Сводный брат-собственник

Глава 2

РЭЙВЕН

Я ненавижу Хэллоуин. Абсолютно ненавижу это со всей страстью.

Не понимаю, что весёлого в том, чтобы устраивать праздник монстров. Что в этом интересного? Я не вижу в этом смысла. Взрослым просто нужен повод, чтобы надеть костюмы. Притворится на одну ночь кем-то другим.

И, конечно же, я оказываюсь в месте, где Хэллоуин имеет большое значение. Типа, серьёзно огромное.

В тот момент, когда я ступила на его мощёные улицы, меня приветствовали фонарики, выстроившиеся вдоль тротуаров, искусственная паутина, цепляющаяся за фонарные столбы и деревья, звуки призрачных воплей из огромных динамиков, надгробия и кровавые руки, тянущиеся из-под земли на лужайках перед домом.

Перебор.

У меня просто мурашки по коже. И в этом нет ничего весёлого или захватывающего. На самом деле это жутко. То же самое и с добровольным посещением особняков с привидениями или домов ужасов. Зачем всё это? Почему я решила травмировать себя? Почему я должна платить за то, что гарантировано лишит меня сна на несколько дней?

Но даже в этом случае самое страшное, что я нахожу в этом новом городе — это не наличие украшений.

Это парень, стоящий передо мной. Массивный мужчина ростом шесть футов два дюйма (примеч. пер.: примерно, 188 см), с широкими плечами, мускулистой грудью и предплечьями, с выражением чистого гнева на лице. Его кожа покраснела, брови нахмурены, и он пристально смотрит на свою руку, касающуюся моей руки.

Он злится на меня? Злиться, что я появилась из ниоткуда?

Может быть. А, возможно, и нет.

Всё, что я знаю, это то, что моя кожа горит там, где он прикасается ко мне. Я инстинктивно тяну руку, потому что она горячая, слишком горячая, и от простого прикосновения что-то сжимается между моими бедрами.

Его лицо находится всего в нескольких дюймах от меня, и я слышу его резкое дыхание, как будто он пытается что-то сдержать. Может, свой нрав?

Я не знаю. Мой разум пуст. Не могу думать, не могу соображать, когда он стоит так близко ко мне. Мне приходится запрокинуть голову назад, потому что он такой высокий, но, Боже, как кто-то может выглядеть таким сурово красивым?

Это правда мой сводный брат? Тот, у которого я должна остаться?

Если я останусь здесь ещё на минуту, я могу просто наброситься на него. Моё тело ощущается странно, как будто меня тянет к нему магнитом, мне нужно быть ближе.

Какого чёрта, Рэйвен? Это не ты!

Он проводит костяшкой пальца по моей руке, и я думаю: «Вот оно». Это оно. Я задыхаюсь и закрываю глаза, предвкушение пульсирует в моих венах. Но всё, что он делает, это забирает у меня сумку.

Хм.

Разочарование имеет горький привкус во рту, и когда я открываю глаза, он смешно смотрит на меня. Его темно-карие глаза сузились.

— Ты долго ждала? Давай зайдем внутрь.

— Н-нет. На самом деле я только что приехала на автобусе.

— Ты ехала на автобусе?

— Мг-м, да. Как ещё мне было сюда попасть?

— У тебя нет машины?

— Нет.

Этот разговор вызывает у меня дискомфорт. Он явно обеспечен. По крайней мере, судя по тому, что мне сказала мама. Он никогда не поймёт, каково это — жить ниже своих средств.

— Почему?

— Потому что я не могу себе этого позволить? Я закончила учебу всего несколько месяцев назад. Я должна была пойти на работу, но мама вышла замуж и приказала мне переехать сюда.

Он закусывает нижнюю губу зубами и наклоняет голову набок.

— Не пойми меня неправильно. Я благодарен ей за то, что она привела тебя ко мне, но почему ты не сказала ей «нет»?

Над первой частью я собираюсь подумать позже. На данный момент — это так. Я задаюсь тем же вопросом, потому что никогда не могу отказать ей. У нее есть способ заставить меня делать всё, что она хочет.

Я уже получила предложение о работе, но теперь я вернулась к исходной точке. Мне нужно снова отправиться на поиски работы. А пока я схожу с ума от безделья. В конечном итоге мне придётся готовить и заедать стресс, а когда она вернется, мама прокомментирует мой вес… снова.

Так было всегда. Всегда одно и тоже.

— Я… я не могу.

Он собирается что-то сказать, когда у меня в животе урчит… громко и это неловко. Боже, я произвела на него такое прекрасное первое впечатление, не так ли? Что дальше? Я поскользнусь на полу перед ним? Черт возьми, Вселенная. Я только что встретила самого сексуального мужчину, которого я когда-либо видела. Перестань меня смущать.

Он посмеивается, и звук настолько неожиданно сексуальный, что я инстинктивно сжимаю бедра вместе.

— Мне бы хотелось услышать, как ты объяснишь этот комментарий, но нам нужно войти внутрь. Не хочу, чтобы меня сейчас обвинили в том, что я морил голодом мою сводную сестру, не так ли?

Ну, это усложняет ситуацию. Почему он должен напоминать мне, как мы связаны? Ах, хорошо. Наверное, это к лучшему. У меня не должно быть таких мыслей о нём, не должно быть такой реакции.

Странно, но понятно. Он похож на римского бога, на тех мужчин, которых я вижу по телевизору в роли супергероев. Это тело. Оно настолько же твердое, каким кажется? Я хочу провести по нему руками…

Роуэн вставляет ключ, поворачивает его и толкает тяжелую деревянную дверь. Даже его дверь выглядит дорогой. Эта замысловатая резьба по краям? Ага. Определенно дорого. Дверь в мою последнюю квартиру была в одном хлопке от того, чтобы развалиться, поверьте мне.

Мы переступаем порог, и мои глаза быстро сканируют пространство. Для человека, у которого нет постоянного дома и который не может позволить себе даже квартиру-студию, я довольно скептически оцениваю чужие дома. Но я делаю это не осознанно.

У Роуэна гостиная открытой планировки, в которой нет ничего, кроме секционного дивана, обтянутого черной кожей, деревянного журнального столика и огромного телевизора, установленного на голой кирпичной стене. Просто. Минималистично. И в этом весь… он.

— Ты можешь отдохнуть в своей спальне. Я приготовлю ужин.

Он ведет меня в спальню, примыкающую к гостиной. Стены окрашены в светло-серый цвет. Кровать королевского размера имеет мягкое изголовье с ромбовидной строчкой. Белое постельное белье, пушистые подушки и уютное темно-серое пуховое одеяло вызывают у меня желание нырнуть под него и проверить, так ли она удобна, как кажется.

— Папа приезжает сюда время от времени, поэтому комната всегда готова.

Я поворачиваюсь к нему лицом и обнаруживаю, что его лоб все еще нахмурен.

— Тебе нужно перестать это делать, если не хочешь обзавестись морщинами преждевременно.

Не раздумывая, я усмехаюсь и протягиваю руку, чтобы погладить его лоб. Его пальцы взлетают к моему запястью, удерживая его. О, Боже.

Мы оба стоим замерев, глядя друг другу в глаза, единственным звуком является наше тяжелое дыхание. Я не уверена, слышит ли он, но мое сердце бешено бьется в груди.

Роуэн резко втягивает воздух, его пальцы касаются моего предплечья, локтя и ложатся на мое плечо. Мои щеки краснеют, нервные окончания потрескивают искрами.

Не знаю, как долго мы так стоим, но чары разрушаются, когда тишину пронзает резкий звонок. Звук эхом отражается от стен, и я чувствую вибрацию в заднем кармане.

Зрачки Роуэна расширяются, и он проводит рукой по своей щетине. Я не могу двигаться. Я даже не могу отвести взгляд.

Но он резко и напряженно кивает мне:

— Тебе лучше ответить. Это может быть важно.

Но это оказывается не так. Просто моя подруга рассказала мне, что её двоюродный брат, с которым я познакомилась в прошлом году, живет рядом со мной и завтра устраивает вечеринку в честь Хэллоуина. Я не хочу идти, но я слабачка, поэтому говорю «да», даже если мне нечего надеть.

Через несколько минут, идя на кухню, я обнаруживаю на кухонной стойке лазанью, разогретую в микроволновой печи. А Роуэна нигде нет.

Уже почти полночь, а я все еще не могу уснуть.

Я сворачиваюсь калачиком в постели, а снаружи, как зверь, грохочет гром. Каждая вспышка молнии освещает комнату, и я всякий раз закрываю глаза, боясь обнаружить силуэт за окном.

Это еще одна причина, почему я ненавижу Хэллоуин. Это усиливает мое сверхактивное воображение.

Плотнее натягивая на себя одеяло, я пытаюсь сосредоточиться на своем дыхании, но не могу побороть страх. Барабанная дробь дождя за оконным стеклом вызывает у меня мурашки по спине.

Фу. Мне не нравится этот город.

Я пугливый кот, и меня легко напугать. Типа серьёзно. Некоторые из моих друзей смеются надо мной, но это ни капли не смешно, когда я замерзаю от страха.

Я больше не могу этого терпеть. Просто не могу. Мне нужно отвлечься. Возможно, по телевизору идет хорошее шоу или фильм.

Я вскакиваю с кровати, открываю дверь и бегу в гостиную, пытаясь стать меньше. Я уже на полпути, когда замечаю приоткрытую дверь в спальню Роуэна. Я хочу игнорировать это, но… что, если он ушел? Что, если я сейчас одна в этой квартире? О, Боже. Пожалуйста, не надо.

Глубоко вздохнув, я осторожно толкаю его дверь чуть шире, молясь, чтобы он крепко спал в своей постели.

У меня покалывает кожа, когда я вижу, как он стоит у окна, опираясь одной рукой о раму. Его спина сгорблена, а другая рука делает что-то жестокое или агрессивное.

Что он делает? С ним все в порядке? С ним что-то происходит?

Я вхожу в комнату, производя как можно меньше шума, что довольно легко, особенно при грохоте грома. Когда я подхожу ближе, ко мне приходит осознание, и мой пульс стучит в висках.

— О, черт. Да, Рэйвен. Да. Вот так. Да!

Комната начинает вращаться вокруг меня, и я скручиваю в руке ночную рубашку. Мне нужно бежать обратно в спальню, прежде чем он меня увидит. Я должна. Но я не могу пошевелиться. Я как вкопанная, не могу отвести взгляд, как бы ни старалась. Что-то горячее и незнакомое разворачивается в моем животе, сердце колотится о ребра.

— Рэйвен, боже мой!

Это выводит меня из себя. Я делаю медленные, обдуманные шаги, затаив дыхание и надеясь быстро и тихо уйти.

Я уже почти добираюсь до двери, когда, не замечая стола, моя нога задевает его ножку. Пресс-папье, стоящее на краю, с резким звоном падает на паркетный пол, но этого достаточно, чтобы привлечь внимание Роуэна.

Он поворачивает голову в сторону источника звука, его пронзительный взгляд останавливается на мне. Его глаза вылезают из орбит, рот открыт.

Прежде чем он успевает сказать хоть слово, я словно сумасшедшая бросаюсь в свою спальню и запираю ее, прислоняюсь к двери и скатываюсь на пол, поднося руки ко рту.

Я знаю, что он делал. Знаю, и боже мой, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела. Даже не прикасаясь к себе, я на сто процентов уверена, что мои трусики мокрые.