Свободный ритм

Глава 11

Оставшееся время до помолвки Ася ломала голову, днями и ночами думая, как выкрутиться из этой неприятной ситуации и никого не обидеть. Но выходило, что, если удовлетворить всех, в проигрыше останется она сама.

Зная мнения авторитетного старшего и дружелюбного младшего братьев, Ася попыталась поговорить со средним. Руслан не был категоричен, но считал, что Рафик прав: Асе пора обзавестись семьей. Мухаммеда он считал хорошей партией, но не был доволен, что единственную сестренку увезут в другую страну. Он даже вспомнил, что по Исламу запрещено заставлять жену покидать родину, если она того не хочет, но сказал это отвлеченно, словно это не имело значения. В ее ситуации, по его мнению, было уже не до выбора. Есть двадцативосьмилетняя незамужняя Асия, есть солидный, перспективный и уважаемый человек, которому она нравится, и он согласен взять ее в жены. Что еще нужно для счастливого брака?

— А как же чувства? — поинтересовалась девушка у брата.

— Милая, если ты о любви, то ведь это лишь в девичьих грезах она случается с первого взгляда и обещается до гроба. В жизни всё намного прозаичнее. Даже если полюбишь человека, то чуть позже остается лишь привычка, уважение… Ты не убедишь меня, что браки по любви самые крепкие. Нет.

— А ты… любишь Асму? Любил?

Руслан смутился от такого вопроса и отвел глаза. Но видя, что сестра ожидает ответа, пробормотал:

— Люблю…

— Давно? — Ася заглянула ему в глаза.

— Давно. С тех пор, как знаю.

— Вот видишь! Даже ты, скептик, признаешь, что твой брак основан на любви! А меня хочешь отдать за первого встречного?

— Асия! — вспылил он. — Я не выдаю тебя замуж за кого попало! Мухаммед хороший мужчина. Я уверен, у вас все сложится должным образом.

— Не сложится!

— Не убеждай себя, милая. Попробуй посмотреть на ситуацию с практической стороны…

Разговор с мамой был еще менее приятным. Та лишь махнула рукой, причитая о неразумности единственной дочери. Никакие доводы, что этот брак будет нежеланным и поэтому несчастливым, не действовали на Альбину. Женщина вспоминала, как выходила замуж за отца своих детей, едва зная его, но за долгую совместную жизнь успела принять и полюбить. Ася с трудом верила словам матери, но спорить не решилась. Если Альбина считала, что любила мужа, какой смысл ее переубеждать, тем более, что отца уже нет в живых. Единственное, что немного беспокоило мать, была участь второй жены. Делить мужчину Альбина, как и все женщины, ни с кем не пожелала бы. Однако в ситуации с Асей это не было камнем преткновения. Раз дочь до сих пор не пожелал никто взять в жены первой, вторая — не так уж и плохо.

Никто из семьи не принимал аргументов, что они живут в современном мире, где согласие на брак должно быть обоюдным и создание семьи — желанным. Как считала Ася, им всем просто нечего было на это сказать, поэтому адекватных ответов ждать не приходилось. Все считали, что поступают правильно и Ася, должна считать так же, если достаточно умна. Время, отведенное для подготовки к свадьбе, девушка должна посвятить молитвам о долгой и счастливой семейной жизни, а также для принятия окончательного и единственного правильного решения о своем согласии на брак. Никому из них даже в голову не приходило, что Рахманова может в ответственный момент сказать «нет».

Накануне дня помолвки Ася со слезами на глазах рассказывала бабушке обо всем, что произошло за предыдущие несколько дней. Пожилая женщина молча слушала и гладила любимую внучку по волосам, а когда Ася закончила рассказ, поднялась с дивана и достала из комода старый потрепанный фотоальбом. Асия не раз видела его, бабушка любила поностальгировать о своей молодости и вспомнить любимого мужа, который много лет назад завоевал сердце молодой и красивой Раисы. Однако в этот раз бабушка удивила.

За предпоследней фотографией в альбоме, на которой Раиса Михайловна счастливая стояла в обнимку с дедушкой Исмаилом, и оба держали на руках крохотного младенца Каюма, оказался своеобразный тайник: потрепанная маленькая, три на четыре, фотография юного светловолосого красавца, Ася поняла по бескозырке и тельняшке, моряка. Когда взгляд женщины коснулся лица незнакомца, она глубоко и словно бы безнадежно вздохнула… Ася замерла, боясь спугнуть неожиданный момент откровения. Ждала, пока бабуля сама ответит на невысказанные вопросы.

— Он мог бы быть твоим дедушкой… — тихо произнесла Раиса Мизайловна. — Хотя, — усмехнулась, — наверное, тогда это была бы уже не ты?

Ася взглянула на фото и почувствовала ладонь на своем подбородке в нежном поглаживающем жесте. Бабушка продолжила:

— Нам было по восемнадцать. Его забрали на службу во флот, вот он, — чуть сморщенный палец ласково погладил изображение, — оттуда и прислал мне снимок. И письмо… Я его сожгла позже, чтобы Исмаил не нашел, а фотографию вот не смогла, спрятала…

— Как его звали? — осторожно прошептала Асия.

— Лёва… Лев Костров. Звучит, правда? — посмотрела на внучку, и та кивнула.

Бабушка долго молчала, не сводя глаз с лица моряка. Наверное, что-то вспоминала, Ася боялась потревожить ее, вероятно, для бабушки этот моряк много значил, раз она столько лет хранит его фотографию.

— Клялся в вечной любви, — хрипло рассмеялась женщина. — Впрочем, его любовь и осталась вечной… он… не успел полюбить кого-то еще, — снова вздох. — Всего две недели отслужил. Одно письмо успел написать…

— Он погиб?

— Погиб… Там, в море. Глупая смерть для моряка — не утонул, а поскользнулся на мокрой палубе и виском о чугунный кнехт… Хотя откуда мне знать, как было, матери его похоронка пришла, а там, сама знаешь, какая правда.

— Ты… любила его?

Женщина долго молчала, прежде чем ответить.

— Любила. До беспамятства. До дрожи в коленках. Может, наивно и по-девичьи, но тогда именно так всё ощущалось. Отдалась ему перед призывом, чтобы вспоминать, когда станет грустно и одиноко… Уверена была, что дождусь и замуж выйду за него. И никого не надо было. И ничего. А оно вот как сложилось…

Ася притихла, переживая вместе с бабушкой воспоминания молодости. Красивая история, но до жути грустная. Даже глаза повлажнели, с такой тоской Раиса Михайловна рассказывала о любимом.

— А дедушка… знал? Ну, о вас?

— Нет. Ни к чему ему было знать. Вот видишь, и фотографию припрятала, восточные мужчины, сама знаешь, ревнуют ко всякому фонарному столбу… Мы познакомились двумя годами позже, уже прижилось в моей душе, что нет больше Лёвы. Да и Исмаил был сам по себе видным парнем. Не давал скучать и предаваться унынью. Пришел, увидел, победил. Завоевал. Я ведь и внимания не обратила на него сначала. А уж он и так и этак, словно павлин, расхаживал, внимание привлекал, — бабушка снова была веселой, вспоминая молодого деда. — А уж когда на танцах заприметил меня в обнимку с нашим бригадиром, пьяным, что черт, так и вовсе потерял всякий страх. Утащил за клуб да и…

— Что? — в шоке уставилась на бабушку Ася, — прямо за клубом?..

— Поцеловать попросил! А ты что подумала, — рассмеялась женщина. — Ах, ты, шалунья! А я ни сном, ни духом!

— Согласилась? — предположила девушка.

— Нет. Не согласилась. Отшутилась, мол, только после свадьбы. Ну он и… позвал.

— Так сразу?

— Да. Разузнал, где живу, притащился на следующий день с букетом. Шикарным, по тем временам. Да торт приволок… шоколадный. Пыли в глаза напустил родителям моим, мне уж и деваться некуда было.

— Так ты… не по любви замуж вышла?

Раиса Михайловна примолкла. Встала, убрала альбом на место, включила бра вместо люстры. Задернула занавеску на окне.

— Не знаю даже, что сказать. Наверное, по любви. Но любовь ведь разная бывает! Лёву я любила одной любовью, Исмаила — другой. Мы год встречались до свадьбы. Мое сердце и оттаяло.

— И что, за этот год вы даже не поцеловались? — хихикнула Ася.

— Целовались, конечно, куда ж деться? — озорной взгляд бабушки сверкнул в свете бра. — Целовались…

Помолвку организовали в небольшом, но вместительном зале одного из городских кафе. Асия, вся в золотом, с ярким макияжем, сидела на подушках, не смотря ни по сторонам, ни на своего жениха. Раздражало ли это его, или, может, смущало, девушку не интересовало. Она не желала принимать активного участия в происходящем. По большому счету, она предпочла бы вообще не находиться здесь и сейчас, но ей не оставили выбора. Ничего… у нее еще полгода свободы…

Братья как могли развлекали заморского гостя, тот сиял, как начищенный медный таз, улыбаясь, вежливо общаясь и не забывая посматривать на красавицу-невесту. Карим шепнул, что Мухаммед готов даже поторопиться со строительством дома, чтобы приблизить срок свадьбы, что привело Асю в ужас. Те полгода, на которые она возлагала последние надежды, могли сократиться до нескольких месяцев!

Мухаммед преподнес невесте «шабку», золотые украшения, положенные по канонам его страны в подарок суженной. Ася без энтузиазма напялила на себя пару громоздких, усыпанных камнями колец и тяжелый браслет, который на ее тонком запястье смотрелся крайне нелепо, почти сваливаясь. Серьги остались лежать в коробке, потому что уши были скрыты под платком… Услыхав, что после свадьбы Асию ждет еще больше золота и подарков, Альбина пришла в неописуемый восторг! Что за фетишизм? Да и украшения… как у цыганки! Сейчас такие никто не носит! Обсмеют в лучшем случае… в худшем — обворуют!

Весь праздник немногочисленные гости пили крепкий переслащённый чай, курили кальяны и общались, практически не обращая внимания на молчаливую девушку в золотом.

Наверное, это теперь будет самый ее нелюбимый цвет…

Гость уехал на следующий после помолвки день, сославшись на занятость. Ася вернулась в дом бабушки, решив для себя покончить с пятничными ужинами в знак протеста тому, как обошлись с ней ближайшие родственники.

В восемь часов субботним утром Макара разбудил звонок в дверь. Недовольный, он скатился с дивана и побрел открывать. Нежданным гостем оказалась мама.

— Макарка! — улыбка озарила лицо женщины. — Доброе утро! Разбудила я тебя?

— Заходи, мам, — протер глаза ладонями. — Что-то случилось?

— Нет… просто соскучилась, вот и решила проведать, как тут мой сынок. А ты не звонишь, не приезжаешь…

Макар сосредоточенно боролся со сном.

— Ты бы хоть сама позвонила, вдруг меня бы дома не оказалось!

— А куда бы ты делся рано утром? А? Я же знаю, что ты отсыпаться должен.

— Ну, мало ли, — смутился Мак. — В жизни всякое бывает.

— Тогда я позвонила бы. Но видишь, всё сложилось и так. Ты иди, досыпай, я пока тебе блинчиков нажарю. Молочка привезла деревенского, сметанки…

Климов едва слышно простонал, сам не зная, отчего. То ли расстроился, что не дали выспаться, то ли обрадовался, что вкусно накормят. Он зашел в комнату, махнув матери в сторону кухни, и зарылся в шкаф в поисках чистых спортивок. Поспать толком ему уже сегодня не удастся.

После освежающего получасового душа Мак выбрался из ванной, чувствуя, как его окружает сладкий запах ванили. Мамина стряпня всегда радовала обоняние и отличалась особым душевным, родным вкусом.

— Сынок, тебе чай или кофе?

— Кофе. Надо окончательно проснуться.

— Ты уж прости, что я так вот, — искренне раскаивалась мама, — но я могу приехать только в выходные, а ты оба дня спишь… А автобус утром ранний, следующий только после обеда…

— Позвонила бы, я бы сам приехал.

— Да вот еще тебе мотаться, бензин тратить, — запричитала мать. — А у меня льготный билет. Ладно, я уж приехала… не гони меня.

— Не гоню, мам, ты что! — возмутился Макар. — Просто, неожиданно. Прости, еще сплю, не могу подобрать правильные слова.

— Брось, — потрепала примостившегося на табурет сына по влажным волосам и поцеловала в макушку. — Я же знаю, что ты не нарочно. Вот, ешь. Сметанка свежая, купила перед дорогой!

Мак накинулся на еду с большим аппетитом. Не то чтоб он голодал или редко вкусно ел, но мамино…

Анастасия смотрела на сына, умиляясь и улыбаясь. Мак даже завидовал такой ее жизненной позиции: в человеке жил бесконечный жизненный оптимизм. У матери стакан не был наполовину полон. Он был полон всегда до краев! Отцу сильно повезло с такой спутницей жизни, а Макару повезло с родителями! Он сейчас даже ощутил укол какой-то вины, что бросил их и уехал. Но и жалеть не собирался, все птенцы когда-то покидают родное гнездо. Кто-то раньше, кто-то позже. Взрослую жизнь никто не отменял.

— Как Асенька? — невзначай поинтересовалась родительница.

Мак чуть не подавился. Прошло две недели, как он видел ее спящей в их кубрике на работе, а потом она очередной раз сбежала, и Мак постарался о ней не думать. Почти получалось, кроме тех моментов, когда открывал охоту на очередную жертву его мужской природной потребности. Так получалось, что за это время он не встретил ни одну девчонку, хотя бы мало-мальски заинтересовавшую его так же, как эта мелкая пигалица! Климов старался не проводить параллель причинно-следственной связи и не признавал, что эти неудачи связаны с какими-либо симпатиями к Асе.

У них с этой девчонкой разные жизни и разные пути. Пересеклись раз-другой, и разошлись. К чему зацикливаться?

— Не знаю, — честно ответил маме, стараясь, чтобы его мысли не проскальзывали в интонациях и на лице. — Мы больше не встречаемся.

Женщина расстроено охнула:

— Как же так? Что случилось? Такая хорошая девочка!

— Так получилось. Нам оказалось не по пути.

— Сынок, почему? Что не так? Все при ней, красивая, умненькая, рисует… Ровесница твоя! Ты что-то натворил, да? Не простила?

— Ничего я не натворил! — поспешил заверить, в душе радуясь, что это действительно так, и врать не приходится. С его стилем жизни было бы неудивительно, если б именно он стал причиной. Но в этот раз всё оказалось иначе.

— А что тогда? Скажи. Я же буду думать, переживать!

— Не переживай. Просто… не сошлись… характерами. Мнениями… не знаю, — запустил пятерню в волосы. — Мы разные. У нее свои взгляды на жизнь, у меня — свои.

— Она замуж хочет, да? — вкрадчиво поинтересовалась Настя. — А ты у меня все никак не созреешь!

— Не знаю, чего она хочет. Замуж или еще чего. Но однозначно, этого я ей дать не могу. По крайней мере, не так вот… с места в карьер! Требования у нее завышенные. Куда мне, простому русскому ведру, до китайской вазы… — сказал и разозлился, не понятно с чего.

Мать с сомнением разглядывала сына, пытаясь разгадать метафору. Мак, делая невозмутимый вид, продолжал заглатывать блинчики, запивая уже второй кружкой растворимого кофе.

— Отец расстроится, — пробормотала Настя.

— Отец?

— Да. Асенька понравилась Ване. Скромная, говорит, но серьезная и умная. Как раз под стать нашему сыну. А у вас тут раздор. Может еще есть шанс?

— Нет.

— Ты ведь никогда девушек не приводил домой. А эту привел. Значит, серьезно у вас было. А?

— Мам, ничего серьезного. Абсолютно! Вообще ничего! Она… — задумался, как бы поточнее и покороче выразить мысль, но лишь махнул рукой. — Ай, мамуль, давай сменим тему!

На работе тем же вечером словно сговорившись, Ильюха тоже вспомнил про девушку-фотографа. Чего, спрашивается, всем вдруг стало до нее дело?

— Что-то ты последнее время невесел, друг, — с вредненькой улыбочкой спрашивал напарник.

— С чего ты так решил?

— Да вот, смотрю я на тебя, сейчас, и думаю, куда делся твой запал? По бабам не ходишь, даже танцевать не спускаешься, хотя раньше пришел. Стареешь?

— Ага, пенсии на виагру не хватает!

— Я именно так и подумал. Изюмину свою вспоминаешь?

— И без изюма приторно!

— Вспоминаааешь, — протянул Речинский. — Понравилась тебе кроха та, да? А ты с ней так обошелся.

— Ты еще не знаешь, как она со мной обошлась!

— Чего, не дала что ли? — рассмеялся Речь, сам не догадываясь, что попал в цель. Но видя хмурую физиономию молчаливого друга, прищурился, — что, правда, продинамила?

И расхохотался еще громче!

Климову и сегодня было не до веселья. Не вспоминал он Асю, но и привычные девчонки, что забегали в «Кленовый лист» теперь не привлекали. Видимо, Мак действительно стареет.

— Жениться тебе надо! — выдал Илья.

— Ты с больной головы на здоровую не вали! — огрызнулся Климов. — Сам женился, так теперь всех женить надо?

— А знаешь, не так уж и плохо это. Накормят, напоят, спать уложат… Правда, скоро лафа закончится. Врачи говорят, через неделю Ксю должна родить. Но никто ж не говорит, что женитьба, это сразу дети. У меня так, у других — по-другому.

Макар молчал. Что тут сказать? Счастлив Ильюха, и слава Богу, а ему и так хорошо. Накормить и напоить он сам себя способен, а спать… лучше одному! Никто не отбирает одеяло, не будит, не храпит… И вообще, он не выспался, поэтому и танцевать желания нет. Какие танцы, когда на ногах еле стоит, а еще работать всю ночь…