого дня. О, как я хотела бы снова быть с народом, соблюдающим субботу! Сестра Уайт, наверное, захочет увидеть меня в платье, соответствующем реформе одежды. Если она будет так любезна, что пришлет мне выкройки, я оплачу их, когда приеду к вам. Полагаю, что мне нужно будет выглядеть надлежащим образом, когда я буду среди вас. Сестра Томпсон также считает, что ей следует носить платье согласно реформе одежды.

Мне по ночам тяжело дышать, так что я уже больше недели не в состоянии спать. Я полагаю, что это происходит по причине неисправностей в дымоходе, из-за чего в ночное время моя комната, при отсутствии должной вентиляции, наполняется дымом и газом. Тем не менее я и не предполагала, что дым так вреден для здоровья, особенно когда к нему примешивается угарный газ - продукт сгорания дров и угля. Как-то раз я проснулась от такого удушья, что была не в состоянии снова лечь и провела ночь сидя. До этого я никогда не испытывала такого ужасного удушья. Я начала бояться, что вообще больше никогда не смогу уснуть. Поэтому я отдала свою жизнь или смерть в руки Божьи, умоляя Его сохранить меня, если я еще нужна для работы в Его винограднике, а иначе мне незачем жить. И я почувствовала полное утешение под десницей Божьей. Но я почувствовала также, что необходимо сопротивляться влиянию сатаны. Посему я велела сатане удалиться от меня и сказала Господу, что не в моей власти жизнь и смерть, но во власти Того, Кто знает обо мне все. Мне неизвестно [873] мое будущее, а посему я сказала: "Да будет воля Твоя! " Жизнь со всеми ее искушениями не представляет ценности для меня. Все земные богатства, все почести - ничто по сравнению с пользой для Господа. Мне они не нужны, ибо не способны удовлетворить или заполнить болезненную пустоту, которая возникает из-за того, что я не могу выполнить свой долг. Мне не хотелось бы вести бесполезную, грешную и пустую жизнь. И если мне суждено умереть мученической смертью, я приму ее, коли такова воля Божья.

Накануне я сказала сестре Томпсон: "Если бы я находилась у брата Уайт, за меня помолились бы, и я была бы исцелена". Она спросила, не следует ли послать за вами и братом Эндрюсом, но это представляется мне неосуществимым, так как я не могу быть уверенной, что доживу до вашего приезда. Я знала, что Господь и здесь может исцелить меня по могуществу Своей всесильной руки, если это будет наилучшим исходом. Я предоставила Ему решать мою участь. Я была уверена, что Он может послать ангела, который даст отпор имеющему державу смерти, то есть дьяволу, если будет на то Его воля. Я знала также, что Он может подсказать средства, необходимые для моего выздоровления, и была уверена, что Он сделает это. Вскоре мне стало лучше, и я начала понемногу спать.

Таким образом, вы видите, что Господь пощадил меня как живой памятник Божьей верности и милости к Его страждущим детям. Он не желает причинять страдания и беды сынам человеческим, но иногда все же им необходимы испытания, дабы отвратить их от мира.

"И предлагает нам искать блаженства,

Не в том, что любит этот мир".

Ныне я могу сказать вместе с поэтом Бакстером:

Господи, не мне это решать:

Жить или умереть.

Я рад прожить и много лет,

Чтоб долго быть послушным.

А если нет, зачем томиться?

Ведь этот мир пройдет.

Христос ведет меня путем,

Которым Сам прошел.

Кто хочет в Его Царстве быть,

Войдут чрез ту же дверь.

Приди, Господь, как жажду я [674]

Узреть Твой дивный лик.

Коль на земле Твой труд так благ,

Каков же славы вкус?

Я прекращаю ропот свой

И грешный путь во тьме,

Чтоб слиться с хором всех святых

И петь хвалу Творцу.

Хоть незнаком мне горний мир

И взору веры не открыт,

Христу известно обо мне,

Я буду с Ним вовек".

Прошлой ночью у меня снова была бессонница, и сегодня я чувствую себя слабой. Молитесь, чтобы воля Божья исполнилась на мне и через меня, суждено ли мне жить или я должна умереть. Надеющаяся на вечную жизнь - ваша. Ханна Мор.

Р. S. Если вы знаете, каким образом я бы смогла приехать к вам раньше, пожалуйста, сообщите мне об этом. X. М".

Она умерла, но не умолк ее голос. Ее письма, которые я процитировала, будут с глубоким интересом прочитаны теми, кто узнал о ее кончине из последнего номера "Ревью". Ханна Мор могла бы стать благословением для любой адвентистской семьи, сумевшей по-настоящему оценить ее, но ныне она усопла. А ведь наши собратья в Батл-Крике и его окрестностях в состоянии были сделать даже больше, чем просто предоставить кров Иисусу в лице этой набожной женщины. Однако они упустили эту возможность. Им не нравилось, что они были с ней мало знакомы, что она была уже в годах и могла стать для них бременем. Чувства такого рода закрыли ей дорогу в дома тех, кто называет себя друзьями Иисуса и ожидает Его скорого пришествия; они прогнали ее в зимнюю стужу от лица тех, кого она любила, к противникам ее веры в Северном Мичигане, где она простудилась и умерла. Сестра Мор приняла мученическую смерть из-за эгоизма и жадности людей, кичащихся соблюдением заповедей.

Провидение в этом случае вынесло суровое порицание тем, [575] кто не дал приюта страннице. Но сестра Мор в действительности не была совсем посторонней. Все знали о ее безупречной репутации и все же не приняли ее. Многие еще почувствуют камень на сердце, когда вспомнят, как сестра Мор, находясь в Батл-Крике, умоляла, чтобы кто-нибудь из народа, выбранного ею, приютил ее. И пусть они в воображении своем последуют за ней в Чикаго, где она брала взаймы деньги, чтобы покрыть расходы на дорогу к своему последнему пристанищу. И когда они будут думать о могиле в округе Лилино, где покоится эта драгоценная изгнанница, - да помилует Бог тех, кто виновен в ее кончине!

Бедная сестра Мор! Она усопла, но мы сделали все, что могли. Когда мы в конце августа были в Батл-Крике, мы получили первое из двух ее писем, но у нас не было денег, чтобы послать их ей. Мой муж обратился за средствами в штаты Висконсин и Айова и получил семьдесят долларов, которые пошли на покрытие расходов по проведению собрания в Западных штатах, состоявшегося в сентябре прошлого года. Мы надеялись, что когда вернемся оттуда, у нас будут средства и мы немедленно пошлем их Ханне, и тогда она могла бы переехать в наш новый дом в округе Монтколм.

Щедрые друзья из Западных штатов дали нам необходимые средства, но мы решили сопровождать брата Эндрюса в штат Мэн и отложили дело сестры Мор до возвращения. Мы не собирались оставаться в Восточных штатах больше четырех недель, что давало достаточно времени после возвращения послать за сестрой Мор и принять ее в нашем доме до закрытия навигации. А когда мы решили продлить свое пребывание в Восточных штатах еще на несколько недель, то решили, чтобы не терять времени, обратиться к братьям и попросить их послать за сестрой Мор и приютить ее до нашего возвращения. Я еще раз повторяю, что мы сделали все возможное.

Но почему мы должны были проявлять к этой сестре больший интерес, чем другие? Что нам было нужно от этой истощенной трудами миссионерки? Она не могла выполнять никакой работы по дому, а для обучения у нас был всего один ребенок. И, конечно же, нельзя было ожидать многого от такой слабой женщины, достигшей почти шестидесяти лет. Она ничем не могла быть нам полезной, за исключением того, что принесла бы нам в дом благословение Божье. Существует [676] множество причин, почему нашим собратьям следовало бы проявить к сестре Мор больший интерес, чем проявили мы. Мы никогда не видели ее и не имели других источников информации о ее жизни, ее посвященное(tm) делу Христа и человечеству, кроме тех, что были у всех читателей "Ревью". Наши собратья в Батл-Крике видели эту благородную женщину, а некоторые из них более или менее знали ее запросы и нужды. У нас не было денег, чтобы помочь ей, а у них были. Мы были перегружены заботами, и наш дом нуждался в людях, обладающих крепостью и юношеской энергией. Мы сами нуждаемся в помощи, вместо того чтобы помогать другим. Но состояние многих наших собратьев в Батл-Крике было таково, что сестра Мор не принесла бы им лишних хлопот и не стала бы для них бременем. Они располагали временем, здоровьем и сравнительной свободой от забот.

И все же никто не проявил к ее делу такого интереса, как мы. Прошлой осенью перед нашей поездкой в Восточные штаты я даже обращалась к большому собранию, указывая на то, что сестра Мор находится в пренебрежении. Я говорила о необходимости обеспечивать старость тех, кто этого заслуживает, но мне показалось, что братья настолько лишились мудрости, что никак не смогли оценить моральное достоинство человека. При этом я сказала, что многие члены церкви имеют время собираться, петь и играть на музыкальных инструментах, могут тратить деньги на собственные портреты или на мирские развлечения, но они ничего не дали усталой миссионерке, которая всем сердцем приняла истину для настоящего времени и приехала, чтобы жить среди тех, кто принял равно драгоценную с ней веру. Я посоветовала братьям остановиться и обдумать все, что мы делаем; я предложила им месяца на три отложить в сторону их музыкальные инструменты и найти время смириться перед Богом в исследовании самих себя, в покаянии и молитве, чтобы понять, чего требует от них Господь, если они исповедуют себя Его детьми. Я была возмущена до глубины души несправедливостью, причиненной Иисусу в лице сестры Мор, и лично беседовала с некоторыми братьями об этом деле. [677]

Все это происходило не где-нибудь в потаенных местах. И все же, несмотря на наши публичные заявления, на наши великие и благие труды в церкви Батл-Крика, община не предприняла никаких усилий, чтобы искупить прошлые ошибки и вернуть сестру Мор. А одна из членов общины, жена нашего служителя, заявила впоследствии: "Не понимаю, какая необходимость брату и сестре Уайт раздувать такой скандал вокруг сестры Мор. Я думаю, что они не разобрались, в чем суть дела". Что правда, то правда - мы не вполне понимали это дело, ибо оно обстояло намного хуже, чем мы предполагали. Если бы мы до конца разобрались в нем, мы не покинули бы Батл-Крик до тех пор, пока не представили бы перед церковью ее грех - то, что община позволила сестре Мор уехать, а собратья ничего не предприняли, чтобы вернуть ее обратно.

Один из членов церкви, рассказывая, каким образом сестра Мор покинула Батл-Крик, сказал, по сути, следующее: "Никто не хотел брать на себя ответственность за это дело. Такими людьми всегда занимался брат Уайт". Да, брат Уайт заботился о таких людях, он всегда принимал их в своем доме, пока там не были заняты все кресла и кровати, и только потом брат Уайт шел к собратьям и просил их принять тех, кому не хватило места в его доме. Если странники нуждались в деньгах, он давал им и призывал других следовать его примеру. В церкви Батл-Крика должны найтись люди, способные следовать этому примеру, иначе эту церковь настигнет проклятье Божье. И не один, а как минимум, пятьдесят человек могли бы поступать так же, как мой муж.

Нам сказали, что мы должны вернуться в Батл-Крик, но мы не готовы к этому и, возможно, уже никогда туда не вернемся. Мы несли там тяжелое бремя, пока были в состоянии. У Бога есть в Батл-Крике сильные люди, которые могут разделить между собой это бремя. Служителям, направляющимся туда, чтобы занять какую-либо церковную должность, но не готовым к такого рода работе, в тысячу раз лучше было бы поехать куда-нибудь в другое место. В самой общине есть люди, которые в состоянии понимать и сочувствовать, делать добро Иисусу в лице Его святых. Пусть у них будет место для служения. Пусть те, кто не может этого делать, уезжают туда, где они не будут мешать делу Божьему.

Особенно это касается тех, кто возглавляет работу. Если [678] они идут неверным путем - все идут за ними. Чем больше ответственность человека, тем больший вред делу может принести его неверность. Если руководящие братья неправильно исполняют свои обязанности, их подчиненные также не делают того, что им положено. Братья, возглавляющие дело в Батл-Крике, должны всегда быть добрым примером для своего стада. Если они поступают таким образом - они получат великую награду. Но если они, занимая ответственные посты, ведут себя недостойно - им придется дать страшный отчет.

Мы сделали все, что могли. Если бы мы прошлым летом и осенью имели в своем распоряжении деньги, сестра Мор была бы сейчас с нами. Когда мы поняли, как в действительности обстоят наши дела (о чем я написала в Свидетельстве № 13), то с радостью приняли информацию, сказав, что не хотим брать на себя ответственности за использование денег. В этом мы ошибались. Богу угодно, чтобы мы располагали средствами, чтобы мы могли, как и раньше, помогать тем, кто нуждается в поддержке. Сатана же хочет именно в этом деле связать нам руки и побуждает других быть равнодушными, бесчувственными и жадными, чтобы поступать с людьми так же жестоко, как и в случае с сестрой Мор.

Мы видели бездомных, вдов, сирот, достойных бедных людей, нуждающихся служителей; было много других возможностей употребить деньги во славу Божью, для продвижения Его дела и облегчения страданий святых. И я нуждалась в средствах для использования их ради Бога. Почти двадцатипятилетний опыт непрерывных разъездов, понимание состояния тех, кто нуждается в помощи, дает нам право расходовать средства нашего Господа по назначению. Я открыла на почте свой абонентский ящик, сама оплачиваю почтовые расходы и много времени посвящаю письмам для блага других, и все, что я получаю за эту ужасно изнуряющую работу, не составляет и десятой части моих почтовых расходов. Раньше, если мне предлагали деньги, я либо отказывалась от них, либо отдавала их на такое благородное дело, как издание нашей литературы. Теперь я буду поступать по-другому. Я буду исполнять свои обязанности в работе так же, как и всегда, но уже без страха распоряжаться полученными деньгами во славу Божью. [679] Случай с сестрой Мор открыл мне глаза на то, что сатана старается лишить нас средств.

Бедная сестра Мор! Когда мы услышали, что она умерла, мой муж почувствовал себя ужасно. У нас обоих было ощущение, что нет больше любимой матери, к общению с которой так стремились наши сердца. Кое-кто может сказать, что если бы мы были на месте тех, кто знал о потребностях и нуждах этой сестры, то ни в коем случае не поступили бы подобным образом. Я надеюсь, что вы никогда не будете страдать от угрызений совести, которые должны чувствовать те, кто настолько был занят собственными делами, что не пожелал взять на себя ответственность за дело сестры Мор. Да смилуется Бог над тем, кто настолько боится быть обманутым, что пренебрегает достойными, самоотверженными служителями Христовыми. В оправдание этого пренебрежения прозвучало замечание: "Мы столько раз обжигались, что опасаемся незнакомых людей". Разве наш Господь и Его ученики наставляли нас быть такими уж осторожными и не принимать странников, чтобы не допустить ошибки и не обжечься, приняв недостойного человека?

Апостол Павел увещевает в Послании к Евреям: "Братолюбие между вами да пребывает" (Евр. 13:1). Не обольщайтесь тем, что может наступить время, когда не будет необходимости в этом увещевании, когда прекратится братская любовь. Апостол продолжает: "Страннолюбия не забывайте; ибо чрез него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам" (Евр. 13:2). Прошу вас, читайте Мф. 25:31 и далее. Читайте, собратья, эти тексты всякий раз, когда берете в руки Библию - утром и вечером. Благие дела, совершенные теми, кто войдет в Царство, были сделаны Христу в лице Его страждущего народа. Творившие добрые дела не думали, что они что-то сделали для Христа, они делали только то, что велело им чувство долга по отношению к страждущему человечеству. Стоящие же по левую сторону не осознали, что оскорбили Христа, пренебрегая нуждами Его народа. Но они упустили возможность сделать что-либо для Иисуса в лице Его святых, и из-за этого были ввергнуты в муку вечную. И один из явных пунктов, которым они пренебрегли, гласит: "Был странником, [б80] и не приняли Меня" (Мф. 25:43).

Все это характерно не только для Батл-Крика. Я опечалена повсеместным эгоизмом, который мы замечаем среди тех, кто возглашает соблюдение субботы. Христос пошел приготовить нам вечные обители, так неужели мы откажемся принять в своем доме Его в лице Его святых, у которых нет крыши над головой? Он оставил Свою обитель славы. Свое величие и высокое положение, чтобы спасти погибшего человека. Он сделался нищим, чтобы мы обогатились Его нищетой. Он был унижен и оскорблен, чтобы возвысить человека и приготовить ему дом, несравненный по красоте, вечный, как престол Божий. Победители, которые в конце концов воссядут со Христом на престоле, будут следовать примеру Иисуса и доброхотно, радостно жертвовать для Него в лице Его святых. А те, которые не могут по доброй воле делать это, потерпят вечное наказание.

Глава IV. ЗДОРОВАЯ КУХНЯ

В течение последних семи месяцев мы находились дома лишь около четырех недель. За время наших разъездов от Айовы до штата Мэн мы множество раз ели самую разнообразную пищу. Некоторые из тех, кого мы посещали, жили согласно полученному свету. Другие, имевшие те же самые возможности научиться здоровому образу жизни, с трудом делали лишь первые шаги в реформе. Они говорят, что не знают, как готовить пишу согласно новым правилам. Но у них нет никакого оправдания, ибо в труде "Как жить" приведено множество прекрасных рецептов, и эта книга доступна всем. Я не утверждаю, что принципы приготовления пищи, которым учит эта книга, идеальны. Вскоре я надеюсь представить небольшой труд, по некоторым позициям более соответствующий моим взглядам. Однако книга "Как жить" учит приготовлять еду гораздо лучше, чем это делается даже среди адвентистов седьмого дня.

Многие не готовят пищу надлежащим образом, ибо не считают [681] это своей обязанностью. Пища должна быть простой, здоровой и легкой, в ее приготовлении не рекомендуется использовать животные жиры, сливочное масло или мясо. Умение должно сочетаться с простотой. Поэтому женщины должны читать эту книгу и использовать советы, данные в ней. Многие люди страдают из-за того, что не беспокоятся о правильном питании. Таким я говорю: "Вам пора пробудить свою дремлющую энергию и начать читать. Научитесь готовить простую, и вместе с тем вкусную и здоровую пищу".

С другой стороны, не следует считать правильным скудное, истощающее организм питание лишь потому, что мы не рекомендуем кухню, потакающую испорченному вкусу или чрезмерному аппетиту. Многие люди, ослабленные болезнью, нуждаются в питательной, обильной и хорошо приготовленной пище. Мы часто видим, что хлеб с отрубями, прокисший и недопеченный, бывает тяжелым для желудка. Это происходит из-за нежелания научиться важной обязанности хлебопечению. Иногда мы видим, что пресные сдобные булочки или легкая выпечка бывает то подгоревшей, то непропеченной. Поварихи в этом случае говорят, что умеют хорошо готовить старым способом, хотя, по правде говоря, даже их семьи не любят их стряпню, особенно хлеб с отрубями. Они готовы скорее умереть от голода, чем есть такую пищу.

Я сказала себе, что не удивлена этому. Именно данный метод приготовления пищи делает ее столь невкусной. Употребление такой пищи неминуемо ведет к расстройству желудка. Незадачливые кулинары и те, кто вкушает их стряпню, авторитетно подтвердят вам, что это не соответствует реформе здоровья. Желудок не в состоянии хорошо переваривать грубый, прокисший хлеб, этот хлеб сможет превратить здоровый желудок в больной. Вкушающие такую пищу ощущают упадок сил. Так в чем же причина? Некоторые из вышеописанных людей провозгласили себя последователями реформы здоровья, не являясь на самом деле таковыми. Они не знают, как готовить пищу. Они делают булочки, блюда из картофеля, хлеб с отрубями - вот и все их меню, с небольшими изменениями, и организм от такой пищи не укрепляется. Они [682] полагают, что время, посвященное приобретению серьезного опыта приготовления вкусной и здоровой пищи, будет потрачено напрасно. Некоторые считают, что раз то, что они съели, безвозвратно ушло, почему бы не набить желудок всем, что можно в себя запихнуть, но им следовало бы есть лишь тщательно приготовленную пищу. Очень важно, чтобы вкушаемая нами пища была привлекательна. Если все наоборот и мы едим механически, значит, мы не питаем и не созидаем свой организм, что могло бы иметь место, если бы мы наслаждались пищей, попадающей в наш желудок. Мы - это фактически то, что мы едим, поэтому чтобы иметь хорошую кровь, мы должны питаться чистой пищей, приготовленной надлежащим образом.

На всех кулинарах и поварах лежит религиозная обязанность научиться приготовлять здоровую и разнообразную пищу, которую можно было бы есть с удовольствием. Матери обязаны учить своих дочерей стряпать. Что может быть важнее в воспитании юных девушек, чем это? От питания человека зависит его жизнь. Скудная, ограниченная, неполноценная пища постоянно отравляет кровь, ослабляют органы, вырабатывающие ее. Очень важно, чтобы кулинарное искусство считалось одной из самых важных отраслей воспитания. Лишь немногие умеют хорошо готовить. Молодые девушки считают работу на кухне унизительной, черной. Но это не так. Они рассматривают столь важный вопрос с неправильной точки зрения. Познание способов приготовления здоровой пищи, особенно хлеба, не унижает их, но, напротив, возвышает.

Во многих семьях мы видим людей, страдающих несварением желудка, и зачастую виной тому плохой хлеб. Хозяйка дома решает, что его надо съесть, - и все едят его. Можно ли таким образом избавляться от плохого хлеба? Надо ли заставлять желудок переваривать его? Может ли желудок сделать кислый хлеб сладким, грубый - мягким, черствый - свежим?

Часто матери пренебрегают этой стороной воспитания своих дочерей. Они берут бремя на себя и изнуряют себя, в то время как их дочери освобождены от работы по дому и заняты вязанием, хождением в гости и собственными развлечениями. [683] Это слепая любовь и ложная доброта. Так мать наносит своей дочери вред, от которого она будет страдать всю жизнь. С годами, когда ей придется вести свое хозяйство, она не будет к этому готова. Такие дочери не смогут ни исполнять обязанностей, ни нести ответственности. Они легко шагают по жизни, освобождая себя от ответственности, в то время как мать задавлена бременем забот, подобно листу в пачке бумаги. Дочь не хочет быть нелюбезной по отношению к своей матери, но часто равнодушие и невнимательность делают ее такой. Дочь должна быть внимательной к своей матери, замечать ее усталость, боль и страдания и стараться во всем помогать ей, облегчать бремя ее жизни и давать ей возможность отдохнуть, иначе она окажется на одре болезни, а может быть, и смерти.

Так почему же матери так слепы и небрежны в воспитании своих дочерей? Посещая различные семьи, я была встревожена тем, что часто мать несет тяжелое бремя, в то время как дочь, бодрая духом и имеющая отменное здоровье, не исполняет никаких обязанностей. Когда происходили большие собрания и семьи принимали у себя гостей, я видела, как матери несли непосильное бремя работы, все лежало на них, а дочери садились болтать с молодыми гостями. Все это кажется мне настолько несправедливым, что я не могу не обратиться к этой легкомысленной молодежи и не призвать ее к труду. Освободите своих усталых матерей! Отведите их в комнату, усадите в кресло и дайте им отдохнуть и насладиться обществом друзей.

Но не только дочери виноваты в таком положении вещей. Матери также виновны. Они не учат терпеливо своих дочерей готовить пищу. Они знают, что дочери ничего не могут делать на кухне, и потому мать не знает отдыха. Ей приходится думать обо всем, что требует заботы, размышления и внимания. Юных девушек следует основательно наставлять в приготовлении пищи. Какими бы ни были обстоятельства их [684] жизни, это умение им всегда пригодится. Такой вид воспитания имеет самое прямое влияние на человеческую жизнь, особенно на жизнь тех, кто нам наиболее дорог. Многие жены и матери, не получившие должного воспитания и не умеющие работать на кухне, ежедневно подают своим семьям плохо приготовленную пищу, которая непременно и неуклонно разрушает органы пищеварения, ухудшает качество крови и зачастую ослабляет сопротивляемость воспалительным заболеваниям, что может привести к безвременной кончине. Употребление грубого, кислого хлеба уже многих свело в могилу. Мне как-то рассказали такой случай. Одна кухарка испекла грубый, кислый хлеб. Для того чтобы скрытно отделаться от него, она выбросила этот каравай в хлев, где держали взрослых свиней. На следующее утро хозяин обнаружил, что одна из его свиней сдохла. При вскрытии в ее желудке были найдены остатки грубого хлеба. При расследовании этого дела девушка призналась в содеянном. Она даже представить себе не могла, что испеченный ею хлеб подействует на свиней подобным образом. Если грубый, кислый хлеб в состоянии убить свинью, которая может сожрать даже гремучую змею и почти любую мерзость, то как же он подействует на нежный человеческий желудок?

Научиться печь хороший, сладкий и вкусный хлеб из муки самого грубого помола - религиозная обязанность каждой христианки. Матери должны с самой ранней юности приучать своих дочерей к работе на кухне и обучать их искусству кулинарии. Матери не следует ожидать, что ее дочери постигнут все секреты домоводства без ее участия в воспитании. Она должна наставлять их терпеливо, с любовью, представляя кухонную работу как можно более приятной, сохраняя при этом радостное выражение лица и говоря слова воодушевления и одобрения. Если дочери будут ошибаться, пусть даже неоднократно, не порицайте их. Они и так могут пасть духом и, поддавшись искушению, сказать: "Все бесполезно, я никогда не научусь делать это". Поэтому не надо тратить время на порицание. Их воля ослабевает, и они нуждаются в воодушевлении, в ободряющих и обнадеживающих словах, таких, как: "Не бери в голову эти ошибки. Ты только учишься, а потому [685] можно ожидать и неудач. Попробуй еще раз. Думай над тем, что делаешь. Будь очень внимательной, и ты обязательно добьешься успеха".

Многие матери не осознают всей важности такого воспитания, и вместо того, чтобы волноваться и заботиться о наставлении своих детей, исправлять их неудачи и ошибки, неизбежные в процессе обучения, они предпочитают делать все своими руками. А когда их дочери делают что-то не так, они отсылают их из кухни, говоря: "От тебя никакой пользы, ты ничего не умеешь делать. Ты меня раздражаешь и мешаешь мне больше, чем помогаешь".

Таким образом, первые старания учениц отвергаются, а первые неудачи так охлаждают их интерес и желание обучаться, что они побоятся повторить попытку и предпочтут шить, вязать, заниматься уборкой, словом, будут заниматься всем, чем угодно, только не приготовлением еды. В этом кроется большая ошибка матери. Она должна терпеливо наставлять дочерей, чтобы они могли приобрести практический опыт, который избавит их от неуклюжих и неловких движений на кухне. К этому я хочу добавить выдержки из Свидетельства № 10, опубликованного в 1864 году: "Избалованные дети слишком многого хотят от родителей, и когда их ожидания не сбываются, они разочаровываются и падают духом. Такой нрав останется у них в течение всей жизни, они будут несчастны, требуя от других поддержки и ожидая, что их будут выслушивать, что с ними будут соглашаться. Встретив возражения, даже когда они повзрослеют, они будут считать себя оскорбленными. Таким образом, они прокладывают свой путь в мир, еле-еле неся свой крест, часто ропща и раздражаясь, потому что ничего их не устраивает.

Заблуждающиеся родители преподают детям урок, не только оказывающий губительное действие, но и вонзающий шипы в их собственные стопы. Они думают, что, удовлетворяя желания своих детей и позволяя им потакать своим наклонностям, [686] добьются их любви. Какая ошибка! Дети, избалованные таким образом, вырастают необузданными в своих желаниях, непокорными, эгоистичными, придирчивыми и властными, становятся проклятием для себя и окружающих. Родители в значительной степени держат в собственных руках будущее счастье своих детей. Им ниспослана важная работа по формированию характера своих детей, ибо наставления, полученные в детстве, останутся с детьми в течение всей их жизни. Родители сеют семя, которое прорастает и приносит плод либо добрый, либо дурной. Они могут готовить своих сыновей и дочерей для счастья или для беды.

Детей следует с самой ранней юности учить быть отзывчивыми, помогать другим. Множество дочерей века сего могут без угрызения совести наблюдать, как их матери надрываются, готовя, стирая или работая утюгом, в то время как они сидят в комнате и читают романы, вяжут или вышивают. Их сердца бесчувственны, как камни. Но откуда взялось это зло? Кто обычно более всего виноват в этом? Бедные, заблуждающиеся родители. Они упускают из виду будущую пользу для детей и из-за своей слепой любви позволяют им пребывать в праздности, делать лишь то, что не требует умственного или физического напряжения, а затем оправдываются тем, что их ленивые дочери слабы. Но что сделало их слабыми? Во многих случаях - неправильное отношение к ним родителей. Умело подобранное количество работы по дому будет развивать их ум и тело. Но детей лишают этого из-за ложных представлений, пока у них не появляется отвращение к работе. Им неприятен труд, он не соответствует их аристократическим замашкам. Им кажется недостойным и даже непристойным мыть посуду, гладить или стирать белье. Такое светское наставление и получают дети в наш несчастливый век.

Народ Божий должен руководствоваться более высокими принципами, чем люди, поглощенные мирскими интересами, которые соразмеряют все свои действия с модой. Богобоязненные родители должны готовить своих детей прожить жизнь [687] с пользой... Готовьте их нести свой крест, пока они еще юны. Если дети не приучены к труду, они очень быстро устают. Они начинают жаловаться на ломоту в спине, боли в суставах и усталость рук и ног, и уже возникает опасность, что вы, сочувствуя им, сделаете данную работу сами, лишь бы они не страдали. Дайте детям сначала очень легкие обязанности, а затем понемногу ежедневно увеличивайте их, пока они не смогут выполнять необходимый объем работы без чрезмерного утомления. Отсутствие активности у детей - основная причина боли в спине и суставах...

Матери должны брать дочерей с собой на кухню и терпеливо обучать их. Здоровью дочерей от этого труда будет только польза, их мышцы нальются силой и крепостью, а их мысли будут здоровыми и поднимутся над заботами дня насущного. Дети могут утомляться, но как сладок отдых после того, как выполнена обязательная работа! Сон, естественный приятный восстановитель сил, вдохнет новую энергию в уставшее тело и приготовит его к заботам дня грядущего. Не говорите детям, что не имеет значения, трудятся они или нет. Учите их, что их помощь необходима, что их время ценно и что вы зависите от их труда".

Глава V. КНИГИ И БРОШЮРЫ

Надлежащее обращение и распространение нашей литературы - одна из самых важных отраслей нашей нынешней работы. Без нее мы сделаем крайне мало. И наши служители могут участвовать в решении этого вопроса активнее, чем кто-либо другой. Правда, несколько лет назад многие из наших проповедников в деле продажи книг заходили слишком далеко. Некоторые из них добавляли в число продаваемых товаров не только литературу сомнительного содержания, но также и различные мелкие вещицы.

Теперь же кое-кто из наших служителей впал в другую крайность относительно того, что я высказала в Свидетельстве [688] № 11 по поводу продажи нашей литературы. Один брат из штата Нью-Йорк, не слишком загруженный работой, был также агентом по распространению литературы и имел ее в большом ассортименте; вдруг он решил больше этим не заниматься и написал в издательство, заявив, что исполняет написанное в Свидетельстве № 11. Это несправедливо. Я привожу здесь выдержку из Свидетельства №11:

"Бремя торговли нашими изданиями не должно лежать на служителях, которые проповедуют Слово Божье и наше учение. Им надо бережно относиться к своему времени и силам, чтобы использовать их исключительно для евангельских собраний. Им не следует расходовать свое время и силы на продажу наших книг, потому что это могут сделать те, кто не занимается проповедью Слова Божьего. Когда служитель переходит на новые поля, ему приходится брать с собой книги для продажи. Возможно, в других обстоятельствах ему также придется продавать литературу нашего издательства. Но надо избегать этой работы всякий раз, когда ее можно поручить другим".

Первая часть этой выдержки объясняется ее заключением. Чтобы немного больше прояснить, каково мое отношение к продаже книг, скажу, что таких служителей, как пресвитеры Эндрюс, Ваггонер, Уайт и Лафборо, курирующих всю эту работу и, следовательно, имеющих слишком много хлопот и трудов, не следует обременять еще продажей наших изданий, особенно во время лагерных собраний и Генеральной конференции. Свидетельство было дано, чтобы исправить тех, кто настолько сильно уронил достоинство нашего дела, что на самых важных собраниях предлагал присутствующим товар, не имеющий ничего общего с нашей работой.