Свободный среди звёзд: пилот

С шипением растворились гигантские ворота грузового шлюза. Сотрясая металлические переборки вибрацией, под потолком дока прошёл военный буксир. Словно хвост неведомого животного, сзади него болталось несколько сцепленных в цепочку больших стальных контейнеров, выполненных в форме неправильной шестигранной призмы. Развернувшись на "пятачке", буксир занёс этот хвост над грузовой площадкой и сбросил его. С оглушительным грохотом контейнеры соприкоснулись с металлом площадки.

- Эй, полегче, не руду всё же везёшь! - заорал кто-то из разгрузочной команды.

"Бесполезно", - усмехнувшись, подумал пожилой мужчина в флотском мундире со знаками различия командор-майора, - "он тебя не услышит". И уже лично вышел на связь с пилотом буксира.

- Полегче, лейтенант, там всё же люди, как-никак. Хоть и дикари.

- Виноват, господин командор, исправлюсь! - бодро отрапортовал пилот.

Раскаяния в его голосе не чувствовалось совершенно. Ещё раз усмехнувшись, командор-майор направился к другой грузовой площадке. Там уже вскрыли привезённые ранее контейнеры, и теперь один за одним вылавливали из его внутренности саркофаги анабиозных капсул и складывали их на грузовые тележки. Те, словно муравьи, сновали до ворот дока и обратно.

- Ну как наши спасённые, господин капитан? Мертвяков много?

Командующий разгрузочной командой капитан, пышногрудая девица с грубоватым лицом и непослушными рыжими локонами, выбивающимися из-под кепи, развернулась и небрежно отдала честь.

- Никак нет, господин командор! Даже удивительно, все "зелёненькие".

Капитан имела в виду, что у всех разгружаемых капсул индикаторы контроля за процессами жизнедеятельности заключённых внутри людей светились успокаивающим зелёным цветом.

- Это радует, - сухо отозвался мужчина. - Продолжайте. По завершении разгрузки этой партии отчёт по форме.

Капитан сдержанно кивнула.

- Диспетчерская? - снова задействовал внутреннюю связь командор-майор. - Сколько там ещё?

- Ещё одна партия, господин командор. Последний буксир.

- Принято. Передайте этим чертям, чтобы не бросали контейнеры на пол, будто бомбы с орбиты. Бомбометание пусть лучше на тренажёрах отрабатывают.

Закончив разговор, мужчина впрыгнул на одну из тележек с саркофагом, уцепившись рукой за управляющую консоль. Платформа накренилась, пока управляющий антигравитационной подушкой контроллер не среагировал на изменение центровки груза и не перераспределил нагрузку. "Как мальчишка, клянусь Небом", - сердито подумал на себя командор-майор. - "Подчинённые же смотрят!" Но ничего не мог с собой поделать. С детства любил кататься на антигравитационных повозках, прицепляясь к ним сбоку. С самого голодного, проведённого в портовых трущобах детства.

- Докладывай, полковник, - сухо бросил он сухопарому брюнету в безукоризненно сидящей форме медицинской службы и знаками различия подполковника.

- Разгружено четыре тысячи сто двадцать восемь капсул, господин командор. Прошу прощения, уже двадцать девять. Пустых нет. Жизнедеятельность, судя по индикаторам, в норме. Но это ненадолго, господин командор.

- Потрудись чётко выражать свои мысли во время доклада, полковник, - поморщился командор-майор. - Что значит "ненадолго"?

- Прошу прощения, господин командор. Аккумуляторы. Их хватит максимум на пару суток. Потом наши спасённые начнут умирать.

- Ну так подключить саркофаги к питанию! - недоуменно бросил он. - Не вижу проблемы, полковник.

- Проблема есть, господин командор-майор, - упрямо возразил офицер медицинской службы, нарочито полно упомянув звание собеседника. - Даже с подключённым питанием люди могут умереть. В любой момент, господин командор. Ты готов взять на себя ответственность?

- А ты, полковник, значит, не готов? - осведомился командор, неприязненно глядя на нахала.

Тот промолчал. Впрочем, ответ был очевиден.

До прибытия обещанного транспортника больше недели. Если за это время хоть один из бывших рабов, так удачно отбитых патрулём от работорговцев, умрёт, ему, лично ему, коменданту базы, придётся нести за это ответственность. Всё-таки официально это разумные существа, в какой бы клоаке мира их не нашли эти проклятые агаряне. Кодекс Содружества не позволяет в ситуации, опасной для жизни, бросать на произвол судьбы разумное существо, если есть возможность его спасти. А законы Империи прямо приказывали принять все меры к тому, чтобы принять освобождённых рабов и способствовать получению ими имперского гражданства.

- И что ты предлагаешь делать, господин подполковник? - от сочащегося сарказма командор не заметил, как сам перешёл на полное звание.

- Нужно их пробудить, господин командор.

- А если они сдохнут при пробуждении?

- Устав предписывает принять меры к спасению жизни разумных из опасной ситуации, - уклонился от прямого ответа подполковник. - Лежать в капсуле - это опасная для жизни ситуация. Мы не можем их там оставить.

- А что если они всё-таки сдохнут при пробуждении? - настойчиво повторил командор свой вопрос.

- Мы предпримем все меры, чтобы этого не случилось, - ответил медик, глядя коменданту прямо в глаза. - А если в некоторых случаях принятых мер окажется недостаточно, нашей вины в этом не будет. Мы действовали по уставу.

"Тебе же плевать на этих рабов", - подумал командор, - "Главное, чтобы твоя задница осталась чистой". По уставу, надо же. Мы не можем оставить пьяного лежать в луже, есть вероятность, что он захлебнётся и умрёт. Лучше мы стукнем его палкой по голове и вытянем из лужи тягачом, зацепив трос за ноги. А если он случайно умрёт при этом, то в этом нет нашей вины. Мы действовали строго по уставу.

- Хорошо, начинай разморозку спасённых, как только подготовишь всё нужное для этого, господин подполковник, - бросил он. - Прими все возможные меры, чтобы не допустить летальных исходов.

"А ведь и мне, по большому счёту, важней всего, чтобы моя задница осталась чистой", - с грустью подумал командор-майор. - "Старею. Где тот юнец, что нахватал полную грудь орденов, сбивая архов во главе бригады торпедоносцев, а потом получил командорский патент из рук самого Императора? Не слишком ли долго я сижу на этой базе?"

Комендант стоял и скептически осматривал сваренные из металлической сетки сооружения. "Клетки", - размышлял он. - "Великое Небо, это же просто клетки. И мы собираемся держать здесь разумных? Чем мы тогда лучше агарян?"

- Потрудись объяснить, что это ты тут придумал, господин подполковник?

- Осмелюсь доложить, это совершенно необходимо, господин командор. Они не знают нашего языка. После того, как спасённые придут в себя, начнётся паника. Мы должны рассечь толпу на отдельные небольшие группы, только так можно надеяться их контролировать.

- А мы не можем просто запереть их по отдельным кубрикам? - начал было командор-майор и тут же осёкся.

По отдельным кубрикам. Дикарей, ага. Конечно, дикарей, кто ещё может работорговцам в саркофаг угодить? Что скажут нижние чины, после того, как вернуться в загаженные помещения? Так и до бунта недалеко. Может, необитаемые отсеки? Так они там разломают всё к демонам.

- Это совершенно невозможно, господин командор, - запротестовал медик. - У нас нет столько персонала, чтобы контролировать шесть тысяч человек, разбросанных по отдельным помещениям.

- А здесь ты надеешься их всех контролировать, полковник?

- Так точно, господин командор! Под потолком есть камеры видеонаблюдения, картинки можно свести на один пульт и поставить там пост. Только...

- Только?

- Нам потребуется контингент для силового решения вопроса, господин командор. С помощью камер мы можем засечь начало беспорядков, но у нас нет достаточного числа санитаров, чтобы в любой момент вмешаться и пресечь.

- И что же за контингент ты имеешь в виду, полковник? - осведомился комендант, начиная уже догадываться, куда клонит этот ублюдок.

- Нам нужны военные полицейские, господин командор. Сотня, как минимум.

- Наши ВП, конечно, подонки ещё те, - проворчал он. - Но я сомневаюсь, что вы наберёте среди них сотню добровольцев на такую работу.

- Но...

- Никаких "но", полковник! - отрезал комендант. - Только добровольцы. И ты лично будешь проводить собеседования. Можешь пообещать им премию в размере жалования, от моего лица.

- Как прикажешь, господин командор, - недовольно отозвался медик. - Нам ещё понадобится что-то, чтобы их кормить. И какие-то ёмкости, куда они смогут гадить. По числу этих... отсеков. Разумеется, после того, как мы сможем отучить их гадить на пол.

"Как изящно он назвал свои клетки", - усмехнулся про себя командор-майор.

- Согласуй с технической службой, полковник. Пусть что-нибудь придумают.

Он проводил глазами очередную пару санитаров, пронёсших мимо него на носилках женщину. Обнажённую.

- А почему они все без одежды, полковник?

- Они могут прятать там оружие, господин командор. Да и из самой одежды можно изготовить оружие. Удавку, например. Лучше лишить их такой возможности. Кроме того, их вещи необходимо продезинфицировать.

- Но мы всё вернём этим несчастным, надеюсь? - сухо осведомился комендант.

- Безусловно. Мы сложили их вещи в пакеты. Все пакеты подписаны.

- Хорошо. А что они будут носить всё это время? Напоминаю, полковник, во многих культурах, даже варварских, существует табу на вид голого тела.

- Мы выдадим им одноразовые пижамы из медблока, господин командор.

- У нас есть на складе столько пижам? - удивился он.

- Шесть тысяч наберётся, господин командор. Поносят несколько дней, пока не прибудет транспорт.

"Неправильно всё это", - подумал комендант, качая головой. - "Неправильно".

Знакомый рёв сирены вырвал из объятий мучительного сна. Зашуршали по металлическому полу ладони, колени, спины, кого-то согнул приступ надсадного кашля, ему немедленно вторили ещё несколько человек. Павел сдержал порыв прочистить горло, хоть и с трудом. Оно саднило ещё ощутимо, хоть и не так сильно уже, как предыдущие дни. Зажглись и нехотя начали разгораться установленные под высоченным потолком светильники неизвестной конструкции, поднимающиеся с пола люди вполголоса переговаривались, в разграничивающих отдельные клетки проходах появились фигуры охранников с кухонными тележками. К каждой из них полагалось два охранника и один раздающий из заключённых, но последнего на фоне шкафоподобных громил заметить было не так просто. Раздающий доставал из поддона тележки глубокую миску и плюхал туда зачерпнутую из ёмкости кашеобразную жижу желтоватого цвета, потом миску через специальное отверстие в проволочной сетке передавал одному из узников в клетке. Один человек - одна миска. Охранники бдили, что б этот принцип не нарушался.

В дальнем конце зала уже закончили утреннюю кормёжку и теперь из каждой клетки дежурный на пару с одним из раздающих выносил парашу. По-прежнему сопровождаемые парой охранников. С действием их электрошоковых дубинок многие уже ознакомились, причём на глазах у всех остальных заключённых, и повторять этот эксперимент никто не стремился. А за опрокинутую по неосторожности дурнопахнущую ёмкость, к примеру, наказание бы последовало незамедлительно. Павел успел одним из первых в клетке к этому заменителю туалета, освободил наполнившийся за ночь мочевой пузырь, потом отошёл к "своему" углу и чуть поплескал на руки водой из своей бутылки.

Трёхлитровые пластиковые ёмкости с водой, одну на день в одни руки, в обмен на вчерашнюю пустую, начнут выдавать чуть позже, после того, как вынесут отходы жизнедеятельности. Парень сел прямо на твёрдый пол, благо что он тут хотя бы был тёплый, и стал ждать, когда до их клетки доедет какая-нибудь тележка. Остальные пять заключённых из шестёрки, ютившейся на квадратном, огороженном металлической сеткой клочке пространства со стороной примерно в три с половиной метра, занимались кто чем. Гул нескольких тысяч голосов, переговаривающихся под потолком гигантского помещения вроде ангара, наскоро превращённого в тюрьму, потихоньку усиливался, перекрикивались на незнакомом языке охранники.

Начинался новый, вот уже четвёртый день их заточения.

Сегодня в раздающих была знакомая. Эта же миниатюрная симпатичная китаянка подавала им еду и вчера вечером. Вообще, среди узников китайцев и прочих азиатов было много, как бы не две трети. Вот и в их клетке из шестерых человек четверо являлись выходцами из Поднебесной. А ещё, кроме русского Павла, здесь содержался здоровенный, под два метра, мускулистый скандинав. Настоящая "белокурая бестия", длинные волнистые волосы цвета зрелой пшеницы, голубые глаза, мужественное непреклонное лицо, наверняка на Земле от девок отбоя не было. Потомок викингов сидел в своём углу с отрешённым видом, уставившись в одну точку и не обращая внимания на поднявшуюся по поводу визита тележки суету.

Впрочем, и Павел тоже счёл ниже своего достоинства бросаться в числе первых за миской, всё равно без еды не оставят, вместо этого откровенно любовался на китаянку. Женского пола среди заключённых хватало, но держали их отдельно от мужчин, в другой половине зала. Ещё и высокую перегородку поставили от стены до стены, препятствуя общению полов. Но в раздающие отбирали без всякой дискриминации, и обслуживали эти тележки весь зал, без разбора.

Одета незнакомка была ровно так же, как и все остальные заключённые, а именно в оранжевые штаны с широкими штанинами и оранжевую же куртку. И то, и другое застёгивалось при помощи "липучек", то есть ленточек с липкой внутренней поверхностью, которая прилипала прямо к материалу одежды. Именно материалу, а не ткани, так как эта штука, подобно войлоку, состояла из множества переплетённых тонюсеньких волокон, смахивающих на синтетические, а не была соткана из отдельных нитей. Толщины в этом "войлоке" было меньше миллиметра, и продувался он насквозь, но воздух здесь тёплый, так что от холода никто не страдал. Подобрать девушке одежду по росту у охранников, судя по всему, не получилось. Штанины были закатаны несколько раз, рукава тоже, пола куртки запахивалась чуть не за спину. Обуви узникам не полагалось. Раздавая миски с едой, китаянка смущённо смотрела в пол и виновато улыбалась. Почему виновато, так и осталось для Павла неизвестным.

Давясь, юноша быстро заглотал горячую, чуть сладковатую жижу и пальцами соскрёб остатки себе в рот. Ложек не давали. Успел ещё плеснуть в миску воды из бутылки и выпить. Соприкоснувшись со съедобной жижей, похожий на картон материал миски начинал размокать и очень быстро терял форму. Потом его также можно было съесть, на вкус, как пресный лаваш. Запил бывшую миску остатками воды, предварительно отмыв испачканные пальцы, и всё, завтрак окончен. Кормили здесь четыре раз в день, всегда одинаково, в независимости от времени суток, и не сказать, что б от пуза. Но и с голода пока никто не помер. Теперь параша.

Сегодня у Павла была очередь дежурить. Узнал он это просто, - после завтрака один из охранников ткнул в его направлении дубинкой и пробурчал что-то вроде "ур нака ии тбул". Слово "тбул" означало "дежурный", тем, кто не осилил эту нехитрую премудрость, очень быстро добавили ума посредством дубинок ещё в первый день. Похожим педагогическим приёмом заключённым вдолбили и обязанности, возлагающиеся на "тбул". Нужно было на протяжении дня следить, чтобы никто из заключённых в клетке не гадил мимо параши, не плевал на пол, не рвал выданную одежду и не затевал драк. В случае же, если это случится, позвать охранников и указать пальцем на виновного. Виновный тогда наказывался. Если же охранники не были вызваны, и самостоятельно обнаруживали беспорядок, наказывали также и дежурного. Но это только в "их" клетке. Дела, происходящие в соседних клетках, Павла волновать не должны. Поэтому юноша не беспокоился - народ тут подобрался смирный.

Выносить туалет ему помогал другой записанный в раздающие узник, - худой сутулый негр неопределённого возраста и одинакового с Павлом роста. Это, если перестанет сутулиться, а так чуть ли не на полголовы ниже. Негр постоянно бормотал себе под нос что-то ругательное на английском (Павел разбирал только "факинг", "мазафака" и "эссхол") и поминутно норовил сплюнуть на пол. Но воздерживался. А ещё он постоянно заходился в приступах кашля.

Сама параша по своему виду напоминала низенький широкий бидон ёмкостью литров на пятнадцать и была снабжена двумя оттопыривающимися полукруглыми ручками из толстого прута. И откидывающаяся вбок крышка на одной петле с защёлкой, как у советских молочных бидонов. Всё это было сделано из светлого лёгкого металла, скорее всего алюминия. Чем-то этот сосуд неуловимо напоминал Павлу "дюар" с жидким азотом, который ему доводилось таскать, когда он ещё учился в универе. Выходить из клетки парню ещё не доводилось, поэтому дорогу ему показывал свободной рукой его помощник-негр, называя юношу "браза" в голос и "сноу", когда думал, что напарник его не слышит. Оба охранника шествовали сзади. Негров, кстати, среди заключённых тоже хватало, как и арабов. Европоиды были представлены в явном меньшинстве, едва ли один человек из десяти.

Тащить "дюар" с дурнопахнущим содержимым пришлось в ту же часть зала, откуда прикатывали тележки с едой. Возле входных ворот перегородка, разделяющая зал, кончилась, и Павел впервые получил возможность заглянуть на "женскую" половину. Ничего особенного тут разглядеть не удалось. Те же люди, в таких же проволочных клетках сидят. Если б не характерные черты лица, да не оттопыривающие куртку выпуклости, и не длинные, в основном, волосы, не догадаешься даже, что женщины. Разве что запах другой. Нет, не то что б воняло, да и духами тоже не благоухало, откуда здесь парфюмерии взяться, но просто какой-то немножко другой запах. И тембр приглушённых голосов не такой.

Парашу, вопреки ожиданиям, никто никуда не опорожнял. Просто ставили в одном углу зала заполненный сосуд, потом шли до другого угла и брали там точно такой же, но пустой и чистый. И тащили обратно в клетку. А заполненные бидоны, Павел своими глазами видел, охранники собственноручно ставили на здоровенные тележки с маленькими колёсиками, вроде тех, что на вокзале для перевозки багажа используются, и увозили вон. Это зрелище несколько поколебало уже сложившееся было мировоззрение юноши. До сих пор он был убеждён, что охранники грязной работой в принципе не занимаются, сваливая её всю на заключённых. И ещё на обратном пути парень увидел сцену, которая поразила его до глубины души. Какая-то женщина из клетки, похожая на индианку, спросила (!) охранника что-то на его тарабарском наречии, он ей ответил (!!), зашёл в клетку (!!!), дал какую-то штуковину и вышел обратно.

Интересно, размышлял Павел, такую вольность охранник себе позволил, потому что имел дело с женщиной? Или существовала какая-то другая причина? К мужчинам в их клетки, насколько он помнил, охранники заходили исключительно с целью избить кого-то дубинками. То есть, не избить, конечно, им это не требовалось. Достаточно просто легонько ткнуть заключённого концом этой полуметровой палки, нажимая при этом кнопку у основания рукояти, и... Эффект, судя по виденному ранее, как от хорошего электрошокера. Хотя характерного звука электроразряда, наподобие тех, что показывают в фильмах, слышно не было.

Вообще, охранники представляли из себя одну большую загадку. Начать с того, что никто ни разу не видел их лица. Да чего там лица, даже маленького кусочка открытой кожи. С ног до головы одетые в чёрные комбинезоны из грубой материи, тяжёлые высокие ботинки на толстой рубчатой подошве, чёрные перчатки, на головах шлемы, вроде мотоциклетных, с вечно опущенными черными непроницаемыми взгляду забралами. Вроде бы все мужчины, хотя чёрт их разберёт, в таком обмундировании. Грудь, живот, пах и спину, вместе с верхней частью ягодиц, защищала броня, набранная из отдельных фигурных пластин, наклеенных (или нашитых) прямо на материал комбинезона. Промежутки между отдельными пластинами узкие, палец не вставить, но сгибаться-разгибаться не мешают. Отдельно защищены плечи, локти, внешняя сторона запястий, колена и передняя сторона голени. Носки и пятки у ботинок также бронированы. Просто не люди, а роботы какие-то. Но, как показывает практика, вполне умеют по-человечески общаться с заключёнными. Если обратиться к ним на их родном языке. Где бы только выучить этот язык? И как его выучила та индианка?

Для себя Павел давно уже решил, что они находятся где угодно, только не на Земле. Вроде бы, рассуждая чисто логически, ничего не подталкивало к такому выводу. Ни одного инопланетянина увидеть не довелось, кроме охранников в этот зал вообще никто не заходил, никаких сногсшибательных технических диковин им не демонстрировали. Разве что дубинки эти, но и они могли оказаться обычными электрошокерами. Он по телевизору видел, в некоторых странах используют что-то подобное. На дверях клеток стояли обычные замки с электромагнитами, управляемые дистанционно. Язык не был похож ни на один известный Павлу земной, но, с другой стороны, он их и знал-то: русский, русский матерный, английский со словарём, да немецкий на уровне просмотра специфических видеофильмов. Исходя из сегодняшнего эпизода, можно было б заключить, что они находятся где-то в Индии, и язык охранников - на самом деле индийский. Или как он там называется. Если бы не одно "но". В соседних клетках сидело немало индусов, и они не раз пытались обратиться к охранникам на своём родном наречии. И это не возымело никакого эффекта.

В общем, ничего определённого, указывающего на инопланетян, не было. Но вот имелось что-то в происходящем здесь. Неземное. Нечеловеческое. Что именно, Павел сказать не мог, но был уверен в своих выводах.

Очнулся Павел, как и все остальные, четыре дня назад, полностью обнажённым и лежащим на голом металлическом полу в вот этой самой клетке. Одежду им выдали позже. Жутко болела голова, саднило пересохшее горло, все кругом непрерывно кашляли, в руках и ногах ощущалась страшная слабость, голова кружилась, перед глазами стояли чёрные круги. В подавляющем большинстве все ругались, некоторые бросались на проволочные сетки, пытались их порвать, что-то орали. Охранники невозмутимо вышагивали по проходам между клетками и тыкали дубинками в самых буйных. Сквозь ячейки сетки можно было просунуть только пальцы, но даже прикосновения к костяшкам суставов конца дубинки хватало, что б сжатые намертво пальцы непроизвольно отцеплялись от сетки, а их владелец с болезненным криком отлетал прочь. При этом всё его тело выгибалось в болезненной конвульсии.

Потом один додумался броситься не на сетку, а на товарищей по несчастью. Реакция охранников была молниеносной. У нужной клетки тут же собралось с полдесятка их, открыли дверцу (тоже проволочную), трое встали у выхода, ещё двое зашли внутрь, ткнули разок бесноватого и выволокли его наружу. А потом, закрыв клетку, уже приложили основательно. Впятером, не просто тыкая концами дубинок, а удерживая их на содрогающемся в судорогах теле, не обращая внимания на закладывающие уши вопли. Демонстрация мощи и жестокости помогла. Больше ни на сетку, ни на сокамерников никто в окрестных клетках не бросался. Драки, бывало, затевали. Место не поделили, кому-то ногой во сне в нос заехали, просто слово за слово... А вот так, в приступе неконтролируемой слепой агрессии больше не бросались. Да и драки уже на третий день прекратились. Потому что за них наказывали точно так же.

Попал сюда Павел, как он считал, совершенно случайно. Прочитал в газете объявление, что, мол, требуются на высокооплачиваемую работу молодые мужчины, бла-бла-бла... Не поверил, разумеется, кто ж на работу с такой зарплатой берёт людей, не требуя при этом ни высшего образования, ни сертификатов, ни опыта работы. Замануха, естественно, на деньги пытаются "развести", подумал он тогда. Но однажды, проходя мимо нужного адреса, внезапно вспомнил. И решил зайти. Всё равно как раз без работы сидел. Решил про себя: если вздумают попросить хоть копейку его денег "на курсы по повышению квалификации", тут же встанет и уйдёт.

Не попросили. Длинноногая секретарша встретила юношу на входе в офис, записала его данные и провела в кабинет на собеседование. Там ему объяснили, что нужны работники в строительную фирму, которая ведёт свою деятельность в далёких жарких странах. Где много диких обезьян и совсем нет санитарии. А ещё местное население сильно не мирное. Квалификации никакой не требуется, потому что нужны подсобные рабочие. Местных на работу напрячь совершенно невозможно. Они умеют бегать с голой задницей и с автоматом Калашникова в руках. Ещё умеют пить, есть, спать и заниматься сексом. А вот работать не умеют. Совсем.

Так что всех, включая подсобных рабочих, приходится завозить со стороны. Но не стоит беспокоиться. Даже подсобным рабочим фирма готова платить серьёзные деньги. От десяти тысяч долларов в месяц и выше. В случае согласия - предоплата в пять тысяч на руки наличными. Вот только нужна секретность, потому как против той страны, с правительством которой заключён контракт, введены серьёзные санкции, и фирму, если кто чего узнает, ожидают неприятности со стороны госдепартамента мировой демократической общественности. Поэтому никаких официальных контрактов и вообще, лучше никому не распространятся, даже родным.

Пять тысяч долларов - это было втрое больше того, что он, работая в Москве сисадмином, получал за месяц, поэтому Павел согласился без лишних раздумий. Через пару недель он явился в офис фирмы, где ему, а также ещё паре десятков мужчин вручили билеты на чартерный рейс до Египта и толстый конверт с деньгами, после чего автобусом отвезли до "Домодедово" и посадили на самолёт. В каирском аэропорту их встретили, провели толпой через паспортный контроль, где всем быстренько шлёпнули туристическую визу, и посадили в автобус, на котором привезли в какое-то не то заброшенное, но то недостроенное строение, где собрали в небольшой подвальной комнате без мебели, якобы для инструктажа. Он ещё успел почувствовать незнакомый запах, перед тем, как потерять сознание. Последняя мысль была о том, что так и не успел ни потратить, ни отдать кому-нибудь выданный задаток. Очнулся уже здесь.

Получив на руки очередную бутыль с водой, Павел уже было собрался привычно усесться в углу и продремать до следующего приём пищи, но не тут-то было.

Дело в том, что охранники заготовили для местных обитателей ещё один сорт развлечений. Из каждой клетки поочерёдно, начиная от входа, её обитателей выводили наружу, строили, приковывали одной рукой к длинной цепочке, а потом уводили куда-то в сторону входа в сопровождении пары охранников. А минут через пять возвращали обратно. Причём таких групп одновременно водили несколько штук, не меньше пяти в одной только "мужской" половине зала. Приведя группу обратно и заперев раскованных обитателей в родной клетке, охранники брали следующую шестёрку и повторяли процесс, группа за группой, до самого вечера, с перерывами только на кормёжку.

И вот теперь очередь добралась и до их клетки. Вопреки опасениям, браслет, который одели Павлу на левую руку, не был ни жёстким, ни тугим. Наоборот, обит изнутри мягким, тёплым на ощупь материалом, и довольно удобно обхватывал запястье. В сущности, уже через минуту его вообще можно было перестать чувствовать на руке. И цепочка, на поверку оказавшаяся алюминиевой, практически ничего не весила. Пересечь расстояние до входа много времени не заняло, и процессия, состоящая из четырёх китайцев, скандинава и русского, достигла входных ворот в помещение. Именно ворот - в раскрытые створки мог без проблем въехать карьерный самосвал. Или даже два одновременно. Сейчас, правда, створки оставались закрытыми.

Целью их путешествия оказалась шестёрка странных аппаратов, напомнивших Павлу приспособления для сушки волос, которые стояли раньше в парикмахерских. Пластмассовое кресло у стены и металлический колпак на кронштейне над ним. Всю прикованную к цепи шестёрку заключенных сажали дружно на кресла, надевали им на голову колпаки, что-то включали (в аппарате при этом начинало тихо гудеть), выдерживали так несколько минут, всё снимали и уводили.

Таких групп по шесть аппаратов вдоль стены стояло несколько, и их сейчас подвели к одной из них, как раз освободившейся. Павел ожидал каких-то необычных ощущений, когда на его голову надели колпак, но, кроме гудения, аппарат не проявлял никакой активности. Сидеть в жестком, не слишком удобном кресле, да ещё без возможности обзора, было достаточно скучно, но парень стоически терпел. Знакомиться с действием дубинки на своей шкуре он не желал, а в том, что его попытка прервать процедуру вызовет раздражение у охранников, юноша не сомневался ни секунды. До следующего утра он так и не понял смысла процедуры, которой его только что подвергли.

Утро пятого дня начиналось точно так же, как и предыдущее. И снова утреннюю, самую первую порцию еды принесла та самая китаяночка! Он широко улыбнулся девушке, - хоть какая-то, но знакомая в этом безумном месте. Однако та проигнорировала парня. Раздав все положенные миски, бросила стоявшим позади охранникам: "Спасибо!" и поспешно укатила тележку к следующей клетке. Ощущение неправильности произошедшего преследовало Павла на протяжении всего завтрака. И только минут через пять его вдруг, как мешком по голове стукнуло.

Девушка обратилась к охранникам на их языке! Как та индианка. Но это ещё не всё! Он, Павел, её понял! Сейчас он вспоминал сказанное китаянкой короткое слово, и был совершенно уверен, что оно не походило ни на русское "спасибо", ни на английское "thank you". Звучало это примерно, как "ирим". Он повторил про себя "ирим, ирим". И каждый раз ловил себя, что неизвестно откуда, но ему точно известно, как это переводится. Что это значило? Одно из двух. Либо, просидев здесь более четырёх суток, он начал понимать на интуитивном уровне отдельные слова из незнакомого языка... Либо вчера, при помощи тех странных аппаратов, его этому самому языку научили. До самого вечера он просидел, пытаясь выдавить из своей памяти, - или подсознания, если угодно, - хоть ещё одно слово на тарабарщине. Тщетно.

Зато на следующее утро обнаружился прогресс, да ещё какой! Парень начал понимать речь охранников, те фразы, которые они время от времени выкрикивали, проходя между клетками. Раньше Павел думал, что это они просто между собой так переговариваются. Оказывается, на самом деле, они обращались к заключённым. "Понимает ли здесь кто-то наш язык? Если кто-то понимает, что мы сейчас говорим, пусть скажет нам об этом", - вот что говорили они. "Я понимаю, что вы говорите!" - вырвалось у юноши, причём эти слова прозвучали на том же языке. Проходящий мимо охранник тут же остановился. "Ты понимаешь меня?" - "Да", - "Возьми это", - с этими словами охранник протянул что-то ему сквозь сетку. Павел машинально взял.

Поданный предмет оказался маленьким наушником, наподобие таких, которые применяются в карманных плеерах. Только без провода. И без плеера. "Вставь себе в ухо и слушай!" - распорядился охранник, видя, что заключённый смотрит на наушник, как баран на новые ворота. Парень подчинился. Из наушника тут же раздался сухой сдержанный голос, всё на том же языке зачитывающий объявление.

Приветствую тебя в Звёздной Империи Атран, достопочтенный господин! Я приношу свои извинения за то, что тебе пришлось провести столько времени в неподобающем разумному существу условиях, но так было необходимо для твоей собственной безопасности. Не зная языка, было невозможно объяснить тебе суть происходящего, а большое количество ничего не понимающих людей может быть опасно, прежде всего, для самих себя. Именно поэтому вас держат раздельно. Не думай, что тебе придётся всё время сидеть в этой ужасной клетке. Как только мы сможем подготовить более подобающие условия, мы выпустим вас, и вы будете свободны в передвижениях. А за это время тебе необходимо выучить наш язык, чтобы мы смогли понять тебя, когда тебе потребуется попросить нас о помощи.

И последнее. Мы знаем, господин, что многих из вас захватили обманом на вашей родной планете, перед тем, как продать в рабство. Уверяю тебя, мы ни имеем никакого отношения к тем мерзавцам. Мы освободили тебя, и ты сможешь воспользоваться своей свободой, как только научишься нашему языку и нашим обычаям. А до тех пор тебе придётся ещё некоторое время провести в этой клетке. Я ещё раз приношу свои извинения, но это совершенно необходимо для твоей же безопасности. Уверяю тебя, скоро мы выпустим и тебя, и всех остальных.

- Что они хотели? - внезапно спросил Павла сидевший в углу скандинав, поднимаясь и подходя вплотную. - О чём ты с ними говорил? Что они тебе давали?

- Я понимаю их язык. Это из-за тех штук, которые гудели. К которым мы ходили вместе. - Разговор шёл на английском, который юноша и понимал-то в лучшем случае на две трети, а строить фразы самостоятельно удавалось и вовсе только с большим трудом.

- И что они говорили? - Вот у скандинава проблем с английским не было вовсе. Один из китайцев подобрался поближе. Очевидно, он тоже был знаком с языком Шекспира.

- Они ходили и спрашивали. Кто понимает их язык. Я сказал, я понимаю. Они дали эту штуку. Это маленький плеер. Как диктофон. Вставляешь в ухо, он работает. Там прокрутили запись. На их языке. Сказали, что мы не пленники. Что нас скоро выпустят. Только нужно подготовить помещение. До тех пор будут держать нас здесь. Для нашей безопасности.

- Безопасности? Что за бред?!! - возмутился собеседник. - Они не имеют права держать нас здесь, как животных, и подвергать пыткам! Даже у преступников есть права, а ведь мы вовсе не преступники!!!

- Это они так сказали, - примиряюще поднял руки Павел. - Не я. Я только повторил.

- Ты русский?!! - перебил его оппонент. Не успел Павел хотя бы кивнуть, тут же продолжил. - Я знаю, ты русский. Нация рабов, ты и сейчас рассуждаешь, как раб! Тебя посадили в клетку, ты и рад! Раньше своему Кей-Джи-Би подчинялись, сейчас решил новых хозяев найти!!!

Потомок викингов навис над ним, как скала, кулаки сжаты, лицо перекошено. Смотреть на него было страшно. Реально страшно, аж в горле пересохло. Что сказать в ответ, Павел не имел ни малейшего представления, да и не было уверенности, что его выслушают. Причём здесь "Кей-Джи-Би", то есть КГБ, и вообще, с чего это он так взбеленился? Положение спас китаец, знающий английский. Ломано, с ужасным произношением и путая времена глаголов, он всё-таки смог донести до белокурого гиганта мысль, что за драку их могут наказать. А значит, драться не надо. Бросив что-то вроде "Тебе это с рук не сойдёт", скандинав отошёл обратно в свой угол и уселся, отвернувшись от Павла. Китайцы о чём-то тихонько шушукались, собравшись в кружок. Потом тот, который знал английский, подошёл к парню и сел рядом с ним на корточки.

- Ты говорить, гудящие колпаки были научившие тебя их языку?

- Возможно, да, - ответил Павел. - Я не вижу другого объяснения, почему я стал понимать их язык.

- Но они тебе не говорить, что это из-за колпаков?

- Они вообще не так много мне говорили. Нет, прямо они этого не говорили.

- Почему тогда мы не понимать их язык? Мы же тоже были надевавшие колпаки?

- Я не знаю. Возможно, это не сразу действует. Возможно, у меня быстрее. Вчера я понимал только одно слово. Сегодня уже могу разговаривать. Может быть, вы тоже сможете понимать. Я не один такой. Вчера утром девушка приносила еду, она тоже могла с ними разговаривать.

- Эта девушка - моя племянница. Я понимать тебя. Ты думать, мы тоже будем мочь понимать этих?

- Я думаю, да.

Китаец удовлетворённо кивнул, потом вернулся к своим соотечественникам, и они снова принялись вполголоса переговариваться о чём-то.

На следующий день один охранник подозвал Павла и просунул ему сквозь сетку свёрнутую в рулон брошюрку, смахивающую на рекламный буклет, - такая же цветастая и глянцевая, с обилием картинок. По словам охранника, здесь можно будет прочитать подробнее о том государстве, в котором они оказались. Мол, это стандартная памятка для всех беженцев, прибывающих в Звёздную Империю Атран с территории Агарской Империи. Они тут, правда, не беженцы (опять же по словам охранника), а освобождённые рабы, которых перевозил в замороженном виде один из агарских торговых кораблей, - до того как его поймал на атранской территории патрульный крейсер и не принудил сбросить груз. Однако, с точки зрения закона, что беженец, что освобождённый раб, - одна фигня, так что эта памятка как раз для них.

А ещё охранник сказал, что скоро прибудут чиновники и дадут всем, кто изъявит такое желание, имперское гражданство. И вот после этого их выпустят, наконец, из этих клеток. Потому что держать гражданина в клетке без приговора суда - противозаконно. В этот момент всех удивил китаец, - тот самый, который вчера разговаривал с Павлом. Он подошёл к охраннику и на чистейшем атранском (местном языке) попросил и ему дать такую же брошюрку. Охранник удивления не выказал, - хотя, поди, разбери в этом шлеме, выказал он удивление, или нет, - и без слов протянул просителю ещё один экземпляр. Их, судя по всему, у охранника было много.

Читал Павел без каких-либо особенных проблем. Буквы не походили на знаки ни одного известного земного алфавита, но при первом же взгляде на них складывались в осмысленные и понятные слова. Первое, что утверждала полученная памятка на первой же странице: в Атранской империи рабства нет. И не было. И не будет. Написано это было громадными буквами, ярко-зелёной краской, которая к тому же ещё и периодически вспыхивала изумрудным огнём. Судя по всему, рабство являлось больной темой для всех беженцев с агарской территории, если это так выделялось. Этот лозунг иллюстрировался большой, на полстраницы, фотографией вдохновлённых людей, откровенно радующихся чему-то, - очевидно, отсутствию рабства в империи Атран.

Фотография сама по себе заслуживала внимания. Во-первых, она была объёмной. Наподобие голограммы, но выполненной на гораздо более высоком уровне, без характерных радужных разводов и нечёткости. Фактически, это смотрелось, как маленькое окошко, за которыми было видно людей. Но только если смотреть на бумажку более-менее прямо, под большим углом изображение смазывалось и исчезало. Во-вторых, это изображение двигалось. И не по циклу, как анимированный рекламный баннер на веб-странице, а скорее наподобие "живых" фотографий в фильмах о Гарри Поттере. То есть, изображённые на картинке люди улыбались, взмахивали руками, переговаривались друг с другом. И всё это с непреходящим выражением безграничного счастья на лице. Забегая вперёд, скажем, что точно так же были оформлены почти все картинки в памятке, разве что размером были существенно меньше.

Вторая мысль, выраженная на второй странице брошюрки, гласила, что любой разумный, прибывший на территорию Звёздной Империи Атран, имеет право стать её гражданином. И непосредственно после этого он получал неотъемлемые права: право избирать и быть избранным в органы местного самоуправления, право на использование нейросети и обучающих баз данных, право служить в Вооружённых силах и на Флоте, право вступать в профсоюзы, гражданские и политические организации, а также право на защиту своей свободы, чести и достоинства.

Получали ли какие-то права те беженцы, которые по некой причине не захотели стать гражданами, памятка умалчивала. Позабавил также набор прав, которые выделили создатели брошюры. Даже знакомый лишь понаслышке с Женевской конвенцией Павел сходу выделил отсутствие в списке права на жизнь, а также права на свободу слова и перемещений, к примеру. То ли этих прав не было даже у граждан, то ли авторы памятки не сочли их достойными упоминания. Также совершенно нераскрыта была тема обязанностей, которые получали бывшие беженцы, принимая гражданство.

Зато уже на третьей странице сообщалось, что кроме обычных граждан, есть ещё и какие-то "полноправные граждане", которыми есть шанс стать у любого обычного гражданина. У которых есть, в частности, право занимать государственные должности, выбирать и быть избранными во властные структуры планетарного и имперского уровней. Стать полноправным гражданином можно было, в частности, после десяти лет службы в армии или на флоте. Собственно, вся третья страница была посвящена агитации новых граждан на вступление в эти структуры. И быстрое приобретение полноценного гражданства сулилось лишь одной из плюшек.

Служить в армии Павел не желал и быстренько перевернул страницу. На четвёртой и пятой целый разворот посвещался рекламе громадных государственных и полугосударственных корпораций, каждая из которых производила что-то охренительно нужное для Империи и её граждан. И в каждую из них предлагалось немедленно устроиться на работу. Шестая и седьмая страница в таком же тоне зазывала в другие корпорации, помельче, уже полностью коммерческие. На восьмой, последней странице скромно притулилась информация о возможности гражданам поступить в различные имперские учебные заведения, с прилагающимся списком и краткими характеристиками. Заведения были платные. Но имелась возможность взять кредит у государства. Сколько лет потом придётся расплачиваться по этому кредиту, не уточнялось.

Заканчивалась брошюра жизнеутверждающим лозунгом: "В Звёздной Империи Атран перед вами открыты все дороги!" Параллельно с Павлом свой экземпляр брошюрки изучал и способный к языкам китаец. И не просто изучал: в кругу других китайцев он читал, на ходу переводя на свой родной язык, всю текстовку сплошняком и, тыкая пальцем в картинки, что-то объяснял своим соотечественникам. Викинг (так наш герой решил называть про себя скандинава) участия в веселье не принимал. Но, когда Павел, прочитав памятку, бросил её на пол, немедленно подобрал книжицу и стал внимательно рассматривать иллюстрации. Чуть позже он начал изучать качество бумаги, на которой брошюрка была напечатана, попробовал поскрести ногтем картинки (безуспешно) и оторвать от листа уголок (успешно). Оторванный уголок он взял в рот и пожевал. Сморщился, выплюнул. Текст, судя по всему, оставался для него тайной за семью печатями. Заметив, что Павел за ним наблюдает, Викинг покраснел, отбросил от себя памятку и отвернулся. Павел хотел было заговорить с ним, объясниться, заверить его, что они на одной стороне, и он не меньше его хочет выбраться отсюда. Но передумал.

На девятый день после их пробуждения в этом месте прибыли, наконец, давно обещанные чиновники. Те самые, что должны были принять у беженцев присягу и дать им права гражданина. За день до этого произошло знаменательное событие. Охранники открыли двери всех клеток и позволили всем свободно перемещаться по залу. За его пределы, правда, пока не выпускали. Все бывшие заключённые, или правильно сказать, временно задержанные, к этому времени уже прошли обучение языку, и у подавляющего большинства это проявилось в полном или хотя бы частичном понимании атранской речи. Люди ходили по громадному помещению, искали знакомых.

Все здесь присутствующие оказались тут схожим образом, - устроились в ту или иную фирму, обещавшую им какую-нибудь высокооплачиваемую работу где-то за границей, - и многие из них отправились в путешествие не в одиночку, а с группой приятелей. Сейчас эти группы, поначалу разбросанные по отдельным клеткам, снова собирались вместе. У некоторых здесь даже нашлись родственники, как, например, у знакомого Павлу китайца с его племянницей, другие поехали вдвоём с супругом, и юноша не раз наблюдал крайне эмоциональные сцены семейного воссоединения. Он тоже встретил пару человек из группы, летевшей вместе с ним в Египет.

Жилищные условия также существенно улучшились. Прежде всего, им выдали их личные вещи. Точнее, ту одежду, которая была на землянах в тот момент, когда их усыпили работорговцы. У некоторых счастливчиков сохранилось и кое-что помимо этого, - в основном, если вещи были сложены в рюкзаке. У Павла, путешествовавшего с чемоданом, к сожалению, не сохранилось ничего. Даже сотовый выпал из кармана, хотя к чему он теперь? И конверт с деньгами исчез бесследно.

Выдали также всем по паре смен нижнего белья. Для мужчин это было что-то вроде трусов-семейников и футболки с короткими рукавами, женского белья юноше понаблюдать не довелось, но, по случайно услышанному признанию одной представительницы прекрасного пола, там имелось что-то вроде коротких панталон и обтягивающего топика со встроенными полужесткими чашечками для поддержки груди. Характерно, что каждому достались одеяния строго по размеру.

Желающим дали также по комплекту верхней одежды, можно было даже выбирать её фасон и цвет из нескольких предложенных вариантов. Павел выбрал себе куртку неброского серого цвета с короткими полами, застёгивающуюся на уже знакомые липучки. Штаны решил не брать, родными джинсами пока обойдётся. А вот с обувью ситуация была тяжёлой, поскольку при погрузке спящих людей в корабль работорговцев обувь у многих потерялась. А может, её снимали специально. Проблема заключалась в том, что всем без исключения предлагали одну единственную модель - высокие тёмно-серые ботинки на толстой рубчатой подошве и с застёжками на всё тех же липучках. Без вариантов. Протесты и даже слёзы некоторых девушек, не желающих "носить это убожество" игнорировались. Вот станете гражданами, заработаете деньги, тогда и покупайте, что вам угодно, следовал неизменный ответ.

То же самое отвечали по поводу приобретения косметики. Немногие счастливицы, умудрившиеся не утратить свои сумочки с косметичками, мгновенно приобрели невиданную популярность. А ещё вдоль одной из стен выстроили в ряд индивидуальные туалетные кабинки и (о божественное блаженство!) душ. Всякие мелочи вроде мыла, туалетной бумаги и одноразовых полотенец были включены. А девушкам, по слухам, даже тампоны с прокладками выдавали. И в довершение всего, всем презентовали подстилки из чего-то, похожего на вспененную резину, чтобы не спасть больше на голом полу.

К всеобщему сожалению, с питанием вопрос не изменился абсолютно. Та же мерзкая жижа в одноразовых мисках. Только выдали каждому на руки по пять твёрдых плиток предположительно съедобной массы, размером с шоколадку каждая, запечатанных в некий аналог полиэтилена. Сказали, что это сухой паёк. Вкус, по словам попробовавших, просто отвратительный. Как прессованные опилки пополам с остывшей овсяной кашей.

Забавную историю, кстати, услышали от одного охранника. Оказывается их привезли на пограничную базу Флота, в принципе не приспособленную к приёму больших масс беженцев (а прибыло землян, к слову, аж шесть тысяч), поэтому многое пришлось приспосабливать на ходу.

Помещение, в котором они находились, к примеру - стояночный ангар для малых космических истребителей. Так надоевшие всем клетки были сварганены в авральном порядке за одну ночь бригадой техников, сами охранники представляли собой специально отобранных добровольцев из состава военной полиции, а приснопамятные параши - на самом деле стандартные контейнеры для сбора и утилизации отработанных технических жидкостей. Тележки же для кормления изготовила другая бригада техников по образцу использовавшихся на гауптвахте. Там же, на гауптвахте, позаимствовали автомат для изготовления одноразовых тарелок. Опостылевшие оранжевые штаны и рубашки, оказывается, выдавали здесь вместо пижам больным, имевшим несчастье угодить в местную больницу. И предполагалось, что вещи эти одноразовые, - поносив один день, полагалось сдавать их на переработку. Землянам же пришлось носить их целую неделю, не снимая, что не прибавляло им радости. Но достаточного запаса одноразовых пижам, чтобы менять их шести тысячам человек каждый день, в наличии просто не было.

К слову, когда несколько человек не захотели вымыться в душе, когда представилась такая возможность, то их соседи, не желавшие более терпеть "аромат" немытых тел, очень быстро нашли достаточно убедительный способ объяснить грязнулям всю глубину их неправоты. И охранники, обычно мгновенно пресекавшие любой намёк на рукоприкладство, в этот раз спокойно проходили мимо, следя только, чтобы в процессе убеждения не наносилось совсем уж тяжёлых телесных повреждений.

Вообще, охранники стали гораздо человечнее. Они больше не ходили с наглухо задраенными шлемами, подобно бездушным машинам, охотно вступали в разговоры, помогали землянам советами и даже не думали прикасаться более к висевшим на поясе дубинкам. Создавалось впечатление, что получив возможность общаться с бывшими узниками на понятном языке, полицейские увидели, наконец, в них людей. Некоторые даже пытались флиртовать с наиболее симпатичными девушками. И не всегда безрезультатно.

Павел старался держаться поближе к Сергею и Михаилу, - двоим взрослым, лет 35-40, мужикам, знакомых ему ещё с Земли. Они летели в том же самолёте, что и он, сидели в соседних креслах. Других людей из той группы он больше не нашёл, а может, просто, встретив, не узнал. Все земляне собрались в одном конце ангара, уже почти полностью очищенного от бывших клеток. Перед ними на небольшой наскоро сделанной трибуне стояла группа людей, одетых в светло-голубые мундиры.

Это были прибывшие на сегодняшнем транспортном корабле сотрудники иммиграционной службы. Перед трибуной же стояли, выстроившись в ряд, все имеющиеся в наличии охранники, не давая подходить к выступающим чиновникам вплотную. Те отвечали на вопросы собравшихся ещё-не-граждан, отвечали уже третий час. Вначале они вкратце объяснили суть, развернув и дополнив изложенную в памятках информацию.

На самом деле, альтернатива была проста. Либо ты становишься гражданином по своей доброй воле, либо нет. Если нет, то вместе с остальными отказниками тебя высаживают на одной из недавно колонизированных планет, и далее ты выживаешь так, как сочтёшь нужным. Империи до тебя больше дела нет. Единственно, что на тебе повиснет небольшой должок, - в компенсацию за то, что ты успел съесть и износить здесь. И пока ты этот долг не вернёшь, колонию ты не покинешь. Даже если выплатишь и покинешь, вход на цивилизованные планеты тебе будет закрыт.

Впрочем, желающих также могут отвезти в находящуюся по соседству, всего в паре переходов, Агарскую Империю, где их немедленно превратят в рабов. Ну, кто ж знает, может быть, кому-то именно это нужно в жизни, так что они не вправе мешать. Атранская империя всё равно получит своё - ведь новых рабов отдадут не за бесплатно.

Совсем другое дело, если ты согласился стать гражданином... Тут всё гораздо веселее. Тогда ты получаешь нейросеть. Можно бесплатную базовую модель, такие здесь ставят детям с двенадцатилетнего возраста, можно другую, помощнее, но за деньги. Откуда деньги? Так кредит дадут. Ну, не сразу дадут, конечно. Сначала тебя протестируют, определят степень твоего физического и интеллектуального развития. Определят способность к восприятию тех или иных профессиональных навыков. Спросят, куда ты собрался устроится на работу. И только потом определят максимально возможный в твоём случае размер кредита. Потому что военным, скажем, кредит могут дать побольше. Государство субсидирует.

Впрочем, можешь не брать кредит. Если найдёшь добренького дядю, который тебе за красивые глаза большую сумму отвалит, то можно на эту сумму купить себе домик, или хотя бы апартаменты в городе-улье, остаток положить на банковский счёт и до конца жизни плевать в потолок. А вот если добренького дяди нет, то нужно устраиваться на работу. Но сначала придётся-таки взять кредит и купить нейросеть помощнее. Потому что нейросеть повышает общий уровень интеллекта, объём обрабатываемой информации и способность к обучению. А это необходимо для успешной карьеры. Если только ты не желаешь остаток жизни проработать старшим помощником младшего крутильщика вентиляторов.

И даже если не будешь брать кредит, небольшой долг на тебе всё равно есть. Да-да, всё за то же. За то, что ты успел съесть и износить здесь. И учти, если не устроишься работать, то кормить-поить-одевать тебя больше никто не будет, даже в долг. Хоть с голоду сдохнешь, никто и не почешется. Шутка. В освоенных мирах тебе с голоду никто дохнуть не даст. Считается, что бездомные голодные бродяги повышают уровень преступности. Поэтому граждан, не имеющих средств к существованию, в добровольно-принудительном порядке высылают... правильно, на одну из недавно колонизированных планет. И всё отличие от неграждан в данном случае будет в том, что перед высылкой они смогут выбрать название планеты. А вот там эти неудачники уже могут дохнуть с голоду.

Ну а теперь, всем желающим получить гражданство, - добро пожаловать на борт транспорта. Вас доставят в ближайший центр по приему беженцев, и уже там будут тестировать и всё такое. Медицинское обследование проведём в пути, нужное оборудование мы с собой захватили.

Ха, они правда думали, что вот так просто, без единого вопроса земляне дружно погрузятся на корабль? Наи-иии-ивны-ыеее...

Павлу нравились закаты. По крайней мере, нравились на этой планете под названием Марна, на Земле любоваться этим явлением природы ему как-то не слишком часто доводилось. А тут... Кругом степь и лёгкая пыль, постоянно висящая в воздухе, позволяет заходящему солнцу расцвечивать небо в полотнища изумительной красоты. Сзади послышались лёгкие шаги. Павел их отлично слышал, но намеренно не оборачивался, пока на глаза ему не легли тонкие длинные пальцы.

- У тебя руки всегда прохладные. Как тебе удаётся? У меня постоянно ладони потеют.

- Не знаю, у меня всегда так было, - со смехом ответила девушка.

Павел обернулся и положил ей руки на талию. Жанна, длинноволосая стройная шатенка чуть ниже юноши ростом, пыталась смотреть серьёзно, но в её глазах так и играли бесенята. Она всегда такая, сколько он её знал. Странно было здесь, на чужой планете, встретить девушку, с которой судьба случайно свела тебя в одной группе универа, - на один год, потом она вытащила в жизни счастливый билет и перевелась в другой ВУЗ, и не куда-нибудь, а в МГУ. Между ними не было ничего тогда, на Земле она его даже не замечала особо, да и сейчас дальше вот такого робкого объятья дело почему-то не шло. Но всё равно, даже это мимолётное знакомство очень много значило сейчас, когда больше ни одного близкого кругом и родной дом невесть где.

- Надумала, куда пойдёшь? - решился, наконец, спросить он.

- Да, - кивнула девушка, но дальше развивать тему не стала. Павел расспрашивать не стал. Не хочет говорить, не надо.

- А я всё не могу определиться, - признался юноша.

- Ты давай шевелись уже! - нахмурилась Жанна. - Говорят, кто не определится в ближайшие несколько дней, загребут военные. И не просто так, а в десант. А там у них средняя смертность при каждой высадке в тридцать процентов. У тебя сколько тесты дали?

- Сто три процента общий уровень, девяносто пять память, сто двадцать пять скорость обучения. И ещё какой-то нереальный результат по скорости физической реакции, чуть ли не двести процентов от нормы.

- Тогда тебе прямая дорога в пилоты-истребители!

У самой Жанны тестирование выявило коэффициент интеллекта в сто тридцать процентов от условного среднего уровня. Её даже поселили отдельно от остальных землян, вместе с ещё десятком таких же умников.

- Не хочу быть пилотом-истребителем, - вздохнул Павел. - Я вообще воевать не люблю.

- Твои проблемы. У нас вот один паренёк в шахтёры хочет пойти. Вполне мирная профессия.

- Шахтёр, п-фф... Болтаться неделями в пустоте, дробить астероиды на руду, а выручки на грош. Читал об этом в сети.

- А ты что хотел? Раз-два, и ты богач?

- Пусть не богач. Но что б, по крайней мере, жизнь интересно прошла. Вот этот парень лет через пятьдесят накопает руды, купит себе домик на планетке вроде этой, он уже старик, и что ему вспоминать? Как он всю жизнь в астероидном поясе болтался, да раз в пару недель напивался в баре на станции?

- Шахтёры неплохо зарабатывают, по сравнению с остальными, - Жанна нервно дёрнула плечами и, сбросив его руки, отошла в сторону. - Ты сам чего хочешь? У тебя-то хоть есть мечта какая-нибудь в жизни?

- Мечта у меня есть, - буркнул Павел, обхватывая руками плечи. Холодало, однако. Надо было куртку захватить.

Мечта у него была. Ещё с детства. С тех самых пор, как он, будучи школьником, поиграл в "Elite" на своём "Спектруме". С тех пор, как он часами сидел за штурвалом виртуального космического корабля в "X: Beyond the Frontier", а потом и в последователях этой великой игры. Павел был болен космосом. Нет, парень не желал, как настоящие космонавты на Земле, преодолевать гравитационный барьер своей родной планеты на огнедышащей консервной банке с гептилом и азотной кислотой, терпеть перегрузки, кувыркаться в невесомости, выполняя задуманные умными дядями на Земле эксперименты, а потом снова терпеть перегрузки, молясь о том, чтобы теплозащита спускаемого аппарата случайно не дала сбой.

Он мечтал парить в пилотном кресле собственного корабля, подобно герою его любимых игр, чтобы только открытый космос кругом и свобода. Свобода лететь, куда захочешь. Хоть на соседнюю планету, хоть в другую звёздную систему. Только ты, корабль и холодные звёзды вокруг. Вот только признаться в этой мечте Павел почему-то не мог, по крайней мере, Жанне. Девушка некоторое время постояла, ожидая его ответа, но, поняв, что продолжать разговор парень не собирается, развернулась и ушла. В последнюю секунду он ещё хотел остановить её, окликнуть, убедить... В чём убедить? Павел не знал. И так ничего и не сделал.

Проблема была в том, что на положенный ему, в случае выбора профессии "Пилот гражданских судов малого и среднего тоннажа", кредит на сумму в восемнадцать тысяч можно было купить малый транспортный корабль с трюмом на тысячу кубов и без межзвёздного привода, причём подержанный. Или средненькой мощности нейросеть модификации "Пилот 3М", которая бы позволила ему с этой лоханкой управляться. Или же на эти деньги можно было записаться на курс обучения пилотскому ремеслу, без которого он не смог бы использовать даже малую толику возможностей нейросети.

Вот только нужно ему было всё это сразу. А столько денег никто Павлу давать не собирался. Тем не менее, Жанна была права. Нужно было решаться. И оставалось прибегнуть к старому испытанному методу - решать проблемы по очереди, не задумываясь о способах решения каждой последующей, пока не придёт для неё время. Первое, что ему нужно - это хорошая нейросеть. Её, в принципе, можно будет впоследствии заменить на более мощную, но в инфосети, местном аналоге Интернета, все дружно утверждали: чем более продвинутую ты поставишь с самого начала, тем лучше. Мозг привыкает работать с лучшим, адаптируется, к тому же с хорошей сетью ты быстрее соображаешь, больше запоминаешь, быстрее учишься, в общем, растёшь с большей скоростью. Чем раньше начнёшь, тем лучше.

А курс обучения, теоретически, можно пройти и самому, нужно только где-то достать набор баз данных, содержащих мнемограммы с нужными знаниями и навыками, а также программу для их самостоятельно освоения. С действием подобных баз данных Павел был уже знаком, - с помощью одной такой он выучил местный язык. Тогда ему записали эту базу прямо в мозг, используя мнемоиндуктор. В тот раз это заняло пять минут. А при наличии нейросети можно было бы записать базу практически мгновенно, и не одну. Единственное, что для нормального использования записанной базы её сначала требовалось освоить: мысленно обратиться к каждой содержащейся в базе мнемограмме и осознать её содержимое. Это требовало времени, зато потом полученные знания останутся с ним на всю жизнь.

Хотя лучше бы, конечно, это делать под руководством опытных инструкторов. Изучение баз - большая нагрузка на нервную систему, возможны стрессы и даже осложнения в виде различного рода психических отклонений. К тому же на платных курсах устраивают практические занятия, да и просто инструкторы могут своим жизненным опытом поделиться, этого ни в каких базах не найдёшь. Но что ж поделаешь, денег на курсы пока нет. Придётся вертеться. Что касается корабля... С кораблём решим позже. В конце концов, имея нейросеть и навыки, можно было наняться пилотом на чужой корабль. Это было не то, о чём он мечтал, но зато хоть жить будет на что. Кредит-то как не крути, отдавать придётся. И ещё, у него будут звёзды...

Решившись, Павел быстрым шагов пошёл в центральное здание Центра. Полностью это называлось "Центр по приёму беженцев" и представляло собой комплекс зданий, затерянных посреди степи. Выйти за пределы этого комплекса можно было свободно, но без флаера добираться до ближайшего населённого пункта пришлось бы не меньше пары сотен километров пешком. А на флаеры пускали только за деньги, которых у подопечных Центра не было. Своего рода карантин. В центральном здании Павел быстро отыскал нужную дверь. К счастью, соответствующий сотрудник ещё не ушёл со своего рабочего места. Войдя в кабинет, парень обратился к сидящему перед терминалом мужчине.

- Я выбрал свою будущую профессию.

- Что ж, это радует, гражданин. Какую же?

- Я хочу стать пилотом малых и средних гражданских судов, - выпалил Павел на одном дыхании.

- Ты уверен? - мужчина нахмурился, - С твоими данными, тебе бы больше подошла профессия военного пилота. Истребителя или торпедоносца. Или десантного корабля. Там уровень зарплаты гораздо выше. Опять же, полноценное гражданство через десять лет. Социальные гарантии. Боевые выплаты, доплата за риск, полное содержание.

- Я уверен, - Павла несколько покоробило это "ты" из уст чиновника. Но что поделаешь, в атранском языке не было такой формы обращения, как "Вы", по отношению к одному человеку.

- Или, если ты не хочешь рисковать своей жизнью, можно устроится в большую транспортную компанию. Отучишься три года в училище за счёт работодателя и сможешь пилотировать большие межзвёздные корабли. Повидаешь другие планеты.

- Нет, господин инспектор. Именно малые гражданские суда.

- Ну, дело твоё, я хотел, как лучше. Давай сюда чип.

Личный идентификационный чип, с виду смахивающий на пульт-брелок от автомобильной сигнализации, им выдали сразу по прибытии в Центр. Помимо личных данных (имени, фамилии, места рождения, номера личного банковского счёта и т. д.), туда записали результаты его тестирования. Эта маленькая вещица заменяла гражданину империи паспорт, кредитную карточку и ключи от любого доступного ему замка. Правда, все те же функции с успехом можно было выполнить, используя нейросеть, поэтому обычные граждане чип с собой, как правило, даже не носили. Инспектор приложил пластинку к своему терминалу.

- Кредит брать будешь? - спросил он Павла.

- Да, на полную.

- Восемнадцать тысяч триста семьдесят один кредит долга на тебе. Сразу удерживаю двести восемьдесят четыре кредита - плата за работы по твоему спасению и твоё содержание здесь по состоянию на сегодняшний день. Так что на счёт ты получишь чуть больше восемнадцати тысяч. Деньги поступят завтра в десять утра, с началом банковского дня, сейчас уже поздно, извини, раньше нужно было приходить.

- Ничего, я понимаю.

- С этой секунды ты утрачиваешь статус беженца, поэтому ты обязан в течение трёх суток, начиная с текущего момента, покинуть территорию Центра. Выдача питания на этот срок сохраняется, бесплатный доступ к инфосети тоже, остальное теперь только за деньги. Рейсовые флаеры в город уходят с девяти до двадцати трёх каждые два часа, стоимость проезда полкредита. Такси можно вызвать в любой момент, до Уронара отсюда добраться будет стоить пять кредитов, ночью в два раза дороже.

- Я знаю, - кивнул парень.

- Присваиваю тебе профессию пилота малых и средних гражданских. Держи, - юноша взял протянутый чип. - В течение тридцати суток ты обязан устроиться на работу по специальности, или записаться на курсы по повышению квалификации, или самостоятельно приобрести судно и заключить контракт с любой транспортной компанией. В противном случае, государство имеет право рекрутировать тебя на работу по специальности. Это будет длиться, пока ты не вернёшь нам кредит. Потом можешь катиться, куда хочешь, и заниматься, чем пожелаешь.

- Хорошо.

- На этом всё. Удачи, гражданин.

Основную часть землян по прибытии в Центр расселили по пяти большим баракам, которые представляли собой возведённые на скорую руку сооружения ангарного типа с полукруглой цилиндрической крышей, разделённые изнутри на отдельные помещения трёхметровой высоты перегородками. Там, в условиях, лишь немногим лучше, чем на приснопамятной военной базе, проживали те, у кого интеллект не достиг девяноста процентных пунктов. Разве что без клеток и наружу гулять выпускают. И еда получше. Так устроили пять из шести тысяч освобождённых рабов, по одной тысяче на барак. Оставшуюся тысячу, для которой тестирование показало от девяноста до ста десяти, расселили по шести капитальным жилым корпусам, стоявшим вокруг центрального здания.

Очевидно, первоначально Центр был рассчитан на одновременный приём не более чем одной тысячи беженцев, и внезапное прибытие такой огромной партии застало здешних чиновников врасплох. Многое пришлось переделывать на ходу. Например, большая столовая в центральном здании обслуживала только сотрудников Центра и "избранную" тысячу. Остальным приходилось довольствоваться чуть ли не полевыми кухнями.

По пути до корпуса, где жил Павел, парня перехватил Сергей с Жанной. Девушку его знакомый держал под руку, что юношу неприятно удивило. Раньше он не видел, чтобы Сергей с Жанной где-то общались. Хотя, если подумать... Ведь Сергей, как и Жанна, попал в число "умников" со своими ста пятнадцатью пунктами и жил в центральном здании, а Павел там бывал только во время посещения столовой.

- О, Паша, вот ты где! А мы тебя обыскались. Чего в Центр ходил, выбрал наконец?

Сам Сергей профессию выбрал ещё вчера, он решил поступить в Уронарский Государственный Технический Университет на инженера добывающе-обогатительного комплекса. И успел уже сдать предварительные экзамены. Ему дали кредит, даже два: от службы миграции и от корпорации, с которой он подписал предварительный контракт. А по итогам окончательных экзаменов могли назначить ещё и стипендию. Но в любом случае, на ближайшие полгода, до сессии, Сергей мог считать себя студентом. Отбор годных абитуриентов вёлся по итогам предварительных экзаменов, окончательные же были нужны только для определения индивидуальной программы обучения.

- Да, выбрал. Завтра с утра лечу нейросеть ставить, - свою новую профессию Павел решил пока не раскрывать. Он не знал, почему. Возможно, потому что рядом стояла Жанна, которая про свою будущую работу тоже ничего не сказала.

- Ха, а у меня она уже включилась! - Сергей летал в город сегодня утром, вернулся ещё до обеда. - Правда, там первые сутки не советуют в полную мощность пользоваться, так что завтра с утра займусь.

- Круто, и как оно?

- У-уу, брат, это на словах не расскажешь, самому попробовать надо! Слушай, я чего тебя искал, отвальную хочу сделать. Деньги у меня ещё остались, сотен пять могу потратить, на всю компанию, плачу за всё. В разумных пределах, разумеется. Зависнем в ночном клубе, посидим, выпьем, потанцуем. Ты как?

- С удовольствием! - Павел ни разу ещё не был за пределами Центра, ему хотелось увидеть здешний город.

- Тогда собирайся, я уже такси вызвал.

- Чего мне собираться? Только подпоясаться! - хохотнул Павел, намекая на известную поговорку о нищем.

- Тогда стоим, курим. Это я образно, курева нет, - Сергей тяжело вздохнул. - Бросать, по-видимому, придётся. Дорого.

- А я вообще не курю, - поведал Павел.

И подумал про себя, что это большая удача. Курение здесь знали, даже табак выращивали. Но сигаретный дым на раз забивал почти любой воздушный фильтр, поэтому на космических кораблях курить строго запрещалось. Смолить можно было только на больших станциях, в специально оборудованных помещениях, за отдельную, весьма серьёзную плату. Короче, в космосе курильщикам было плохо и трудно. Да и на поверхности планеты за курение в общественных местах взыскивали сумасшедшие налоги. На компенсацию причинённого здоровью окружающих вреда.

- Рад за тебя, - саркастически поздравил парня Сергей. - О, а вон и Миха с Махой топают. Маша и медведь, блин.

Михаил, рослый, под метр девяносто, накачанный мужик, шёл в обществе невысокой блондинки, ровесницы Павла, с мягким округлым лицом и шикарными формами. А одежду Маша, судя по всему, признавала только туго обтягивающую и с глубокими вырезами. Когда девушка подошла поближе, Павел нервно сглотнул, узрев перед своим носом выпирающие молочно-белые полушария. Сергей тоже с видимым усилием заставлял себя не пялиться на соблазнительную грудь. Жанна нахмурилась. Одному Михаилу было пофиг. Жизнерадостный здоровяк принялся представлять своей спутнице новых знакомых.

- Маша, это Сергей, это Павел, мы ещё на Земле познакомились. Ребята, знакомьтесь, это Маша.

- Очень приятно, - томно улыбнулась девушка, протягивая Сергею руку запястьем вверх. - Я очень рада знакомству.

- А уж мы-то как рады! - отозвался Сергей, целуя протянутую руку. - Маша, Миша, знакомьтесь, это Жанна.

- Очень приятно, - сухо кивнула Жанна.

- Здравствуйте, Жанна, - ответил Михаил с полупоклоном и повернулся к юноше. - Паша, ты с нами?

- Ага.

- Павел наконец-то решился с профессией, - сообщил Сергей.

- О, прикольно! Кем будешь? - сразу заинтересовался Михаил.

- Пилотом, - нехотя признался Павел. - На малые и средние гражданские суда.

- Как здо-орово-оо! - протянула Маша, широко распахнув глаза. - Я бы тоже так хотела, что бы сидеть за штурвалом, куда хочу, туда лечу! А я в компанию "Звёзды-Транс" пошла, буду стюардессой на пассажирских лайнерах. Я ещё на Земле стюардессой была, и тут буду.

- Однако такси летит, - объявил Сергей, прерывая беседу.

Действительно, к засыпанной утрамбованным гравием площадке по воздуху абсолютно бесшумно приближался флаер-такси. Выглядел он, как зализанных форм минивен, почему-то лишённый колёс. Колёса этому агрегату, естественно, были не нужны. Плавно затормозив и развернувшись, флаер завис на секунду в воздухе, а потом медленно опустился вниз. Захрустел под плоским металлическим брюхом гравий, и с ближнего к ним борта летательного аппарата открылась приглашающе дверь. Открылась вверх, как на машине времени в фильме "Назад в будущее", и одновременно из дверного проёма выдвинулась короткая, в две ступеньки, лесенка, хотя до нижнего края проёма было всего сантиметров тридцать.

Поперёк салона оказались установлены два дивана, войдя в дверь, пассажир попадал в проход между ними. Передний диван сразу же оккупировали Михаил с Машей, остальные устроились на заднем, причем как-то так вышло, что Сергей оказался посередине. Зато Павлу досталось место у окна. Туда парень и просмотрел всю дорогу (минут пятнадцать). Вперёд он старался даже голову не поворачивать. Сидящая прямо перед ним Маша вольготно развалилась на мягком сиденье, что, учитывая длину её юбки, фактически выставляло на обозрение двум мужчинам ослепительно белые кружева женских трусиков.

Возможно, впрочем, девушка этого просто не осознавала. Она тоже прилипла к широкому панорамному окну, глядя на пролетающую внизу землю. Учитывая расстояние до города (больше трёхсот километров) и время в пути, флаер должен был разогнаться как бы не до сверхзвуковой скорости, но внутри этого ничуть не ощущалось. Ни звука, ни вибрации, ни малейшего ветерка в салоне.

Посадку летательный аппарат совершил на крыше высотного здания, откуда до уровня земли они добирались на скоростном лифте. Стенки лифта были полностью прозрачными, и спускался он по рельсе, проложенной снаружи здания, так что перед ними открылся завораживающий вид на погружающийся в вечерние сумерки и сверкающий всеми огнями город. Уронар насчитывал полтора миллиона жителей и являлся одним из крупнейших городов на этой планете, на которой и жило-то всего чуть больше двухсот миллионов. При этом большая часть населения города обитала в широко раскинувшихся предместьях, а сюда, в центр, добирались по воздуху. Это им Сергей рассказал, он в сети вычитал.

Пока они ехали в лифте, Сергей как бы невзначай положил руку Жанне на талию, да так её там и оставил. Девушка не возражала. Михаил с самого начала обнимал Машу, которая с восторгом смотрела на панораму. Павел остался, таким образом, один. Впрочем, он старался не подавать виду, будто его это расстроило. До клуба, который присмотрел Сергей, нужно было пройти с полкилометра, и они преодолели это расстояние пешком, не спеша, с удовольствием погружаясь в атмосферу ночного мегаполиса. Тротуары заполняли прогуливающиеся люди, по мостовой то и дело с еле слышным шуршанием проносились мобили на антигравитационной подушке, тьму рассеивали огни бесчисленных реклам и вывесок.

Павел с интересом рассматривал, во что одеты встречные прохожие. Мужчины в основном одевались либо в комбинации брюки-куртка, либо в комбинезоны различного покроя. Почти все либо в высоких ботинках, либо в некотором подобии кроссовок. Встретилась, впрочем, парочка индивидуумов в свободных одеяниях наподобие римских тог и пара десятков человек в чиновничьих, либо военных мундирах. Дамы наряжались гораздо более разнообразно.

Маша, увидев ярко освещённую витрину какого-то бутика, что-то возбужденно защебетала Михаилу на ухо. В итоге они задержались на десять минут, Михаил потерял полторы сотни кредитов, а Маша приобрела изящные туфельки на высоких каблуках-шпильках и пару прозрачнейших чулок. Настолько прозрачных, что после одевания они стали попросту невидимы. Старые ботинки, выданные ещё на военной базе, девушка торжественно вручила продавцу и поручила их сжечь. Надо сказать, продавец, гламурно одетая девица с раскрашенными татуировками щеками и замысловатой причёской, поручение приняла со всей серьёзностью.

Подходя к клубу, Сергей оживлённо рассказывал его предысторию. По его словам, это заведение основал "один из наших", в смысле, из землян, давно, правда, давно, около полусотни лет тому назад. И первоначально это было казино. Сергей уверял, что своими глазами видел в сети фотографии настоящих рулеток, "одноруких бандитов" и покерных столов. Казино там и осталось, но только на третьем этаже. На втором стояли столики, где можно было посидеть, выпить и закусить, а в конце зала разместились сцена и небольшая танцплощадка. Почти всё пространство первого этажа, кроме обширной барной стойки, было отдано под денс-зону.

В том, что заведение было основано когда-то землянином, Павел поверил ровно в тот момент, когда увидел вывеску. С чего бы иначе ночной клуб в городе на чужой планете светил над входом натуральной латиницей выведенной надписью "Las Vegas"? Впрочем, для не знающих латиницу аборигенов чуть ниже атранским алфавитом было написано: "Лас Вегас, хватая удачу за хвост". Завершало композицию изображение птицы, пышностью хвоста и цветастостью расцветки смахивающей на павлина.

Около лестницы на второй этаж скучал добрый молодец в комбинезоне и со знакомой дубинкой-шокером на поясе. "У нас заказан столик", - спокойно поведал ему Сергей в ответ на молчаливый, одними глазами заданный вопрос. Охранник посторонился, пропуская компанию. Сергей пояснил, что свободный вход наверх только до одиннадцати вечера, а потом надо было заранее заказывать столик. Это ничего не стоило, но сразу же по приходу требовалось сделать заказ как минимум на двадцать кредитов с каждого посетителя в компании, то есть, в их случае, на сотню.

На эти деньги Сергей взял бутылку водки (настоящей, как на Земле), две бутылки вина и салатов на закуску, чего оказалось вполне достаточно. Цены тут были астрономические, в обычном ресторане без претензий в середине дня можно было плотно поесть на два-три кредита, здесь же паршивый стакан сока стоил минимум пять кредитов, а алкогольные коктейли начинались от пятнадцати.

После того, как выпили за удачу и здоровье всех присутствующих по отдельности, а потом вместе, за милых дам и нерушимую дружбу, за тех, кто не с нами, и за то, что будет, водка как-то незаметно кончилась, а мысли у Павла потеплели. Заиграла какая-то приятная медленная музыка, Маша немедленно утащила Михаила танцевать, следом Сергей пригласил Жанну. Павел остался не у дел. Танцевать он не умел и не любил, да и глупо танцевать медленный танец в одиночку (хотя других посетителей это не смущало, одиноких фигур на танцплощадке было полно). Юноша пошёл прогуляться, и спустя некоторое время ноги принесли его к лестнице, соединяющей этажи клуба. Там его встретили Михаил с Машей.

- Пашка, вот ты где! В казино думаешь податься?

- Честно говоря, не знаю, - признался Павел. - Но вообще, да, было бы интересно взглянуть.

- А там вход платный, прикинь. Ну, то есть как, платный, покупаешь фишек на сотню, и входишь внутрь. Можешь играть, можешь не играть, на выходе обменяешь обратно. Но обычно все играют.

- Вот как?

- Да ты не дрейфь, хочешь, мы тебя с собой возьмём?

- Пожалуй, хочу. Только зачем тебе на меня сотню тратить?

- А я и не буду тратить! - захохотал Михаил. - Я счас Серёге через нейросеть звякну, он тебе накинет. Обещал же потратить полкуска на компанию, вот пусть и тратит! Всё, сотня у тебя на счету, чип, надеюсь, с собой?

- Да, конечно.

- Прикольная, кстати штука эта нейросеть, круче любого мобильника. Он там ещё передает, мол, удачи, не везёт в любви, повезёт в игре. Ну, козёл, за это он ещё ответит!

- В смысле?

- Чего в смысле? Думаешь, я не вижу, как ты на Жанну смотришь? Ничего, мы ещё этому Казанове недоделанному морду набьём! А теперь пошли. - И Михаил, схватив его и Машу в охапку, повлёк их вверх по лестнице.

Ворота в храм Фортуны охранялись сразу двум охранниками, а во врезанных в стену нишах затаились сверкающие автоматы по продаже игровых жетонов. Михаил просто подошёл к одному из них, и спустя секунду в приёмную чашу вывалилась куча жетонов. Сгребя их в карман, они с Машей направились к входу в зал казино. Павел подошёл к тому же автомату. Агрегат мелодично звякнул и попросил ввести требуемую сумму жетонов. Та же самая просьба отобразилась на небольшом экране. Можно было ввести произвольную сумму при помощи цифровой клавиатуры, или просто нажать большую кнопку с надписью "100", что Павел и сделал. "Подтверди платёж", - потребовала машина, вторично звякнув. Зажав большим пальцем идентификационную площадку на чипе, парень взмахнул им перед считывателем, - с подобной системой ему уже доводилось сталкиваться. "Спасибо", - поблагодарил его автомат, звякнув в третий раз, и в приёмную чашу со звоном ссыпался десяток жетонов с надписью "10" на каждом.

А Михаил, наверное, через нейросеть всё провернул, с завистью подумалось Павлу. Ничего, завтра и он сможет так же.

Михаила с Машей в зале он нигде не увидел, и Павел решил осмотреться. Сам зал был довольно большой по размерам, гораздо больше второго и первого этажей, затеряться тут, как нечего делать. Помимо знакомых ему (правда исключительно по фильмам и книгам, в настоящем казино парень ни разу в жизни не был) рулетки, одноруких бандитов и прочих представителей земных азартных игр, тут имелись и другие, местные разновидности. До Павла никому дела не было, только официантка, проходя мимо, предложила ему высокий стакан со слабоалкогольным коктейлем.

Поблагодарив её, юноша решительно направился туда, где трещал шарик в колесе рулетки. Играть, так играть. В рулетке, ему, по крайней мере, правила известны. Если, они, конечно, не изменились. Так, судя по наличию "двойного зеро", это так называемая "американская рулетка". Стол разбит на клетки, как обычно, колесо также не отличается, тридцать восемь секторов. Спустя несколько раундов, уяснив для себя, что и правила не слишком разнятся от знакомых ему, Павел решил поставить одну фишку на чёрное. Проиграл. Ладно, ещё попытка. Выиграл. Хм... Ещё разок чёрное. Выиграл. Решил поставить сразу две фишки, хотел на чёрное, в последний момент передумал, поставил на красное. Выигрыш. Ещё разок. Проиграл.

Парня охватил азарт, он то выигрывал, то проигрывал, но выигрышей было больше. Куча фишек на краю стола перед ним росла, а он, не глядя, хватал из неё пригоршнями маленькие кругляши и ставил то на красное, то чёрное, не замечая, что вокруг стола уже столпилась целая толпа зевак, которые не играют, а смотрят на его поединок с крупье. Помимо обычных жёлтых фишек, достоинством десять кредитов, у него появились сначала красные, на пятьдесят, потом синие, на сотню, белые, на двести, черные на пятьсот и золотистые, на тысячу.

- Замена крупье! - заявил представительный мужчина в деловом костюме.

Павел перевёл дух. Он внезапно осознал, какая сумма лежит перед ни на столе. Только золотистых фишек там имелось три штуки. А всего их тут набиралось тысячи на четыре. И это всё его! Он сейчас может сгрести все фишки со стола, выйти из зала, и у него станет на несколько тысяч кредитов больше! Дух захватывает!

- Не желаешь вина, друг? - отвлёк его мелодичный, словно перезвон хрустальных колокольчиков, женский голос над ухом. Он обернулся. Перед ним стола женщина.

- Д-да, конечно, спасибо, - заикаясь, ответил Павел.

Нет, перед ним стояла Женщина!

Незнакомка улыбнулась одними губами, протягивая ему бокал. Павел отхлебнул, не чувствуя вкуса. Она божественна!

Кажется, у неё была стройная фигура с высокой полной грудью и длинными безупречными ногами, изящная шея и аристократический овал лица, обрамлённый уложенными в высокую причёску тёмными волосами. Кажется, она была одета в длинное свободно струящееся ночное платье из полупрозрачной материи с глубоким узким декольте и длинным вырезом вдоль левого бедра. Кажется, её шею оттеняло шикарное колье из чёрных сверкающих камней. Кажется, кончики тонких, почти прозрачных ушных раковин у неё были заострены, как в фильмах про эльфов.

Кажется, потому что Павел был не в силах отвлекаться на подобные мелочи. Он тонул в прекрасных синих глазах, растворялся в блеске её губ, а трепетание крыльев её безупречного носа отдавалось дрожью всего его тела.

- Я вижу, тебе сопутствует удача. Поставишь и мою фишку тоже? - незнакомка протянула ему золотистый кругляш.

- Конечно, - от её голоса парень буквально таял, а когда кончики её пальцев случайно коснулись его руки, юношу буквально как током прошибло.

- Поставь на двадцать восемь. Это моё счастливое число, - прошептала она ему на ухо, обдав мятной свежестью своего дыхания. У Павла чуть ноги не подкосились.

- На двадцать восемь! - громко объявил он. А потом неожиданно для себя добавил, - И от меня тоже. Туда же, - и сдвинул всю груду своих фишек на клетку с надписью "28".

- Прямая ставка от госпожи в чёрном платье, двадцать восемь. Прямая ставка от господина в синих штанах, двадцать восемь. Ставки сделаны, ставок больше нет.

Мужчина, заявлявший только что о смене крупье, - сейчас он сам стоял на его месте, - закрутил колесо и экономным плавным движением вбросил шарик. Шарик заскакал по секторам, медленней, медленней... Остановился. Нет, не на двадцати восьми! На семнадцати! Мир померк. Он только что держал в руках такую сумму. И бездарно потерял её в одно мгновение. И, что гораздо хуже, он подвёл её доверие. Когда глаза снова обрели способность видеть, он обнаружил себя держащим в руке золотистую фишку.

- Поставь на двадцать восемь. Это моё счастливое число, - прошептала незнакомка ему на ухо, обдав мятной свежестью своего дыхания. Как, снова? Тут он обратил внимание на край стола перед собой. Там всё ещё лежала куча фишек!

- Ставлю на двадцать восемь от имени госпожи! - громко сказал он. А потом под дружное аханье всех присутствующих зрителей двинул всю свою кучу на другую клетку, - И все свои на семнадцать!

- Прямая ставка от госпожи в чёрном платье, двадцать восемь. Прямая ставка от господина в синих штанах, семнадцать. Ставки сделаны, ставок больше нет.

- Семнадцать - это моё счастливое число, - с улыбкой сказал он незнакомке. Он уже представлял себе, как нальются восторгом эти прекрасные глаза, когда выиграет его ставка.

Павел повернулся к колесу... и замер в ужасе. Шарик не упал в семнадцатый сектор! Он застыл на тонкой перегородке, разделяющей соседние сектора с номерами семнадцать и тридцать два. Вот колесо остановилось. Шарик заколебался... и наконец скатился в семнадцатый!!! Тонкие крепкие пальцы с длинными ногтями с силой сжали его локоть. Это она, с ходу понял Павел. Он повернулся с торжествующей улыбкой.

- Твоё счастливое число оказалось сильнее моего, - с придыханием проговорила она. И её глаза наполнились обожанием, совсем как только что в его мечтах. Ради этого стоило жить!

- За моё счастливое число! - провозгласил Павел и опустошил свой бокал до дна.

- Выиграла ставка господина в синих штанах, - невозмутимо объявил занявший место крупье мужчина под всеобщие аплодисменты, - Выигрыш тридцать пять к одному. Господин желает продолжить игру?

- Нет, на сегодня хватит, - решительно ответил Павел. И громко добавил: - Всем по бокалу в счёт моего выигрыша!

- Всех присутствующих угощает господин...

- Павел.

- Господин Павел угощает всех за свой счёт! - Окончание фразы потонуло во всеобщем восторженном рёве.

Юноша почувствовал, как её руки поворачивают его лицо. Её губы тянуться... Неужели? Да! Именно так! К его губам!!! Это сбывшиеся грезы! О чём ещё возможно мечтать? Павел буквально потонул в потоке блаженства. Когда юноша пришёл в себя, она, она, уже держала его под локоть, держала спокойно и уверенно, как свою безусловную собственность, а он взирал на весь мир с высоты как минимум в километр. "Смотрите", - хотелось вопить ему, - "вот у меня какая женщина! Она моя и я никому её не отдам!" Лишь спустя полминуты до него дошло, что его трясут за плечо. Нет, его постоянно в эти секунды кто-то похлопывал по плечу, по спине, теребил за локоть, норовил пожать руку, абсолютно незнакомые ему люди, но этот тряс особенно настойчиво. Павел повернул голову. Там стоял Михаил с Машей под руку, Михаил орал по-русски: "Поздравляю!", Маша тоже кричала что-то соответствующее. Их, впрочем, было едва слышно, шум вокруг стоял неописуемый.

- Господин Павел, - услышал он вкрадчивый голос, необъяснимым образом легко пробившийся через царящий гвалт, - Господин Павел.

- Да? - парень обратил внимание на спрашивающего. Ага, это снова тот мужчина, который подменял крупье.

- Ричард Джонсон, к твоим услугам, господин, - мужчина пожал ему руку. - Внук того самого Эндрю Джонсона, основателя этого казино. Это традиция родной планеты моего дедушки, давать ещё одно имя в честь моего рода. К сожалению, моих финансовых способностей оказалось недостаточно, чтобы единолично продолжать дело моего деда, поэтому ныне я всего лишь один из директоров игрового зала. Перед тем, как продолжить, позволь поинтересоваться под протокол. Ты применял во время игры какие-либо парапсихологические способности?

- Нет, - решительно ответил Павел. - Никаких особенных способностей я не применял.

- Ты должен понимать, если в будущем выяснится, что сейчас ты солгал, мы будем считать себя вправе требовать возврата выигрыша через суд. Но это была лишь необходимая формальность. А теперь о приятном. Мы сосчитали фишки. Последняя ставка господина составляла четыре тысячи сто тридцать кредитов. Включая выигрыш, тебе полагается сто сорок восемь тысяч шестьсот восемьдесят кредитов. Учитывая специальный тридцатипроцентный налог на выигрыш в азартных играх, превышающий по размеру десять тысяч кредитов, ты получаешь сто семь тысяч семьдесят шесть кредитов. Данная сумма уже перечислена на твой расчётный счёт.

- Постойте, он ещё угощал всех за свой счёт, - вмешался Михаил.

- Извини, господин...

- Михаил. Я друг Павла.

- Видишь ли, господин Михаил, со стороны твоего друга это был великолепный публичный ход, но, к счастью, он не стоил ему и сотой доли кредита. Все напитки в игровом зале бесплатны для игроков.

Память отдельными осколками возвращалась в его больную голову. Лицо и грудь саднило, свет, льющийся из здорового, во всю стену, окна слепил глаза. Где он? Почему всё болит? Что такое вчера было? Они пошли в ночной клуб, устраивать Сергею отвальную. Он напился? Да нет, вряд ли. Что было потом? Сергей ухлёстывал за Жанной. Они подрались из-за этого с ним? Нет, снова мимо. Потом он пошёл в казино. О, казино. Он играл... И он выиграл. Да, точно. Он выиграл. Только почему-то не с первого раза. Сначала он проиграл, потом мигнул, время вернулось назад, он поставил на выигрышный номер и выиграл. Так, с этого момента поподробней. Он что, умеет путешествовать по времени?

Павел сосредоточился на этом воспоминании. Вот он ставит на номер. Двадцать восьмой. Почему на двадцать восьмой? И почему на номер? Он же до этого только на чёрном-красном играл? Он не мог вспомнить. Но двадцать восьмой номер оказался ошибкой. Шарик остановился на семнадцатом. Тогда он закрыл глаза. Открыл их, и обнаружил, что время шагнуло назад, и он ещё не успел поставить на неправильный номер. Тогда он поставил на семнадцатый. И снова чуть не проиграл. Если в первый раз шарик твёрдо занял положенную ему нишу, то во время второй попытки колебался до последнего. Почему? Ответ ясен. Будущее не определено. Поставив на другой номер, Павел изменил поведение крупье, тот немного не с тем усилием бросил шарик... И вот результат, парень снова чуть не проиграл всё, что было.

Ладно, с этим, конечно, стоит ещё разобраться, но потом, сейчас более-менее всё ясно. Другой важный вопрос, почему, почему он вдруг принялся так рисковать? Почему он поставил всю имеющуюся сумму на один номер? Что-то ещё, что-то нужно вспомнить. Вот он ставит тысячекредитовую фишку на двадцать восьмой номер. Стоп, почему он ставит сначала одну фишку, потом всё остальное? И тут ещё один осколок разломанной памяти скользнул на место.

Женщина. Там была женщина. Сногсшибательной красоты женщина. Милу. Она называла своё имя, когда они пришли в гостиничный номер. Гостиничный номер? Тут Павел начал вспоминать. Вот женщина, она угощает его вином. Даёт свою фишку, предлагает поставить на двадцать восьмой номер. Он выигрывает, пусть и не с первой попытки. Дальше. Потом она его целует. При одном воспоминании об этом поцелуе по его телу прокатывает сладострастный озноб. Стоп, давай лучше вспоминай ещё, приказал себе юноша. Дальше с ним разговаривает крупье. Нет, не крупье. Один из директоров игрового зала. Он увидел, что Павел подозрительно много выигрывает, и решил сам встать на место крупье. Да. Этот директор сообщает, что Павел выиграл какую-то не представимую сумму. Больше ста тысяч. Наверное, поэтому гостиничный номер. Они отправились сюда праздновать выигрыш.

Да, отправились. Но только они вдвоём с Милу. Михаил звал обратно на второй этаж, за их столик, но Милу отказалась. Нет, это он, Павел отказался. Милу прошептала ему на ухо, что хотела бы пригласить его к себе в номер. Не точно такими словами, но смысл примерно такой. И Павел отказался от приглашения Михаила, отправился вслед за Милу в другую дверь, которая вела к номерам. Нехорошо получилось, бросил, считай одного из немногих близких ему людей. Ладно, вспоминаем дальше. Итак, они пришли с Милу в номер. Кстати, именно в этот момент он догадался спросить женщину, как её, собственно, зовут.

- Кто ты? - спросил её Павел, когда дверь гостиничного номера за ними захлопнулась, и они остались одни. Нет, не так. Сначала парень схватил её в объятья и впился ей в губы горячим поцелуем, на который она с не меньшей страстью ответила. И только потом он спросил её: - Кто ты?

- Зови меня Милу.

Женщина вдруг с силой оттолкнула юношу и, воспользовавшись мгновением его замешательства, прошла в комнату. В одну из комнат, - в номере их было несколько. Парень тут же прошёл следом. Эта комната представляла собой спальню. И более половины её площади занимала шикарная двуспальная кровать. Женщина прошла мимо неё и встала у окна.

- Милу, прости, я проиграл твою ставку! - взмолился Павел. Юноша не понимал, почему она вдруг отдалилась от него. Сам он не решался к ней подойти, и получилось так, что при разговоре их разделяла кровать.

- Забудь о моей ставке. Ты выиграл свою, вот это важно. Павел, я должна спросить у тебя одну вещь. Обещай, что ответишь правду.

- Всю правду и ничего, кроме правды. Милу, ты, правда, на меня не сердишься?

- Нет, не сержусь. Павел скажи мне, ты действительно не пользовался парапсихологическими способностями для того, что бы выиграть?

- Нет, клянусь! - он внезапно, даже для самого себя внезапно, рухнул на колени. - Милу, любимая, если я тебя чем-то обидел, прости!

- Нет, конечно, - она улыбнулась и, подойдя к нему, подняла на ноги. - Ты меня не обидел, и я на тебя не сержусь. Вставай. Ты помнишь, что мы собирались отметить твой выигрыш?

- Да! Заказать в номер напитки? - Милу помотала головой и впилась в его губы поцелуем, прижавшись всем телом. О, божественное тело! Неужели он действительно обнимает её тело?

- Нет, напитков не надо. У меня для тебя особенное угощение, - загадочным голосом прошептала она, сверкая глазами. - Вон там, - она показала пальцем, - ванная. Через пять минут ты должен вернуться сюда чистый, с почищенными зубами и без этих глупых тряпок, - с этими словами она потянула за край его футболку и улыбнулась многообещающей улыбкой. - Я буду ждать тебя здесь.

Как-то раз Павлу пришлось помыться в душе за три минуты, с ног до головы, пока шла рекламная пауза в его любимом сериале "Звёздный путь" по телевизору. Сейчас парень побил этот рекорд. Вот только выйти к ней совсем голым он не мог. Ладно, пусть Милу сказала "без этих глупых тряпок", но ведь она не говорила: "Выйди ко мне совсем-совсем голым, с торчащим, как кол, членом"? А ведь упомянутый орган как раз, как кол и торчал. Подумав, парень решил завернуться в полотенце, благо оно такое широкое, и выйти в нём.

В этот момент Павел встряхнулся (что немедленно отозвалось вспышкой головной боли) и оборвал воспоминания. Итак, женщина пригласила его в гостиничный номер, судя по всему, тот самый, в котором он сейчас лежит. Комната, во всяком случае, похожа. Вызывает беспокойство его собственное поведение в этот момент. Такое ощущение, что в тот момент юноша полностью потерял способность критически воспринимать свои действия. Влюбился, как мальчишка, в женщину, которую он вообще не знал, которая, вообще-то говоря, была старше его, как минимум, на десяток лет. Ладно, об этом позже, что было дальше?

Он вышел, она лежала на кровати. В платье. А он. Почему-то в том момент единственно правильным поступком показалось сорвать с себя полотенце и броситься в её объятья. Потом, между ними случалось то, что должно было случиться. Если коротко, грубо и одним словом, случился секс. При воспоминании об этом, его мгновенно скрутила судорога, и пах взорвался сладостной болью. Он мельком взглянул вниз. Так и есть, сильнейшая эрекция. Как камень, буквально.

О, что она вытворяла с ним в постели... Павел не был девственником в свои двадцать три года, хотя женщин, которых ему до сих пор довелось хотя бы поцеловать, можно было пересчитать по пальцам. Причём Милу входила в это число. Ну ладно, ладно, до сих пор у него только с двумя девушками было до конца. Так вот, никакого сравнения!

Не о том думаешь, сказал себе парень, не о том. Есть ещё что-то важное, что нужно вспомнить. Думай, думай.

- Павел, ты меня любишь? - Милу оседлала его. Её прекрасное тело фантастически изгибалось и двигалось, причиняя юноше невыносимые сладострастные страдания.

- Да! Да! Любимая!

- Ты сделаешь для меня всё что угодно?

- Всё!

- Любимый, мне очень нужны деньги. Очень-очень нужны.

- Да, любимая! У меня есть деньги! Я выиграл много денег!

- Ты подаришь мне эти деньги?

- Да! Да! Забирай их всё!! Я выиграл их для тебя!!!

- Обещаешь, что подаришь их мне? Под протокол!

- Обещаю! Любимая!

- Перечисли их на мой счёт!

- Не могу, любимая!

Павел хотел сказать, что у него пока нет нейросети, и, чтобы перечислить ей деньги, ему придётся прервать половой акт, встать, пойти в ванную и найти в брошенной там одежде идентификационный чип, но юноша сейчас находился не в том состоянии, чтобы строить такие длинные и сложные фразы. Однако Милу поняла его по-своему.

- Нет, ты можешь, любимый! Сделай это для меня!

- Не могу! Любимая, не могу! Не сейчас! ("Только не прерывай то, что ты делаешь!", - На самом деле хотел сказать он.)

- Нет, сейчас!

- Я не могу! (Я не могу прерваться!)

- Я помогу тебе! Открой мне свою нейросеть!

- Не могу! (У меня нет нейросети.)

- Можешь! Дай код доступа к твоей нейросети!

- Не могу! (У меня нет нейросети и кода доступа к ней.)

- Дай пароль к твоему счёту!

- Не могу! (Я не устанавливал пароль на доступ к моему расчётному счёту.)

- Дай пароль к твоей учётной записи в инфосети!

- Не могу! (Я всегда выходил в инфосеть из терминала в Центре, и у меня нет своей учётной записи.)

- Невероятно! Какая-то очень сильная блокировка от внушения...

Последнюю фразу Милу произнесла про себя в некоторой задумчивости. При этом та пляска змеи, которую демонстрировало её тело, ненадолго приостановилась. Этого оказалась достаточно. Вышедший из-под контроля Павел дёрнулся, и с ним случилось то, на грани чего его удерживали вот уже несколько минут, и чему при помощи дьявольского искусства не давали случиться. Короче говоря, с ним случился оргазм.

- Что?!! - вскричала Милу. - Ах ты свиргов сын! Ты же сейчас вырубишься!! Не смей засыпать!!! Слышишь?!! Не! Смей!! За-сы-пать!!!

Каждое своё слово, а под конец и каждый слог разъярённая женщина сопровождала хлёсткой пощёчиной, её длинные ногти буквально рвали кожу на его лице, но всё было бесполезно. Юноша стремительно погружался во тьму беспамятства.

Теперь понятно, почему лицо так саднит. Нет, он не подрался с Сергеем из-за Жанны. Его просто расцарапала Милу. Хотела присвоить себе выигранные парнем денежки, но не учла одной простой вещи: Павел не имел нейросети и не был подключён к той глобальной информационной паутине, которая каждого родившегося здесь опутывает с самого детства, и пользоваться которой здешним жителям так же естественно, как ходить и разговаривать.

Вроде всё. Он выудил из своей памяти все значимые детали вчерашнего вечера. В сухом остатке удалось получить два факта. Первое. У него есть необъяснимая способность возвращаться в своё прошлое и корректировать его. Эта способность помогла ему приобрести внушительную сумму денег. Второе. В этом мире существуют люди, которым в принципе ничего не стоит лишить его всего нажитого непосильным трудом, просто соблазнив и внушив мысль о том, чтобы было бы прекрасно отдать свои деньги. И с этим надо что-то делать. Ладно, сейчас он чудесным образом спасся. А в следующий раз? И ещё, эти парапсихологические способности, о которых его столь настойчиво спрашивали. Нужно срочно узнать, что это такое, и с чем его едят.

Вызывающий сигнал видеофона застал Павла в ванной, где он пытался отмыть с себя кровь от царапин. Милу вчера знатно поработала когтями. Глубокими рваными бороздами было покрыто не только лицо, но и шея, плечи, грудь с животом. Счастье, что глаза не выцарапала. Выключив воду и завернувшись в полотенце, парень прошёл в холл, где настойчиво пиликал несносный аппарат.

- Да? - хмуро спросил он одетую в униформу гостиничного служащего женщину на экране.

- Господин Павел, этот номер был оплачен до десяти часов утра. Сейчас полдесятого. Ты будешь продлевать?

- Нет.

- В таком случае, я прошу господина освободить номер до 10.00.

- Хорошо. Я что-нибудь должен?

- Нет, за всё было заплачено вперёд.

Ну вот, ещё и из номера выгоняют. Павел прошёлся по номеру, надеясь обнаружить какую-нибудь вещь или просто зацепку, которая помогла бы ему узнать любую дополнительную информацию о Милу. Ничего. Только растерзанная постель с пятнышками крови на простыне и скомканное полотенце на полу (то самое, которое он сбросил с себя вчера) напоминали о произошедшем. Юноша вернулся в ванную и принялся одеваться. Одежда смялась, пролежав всю ночь на полу, и была чуть влажноватой. Проверил идентификационный чип в кармане. На месте.

Внезапно спохватившись, парень подбежал к терминалу инфосети и проверил состояние своего счёта. Сто семь тысяч кредитов с хвостиком. Деньги на месте. Порядок. Вспомнив одну деталь вчерашнего разговора, он установил пароль на доступ к счёту. Двадцать знаков, в основе записанная буквами атранского алфавита фраза на русском, в определённом порядке прерываемая цифрами. Заглавные и прописные буквы во фразе чередовались также определённым образом. Подумав ещё, завёл личную учётную запись в инфосети. Также закрыл её паролем, только на основе другой фразы, и с другим чередованием цифр и заглавных букв. Вроде всё. Отметившись на ресепшене, Павел покинул гостиницу. Теперь ему предстояло поехать и установить себе нейросеть. Учитывая вчерашний выигрыш, стоило заказать вариант подороже.

Как и обещали, нейросеть активизировалась через час после установки. Хорошо, что его предупредили о том, как примерно это будет выглядеть, а то бы от неожиданности мог случиться конфуз. Павел как раз обедал в небольшом ресторанчике, когда у него в сознании вдруг словно взорвалась граната. Он ослеп и оглох, оставшись беспомощным в темноте, и в этой темноте завертелся хоровод мельчайших льдинок, который быстро слепился в один большой вращающийся комок впереди. Этот комок постепенно растаял, уступив место логотипу корпорации "Нейросеть". Обстановка прояснилась, только полупрозрачный логотип продолжал висеть перед глазами.

Павел обнаружил, что всё ещё сидит за столом, сжимая в руке ложку. Логотип тем временем растаял в воздухе, а на его месте проявилась заставка операционной системы. Пока парень продолжал прерванную трапезу (а то работники ресторанчика уже начали посматривать), заставка сменилась вывеской с надписью "Подождите, пока нейросеть настроит параметры для своей работы". К счастью, эту вывеску можно было свернуть, сфокусировав взгляд на её нижнем левом углу, а то посторонние летающие в воздухе предметы мешали нормально принимать пищу.

Свернувшись, вывеска превратилась в маленький флажок, парящий на границе периферийного зрения. Если смотреть прямо на какой-либо реальный предмет, этот флажок становился совершенно незаметен. Разумеется, никакого флажка и никакой вывески не существовало на самом деле. Нейросеть просто транслировало нужные импульсы в зрительные центры головного мозга, и воспринимала нервные импульсы, которые мозг посылал глазным мышцам. Но выглядело это так, как будто перед его глазами установили прозрачный экран. Интерфейс был юноше прекрасно знаком, - в терминалах инфосети использовался почти такой же, и ими так же можно было управлять с помощью движений глаз, хотя Павел предпочитал действовать по старинке, тыкая пальцем в экран.

Сама процедура покупки и установки прошла как-то буднично. В холле громадного офисного здания корпорации "Нейросеть" (на территории Атранской империи она обладала монополией на установку этих устройств) его перехватил клерк и направил в кабинет к одному из менеджеров по продажам. Там Павел, почти не глядя, ткнул пальцем в нейросеть модели "Пилот 5МЭ", самой дорогой и современной для данной профессии, из представленных в каталоге, лениво отбился от предложений приобрести ещё вот это и вон то, получив за это бонус, а за то скидку, перечислил на счёт корпорации семьдесят восемь тысяч и отправился в кабинет к медику.

У медика выяснилась пикантная особенность: данная модель требовала от пользователя коэффициента общего интеллектуального развития 105 пунктов, как минимум, а у Павла было только 102. Менеджер по продажам этот факт как-то упустил. Впрочем, доктор заверил его, что все эти "минимальные требования" указываются с небольшим запасом, чтобы избежать лишних судебных исков. Вот если б у Павла было меньше сотни, тогда да, проблема. В этом случае ему бы пришлось устанавливать сеть предыдущего, четвёртого поколения, использующую гораздо менее развитую систему нейросвязей в мозгу, и поэтому не обладающую многими из доступных для пятого поколения возможностями.

А ещё доктор обработал его царапины какой-то мазью, заявив, что не пустит в саркофаг пациента, сочащегося кровью, возможно даже инфицированной. Мазь помогла, - кровотечение прекратилось, а сами царапины частично разгладились и даже начали уже зарастать тоненькой молодой кожицей. Проспав в вышеупомянутом саркофаге пару часов и не почувствовав, проснувшись, в себе никаких изменений, Павел покинул здание корпорации. В его мозгах была сформирована специальная структура нейронных связей, в затылочную часть черепа вживлён управляющий этой структурой чип, а в кармане лежала краткая инструкция, как всей этой фигнёй пользоваться.

Когда парень уже возвращался в Центр (на такси, не пожалел пяти кредитов), нейросеть просигнализировала о готовности к работе. По случаю первого запуска, система включила что-то вроде "Стартового помощника" в хорошо знакомой ему программе "1С: Бухгалтерия". Очень удобно. Павел быстренько установил все нужные настройки, в частности, привязал к нейросети свою учётную запись в инфосети, зашёл в "Виртуальный банк", проверил состояние счёта (сорок семь тысяч с лишним), привязал к нейросети и его тоже, чтобы можно было управлять деньгами посредством встроенной программы-клиента, для пробы перевёл пять сотен в счёт оплаты будущих услуг инфосети, зашёл в учётку проверить зачисление, ужаснулся количеству спама, отписался от всех рассылок, настроил встроенную спаморезку, словом, сделал кучу нужных и полезных дел, а полёт ещё даже не завершился. Поскольку его неоднократно предупреждали, чтобы первые сутки он не использовал нейросеть на полную мощность, а критерии, по которым можно было определить, полная сейчас мощность или нет, никто не подсказал, Павел решил на сегодня с экспериментами покончить.

- О, какие люди и без охраны! - на входе в знакомый жилой корпус ему повстречался Михаил. Опять вместе с Машей, похоже, у них всё серьёзно. - Хоба, а чё это у тебя с лицом?!!

- Горячая ночь с горячей женщиной, - угрюмо буркнул Павел, пожимая протянутую руку. - Привет. Привет, Маша.

- Изверг, что ты делал с этой несчастной, что она так оборонялась?! - заржал Михаил.

- Всё тебе скажи, всё расскажи. У вас-то вчера как всё закончилось?

- У нас? У нас всё хорошо закончилось. Посидели ещё там, выпили, потом Серёга с Жанной куда-то свалили, а мы с Машей взяли такси и сюда, баиньки. Серёга, кстати, ещё здесь не появлялся. Хотя обещал заглянуть. А вот Жанна прислала письмецо, мол, до свидания, было приятно познакомиться, уезжаю далеко и надолго, так что, скорее всего, больше не увидимся. Тебе лично привет и наилучшие пожелания, велела написать.

- Куда написать-то? Я ж номер её учётки не знаю.

- Номер я тебе сейчас дам. У тебя-то он хоть есть?

- Да, - Павел продиктовал свой номер.

- Ага. Всё, нашёл твою учётку. Лови письмо.

В ушах у Павла прозвучал звук удара по гонгу, на краю зрения замигал значок с надписью "Входящее сообщение". Он сфокусировал на ней взгляд, и значок развернулся в табличку с письмом. "Вот её номер", - писал Михаил, далее следовала последовательность цифр, - "Смотри, не заставляй девушку ждать".

- Всё, получил, - кивнул Павел, одновременно изменяя в настройках звуковой сигнал входящего сообщения. Теперь вместо гонга должно было звучать деликатное постукивание, как на его старой "Нокии".

- Давай, добавляй меня в друзья, - велел Михаил. - Хоть будем следить друг за другом.

- Добавил.

"Меня тоже добавь", - пришло сообщение от Маши. И смайлик, обозначающий поцелуй. "Хорошо", - ответил он девушке по сети. Та улыбнулась. По номеру, переданному Михаилом, Павел нашёл учётную запись Жанны, отправил ей запрос на добавление в друзья, - тут всё было организовано примерно, как в прекрасно знакомых ему социальных сетях. Пришёл ответ от робота на сервере: "Сообщение получено, но абонент в настоящий момент занят и не может его прочитать". Спросил у Михаила номер Сергея, отправил приглашение и ему. Сергей приглашение принял и прислал короткое сообщение: "Извини, сильно занят, потом поговорим". Вроде всё, с перепиской покончено.

- Я вижу, нейросеть ты себе установил, - продолжил Михаил. - Давай, хоть похвастайся. Какая модель?

- "Пилот 5МЭ". Самая дорогая, которая у них была. Её только недавно разрешили гражданским продавать.

- Ага, потому что для военных давно уже шестое поколение разработали, - хохотнул Михаил. - Ну, крут, крут, ничего не скажешь. Сколько стоит?

- Семьдесят восемь.

- Ни хрена себе! - округлил глаза собеседник. - Слушай, у тебя ж и было-то всего чуть больше ста? На что корабль себе покупать собрался? Я ж так понял, у тебя в этом основная задумка была? Чтоб, значица, вольной птахой летать, куда в голову взбредёт?

- Ну да, основную идею ты уловил. Но корабль я сейчас покупать не буду. Нужно устроиться на хорошие курсы, а то толку от этой нейросети. И ты забыл, у меня ж ещё кредит, так что денег ещё прилично осталось. А в космос я в ближайшее время, если только на учебном корабле с инструктором.

- А потом? Где корабль собрался брать, чем кредит отдавать?

- Увидим, - уклончиво ответил Павел.

Когда Павлу устанавливали нейросеть, ему, в качестве подарка, загрузили набор баз с говорящими названиями: "Краткий курс истории империи Атран", "Основы этики и морали", "Основы политической и социальной системы империи" и так далее. Всего три десятка наименований, - всё то, что местные жители проходят ещё в детстве. Рекомендовалось изучить их все. Был ещё один особый курс, спешно разработанный Центром специально для землян, долженствующий, по задумке создателей, помочь бывшим беженцам в общении с местными жителями. По сути, он являлся расширением и дополнением той базы данных с языком, что ему вкорячили в первые дни.